Жизнь после встречи с дементорами

Каникулы

Очередное лето у тёти и дяди. Раньше, до Хогвартса, я обожал лето и с нетерпением ждал его наступления. Сколько себя помню, я постоянно мучился от холода, голода и жажды. Одежда мне доставалась от Дадли, моего кузена. Но одеть на меня его вещи, тоже самое что пытаться одеть палку. Если взять троих таких как я, то тогда отдалённо я и сравнялся бы с ним в комплекции. Ремень, который он носил два года назад, я спокойно оборачивал вокруг себя два раза. Его футболки на мне еле держались, штаны фиксировал с помощью ремня или простой верёвки, кроссовки же доставались в ужаснейшем состоянии, но приходилось носить. Не ходить же босиком зимой.

В результате я научился не то что в позе лотоса сидеть, а дотягивать ступни до подмышек и сидеть так часами, пока не засыпал. Летом же я отогревался, стараясь как можно дольше находиться на солнце, отчего моя кожа была очень смуглой. Многие соседи иногда сомневались в моём родстве с семьёй Дурсль. А ещё летом была возможность незаметно напиться воды во время полива цветов тёти Петунии, что не только жажду утоляло, но и притупляло чувство голода. Родственники часто наказывали за малейшие промахи, лишали еды и запирали в наказание в чулане без воды, в постоянном моём месте обитания до одиннадцати лет. Если меня не наказывали, то еды мне доставалось очень мало. Ел я только тогда, когда они выходили из-за стола.

С появлением в моей жизни Хогвартса, я стал ненавидеть лето. Оно тянулось для меня как резина. В школе хоть и было очень холодно зимой, но можно было завернуться в тёплое одеяло или погреться возле камина и никто не прогонял меня от него. В большом Зале подавали достаточно еды и никто не запрещал её есть. Что самое удивительное в Хогвартсе для вечно голодного ребёнка? Первый праздничный пир. Увидев впервые изобилие блюд перед собой, я растерялся. Пришлось мысленно напомнить себе, что родственники далеко и не выгонят меня голодным из-за стола.

Когда я узнал, что кто-то пытается похитить философский камень, я был готов защищать его ценой собственной жизни, чтобы хоть так отблагодарить магический мир за возможность просто быть сытым. Мне казалось меня незаслуженно считают героем и я старался хоть как-то оправдать их надежду и веру в меня.

Битва с василиском. Я готов был умереть ради спасения сестрёнки Рона. Её любят и будут горевать если она погибнет, а по мне горевать не кому.

На третьем курсе я узнал, что у меня есть крёстный. В начале года отец Рона говорил, что Блэк предал моих родителей и попытается убить меня. Но к концу года выяснилось, что это не так. Я и Гермиона помогли ему сбежать от дементоров,с тех пор он часто писал мне письма. Он до сих пор находился в розыске.

В прошлом году моё имя подбросили в кубок для отбора участников, и меня заставили участвовать, а Рон долго обижался и считал меня лжецом. Но самое ужасное, что я виновен в смерти Диггори. Ночные кошмары о его смерти преследуют меня по ночам...

Это же лето выдалось особенно жарким и сухим. В целях экономии воды жителям было запрещено поливать газоны и мыть машины. Все обитатели этого городка отсиживались по домам, где сохранялась хоть какая-то прохлада. Все в округе считают меня отъявленным хулиганом, которого надо держать в тюрьме. Родственники прекрасно знают, что мне нельзя колдовать на каникулах, но в любом плохом происшествии всегда обвиняют меня. А до конца каникул ещё две недели...
Я всё лето вставал по будильнику в пять утра, чтобы расплатиться с совой за очередной номер "Ежедневного пророка", но какой в этом смысл? Ровно никакого. Я просматривал только первую страницу газеты, ожидая вестей о возрождении Волан-де-Морта, но всё напрасно. Враг затаился, никак не давая о себе знать. В лучшем случае сова могла принести письмо от Рона и Гермионы. Но что они могут написать?

"Разумеется, мы ничего не пишем сам знаешь о чём... Нам не велено писать ничего важного, вдруг письмо попадёт не в те руки... Мы очень заняты, но подробностей сообщить не можем... Довольно много всякого происходит, расскажем при встрече..."

Но когда она произойдёт, эта встреча? Точной даты никто не называл. Насколько я мог понять по расплывчатым намёкам, Гермиона и Рон были вместе. Мне тяжело было думать, что они весело проводят время в "Норе", тогда как я попусту торчу на Тисовой улице. Я был до того на них зол, что выбросил, не открыв, две коробки шоколадок из "Сладкого королевства", которые они мне прислали на день рождения.

И чем же они, Рон и Гермиона, заняты? И почему я ничем не занят? Разве не доказал, что способен на большее, чем они? Неужели о моих делах уже забыли? Разве не я был тогда на кладбище и видел смерть Седрика? Разве не меня привязали к могильному камню и хотели убить?

Я шёл по пустынным улицам городка, перед этим разругавшись с родственниками, и размышлял о себе и своих друзьях. Дошёл до детской площадки и сел на качели.

В письмах Сириуса тоже не было ничего интересного, лишь просьба быть осторожным.

А впереди была ещё одна тяжёлая ночь. То кошмары с гибелью Седрика; то длинные тёмные коридоры, ведущие в тупик или к запертой двери. Часто шрам на лбу неприятно покалывало, но это едва ли могло заинтересовать Рона, Гермиону и Сириуса. Раньше боль в шраме говорила о том, что Волан-де-Морт становится сильнее, но когда Тёмный Лорд возродился, они в ответ на жалобу только напомнили бы мне, что в этих ощущениях нет ничего нового. Из-за чего шум поднимать? Тоже мне, удивил.

Сознание несправедливости достигло такой силы, что едва не зарычал от ярости. Ведь если бы не я, никто и не знал бы даже, что Волан-де-Морт возродился! И в награду за всё, целых четыре недели болтаюсь в Литтл-Уингинге, совершенно отрезанный от волшебного мира, вынужденный прятаться среди бегоний и слушать про попугайчиков, катающихся на водных лыжах?!

Как мог Дамблдор с такой лёгкостью выкинуть меня из головы? Почему Рон и Гермиона оказались вместе там, куда меня не пригласили? Сколько ещё терпеть уговоры Сириуса сидеть тихо и быть паинькой? Сколько подавлять искушение написать тупицам, которые издают "Ежедневный пророк", и объяснить им, что Волан-де-Морт вернулся? Такие мысли терзали меня, а на город опускалась душная бархатная ночь, в воздухе стоял запах сухой тёплой травы, и тишину нарушал только не громкий шум изредка проезжающих мимо машин.

Дорога до школы

Утром Викки перенёс меня с вещами на платформу 9¾. Она была ещё совершенно пустая, но поезд уже был на месте. Я занял купе в середине вагона, эльф разместил сундук на верхней полке и растворился в воздухе.

Как мне себя вести с друзьями? В первое время хотелось высказать им всё, что я о них думаю. Но будет ли это правильным решением? Может стоит пока присмотреться к окружающим? Рон и Гермиона, два моих друга с первого курса. Что нас объединяет? Мы слишком разные.

– Поттер. – услышал я голос Драко.

– Малфой.

Что ему надо? Опять решил по упражняться в остроумии?

– А где Уизли и Грейнджер? – скривился он произнося их имена.

– Понятия не имею. – равнодушно пожал плечами.

– Я думал, вы неразлучны. – усмехнулся Слизеринец.

– Я был того же мнения о тебе и твоей свите.

– Что даже не будешь кидаться на меня с кулаками?

– А смысл? Народ смешить?

– Поттер, а ты изменился. – удивлённо протянул Драко.

– Лето было долгим, а заняться было нечем. Вот и размышлял обо всём. Жалею лишь, что нельзя начать всё сначала.

– И как бы ты поступил? – заинтересовался мой собеседник.

– Последовал бы совету шляпы.

– Это какому?

– Отправился бы на Слизерин. Только жаль, что профессор Снейп не оценил бы мой порыв.

– Дурак ты, Поттер. – вздохнул Драко. – Привыкли на своём факультете считать нашего декана злом.

– Да, ты прав. Мне многое предстоит переосмыслить.

– Если у тебя ещё будет такая возможность. А вообще, ты оказывается нормальный.

– Да и ты приятный собеседник.

– Пойду я, пока не явились твои сторожа.

– В смысле сторожа? – удивился я.

– А ты думаешь почему за это время у тебя не появилось больше друзей? Они отгоняли от тебя всех.

– Вот же... гадство.

– Малфой! – раздался голос Гермионы. – Что ты тут делаешь?

– Тоже что и ты, еду в Хогвартс. Или этот поезд принадлежит только тебе? – усмехнулся он. – Встретимся в школе, Поттер.

Драко ушёл, а в купе зашли друзья.

– Что он от тебя хотел?! – спросила Гермиона, сев на против меня.

– Ничего. Что ты не знаешь Малфоя?

– Что он тебе говорил?! – не унималась она.

– Как обычно, гадости.

– Тогда почему ты такой спокойный?

– Гермиона, мне летом хватило ругани с родственниками. Это вам было весело вдвоём. Кстати, а чем вы занимались летом? – решил я перевести тему.

– Гарри, мы не можем тебе этого сказать. Профессор Дамблдор просил пока тебе не рассказывать.

– Ясно... – я отвернулся к окну, разглядывая суету на перроне.

– Мы правда не можем.

– Дружище, ты чего? – сел рядом Рон. – Обиделся?

– Я? Нет, ты что. – ответил не поворачивая головы.

– Гарри. – позвала Гермиона.

– Я просто устал. Почему я должен проводить каждое лето у Дурслей?

– Но там для тебя безопасно. – недоумённо ответила Гермиона.

– Безопасно? – усмехнулся. – Ну конечно. Вы же все лучше меня знаете, где мне лучше.

– Гарри! Мы беспокоимся о тебе!

– А ты представила каково мне было, читая ваши письма? Мои друзья такие занятые при деле, один я как...

– Но мы...

– Не хочу слышать ваши оправдания. – прервал её. – Строите планы как уничтожить Реддла? Ваше право. Но оставьте меня в покое.

– Ты не прав! – возмутился Рон.

– Оставьте. Меня. В покое! – произнес чеканя каждое слово.

– Пойдём, Рон.

– Гермиона, но...

– Мы потом об этом поговорим.

Хлопнула дверь купе и наступила тишина. Прав Драко, я дурак. Не смог сдержаться. Я без надёжен... Они считают, что я не прав? Я виноват лишь в том, что доверял не тем людям.

– Здесь свободно? – в купе заглянула забавно одетая девочка моего возраста.

– Да, свободно. – улыбнулся ей.

Она прошла и села напротив, где недавно сидела Гермиона. Вскоре поезд тронулся.

– Борьба с мозгошмыгами даётся тебе тяжело, но ты на верном пути. – улыбнулась она. – Ты Гарри Поттер, я знаю. А я Полумна Лавгуд. Мой отец выпускает журнал "Придира", я ему помогаю.

– Очень приятно. – она была очень необычной. – Я раньше тебя не видел. На каком ты курсе?

– На третьем. Я поступила на год позже, чем должна.

– Ты необычная.

Она пожала плечами и безмятежно улыбнулась. Рядом с ней ощущался ореол спокойствия.

– А как подписаться на ваш журнал? – спросил у неё.

– Я напишу отцу. – кивнула она. – Он будет счастлив.

– Расскажи мне о мозгошмыгах.

– Они невидимые, летают в воздухе, забираются через ухо в голову и вызывают размягчение мозга.

– Размягчение мозга? – задумался. – А знаешь, ты права. Хочу поскорее от них избавиться.

– У тебя всё получится. – с уверенностью сказала Луна. – И мы верим тебе, что ОН возродился.

Этим летом в " Ежедневном пророке" меня часто называли сумасшедшим из-за моего заявления, что он возродился. Меня это сильно задевало, но теперь мне было всё равно.

– Я больше не собираюсь никому ничего доказывать, – устало вздохнул. – Они взрослые люди и сами способны разобраться в этом.

Мы сидели вдвоём и разговаривали. В обед Викки достал нам запасы еды и, мы дружно подкрепились.

До прибытия на станцию мы занялись чтением.

– Гарри, скоро остановка. Ты идёшь? – зашла в купе Грейнджер и остановилась, увидев Луну.

– Луна Лавгуд, – представилась новая знакомая.

– Рада знакомству, – сухо сказала Гермиона и повернулась ко мне. – Ну так что?

– Мне не куда спешить, – сказал спокойно.

На что подруга возмущенно хмыкнула и вышла.

– Что это с ней? – спросила Луна.

– Не обращай внимания.

Поезд подъехал к Хогсмиду. Ученики заполнили коридоры вагонов в ожидании своей очереди покинуть поезд. Мы дождались когда проход освободится и покинули своё купе. Прошли к каретам, запряжёнными странными лошадьми.

– Кто это? – спросил я.

Знакомство с Амбридж

Мы молча прошли в Большой Зал и разошлись к своим столам. Сел рядом с Невиллом.

– Гарри! Почему эта змея ехала с тобой?! – возмущённо высказала Джинни, усаживаясь рядом со мной.

– Джинни, откуда я знаю. Пойди и спроси у неё.

– Но ты же разговаривал с ней!

Внутри меня поднималась ярость. И эта туда же. Сколько можно!

– Гарри, ответь! – дёрнула она меня за рукав мантии.

– А если я не хочу отвечать? Что тогда? – зло ответил ей и отвернулся.

– Гарри, что с тобой? – пролепетала ошарашенная Джинни.

– Почему ты просто не оставишь меня в покое? И прекращай крутиться вокруг меня, ты не в моём вкусе.

– Но...

– Найди себе кого-нибудь и отстань от меня.

Все сидящие за нашим столом прислушивались к нашей беседе. Джинни заметила интерес окружающих и, выскочив из-за стола, пересела от меня подальше.

Двери в Большой Зал распахнулись и вошла МакГонагалл в сопровождении первокурсников. Она провела их к столу преподавателей, принесла табурет, на который положила распределяющую шляпу. Она пропела свою новую песню о необходимости сплотиться всем.

Все ученики стали перешёптываться. Грейнджер спросила у сэра Николаса было ли раньше подобное. На что он ответил утвердительно. МакГонагалл наградила всех гневным взглядом и голоса стихли.

Началось распределение. Оно сопровождалось громким урчанием из живота Рона. Да что с ним не так? Неужели его дома не кормят? Кажется он готов есть всегда. Врачи говорят, что если человек не доедает, то со временем у него появляется "яма желудка". В том смысле, что он будет ощущать постоянный голод.

Стоило последнему первокуснику занять своё место за столом, как поднялся Дамблдор.

– Нашим новичкам, – звучно заговорил Дамблдор, сияя улыбкой и широко распахнув объятия, – Добро пожаловать! Нашей старой гвардии – добро пожаловать в насиженные гнезда! Придет еще время для речей, но сейчас время для другого. Уплетайте за обе щеки!

Стоило появиться еде, как Рон набросился на неё. Жесть. Я до одиннадцати лет тоже голодал, но до него мне далеко. Гермиона продолжила расспрашивать сэра Николаса о прошлых предостережениях шляпы. Я перестал обращать на них внимание и приступил к ужину.

– Гарри, ты веришь, предсказанию шляпы? – тихо спросил обеспокоенный Невилл.

– Да. Но меня это уже не интересует. Мне надоело быть затычкой в каждой бочке. У меня нет ни знаний ни опыта для борьбы со злом.

– Но он будет пытаться тебя убить.

– Я что-нибудь придумаю.

Закончился ужин и из-за стола поднялся директор с ежегодной речью о: запрете колдовства в коридорах, опасности леса и так далее. Он представил очередного преподавателя ЗОТИ, им оказалась Долорес Амбридж. Она встала и долго говорила обо всём и ни о чём. Наконец этот вечер подошёл к концу и учеников отпустили по гостиным.

Рон и Гермиона были оказывается назначены старостами, поэтому занялись своими обязанностями. Я шёл рядом с Невиллом и слышал тихий шёпот других учеников, бросающих на меня косые взгляды. Ну конечно, всё лето "Пророк" писал опровержения о возрождении Лорда. Плевать.

В гостиной я не стал задерживаться и прошёл сразу а спальню, в которой уже были Дин Томас и Симус Финниган. При моём появлении они замолчали.

– Привет, – бросил им и прошёл к своей кровати.

– Здорово, Гарри, – откликнулся Дин. – Как каникулы?

– Да в принципе нормально, – усмехнулся в ответ. – Как ваши?

– У меня хорошо, а вот у Симуса не очень.

– А что случилось? – спросил вошедший следом Невилл.

– Мать не хотела меня пускать, – ответил Симус.

– Это из-за статей в "Пророке"? – уточнил у него я.

– Да.

– Ясно.

Больше не говоря ни слова, я переоделся и лёг спать. Сколько ещё будет таких.

– Гарри, ты ничего не хочешь сказать? – удивился Симус.

– Ты знаешь, нет. Я всё уже рассказал, а дальше дело каждого верить или нет.

– Ты не будешь доказывать свою правоту?

– Нет.

Я отвернулся от собеседника и закрыл глаза. Уснул я быстро. Даже не слышал когда пришел Рон.

***

Утром, когда все оделись и собрались идти на завтрак, ко мне обратился Симус:

– А что случилось в тот вечер, когда... Ну, когда погиб Седрик Диггори?

– Ничего, ровным счетом ничего.

– Гарри! Скажи ему правду! – взвился Рон.

– Я не понимаю о чём ты.

– Ты же видел ЕГО возрождение.

– Чьё, Рон?

– Ты знаешь о ком я говорю!

– Я видел как какой-то человек убил Седрика.

– Ты издеваешься?!

– Невилл, пойдём, а то опоздаем.

Я отвернулся от возмущённого Рона и покинул комнату. Остальные последовали за нами.

– Рон, что случилось? – послышался голос Гермионы.

– Гарри отказывается сказать правду!

Все с любопытством уставились на меня. Глубоко вздохнул, стараясь успокоиться, и повернулся к Рону лицом.

– Хотите, чтобы я сказал правду? Тогда слушайте. О том, что происходит я не имею ни малейшего представления. Всё это лето я провел у родственников, в то время как эти двое были так заняты, что не смогли, а может и не захотели написать о назначении их старостами. "Мы так заняты, но ничего не можем рассказать. Директор Дамблдор запретил." Я верно процитировал твоё письмо, Гермиона? Любознательным могу показать оригинал писем, – я достал из сумки её письма и раздал всем желающим. – Прошу оставить меня в покое.

– Гарри, директор Дамблдор... – начала было говорить бывшая подруга.

– Мне плевать кто и что тебе наговорил. Как и вам на то, что я пережил за все годы живя у родственников, верно? Ведь это для моего же блага. Я не собираюсь больше участвовать в этом фарсе, который вы называете "дружба с героем".