Жестокий муж. Я тебя не отпускал

Глава 1

Тамерлан

Сквозь приоткрытое окно дым выпускаю. Никогда не любил табак, курить еще в детском доме бросил, но этой стерве снова удалось невозможное. Ей всегда удавалось то, что никогда не удавалось ни одной бабе. Во всем единственная стала.

Вновь беру телефон. Сообщение перечитываю.

“Мы нашли вашу жену. Она жива”.

Сучке удалось подстроить все так, что я поверил в ее смерть. Пять лет. Пять гребаных лет я только и делал, что стирал все воспоминания о ней. Ломал себя. Пил так, чтобы забыться. Себя в ее смерти винил. В голове только и прокручивал варианты, что было бы… если бы.

Руки в кулаки сжимаю. Хруст костей по кабинету разносится. Перед глазами самая настоящая ярость пульсирует.

Дом сменил. Квартиру себе новую купил. Все оставил в прошлом. Ни одну бабу к себе больше не подпускал. Только горизонтальная плоскость. Я даже жить с этим научился. С бессонницей справился. С гневом. И все снова стало понятно и привычно, пока начальник охраны мне сообщение не прислал.

“У нее есть дочь. Ей сегодня ровно четыре года”.

Смахиваю сообщение и открываю файл. На меня сразу малышка смотрит. Забавная такая. Глаза светлые точно на меня устремлены. Словно знает, что именно я буду это фото рассматривать. Улыбка точно ее. Волосы светлые, чуть вьются.

Сжимаю до хруста корпус дорогого смартфона. Четыре года. Ей уже четыре! Она меня и не знает. Эта гадина лишила меня всего! Решила во взрослую и самостоятельную бабу поиграть! Решила, что ей все можно!

Перелистываю дальше фото, себя самым настоящим помешанным маньяком чувствую. Она дочку на качелях качает. Мою дочь! Это хуже, чем то покушение на меня было. Хуже, чем то, когда я пулю словил. Чем то, когда я неудачно с тарзанки прыгнул и ребра себе сломал. Моя дочь, мой ребенок меня не знает. Не знает, что у нее есть отец. Я ее не знаю.

Пальцем непроизвольно веду по экрану. Касаюсь лица девочки. Имя у нее необычное. Мать ее всегда розы любила. Определенный сорт. Розовый. Нежный. Редкий сорт, который дохера ухода требует.

Взглядом скольжу дальше. На нее смотрю. Тощая. Скулы торчат, ключицы сильно выпирают. Она и до этого была миниатюрная, стройная, за фигурой следила, но сейчас самый настоящий суповой набор. Ветер подует — и точно снесет ее. Видно, что все для девочки делает. Себе отказывает, но за помощью не приходит. Гордую решила из себя строить.

Ты мне ответишь за это. За все потерянные пять лет жизни. Как я подыхал, зная, что не спас тебя. Не успел. Зная, что больше не увижу. Как пил почти год. Как бизнес к хуям посеял. Как конкуренты подкупали партнеров. Как я заживо горел. Точно алтарь из ее фотографий на столе сделал. Все ее вещи до сих пор на тех же местах лежат. Даже остатки покореженного авто в гараже стоят. Не смог избавиться ни от чего.

Металлический корпус мобильного начинает скрипеть под моим нажимом. Еще немного — и точно к херам полетит. Она продолжает все так же улыбаться мне с фото. Продолжает жить. Вычеркнула меня из своей жизни. Из жизни моей дочери.

Теперь спрошу за все. Не захотела хорошего отношения, теперь все будет так, как заслужила.

Выдох делаю. Ярость по всему телу пульсирует. Кровь разгоняет до беспамятства. Холодный ум не помогает. Стерва разом все снесла. Эмоции, контроль. Все перечеркнула.

Жму на кнопку вызова. Гудки не длятся долго. После возвращения команду сменил. Думал, тогда всех убью. Терять было уже нечего, а я не мог унять эмоции. Сейчас ребята максимально натренированные. Да и я стал злее. Нет у меня второго шанса. Не даю больше. Не прощаю проколов. Только спрашиваю.

— Подгони машину и организуй охрану, — бросаю своему человеку на другом конце.

Не жду ответа, просто сбрасываю вызов. Рывком из массивного черного кожаного кресла поднимаюсь.

— Я еду за своей женой, — произношу уже в пустоту, застегивая пуговицу на пиджаке.

Глава 2

На улицу выхожу. Мои люди стараются не шевелиться. Даже взглядом не встречаться со мной. Ребята уже выдрессированные. По лицу узнают, что сейчас лучше мне под руку не попадаться.

Джип напротив входа припаркован. Водилу сразу замечаю. В стороне стоит. Глаза бегают, спина прямая, лицо напряжено. Боится. Правильно. Внутри меня только одно желание — сжать пальцы на ее тонкой шее. В глаза ее блядские посмотреть. Нагнуть суку прямо там, где ее встречу. Раздавить мразь. Сломать под себя. Сделать так, чтобы она навсегда запомнила, кому принадлежит. Как там она говорила? Продали ее? Да, мне продали. Отец специально обхаживал, в партнеры набивался, связями козырял. Как расширить и закрепить влияние? Конечно же, только браком. Родственные узы и прочая чушь.

— Свалил!

Рычу на своего человека и в салон нового джипа забираюсь. Впервые за долгое время внутри меня самый настоящий азарт разгорается, как на охоте. Любой охотник расскажет, когда мужик в лесу часами выслеживает добычу, а потом на след нападает — это чистый кайф. Азарт от предвкушения победы. Сила, которой ты можешь управлять. Бесконечная власть. Доминантность. В чушь с древностью, мамонтами и прочей херней про неандертальцев никогда не верил. Но есть в охоте что-то совсем дикое. Даже звериное. Чутье. Адреналин. Борьба с природой.

С места срываюсь резко. Не жду даже, когда кованые железные ворота с острыми наконечниками до конца откроются. Мимо проезжаю, едва не снося их. Все к черту. Это только имущество, а там она. Моя жена. Жена, которая обманула меня. Обвела и провела так, как никто еще не обманывал.

Выжимаю из массивного внедорожника максимум. Адреналин по венам разливается. Аромат ее страха предчувствую. Как молить будет о прощении. Как я раздавлю ее. Превращу ее жизнь в ад. Напомню, где ее место.

От предвкушения пойманной добычи трясти начинает. Адреналин еще больше в кровь выплескивается. По венам обжигающей лавой проходит. Задевает то, что не должно уже биться. То, что я похоронил в день ее гибели.

Маневрируя на дороге, объезжаю, перестраиваюсь, подрезаю. Некоторые машины стараются даже дорогу мне уступить. Не хотят столкновения с массивной бронированной машиной. Правда, находятся и те, кто даже рискует сигналить. Уверен, мата там не меньше в мой адрес летит. И при других обстоятельствах я бы давно вышел и разобрался. Сейчас им всем крупно повезло, потому что она все внимание приковала. Мысли только к ней устремлены. Заберу дочь, а с предательницей буду разбираться долго. Сладко. Так, чтобы голос сорвала. Себя забыла. Чтобы свое место помнила. На кухне, дома, у плиты. Чтобы наследника мне родила.

Сжимаю рукоятку рулевого колеса настолько сильно, что темное дерево начинает скрипеть под напором. Мне бы надо успокоиться, но все к ебеням летит, потому что в голове дочь. Дочь, которая не знает своего отца. Которую отняли у меня. Сука знала, как я хочу ребенка. Знала, как берегу ее. Все равно сделала так, чтобы я никогда не узнал о ней. Если бы не гребаный случай, то никогда бы и не узнал.

Вывеску в город проезжаю. Город, скорость нужно снизить, а я, наоборот, прибавляю. Наоборот, давлю на газ, лишь бы быстрее на место прибыть.

Щелкаю по рулевому колесу, моментально звонок идти начинает.

— Где они? — рявкаю в трубку, не дожидаясь доклада, приветсвия и прочей лабуды, которая сейчас только отнимет у меня время.

— На площадку пошли гулять.

— Локацию мне на телефон!

Сбрасываю вызов, и через минуту на дисплее высвечивается адрес. Сильнее давлю на педаль газа. Сигналю, чтобы те ржавые банки, что попадаются мне на пути, дорогу освободили.

Сворачиваю с центральной дороги, по прямой еду. Навигатор пищит. Показывает семь километров до цели.

Два километра.

“Вы прибыли на место”.

Монотонный голос из динамика тарабанит вместе с ударами моего сердца. Не знаю как, но взгляд моментально ее находит. Кожа слишком бледная, почти прозрачная. Хрупкой кажется. Кости еще сильнее, чем на фото, выпирают. На пару секунд даже теряюсь. Может, не она? Может, ошибка? Слишком изменилась. Волосы стали короче. Взгляд уставший, но… счастливый.

— Мама! Мама! Смотри, — она голову поднимает.

Я сканирую направления ее взгляда и, что там, замираю. Меня точно ударили куда-то в зону солнечного сплетения.

Девчонка светлая, немного смуглая, с яркими серо-голубыми глазами к ней бежит. Что-то на своей ладошке показывает. Два небольших хвостика на голове забавно покачиваются при каждом повороте ее головы.

От отчаяния, растерянности впервые орать хочется. Душу всю выворачивает. Дочь. Моя.

Замечаю, как она носик свой маленький морщит, а затем смеяться начинает. Заливисто. Звонко.

Руль хрустит под напором. Немного — и точно пополам треснет. Не прощу эту суку! Сейчас же с ней разберусь!

Дорогие читатели!

Добро пожаловать в мою новинку)

Спасибо вам за поддержку романа. Отдельное спасибо за ваши лайки комментарии и награды. Это все безумно приятно, ваши отклики очень вдохновляют и стимулируют писать быстрее.

Специально для вас, я оживила нашего героя, Тамерлана. Ценичного и властного бизнесмена, которому еще придется осознать свою вину.

Глава 3

До самого хруста сжимаю рукоятку рулевого колеса. Девочка — моя копия. Точная. Я даже не сомневаюсь.

Янка на корточки перед малой опускается, что-то говорит, чуть улыбается, малышка только губы надувает. Недовольно носик морщит, напоминая мне жену. Ту самую женщину, что в мозги мои засела, на подкорку вгрызлась. Свой змеиный яд в мою кровь впустила. Ни в чем не нуждалась, а сбежала. Еще и так ловко меня обманула.

— Ну, мама, — доносится до меня ее звонкий голосок. Малышка еще раз возразить хочет, едва ли не ножкой топнуть. Маленькая, а с характером. Моя порода. Даже жена своими генами не смогла испортить.

Дверь резко открываю, нога касается разбитой брусчатки, но кто-то меня назад отбрасывает.

Волна боли приходится на левое предплечье. Совсем недавно в спарринге по боксу был, соперника недооценил, вот и прилетело. Виду не подал, даже врачу не показался, а надо бы. Только времени не было, а сейчас плечо явно слабым местом стало.

Взгляд на мужика перевожу. Он довольный стоит. Меня обходит и спиной касается капота машины. Показательно сигарету из пачки зубами вытаскивает и так же медленно прикуривает.

– Что за хуйня?!

Он даже не поворачивается. Глаза в небо поднимает и дым в воздух выпускает. Понимаю, ему многое спускается, но все равно не должно быть так.

— Привет, Там, — почти весело произносит. — Сейчас только день, а ты уже злой.

— Отойди, Яр, — цежу сквозь зубы и рукой за ручку двери хватаюсь.

Знакомы мы с ним давно. Судьба у него не такая прям завидная. Мужик сам себя сделал. И меня из говна вытащил. Единственный, кто рядом со мной остался после того, как почти спиваться начал, когда понял, что ее больше нет. Не предал, не сбежал, не пытался продать акции, а реально из той бездны меня тащил, в которую меня моя благоверная сбросила.

Сука!

Едва она в голове мелькает, как внутри все внутренности самой настоящей яростью обдает. Я уже границ не вижу. Руки сами в кулаки сжимаются. Из-за нее я три года прийти в себя не мог. Пил, в драку лез, снова пил. Оказывается, все это время она жила. Дышала, веселилась, улыбалась. ЖИЛА! Жила, когда я помирал. В прямом смысле на стенку лез. На людей бросался. Смерти искал. Бизнес чуть не похерил. Империю, которую строил все это время. Она жила и дочь мою растила. Мою кровь решила украсть. Знала, сука, на что именно надо давить, чтобы точно от меня избавиться. Наследника хотел, а она смерть свою разыграла.

— И что делать собираешься?

Его слова не сразу до воспаленного яростью сознания доходят. Он не просто так следил за мной. Не просто так не остановил меня в самом начале дороги. Друг точно знал, что именно я собираюсь делать.

— Решил меня на контроль взять?! — за грудки его хватаю, в лицо рычу.

Гнев еще больше меня разъедать начинает. Мало мне предателей среди своих людей, так теперь еще и лучший друг решил подставить. Решил за мной следить. У него частное охранное агентство. Бойцов тренирует. Охрану организовывает. Бизнес, конечно, легальный частично, но ему не мешает и нам угождать, и с ментами базар вести. Мужик везде преуспел. Хотя с его послужным прошлым и отцом, замешанным в мире криминала, было бы глупо не воспользоваться связями и не удвоить капитал и влияние.

— Остынь, — руки мои сбрасывает. Ярости в нем не меньше, чем во мне. Может, больше.

— Кто сдал меня?!

Он только усмехается. Если я всегда сдержанным был, то он взрывной. Эмоции никогда не контролировал. Буйный нрав и дикий характер. В последний год все изменилось. Я эмоции хотел выпустить. Простить себя не мог. Себя в ее смерти винил. Винил, что не смог ребенка спасти. Потерял их. А когда терять больше нечего, то и чувство самосохранения теряется. В барах нарывался. Тачки разбивал. Сам переломанный весь лежал, думал, не выживу, а выжил. Сука! Каждый раз выживал. Даже тот, кто на меня покушение устраивал, на дно залег. Никто не подходил. Никто не трогал.

В первый день выписки нажрался и ресторан одного блатного разнес. Это была последняя капля. С того момента Яр меня на контроль взял. Запирал. На ринг ставил, чтобы я пар спускал. А я себя винил. Что самое важное в жизни упустил. Что не смог ее спасти. От себя спасти. От всех смог защитить, а от себя нет.

— Подойдешь к ней, а дальше что?

— Заберу дочь, а ее на колени поставлю. Где ей самое место. Долг свой супружеский пусть отрабатывает.

— Малой четыре. Думаешь, вот так просто пойдет с незнакомым дядей?

Шумно выдыхаю. Пиздец, а не ситуация. “Незнакомый дядя”. Разнести все к чертям хочется. Не думал, что так крыть будет. Думал, предел моей злости и ненависти был в день ее похорон. Оказывается, нет. Вот он предел. Что та ярость, которую испытывал все эти три года, окажется ничем. Внутренности в самый настоящий жгут скручиваются. Вот то, что я не могу контролировать сейчас. То, что я готов прямо сейчас ее придушить. В глаза этой суке посмотреть. Как она это провернула? Кто помог? Одна бы это невинное создание с длинными волосами и пронзительным невинным взглядом не провернула это. Определенная тачка нужна. Промежуток трассы на серпантине, где нет камер и где отсутствует блок отбойника. И кровь. Эксперты четко сказали, что в сгоревшей машине была точно ее кровь. Три раза ДНК-экспертизу проводили.

— Найду способ ее к себе расположить. Она моя дочь, и я заберу ее.

— И ее никто не отнимает у тебя, Тамерлан. Только ты все еще не знаешь, кто именно помог твоей жене. Что, если ей все еще тот же незнакомец помогает? Что, если не один человек за этим стоит? Что, если за тобой следят? Ты ведь до сих пор не нашел того, кто покушался на тебя три года назад.

— Что ты предлагаешь?

— Есть идея.

Глава 4

Яна

Всю правую часть больно обожгло. Сердце моментально забилось, и я со страхом посмотрела в сторону. Там было пусто.

Мысленно выдохнув, стараюсь взять себя в руки. Он не нашел меня до сих пор, может, вообще не искал. Поверил в мою смерть. Все ведь выглядело натурально. Как в фильме с хорошими спецэффектами.

Прикрыв глаза, вспоминаю момент побега. Как остановилась в указанном Степаном месте на трассе. На этом участке дороге шел ремонт и часть отбойника отсутствовала. Вышла из машины. Достала из багажника подготовленные заранее вещи. На первое сидение кинула отдельные части тушки свиньи. ДНК этого животного и человека очень схожи, а мне нужно было выиграть время. Страх остаться там был настолько сильный, что даже брезгливость мне не помешала спокойно все сделать.

Последнее, что я сделала — подняла с тропы небольшой камень с острым углом и порезала руку. Мне не сразу это удалось, и я совсем не знала, сколько должно быть крови, поэтому порезала ладонь слишком сильно. Сжав руку в кулак над водительским сиденьем, я немного поморщилась, а затем несколько капель скатились по ребру ладони и упали на ту самую тушку. Затем я прикоснулась к рулю и лобовому стеклу.

Сняв сцепление, я с усилием толкнула машину в обрыв, надев капюшон толстовки, развернулась и пошла вдоль по склону. Позади меня раздался жуткий грохот, а следом последовал взрыв. Я не останавливалась. Шла дальше в неизвестность, лишь бы начать новую жизнь, где не будет жестокого мужа, для которого я должна была стать инкубатором с прекрасной генетикой. Где нет давления родителей. Нет брата-наркомана, который продал меня за очередную дозу.

Чем дальше я отдалялась от места аварии, тем глубже вдыхала воздух. Кажется, мне уже становилось легче. Остановившись на остановке, я выехала за город. В придорожном кафе я отрезала себе волосы. Степан не говорил это делать, но такое я видела в кино. А может, мне просто хотелось окончательно измениться. Отрезать прошлое и начать свою жизнь.

— Мама! Мама! Смотри.

Дочка с искрящимися глазами летит ко мне. Она очень похожа на своего отца. Даже взгляд такой же. Я точно его маленькую копию родила.

Она ладошку раскрывает. Божью коровку показывает.

— Можно мы ее оставим? Она будет нашим животным.

Присаживаюсь перед ней на корточки, придерживая ее ладошку.

— Мы не можем этого сделать, милая, — она губу поджимает, а я словно вижу в ней Тамерлана. Он так же делал, когда кто-то не соглашался идти на его условия с первого раза. — У нее есть родители. Мама ее ждет.

— А папа?

Сердце сжимается от боли, когда она спрашивает об отце. Я не говорила, где ее папа. Не рассказывала историй о летчике, космонавте или моряке. Не говорила, что папа на небе. Что папа смотрит на нее. Я просто уходила от этой темы. Наверное, где-то в глубине души я все еще осуждаю себя, что лишила Тамерлана возможности быть отцом для Розалии.

— Конечно, и папа, и мама ее ждут дома. Представляешь, что будет, если их доченька не придет сегодня домой.

— Они расстроятся.

— Угу, — киваю ей и провожу рукой по ее длинным русым волосам. — Давай мы ее положим на землю, чтобы она смогла пойти домой.

Дочка на свою раскрытую ладошку смотрит. Нос морщит, а потом так серьезно вздыхает, словно принимает непомерно тяжелое решение.

Встаю на ноги, снова осматриваюсь. Не знаю почему, но ощущение такое, словно за мной следят. С другой стороны, Тамерлан вряд ли бы стал скрываться. Зачем ему это?

— Мамочка, — дочка звонко зовет меня и, подбежав, обнимает меня за колени. — Она улетела.

— Ты пожелала ей счастливого пути?

— Да. Сказала, чтобы она быстрее возвращалась к маме и папе. Что они ее ждут.

— Все верно, милая.

Сжимаю маленькую ладошку в своей и ненавязчиво тяну к выходу. В целом Розалия спокойный ребенок. В детстве только волновалась, когда у нее зубки резались. В остальном же с ней всегда можно договориться. Ест все, не капризничает. Даже в садик пошла без слез и осталась почти на весь день на следующий день.

— Мамочка, мы домой?

— Да, малышка, — киваю крохе, ускоряя шаг. Страх подстегивает меня бежать, но я стараюсь не поддаваться тому волнению, что сейчас меня накрывает.

Первое время я ждала его. Была готова к его приходу, очередному скандалу, принуждению. Но прошел месяц, а он все еще не появился. Потом еще один и еще. На восьмом месяце беременности я полностью смирилась, что он не придет. Не появится в нашей жизни. И только когда родилась дочка, когда я впервые взяла ее на руки, страх вновь накрыл меня, точно разрушающее цунами. При первой же возможности я уехала из города. Уехала в противоположную сторону. Повторно сменила город через два года. Тогда на заводе, на котором я подрабатывала, прозвучал слух о бизнесмене, который захотел перекупить производство. Я не хотела проверять, был ли это мой муж или же просто однофамилец. Сейчас я здесь, но моя интуиция вопит об обратном.

— Здравствуйте, — громко произносит Рози нескольким бабушкам, сидящим на лавочке у подъезда.

Они улыбаются ей. Кивают.

Мне не хотелось, чтобы нас кто-то запоминал, но и не хотела растить дочь невоспитанной.

Когда заходим в подъезд, сердце еще сильнее начинает биться о ребра. Подхватываю дочку и быстро добираюсь до второго этажа. Малышка смеяться начинает. Что-то рассказывать мне. Просит еще ее так подхватить.

Руки чуть подрагивают от волнения, поэтому я не сразу попадаю в замочную скважину.

Войдя в узкую и темную прихожую, обклеенную старым коралловым пенопленом, я немного выдыхаю. По крайней мере, у меня есть небольшая передышка. Есть время подумать.

Помогаю Розалии разуться и отправляю ее мыть руки. Дочка спрыгивает с небольшого пуфа и, напевая свою любимую песню из мультика, идет в ванную.

Снимаю сумку через плечо и прохожу в комнату, замирая прямо на пороге.

— Привет, родная. Давно не виделись.

Раздается знакомый мужской бас, заставляя меня попятиться назад…

Глава 5

Нервно попятившись, бросаю взгляд на дверь ванной. Вода все еще шумит, минут пять у меня точно есть.

— Добрый день, — твердо произношу, стараясь держаться уверенно. — Не знала, что вы придете.

Мужчина морщится, а потом встает с кресла и делает шаткий шаг по направлению ко мне, заставляя еще раз отойти назад.

— Я с проверкой пришел, а тебя нет, — сговариваясь и икая на последних словах, произносит мой арендодатель.

Внутри все сжимается от непредсказуемости. Когда я находила эту квартиру по объявление, то со мной разговаривала женщина средних лет. Как потом оказалось, эта была сестра владельца квартиры. Она же и получает основную часть от сдачи квартиры. Тогда меня не очень смущал этот момент. Квартира в собственности у двух владельцев, и они могут распоряжаться на свое усмотрение в равной степени. Вариантов было немного, а в ресурсах я ограничена. Надолго задерживаться на одном месте я не могла, поэтому знала, что скоро съеду. Это и было моей ошибкой. Здесь меня обманули с работой, и отъезд пришлось отложить. Потом дочка заболела, и планы снова изменились.

Наверное, это и были те самые первые предупреждающие звонки, о которых нужно было задуматься, но я снова отогнала интуицию.

Первый месяц у меня не возникало проблем с арендодателями, на второй месяц я впервые познакомилась со вторым владельцем. А на третий мне стали поднимать арендную плату.

— Почему грязь развела?! Мы тебя с сестрой пожалели. С ребенком пустили. А ты платить отказываешься? Понаехали приезжие.

— Я уже сказала, что у меня нет денег и мы съедем по окончанию договора.

— Ну, чего ты снова свои коготки выпускаешь? — спотыкаясь о старый красно-черный ковер, произносит. — Я ж к тебе по-доброму пришел. Жду тебя уже целый час.

Внутри все напрягается. Приходит в какую-то готовность. Начинаю просчитывать варианты, как быстро я смогу взять документы и хотя бы несколько вещей для дочки. Сейчас цены слишком возросли, и моя финансовая подушка уже не выдерживает. Последние накопления я отдала за эту однокомнатную квартиру в спальном районе на окраине небольшого города. Мне надо попытаться если не выпроводить незваного гостя, то хотя бы позвонить его жене.

— Чего ты выебываешься? Ты можешь попросить только, и я поговорю с сестрой. Главное, чтобы ты убедительной была. Ласковой. Практики у таких дохрена, знаю я таких баб.

— Простите, но сейчас мой муж должен из командировки вернуться. Он уже написал, что приехал и едет с вокзала. Мы доплатим вам за этот месяц.

Снова назад отхожу. Мне нельзя бежать без документов. Новых я не сделаю. Я даже из города не смогу сбежать. Остатки наличных денег спрятала в полу, между двумя шатающимися досками.

— Хорош заливать, ласточка, — рывок — и я вписываюсь в мужчину. Запах гнили, перегара и застарелого пота бьют в нос. Глаза моментально начинают слезиться. — Нет у тебя никого. У меня тоже давно никого нет. Пора сделать приятное друг другу.

Мужчина валит меня на продавленный диван, сжимая руками мою шею. Воздуха моментально становится меньше. Сложно сделать вдох. Паника быстро накрывает меня. Адреналин впрыскивается в кровь.

— Заткнись, мразь! Знаю я таких! Ноги перед богачом раздвинула. Думала охомутать ребенком, а он не дурак, — мужчина резко дергает кофту на мне, больно рукой сжимает грудь.

Второй же продолжает удерживать меня за горло. При каждом моем движении он только сильнее нажимает на горло, окончательно перекрывая доступ к кислороду.

— Да, детка. Нам с тобой точно хорошо будет. Не сомневайся. Пришло время заняться тебе тем, чем ты всегда занимаешься. Только на это вы всегда и способны. Ноги раздвигай, сука! Сейчас как засажу тебе, всяко не хуже того твоего хахаля.

Адреналин прокачивает кровь. Мне страшно, что дочка может испугаться. Останется одна. Что с ней тоже могут что-то сделать.

Это придает мне сил. Вырываю руку и царапаю своего насильника.

— Сука!

Он шипит и переворачивает меня на живот, наваливаясь всем телом. Его рука полностью сжимает горло. Перед глазами начинают мелькать черные точки. Страх и паника охватывают тело. Начинаю цепляться за его руку. Царапаю. Пытаюсь сбросить его. Несмотря на его изрядный градус и передоз с алкоголем, он все еще слишком сильный для меня.

Перед глазами все меньше видимости остается, все больше черных точек появляется. Сквозь хаос и дрожь проявляются воспоминания.

Когда впервые на меня напали, еще в университете, Тамерлан защитил меня. Успел вовремя прийти. Через пару дней привел меня в зал и лично показал пару приемов самообороны.

“Поверни голову в ту сторону, с которой нападающий будет пытаться тебя задушить. Так твои дыхательные пути точно не будут перекрыты”, — точно из прошлого слышу его уверенный голос.

Прогоняю панику. Прислушиваюсь к нему. Представляю, что мы сейчас с мужем там, в зале. И это только тренировка.

Руками обхватываю предплечье нападающего. Проскальзываю рукой под его локоть. Там, где больше всего места. Пусть немного, но это дает приток кислорода.

— Мамочка, — слышу голос своей дочки.

Антон ослабляет хватку, к Розалии поворачивается. В этот момент я сбрасываю его с себя, ударив по ребрам.

— А-а-а, — начинает верещать. — Сука!

Хватаю вазу и в него бросаю. Небольшая струйка крови начинает скатываться по лицу. Осколок проскользнул рядом с глазом, сильно разрезав ему скулу.

— Рози, выйди в подъезд и жди меня.

— Мама, — она всхлипывает. Смотрит своими большими испуганными маленькими серо-голубыми глазками.

— Все хорошо, милая. Это игра, и ты должна спрятаться за дверью. Подождать меня снаружи. Давай, милая. Быстрее.

Она разворачивается, а я бегу к комоду, по пути что-то еще бросаю в насильника.

Мне нужны только документы.

Руки дрожат, но я не сдаюсь. У меня есть дочка. Есть ради кого выживать. Я должна быть сильной, потому что, кроме меня, у нее никого нет.

Хватаю один файл, где собраны все документы и даже есть часть налички. Остатки мне не забрать. Мужчина лежит и корчится от боли именно на этом месте.

Глава 6

Тамерлан

На нее смотрю. Приходится моргнуть несколько раз, чтобы окончательно понять, что не свихнулся. Не поехал умом.

Она рот открывает. Пытается сделать вдох. Я сжимаю ее за руку. Чувствую. Ощущаю.

Сука! Я столько лет себя винил. Не смог спасти. Не смог помочь. Гибель ребенка пережил. В первые месяцы каждые выходные на ее могилу ходил. Пил. Забывался. На меня там даже с ножом напали. Рану я тогда получил серьезную, но мне похуй было. На все было похуй. На бизнес, на деньги, на имущество. Я следующие три года после ее похорон из своей жизни вообще не помню.

Сжимаю ее плечи еще сильнее. Хочу почувствовать тепло. Живое тепло. Что у меня не белочка, что это она.

- Тамерлан.

Ее голос точно из прошлого звучит. Сдавленный, хриплый, но ее. Даже когда Яр сказал мне просто последить, сказал, что нет никакой уверенности, в том, что это она, что может быть просто совпадение. Скорее всего эта женщина просто похожа на мою жену, но нет никакой уверенности, что это именно Яна. Я все равно тут. Поехал за ней. Не смог выдержать. Не смог держаться на расстоянии.

Вдыхаю ее сладкий аромат. Ее аромат. Раньше думал духи у нее такие. Свежие, с нотками корицы, а сейчас понимаю, что это ее аромат. Собственный аромат, который мне всюду мерещился. Преследовал меня в той квартире. Который я месяцами в толпе искал.

- Да, родная. Это я. Пора возвращаться обратно.

Ее глаза округляются. Страх. Вот, что не дает мне сейчас полностью сорваться. Я будут точно упиваться этим чувством. Наблюдать за ее покорностью. За тем, как она ломает себя. Ломается так же, как это было со мной. Медленно угасает, превращаясь в мою игрушку.

- Я…я…не понимаю. То есть, не знаю вас.

Усмехаюсь. Хочется ржать. С юмором у нее всегда было все хорошо.

Поправляю прядь ее волос, она дергается. Смотрит, оценивает, глазами по этому клоповнику бегает. Спасение ищет. Не найдет.

- Думала, не найду. Сможешь, жить и растить мою дочь.

Ее глаза становятся еще больше. Руки сами к ее шее тянутся. Под большим пальцем ощущается ее быстро бьющаяся венка.

За спиной слышится шорох. Морщусь от этой мрази, а потом еще сильнее злиться начинаю, потому что Янка позволила, допустила так, чтобы моя дочь видела этот сброд. Позволяла растить ее в этом гадюшнике.

Она взгляд за мою спину обращает, и тело срабатывает быстрее, чем я осознаю всю ситуацию.

Этот сброд замахивается, но я подставляю руку, чтобы защитить нас. Яна зажимает рот рукой. Сильнее дрожать начинает.

Пизда ему!

Разворачиваюсь и ударяю его. Сначала один раз, потом второй, третий. Седлаю его и начинаю наносить удар за ударом. Во мне не просто ярость, во мне самый настоящий ад, цунами. Еще та мысль, что он мог сделать с ней, не просто разрывает меня, а придает какую-то странную силу.

Что было бы если бы я послушал Яра и не пошел за ней? Что было бы, если бы я не сдержался и не поднялся бы на площадку. Что было бы, если бы малая не выбежала на лестничный марш, сжимая своего желтого зайца с несуразно длинными ушами.

Выплескиваю ярость, не замечая, что мужик почти без сознания. Едва дышит.

- Тамерлан. Там!

Сквозь странный гул в ушах пробивается ее голос. Сладкий, нежный, родной. В нем как всегда целый спектр эмоций: страх, боль, волнение.

- Стой! Ты убьешь его!

На плече ощущаю маленькую ладонь. Тонкие пальчики сгребают ткань моего пиджака. По инерции дергаюсь и боковым зрением вижу, как она отшатывается и падает. Все это как в замедленной съемке. Как в какой-то дешевой мелодраме.

Медленно кулак разжимаю, и только сейчас понимаю, что переборщил. Арендодатель весь в крови. Без сознания лежит. Дышит тяжело.

Смотрю на свои руки, я ведь слабых никогда не бил, а тут ярость на меня не просто надавила, она меня поглотила. От одной только мысли, что он проник в квартиру, что был тут здесь. Ждал ее. Специально ждал.

К жене поворачиваюсь, она назад отползает. От меня бежит. Меня боится. Не этого я добивался. Не так хотел, чтобы она боялась меня.

Медленно выдыхаю и к ней иду. Она в стену вжимается. Молчит. Смотрит как на чужого. И это меня словно заново убивать начинает.

- Идем, Яна, - спокойно произношу, стараясь не делать резких движений. - Дочь ждет.

Ее взгляд меняется. В глазах еще больше страха и паники читаю.

Моя жена медленно встает, хочу ей помочь, но что-то останавливает меня. Она слишком напугана. На ногах едва стоит. За стену держится, но взгляд все такой же. Гордый. Только сейчас она его не отводит. Смотрит прямо в глаза.

Шаг делает и едва не падает. И вот тут я не выдерживаю. Ее за талию подхватываю, потому что не могу. Сука, не могу иначе. Отпустить не могу и простить не могу. Как в чертовом адовом круге нахожусь.

- Я помогу, - стараюсь мягко произнести, но она руками в мою грудь упирается. Видно, что боится, но не сдается. Продолжая упрямо смотреть мне в лицо. - Ты едва держишься.

- У тебя кровь, Тамерлан, - сдавленно, едва слышно произносит.

Ее взгляд опускается ниже, проходит по предплечью и останавливается чуть ниже локтевого сустава.

На темно-синей рубашке отпечатан большой след от раны. Кровь соскальзывает струйкой по руке.

По ходу этот придурок задел вену.

Специально для вас, я оживила Яну)

Скромную девушку, которая привыкла "быть удобной".

Глава 7

Дрожь расползается по всему телу. Я открываю и закрываю рот, пытаясь сделать хоть какой-то вдох. Капелька холодного пота неприятно скользит по позвоночнику, заставляя белую хлопковую кофту липнуть к спине.

Значит, мне не показалось на площадке, что кто-то за мной наблюдает. Это точно был Тамерлан. Он нашел меня.

Его взгляд все такой же пронзительный. Внешне Там сильно изменился за почти пять лет. В плечах явно шире стал. Щетина стала значительно гуще, а волосы чуть короче. А вот глаза остались такими же. В ярко серо-голубых глазах отражена прежняя жестокость и несгибаемость. Он точно самый настоящий охотник, который нагнал свою жертву, а сейчас думает как именно с ней поступить.

Моя рука горит в месте его касания. От этого становится еще тяжелее. Грудь словно тисками сдавливает. Оказывается, забыть прошлое было гораздо сложнее, а вот вспомнить все то, что было между нами слишком легко.

Один лишь его взгляд, прикосновение и я вспоминаю все до самых мельчайших подробностей.

Светлый взгляд, такой же как у моей дочери, рассматривает меня. На его лице скользит тень сомнения. Он несколько раз моргает и встряхивает головой, будто что-то прогоняет от себя, пытается ответить только на его собственные внутренние вопросы.

Тишина между нами становится слишком напряженной, а воздух постепенно накаляется, въедаясь в легкие.

- У тебя кровь, Тамерлан, - сдавленным тоном произношу, когда на темно-синей рубашке выступает явное пятно от пореза.

- Пройдет.

- Нет, - останавливаю его, цепляясь дрожащими пальцами в его рукава.

Тело напряжено, адреналин, кажется с новой силой выплескивается в кровь. Сложно сказать, что мной движет. То, что он является отцом моего ребенка, или же просто то, что он спас меня именно сейчас, но я не могу просто дать ему истечь кровью. Тем более, что он уже меня нашел, и вряд ли намерен отпускать. Он ведь не просто так пришел сюда. Почти уверена, что у него есть уже план как именно меня наказать. Это тогда, несколько лет назад, восемнадцатилетняя наивная девушка не замечала очевидного. Тамерлан никогда не щадил предателей. Он расправлялся с ними с особой жесткостью, даже жестокостью. Сейчас, встречаясь с его серо-голубыми глазами, явно читаю в них то, что на мне клеймо предателя.

- Ты кровь теряешь. Тебе нужно в больницу.

- Думаешь, оттуда легче будет сбежать? - усмехается, но я вижу как при каждом движение его лицо чуть искажается от боли.

- Я не думаю так, Там. Ты так и не научился за это время видеть окружающих людей. Слышать их.

- Зато у тебя, моя милая покойная жена хорошо получилось слушать, - он шумно втягивает воздух, а затем отпускает меня, удерживая одним лишь взглядом. - Ладно. Едем. Ты и дочка со мной будете. Я должен ее видеть. Она всегда теперь будет у меня на виду. Перед глазами.

Он цепляет меня за локоть. Несильно, но так чтобы я поняла, вырваться не удастся. Тамерлан не торопится, не подгоняет меня. Скорее он подстраивается под мой шаг.

Дойдя до дверного проема, за спиной раздается хриплый стон боли. Очередная волна недовольства и осуждения на саму себя накрывает меня.

Резко обернувшись, замечаю, как Антон пытается встать, но быстро теряет равновесие и валится на бок. Из его носа обильно течет кровь. Он несколько раз моргает, затем сплевывает скопившиеся в гортани сгустки крови.

Картина и без того слишком мерзкая, а для человека, который с трудом может вынести вид крови слишком невыносимая.

Левую сторону лица точно обжимает. Я уже знаю что это. Мне не нужно видеть, я все еще его чувствую. Ощущаю на себе его взгляд. Когда-то он мне казался слишком холодным, а сейчас я могу обжечься. Пораниться, даже ничего не сделав.

- Там, нам нужно ему помочь, - произношу и к нему оборачиваюсь.

- Серьезно? С хера ли, милая? Или ты за эти пять лет настолько сердобольной стала, что готова помогать насильникам? Или же память резко отшибло?

Его голос пропитан самой настоящей яростью. Каждое слово звучит четко, отрывисто.

- Я не убийца, Тамерлан, - произношу, вздергивая выше подборок и сталкиваясь с его жестким и пронзительным взглядом. - Каким бы он не был, чтобы он не сделал, но он человек. И ты не вправе лишать его жизни.

- И как я только мог забыть об этом, - склоняется надо мной, заставляя меня не дышать. Аромат его парфюма тоже изменился. Теперь в нем нет и намека на легкость. Только одна тяжелая смесь чистой амбры и мускуса, дубового мха и ванили, пачули и жасмина.

Он всегда любил необычные, тяжелые ароматы. Такие, которые не просто запоминаются, а еще и те, которых невозможно забыть. Те, которые могут только его выделить из толпы. Кажется, этот момент даже время не исправило.

На инстинктах отклоняюсь назад, но муж не дает мне права уйти далеко.

- Это ведь только ты решаешь кому и когда можно умереть, - вкрадчиво произносит, но я почти точно уверена, что в этих словах кроется самое страшное наказание для меня.

- Решаю, Там, - голос дрожит, я уже не могу просто так это контролировать, но заставляю держаться. Смотреть ему прямо в глаза. Выдерживать напряжение и энергетику, которая стала еще сильнее. Которая продавливает авторитетом и нескончаемой властью. - И я не собираюсь становиться соучастницей преступления. И тем более не хочу сесть в тюрьму. Мы должны ему помочь.

- Забавно как ты быстро от одиночки перешла на “Мы”, - усмехается, но я вижу, как сильно он сдерживается.

Его глаза почти темными стали. Челюсть сомкнута, а на лбу выступила пульсирующая венка.

- Хорошо, милая, - улыбаясь одними уголками губ, цедит сквозь зубы. - Но, ты ведь знаешь, что за этим последует плата. Готова рискнуть ради этой мрази?

Глава 8

Едва мы выходим из комнаты, как дочка ко мне бежит. Стараюсь сразу увести ее отсюда. За спиной раздается тяжелый и глубокий вдох Тамерлана. Я почти уверена, что в этот момент он хмурится. Между бровями появляется одна глубокая морщина, которая четко рассекает его идеально симметричное лицо.

Рози утыкается лицом в мои колени, а я провожу рукой по ее золотистым волосам. Я старалась выбирать условия. Пусть не роскошные, не люксовые аппартаменты, но все равно старалась подбирать места, где нет наркоманов и пьяниц. Для нее это впервые такое.

Между лопатками сильно жечь начинает. Я знаю, он смотрит на меня. На дочь. Сложно объяснить как я это чувствую, словно между нами все еще есть невидимая нить. Кажется, от этой связи мне уже никогда не избавиться.

- Идем, родная, - произношу дочке, подталкивая ее к двери.

Она доверчиво протягивает мне свою маленькую ладошку и я сжимаю ее настолько сильно, насколько это возможно.

Расправляю плечи, стараясь уверенно держаться. Мне не уйти больше. Он не допустит этого, но и ломать себя, я точно больше не позволю.

Когда мы выходим на улицу, то при ярком солнечном освещении я замечаю, как пятно на рубашке мужа стало больше, а с запястья скатилась небольшая струйка крови, бесшумно упав и пометив темный асфальт.

Сердце вновь обожгло. Это ведь может быть моим шансом. Я могу начать спор, могу сделать так, чтобы Розалия оказалась на детской площадке, а уйти с горок и качелей нам всегда было сложно. Я могу протянуть время и тогда у Тамерлана не останется сил. Он может просто заснуть, а я вызову ему скорую.

Сглатываю. Взгляд снова перемещается на рану. Впервые стою перед таким выбором.

- Мамочка, мы куда идем?

Дочка тревожно косится на своего отца, так же устремляя на него свои светлые глазки. Я всегда старалась держаться подальше от мужчин. Сначала был большой страх за то, что Там меня найдет. Потом все время было посвящено дочке. Сейчас понимаю, что я просто не могла довериться никому. Слишком много жестокости было в моей жизни от человека, которого я сильно любила.

- Нам надо помочь этому мужчине, - склонясь над ней, произношу.

Боковым зрением замечаю, как муж морщится. Сейчас, когда они вот так рядом стоят. Друг напротив друга. Сердце снова больно кольнуло. Может быть, я ошиблась тогда? Что если бы он стал хорошим отцом для нее? Это ведь я не дала ему шанса.

- Он болеет? - она переводит взгляд на своего отца, а у меня вновь все внутри сжимается. Становится даже сложно дышать. Сделать вдох, когда я вижу, как они смотрят друг на друга. Как в его глазах мелькает растерянность.

- Да, милая. И нам надо быстрее показать его врачу.

Стараюсь не смотреть на мужа. Открываю заднюю дверь его джипа и усаживаю дочку в салон. Она прижимает к себе своего зайца, которого я ей подарила в три года, сказав, что это от папы. Это был первый и последний раз когда мы говорили о нем. С тех пор она с игрушкой не расстается. Даже в садик несколько раз брала, лишь бы только быть с ней.

- Тут классно, - с восторгом произносит, весело подпрыгивая на черном кожаном сидении.

Она никогда еще не ездила в подобных машинах. Один раз мне пришлось вызывать такси, когда дочка упала на коньках, глубоко рассекла бровь. В тот момент, я не думала о деньгах, вызвала такси, лишь бы быстрее добраться до больницы. В остальных случаях, всегда старалась передвигаться пешком или общественном транспортом.

Вдыхаю запах новой кожи. Я и сама забыла, как это передвигаться на собственном автомобиле. Как не стоять в пробках в душных автобусах. Как рано вставать на работу, чтобы успеть хоть как-то протиснуться в маршрутку, которая ходит раз в час.

- Пока мы едем, ты не должна вертеться. Должна сидеть ровно и держаться вот за эту ручку.

Показываю малышке на ручку двери, и только после того, как она кивает, я пристегиваю ее и закрываю дверь.

Тамерлан чуть вперед идет, и я момент использую. Дергаю дверь водителя на себя и уверенно сажусь за руль.

- Решила, так сбежать? - хрипит муж, накрывая своей большой и горячей ладонью мою руку.

- Я поведу, Там.

- С чего бы это? - усмехается. - Надумала уже каким маршрутом ехать надо?

Он всегда любил задавать вопросы с двойным дном. Подлавливать собеседника. Показывать, насколько сильно он осведомлен о событиях.

- У тебя кровь Тамерлан, - взглядом указываю на рану, которую муж сжимает здоровой рукой. По хорошему, надо бы ему перевязать ее. - Что будет, если ты потеряешь сознание прямо за рулем?

- Этого не будет, - цедит сквозь зубы.

- Ты так уверен в этом? Ты можешь недооценивать риски, но я не буду рисковать ребенком.

Он крепко стискивает челюсть, а на его щеках мигом заиграли желваки. Эта черта в нем не поменялась. Как не любил признавать правоту других, так и сейчас ее отвергает.

- Ладно. Только выезжаешь за город. Там как раз будет частная клиника. У меня там знакомый доктор работает.

Это в нем тоже не поменялось. Когда главным атрибутом всего являются деньги.

- Частная клиника - не равно хорошая, - стараюсь спокойно произнести, но воспоминания душат. Когда я вставала на учет по беременности в частной клиники, когда мне сказали о выкидыше, когда халатность врачей одного из самых громких и известных центров не стала роковой ошибкой для меня. - Ты и так много крови потерял, а на выезде может быть пробка. Что я должна буду с тобой делать?

- Ты у меня такая находчивая, определенно найдешь решение.

Он громко хлопает дверью, окончательно ставя точку в нашем с ним разговоре.

Тамерлан обходит капут машины и занимает место на первом сидении, рядом со мной, и хотя он отворачивается к окну, я все равно замечаю, как на его лице проскальзывает боль.

Сквозь его пальцы выступает кровь. Наверное, я полная дура, это ведь мой шанс сбежать, но бросить его не могу. Документы у меня с собой. Даже есть наличные деньги. Могу дождаться скорую, и как только заберут из квартиры моего арендодателя, я возьму оставшиеся вещи, наличку и вновь смогу сбежать.

Глава 9

Тамерлан

В сон начинает клонить, но не даю себе отключиться. Рана достаточно глубокая, а я прокололся, как пацан.

Как в шестнадцать лет, когда в детском доме за место дрались.

Безотрывно на дверь смотрю. Пальцы непроизвольно игрушку сжимают.

Закурить хочется. Я ведь не знал, что так может быть. Мне говорили, что для мужика видеть и держать на руках своего ребенка слишком значимое событие, но я и представить не мог, что так может быть.

На зайца смотрю. В голове звонкий голос дочери звучит. Как доверчиво тянется. Как рассталась с игрушкой. Явно же любимая.

Делаю глубокий вдох, потому что не знаю, откуда у нее этот заяц. Я вообще ничего о ней не знаю. Что она любит? Что нравится? Чем интересуется? Почему именно эта игрушка? Почему именно желтая и с длинными ушами. Кто ей его подарил? Янка? Что, если у моей жены кто-то был? Другой мужчина, который оказался ближе к моей дочери, чем я?

Пальцами сильнее сжимаю мягкую ткань. Глаза этого ушастого сразу вперед выпячиваются. Эту игрушку мог моей малышке какой-то мужик подарить.

Внутренности не просто сжимаются — они гореть начинают. Осознание того, что Яна, моя девочка, могла быть с кем-то, меня отравляет. Что ее мог кто-то касаться, кроме меня. Целовать. Ласкать.

Глаза прикрываю. В голове впервые сумбур. Злость, страх, отчаяние. Кто бы мог подумать, что сам Датаев Тамерлан Исхакович будет в еще большем отчаянии? Думал, Яне удалось сделать невозможное. Забраться глубоко и заставить страдать. Ей всегда удавалось то, что не удавалось ни одной другой женщине — запомниться.

Она привлекла мое внимание. Стала моей женой. Была невинной. Сбежала и втайне родила. Заставила чувствовать вину. А сейчас впервые боюсь, что по ее вине дочь не сможет ко мне приблизиться. Что я не смогу быть с ней близко. Не могу понять ее.

— Розалия.

Имя ее вслух произношу. Пробую. На языке кручу. Красивое.

— Розалия Тамерлановна. Рози.

В голове ее образ. Маленькая, а явно с характером. Моя порода. Мини-копия.

— Сам с собой разговариваешь?

Знакомый голос заставляет вынырнуть из странного забытья. Фокусирую взгляд на друге, который только спокойно ухмыляется. На его лице уже все написано. Последние три месяца я к нему своих ребят направлял. Сам даже несколько раз приезжал. Знал бы, что моя жена тут, прямо под носом, рядом, давно бы ее вернул.

— Мне всегда было приятно поговорить с умным человеком, — парирую в ответ, заставляя сознание вновь сфокусироваться.

Доктор начинает смеяться. Помнит, как я забывался. Как он откачивал меня. Его тяжелый смех раздражать начинает. Он и в спокойном состоянии бесил всегда, а в веселом становится невыносим. Главное, он хороший специалист.

— Что там у тебя?

На руку кивает, а я только морщусь.

— Царапина.

— Поэтому ты здесь? Из-за царапины? Идем. Посмотрим, что там у тебя. Ты вроде бы завязал с сомнительными делами. Снова в пекло решил полезть?

— Шальная пуля. Сам виноват.

— Ладно. Идем.

Он шаг в сторону делает, но замечает, что я с места не двигаюсь. Вновь на дверь женского туалета смотрю. Так и за извращенца примут.

— Иди. Буду скоро.

— Скоро ты сознание потеряешь. Резинка, видимо, неплохая, но что-то мне подсказывает, что не сильно она и спасает.

На руку смотрю, сам понимаю, что плохо. Крови прибавилось, игнорировать боль становится сложнее. Если отключусь, то моя благоверная точно сбежит.

— Сказал же, подойду.

Док глаза закатывает. На самом деле он тоже детдомовский. Я его защитил когда-то, потом он меня подлатал, когда впервые напали на меня. Хотели свалить, продавить под себя. Он выходил, а я помог ему. Обучение оплатил. В клинику пристроил. Теперь он должен мне.

— Опять со смертью играешь?

— Ты дохуя перегибаешь, Дэн, — цежу сквозь зубы, он только головой качает. Вижу, что не нравится базар. — Забыл, кто тебе место организовал?

— Я ничего не забыл, Тамерлан, но и ты не бессмертный.

— А я подыхать не собираюсь. У меня жена нашлась, — усмехаюсь. — И дочь есть.

Дэн хмурится. По его лицу вижу оценку. Уверен, диагноз уже поставил, сошел я окончательно с ума или еще есть шанс. Напрямую он меня не спрашивал о Яне, но сердобольных много тогда было. Даже Яр, который меня сюда и притаскивал на капельницы, мог что-то сболтнуть.

Дэн еще что-то сказать хочет, а я замечаю, как уборщица табличку вешает и на ключ запирает дверь женского туалета.

Срываюсь с места, игнорируя резкую боль. Перед глазами небольшая темнота проскальзывает, приходится даже остановиться.

— Что тут происходит? — разворачиваю женщину к себе лицо, сжимая ее костлявое плечо. — Там люди. Где девушка с ребенком?

— Там… нет… никого, — шепчет едва различимо.

— Там, перестань. Что ты делаешь? — Дэн пытается мою руку от нее оторвать, а я понимаю, что ее нет. Янки снова нет! Она вновь сбежала!

— Где она? Как оттуда еще можно выйти?

Дэн снова пытается встать между нами. По его лицу видно, что он уже точно диагноз мне поставил. Сука! Я и сам уже не понимаю. Что, если и впрямь там была не Яна? Что, если я и в самом деле с катушек съехал?

— Не их случайно ждешь? — за спиной раздается знакомый голос.

Оборачиваюсь и вижу на выходе Яра, который за локоть придерживает Яну. Значит, все же решилась сбежать. Скалюсь, когда встречаюсь с ее взглядом. Да, моя девочка, я возьму с тебя плату по полной.

Глава 10

Яна

Скрестив пальцы в замок перед собой, я напряженно прислушиваюсь к звукам за дверью. Тамерлан настоял, чтобы сначала осмотрели меня, оставив Рози под присмотром своего друга, Ярослава.

Но даже после того, как меня осмотрел доктор и не нашел ничего серьезного, кроме треснутой губы и ушибленного колена, он не выпустил меня из этого кабинета.

— Рана глубокая, но серьезных повреждений не вижу, — произносит доктор, накладывая последний шов. Муж даже не реагирует. Все его внимание приковано ко мне.

Уверена, в его голове уже сложилась картина, которую он не станет менять.

Тяжелый взгляд скользит по моим рукам, где уже видны выступающие синяки. Затем кожу начинает жечь выше, он чуть дольше задерживается на моей груди, останавливается на губах. Я все чувствую так, словно он прикасается ко мне. Если раньше его власть и доминантность мне нравились, то сейчас я точно ощущаю себя под тотальным контролем. Это было не просто желание владеть, это было чем-то большим. Это было самым настоящим желанием тотального контроля.

— Рану не мочить первые сутки. Руку не напрягать.

Тамерлан только кивает. Несмотря на белоснежный процедурный кабинет, отделанный светлой плиткой с небольшими вкраплениями, энергетика тут слишком тяжелая.

— Это все? — спрашивает Там, наконец-то обернувшись к мужчине.

— Да. Сейчас принесу мазь для заживления синяков вашей супруге и отпущу вас.

Доктор бросает на меня оценивающий взгляд. Чуть заметно хмурится, а потом поправляет очки, усмехнувшись.

Размашистым и быстрым шагом он покидает кабинет, прикрывая мягко и почти бесшумно за собой дверь.

Воздух мгновенно становится плотнее. Казалось, что его невысказанная ярость полностью пропитала все вокруг.

Выпрямив плечи, я развернулась к нему, устремляя уверенный взгляд.

— Тамерлан, послушай, — мой голос прозвучал немного хрипло, но я не дала себе возможности отступить назад. Сильнее сцепив пальцы в замок, я встала со стула с мягкой сидушкой цвета слоновой кости и даже сделала шаг ближе. — Я не пыталась сбежать. Правда.

Он не двинулся. Просто смотрел. Его глаза были непроницаемыми, черными, как самая настоящая бездна.

— Дверь… она заклинила, — продолжаю я, чувствуя, как дрожь сильнее накрывает меня. Это звучало неубедительно, даже для меня самой. Скорее всего, со стороны я бы точно так же не поверила. — Мы не могли выйти через главный вход. И уборщица выпустила нас через смежный. Мы вышли в коридор, где нас и встретил Ярослав.

Губы моего мужа скривились в усмешке, полной презрения. Желваки на щеках вновь заиграли, выдавая его внутреннюю борьбу. Не отпуская меня ни на секунду из своего цепкого взгляда, он приближается. Инстинкты все вопят отступить, но я упорно стою на месте. Мне важно, чтобы он поверил мне, потому что взрыв ярости, который в нем сейчас зреет, может накрыть волной не только меня.

— Ты всегда была такой, Яна. Всегда находила оправдания. Всегда лгала.

— Я не лгу! — чуть громче воскликнула. Обида и отчаяние смешались в единый клубок. — Какой мне смысл тебе врать?

— Даже не знаю, милая, — с каким-то маниакальным презрением отчеканивает последнее слово. — Может, решила еще раз в каскадершу поиграть? Только на этот раз с дочерью.

Его фигура нависает надо мной, огромная, угрожающая.

— Ты можешь проверить камеры. Расспросить персонал. Если бы ты не напал на уборщицу, то она бы подтвердила мои слова.

— Какая же ты лживая. Я ведь был о тебе лучшего мнения.

— Не суди всех по себе, Там. Знаешь фразу “Муж и жена одна сатана”? — он прищуривает глаза, делая глубокий вдох. — Так вот, в браке, где один супруг лжет, изменяет и не может слушать, второй начинает копировать его манеры.

— Молодец. Выкрутилась. По-твоему, я во всем виноват?

— Конечно, нет, Тамерлан. Ты всегда и во всем прав. Ты построил империю. Сам. Один. И где-то там, на дальнем плане, у тебя семья. Семья, которая будет красивым бизнес-проектом. Дополнением к основному бизнесу. А в бизнесе решение принимаешь только ты. Не советуясь ни с кем.

— И, как оказалось, я был прав. Я дал тебе право продолжить учебу. Дал право выйти на работу. Ты работала воспитателем, имея деньги и статус. И что я получил взамен? Только обвинения. Ты сделала так, чтобы я страдал.

Мое дыхание перехватывает. Слезы подступают к горлу, обжигая и причиняя сильную боль.

— Я сделала так, чтобы защитить своего ребенка.

— Моего. Ты украла моего ребенка. Она не знает меня. Не знает своего отца. Моя дочь жила в непонятных условиях. Выживала. Только лишь из-за твоей гордыни.

— Зато она не узнала и не видела, как ее отец относится к ее матери. Как мужчина изменяет, а потом говорит, что это физиология. Она не знает, что нужно мириться с этим фактом.

Тамерлан хочет возразить, но именно в этот момент дверь в кабинет широко распахивается. Доктор застывает в дверном проеме, перемещая взгляд с Тама на меня.

— Вот, это для синяков, — он делает шаг по направлению к нам, протягивая мне небольшую баночку. — Втирать дважды в день по мере заживления.

Я киваю, принимая мазь и пряча ее в сумочку. Тамерлан смотрит на него, а затем обходит и идет к выходу, открывая мне дверь и пропуская первой.

Едва мы выходим, как Рози спрыгивает с мягкой кушетки и бежит ко мне, обнимая колени.

— Мамочка, а тут рыбки, — она показывает на аквариум в углу. — Они золотые.

— Ты загадала желание?

Она кивает, улыбаясь, показывая свой выпавший молочный зуб.

— А вас вылечили?

Тамерлан присаживается на корточки перед ней, но я успеваю заметить, как на его лице скользнула тень сожаления.

— Да. И знаешь, твой заяц мне помог.

— Да. С ним не страшно, — ее голос звучит важно и совсем не по-детски.

Он возвращает ей его и треплет рукой ее золотистые волосы. Розалия протягивает мне руку, и я вновь сжимаю ее маленькую ладошку.

Ярослав наблюдает за нами со стороны. Не подходит, но в его взгляде читается то ли осуждение, то ли непонимание. Я видела этого человека только один раз, но даже в прошлом он мне казался слишком опасным. На его лице никогда не было эмоций, словно он совсем ничего не испытывал. Кажется, он всегда был против меня. Не понимал, почему Там женится.

Глава 11

Тамерлан напрягается под ее скользящими и едва уловимыми прикосновениями, но не отталкивает незнакомку. Внутри все снова сжимается. Сложно сказать, насколько мне больно. И дело совсем не в этой брюнетке, а в наших взглядах на брак. Мы слишком далеки друг от друга..

Внутри становится еще омерзительнее. Это ведь все на глазах дочери происходит, но, видимо, его это мало волнует.

— Может, это я должен тебе этот вопрос задать? — довольно усмехается Тамерлан, бросая взгляд на меня.

— Я вообще-то пришла к брату, но Дэн сильно торопил. Я, конечно, его остановила, но он не захотел тормозить. Тогда я стала чуть более настойчивой, и он сказал, что ты тут. Я не поверила.

Девушка говорила так быстро и слишком странно. Я уже встречалась с любовниками и бывшими пассиями мужа, но эта девушка слишком отличается от остальных.

Прохожусь по ней оценивающим взглядом. На вид ей не больше двадцати.

В груди вновь что-то сжалось, сдавив легкие. Она ведь не намного моложе меня, но если Там ею заинтересовался, значит, достаточно умелая.

— Идем, милая, — произношу дочери, которая с интересом рассматривает незнакомку.

Мне даже сложно ее винить. Девушка действительно очень красивая. Высокая стройная, загорелая кожа с бронзовым эффектом. После родов я так и не пришла в форму. От недоедания резко похудела. Щеки впали, а под глазами появились темно-синие круги от тяжелой работы с нестабильным графиком. На теле появились растяжки, и хотя они уже побелели, их все равно видно.

— Мам, а это живая кукла Барби?

Доверчивые глазки Розалии смотрят на меня с какой-то надеждой. Несмотря на то, что ее любимец — это желтый заяц, она все равно любит играть в куклы. У нас даже есть несколько штук из коллекции о Барби и Кена.

— Ой, — незнакомка несколько раз моргает своими длинными и невероятно пушистыми ресницами, которые отбрасывают тень на щеку. — Это же… Тамерлан, — ее голос звучит чуть напряженнее, а взгляд перемещается от дочери ко мне, а после вновь на Тама. — Это же… Боже, Там, ты их правда нашел? Это ведь Яна? Я знаю, я видела вас на фото.

Хмурюсь. В доме, где мы поселились с мужем сразу же после свадьбы, я сделала зону с нашими совместными фотографиями.Там были разные периоды и фотосессии: предсвадебная съемка, свадьба, новогодняя фотосессия. Видимо, он не просто приводил любовниц в дом, но еще и обсуждал меня с ними.

— А это твоя до…

— Простите, — перебиваю ее, инстинктивно пряча дочь за спину. — Но нам нужно идти.

Тяну свою малышку на себя и иду к выходу. Внутри все подрагивает. Она ведь едва не сказала. Едва Рози не услышала о папе. Папе, о котором она мечтала. Которого загадала Деду Морозу в этот Новый год.

— Мамочка, а куда мы идем? — дочка выпячивает нижнюю губу, непонимающе оборачиваясь на ту самую брюнетку, которая, кажется, пребывает в не меньшем шоке, чем я.

Еще бы, жена покойная воскресла. Вот уж точно с ума можно сойти!

На улице теплый летний ветер начинает трепать мне волосы. Хочу сделать вдох, но легкие все еще не наполняются кислородом. Я точно в прошлое вернулась. Хочу сделать вдох, но легкие все еще не наполняются кислородом. Я точно в прошлое вернулась. Не в то прошлое, где мы были счастливы, а в то, где я была пленницей собственных чувств, собственной глупости. Я чувствую тот же ветер, тот же запах цветов, ту же тревогу, что охватывала меня, когда я впервые узнала об измене.

— Яна, — голос Тамерлана раздается за спиной в свойственной ему жесткой и приказной манере. Я не слушаю его, иду вперед. К машине, на которой мы приехали, чувствуя в кармане тяжесть ключей. — Стой же.

Тамерлан дергает меня за локоть, и я едва не спотыкаюсь и не лечу по инерции вперед. Сильные руки подхватывают меня, заставляя кожу вновь гореть от его прикосновений.

— Отпусти меня, Там, — цежу сквозь зубы, а потом смотрю на дочку. — Милая, ты не подождешь меня возле машины?

Она кивает, и я отпускаю ее руку, наблюдая, как она прыжками, весело напевая какую-то свою мелодию, доходит до люксовой иномарки.

— Послушай меня, Тамерлан, — к нему оборачиваюсь. Гнев переполняет меня. Бросаю взгляд на его руку, которая крепко сжимает мой локоть. — Отпусти меня.

— Яна, послушай…

— Нет, это ты меня послушай, Там, — ближе к нему подхожу. Впервые за долгое время мне не страшно. Мне нужно защитить мою дочь, оградить ее от это… бескультурья. — Мне плевать, сколько любовниц у тебя, но Розалия не должна видеть всех твоих девок. Она не…

— Она моя сестра, — обрывает меня Там.

— Что? Как это твоя сестра?

Смотрю на него, понимая, что сердце сжимается еще сильнее. Он меня хочет обмануть или же себя? Зачем?

— Ты не знал своих биологических родителей, — сдерживая поток эмоций, продолжаю. Вся эта ситуация начинает меня пугать. Я ведь не должна ничего испытывать к этому мужчине, кроме ненависти и разочарования, но мне все равно больно. — Тебя усыновили в десять лет. Ты сам это говорил. Сам рассказывал, что тебя усыновила бездетная пара. Они погибли в автокатастрофе спустя шесть лет. От них тебе достался бизнес, который ты сохранил и приумножил. Зачем ты лжешь мне? Хочешь еще больше меня унизить? Тебе доставляет это удовольствие?

— Перестань. Она не родная сестра. Тот врач, Дэн, — Тамерлан останавливается и шумно втягивает воздух. — Он детдомовский. По молодости связался не с той компанией. Вляпался сильно. Я помог ему. Потом на меня покушение было. Пацан подлатал меня.

— Покушение? Ты никогда об этом не рассказывал, — тихо произношу, сглатывая неприятный осадок. По факту я вообще не знакома с мужем. И дело не только в его изменах, но еще и в жизни. До этого момента я вообще не знала, насколько он скрытный человек. Насколько я далеко от него. От его бизнеса. От пасности.

— Это было за пару лет до нашей свадьбы, — он касается правого бока, где у него шрам. — Пуля застряла. Представляешь. Он вытащил ее и зашил меня. Пацану четырнадцать только было. Он гений. Врач от Бога. Редкость, а не пацан. Я вытащил его из той компании. Сказал, что эта моя плата за спасение. Дэн же просто ответил, что я все это зря сделал. Что через пару месяцев он так же куда-то вляпается. Ему были нужны деньги, чтобы вытащить из детского дома младшую сестру. Дениса забрали органы опеки, едва ему исполнилось восемь. Ему даже повезло. Я не знаю, как именно он узнал о сестре, но, видимо, он не мог оставить единственного близкого человека. Я все проверил. Пробил. Девочка была в плачевном состоянии. Ее били, морили голодом. Удивительно, как она психически смогла это выдержать. Денис говорил, что его жизнь уже предрешена, а ее только начинается. И он ее изменит. Ксюше было только шесть, но, когда я ее увидел, она больше напоминала четырехлетнего ребенка.

Глава 12

Тамерлан

На нее смотрю. Изменилась сильно. Царапаться научилась. И это пиздец, как заводит. Я точно контроль теряю. В азарт вхожу. Для меня какая-то невыносимая идея, доказать, своей сделать. Ксюху я и впрямь как за сестру держал. Даже парней от нее гонял, она вряд ли до конца понимает, что мы не родные.

- Тамерлан, - тихо произносит моя тигрица. И если до этого момента она была в ярости, то сейчас явно взяла контроль. - О каких рисках ты говоришь? У меня есть дочь. Теперь любое мое действие может отразиться на ней. Я больше не могу думать просто о себе, я всегда должна думать о ней. Но ты вряд ли это сможешь понять, - хмыкает, заставляя что-то внутри меня сжаться. Сжимаю до хруста кулаки, наблюдая, как она запрокинув голову смотрит прямо мне в глаза. Дрожит, но не ломается. Упрямая, малышка. - Ты всегда был настолько занят, что не осталось времени рассказать о людях, которых считал семьей. Почему?

Вопрос на который у меня нет ответа. По факту я считаю их семьей, но не пригласил даже на свадьбу. Просто хотел скрыть эту часть себя ото всех, а может, просто не хочу возвращаться туда, где приходилось выбивать, выгрызать себе место. Детский дом - не то чудесное место, которое показывают в фильмах. Там есть все: от дедовщины, до изворотливых уборщиц. Никому нет дела до таких детей. Я даже до сих пор помню взгляд одного проверяющего, и его же взгляд, когда я развалил и купил за бесценок его бизнес.

- У тебя нет ответа, Там, - первая слеза соскальзывает с ее подрагивающих длинных ресниц. - Зато у меня он есть.

- Озвуч, - слова срываются с каким-то холодом, и она моментально обхватывает себя за плечи.

Внутренности все вновь огнём гореть начинают. Неосознанная ярость кроет меня.

Шумно втягиваю воздух, потому что не могу понять, где проебался. Что-то не так. Яна единственная женщина, которой удавалось быть незаметной, удобной, но той, что была всегда рядом. Нужные вопросы, нужный жест. И сейчас меня всего выворачивает от ее правильности. От того, как она умеет задавать точные вопросы.

- Ты никогда не доверял мне, Там. Никогда не хотел впускать меня в ту часть своей жизни, от которой у тебя до сих пор раны. Ту часть, которую ты всегда пытался скрыть.

Резко к себе ее притягиваю. От неожиданности или страха, но она глаза зажмуривает. Только сильнее дрожать начинает.

Сука! Как ей это удается? Повзрослела? Страх потеряла?

Челюстью веду, и ее отпускаю. Рукой по лицу провожу. Во всем теле ярость ощущаю. Унять бы ее, но ее слезы, которые она старается быстро стереть с лица, только сильнее кровь внутри качают.

- Ты права, Яна, - произношу ей. - Я не хотел впускать тебя в ту часть своей жизни, которую сам пытаюсь забыть. Ты вряд ли захотела бы узнать, каково это расти там, где тебя ненавидят. Там, где проклинают сам факт твоего рождения.

- Для меня было важным знать прошлое о тебе, - устремляя на меня свою синеву глаз, произносит. В ней не просто дохера решительности, в них впервые отражена стойкость. - Насколько бы страшным оно не было, но я должна была это знать. Семья для того и семья, чтобы поддерживать друг друга. Да и что ты можешь знать о тех условиях, в которых росла я?

Блядь! Снова банальный вопрос, который ощущается точно удар в поддых. Точно разом весь воздух из легких выбивает.

- Ты росла в обеспеченной семьи, где правит только один человек - твой отец. Человек, для которого деньги и власть значат куда больше. Который печется о своей фамилии и статусе больше, чем о детях и супруге. И при удобном случаи, чтобы остаться на плаву, он удачно продал дочь, - она сглатывает, обхватывая пальцами шею отступает назад. - Дочь, которую он растил быть покорной. Дочь, которая мирилась с нелюбовью отца. С отрицанием того факта, что он сынка наркомана любит больше.

Она отводит в сторону взгляд, а затем, прикрыв их набирает в легкие воздуха.

- Я все знаю о тебе, Яна.

- Гмг, - вздыхает она, со с жалобным стоном. - Ты все знаешь обо мне, но я ничего не знаю о тебе.

Она вновь ко мне разворачивается. В ее глазах нет больше слез. Зато есть боль и…надломленность.

Кулаки вновь сами сжимаются. С такой силой, что слышен их хруст. Я сломал ее. Она любви хотела, но я не из тех, кто признается в чувствах. Не из тех, кто готов бросить все и уехать в закат, как показывают в сопливых мелодрамах.

- Садишь в машину, Яна, - тихо произношу ей. - Ярослав тебя подвезет, а мне нужно закончить здесь кое-какие дела.

Она смотрит на меня пару секунд, но я больше в ней не вижу той девочки, которая безумно меня любила. Скорее, я вижу ту, что готова драться. И это куда интереснее будет.

Глава 13

Тамерлан

Выпускаю третью обойму, но все равно внутри все клокочет. Нет должного успокоения. Словно я проебал самую важную сделку в своей жизни.

Палец с курка не спускаю. Челюсть сжимаю так, что кажется, все зубы рассыплются. Злость в ярость перерастает. Ярость — в еще что-то. В то, о чем я даже не подозревал. Не знал, что такое возможно. Всегда эмоции контролировал. Каждый шаг продуманный. Все четко и по плану. Бизнес, встречи. Всегда знал, чего хочу, всегда знал, как этого добиться.

Мишень к херам уже разнес. Бумага в жалкий клочок превратилась.

— Еще, — отдаю пистолет владельцу тира и жду, когда он мне полную обойму вставит.

Вновь опасная сталь ложится в мою руку. Тяжесть холодного оружия приятна. Мишень становится какой-то неуловимой тенью, которую мне внезапно хочется убрать. Палец уверенно курка касается. Адреналин по венам хлещет.

Тир с настоящим огнестрельным оружием никогда не был моим хобби. Скорее необходимостью. С детства привык выживать. Не важно, сколько против меня, плевать было. С развитием бизнеса все только еще жестче стало. Каждый хотел меня смести. Подмять под себя. Вот и пришлось к еще большим реалиям жизни приспосабливаться. Становиться еще жестче. Еще злее. Еще безжалостнее. Я уже и забыл, каково это — просто слушать. Что значит доверять другим. Я просто привык идти напролом. Брать и выгрызать все сам. Плевать на мнение других, главное — цель. Будут связи — будут бабки. Будут бабки — связи найдут тебя сами. Но, сука, жизнь вновь и вновь подножку ставит. Уроки преподает.

К выбору жены тоже с умом подходил. План был смирную и кроткую найти. Чтобы и глаз радовала, и мозги не ебала. Яна не просто превзошла мои ожидания — она стала в каких-то вопросах опорой. И учебу не запускала, и работать стремилась. Было с кем поговорить дома, не стыдно куда-то выйти. И тут вроде бы все просто должно было быть. Но хуй там. Я ребенка хотел. От нее хотел, но не получалось.

После первого года Янка все больше в себя уходила, а я в делах погряз. Кто-то сделку сорвал, а я миллионы потерял. А потом оказалось, что это мой зам. Моя правая рука и тот, кому я свою жизнь доверял. Тот, кто прикрывал мою спину, крысой оказался.

Обойму выпускаю. Пистолет точно продолжением моей руки становится. Все пули в цель. Каждая в “яблочко”, но опять облегчения нет. Только еще большая волна какого-то отвращения.

— Еще.

Владелец, Халим, кивает. Делает все без лишних вопросов. У него я был пару раз. Слишком в неудобном месте располагается. Но Халим точно меня запомнил. Таких людей я насквозь вижу. В характере у этой нации выцеплять из толпы нужных и значимых людей.

— Все для тебя, — расплывается в довольной улыбке, понимая, сколько уже бабла я у него просадил. Недельная выручка точно, но он вида не подает. Всем видом показывает, что такие заходы у него не редкость и он такую прибыль делает каждый месяц. — Если сделаешь еще два захода, обойма в подарок.

Кривлюсь в усмешке. Вот и маркетинг в действии.

— Давай.

— Не спасет это тебя, — раздается за спиной знакомый голос, пробуждая одновременно послать и спросить совета.

— Как сказать, — усмехаюсь в ответ. — Как видишь, в цель я хорошо бью. Вряд ли кто-то рискнет под руку в этот момент попасться.

— Только если смертник, — скалится и владельцу кивает.

Слежу за ним, он за мной. Мы контачили только в самом начале моего бизнеса, а потом он сошел с дистанции. Все из-за бабы, конечно. Она его на трассе вырубила и свалила. Он за ней потом несколько дней гонялся. Она ни на одну камеру не попала. Вот уж точно головоломку создала.

— Судя по твоему настрою, смертник — это ты.

Он лично передергивает затвор пистолета и, не обращая на меня никакого внимания, делает уверенные выстрелы.

— Как я могу быть смертником? — заявляет в привычной манере. — Я еще не видел, как ты в розового пони превращаешься.

— И не увидишь.

— Серьезно? — вынимая пустую обойму, небрежно бросает мне. — А я слышал, у тебя дочь нашлась.

Чертыхаюсь себе под нос. Недели еще не прошло, а слух уже распространился. Семейство Асмановых всегда и всех держит на контроле. Врагов у них столько же, сколько и друзей. И почти все они одни и те же люди. И хоть Булат сошел с дистанции, но, судя по всему, в дела и новости хорошо вникает. Руку на пульсе держит.

— Пойдеи. Расскажешь, что и как у тебя.

Не хочется, но и отказать такому человеку не могу. Мы с ним не друзья, конечно, но приятели точно.

Выходим из тира, я за сигаретой тянусь. В кармане уже пачку ношу, в бардачке целый блок. А ведь еще даже суток не прошло с того момента, как я узнал о Яне и Розалии.

Сука! Сутки! А моя нервная система к хуям полетела. Окончательно с катушек съехал. И это после того, как я окончательно смирился с ее смертью. Со смертью своего ребенка. С проебаным бизнесом.

— Хватит! — резко произносит Булат, вырывая у меня сигарету. — Рассказывай.

На пол спускаюсь и прямо на бетонные ступеньки сажусь. Рукой по волосам провожу. Чувствую, как все еще хочется к херам все крушить. Как и раньше, на кулаках драться. Стенкой на стенку идти. Пока адреналина не станет в разы больше, чем крови. Пока полностью не сотрешь кулаки. Пока синяки не покроют тело.

— Жива она, Булат, — произношу сквозь стиснутые зубы. — Смерть свою инсценировала. Явно не сама, но я выясню, кто помог. Дочь родила. Ей четыре. Четыре уже, а она меня дядей называет.

Кулаки вновь сами собой сжимаются. До хруста костей. Едва подумаю, как хочется сжать пальцы на ее тонкой белоснежной шеи. Одновременно нагнуть ее. Чтобы вспомнила, кому принадлежит. Окончательно своей сделать. Еще одного ребенка заделать ей. Рядом с собой посадить. Напомнить о том, кто я. Что она моя. Мне принадлежит. И всегда принадлежала.

— Что говорит?

Булат рядом присаживается, молча смотрит. Вид у него всегда серьезный. Только пару раз наблюдал его другим. Когда с женой и детьми видел.

— Ничего.

Глава 14

Тамерлан

Глушу двигатель и еще минуту смотрю на дом. Руки по рукоятке рулевого колеса ходят, мышцы все точно в готовности сейчас. Охрана издалека наблюдает. Ни один из моих людей даже не пытается приблизиться.

Яр у входа курит. Дым в воздух выпускает, но по виду его понимаю, насколько сильно он напряжен.

В голове все еще стоят слова Булата. Вопрос его. Чего хочу? Вернуть ее хочу? Может, и впрямь отпустить. С ребенком дам видеться, но жить Розалия будет со мной. У моего ребенка должно быть все.

Дергаю ручку двери на себя, Ярослав моментально на меня взгляд переводит. Оценивает каждый мой шаг. Сейчас советы раздавать начнет, словно сам идеал порядочности и нравственности.

— Долго ездишь, — бросает мне фразу вместе с окурком.

— Обязательно мусорить на моем участке?

— Скинуться на дворника?

Кривлюсь. Сам не любит ничего лишнего. Все по полочкам, все по местам. Сегодня прямо в топ выбивается.

Рукой по лицу провожу. Гнев хоть и утих, но, сука, все равно что-то не дает вздохнуть.

— Как доехали?

— С ветерком, — хмуро бросает Яр, и я замечаю, как он на часы смотрит.

— А я смотрю, ты торопишься. Только не говори, что к жене.

Он скалится. Ну, что тут добавишь, на болевые точки я тоже умею давить. Я хотя бы сам к выбору жены подходил, а у него по принуждению пошло. И там не то чтобы подарок судьбы, там прям целое лукошко неприятностей, от которых друг тщательно держался подальше.

— Здорово она тебя прижала, — продолжаю скалиться, наслаждаясь его быстро поднимающимся гневом. — И кто бы мог подумать, что такого дядечку вот так запросто можно прижать. Напомни, как вы с ней познакомились?

— Свою я хотя бы знаю, где именно искать.

Он только челюстью ведет. С Линой у них не было долгого романа. Все развивалось по привычной схеме. Встретились, повстречались, переспали, она залетела. Только вот с трудом верится, что это залет. Она его отца знала, а старику наследник был нужен. Умереть хотел в окружении внуков. Вот и подложил дочь покойного друга под своего сына. Та и рада была. Влип Яр по полной.

Он улыбается какой-то странной улыбкой. Словно он знает то, о чем я еще даже не подозреваю.

Блядь! Что-то ведь явно не так.

Он хочет что-то добавить, но телефонный звонок его останавливает. Он хмуро смотрит на дисплей, а потом сбрасывает вызов.

— Все так хуево? — спокойно задаю вопрос.

— Разберусь.

— Тебе явно помощь нужна.

— Поверь, тебе она сейчас нужна куда больше.

Он обращает взгляд внутрь дома, и я уже напрягаюсь. Сейчас вечер, но для сна еще рано. Слишком тихо, даже дочь не слышно.

Друг усмехается и, щелкнув по брелку своего нового порше, довольно идет к блестящей иномарке.

Свет фар подсвечивает вход, и я, не раздумывая, внутрь шагаю.

В просторном холле эхом отражаются мои шаги. Стараюсь передвигаться медленно. Интуиция меня еще никогда не подводила. Яна никогда не была истеричкой, но уверенности, насколько сильно она изменилась, сейчас у меня нет.

В гостинной слышится шорох и тонкий голосок, который сквозь меня проходит. В прошлое возвращается. Воспоминания смешиваются с вопросом Булата. Едва уловимый аромат меня касается. В нос забивается. Обволакивает.

Толкаю дверь от себя и замираю.

— О, Тамерлан пришел. Привет.

— Какого… Ксюша, ты как здесь оказалась?

Глава 15

Яна

В машине мы едем молча. Энергетика, исходящая от Ярослава, не столько опасная, сколько предостерегающая. Чем-то они с Тамерланом даже похожи. Оба уверенные, оба властные, оба скрытные. А еще никогда не знаешь, в какой момент они могут взорваться. Наверное, поэтому они дружны.

— Всего оценила?

Мужчина даже не смотрит на меня. Взгляд устремлен на дорогу, губы сомкнуты в одну линию. Если бы я не была замужем за таким человеком, как Тамерлан, точно бы могла сказать, что вопрос мне просто послышался.

— Что?

— У тебя явно уже сложилось мнение обо мне. Я-н-а, — он тянет мое имя, а мне кажется, точно хищник начинает играть с добычей. В его голосе даже не звучит и доли какого-то напряжения. Такие мужчины любят играть с судьбами, и каждое мое слово или действие — вызов для них. Момент, который можно успеть подловить.

— Так же, как и ты обо мне.

Хоть Ярослав и не оборачивается, но я замечаю, как уголки его губ чуть приподнялись, заострив скулы и придав выражению лица еще большую суровость.

Оборачиваюсь, замечая, как дочка мило посапывает. Видимо, день сильно вымотал ее, а в дороге еще и укачало.

Вновь возвращаю взгляд на Ярослава. Странно, но рядом с ним ощущение такое, будто он все видит и держит под контролем каждую деталь. Даже самую незначительную мелочь.

Стандартный рингтон затапливает пространство роскошного салона иномарки. На компьютерном дисплее, к которой подключен сотовый телефон, высвечивается “жена”.

Не знаю почему, но по инерции смотрю на его безымянный палец, на котором нет обручального кольца. Даже нет отпечатка или какого-то просто намека на то, что он женат.

Сдвинув брови к переносице, он нажимает на кнопку сброса вызова на рукоятке рулевого колеса, продолжая движение, только едва заметно сжимая крепче руль.

Странная, совсем легкая дрожь пробегает по телу. Под лопатками неприятно сдавливает. Он словно отражение моего мужа. Не внешне, конечно. Внешне они сильно отличаются. А вот характерами очень похожи.

Два доминанта. Два хищника. Мужчины, рядом с которыми женщины должны быть только красивым дополнением. Картинкой их идеального мира. Мира власти и больших денег, возможностей, с которым они едва ли смогут расстаться.

Мы въезжаем в поселок. Вокруг трех— и четырехэтажные особняки. Высокие заборы, охрана. Место, достойное только элиты из элит. Я не видела и ничего не узнавала о муже почти пять лет, но меня не удивляет то, что Там сменил место жительства. Мы и до этого жили в коттеджном поселке закрытого типа, неудивительно, что он сменил его на элитный поселок для избранных.

Мы подъезжаем к одному из домов, охрана моментально нас останавливает. Ярослав выходит и о чем-то начинает с ними разговаривать, а уже через минуту он вновь возвращается в машину.

Одновременно телефон снова начинает разливаться стандартным рингтоном, на дисплее снова появляется абонент “Жена”, и я замечаю, как Ярослав вжимает еще сильнее челюсть. Как напрягаются его мышцы.

— Что-то не так? — настороженно спрашиваю, когда он вновь сбрасывает вызов.

— Нет.

— Может, лучше ответить? Женщины не звонят так часто без веских оснований.

Он ничего не говорит. Даже не посмотрев в мою сторону, въезжает во внутренний двор и выключает двигатель.

Оборачиваюсь к дочке, которая все еще мило спит в детском кресле. И я только сейчас понимаю, что у Яра есть семья. Жена и точно ребенок, иначе бы у него не было детского кресла.

От стресса, неожиданности или же насыщенного дня не сразу понимаю это. Рассматриваю пристально то самое детское кресло. Для моей четырехлетней Рози оно уже маленькое, значит, ребенку Яра не больше трех.

Отстегиваю ремень и поворачиваю голову в сторону. Ярослав уже вышел из машины, кивая вдалеке стоящему охраннику.

Не знаю почему, но мне уже жаль его жену. Для таких, как Яр и Там, женщины вряд ли будут что-то значить. И если она еще не сбежала от него, то совсем скоро это произойдет.

Ярослав учтиво открывает мне дверь, а затем переводит взгляд на заднее сиденье.

— Я отнесу ее в дом.

Не возражаю. Думаю, Розалии нужно отдохнуть, она и так много сегодня пережила.

Яр тихо приоткрывает заднюю дверцу машины и чуть склоняется над девочкой. Его лицо все такое же бесстрашное и почти не отражающее эмоции, но на доли секунды я замечаю растерянность. И это еще больше наводит меня на мысль о том, что в его семье нет баланса. Нет теплоты или гармонии. Тогда зачем он все еще женат? Почему не развелся? У богатых и властных людей принято унижение и подчинение жен?

Мы заходим в дом, который прямо противоположен тому, где мы жили. Тот особняк был светлым. Бежевые стены, белая или молочного цвета мебель, двойной свет. Всего два этажа, зато большой внутренний двор с беседкой и декоративным фонтаном.

Этот же дом в темных тонах. Он даже отделан декоративным кирпичом черного оттенка. Паркет, напоминающий цвет темного дерева, неприятно скрипнул, когда мы перешагнули небольшую спальню.

— Не думаю, что у Тамерлана есть детская, но я знаю, что эта комната для гостей. И в ней еще никто не оставался на ночь, — коротко произносит друг моего мужа.

— Спасибо.

— Буду внизу. Если что-то будет нужно, скажешь прислуге.

Киваю в ответ, но не успеваю даже закрыть за ним дверь.

— Простите, — произносит небольшого роста полноватая женщина лет сорока. — Там Ксения пришла.

— Скажи, что Тамерлан будет не скоро, — бросает ей жестко Яр, вытесняя экономку из спальни.

— Она о какой-то Яне спрашивает, — успеваю услышать ее ответ прямо перед тем, как закрылась дверь.

Глава 16

Не знаю, что именно происходит внизу. Сцепив руки в замок перед собой, я расхаживаю по комнате. Присаживаюсь в кресло и вновь встаю. Чувствую себя самым настоящим зверем в клетке. Никогда не любила зоопарки. Принуждение. Подчинение. Когда ломают волю. Когда даже самому опасному хищнику приходится мириться с неизбежностью.

Поднявшись вновь с кресла, прохожусь по комнате. Чтобы унять хаотичные мысли, которые все время возвращают меня к той девушке, которая больше напоминает куклу и которая совсем не напоминает сестру Тамерлана. Пусть и названную.

Спальня в сдержанных тонах, преимущественно в белых. Гармонирует и дополняет общий стиль нового дома Тама.

Большая двуспальная кровать с белым подголовником, постельное белье в грязно-серых оттенках с небольшими, едва заметными вензелями. Белоснежный шкаф расположился вдоль всей черной стены, эффектно выделяясь в пространстве комнаты.

Справа от меня расположена жардиньерка с моей любимой японской азалией бонсай с белыми цветами.

Рассматриваю цветок какое-то время. Тамерлан никогда не любил цветы. Считал их вениками. Не видел в них ни украшения, ни красоты. Красоту он видел только в дорогих вещах, подчеркивающих статус и превосходство.

Вновь повернув голову в сторону двери, а затем вернув взгляд на цветок, я сделала глубокий вдох, стараясь прислушиваться к собственным ощущениям.

Прикрыв глаза, я шумно выдохнула, а потом уверенно двинулась к двери. Потянув ручку двери вниз, я вновь оказалась в холле. Дом настолько кажется безжизненным, что я даже приобняла себя за плечи в попытке ощутить хоть какое-то тепло.

Оставив дверь спальни приоткрытой, я двинулась в сторону лестницы, но, спустившись на пролет, останавливаюсь, услышав голоса.

— Что такого, если я с ней поговорю?

Голос той самой девушки отчетливо доносится до меня, а вот ответ Ярослава нет. Ее голос звучит громко, прерывисто, в отличие от мужчины. Яр, как обычно, говорит сухо, тихо, с явными нотками раздражения. Эта Ксюша явно не намерена уходить, и это точно бесит Ярослава.

Спускаюсь, замирая в дверном проеме.

— Я все равно не уйду! — девушка складывает руки под грудью, смотря исподлобья. Меня даже это веселит. — Я хочу с ней поговорить…

— О чем? — на меня моментально устремляется напряженный взгляд Ярослава. Он точно готов встать между нами. Не хочет допускать разговора. И это меня еще больше настораживает. Тянет узнать почему. Хочет прикрыть своего друга-изменника? Или же боится, что очередная “сестра” расскажет то, о чем жена знать не должна. — О чем ты хотела поговорить со мной?

Она бросает взгляд на Яра, который все это время внимательно наблюдает, готовый бросится в любой момент.

— Можно наедине?

Впервые за все время, что я ее здесь слышу, она говорит спокойно. Не знаю почему, но меня это словно подкупает. Понимаю, что разговор с ней принесет боль, но по неизвестной мне причине я утвердительно киваю.

Ярослав шумно выдыхает и, не произнося ни слова, выходит из гостинной. Между нами возникает неуклюжая пауза. Девушка рассматривает меня, а я просто стараюсь спрятаться от нее. Отхожу в сторону и встаю за диван, чтобы скрыть часть своего тела.

— У меня мало времени, — произношу достаточно уверенно, удивляясь собственной выдержке. — Скоро проснется дочка, и я должна быть с ней.

— Я хотела поговорить о Тамерлане. Точнее, попросить тебя.

Она снова мнется. Делает ко мне шаг, а потом вновь отходит назад. Внутренности от этого раздирает на части. Никогда бы не могла подумать, что сейчас любовница моего мужа станет просить его бросить.

— Я не знаю тебя, — она снова пытается сделать ко мне шаг, осторожно смотрит, словно боится спугнуть момент. — Но я видела, как Там все это время переживал. Я даже слышала, как он разговаривал с твоей фотографией.

— Зачем ты мне все это рассказываешь?

— Просто… Ну… — она пожимает плечами. — Не знаю. Он ведь мне как брат. Наравне с Дэном. Может, даже ближе. Дэну всегда была интересна наука. Он сгорает в своих больницах. Тамерлан же другой. Мне было пятнадцать, когда я полностью поняла, что Тамерлан нам с братом никто. Просто помог. Но я смотрела на него как на родного человека.

— Он ничего не говорил о вас. Не рассказывал. Вас не было в его жизни. Не было на его свадьбе. Как ты можешь называть его родным? Разве родные люди так поступают?

— Если для меня он стал братом, то почему я должна стать для него сестрой?

Вопрос, который сбивает меня с толку. Девушка выглядит как типичная блондинка хотя цвет волос у нее другой. Пудровое платье, пустой взгляд, но заданный вопрос совсем не соответствует образу Барби. Девушка явно прикрывается внешностью, скрывая себя настоящую.

— Зачем ты пришла? — напрямую задаю вопрос.

— Не уходи от него. Ему плохо, но он никогда не признается в этом.

Обнимаю себя за плечи, потому что знаю, что она права. Тамерлан не из тех мужчин, которые будут посвящать женщин в свои проблемы. Я ведь даже многого о нем не знала. Кажется, не уверена, что хочу это знать.

— Ты так хорошо его знаешь?

— Не ревнуй. Мы правда как брат и сестра. Я очень благодарна Тамерлану за то, что он спас нас с братом. Он даже наказал меня, когда я курить пробовала. А еще проверял домашнее задание. Всю ситуацию я поняла только сейчас. И я не знаю, как мне ему помочь. Но я хочу ему помочь так же, как он нам с братом.

— Это очень мило, Ксения, — спокойно произношу, чувствуя, как резко может поменяться отношение к человеку. — Но это наше с Тамом дело. Не думаю, что посторонний имеет право вмешиваться.

— Ты права. Я знаю, но…

Дверь резко распахивается. Тяжелые шаги врываются в комнату. Муж быстро осматривает гостиную, кажется, выхватывая каждую деталь.

— О, Тамерлан пришел. Привет, — растягивая губы в улыбке, произносит Ксения.

— Какого… Ксюша, ты как здесь оказалась?

Глава 17

Напряжение в комнате моментально возросло. Я ощущала это каждой клеточкой. Взгляд Тамерлана с каждой секундой становился все более и более густым. Брови сдвинуты к переносице. Губы сомкнуты. Он бегло взглянул на меня и остановился на Ксюше. Мне даже стало жаль девушку. В одном только коротком взгляде мужа читалось недовольство. То самое недовольство, за которым должно было последовать суровое наказание.

— Я вопрос задал, — тон его голоса только подтверждает злость.

Низкий и тяжелый бас в буквальном смысле затопил комнату, отскакивая волной от стен. Ксюша нервно опускает взгляд, переминаясь с ноги на ногу. Я тоже сглатываю, настолько у мужа суровый вид, и делаю глубокий вдох.

Мне, конечно, жаль девушку, но как с ней себя вести, я тоже не знаю. Мой побег научил меня главному правилу — никому не доверять. И тем более никого не винить в случившемся. Нужно сделать выводы и идти дальше.

— Я просто… хотела… сказать, что ты хороший, — едва различимо мямлит Ксюша, и глаза Тама вмиг вспыхивают, давая понять, что она полезла в такие вопросы, в которые не следует.

Я и сама это понимаю, но отчасти мне даже хочется верить ей. Хочется знать, что Тамерлану было плохо. Наверное, я слишком плохой человек, но частичка меня желает, чтобы он испытал хотя бы долю тех же душевных страданий, что и я.

— Влад! — громко позвав охранника, Тамерлан продолжает давить своим тяжелым взглядом Ксению. Не знаю, какие именно у них отношения, но романтики здесь точно нет.

Человек мужа словно за дверью ждал. Он появился буквально через несколько секунд, заняв весь дверной проем. В памяти мельком вспыхнули лица людей, которые были у ворот. Я никого не знала из них. Телохранители мужа всегда были внушительного размера: высокие, мускулистые, лица с застывшими эмоциями. Но сейчас они выглядят точно из списка “Их разыскивают”, только с комплекцией как у бодибилдеров.

— Отвези Ксению домой, — хрипит сурово муж, заставляя даже мое тело покрыться мурашками.

— Тамерлан, — она решается поднять глаза на него, но моментально вжимает голову в плечи, когда муж сверкает одним только взглядом. Его злость не просто вибрирует в воздухе — она пропитывает ею все пространство вокруг.

Ксюша аккуратно бросает на меня взгляд из-под своих пушистых ресниц и быстро семенит к выходу, все так же опустив голову.

Когда звук ее шагов стихает, а за окном слышится рев отъезжающего внедорожника, я двигаюсь с места. Находиться рядом с мужем невыносимо. Признаться, я не была к этому готова.

Едва я дохожу до конца гостиной, как Там преграждает мне путь и, дернув на себя, заставляет впечататься в его рельефный торс. Время совсем не изменило его. Кажется, только мышцы стали рельефнее, но тот жар, который исходил от него тогда, сейчас стал еще сильнее. Его руки крепко, но не больно сжимают мои локти. Ладонями упираюсь в его грудь, ощущая, как сильно бьется его сердце.

Мне страшно смотреть ему в глаза. Мысленно я должна была подготовиться к манипуляциям. Там не тот человек, который осознает ошибки, а особенно прощает кого-то. Он точно будет давить и ломать меня окончательно, потому что знает, что я никогда не отдам и не расстанусь с дочерью.

— Отпусти меня, Там, — хочу произнести это спокойно, но голос все равно дрожит. По телу рассыпаются мурашки от его взгляда. Я знаю, что он смотрит, сканирует меня своим темным взглядом.

— Боишься?

Сердце вновь больно сжимается. Да, боюсь, потому что понимаю, что он может сделать. Понимаю, что у меня нет возможностей противостоять ему.

— Я хочу поговорить, — слова явно даются ему с большим усилием.

— Поговорить? — вскидываю на него взгляд и тут же жалею об этом. Темные, прожигающие насквозь глаза ловят меня в свое поле, запрещая отворачиваться. От этого сердце снова бешено заколотилось в груди. — А ты так умеешь, Там?

— Умею.

На этих словах он ослабляет хватку и отпускает меня, продолжая стоять слишком близко.

Его кадык дергается, когда он проходится по моему лицу и задерживается на губах.

— Мне нужна информация по дочери. Что она любит, чем интересуется, в какие игрушки играет.

Молча слушаю, не зная, что дальше мне делать. Чего ждать. По факту у меня не хватит средств, чтобы бороться с ним. Подчиниться?

Вновь сердце поднимается куда-то к горлу. Пульс грохочет в висках. Вопрос, почему все это со мной происходит, в очередной раз врывается в мое сознания, и я в очередной раз глушу этот жалостливый поток в себе.

— Хорошо. Она активная девочка. Почти не болеет. Ей интересно рисовать и лепить. Она плохо ест кашу и совсем не любит считать.

Уголки губ мужа едва заметно приподнимаются, но он быстро берет себя в руки и сдерживается.

— Дальше, — вновь жестко приказывает продолжить, и я внутренне ежусь от холода.

Мне не хочется делиться с ним всеми воспоминаниями с дочкой. Не хочется, чтобы он знал, как к ней найти подход. Внутри точно снаряды рвутся от безысходности. Впервые чувствую себя самым настоящим сапером. Неизвестно, когда может рвануть.

Открываю рот, но не успеваю ничего произнести. Стандартный рингтон мобильного Тама затапливает гостиную. Муж только сильнее начинает хмуриться. Недовольно ведет челюстью.

— Мама, — доносится сверху голос дочки, и мы с мужем синхронно поворачиваемся в сторону голоса.

— Иду, родная, — смотря Таму прямо в глаза, произношу.

Не жду ответа, разворачиваюсь, но муж перехватывает меня за локоть, вновь обжигая кожу.

— Мы не договорили, Яна. Будь готова к ужину. И не смей настраивать дочь против меня.

— Я и не хотела, — бросаю ему, чувствуя самую настоящую угрозу.

Он отпускает мой локоть, и я срываюсь с места. За спиной слышится его грубый бас, а я, взяв дочку на руки, вбегаю обратно в спальню, закрывая за собой дверь.

Сложно сказать, но, кажется, этот ужин будет самым тяжелым.

Глава 18

Тамерлан

Звонок принимаю, а сам за ней слежу. В какой-то, сука, гребаный ад она мою жизнь превратила. Только выбираться начал, башку в норму привел, и вот снова она смогла меня туда загнать. Туда, где ярость правит.

Всегда умел контролировать эмоции. Любого конкурента под себя продавливал. Людей, как открытую книгу, всегда читал, а с Яной все не так. Каждый ее взгляд, каждое неловкое движение — все в ней меня выбивает. Думал, понимаю ее. Простая. Невинная. Покорная. Не стыдно было с ней куда-то выйти. Обычная серая мышка, зашуганная своим отцом. На такую влиять можно. А когда аварию свою подстроила, понял, что нихера ее не знаю. И ведь взрослый мужик, а с бабой справиться не смог. Даже сейчас в ее глазах протест был. За дочку боится, покорную строит, а сама явно уже ходы отступления готовит.

— Тамерлан Исхакович, что делать будем?

Голос моего юриста в реальность возвращает. Снова злиться начинаю. По большому счету на себя. Увидел ее и слабину дал. Отвлекся на эти глаза олененка. Чувственные розовые губы. Высокую грудь. Белоснежную кожу. Яна сильно изменилась за эти почти пять лет. Похудела так, что щеки впали. Нет больше того румянца на лице. Но все равно в паху отдает, едва она так на меня смотрит.

— Повтори еще раз, — наливая себе в стакан воды, произношу.

— У нас обыски в филиале прошли.

— Повод? — напрягаюсь сильнее. Меня уже не раз пытались сместить, только хрен у них это получилось. Находил и раскатывал по полной тех, кто на мое посягнуть пытался.

— Не хочу лезть, но… — слышу, как у моего человека голос стал тверже. Внутри все моментально завибрировало. В бизнесе я достаточно хороший игрок, понимаю уже: если мои люди мямлить начинают, значит, дело дрянь. — Правоохранительные органы запросили только договоры с компаний “ВестЛайн”. Генеральный директор этой компании сейчас под следствием за финансовые махинации.

— Чего, блядь?! — я даже телефон от уха оторвал и на дисплей посмотрел. Может, и правда головой тронулся. — Ярослав у меня сегодня был.

— По моим данным, Ярослава Алиевича должны были сегодня задержать.

Че за хуйня?! Мозги и так не выдерживают. Сердце на максималках обороты выдает. Яна. Дочь. Судьба решила, что я слишком много отдохнул? Слишком мало дел мне было?

— Ладно. Я понял. Разберусь.

Вызов сбрасываю. Взгляд невольно на лестницу метнулся. Там, где она с дочкой скрылась. Словно через стены вижу дверь спальни. Почти уверен, сидит на краю кровати. Одна нога под себя завернута. Губы кусает.

Набираю Яру. Внутренняя чуйка моментально включается. В голове, как у хорошего стратега, сразу варианты развития событий начинают строиться.

Даже если обыски и направлены на Яра, то мой холдинг накроет волной осколков. Кому-то же выгодно нас смести. Убрать конкурентов с рынка. А у меня все подрядные работы на Ярославе завязаны.

— Сука! — едва не кидаю телефон в стену, когда слышу автоответчик, предлагающий мне оставить сообщение после звукового сигнала.

Звоню начальнику охраны. Приказываю все выяснить. Найти мне Ярослава. Пока с ним разговаривал, информация пришла, что на еще один филиал “маски шоу” нагрянули и тоже запросили информацию по контракту с фирмой друга.

— Да… Нашли? — рычу в телефон. Такая шумиха не просто так поднята. Что-то не так, а я совсем не люблю неизвестность.

Мой человек быстро рапортует, и я с места срываюсь и в ментовку еду. Странно, что Яра там держат.

Что-то внутри неприятно тянуть начинает. Чутье в момент обострилось, как у самой настоящей ищейки. Уже на подъезде понимаю, что найду гада. А там, как и полагается, разберусь.

Несколько купюр даю на входе. Хорошо, что здесь все люди прикормленные у меня.

К Ярославу провожают. Он спокойно на меня взгляд бросает и снова затяжку делает.

— Рассказывай, — бросаю ему.

Он только усмехается. По глазам вижу, хуево все. Значит, и впрямь хорошо взялись.

— Я своих подключу, — бросаю в тишину.

— Не надо, — коротко отвечает. Гордый. По себе знаю, как это. — Сам разберусь.

— Правда? — на стуле откидываюсь. Слежу за ним. Оцениваю. Друг выглядит напряженным. Редко курит, а на столе пепельница уже вся заполнена. — Тут геройство не надо включать. Явно же подстава.

— И без этого знаю, — хмуро бросает. — Это Лина донос сделала.

— Ангелина? Твоя жена?

Спрашиваю и сам одуреваю. Девушке двадцать лет. Там глаза как у олененка. Зажатая вся. Брак у них по залету был, но Ярослав давно о сыне мечтал, на аборт не пустил.

— Да. Жена, — отвечает, потушив и закуривая новую сигарету.

Вот это пиздец. Яр, конечно, не святой, но не за измену же она его посадила. Еще и схему придумала. Что там у них произошло?

Хотите узнать, что там произошло? Тогда приглашаю вас в свою бесплатную новинку о Ярославе и Ангелине. Накал страстей и эмоций будет не хуже, чем у Тамерлана и Яны.

Бесплатной она будет при условии поддержки в виде лайков и комментариев:))))

https://litnet.com/shrt/Acee

— Яр… — на выдохе произносит бывшая моего мужа, скользя тонкими наманикюренными пальчиками по его широким плечам. — Я так скучала.

Муж проводит рукой по ее оголенному бедру, и она только сильнее назад откидывается, подставляя его чувственным и полноватым губам свою тонкую и загорелую кожу.

— Скажи, как ты скучал…

— Ангелина?

Мое имя из уст мужа звучит как самый настоящий яд, который быстро распространяется по телу, отравляя меня. Вот тебе и задержки на работе. Теперь понятно, какой именно контракт горит.

Ставлю пакеты у входа и, сдерживая из последних сил слезы, тихо произношу:

— Приятного вечера.

Глава 19

Яна

Голова все еще слишком тяжелая. Сердце в груди колотится так, что можно сравнить только с мотыльком, который упорно тянется на свет от лампы, обжигаясь и ударяясь слишком сильно.

Горничная принесла нам комплект запасной одежды. Рози с азартом и интересом модницы начала рассматривать вешалку с комплектом одежды. Я же стою в стороне, понимая, что Там не просто все организовал. Он подготовил даже домашний костюм, значит, мы здесь на долго.

— Мамочка, а можно я надену вот это платье?

Дочка вытягивает пышное платье с объемной юбкой и расшитым лифом. Кажется, мультик про Золушку на нее слишком повлиял.

Киваю ей, и она тут же с высунутым языком начинает стягивать с себя одежду и примерять новый наряд. Я помогаю ей застегнуть молнию и вижу ее довольную улыбку.

— Мама, посмотри, как красиво.

Она начинает смеяться и крутиться вокруг меня. Я неосознанно улыбаюсь в ответ, на секунду отпуская все проблемы.

Я расчесываю ей волосы и делаю прическу “мальвинка”. На ее длинных и немного вьющихся волосах она смотрится эффектно.

— Я принцесса?

— Конечно, — отвечаю ей, касаясь ее носика своим. Она тут же начинает громко хохотать, а я сильнее ее к себе прижимаю, наслаждаясь ее детским ароматом.

— Я могу и тебе выбрать платье, — дочка вырывается из моих объятий и важно делает шаг к одежде, которая заготовлена для меня.

Стук в дверь прерывает, заставляя отвлечься. На автомате разрешаю войти.

Невысокая женщина в классической черной юбке, кофте в тон и убранными в высокий пучок светлыми волосами появляется на пороге.

— Прошу прощения, Яна Вадимовна, — немного нервно произносит, потирая руки о свое бедро. — Все готово к ужину. Хозяин вас ожидает в гостинной.

Киваю ей, и она старается, как мне показалось, быстрее удалиться.

— Идем?

— А твой наряд? — дочка выпячивает недовольно губу, точно напоминая чертами лица своего отца.

— В следующий раз, милая. Ты же слышала, что дядя Тамерлан нас ждет.

— Мы быстро можем одеться. Я уже выбрала тебе наряд, — она улыбается мне своей совсем еще детской и беззаботной улыбкой, дотрагиваясь до подола ярко-зеленого платья. — Посмотри, какое красивое.

— Конечно, красивое. Но сейчас нам нужно спускаться. Не хорошо заставлять хозяина дома нас ждать.

Рози неохотно, но все же соглашается. Протягивает мне руку, и мы выходим из спальни.

Каждый шаг дается мне с трудом, от этого я неосознанно еще крепче сжимаю ручку дочери. Я слышала пусть и обрывки разговора, но у него какие-то проблемы в бизнесе. Предполагаю, именно из-за этого он резко ушел из дома.

Забавно, как работает память. Мы не виделись с Тамом почти пять лет. Но его поведение и действия я до сих пор могу предугадать безошибочно.

Я еще не успеваю обернуться, когда каждый волосок на теле поднимается, ощущая его присутствие. Тяжелая, подавляющая энергетика точно бетонной плитой на грудь ложится. Придавливает, перекрывая доступ к кислороду.

Он ловит меня взглядом, окончательно лишая меня воли. Я упорно не отвожу глаза, выдерживая его напор.

— Мы пришли ужинать, — голос хоть и звучит тихо, но достаточно уверенно.

Мышцы на его лице лишь слегка дернулись. Он шумно втянул воздух и сделал шаг в сторону, заставив меня еще больше дрожать от неизвестности.

— Розалия, — произносит имя дочери и паузу делает, словно смакует ее имя. Пробует на вкус. Привыкает. От этого странная волна жара поднимается в груди и концентрируется в самом сердце. — Ты прекрасно выглядишь.

Дочка начинает улыбаться, подхватив край оборки своего платья и немного качает его в сторону.

— Спасибо, — малышка отвечает ему и даже краснеет.

Между нами вновь повисает молчание. Тягучее. Медленное. Пробирающее до самых костей. До самого нутра.

Когда я бежала, не думала о том, что буду вот так стоять перед мужем. О том, что ни он, ни я не будем знать, как вести себя с Рози. Как сейчас ей рассказать об отце? Или же мне просто нужно будет смириться с тем, что Тамерлан всегда будет диктовать мне условия?

— Кажется, эта посылка для тебя, Розалия, — после мучительно долгих минут молчания произносит муж.

Он кивает в сторону большой коробки, которая стоит прямо посередине комнаты.

Дочка взгляд на меня обращает. Чуть хмурится, но я уже вижу, как в ее светлых глазах загорается огонек интереса. Я киваю ей, и она, как истинная леди, не спеша подходит к коробке. Осматривает ее и тянет за красную ленту. Веревка не поддается ей, но дочь не сдается. Обходит с другой стороны и вновь тянет за край.

— Давай я помогу, — голос Тамерлана звучит невероятно мягко. Кажется, даже слишком мягко. Я еще никогда не слышала, чтобы он так с кем-то разговаривал.

Он опускается на одно колено и просит дочку придержать ему ленту. Он бы один справился. Просто бы перерезал шелковую ткань, но муж специально вовлек в этот процесс Рози.

В груди снова что-то сдавливает. В голове мелькает вопрос: правильно ли я сделала, когда ушла? Лишила его возможности быть отцом. Отношение ко мне и ребенку может быть разным.

— Ух ты, — на выдохе тянет Розалия и начинает на месте подпрыгивать.

— Это тебе.

— Правда? — ее лицо не просто сияет, она буквально светится вся.

— Да.

— И можно прямо играть?

Настороженно спрашивает отца и тут же косится на меня. Как бы я ни хотела компенсировать все, но таких игрушек не могла позволить. Кукольный домик в два этажа, с мебелью, посудой, еще и почти в полный ее рост стоит для меня слишком заоблачных денег. Для Тама же это не значит ничего.

— Конечно, можешь играть, — произносит Там. — Это мой тебе подарок.

Она к нему шаг делает. Пальчиком подзывает наклониться к ней ближе. Муж склоняется над ней, и она целует его в щеку.

Удар. Еще один. Грудная клетка болеть начинает. Слезы сами срываются с ресниц. Стараюсь их быстро стереть, но понимаю, что муж успел это заметить.

Глава 20

Тамерлан смотрит на меня мучительно долгие секунды. Сердце на максимуме работает. Давление в груди и висках становится только сильнее. Кровь быстро по венам разносится. Пульс сильно стучит в висках, причиняя дискомфорт.

— Мамочка, смотри, — дочка неожиданно прерывает нас, подбегая и показывая мне кресло-качалку из кукольного домика. — Она такая же, как мы видели.

Провожу по ее волосам, стараясь улыбнуться ей. Что бы ни происходило между мной и ее отцом, она не должна этого видеть. В ее мире мама и папа всегда рядом. Счастливы и… любят друг друга.

Как только я тщательно рассмотрела одну вещь, она тянет меня ближе, заставляя посмотреть на совсем крошечную вазу. Надо признать, дом и вправду роскошный. Дизайнеры проработали каждую мелочь. Каждую деталь для ребенка. Больше всего радует, что самые маленькие детали в целях безопасности намертво приклеены.

— Простите, — отрывает нас от важного занятия горничная. — Ужин на столе.

Там кивает ей, и женщина старается быстрее скрыться за дверью. Наши с мужем глаза вновь встречаются. Его все такие же безжизненные и холодные, а мои явно слишком напуганные. Он так и не ответил на вопрос. Хотя совсем очевидно, чего именно он хочет от меня. Покорности. Чтобы я, сжав зубы, терпела все его измены. Была красивым аксессуаром для выхода. Полноценной картинкой успешной жизни бизнесмена с нелегкой судьбой.

Беру дочку за руку, и мы проходим в столовую. Тамерлан отодвигает стул, и я отпускаю руку Рози, позволяя ее отцу поухаживать за ней. Она расплывается в очередной веселой улыбке. Для нее это сказка.

Сжав зубы, я позволяю мужу проделать то же самое с моим стулом. Позволяю хотя бы сегодня очутиться своей дочке в сказке.

Все та же горничная предлагает нам на выбор рыбу или мясо. Рози морщит нос от выбора. Рыбу она не ест совсем, мясо тоже не все. От говядины отказывается сразу, а вот куриную грудку ест, в то время как ножки не ест.

— Розалия, — вмешивается в ее раздумья отец. — Ты можешь назвать все что угодно, и тебе принесут.

— Правда? — она недоверчиво хмурит бровки и внимательно смотрит на него, точно копирует его взгляд и позу. Боже! Тут даже ДНК-тест не нужен, все однозначно понятно.

— Правда…

— Но все равно нужно сначала поесть что-то существенное, — твердо произношу скорее больше для Тамерлана, чем для дочки. Он еще не знает или же не до конца понимает, что дети могут запросить только сладкое. — Что я говорила тебе?

— Сначала кашка, потом конфеты, — устало выдыхает, принимая неизбежное.

— Правильно. Можете принести нам курицу? Обычное филе. И что-то совсем простое: картошку, рис, гречку, — прошу экономку, и она медленно переводит взгляд на своего босса. Там кивает ей, и через несколько минут у нас всех картошка пюре в нежном соусе терияки. Если мне не изменяет память, то это блюдо называет “Марлин в соусе терияки с пюре из картофеля и васаби”. Только вместо рыбы у Рози запеченная куриная грудка.

Мы молча начинаем есть. Дочка периодически морщится, пробует и выплевывает васаби. Я уже привыкла, что процесс еды отнимает у нас много времени. Она с самого детства слишком мало ела, приходилось часами ее уговаривать хотя бы что-то проглотить. Если я не обращаю внимания, то Тамерлан ловит каждое ее движение. Каждый вдох, взгляд.

Сомнения вновь пытаются пробраться в мою душу, но я давлю их на самом корню, не позволяя прорасти.

Едва Розалия повозила вилкой в тарелке, как попросилась обратно поиграть с кукольным домиком, а я, чтобы не оставаться с Тамерланом наедине, быстро сбежала из-за стола, так и не притронувшись ни к одному блюду.

После нескольких часов игры дочка начинает клевать носом и потирать глаза.

— Тамерлан, мне нужно ее уложить, — обращаюсь к мужу, и он вновь, ничего не произнося, только кивает в ответ.

— Розалия может выбрать любую из комнат. Моя спальня на втором этаже, прямо по коридору последняя дверь справа.

Сглатываю от прямого и понятного подтекста.

Дочка ведет меня в ту же спальню, где мы были днем. Горничная ловит нас в холле, спрашивает, куда именно принести одежду.

Внутри меня в очередной раз все напрягается. Тамерлан успел одежду купить. Все распланировать. В очередной раз поставил меня просто перед фактом.

Переодев Рози в розовую пижаму с единорогами, я еще долго лежу с ней рядом. Знаю, что рано или поздно мне придется выйти. Придется поговорить с мужем, но я хочу максимально отложить этот неприятный разговор.

Когда уже полностью стемнело, а дочка погрузилась в глубокий сон, я медленно покинула комнату.

Каждый шаг по направлению к спальне мужа давался мне с большим трудом. Я совсем не представляла, точнее, не хотела представлять, что именно меня там ждет. Дойдя почти до конца, замечаю, что дверь приоткрыта и сквозь щель проникает небольшой теплого оттенка свет, разрезая темноту холла.

Прикрыв глаза, я считаю до трех, а затем вхожу в его спальню.

Тамерлан сидит в темно-сером кресле, которое расположено справа от кровати, прямо за дверью. Он что-то лениво смахивает пальцем в своем планшете. На нем нет рубашки, и теплый свет ночника выгодно подчеркивает его натренированное тело. До идеала проработанный пресс. Даже косые мышцы живота стали еще более рельефными. Широкие плечи, бицепсы. Он и до этого занимался спортом и был в отличной форме, но то, как он изменился за эти пять лет, совсем не идет в сравнение с тем, кем он был.

Прикрыв дверь, я прохожу вглубь комнаты, чувствуя себя неуютно. Здесь мне совсем нет места. По крайне мере, сейчас.

Муж отрывается от планшета и, мазнув по мне оценивающим взглядом, откладывает модный гаджет. Сердце пропускает очередной болезненный удар от неизвестности. Мой воспаленный, до безумия уже накрученный и без отдыха работающий мозг никак не хочет придумать хороший и дипломатичный ответ.

— Хорошо, что пришла… сама, — он делает паузу, словно давая прочувствовать каждое слово.

— Разве у меня был выбор?

— Нет. Не было.