Женюсь на дочери магната

Глава 1

Мэл

Меня трясёт от волнения. пять минут не решаюсь посмотреть список студентов первого курса.

— Не поступишь в академию, поженимся. — Лука вытянулся на моей постели. — Мне не диплом нужен, а твоих восемнадцать. Два года жду! К великой радости, до дня рождения твоего всего три дня осталось.

— И что я буду делать? — гипнотизирую заветную кнопку входа на экране. Осталось только нажать её. — Рожать детей, как мама и Маруся?

За спиной скрипит матрас и крепкие ладони Луки сжимают мои плечи.

— Да, — выдыхает он мне в ухо, и у меня перехватывает дыхание. В моём возлюбленном живёт альфа-самец. Поначалу мне нравилось тягаться с Лукой силами, но он никогда не воспринимал меня всерьёз как противника на татами. Лука — боец без принципов и правил. Он меня связал моим же чёрным поясом по карате и первый раз поцеловал по-настоящему на второй вечер нашего знакомства. Поэтому моё желание пойти служить в разведку ему как кость в горле. Мне казалось, я увлеку его этой идеей, и мы пойдём в академию вместе.

Лука искушает меня, склонившись с другому уху:

— Разве это плохо? По вечерам я буду приезжать с работы домой, и мы будем любить друг друга до изнеможения. От этого, знаешь ли, бывают дети. — Лука трётся о мою щёку светлой щетиной.

— Мне нужно большего! Как ты не понимаешь? — смотрю в его чистые, голубые, как у младенца, глаза. — Вот взять тебя! Закончил юридический, работаешь в компании с многомиллионным оборотом, общаешься с магнатами, политиками, звёздами кино и спорта.

— Мэл, крошка, я одержим совсем другой мечтой, и она носит твоё имя, — Лука кусает меня за ухо. — Да, я закончил универ с отличием, но зарабатывал на учёбу потом и кровью. У меня крутая работа, но я пашу на твоего отца, как проклятый. Мне скоро тридцак, но я два года передёргиваю, как мальчик. Сплошные «но», как видишь. Завидовать нечему.

— Я не мечта, не приз и не игрушка, я живой человек со своими хотелками.

— Какими хотелками, Мэл? — краснеет от негодования Лука. — А как же наша любовь?..

— Ты мне друг? — перебиваю его и смотрю умоляюще.

— Друг, товарищ и брат, — ворчит он, — кто ж ещё стерпит такую сумасбродку.

— Нажми эту чёртову кнопку и посмотри: есть я в списке или нет? — Встаю со стула и оказываюсь в крепких объятьях Луки.

— А ты мне что? — зарывается он носом в мои волосы.

— А я тебе красный диплом через пять лет.

Лука отодвигает меня в сторону и наклоняется к компьютеру. Слышу шорох мышки по коврику. Сжимаю кулаки и зажмуриваюсь. Набираю воздуха в рот.

— Горина Меланья в списках не значится, — слова Луки звучат, как приговор. Как пощёчина моей никчёмности. Учёба давалась мне нелегко, но я тянула её с завидным усердием.

— Врёшь!

— Смотри сама, кисуль! — на лице Луки сияет улыбка. В его мечтах я принадлежу ему со всеми потрохами.

Несколько раз пробегаюсь глазами по списку. Слёзы обиды текут по щекам. Зачем я позвала Луку? От такой поддержки толку ноль. Позорище! Выбегаю из комнаты и взлетаю по лестнице, перепрыгивая через ступеньку. К счастью, все домочадцы, кроме отца, в саду греются под августовским солнышком.

Без стука вбегаю в кабинет, и все слова вылетают из головы под строгим взглядом Фрола. Отец указывает глазами на Дмитрия и Руслана.

— Доча! Ничего, что мы работаем? И где Лука?

Дмитрий скользит по мне равнодушным взглядом. До сих пор вспоминаю свадьбу старшей сестры. Как же я тогда была влюблена в него, а он хотел меня использовать, чтобы породниться с Фролом.

— Здесь, я! — входит следом за мной Лука. Лицо его светится так, что хочется вмазать ему от души. — Солнышко своё вразумлял. Прости.

Скрипнув, кожаным креслом, мне навстречу поднимается Руслан — самый душевный человек из всей этой четвёрки:

— Меланьюшка, что случилось?

— Я не поступила, — утираю слёзы кулаками.

— Тоже мне горе, — Фрол выходит из-за письменного стола. Как всегда, до восемнадцати часов в будни, на нём рубашка с галстуком и шорты. — У тебя уже и жених есть, и приданое. Не парься. К чему эти университеты? От ума у женщин одни беды. Мне учёной Маруси хватило. Помню, за неделю наелся досыта. К счастью, светлейший её сразу прибрал.

— Жену мою не трогай! — роняет через плечо Руслан, наливает воды из бутылки и подносит мне стакан. — Попей, малышка, успокойся. Папка ведь тебе в любом институте учёбу проплатит.

— В этой академии нет платного факультета, ты же знаешь, Рус, — залпом осушаю стакан. — Но всё равно я туда поступлю.

Лука закатывает глаза и хватается за голову:

— Зачем тебе это, Мэл, любимая?

— Мне уже не так интересно зачем, сколько как? — Фрол берёт футбольный мяч со стеллажа и чеканит[1]его.

— Я… Я… Я пойду в армию! — выкрикиваю, разозлившись на жениха и отца.

Фрол посылает мяч в стену, и он рикошетом вылетает в окно. Руслан провожает его взглядом и усмехается:

— Если ты целился в розовую тележку с цветами, то перелёт!

Глава 2

Лука

Мэл закрылась в комнате. Вбегаю к себе и дёргаю со шкафа спортивную сумку с эмблемой футбольного клуба Фрола. С грохотом откатываю дверцы шкафа-купе, и со стены падает наша с Мэл первая фотография. Со свадьбы её старшей сестры Маруси. Там моя девочка ещё рыженькая, как в день нашего знакомства.

Веду пальцем по стеклу. Чуть вздёрнутый носик, пухлые губки и синие, как море, глаза. Люблю Мэл до дрожи, до одури. Мне в двадцать семь тяжело сдерживаться рядом с девственницей. Моя малышка та ещё шалунья. Мы научились выходить из положения, но до конца дойдём лишь в день свадьбы. Обещание, данное её отцу, я не нарушу.

Вспоминаю, как приехал из Владивостока к дядьке Руслану. Стоял изнуряюще жаркий июньский день. Пот тёк по спине под тонким хлопком рубашки пока я искал такси в аэропорту. Всю жизнь мечтал работать вместе с дядькой на Фрола Горина. Грыз гранит науки, зарабатывая на боях без правил, чтобы в один прекрасный день сменить берег залива Петра Великого на берег Финского залива. Фрол Горин — мой кумир, но почему-то мне ни разу не приходила в голову мысль стать футболистом. Наверное, я не только лицом в дядьку, но и складом ума. Хотя в детстве засматривался матчами с участием Фрола. Став старше, я увидел его дочь Мэл в соцсетях и погиб. Белокурая девчонка запросто укладывала соперников на татами.

Руслану было не до чего из-за скорой свадьбы, и он сразу «вручил» дорогого племянника со всеми потрохами Фролу. Харизма будущего босса покорила меня сразу и навсегда. Купив щенка для его младшей дочки Ксюхи, мы с Фролом покатили к нему домой.

Даже из-за забора, усадьба Фрола Горина показалась мне необъятной и монументальной. Но все радости материального бытия вылетели из головы, стоило нам въехать в ворота. Я с нетерпением ждал появления Мэл. Но первой из-за угла на пони вырулила младшая из дочерей Фрола — пятилетняя Ксюха. Девушка приятная во всех отношениях, бойкая на язык и изысканная в манерах. Я часто хохотал над видео, которые она выкладывала на свою страницу в сети.

— Папка приехал! — спрыгивает Ксюха с коняшки и мчит навстречу отцу.

Я с корзиной в руках, где мирно посапывает щенок, выхожу из машины и встаю рядом с Фролом. Ксюха, не добежав метра три, резко тормозит и смотрит на меня, как на ярмарочный пряник.

— Давай, обнимай отца-то, — басит Фрол, раскрывая объятья. — Привёз подарок тебе. Как ты просила!

— Вообще-то, я просила собаку, — Ксюха снимает жокейскую шапочку и отдаёт её подоспевшему мужику лет шестидесяти с обожжённым наполовину лицом. — Но этот парень тоже сойдёт.

Смотрю на Фрола растерянно. Обидеть с порога младшую Горину некрасиво. Отец заливается смехом. Ксюха кокетливо заправляет за ухо тёмную прядь:

— И как зовут это чудо природы? На Руслана нашего похож.

— Чудо природы зовут Лука, — сажусь на корточки и протягиваю Ксюхе корзинку. — Я иду в комплекте с этим пухляком.

Историю дядьки повторять не собираюсь. Тем более я точно знаю, кого хочу из пяти дочерей трепетно любимого мною магната.

— Стоп, стоп, стоп, — выхватывает Фрол щенка из корзинки и суёт его в руки дочери. — Подарок вот! А Лука наш новый телохранитель и в скором времени мой юрист.

— Одно другому не мешает, — Ксюха целует щенка в нос и кивает мне. — Кушать хочешь с дороги?

— Спасибо, — поднимаюсь с корточек и улыбаюсь Фролу. — Классная малышка.

Он чешет в затылке:

— Может, хочешь посмотреть всех?

Дверь дома распахивается, и на крыльце появляется очаровательная блондинка в белых брюках и топике.

— Хочу, — восторженно пялюсь на неё. Марго я видел на фотках, но в жизни она просто сногсшибательна.

— Это моя жена, если что, — охлаждает мой пыл глава семейства.

— Фролушка, привет! — сбегает она по ступеням и спешит к мужу.

Следом за ней идёт Руслан, приехавший раньше нас. Он что-то дожёвывает впопыхах. Невеста, судя по всему, его дома не кормит. Пока я успел заметить, что Руслан для своей Марусеньки готовит сам.

— Познакомься, Маргоша, племяш светлейшего и наш новый телохранитель Лука, — Фрол хлопает меня крепкой рукой по плечу.

— Мне его папа подарил, — Ксюха умильно улыбается, демонстрируя отсутствие двух зубов.

— Очень приятно, — Марго протягивает мне руку.

Я так давно мечтал познакомиться с Фролом и его семейством воочию, что чересчур пылко припадаю губами к тёплой руке Марго. Она благоухает розовым маслом. Моя мать тоже очень любит его. Всё больше ощущаю себя как дома.

— Одной белобрысой ласкуни мне было мало, — Фрол смотрит на моего дядьку, и тот краснеет.

Ему, как истинному ценителю женской красоты, наверняка непросто находится рядом с такой феминой. Скольжу взглядом по её подтянутой фигурке. Она, несмотря на нашу разницу в возрасте, даже во мне пробуждает желание.

— Добро пожаловать в семью, — треплет Марго меня по светлому чубу и поворачивается к Руслану. — Копия твоя.

— Надеюсь и в делах, — дядька хрустит суставами пальцев.

— А это идея! Лука, как насчёт показать себя не только лицом? — толкает Фрол меня плечом, вырывая из мысленного усмирения взбунтовавшейся плоти. В этот момент на крыльцо выходят абсолютно одинаковые блондинки. Кто-то из них Есения, а кто-то Варя. Думаю это навсегда для меня останется загадкой. Девы в обтягивающих платьях мини и туфлях на каблуках умопомрачительной высоты. По виду четырнадцать лет им не дашь. Это уже тяжёлая артиллерия. Думаю, они будут оттачивать на мне искусство обольщения почище Ксюхи.

Глава 3

Мэл

Выпрыгиваю в окно и несусь в сторону бань. Не знаю, почему родители называют так домину с бассейнами внутри и на крыше, спортзалом, рингом и кучей комнат для отдыха. Бани, правда, тоже есть. На любой вкус и температуру. Я люблю инфракрасную. Самое то — расслабиться после тренировки.

Вбегаю в комнату, где мы частенько встречаемся с Лукой. Подальше от родительских глаз. Сердце молотит по рёбрам, как кулак разъярённого бойца по груше. Вытаскиваю из-под кровати сумку с формой, скидываю джинсы и топ, облачаюсь в кимоно. Повязываю чёрный пояс. Тот самый, которым Лука связал меня на второй день знакомства и поцеловал. По-настоящему. Два года прошло, а до сих пор, как вспомню, колени подкашиваются и разум туманится. В первый день знакомства он на глазах моей семьи поборол меня. Падаю на постель и мысленно переношусь в те весёлые деньки.

***

Меня звали несокрушимой, непобедимой, но до Луки я соревновалась лишь с такими же подростками, как я. После того, как мы с ним и Русланом вытащили мою сестру из лап аферисток накануне её свадьбы, мне вообще показалось, что я создана для работы детективом или разведчиком. Лука в день приезда за час распутал змеиный клубок, яд которого отравлял жизнь Маруси и Руслана. Мой новоявленный альфа покубатурил с полчаса над рассказом Руслана и выпытал у меня про Марусину виртуальную игру в амазонок, погуглил несколько вводных и с удивлением обнаружил, что у пары общие враги. Раньше мне казалось, нет на свете круче безопасника, чем наш светлейший — Руслан Молодцов, но Лука его переплюнул. В моих глазах уж точно. В общем, если бы не мы с Лукой, Руслан остался бы без невесты. Знатно мы наваляли тем мошенницам на девичнике у Маруськи. Лука, правда, не любит вспоминать, я тоже не буду.

На следующий день после разборок с амазонками я заманила Луку с утра в спортзал, чтобы взять реванш за проигрыш на глазах семейства. Второй день знакомства виделся мне с перевесом в силах на моей стороне.

— Мэл, ты реально хочешь снова биться со мной? — Лука забирается ко мне в ринг. — Может я тебя просто буду тренировать?

Сижу в прямом шпагате и медитирую, не обращая внимания на подколы Луки. Тренер учил готовиться к бою, а я вчера готовилась к охмурению Дмитрия. Вот и не получилось взять верх над Лукой.

Он стягивает с себя футболку и остаётся в спортивных штанах. Меня раньше не очень волновал вид мужской груди и пресса, но Лука даже одетый будоражит моё воображение. Хочется пройтись ладонью по его налитым, будто каменным, мышцам. Сквозь прикрытые веки наблюдаю за разминкой Луки. Прыгает, как кузнечик крупной породы, ручками-ножками машет. Тренировать он меня вздумал!

Читаю про себя заповеди самурая. В них вековая мудрость воинских искусств, философия и логика. Мне не так просто сосредоточиться, когда рядом Лука. Шепчу вслух:

— Мои родители — небо и земля. Единое средоточие станет моим очагом. Честность станет моим могуществом. Внутренняя энергия — моя магия.
— У тебя опупенная растяжка, кисуль! — Лука садится рядом на корточки и прислушивается к моему бормотанию. Глаза его округляются от удивления.
— Вечность для меня и жизнь, и смерть. Смелость станет моим телом. Вспышки молнии — мои глаза… — сидя в шпагате, делаю пасы руками.

— О, это уже клиника! — вздыхает Лука. — Будем лечить.

— Пять чувств — мои уши. Мои члены — мгновенное движение. Самосохранение — мой закон.

— А вот это весьма разумное замечание, — соглашается Лука, усевшись в синем углу ринга. Его всегда занимает Руслан, когда спаррингуется с отцом. — Тебе ещё долго осталось молиться, Дездемонна? Я сегодня за безопасность на дядькиной свадьбе отвечаю.

— С тобой помолишься, — поднимаюсь из шпагата и встаю в стойку. — Готова навалять тебе за вчерашнее.

На ангельски красивом лице Луки играет улыбка. Не насмешливая. Скорее, ласковая. И это бесит. Он считает меня ребёнком.

— Вставай! — Начинаю злиться, что не добавляет мне шансов победить. «Доброжелательность и правота — моё оружие. Невозмутимый дух — моя крепость», — напоминаю себе.

— Путь самурая — это смерть, Мэл! — Лука встаёт и тигриной походкой обходит ринг. — Это то, чего ты хочешь в жизни? Уверена?

— Умереть, не достигнув цели — собачья смерть! — чересчур высокопарно заявляю я, поворачиваясь следом за Лукой.

— Какой придурок вместо Толстого и Ахматовой, сунул тебе «Хагакурэ»[1]? — Лука едва сдерживает смех.

— Дядя твой! — атакую я Луку прямым ударом ноги в голову, но он в долю секунды оказывается за моей спиной.

— Думаю, своей малышке Руслан читал другие книги, — склоняется Лука надо мной.

Не знаю, как так случилось, но я уже лежу на лопатках. Он развязывает заслуженный мною в тяжёлом бою чёрный пояс, удерживая мои запястья одной рукой. Куда девалась вся злость? Дыхание Луки, его ласковый голос обезоруживают. Но дурь и задетое самолюбие бойца так и тянут меня за язык:

— Вообще-то, я люблю Дмитрия! — заявляю без обиняков.

Конечно, после наших с Лукой вчерашних обнимашек, пускай совсем невинных, и сражения плечом к плечу, это звучит глупо.

— А замуж выйдешь за меня, — Лука стягивает мои запястья поясом и завязывает крепким узлом. — Никому тебя не отдам.

Лука трётся об меня носом, пока я обалдевшая от такой наглости, хватаю ртом воздух.

Глава 4

Руслан

Стучу в дверь:

— Племяш, ты здесь!

— Входи! — Лука застёгивает спортивную сумку и швыряет её на пол. — В голове до сих пор не укладывается, что вся наша с Мэл размеренная жизнь полетит в тартарары.

— Ты чего, удержать свою женщину не можешь? — ослабляю узел галстука и прохожусь по своей бывшей комнате. — Ты же знаешь, Фрол рубанёт с плеча, и реки потекут в указанном им направлении.

— Если бы знал, что прозвучит слово «армия», связал бы Мэл и сверху навалился для надёжности. Зачем ей это? Ведь мы почти женаты, — Лука мечется по комнате, как тигр по клетке.

— Не знаю. Мой котёнок за меня всегда четырьмя лапами цеплялся, — устраиваюсь на подоконнике и машу рукой Марусе. На душе светлеет, когда жену увижу.

Она поглаживает свой снова округлившийся живот. Откормив восемь месяцев, Маруся сразу забеременела. Сидит моя девочка рядом с Марго на качелях, а парни плещутся рядом с ними в надувном бассейне. Наши с Фролом сыновья неразлучны, как братья.

Лука подходит к окну и упирается лбом в стекло:

— Пацаны так быстро растут. Думал, скоро разбавим их компанию нашим с кисулей малышом.

— Мне кажется, именно это и пугает Мэл.

Прикидываю шансы столкнуть две стихии — Фрола и Марго. Мне очень не хочется, чтобы наша бойцовая рыбка отправилась в казарму. Пусть даже на два месяца. В команде Николая Семёновича новобранцы умываются потом и кровавыми слезами. Марго единственная, кто может сделать топ ногой против Фрола, чтобы остановить это безумие.

Я радовался, что племяш, как умелый скульптор, отсёк от «бабы с веслом» всё ненужное и явил нам совсем другую Мэл. Фрол так вообще за Луку горой. Небось и психанул, потому что уже мысленно видел себя в этом сентябре танцующим джигу на свадьбе второй дочери. Но Меланьюшка девушка целеустремлённая и, в отличии от Маруси, больше заточена на карьеру.

— Да почему ты так думаешь? — вскипает Лука. Созерцание двух умиротворённых женщин только ухудшает его настроение. Он проходится по комнате, как по рингу, выбрасывая кулаки вперёд.

— Скажи, у тебя были другие женщины? — вкрадчиво спрашиваю племянника.

— Были, и что? Ты тоже не девственником под венец пошёл!

— Оставим в покое моё тёмное прошлое, — перебиваю Луку. — Но речь именно о прошлом. У тебя оно есть, а у Мэл — нет. Понимаешь?

Лука багровеет:

— Хочешь сказать, что Мэл нужно попробовать ещё кого-то? Не припомню, чтобы ты Марусю убалтывал гульнуть на стороне.

Теперь к моим щекам приливает кровь. Предупреждаю тихим рыком:

— Огребёшь сейчас, если не успокоишься!

— Прости, дядька! Я в полном раздрае, — Лука падает на постель. — Вся жизнь кувырком. Уверен был на все сто, что кисуля пролетит мимо академии, и уже лазал по сайтам турагенств, выбирая свадебное путешествие.

С неохотой отрываюсь от любования моею женой-лапушкой. Вместо того, чтобы устроить небольшой дневной расслабон и понежить её животик поцелуями, пытаюсь укротить гормональный шторм подросшего поколения.

— Постарайся понять! Мэл росла бойцом, но в парниковых условиях. Естественно, что теперь ей хочется посмотреть мир, попробовать себя в профессии. Пусть и не в женской совсем. Всё детство этой девочки строилось по чёткому спортивному распорядку. Фрол расписывал каждый её час. Ставил цели. Мэл приносила отцу в зубах кубок за кубком. Шла по жизни победителем. Пусть и походкой моряка, спешащего из увольнительной. И вдруг появляется мужчина, который в первый же день укладывает Мэл на лопатки. Поначалу всё мило и хорошо. Сеновал, тайные встречи в бане. До сих пор надеюсь, что в рамках приличия. Но за пару лет чувства затихают. Не проходят, нет. Устаканиваются. И Мэл оказывается перед выбором. Выйдя за тебя замуж, она меньше чем через год окажется на тех качелях, — указываю пальцем за окно. — А в академии жизнь Мэл заиграет новыми красками. Ей так кажется. Вполне возможно, что иллюзии рухнут быстрее, чем ты думаешь. И тогда Мэл растворится в твоей любви и нарожает тебе детей. И построите вы большой дом. И дальше по плану, нарисованному тобой много лет назад.

— Но кисуля пролетела фанерой мимо академии, — разводит Лука руками.

— Это да, — соглашаюсь я. — И хочет она только туда. Но Мэл сейчас нужно твоё сочувствие, а не злорадное потирание рук. Хотя бы дай ей понять, что ты не против, чтобы она попробовала себя в каком-либо ещё качестве, кроме жены. Иначе она тебя возненавидит.

Лука пересаживается ко мне на подоконник и кивает на сумку:

— Сейчас попробует. Но я тебя понял. Ты прав сто раз.

Мы обмениваемся рукопожатием. Фрол кричит из окна своего кабинета:

— Маргарита Сергеевна, дело есть! Пройдите, пожалуйста, к первому микрофону.

Вижу, как улыбка вместе с краской расплывается на лице Марго. Из парника выходит Анна. За ней следом ковыляет Мики, наша с Марусей шимпанзе. Анна садится около бассейна на резную скамеечку, а обезьяна забирается на качели. Марго, поцеловав сына в светлую макушку, улыбается Анне и спешит в дом. Как в армии: пост сдал, пост принял. У Фрола всё работает, как швейцарские часы. С заедающими деталями он расправляется быстро. Открываю окно и зову Марусю:

Глава 5

Лука

Репетирую перед зеркалом разговор с Мэл.

— Понимаю, что ты ещё толком жизни не видела. Прости мою самоуверенность, но я её знаю не с самой лучшей стороны. Сейчас у нас с тобой есть всё для удачного стартапа[1]. Разведчики, детективы — мне тоже в детстве казалось это захватывающим… Нет, не пойдёт. Мэл решит, что считаю её ребёнком.

Вновь прыгаю по комнате, рассекая кулаками воздух, и крушу невидимого противника, решившего сломать нашу с кисулей жизнь. Далась ей эта академия! Нужно было заделать ей ребёнка пару лет назад, и жили бы себе спокойно. Вон как она тогда взялась выхаживать малыша Фролова финансиста. Ну пожурил бы нас Фрол. Зато кисуля была бы при деле, а я бы уж на ремни порвался, но дал жене и ребёнку всё самое лучшее. Гормоны у Мэл ещё гуляют, конечно. Не хочу в армию! Я свой долг Родине уже отдал. Мне больше по нраву пиджак и кабриолет, а не песочка и танк. Уважаю людей в форме, но не моё это! Блин, Мэл! Куда ты нас втравливаешь? Вновь застываю перед зеркалом. Попробую иначе зайти:

— Солнце моё, я приму любое твоё решение… Ага, сейчас!

Хватаюсь за голову, внутри клокочет злость. Прислушиваюсь ещё к одному дядькиному совету — в душ! Возвращаюсь уравновешенным человеком. До переговоров ещё два часа. Натягиваю джинсы, майку и спускаюсь на первый этаж. За дверью комнаты Мэл тихо. У меня есть ключ. Вхожу с улыбкой и застываю. Окно нараспашку, ветерок качает занавески. Кошка моя дикая не иначе как в бане по груше лупит или на сеновале рыдает. Иду тем же путём — вылезаю из окна. Истошный крик Марго бьёт по барабанным перепонкам:

— Рус, Лука, на помощь!

Дядька в одних джинсах выпрыгивает со второго этажа своего дома и несётся к калитке. На мгновение столбенею от пируэтов Руслана и бросаюсь на помощь нашей королеве. Она возле бани. Первым подлетаю к Марго, но меня тут же чуть не сшибает с ног дядька. Он вцепляется в Марго мёртвой хваткой:

— Цела? Дети, Фрол? Что?..

— Разнимите этих сумасшедших! — рыдает она в голос. — Сцепились, как два бультерьера! Там. В бане!

Переглядываемся с Русланом, догадываясь о ком идёт речь. Нашла коса на камень.

— Успокойся, Ритуль! Разрулим, — дядька вытирает слёзы Марго и ураганом врывается в баню.

Я следом за ним. Сзади семенит Марго и тараторит:

— Фрол мне как про армию сказал, так я трупом легла! «Не пущу и всё», — говорю. Пусть готовится и экзамены пересдаёт на следующий год. Только я порадовалась, что девочка на девочку стала похожа, и на тебе! Фрол пошёл поговорить с ней, но Мэл, оказывается, мечтала попасть именно в эти войска.

На ринге Фрол и Мэл молотят друг друга почище чем бойцы на чемпионате. Хорошо, перчатки надели. У моего босса расквашен нос, а у кисули — губа. Оба красные, потные. Без слов влезаем с Русланом в ринг и тут же огребаем.

— Не тронь меня! — рычит Фрол на Руслана.

— Отвали! — отвешивает мне поддых Мэл.

Отец и дочь вновь бросаются друг на друга, падают. Поток белой пены обрушивается на них, как с неба. Марго, закусив губу, поливает их из огнетушителя, костеря на чём свет стоит.

— Да что ж вас, как тигров, на тумбе держать?

Я ещё не видел Марго такой разъярённой. Мы растаскиваем драчунов по углам. Еле удерживаю скользкое от пены тело Мэл. Она отплёвывается и трёт глаза кулаками.

— Что за дичь средь бела дня? — Маруся пытается перекричать шипящий баллон и ругань родственников. — Пенная вечеринка?

В баню вбегает Егор и забирает у Марго огнетушитель. Маруся забирается в ринг и, держась за верёвки добирается до нас с Мэл. Вижу, как Руслан следит за ней и не иначе как молится. Пол ринга сейчас скользкий, как каток.

— Ты меня такой сделал! Радуйся! — бросает Мэл отцу в лицо, размазывая ладонью текущую кровь по подбородку. — Всю жизнь доказывала тебе, что не хуже мальчика всё могу. Пойду в армию и точка!

— Солнышко, успокойся, — Маруся обнимает Мэл. Голос её ровный, спокойный, но взгляд испепеляет хоть снова врубай огнетушитель. — Папа любит тебя. Нас всех любит.

Мэл вдруг обмякает в моих руках, и я помогаю ей опуститься на колени. Сидим втроём, обнявшись. Девчонки всхлипывают у меня на груди. А в другом углу ринга кипят страсти. Фрол, закрыв глаза, развалился на стуле в углу ринга. Егор стоит рядом с аптечкой, Руслан пихает нашему предводителю ватные тампоны в нос, Рита рыдает, обхватив его колени руками.

— Тебе ж полтос скоро! Что же тебя несёт во все тяжкие?!

Фрол треплет её по голове и, распихав опричников, поднимается.

— Доча, дай пять! Хорошо бьёшься! — он двумя руками выдёргивает из наших объятий Мэл и прижимает к груди. — Люблю тебя, родная, и всех девчонок наших люблю. Марго, роди мне ещё деву!

— Ещё? — у Марго округляются глаза, и она прижимается к ногам Руслана. Дядька помогает ей встать.

— Да! Детей много не бывает. Пилюли твои я нашёл и выкинул.

Марго садится на стул в углу ринга и задумчиво смотрит на мужа.

— Господь не пошлёт нам больше того, чего не сдюжим. — Егор откручивает колпачок у флакона, смачивает ватный диск и протягивает Марго. Аромат валерьянки распространяется по залу, щекочет в носу. Я чихаю.

Глава 6

Мэл

Адреналин всё ещё гуляет по крови. Родители, судя по голосам, выясняют отношения в бассейне. Провожаю взглядом старшую сестру. Маруся идёт, прижавшись к плечу мужа. Он для неё свет в окне. Почему я не такая?

— Кисуль, ты даёшь! — Лука расшнуровывает мне перчатки и накидывает на плечи куртку от кимоно. На губах любимого мужчины играет нервная улыбка. Сдёргиваю пояс с канатов ринга и повязываю его. — Кто же боксирует в кимоно?

— Это единственное, что тебя смущает? — задумчиво спрашиваю я, наблюдая как Егор шваброй собирает с ринга воду.

— Нет, конечно! Пойдём в нашу комнату, поговорим. — Лука выбирается из ринга и протягивает мне руки: — Кис-кис!

Не люблю телячьи нежности, но сейчас я растеряна и с удовольствием спрыгиваю в тёплые объятья Луки. За тонированными окнами комплекса жаркое августовское солнце спряталось за облака. Погода и та сердится на меня. Зачем я вписалась в драку с отцом? Мама расстроилась. И так она смотрит на меня в последнее время, словно у меня не всё в порядке с головой. Украдкой бросаю взгляд на Луку. На его лице застыло задумчивое выражение. Может, я и правда не права?

— Ты сердишься на меня? — Сжимаю его крепкую бицуху.

— Есть немного. — Он открывает передо мной дверь и пропускает вперёд. — Иди в душ.

Вхожу в ванную, понуро опустив голову. В зеркало не смотрю. Страшно. Губы налились свинцовой тяжестью. Папа накидал от души. Проверял по-взрослому, сдюжу или нет в спецназе со взрослыми мужиками биться. Скидываю одежду в корзину и забираюсь под тёплые струи. Вспениваю шампунь в волосах. Его яблочный аромат напоминает мне детство. Анна Ивановна с мамой под осень всегда делают заготовки. Полные корзины спелых плодов ждут своей очереди под лестницей, наполняя дом пряным духом сада. Я в детстве любила кинуть возле них подушку, и, хрустя сочным яблоком, смотреть с наушниками старое кино с Брюсом Ли. Но как только папа заявлялся домой с тренировки, моё уединение заканчивалось. Марусю Руслан оградил от кипучей энергии отца, и он направил её на меня. Возможно, старшая сестра боготворит мужа именно за то, что он всю жизнь служил ей щитом. А ещё Марусе с детства не давали покоя лавры нашей королевы Марго. И Руслан дарил амбициозной девчонке понимание, что она для него единственно значимая царственная особа. Мы мало играли с Марусей, потому что интересы наши с каждым годом всё больше разнились.

— Рождённая для Руслана, — как-то презрительно фыркнула я в десять лет, когда в очередной раз шестнадцатилетняя сестра готовилась встретить с работы своего ненаглядного.

— Ты права, — обронила Маруся, даже не повернув головы в мою сторону.

Всю жизнь трогать сестру в эти часы было себе дороже. Так готовятся к встрече президента. Продумывалось всё: от ужина и вечерней программы до цвета губ и шпилек в волосах. Когда Руслан переехал в свой дом, Маруся шла туда с корзинкой, как Красная шапочка. Только не к бабушке, а к серому волку. Если Руслан приходил ужинать к нам, начиналась презабавная конкуренция между матерью и дочерью. Каждая старалась ублажить получше своего возлюбленного вкусностями и вниманием. Думаю, благодаря Марусе наша королева достигла высшего уровня в семейных отношениях.

Мыльная вода щиплет губы, попадая в раны, стекает по плечам. Мы с Лукой всё делаем вместе и отношения напоказ не выставляем. Родители, деликатно постучавшись в мою комнату, частенько застают нас за совместными тренировками или компьютерными играми. Вечером Лука уходит к себе через дверь, а ночью возвращается через окно. После фееричного первого поцелуя на ринге, мы спим с ним в обнимку, но под разными одеялами. В моей жизни всё расписано, но не мной. Сначала планированием моего времени занимался отец. Теперь, негласно, право диктовать перешло к Луке. Так, минуя конфетно-букетный период, мой альфа прибрал меня к рукам. Люблю его провоцировать, но и здесь Лука установил рамки. Мой парень фанатично пашет на компанию Фрола, поэтому романтические свидания у нас тоже по расписанию. Лука покупает мне наряды и дорогие подарки. С ним уютно. Я люблю Луку. Засыпая в его объятьях, каждый вечер с наслаждением вдыхаю его аромат. От него головокружительно пахнет силой и одеколоном с запахом свежескошенной травы после дождя. Рядом с Лукой я ощущаю себя то маленькой девочкой, то солдатом первого года службы. Целуя меня, он страстно шепчет мне: «Однажды я стану твоим первым мужчиной и другого в твоей жизни не будет».

Сегодня эти слова всплыли в моей памяти и мне стало страшно. Другого в моей жизни не будет… В моей жизни ничего другого не будет. Если поступление в академию провалено, то дальше — свадьба, платье, кольцо и лялька через год. Раньше в моём животе от этих слов Луки кружили пчёлки и бабочки, а сегодня утром они испуганно упорхнули, когда возлюбленный подтвердил мои опасения. Несмотря на всю мою браваду и силу, я всего лишь жалкий мотылёк, неспособный ни на что, кроме как лететь на свет. Свет голубых глаз любимого мужчины. Он два года наполнял всё моё существо, владел моим сознанием, составлял смысл моего существования. Но я знала, что помимо любви однажды в моей жизни появится увлекательная работа. Отсутствие моей фамилии в заветном списке принятых на первый курс абитуриентов подрубило мою мечту на корню. И теперь вся остальная жизнь промчится мимо, если я сейчас сдамся.

Выключаю воду и, замотавшись в махровую простыню, ступаю в комнату, как на татами. Лука сидит на постели с пакетом льда. На тумбочке — флаконы с лекарствами и тюбики мазей. Как же мой альфа красив! Но его голубые глаза сейчас холодны, как кристаллы льда. Идеально ровные дуги бровей сейчас нахмурены. Крылья носа трепещут. Губы, обрамлённые аккуратной трёхдневной щетиной, изогнуты уголками вниз.

Глава 7

Руслан

— Поднять руку на отца! — мечется Фрол по кабинету. — Думал припугну маленько, а она как звезданула мне промеж глаз!

— Ты же час назад её нахваливал. — В последний раз пробегаюсь взглядом по документам и закрываю ноутбук. Откидываюсь на спинку кресла и смотрю на босса. Переговоры скоро, а у него синяки пошли под глаза.

— Одна поедет к Семёнычу, — Фрол хватает из ведёрка пакет со льдом и, приложив его к переносице, вытягивается на кожаном диване. — Впечатлений ей новых, видите ли, захотелось. Жучка неблагодарная.

— Не пущу! — стискиваю зубы, но внутри всё холодеет. Решение однозначно за Фролом.

— Отец я, если ты забыл! — парирует он и добавляет с жалостливым видом: — Дай фисташки.

— А я ей крёстный! — встаю и протягиваю дорогому другу лакомство. Фисташки его и правда успокаивают.

Фрол с задумчивым видом жуёт, а я аккуратно заезжаю с другой стороны:

— Лука любит Мэл и в любом случае поедет за ней.

— А я ему отпуск не дам. На кой ляд такая змеища вообще Луке сдалась? Вон через пару лет хоть Варю, хоть Есю пусть забирает.

— Ты, вообще, соображаешь, что говоришь? — чуть не роняю из рук бутылку с водой.

— Ой, Рус! Только Марго не включай! — довольно хрюкает Фрол. — Подумаешь, ещё два года лысого погоняет. Зато жена будет нормальная у парня. Близняхи у меня идеально выпестованы.

— Слышь ты, пестик! — с грохотом ставлю бутылку на стол. — Ты сам-то по любви женился или по наущению папиному?

— По любви, — лицо Фрола расплывается в довольной улыбке. Он закидывает в рот ещё фисташку и чешет живот поверх шорт. — Но мы с Марго совсем другой случай. Она меня ждала, а я её.

— Напомнить, как весело ты её ждал? — закидываю ногу на ногу. — Или лучше Марго на досуге рассказать?

— С ума сошёл? — Фрол кидает в меня пакет с подтаявшим льдом.

Ловлю и бросаю его обратно:

— Я — нет! А вот ты совсем с катушек слетел.

— Мэл не пара Луке, а он ей! — Фрол садится, в глазах его прыгают бесенята.

— Мин херц! Ты чего удумал-то? — только въезжаю, что передо мной игра на поле, а я чуть не проспал второй тайм.

— Поучить их нужно! Обоих! — кидает Фрол пакет в ведёрко. — А то одна не ценит Богом данное, а второму слишком просто баба классная достаётся. Я вон сколько маялся, прежде чем счастье обрёл. Про тебя вообще молчу.

— Да ты стратег, — выдыхаю я с облегчением. Теперь бы только сообразить, как соломку расстелить крестнице. За Луку я не переживаю. — И каков твой план?

— А я уже всё сказал, — пожимает Фрол плечами. Встаёт и, бормоча футбольную кричалку, надевает чистую рубашку. — Где там супружница твоя? Хоть и знаю китайский, но Маруся стрекочет лучше.

— Димон написал, скоро он-лайн к нам подключится.

— Отлично. Настраивай конференцию, а я пойду Луку дёрну.

***

Лука

— Маленькая моя, глупая девочка, — глажу притихшую Мэл по щеке. — Я люблю тебя. Крепко-крепко. Через год ещё раз сдашь экзамены и поступишь в свою академию.

— И я тебя люблю, — Мэл в сердцах кидает пакет со льдом на тумбочку и притягивает меня к себе. Вытягиваюсь на ней, трусь носом об её нос. — Да, я обязательно поступлю. Даже если не сдам. После спецназа берут даже если не хватает одного балла.

Других вариантов, кроме как рвануть вперёд с шашкой наголо, я не вижу. Гормональный фон моей любимой однозначно пора поправить, а там и голова на место встанет. Жаль, что мы станем по-настоящему близки не после свадьбы, как хотелось её отцу. Но иначе торжества может и не случиться.

— Да, родная, да, — покрываю её лицо поцелуями. Прижимаюсь к Мэл низом живота, чтобы она ощутила моё желание. — Будешь прыгать с парашютом, лазать по горам. Это же так увлекательно.

— Что ты делаешь? — Мэл силится сбросить меня, но я знаю все её слабые места наизусть.

— А чего теперь тянуть? — прижимаю запястья Мэл к постели, коленом раздвигаю ноги. — Поженимся мы по всей видимости не очень скоро. Давай сделаем это, и езжай себе… Любуйся на мир, сколько душе угодно.

— Ты разве не поедешь со мной?

— Не уверен, что нужен тебе, — зубами тяну за край полотенца, обнажая восхитительные полушария упругой груди. Дурею от одного их вида.

— Ну и пожалуйста! — Мэл с вызовом прожигает меня своими синими, как море, глазами.

— То есть ты не возражаешь, если я не поеду с тобой?

— Нет!

Хочется завыть волком. Отпускаю её руки и сжимаю кулаки до побелевших костяшек. Малышка умеет делать больно. Не могу понять, чем заслужил подобное. Неужели тем, что люблю безоглядно. Надышаться Мэл не могу, а её всё время ведёт в разные стороны.

— И не против, если я возьму тебя не сходя с этого места? — жёстко говорю я. Мэл сейчас здорово меня задела.

— Девственницей в армию идти не с руки! — прищуривает она глаза.

Глава 8

Фрол

— Бросай метлу! Иди, чего скажу, — запрыгиваю к Егору в ринг и заговорщицки подмигиваю ему.

— Что ты ещё удумал, Фрол Матвеевич? — Егор прислоняет швабру к канатам и вытирает руки об штаны.

Сажусь в углу ринга и жду, пока он подойдёт, не сомневаясь в правильности своего решения.

— Не засиделся ли ты, старина, в окопе? — шепчу Егору, оглядываясь на бегущего к лестнице незадавшегося зятя.

Раскраснелся бедолага. Нормальные, вообще, у меня тут в бане дела творятся. Сейчас ещё два гормональных взрыва на подходе. Еся с Варей только с виду белые и пушистые. Как говорится, чем тише омут, тем злее черти. По Ксюхе вообще без монокля видно, что шальная императрица растёт, но ей, к счастью, пока семь лет.

— О чём ты, мил человек? — возвращает Егор меня к разговору.

— Поедешь с Мэл?

Егор хватается за лоб. Отступает. Садится передо мной на корточки. Попал я в десятку.

— Ты серьёзно? Как же Анна? — глаза у старого вояки загораются азартом.

— Беру её на себя, — кладу руки Егору на плечи. — За девкой в армии глаз да глаз нужен.

— Пригляжу, родной! За кустами змеёй ползти буду. Ни один волосок…

— Главное, смотри, чтобы её там никто по тем самым кустам не таскал.

— Ясен пень! Когда ехать надо?

— Сейчас. Пока Марго цирк с конями очередной не наладила. Я её сейчас озадачил маленько с залётными делами. Но, думаю, к ужину она опять войска к стенам сеновала поведёт. Луку вообще несёт. Прикинь, сейчас этого удальца с Меланьюшки снял! Пару месяцев разлуки им лишь на пользу.

— Понял! Принял!

— Денег скину тебе. До аэропорта на машине доберётесь. Там с первым бортом в Москву, а оттуда на побережье Чёрного моря. Там у Семёныча сборы в этом году.

— Что за человек?

— Суровый мужик! Но футбол обожает. Так что будете там на особом счету.

— Мне-то особый счёт не нужен, а вот Мэл…

— Да нормально всё будет, — поднимаюсь и достаю телефон из кармана шорт.

— Такси сейчас вызову. Сколько тебе на сборы?

— Десять минут.

***

Мэл

Лука наспех целует меня и спешит следом за Фролом. Возвращаюсь в свою комнату, чтобы собрать рюкзак. Внутри меня поселилась пустота. Кажется, даже стук сердца отзывается эхом. Распахиваю шкаф и с грустью смотрю на ряд платьев. Почти все купил Лука. Мой парень щедр на подарки. Ему доставляет удовольствие лепить из меня девочку. Даже мои любимые чёрные спортивки он заменил розовыми милитари. Представляю, как поржут в десанте, и достаю коробку из угла шкафа. В ней сложена старая одежда. Вскоре рюкзак стоит собранный у дверей. Сажусь возле него и затылком прижимаюсь к холодной стене. Уверена, жизнь прежней уже не будет никогда. Даже если пожалею потом, я должна в этой жизни примерить на себя что-то кроме платья для беременных.

— Мел, — стучится Егор, — можно к тебе?

— Заходи, — поднимаю руку и открываю ему дверь.

— Ты чего на полу-то? — он проходится по комнате с рюкзаком на плече. — Собралась уже?

— Собралась. А ты на рыбалку, что ли, идёшь? На реке сейчас красота…

Егор поправляет рубаху милитари на широкой мускулистой груди. Удивляюсь нашему телохранителю. Шестьдесят пять в июне разменял. Годы убелили его волосы, но до сих пор стреляет без промаха, и удар у него быстрый, как бросок кобры. Егор не очень любит рассказывать о своём прошлом. Ожог наполовину лица оставила война, а душу целиком выжгло предательство любимой женщины. Наша Анна вдохнула в Егора новую жизнь. Первые годы они пытались завести детей, но, перешагнув полувековой рубеж, оставили эту затею. Тем более мои родители поставили деторождение на поток, и благочестивая чета заменила нам с сёстрами и Мэтью дедушку и бабушку.

— Не иду, а еду. И не на рыбалку, а в армию, — Егор протягивает мне руку. — Погнали, Мэл.

— Не поняла, — цепляюсь за его крепкую ладонь и встаю.

Никогда не видела в глазах Егора столько блеска. Он будто пару десятков лет сбросил.

— Такси у ворот, — Егор подаёт мне мой рюкзак.

— А попрощаться с Лукой, с мамой? — меня прошибает холодный пот.

— Долгие проводы — лишние слёзы, — подмигивает Егор. — Поехали.

В гостиной хлопочет Анна, мимо неё мышью не прошмыгнуть. Одного взгляда ей хватает, чтобы всё понять. Она бросается к Егору и утыкается лицом ему в грудь.

— Мать, нормально всё, — басит он, обнимая нашу худенькую домработницу. — Не на войну же идём.

Анна отрывается от Егора. Лицо её мокрое от слёз, и мне неловко, что причина их — я.

— Фрол всё рассказал, — всхлипывает Анна и гладит мужа по щеке. — Это единственно верное решение. Только ты и приглядишь там за Мэл.

Анна качает головой.

— Ох, и егоза ты, девочка.

— Мы скоро вернёмся… Анна, прости! — Мне самой бы не разреветься.

Глава 9

Лука

Смотрю на сонно ползущую по стеклу муху. Также движутся сегодня и переговоры с китайцами. Фрол посматривает на меня из-под насупленных бровей, но мне всё равно не включиться в процесс. В блокноте вместо заметок неизвестные науке геометрические фигуры. Мысли мои рядом с Мэл, и, полагаю, именно это сейчас написано на моём лице. Руслан не в курсе наших последних разборок с Фролом, он с упоением смотрит на жену, балакующую на китайском и делает пометки к контракту. Вот вроде от одних родителей девчонки, но какие разные.

— Гарантийные обязательства и гарантию мой банк даст без проблем… — голос Дмитрия льётся, как реченька. Старый жук разведёт кого угодно. Знаю за ним единственный один промах за всю жизнь — когда хотел охмурить мою Мэл. Поспешил, народ посмешил и меня порадовал. Вовремя я тогда нарисовался. И два года всё путём. Как по рельсам.

Зато столько глупостей, как в это утро, я за всю жизнь не наделал! Повёл себя, как полный идиот, да ещё дверь на ключ не закрыл. От воспоминаний бросает в жар и звенит в кокондерах. Моя горячая булочка завела меня не на шутку. Сейчас в охапку её и в отель на залив. Впереди выходные, за пару дней прочищу Мэл мозги и не только. Надоел этот детский сад. Надо после свадьбы отделяться. Иначе свет-батюшка нам жизни не даст. В каждую бочку влезет затычкой. После свадьбы! Дожить бы до неё в здравом уме и памяти.

Под столом мне прилетает по ноге от Руслана. Приосаниваюсь и вижу, что Фрол уже прощается с партнёрами. Большой экран на стене гаснет.

— Я ещё нужен? — вскакиваю, как школьник после звонка.

Руслан закатывает глаза, а Фрол, сложив руки на животе, откидывается в кресле:

— А ты сам как считаешь, мил человек?

Маруся смотрит на меня с сочувствием. Ещё немного и полетит моя голова с плеч. Но ради Мэл её и потерять не жалко. Следующий час мы обсуждаем выторгованные условия и подводим под контракт юридическую базу. Пара моих замечаний заслуживают похвалу от Фрола. Руслан подмигивает мне. Дядька специально придержал эти ремарки, давая мне шанс заработать очков перед осерчавшим боссом.

Вот тоже. Как уехать от него? Мы же проводим вместе большую часть времени. И мне нравится работать на Фрола. Мэл заскучает без меня и своей весёлой семейки. Хотя, раз она так ломится отсюда, может, отдельный дом и есть решение всех проблем? Руслан лихо присоседился справа от Фрола. А слева уже занято. Не скажу, что оттенки бирюзы мною любимы до беспамятства, но дом такого цвета с белыми колоннами и башенками на соседнем участке смотрится обалденно. Хозяева редко приезжают, почти всё время проживают на Кипре. Но мне и не потянуть такой дом по финансам пока. Пока. Для своей семьи я горы сверну.

— Рус! — смешливый голос Фрола рушит мои воздушные замки. — Втащи мальчонке в ухо.

Вздрагиваю. Опять я улетел. Перехватываю дядькину руку.

— Не надо в ухо. Нормально всё, — улыбаюсь я и умоляюще смотрю на босса. — Фрол Матвеевич, можно я пойду?

— Иди и не греши, — назидательно наставляет Фрол.

Стоит огромных усилий, чтобы не рвануть бегом из кабинета. Спускаюсь бегом в комнату Мэл. Пусто. Набираю невестушкин номер — вне зоны доступа. Что за дела? В бане, может, уснула после стольких переживаний? Обегаю территорию, но моей крохи нигде нет. Тяжёлое подозрение закрадывается в душу. Появился вопрос к будущему тестю. Возвращаюсь в дом и поднимаюсь по лестнице.

***

Руслан

Фрол читает сообщение в телефоне и меняется в лице:

— Меня нет! — он обегает стол и забирается в шкаф.

В ту же секунду в кабинет влетает Марго, шурша пышной юбкой розового платья. Взгляд свинцово-серых глаз не обещает ничего хорошего.

— Где? Господин? Горин? — чеканит она слова, как её благоверный мяч.

— Так вышел только, — прячу улыбку в кулак. Кашляю. — Ты разве его не встретила?

— Покрываешь приятеля, да? — Марго выглядывает в окно и говорит уже скорее себе, чем мне: — Вряд ли он рискнёт ногами.

Маруся шлёт мне воздушный поцелуй и поспешно покидает кабинет. Один на один я скорее угомоню проснувшийся вулкан по имени Марго, и моя жена это прекрасно знает.

— Ты в курсе, что Фрол учудил? — Марго усаживается на диван. Закидывает ногу на ногу, и балетка слетает с её ноги.

Падаю перед Марго на колени и возвращаю туфлю на место.

— Выкинул таблетки? — прохожусь ладонью по голени Марго, и смотрю на неё с неподдельным восхищением. Моя задача сейчас выкурить её из кабинета любым способом. — Тебе кто-нибудь говорил, что твои ноги — произведение искусства?

— Убери лапы! — она дёргает меня за чёлку. — И таблетки — это вообще не проблема, по сравнению…

— Марго, малышка! Значит, идёте ещё за одним малышом? Круто! Ставлю на девчонку! — Еле успеваю отскочить, когда Марго резко поднимается с дивана.

— И ты туда же? На своих детей пора ставки делать! Не буду больше рожать! Сколько, вообще, можно?..

Дверцы шкафа с грохотом распахиваются:

— Столько, сколько нужно! — глаза Фрола метают молнии.

— Хм, — ставит Марго руки в боки.

Глава 10

Мэл

Самолёт поднимается над облаками и берёт курс на Сочи. До Москвы я летела, то всхлипывая, то сжимая кулаки. Не знаю, как объясню Луке своё бегство. Я улетела всего на два месяца. Мне нужно время ещё раз хорошо всё обдумать. Смотрю на Егора. Он сидит ко мне необожжённой стороной лица. Из-за ожога, скуластый, с пылающим взглядом, ухоженной бородой и военной выправкой, Егор сначала кажется персонажем из сказки Братьев Гримм. Но, вглядевшись, понимаешь, что он когда-то был укротителем женских сердец.

В детстве я любила рассматривать фотографии Егора со службы и слушать его рассказы про войну. Сегодня у меня настроение разговорить старого друга и послушать о его делах любовных. Мы летим не бизнес-классом, как обычно с семьёй. Я сижу у окна, а за Егором храпит рыжий пузан.

— Егор, а когда тебе было восемнадцать, ты кого любил?

— Родину, калаш[1] и команду «вперёд», — улыбается он одной половиной рта.

— Егорушка, ну расскажи про свою первую любовь, — смотрю на него, склонив голову набок. — Мне кажется, был в твоей жизни человек, который тоже не хотел пускать тебя в армию.

— Да не то чтобы в армию… — Егор косится на меня. — Ох, хитры вы Горины с вашими подкатами. Вот ты сейчас вылитый Фрол Матвеевич, когда ему что-то позарез нужно.

— А мне позарез нужно! — цепляюсь за крепкую бицуху. — Твой опыт, но не в войне, а в любви.

— Да нет у меня опыта в этом деле, — вздыхает Егор. — Вот Господь учит нас прощать ближнего. А я не смог. Предательства не смог простить женщине. Сейчас, конечно, уже простил. А годков эдак сорок пять назад закрыл своё сердце. Как запечатал. Я в те годы мастером спорта по военно-спортивному многоборью был. Как раз в начале двухтысячных в Сочи на сборы прикатил. Молодой, влюбчивый, до девушек охочий. В первую же увольнительную пошли мы с парнями на танцы к пловчихам. Но глянулась мне не прокаченная красотка, каких там было пруд пруди, а худенькая девчуля с огромными карими глазами и пухлыми губами. Она оказалась из местных. Проходила практику медсестрой в лагере. Так мне понравилась, что куда-то вся решимость испарилась.

Девчуля тоже меня заприметила. Под длинной каштановой чёлкой глаза от меня прячет, краснеет, стесняется полной для её фигуры груди — неловко прикрывается руками. Но между нами будто уже связь. Девчонка одета вызывающе, а вроде как и не по ней этот наряд. Из динамиков несётся лай «Отчаянных мошенников», а мне малышка видится не в топике и шортах, а в платье, как на балах при Пушкине.

Только решился на танец её пригласить, а тут Серёга ко мне с двумя раскрасневшимися девицами подкатывает. От них спиртными парами — за версту. Спортсменки гуляют. Местное вино хмельное.

— Егор, это Кристина! Я ей тебя обещал!

— Серёга, я…

Но Кристина тут же повисает на моей шее. И так некстати ударяют первые аккорды медляка. Ловлю взгляд друга, он молитвенно руки складывает, жестом просит хотя бы один танец покачаться с Кристиной. Видимо, девицы в праздничном наборе только идут. А мы с Серёгой вроде как не разлей вода.

Танцую с Кристиной, а сам всё на кареглазку мою посматриваю. Её какой-то ухарь подхватил, и пальцы его уже ниже спины моей малышки сползли. Она руки его с бёдер убирает, но, что самое обидное, на меня уже не смотрит.

— Кто эта девушка? — отлепляю от груди Кристину.

— Какая? — снова льнёт ко мне партнёрша по танцу.

— Вон та, худенькая, в шортиках красных, — киваю в сторону желанной малышки.

— Это Соня, практикантка. При лагере нашем, в медкабинете, нам температуру по утрам замеряет, — Кристина встаёт на цыпочки и шепчет. — Пойдём к морю. Я такое место знаю.

— Ты о чём? — в тот вечер я туго соображал.

— О том! — Кристина прилипает к моему рту губами.

На доли секунды теряю Соню из виду, чтобы избавиться от объятий Кристины. Но этого времени хватило, чтобы моя принцесса исчезла с бала. Впервые в жизни захотелось хочется садануть женщине от души. Но нет такого пункта в моём жизненном уставе. Музыка орёт, духота, потные тела. Мечусь по залу, бегу к туалетам. Нет Сони. Как в воду канула. И парня, который с ней танцевал, нет.

Вернулся к Кристине, трясу её за плечи:

— Адрес, телефон, пароли, явки, говори всё что знаешь про Соню!

Она закрыла рот рукой, и я едва успел отскочить в сторону. Её тошнит струёй, и я, не в силах больше оставаться в этом адище, выбегаю на улицу. Не знаю почему, но побежал к морю. По вечерам все парочки стекаются туда. Сердце, помню, колотилось. Мне не понравился пацан, с которым ушла Соня. И дело тут не в ревности.

Тёплый южный вечер, стрёкот цикад, густая темнота вдали от булыжной мостовой навевает далеко не романтичные мысли. Слышу сдавленный женский крик. Перепрыгиваю через стриженные кусты и сбегаю по склону. Ноги скользят по гальке.

В свете луны моему взгляду предстала картина маслом. Парней уже трое. Один из них держит Соню, заткнув ей рот, а который танцевал с ней стягивает с худеньких девичьих бёдер шорты. Третий лапает Сонину грудь.

Налетаю на насильников и с ноги отправляю горе-танцора в море. Его подельник выхватил нож, но под моим захватом его запястье только жалобно хрустнуло. Ногой отшвырнул нож в море.

Глава 11

Егор

Как только Фрол про Сочи сказал, я понял — судьба. Мне этим летом трижды снилась Соня. Молюсь за неё, но сердце неожиданно потянулось к местам, где мы были так счастливы. Хотел уже с Анной туда в отпуск поехать, но боялся расстроить её своими переживаниями. Жена чувствует меня, как никто другой.

— Егор, рассказывай дальше! — синие глаза Мэл блестят, как в лихорадке. Для девчонки моя история натуральный фильм ужасов. Жизни она и правда не видела.

— Дальше… Дальше я поцеловал Соню. — Кладу голову на подголовник и закрываю глаза.

Наша первая ночь с Соней за давностью лет не канула в Лету. Я всё помню, как будто это было вчера. Целовался с другими девчонками и, к стыду своему, спал с ними без любви. Но Сонин поцелуй… Так страждущие пьют воду из целебного источника. Жадно, ненасытно, до дрожи во всём теле.

Обнял я первый раз Соню, а она мне ладонями в грудь упирается, но не отталкивает. Вскоре кольцо её рук смыкается на моей шее.

— Я даже не знаю, как тебя зовут, Дубровский! — шепчет Соня, переведя дыхание.

С трудом нахожу силы оторваться от сладких, как кагор, губ.

— Егор, — выдыхаю я.

Признаюсь себе, что ничуть не лучше тех парней. Желание сделать Соню своей, зацеловать до одури этой ночью кружит голову. — Где ты живёшь? Пойдём, провожу тебя.

— Сейчас в лагере. У меня даже комната своя, — хвастается Соня. — Пригласила бы тебя на чай, но у нас на территорию даже мышь не проползёт.

— Так это полевая мышь, а я летучая, — смеюсь довольно.

Я и не мечтал, вот так, сходу, попить чаю с желанной малышкой, проговорить с ней до утра. Поэтому глубоко внутри ликую. Правда кольнула тогда мысль, что вряд ли я стану для Сони первым мужчиной. Она будто прочитала её.

— Приставать не будешь? — Соня по-прежнему обнимала меня за шею, а я сжимал тонкую, ничем не прикрытую девичью талию.

— Что ты, кроха! Солдат ребёнка не обидит!

— Я не ребёнок, — так умильно, как Соня, губы никто не умел надувать. — Мне скоро двадцать один.

— Тогда буду, — честно признаюсь я. — Если ты этого захочешь.

— Дай слово, что не тронешь меня, и ты приглашён!

Повторяю, расставляя точки над «ё»:

— Только. Если. Захочешь. Ты.

— У меня никогда не было парня. Но лучше пусть это случится с тобой, чем с ними, — Соня краснеет и кивает в сторону моря. — Надоели, сил нет.

— Они больше не тронут тебя.

— Только пока ты здесь, — вздыхает Соня.

Эту правду знаю и я. Но что можно пообещать девушке, которую знаешь всего полчаса, а она уже не против лечь в твою постель? Стоп, а что она говорила про «не было парня»?

— Ты хочешь сказать, что ты… что ты никогда того этого? — армия мурашек пронимает до костей.

Соня стоит красная до самых кончиков ушей.

— Егор, прости, ерунду сказала! — встряхивает она каштановыми кудряхами. — От страха, наверное. Проводи меня до лагеря.

— Почему ерунду? Ты говоришь то, что думаешь. Мне нравится, — беру Соню за руку, и увлекаю по аллее в сторону освещённых корпусов.

Не помню, что ещё говорила в тот вечер Соня. С трудом разбирал её слова, вспоминая наш случайный поцелуй. Голову кружил аромат Сониных карамельных духов, её голос, смех, а от случайного соприкосновения плечами по телу шарахало почище тока. Сам шёл, точно воды в рот набрал.

У охранной будки, свежевыкрашенной голубой краской, Соня вернула меня в действительность короткой фразой:

— Пока, Егор! Спасибо, что проводил.

— Как пока? А чай? — спохватился я.

— Кузьмич тебя не пустит, — пожимает Соня плечами. — Как сюда пробираются летучие мыши к другим, я не знаю. Увидимся на пляже или… не знаю, земля круглая.

— Я тебе дам земля круглая, — смеюсь и подмигиваю Соне. — Ты окошко, главное, не закрывай.

— Да не пройдёшь ты... — Соня встаёт на цыпочки и целует меня. — До завтра!

Пока я ладонью остужал горящую щёку, Соня впорхнула в будку охранника и, миновав турникет побежала наискосок через асфальтированную площадку к трёхэтажному белому корпусу. Я пошёл вдоль высокого бетонного забора, посматривая на растущие вдоль него вековые деревья и припаркованные на ночь машины. В казарму я мог вернуться под утро. Прошло всего каких-то две-три минуты, а я уже заскучал по Соне. Грузовик, дерево, забор — схема сложилась автоматически. Уже через минуту я крался по территории лагеря к заветному дому. На другом конце залаяла собака. После отбоя все окна смотрелись чёрными бойницами. Лишь в двух на первом этаже горел свет. Окно с решёткой не иначе как комната охраны, а вот зелёные лианы и листья на занавесках, похоже, приведут меня куда надо. В подтверждение окно распахнулось настежь.

Подкрасться к нему и разведать обстановку у меня не получилось. Собачий лай и топот неотвратимо приближались. Ничего не оставалось, как с разбегу, оттолкнувшись ногой от клумбы, влететь кубарем в комнату.

— И снова здравствуйте, — как ни в чём не бывало расшаркиваюсь я перед обалдевшей Соней.

Глава 12

— Ты чай с вареньем будешь? — Сонин голос дрожит.

— С тобой, — разворачиваю Соню к себе лицом и впиваюсь в её губы поцелуем.

Прижимаю к стене, рукой нашариваю выключатель, и комната погружается в полумрак. На улице стихает собачий лай. Стук моего сердца опережает тиканье будильника.

— Да пусти ты, — отталкивает меня Соня.

Неохотно отпускаю. Со мной творится невероятное. Для меня в мире существует теперь только одна девчонка. Она притягивает меня, как магнит. Мне хочется всё время касаться Сони, вдыхать неповторимый аромат её юного тела, слышать бархатистые нотки её голоса.

— Я не такая! — Соня проходит к столу и поправляет букет ромашек в трёхлитровой банке.

Молчу, прислонившись к стене. Жадно слежу, как голодный тигр, за каждым движением Сони.

— Не знаю, что на меня нашло, — она наклоняется к тумбочке и достаёт чашки. Включает чайник. Перекладывает из банки в вазочку варенье. Света уличного фонаря явно недостаточно для задуманного чаепития, но Соня не замечает этого. — Так разве бывает? Только увидела тебя и саму себя забыла. Глупо, да?

Молчу, как в рот воды набрал. Щелчок вскипевшего чайника выводит меня из столбняка.

— Нет, не глупо, — вздыхаю я и отрываюсь от стены. — А у тебя кофе есть?

Глаза привыкают к темноте. По-хозяйски оглядываю комнату. Всего несколько деталей: Занавески с лианами, плюшевый мишка на флисовом голубом покрывале, букет ромашек превратили её в уютное гнёздышко.

— Только чай, — разводит руками Соня. — Но, если хочешь, я одолжу у тёти Шуры.

— Боюсь, тётю Шуру озадачит твоя просьба. Спалишь всю контору. Наливай чай. — Тру кулаками глаза. Встал сегодня в шесть утра, две тренировки оттарабанил и усталость берёт своё. Вытянуться бы на кровати, и чтобы Соня обняла меня, как своего игрушечного медвежонка.

— Ой, у меня же свечи есть! Купила днём на рынке, — переходит на шёпот Соня, насыпая заварку в чайник со сколотым носиком. — будем, как в средние века чаёвничать.

— Сама варенье делала? — намазываю густое ароматное варево на булку. Откусываю. — Абрикосовое! Обожаю.

— Сама, — Соня, достав из сумки свечи, растерянно озирается. — Куда бы их воткнуть?

— Стаканы есть?

— Есть.

— Тащи! — беру у Сони свечи. Их аромат напоминает мне мой дом в Луге. Мама любит сумерничать и раскладывать пасьянсы при свете пламени, трепещущего на кончике фитиля. — Спички есть у тебя?

— Ой, точно… Ещё же спички нужны. Были вроде. А у тебя разве нет? — Соня выдвигает скрипучий ящик.

— Не курю.

— Нашла! Зажги, пожалуйста, — протягивает она мне коробок.

Наши пальцы соприкасаются. Поднимаю взгляд. Мне хочется, чтобы вот так каждый вечер Соня поила меня чаем. Чиркаю спичкой и обдаю пламенем основание свечи. Ставлю в стакан, зажигаю её. Странные дела творятся со мной сегодня. Мне осталось учиться год, а потом служба, где Родина-мать прикажет. Для офицера женитьба после окончания учёбы обычное дело. Снова смотрю на Соню. Совсем уже другими глазами.

— Как красиво, — шепчет она, завороженно глядя на пляшущие тени на стене.

Не могу удержаться и усаживаю Соню к себе на колено. Она кладёт мне одну руку на плечо, а другой наливает в кружку чай.

— Ты покрепче любишь? — она большим пальцем водит по моей шее, мягко нажимая на позвонки.

— Да, — закрываю глаза от удовольствия. — Можно ещё посильнее.

— Я вообще-то про чай, — смеётся Соня. — Но, если хочешь, сделаю тебе массаж.

— Соррян[1], — утыкаюсь в неё носом. — Просто у тебя ручки волшебные. Я поплыл прямо.

— Так хочешь или нет? — Соня проводит по позвоночнику костяшками двух пальцев.

— Фея, — выгибаюсь я.

— Раздевайся и ложись! — встаёт она с моего колена. — Я парням, правда, не делала массаж, но пловчихи покрепче некоторых мужиков будут.

Меня дважды просить не нужно. Отхлёбываю обжигающе горячий чай и стягиваю с себя футболку. Вскакиваю со стула и хватаюсь за пряжку ремня.

— Брюки можешь оставить, — склоняет Соня голову набок и цокает языком. — Фигура обалдеть.

Кровь приливает к щекам от похвалы. Встаю в атлетическую стойку, поигрываю грудными мышцами и бицухами.

— Ложись, Аполлон, — Соня, смущаясь, тыкает меня кулаком в живот и потирает руку. — У тебя камни там что ли?

— Так точно, — скинув кроссовки, вытягиваюсь поверх мягкого пледа. Металлическая сетка кровати предательски скрипит под матрасом. С такой сигнализацией не пошалишь. Живо тётя Шура нарисуется. Гоню похотливые мыслишки, вновь закравшиеся в голову. Хорошо, что лежу на животе.

Соня садится сверху и выдавливает мне на спину холодную жижу. Вздрагиваю от неожиданности, но тут же ловкие ладони разносят маслянистую субстанцию от поясницы до плеч. Я словно эластичное тесто в руках опытного кулинара. Мурашки рассыпаются по телу, с трудом сдерживаюсь, чтобы не застонать от удовольствия.

— Сонечка, ты богиня, — бормочу я и крепну в желании произнести роковые для любого мужчины слова.

Глава 13

Егор

На следующий день, после загса мы пошли знакомиться с мамой невесты. Соня не очень этого хотела, но я настоял. Ухоженные розовые кусты, сияющая новая иномарка под навесом, увитым виноградной лозой, тропинки из плиток известняка вокруг одноэтажного белоснежного домика за невысоким зелёным частоколом. Если бы не чёрный джип с двумя бородатыми архаровцами возле него, вполне миролюбивый пейзаж для письма с натуры. В начале двухтысячных так жил далеко не каждый. Моя мать, овдовев, едва сводила концы с концами, на плаву её держали куры, козы и вера в пророчество карт — однажды всё будет хорошо.

Одной рукой я обнимал Соню за талию, во второй сжимал букет из девяти длинных роз для будущей тёщи. Исколол всю ладонь. Но счастье переполняло меня, и эта боль казалась ничтожной. На крыльцо вышла полная женщина в белом декольтированном платье в красный горох и тапках с меховыми помпонами. Её каштановые волосы рассыпались по плечам, а на голове алела повязка. Следом за ней появился тучный темноволосый мужчина лет пятидесяти. Белая рубашка и ладные брюки скрашивали недостатки его фигуры. В расстёгнутом вороте виднелись густая чёрная поросль и толстая золотая цепь. На запястье поблёскивал браслет часов. Пара недовольно уставилась на нас.

Соня схватила меня под руку, и замедлила шаг.

— Ничего не бойся, — подбодрил я невесту, разглядывая мужчину.

Соня мне сказала, что отца у неё нет, и они живут с мамой вдвоём. Если это любовник матери, то почему он смотрит на меня с такой неприязнью. Мы подошли к ступеням крыльца, и я всеми фибрами души ощутил, что мне в этом доме не рады.

— Мама, познакомься, — еле слышно залепетала Соня, — это Егор. Мы подали заявление в загс.

Мужчина, разглядывая меня как бракованного щенка, взялся двумя пальцами за ремень, оттопырив мизинцы и повернулся к Сониной маме:

— Похоже, Роза Сергеевна, вы не всё знаете о Сонечке, — мужчина посмотрел на мою невесту и насмешливо добавил: — Надеюсь, все пункты уговора в силе?

— Аслан Багратович, это какое-то недоразумение, — засюсюкала Роза Сергеевна. Взгляд её чёрных глаз прожаривал то дочь, то меня. — Соня, иди в дом! Живо!

Я заслонил Соню собой.

— Вы не смеете распоряжаться жизнью дочери.

Роза Сергеевна упёрла кулаки в свои крутые бока:

— Соня!

— Я не поспешил с авансом? — Аслан Багратович кивнул в сторону машины под навесом.

— Нет, будьте покойны! — Роза Сергеевна спустилась с крыльца и, взяв Соню за руку, выволокла из-за моей спины.

— Оставьте её! — кровь прилила к моим щекам, и я потянул Соню к себе.

— Пойдёмте потолкуем, молодой человек, — улыбнулся Аслан Багратович, блеснув золотыми коронками. — А женщины между собой пока разберутся. Здесь какое-то недоразумение.

— Пойдёмте! — буркнул я и сунул Розе Сергеевне букет: — Это вам.

— Ой, — вскрикнула она, уколов руку, и отшвырнула цветы в сторону.

По Сониному лицу побежали слёзы.

— Я с тобой, — рванулась она ко мне.

— Соня, я поговорю и приду. Ничего не бойся.

— После вас, — Аслан Багратович пропустил меня вперёд, и я пошёл к калитке. На улице улыбка исчезла с лица моего соперника, а за его спиной встали два бородача. Я слышал, как они вышли из джипа, когда их хозяин только появился на крыльце.

— Ты чьих будешь? — Аслан Багратович был ниже меня на голову, но малый рост не мешал ему смотреть на меня как на вошь. Он потирал руки, демонстрируя золотые перстни на волосатых пальцах.

— Я свой, под Богом хожу, — краем глаза я наблюдал за домом. Отголоски ссоры доносились из-за закрытого окна, но слов я не мог разобрать.

— Борзый. Это плохо, — покачал головой Аслан Багратович. — Для тебя плохо. Спал с Соней?

— Не ваше дело! — я отступил к калитке, соизмеряя расстояние для предстоящей драки. Не сомневался, что меня захотят поучить уму разуму.

— Жаль, что наш разговор закончился, так и не начавшись.

Мой соперник чуть кивнул и шагнул за спины охраны. Я, увернувшись от удара кулаком в голову, пробил печень одному из телохранителей. Предполагаю, что второй оглушил меня битой.

Очнулся я в больнице. Как потом выяснил, меня нашёл местный спасатель. По его словам, я выбрался на берег и рухнул у кромки воды. Алкоголя в моих жилах оказалось больше, чем крови, и мне грозили крупные неприятности в институте. Спасло только честное имя и то, что все знали — спиртного я ни капли в рот не беру. Пришёл в больницу следователь и загрустил, услышав имя моего соперника.

Неделю я провёл в больнице и в первый же день после выписки пришёл к Сониному дому. Роза Сергеевна обрезала кусты и, заметив меня, нарочито повернулась спиной.

— Соня дома? — крикнул я, навалившись грудью на забор.

— Кто тебе эта Соня, чтобы я отвечала? — огрызнулась Роза Сергеевна не оборачиваясь. Её пышный зад, обтянутый леопардовыми лосинами, колыхался среди листвы и розовых бутонов.

— Невеста моя.

Щёлканье ножниц прекратилось, и «избушка» наконец повернулась ко мне передом, к морю задом.

Глава 14

Егор

Схватил Соню в объятья, покрывая поцелуями её лицо и шею. Не мог надышаться любимой девочкой. Говорил, как безумный.

— Кроха моя, ничего не бойся, родная! Мы сбежим. Я отправлю тебя к маме. Под Питер. Она добрая. Через год закончу учёбу. Заживём!

— Егор, нет! — Соня упёрлась ладонями в мою грудь, и слёзы покатились по её осунувшимся щекам. — Я не могу так поступить. Моя мать должна денег этому человеку. Он убьёт её.

— Малышка, что ты говоришь? — встряхнул я Соню за плечи. — Ты сама себя слышишь?

— Егор, пожалуйста, — Соня приложила руку к груди. В свете ночника блеснула золотая змейка с рубиновым глазком, обвивающая её руку. — Мой отец был каталой. Проиграл дом. Хотел сбежать. Но его убили год назад. Матери дали отсрочку, но она не нашла денег. Тогда Аслан Багратович предложил эту сделку.

— И ты согласилась? — я в растерянности сел на кровать. — Согласилась себя продать?

— Мою мать убьют, — всхлипнула Соня и опустилась передо мной на колени. — Я столько всего не знала. Егор, Егорушка, прости меня.

— Доню, открой! — Роза Сергеевна задёргала ручку двери. — С кем ты разговариваешь?

— Я молюсь Богу, — нашлась Соня, прижимаясь к моим коленям.

— Как ты сама закрылась? Отдай мне ключи!

— Мама, я не сбегу! Дала ведь слово.

— Сонечка, детка! — засюсюкала Роза Сергеевна. — Маме так будет спокойнее. Хочу точно знать, что ты не сделаешь цац ногой. Ты же знаешь, у меня сердце. Год как на вулкане живу.

— Мама, я ещё даже не умылась. Дай мне полчаса.

— Хорошо, доню.

Я не услышал шагов. Мать не поверила в молитвы дочери. Я тонул в Сониных влажных глазах, не в силах осознать услышанное. Наконец, заскрипели половицы, и мы с облегчением вздохнули.

— Поцелуй меня, — прошептала она.

Я посмотрел на её губы. Скоро их будет целовать другой. В мои вены словно ввели яд. Мне хотелось умереть, не сходя с этого места. Я знал эту девочку всего один день. Она забрала мою душу.

— Не отдам тебя никому, — я спустил лямки платья с Сониных плеч.

Она поднялась и расстегнула молнию сбоку на платье. Шурша, оно упало к её ногам. Юное тело Сони обтягивала чёрная комбинация. Такое бельё я видел на девушках только в мужских журналах. Аслан Багратович знает толк в подарках — и женщину побаловал, и себя не забыл. Мне захотелось сорвать с Сони развратное бельё и разорвать его, сжечь. Подавив гнев, я поднялся и дрожащими руками раздел её. Тяжело сглотнул.

— Я люблю тебя, — прошептал, дурея от прикосновений.

Соня встала ногами на кровать и поманила меня к себе. Стянув футболку, я забрался к Соне. В отличии от лагерной постели, матрас не скрипел. Моя смелая девочка решилась на побег. Оставим на голубом покрывале алчной мамаше и Аслану Багратовичу предмет их торга.

— Хочу, чтобы ты целовал меня... Пожалуйста... — Соня прижалась ко мне всем телом.

Я прильнул к её губам и повалил на постель. Целовался, как в забытьи. Девичий живот вздрогнул, когда я проложил по нему дорожку из поцелуев, спускаясь ниже. Я пил нектар с нежного бутона, задыхаясь от чувств. Пот каплями потёк по спине, когда Соня застонала. Я навис над ней на локтях, любуясь её прекрасным лицом. Быстрым движением я расстегнул ремень и молнию. Ткнулся в Соню горячей плотью, чтобы соединиться с ней впервые и навсегда.

— Только не порви, — прошептала Соня, открывая глаза, и прикрылась ладошкой. — Давай теперь я тебя поцелую.

На меня будто ушат холодной воды вылили.

— Ты хочешь, чтобы мы это сделали после свадьбы? — в сердце тлела хрупкая надежда.

— Я не предам маму. Прости, — обвила Соня мою шею руками.

— Значит ты предашь меня! — я разорвал кольцо объятий и встал на колени между её ног.

— Побудь со мной эту ночь. Всего одну. Пожалуйста. — Две слезы выкатились из потемневших глаз. — Никогда и ни с кем я не буду так счастлива, как с тобой.

Я вскочил с постели, застегнул брюки, натянул футболку и прошёлся по комнате.

— Собирай вещи! — процедил сквозь зубы. — Ты не останешься здесь. Любовь не продаётся.

Соня села на постели и отрешённо посмотрела на зашторенное окно. Обнажённая, заплаканная, в одних длинных розовых перчатках Соня выглядела нелепо.

— Любовь не продаётся, продаётся мясо, — она сняла с себя браслет, блеснувший красным глазком, и следом перчатки. Её запястье было обёрнуто плёнкой. — Я — мясо, Егор. На мне теперь даже стоит клеймо хозяина.

Я подошёл ближе, и Соня приподняла край плёнки. На опухшей красной коже темнели две буквы и решётка.

— Это означает, что я отдана за долги.

— Что за бред? Мы не в средние века живём! Как ты позволила с собой сделать такое? — Я готов был пойти и придушить Сонину мамашу.

— А меня не спрашивали, — отвела Соня взгляд, закрывая татуировку плёнкой. — Люди Аслана привезли меня к нему домой. Он отгрохал новую роскошную виллу на берегу. Доктор посмотрел меня прямо в его кабинете, на столе. После этого я подписала брачный контракт и мне накололи это тавро.

Глава 15

Лука

— Где Мэл, я тебя спрашиваю! — сжимаю кулаки. От негодования трясёт. — Ты ведь у нас всегда всё знаешь. Что за день такой?

— Обычный, скоромный, — Руслан обнимает меня за плечи и подводит к дивану. Похоже, дядька так и не покидал кабинет. — Сядь, племяш.

— Сел, — закидываю ногу на ногу и глазами ищу бутылку с водой. Во рту пересохло, пока носился по двору.

— Пятнадцать будет норм, — дядька наливает мне в стакан воды, отсчитывает капли из пузырька со стола Фрола. — Держи.

— Мать моя женщина, случилось что? — севшим голосом спрашиваю я и выпиваю залпом.

— Нет, — пожимает плечами Руслан. — Просто у тебя вид, как у моего деда за три дня до смерти. Хотя ровным счётом ничего не случилось. Ни-че-го. Понимаешь?

— Где Мэл?

— Уехала с Егором на сборы, — Руслан предупреждает моё возмущение, выставив ладони вперёд. — Считай, что это её последнее лето детства. Каникулы строго режима под присмотром самого надёжного парня на земле. Каких-то два месяца, и ты получишь свою девочку обратно в лучшем виде.

— А если…

— Значит, не любовь была, — перебивает меня Руслан. — Мы с Марусей дольше встречи ждали и ничего.

— Только Маруся твоя не в казарме с жеребцами жила, — вздыхаю я.

Руслан добавляет капель в воду, медленно пьёт и вытирает рот кулаком:

— Старина, откуда такая неуверенность вдруг? Расслабься! Позвони Мэл и успокойся.

— Не буду я ей звонить, — бубню себе под нос.

— Тоже вариант, — соглашается Руслан. — Вечерком порыбачим? Возьмёшь удочку Егора.

— Да, конечно... — В голове зреет план. Капли подействовали чудесным образом: меня больше не трясёт, а тараканы успокоились и собрались на совет.

— Вот и славно, — Руслан закрывает окна в кабинете. — Устал я сегодня. Пойдём обедать.

— Угу... — Смотрю в смартфоне расписание авиарейсов до Сочи.

Прямой рейс из Питера один раз в сутки, и тот ранним утром. Как-нибудь переживу эти часы. Мэл решила меня переиграть. Нет, милая, ты моя от макушки до кончиков пальцев. Уж извини. А работать я и удалённо могу.

— После обеда пробегись по документам. Я тебе в папку на диск закинул, — Руслан захлопывает крышку ноутбука.

— Не вопрос, — у меня даже получается улыбнуться.

Нужно посмотреть, что за капли. Похоже, они мне пригодятся, раз уж я женюсь на дочери горячо любимого мною магната.

Мы с Русланом спускаемся в гостиную. Пахнет пловом с бараниной. Рефлекс срабатывает, как у собаки Павлова, несмотря на все передряги. Рот наполняется слюной. Не ел сегодня толком ничего.

— Давайте, тигрята, ложками работайте! — Анна сидит возле Романа и Матвея, расположившихся в детских стульчиках, и подтирает салфеткой перепачканные рты то одному, то другому. Лицо Анны тщательно припудрено, но красные от слёз глаза не замажешь никакой косметикой.

— Папа Ус, — Роман тянет ручонки к Руслану.

Тот подходит и треплет сына по тёмной макушке. Ромка похож на Фрола больше, чем собственный сын Горина, что не мудрено. Маруся, как часто вздыхает дядька, не в Марго уродилась. Мне тогда вообще рыдать нужно в голос. Мэл — чистый Фрол в юбке. От матери унаследованы лишь светлые волосы. Матвей — младший Горин — белобрысый и синеглазый. Потому Фрол порой в шутку его зовёт Русланович, вгоняя дядьку в краску. Марго и Маруся об этом не знают.

Хлопает входная дверь и на пороге гостиной появляется Маруся с корзиной грибов:

— Белых наросло за домом. захотелось жаркого со сметаной, — она подходит к детям и показывает добычу. — Гляньте, какая красота. Кто скажет гриб, тому конфета!

Дети с любопытством разглядывают белоногих крепышей в корзине.

— Котёнок, — обнимает Руслан жену, зарываясь носом в её волосы. — Ты их ещё попроси сказать «диссертация» и написать её до кучи. Пацанятам чуть больше года.

— Я вообще до года начала говорить, — Маруся гладит Руслана по щеке.

— Ну ты у меня вообще женщина уникальная. В пять лет парня по рукам и ногам скрутила.

— Чем-то кто-то не очень доволен?

— Без тебя меня нет, солнышко.

— Люблю тебя! — Маруся обвивает шею мужа и трётся щекой об него.

— А я-то тебя как!

Тяжело вздыхаю. Завидую дядьке белой завистью. Может, и правда было лучше влюбиться в Ксюху. Она меня с ходу себе присвоила. Соскучился по ней. Да и по Есе с Варей, хотя они ещё те макаки. Ничего. Осенью снова вся семья будет в сборе.

***

Мэл

Из аэропорта мы с Егором добираемся до места назначения на такси. Едем вдоль побережья под полной луной. В темноте море оправдывает своё название, отливая бескрайним чернильным пятном. Редкие корабли, расцвеченные гирляндами огней, освещают его лаковую поверхность. Меня терзает, что Лука не звонит мне, а сама я боюсь его номер набирать. Егор молчалив и задумчив, и я его не трогаю.

Глава 16

Егор

Николая Семёновича мы вечером не застали. Проверяли и оформляли наши документы долго, так что в казарму мы попали после отбоя. Егор Берая пожирал глазами мою подопечную и тянул время как мог.

В казарме Мэл испуганно глянула на двухярусные кровати, которых я быстрым взглядом насчитал сорок штук в двух рядах. Наша оказалась в самом конце. Прижимая к груди постельное бельё и заткнув нос, Мэл пошла к ней под тихий шёпоток и смешки. Рядовая Горина милостиво уступила мне нижний ярус и, стянув с себя одежду, быстро юркнула под одеяло. Соседняя с ней кровать пустовала, а напротив меня замертво дрых здоровенный кабан. Из-под майки по его плечам разбегался затейливый орнамент. Я помрачнел. В наше время в спецназе татуировки были запрещены. По крайней мере, в том подразделении, где довелось служить мне. Про дисциплину вообще молчу. Младший сержант Берая — редкостный раздолбай. Эту фамилию я, была бы возможность, выжег из памяти калёным железом.

Не могу уснуть. Мы любили друг друга с Соней один раз. Неистово, бурно, забыв обо всём. В том числе о возможных последствиях нашего адюльтера. Встречи с Соней теперь точно не избежать. А может, не стоит ворошить прошлое? Как она могла всю жизнь скрывать от меня сына? И как её муженёк допустил, чтобы внука назвали моим именем? Егор с сестрой, судя по всему, двойняшки. Парень похож на меня. Сажусь на постели и меня прошибает холодный пот. Ответ может быть один: Аслан Багратович лет двадцать как в могиле. Ему на момент нашего знакомства было под пятьдесят. Соня может тоже давно на небесах. Иначе почему не нашла меня? Печёт лопатка, и я сую под язык пилюлю.

Бойлер в дальнем конце казармы. Босыми пятками неслышно ступаю по обжигающе холодному линолеуму. На каждой кровати табличка с фамилией и я жадным взглядом выискиваю фамилию Егора. В свете тусклой лампочки буквы расплываются. Вспоминаю о пустой кровати рядом с Мэл. Утолив жажду, возвращаюсь обратно. Достаю очки из кармана куртки и читаю на табличке: «Егор Берая». Непривычно видеть фамилию ненавистного мне человека рядом со своим именем. Кровь стучит в виски. Ложусь в постель и зарываюсь лицом в подушку. Соня, Соня...

***

Мэл

Марш-бросок в горах. Мне казалось, здесь должно пахнуть иначе. Ощущение, что бегу по зоопарку. Сержант Берая бежит вровень со мной:

— Пойдёшь со мной на свидание?

— Я же сказала, нет! У меня парень есть.

Утираю пот ладонями, тяжёлый рюкзак давит на плечи. Нога подворачивается, и я падаю на злосчастного Бераю. Мы летим вниз со склона, врезаемся в дерево. Берая стонет подо мной. Открываю глаза, тяжело дышу и не сразу понимаю, где я. В метре от меня белёный потолок, серый рассвет заглядывает в узкое зарешеченное окно возле кровати, а снизу и правда доносится стон.

— Егор! — спрыгиваю с кровати и смотрю в побелевшее лицо старого друга. Ору на всю казарму: — Кто-нибудь! Вызовите скорую! Егор, миленький, держись!

Выуживаю из кармана его куртки таблетки, которые он всегда держит при себе и, разжав плотно сомкнутые челюсти, пихаю одну пилюлю под язык.

Топот и окрик:

— Отойдите, барышня! Парни, звоните в скорую!

Рыжий всклоченный парнишка отталкивает меня и склоняется над Егором. Кровь приливает к моим щекам, когда я понимаю, что стою в трусах и майке посреди роты полуголых парней. Через толпу протискивается мой вчерашний знакомец — младший сержант Берая:

— Горина, что за стриптиз ты тут устроила? — пялится он на мою грудь.

Краснею ещё больше. Рядом со мной парень разговаривает со скорой и суёт мне трубку:

— Девушка, данные пациента продиктуйте.

Выдаю в трубку, что помню, утопая в смеющихся карих глазах Бераи. Чужие руки касаются моих бёдер, груди. Мир вокруг темнеет, и я валюсь назад. В ушах колокольный звон. Издалека доносится выстрел и взволнованный голос Бераи:

— Лапы убрали! Велено же не трогать. Пристрелят без суда и следствия.

Открываю глаза от резкого лекарственного запаха. Светлая комната со сводчатым окном резко отличается от камеры.

— Егор! Где Егор? — приподнимаюсь на локтях.

— Здесь я. Чего орёшь?

Поворачиваю голову. Сержант Берая в накинутом на плечи белом халате качается на стуле в изголовье моей кровати:

— Ты такая хорошенькая, когда спишь.

— Где мой друг? — хмурюсь, пропуская заигрывания мимо ушей. Впервые я могу спокойно рассмотреть нового знакомого. Брови вразлёт, прямой нос, а скулами этого парня можно резать хлеб и масло намазывать.

— Не слишком ли он стар для того, чтобы быть твоим… кхм, другом?

— А не слишком ли ты молод, чтоб так дерзить? — прищуриваю глаза.

— Люблю колючих, — хмыкает Берая.

— Где Егор?

— В городскую больницу увезли. Всё нормуль с ним будет. Не переживай!

— Мне нужно позвонить отцу, — оглядываю тумбочку в поисках телефона. — Папа всё решит, если нужны лекарства или вертолёт.

— Не переживай, зая. Тебя Николай Сергеевич под моё крыло определил. — Егор пересаживается на кровать и берёт меня за руку. — Всё под контролем. Я уже разговаривал с Фролом Матвеевичем.