Жизнь в объятиях музыки * История Флориана

I

Всё прошло великолепно. Даже лучше, чем Флориан мог себе представить. Как только он вышел на сцену и коснулся смычком струн, его волнение бесследно исчезло. Погрузившись в чарующий мир музыки, скрипач будто воспарил над огромным залом, до отказа заполненным зрителями, и ничего другого кроме музыки для него уже не существовало. Но когда смолкли последние звуки серенады и он опустил смычок, вздох облегчения вырвался из его груди, и он радостно прошептал: - "Слава Богу, всё позади!"

В зале стояла тишина. "Наверное, им не понравилась моя игра" - с досадой подумал юноша, но в тот же миг на него обрушился такой шквал аплодисментов, что не было уже никакого сомнения в том, что это - настоящий триумф.

На сцену летели цветы, со всех сторон, не смолкая, неслись крики "Браво!", и счастливый Флориан, не переставая, низко кланялся публике.

Вдруг он ощутил такое сильное головокружение, что едва удержался на ногах. А публика продолжала восторженно скандировать: - "Браво! Браво!", не желая отпускать Флориана со сцены, но когда ему всё же удалось скрыться за тяжёлым тёмно-бордовым занавесом, он понял, что силы совсем оставили его. Кто-то, видя его состояние, заботливо поставил рядом чёрное кожаное кресло, в которое Флориан опустился почти без чувств.

Неожиданно раздался знакомый голос:

- Мальчик мой, да на тебе лица нет! Что с тобой? - с тревогой промолвил неизвестно откуда появившийся профессор Мирский.

- Профессор? Каким чудом вы здесь оказались, Святослав Константинович, вы ведь должны быть в Мюнхене? - удивлённо спросил Флориан, не преминув при этом, несмотря на своё состояние, про себя отметить, что профессор в своём новом смокинге выглядит безукоризненно.

- Как видишь, я здесь, рядом с тобой. Разве я мог пропустить твоё сегодняшнее выступление? Так что всё-таки случилось? - переспросил профессор.

- Ничего страшного не случилось. Наверное, я просто переволновался, ведь это мой первый в жизни концерт, - виновато улыбнувшись, ответил Флориан.

- Ну, дай-то бог, чтобы так! Когда ты поклонился и тебя слегка качнуло в сторону, я, признаться, очень испугался.

- Да я и сам испугался, что тут говорить, но сейчас уже все в полном порядке, как-будто ничего и не было.

- Вот и прекрасно! Я тебя поздравляю, мой дорогой! Ты был просто великолепен! Зрители слушали тебя, как зачарованные, а некоторые так прониклись твоей игрой, что плакали, и даже не пытались скрыть свои слёзы! - с восторгом произнес профессор.

- Если бы не вы, Святослав Константинович, я вряд ли стоял бы сегодня на этой сцене, так что мой успех - это и ваша заслуга! - с чувством искренней благодарности промолвил Флориан, - Знаете, выйдя на сцену я полностью растворился в музыке, и не видел, что творилось в зале.

- Это говорит о том, что ты стал настоящим музыкантом! - и профессор по-отечески обнял юношу.

- Скажите, а как вам удалось вырваться, ведь у вас такой насыщенный график выступлений? - с удивлением спросил Флориан.

- Видимо кто-то там, наверху, услышал мою молитву: в программе неожиданно произошли изменения, и мой сегодняшний концерт перенесли на завтра.

- И вы проделали такой путь только ради того, чтобы послушать мою игру?

- А почему это так тебя удивляет? Разве в том, что педагог следит за успехами своего любимого ученика есть что-то ненормальное?

- Признаться, я не знал, что нахожусь в числе ваших любимых учеников! - слегка смутился Флориан.

- Ну, если бы знал, то не стал бы таким замечательным музыкантом, - с напускной строгостью ответил профессор.

- Возможно, вы и правы!

Флориану было приятно слышать такие добрые слова от человека, который всегда был довольно скуп на похвалу, а то, что профессор Мирский преодолел такое огромное расстояние только ради того, чтобы поприсутствовать на его концерте, и вовсе привело его в восторг.

В это время возбуждённые зрители, оставшиеся в зале, каким-то образом проникли за кулисы и окружили Флориана и профессора плотной стеной. Пришлось приложить немалые усилия, чтобы вырваться из их рук.

- Привыкай, дорогой, теперь у тебя не будет отбоя от поклонников! - рассмеялся Святослав Константинович, - Впрочем, к этому быстро привыкают! Кстати, какие у тебя планы на сегодняшний вечер?

- Никаких. Выпьем с музыкантами по бокалу шампанского, как принято, а потом я полностью в вашем распоряжении.

- В таком случае, если ты не возражаешь, я могу до утра составить тебе компанию. Мы сможем вдоволь наговориться, а утром я закажу такси и уеду в аэропорт.

- Буду очень рад! И такси заказывать не надо, я сам отвезу вас, - радостно ответил Флориан.

- Если не уснешь! - улыбнулся профессор.

Не прошло и часа, как они уже пили ароматный кофе и увлечённо беседовали в небольшой, но очень уютной, обставленной со вкусом квартире Флориана. Говорили обо всём, не только о музыке, но больше всего профессора интересовали планы любимого ученика на будущее.

- Теперь, когда ты стал настоящим музыкантом, я бы даже сказал, виртуозом, тебе нужно внимательно отнестись ко всем предложениям, которые, я уверен, посыплются на тебя со всех сторон. Ты еще не думал о том, чем будешь заниматься дальше? С кем бы тебе хотелось сотрудничать?

- Да я так устал, что мне пока ни о чем не хочется думать. Хочется тишины! Уехать бы куда-нибудь из города хотя бы на неделю... - в голосе Флориана было столько грусти, что, казалось, еще немного, и он расплачется, как ребенок.

Профессор с сочувствием взглянул на Флориана. Он знал, что после смерти отца тому пришлось нелегко, и только огромный талант и титаническое трудолюбие помогли юноше выстоять и достичь такого невероятного успеха.

- Ты прав, Флорушка, тебе действительно надо отдохнуть, ведь последние полгода были для тебя такими насыщенными и напряжёнными!

- Подготовка к конкурсу отняла у меня все силы и всё время. Ни о чём другом я и думать не мог! - на несколько секунд Флориан умолк, и в его глазах заблестели слёзы, - Я должен был победить, ведь я пообещал это отцу незадолго до его ухода...

II

Нескольких часов сна оказалось достаточно, чтобы Флориан почувствовал себя бодрым и отдохнувшим. 

– Ты спишь? – тихонько постучал профессор, приоткрывая дверь.

– Уже не сплю, входите, Святослав Константинович. Я прекрасно отдохнул! Удивительно, но я совершенно забыл, что нахожусь не дома, а в гостях. Такое со мной впервые. Комната Мартина такая уютная!

По выражению лица профессора было видно, что слова Флориана доставили ему огромное удовольствие.

– Мне приятно это слышать! – профессор указал гостю на ванную комнату, – Умывайся, выпьем кофе и будем собираться в дорогу.

Долго собираться не пришлось. Всё необходимое заранее было сложено в две большие дорожные сумки, и вскоре, оставив позади ещё не проснувшуюся окончательно столицу, они выехали на трассу, ведущую на запад.

Дорога заняла около трёх часов, но Флориан был так увлечён проплывающими за окном автомобиля пейзажами, что время пролетело незаметно.

Чтобы сократить путь, город N. они оставили в стороне, свернув на холмистую дорогу, ведущую в Долину Ангела.

– Вот мы и дома, – сказал профессор, когда они подъехали к двухэтажному деревянному дому, с трёх сторон окружённому стройными берёзами, на одной из которых виднелось  птичье гнездо.

С улицы дом был огорожен красивым металлическим забором с изящной кованой калиткой. Отворив калитку, они вошли во двор, и Флориан просто остолбенел от восторга: любая оранжерея могла бы позавидовать собранной здесь коллекции редких цветов и декоративных кустарников. Взглянув на дом, Флориан удивился ещё больше. Он ожидал увидеть заброшенную деревенскую избу, но вместо этого его взору предстал шикарный, недавно отстроенный двухэтажный особняк, от которого трудно было оторвать взгляд.

– У меня нет слов! Такое впечатление, что я попал в другую реальность! Правда, я всё представлял себе немного иначе…

– Ты, наверное, ожидал увидеть полу-развалившуюся деревенскую хату, в которой обитают привидения? Видишь ли, так оно и было до недавнего времени. Родительский дом был уже очень старый, ему было более двухсот лет. Пока были живы родители, дом кое-как скрипел вместе с ними, но после их смерти стал катастрофически быстро разрушаться. Реставрировать его не было никакого смысла, проще было снести, и на его месте построить новый.

– Я действительно не ожидал увидеть здесь такую красоту. Всё в таком идеальном порядке!

– Это всё благодаря Иосифу! Без него не было бы здесь ни порядка, ни всей этой красоты. Он вкладывает в этот сад и в этот дом всю душу. Кстати, его с полным правом можно назвать членом семьи, ведь он крёстный отец Мартина.

Осмотревшись, Флориан заметил в глубине сада ещё одну небольшую постройку, гораздо меньшую по размеру, похожую на хижину.

– Там, вдали, ещё один дом...

– Это владения Иосифа, его «королевская резиденция», как он сам говорит. Этот небольшой домик они с Алесем построили всего за пару недель, представляешь?

– А где он жил до этого?

– Дом, в котором Иосиф жил с матерью, сгорел от удара молнии. После пожара почти ничего не уцелело... Через несколько дней после случившегося его мать умерла, и сразу после похорон Иосиф хотел перебраться в город, к своей старшей сестре, но я уговорил его остаться, и предложил построить для него дом прямо здесь, в саду. Он охотно согласился.

– Замечательно! Кстати, а где он сам?

– Ну ты подумай! Совсем забыл тебе сказать: вчера ночью, когда ты уже спал, Иосиф позвонил и сообщил, что у Вероники, его сестры, случился инфаркт, и он срочно выезжает в город. Я сказал, чтобы он не торопился с возвращением, пока её здоровье не пойдёт на поправку. Раз такое дело, думаю, мы с тобой и сами справимся, правда?

– Конечно, справимся, не сомневайтесь. Главное, чтобы его сестра выздоровела как можно быстрее. А Алесь? Он живёт недалеко отсюда?

– Алесь с Мартой живут за холмом, в родовом поместье. Вижу, тебе не терпится с ним познакомиться. А что, если мы пригласим их с Мартой сегодня на ужин, а?

– Замечательная идея!

Профессор пригласил Флориана войти в дом.

Поднявшись по удобным ступенькам, они, миновав террасу, оказались в просторном, богато обставленном холле с изразцовым камином, сложенным в английском стиле. Флориан не был человеком меркантильным и деньги никогда не имели для него большого значения, но, продолжая разглядывать холл, он подумал: – "Ничего себе! Да в этот дом вложено целое состояние! " В ответ на восхищённый взгляд юноши, профессор Мирский только слегка улыбнулся и произнёс:

– Мы забыли в багажнике сумки, принеси, пожалуйста. А я тем временем позвоню Алесю и приглашу их с Мартой на ужин.

– Звонить никуда не нужно, я уже здесь, – послышался с крыльца мелодичный голос, и в дверях показался Алесь, вернее, его голова, обрамлённая шапкой светло-русых волос и небольшой бородкой. Соломенная шляпа с широкими полями и льняная рубашка василькового цвета придавали Алесю весьма романтический вид, а небольшой мольберт-тренога в руках и перекинутая через плечо кожаная сумка на ремне, из которой торчали кисти, делали его и вовсе неотразимым.

– Алесь! – радостно воскликнул профессор, – Как ты тут оказался?

– Я рисовал на холме и увидел, как вы подъехали.

– Рад тебя видеть, дружище! – Мирский по-братски обнял друга, – Позволь представить тебе моего любимого ученика, а теперь уже и коллегу, Флориана Гордеева. А это, – обратился профессор к Флориану, – тот самый Алесь Богданович, с которым тебе так не терпелось познакомиться, мой верный друг и самый лучший в мире сосед!

Улыбаясь, Алесь протянул Флориану руку:

– Рад нашему знакомству!

– И я безумно рад! Я слышал о вас так много хорошего!

Взгляд серо-зелёных глаз Алеся был таким добрым, что Флориану показалось, будто его с головой накрыло тёплой волной.

– Святослав постоянно меня идеализирует, так что не всё то, что он говорит обо мне, принимай на веру. Ты впервые в наших краях?

III

 – Поднимайся сюда, я тут, наверху, – раздался со второго этажа голос профессора, – Куда ты пропал? Наверно, Алесь увлёк тебя своими рассказами?

Оставив ведро с водой внизу, Флориан поднялся по лестнице. По обеим сторонам коридора располагались несколько комнат, дверь в одну из которых была открыта. Судя по обстановке, эта небольшая комната служила одновременно и спальней и кабинетом. Справа, у стены, стояла деревянная кровать, а рядом с ней – небольшая тумбочка, на которой удобно примостилась настольная лампа с причудливым плетёным абажуром. Над тумбочкой висела картина: на фоне василькового поля в лучах восходящего солнца светловолосый мальчуган лет десяти играет на скрипке. Слева, у окна, расположился небольшой дубовый стол, а рядом – старинный, украшенный тонкой витиеватой резьбой платяной шкаф, который без всякого преувеличения можно было назвать настоящим шедевром столярного искусства.

  – Алесь, вроде, не похож на сказочника. Напротив, он показался мне человеком серьёзным. У нас не было времени на долгие разговоры, но то, что он отличный собеседник, я успел понять, – ответил Флориан.

  – Это так! Наверное, нет такой темы на которую с ним нельзя было бы поговорить!

  – Ну, в таком случае я засыплю его вопросами! Да и вас тоже! Знаете, здесь, в Журанах, для меня всё так необычно. Я даже представить себе не мог, что отъехав от столицы всего на каких-то триста километров, окажусь совершенно в другом мире…

  – Так ты ведь ещё ничего тут не видел! Впереди у нас целая неделя, я покажу тебе самые красивые места в окрестностях и расскажу обо всём, что тебя заинтересует. Но и ты, надеюсь, утолишь моё любопытство и расскажешь о себе, ведь я о тебе толком ничего не знаю.

  – Да что мне рассказывать? В моей жизни кроме музыки  ничего и не было.

  – Мне хочется узнать о тебе как можно больше. Какой ты на самом деле, чем увлекаешься? Ведь есть же что-то ещё, что тебе интересно?

Флориан рассмеялся: 

  – Я и сам толком не знаю какой я. Мне кажется я добрый и сентиментальный, но иногда я становлюсь невыносимым, и со мной просто невозможно разговаривать. Любая мелочь может вывести меня из себя. А ещё я, наверное, чересчур гордый - даже самому себе мне бывает трудно признаться в том, что я не прав.

– Может, это не гордость, а гордыня? – хитро прищурился профессор, доставая из шкафа комплект постельного белья, – Вернёмся поздно, так что лучше постелить постель прямо сейчас. Я, собственно, для этого сюда и поднялся.

Время приближалось к полудню и голод уже давал о себе знать. Пора было подкрепиться, но готовить что-то, зная, что они приглашены на ужин, им не хотелось. Решили ограничиться овсяным печеньем с ароматным чаем.

Выйдя на террасу, Флориан с профессором расположились за круглым плетёным столом, с удовольствием подставляя лица лучам полуденного  солнца.

  – С детства обожаю овсяное печенье! – по-детски радуясь, воскликнул Флориан,  – Отец был прекрасным кулинаром, он умел приготовить всё, что угодно, варил не только вкусные борщи и солянки, но и пек отличные пироги с разными начинками, а овсяное печенье было его коньком.

  – Недаром говорят, что самые лучшие повара – мужчины! – а затем профессор, пытаясь скрыть улыбкой неловкость, спросил  -  Ты не обидишься, если я задам тебе очень личный вопрос?

  – Нет, конечно.

  – Ты так тепло говоришь о своём отце, а что сталось с твоей матерью? После развода родителей ты с ней больше не виделся? 

На миг лицо Флориана омрачилось. Однако он постарался придать ему непринуждённое выражение, хотя это и вышло у него не совсем убедительно. Он помолчал, а потом тихо произнёс:

  – Я не помню свою мать. С первого дня моим воспитанием занимался отец. Мне было года три, когда они расстались. Отец никогда не вспоминал о ней. Лишь однажды я уговорил его рассказать мне о матери, и если верить всему, что он рассказал, – а у меня нет оснований не верить ему, – она бросила меня и уехала с богатым любовником покорять мир. Что с ней случилось и где она сейчас я не знаю, да и знать не хочу. У меня к ней нет никаких чувств. Она для меня просто не существует.

  – Прости, что я спросил об этом и тем самым причинил тебе боль, – горько вздохнул профессор.

  – Всё хорошо, у меня нет от вас никаких секретов.

  – Мне очень приятно слышать это. А что до твоей матери, Бог ей судья. Кто знает, что творится сейчас в её душе, возможно, она горько сожалеет о том, что так поступила с тобой, и раскаивается.

Флориан отвёл глаза и глубоко вздохнул. Он и вправду почти никогда не вспоминал о матери, но вопрос профессора невольно разбередил в его сердце рану, которая, как оказалось, никуда с годами не исчезла, а лишь предательски зарубцевалась, чтобы иногда напоминать о себе.

  – Помните, в ту ночь, после концерта, вы спросили меня о моих планах на будущее? Тогда я не решился рассказать вам обо всём, ведь я не предполагал, что мы с вами так сблизимся, зато сейчас с удовольствием поделюсь с вами своими планами. За последние дни я много всего передумал...

  – И до чего же ты додумался?

  – Наверное, то, что я скажу, удивит вас. Знаете, я вовсе не мечтаю о карьере концертирующего музыканта, пусть даже мне и довелось бы играть на самых прославленных сценах мира. Мне хочется жить обычной жизнью, хочется иметь семью, свой дом, в котором я буду жить с любимой женщиной и нашими детьми. Вы меня понимаете?

  – Стараюсь понять! А как же музыка? Надеюсь, ты не забросишь скрипку в чулан?

  – Ну что вы, конечно, нет! Всё дело в том, что я уже давно начал писать музыку, хотя, возможно, это громко сказано. С помощью нот я пытаюсь выразить всё то, что у меня на душе, что волнует меня – свои мысли, чувства, желания...

Недоумение на лице профессора сменилось сначала удивлением, а потом - неподдельным интересом.

  – Это большая неожиданность для меня, но если ты сумеешь реализовать себя не только как скрипач-виртуоз, но и как талантливый композитор, я буду счастлив.