Жестокий. Попробуй, сломай!

Визуалы

Визуал героини

Визуал героя

Глава 1

— Тварь такая! — мачеха с размаху ударила мне по губам, затем толкнула, и я, не удержавшись на ногах, упала на пол. Однако, даже снизу вверх продолжала взирать на нее, как дикая, голодная собака, готовая цапнуть, если сунет руку.

— Она сама напросилась, — хмыкнула я, чувствуя, как во рту появляется металлический привкус. Провела ладонью и обнаружила кровь. Ну и ладно.

Пофиг.

— Нет, ты глянь на нее! Еще и огрызается! — душная, полная Глория обмахивалась телефоном, пытаясь устранить блеск пота на лбу. Разговор со мной доставлял ей неимоверный стресс и повышенную потливость. — Петр! Иди сюда! Твоя дебилка снова за старое!

Я уселась на полу и меланхолично наблюдала, как отец выходит из кабинета и идет к нам по коридору. Ему все равно, что чужая мне женщина распускает руки.

— Что на этот раз? — сложил руки на груди. На жену посмотрел мягко, почти с теплом, а на меня с привычным раздражением. Понятно, что я не могу ожидать чего-то хорошего.

Теперь все не так, как раньше.

Если бы только мачеха поделилась секретом, где закупила тонну приворотного зелья, я бы уже разбогатела. Будучи закомплексованной женщиной за тридцать она имела огромное количество косметики, а бьюти мастера напополам со стилистами делали из нее нечто похожее на гламурную пышку с остервенелым взглядом и ненатуральным блондом.

— Виолетта снова подставила меня, — перебила я мачеху. Она злобно зырнула на меня в ответ, как на валяющееся на полу г....

А что? Мне итак никто не поверит. Не знаю, зачем я продолжаю эти попытки достучаться.

Может, надеюсь на что-то...

— Она избила мою дочь! — взвизгнула Глория.

Я промолчала. Виола тогда, мерзко хихикая, сожгла мамино фото из альбома. Я собиралась сделать тоже самое с волосами этой стервы, но в комнате появилась ее мать и выволокла меня сюда.

— Не начинай, — устало сказал отец, но не на меня посмотрел, а на нее. — Тебе нельзя волноваться. Давай ты не будешь кричать.

Его голос стал мягче, почти заботливым. Для нее. Всегда для нее.

— А ей можно?! — она вскинула руки, театрально округлив глаза. — Петр, ты не понимаешь, это уже переходит все границы! Она провоцирует, издевается над Виолой, делает, что ей вздумается! Может, ты начнешь принимать меры, а не баловать ее?

Он перевел взгляд на меня, и я почувствовала, как воздух становится разряженнее.

— Это правда?

— Нет, — просто ответила я.

Он медленно и неудовлетворенно выдохнул, словно ожидал другого ответа. По глазам уже видно, что не поверил. Зачем спрашивал тогда?

— Ты должна понять, Эва. Глория сейчас в положении. Любой стресс опасен для ребенка. А ты постоянно ее выводишь. Она же твоя мама...

— Она мне никто! — рыкнула я и поднялась, сохраняя между нами расстояние хотя бы в метр. Никто не заменит ее, тем более, мама не умерла! Почему-то никого не волнует этот факт.

— Не нужно так о ней, — тон его голоса похолодел. — Она моя жена, значит — твоя новая мама. А Виолетта твоя сестра, разве ты не хотела сестру?

— Такую дрянь еще найти где-то надо... — пробурчала одними губами, но Глория, что стояла ближе ко мне, все услышала и снова начала визжать.

— Она даже тебя не уважает, милый! Разберись с ней уже!

Она тяжело вздохнул, словно я была единственной проблемой в этом доме. И весьма трудной, ну просто обуза какая-то. Схватился за переносицу, прикрыв глаза, и поморщился.

— Люби-и-мый, — пролебезила, вцепившись в его локоть, — может, стоит ее отправить туда, куда я тебе предлагала? Отличное место, прекрасное образование и дисциплина!

— Может и стоит... — подвигал желваками, словно прожевал ее предложение. Затем, видимо, решившись, уверенно посмотрел мне в глаза. — Сегодня ты сидишь в комнате без ужина. Собирай вещи, послезавтра едешь в Империал. Это хороший частный университет, отличный выбор направлений...

— Стой, пап, ты отправляешь меня... в интернат?? — в районе груди похолодело. Я наслышана об Империале, это местная страшилка для одиннадцатиклассников.

— Я бы назвал это пансионатом, — лаконично уточнил. Его жена прямо расцвела вся после его решения. Стала усердно поглаживать животик и улыбаться мужу, поддерживая его в этом решении.

— Мне стукнуло восемнадцать, и я собиралась поступить в другое место, — несогласно мотнула головой. Черта с два они меня засунут в эту колонию для богатеньких.

Он рассвирипел и залепил мне пощечину:

— Ты и правда еще не вышла из переходного возраста. Я уже решил, что ты туда едешь!

На глазах чуть не появились слезы, но я привычно удержала их.

— Я совершеннолетняя! Могу выбирать, где учиться, сама! И я..

— Тогда и мы так же можем выбирать, продолжать содержать твою мать на ИВЛ или отключать. Сколько там, говоришь, она уже в коме? Надежды уже нет ведь, да? — ядовито прервала мачеха, надменно улыбнувшись. Она уже ощущала вкус победы.

У меня опустились руки.

Надо же, хладнокровно надавила на самое больное.

Моя любимая мама... ее жизнь зависит от человека, который при все еще живой ей нашел себе другую, и его новой пассии, которой, что мама, что я встали костью в горле на пути к ее новой семье.

— Окей, — безразлично согласилась, с наступающей апатией опустив взгляд в пол. Даже если сбегу, не смогу оплачивать ее лечение. — Сделаю, как хотите...

Глава 2

— Вот и отлично, — мачеха взяла моего отца под руку и повела в спальню. До меня долетело его отдаленное "Может, про маму лишнее было?" и ответ Глории "Ничего, переживет, девочку нужно держать в узде".

Вот так вот. Никому не выгодно вспоминать, что она еще дышит, кроме как в такие моменты. Где-то там, под трубками и аппаратами, за стенами реанимации.

Если я сбегу, они избавятся от нее, как от старой, ненужной вещи.

Мотнула головой и направилась в свою комнату, но на выходе из нее столкнулась с Виолой.

— Ты что там забыла? — я настороженно преградила ей путь. Лазила у меня, пока я с ее мамой задержалась? Что опять решила устроить?

Сводная, закрыв за собой дверь моей спальни, ехидно улыбнулась. Глаза азартно сверкали.

— Да так, искала свою блузку.

— Ты же понимаешь, что она в моей комнате никак не окажется? — я уже чувствовала, как внутри все закипает. От одной только ухмылочки. Она опять что-то сломала.

А ведь в первый день я пыталась с ней подружиться. Решила, что одногодка поймет меня, и мы сблизимся. У нее не было отца, я лишилась матери. Я дала добро отцу на новую женитьбу, хотела принять новую "семью".

А потом они приехали, и Виола просто пожала плечами «Мы не семья, Эва. Мама просто пользуется твоим отцом, вот и все. Да и ты мне не нравишься. Почему? Да просто так».

Я рванула дверь и увидела посреди комнаты ворох своей одежды. Именно ворох — изрезанный, изуродованный, разорванный на мелкие кусочки. Джинсы, футболки, кофты, даже носки. Она вообще ничего не пожалела.

— Ах ты ж... — выбежала в коридор, но ее дверь уже хлопнула с противным хихиканьем. Поджала нижнюю губу и вернулась к бардаку. Я уже ее не достану, а второй раз за час злить Глорию не хотелось. Что ни говори, а влияние на отца у нее какое-то колдовское.

Рухнула на пол рядом с вещами, перебирая тряпки в пальцах. Виолетта, видимо, слышала, куда меня отправляют, и оставила прощальный подарочек.

Большая часть из них еще куплены с мамой и были дороги сердцу. Я провела пальцами по испорченной ткани и будто почувствовала, как что-то треснуло внутри.

Не вещь жалко. А то, что это была последняя нитка, связывавшая меня с ней. Новая семейка крупица за крупицой уничтожали память. Теперь еще и в чемодан положить нечего.

Глаза защипало, но я упрямо моргнула, втянула воздух.

Нет.

Слез они не получат.

От отца денег на новые вещи можно даже не надеяться. Решит, что я это сделала нарочно, и еще больше накажет. Тогда... что остается тогда...

Я вытащила с балкона чемодан. Он был немного пыльный, я давно никуда не ездила в отличие от семьи. Пришлось протереть мокрой тряпкой, прежде, чем что-то в него складывать. Туда полетели личные вещи, мыльно-рыльное, все, что могло понадобиться.

Каждую вещь я поднимала, разглаживала, будто могла вернуть ей форму и жизнь. Бесполезно. Почти ничего не уцелело. Только одна вязаная кофта. Свернула ее и аккуратно положила в угол чемодана. Кажется, еще в стирке что-то лежало, она у нас раз в неделю.

Смешно, да? Бежать некуда, ехать незачем, а я все равно собираюсь.

Из зеркала на стене на меня смотрела та, что больше не старается понравиться обществу. Единственное, что я правда сделала назло, чтобы меня не брали на семейные вечера — покрасила концы своего натурального блонда в ярко-красный. Не сильно приемлимо для светского общества, поэтому пусть Глория и Виола давятся от негодования.

Я сжала чемодан, будто в нем все, что у меня осталось, и тихо выдохнула:

— Империал, значит... посмотрим, кто кого.

***

Я надеялась, что отец хотя бы отвезет меня туда, но с порога было видно, что за рулем «Мерседеса» сидел наш семейный водитель.

Напоследок он бросил:

— Не опозорь меня,— и уехал с Глорией на ее скриннинг.

Что ж. Ладно. Больно нужно от него что-то.

Поездка тянулась мучительно долго. За окном мелькали улицы, где все напоминало о другой жизни, той, что была год назад. Новый, блестящий центр сменился серыми окраинами, витрины — бетонными хрущевками, пока город окончательно не растворился в пустоте шоссе.

Чем дальше, тем сильнее сгущалось небо, будто знало, куда я направляюсь. А потом пошел дождь.

Империал стоял на отшибе, утопая в высоких елях. Огромные ворота с гербом, два пересеченных меча и корона, придавали ему вид старинного замка. Вот только огорожено все было современным, высоким забором с проволкой, повсюду торчали камеры. Из-за дождя это место казалось еще страшнее и нелюдимее.

Когда машина остановилась, охранник у ворот окинул меня взглядом снизу вверх.

— Новенькая? — хмыкнул. — Сейчас доложу.

Я вытащила чемодан, захлопнула багажник и осталась стоять перед воротами.

Охранник куда-то позвонил, пробурчал пару слов, потом бросил на меня короткий, почти сочувственный взгляд.

— Проходи. И удачи, — добавил он, открывая створку, словно выпуская меня на ринг.

Шагнула внутрь. Воздух здесь отличался. По аллее, ведущей к главным корпусам, пробегали студенты в дорогих куртках и форме универа, громко переговариваясь. Ни один даже не взглянул в мою сторону.

Асфальт под ногами блестел от дождя, чемодан трясся, будто протестуя. Где-то впереди громыхнуло, и небо на секунду осветилось. С каждой секундой я все больше намокала, волосы уже прилипли ко лбу.

Когда я добралась до крыльца, из-под навеса вышла девушка в строгой черной форме и с идеально гладким пучком.

— Эва Рудницкая? — произнесла она, глядя в планшет.

Я кивнула.

— Проходи, тебе выдали комнату в женском общежитии номер 2. И… — она подняла глаза, оценивающе скользнув взглядом по моим кедам и чемодану, задержавшись на моих красных кончиках. — Совет. Не делай глупостей, иначе попадешь в изолятор.

— Куда?

Она не ответила, провела по территории и оставила перед трехэтажным зданием с фасадом из светлого камня, строгими колоннами и панорамными окнами. Вокруг тянулись аккуратные дорожки, разбиты клумбы, но от этого не становилось уютнее. Перед крыльцом стояли студентки, их взгляды были холодными и оценивающими.

Глава 3

Я невозмутимо поднялась, отряхивая ладони. Впрочем, это была лишь формальность, глянцевые полы здесь буквально блестели от чистоты.

Холл, где находились насмехающиеся студентки, был просторным, с панорамными окнами во всю стену. Сквозь стекло виднелись силуэты корпусов и ровные аллеи, блестящие от дождя. Повсюду в зале кругами стояли дизайнерские кресла цвета мокрого асфальта, посередине высокие столики из черного мрамора, и на каждом из них белая лилия в вазе. Идеально. До отвращения.

Таким же оказался и коридор с мягкой, скрытой подсветкой и абстрактными, непонятными картинами. Я бы такое у себя не повесила, но здесь можно покивать с важным видом. Модно. Стильно. Ага.

Я принялась цеплять взглядом таблички. 140, 175. Вообще непонятно, как все устроено, но здание расположено буквой П и имело три этажа, значит где-то точно будет моя комната. В руке лежала ключ карта от него, которую мне напоследок всунула та девушка.

Осмотр первого этажа ничего не дал, кроме знания о том, что я какая-то ущербная. Иначе чего они все смотрят на меня, сморщив носы и хихикая?

Впрочем, отгадка появилась, когда я приблизилась к лифту, чтобы подняться на этаж выше. Его зеркальные двери прежде, чем разъехаться, показали мое отражение — мокрые, прилипшие волосы, кажущимися грязными, грязные кеды (и где я умудрилась?), жалкий вид и старая кофта, потому что все остальное я забрала прямо из стирки и вещи были грязными. Даже чемодан выглядел убого, и я, вздохнув, смирилась со своей судьбой. Положительного эффекта я не произвела.

На втором этаже мне повезло. Номер 202 был в левой части корпуса, почти в конце буквы П. Визуально дверь не отличалась ничем от других, и я приложила карту. Она пиликнула, я дернула ручку двери и вошла.

Внутри на кровати лежала девушка в наушниках. Блондинка резко бросила на меня взгляд, и он стал презрительным. Сморщила носик и села на кровати, поправляя топик. Ее третий размер еле влезал в него, а это даже лифчика не было. Наверняка, специально себе вещи меньше покупает, чтобы выделять, что нужно.

Вынув наушники, грубо бросила:

— Ты кто такая? Фанатка? Как пробралась в мою комнату?

Я приподняла бровь, покатив чемодан ко второй кровати, по логике вещей она должна оказаться моей. На кровати лежала куча вещей, целая гора, словно блондинке было влом запихивать все в шкаф, и она устроила его здесь.

— Ты не угадала. Я Эва. Твоя соседка, — решила не портить отношения, но за меня уже все решили.

— Я живу одна, убирайся отсюда. Дверь там.

И она легла обратно на живот, покачивая ногами и залипая в телефоне.

— Ну, это не тебе решать, а администрации, — я взяла всю эту кучу со своей кровати и потащила к ней, теряя что-то по пути. Вывалила все прямо на нее, щедро присыпая кофтами, джинсами и топами свою новую соседку.

Она завизжала и спрыгнула с кровати, будто та горела.

— Аж ты дрянь! — забегала по комнате, одеваясь, — я сейчас же добьюсь того, чтобы тебя вышвырнули отсюда пинками под зад!

Я лишь хмыкнула и села, вытянув затекшие в поездке ноги. Дверь хлопнула и здесь стало тихо.

Телефон моргнул.

Я подтянула его ближе и заметила, что меня добавили в несколько чатов. А самый верхний оказался перепиской.

— Привет! Я твой куратор Наталья Сергеевна. Если будет удобно сейчас, я бы встретила тебя и показала здесь все. Чаты учебные, там ты найдешь все о предстоящих парах и расписании!

— Могу ли я переехать в другую комнату? — настрочила куратору, решаясь обогнать блондинку. Мне такое соседство тоже не особо нужно, пародия Виолы здесь не катит.

— К сожалению нет, все комнаты заняты, а в мужской корпус девушкам вход воспрещен.

Понятно, значит я и не съеду, и блонда меня не выселит. И плюс и минус, однако.

— Хорошо, давайте встретимся у входа, — быстро написала и решила на скорую руку изучить комнату.

Она была большой, широкой, здесь уместилось бы даже четыре человека. Кровати, рабочие столы, туалетные столики, шкафы, правда, были предназначены только на двоих. Мебель у той половины была завалена журналами, тряпками и косметикой. На стене висели чьи-то фотки. Моя тоже не выглядела пустой — из-за нехватки места соседка раскинула свою сеть тюбиков и хлама и сюда.

Ну что ж. Я отвоюю свою половину.

Зашла в дверь слева и обнаружила там ванну. Фен был подключен, и я начала прихорашиваться с него. Затем вернулась к чемодану, особо его не распаковывая, переоделась во второй более менее чистый комплект одежды.

Куратор отписалась. Я спустилась на первый этаж.

— Привет! — она нашла меня сама, стоило мне подойти к холлу. Девушек здесь поубавилось, будто все разом куда-то ушли. — Теперь познакомимся заочно.

Ей где-то тридцать-тридцать пять.

Красивая. Видно, что серьезно подходит к делу, взгляд у нее такой... сосредоточенный. Да и выглядит очень официально: высокая гулька, белоснежная блузка и юбка карандаш. По сравнению с тем, что здесь ходят, как хотят, куратор придерживалась какого-то стиля.

Но одна черта была, пожалуй, у большинства студенток. Темно-красный бомбер сверху. Похоже, носить обязательно. А где мой?

— Давай начнем с того, что я отведу тебя в столовую, пока не закончился ужин, — расторопно начала, сверяясь с какими-то бумажками. — А то будешь ходить голодной до завтрашнего утра, кафе на ночь тоже закрывается.

Я кивнула. Живот в подтверждение призывно заурчал.

Наталья Сергеевна провела меня по аллее к главному корпусу. Дождь на улице закончился, однако сырость осталась. Я поежилась, стараясь быстрее пересечь холодный участок.

Войдя в широкие двери, мы свернули направо.

— Смотри, прямо по коридору столовая. А мой кабинет, — показала рукой в обратном направлении, — ты найдешь в учебной половине. Первый этаж, просто найди мою фамилию — Соколова.

— Хорошо.

И мы разошлись.

Быстрыми шагами я поспешила набить желудок и избавиться от тяжелых, навязчивых мыслей. Здесь неуютно, я будто чужая и хочется домой. Но и дома я тоже не как родня. Может, я просто себе накручиваю и все устаканится? Я подружусь здесь с кем-нибудь и по небу залетают радужные пони?