Жизнь моя

Часть 1 встреча

Со льда Виктор выходил, не чувствуя ничего, кроме всепоглощающей жажды. Вокруг были люди, много людей — Виктор слышал сердцебиение каждого из них, чужая кровь шумела в ушах, как прибой. Кажется, его качнуло. — Потерпи, — мрачно сказал ему Яков, подавая блокираторы для лезвий. После выступления жажда всегда была сильнее, Виктор привык, почти не замечал. Но сегодня все пошло наперекосяк, курьер, везший его еду, почему-то перепутал отели, поехал в другой, не успел вовремя… В результате Виктор вышел на лед голодным. Яков подозревал диверсию, материл на чем свет стоит международную федерацию конькобежцев и местный донорский пункт, но легче от этого не становилось. Сидя рядом с ним в уголке слез и поцелуев, Виктор невольно сглатывал слюну. Яков — Яков! — пах аппетитно и притягательно. — Держи себя в руках, — Яков пихнул его локтем в бок, и Виктор, спохватившись, втянул клыки и улыбнулся на камеру. Прекрасные бы получились фотографии, что ни говори. Да и журналисты бы разгулялись: “Звезда российского льда Виктор Никифоров выпил тренера, не дождавшись баллов за произвольную!”. Видео набрало бы тысячу просмотров — шок, сенсация, скачать без регистрации и смс. Вот она, истинная слава. Спасибо, не надо. Потом было награждение, проклятый пьедестал, проклятая золотая медаль, улыбайся, Никифоров, чтоб ты сдох, на тебя люди смотрят! Виктор улыбался, целовал медаль, следил за клыками. Но после не выдержал, сбежал от поздравлений и журналистов в уборную, закрыл дверь, оперся на раковину, тяжело выдохнул. Отражение в зеркале его не порадовало: ладно бледный, можно пережить, но в глазах уже начала разливаться краснота, еще немного — и о самоконтроле придется забыть. Виктор достал телефон — позвонить Якову, потребовать, чтобы срочно достал крови, хоть из-под земли, хоть откуда, иначе будет международный скандал, — и услышал сдавленный всхлип. В одной из кабинок кто-то был. И этот кто-то плакал. Плохо, очень плохо. Виктор уронил телефон. Всхлипывание оборвалось, дверца кабинки приоткрылась, и из нее выглянул растрепанный японский фигурист — Юри Кацуки, двадцать три, налажал с прыжками, автоматически отметил Виктор, шагая к нему. — Извините, — сказал Юри. Сердце у него колотилось, как у испуганной птички, зрачки расширились. Страшно? Правильно, так и должно быть. Виктор втолкнул его обратно в кабинку, дернул молнию олимпийки, впился клыками в вену на шее. Кровь, солоноватая и горячая, хлынула в горло. Словно сама жизнь перетекала вместе с ней, пьянящая, зовущая, прекрасная. Виктор успел сделать всего пару глотков — и в голове прояснилось, он в ужасе отшатнулся, но было поздно. Хорошо еще, Юри сразу потерял сознание, после он и не вспомнит. Решит, что столкнулся с легендой фигурного катания — и свалился в обморок от счастья. Поцарапал шею. Виктор скептически оглядел две ровных дырочки. Вот это вряд ли. Наклонившись, он аккуратно провел языком по местам укусов. Он слышал, что это помогает заживить раны, но сам никогда не пробовал. Да что там, он и не кусал никого раньше. Сорвался в первый — и очень хотелось надеяться, в последний — раз. “Не зарекайся”, — предупредил сам себя Виктор, глядя, как ранки от клыков затягиваются, не оставляя даже следов на коже. Устроил Юри поудобнее на унитазе, подобрал с пола телефон — надо же, экран не разбился, удивительно, — ополоснул лицо холодной водой и вышел из туалета. Теперь можно пережить многочисленные интервью, попозировать на камеру и улыбаться, не боясь, что будут видны клыки. Чужая горячая кровь посылала волны тепла по всему телу, давала силы, заслоняла собой все остальное. О том, что он сорвался, Виктор Якову говорить не стал. Тот смотрел с подозрением — еще бы, вот только Виктор выпускал клыки, стоило лишь отвернуться, а теперь расслабленно дает интервью, шутит, обнимается с фанатами. Но если Яков и догадался, то озвучивать свои догадки не стал, и Виктор был ему за это благодарен. Эйфория отступала, и на ее место приходил стыд. Юри Кацуки не пришел на банкет. Челестино, его тренер, сказал, что Юри стало нехорошо, он решил отлежаться. Юра Плисецкий еще хмыкнул, мол, кому угодно поплохеет, если столько раз треснуться об лед. Виктор оборвал его резко и жестко, Юра сразу надулся, да и черт с ним. Ему полезно. Чувство вины ворочалось внутри, мешая дышать, свиваясь кольцами под сердцем, словно змея. Вроде он не так много выпил, или просто не помнит? Намекнуть Челестино, что Юри не помешает мясная диета в ближайшее время? Виктор попытался себе это представить: “Чао-чао, я тут немного поел вашего ученика…” — и скривился. Думать о людях как о еде было отвратительно. Он сам был себе отвратителен. К чувству вины примешивалось стыдное облегчение: Юри в самом деле не вспомнил, наказания за срыв не будет, никто не узнает. От этого становилось еще более гадко. Схватив с ближайшего подноса бокал, Виктор залпом выпил шампанское, не чувствуя вкуса. После обращения алкоголь на него почти не действовал; чтобы напиться, пришлось бы осушить не одну бутылку, но почему-то стало легче. Может быть, всего лишь самовнушение. К черту Юри, к черту всех. Виктор получил свою очередную золотую медаль и имел полное право праздновать. Вот только почему-то не хотелось. На Чемпионате Мира Виктор настоял, чтобы кровь привезли заранее, сразу несколько порций. По правилам было не положено, но с помощью Якова удалось добиться невозможного. Повторения той ситуации Виктор не хотел, одного раза ему хватило. Забыть о Юри так и не получилось: воспоминания вылезали в самые неподходящие моменты — огромные зрачки, растрепанные волосы, струящаяся по горлу кровь... захлестывающее чувство стыда. Виктор чуть не упал на разминке, увидев на трибунах японскую олимпийку. Он точно знал, что Юри здесь взяться неоткуда, и все равно вздрогнул, потерял самообладание. А что будет, когда они снова выйдут на один лед? Лучше даже не думать. Журналисты, правда, вовсю предполагали, что Юри завершит карьеру — Виктор почитал, он теперь отслеживал новости о Юри. Сначала боялся, что причинил ему слишком большой вред, потом по привычке. Но журналисты могли говорить что угодно, пока Юри не объявит сам — грош цена их предположениям. Новость о том, что Юри откатал его произвольную, искать не пришлось. Его завалили ссылками на это видео, каждый посчитал своим долгом прислать — кроме самого Юри, разумеется. Виктор перешел по первой попавшейся под руку ссылке, хмыкнул, увидев количество просмотров, а потом чуть не выронил телефон. Черт с ней с его программой, с тем, что у Юри она получилась куда выразительнее. Виктор с первых кадров заметил то, чего не могли заметить другие: перерождающегося вампира. Движения Юри изменились, на лице горел лихорадочный румянец, в глазах — голодный блеск. Еще пара месяцев, и все будет кончено. От одного из лучших фигуристов останутся только воспоминания, его место займет лишенный разума упырь. Если, конечно, не принять меры. Закрыв вкладку с видео, Виктор набрал “билеты на самолет в Японию” в поисковике. Яков оторвет ему голову и будет прав. Яков, конечно, пришел в бешенство. — Какая к черту Япония?! — он орал так, что Виктору пришлось отставить телефон от уха, чтобы не оглохнуть. — Дался тебе этот Кацуки! — Я нечаянно обратил его, — признался Виктор. Повисла пауза. — Нечаянно — значит, не до конца? — наконец уточнил Яков, опустив, по всей видимости, все нецензурные эпитеты, которые подошли бы к данной ситуации. Виктор только покаянно вздохнул. — Бедный мальчик, — сочувствие в голосе Якова было непривычным, Виктор удивился, а потом понял — тот говорил о Юри. — Дашь ему своей крови и сразу назад. — Нет, — Виктор даже головой помотал, забыв, что Яков его не видит. — Кто-то должен научить его всему. — Думаешь, — хмыкнул Яков, — ты справишься? — Думаю, — честно ответил Виктор, — что у меня нет выбора.
 

Часть2 Обращение

На самом деле, выбор у него, конечно, был. В Японии, как и везде, наверняка существовали центры помощи новообращенным, он мог найти ближайший, привести туда Юри и помахать ему ручкой, мол, дальше сам. Очень просто и — подло. Это Виктор сорвался, не смог удержать контроль над собой — и отвечать за это тоже ему, не Юри, который и так уже заплатил слишком высокую цену за чужую ошибку. А кроме того, Виктор не хотел, чтобы Юри проходил через то же, что и он сам. Вампир, обративший Виктора, его обучением вообще не озаботился. Сказал только, что есть центры помощи, погугли, не маленький, сколько там, говоришь, тебе сегодня исполнилось? Виктору исполнилось двадцать, свой день рождения он решил отметить походом в клуб и головокружительным сексом с незнакомцем. Очень по-взрослому. Кандидат нашелся быстро, тоже блондин, чуть ниже Виктора, с тонкими чертами лица. Что руки у него холодные, Виктор заметил, но значения не придал: о вампирах он, конечно, слышал, но никогда не встречал, они казались ему далекими детскими страшилками. Существование вампиров не афишировалось, люди и не подозревали, как их много — и как они близко. После обращения, обретя способность видеть себе подобных, Виктор был потрясен. Оказалось, что вампиры ездят в час-пик в метро, выступают на телевидении, занимают государственные посты. Где их только не было. Своего нового знакомого Виктор привел к себе — еще гордился, что есть куда, собственная квартира казалась огромным достижением. Но секса ему в ту ночь так и не перепало. Виктор только и успел, что снять шарф — вампир толкнул его к стене, острые клыки вонзились в шею. Сознание Виктор не потерял, помнил все отчетливо, как сейчас: было больно и очень страшно. И билась еще в голове мысль про глупую смерть. Словно смерть вообще бывает другой. Никто же не говорит “умная смерть”, верно? Сопротивляться он не мог — слабость накатила моментально, голову повело, мышцы обмякли. Вампир не стал допивать его сразу. Отнес безвольное тело на кровать, уложил поверх покрывала, потрепал ласково по голове. Комната плясала у Виктора перед глазами, веки слипались, но он держался. Темнота манила к себе, звала: давай, поддайся, соскользни в сон, я подхвачу. Там, в темноте, ждала смерть. Вампир включил свет — стало немного легче, — прошелся по комнате, разглядывая многочисленные кубки и медали, фотографии с соревнований. — Ты спортсмен, что ли? — спросил он наконец. — Ага, — ответил Виктор, еле ворочая языком. — Восходящая звезда русского фигурного катания. Вампир выругался. — Вообще-то, парень, — признался он, — я тебя в живых оставлять не собирался. Но я, знаешь, патриот. Были бы силы — Виктор бы фыркнул. Вампир присел на кровать рядом с ним, мягким прикосновением заставил повернуть голову в другую сторону — стены немедленно пустились в пляс — и снова укусил. В этот раз было не больно — от клыков расходился по телу смертельный холод. Виктор задрожал, как в ознобе, хрипло вскрикнул — ему казалось, что он превращается в лед, в тот самый, который послушно ложится под лезвия коньков фигуристов. Он сдался, закрыл глаза. “Четверной флип так и не приземлил ни разу”, — была его последняя мысль. А потом в рот потекло что-то горячее, ароматное, желанное. Раньше Виктор и представить не мог, что будет жадно пить чужую кровь. Это казалось противным, мерзким. Но теперь он вцепился в запястье вампира, словно утопающий, и глотал, глотал, чувствуя, как жизнь, почти потерянная, возвращается в тело. Подобие жизни. Но это он поймет позже. Япония встретила Виктора апрельским снегопадом — стоило ли уезжать из России, спрашивается? — и плакатами с Юри на железнодорожной станции. Жители Хасецу явно гордились своим фигуристом. “Они его любят, — подумал Виктор, — а я его убил”. Остро захотелось вернуться, улететь обратно в Санкт-Петербург, забыть все как страшный сон. Юри Кацуки сгорит без следа, никто ничего не поймет, будут искать виновного и не найдут. Не нашли же того, кто обратил самого Виктора. Листовки с портретом и подписью: “Внимание, преступник!” — кажется, до сих пор висели во всех городах России. Безрезультатно. А на Виктора никто даже не подумает. Где он, и где Юри? Яков будет не в восторге, но простит, куда денется. “А сам-то себя простишь?” Отвечать внутреннему голосу Виктор не стал — и так все понятно. В Ю-топии Акацуки полноватая доброжелательная женщина сообщила, что Юри еще спит. Предложила пока посетить онсен. Виктор представил, какой обжигающей для его холодного тела будет вода в горячем источнике и содрогнулся. Нет уж, лучше без этого. Может, тогда господин желает поесть? — Спасибо, — со смешком ответил Виктор, — я не голоден. Вообще поесть бы не помешало — для обращения ему понадобятся силы, — но явно не то, что ему могли предложить в Ю-топии. Виктор, конечно, заранее послал запрос в местный донорский пункт, но подозревал, что придется подождать, а то и съездить туда лично. Ничего, время еще есть. Ожидая, пока проснется Юри, Виктор успел заселиться в пустующий банкетный зал, полюбоваться на выставленные на всеобщее обозрение кубки и медали, пройтись по окрестностям — но очень недалеко, погода не располагала — и даже встретить курьера из донорского пункта. Вопреки опасениям, ждать не пришлось. — Хорошо, — сказал курьер, проверив документы Виктора и передавая ему переносной холодильник. — Здесь запас на месяц; если понадобится больше, обращайтесь, пожалуйста. Запас на месяц? Может, они ошиблись, не посмотрели его личную норму? Не могли же они…. Как оказалось, могли. В холодильнике двумя ровными рядами лежали десять пакетов с кровью. Хорошая страна Япония, с нежностью подумал Виктор. Заперевшись в своей комнате, он достал один из пакетов и выпил, не откладывая в долгий ящик. Раньше, до срыва в Сочи — срыва с Юри, поправил себя Виктор, — он всегда подогревал кровь. После — перестал. Теплая ли, холодная, донорская кровь была мертва, в ней не чувствовалось биения сердца. Даже не сравнить с той живительной жидкостью, которая лилась из прокушенных вен Юри. Виктор страстно желал попробовать живую кровь еще раз — и молился, чтобы этого не произошло. Когда терпение Виктора было уже на исходе — ну разве можно столько спать?! — Юри наконец проснулся. Вышел из своей спальни, сонный и растрепанный, и замер на пороге банкетного зала. Виктор, распаковывающий от нечего делать свой багаж, обернулся, услышав его шаги. — Доброе утро, Юри! Юри выглядел неважно. Бледный, круги под глазами. На Виктора он смотрел так, словно сомневался, что в самом деле проснулся. — В-виктор? — осторожно спросил он. — Что ты здесь делаешь? “А на что это похоже?” — чуть не ответил Виктор, но сдержался. Подошел ближе, втащил за руку в комнату, закрыл дверь. — Есть разговор. Рука у Юри была ледяной — плохой знак; похоже, Виктор ошибся, нет у него и пары месяцев. В любом случае тянуть он не собирался. — Видел твое катание, — непринужденно сообщил Виктор, не отпуская его руку. Юри вздрогнул, как от удара, начал извиняться. — Ничего, ничего, — остановил его Виктор, — я не поэтому приехал. Вообще-то, как раз поэтому, но… — Дай угадаю: в последнее время ты себя неважно чувствуешь, все время холодно, вся еда безвкусная, думать можешь только обо мне. Краска залила лицо Юри; спохватившись, Виктор понял, что последняя фраза прозвучала двусмысленно. Юри ведь не знал, что одержимость обратившим была одним из симптомов, не больше. — В этом нет твоей вины, — быстро сказал он. — Только моя. Вдох-выдох. — Прости, я нечаянно тебя обратил. Юри смотрел непонимающе. — Я вампир, — слова дались тяжело, Виктор раньше такого не говорил. — Я тебя укусил. Глаза у Юри расширились. — Да?! — Сочи, — мягко напомнил Виктор. — Мы столкнулись в туалете. Юри помотал головой. — Не помню, — сказал он, нахмурившись. — Я пла… расстроился, потерял сознание. — На банкет не пошел, — подсказал Виктор. Юри кивнул. Он явно сомневался; впрочем, какая разница. Виктор быстро закатал рукав на левой руке, выпустил клыки, прокусил запястье и поднес к губам Юри. — Пей. В глазах у Юри вспыхнули красные огоньки, на мгновение стало страшно. А потом, повинуясь инстинкту, Юри почти нежно прильнул губами к запястью, сделал глоток… Мир вспыхнул, сделался ярче. Виктор к такому был не готов. Он думал, будет больно, тяжело, но не предполагал, что будет взлетать с каждым чужим глотком все выше, чувствовать, как его жизнь перетекает в Юри, становится больше, сильнее, как бьется сердце Юри — словно одно на двоих, все ускоряясь, чтобы потом замереть, рассыпавшись на тысячу осколков. Повисла тишина. — Что это было? — Юри смотрел на него недоверчиво, тяжело дыша. Повинуясь порыву, Виктор наклонился к нему, поцеловал в приоткрытый рот, слизал с его губ собственную кровь. — Обращение, — улыбнулся он, отстранившись. — Теперь ты тоже вампир.
 

Часть3 золото и серебро

На следующий же день они поехали в Фукуоку — регистрировать Юри как вампира. В дороге молчали: говорить было не о чем, все, что можно было, они обсудили вчера. Юри, судя по всему, до сих пор переваривал свалившуюся на него кучу информации. Виктор готовился к неизбежному. Была еще одна причина, по которой он не собирался возвращаться из Японии. Как только выяснится, как именно был обращен Юри, в паспорте Виктора появится алый штамп “опасен”. О карьере фигуриста можно будет забыть, о любой другой, в общем-то, тоже. В центре помощи новообращенным Виктору сразу объяснили предельно четко: поблажек никто давать не станет, первый же срыв будет стоить очень дорого. Срыв с обращением — можешь сразу ставить на себе крест. Яков таких тонкостей не знал. Ничего, все впереди. У Виктора была малодушная мысль поговорить с Юри, попросить его солгать. Он несколько раз открывал рот — и закрывал. Он не имел права на такую просьбу: сломав жизнь Юри, просить его не ломать всего лишь карьеру было бесчестно. Когда они переступили порог представительства международной федерации вампиров, тревога о себе отошла на второй план. Виктор внимательно следил за процедурой: он обязан был позаботиться о том, чтобы документы Юри оформили правильно, чтобы не было потом никаких проблем. Беседа шла на английском — только ради него. Виктор ценил. Вопросы были стандартными: имена, статус, дата обращения и наконец… — Как произошло обращение? — регистратор занесла руку над бланком. Время замерло. — По обоюдному согласию, — ни секунды не колеблясь ответил Юри. “Что? Что?!” Виктор едва не сказал этого вслух. С усилием взял себя в руки, заставил слушать остальные вопросы. Мысли бежали вскачь. Юри солгал. Без всякой просьбы, без договоренности, просто взял — и несколькими словами спас Виктора. Поверить в это было невозможно. Юри выдали свеженький паспорт, временный бланк на питание и памятку для новообращенного вампира — к великому огорчению Виктора, на японском. Все эти документы он рассматривал недоверчиво: ему при регистрации дали только паспорт, оформляться на питание надо было отдельно, о памятке вообще речи не шло. На вопрос о том, что в ней написано, Юри ответил уклончиво: полезная информация. — Например? — не отставал Виктор. — Например, — сдался Юри, — что через два месяца надо явиться для регистрации нормы питания. Ничего нового. Виктор в самом деле говорил ему об этом. Как и о том, что норма — штука индивидуальная. Обычно вампиру надо питаться раз в десять-двенадцать дней, но бывает по-разному. Виктору не повезло. Он хотел есть каждые три дня, во время соревнований — дважды в день. Не очень типично для вампира, ужасно неудобно для спортсмена. Виктор с содроганием вспоминал, как федерация вампиров проверяла, не лжет ли он. Проверка больше напоминала пытку, честно говоря. А после за него взялась федерация конькобежцев. Этим взбрело в голову, что кровь во время соревнований можно расценить как допинг. К счастью, в ответ на официальный запрос представитель федерации вампиров едва ли не покрутил пальцем у виска и предложил тогда рассматривать как допинг и воду. Вопрос был исчерпан, но нервотрепки все равно хватало: перед каждыми соревнованиями надо было отправлять запрос в местные донорские пункты, за границей еще относились с пониманием, в России же требовали кучу справок, озвереешь, пока соберешь. Виктор очень надеялся, что Юри повезет больше. И что он никогда, никогда не поедет на соревнования в Россию. — Погуляем немного? — предложил Юри, когда они вышли из представительства. Виктор лишь кивнул. Он все еще не знал, что сказать, как поблагодарить. Они прошли по набережной, прогулялись по парку, поднялись на башню Фукуоки, откуда открывался великолепный вид на город. Несмотря на похолодание, вовсю цвела сакура. Парк, руины замка, — все укрывал парящий розовый туман лепестков. Виктор восхищенно крутил головой и даже забыл о том, что произошло. Вспомнил уже в поезде, когда они ехали обратно в Хасецу. Вечернее солнце заглядывало в окна, расчерчивало полосами пустой вагон. Юри обнимал рюкзак, смотрел перед собой, задумавшись о чем-то. Темная челка растрепалась, очень хотелось поправить ее, но Виктор сдержался. — Спасибо, — сказал он. — За что? — Юри перевел взгляд на него, нахмурился, пытаясь сообразить. Вариантов было много — да хоть за то, что показал Фукуоку. — За то, что солгал про обращение. Юри отвел глаза. — А, это. Я решил, что так будет лучше. Виктор сглотнул. Решил он. Откуда ты узнал, Юри? Это ведь не та информация, которую запросто можно найти в интернете. Или та? — Ты сказал, что будешь продолжать кататься, — вспомнил еще одно Виктор. Юри кивнул. — Если хочешь, я могу тренировать тебя. Юри даже не ответил. Уставился на него как на умалишенного. “Ты серьезно, Виктор?” — говорил его взгляд. Произнести это вслух, по всей видимости, Юри не позволяла врожденная японская вежливость. — Будет тяжело, твое тело теперь совсем другое, — продолжил Виктор. — Я лучше, чем кто-либо, знаю, как с этим справиться. Яков не знал. До Виктора он никогда не работал с вампирами, да и никто в России не работал. Виктор потерял почти два года, прежде чем понял, что кататься как раньше не получится. Он старался, заставлял себя, проводил на катке весь день — все без толку. Он пытался делать как привык, а надо было иначе. Его новое тело само подсказывало как, но он не слушал. Его не так учили, его некому было научить иначе. Зато когда смирился, когда пошел на поводу у своего же собственного тела — сразу взлетел. И теперь он мог помочь взлететь Юри. — Спасибо, — Юри поклонился. Виктор решил, что это было “да”. У него в голове уже рождался концепт короткой программы — или даже два. И надо поставить Юри прыжки… — Вот увидишь, — пообещал Виктор, — ты еще получишь свое золото в финале Гран-При! Юри смотрел недоверчиво и странно. Правильно, на его месте Виктор бы тоже недоумевал, зачем теперь нужно золото, если потерял саму жизнь. — С золотой медалью, — сказал он куда менее радостно, — проще быть вампиром, поверь мне. — Исключительно с золотой? — уточнил Юри. — Не с серебряной? — Серебро жжется, — только и ответил Виктор.