Жизнь прожить - не поле перейти. Сборник историй из жизни.

Материнское сердце. Часть 1

Расскажу вам историю случайной попутчицы, которая очень сильно меня задела.

Рассказ поведу от имени Екатерины, которая и рассказала мне о том, что произошло в её семье.

- Кругом все говорят сейчас о любви. Я вот из-за неё, проклятой, чуть своих сыновей не потеряла. Сама часто задумываюсь, что же это такое – любовь? А ответа не нахожу. Слушайте, расскажу всё по порядку.

Семья наша была дружная и весёлая. Часто песни пели. Я затяну нашу любимую «Ой, при лужку, при лужке…», муж подхватит, сыночки подпевают. Да так ладно и складно у нас получалось, что прямо душа замирала. Работали всегда вместе, никто не отлынивал. И огород, и по хозяйству – всё вместе. Выросли сыночки.

Старший – Петя выучился на тракториста, а младший – Андрюша, школу закончил, поступил в институт. Всё у нас было хорошо. Мы с мужем тоже ещё при силе были. Денег хватало. Сыновья послушные, да работящие. Чего старикам ещё нужно? Внуков. Стали налегать на Петрушу:

- Женись, да женись.

Он к тому времени уже три года, как отслужил, трактористом работал.

Привёл Петя знакомиться девчонку. Посмотрели мы с отцом на неё, послушали, о чём говорит, да и согласились. Понравилась нам Надя от души. Рассудительная, хозяйственная. На агронома она училась тогда. Маленькая, чернявенькая. Петя у нас большой и рыжий, а она, ну, прямо галчонок. Да моторная! Пока сидели, разговаривали, девчушка посуду помыла, со стола повытирала. Ну, в общем, понравилась.

Петя тоже, видим же мы с отцом, глаз с Надюшки не спускает, улыбается.

Через неделю собрали своих родичей. Предупредили родителей невесты, да и пошли сватать. Через месяц свадьбу сыграли.

Дом у нас большой, просторный. Выделили молодым самую лучшую комнату. Живите, радуйтесь. Жили они мирно, не ссорились, не дрались. Счастье и любовь в их семье. И нам с мужем радостно.

Тут и Андрюша приехал на каникулы. Петя уйдёт на работу, а сынок с невесткой беготню, да баловство устроят: то подушками дерутся, то водой обливаются. Хохочут. И мы смеёмся, резвятся детки.

Потом родился у нас внучок. Ванечкой назвали. Надя закончила колледж, но на работу мы её не пустили. А потом и работы не стало, совхоз развалился. Ну, ничего. У нас с дедом пенсия, Петруша на тракторе у частника, Андрей закончил учёбу и нашёл работу в Подмосковье. Жизнь шла своим чередом.

Родилась внучка, Катенькой назвали в честь меня. Когда малышке исполнилось два годика, случилось несчастье. Заболела деточка наша маленькая и ушла ангелочком на небо. Сгорела, точно свечечка на ветру.

Надежда так убивалась, что мы с неё глаз не спускали, боялись, что сотворит с собой что-нибудь. Андрюша приехал, тоже плакал. А Петруша с утра до ночи в пьяном угаре валялся. Чуть в себя придёт, опять нахлебается. Что я пережила, Вы себе даже представить не можете.

Как тяжко было, а жить дальше надо.

Вечером собака лает и лает. Вышла я глянуть, кто там лазит. Собака меня увидела и в сторону сенника стала рваться. Подошла я тихонечко, темно уже было, не видно ничего, а охи-ахи слышно.

Прислушалась я, а это невестка с сыном меньшим в сеннике милуются. Караул! Я чуть там же на месте Богу душу не отдала.

Материнское сердце. Часть 2

- Упала и лежала, не знаю сколько. Пришла в себя, а встать не могу. Налюбились они, потом меня увидели. Перенесли в дом, скорую вызвали, всё, как надо сделали. Наутро нет Андрея с Надеждой нигде. Сказала я Пете, что их нет. Он за ружьё, вскочил в машину и умчался неизвестно куда. Потом узнали, что к сватам он ездил, но не нашёл там беглецов. Внучка Ванечку забрал и домой привёз. Тот был у сватов, пока похороны были.

Через неделю, а, может, и больше, позвонил Андрей. Всю правду рассказал, что любят они друг друга давно. И будут жить в другом месте, потому что боятся Петра. Я сначала хотела отругать его и трубку бросить, но сдержалась. Сынок это мой, кто ж ему посочувствует, да посоветует что-нибудь. Думала, отговорю его, смогу убедить, что Надежда ему не пара. Да и старше она его.

Обиделся сынок, сказал, что возраст не имеет значения.

- Я же, - говорит, - тебя, мама, люблю хоть ты и старенькая уже.

- Ну, что тут скажешь? А с Петром мы намучились. Запил он. С работы выгнали, машину продал. Всё спустил. Со мной почти год не разговаривал.

Мы с отцом совсем руки опустили. Только и свет в окошечке – внучок любимый Ванечка.

А Андрей часто звонил, в гости звал, да чтобы Ванюшу привезли. Соскучилась Наденька за сыном.

Дед – ни в какую. Уехала, оставила, значит, не нужен. Строгий у меня муж.

Через год приехали Андрей с Надеждой. У сватов остановились. К нам не идут. Боятся.

Взяла я Ванюшу за ручку и повела к матери. Сама плачу. Слезами обливаюсь, а иду. Привела. Хотела сразу уйти, а сынок не пускает. На колени стал, прощения просит. Надька рядом, живот рукой прикрывает. Что мне делать? Как бы Вы поступили?

Простила я их. Вернулась домой. Отцу тихонько, чтобы Петя не услышал, всё рассказала. Он сразу в крик да в ругань, а потом поостыл. Андрюша у него любимчиком был. Баловал он его до невозможности. Я, бывало, скажу, что ты делаешь? Зачем балуешь? А он только рукой махнёт. Сидим, думаем, как мир в семье наладить?

Тут Петя заходит. Трезвый. Нам даже страшно стало.

- Уезжаю, - говорит,- простите меня.

- Куда ж ты поедешь, сынок?

Махнул он рукой, точно, как отец, ссутулился и ушёл. Не стали мы его задерживать и расспрашивать. Пусть уезжает. Может, дальше от дома душа его успокоится и встретит женщину? Жизнь свою устроит и будет нормально жить. Да, что ж Вы думаете? Поехал он в Подмосковье, разыскал, где Андрей с Надеждой живёт и устроился там трактористом. Как только адрес узнал? Вот так и живут.

Ванечка называет и Петра, и Андрея папой. Помогают братья друг другу.

Петруша вскорости женился. С двумя детьми женщину взял. У неё муж в луже весной утонул, пьяный. Хорошая такая молодичка, тоже Надеждой зовут.

У Андрея сынок родился, в честь деда Дмитрием назвали.

Что за чувство такое - любовь? И зачем оно? Вот как оно получилось: брат у родного брата жену увёл и наши с отцом сердца разбил на мелкие осколки. Может, это и не любовь вовсе, а судьба?

Женщина вопросительно посмотрела на меня. Она ждала ответа. А я не знала, что ответить матери, сердце которой разбито, а душа болит.

Как стать женой бомжа

Расскажу вам об одной своей соседке, о Люде. Прожили мы с нею бок о бок лет десять, не меньше. Жила она тихо, мирно в своей малюсенькой хатке. Работала в огородной бригаде нашего совхоза.

Однажды летом, после работы у неё случился инсульт. Отвезли женщину на машине в больницу. Родных у неё не было. Соседи ездили проведывать, гостинцы возили. Пролежала она месяц. Левая сторона у неё полностью отказала. Повезли ей костыли. Научилась Люда передвигаться на них. С трудом по палате начала ходить.

Выписал её лечащий врач. Домой надо ехать. До вокзала еле-еле доковыляла. Захотелось ей в туалет. У нас тогда туалет один был на два вокзала: авто и железнодорожного. Пошла бедняжка в туалет, а когда выходила, поскользнулись костыли на траве и упала.

Долго лежала. Люди мимо проходят, но никто помочь не хочет. Подошёл к ней бомж. Грязный, вонючий. Худой, как скелет, росточку небольшого. Сильным оказался. Поднял Людмилу, на ноги поставил, ещё и на автовокзал проводил.

Только собрался уходить, а женщина спрашивает:

- Как зовут тебя?

- Васька!

- А, живёшь где?

- Нигде...

- Поехали ко мне, а? Помогать будешь. У меня пенсия скоро, огород. Голодными не будем сидеть.

Развёл мужчина руками, себя осмотрел:

- Да я же…

- Ничего, что грязный. Я тебя отмою. Вода есть. Одежду купим.

- Одежду не надо… У меня есть.

- Где есть?

- Да тут недалеко. Сейчас сбегаю за мешком.

Ушёл бомж, а Люда подумала, что не вернётся. Долгенько его не было. Уже и посадку на автобус в хутор объявили, а его всё нет. Помогли ей земляки подняться в салон, а тут и Василий показался. Возмущаться стали люди, что он всех испачкает своим чувалом, но Люда заступилась и даже с одной самой горластой тёткой поругалась.

Приехали. Василий даже в хатёнку заходить не стал. Обмылся в сараюшке, переоделся в чистое, и оказался мужчиной средних лет довольно приятной наружности, гораздо моложе Людмилы.

Она поначалу стеснялась предъявлять его соседям и землякам. Но, как говорится, земля слухом полнится. Хохотали над нею хуторяне, всякими словами называли. Кое-кто даже домой к ней являлся, чтобы предупредить о грядущих бедах. Да и обокрадет он тебя, и убьёт, и сбежит. Чего только не говорили. Никого не послушала женщина. Всем отвечала:

- Кому я нужна? Я одна не справлюсь. Будешь мне помогать? Прогоню Васю.

- Та ты шо, сказылася, чи шо? У мэнэ своя симья.

- Так и иди к своей семье, не трогай меня.

Посудачили, посплетничали хуторяне, да и замолчали. Люде дали лёгкий труд – сторожить магазин. Ходили они с Василием каждую ночь, охраняли. Потом и ему рабочее место нашлось.

Со временем соседи мои брак зарегистрировали и стала у них фамилия общая.

Жили соседи душа в душу. Никогда не ругались. Огород был у них просто загляденье. Огурцы, помидоры, картошка в самый неурожайный год, когда у других ничего не вырастало, у моих соседей было. Поливал Вася грядки колодезной водой.

Со временем Люда отказалась от костылей. Немного ногу подволакивала. И рука стала работать.

Как только жизнь у них более-менее наладилась, стали они после зарплаты водку в магазине покупать. Помню, идёт по улице Василий, бутылку за горлышко держит и так небрежно ею помахивает. Чтобы все видели, что он не алкаш какой-то подзаборный, а человек богатый. Водочку пьёт магазинную, не самогон хлещет.

В мешке у него оказались дорогие вещи. Два костюма-тройки, рубашки, брюки. Люда всё перестирала, в шифоньер повесила. Да и покупали кроме этого одежду на рынке.

Иногда местные любители выпить на халяву напрашивались в гости, но Люда никого на порог не пускала. Не гнушалась и матом погнать навязчивых посетителей.

Вот так они и жили. Мирно и дружно. А когда вышли на пенсию, продали хатёнку, и переехали на родину Людмилы. Как сложилась их дальнейшая судьба, я не знаю. Но часто вспоминаю Люду и Васю. После них, кто только не жил в той хатке, но таких спокойных соседей больше не было.

Как коренная москвичка стала хуторянкой

В старой маленькой хатёнке со мною по соседству, поселилась женщина. Её история переселения на хутор очень поучительная.

Мария сама коренная москвичка. Жила она в своей двушке в «хрущёвке». Комнатки маленькие, потолки низкие, а кухонька так вообще крохотная.

Была у неё семья. Муж заботливый и любящий, и сынок. Вот с сыном с раннего детства были проблемы. То подерётся, то украдет. Чем старше становился сын, тем крупнее становились проблемы. Муж Марии зарабатывал хорошо. Денежки водились, поэтому частенько отец платил за сына, за его преступления. Потом квартиру купили сыночку и отправили в свободное плавание. Надоели родителям его постоянные приключения.

А сами продолжали жить в своей квартире. Тут их хрущёвка попала под программу сноса старого жилья. Есть такие программы в больших городах. Жильцам дают квартиры в новых домах. Мария с Михаилом были на седьмом небе от счастья. Пожить на старости лет в новом доме мечтает каждый.

Но тут случилось непредвиденное. Михаил заболел и буквально за три месяца сгорел. За время своей болезни написал завещание на сына. Жена ничего не знала об этом, а когда узнала, поняла, что этим своим завещанием оставил её Миша у разбитого корыта.

Прожили они вместе сорок лет, и за все эти годы брак не зарегистрировали. Она сама не хотела этого. Всегда говорила, что штамп в паспорте не играет никакой роли. А оказалось, что играет. Жила она под своей фамилией, девичьей, сына зарегистрировали на фамилию мужа. Вот так и оказалась Маша в своём доме не хозяйка, а приживалка, сожительница.

Через полгода сын вступил в права наследования и попросил мать освободить жильё. Переехал из своей однокомнатной квартиры в родительскую вместе со своей официальной женой. У которой было уже двое детей от первого брака, и они ждали третьего ребёнка, совместного. Начался кошмар. Мать толкали и щипали уже немаленькие дети, при этом орали несусветными голосами и жаловались, что эта старуха их щиплет. Один раз даже участкового вызвали и показывали ему синяки, якобы оставленные бабкой. Невестка не подпускала к кастрюлям и сковородкам.
Шипела, точно змея:

- Отойди, ведьма! Ещё отравы насыплешь в кастрюлю!

В общем, создали невыносимые условия пожилой женщине. Мария даже приготовить поесть себе не могла. Спала она в ванной. За неделю совместного проживания мать состарилась и сгорбилась. Попросила сына отдать ей однокомнатную квартиру, но он только расхохотался:

- Ещё чё придумаешь, голодранка? Мебель в новую квартиру за чё будем покупать? Тебе отдать! Жить хочешь, значит, вали отсюда! Да, кстати, не беспокойся о прописке. Я тебя выписал, - и бросил в лицо оторопевшей матери паспорт.

Последние слова были сказаны с неприкрытой угрозой. Мать поняла, что если не уедет, то пополнит армию без вести пропавших, которых никто не ищет, которые никому не нужны.

Хорошо, что у женщины были свои небольшие сбережения. Она уехала к знакомым на Кубань, а те подыскали подходящее по цене жильё в нашем маленьком хуторе. Знакомые оказались роднее сына. Помогли в трудную минуту просто так, по доброте душевной.

Мария заплакала. А мне стало нестерпимо жаль эту измождённую и рано состарившуюся женщину.

- Не плачь, Маша. Здесь тебя никто не обидит. Обживёшься, привыкнешь. У нас люди хорошие.

- Скучаю я по городу, всю жизнь там прожила.

- Время пройдёт, помиришься с сыном. Будешь в гости ездить, - попыталась я как-то смягчить ситуацию.

- Нет, нет! Он не должен знать, где я живу. Боюсь, приедет и у… - женщина не договорила и заплакала навзрыд.

- Пошли чай пить, - я взяла соседку за руку и повела в дом.

Такой истории о московском житье-бытье я не ожидала услышать и была поражена до глубины души. Оказывается, как и везде, в Москве есть разные люди.

И ещё я подумала о том, что современная молодёжь не торопится обременять себя узами брака. Живут в гражданском браке, как это сейчас называется, никаких прав не имеют и обязанностей не несут. Очень безответственно поступают. В будущем это может аукнуться, как случилось с моей соседкой. Да только, кто из молодых думает о будущем, о старости? Никто! Это будет так не скоро!

Осеннее счастье матери

Расскажу всё по порядку. Мы с Алексеевной живём рядом уже много лет. Это маленькая худенькая старушка. Она говорит, что в молодости была красивой, да вот года согнули до земли и высушили тело. Года никого не щадят.

На прошлой неделе я увидела из своего окна, что ко двору Алексеевны подъехала дорогая иномарка. В моделях я не разбираюсь, но отличить авто нашего производства и иностранного могу.

Так вот, большущая машина тёмно-коричневого цвета, почти чёрного, остановилась у калитки соседки. Я пригляделась. Из-за руля вышла женщина незнакомая мне, а из салона выскочил, не поверите, собственной персоной младший Алексеевны – Гришка, Григорий. Я от удивления даже глаза протёрла. Решила, что зрение подвело. Честно сказать, у меня дальнозоркость. Близко плохо вижу, а вот вдаль – хорошо.

Пока я размышляла, приехавшие зашли во двор. Хотелось сбегать, узнать, что за гости пожаловали, но я сдержала своё любопытство. Всё равно Алексеевна зайдёт как-нибудь, поделиться новостями. В тот день машина много раз подъезжала и отъезжала от двора соседки. Прямо дорогу накатали. На следующий день грузовик привёз мягкую мебель. Грузчики заносили в дом большой диван и два кресла. Любопытство раздирало меня на части, но я только посматривала в сторону соседского дома и фиксировала происходящие события.

В общем, прошла неделя. Гости уехали. Пришла Алексеевна, села на лавочку рядом со мной:

- Видела, Гриша приезжал? Живой мой сынок. Я теперь снам не верю!

- А? – неожиданный переход от сына к снам меня удивил.

- Помнишь, я тебе сон рассказывала про третьего сына? Он сказал, что оба умрут. А вот и нет! Вымолила я младшего. В церковь каждый день ходила, молилась! Вымолила младшего…- старушка улыбнулась, а из глаз потекли слёзы. Она улыбалась сквозь слёзы. Я обняла Алексеевну за плечи и тоже заплакала. Тут подошли ещё соседки. Они поплакали вместе с нами, а потом Алексеевна начала свой рассказ.

- Вы же знаете, что Гриша плохо себя вёл последние годы. Пристрастился к разной отраве, воровал, из дома всё тащил, соседей обижал. И вот каким-то образом, он и сам не знает, как, оказался на берегу моря. Мокрый, голодный. Недалеко трасса. Машины несутся. Пошёл он к дороге, стал голосовать, только никто ночью не останавливается, наоборот, скорость прибавляют. Стоял он так долго, а потом вышел на середину дороги, руки расставил. А тут машина, женщина за рулём. Начала она тормозить, но не успела. Сбила Гришу. Но не бросила на дороге, затащила в машину и в больницу. Пришёл он в себя в палате. Долго не мог понять, что и как. Сильно побился и память потерял.

Галина каждый день его навещала, кормила вкусной едой. Полицейские приходили, спрашивали, что случилось? А он ничего не помнит. Галя не бросила Гришку моего. Когда его выписали к себе забрала на турбазу. Поваром она там работает. Сошлись они, в одном домике живут. Пристроила его сначала садовником, теперь охранником работает.

Только через три месяца память к сыну стала понемногу возвращаться. А как только вспомнил всё, домой приехал. Мягкую мебель купил. Говорит:

- Будем в гости приезжать, чтобы спать было на чём.

- Телевизор и холодильник тоже купили, - Алексеевна вытерла набежавшую слезу.

- Не плачь. Всё хорошо, - попыталась успокоить подругу баба Надя.

- Лишь бы опять за старое не взялся, - всхлипнула мать.

- Всё в его руках. Захочет нормально жить, прекратит дурью маяться, - заявила громкоголосая тётя Таня.

Все собравшиеся соседки закивали головами в знак согласия. Да, теперь только от Григория зависит будущее. Возможно, он изменится и не свернёт вновь на кривую дорожку. А возможно вернётся к прежней жизни. Только время покажет, что будет дальше.

Арина Юрьевна

Наш небольшой хутор привольно раскинулся по берегам безымянной речки. Этот тоненький ручеёк даже и речкой-то назвать нельзя. Но в годы колхозов и социализма настроили на ручье дамб. Образовались несколько водоёмов, где домашняя птица плавает вместе с дикой. Пруды не очень глубокие и в самую жару мелеют и зацветают.

Дома в хуторе расположены далеко друг от друга. Огороды огромные. Деревьев хозяева насадили. Хорошо живут хуторяне.

Но, как говорится, в семье не без урода. Вернулся, из мест весьма отдалённых, наш земляк, Мыкола. Срок у него был большой. Отсидел от звонка до звонка. Вечно в подпитии, угрюмый, заросший седою щетиной, огромный, точно медведь. Идёт по улице, люди в стороны шарахаются.

Но есть у нас одна женщина, которая его совсем не боится. И даже наоборот, он её побаивается.

Это Арина Юрьевна – участковый инспектор.

Я, когда в первый раз её увидела, удивилась. Капитан выглядит девочкой-подростком. Маленькая, щупленькая, в полицейской форме, пошитой на заказ.

А все нарушители закона, имевшие с ней дело, говорят о ней с придыханием, и только по имени-отчеству.

Захотелось мне узнать о нашем участковом подробнее. Стала я расспрашивать соседок. Бабушки-старушки всегда в курсе всех дел. И вот, что мне рассказали.

- Арина – она ведь наша, хуторская. Здесь и в школу ходила. Пацанкой росла. Только с мальчишками и дружила. Помню где-то в классе седьмом моего внука побила. Он старше, на два года и больше её раза в три был. Подшутить он хотел над нею. Так после шутить перехотелось. Ага… Так и было. Это потом её родители в райцентр переехали. А так-то она наша.

- А я слышала, что в прошлом году Арина чуть не утонула. Ранней весной, когда тарань начинает из лимана в речки заходить, послали группу полицейских бороться с браконьерами. Засаду устроили. Сидят. Бракоши приплыли на лодке, сети поставили и умчались. Моторка у них. Под утро вернулись сети снимать. Вот тут-то их и хотели прихватить. Да только шустрыми они оказались. От берега отплывать стали. Да за мель зацепились.

Тут эта наша Аришка, чудная, бросилась прямо в воду, чтобы за лодку ухватиться. К утру подморозило, она в бушлате. А там прямо с берега глубина. Сразу с головой и ушла под воду. Парни, что с нею были, успели вытащить её. Да и браконьеров поймали. Она ж кричала:

- Стоять. Стрелять буду.

Пару раз в воздух пальнули и заарестовали всех, - рассказчица улыбнулась и оглядела слушательниц с таким победным видом, как будто это она сама лично прыгнула в ледяную воду, чтобы задержать преступников.

- А я рядом с Мыколой живу. Повадился он ко мне в огород картошку копать. Смотрю, идёт медведище с лопатой, с ведром и прямо на мою грядку. Накопал, посмотрел по сторонам и домой пошёл. А я-то его боюсь. Молчу. Встретила как-то Арину Юрьевну, да и пожаловалась ей. Она сразу лицом посуровела. Брови сдвинула.

- Я разберусь, - говорит.

Подъехала она к нему в тот же день. Во двор сама не зашла. Ни-ни. Тут Мыкола вышел, калитку раскрыл, во двор пригласил. На рожу улыбочку нацепил, а видно же, что боится. Я в сараюшке спряталась, да и смотрела в щёлочку. Интересно же, как наша участковая Дюймовочка с таким носорогом разбираться будет. Ой, и смех, и грех. Разобралась. Да так, что с того дня перестал копать у меня картошку. Вот такая она – наша Арина Юрьевна.

Кем только не работают женщины в наше неспокойное время: таксистками, охранницами, участковыми инспекторами, служат в армии, летают за штурвалами самолётов. Раньше это были чисто мужские профессии, а теперь победил прогресс и феминизм.

А вам приходилось встречаться с женщинами, имеющими мужскую профессию? Мне посчастливилось знать женщину-столяра. Таких столов и шкафов, как у неё, ни один мужчина не сделает. Как и быть участковым инспектором сможет не каждый полицейский-мужчина.

За околицей её души. Василина

Без постоянных разговоров и сплетен не обходится даже в городах. А что уж тут говорить о маленьком хуторе, в котором живёт меньше трёхсот человек? В таких населённых пунктах все друг друга знают. Сват, брат, кум, сосед или одноклассник. Трудно прижиться в таких местах приезжему человеку. Менталитет не тот. Казачьи хутора – это особая песня. Даже, если ты живёшь и работаешь в таком хуторке сто тысяч пятьсот лет, всё равно останешься для местных жителей чужаком.

Приехала в наш хутор молодая пенсионерка. Купила себе домик на одной из асфальтированных улочек. Огород огромный. Сад хороший. В общем купила дёшево. В городе такое жильё стоило бы очень дорого. А в умирающем хуторке – нормально.

Женщина была необщительная и очень худая. Ну, просто кожа да кости. Злые на язык хуторянки прозвали её Щепка. Были и другие прозвища, но как-то не прижились. Одевалась не обычно: длинные юбки почти до самой земли, кофточки с длинным рукавом и обязательно чёрный платок на голове. Ходила она быстро, по сторонам не смотрела. Никогда ни с кем не здоровалась. В магазин и обратно.

Хуторянки считали самым главным недостатком приезжей то, что она никогда не выходила за калитку и не сидела по вечерам с соседками. Очень хотелось узнать об этой странной женщине побольше, но она не проявляла никакого желания общаться.

Как говорится, земля слухом полнится. Стали придумывать всякие небылицы. Одни говорили, что она сектантка и скоро в хутор наедут такие же, как она, худые и неразговорчивые люди. Раскупят пустующие хаты, а местных потихоньку выселят.

Другие считали её ведьмой и при появлении женщины в центре у магазина, шарахались от неё, точно от прокажённой.

Через месяц почтальонка проговорилась, что пенсия у приезжей хорошая и зовут её Василина.

Имя вызвало новый прилив сплетен. Тут уже юмористы не стеснялись. Конечно, в глаза ей никто ничего не говорил, а вот за спиной шушукались и ехидно ухмылялись. Особенно старались две подружки – пенсионерки, бывшие доярки. Не понятно, чем Василина их так зацепила, но, благодаря им, весь хутор смеялся над приезжей.

Наступила весна. Пришло время заниматься огородом. Все соседи работали, сажали картошку, сеяли семена овощей. Василина ничего не делала. Выходила из дома, что-то измеряла и снова уходила.

В один из весенних деньков к её дому подъехала машина и рабочие выгрузили ящики с какой-то рассадой. Вечером Щепка уже трудилась на огороде. Соседка, подглядывавшая за нею, никак не могла понять, что же там рассаживает горожанка. Любопытство взяло верх, и пожилая женщина крикнула издалека:

- Шо Вы там содовытэ?

Василина разогнулась и ответила:

- Клубнику.

Старушка не выдержала и подошла ближе. В хуторе межи между участками чисто условные. Никаких заборов в огородах нет и не было никогда. Так удобнее пахать. Заходит трактор в начале квартала и все огороды спокойно пашет. Сады и цветники огорожены. С улицы заборы, а вот в огородах никаких заборов.

Подошла бабулька к своей городской соседке.

- Зачем Вам так много клубники? Картошку надо сажать, а Вы клубнику! – спросила удивлённо и посмотрела на Василину.

- Сын очень любил клубнику, - ответила та и потёрла лицо руками.

- А шо, разлюбыв?

- Нет его…

- Уйихав?

- Умер…

- Та ты шо… Бедненькая… Ото ж ты така и худэсэнька. Горэ в тэбэ… - грустно закачала головой Егоровна.

Жалость и сочувствие посторонней женщины растопили лёд в груди Василины, и она заплакала. Первый раз за три года заплакала. Не плакала, когда сыну поставили страшный диагноз, не плакала, когда продала квартиру и все деньги потратила на лечение сына. Не плакала, когда доктор сказал, что мальчику осталось совсем немного. Не плакала, когда его не стало. Заледенело сердце в груди. Будто в чёрный омут окунулась. Никого и ничего не видела, и не слышала.

А вот сейчас, слушая негромкий мягкий голос пожилой женщины, Василина точно вынырнула из чёрной бездны. Глянула вокруг и вдруг разом увидела и зеленеющую стену камыша по берегу небольшой речки, текущей в конце огорода, и жёлтые цветы одуванчиков, и бело-розовые цветы яблонь. И себя такую несчастную в объятиях пожилой казачки.

- Поплачь, поплачь, милая… Тебе легче станет. Тоска тебя поедом ест. Гони её, тоску эту в шею. Сыночка не вернёшь и не забудешь никогда, а жить-то надо. Жизнь продолжается.

И от этих простых слов, и от добрых ласковых объятий стало светло на душе Василины. Почему-то вспомнилось детство и бабушка, которая всегда говорила:

- Василинка, плохое, как и хорошее, проходит. Только память остаётся. Вот не будет меня, а ты будешь вспоминать, как мы с тобой в лес за грибами ходили, как калину ломали, а потом мёд из неё делали. Не забудешь ведь?

С того дня приезжая женщина стала меняться. Хуторяне это сразу заметили. Здороваться начала с людьми. Уже не мчалась в магазин, как на пожар, а шла медленно, с интересом рассматривая хуторскую улицу и общество. Сменила длинную юбку на брюки, кофты с рукавами на футболки, сняла, наконец, чёрный платок.

- Ты дэвысь, а Щепка-то преобразилась. Уж не влюбилась ли? – говорили за её спиной злые языки.

Соседка Василины – Егоровна, не утерпела и рассказала другим таким же старушкам о горе Василины. Женщину стали жалеть. Постепенно, очень медленно менялось отношение к приезжей. О ней перестали судачить, перестали замечать. Это было хорошим знаком. А тут ещё небывалые в хуторе урожаи клубники на грядках горожанки помогли примирить её с местными жителями. Трудолюбие и спокойная доброжелательность Василины сделали её почти своей. Почти, но не своей.

Для того, чтобы стать по-настоящему своей, нужно было родиться в хуторе.