Жестокий муж

ПРОЛОГ

— Я не буду выходить замуж за это чудовище! Я не буду это надевать! — Бросаю красивый восточный наряд на кровать. – Так ему и передайте!

— Что мне передать?

Крик застревает где-то в горле, весь запал потушен, словно костер струей воды. Становится зябко… Нечем дышать… Один его вопрос, а я уже под облаками. Там, где нет кислорода, там, где мгновенная смерть.

Саид стоит в проеме двери и тяжелым взглядом разглядывает погром, что я устроила, платье, что валяется ненужной тряпкой.

Высокий. Сильный. Мощный. С тяжелым, пронизывающим взглядом. С виду совершенно приличный мужчина. С модной по современным тенденциям стрижкой, короткой щетиной, словно нарисованной на острых скулах… Почти красивый… Бизнесмен. Глава большого, влиятельного семейства.

Но внутри настоящее животное. Без жалости к противнику. Без жалости ко мне. Я струной вытягиваюсь, ногти в ладони втыкаю.

Я не буду бояться, мне нечего бояться.

Он мне никто… Никто…

Но как же все внутри дрожит, стоит ему появиться в поле зрения, просто оказаться в одной комнате.

Легко воевать с драконом, когда его нет рядом, почти невозможно, когда он заживо пожирает тебя своим пламенем.

– Ну, что ты замолчала? Язык проглотила?

— Нет… Нет! Не проглотила. – Прорезается голос. – Я не буду надевать это убожество. Я не буду выходить за тебя, я жить здесь не хочу! Отпусти меня домой…

— Выйди, — говорит он Амине. Та буквально испаряется, оставляя нас наедине. Я сдерживаю себя, чтобы не крикнуть: «Останься!»

— Отпусти меня домой! Я не хочу и не буду здесь находиться. У меня съемки… Меня люди ждут! — бросаюсь на него, маленький, бессмысленный прыжок мотылька в лаву. Он тут же обхватывает мои запястья. Сталь, что обжигает кожу. Сила, от которой обязательно останутся синяки.

— Я думал, ты умнее.

— Отпусти, мне больно!

— Ты все еще не поняла, куда попала? Не поняла с кем когда-то связалась? — каждое слово, как стрела, каждый шаг, как вбитый кол в мою нервную систему. – Твой дом теперь здесь, твоя жизнь принадлежит мне.

— Я с тобой не связывалась! Ты мне омерзителен! — кричу я ему в лицо и ахаю, когда он хватает меня за горло, перекрывая доступ к кислороду. В глазах пытаюсь найти хоть долю жалости, хоть грамм милосердия, но там лишь тьма, беспроглядная и пустая… Я хватаю ртом воздух, чувствую, как ноги под тяжестью давления подкашиваются, а я опускаюсь на колени. Перед ним.

— Твое счастье, Дарина, что ты носишь моего ребенка… Иначе я бы показал тебе, как нужно встречать своего мужа.

— Ты мне не муж, — хриплю. Вцепляюсь в его пальцы, царапаю ногтями в кровь, но он даже не дергается… Лишь смотрит на то, как из ранок проступают капли, как я задыхаюсь от давления на шею. Отпускает меня и я, втянув воздух, поднимаю голову… Как же я его ненавижу! Всеми фибрами души! – Ты мне не муж. Я никогда не стану настоящей женой такому, как ты!

Рука в волосах, и мой вой ему в лицо. Господи, как больно!

— Ты неблагодарная белая сука, которая никак не поймет, где ее место! Я покажу... Хотел после свадьбы, но раз ты сильно просишь, — берется он за пряжку на своих брюках, а меня волной паника накрывает. Он же не будет… Я беременна, он знает это…

— Не смей, нельзя, — дергает Саид ремень, в глазах растет тяжелая похоть, словно снежный ком, под которым так легко погибнуть. – Я беременна, помнишь? Нельзя!

— Врач пока запретил нам половую жизнь, но, думаю, он даже похвалит меня, если твой грязный рот займется чем-то более полезным.

— Нет! – качаю головой, но в тисках это бесполезно. Саид удерживает меня, силой сжимая волосы на затылке, а другой рукой расстегивает ширинку, звук которой рвет меня изнутри… Секунда, и я округляю глаза, когда к лицу прыгает его налитый кровью питон. Я ахаю и снова дергаюсь, но лишь причиняю боль себе. — Я не буду. Я никогда этого не делала!

— Однажды, когда ты смиришься со своей участью и станешь послушной женой, я расскажу тебе о том, как сделал тебе ребенка, о том, как ты сама жаждала мой член в свой пухлый ротик.

— Ты врешь! Ты все врешь! — качаю головой, слезы лью, но Саиду плевать, он пихает свой набалдашник мне в губы…

— Открой рот и соси, пока я не сделал тебе больно…

— Не буду! — зажимаю губы, зубы. Не пущу. Откушу, если потребуется.

— У тебя всегда напрочь отсутствовал инстинкт самосохранения, — резко зажимает мой нос, от чего воздуха в легких не остается, и я хватаю его единственным доступным способом. Широко открываю рот, попадая в ловушку. Он умудряется пропихнуть своего огромного питона мне в рот…

— Ненавижу… — хочу сомкнуть губы, но Саид рвет мою рубашку, оголяет грудь и сильно сжимает соски. Боль такая, что я кричу…

Глава 1. Дарина Савельева

За несколько дней до пролога...

* * *

— Дарина, у вас эфир через пять минут. Там редактор рвет и мечет. Вы заболели?

— Редактору плевать, пусть я хоть умираю над унитазом? — пытаюсь посмотреть на свою новую помощницу — визажиста. Прошлая ушла в декрет.

— Беременны?

— Кто? Я? С ума сошла?

— Перепили?

— Да не пила я! Плохо мне. Отравилась.

— А что редактору говорить?

— Дай мне две минуты!

— Хорошо! — уходит она и возвращается почти мгновенно. – У нас пять минут. Давайте, помогу…

Я отлипаю от унитаза, пью воду… Это наверняка ресторан, в котором мы отмечали с девчонками вчера мое очередное повышение. Я их засужу. Закрою! Вот не зря я чувствовала, что тот салат с креветками странно как-то пах. Хотя Аня с Галей ничего, съели. Сегодня бодряком.

— Дарина Олеговна?

— Да, сейчас, — поднимаюсь на ноги, поправляю юбку, надеваю туфли. Еще ведет немного, но, вроде, легче уже. Сажусь перед зеркалом, чтобы Зина поскорее поправила макияж. Губная помада, стрелки, брови, прическа. Вроде, ничего, эфир вести можно, но внутри ощущение, что по мне катком проехались. И тошнит еще дико.

— Может, того… Маленького носите? – Зина добрая, простая, но такая наивная. Как можно на пике карьеры променять все на ребенка?

— Нет, Зин, точно нет. Я такой глупости не совершу.

— Почему это глупость – беременеть?

— Секс. Глупость — это влипать в отношения, в которые не планируешь вкладываться.

Она даже кисть в сторону уводит, смотрит удивленно.

— У вас никого нет?

— Нет, конечно. Большинство женщин влюбляются, рожают, уходят в декрет, и все… На их место приходят молодые, активные.

— Ну, можно же завести мужчину и без любви. Не всем она нужна.

— Если заниматься сексом с одним и тем же мужчиной, то эмоциональная привязанность возникает в любом случае. Это неизбежно. Отсюда ревность, любовь, желание удержать его ребенком.

— Какие-то извращенные понятия у вас о семье и отношениях.

— Статистика говорит сама за себя. Мне эти эмоции не нужны… Так что я не могу быть беременной, понимаешь?

— Понимаю. Вы точно не позволите себе такого.

— Именно. Так, спасибо, я побежала, — глажу ее руку, встаю и убегаю в студию, где уже готовы камеры, а у продюсера Жанны такое лицо, что, будь я клочком бумаги, уже бы сгорела и обратилась в пепел. Но я нужна этой телекомпании, пока мои рейтинги высокие, пока мои социальные сети горят от популярности. Она может сколько угодно меня ненавидеть, но я котируюсь на рынке медиа труда очень высоко, а значит, могу себе многое позволить. Например, злить ее.

— Ты готова, или нам еще подождать?

— Готова, — натягиваю улыбку, подмигиваю соведущему, который давно просит меня о свидании. – Доброе утро, дорогие телезрители, с вами «Доброе утро на первом». С вами Игорь Жданов.

— И прекрасная Дарина Савельева.

* * *

После эфира я тороплюсь выйти из студии и сверить с Зиной свое расписание.

— Сегодня у вас йога, маникюр, потом там же укладка. Вечером проведение открытия нового автомобильного салона с Игорем.

— А актерское завтра?

— Да, в десять. Что-то поменять?

Я бы все поменяла, а лучше отменила. Полежала бы дома или доделала вышивку. А может быть, посмотрела бы какое-то кино… Господи, что за мысли! Надо встряхнуться.

— Нет, все отлично.

— А ваша тошнота? Может быть, к врачу?

— Пока нормально. Если завтра не пройдет, запиши…

— К терапевту?

— Думаю к гастроэнтерологу.

— Ладно, такси я уже вызвала, увидимся вечером?

— Да, Зин, спасибо, — улыбаюсь девушке. Мне она нравится.

В течении дня меня тошнило еще два раза. Ощущение, словно на корабле по морю плыву. Перед мероприятием зашла в аптеку, чтобы купить что-то от тошноты. Выпила. Вроде, даже помогло. По крайней мере открытие нового салона «Роллс-Ройс» прошло на ура. У меня получалось улыбаться и даже игнорировать взгляды жены Жданова, которая давно его ко мне ревнует. Ну, и зря. Я не претендую.

— Ты останешься? — спрашивает Игорь, коснувшись моей талии, но я головой качаю, убирая от себя его руки. Скотина. Так и ждет, чтобы его жена где-то меня подкараулила. Не удивлюсь, если она меня и отравила…

— Нет, Игорь, мне надо домой.

— Вечер только начался…

— Да, поэтому иди, развлекай жену…

— Ты как? – мне хуже, я чувствую, как от жары и толпы тело становится ватным. Игорь уводит меня в сторону… — Может, воды?

Глава 2.

Наконец, я дома. Скидываю неудобные туфли, тут же избавляюсь от треклятого лифчика, который, кажется, перетянул все, что можно… Я, правда, не понимаю, почему так отекает тело… Пока иду в одних трусиках на кухню и сажусь за барную стойку, набираю Зину. Она действительно умница. Вызвала мне такси, даже оплатила.

— Привет, Зин, ты еще веселишься?

— Нет, Дарина Олеговна, поехала домой, а вы? Добрались?

— Да, наконец, скинула с себя шмотки, сейчас залягу в ванную. Слушай. Насчет завтра. Запиши меня, как планировали. Еще надо кровь на щитовидку сдать, мне кажется, я, прям, опухаю.

Вздрагиваю, когда на колени запрыгивает Мурка. Выгибается и гладит меня мягким животиком. Я накрываю серую шерстку пальцами, погружаясь в это блаженство… лучший антидепрессант. Особенно после сегодняшнего дня. Особенно после этой странной встречи. Странного человека.

— Ого. Хорошо, я прямо сейчас запишу, думаю на десять, завтра же эфир… Вас разбудить?

— Заедь за мной, чтобы прическу сразу сделать и макияж. Мне кажется, утро будет тяжелым.

— Хорошо! Буду. Спокойной ночи, Дарина Олеговна!

— И тебе. Бабушке привет.

— Обязательно…

Ее бабуля меня смотрит, восхищается. Как и многие. А мне приятно. Мне нравится, как смотрят на меня мужчины, которым я недоступна. Женщины, которые меня ненавидят за тот успех, которого я добилась.

Наверное, для них всех я просто стерва, помешанная на себе, но я просто знаю, что любые отношения — это путь в никуда.

Что никому никогда не смогу рассказать всей правды о себе, познакомить с отцом, заняться сексом. Вообще не понимаю, как люди это делают. Уподобляются животным. Это потно. Грязно. Противно.

Я скидываю Мурку с колен и иду открывать ей консервы. Сама съедаю салат, который еще вчера не доела. Потом принимаю ванну… Долго лежу, вспоминая почему-то этого Саида. Имя-то какое… Как у героя из сериала «Клон». Но мне он нравился больше, чем Лукас… Мама обожала этот сериал… Мама…

Прикрываю глаза, почти засыпаю, но отдохнуть не дает Галя, которая звонит и интересуется, почему я не позвала ее на вечеринку.

— Погоди, так я же работала там, а не тусовалась.

— И что? Я видела, сколько там мужиков…

— Ты же в отношениях…

— Он женат! — меня аж передергивает. – А мне свой нужен. Или ты не хочешь побыть подружкой невесты?

— Мне кажется, таким путем ты себе вряд ли найдешь мужа.

— В общем, в следующий раз зови.

— Ладно… Аню тоже?

— Нет, она занята своими спиногрызами. Да и муж у нее из командировки вернулся, с ней больше не потусишь.

— Со мной тоже не особо.

— Ну, ты как раз ледяная Эльза, рядом с которой я выгляжу настоящим огнем… Ты ничего не сказала про мой новый цвет волос.

— Раньше было лучше, мне кажется. Ты выглядела дороже.

В трубке раздается молчание.

— А можно хоть раз сказать то, что я хочу услышать?

— А может, тогда не спрашивать? Ты же знаешь, я не сильна в лицемерии.

— Знаешь, Дарин, однажды со своей честностью ты останешься одна… В лучах славы, но без мужика, без семьи, без подруг…

— А я думала, тебе удобно бегать по вечеринкам, проходки на которые я тебе достаю, и по ресторанам, которые я оплачиваю, а еще носить мои платья…

— Ты мне это в упрек ставишь?

— Нет, конечно, Галь, просто рассказываю, что дружба наша с тобой выгодна обеим. Так что не грози мне одиночеством. Оно мне не грозит…

— Пф, это точно. Куда нам друг от друга деться? Со школы дружим.

— Спокойной ночи, Галь.

Первая отключаюсь, вылезаю из ванной, понимаю, что полотенце осталось в спальне. Шлепаю за ним к кровати… Пока вытираюсь, раздается новый звонок... Если это Аня, то я просто не возьму трубку. Слушать на ночь о какашках я не в состоянии. Смотрю на экран. Четыре буквы. Имя. Мужское. И так настойчиво, словно он звонит не случайно. Саид…

Сердце пропускает удар. Еще один. В горле пересыхает. Перед глазами высокий мужчина в черном костюме с темными глубокими глазами. «Ты меня знаешь», — и широко глаза распахиваю. Саид. Быть того не может… У меня не было его в контактах. Я никогда с ним не общалась. Я никогда не видела его прежде!

Рука дрожит, роняет телефон. Я не буду брать трубку. Не буду. Но против воли тяну слайдер в сторону, отвечая на странный ночной звонок.

Глава 3.

— Да? — осторожно, словно ступая на очень опасную дорогу. Сама провоцирую, но мне нужно знать… — Откуда у вас мой номер?

— А откуда мой номер в твоих контактах? — без приветствия, сразу колит на больное место.

— Вы же знаете! Расскажите мне! — срываюсь на крик. Эта неизвестность пугает. Он меня пугает. Стоит прикрыть веки, как его острый как лезвие образ в голове. Такой же опасный. Такой же смертоносный. Я ничего о нем не знаю, но почему – то помню, что он безжалостен к врагам. Откуда?

— Не сейчас. Лучше скажи, стало ли тебе лучше?

— Я не буду отвечать на ваши вопросы, пока вы не ответите на мои, — шлепаю в кухню, открываю холодильник, чтобы достать бутылку вина. Мне нужно успокоиться, нервы на пределе… — Саид? Вы слушаете?

— Конечно.

Здесь точно была бутылка. И в шкафу нет. И в баре. Какая — то чушь. Куда делось все вино…

— Ты записалась к врачу? Хочешь я тебе лучшего подгоню? У меня брат клинику держит свою.

— Ну еще чего не хватало…. Да где же все вино!

— Ты записалась к врачу?

— Да какое вам дело! Кто вы вообще такой?

— Саид. Ты же знаешь…

— Я знаю только, что никогда не любила ребусы… До свидания!

— Не смей отключать телефон, пока я не разрешил…

— Разрешил? — внутри закипает возмущения такой силы, что я просто хлопаю дверцей бара. – А кто вы такой, чтобы мне что – то разрешать или нет? Я сама по себе. Я никогда ни перед кем не отчитывалась и не собираюсь. Почему вы молчите!

— Если выключишь телефон, я приеду… Скажешь адрес?

Я сглатываю. Весь гонор сдувается как воздушный шарик. Он? Тут? Ну уж нет… Меньше всего я хочу вторжения этого смертоносного вихря в свой оазис.

— Судя по всему вы его знаете, так что не стоит. И приезжать тем более. Вы один из тех извращенцев, которые возбуждаются, когда видят меня на телеэкране, а потом дышат томно в трубку.

— Мне не нравится видеть тебя на экране. Я не смотрю…

А вот это было обидно…. Так вина нет. Тогда хоть чай попью… С грустью смотрю на кусок торта, но решаю оставить на завтра…

— Почему? Всем нравится, а вам нет, — он выпускает струю воздуха. Курит? Не люблю запах сигарет. И зубы от них желтые…. Не могу вспомнить какие у него зубы.. – Вы курите?

— Да.

— От этого зубы желтеют.

— У меня отличный стоматолог. Двоюродный брат.

— Сколько ж у вас братьев…

— Много.

Ну да, у восточных семей такое нормально. У меня вот никогда никого не было.

— Ну так что насчет моей профессии. Я же понимаю, что нравлюсь вам, как вам может не нравится моя работа на экране?

— Нравишься не совсем то слово. Ну пусть будет так. А смотреть на тебе по телеку не могу… Сразу убивать тянет.

— Почему, — невольно глотаю смешок... Дрожь по телу нервная… Тепло по венам от его густого баритона. – Возбуждаетесь?

Господи, ну зачем? Потому что давно не чувствовала к себе столь пристального внимания, которое преодолело даже мое твердое нет, мой тяжелый холодный отказ от его помощи? Обычно мужчины сразу сдаются. Что – то мне подсказывает, что этот пойдет до конца… Жаль конечно, что на финише его ждет тупик, но поиграть с ним интересно. Это будоражит.

— Нет, думаю о тех, кто на тебя дрочит.

Смеюсь в трубку

— Тому, кто со мной будет, придется с этим смириться…

— Не придется, — чай наконец, настаивается и я наливаю себе чашечку… — А мне?

— Что вам?

— Чай. Я люблю зеленый, с молоком и сахаром. Запомни…

Все расслабление сходит на нет, словно волной смывает. Внутри закипает такое напряжение, что дышать трудно. Встаю из-за стола и оглядываюсь. Ощущение, что меня преследуют со мной частенько. Когда по улице иду, когда на работе нахожусь или даже сижу в кафе с девчонками. Я знаю, что красива, знаю, что мной любуются, но такое мерзкое и липкое возникает не всегда… Волосы на затылке шевелятся, дрожь нервная по телу скачет мурашками. Я не понимала с чем это может быть связано, теперь знаю… Этот Саид. Он следит за мной… Причем давно…

— Дарина, что случилось? Ты нервничаешь?

— Вы случились! Не смейте за мной больше следить! Я пойду в полицию и заявлю на вас!

Саид на том стороне провода молчит… А потом снова выдыхает. Наверняка сигаретный дым.

— Следить за тобой особое удовольствие, Дарина. Мне нравится в тебе буквально все. Твоя нежная кожа, на которой так легко остаются следы… Твои волосы, которые будет удобно наматывать на кулак и трахать тебя. Твои губы, что будут неметь от поцелуев.

— Прекратите, это ненормально… Я заявлю на вас! — говорю, а у самой горло перехватывает от мысли, что он все это может проделать, а я даже сопротивляться не смогу… В голова до сих пор звучит его насмешливый голос «Наслаждайся». Твоя грудь с маленькими коричневыми сосками под цвет твоих глаз… И даже твои розовые трусики мне нравятся.

Глава 4.

До Гали я добираюсь за полчаса. Она не особо рада меня видеть. Не потому что подруга плохая, а потому что знакомить с нынешним мужиком не планировала. Вон, загоняет его в спальню, пока он удивленно шепчет.

— Это что, Савельева?

— Зайди уже, и ни звука… — пихает она молодого жеребца в спальню. Иногда я даже завидую отсутствию комплексов. Она всегда легко сходилась с людьми, так же легко прощалась…

— Это что, новый? А что с женатым, как его, Савой…

— Ой, не читай мне нотаций, лучше помоги материально. Ну что ты встала, проходи, я тебе уже постелила.

Скидываю кроссовки, иду на кухню, где у Гали есть диванчик. Пока в моей квартире делался ремонт именно его я облюбовала. Вот сажусь, чтобы носки скинуть и как – то даже спокойно.

Сама Галя достает бутылочку и кивает на бокалы… Поздно уже, завтра встану и так разбитая.

— Не, завтра подъем в пять утра…

— Ты расскажешь, что за паника?

— У меня появился сталкер, — накрываюсь одеялом. Перед глазами моментально образ дьявола возникает. Могучего. Опасного. Безжалостного.

— Ну когда – то это должно было случится, — философски замечает подруга. – Ты популярная личность.

— Не настолько.

— Ну не прибедняйся. Ты видела его?

— Да, сегодня на вечеринке.

— Задрот в очках?

Представляю Саида худым и в очках.. Наверное, он мог таким быть, но сейчас сложно примерить на него такой образ, это вызовет разве что смех. Собственно, он и рвется с моих губ…

— Что смешного? Даринка, Дариинка, — садится эта зараза на кровать и начинает щекотать меня прямо через одеяло. Я хохочу. Меня отпускает. Страх глушит радость, что есть возможность — вот так вот прийти к Гале и посмеяться.

Открываю одеяло.

— Неси ноут, будем его искать. Судя по тому, что его знает Жданов, и он присутствовал сегодня в салоне он личность известная.

Галя тут же срывается за ноутом, задерживается в спальне, с визгами и смехом. Возвращается с улыбкой. Давно ее такой не видела.

— Ему хоть восемнадцать есть? – спрашиваю шепотом, пока загружается виндоус.

— Да, вот сегодня отметили, — прыскает со смеху, а я глаза закатываю. Ладно. И так, что мы ищем.

— Как его зовут?

— Саид Ахметович.

— Ого, — присвистывает Галя,а я пожимаю плечами. – Горячий восточный горец хочет забрать тебя в свою пещеру и проткнуть своим кинжалом?

Она ржет, а я в бок толкаю.

— Лезвие пообломает, чем проткнет меня. Давай, забивай. Не думаю, что таких много в сети…

— На самом деле хватает. Но всего десять по самым разным точкам страны. В Питере никого… Ни ИП с такими инициалами. Ни ОООшки.

— Говоришь, серьезный человек?

— Он установил камеры в моей квартире… Как сама думаешь? Я так просто тебя навестила?

— Ого, страшно… Может фамилия поможет… Звони Жданову…

— Ночью точно не буду. У меня он сам на блокировке стоит. После угроз его жены о нашей якобы интрижке, мне вообще с ним общаться не хочется.

— Может я помогу? — влезает в наш диалог молодой голос. Мы как по команде поворачиваем головы. Перед глазами шесть четких кубиков, отличный прокаченный пресс. Работа над собой впечатляет. Пытаюсь найти в себе хоть малейший отголосок возбуждения, но взглядом проявляю лишь любопытство.

— Каким образом? — фыркает Галя, а ее новый мальчишка толкает ее на диване, забирая ноут. Что – то там колдует, и находит в реестре полиции то самое имя..

— Откуда?

— Да недавно у нас про какого – то Саида болтали в вузе… Кадыров, точно… Не самый приятный тип, надо сказать.

— А ты на кого, стесняюсь спросить, учишься? – интересуется Галя, а я вглядываюсь в фотографию. Жуть… Тут он другой. Напряженный. Злой. Отчаявшийся.

— Следователь.

— Он сидел? Он преступник, да? — Уверена в этом. Не один нормальный человек не будет следить за другим с такой маниакальностью.

— Он владелец крупной сети «Восток». Там рестораны, медицинские центры, офисные здания… В общем, довольно много всего. Но это по официальным данным, а что там еще, знает только его бухгалтер. А сидел он за похищение невесты своего брата. Она как раз рожала в тот момент. В общем дело было громким, но замяли быстро. Наверное, никому не хотелось, чтобы этот горец сел в тюрьму. Вообще эти чурки конечно охуевшие, берегов не видят… А, самое главное постоянно с русскими девчонками тусят, словно парней русских нормальных нет. Фу…

Глава 5.

С утра я проснулась от стонов, которые совершенно не скрывала дверь кухни… Ночи им не хватило судя по всему… Голова ватная, а внутри еще яркие сны, связанные с тем, что я читала на ночь. И почему – то в каждом рожаю я. Полная чушь.

На телефон поступает звонок, и я тут же срываюсь с кровати.

— Зиночка, прости меня, забыла позвонить.. Езжай в студию, я сразу туда поеду! У меня ЧП ночью случилось!

— Поняла вас, уже еду…

Складываю телефон в сумку, встаю и тут же втягиваю носом воздух от тошноты, что скрутила горло. Словно кто – то руку туда запихивает… Я бегу в туалет и избавляюсь от легкого ужина, который вчера себе позволила.

Как же я надеялась, что это закончится.

С Галей не прощаюсь, да и ей не до меня. Беру такси и спешу в студию. На пороге меня ждет Зина, умудрившаяся приехать раньше и Жанна. Она озабоченно смотрит мне в лицо.

— Что за ЧП? — тут же требует ответа, а я бросаю напряжённый взгляд на Зину. Вот же, не могла промолчать?

— Затопили меня. Пришлось к подруге поехать, но я уже готова.

На самом деле тошнота не дает покоя, но я отрабатываю положенные рабочие часы под неусыпным контролем Жанны. Она давно ищет повод засунуть на мое место свою протеже, но пусть не рассчитывает. Я долго воевала за эту возможность и не готова ее упустить. Никакая тошнота не станет мне помехой. Особенно Жданов, который упорно пытается меня склеить.

— Ты в курсе, кто такой Кадыров, Дарин?

— Да, уже выяснила.

— Не связывайся с ним.

— И не собираюсь… Но и с тобой у нас ничего не может быть, думаю, когда ты это осознаешь, работать нам будет еще проще….

— Если ты конечно еще будешь тут работать, — поворачивает он стул в гримерной и смотрит прямо на меня. Самодовольный, глупый…

— То, что ты спишь с Жанной не дает тебе право меня шантажировать, не совершай эту ошибку, потому что стоит шепнуть твоей жене даже про гипотетическую измену, она такой скандал устроит, что ты не то что вылетишь из эфира, больше вообще на канале работать не сможешь…

— Пф, она не станет мне вредить. Даже если..

— Тогда почему она мне угрожала, что, если я с тобой свяжусь, она плеснет мне в лицо кислотой.

— Ты врешь!

— Я бы очень хотела врать, но ты все равно присмотрись, с кем живешь.

После эфира я еду в клинику, где сдаю кровь, мочу, рассказываю о своих симптомах.

Терапевт, милая женщина все записывает себе и задает наводящие вопросы.

— Что накануне ели?

— Креветки. Позавчера.

— А кто – то из знакомых еще заболел?

— Была с подругами в ресторане, у них нормально все, — особенно у Гали.. Та вообще на облаках летает с белокрылым жеребцом

— Так, ясно. А что с циклом? Стабильный?

— Я принимаю гормональные. Правда последний месяц был сбой, но я жду менструацию со дня на день.

— Со дня на день это сколько?

— Ну может дней десять…

— Понятно… А, беременность? Исключаете?

— Абсолютно. Я не живу половой жизнью.

— Совсем?

— Да. У меня нет времени строить отношения.

— Так… Ну в принципе все понятно. Кровь вы сдали, результаты будут через пару часов, думаю завтра можете прийти на прием, чтобы точно установить диагноз, а пока попейте эти таблетки, они приведут микрофлору кишечника в норму.

Я забираю рецепт, в кассе расплачиваюсь, а потом вдруг замечаю знакомую машину возле крыльца медицинского центра. Рядом никого, но я кожей чувствую, что там Саид… Ладно, сейчас я ему все выскажу.

Спускаюсь с лестницы, стучу в окно. Кажется, вот — вот выбью.

Открывается окно, и я сразу начинаю кричать….

— Вы снова хотите за решетку!?

Вздрагиваю, когда обнаруживаю за рулем мужчину восточной наружности, но точно не Саида.

— И вам добрый день. Подвезти? — он в костюме, при полном параде, а мне дико стыдно… Машина один в один.

— Нет, спасибо, я на такси, – только вот не знаю куда ехать…

***

Спасибо всем за ожидание)

Как вы думаете каким образом и когда Саид установил камеры в квартире Дарины. А самое главное почему после похищения своей невесты брат Саида не стал раздувать уголовное дело?

Глава 6.

Прыгаю в желтое такси, которое на фоне серого Питера смотрится ярким пятном краски. За рулем обычный русский парень. Последние пару дней нерусские вызывают во мне отчетливый неконтролируемый приступ ужаса и паники.

— На Обуховскую оборону, верно?

Опять к Гале?

И что я там буду делать? Сколько буду прятаться? Я ведь никогда не боялась проблем. Никогда не трусила перед трудностями.

— Нет, простите, я сейчас сменю адрес… — меняю его в приложении на свой домашний.

Мальчишка кивает и выжимает педаль газа, вливаясь в плотный поток серой массы машин. Ловлю на себе внимательный взгляд и вздыхаю. Только внимания таксиста мне не хватало.

— Это кстати не основная моя работа. Просто погонять люблю.

— Угу, — главное в разговор не вступать, иначе это надолго.

— А вы ведущая? Дарина. Я вас сразу узнал.

— Да, спасибо. А можно молча ехать, а то у меня голова болит.

Мальчишка поджимает губы, но больше не лезет, зато везет меня теперь менее аккуратно, постоянно то тормозя резко, то сворачивая так, что меня заносит. Обычно я оставляю чаевые всем тем, кому повезло меньше меня, но тут не дождется.

Машина довозит меня до моего дома. Я выхожу не прощаясь, слыша в спину знакомое «Сука». Как много мужчин рассчитывающих на мое расположение так меня называли, даже не счесть. Но не интересно это мне. Я дохожу до своего подъезда, поднимаю голову…

Я долго не решаюсь зайти, смотрю на собственные окна. Пятый этаж.

Не слишком высоко, но при этом в твои окна никто не заглянет.

Именно это я сказала риелтору, когда мы оформляли сделку.

Однокомнатной квартиры мне было вполне достаточно. Мне и Мурке, которая однажды встретилась мне на улице. Я так мечтала о своей квартире. Всегда.

Раньше жила с деспотичным отцом и его новой женой в большом пустом доме, где можно гонять в футбол, но приходилось ходить на цыпочках.

Ненавидела то место, ненавидела забор, ненавидела контроль, которым отец окружил меня.

Хотел выдать замуж, потому что считал, что я ни на что другое просто не способна.

И он ошибся.

Я отказалась следовать его правилам. Отказалась быть красивой игрушкой в руках бездушного дельца, свиноматкой, рожающей снова и снова.

Я ушла из дома с одним единственным чемоданом.

Сама поступила на журналистский факультет, работала в ночном клубе официанткой, чтобы скопить деньги на разные курсы.

Отец с тех пор так и не общался со мной.

Вычеркнул из своей жизни, сказав, что я неблагодарная тварь. Его жена много раз мне звонила, предлагала помириться с отцом, говорила, что он скучает по мне, но мы оба слишком упертые, чтобы пойти на примирение первыми.

За одно ему могу сказать спасибо. Палки в колеса не вставлял. Жил эти восемь лет своей жизнью.

Эта квартира с ремонтом, по-моему собственном дизайну символ того что я не совершила тогда ошибку. Что я поступила правильно, пойдя своим, пусть и более сложным путем.

А теперь что?

Теперь я даже в квартиру попасть не могу. В свой дом! Теперь там понатыканы камеры, а некий Саид решил, что он может меня пугать.

Не может!

Это моя квартира!

Я взяла на нее безумно дорогую ипотеку и лишая себя выходных, смогла выплатить всего за четыре года.

Я не позволю какому – то татарину портить мою жизнь! – решительно кричу внутри себя, делая шаг и вновь отступая.

Это все конечно красивые слова, а как на деле? На деле у меня коленки дрожат пока в подъезд захожу, пока на лифте поднимаюсь. Пока ключ в замочную скважину вставляю.

Стоит приоткрыть дверь, как на меня залетает Мурка, а я шумно сглатываю от испуга. Оглядываю полутемное помещение…

Наверное, он не настолько безумен, чтобы ворваться в мой дом и ждать меня тут.

Но он безумен в том плане, чтобы понатыкать камер, а значит он здесь был… И от этого сильно не по себе.

Я прохожу в квартиру, включаю везде свет… Оглядываюсь Никаких изменений… Все так же… Но почему теперь неуловимое присутствие этого властного мужчины ощущается так остро…

Не переодеваюсь, не моюсь, просто кормлю Мурку и долго смотрю в окно.

Мне нравится вид.

Я долго выбирала, чтобы можно было смотреть на реку в этом старом районе возле Лиговского проспекта…. А теперь что? Теперь даже река мне кажется враждебной…

Глава 7.

— Вы беременны. Точный срок может определить гинеколог, завтра я могу вас записать к нему на прием. Очень хорошая, Арина Сергеевна Титова.

Шум в ушах не дает воспринимать информацию, она как звон где — то на краю сознания.

— Стойте, стойте, вы, наверное, ошиблись, я не могу быть беременной… Я даже ни с кем не сплю!

— Я понимаю, но анализы говорят о другом.

— Значит вы неправильно сделали анализы! Ошиблись! Я просто отравилась! Это просто несварение желудка!

— Но отсутствие менструации…

— Это гормональный сбой! Я не могу быть беременной, если только вы не начали верить в непрочное зачатие!

— Дарина Олеговна….

— Нет! Даже разговаривать с вами не вижу смысла! Я пойду в другую, нормальную клинику…

Отключаю телефон, и еще долго стою на балконе. Выдыхаю. Снова и снова. До запотевших окон. Этого просто не может быть…

Но если даже представить подобное, то это получается меня изнасиловали?…

Но когда…

Когда…

Я каждый день дома, я почти никуда не хожу по ночам, стараюсь пить только дома… Блииин… В голове всплывает яркое название «Кислород»

Месяц назад. Мы с Галей были на открытии какого – то модного клуба…

Но я точно знаю, что она довела меня домой…

Она обещала.

А если нет?

Если другой кто-то? У меня на утро все тело болело, словно я не танцевала всю ночь, а мешки ворочала… Месяц назад….

Набираю Галю, она отвечает не сразу, но все таки…

— Галь, помнишь мы тусили в «Кислороде», как раз открытие было.

— Ну… Давай быстрее, спешу я.

— Мы же выпивали…

— Да, еле уговорила тебя.

— Да. А я согласилась потому что ты обещала меня домой довести… — сглатываю ком в горле. — Ты довела?

— Конечно! Когда я обещаний не выполняла? — частенько.

— Галь, вот сейчас серьезно все. Ты же знаешь, что мне алкоголь мозг напрочь вырубает. Ты отвела меня домой? Или это сделал кто – то другой?

— Дарин, понимаешь… — виноватый голос, тихий и хриплый. – Андрей…

— Точно! Ты в тот день со своим женатым познакомилась, — вспоминаю я, а слезы потоком из глаз… — Ты сняла его в тот вечер, а меня бросила!

— Я не бросала! Мне обещали, что тебя довезут в целости и сохранности.

— Кто?!

— Я не помню! Мужик какой – то. Помню, что высокий и приличный. В джинсах и серой водолазке. Все фирмерное. И ты его знала. Ты танцевала с ним.

— Что за чушь! Я не танцую с мужиками!

— Иногда бывает.

— И кто он такой!?

— Да не знаю я! Я на утро позвонила, проверила, ты дома была…

— Он меня изнасиловал.

— Что?

— Я беременна… — контрольный в голову.

— Господи… Дарина… Я же не знала!

В горле ком. Перед глазами пелена. Как же так… Неизвестно с кем, неизвестно от кого…На той стороне что – то объясняет и оправдывается бывшая лучшая подруга, но я не слушаю, я просто умираю…

Умираю при мысли о том, что моим телом воспользовались, что мое тело осквернили….

Тогда утром… Я сразу в душ пошла… Я ничего не соображала, была выжатой, как лимон… Болели руки ноги, мышцы ныли…

Я списала на танцы и каблуки, а на самом деле….

Рыдание рвется из груди, я сползаю по стене балкона, просто сижу и заливаюсь слезами.

О загубленной карьере, а ребенке неизвестно от кого… Если рожать, а если нет?

Срок маленький…

Я не готова портить все из-за того, что подруга меня подвела…

Больше такого не повторится.

Больше я никогда не буду пить вне дома.

Набираю администрацию клиники и прошу к телефону своего врача.

— Да, Дарина Олеговна, успокоились?

— Да. Я же могу сделать аборт?

— О… Да, если вы считаете, что так будет лучше… Но вам уже двадцать шесть. Есть шанс потом столкнуться с трудностями при зачатии.

— Это мое дело, — без подробностей.

— Тогда думаю завтра можно прийти до сдать анализы и выпить первую порцию препарата. Всего три таблетки, которые рассосут плод.

— Меня устраивает, во сколько?

— Приходите, как сегодня к часу. Гинеколог будет.

— Хорошо, до завтра. – хладнокровно заканчиваю разговор. Поднимаюсь с гудящей головой…

Все правильно.

Все правильно… Этот ребенок не должен появиться на свет. Этот ребенок следствие чьей — то низости, преступления, животных инстинктов….

Глава 8.

Тошноты почти не чувствую, так что отметаю из головы все лишнее и собираюсь на тренировку. Напряжение мышц тела всегда помогало разгрузить голову. А мне это сейчас крайне необходимо. Не думать. Не страдать. Жить дальше.

Просто идти по жизни смеясь, стараясь забыть о том, что какой – то мужчина тискал меня, раздвигал мне ноги, орудуя там, словно гинекологическим зеркалом. Я просто уверена, что лежала без движения и ничего не понимала, а этот извращенец пользовался мной как надувной куклой.

Так, Дарина, стоп! Нельзя накручивать себя! Нужно просто избавиться от последствий, просто забыть это как страшный сюрреалистичный сон… Я честно, не помню, когда у меня появилась эта ужасная особенность, когда мозг не может воспроизвести события, следующие за алкогольным весельем.

Сначала мне хорошо, тело расслабляется, я перестаю быть такой зажатой, даже выхожу на танцпол, а потом просыпаюсь в своей постели. Такое случалось крайне редко, можно по пальцам пересчитать. И всегда верная подруга Галя была моим проводником домой, а потом показывала видео того, как я зажигала. Хорошо, что хоть не публиковала нигде.

Смотреть было стыдно и весело. А главное странно смотреть на себя вот такую… И вот, один единственны раз, когда она не уследила за мной, меня увел какой – то мужчина.

Приличный, ага. Чикатило тоже с виду был приличный. То есть мне еще повезло, что я не проснулась в каком – нибудь подвале. То есть за все эти годы Галя подвела меня всего раз, а я вот так сразу на нее наорала…

А больше собственно у меня никого и нет… Галя, да Аня… Аня правда зарылась в своих пеленках и попытках угодить мужу, а с Галей весело.

И вообще, это я сама виновата, не вынуждала же она меня пить, мне самой иногда хочется. Просто теперь это будет происходить только дома, только за закрытыми дверями, чтобы не попадать в неприятные фатальные ситуации.

Дохожу пешком до студии фитнеса, где занимаюсь уже несколько лет, с тех пор, как переехала в эту квартиру. Она выгодно отличается тем, что тебе никто никогда не названивает с попытками втюхать акции и тренировки. А еще большие светлые залы и возможность вкусно перекусить после тренировки.

Внутри, как обычно, бурно и весело. Я редко с кем – то завязываю долгий разговор, а сегодня вообще не в настроении. Только вот к Гале подхожу, которая сегодня наверняка пришла не просто так… Она ходит сюда редко и чаще всего за компанию со мной.

Она ждет, когда подойду к ее шкафчику, переоденусь. Все это делаю молча, не зная с чего начать разговор. Извиниться, что накричала? Я никогда ни перед кем не извинялась. Разве что, если случайно на ногу наступлю.

— Прости меня, — тут же говорит она, моргая нарощенными ресницами. Я тут же обнимаю ее крепко, крепко, начинаю плакать.

— Это ты меня прости. Я просто в шоке.

— Обычно же все нормально было, а тут… Я себя так хреново чувствую, даже встречу с Семеном моим отменила…

— Этот тот мальчик?

— Да.

— Ну тогда тебе действительно хреново, — смеемся мы, еще раз обнимаемся. – У тебя не сохранилось видео? Ты же всегда снимаешь все?

— Блин, там же Андрюша был, не до того было. Пытаюсь в лицо вспомнить того урода, но что – то вообще никак…

— Влюбленная женщина, слепая женщина.

— Это точно. Ты что решила?

— Аборт буду делать.

— Точно? А если он какой-нибудь хлыщ приперцованный, можно с него бабла поиметь. Я точно помню фирменные шмотки и модную бородку.

— В бабле, как ты выражаешься, я не нуждаюсь, а связываться с богатым извращенцем и маньяком гораздо опаснее, чем с бедным…

— Да, такой в бетон закатает, о тебе потом и не вспомнят. А твой отец, он ну…

— Нет, в бетон он не закатывал, у него другие методы давления, — усмехаюсь, а Галя смеется. Ее рыжие пружинки весело прыгают при этом. – Слушай, а вообще неплохая прическа.

— Правда? Ну вот и я говорю, иногда надо просто присмотреться, как к мужчинам. Вот мне мой Сема по началу вообще не понравился, но потом он убедил меня, что стоит внимания.

— Языком убеждал?

— Не без этого, — прыскает Галя со смеху и тянет меня в зал, когда всех зовут. Там мы стелим коврики и начинаем с разминки, которая включает в себя работу всех мышц.

— Знаешь, тут главное, пожалуй, теперь, чтобы Андрюша с Семой не познакомились.

— Да, пф, не первый раз замужем…

— Девочки, потише и включаемся, — тренер привлекает к себе внимание, и я шумно выдыхая погружаюсь в мир собственных мышц.

— А завтра ты во сколько? Сходить с тобой?

— Отговаривать будешь? — спрашиваю строго. Я прекрасно знаю, что Галя мечтает о ребенке, поэтому никогда особо не заботилась о предохранении. Ей кажется все равно от кого… Главное, чтобы симпатичный и здоровый.

— Ну.. – Галя смотрит серьезно. – Ребенок то в чем виноват? В том, что я дура? Или в том, что ты чайд фри? Он жить хочет.

— Нет, пока он не хочет ничего. Это плод размером с горошину. И какая его жизнь ждет? Вечные няни, мое пренебрежение?

Глава 9.

Утром я просыпаюсь с тяжелым сердцем. Очень рано. Еще долго лежу, смотрю на пробегающие тени на потолке, словно ручейки, журчащие по травке. Стараюсь не думать про жужжащий телефон и сотни сообщений от Гали. Встаю резко, когда звонят в дверь… Зина. Она уже на пороге, уде готова привести меня в порядок. Странное ощущение смотреть на себя под ее умелыми руками. Состояние страха буквально поглощает, кажется словно ее нет, а голос растворяется в пространстве. Перед глазами мигающий свет, словно из клуба… Яркий, ослепляющий. А сквозь него вижу силуэт мужчины. Огромного. Пугающего.

— Дарина Олеговна? Все в порядке? — голос Зина тянет меня на поверхность, словно со дна колодца. Я моргаю, смотря сначала на нее, потом на себя. Отлично выгляжу.

— Да, ты хорошо справилась. Поедем?

Я собираюсь, передаю сумку Зине, пока надеваю туфли. Вызываем такси и уже спускаемся. Ждем, когда подъедет машина. Мельком замечаю черное БМВ. Оно стоит немного дальше, очень похожее на то, что я видела раньше. Жаль номер не записала.

Отворачиваюсь, когда подъезжает такси и сажусь в него. Пока еду не раз замечаю черную машину следом. Нет, конечно это не та же самая, просто мне уже начинают мерещиться странные вещи. Это все из-за беременности. Совсем скоро я от нее избавлюсь и больше ничего меня не будет беспокоить.

В студии, как обычно, кипишь. Все готово к съемкам. Жданов улыбается. Жанна вечно бурчит. А у меня ощущение нереальности, словно вот проснусь и дома, в постели. Словно сон. Хоть и сильно реальный.

Мы отлично проводим эфир, проводим интервью с актером известного сериала, снятого в Питере. Зачем общаемся с ним после эфира. Жданов истекает патокой, все время пытается до меня дотронуться. А потом и вовсе заходит в гримерку.

— Я поговорил с женой. Она готова перед тобой извинится, — нависает он над столиком, поставив руку, чтобы очевидно продемонстрировать мне свой прокаченный бицепс. Так и хочется глаза закатить.

— Мне это не нужно. Но спасибо, что встал на защиту…

— Она уверена, что мы с тобой спим…

— Глупо.

— Я ей так и сказал, но с другой стороны, если она уже в этом уверена…

— Ну нет, Игорек, не втягивай меня в свою семейную прелюдию. Мне это не интересно.

— Женщине нужен мужчина, Дарина… Секс. Он делает ее мягкой, податливой, доброй.

— А я значит злая, твердолобая и злая?

— Ты жесткая… Я бы даже сказал, мужественная… — он подходит ближе, а мне так хочется видеть тебя более женственной, послушной… Тебе бы это пошло.

— Если у меня и будет мужчина, Жданов, то он будет меня принимать такой какая я есть, а не ломать под некие узкие стандарты, в которые должна вмещаться женщина… Хочешь воспитывать, иди домой…

— Я не то имел ввиду.

— Да мне плевать. Пропусти, мне надо идти, — толкаю коллегу, подхватываю сумку и практически сбегаю. Спешу на выход. По расписанию у меня актерское мастерство, потом уже врач. Все занятие преподаватель меня унижает, потому что я не могу элементарно сыграть лицом. Нет эмоций. Лишь дикий ужас, что я совершаю ошибку.

Такси везет меня прямиком в больницу. Все ближе и ближе сквозь серый Питер, вдоль Невы и мелких каналов. Я невольно, а может специально выискиваю взглядом детей среди той разношерстной толпы, что гуляет вдоль исторических зданий. Кто – то грустный, потому что мама тащит его все дальше и дальше. Кто – то веселый, потому что мама купила наконец шарик с любимым героев. Кто — то жадно поглощают мармелад. Кто — то пьет воду. Кто – то закатывает истерики.

Каким ребенком была я? Какой была бы моя дочка. У нее были бы темные или светлые волосы? А глаза? Я бы купила ей смешной комбинезон с котятами. А потом шила бы одинаковую одежду. Мы бы гуляли вместе, за ручку, я бы свозила ее туда, куда сама так и не попала. У меня и стимула не было. Одной и не интересно.

— Приехали, — такси уже тормозит, а я понимаю, что у меня было слишком мало времени. Ребенок уничтожит привычный ритм жизни, может испортить карьеру, не позволит высыпаться, сведет на нет всю работу за эти годы…

— Вы выходите? У меня следующий заказ, девушка.

— Да, да, — вылезаю, хлопаю дверью, смотрю на двери больницы. Можно сделать для начала УЗИ, просто посмотреть… Просто решить.

— Куда спешишь, красивая? – слышу знакомый голос и оборачиваюсь. Дергаюсь от страха, чуть не падая на ступенях. Саид? Что он тут забыл? На черном БМВ, но вышел с пассажирского сидения. А кто за рулем? – Аборт хочешь сделать?

— Что? — быстро оборачиваюсь на название больницы. Вспоминаю, не проговорилась ли где… Но понимание наваливается тяжелым мешком прямо по голове. Зачем ему за мной следить. Зачем ему интересоваться моим здоровьем. Высокий, импозантный, в фирменной одежде… Это он…. — Вас это не касается…

— Еще как касается, учитывая, что ты понесла от меня, — говорит он спокойно, а меня как волной приливной. Пытаюсь восстановить в памяти хоть часть событий. Галя говорила, я сама ушла, но это же чушь!

— Это сделали вы! Чем – то накачали меня, а потом воспользовались? — кричу, тыча пальцем. Не говорить же ему, что если пью, то… Он знает! Он вино забрал! Он все давно знал! — Я сделаю аборт, а потом посажу вас за решетку!

Глава 10. Саид Кадыров

Дарина в шоке, смотрит на меня удивленными глазами. И без того большими.

— Полная чушь, — включается в реальность, начинает истерить. – Выпустите меня! Немедленно!

— Нет, — отрезаю и телефон беру. Приходит сообщение, что все готово.

Точно такая же машина, в которую села добровольно точно такая же на вид женщина уже мчится рядом с нами. И именно этот момент запечатлят камеры со здания клиники.

Дарина тянет руки, пытается выхватить у меня телефон, бьет по голове, вызывая ярость. Одним движением пихаю ее в противоположную сторону.

Она ахает от наглости, дует пухлые губы.

В ней словно мечется две личности: одна адекватная, с инстинктом самосохранения, а другая безумная, готовая шагать по углям, лишь бы что-то доказать.

Например, что она еще что-то решает.

— Ты вообще в курсе, в каком мы веке? Приличные мужчины делают предложение, женятся, потом делают детей. Ты несколько спутал порядок, а?

— Думается мне, с такой, как ты обычный порядок не подходит. Ты восемь лет мужиков нахуй слала.

— А вдруг с тобой было бы иначе? Или ты считаешь, что изнасиловал меня, я сразу должна растечься перед тобой лужицей?

— Кто сказал, что я тебя насиловал.

— А как иначе!? Я была в невменяемом состоянии!

Перед глазами тут же мелькают яркие, полные страсти глаза, тело пронизанное капельками пота, словно бриллиантами и стоны, от которых звенело все внутри. Дайте любой женщине такое невменяемое состояние и все мужчины мира будет у их ног.

— Не надо так на меня смотреть! Я не твоя шлюха!

— Как быстро мы перешли на «ты».

— Ты не заслуживаешь вежливого обращения! Сволочь! — она бьет меня по лицу, за что тут же получает ответ. Удар по щеке легкий, но отрезвляющий.

— Ты меня ударил! Ты чертов садист! — новый крик, а у меня уже зубы от напряжения скрипят. Мне гораздо больше нравится, когда она кричит: «Еще!» — чем вот эти вот ругательства. Бросок руки, и горло в захвате. Она царапает мне кожу, но задыхается в попытке освободиться.

— Нельзя при моих людях меня оскорблять. Запомни раз и навсегда. Не научишься себя вести, будешь наказана.

— Ты просто… — она бросает взгляд на водительское сидение. — Редиска.

— Каким я буду с тобой, зависит от тебя, — тяну к себе, убираю с лица волосы. – Ты теперь моя собственность. Просто прими и смирись с этим фактом.

— Похищение человека противозаконно. Тебя посадят!

— Сначала тебе придется сбежать, и все им рассказать. А как ты расскажешь, если тебя больше не существует? — отпускаю ее и киваю на окно. Там рядом едет точно такая же машина. А в окне девушка с остекленелым взглядом. Уже неживая кукла, которую примут за Дарину при вскрытии.

— Что это?

— Это Дарина Савельева, которая села в такси бизнес-класса, чтобы доехать домой.

— Что за чушь, я не…

Наконец, мы въезжаем в слепую для городских камер зону, а стекло со стороны моего водителя открывается. Он вытягивает руку с пистолетом и стреляет четко в бензобак. Машина красиво подлетает в воздух, руша все надежды Дарины на свободную жизнь.

Она кричит так, что закладывает уши, а я просто сжимаю ее горло, пока она не теряет сознание.

Мы тормозим, чтобы в машину пробрался Рауль, который до взрыва выпрыгнул из машины, оставив ее на автоматическом управлении. Все, что найдут менты, это два обгоревших трупа, которые идентифицируют, как водителя такси из ближнего зарубежья и блондинку, которую примут за Дарину.

Разыграно все, как по нотам. Теперь все забудут про красивую телеведущую, а я, наконец, получу в полное владение свою гордую красавицу. Она заваливается мне на плечо, я укладываю голову на колени, аккуратно убирая с щек прилипшие, светлые волосы.

Страшно даже представить, сколько лет я об этом думал. Даже не мечтал. Смерть моей жены позволила воплотить в жизнь собственные фантазии, которые казались бредом. Теперь, чем я ближе, тем становлюсь напряженнее, словно, наконец, взойти на вулкан, в центре которого бурлит лава. И весьма вероятно, она просто сожжет меня в своем пламени. Как Дарина в своей ненависти.

Но я привык рисковать. Привык добиваться своего. Как и она. Пусть спасибо скажет, что я преодолел свою ненависть к белой швали и решил забрать ее себе.

Мы, наконец, выезжаем на КАД, съезжаем в сторону области. Машин в это время мало, так что есть возможность разогнаться до двухсот километров в час.

— Саид, а что скажут братья, когда узнают, что ты взял в жены русскую? Ты сам всегда был против белой швали. Пахнет лицемерием, нет? Девушку Демида ты выставил шлюхой, как собственно и жену Наиля.

Русские бабы. От них одни беды. Они словно зараза проникают в кровь приличных восточных мужиков, отравляя, заставляя забывать о корнях и традициях.

Отрываю глаза от планшета, на котором мониторю новости про взрыв машины в центре Питера.

— Благодари Аллаха, что ты мой брат, Ринат, иначе я бы уже отрезал твой язык.

Глава 11. Дарина

Нежусь в своей постели. На своей подушке. Под своим пышным одеялом. Чувствую, что холодно, что окно не закрыла. Так что накрываюсь с головой, тянусь каждой уставшей мышцей. Господи, как хорошо, что я дома, что я в своей постели. Это просто страшный сон. Какой – то Саид. Беременность. Наверняка это просто затяжной кошмар связанный с переутомлением. Нужно попросить отпуск. Съездить в теплые края, как птичка, и как следует отдохнуть. Да и сны подобного пугающего характера у меня не впервые. Вытаскиваю руку из-под одеяла, чтобы нащупать телефон. Но тумбочка пустая. Куда я могла его деть. Под подушку? И тут нет.

Откидываю одеяло и сажусь, пытаясь привыкнуть к излишней темноте. Это сколько же сейчас время, что так темно. Обычно сквозь мои шторы уличный свет просачивается.

Спускаю ноги и пальцы окунаются в нечто мягкое и теплое. У меня не такой густой ковер и точно без подогрева.

В голову стреляет мысль. Страшная. Пугающая. Невыносимая. Качаю головой, обнимаю себя, но стоит оглянуться по сторонам, как до меня доходит, что это не моя комната, не мой дом, не моя обитель. Тут нет Мурки, тут нет безопасности, тут жестокая реальность, в которой меня больше не существует. Меня убили для мира. Я больше никто. Горячие слезы потоком заполняют глаза, слепят, заставляют часто моргать. Задыхаться в немом ужасе. Это все правда. Это был не сон. Впервые за столько лет кошмар стал реальностью.

Я не знаю сколько так сижу в темноте, захлебываясь рыданиями, пытаясь смириться с неизбежным финалом моей красивой жизни. Замужество. Инкубатор. Все это было мне предопределено отцом, но я не захотела такой жизни. И сейчас не хочу. Тем более с психом, который так легко калечит мою жизнь.

Встаю, вдруг понимая, что абсолютно обнажена. Я иногда сплю голой, но кто раздел меня сейчас. Хотя понятно, кто… Иду к окну, приоткрываю штору. За окном оказывается давно светло. За окном огромная территория в современном стиле с зарослями растений, бассейном, видневшимся вдалеке и высоким забором, по периметру которого ходит вооруженная охрана. Ну просто крепость шейха, не меньше. Эти курортные красоты не впечатляют. В них нет души, словно отель пять звезд для всех и ни для кого. Я тут жить не буду. Нажимаю на ручку окна и она поддается, третий этаж. Прыгать глупо, нужно как — то умнее поступить. Попроситься в больницу? Может быть забрать Мурку. Он же не откажет мне в такой мелочи.

Вздыхаю… С трудом верится. Скорее всего он просто запрет меня в этой комнате до самых родов.

Вздрагиваю, когда дверь открывается и на пороге с подносом появляется женщина в платье до самых пят и покрытой головой. Надеюсь он не думает, что я надену это безвкусие.

— Дарина, деточка, ты голая, Саид этого не одобрит.

— Да что вы? А может не стоило меня раздевать?

Женщина замирает, поджимает губы, и несмотря на меня, входит в комнату. От запаха еды к горлу подкатывает тошнота, и я отворачиваюсь к окну, прикидывая, могла бы я забраться вон на то дерево.

— В шкафу полно одежды.

— Такой же, как у вас?

— Национальной, да, приличной.

— Мне и так хорошо. А если вам не нравится, не смотрите.

— Саид будет недоволен.

— Да мне плевать на вашего сумасшедшего Саида! Вы вообще в курсе, что он меня похитил, инсценировал мою смерть?

— Мы не оспариваем решения Саида, Дарина. Тебе лучше это запомнить, если хочешь найти с ним общий язык.

— Меньше всего я хочу искать с ним какие — то языки. И еду заберите. Я объявляю голодовку.

— Так не пойдет, он приказал, чтобы ты поела. Это нужно для здоровья ребенка.

— Для здоровья ребенка женщина не должна подвергаться стрессу, а это значит, что нужно вернуть меня домой.

— Теперь здесь твой дом.

— Да что ты заладила!? Я не буду есть и жить я здесь не буду!

— Я все таки оставлю еду, вдруг ты решишь перекусить. И зови меня через дверь, если что – то понадобится. Меня Амина зовут. Я живу напротив и буду во всем тебе помогать.

— Помоги мне отсюда уйти. Другой помощи мне не надо.

— Такую помощь тебе здесь никто не окажет. Поешь.

— Не буду.

Амина уходит, а я плюхаюсь на кровать и включаю телевизор.

Сердце бухает вниз, когда на первом же канале озвучивают причину моей смерти. Неисправная проводка в автомобиле. Взрыв. Мгновенная смерть. Идентифицировать удалось лишь по волосам и кольцу на пальце.

Горе буквально заполняет меня до краев. Перед глазами проносятся счастливые моменты моей работы, моей жизни. У меня все забрали, все. Надежду. Силу. Жизнь.

Горе трансформируется к одному единственному человеку, который во всем повинен. Но имей я сейчас силы взрывать что — то, под руку попали бы все.

— Какие же вы идиоты! Они же в бензобак стреляли! Неужели никому и в голову не пришло проверить?! Словно весь мир сговорился, чтобы меня убрать с глаз долой.

— Похоронная процессия назначена на понедельник. Мы пытались взять интервью у отца Дарины Савельевой, но он сказал, что дочери у него давно нет. Тем не менее всю организацию похорон он взял на себя.

Глава 12. Саид Кадыров

Она никак не приходит в себя. В голове мелькает мысль, что я зря вырубил ее, но она так орала, что могла просто навредить себе.

Наконец доезжаем домой. Эту крепость посреди лесного массива начал строить еще мой отец. После его смерти мне хотелось закончить тот грандиозный проект, который он затеял. Он мечтал, что вся семья будет здесь жить. Братья с женами. Их дети. Эту мечту он с кровью передал мне, но братья выросли и решили жить своей жизнью. Один уже женился на русской и точно тут жить не будет. Других еще есть шанс контролировать, но чем они старше, тем меньше мне удается на них давить и влиять на судьбу. Разбрелись по миру, словно волчата в лесу. Прости отец, не получается у меня следовать твоим заветам. Вон даже сам русскую привез. На руках несу, а не волочу за волосы.

— Кого к ней приставить? — Ринат рядом трется, двери открывает.

— Амину. Она спокойная как танк.

Он кивает, открывает гостевой спальни, но я головой качаю. В свою понесу. Пусть привыкает, что должна рядом с хозяином быть. И днем. И ночью.

Ринат если удивляется, то молчит. Спокойно открывает дверь и уходит за помощницей. Я отношу Дарину в кровать, аккуратно укладываю. Убираю волосы с лица. Пиздец она красивая. За восемь лет не изменилась. С трудом верится, что она теперь целиком моя. Я был уверен, что этого никогда не случится. Что короткие секс марафоны, о которых на утро она не помнит, единственное, что мне дарила судьба? Словно в детстве, когда отец приносил целые кульки конфет, а все они оказывались пустыми. Отец учил меня не ждать подарков судьбы, а самому ее строить. Если хочешь конфету, пойди к другому и отбери. Никто, ничего мне не принесет и не подарит. Никто. Ничего.

Рука сама тянется к прозрачной коже. Пойти и взять. Сделать своим. Завоевать.

В дверь стучат и я встаю, словно меня можно уличить в нежности к будущей жене.

— Зайди, Амина.

— Саид, — она проходит, опустив покрытую голову. Мы привезли ее с собой еще когда я был подростком. Ощущение, что она была со мной больше чем мать.

— Это моя будущая жена. Дарина. Она пока будет жить здесь. Женщины не должны о ней знать, пока что.

— Они не будут в восторге.

— Они смиряться, — как и она сама. Все мы рано или поздно привыкаем к клетке, даже потом начинаем в ней обживаться. Дарина лишь к моей собственной клетке – пристройка. – Будешь с ней все время. Переедешь в соседнюю комнату. Ту, что, напротив. Дарина будет просить помочь сбежать.

— Почему?

— Потому что она привыкла к другой жизни. Поможешь ей освоиться. Подготовишь к церемонии. Думаю пару дней дадим ей освоится.

— Сейчас мне что нужно сделать?

— Иди переезжай. И скажи девочкам, что я к ним сейчас в детскую приду.

— Поняла. Обедать будете?

— Да.

Она уходит, а я смотрю в закрытую дверь, потом поворачиваюсь к Дарина. Она спит в той же позе, даже не шелохнувшись. На ней узкие джинсы и тугая рубашка, под которой четко выделяется грудь. Порой желание сжать ее до синяков зашкаливало, наказать за то, что так легко забывает наш секс. Но было в этом что – то притягательное, каждый раз знакомиться заново, видеть шок в ее глазах, когда собственное тело легко отдавалась ласкам и оргазму. Особое удовольствие было наблюдать, как она не верит в то что мы знакомы, а я двумя тремя фразами сбивал все сомнения, как пулей бутылки.

Руки чешутся прикоснуться к ней. Я бы и поимел ее, потому что понимаю, это последний шанс сделать это добровольно, пока она не примет свою новую жизнь.

Опускаю ладонь на бедро, тяну выше, накрывая лобок. Моя жена была девственницей, когда я брал ее. Но меня этот факт никогда так не радовал, как то, что я восемь лет Дарина ни с кем не спала кроме меня. Словно под ментальным замком, в ожидании новой порции алкоголя, новой порции спермы, которую с этим алкоголем смешаю в ее сладком ротике. Был особый кайф, снова и снова соблазнять ее первый раз, доводить до точки, когда грани приличий раздвигались, как ноги, которыми Дарина так крепко обхватывала мой торс.

Накрываю пуговицу на джинсах. Расстёгиваю. Берусь за края и освобождаю стройные длинные ноги. Я каждый раз пытался найти хоть один изъян в них и каждый раз поражался насколько они совершенны. Гладкие. Ровные. Пусть и измученные каблуками и тренировками. Дальше рубашка. Пуговица, за пуговицей, обнажая еще плоский живот. Совсем скоро он будет расти, как и мой ребенок внутри. И это вызывает лютый подъем, щекочет нервы, оголяет чувства. Я хочу от нее ребенка. Каждый раз стирая сперму с живота или спины я думал о том, каким будет этот полукровка, какой нежной матерью станет сама Дарина. Как будет кормить грудью.

Стягиваю с плеч рубашку, комкаю вместе с джинсами. Все сжечь. Она теперь не будет это носить. Только простую, просторную одежду, которую легко задрать. Снимаю тугой лифчик, освобождая крепкую двоечку с розовыми, камешками сосками. Глажу ладонью, кайфуя от того как ее тело реагирует. Словно знает своего хозяина. Знает, как я люблю. Снимаю последнюю деталь, простые белые трусики. Она никогда не носила неудобного белья, кружев, или стрингов. И это мне в ней тоже дико нравится.

Оставляю Дарину обнаженной и встаю от греха подальше. От соблазнов, которыми она поражает мою нервную систему. Рот наполняется слюной, в паху происходит цунами, но я накрываю ее пуховым одеялом и отхожу к гардеробной. Меня светский костюм на привычную широкую рубашку и брюки. Тут же двигаюсь к выходу.

Глава 13. Дарина

Он стягивает мне руки, просто садится сверху.

— Ты псих! Слезь с меня!

Слышу звук пряжки ремня и задерживаю дыхание.

— Ты не будешь меня бить, ты просто не посмеешь, учитывая, что я беременна твоим ребенком. Точно твоим.

— Моим, моим, да и у меня другие методы воздействия, — он стягивает мне руки ремнем, не сильно, но выбраться нереально. Я просто утыкаюсь носом в подушку, чувствуя, как задыхаюсь. Вскрикиваю, когда вдруг ягодицы касается тяжелая рука. Замираю. Просто не дышу.

— Ты не посмеешь! — кожа против воли покрывается мурашками. Меньше всего я ждала от него этого. Медленных, массажных движений рук, начиная от ягодиц, продолжая на спине. Он не мнет, не давит, просто гладит, словно… Наслаждается. Приводит в шок меня, мое тело, мозг кипит от мыслей. От нестыковок, которые он собой представляет.

Резкий рывок волос, и я запрокидываю голову.

— Открой рот, — подносит он ко рту нежную, оранжевую мякоть хурмы. Я ее просто обожаю. Но сейчас есть не буду. Тем более с его рук. С них капает сок, буквально стекает, оставляя на белых простынях пятна.

— Между прочим, это потом тяжело отстирывается.

— Можно подумать, тебе стирать.

— А о людях ты подумал?

= В крайнем случае, куплю новые. Ешь, Дарина. Тебе нужно поесть.

— Выпусти меня, извращенец, и я наемся до отвала, -стискиваю зубы, не давая запихнуть себе в рот кусок хурмы. На вид и запах, конечно же, дико аппетитно. И даже не тошнит, но я не позволю себе прогнуться. Господи, продаться за хурму? Я, по крайней мере, стою дороже! Он водит мне ею по губам, размазывая сок по лицу, пока я им мотаю. Сочно, вкусно, я мельком облизываю губы, когда он вдруг переворачивает меня на спину, садится сверху, но так, что я почти не чувствую его веса. Лишь смотрю, как он одной рукой стягивает широкую рубаху, обнажая торс, которым надо красоваться на мужских журналах и в женских фантазиях. Я, конечно, не эксперт, но эти шесть кубиков говорят о тяжелой работе над телом.

— А как ты деньги зарабатываешь? Тренерской работой? — не могу не уколоть, пока рубашка летит в сторону. Его твердые губы не двигаются, но в синих глазах мелькает усмешка.

— Рад, что ты оценила.

— Я не оценивала, просто никогда не понимала, — дальше говорить не получается, потому что я шокировано наблюдаю, как он сует мякоть хурмы себе в рот. Вроде ведь, меня кормить собирался. – Нет! Нет! Не смей!

Он нависает сверху, нажимает большим и указательным пальцем мне на щеки, заставляя открыть рот и принять удар его губ, как позорный удар хлыста. Он просто толкает в меня хурму, и это дико антигигиенично, антиморально, дико, варварски. Он елозит языком у меня во рту, пока хурма просто не превращается в детское пюре, которое я невольно глотаю с его ядовитой слюной. Он продолжает орудовать языком в моем рту, почти не касаясь меня телом, но я каждой порой чувствую жар, которым он пылает, словно электрическая печка. Я зачем-то еложу по кровати, между ног становится дико некомфортно, а его губы словно прилипли к моим. И я не целую его, ужас какой, я просто жду, когда эта экзекуция закончится.

Он отрывается, и я, наконец, выдыхаю, словно все это время не могла даже глоток воздуха сделать.

— Как насчет манго? Ты же любишь?

— Не смей. Только попробуй!

Он наклоняется, подхватывает зубами кусок с подноса, а я уже жалею, что просто не опрокинула его. Верчу головой, пока он возвращается ко мне, но его пальцы снова на моем лице, а попытка вывернуться, словно гусенице, конается неудачей И вот он снова впивается в мои губы, ловко толкая сквозь зубы сочный кусок манго. Елозит им в моем рту, не забывая помогать себе языком. Я сглатываю кашку, и пока он тянется за виноградом, откашливаюсь.

— Не боишься, что меня на тебя стошнит?

— А я зачем, по-твоему, рубашку снял?

— Чтобы выпендриться своим торсом?

— Ты связана, в полной моей власти, скоро родишь моего ребенка, меньшее, что мне требуется, это перед тобой выпендриваться, — нависает он глыбой, и я уже даже не верчусь, просто принимаю несколько крупных виноградин. Мы раскусываем их на двоих.

Мне сложно поверить, что я могла добровольно лечь с таким в постель Он мне даже не нравится.

А тело...

Тело живет отдельной жизнью, я просто не обращаю внимания на его реакции, на то, как мокрые от поцелуя губы вдруг спускаются на шею, скользят ниже, находят сосок, тут же заставляя его стать твердым.

Я стискиваю зубы, закрываю глаза, отгоняя от себя странные, волнующие ощущения. Я сжимаю пальцы за спиной в кулак, дергаю ремень в нелепой попытке вырваться. А потом вспоминаю, что у меня еще ноги свободны.

Сглатываю, думая, что вреда он мне не причинит, но остановить эту странную ноющую боль внизу живота я смогу.

Глава 14.

Сжимаю ноги как можно крепче. Если сдавить артерию, он отключится. Нужно просто подождать, нажать сильнее. Считаем до десяти и ждем. Раз, два…

Саид вдруг обмякает и полностью расслабляется, теряя сознание.

Я тут же выбираюсь из-под его тяжелой туши, дергаю ремни за спиной, пока они наконец не распадаются, окончательно отпуская меня на свободу.

Тело все еще ноет от странных, пронизывающих насквозь ощущение, и я стряхиваю их с себя.

Это не удовольствие, это просто реакция тела. Даже при изнасиловании многие женщины испытывают оргазмы, но это не отменяет насилие. Грязное, аморальное, неправильное. Это не значит, что женщина должна отречься от себя и посвятить свою жизнь попыткам снова испытать все это. Так и вижу несчастную, которая бегает по подворотням в поисках очередного маньяка или ждет своего из тюрьмы. Полная чушь.

Я быстро натягиваю на себя первый попавшийся широкий наряд, что батареей висят в шкафу, волосы завязываю в косу.

Всего второй этаж, уже темно. Может получиться.

Мне просто нужен телефон. Я позвоню Жданову, и он вытащит меня отсюда.

В крайнем случае можно отцу.

Я стаскиваю простынь и пододеяльником с кровати, дернув так, что тело Саида откатывается в сторону.

Даже странно, что так быстро получилось отключить столь крупного мужчину. Слабак. Наверняка весь его мышечный корсет — накачен стероидами.

Завязываю узлы, привязываю край к тяжелой дубовой кровати, которую я своим весом никогда сдвинуть не смогу.

Бросаю другой край в окно, смотря, чтобы внизу ничего и никого не было. Страх ледяным потоком скользит по венам, но я лишь сжимаю зубы. Лучше ногу сломать, чем тут остаться.

Проверяю надежность и тяжело вздохнув, ступаю на подоконник. Всего второй этаж. Я справлюсь.

Я пойду на что угодно, лишь бы не оставаться тут. Хватаюсь крепко простынь и разворачиваюсь спиной, делаю шаг в бездну. Испуганный вскрик прячу внутрь себя.

Руки горят, как только я оказываюсь висящей на веревке из белья. Съезжаю вниз, обжигая кожу ладоней, стону от страха, вцепившись теперь и ногами.

Спокойно, Дарина. Это просто испытание. Очередное испытание, преодолев которое ты стану лишь сильнее.

Вернешься в свой мир, посадишь Кадырова за похищение и изнасилование. Станешь жить дальше. Забудешь этого психа, забудешь ощущение, которыми искрило тело.

Это просто страхи. Они в мозгу где – то недалеко от удовольствия. Как угодно, но я точно не стану чертовой пленницей, влюбившейся в свое чудовище. Этот шаблон должен обойти меня стороной.

Еще несколько движений, еще пара ожогов на ладонях, и я наконец ступаю босыми ногами на гладкую как кафель дорожку. Скорее всего мраморная. Оглядываюсь, никого. По копчику змеей ползет страх. Внутренний голос не шепчет, а буквально кричит, что поступок крайне глупый и бессмысленный, но и сидеть и ждать в неизвестности я тоже не могу.

Вокруг очень зелено. Не смотря на прохладную осень, здесь температура воздуха кажется почти летней. И это странно, словно я не Ленинградской области, а где — то на море. Тут тебе и зеленые кусты с деревьями и маленькие фонтанчики. Саид сильно потратился на свой дом, но забыл вложить главное – душу. Как и мой отец когда – то.

Я пробегаю мимо нескольких построек. Кое – где даже приходит ползти на коленях. Спустя минут пять добираюсь до огромного отвесного каменного забора. Вблизи она выглядит еще внушительнее. Вдоль забора нет ни одного дерева, зато есть башни с постовыми. Саид бережет себя не худе президента. Недалеко отсюда пост охраны. Там еще больше людей, судя по всему. Шанс конечно маленький, но может они примут меня за служанку и выпустят? Обычно я везучая, так может чудо случится и сейчас?

У меня с собой часть простыни. Я отрываю кусок, накрывая голову, завязываю сзади, делая узел.

Возможно прямо сейчас меня убьют. Возможно, что еще похуже. Но лучше рискнуть сейчас, чем потом корить себя, что упустила такой шанс.

Сглатываю ужас, что комом стоит в горле и иду вдоль стены, доходя до охранного пункта.

— Стоять! Куда? Кто разрешил? — высокий, худой охранник меня не трогает, но давит взглядом так, что я макушкой чувствую. Сама же смотрю себе под ноги.

— Саид Ахметович послал меня за… богульником, — Господи, какой же бред.

Он тут же переговаривается с со своими коллегами, очевидно пытаясь понять, что за богульник.

— Одной не положено. Хозяин должен сам позвонить или Ринат.

— Эм, — поднимаю все – таки взгляд, сверкнув улыбкой. – Ну вы можете проводить меня. Мне и правда одной страшно. Но и ослушаться я не могу…

Мальчик, а он именно молод и горяч, сглатывает, быстро переговаривается с остальными на непонятном мне языке. Кто — то из них смеется, одобрительно хлопает его по плечу.

— Ладно, пойдем. Только быстро.

— Конечно, конечно, — запах свободы пьянит, буквально глушит разум и внутренний голос, который орет, что все слишком просто. Мальчишка охранник, трогает мое плечо, тянет к выходу, а я сама смотрю на дверь в тяжелых железных воротах, как на вход в рай, как минимум. Как вдруг хлопок рядом не заставляет меня вздрогнуть. Я поворачиваю голову на звук и смотрю на мальчишку, рот которого издает страшный крик. Он просто валится с ног, держится за свою окровавленную руку, качается из стороны в сторону.

Глава 15.

Отрываюсь от пола и иду к кровати. Теперь там нет постели. Только матрас. Я сажусь на него, падаю спиной, чувствуя знакомую мягкость. Я так долго выбирала себе в квартиру матрас. Столько магазинов обошла, чтобы был самый лучший. И теперь в моей тюрьме точно такой же. Даже за это обидно черт возьми.

Закрываю глаза.

Внутри все горит.

Хочется рвать и метать.

Хочется понять, что я сделала не так. Когда ошиблась. Когда свернула не туда. Ведь должна же быть причина. Ничего не бывает просто так. У всех поступков есть последствия. Какой из моих был настолько ужасным, что я получала такую кару. Где – то убила паука, который в прошлом был Богом? Или когда отдыхала на той стороне земли, задела бабочку, которая взмахнув крыльями вызвала настоящее цунами в моей жизни. Кому — то нагрубила? Кому – то наступила на ногу? Не слушалась отца?

Что? Что? Что?!

Что можно было натворить такого, чтобы оказаться в этой чертовой тюрьме. И совершено не важно, какая она красивая и не важно какой надзиратель, важно, что это тюрьма, а единственный шанс выбраться я тупо профукала.

Вздрагиваю, когда дверь открывается и заходит Амина. В руках постельное белье.

— Как вы? Врач скоро появится.

— Нормально, — встаю, обнимаю себя. Смотрю, сжав зубы на то, как она стелит новую постель. И опять точно такую же как у меня дома. – А врачу точно так же, как и вам будет плевать, что меня держат против воли?

— Демид Ахметович брат Саида, — другого ответа я и не ждала.

— Чудесно.

— Рада, что вы смирились…

— Вы знаете значения слова «Сарказм»?

— Скоро ужин будет. Вы голодная?

Так и хочется ответить, что нет. Что я не хочу ничего, приготовленного руками этих преступников. Но и терпеть очередное кормление не готова.

— Голодная, да.

— И это правильно.

Да, как же она достала!

— Что правильно? Да есть ли в этой ситуации вообще, что – то правильное?

— Иногда нужно проиграть битву, чтобы выиграть войну.

Она уходит, а я иду в душ, чтобы смыть с себя грязь и прикосновения Саида. Они до сих на мне. Как грязные пятна, которые не отираются даже мочалкой.

Выхожу из ванной и натыкаюсь на внимательный взгляд Саида. Он лезвием проходится по моим ногам, скользит все выше, к самой шее. От этого тело жечь начинает, особенно в местах, где сильно терла.

Он сидит в углу комнаты за круглым столом. Вальяжно. Расслабленно. Выпивает вино из пузатого бокала. Если не вся ситуация и ненависть, я бы даже сказала, что это завораживает. Насколько он в себе уверен. Словно весь этот мир создан для его удовольствия. И я… Тоже.

— Поговорим? — кивает на стул.

Мне не о чем с тобой говорить! Я не хочу тебя видеть! Ты мне омерзителен! Ты ничтожество!

В ушах звенят собственные мысли, а потом слова Амины про битву и войну. Ладно… Можно же попытаться, да?

— Поговорим.

Я никогда не выглядела при мужчине столь неприглядно. Никто из них не видел меня после душа. Для всех них я всегда оставалась мечтой, несбыточной фантазией с телеэкрана. И только проклятый Саид Кадыров позволил себе снять с меня маску. Даже не знаю какой я была, когда он насиловал меня.

Больно, когда тебя раздевают против воли. Еще больнее, когда это происходит ментально. Сдирают все маски, оставляя беззащитной.

– Может я сначала приведу себя в порядок? Вряд ли такому мужчине как ты нравится ужинать с девушкой в полотенце.

— Ты самая красивая женщина, которую я видел. В полотенце и без.

Горло сжимается от комплимента. Такого мне никто не говорил. Не лесть, а просто правда, которую он знает, потому что видел все… Возможно, только возможно начти он действительно ухаживать, как цивилизованный человек я бы сходила с ним на пару свиданий. Просто чтобы послушать как он говорит о моей красоте. Не заискивающе, как другие мужчины, а с полной уверенностью, что эта красота создана только для него.

— А скажи, — прохожу босыми ногами по ковру к столу сажусь, напротив. Вид еды не увлекает, но я заставляю себя положить мясо в рот. Мягкое, сочное, почти невесомое. Вкусно. – У тебя фетиш такой, насиловать беспомощных, в беспамятстве женщин?

Он молча ест, поглядывая на меня.

— А может ты маньяк? Ну из этих, про которых сериалы снимают. Мама в детстве недолюбила? Или папа насиловал?

— Первый раз в жизни ужинаю с женщиной, а она вместо благодарности составляет мой психологический потрет.

- Первый раз?

***

Звездочку можно поставить возле обложки)

Глава 16.

— Думаю и последний. Женщины едят отдельно. Это тебе на будущее.

— Как прислуга?

— Нет, твое положение выше прислуги.

— Ну спасибо. То есть вести себя как моральный инвалид тебя заставляет твоя религия? Ты считаешь это нормальным?

— Щека не болит? — спрашивает он спокойно, а я вытягиваюсь струной. – Наедине, Дарина, ты можешь говорить со мной обо всем, задавать любые неудобные вопросы, можешь даже обзываться, раз тебе так легче смирится с неизбежным, но на людях ты должна принимать мою власть беспрекословно, иначе будут последствия.

— Это ты к приходу своего брата готовишься?

Саид бросает взгляд на дверь. Наверное, Амина не должна сильно болтать.

— Да.

— Я не буду покорной, ты этого не дождешься. И твоему брату я скажу все как есть. Пусть знает какой ты… — сдерживайся Дарина. Помни про войну.

— Тогда я тебя поимею прямо при нем, а ты будешь стонать как сука от оргазма, чтобы у него не осталось вопросов, что любые твои слова это всего любишь игра.

— Ты просто…

— Я понял, моральный инвалид.

— Я наврежу себе. Ты же ребенка от меня хочешь. Я в следующий раз просто выпрыгну в окно. Может и не умру, но выкидыш мне обеспечен.

Саид доедает, вытирает рот салфеткой. Убирает ее. Поднимает взгляд, а меня холодом обдает. Он словно меня на куски режет. Полосует секунда за секундой.

— Попробуй. Тогда я введу тебя в медикаментозную кому до того дня, пока не придет время делать кесарево.

— Ублюдок! — вскакиваю, не выдерживая внутреннего напряжения. Весь контроль разлетается на мелкие осколки. Хватаюсь за скатерть и просто дергаю ее. Сад вскакивает, но все равно часть еды остается у него на белоснежной рубашке, а остальная некрасивыми пятнами валяется на полу. — Зачем тебе я! Ты мог взять любую! За деньги, да просто так множество женщин пойдут с тобой добровольно, родят тебе роту! Почему, блин я! Отвечай мне!

— Я бы и сам хотел знать ответ на этот вопрос, – шагает в сторону, снимает он на ходу рубашку, а я у меня изнутри крутит. Боль такая, что хочется умереть. На полу лежит вилка. Обыкновенная, с четырьмя зубцами, но и это может стать смертельным оружием, когда кончаются ответы и начинается безумие.

Я хватаю ее с пола, но не успеваю даже повернуться, оказываюсь распластанной грудью по столу

Полотенце слетает с меня, оставляя беззащитно обнаженной. Вскрикиваю, когда Саид ботинком ударяет по ногам вынуждая их раздвинуть. Хочу подняться, дать отпор, но он придавливает сверху. Налегает всем своим весом. Дергаюсь от страха, когда ощущаю почти невесомое прикосновение к промежности.

Это… Не то. Я ждала насилия, удара, боли…

— Не смей, не надо. Я сглупила, — кричу, чувствую ка кон убирает волосы с шеи, целует, между ног пальцы становятся смелее, не позволяют сдвинуть ноги и закончить эту пытку. – Не делай этого. Лучше побей… Ударь меня снова.

— Глупая Дарина. Зачем убивать меня, ведь я единственный, кто знает, как обращаться с твоим телом. Как доставлять тебе удовольствие.

— Не надо… Я не хочу твои удовольствий…

— Нам будет гораздо проще, когда ты все вспомнишь, моя Дарина. Когда примешь свою судьбу и примешь меня. Сделаю тебе подарок на свадьбу, освежу твою память маленькими развратными деталями…

— Никогда.

— Я каждый раз себе это говорю после встречи с тобой и каждый раз себя обманываю. Не совершай моих ошибок, — его наглые, мерзкие пальцы раздвигают складки, унижая меня еще больше. Его поцелуи ужасны, но тело реагирует на них, словно все это уже было. Словно я сама умоляла о них. Я закрываю глаза, стараюсь не чувствовать, не ощущать. Но этот козел как – то умело ведет мое тело к разрядке. Двигает рукой именно так, как надо, ровно в той точке, не пытаясь сдвинуться, словно у него есть гребаная инструкция. Он словно зверь кусает кожу спины, тянет, причиняя боль, но и она лишь усиливает остроту чувств. Добивает мое тело тяжелым спазмом. Я не могу этого испытывать, не могу даже принимать это, но подчиняюсь ему, кончаю, содрогнувшись всем телом. Из горла рвется стон, когда его пальцы ускоряются, а язык зализывает укус. Он животное. Но и я не лучше. Как я могу кончать от этого, как могу себе позволить подобное.

Он оставляет меня, отходит. По промежности скользит воздух, а я содрогаюсь от холода. От стыда. Свожу ноги вместе, словно это поможет стать скромнее… Как он это делает. Как заводит меня одними касаниями…

— Приведи себя в порядок. Сейчас брат придет.

— Да пошел ты! – он уже мелькает в стороне в новой красивой рубашке и уходит, хлопнув дверью.

Я стекаю со стола лужицей. Дрожащими пальцами тянусь за полотенцем и прикрываю себя как раз в тот момент, когда приходит Амина. Она даже не смотрит на меня. Спокойно убирается, словно так и надо.

— И много таких женщин как я тут жили? — возникает вопрос, и я сразу его озвучиваю. Маньяки не могут обойтись одной жертвой. Им нужен конвеер.

— Саид Ахметович был женат восемь лет. Пол года назад жены не стало.

— На своей пленнице женат?

— Нет, что вы. Диляра была из приличной татарской семьи. Очень хорошая девушка. Очень любила Саида Ахметовича.

Глава 17. Саид

Выхожу из комнаты, в которой теперь живет одна разъяренная мегера. Дикая, решительная, острая на язык. Женщина может быть такой, но нравиться мне такая не должна. И такая точно никогда не должна была стать моей женой. Даже любовницей не должна, но по воле Аллаха так случилось.

Добираюсь до кабинета, куда через пару важных звонков заходит Демид. Моя первый младший брат. Когда мать сбежала от отца в цивилизацию, а отец срывал злость на нас, именно он стал моим лучшим другом и опорой. Когда он захотел стать врачом, я помогал ему готовиться, когда он захотел вместо хорошей и невинной Нисы русскую сучку Элю.

Ему мало было сделать ее любовницей, он хотел на ней жениться. Мне пришлось вмешаться, чтобы не нарушить договоренностей с не самой приятной и безопасной семьей в стране. Мы тогда только переехали, только начали заниматься делами и строить империю, нам просто нельзя было показывать характер. Тем более, Демид сам однажды пообещал, что женится на любой, на кого я укажу, если я помогу стать врачом. Он до сих пор мне это припоминает, требует извинений. Но любое "прости" будет лицемерием. Потому что я был прав.

— Вызывал?

— Просил приехать, брат.

— Так просил, что пригнал Махмуда с Озербеком?

— Сам не приезжаешь, не звонишь. Братья совсем про меня забыли.

— Ты перешел границы, мы тебя вытащили, мне кажется, теперь мы квиты и освобождены от любых обязательств друг перед другом.

— Кроме кровных. Или ты забыл, что мы братья?

— Это ты забыл, что мы братья, когда позволил себе решать нашу с братьями судьбу. Ты почти украл ребенка Наиля! Чуть не убил его невесту! Этого требует от тебя Аллах?! Этого требовал отец?

— Этого требует мой долг перед семьей!

— Отца больше нет, расслабься, никто тебя не побьет, если ты ошибешься или сделаешь что-то не так.

— Ты правда считаешь, что я отдам все нажитое отцом состояние в чужие руки? Тогда ты меня не знаешь.

— Я тебя знаю, поэтому держусь подальше.

— И это после всего, что я сделал для нашей семьи. Может, стоило оставить вас всех в Байлар Сабасы, и не тратить свои ресурсы на ваше образование?

— Ты желал это только для того, чтобы контролировать нас.

— А лучше, если бы вы и дальше пасли овец?! Такой жизни ты хотел бы для себя и братьев? Неблагодарные ослы.

— Тебе никогда не нужны были братья или друзья, тебе нужны были рабы. Ты и сейчас окружил себя рабами, словно доморощенный шейх. Знаешь, почему ты боишься все потерять, потому что у тебя ничего больше и нет. Только деньги, из-за которых эти люди с тобой. Убери деньги, и что останется?

— Ты переобщался с Наилем и его розовой философией. Давай перейдем к делу.

— Конечно, как речь заходит о важном, ты отказываешься говорить. Давай перейдем к делу. Зачем я тут?

— Я женился.

— Что? — Демид действительно удивлен. Еще больше удивится, когда увидит, на ком. – Год еще не прошел.

— Думаю, Диляра простит меня. Так вышло, что моя жена беременна. Ее осмотр я могу доверить только тебе.

— Осмотр? Полный?

— Нет, конечно. Сделай УЗИ. Аппарат уже здесь.

— Ты купил УЗИ? Почему не привезти ее в клинику? Мы бы там сдали все анализы.

— Возьми здесь.

— Ты что-то замышляешь, Саид, мне порой кажется, тебе нужен психолог.

— Это говорит мне человек, который преследует чужую жену.

— Это тебя не касается.

— Моя жизнь тоже тебя не касается. Просто сделай, как прошу.

— Веди, интересно, прям, посмотреть на нее. Думал, после того случая ты не женишься больше.

— Я тоже так думал, но она забеременела.

— И ты, конечно, рассчитываешь на мальчика?

— Это было бы идеально.

— А если нет?

— Однажды Аллах вознаградит меня.

— Или убьет еще одну женщину.

— Главное, чтобы твоя женщина не осталась вдовой, верно, брат? — хлопаю его по спине, тут же ловлю на себе испуганный взгляд. Я никогда не угрожал братьям, никогда не думал, что смогу их убить, но если они отказываются от меня так легко, то почему я должен всю жизнь защищать их?

— Это угроза?

— Пожелание, Демид. Лишь пожелание. Заходи, — подталкиваю его в комнату, которую специально оборудовали под медицинский кабинет.

Дарина лежит на кушетке, а Демид сразу ее узнает.

— Это…

— Быстрее закончишь, быстрее поедешь к своей семье, — пихаю Демида в спину. Я уже начинаю жалеть, что втянул его в это. Мог бы нанять левого врача. А потом что? Убить его? Потому что где-то что-то сболтнет?

Все проходит очень быстро. Демид задает короткие вопросы, а Дарина отмалчивается, ограничиваясь короткими кивками или простыми «да» или «нет».

— Ну, что, сердцебиение хорошее. Плоду девять недель. Патологий я не наблюдаю. Пол тоже еще не видно.

Глава 18. Дарина

Меня кроет. Дико. Безумно. Я оказываюсь в стенах этой красивой тюрьмы. Но кажется, все тут пропитано отчаяньем и страданиями. Прошлыми. Будущими.

Я не хочу здесь оставаться, я не хочу! Внутри клокочет злость и гнев. Хочется рвать на себе волосы, одежду, разрушить эту золотую клетку до основания!

И дело даже не в том, что он это сделал, я смирилась с тем, что он просто псих. Но я понять не могу, почему я, почему он сделал это со мной?

И этот врач. Брат его. Я же видела в его глазах жалость, но надеяться на то, что он сообщит обо мне, бессмысленно. Он боится Саида. Они все его боятся! Но он смертный.

Господи, еще немного, пара сантиметров, и я бы повредила сонную артерию. Каких-то пара сантиметров, и я была бы свободна! Как и чуть раньше.

— Ненавижу, ненавижу, ненавижу! — голос прорезается, и я просто кричу.

Перед глазами милая сучка с экрана, что заигрывает со Ждановым.

Они так быстро заменили меня. Раз, и нет Савельевой. Бесконечный конвейер, даже траура не объявили! Потому что я никто. Я никто! Всего лишь тело, которое захотелось психу. И никто, никто меня не спасет!

Дверь открывается, и входит Амина, а за ней несколько мужчин в рабочей форме.

Я застываю, обнимаю себя и смотрю, как мужчины, о чем-то переговариваясь, снимают зеркала с больших шкафов. Снимают картинки под стеклом. Снимают даже стеклянные статуэтки с полочек, оставляя комнату пустой и безжизненной. Сосуд для людей. Как я сосуд для чужого ребенка.

Я не знаю, сколько еще так простояла, смотря в место, где должно было быть зеркало.

Там раньше было мое отражение. Красивой, успешной женщины, всего добивающейся самой, несмотря ни на что, несмотря на отца-тирана и травму, которую нанес неизвестный.

Кто-то злой и незнакомый.

До сих пор берет страх, когда вижу во сне себя на утро.

Разбитая, в синяках, униженная, пустая.

Тогда, восемь лет назад в зеркале я не узнала себя.

Теперь я даже не вижу себя.

Холод пробирается под кожу, и я спешу под одеяло, прячусь, как делаю всегда, когда накрывает.

Когда все тело дрожит от страха, что тот ужас может повториться. Засыпаю беспокойным сном. Одеяло не греет, темнота надвигается все больше. Хочется кричать, хочется бежать, звать на помощь! Но никто не придет! Никто не поможет! В какой-то момент окутывает теплом. Горячим, почти обжигающим. И стало так хорошо! Так спокойно! Словно солнцем греет, словно я снова вернулась в детство, в тот момент, когда еще мама была жива. Мы были на море, вода ласкала мои ступни и ее ноги в длинном платье.

Просыпаюсь отдохнувшей, тянусь руками вверх, но вмиг вспоминаю, где я, кто я… И кто тот, кто в одних трусах с явным бугром сидит в кресле напротив и смотрит на меня.

— Только не говори, что ты решаешь, какую первую часть моего тела сожрешь, — бросаю ядовитое, мельком замечая повязку на плече. Надеюсь, ему было больно, хотя он этого и не показал.

— Я бы тебя сожрал, но не так как, тебе бы хотелось.

— И что это значит?

— Это значит, что я всего лишь сексуальный маньяк, а не каннибал, радуйся, — подходит он ближе, сверкая своим прокаченным торсом с густой порослью волос. От его кожи даже на расстоянии веет жаром. В голову приходит опасная мысль.

— Где ты спал?

— В своей кровати, конечно.

— А где твоя кровать, Саид?

— Моя кровать там, где спит моя жена.

— Я не твоя жена!

Саид поднимает уголок губ, а глаза сверкают опасным блеском. Он резко хватает одеяло, а я цепляюсь в него со своей стороны. Силы не равны, и вскоре это перетягивание кончается тем, что он просто кидает одеяло на пол… По коже скользит прохладный сквозняк и соски позорно скукоживаются.

— Я буду…

— Кричи, а то я лишь однажды слышал, как ты это делаешь…

— Ты больной псих! Не подходи ко мне! — кручусь на кровати и вскакиваю. На мне ничего, ни одной чертовой нитки. – Ты раздел меня!

— Люблю спать с тобой голышом, сегодня впервые спал, не парясь, что тебе надо рано вставать.

— Да что ты такое несешь! Мы никогда не спали вместе! Ты изнасиловал меня! Начинил своей гнилой спермой, как утку яблоками, а теперь делаешь вид, что мне это нравилось?!

— Мне всегда нравилось твое остроумие, — он наступает, а я шагаю к окну.

— Не подходи, я выпрыгну, — дергаю ручку окна, а она не поддается. Обреченно оборачиваюсь. Это какой-то кошмар, просто кошмар! — Не подходи, чудовище!

— Я просто поцелую тебя, так сказать, на день грядущий, чтобы работалось лучше, — рвусь в сторону, но он ловит меня. Спиной к себе прижимает. Словно к печке раскаленной.

Рука на шее, вторая в волосах.

Я даже дернуться не могу. Лишь сжать зубы, закрыть глаза и не чувствовать, не ощущать, не испытывать чертово волнение, которое охватывает все тело.

Задерживаю дыхание, прислушиваясь к тому, как жадно он втягивает мой запах…

Глава 19.

Он ушел, а я осталась. Стояла униженная, не в силах пошевелиться. Пыталась найти в себе разумные зачатки, попытаться мыслить здраво. Вспоминаю как жила с отцом. Попытки им манипулировать. Думала, что если буду послушной, он смягчится. Что позволит мне самой выбирать свое будущее. Пока в какой — то момент он просто не позвал меня в кабинет, чтобы сказать, что я выхожу замуж. Он уже обо всем договорился. Договорился, господи.

Я даже не видела своего будущего мужа, даже знать его не хотела Сбежала в ту же ночь.

И какой был смысл? Какой был смысл во всей моей жизни!? Восемь лет мыканий, попытки сделать себя, чтобы снова вернуться в отправную точку.

Душ принимаю медленно, стараясь смыть с себя не только липкие пятна, но и прикосновения, которые фантомными кляксами застыли на теле.

Горячий душ. Холодный. Снова и снова лью на себя воду.

В голове проясняется.

Я пытаюсь отодвинуть на задворки безысходность и понять, почему Саид ведет себя так, словно знает меня.

Словно спал со мной. Словно я добровольно ему отдавалась. Словно могла…

Не просто в беспамятстве, а на яву.

Это полная глупость конечно.

Этого не может быть, но я начинаю вспоминать, что провалы в памяти бывали всегда, когда я шла пить с Галей. Она должна была помогать добираться до дома, и она всегда помогала, или говорила так…

А если… Страшная мысль, но все же… Если она врала? Если Саид… Закрываю дрожащими руками лицо… Нет, нет… Это чушь. Этого не может быть.

Но если он и раньше брал меня. Если он прознал про мой недуг и нагло пользовался моим телом.

А я? Я ж не дура, чувствую, как тело тянется к нему… Тело словно собака реагирует на его чертову стальную палку между ног.

От этого становится противно, от этого мутит.

Выхожу из душа, отравленная мыслями, вижу накрытый завтраком стол. Скинуть бы все эти красивые блюда. Запустить в стену золоченную посуду. Но сегодня она как назло вся из стали. Придурок… Убить можно чем угодно, было бы желание.

Но мне нужны силы. Чтобы узнать правду, чтобы использовать ее против него. Для себя.

Сажусь за стол и принимаюсь за вкуснейшие булочки… Мягкие, с творогом. Как я люблю.

— Амина, а я могу позвонить? – это глупый вопрос, но вдруг она по доброте душевной позволит. Хотя, о чем я. Качает головой, застилая кровать и выкладывая на него какую – то одежду. — Хорошо, позови тогда Саида сюда.

— Хорошо, — продолжает она заниматься своим делом.

— Срочно.

— Конечно.

Пока жду от нервов съедаю всю тарелку сырников с черничной начинкой. Он знает даже, что я люблю. Все знает…

Либо он долбанный сталкер, либо реально знает меня очень давно.

Пожалуй, надо было давно показаться психиатру и вылечить эти провалы в памяти, но все не было времени. А теперь времени много, а психиатра нет.

Напрягаюсь спиной, выпрямляя позвоночник, чувствуя, как хлестнуло сквозняком от двери. Шаги Саида легкие почти невесомые. Что странно учитывая его комплекцию.

— Дарина, я занят, давай живее, — говорит резко, грубо, а руки тяжелые на плечи опускаются, гладят, сжимают почти до боли... До мурашек. Скидываю с себя его ладони, встаю и отхожу к окну. Мельком замечаю, как в саду работают садовники и бродит вдоль дорожек охрана. – Дарина?

– В тот раз, когда мы зачали этого ребенка, у нас был первый секс?

Он удивленно вскидывает бровь. Я прохожусь взглядом по его внешнему виду. Костюм ему идет, в ней он выглядит варваром под маской бизнесмена. Словно затаившийся в кустах бизон.

Я пытаюсь не злиться, потому что уже знаю ответ. Он вырисовывается из его усмешки.

— Сама же знаешь ответ.

Руки, сжатые в кулаки, просто падают.

— Галя знала?

— Хочешь позвонить ей?

— А можно? — он выглядит подозрительно спокойным, а его это приближение опасным. – Она знает, что я жива?

— Если будешь послушной, Дарина, то получишь все что хочешь, — трогает он мое лицо, а я дергаюсь. Не могу этого вынести не могу.

— Свободу? Мою жизнь. Карьеру?

— Теперь я твоя жизнь, смирись. Во всем остальном без ограничений… — тянет к себе, выдавая собственную слабость. И мне бы поддаться, мне бы притвориться…

— Да не могу я! И ребенка твоего не хочу! — срываюсь в пропасть. Ненадолго меня хватило, зато я могу вцепиться ногтями в его лицо, но он не позволяет, дергает меня на себя, легко поднимает в воздух и скидывая все со стола роняет на него, резко, раздвигая мои ноги. Пытаюсь впиться ему в кожу, но он стягивает мои руки за спиной одной рукой, а другой удерживает лицо за щеки. Приближается. Сокращает миллиметры.

— Ты сказал, что торопишься.

— Всегда найду время, чтобы трахнуть твой рот, — исполняет он свою угрозу перекрывая мне воздух языком. Буквально долбит им рот, заставляя участвовать в этом акте насилия. Отрывается с трудом, только когда стучат в дверь.

Глава 20.

Я всегда была сдержанной. Жадной на эмоции. Лишь в эфире расслаблялась. Но Саид каким – то неведомым образом заставляет меня каждый раз выходит на новый уровень чувств. Мой уровень эмоций рядорм с ним просто закашливает. Если бы тут был измеритль шкалы, то давно бы взорвался… Гнев. Досада. Ярость. Обида. Злость. Бешенство. Исступление. Горечь. Неистовство. Я могу еще придумать много синонимов своему состоянию, которое крутит изнутри. На Саида, что вообще появился в моей жизни. На Галю, которая обманывала меня столько лет. Но больше всего на себя. Я словно жила в иллюзии, красивом сне, который вдруг закончился. И теперь из красивой ведущей, из женщины на которую ровняются миллионы других я стану женой психа, который насиловал меня много лет.

Я брожу по комнате как загнатный зверь, все думая размышляя как себя спасти. Если вообще шанс остаться той прежней Дариной, которая шла к успеху невзирая на боль и усталось, которая не спала ночами, чтобы вызубрить материал, чтобы быть лучшей на курсе. Неужели я сдамсмя, неужели стану игрушкой маньяка который решил сделоать из меня очередной инкубаттор…. Он был женат…

— Амина! – резко взрываюсь, когда она испуганно застывает в проеме двери. На мне лишь халат и я его запахиваю. – У Саида есть дети?

— Мне не положено..

— Это простой вопрос.

— Мне не положено.

— У него точно есть дети… И точно нет мальчиков. Значит он извел одну жену, а теперь планирует извести меня? У неего хобби такое?

— Саид сказал, чтобы вы готовились к церемонии, — она поднимает с кровати нарял. – А я могу сделать вам прическу и закрыть волосы платком.

Серьезно? Вот так просто. Она уверена, что я с благодарностью приму этии дары?

— Я не буду выходить замуж за это чудовище! Я не буду это надевать! — Бросаю красивый восточный наряд на кровать. – Так ему и передайте!

— Что мне передать?

Крик застревает где-то в горле, весь запал потушен, словно костер струей воды. Становится зябко… Нечем дышать… Один его вопрос, а я уже под облаками. Там, где нет кислорода, там, где мгновенная смерть.

Саид стоит в проеме двери и тяжелым взглядом разглядывает погром, что я устроила, платье, что валяется ненужной тряпкой.

Высокий. Сильный. Мощный. С тяжелым, пронизывающим взглядом. С виду совершенно приличный мужчина. С модной по современным тенденциям стрижкой, короткой щетиной, словно нарисованной на острых скулах… Почти красивый… Бизнесмен. Глава большого, влиятельного семейства.

Но внутри настоящее животное. Без жалости к противнику. Без жалости ко мне. Я струной вытягиваюсь, ногти в ладони втыкаю.

Я не буду бояться, мне нечего бояться.

Он мне никто… Никто…

Но как же все внутри дрожит, стоит ему появиться в поле зрения, просто оказаться в одной комнате.

Легко воевать с драконом, когда его нет рядом, почти невозможно, когда он заживо пожирает тебя своим пламенем.

– Ну, что ты замолчала? Язык проглотила?

— Нет… Нет! Не проглотила. – Прорезается голос. – Я не буду надевать это убожество. Я не буду выходить за тебя, я жить здесь не хочу! Отпусти меня домой…Верни мне мою жизнь!

Нужно быть умнее, нужно действовать ипначе, но стоит ему оказаться в зоне видимости, как меня корежит от жмоцйии, я как звенящее от удара стекло.

— Выйди, — говорит он Амине. Та буквально испаряется, оставляя нас наедине. Я сдерживаю себя, чтобы не крикнуть: «Останься!»

Почему – то его взгляд мне не нравится. Его руки, которыми он снимает с себя часы мне тоже не нравтяся.

— Отпусти меня домой! Я не хочу и не буду здесь находиться! — бросаюсь на него, маленький, бессмысленный прыжок мотылька в лаву. Он тут же обхватывает мои запястья. Сталь, что обжигает кожу. Сила, от которой обязательно останутся синяки.

— Я думал, ты умнее.

— Отпусти, мне больно!

— Ты все еще не поняла, куда попала? Не поняла с кем когда-то связалась? — каждое слово, как стрела, каждый шаг, как вбитый кол в мою нервную систему. – Твой дом теперь здесь, твоя жизнь принадлежит мне.

— Я с тобой не связывалась! Ты мне омерзителен! — кричу я ему в лицо и ахаю, когда он хватает меня за горло, перекрывая доступ к кислороду. В глазах пытаюсь найти хоть долю жалости, хоть грамм милосердия, но там лишь тьма, беспроглядная и пустая… Я хватаю ртом воздух, чувствую, как ноги под тяжестью давления подкашиваются, а я опускаюсь на колени. Перед ним.

— Твое счастье, Дарина, что ты носишь моего ребенка… Иначе я бы показал тебе, как нужно встречать своего мужа.

— Ты мне не муж, — хриплю. Вцепляюсь в его пальцы, царапаю ногтями в кровь, но он даже не дергается… Лишь смотрит на то, как из ранок проступают капли, как я задыхаюсь от давления на шею. Отпускает меня и я, втянув воздух, поднимаю голову… Как же я его ненавижу! Всеми фибрами души! – Ты мне не муж. Я никогда не стану настоящей женой такому, как ты!

Рука в волосах, и мой вой ему в лицо. Господи, как больно!

— Ты неблагодарная белая сука, которая никак не поймет, где ее место! Я покажу... Хотел после свадьбы, но раз ты сильно просишь, — берется он за пряжку на своих брюках, а меня волной паника накрывает. Он же не будет… Я беременна, он знает это…

Глава 20. 1

— Ты врешь! Ты все врешь! — качаю головой, слезы лью, но Саиду плевать, он пихает свой набалдашник мне в губы… — Я не могла этого хотеть. Ты насиловал меня. Насиловал!

— Открой рот и соси, пока я не сделал тебе больно…

— Не буду! — зажимаю губы, зубы. Не пущу. Откушу, если потребуется.

— У тебя всегда напрочь отсутствовал инстинкт самосохранения, — резко зажимает мой нос, от чего воздуха в легких не остается, и я хватаю его единственным доступным способом. Широко открываю рот, попадая в ловушку. Он умудряется пропихнуть своего огромного питона мне в рот…

— Ненавижу… — хочу сомкнуть губы, но Саид дергает халат, оголяет грудь и сильно сжимает соски. Боль такая, что я кричу…

Но сквозь это омерзительное чувство стыда и унижения яркой вспышкой возникает ощущение проклятого дежавю, словно я это уже делала, словно мне это могло нравиться.... Что я даже возбуждалась...

Тело против воли покрывается мурашками, а носом втягиваю пряный аромат этого ублюдка. Ненавижу, но все внутри дрожит от предвкушения, а рот вспоминает знакомое ощущение наполненности.

– Укусишь, закопаю. Тебя все равно никто искать не будет. Ты больше не известная телеведущая Дарина Савельева, ты теперь моя жена, Дарина Кадырова… Мать моего ребенка. Запомни и смирись…

Саид глубже впихивает член в рот, всем своим видом выражая угрозу и агрессию, а я лишь реву, чувствуя, как его огромная палка толкается все дальше, стремясь попасть в самое горло… Унижая меня как какую-то шлюху… Я не такая, я не такая, мне не может это нравиться, но язык знает, как обернуть головку, знает, как коснуться набухших вен, чтобы Саид вздрогнул, гортанно простонал. Сжал волосы сильнее, вытащив член и почти прижавшись ко мне губами…

Во рту столько слюны, что она обильно стекает по подбородку и шее, оседая липким слоем на груди.

Мне не может это нравится, не может…

— Ну, что, белая ведьма, все еще будешь утверждать, что не помнишь меня?

Хочу сомкнуть зубы. Один сильный укус и вся его власть кончится, но он словно знает каждую мысль. Сильнее дергает за волосы, почти тащит к кровати, фиксируя мою голову внизу. Водит большим пальцем по губам, ныряя им в рот.

Тут же получает порцию моих зубов. Но стоит укусить, как он резко дает мне пощечину.

— Ублюдок!

— Скучаю по своей послушной Дарине, по той, что открывала рот по первому требованию.

— Ты врешь… Я не могла…

— Ты можешь все, чему я тебя научил, — шлепает он меня членом по лицу. С одной стороны, с другой.. Снова и снова. Ведет концом по губам, растягивая липкую влагу. Я держу рот закрытым, стараясь не думать о колючих мурашках, что растекаются по лицу от удара, от сладкой боли, что по венам крутится в животе и ниже. Стараясь не думать о том, как горят соски после его прикосновений, как они торчком стоят, словно по струнке смирно. Стараюсь не смотреть как на то как пульсируют вены на его огромной плоти. Пугающей. Готовой порвать меня на куски.

— Открой рот, Дарина.

Качаю головой, но Саид только ногами мне колени раздвигает, не давая свести. Резко и сильно зажимает нос, отрезая возможность получать кислород. Я испуганно ловлю ртом воздух и тут же чувствую, как тяжелый набалдашник врезается сквозь зубы, вламываясь и праздную победу.

Саид держит мой нос и толкается бедрами.

Сначала медленно, доставая до самой гортани.

Потом быстрее. Быстрее. Смотрит. Жалит взглядом. Наслаждается тем, как мучаюсь, как я давлюсь его огромной палкой.

— В глаза мне смотри. Смотри, что ты сделала со мной.

Я поднимаю взгляд от его члена, что теряется в моем рту, что долбит тяжелыми яйцами подбородок. Ловлю взгляд одержимого животного.

Он просто безумен, он не остановится, скорее умрет. Он никогда не пожалеет меня, он даже не думает останавливаться. Скользит членом по языку, вынуждая принимать член все глубже, все чаще, все сильнее. Он умудряется отпустить мои руки, а я сразу вступаю в бой.

Отпихиваю. Царапаю в кровь, щипаю так что еще немного и можно порвать кожу, но кажется его это только сильнее распаляет, потому что он просто хватает мою голову и словно перчатку натягивает на себя, взревев, как зверь. Наверное, стоит радоваться подобной власти над ним, но думаю только о том, что сейчас меня должно стошнить, рвотный рефлекс такой естественный в этой ситуации, а вместо этого я думаю, как часто я это делала, раз так легко член теряется в моем горле. Он уже разогнался так, что кажется вот — вот кончит, но меня спасает трель телефонного звонка.

Он тут же выпускает мой рот и пока я откашливаюсь, отвечает на звонок.

— Демид, я занят. Отлично. Что? — я не понимаю, о чем речь, но жадно прислушиваюсь, дергая на себе халат и стараясь подняться с затекших колен. – Что она сделала?

Застываю, ощущая, как адреналин хлещет по венам. Могло ли такое случится, что Галя одумалась?

— Понятно, это решим. Что по анализам? — спрашивает Саид, и я пытаюсь прочитать на его лице хоть одну эмоцию, понять, что сказал его брат. – На связи. Собирайся, пора на церемонию…

— Я не…