Живое Древо

Живое Древо

Живое Древо

Фрида осознавала, что умирает. Несмотря на юный возраст, она хорошо в этом разбиралась. Всё это уже происходило с её близкими. Та же ломота в костях, приступы лихорадки, кровоточащие гниющие язвы по всему телу. Точно также умерли её старшие сёстры и братья, отец и мать. Годовалый братик мучился недолго. Просто однажды затих и перестал дышать. Только бабушка умерла не от болезни. Слабое сердце не вынесло страданий.

С тех пор, как девочка покинула чумную деревню, её суконный балахон превратился в рубище и волочился изорванными лоскутами вслед непослушным шагам. Сквозь прорехи виднелось льняное платье, подаренное всего месяц назад на десятилетие, теперь же пропитанное грязью, потом и кровавым гноем. Фрида не могла вспомнить, когда ела в последний раз, как долго обходится без воды и сна. Не обращала внимание на исцарапанные руки и лицо, изодранные ступни. Она из последних сил, следуя зову, брела через лесистое предгорье.

Смертельный недуг медленно и бесповоротно убивал девочку. Однако он же и пробудил в ней дар. Фрида это поняла ещё в доме своих родителей, запертая на карантин вместе со всей семьёй. С самого детства она обладала более острым обонянием, чем другие. Но только с первыми признаками заражения девочка начала не просто слышать, а и видеть запахи.

В заколоченном снаружи доме, ставшим склепом для близких, царили смрад и затхлость. Непроветренные комнаты провонялись испарениями переполненных ночных горшков, грязным бельём, слежавшейся овечьей шерстью, гнилью и крысиным помётом. От больных несло старым сыром и кислым молоком, их дыхание обжигало луковым духом. Однако вонь больше не вызывала у девочки отвращения. Запахи вообще перестали вызывать эмоции. Они просто существовали, и каждый что-то означал. Например, разлагающаяся плоть всего лишь излучала предупреждение об опасности, шипела, будто гадюка.

Фрида едва умела читать и не могла известными словами описать свои новые ощущения. Скорее всего, у людей и не нашлось бы столько названий для того, что она могла учуять. Фрида не понимала, почему и зачем в её голове стали чётко распознаваться тысячи оттенков каждого из запахов, схожих и различных одновременно, как деревья в сосновом лесу. Она желала только одного – чтобы всё поскорее кончилось. Но в какой-то момент девочка услышала неудержимо влекущий горьковато пряный призыв. И после ни о чём другом думать не могла. Может, поэтому Фрида не обезумела от горя, не задохнулась от чада разложения, пережила всех родных, хладнокровно принимая неизбежное.

Фрида шла неизвестно сколько. Тащилась без дороги, напролом, невзирая на кровоточащие раны и смертельную усталость. С того момента, как покинула родные места, она не встретила ни одной живой души. Единственной спутницей была безжалостная пульсирующая боль. Теперь и она ушла. Наступило облегчение, как бывает на смертном одре. Она не боялась умереть, потому что верила: "Все невинные души детей попадают прямиком в рай". Сожалела лишь о том, что не узнает, почему её так манит в горы, которые никогда раньше не видела.

Сделав последние усилия, девочка выбралась из зарослей на звериную тропу и, как увядший цветок, растянулась на спине. Она лежала без единой мысли. Только замедленный стук сердца, да редкое дыхание отличало её от мертвеца. И вот, когда душа собралась покинуть юное тело, вспышка озарила угасающее сознание. Фрида вдруг различила движение поблизости. Кто-то беззвучно приближался и нёс запах, схожий на тот зов, что привёл её сюда. Фрида только смогла немного повернуть голову. Кто-то приблизился и навис над девочкой.

– Ты-ы-меня-я-слыши-шь?

Девочка почувствовала странную мелодичную речь. Точнее, унюхала. Слова будто рождались в голове из диковинной комбинации запахов. Не в силах открыть глаза, Фрида лишь сумела выдохнуть:

– Слышу.

Прежде чем забыться, она уловила в воздухе потоки смятения и размышления...

***

Фрида очнулась от того, что кто-то обнял её сильными костлявыми руками и усадил. Нечто мягкое и влажное настойчиво коснулось её обветренных губ, и те покорно разомкнулись. Воспалённая гортань и опухший язык с трудом впустили кусочек чего-то водянистого, напоминающего гриб с терпким сладковатым вкусом. И стоило комочку провалится в скукоженную утробу, как девочке моментально полегчало. А чуть погодя ощутила заметный прилив сил. В голове прояснилось настолько, что сама смогла освободиться от опеки, подняться на ноги и оглядеть незнакомку. Высокая фигура была настолько тощей, что казалось, чёрный балахон покрывает не плечи, а плечики для верхней одежды. Под капюшоном абсолютная тьма, которая не отпугивала, а скорее успокаивала, располагала. Почему-то Фрида решила, что перед ней женщина. Наверное, потому, что в движениях незнакомки прослеживались грация и лёгкость.

"Может, это и к лучшему", – учуяла девочка слова из обилия запахов, исходящих от чёрной фигуры. Фрида не мучилась догадками о том, что слышала незнакомку не ушами, а через нос. Просто приняла как должное. Незнакомка поманила, и девочка, не раздумывая, последовала за ней.

Чёрная фигура передвигалась плавно и бесшумно, будто скользила. Пред ней свисающие до земли колючие ветви тучных деревьев покорно расходились в стороны и заново смыкались только позади девочки, создавая непроходимую зелёную изгородь. В какой-то момент подол потрёпанного одеяния Фриды зацепился за корневище. Она обернулась, и в шелесте листьев ей почудилось: "Дитя человеческое, берегись!". Незнакомка тотчас остановилась, вроде как шикнула, и корень змейкой зарылся в лесную подстилку.