Жестокий развод

Глава 1. Нам нужно развестись

Беременная любовница — к худу.

Диана Рымарь

Глава 1. Нам нужно развестись

Катя

— Нам нужно развестись, — говорит муж.

Он ставит локти на стол, сцепляет руки в замок и впечатывает в меня тяжелый взгляд.

Еще секунду назад я хотела бежать на кухню выключить духовку, в которой вот уже три часа томится нежнейшая утка а-ля Катя. Теперь я напрочь про нее забываю.

Оседаю на стул рядом с мужем.

Издаю нервный смешок, спрашиваю:

— Даниэль, шутишь?

— Похоже, что я смеюсь? — спрашивает он с серьезным видом.

Вообще-то, непохоже.

Мой не в меру серьезный муж сейчас выглядит даже строже обычного. Сидит себе в своем деловом костюме, весь такой большой и важный. Будто не в собственной гостиной за столом, а в офисе на зубодробительном совещании. Черными глазами сверкает, будто сжечь меня хочет. Черные брови сведены у переносицы, губы плотно сжаты.

Определенно не выглядит шутником, а впрочем, никогда им и не был. Это я у нас в семье больше по юмору, развлечениям и прочему. Что с меня взять, блондинка, как говорят его родители.

А все-таки лучше бы он сейчас шутил.

— Даниэль, что случилось? — Не выдерживаю молчаливого прессинга, нервно тереблю белую прядь волос, заплетенных в косу набок.

— Так дальше продолжаться не может, — чеканит он.

— Как — так? — Я все еще не понимаю.

Мы, вообще-то, нормально живем.

У нас дом в пригороде, уют, любовь.

Мы любим друг друга!

Я люблю…

Даниэль шумно вздыхает, объясняет:

— Когда я брал тебя в жены, ты дала мне обещание, которого не сдержала.

Чувствую, как внутри все обжигает кипятком. Спешно соображаю, что могла сделать не так, где накосячить. Могла ли вообще так накосячить, чтобы он решил развестись. Я же ничего плохого не делала. Да я вообще не знаю, что можно такого сделать, чтобы муж вот так с лету…

— Какое обещание? — Все еще не понимаю.

И тут он прибивает меня к плинтусу:

— Родить мне детей, Катя. Четыре года назад, когда я брал тебя в жены, ты обещала родить минимум двоих детей. Это было четко обговорено!

Копаюсь в памяти…

Да, было такое.

Отлично помню, как мы с ним обнимались, счастливые, ночью на пляже в Геленджике. Как Даниэль аккуратно отодрал кружочек от пластиковой пробки из-под колы, которую мы пили. Надел мне этот кружочек на палец и сделал предложение.

«Выходи за меня, Катенька, люблю тебя больше жизни!»

Никаких шуток, так и сказал.

А потом добавил: «Обещай, что родишь мне минимум двоих детей!»

Я была такая счастливая, что могла бы этим счастьем осветить полгорода. Разумеется, согласилась, кивала ему: «Да, милый, я обязательно рожу тебе детей!»

А что еще ему могла сказать двадцатилетняя дуреха, по уши в него влюбленная? Нет, Даниэль, давай сначала проверимся на фертильность?

Я тогда была готова родить ему целую футбольную команду. Да и вообще сделать все что угодно. Что бы он ни попросил.

После этого было много всего.

Золотое кольцо с сапфиром, знакомство с родителями, свадьба, покупка квартиры, а затем и дома, в котором мы сейчас живем.

Первый год мы просто ни о чем не думали, занимались любовью по тридцать раз в неделю, дышать друг без друга не могли. Нам никто не был нужен.

На втором году нашей семейной жизни Даниэль стал работать в торговой фирме отца и уделял мне меньше внимания. Непрозрачно намекал, что пора бы. Я заканчивала университет и очень старалась забеременеть. Ловила овуляцию, перешла на здоровое питание и прочее и прочее. И все никак. Еще один год насмарку в плане зачатия.

Потом пошли медицинские обследования. Выяснилось, что мое застарелое воспаление по-женски имело очень нехорошие последствия, и мне нужно долго-упорно лечиться.

Я лечилась.

Очень старательно.

На самом деле вот только недавно закончила курс, после которого врачи пообещали, что беременность наступит без проблем. Но месячные пришли вовремя.

— Ну так я же… — начинаю лепетать, чувствуя, как подступают слезы. — Я же вот только отлечилась. Еще немножко подождать, и…

— Я устал ждать, Катя, — отрезает он мои слабые попытки продлить агонию. — Тебе двадцать четыре! Моя мать в твои годы уже родила отцу меня, Сирануш и Марине. Мне необходим наследник. Кому я буду дело передавать? Ради кого работаю, сколачиваю капитал? Ради чего все это?

Он разводит руками, оглядывая нашу гостиную.

— Мне двадцать четыре, да, а тебе только тридцать, Даниэль! — восклицаю громко. — Так что, если ты не болен какой-то неизлечимой болезнью, думать о том, кому ты оставишь капитал, рановато, не находишь? У нас еще есть время!

Глава 2. Как она узнала

Катя

Время будто замирает для меня.

Я так и остаюсь сидеть за столом, смотрю на дверь, ведущую в коридор.

В голове на перемотке снова и снова одна и та же картина, как Даниэль уходит.

Не могу это пережить.

Свыкнуться не могу.

Что вообще положено делать женам, если мужья просят развода? Соглашаться сразу? Тянуть время? Умолять его остаться?

Я зажимаю себе рот ладонью, чтобы не кричать в голос.

Все, чего хочу, — это звонить ему и ныть в трубку, а потом кричать что-то из разряда:

«Даниэль я люблю тебя!»

«Даниэль, не бросай меня!»

«Я больше никогда не буду тебе плакаться по поводу медицинских штучек!»

«Мы же еще эко не пробовали… Давай его попробуем, а если не поможет, тогда уж…»

Я понимаю, бред. Будет невозможно жить вместе, зная, что если я не залечу к такому-то сроку, то он меня бросит.

До сегодняшнего вечера я вообще не думала, что такое может случиться. В чем-чем, а в том, что Даниэль меня любит, я никогда не сомневалась.

А оказывается, я ему на фиг не нужна.

Бракованная жена не пригодилась.

Чувствую себя ненужным хламом, от которого избавились.

Если мужчина решился прийти домой и объявить жене о разводе, то это уже по-любому конец отношениям.

Тем более такой мужчина, как Даниэль. Он же ничего не делает, не взвесив триста раз все за и против.

К слову, последние полгода с ним все сложно… Он как будто изменился. Но я скидывала это все на то, что отец сделал его генеральным директором в своей фирме, а сам ушел на покой. Обязанностей больше, нервов и подавно.

А может, он все это время о разводе думал?

Чувствую, жужжит задница.

Шлепаю себя по пятой точке и нащупываю в заднем кармане джинсов телефон. Сразу достаю, практически уверенная, что это Даниэль. Даже мысленно успеваю еще раз проговорить идею про эко, чтобы звучала логично.

Ну правда, если дело только в детях, их же можно как-то получить, даже если жена бракованная…

Однако на экране светится синим имя подруги, Ленки.

Со всхлипом беру трубку.

— Алло…

— Катька, ты чего? — охает она. — Уже увидела, да?

— Что увидела? — не понимаю, и моментально перевожу разговор на свою боль: — Меня Даниэль бросил, потому что я бракованная женщина… Почему я бракованная, Лен? Списал меня, как сломавшийся утюг…

Плачу, уже не стесняясь ничего.

И вдруг подруга перебивает мои рыдания:

— Вовсе не поэтому он тебя бросил.

Она с такой уверенностью это говорит, что я аж прекращаю рыдать.

— А почему же? — спрашиваю, громко сглотнув.

— Ты вообще не следишь за тем, что постит твоя золовка, да? — возмущается в трубку Лена.

— Какая из золовок? — уточняю, ведь у Даниэля две сестры.

— Сира-Сука-Нуш которая, — фырчит подруга. — Совсем стерва страх потеряла…

Очень удивленная таким высказыванием подруги, я залезаю в соцсеть, куда Сирануш постит все, начиная от своего завтрака, заканчивая чмоками на ночь.

Пролистываю ее посты за сегодня. Ничего предосудительного не нахожу. В глаза бросается только совместное фото с какой-то беременяшкой.

Сирануш стоит в обнимку с девушкой, чем-то на нее похожей. Обе рослые, с длинными черными кудрями, кареглазые, только у Сирануш идеальная талия, а у ее подруги месяц эдак шестой. И подпись к фото: «Девочки, скажу по секрету, в этой духовке мой племянничек!»

Духовка — это пузо ее подруги, что ли?

Как последняя идиотка, пялюсь на приписку.

У Даниэля нет братьев, только сестры.

Двоюродных братьев тоже нет, насколько мне известно.

Так откуда племянничек в чужом пузе?

— Посмотрела? — Динамик телефона звенит голосом Ленки. — По ходу дела, у Даниэля бейбик… Раз племянник, логично же?

Мне не логично.

Я ничего не понимаю.

Сижу, пялюсь на фото девушки. Она кажется мне смутно знакомой, вроде бы я когда-то видела ее у родителей Даниэля дома. Кто она?

— Твой непогрешимый Даниэль еще, небось, и жениться на ней надумает, как с тобой разведется… Вот ни разу не удивлюсь!

Слова Лены идут для меня фоном.

Я все никак не могу прекратить пялиться на беременный живот подруги Сирануш.

— Ты там живая, Кать? — начинает беспокоиться Лена.

— Извини, давай потом созвонимся, — прошу подругу и сбрасываю звонок.

Открываю мессенджер и пишу…

Глава 3. Что она сделала

Катя

Немного проветрив, я сразу принимаюсь за дело.

Вытаскиваю сгоревшую утку.

Потом включаю пиролитическую очистку духовки. И пока она чадит, сжигая пятисотградусным жаром все внутренние загрязнения, провожу на кухне революцию.

Все, что есть в холодильнике, — в мусорку.

Молочку, овощи, фрукты, все, что хранится в морозилке.

Без жалости вышвыриваю блинчики с мясом — мои шедевры, как Даниэль их еще недавно называл.

Он их есть не будет!

Многострадальную утку туда же.

Разобравшись с холодильником, загружаю посудомойку и иду в гостиную.

Оглядываю просторную гостиную, еще недавно бывшую сердцем нашего дома. Здесь каждая мелочь продумана мной, тщательно выверена. Статуэтки на каминной полке, маленькие горшочки с искусственными зелеными растениями, салфеточки. Но главное — галерея наших с Даниэлем фотографий, развешенная на полстены. Тут фото со свадьбы, из наших путешествий, с его дня рождения. Часть стены осталась нетронутой, там я надеялась повесить фото наших детей… Не висеть им в этом доме. Он со своей любовницей сюда другие фото повесит.

Вот и пусть вешает, а пока…

Я сжимаю кулаки и поднимаюсь на второй этаж, потом на чердак, куда еще пару лет назад сложила кучу коробок после нашего переезда. Сложила за ненадобностью и забыла про них.

Не зря сохранила. Сейчас пригодятся.

Решительно сметаю в коробки все, что лежит на полках. Достаю из кладовой стремянку и снимаю фотографии. Все до единой. Также складываю в коробки.

Прохожусь по всему дому, собираю милые сердцу вещицы, которые делали его уютным. Все под выброс. Абсолютно… Даже шторы сдираю, которые лично шила и вешала.

Духовка заканчивает очистку, остывает.

Возвращаюсь на кухню, когда противный запах гари после этой процедуры выветривается в окно. Открываю духовой шкаф, протираю салфеткой черный налет — все, что осталось от грязи.

Идеально чисто.

Иду в спальню, начинаю перебирать шкаф.

Все, что принадлежит Даниэлю, не трогаю. Собираю только свои вещи. Все.

Действую, как робот.

Я сейчас робот и есть. Потому что если я хоть на секунду позволю себе чувствовать, то…

У меня разом начинают дрожать руки, губы, из горла вырывается мерзкий всхлип.

Стоит только представить, где Даниэль сейчас и что он делает со своей беременной… Небось, животик ей наглаживает, целует. Ненавижу!

Кусаю губу до крови, чтобы не превратиться в жалкую, ни на что не годную размазню.

Я потом поплачу, на своей территории. А этот дом больше моей территорией не является.

Тороплюсь.

Потому что боюсь, что меня все же накроет и я не успею собрать вещи, пока Даниэль не явится.

Я его знаю, он очень не любит незаконченных дел. Непременно явится с утра пораньше…

Поговорить со мной еще раз, а точнее раскатать асфальтоукладчиком.

Спасибо, мне вполне хватило одного раза. Я и без того в лепешку, ни одной целой косточки в теле не осталось. Болит соответствующе.

Достаю чемоданы, складываю в них одежду, обувь. Прихватываю ноутбук с планшетом, сортирую драгоценности. Что мои, что подарены Даниэлем.

Обхожу каждую комнату, сканирую на предмет того, что надо выкинуть или забрать с собой. Выгребаю все полки.

Мы купили этот дом мебелированным. Что-то докупили свое, что-то оставили. Но в основном интерьер от старых хозяев, безликий. Чтобы сделать его уютным, я старательно расставляла милые сердцу мелочи, устраивала перестановку. Но вот сейчас, когда все эти мелочи убраны, вместе с фото сложены в коробки, дом снова стал неуютным. Чужим.

Будто мы с Даниэлем не прожили тут два года.

Ничего не хочу после себя оставлять.

Ни-че-го!

Он стер четыре года счастливого брака одним движением, а я сотру из его жизни себя.

Хотя бы так.

Почти что шесть утра. Я провозилась весь вечер и всю ночь, но усталости не чувствую.

Светает.

Я выношу коробки с мусором на улицу, складываю перед крыльцом.

Заканчиваю сборы, время уходить.

Есть соблазн исчезнуть по-английски, молча.

Но я ведь не ребенок, правда?

Взрослые люди так не уходят.

Возвращаюсь в кабинет Даниэля, единственную комнату в доме, где я ничего не выбросила, потому что там нет ничего моего.

Вытаскиваю из принтера белый лист бумаги и пишу на нем синей ручкой:

«На развод подала через госуслуги. Ненужный мусор собрала в коробки и вынесла на улицу. Вызвала клининг к десяти утра, они выбросят. Оставила им свои ключи под крыльцом.

Глава 4. Как он там

Даниэль

Я выхожу из спальни в родительском доме, морщусь от скрипа двери. Вроде тихо скрипит, но бьет по нервам все равно. Наверное, дело в подступающей мигрени…

Настроение скатывается к нулю.

Спал я сегодня не слишком хорошо, это если сказать мягко.

Переживаю, понятное дело.

Может быть, надо было как-то по-другому с Катей вчера поговорить? Не напирать на ее бесплодие. С другой стороны, зачем врать? Ведь развожусь именно поэтому.

Бесили ее вчерашние возражения, попытки заговорить мне зубы… Как будто она не понимает, что к чему.

Но вообще, разговор прошел лучше, чем я рассчитывал. Честно сказать, я был уверен, что она разрыдается сразу после фразы про развод. Ведь нежная натура, чересчур чувствительная.

Однако Катерина не разрыдалась.

Оно хорошо, конечно, что обошлось без скандала и слез, но… Как-то царапнуло. Будто ей все равно.

Целую ночь я держал телефон под ухом, на случай если Катя позвонит. Разумеется, просто чтобы никого не разбудить звонком…

Хотя оно вряд ли было бы кому-то слышно, потому что моя комната в родительском доме вдалеке от остальных. И вообще, дом построен на славу, не из говна и палок. Добротный трехэтажный коттедж.

В любом случае Катерина так и не позвонила.

Честно сказать, я ожидал, что она будет плакаться мне в трубку, звать обратно, душу рвать. Она умеет. Это было бы на нее гораздо больше похоже, чем подозрительная тишина.

Может, у нее телефон сломался?

Не нравится мне это все.

Могла бы хотя бы позвонить и сказать, что с ней все окей. Ей сложно, что ли? Хотя зачем мне эта информация? По идее, не нужна, но было бы как-то спокойнее, если бы я ее получил. Я ведь об этой девушке заботился пять долгих лет. Привычка дело такое.

Вроде бы головой понимаю, все правильно делаю. Эти отношения себя изжили.

Отец всегда учил — думай на долгосрок.

А на долгосрок Катерина мне больше не подходит.

В то же время жалко ее. Как она там без меня? Ведь ничего же не может.

Отрезаю ее от себя, будто по живому.

Эх… снявши голову, по волосам не плачут.

В коридоре встречаю мать.

Зачем она встала в такую рань? Я ведь специально проснулся пораньше, чтобы уехать из дома, ни на кого не натолкнувшись.

Она уже одета, с высокой прической, как будто сейчас вечер, а не утро. Выглядит полной сил. Удивительно…

— Даниэль, ты куда? Скоро будет завтрак, — окликает меня мать.

— Некогда, — качаю головой. — Надо к Катерине, а потом в офис, занят под завязку.

Непрозрачно намекаю, чтобы меня не трогали.

Но когда мать понимала мои невербальные сигналы? Чем старше и круглее становится, тем меньше в ней чуткости.

— Зачем тебе к Кате? — Она сразу начинает лезть не в свое дело. — Ты же вчера с ней говорил… И потом, тебя Зара будет ждать за завтраком. Они же вчера приехали, ты не забыл? А ты даже не пришел на ужин.

Мысленно хлопаю себя ладонью по лбу.

Чтоб эта Зара провалилась вместе со своей родней… Хотя, наверное, так нельзя про мать своего будущего ребенка.

— Я поужинаю с ними сегодня, — раздраженно вздыхаю. — Сейчас мне не до этого, я, вообще-то, в процессе развода.

На этом разворачиваюсь и хочу уйти, как вдруг мать спрашивает:

— Зара случайно не у тебя в комнате ночевала? Я не нашла ее в гостевой.

— Нет, не у меня, — отрезаю строго.

И спешу на выход.

На улице поджидает мой мерседес.

Еду домой по утренним пробкам.

Казалось бы, семь тридцать утра, куда вы все прете в такую рань. А ведь прут.

Всем куда-то надо.

И мне в том числе.

В первый раз за долгое время я ночевал не у себя дома, и мне не по себе.

Впрочем, кого я обманываю, на самом деле мне не по себе, потому что понимаю — Катя, скорей всего, со слезами встретит. Небось, всю ночь переживала, мучилась. Придется заново ей все объяснять…

Наверняка этим утром она вывалит на меня все свое недовольство вкупе со слезами.

Надо будет как-то успокаивать ее, купировать конфликт. Я не хочу расставаться врагами.

Но как ее успокаивать? Чем?

Раньше-то я всегда ей говорил: «У тебя все будет хорошо, я обо всем позабочусь».

А теперь-то у нее точно все хорошо не будет, потому что развод.

Переживаю я за эту девочку. Я ведь в ее жизни все. Как она без меня будет жить?

Глава 5. Во что она превратила дом

Даниэль

Я паркую черный мерседес у ворот. Выхожу, поправляю ворот рубашки, вглядываясь в окна дома. Гадаю, спит жена или нет?

Подмечаю, что в спальне на втором этаже открыто окно. Но это ничего не значит, может быть Катя просто открыла его на ночь. Лето, жара. Даже утром и то не особенно прохладно.

Все-таки не стану будить, если спит, не хочу с ней грубо.

Выпью кофе, подожду. Ведь это все еще мой дом.

Или нет?

Решаю, что мой, ведь я даже вещи не забрал. Кроме того, сердце до сих пор сюда стремится. Наверное, этот дом всегда будет для меня особенным местом, ведь я был здесь счастлив.

Не забуду прожитых лет, хотя и пришло время перелистнуть страницу.

Оставить это все позади.

Отрезать.

Захожу во двор и подмечаю странную вещь. Прямо возле крыльца стоят пирамидой светло-коричневые коробки из Бауцентра. Помнится, мы использовали такие, переезжая сюда из квартиры.

«Повышенная прочность картона», — зачем-то читаю надпись на одной из коробок.

На хрена Катя их достала? Уже вещи собирает, что ли?

Я ведь ей четко сказал, что она может пожить здесь, пока не куплю ей квартиру. Она не услышала меня, что ли?

Как честный человек, я бы не пустил все на самотек, сам собирался выбрать для Катерины лучшие варианты, из тех, что предложит риелтор. Хотел свозить ее туда, посмотреть. Она ведь совершенно не разбирается в недвижимости.

А Катерина про развод услышала и бегом вещи горами паковать. Даже без моей отмашки. Как-то мерзко. Боится, что не отдам, что ли?

Что если на выбор квартиры для нее уйдет не одна неделя? Ее вещи будут дожидаться перевозки на улице?

Кто так делает…

Пожимаю плечами.

Почему у баб всегда свое на уме? Хоть распечатай им инструкцию и по пунктам объясни, почему нужно делать так, а не иначе, все равно натворят ерунды. Ничего дальше двух шагов просчитать не могут.

Катя не исключение.

Становится дико неприятно.

Подхожу к заклеенным скотчем коробкам, достаю из кармана ключ, с его помощью вскрываю одну из коробок.

Может быть, со стороны это выглядит не ахти, ведь, по сути, копаюсь в ее вещах. Но мне пофиг. Все, что Катерина положила в эти коробки, стопроцентно куплено на мои деньги.

Раскрываю коробку и глупо пялюсь на светло-желтый тюль.

Это шторы из нашей гостиной! Она решила забрать шторы?!

Никогда не замечал в Катерине такой мелочности. Она что думает, я ей на новые шторы денег не дам, что ли? За полное ничтожество меня держит?

Уже не боюсь ее разбудить.

Иду прямиком в дом, открываю дверь, нарочно громко хлопаю. Глухой бы услышал.

Кричу из прихожей:

— Катерина!

Но разве она выходит ко мне?

Ничего подобного.

Похоже, Катя решила испытать мои нервы.

А я еще беспокоился, как она тут переживает.

Так переживает, что решила ободрать дом. Обои она там случайно не содрала со стен? Чтобы взять с собой…

— Катерина, не делай вид, что ты меня не слышишь!

Ведь у нее великолепный слух, и мне доподлинно об этом известно.

Прохожусь по дому и злюсь еще больше.

Она даже пледы с диванов забрала. На хрена б они ей сдались!

Чокнуться можно.

Поднимаюсь в спальню злой, как сто чертей.

— Катя, ты оглохла, что ли? — сердито рычу.

Но и тут тишина.

Никого нет.

Кровать разобрана до матраца.

Не утрирую — на нашей большой добротной кровати лежит голый матрац, и на этом все. Подушки без наволочек покоятся на полочке рядом. Все четыре.

Стою, смотрю на это дело. Чувствую себя ничего не понимающим дебилом.

Она наволочки забрала, что ли?

— Катерина! — снова ее зову.

И неожиданно понимаю — она не придет. Ее вообще в доме нет, иначе давно вышла бы ко мне.

Прохожусь по комнатам и осматриваюсь более внимательно.

Наконец до меня доходит очевидное.

Дом подготовлен под сдачу или продажу.

Я не знаю, как она умудрилась сделать это за одну ночь, но как-то умудрилась. Может, бригаду сборщиков наняла?

Хоть сейчас могут заезжать новые жильцы. Осталось только убрать мою одежду из шкафов. Свою она уже забрала.

Сложно поверить, что еще вчера мы с ней тут спали, занимались сексом, завтракали…

Я решался на серьезный разговор, а Катя ластилась ко мне. Я, понятное дело, не утерпел, да и не старался даже. Потому что, когда Катя ластится, ее попросту невозможно проигнорировать, годами проверенный факт. Что бы я там в жизни ни планировал дальше, жена навсегда останется для меня особенной женщиной. И в интимном плане тоже.

Глава 6. Она больше не его забота

Даниэль

Раз Катя так со мной поступает, значит чхать я на нее хотел.

И на ее проблемы.

В конце концов, у меня своих с избытком. Ими и займусь.

Я, вообще-то, на работу опаздываю! Ехать нужно, у меня важные дела.

А все же…

С упорством, достойным лучшего применения, названиваю Катерине снова. Правда, с тем же нулевым успехом.

Когда наконец доходит, что я попусту трачу время, убираю телефон.

Разглядываю весь тот беспредел из коробок, щедро освещенный утренним августовским солнцем. Плотно сцепляю челюсти, гневно выдыхаю и берусь за самую верхнюю из коробок.

Несу в гараж, он у нас совмещен с домом и, поскольку Катерина не водит, сейчас зияет пустотой, ведь моя машина на улице.

Возвращаюсь за второй коробкой, третьей, четвертой…

Ибо не хрен!

Я еще не решил, что делать с домом, но совершенно точно не позволю, чтобы его оставили ободранным изнутри.

А то ишь ты, хозяюшка какая обалдевшая нашлась, все выбросить она решила. А меня она не забыла спросить? Все на мои деньги куплено.

Так и хожу по кругу со двора в гараж и обратно. Затаскиваю все добро под крышу.

Через некоторое время пирамида из коробок полностью перекочевывает в гараж. Любуюсь на дело своих рук со злорадной улыбкой. Не вышло у Катерины мне напакостить. Потом все переберу и решу, что нужно, а что нет. Или декораторы решат.

Эх, не мудрая Катерина женщина…

Ей бы дружить со мной, по-хорошему расстаться, а она только про развод узнала и сразу чудить.

Смотрю на часы и понимаю — я безбожно опоздал.

К тому же изрядно запачкал рубашку.

Возвращаюсь в дом, быстро переодеваюсь, благо все мои вещи еще здесь. Затем тороплюсь к машине и качу в офис.

Как назло, пробки в городе усилились троекратно, тащусь на мерседесе, как черепаха, что выводит из себя еще больше.

Вот не отказался бы от личного вертолета! Ведь передвигаться по Краснодару днем становится попросту невозможно.

Я тружусь генеральным директором в фирме отца.

Гордое название «Голден Кубань» компания получила еще в начале нулевых.

Мы занимаемся поставкой зерна зарубеж, а оттуда доставляем разного рода оборудование. Бизнес поставлен на поток, и я управляю им твердой рукой.

Головной офис фирмы у нас, разумеется, в деловом центре. Мы занимаем правое крыло огромного бизнес-центра с панорамными окнами на центральную улицу города. Визитная карточка успеха. И этот офис для фирмы выбил я.

Я вот уже семь лет впахиваю в фирме отца, начинал с простого менеджера, постепенно дорос до должности генерального. Она вполне заслужена, а не передана по наследству.

Кстати, о работе…

Становится дико любопытно, а у Кати сейчас нигде не екает оттого, что работает она на нехорошего меня? Чье сраное имущество ей на хрен не упало.

Все ужасный Даниэль постарался, устроил ее на теплое место специалистом по внешнеэкономической деятельности. Да, да, взял на работу сразу после того, как она закончила университет.

За красивые голубые глазки взял, между прочим.

Хоть это-то она должна ценить… Или ей работа теперь тоже не нужна?

Но ведь она так гордо отказалась от моих денег. На что жить собирается? И где? В коробке из-под холодильника?

А может быть, Катерина свято верит, что все компании города Краснодара ждут ее с распростертыми объятиями? А рекомендательные письма ей кто писать будет? Дедушка Мороз? Если вдруг Катерина гордо решит сменить место работы…

Кстати, вполне возможно, она думает, я ее после развода уволю.

От последней мысли екает в груди уже у меня.

Я совершенно не хочу выглядеть в ее глазах конченым козлом.

Брак наш пошел под откос, это понятно. Но работа-то другое дело.

У нее тут приличный оклад, опять же лояльное руководство.

Мало ли что она там себе надумала за ночь. Сколько грехов мне приписала… Вдруг и вправду считает, что уволю.

Оно, может, так и грамотнее было бы сделать — найти ей какое-то другое теплое место. Мне бы это не составило труда.

Но…

Я предпочел бы оставить ее при себе. Мне будет спокойней знать, что она рядом, под надзором начальника отдела, а не где-то там, непонятно где. Вдруг еще пристанет кто? Мало на свете сволочей?

Красивой девчонке под юбку полезть каждый начальник горазд. А у Катерины под юбкой все очень красивое.

Это я собственному начальнику отдела могу выдать ценные указания, как следует обращаться с сотрудником Екатериной Дживанян. Но другим-то я приказать ничего не смогу.

Подъезжаю к зданию, оставляю машину на личном парковочном месте.

Глава 7. Твою мать!

Даниэль

— Куда ты делась, твою мать! — все повторяю, ругаясь на ни в чем не повинное фото.

Жаль, фотографии не умеют отвечать.

Откладываю телефон на рабочий стол, поворачиваюсь к окну. С третьего этажа улица как на ладони.

Некоторое время наблюдаю за спешащими куда-то людьми. И тут меня озаряет:

— Твою ж мать, а ведь и вправду она у матери!

Где еще ей быть? Конечно, у моей дорогой тещи…

Мог бы и раньше догадаться, налицо все признаки.

Ведет себя неадекватно — раз.

Исчезла с радаров — два.

Даже на работу не явилась — три.

А разговоры-то, разговоры… Мое сраное имущество — стопроцентно фраза любимой тещи.

Теща моя еще та бессребреница.

Вбивающая дочке в голову всякую ересь.

Типа я ее Катеньку купил…

На ней что, ценник был выставлен, чтобы я ее покупал?

Я ухаживал ярко, да. Но не для того, чтобы купить, а для того, чтобы приятно сделать. Девочкам ведь приятно, когда им цветы даришь, конфеты, украшения. А для Кати мне никогда ничего не было жалко.

Нормально это — такие претензии зятю выставлять? Ты мою дочь купил…

Это, конечно, не единственное, что она мне предъявляла, там этих предъявлений было по сто штук на каждую встречу. Поэтому и встречались раз в год — на тещин день рождения. Это единственный день, когда Катерина могла затащить меня к матери. К нам-то святая Анна Павловна, учительница русского языка и литературы, приходить в гости отказывалась.

Самое противное, Катерину будет никак из когтей этой гарпии не достать. Если начала слушать мать, считай пропала девка.

Ну и пусть поживет с мамочкой, если ей так хочется. Прочувствует всю прелесть проживания в ее комфортабельных апартаментах с тараканами. И теми, что у тещи в голове, и теми, что обитают в подъезде, заодно периодически забегают через вентиляцию на тещину кухню перекусить, сколько бы она их ни травила.

Я подрядился, что ли, гоняться за женой по всему городу?

Куда ты бежишь, Катенька? А давай, я тебе квартиру куплю, разве она тебе не нужна?

Решаю — много чести.

Все, отрезал так отрезал.

Переключаюсь на работу. Тем более что расписание мое трещит по швам от обилия задач.

Проверяю почту, решаю первоочередные задачи, чуть выдыхаю ближе к обеду.

И ведь решил, что не буду гоняться за Катериной, но…

Все же срываюсь к теще.

Прошу секретаря освободить мне пару часов и спускаюсь к парковке.

Лучше я сейчас съезжу, повидаюсь с женой, проговорю с ней условия развода, как и собирался утром. Просто хочу закрыть этот вопрос, а то висит в задачах, не дает покоя.

Вот такая я целостная натура, не люблю незавершенных дел.

Заодно проверю, вправду ли Катя у матери, все ли у нее в порядке. Волнуюсь за эту девчонку, не железный ведь.

Тем более, если Катя там, лучше съездить туда в рабочее время, пока теща в школе.

Машина стоит на парковке на нулевом этаже. И вроде бы тут не должно быть сильно жарко, но день сегодня аномальный. Когда открываю дверь, словно окунаюсь в ад — настолько в салоне высокая температура.

Чуть проветриваю и сразу включаю на полную мощность кондиционер.

Может быть, хоть прохладный воздух остудит мой вскипающий мозг.

Завожу мотор и рулю в направлении дома тещи.

Мне ж делать нечего, только по бывшим тещам кататься…

Через сорок минут злющий как черт я паркую мерседес у подъезда старой хрущевки.

Сцепив зубы, решаю — ругаться не буду. Попытаюсь по-человечески поговорить с Катериной. Если начнет борзеть, пошлю ее лесом и уеду. На этом все.

Дальше будем общаться через адвокатов.

Все же надеюсь, до этого не дойдет. Мы ведь с Катей адекватные люди.

Подхожу к подъезду, нажимаю на кнопку домофона, но никакого звука не идет. И… открываю железную дверь без проблем. Им свет отрубили, что ли?

Вовремя.

На задворках памяти всплывает история про глобальную поломку на электростанции и веерные отключения по всему краю.

В самую жару. Жесть.

Захожу в темный, пахнущий сыростью подъезд, иду к лестнице. Пока поднимаюсь на пятый этаж, успеваю взмокнуть, что не добавляет настроения.

Стучу в дверь, очень надеюсь наконец лицезреть лицо собственной жены.

Но…

Открывает встрепанная теща. Светлые волосы убраны наверх в нелепую гульку. На тощей фигуре висит безразмерная черная футболка, такое ощущение, что мокрая. Так спасается от жары, что ли?

— Вы дома, — констатирую факт с каменным выражением лица.

Глава 8. Новое и старое

Даниэль

Я решил, что не буду играть в ее игру.

Катя не хочет снизойти до человеческого разговора со мной? Окей.

Я не позволю ей бесить меня дальше своим иррациональным поведением. И без того гонялся за ней по всему городу, хотя стоило подождать, когда явится сама.

Поэтому я заталкиваю сильнейшее раздражение вглубь, запрещаю себе думать о жене, тем более что она скоро станет бывшей. Сама на развод подала! Самостоятельная какая…

После работы возвращаюсь в дом родителей.

— Как хорошо, что ты приехал, сынок! — Мать встречает меня в прихожей.

Очень уж по-праздничному выглядит, к слову. Бордовое платье в пол, макияж, тройная нитка жемчуга на полной груди. О боги, у матери даже в волосах и то жемчужины, они ярко выделяются на фоне черных, убранных наверх кудрей. Родительница разрядилась в пух и прах, что делала только ради очень важных гостей.

— Все уже собрались на ужин, только тебя ждали. Нехорошо заставлять ждать гостей, Даниэль, — причитает она.

Ужин… Про который я забыл.

Зара, ее родители.

Что-то я совсем слетел с колеи с этим разводом. Надо ведь и невесте внимание уделить.

— Извини, мам, сейчас только руки помою, в себя приду…

С этими словами исчезаю в гостевой ванной комнате, что на первом этаже.

Мою руки, морщась от чересчур сладко пахнущего мыла. Умываю лицо, стремясь смыть все заботы и нервы, накопившиеся за день.

Смотрюсь в зеркало, натягиваю на лицо улыбку.

Так-то лучше. По моей смазливой, чуть заросшей щетиной физиономии и не скажешь, какие демоны бушуют в душе.

Выхожу в столовую, приветствую гостей:

— Ваан Артурович, Каролина Альбертовна, очень рад видеть.

Я жму руку будущему тестю, одариваю теплым взглядом будущую тещу.

Наконец поворачиваюсь к Заре.

Момент торжественный, а мне почему-то смешно. Еле сдерживаю прущий наружу саркастический смех.

Родителей Зары я помню, видел несколько раз у матери с отцом на праздниках. Давно дружат.

А вот их дочку…

Вообще в памяти не отложилось, как она выглядела до беременности.

Брюнетка с карими глазами, большой грудью и упругой задницей. Сколько таких живет в Краснодаре? Тысячи, десятки тысяч.

Она сильно отличается от миниатюрной светловолосой Кати. Это-то и привлекло в ту ночь полгода назад меня, злющего на жену. Но запомнил я только контраст между ней и моей супругой, черты лица не отложились в памяти. Прошел бы на улице мимо, и даже нигде не екнуло бы.

Теперь я вижу перед собой девушку на приличном сроке беременности.

Грудь у нее не просто большая, она будто с голову ребенка, честное слово. Живот тоже круглый. Или она так его выпячивает? Он отлично виден в платье, облегающем ее фигуру.

Сомнений в том, что я отец, нет. Я потребовал ДНК-тест, и мне его предоставили.

Ходил несколько дней зеленый, не знал, как Кате сказать. Теперь уже попривык к новости, что у меня будет ребенок от другой женщины.

К слову, эта беременность только доказывает, что дело было не во мне, а в Кате. Я с ней пять лет тело в тело, ведь спать начали задолго до свадьбы, сроду не предохранялись. И никакого результата не добился, а тут одна ночь…

— Я очень рада видеть тебя, Даниэль. — Зара смущенно мне улыбается.

Скромно опускает взгляд в пол, как и положено девушке.

А я не знаю, как с ней общаться.

Как вообще можно общаться с девушкой, которую ты практически не знаешь, но она уже полгода носит твоего ребенка? Комедия положений. Или трагедия… Как посмотреть. А все-таки она — будущая мать моего ребенка. И только этим уже ценна.

— Садитесь за стол, гости дорогие, — приглашает всех отец, при этом смотрит на меня с одобрением.

Отец у меня еще хоть куда, такой же рослый, как я. В черной шевелюре почти нет седых волос. И не скажешь, что ему за пятьдесят.

Мы рассаживаемся за столом.

Подают первую перемену блюд.

Вскользь отмечаю, что мать даже двух официантов наняла. Один, по ее мнению, не справился бы, что ли? Серьезный подход к вопросу.

Все за столом очень рады, что я «взялся за ум», как считает мой отец, и решил жениться на девушке, которая обеспечит мне потомство.

А Катю мои родители никогда не любили. Принимали только потому, что я в свое время поставил вопрос ребром. За глаза называли пустоцветом.

Дочка старых друзей — желанная невестка, в отличие от моей жены.

Тем более что ее отец обладает огромным количеством связей, которые помогут мне в бизнесе. И приданое за Зару обещают немалое.

Это все для родителей плюсы, не для меня. Мне достаточно моих денег и того, что я еще за жизнь заработаю. Опять же со связями порядок. Но женитьба на дочке Гаспарянов ускорит развитие бизнеса, позволит выйти на новый уровень в рекордно короткие сроки.

Глава 9. Где Катя?

Даниэль

Когда я возвращаюсь в дом за бумажником, в коридоре сталкиваюсь с отцом.

— Ты куда собрался? — спрашивает он с недоумением.

— К дяде Артуру, — отвечаю с угрюмым видом.

Он у нас в семье важная шишка, дослужился до полковника полиции. Сможет помочь с поисками.

— С чего вдруг, Даниэль?

— У меня жена пропала, — сжимаю кулаки.

— Та, с которой ты разводишься? — Отец клонит голову в бок.

Меня бесит его реакция, прямо выворачивает изнутри. Если бы вдруг по какой-то причине он развелся с матерью и она пропала, неужели не помчался бы искать? Ни за что не поверю.

— Оттого, что мы с ней разводимся, она не перестала быть человеком, — чеканю строго. — Я должен ее найти.

— Окстись, сынок, — разводит руками отец. — Вернись обратно на ужин, а поисками Кати займешься завтра, если это так уж необходимо. Не порти отношения с будущими родственниками…

Мне хочется сплюнуть.

Эти будущие родственники полгода скрывали от меня беременность Зары. И явились решать вопрос с готовым 4D УЗИ и записью сердцебиения малыша, чтобы однозначно выбить меня из привычного ритма жизни. Это была такая явная манипуляция мной и моими родителями, что меня аж всего перекосило в тот момент. Почему тянули столько времени? Чтобы я точно уже ничего не мог сделать с этой беременностью?

Меня фактически поставили перед фактом, что ребенок будет. Постарались максимально надавить на жалость. Что, мол, наивная девушка забеременела от меня, сама такого не ожидала, но плод уже есть, и ему нужен отец. А где была ее наивность, когда она лезла в койку к женатому мужику?

— Даниэль, ты слышишь меня? — спрашивает отец.

Ничего не говорю, разворачиваюсь и ухожу. Потому что ничего хорошего или по крайней мере вежливого я ему ответить не в состоянии.

Оказавшись в машине, первым делом звоню дяде.

Еду прямиком к нему.

***

Следующие часы я больше ни о чем не могу думать, только о Кате.

Меня прошивает беспокойством о ней, душу выворачивает наизнанку.

Кляну себя на чем свет стоит за то, что оставил ее вчера одну.

Почему я не остался, после того как объявил ей о разводе?

Что стоило проследить, чтобы с ней все было окей?

Надо было остаться, убедить ее не уезжать никуда, ведь я не собирался оставлять ее без всего, обеспечил бы жильем, а пока что ей следовало пожить в нашем доме.

Хотя, если уж совсем по-честному… Мне очень понятно, почему я вчера так быстро ушел.

Катя на меня всегда смотрела, как на бога. Что-то такое особенное во взгляде. Восхищение, что ли? Оно постоянно незримо присутствовало, даже если мы ругались, даже когда жена была мной недовольна.

А вчера оно исчезло куда-то. Она с таким разочарованием на меня посмотрела, что пробрало аж до самых кишок.

Я не смог это вынести, вот и ушел.

Решил, утром будет как-то проще договориться о деталях развода. Она уже попривыкнет к этой мысли.

Привыкла… Аж три раза…

Мне невыносима мысль, что с ней могло случиться что-то плохое.

Ведь просто так она не пропала бы. Уж матери бы позвонила точно, хотя бы для того чтобы обругать меня по-всякому, перемыть кости. Девчонки обычно так делают, верно?

Еще этот маньяк-таксист, будь он неладен!

Все как-то одно на другое наложилось…

Ближе к одиннадцати ночи мне поступают данные о Катерине.

Ранним утром она заказала такси и, согласно данным таксиста, приехала по адресу, где находится квартира ее бабки.

Все-таки поехала туда! По крайней мере, видеорегистратор таксиста это доказывает. Но дошла ли до самой квартиры? Уличных камер в этом пяточке нет ни одной, а в подъезде и подавно. Какие камеры в старом хрущевском доме? Там если штукатурка на голову не падает, и то хорошо.

Само собой, я прикатил к дому Катиной бабки тут же.

Стою перед подъездом, меня всего изнутри трясет от переизбытка нервов, хотя ночь теплая. Смотрю на темные окна квартиры и не знаю, что думать.

Там она? Или не там?

Если бы Катя была по адресу, мой водитель доложил бы, верно? И в окнах горел бы свет.

Или она попросту могла не открыть водителю. А теперь и вовсе спит…

Черт!

Подхожу к подъезду, захожу за торопливо шагающим рабочим в синей униформе. Когда поднимаюсь на нужный этаж, вижу, что рабочий юркает в соседнюю квартиру, откуда долбит дрелью.

Морщусь, попав на лестничную клетку. Тут все в пыли! От моих шагов остаются следы, настолько тут грязно. Вовремя соседи решили сделать ремонт, ничего не скажешь.

Подхожу к квартире Катерины, нажимаю на звонок. И ничего. Ни звука, мать вашу так. Сломался звонок, похоже.

Глава 10. Оккупант

Катерина

Я вытаскиваю беруши из ушей, сажусь в кровати и впечатываю взгляд в Даниэля:

— Что ты тут делаешь?!

Он ошалело смотрит то мне в лицо, то на оранжевые беруши в моих руках.

— Так ты эту хрень себе в уши вставила? — Муж отчего-то злится. — Поэтому не слышала, как я тебе тут наяривал в дверь? Я тебе звонил! Я тебе стучал! Я тебя тряс…

— Я спала, Даниэль! К чему вообще твои предъявления? Что ты тут забыл?

Он вскакивает с кровати смотрит на меня волком:

— Я тебя весь день искал! Переживал за тебя, волновался, кучу людей на уши поставил. А ты тут спишь! Не стыдно тебе, Катя?

— Зачем? — спрашиваю с замиранием сердца.

— Что зачем? — не понимает он.

— Зачем ты меня целый день искал?

Я не знаю, на что надеюсь, задавая этот вопрос.

Хочется услышать что-то из разряда: «Это все были первоапрельские шутки, и неважно, что на дворе август. Мы с тобой никогда не разведемся, Катенька. А фото в инсте Сирануш — липа».

Понимаю, что надеяться на подобное глупо.

И Даниэль, конечно же, ничего подобного не говорит.

Он чуть задирает подбородок вверх и вполне по-еврейски отвечает:

— А не очевидно разве?

— Мне нет, — качаю головой. — Я тебе все в записке написала…

При упоминании о записке лицо мужа кривится.

— Так, вставай, пошли, сейчас будем чистить твой желудок, может дрянь еще не совсем впиталась…

С этими словами он хватает меня за руку и натурально стаскивает с кровати.

— Что ты делаешь? — Я пытаюсь вырвать из его лапы свою руку. — Мне больно, Даниэль!

— Раньше нужно было думать, до того как таблетки горстями есть!

Пытаюсь врубиться, о чем он вообще говорит.

В этот момент в дверь громко стучат.

— Оденься, — рявкает он. — Я пойду открою.

Ишь ты, не нравится ему, что я в одних шортах и топе.

И вправду кидаюсь к шкафу, куда положила вещи первой необходимости. Вытаскиваю черный шелковый халат, накидываю его.

Выхожу в гостиную.

И обалдеваю, подметив, что сюда заходят двое врачей с чемоданчиками.

Лощеные, аккуратно одетые, да и чемоданчики у них с логотипами платной клиники, где мы с Даниэлем обслуживаемся последние годы.

— Эта девушка умирает? — с недоумением спрашивает врач, здоровенный детина лет сорока.

Тут-то у меня круглеют глаза.

— Я не умираю! — заявляю с чувством.

— Так… — Врач строго смотрит то на меня, то на Даниэля. — Кто тут наглотался таблеток?

— Она! — Даниэль тычет в меня указательным пальцем. — Выпила целую упаковку снотворного, ей необходимо промыть желудок!

— Подождите, я не пила упаковку, — развожу руками. — Я всего лишь две пилюли…

— Я видел пустой пузырек! — настаивает Даниэль.

— Так-так. — Врач стучит носком туфли. — Что у вас тут происходит?

А мне все это уже напоминает какую-то трагикомедию.

Так и хочется закричать: «Пошли все вон!»

Но неудобно до жути, ведь работники скорой помощи не виноваты, что мой муж — идиот.

С горем пополам объясняю всем присутствующим, что я в порядке, что осматривать меня не надо, а госпитализировать — тем более. И желудок мой промывать бесполезно, потому что он абсолютно чистый, ведь я уже больше суток не ела ничего, кроме двух ма-а-ахоньких таблеточек.

Наконец врачи уходят.

А Даниэль все равно остается страшно недоволен.

— Так и так заплатили за вызов, пусть они хоть осмотрели бы тебя, что ли…

— А кто тебя просил их вызывать? — От злости мне хочется подпрыгнуть до потолка.

Словно чувствуя мое настроение, Даниэль переводит тему:

— Матери позвони, она волнуется.

— С чего вдруг ей волноваться? Я ей вчера утром звонила, с ней все было хорошо. Или ты к ней тоже ходил меня искать? Ходил, Даниэль?

Его лицо будто каменеет, из чего я понимаю — ходил, еще как.

И тут меня прошивает догадкой:

— И про развод ей сказал?

Физиономия Даниэля становится еще более каменной. Передо мной уже почти не человек даже, а какое-то мраморное изваяние. Дико надменное, к слову.

— Даниэль, зачем ты это сделал?! — Я уже откровенно кричу.

Я-то надеялась хоть пару дней побыть одна, как-то свыкнуться со своей новой жизнью, поплакать в подушку. Но с мамой ведь это будет совершенно невозможно сделать, она весь мозг мне съест, и будет ей вкусно.

Глава 11. Твердый как камень

Даниэль

Я шумно вздыхаю, увидев на экране мобильного имя сестры.

За сегодняшнее утро Сирануш звонит мне далеко не в первый раз. Я был на совещании и не брал трубку, но стоило только вернуться в кабинет, умостить задницу в кресле, как она звонит снова.

Откидываюсь в кресле, беру наконец трубку.

Слышу ее визг:

— Даниэль, как ты мог? Как ты только придумал это?

А я смог, да.

— Зачем ты удалил мой аккаунт? Я ведь душу в него вложила…

Зачем я удалил аккаунт Сирануш?

Прямо даже не знаю.

Может быть, потому что обалдел, когда зашел на ее страницу и увидел, как она там вовсю позировала с Зарой и снабжала это всевозможными приписками типа: «Вот тут мой племянничек». Неужели до сестры не доходит?

Кого как, а меня бесит, когда мою личную жизнь выставляют на всеобщее обозрение, да еще тычут палкой в болевые точки.

Поэтому дал задание своему безопаснику найти специалиста соответствующего профиля. Аккаунт Сирануш хакнули и удалили. Удивительно, как легко, оказывается, это можно сделать.

— Закрой свой маленький крикливый рот, — тихо, но строго шиплю на нее. — И слушай меня, сестричка. Ты забылась.

Она слышит, до какой степени я на нее зол. И резко затыкается.

Может быть, я не поступал бы с ней так строго, но ситуация просто выхлестнула. К тому же сестра изволила ночевать у подруги, поэтому лично с ней поговорить не смог. А когда я ей звонил, не брала трубку. Вот и получила по полной.

Меня всего аж перекорежило вчера, когда Катя бросила мне в лицо, что она в курсе, почему я с ней развожусь.

Она, черт подери, не так должна была об этом узнать! Не из глупых постов моей тупицы-сестры. Не из чужих уст. Я сам должен был ей все объяснить, по-человечески.

Почему я ей сам не сказал?

Должен был.

Даже не представляю, каким моральным уродом она меня считает после веселых постов Сирануш.

Небось, нарисовала себе картину, будто я гулял от нее направо и налево, пока не нагулял ребенка. Может, еще какие-то отношения между мной и Зарой придумала себе.

Женщины ведь любят все приукрашивать в своем воображении.

Главное, даже не спросила, как же так вышло, что от меня залетела другая? У меня тогда, может, был бы шанс ей все объяснить.

Но Катя этого не сделала, разумеется. Ей, наверное, куда интереснее собственные фантазии на мой счет. Которые не имеют никакой связи с реальностью.

Хотя…

Объяснять Кате, каким макаром я переспал с Зарой, — это, пожалуй, последнее, что мне хотелось бы делать.

— Братик, миленький. — Сирануш хнычет в трубку так, будто ей пять лет, а мне десять. — Ну верни аккаунт… Я больше ни строчки про тебя не напишу! Никаких больше фоток с Зарой…

— Зачем вообще ты это сделала? — спрашиваю строго. — Я хотел сам все объяснить Кате. А ты все грязное белье выставила на люди, хотя я еще даже не развелся.

— Катя, Катя, все беспокоишься о ней, а о Заре ты подумал? Каково ей было ждать день ото дня, когда ты уже съедешь от этой своей…

Она знала, что делала, и все понимала.

— Кто дал тебе право лезть в мою личную жизнь?

— Я не хотела, прости, Даниэль!

Не хотела она, ага, как же. Прекрасно осознавала последствия своих действий. Только получать за свои пакости теперь не хочет.

— Я прощаю тебя, если это для тебя так уж важно, — отвечаю ей серьезным голосом. — Но аккаунт не верну. Ты слишком много времени уделяешь всякой ерунде, я посоветовал отцу поскорее подобрать тебе жениха. Так что в ближайшее время жди сватов. Давно пора было выдать тебя замуж.

— Да как ты можешь? Мне двадцать пять лет, я самостоятельная, взрослая… Это современный мир, вообще-то…

— Жди сватов. И не смей мне больше звонить по пустякам.

На этом я отключаюсь.

Если бы так же просто можно было отключить мысли.

Благодаря Сирануш многое в моей жизни пошло не так… Или так?

Вспоминаю мое с Зарой знакомство полгода назад.

Я приехал к родителям после безобразной ссоры с женой, а там гости — чета Гаспарян со своей единственной дочкой Зарой, приехали погостить на пару дней…

Я потом долго думал, случилось бы то, что случилось, не реши они погостить. Или не поругайся мы с Катей вдрызг в тот день.

Но сложилось как сложилось.

И теперь у меня будет ребенок от другой женщины.

Оно-то, может, и глупо после такого расходиться с женой, ведь сделан малыш не по большой любви…

Но я не могу позволить, чтобы моя родная кровь росла непонятно с кем, непонятно как. К тому же, учитывая бесплодие Кати, это вполне мог быть мой единственный ребенок.

Глава 12. Новые правила игры

Даниэль

Я все еще перевариваю встречу с Катей, когда секретарь сообщает о новых визитерах.

Мать с Зарой!

С силой сжимаю челюсти.

Что им могло понадобиться? Отчаялись поймать меня дома для промывки мозгов?

Их приход максимально не вовремя.

Хотя, как оказывается, визит матери и будущей жены — отличный способ убить мое либидо. Желание заняться сексом исчезает, как и не было.

Я поднимаюсь им навстречу, приглашаю пройти в кабинет.

— Добрый день, дамы, чем заслужил ваш визит?

Зара скромно опускает взгляд и молчит.

Однако не молчит мать:

— Даниэль, ты что, до сих пор не уволил Катерину? Мы только что столкнулись с ней у лифта!

Вот же черт.

Трудоустройство моей супруги — последняя тема, какую хотел бы обсуждать.

Свожу брови у переносицы.

Мать тем временем продолжает:

— Катерина и раньше была девочкой не очень воспитанной, а сейчас и вовсе! Она даже не поздоровалась, Даниэль.

Мать говорит это так, будто Катя совершила смертный грех.

Интересно, она действительно не понимает, почему невестка могла с ней не поздороваться? Это ж надо было догадаться — припереться сюда с Зарой, пока я еще даже не развелся.

— Если бы ты пришла одна, уверен, она поздоровалась бы, — пожимаю плечами.

Ведь с понятиями этикета у Катерины все в порядке.

Мать моментально вспыхивает, как и Зара.

Однако Зара очень быстро с собой справляется, снова прячет взгляд. Не отстаивает свое право являться ко мне в офис незваной гостьей. За нее это делает мать.

— А ты не подумал, что Зарочке может быть неприятно столкнуться нос к носу с Катериной? Она, конечно, не скажет, ведь девочка воспитанная. Но надо же понимать такие вещи.

Тихо начинаю закипать.

Как по мне, если не хочешь с кем-то столкнуться, нечего приходить к этому человеку на работу.

И вообще, я бы хотел удержать подробности нашего с Катей развода в семье, не выносить на люди. А для этого мне совершенно не нужно с треском увольнять бывшую жену. Пусть себе работала бы. Это бы лишний раз доказало, что развелись мирно, никто ни к кому претензий не имеет, и обсуждать тут нечего.

— Я не собираюсь увольнять Катерину, — говорю твердым голосом. — Она безупречный работник, и тот факт, что мы с ней разводимся, никак не отразится на ее работе. А Зара, как умная и воспитанная девочка, должна бы понимать, что бизнес и личная жизнь не смешиваются.

Я награждаю тяжелым взглядом сначала мать, потом Зару.

Заре хватает ума смолчать.

А вот мать продолжает возмущаться:

— Сынок, что за глупости ты говоришь? Разве можно оставлять под боком бывшую жену, это нонсенс!

— Мама, я не понимаю, с чего вдруг ты решила вмешаться в то, как я управляю компанией, — строго на нее смотрю.

Она понимает, что перегнула палку. У нас в семье не принято, чтобы женщина лезла в мужские дела.

— Что ты, Даниэль, я ни в коем случае…

— В таком случае зачем ты раздаешь мне советы по поводу кадров? Мне лучше знать.

Она явно очень хочет поспорить. В то же время опасается.

Решаю не давать матери и шанса.

— Дамы, мне, конечно, безумно приятно вас видеть, но дела зовут. Вы зачем сюда пришли?

— Сынок, мы пришли пригласить тебя посмотреть варианты квартир. Вам же с Зарочкой надо где-то жить, правда? Или же ты передумал по поводу дома, где жил с предыдущей женой?

Не могу представить, как буду жить там с кем-то другим.

— Дом будет выставлен на продажу, — качаю головой. — Квартира на первое время — неплохой выход.

— Мы с мамой и папой выбрали самый приемлемый вариант, — начинает Зара с робкой улыбкой. — Если ты только найдешь время посмотреть, мы могли бы заключить сделку…

— Квартира хорошая, — кивает мать. — У наших будущих родственников великолепный вкус. Кстати, туда можно въезжать хоть сейчас.

А вот это уже интересно.

Мне осточертело жить с родителями.

— Думаю, это хорошая идея, я перееду первым, обживусь там, все обустрою. А потом уж после свадьбы можно невесту в дом.

— Папа разрешил мне переехать сразу к тебе, — тихим шепотом говорит Зара.

Обалдеть, блин.

Щедрое предложение.

Глава 13. Соленые огурцы

Катя

Я притаскиваю в свой новый дом несколько пакетов продуктов из супермаркета.

Ругаюсь про себя, увидев, что на лестничной клетке до сих пор дико грязно. И вроде бы закончили вчера в соседней квартире с выносом строительного мусора, а никто так и не прибрал. Как так?

Торможу у новой черной двери, которая теперь стоит на страже моей квартиры. Нажимаю на звонок, в надежде, что его починили.

Мама там, она открывает дверь, охает, увидев, сколько всего я принесла с собой.

Аккуратно снимаю босоножки, ставлю у самого коврика, чтобы не натоптать в чистой прихожей, которую мама явно недавно вымыла.

— Пойдем чай пить, — приглашаю ее. — Я пирожных купила.

И шоколадки.

И печеньки.

И зефирки.

И даже соленые огурцы, три банки. Что-то так захотелось, ужас просто.

Мама оказывается рада возможности поговорить со мной. Подхватывает один из моих пакетов, идет на кухню.

— Я тебе там как раз заварила ромашковый чай, от нервов, тебе пригодится.

Захожу на кухню.

Тут и вправду витает аромат ромашки, а заодно и моющих средств. Мама оторвалась по полной, кухня буквально вылизана.

— Ты и тут прибралась? Спасибо тебе, — тяну я с чувством. — Большое человеческое спасибо.

— Да не за что, — машет рукой мама. — Я тебе еще суп сварила, в холодильнике стоит. С индюшачьей шейкой, как ты раньше любила… До того, как сошлась со своим троглодитом, любителем деликатесов. Ему-то простых блюд не надо, все самое лучшее подавай, барин, видите ли…

Ну началось.

Раз мама открыла варежку, ее уже не закрыть.

И все же делаю слабую попытку сдержать лавину ее негодования по поводу моего совсем не умного выбора спутника жизни:

— Мамочка, пожалуйста, не пили меня сегодня, ладно? Никаких моральных сил…

Говорю это и плюхаюсь на табуретку, что стоит возле стола.

Мама внимательно ко мне присматривается.

А видок у меня еще тот…

Нет, нет, внешне все прилично. Белая блузка, юбка, прическа даже не растрепалась. Но помаду я всю съела, губы искусала, за малым не начала грызть ногти. А в душе такой раздрай…

Наверное, мама видит, что держусь из последних сил, потому что вдруг говорит:

— Да не буду я тебя пилить… Че тебя пилить-то… Тронь, и сломаешься. А тебе сильной надо быть!

Сильной надо, факт.

Я сегодня целый день была сильной. Чуть порыдала в туалете после славной встречи со свекровью и пошла работать. Начальник как с цепи сорвался, надавал мне кучу заданий, счастливый оттого, что я вынуждена отработать в фирме еще две недели.

А мне не работать хотелось.

Мне хотелось устроить в офисе разгром и сбежать.

До персонала еще не дошла информация, что мы с Даниэлем разводимся. И если бы я ушла сегодня, то, скорей всего, избежала бы всего того прекрасного, что меня ждет, когда все вскроется. Сочувственные взгляды, вопросы из разряда «А что так?» или «Почему же вы разводитесь?», а возможно и злорадные смешки за спиной.

И ведь придется что-то объяснять…

У меня есть на работе друзья-коллеги. Найдется пара-тройка человек, с кем я делилась по поводу своих проблем с зачатием. Ведь человеку нужно с кем-то делиться, верно? Мне давали советы, сочувствовали. А теперь, когда станет известно, что Даниэль ушел к любовнице, которая ему родит, всем и каждому станет ясно, что я не состоялась как женщина.

Я и женщиной-то себя не ощущаю теперь.

Неполноценная, не способная выполнить свое предназначение.

Стоит только обо всем этом подумать, как наворачиваются слезы.

И главное — у мужа на плече не порыдаешь, потому что нет у меня больше мужа!

Стоп. Не рыдать. Быть сильной!

А надое-е-ело…

Хочется, как в детстве, свернуться калачиком на кровати, укрыться одеялом, и чтобы никто-никто тебя не трогал, не обижал, ну и чтобы конфет под одеяло подкинули.

— Мама, я сегодня видела его новую… — все-таки не удерживаюсь от душераздирающего признания. — Холеная такая, волосы до задницы, а в глазах столько превосходства… Ну правильно, отжала мужа у бесплодной меня… Он как про ребенка узнал, в один клик со мной решил развестись. Значит, я ему совсем не дорога была, так?

Мама садится рядом, достает из коробки эклер с заварным кремом. Задумчиво откусывает и сообщает:

— Да не хочет он с тобой разводиться, Кать…

От этой ее фразы я выпадаю в осадок.

— К-к-как это — Даниэль не хочет со мной разводиться? — таращусь на нее, как на инопланетянку. — Мам, с чего ты это взяла? Ты думаешь, я из дома просто так ушла, что ли? Он пришел и сказал — развожусь! У него беременная любовница, ты забыла, что ли? Я ж тебе про нее сейчас говорю.

Глава 14. Зашибись

Даниэль

Я раскладываю вещи в спальне нашей с Зарой новой квартиры.

И вправду подвернулся хороший вариант. Просторные четырехкомнатные апартаменты с отличным расположением. Меблированные. Кате бы понравилось…

От последней мысли мне хочется удариться лбом об зеркальную дверцу шкафа.

Когда я прекращу думать такими категориями?

Так… У меня все хорошо, у меня все просто зашибись. Повторяю себе это в который раз за бесконечный день. Продолжаю разбираться с насущными вопросами.

Сегодня заехал домой за вещами, привез сюда. Много не брал, только самое необходимое, чтобы долго не возиться. Остальное перевезет соответствующая служба.

Развешиваю рубашки, пиджаки и с неудовольствием понимаю: будь здесь Катя, мне о вещах даже думать не пришлось.

— Зара! — громко зову.

Она является с милой улыбкой.

Живот гладит, смотрит на меня с нежностью.

Чувствую укол совести.

Первое — я не испытываю ни малейшей нежности в ответ. Причем как к Заре, так и к ее животу. Для меня это пока не ребенок, а что-то абстрактное. Что-то, из-за чего мне пришлось послать подальше всю свою прошлую жизнь.

Второе — это я сейчас вправду хочу заставить глубоко беременную девчонку возиться с вещами? Нагибаться, тянуться к вешалкам… Как-то неправильно, что ли. Я ведь не беременный, и пузо у меня на нос не налазит, мне проще с этим разобраться в разы.

— Зара, завтра найди домработницу, которая будет отвечать за порядок.

— Конечно, конечно, — кивает она и замирает на месте, скромно сложив руки.

Ждет дальнейших указаний? Вот это я понимаю вышколенная!

— А что ты там делала? — машу головой в сторону кухни.

— Ужин, — она улыбается.

Ого, меня решили покормить.

Есть не хочу, у меня во рту который день стоит привкус желчи. Но поужинать надо, конечно. Может, аппетит придет во время еды?

— Что в меню? — спрашиваю ее.

— Все, что ты любишь, — отвечает она и снова скромно замолкает.

Хм, мне становится интересно.

— Показывай.

Шагаю за ней на кухню, которая здесь совмещена со столовой. Получилась большая комната с круглым столом посередине.

Стол Зара уже накрыла, причем вполне сносно. Откуда-то взяла тарелки, столовые приборы. Я ничего этого не покупал, наверное сама справилась.

— Твои любимые стейки с кровью, — говорит Зара с гордостью. — На подушке из овощей, к ним томатный соус с базиликом. Попробуй, пожалуйста. Еще салат…

Присаживаюсь за стол, отрезаю кусочек мяса, отправляю в рот.

Вкус вполне сносный, хоть что-то моя будущая жена умеет.

Киваю ей, и Зара спешит сесть напротив.

— Приятного аппетита. — Она поглядывает на меня с улыбкой.

— Ты неплохо справилась, — отмечаю. — А когда ты успела это приготовить? Мы ведь всего полчаса назад как приехали…

— Я еще по дороге сюда все заказала, — сообщает она с очередной подобострастной улыбкой, которая, честно сказать, начинает уже подбешивать.

И с чего я решил, что она сама приготовила? Потому что так сделала бы Катя? Но не все же должны делать так, как она.

Зара очень довольна похвалой, не замечает моей реакции на признание о том, что еда из ресторана, а не лично приготовленная. Берет стакан, до краев наполненный водой, и преспокойно пьет.

В первую секунду подвисаю, на задворках сознания вертятся ее слова про аллергию на воду.

— Ты спокойно пьешь воду? Это не спровоцирует твою аллергию?

Она кажется удивленной, хлопает длиннющими ресницами, будто даже не понимает, о чем я.

Напоминаю:

— Ты как-то говорила, что у тебя аллергия на воду, или я неверно понял? Кстати, а как ты купаешься при твоей аллергии? Ты пьешь антигистаминные? На плод не влияет?

Зара морщит лицо, прячет взгляд, потом тянет:

— Наверное, надо объяснить. Я спокойно могу пить воду или купаться, ничего такого со мной не случается, и никаких препаратов это не требует. Но у меня выступает серьезная аллергия на руках, если вожусь на кухне, руки соответственно долго находятся в воде, соприкасаются с грязью, моющим средством. Все началось с одного случая… Как-то раз мы гостили у бабушки в Ереване, так вот она хотела научить меня готовить долму. Я провозилась с ней три часа, у меня все пальцы покраснели, потом кое-где кожа потрескалась даже. Так бабушка еще и перчатки на меня напялила. Только это ухудшило дело. В общем, нельзя мне такое… Понимаешь? С тех пор избегаю подобных вещей.

— А-а… — тяну с пониманием.

Значит, пьем мы спокойно, купаемся тоже, но как надо что-то приготовить или помыть, тут у нас аллергия.

Хитро, в общем-то. Лайфхак практически.

Глава 15. (Не) кричи

Даниэль

Через сорок минут я уже на месте.

Стою возле новой черной двери. Про себя отмечаю, что хоть в чем-то Катя меня послушалась, установила железную, надежную.

Стучу.

Не знаю, откроет ли.

Но пока не поговорю с ней, отсюда не уйду.

Слышу в прихожей ее шаги, вижу свет в глазок.

Не открывает. И звука не издает.

Неужели думает, я вот так просто уйду?

— Катя, прятаться от меня за дверью неэффективно, я думал, ты еще вчера это поняла.

— Я полицию вызову! — заявляет нахалка с той стороны двери.

— Давай, — соглашаюсь. — Вот только они неохотно приезжают на семейные ссоры, а по документам мы с тобой все еще женаты, милая.

— Что тебе надо? — спрашивает она недовольно.

— Поговорить с тобой хочу…

Я знаю, что веду себя как упертый баран, но как с ней иначе? Она же по-другому не идет на контакт. А я без нормального, человеческого контакта с ней скоро поеду кукухой.

Наконец я слышу, как открывается замок.

Катя распахивает дверь, нехотя отступает в прихожую, давая мне возможность пройти.

Жадно на нее смотрю.

Катерина в домашних шортах и черной футболке, испачканной чем-то белым спереди. А в руке у нее недоеденный кусок огурца.

Она буравит меня недовольным взглядом и как ни в чем ни бывало откусывает кусок огурца, хрустит им.

Ишь ты, потревожил королевну, которая изволит трапезничать… Огурцами.

— У тебя тут пятно, — указываю ей на грудь.

— Ой, это крем от пирожного, наверное, — заявляет она и трет пятно пальцем.

Это оказывается последней каплей.

Я тут с ума схожу, переживаю за нее, а она…

— Ты нормальная вообще? Спокойно дома сидишь, пирожные трескаешь, когда я…

Говорю это и затыкаюсь.

Потому что даже мне это кажется бредом, а ей покажется и подавно. Всерьез предъявлять бывшей, что она не страдает по поводу развода? Я двинутый… Но, черт подери, именно это мне и хочется сделать.

Взять ее за плечи и заорать в лицо: «Почему ты меня не любила?»

Ведь только женщина, которой плевать на мужа, уйдет так спокойно, как сделала это она. А я пять лет из кожи вон лез, чтобы она меня любила. Неужели ничего не ценила?

Катя наконец проглатывает огурец и спрашивает:

— Ты чего бесишься, Даниэль? Что такого я тебе сделала? Я вообще тебя не трогала… Никак!

Вот именно.

Она дома сидит и не трогает меня. Никак.

Для меня нет худшей пытки, чем ее равнодушие.

— Меня убивает твое безразличие! — начинаю с места в карьер. — Неужели тебе настолько плевать на меня? Собрала вещи по-тихому и слиняла в ночи. Хоть бы для приличия скандал устроила, что ли! Ты ведешь себя так, будто ты рада нашему разводу!

Катя таращится на меня, как на идиота, а мне плевать. Пусть я буду трижды идиот в ее глазах, но сказал именно то, что хотел сказать.

— Даниэль, ты чего? — наконец оживает она. — С чего ты решил, что я рада разводу? У меня радостное лицо, или что? Где я порадовалась, что мы разводимся?

— Ты не переживаешь совсем, ты ведешь себя так, будто все нормально. Будто тебе вообще фиолетово, что мы разводимся. Это так, Катя? Тебе похрен?

— Слушай, ты что от меня хочешь? — начинает злиться она. — Чтобы я вскрылась при тебе, что ли? Тогда ты будешь доволен? Жена достаточно пострадала от того, что я ее бросил, так что ли? Или, может, мне об стену башкой надо биться? Что надо сделать, Даниэль?

— Не надо ни обо что биться, но хоть немного показала бы, что я тебе был важен! Вместо этого ты как будто осталась довольна нашим разводом. С тобой все окей! Со мной не окей, а с тобой окей. Ты вообще любила меня хоть немного?

— Со мной ничего не окей! — вдруг кричит она. — От меня ушел любимый, драгоценный муж. Я в нем души не чаяла, не знаю, как теперь буду жить… Я самое дорогое потеряла…

Она говорит это и шумно всхлипывает, будто из последних сил держится, чтобы передо мной не разрыдаться.

Боже, как же это все неправильно.

— Катя я… — говорю это и затыкаюсь.

Потому что ответить мне нечего. Чувствую ее боль, и она созвучна с моей.

— Я одна теперь, понимаешь? — продолжает Катя. — Я лишилась самого дорогого человека, вокруг которого крутилась вся моя жизнь. А ты мне даже оплакать эту утрату спокойно не даешь!

— Ты никого не лишилась, я здесь, с тобой… — Эти слова выпрыгивают из меня как чертик из табакерки. Их никак не удержать.

— А ты не он! — вдруг выдает она. — Так что не надо тут павлином хвост распушать! Ты не мой муж, он у меня хороший был, самый лучший. А ты — козлина, который спит с кем попало и треплет мне нервы. Я не за такого мужчину замуж выходила!