Жестокие игры. Или наследник по требованию

Пролог

Пролог.2 (Визуалы)

Дорогие читатели, добро пожаловать в мою новую книгу.

История Маргариты, не обещает быть легкой, она о самопожертвование, о противостояние - любви и ненависти, о мире где правят власть и большие деньги, о боли, которая разрывает душу на части, и о силе, которую можно найти на самом дне.

Вы уже видели, с чего всё началось. А теперь давайте вернёмся на год назад. В то время, когда Рита, будучи наивной дурочкой, ещё верила, что можно продать душу дьяволу и остаться целой. В то время, когда она впервые услышала его имя — Андрей Кирсанов.

Тогда ей казалось, что она заключает сделку. Она — товар, он — покупатель. Цена — жизнь её маленькой племянницы, которую она очень любит. Тогда девушка и подумать не могла, что настоящая цена окажется куда выше. Что платить придётся не свободой, а сердцем. Сердцем ещё не рождённого сына.

Готовы ли вы пройти этот путь до конца? Узнать, как рождается ненависть и может ли она превратиться во что-то иное? Тогда перелистывайте страницу и оставайтесь на страницах этой книги.

PS: График выхода глав в первую неделю каждый день, далее через день.

НЕ ЗАБУДЬТЕ ПОДДЕРЖАТЬ АВТОРА

Сделать это очень просто:

А сейчас я хочу вам показать одного из наших героев. Знакомьтесь — Андрей Кирсанов. Властный, жестокий и циничный.

Представьте человека, в присутствии которого воздух становится гуще, а время замедляется. Высокий, с фигурой атлета и взглядом хищника. Его дорогие костюмы сидят безупречно, но не могут скрыть опасную мощь, исходящую от него. Когда Андрей Кирсанов входит в комнату, разговоры смолкают. Он не смотрит на людей — он их сканирует, за секунду оценивая их слабости и стоимость. Его улыбка — редкое и пугающее явление, не сулящее ничего хорошего. Он построил свою империю на костях конкурентов и никогда не отступает от своих правил. Для него Маргарита — не девушка, а нарушительница контракта. А с теми, кто нарушает договорённости, он не церемонится.

Остальных героев увидите в следующей главе.

Глава 1 Утренний хаос

Год назад.

Вибрация будильника разорвала тишину моей комнаты, заставив меня вздрогнуть. Я потянулась к телефону, щурясь на яркий экран – шесть утра. Ещё одна ночь, когда сон был коротким и беспокойным. Я села на кровати, чувствуя, как усталость тянет тело вниз. В квартире была гробовая тишина и только настенные часы нарушали её, мерно тикая: тик, тик, тик. Алиса мирно спала в своей кроватке. Даже не верилось, что эта сумасшедшая ночь наконец отступила, и наступило утро.

У Алиски начали резаться зубки, она часто капризничала, а плакать ей категорически запрещено. Врожденный порок сердца – это как бомба замедленного действия. Врачи говорили, что операция за границей – наш единственный шанс, но сто тысяч евро казались для нас недостижимыми. Да в нашей стране тоже проводят подобные операции, но увы, не с такими патологиями и не таким маленьким крохам. Племяшка родилась недоношенная, очень плохо набирала вес и это тоже играло против нас. В свои четыре месяца она весила как новорожденный малыш, поэтому каждые тридцать-пятьдесят грамм, набранные за неделю, для нас уже были маленькой победой. Любой стресс или сильная эмоция, даже положительная, могли спровоцировать у малышки приступ, поэтому приходилось контролировать и свои. Ради неё нам нужно было оставаться сильными, не нервничать, не плакать и тем более не впадать в отчаяние, ведь ребёнок всё чувствует.

С момента рождения Алиски, наша с Машкой жизнь напоминала жизнь сапера-новичка, в руках которого находится крайне опасная бомба, способная разрушить всё вокруг. Обратный отсчёт на ней уже запущен, а механизм неизвестен. Один неверный шаг и всё рванёт. Так и живём.

Дверь квартиры скрипнула, и вошла Маша. Она выглядела измученной: тёмные волосы растрёпаны, под глазами залегли глубокие тени, а плечи опущены от усталости. Бармен в ночном клубе – это адская работа, но она приносила хоть какие-то деньги. Машка – моя старшая сестра и мама Алисы. Она старше меня на пять лет и всегда заботилась обо мне. В особенности после того, как не стало наших родителей.

Мне было десять, а Машке пятнадцать, когда один пьяный водитель спровоцировал автомобильную аварию на дороге и в одно мгновение сделал нас сиротами. Папа погиб на месте, мама спустя пару часов на операционном столе. Виновника, конечно, посадили. Но разве от этого легче? Когда их не стало, нас к себе забрала бабушка, но и её не стало пару лет назад. Папины родители жили за тысячи километров отсюда, и видели мы их всего лишь один раз в жизни – на его похоронах. Они отказались от сына ещё в тот момент, когда он вопреки им решил жениться на нашей маме, поэтому дела до внучек им не было и подавно. Так, что кроме сестры и племянницы у меня никого не было. Как собственно и у неё. Муж её бросил сразу после рождения Алисы, сказав, что не потянет «больную обузу». Я до сих пор злилась на него, но Маша никогда не жаловалась. Она подошла к кроватке, наклонилась и нежно поцеловала дочку в лоб.

– Как прошла ночь? – шепотом спросила она, её голос был хриплым от переутомления.

Я вздохнула, выбираясь из-под одеяла.

– Не очень хорошо, – Так же тихо, боясь разбудить Алису, ответила я. – Она опять практически не спала.

Да, это была чистая правда, всю ночь малышка провела у меня на руках. Я качала её, рассказывала сказки и только ближе к утру она успокоилась.

Маша кивнула, её глаза наполнились тревогой.

– Бедная моя девочка. Я должна была вернуться раньше, но шеф не отпустил.

Я встала, чувствуя себя виноватой. Маша работала как проклятая, а я училась и зарабатывала тем, что писала курсовые для сокурсников и других нерадивых студентов, но этого едва хватало. Поэтому после учебы я хваталась за любую подработку: то раздавала листовки, то развлекала посетителей торгового центра в костюме ростовой куклы, то мыла полы в соседнем подъезде, подменяя бабу Маню, то выгуливала чужих собак. Работой я не брезговала. Бралась за всё, где хоть немного да платили, лишь бы чуточку облегчить жизнь старшей сестре, которой и без меня приходилось нелегко.

Дорогие читатели!

А теперь давайте познакомимся с нашей главной героиней — Маргаритой Сокольской

Глава 2: «Навязчивый поклонник»

– Маш, ложись спать. Если нужно, то я пропущу лекцию и ещё немного присмотрю за Алисой, – предложила я. Хотя по моим подсчётам, она проспит ещё как минимум пару часов. Перед тем, как заснуть, она выдула целую бутылочку смеси, так что есть захочет ещё не скоро.

Я знала, что сестра устала до предела – ночные смены и маленький ребёнок выматывали её, но каким-то немыслимым способом днём она ещё умудрялась стирать, убирать квартиру и готовить.

Сестрёнка покачала головой, её лицо стало строгим:

– Нет, Рита, учёбу прогуливать ты не будешь. У тебя и без того много пропусков накопилось. Ещё чуть-чуть и без стипендии останешься, – учительским тоном сказала она и, натянув на лицо вымоченную улыбку, уже мягче добавила:

– Не волнуйся, мы справимся.

Спорить я не стала – Маша всегда была упрямой. Вместо этого я пошла в ванную, чтобы собраться в университет. Умылась, почистила зубы, нанесла на лицо тонким слоем увлажняющую сыворотку с витамином C от бренда 7DAYS MBW, немного крема для век всё из той же линейки, чтобы придать хоть немного свежести и сияния своей бледной от недосыпа коже, любимая тушь для ресниц и немного нюдового блеска на губы – это был мой ритуал, чтобы чувствовать себя хоть немного нормальной. Зеркало отражало уставшее лицо: медные волосы собраны в хвост, джинсы и футболка – ничего особенного, но я старалась выглядеть бодрой. В голове крутились мысли о ярмарке, которую мы с подругами организовывали в университете. Это был наш шанс собрать хоть немного денег на операцию Алисы – продажа выпечки, handmade-штучек и билетов в лотерею. Руководство дало разрешение, и я надеялась, что это принесёт в копилку хотя бы несколько тысяч рублей. Немного, но лучше, чем ничего.

Пока я собирала рюкзак, Маша уже легла на диван, обняв подушку. Алиса тихо посапывала в кроватке.

– Будь умницей, милая. Тётя скоро вернётся, – прошептала я ей, поправив пустышку, которую она тут же обхватила своими маленькими губками и принялась сладко посасывать. Вышла из квартиры, вдыхая свежий утренний воздух. Университет был в пятнадцати минутах ходьбы – старое здание с колоннами, полное студентов. Я любила этот путь: он помогал собраться с мыслями.

Небольшая прогулка на свежем воздухе и бодрая музыка в наушниках пробуждали и поднимали настроение не хуже крепкого кофе. Однако, стоило приблизиться к корпусу, как хорошее настроение мигом испарилась.

На крыльце меня ждал неприятный сюрприз. Ренат Кирсанов – звезда университета, красавчик с модельной внешностью: высокий, с идеальными чертами лица, тёмными волосами и улыбкой, от которой таяли девчонки. А ещё он был наглым мажором, который не принимал отказов и не понимал элементарного слова «НЕТ». За этим парнем бегали почти все девчонки в универе. Он менял их, как перчатки, – каждую неделю новая. Ренат был жутким бабником, и все знали об этом, но всё равно одна за другой прыгали в его постель. Его всегда окружали исключительно девушки модельной внешности, а в сторону таких, как я, он даже не смотрел, но… Вот уж не знаю что именно замкнуло в голове у этого парня, но с тех пор, как в начале года мы случайно столкнулись с ним в столовой, он буквально не давал мне проходу. Часто появлялся на моих лекциях, хотя учился на другом потоке, и его внимание, которое так манило других, раздражало меня до крайности. Я знала его репутацию и видела отношение Кирсанова ко всем, кто «ниже» его по статусу. Так что скорее я бы поверила в то, что он на меня поспорил, чем в то, что он на меня запал. Просто в отличие от остальных я не падала к его ногам. И это задевало его самолюбие.

Я попыталась проскользнуть мимо, надеясь, что он, болтая со своими дружками, не заметит меня, но не тут то было. Ренат схватил меня за руку, когда я уже подходила к входу:

– Ритусь, подожди!

От его «Ритусь» меня колбасило не по-детски. Я вообще не любила ни одно из вариаций своего имени, кроме Маргарита или Рита. Никаких там Марго, Маргоша, Ритулик, Ритусик и тому подобное.

– Чего тебе? – раздраженно выдохнула я, но кажется, он намеренно игнорировал любую грубость с моей стороны.

Улыбнулся, демонстрируя ряд белоснежных зубов.

– Ничего. Ты сегодня такая красивая. Давай я провожу тебя на лекцию? – его голос был бархатистым, но в нём сквозила самоуверенность. Он притянул меня ближе, его рука скользнула по моей талии, и я почувствовала запах дорогого одеколона. Это только разозлило меня – его знаки внимания были чересчур навязчивыми, как будто он считал, что любая девушка должна быть рада, если вдруг он снизойдет до неё.

– Отпусти, Ренат. Мне не до твоих игр, – сказала я, вырываясь.

В его глазах мелькнула злость, но он вновь улыбнулся, пытаясь шутить:

– Что так грубо? Я просто хочу поговорить. Ты мне нравишься, Ритусь. Разве ты этого не видишь? Ну же! Не будь такой колючей. Лучше давай сходим куда-нибудь вечером, а?

Я знала, что ему не по пути со мной, а быть очередным его трофеем мне не хотелось.

– Нет, Ренат. Уйди. Я не заинтересована. – Я оттолкнула его руку и вошла в здание, чувствуя, как он смотрит мне вслед.

Я отлично понимала, что это ещё не конец, и его подкаты продолжаться, но сейчас мне точно было не до него. Меня вообще не интересовали ни парни, ни свидания, ни отношения. Моя голова была забита исключительно Алисой, предстоящей операцией и деньгами, которые нам с Машкой ещё только предстояло найти.

Глава 3: Сплетни

Потоковая лекция по макроэкономике тянулась мучительно долго. Огромная аудитория, забитая до отказа студентами, напоминала улей: приглушённый гул голосов, шелест страниц, щёлканье ручек. Профессор Иванов – седовласый мужчина в очках с толстыми линзами, монотонно бубнил в микрофон что-то о монетарной политике и инфляционных ожиданиях. Солнечный луч, пробивавшийся сквозь высокое пыльное окно, медленно полз по рядам, высвечивая сонные и равнодушные лица.

Я старалась концентрироваться на конспекте, выводила в тетради аккуратные формулы, но цифры упрямо расплывались перед глазами. В голове вместо кривых спроса и предложения зловещей тенью витала другая кривая – график стоимости операции в израильской клинике. Сто тысяч евро. Цифра, которая снилась мне в кошмарах. Я машинально перевела её в рубли, потом снова в евро, как будто магическим образом она могла уменьшиться. Не сработало.

Рядом перешептывались Лиза и Катя. Лиза Михалёва – моя самая близкая подруга в универе, с каштановыми кудрями, собранными в беспорядочный пучок, что-то живо обсуждала, жестикулируя. Катя Франц – блондинка с идеальным маникюром и всегда новым айфоном, внимательно слушала, кивая.

Когда профессор наконец объявил перерыв, аудитория взорвалась шумом. Все ринулись к выходу, спасаясь от экономического сна.

– Фух, выжили! – выдохнула Лиза, потягиваясь на стуле. – Кажется, мой мозг только что официально подал заявление об уходе.

– Да уж, – фыркнула Катя, проверяя себя в фронтальной камере телефона. – Я уже второй год не могу понять, зачем нам это всё. Лучше бы рассказали, как налоги правильно избегать, вот это была бы полезная лекция.

Мы медленно пошли по коридору, сливаясь с толпой.

– Куда идём? Может в буфет? Не знаю как вы, а я умираю с голоду, – сказала я, чувствуя, как в животе предательски заурчало. Завтрак сегодня ограничился чашкой чая и сухим печеньем.

– Но сначала в дамскую комнату, – объявила Катя. – Нужно поправить мейк. У меня свидание после пар. И я хочу выглядеть сногсшибательно.

– О, с кем это? – оживилась Лиза.

– С тем самым красавчиком с футбольной команды, Артёмом. Помнишь, я тебе показывала его фото?

– Ага, тот, что с татуировкой дракона на всей спине? – уточнила Лизка, подмигивая мне.

Я шла рядом, лишь наполовину вслушиваясь в их болтовню. Мои мысли были там, в нашей маленькой квартире, где, я надеялась, Маша наконец-то спит, а Алиса не плачет.

Зайдя в туалет, мы заняли место у зеркал. Пока Катя с серьезным видом наносила новый слой помады, а Лиза поправляла свои непослушные кудри, разговор неожиданно свернул на опасные рельсы.

– Кстати, о парнях, – сказала Катя, не отрываясь от своего отражения. – Рита, а как там твой поклонник?

– Какой еще поклонник, Кать? Ты же знаешь, нет у меня никого.

– Прямо таки и нет, – хихикнула она, посмотрев на подругу, – ну ты слышала, Лиз? А как же Ренатик? Разве он уже не твой поклонник?

Я поморщилась, будто от зубной боли.

– Ага, поклонник, как же! – усмехнулась я. – Да он поклонник всех женских задниц в универе. Так что не приписывай его ко мне, пожалуйста. Он и так как надоедливая муха, которую никак не отогнать.

– Ну, муха с внешностью греческого бога и кошельком Абрамовича, – хихикнула Катя. – Эх, мне бы так, – мечтательно вздохнула она. – Вот я бы на твоем месте, давно бы уже сдалась и отдалась в его крепкие накаченные руки. – Всё тем же мечтательным тоном продолжила она и, с упреком посмотрев на меня, добавила:

– Как и многие другие, между прочим.

– Вот именно! – парировала я. – Я не собираюсь становиться очередным трофеем в его коллекции. У меня и своих забот выше крыши.

Лиза, закончив с прической, обернулась ко мне, и её лицо стало серьёзным.

– Знаешь, Кать, я с тобой не согласна. Ренат – тот ещё тип. Да, он красивый, да, у него деньги есть. Но про него такое говорят, точнее не совсем про него… – она замолчала и зажмурилась, словно сболтнула лишнего.

Я насторожилась. Лиза редко распускала сплетни, и если уж что-то говорила, то это обычно оказывалось правдой.

– О чём это ты? — не удержалась я.

– Говори, раз уж начала, – с видом ты-всё-равно-не-отвертишься посмотрела на неё Катя.

Лиза понизила голос, хотя вокруг нас было шумно.

– Вы ведь слышали, что он сирота, и что его родители погибли, когда он был ещё маленьким?

Я помотала головой, поскольку впервые слышала об этом. Информация тяжёлым камнем осела в моём сердце. Ведь как бы я ни относилась к этому парню, отлично понимала, какого это – потерять родителей.

– Ну да, кто-то из парней говорил об этом, – равнодушно пожала плечами Франц. – И?

– Так вот, – продолжила Лиза, – в общем, после их смерти его забрал к себе младший брат отца. А теперь держитесь крепче, девчонки... Говорят, этот мужик – тот ещё фрукт. Какой-то местный криминальный авторитет. Самый что ни на есть настоящий бандит, и отец Рената тоже, говорят, был бандитом.

В воздухе повисла пауза. Даже Катя на секунду отвлеклась от помады.

Глава 4 Пирожные и колкости

Буфет был полон, но мне повезло – я успела занять последний свободный столик у окна. Достала телефон, чтобы написать Маше, узнать, как у них дела. Только я начала набирать сообщение, как почувствовала знакомый дорогой парфюм и чью-то тень, упавшую на стол.

– Ну вот и свидание судьбы, Маргоша. Я так и знал, что найду тебя здесь.

Я медленно подняла голову. Разумеется, передо мной стоял Ренат Кирсанов. Он улыбался своей голливудской улыбкой, уверенный и самодовольный. В руках у него были две тарелки. На одной – скромный круассан, на другой – клубничный чизкейк, самое дорогое и шикарное пирожное в буфете, порция которого стоила, как мой обед за два дня.

Не спрашивая разрешения, он уселся напротив меня и с театральным щелчком поставил чизкейк передо мной.

– Лови, принцесса. Для тебя только самое сладкое.

Я посмотрела на пирожное, потом на него. Внутри все закипало.

– Я не голодна. И от тебя мне ничего не нужно.

– Ой, да ладно тебе, – он махнул рукой, откусывая круассан. – Я просто хочу порадовать симпатичную девушку. Разве это преступление? Ты слишком серьёзная, Ритусь. Тебе нужно расслабиться немного. Я бы с удовольствием помог тебе с этим... Поверь, я знаю несколько очень эффективных методов.

Его взгляд скользнул по мне с таким похабным намеком, что мне захотелось вылить на него свой чай.

– Спасибо, но я сама прекрасно справляюсь. И ещё мое имя – Рита. Не Ритусь, не Марго, не Маргоша, и уж тем более не «принцесса».

– Как скажешь, МаргоРита, – он нарочито исковеркал моё имя. – Но от пирожного-то не отказывайся. Я его специально для тебя купил. Думал, посидим, поболтаем... узнаем друг друга получше. В самых разных позициях, так сказать.

Он снова ухмыльнулся. Его намеки становились все менее завуалированными.

– Вот, скажи, о чём мне с тобой разговаривать? О шмотках, о тачках, о вечеринках… так мне это не интересно.

– А что тебе интересно? – он наклонился через стол, его голос стал тише, интимнее. – Может, то, о чём на самом деле мечтают все хорошие девчонки?

– И о чем же они, по твоему мнению, мечтают? – так же тихо, не скрывая своего сарказма спросила я.

– Например, о плохом мальчике, который точно знает, как доставить девочке удовольствие? Я слышал, ты Рита не особо общаешься с пацанами. Может, ты просто не с теми общалась, а? Детка, я могу показать тебе настоящий экстрим. Поверь ты не пожалеешь.

Его наглость не знала границ. Да что он вообще знал обо мне? Ни-че-го. Он не знал о моей сестре и о нашей проблеме. Не знал о племяннице, каждый прожитый день для которой – ежедневная борьба за собственную жизнь. Для него я была просто игрушкой, которую нужно получить любой ценой, только для того, чтобы потешить свое эго. И которая, на самом деле ему не нужна.

– А что для тебя настоящий экстрим? – я фыркнула, собрав всю свою язвительность. – Наверное, гонять по городу пьяным на своей дорогущей тачке. Или снять девочку в клубе, имя которой ты на завтра уже не вспомнишь. Мой экстрим – это выживать. Так что, прости, но нам не попути.

Его улыбка наконец сползла с лица, сменившись обидой и злостью.

– Ты всегда такая колючая? Или это специально для меня? Я пытаюсь быть милым, а ты…

– А я пытаюсь тебя вежливо послать, а ты не понимаешь! – я уже не сдерживалась. – Да когда до тебя уже дойдёт – ты мне не интересен. И от тебя мне ничего не нужно: ни цветов, ни подарков, ни пирожных, ни твоих грязных намеков! Ясно?! Я не хочу с тобой общаться, гулять, «расслабляться» или ещё что-то! Понял наконец? Или нужно написать это на бумажке и приклеить тебе на лоб?

Я резко встала, задев стол. Чашка звякнула о блюдце. Я видела, как по его лицу прошла тень – он явно не привык к такому откровенному и публичному унижению.

В этот момент что-то в нём сломалось. Ренат резко вскочил, опрокинув стул с грохотом, который эхом разнёсся по всему буфету. Все головы повернулись в нашу сторону – студенты за соседними столиками замерли, кто-то с любопытством, кто-то с испугом. Его лицо исказилось в гримасе ярости, глаза вспыхнули злым огнём, а губы сжались в тонкую линию. Облокотившись руками на стол он поддался вперёд, он говорил негромко, но все его слова были полны презрения и бешенства:

– Да кем ты себя возомнила, а?! Ты думаешь, какая-то особенная? Нет, ты обычная, нищая девчонка, которая даже нормальных шмоток не может себе позволить! Таких, как ты, у меня пачками! Ткни пальцем на любую – и она будет моей! Ты нос воротишь, а они все мечтают о таком, как я, – с деньгами, машиной, падарками! А ты... ты просто пустое место. Им и останешься. И даже времени моего не стоишь! Но я тратил его на тебя, потому что думал, ты хоть что-то собой представляешь. Но я ошибался – ты ничто! Упрямая дура, которая отвергает то, что другие на коленях выпрашивают! И ты еще пожалеешь об этом!

Одним резким движением он опрокинул стол. Грохот падающей посуды, звон разбитых чашек, чизкейк, размазанный по полу – всё это слилось в оглушительный хаос. Столкнув на пол и свой стул, он развернулся и пошел прочь, не оглядываясь, расталкивая застывших студентов.

Я стояла, не в силах пошевелиться, глядя на эту картину разрушения. К глазам подступили слезы – не от страха, а от унижения и ярости. В ушах стоял оглушительный звон, и сквозь него я слышала, как кто-то что-то говорит мне, обнимая за плечи.

Глава 5 «Цена гордости»

Я не стала дожидаться Лизу и Катю, отправила девочкам сообщение, наврав о том, что Маше срочно требуется моя помощь, и ушла. Мне нужно было побыть подальше от этого места, от этих людей. Нет, я не жалела о том, что сказала Ренату, и отчасти была рада, что всё так вышло. Несмотря на то, что его слова странным образом задели за живое. «Пустое место». Да пускай говорит и думает что хочет, он не тот человек, чьё мнение для меня имеет хоть какую-то ценность. Куда важнее мнение близких людей, а они уж точно не согласятся с этим мажором. Зато теперь я надеялась, Кирсанов точно от меня отстанет. А зря.

Уже на следующее утро Ренат поджидал меня у моего подъезда с шикарным букетом кроваво-красных роз. Он курил, скрестив свои длинные мускулистые ноги, облокотившись на свой мерс. Машина сияла в утреннем солнце, как будто насмехаясь над моей скромной жизнью. Я замерла на пороге, сжимая рюкзак так крепко, что пальцы побелели. Сердце колотилось – не от страха, а от раздражения. После вчерашнего скандала в буфете я думала, он наконец-то понял намёк. Но нет, этот тип нивкакую не сдаётся.

– Рита, подожди! – крикнул он, бросая сигарету и спеша ко мне. Его голос звучал невозмутимо, словно ничего не произошло, но в глазах мелькала та же самодовольная искра, которая так меня бесила. – Я... я хочу извиниться. Каюсь. Вчера перегнул палку. Не стоило так себя вести. Был не прав. Но ты тоже хороша. Спровоцировала меня. Ведь знаешь, что завожусь с полоборота. Я как порох, к которому ты собственноручно поднесла спичку. И то что я там наговорил. На самом деле я так не думаю, правда.

Я остановилась, но не повернулась к нему. Смотрела на асфальт, на трещины в бетоне – куда угодно, только не на него. Извинения? После того, как он назвал меня «ничем» на весь буфет? После того, как он выставил меня никчёмной дурой перед половиной университета? Я чувствовала, как внутри закипает гнев, но сдерживалась. Не стоило устраивать сцену здесь, у дома, где могли увидеть соседи или, хуже того, Маша.

– Извиниться? – процедила я сквозь зубы, наконец поднимая взгляд. – После того, что ты наговорил? Да сегодня для половины универа это будет сплетня номер один! И если тебе нравится быть в центре внимания, то мне не очень. Так что отвали, Кирсанов. Я не нуждаюсь в твоих извинениях.

– Тебе так важно что подумают о тебе другие?! Да плевать! Шли всех нахер.

Он протянул мне цветы – огромный, роскошный букет, завернутый в шёлковую бумагу. Розы были идеальными, как будто с картинки: алые лепестки, без единого изъяна. Наверняка стоили целое состояние.

– Рит, но возьми, пожалуйста, – настаивал он, его голос стал мягче, почти умоляющим. – Я серьёзно. Я не хотел тебя обидеть. Просто... ты меня бесишь, но в хорошем смысле. Ты не как все.

– М-м-м, « не как все»? – саркастично хмыкнула я. – Кажется, ещё вчера ты утверждал обратное. Говорил, что таких, как я, у тебя пачками. Ты бы уж определился, Ренат. Убери свои цветы. Я их не возьму. Лучше прибереги букет, для одной из своих поклонниц.

– Ревнуешь? – его губы растянулись в самодовольной ухмылке.

– Разве что в твоих фантазиях, – хмыкнула я. – Ладно. Ты хотел, чтобы я тебя простила? Окей. Считай, что я тебя простила. Только оставь меня в покое, и, пожалуйста, не впутывай в свои игры, – сказала я, продолжив свой путь.

Он моргнул, как будто не ожидал такого отпора. Его лицо омрачилось, но он быстро взял себя в руки и, улыбнувшись той самой голливудской улыбкой, зашагал за мной.

– Ладно, ладно. Не хочешь цветы, давай хотя бы подвезу тебя в универ. Машина у подъезда, быстро доедем. Тем более, что мы уже опаздываем.

Он был прав. Я вышла из дому позже обычного, а всё потому что Машку немного задержали на работе. До первой пары оставалось менее десяти минут. Но перспектива поехать в университет с ним… в его машине.

«Нет уж. Кто знает, как этот мажорик поведёт себя, если мы останемся наедине? Вдруг начнёт приставать или вновь кидать свои грязные намёки. Это уже не говоря о том, что если нас кто-то увидит вместе, то меня тут же запишут в список его побед. И фиг я потом отмоюсь от этого клейма», – подумала я и, перекинув рюкзак на другое плечо, сказала:

– Спасибо, но я сама дойду. Или на автобусе.

Его улыбка сползла окончательно. Глаза потемнели. Он стоял, сжимая букет в руке, и я видела, как его пальцы белеют от напряжения.

– Ты серьёзно? – прорычал он, его голос стал низким, угрожающим. – Может уже хватит выпендриваться, а? Рит? Я всего лишь стараюсь быть вежливым, как-то угодить тебе, сделать приятное. Да я ни за одной тёлкой ни разу в жизни не бегал, а ты…

– Что «Я»? – остановилась и зло посмотрела на него. – Ну, договаривай.

– Ничего, – стиснув зубы, ответил он, понимая, что если продолжит, мы вновь придём к тому, с чего начали. – Просто я не понимаю. Вот ответь: что со мной не так? Рожей не вышел? Или бабла недостаточно?

– Я что-то не поняла. Ты сейчас как девочка на комплимент напрашиваешься? – поинтересовалась, едва сдерживая улыбку. Отчего-то вдруг мне стало весело, Ренат напротив напрягся, стиснув челюсти. И глядя на парня, я испытала какое-то странное удовлетворение от того, что смогла его задеть. – Ты и сам прекрасно знаешь, что не урод, не в этом дело. Не всё в этом мире измеряется внешностью и деньгами. Однако, их ценность знают лишь те, у кого нет ни того, ни другого. Ты никогда не поймёшь меня, а я тебя. Так что давай не будем отнимать друг у друга время. У меня и без тебя проблем выше крыши.

Глава 6 «Сталкер»

Ренат ехал на учёбу уже по привычному маршруту, огибая весь город, чтобы по дороге заехать в один до боли знакомый дворик, окружённый старенькими хрущёвками. С тех пор, как Рита отшила его в последний раз, прошло почти две недели. В тот день эта рыжая стервочка так взбесила парня своей надменностью, что он решил больше не давить на неё, не докучать своим вниманием и не унижаться перед ней. Отпустит девчонку. Хотя бы ненадолго, чтобы решить, как ему действовать дальше. Потому что мозгами понимал: долго он не продержится на расстоянии от Сокольской, тупо не сможет. Это была чистая правда.

Едва наступило утро, как он сидел в тачке лучшего друга около её дома, чувствуя себя грёбаным сталкером. Наблюдал за тем, как девушка выходит из подъезда, включает музыку в наушниках, а после быстрым шагом идёт в сторону университета. Он провожал Маргариту до перекрестка, медленно ведя машину по другой стороне улицы. Затем, когда приходило время перестраиваться на другую полосу, Ренат увеличивал скорость и ехал до парковки торгового центра, где пересаживался на свой Мерс и быстро мчался в университет, чтобы добраться до него первым и как бы случайно встретить Марго уже на крыльце здания. И так каждый день.

Ренат понимал, что творит лютую дичь, но никак не мог заставить себя остановиться. Не зря в старину считали, что все рыжие тёлки – ведьмы. Вот и эта непонятно каким образом заколдовала его.

«Да что, блядь, в ней такого особенного?» – ежедневно он задавался одним и тем же вопросом.

И сам же отвечал: ничего.

Обычная девчонка, каких сотни, или даже тысячи. Из разряда мышь серая-обыкновенная. Ни одеваться, ни краситься толком не умеет, зато самомнения и гордости хоть ложкой черпай. В прошлый раз, в порыве злости он сказал, что она – никто. Однако рядом с ней именно Ренат чувствовал себя никем. Столько высокомерия и презрения было в её серо-зелёных глазах каждый раз, когда Рита на него смотрела. Так, словно он ничто иное, как грязь под её ногами, а всё равно парня вело от неё, как ненормального. С тех самых пор, как он случайно столкнулся с Маргаритой Сокольской в столовке, член больше ни на одну тёлку не вставал, только не неё. А если и оказывался кто в его постели – то перед глазами, один хрен, стояла эта рыжая стерва, и кончал он, только представляя её под собой.

Ренат желал эту девчонку как никого и никогда. Засыпал и просыпался с мыслями о Марго. Хотел её так, что член колом стоял, а яйца судорогой сводило только при одном взгляде на её чувственные губы.

Эх! Знала бы она, что именно он представлял, глядя на них!

Кирсанов был уверен – рано или поздно Маргарита сдастся ему, и тогда все его сокровенные фантазии сбудутся. И искренне не понимал:

Зачем всё так усложнять?

Ведь если бы девчонка не ломалась и сразу бы ему отдалась, то он уже давно бы потерял к ней интерес.

Ведь потерял бы? Или нет?

Да хер его знает!

Однако факт остается фактом: чем больше она его отшивала, тем сильнее заводила и разжигала в Ренате какие-то первобытные охотничьи инстинкты. Парню это нравилось, но в то же время и раздражало. Не удивительно. Никому не нравится быть посмешищем. А он был! Все пацаны в его компании давно уже стебали по этому поводу. Даже ставки делали на каждый его подкат к Марго: пошлёт она его или нет? Этим придуркам казалось забавным то, что его, Рената Кирсанова – одного из самых популярных парней в универе, на которого вешаются всё самые сочные тёлки, – отшивает какая-то серая мышь. Не то что ему было важно мнение этих придурков. Лишь одного из них он считал настоящим другом, а Дэн не стал бы его высмеивать вместе со всеми. Так что пусть и дальше чешут своё эго, пытаясь подорвать авторитет. Заткнуть он их может в любой момент и сделает это на раз-два, если станут перегибать палку. Но а пока… не видел в этом смысла. К чему распыляться? Ведь он понимал, что дело было в банальной зависти.

Поднявшись по ступеням, Ренат Кирсанов поздоровался с сокурсниками, которые стояли в компании девчонок и уже традиционно парили перед парами свои вонючие вэйпы. Ренат поморщился. Утром он не успел позавтракать, поэтому его тут же замутило от приторно-сладких ароматов. Сам парень курил очень редко, в основном делал это, когда был на нервах или когда напивался. Да и то предпочитал химозному ароматизированному суррогату нормальные дорогие сигареты. Да, они тоже причиняли вред организму, но хотя бы не маскировали конскую дозу никотина вкусом фруктов и ягодок.

Пока остальные не видят, Ренат отвёл в сторону Дэна и передал другу ключи от машины. Тот в ответ криво ухмыльнулся, собирался что-то сказать, но не успел.

– Привет, Мальчики, – повиснув у Рената на шее, поздоровалась с ними Алексия. – Скучаете?

Красивая, эффектная, с хорошей фигурой и милым личиком. С такой, как она, не стыдно показаться в приличном обществе. Когда-то девушка нравилась Ренату, как и он ей. Однако после пары проведённых вместе ночей влечение у обоих куда-то пропало. Она была первой девчонкой, которая сама предложила остаться друзьями. Как оказалось, куда больше им нравилось тусоваться вместе. Парень и девушка по-прежнему ходили вместе на различные вечеринки, в ночные клубы, гоняли по городу на его или её тачке, иногда ужинали вместе, но за рамки дозволенного больше не заходили. Как он успел заметить, Алекс предпочитала мужчин куда старше самого Рената, не старперов, но лет за тридцать хотя бы. Как говорила сама девушка, более зрелых и готовых к чему-то большему. Поскольку капитал её семьи был весьма внушителен, Алексия стремилась выбрать достойного спутника жизни сама, пока за неё это не сделали родители.

– Уже нет, – подмигнул ей Дэн, оценивая внешний вид подруги.

В нос Рената ударили резкие духи девушки. Его затошнило ещё больше. Он уже было собирался увернуться от объятий подруги, но, заметив подходящую к крыльцу Маргариту, напротив, положил руку на талию Алексии и притянул к себе. Проследив за его взглядом, Алекс хмыкнула:

Глава 7 « Цена отчаяния»

Голова была тяжелой, будто налитой свинцом. Я с трудом разлепила глаза, и осознание вчерашнего дня обрушилось на меня с новой силой. Больница, бледное, как воск, личико Алиски, подключённой к мониторам, и слова врача, холодные и безжалостные: «Тянуть больше нельзя. Счёт идёт на недели, может быть, дни. Вам нужно срочно искать деньги».

Как будто бы это было так легко?

Вчерашний благотворительный аукцион, на который я возлагала такие надежды, оказался жалким подобием помощи. Студенты скидывались по мелочи, покупали безделушки, и в итоге в ящике для пожертвований лежала сумма, которая даже близко не напоминала спасение. Единственным ярким пятном стал Ренат, который с театральным видом, глядя прямо на меня, бросил в копилку несколько довольно крупных купюр. Я бы с удовольствием их вернула, бросила бы ему в его самодовольное лицо, но не могла. Никто, кроме нескольких преподавателей, не знал, что деньги собирают для моей племянницы. После аукциона куратор вызвала меня и тихо, с сочувствующим взглядом, вручила конверт: «Это от преподавательского состава, Маргарита. Мы все за вас переживаем». Сумма была, по моим меркам, внушительной. Но на фоне ста тысяч евро это была капля в море. Капля, за которую я была одновременно бесконечно благодарна и в отчаянии.

Я подошла к окну. За стеклом бушевала осень. Небо было затянуто сплошной свинцово-серой пеленой, с которой без перерыва лил холодный, назойливый дождь. Ветер гнул верхушки голых деревьев, срывая с них последние жалкие листья и швыряя их в потоки грязной воды на асфальте. Погода идеально соответствовала моему внутреннему состоянию – промозглому, безнадежному, унылому.

Идти в университет не хотелось категорически. Не было сил даже думать о лекциях. Но оставаться дома в четырёх стенах, наедине со своими мыслями, было ещё невыносимее. Натянув джинсы и толстовку, я вышла на улицу. Резкий порыв ветра обдал меня холодными брызгами. До автобусной остановки я добежала, уже основательно промокнув. Стояла, ёжась от холода, десять, пятнадцать, двадцать минут. Автобуса, как назло, не было. Посмотрев на время, я с обречённостью поняла, что ждать больше нет смысла – на пару я всё равно уже опаздывала.

Решила идти пешком. Этот путь стал для меня настоящей пыткой. Дождь хлестал по лицу, ветер пронизывал мокрую одежду до костей. Вода заливалась за шиворот, промокшие кроссовки с каждым шагом противно хлюпали. Я шла, опустив голову, не обращая внимания на лужи и проезжающие мимо машины, которые обдавали меня новыми порциями ледяной грязи. Я была абсолютно унижена и разбита.

Добравшись до университета, я представляла собой жалкое зрелище: растрёпанные мокрые волосы, посиневшие от холода губы, одежда, прилипшая к телу. Мысли об Алисе, о деньгах, о безысходности сжимали горло комом. Я не могла пойти на пару в таком виде. Решила заскочить в туалет на первом этаже, чтобы хоть как-то привести себя в порядок, подсушить одежду под сушилкой для рук.

В уборной было пусто и тихо, пахло хлоркой и влажным кафелем, который я натаскала на подошвах. Я уже хотела подойти к зеркалу, как вдруг за дверью послышались голоса. Вошли две девушки, оживлённо о чём-то болтая. Я инстинктивно шмыгнула в ближайшую кабинку, притворившись, что меня там нет. Мне не хотелось ни с кем пересекаться, видеть любопытные или насмешливые взгляды.

Я собиралась переждать, но их разговор заставил меня замереть.

– Ну так чего ты думаешь? Это же золотое дно! – настаивал один голос, звонкий и настойчивый.

– Не знаю, Лер… Это как-то страшновато. Продать себя незнакомому дядьке… – сомневалась вторая, с более мягким тембром.

– Да что ты, как в средневековье! Там всё цивилизованно. Агентство серьёзное, клиенты все проверенные, богатые. Полная конфиденциальность. Это же не на панель вставать!

Я затаила дыхание, прислонившись лбом к прохладной двери.

– А сколько? – нерешительно спросила вторая.

– Смотря какая девочка. Если всё в порядке с внешностью, то можно и пятнадцать тысяч долларов выручить, а то и больше! Прикинь! Моя знакомая так свою девственность продала. Один раз перетерпела – и у неё на счёте сумма, которую мы тут за год не заработаем. Говорит, мужик был вежливый, всё цивильно, в шикарном отеле. Подарил ещё часы дорогие.

Пятнадцать тысяч долларов. Цифра ударила меня в висок, зазвенела в ушах. Это не те деньги, что спасут Алису, но это гигантский шаг. Это возможность вздохнуть, выиграть время, оплатить хотя бы предоперационные обследования или перелёт. В голове поднялась буря. Отвращение, страх, стыд – и тут же леденящая душу, прагматичная мысль: «А что, если?..»

Я уже не слышала, о чём они говорили дальше. Во мне боролись два человека: одна – гордая, воспитанная бабушкой и Машей, которая кричала, что это низко, мерзко, непоправимо. Другая – отчаянная, готовая на всё, чтобы спасти жизнь маленькой девочки.

И прежде, чем первая успела взять верх, я резко толкнула дверь кабинки и вышла наружу.

Две студентки, нарядные и ухоженные, с идеальным макияжем, с удивлением обернулись на меня. Я, мокрая, растрёпанная и бледная, должно быть, выглядела как привидение.

– Простите, я… я случайно подслушала, – проронила я, и голос мой дрожал. – Вы говорили про агентство… У вас есть его контакты?

Девушки переглянулись. Та, что помягче, с интересом оглядела меня с ног до головы.

– Вроде как подслушивать нехорошо, – высокомерно бросила первая, Лера.

Но подруга жестом ее остановила.

– Ничего, бывает, – сказала она, и в её глазах читался живой интерес. – А что, личико у тебя милое, фигурка ничего… Может, и прокатит. Скажешь, что от Крис. Запомнила?

Я, стиснув зубы, кивнула.

Она достала из кармана телефон, быстрым движением пальцев вызвала на экране номер и показала мне. Я, будто в тумане, достала свой и с трясущимися руками сохранила его.

– Спасибо, – прошептала я.

– Удачи, – ухмыльнулась Кристина, и они с подругой, перешептываясь, вышли из туалета.

Глава 8 «Билет в один конец »

Остаток дня прошёл, как в тумане. Слова лекторов долетали до меня обрывками, не оставляя в сознании ни следа. Всё внутри было заполнено одной лишь мыслью, одним номером, что горел на экране телефона, словно раскалённое железо. Пятнадцать тысяч. Пятнадцать тысяч. Они крутились в голове навязчивой мантрой, заглушая голос разума, который шептал о стыде, о падении, о непоправимости.

Я почти бегом вернулась в пустую квартиру. Тишина здесь была иной — гнетущей, зловещей. Она не была наполнена привычным уютом, а лишь подчёркивала наше горе. Я заперлась в ванной и уставилась на своё отражение. Бледное, с синяками под глазами, с искажённым внутренней борьбой лицом.

– М-да уж! – пробормотала я, глядя на себя. Подумав о том, что это лицо должно было понравиться тем, кто будет оценивать товар. Хотя, может быть, внешний вид не так уж и важен, когда ты продаёшь свою девственность.

Ночь была долгой и беспокойной. Я ворочалась, вглядываясь в потолок, где узоры из теней складывались в пугающие образы. Я представляла лицо незнакомого мужчины, его прикосновения, и по телу пробегала дрожь отвращения. Затем я представляла лицо Алиски, её ясные, доверчивые глаза, её слабую улыбку, и сердце сжималось от боли. Это была сделка с дьяволом. Отдать свою невинность, своё самоуважение за шанс на её жизнь. Цена была чудовищной. Но цена её потери была бы неизмеримо выше.

Утром, не выдержав внутренней пытки, я приняла решение. Боясь передумать, я схватила телефон, вышла на балкон, где было холодно и пусто, и, с замирающим сердцем, набрала роковой номер. Раздались длинные гудки. Каждый из них отдавался в виске пульсирующей болью.

– Слушаю, – ответил женский голос, деловитый и спокойный.

– Здравствуйте… Мне… Мне дали ваш номер. Сказали, что можно… проконсультироваться, – выпалила я, чувствуя, как горят щёки.

– Кто вам дал номер? – голос стал настороженным.

– Крис… Я имею в виду, Кристина, – прошептала я.

На том конце провода послышался лёгкий щелчок, будто что-то отметили в блокноте.

– А, понимаю. Ваше имя?

– Маргарита.

– Маргарита, мы можем пригласить вас на собеседование сегодня, в одиннадцать утра. Устраивает?

Сегодня. Всё происходило слишком быстро. Я хотела отсрочки, ещё дня на два на раздумья, но поняла, что если не сейчас, то я не решусь никогда.

– Да, – выдавила я. – Конечно. Я приеду.

Мне продиктовали адрес в центре города, в престижном бизнес-центре. Это немного успокоило. Значит, правда, всё цивилизованно, а не в подворотне.

Дрожащими руками я надела самое лучшее, что у меня было – элегантное чёрное платье, которое я брала ещё на свой школьный выпускной, и лёгкие каблуки. Я старательно нанесла макияж, пытаясь скрыть следы бессонной ночи, придать лицу уверенное, деловое выражение. Но в глазах, в их расширенных зрачках, читался животный страх. Отражение в зеркале было красивым, но чужим. Я готовила себя к продаже, как товар выставляют на витрину.

Вызвав такси, я молча смотрела в окно. Сомнения накатывали новой волной.

«Что ты делаешь? Одумайся! Ты можешь найти другой способ!» – кричал внутренний голос.

Я стиснула зубы, глядя на мелькающие улицы.

«Нет, не могу. У нас нет времени. Это всего один раз. Один раз, и я смогу им хоть чем-то помочь. Никто и никогда не узнает. Это будет просто страница, которую я вырву из своей жизни и сожгу».

Я всячески настраивала себя, убеждала, что это необходимость, жертва во имя самых родных и дорогих мне людей.

Такси остановилось у шикарного здания из стекла и бетона. Агентство называлось «Эквилибрио» и, согласно табличке, было брачным агентством премиум-класса. Всё выглядело крайне респектабельно: дорогой ресепшн, приятная музыка, запах дорогого парфюма в воздухе. Меня встретила та самая женщина с телефонным голосом – строгая, лет тридцати, в безупречном костюме. Её звали Виктория.

Она проводила меня в кабинет, где за столом уже сидел мужчина, представившийся Арсением. Ему было около сорока, он был облачён в дорогой костюм, а его взгляд был тяжёлым, оценивающим. И под этим взглядом я ощущала себя абсолютно голой.

– Итак, Маргарита, что вас привело к нам? – начала Виктория.

Я сделала глубокий вдох, собираясь с духом.

– Я хочу… я хочу выставить на аукцион свою девственность.

Слова повисли в воздухе, густые и постыдные. Я ожидала шока, осуждения, но они лишь переглянулись, будто я сообщила о желании купить чашку кофе.

– Правильное решение, – деловито сказал Арсений. – Товар редкий, особенно в вашем… качестве. Но нам нужно оценить лот.

Фраза «оценить лот» резанула слух, как ножом.

– Встаньте, пожалуйста, посреди кабинета, – попросила Виктория.

Я покорно встала, чувствуя себя лабораторным кроликом. Они ходили вокруг меня, заставляли поворачиваться, оценивали рост, пропорции.

– Разденьтесь, пожалуйста, до нижнего белья, – сказал мужчина, и в его голосе не было ни капли смущения.

В горле встал ком. Мысленно я уже материла их, представляя, во что бы могла превратиться эта самодовольная Виктория и этот холодный Арсений, окажись они в моём положении. Но раз уж я пришла, пути назад не было. Медленно, дрожащими пальцами, я сняла с себя платье и осталась в простом белье, чувствуя леденящий стыд. Воздух холодил кожу, покрывая её мурашками.

Виктория подошла ко мне вплотную.

– Грудь естественная? – спросила она без эмоций.

– Да, – прошептала я.

Она, не колеблясь, приподняла мою грудь, сжала её пальцами, оценивая упругость и форму. Я зажмурилась, сдерживая рвотный спазм. Унижение было тотальным. Я была словно куском мяса на рынке.

– И вправду, – наконец произнесла она, отступая. – Силикона нет. Форма отличная. Товар качественный.

Арсений сел за стол и сделал несколько пометок в планшете:

– Начальная цена – три тысячи долларов. Аукцион состоится через две недели. Дальше всё зависит от ставок. Азарт иногда разгоняет мужчин до немыслимых сумм. У нас была девушка, которую отдали за сто тысяч, и это всего за одну ночь. Так что не расстраивайтесь раньше времени, – он сказал это так, будто делал мне одолжение. – Агентство забирает тридцать пять процентов от суммы сделки, всё остальное ваше. И это ещё по-божески, не стоит забывать, что именно мы занимаемся организацией, обеспечиваем вам безопасность и делаем рекламу.

Глава 9. «Упакованный подарочек»

На следующее утро я проснулась с ощущением, что меня залили бетоном. Каждая клеточка тела отяжелела и ныла, будто после изнурительной тренировки, хотя физически я почти не двигалась – просто вся сжалась в один тугой, болезненный комок от осознания того, что ждёт меня сегодня.

Прежде чем ехать в агентство, я решила заглянуть в больницу. Мне было необходимо увидеть их – Машу и Алиску. Как последнюю молитву перед казнью, как глоток чистого воздуха перед погружением в яму с дерьмом. Мне нужно было заново напомнить себе, ради чего я это делаю.

В палату к Алиске в этот раз меня не пустили. Медсестра, выйдя в коридор, покачала головой:

– Состояние у девочки и так тяжёлое. Она очень слаба, её нельзя тревожить. Мама с ней внутри.
Маша вышла ко мне в комнату для посетителей. Она была похожа на тень – прозрачная, серая, с безжизненными глазами. Увидев меня, она попыталась улыбнуться, но вместо этого её лицо исказила гримаса боли, и с губ сорвался тихий, надрывный стон. Она закрыла лицо руками, и её плечи затряслись.

– Маш… – я обняла её, прижала к себе. Она была костлявой и лёгкой, как птица.

– Рит… Ритка, – всхлипывала она, уткнувшись мне в плечо. – Врач… вчера сказал… что если не прооперировать сейчас… то дальше будет только один вариант. Пересадка. Но у нас… у нас таких операций не делают. Её даже в лист ожидания не внести.

Она отстранилась, глядя на меня мокрыми от слёз глазами, полными ужаса.

– Я схожу с ума от этой мысли! Понимаешь? Ради того, чтобы мой ребёнок жил, должен умереть другой. Чей-то сын, чья-то дочь… Это же чудовищно! Но мысль о том, что умрёт она… моя девочка… это меня убивает на месте. Рит, я не смогу. Не переживу, если её не станет. Я умру вместе с ней. Понимаешь? Умру.

Её отчаяние было таким оголённым, таким всепоглощающим, что у меня перехватило дыхание. В её словах не было драмы, лишь холодная, обжигающая как серная кислота реальность. Я сжала её руки.

– Держись. Ты должна держаться. Ради неё. Всё будет хорошо, я обещаю. Мы справимся. Я всё решу, – успокаивала её я, и мои слова звучали для меня самой как заклинание. Я сама нуждалась в этой вере.

Этот разговор стал последней чертой. Выйдя из больницы, я не чувствовала больше ни страха, ни сомнений. Только стальную решимость. Я ехала в агентство с ощущением, что плыву по течению к обрыву, и у меня нет ни права, ни возможности свернуть.

В «Эквилибрио» меня уже ждала Виктория. Её деловитость в этот день казалась мне особенно отвратительной.

– Ну что, готовься, принцесса. Тебя ждёт полный спа-уход, – сказала она без тени улыбки.

Меня отвели в помещение, похожее на косметологический кабинет. Последующие несколько часов стали новой порцией унизительной процедуры. Меня обрабатывали, как вещь, готовя к вручению. Маникюр, педикюр, болезненная и дотошная эпиляция всех возможных зон. Потом укладка и макияж. Девушка-визажист работала молча и сосредоточенно, будто раскрашивала фарфоровую куклу. В зеркале на меня смотрело незнакомое, идеальное лицо с большими, подведёнными глазами и алыми губами. Красивое и абсолютно пустое.

Я чувствовала себя Китнисс Эвердин, которую собирали на Голодные игры. Раньше меня всегда восхищал этот персонаж, придуманный Сьюзен Коллинз, ведь отважная девушка пожертвовала собой ради своей сестры. Теперь же я сама шла по её стопам, только мои игры были не столько страшными, сколько аморальными и унизительными, отнимающими гордость и самоуважение.

Затем пришло время переодеваться. Мне выдали комплект нижнего белья – чёрные кружевные чулки с подвязками и крошечные трусики-стринги, которые почти ничего не скрывали. Но изюминкой, как с циничной ухмылкой пояснила Виктория, стал «подарочный бант». Им оказались две широкие ленты из ярко-красного атласа.

Мне велели лечь на кушетку, подложив их крест-накрест. Один конец Виктория профессионально пропустила между моих ног, пропуская его поверх стрингов, другой обвила вокруг шеи и, переплетая их с оставшимися двумя, завязала пышный, какой-то сложный бант на моей обнажённой груди, прикрывая лентой соски. Я лежала с закрытыми глазами, стараясь ни о чём не думать. Я была подарком. Упакованным товаром. Стыд жёг изнутри, но я гасила его ледяным дыханием отчаяния.

Мои телефон, одежду и все личные вещи забрали. На мою наготу накинули длинный шелковый плащ, который лишь подчеркивал, что надето под ним, и проводили к черному внедорожнику с тонированными стеклами.

– Всё пройдет на территории заказчика, таковы были его условия, – шла рядом Виктория, поправляя плащ на мне. – Но за это они накинули три тысячи сверху, так что, Рита, твой гонорар увеличился. Поздравляю.

Её поздравление застряло в горле комом.

– Запомни правила, – продолжила она, открывая дверь машины. – Будь покорной. Делай всё, что просит клиент. Без необходимости старайся ничего не есть. Пить – только из закрытых бутылок, которые откроют при тебе. Наши клиенты, конечно, богатые и уважаемые, но придурков хватает и среди них. Мало ли что в напиток подсыпят. Наши люди будут дежурить рядом, утром они отвезут тебя домой. Твои вещи будут у них. И да, клиент пожелал, чтобы у тебя были завязаны глаза. Не волнуйся, это обычная практика.

Меня усадили на заднее сиденье. Прежде чем захлопнуть дверь, Виктория надела на мои глаза плотную, светонепроницаемую маску. Мир погрузился во тьму.

Дорога казалась бесконечной. Мы ехали долго, сворачивая, разгоняясь и снова замедляясь. В полной темноте обострялись все остальные чувства. Я слышала шум двигателя, скрип тормозов, голоса из радиоприемника. Но в голове бушевали свои демоны:

«А вдруг меня везут не к клиенту? Вдруг это ловушка? Вдруг меня убьют, а тело выбросят в канаву?»

Сердце колотилось где-то в горле. Я думала о Маше и Алисе. Что будет с ними, если я исчезну? Кто им поможет? Эта мысль была страшнее самой смерти.

Наконец, машина остановилась. Дверь открыли, мне помогли выйти. Воздух был прохладным и пахло соснами. Под ногами хрустел гравий. Меня взяли под руку и повели. Я слышала отдаленные звуки – гулкую музыку с мощным басом, смех, гул множества голосов. Казалось, неподалеку шла вечеринка, но нас вели куда-то в сторону, в отдельное здание или крыло.