Жрица Мертвых Богов

От автора с любовью

Изначально Гарпия задумывалась однотомником, и именно на долю Фелиции должно было выпасть тяжелое бремя превращения властителя в любимого мужа. Но что-то пошло не так. Совершенно случайно и в той же степени закономерно. Фелиция оказалась слишком нежной и ранимой, да и обстоятельства сложились так, что Маурон не стал ее судьбой и выбором.

Зато Даника - самостоятельная, дерзкая, но также беззащитная и доверчивая - то, что нужно императору. Правда, он пока этого не знает и считает, что долг - это все, связывает его с девушкой. Ведь ависы - однолюбы, а его любовь сейчас счастлива с другим. Но жизнь такая занимательная штука...

Книга будет платной по подписке. Ваша поддержка позволяет заказывать прекрасные иллюстрации, подобные той, что приведена ниже. Спасибо вам за нее.

Всегда ваша, темная эльфика Тишарэль.

Глава первая. Даника. Находка.

- Плохая примета, - пробормотала я, вглядываясь в мертвеца. - Надо было уехать вчера.

А ещё лучше - сразу после того, как обнаружила себя. Но так жаль было добротного дома, устроенного хозяйства и резной мебели, что протянула до последнего, каждый раз находя для себя отговорки.

- Придется хоронить, - обречённо пожаловалась я Стрелке. Кобыла прядала ушами и косилась на меня с осуждением. Вздохнув, я спешилась. Норри тут же подскочила ко мне, Бинга крутилась около тела, принюхиваясь.

Промерзшую землю копать невозможно, так что придется развести погребальный костер. Но не здесь. Я сделаю это около дома, спалив свой запас дров на зиму. А потом уеду. Брошу это место Мертвым Богам и переберусь в другую часть Империи. Или ещё дальше. Денег хватает, чтобы обустроиться в любом месте с не меньшим комфортом.

- Как же он здесь оказался? - злилась я, вытаскивая скрученное в валик плотное покрывало. Подошла к мужчине, расстелила ткань вдоль его тела. От злости хотелось плакать. На лошадь я его не подниму, значит, буду тащить волоком. Живые Боги, за что мне это?!

- Бинга, отойди, мешаешь, - раздражено прикрикнула я на собаку, но та упрямилась, обнюхивая голову мертвеца. На мгновение мне показалось, что она пытается отгрызть часть его лица, и омерзение дрожью прокатилось до самых пальцев. Но уже в следующее мгновение я поняла, что собака просто лижет труп.

- Бинга, гадость какая! - воскликнула я, ухватив собаку за холку. Та взвизгнула, и Норри, которая тоже заинтересовалась происходящим, тут же коротко тявкнула. - Да что с вами? Сдурели обе?

Собаки вели себя странно - крутились, подлезали под руки, тыкались носами в мой бок - пока я окончательно не разозлилась и не отправила их к Стрелке.

Мужчина был полуобнажен. Из-под снега виднелся край брюк с широким кожаным поясом, а вот сверху одежды не было совсем.

- Давно, видимо, погиб, - разговаривать сама с собой или с животными я привыкла. Иначе, давно сошла бы с ума от одиночества.

Кожа мертвеца была бледной, практически белой. И, наверное, он уже вмерз в наст. Я представила, как буду отдирать его от земли, оставляя на камнях куски мертвой плоти. Воображение у меня очень живое, картинки выходили красочными, поэтому я медлила. Снова коротко пролаяла Норри, заскулила Бинга. Словно за компанию с ними громко фыркнула Стрелка.

- Да иду, я иду, - проворчала я и ухватилась за дальнее плечо мужчины, рассчитывая перевернуть его на спину на подложенную ткань. Рванула я сильно, чтобы с первого раза вырвать тело из ледяного плена. Так сильно, что, когда мужчина перевернулся на спину без особого сопротивления, я по инерции села попой на землю, вскрикнув от боли и неожиданности. Собаки зашумели, сделали попытку приблизиться, но я рыкнула так, что они мгновенно ретировались обратно к кобыле.

- Вот это находка, - растерянно протянула я, потирая ушибленное место. - Я ведь помню тебя, ледышка. Ты и тогда-то теплым не был, а теперь и подавно.

Почему-то стало грустно. Просто невыносимо печально - до слез, до всхлипа, до закушенной изнутри губы. Я помнила, каким он был - высокий, властный, сильный - словно высеченный из одного куска мрамора. И все, что осталось от былого величия - это скрученное изломанное тело?

- Я устрою тебе королевские похороны, - сказала я, быстро утерев нечаянные слезы.

Мужчина не поместился на ткани целиком. Но голова и плечи лежали ровно посредине покрывала. Я осторожно - как живому - поправила его ноги. Одна точно сломана, возможно даже в нескольких местах. Потом сложила на груди руки. Странно, что труп не был полностью окоченелым, но хоть с этим мне повезло. Хотя, конечно, к Мертвым Богам такое везение.

- Домой! - скомандовала я и, ухватившись за два угла покрывала, медленно двинулась к дому.

Собаки подскочили, крупными прыжками по рыхлому снегу обогнали меня. Стрелка неспешно потрусила позади. Таким караваном, отдыхая каждые десять минут, мы медленно приближались к дому. На привалах обе собаки так и норовили сунуть свои носы к мертвецу, но я каждый раз цыкала на них, отгоняя.

Примерно через три привала мне пришлось воспользоваться отваром. Не люблю я это дело, расплата последует неминуемо, но выбора особо не было - слишком тяжела была ноша, слишком длинной была дорога. Домой мы добрались под вечер. Действие отвара ещё не прошло, так что костром я решила заняться не затягивая. Расчистила место в огороде, затащила волокушу в сарай.

Сначала мне придется обмыть тело и совершить обряд, отпускающий душу к Живым Богам, но по высоким ступенькам, да через узкие сени тащить тяжёлое неповоротливое тело я не хотела. Да и заносить в дом мертвеца - нехорошая примета. Лучше и проще натаскать воды в сарай. Этим я и занялась.

Принесла большой таз, потом несколько ведер горячей воды из дома, тряпки, свечи и необходимые для обряда травы. Несколько мгновений постояла над телом, потом выдохнула, решительно взяла нож и срезала с трупа остатки одежды.

- Хорошая, однако, ткань, - борматала я, создавая хоть видимость присутствия. - Даже к телу не примерзла.

Мне было жутковато. Заженные свечи плохо разгоняли тьму, они, наоборот, словно притягивали ее, и тени украдкой касались меня лёгкими ледяными пальцами.

Полностью обнажив мужчину, я смочила ткань теплой водой и начала обтирать тело. Сначала лицо. Красивое даже сейчас. Тонкие строгие черты, высокие острые скулы, аристократический нос и изящная линия рта. Такими величественными и неприступными быают только боги.

Я протирала его аккуратно и бережно, любуясь и оплакивая. Потом перешла на грудь - гладкую, бледную, но явно сильную - с тугими и развитыми мышцами.

Я укладывала его руки на груди, готовя к ритуалу, когда мне послышался тихий стон. Волосы немедленно наэлектризовались, я замерла, в ужасе глядя на тело. Мне же послышалось?

Тени, рождаемые свечами, тут же стали наглее. Словно насмехались надо мной, подкрадываясь вплотную, извиваясь в немыслимой пляске.

Я сидела, глядя на мужчину широко открытыми глазами. Готовая вскочить и немедленно умчаться отсюда, а потом поджечь сарай, забрать лошадь и собак и бежать, не останавливаясь, до самой границы. Но ведь мне ПОСЛЫШАЛОСЬ?!

Глава вторая. Маурон. Должник.

Девушка его раздражала. Буквально всем. Своей бесцеремонностью и самостоятельностью, громким голосом и отсутствием манер. Она была словно отражение Птички, но только в искаженном зеркале, которые возят ради смеха бродячие театры. Даже внешность ее была вся какая-то слишком. Слишком яркие черты, слишком алые губы, слишком черные глаза и волосы. По сравнению с нежной Фелицией, Даники было слишком много для него.

А ещё вопросы. Мертвые Боги! Как же Маурон ненавидел отвечать на вопросы, и все его окружение сводило эту необходимость к минимуму. Жаль только, что черноволосая бестия этого не знала.

- Как ты оказался в лесу? - спрашивала она и продолжала, не дождавшись ответа. - В такое время, в таком месте, и, особенно, в таком виде?

- Не помню, - безразлично пожимал он плечами.

Маурон действительно не помнил. Последнее, что осталось в памяти - это молодой авис с Фелицией на руках. А потом наступило забвение - долгожданное и спасительное. В небытие нет счета времени, так что он понятия не имел, сколько оно длилось. Когда пришел в себя, то первое испытанное чувство было разочарованием. Из-за того, что все ещё чувствует рвущую душу пустоту. Из-за того, что вообще чувствует.

А потом девушка зашла в спальню и уставилась на него своими черными глазищами. Конечно, он ее вспомнил. Даника - отшельница, что спасла Фелицию. А теперь, получается, и его самого. Он прилетел сюда, находясь в беспамятстве? Хотелось бы знать - зачем?

Теперь по законам Живых и Мертвых Богов он должник этой непрошеной спасительницы. Бродяга-смертник, без монеты в кармане, без будущего и прошлого. Чем может он отплатить девушке?

- Мне нужно уехать, - сообщила она, прервав его мысли.

- Когда?

- Вообще-то, вчера, - в голосе сожаление, волнение и... страх. Много страха.

- Я поеду с тобой, - сказал Маурон, понимая, что единственный способ отдать долг за свою жизнь - это избавить спасительницу от гложущего ее страха.

- Что?! Нет! - в голосе Даники теперь было неприкрытое отторжение.

- Хорошо, - не меняя интонации, произнес Маурон. Так даже лучше. Она уедет, а он спокойно доделает то, что так рьяно начала буря.

Даника колебалась. Он видел ее волнение и тревогу за него, но мысленно молил девушку уехать как можно скорее. Боги прислушались к его молитвам, она ушла. Он слышал, как девушка тихо ругалась, садясь в повозку, как радостно повизгивали собаки и раздражённо фыркала лошадь. Как двинулась, чуть поскрипывая в оси, ее немудреная груженная повозка.

Когда звуки стали неразличимы даже для его чутких ушей, Маурон поднялся. Сложил заботливо накинутое на него покрывало на кровать и вышел из дома. Холода он не чувствовал, также, как и физической боли. Боль иного характера разрывала душу, грызла изнутри и подстегивала его идти быстрее. Чтобы все закончилось. Чтобы снова наступило забвение - такое нужное и родное.

Но девчонка попалась упорная. И догадливая. Значит, всё-таки придется сначала помочь ей, прежде чем получить награду в виде вечного покоя.

- О чем задумался? - черные глаза смотрели так глубоко и ярко, что, казалось, прожигали что-то внутри.

- О твоих проблемах.

- О! - пауза. - Это только мои проблемы!

- Теперь нет.

Она сразу взъерошилась, ощетинилась диким зверьком, загнанным в угол. Зашипела, сверкая своими невозможно черными глазами:

- Я не позволю никому лезть в мои дела!

- Поздно.

- Что?!

- Ты уже позволила. Когда позвала меня с собой.

Она открыла было рот, чтобы возразить, но передумала. Резко отвернулась, сосредоточившись на управлении повозкой. Но долго молчать Даника не умела. К сожалению.

- Тебе не холодно?

- Нет.

Она с сомнением оглядела лёгкую жилетку, одетую на рубашку, кожаные штаны и осенние ботинки. Это все, что она сумела купить на постоялом дворе, увеличив его долг перед ней.

- Я накину сверху покрывало. Если смущаю тебя.

Почему-то это прозвучало как-то двусмысленно. Она чуть покраснела, и персиковый румянец добавил ярким чертам нежности и трогательности. Маурон хмыкнул, а Даника разозлилась:

- Я видела тебя абсолютно голым! Почему я должна смущаться?

- Ты поэтому теперь пытаешься меня прикрыть? Не понравилось увиденное?

Зачем он это сказал? Это что - попытка пошутить? Маурон потряс головой и надолго замолчал, задумавшись. Даника искоса поглядывала на него, но, слава Живым Богам, наконец-то молчала.

К ночи они приедут в город. ЕГО город. С которым император попрощался несколько... А кстати, сколько именно дней назад? Или может всего лишь часов? Спрашивать он не стал. Откинулся на гору как попало сложенных свитков с одеждой и, кажется, задремал.

- И что мне делать теперь?

Маурон проснулся от этого даже не крика, нет - усталого вздоха.

- Что случилось?

- Бурелом случился, - мрачно сказала она. - Была буря, а теперь кругом все сломано. Забавный каламбур, правда?

- Но не смешной, - Маурон вылез из экипажа, чтобы оценить масштаб проблемы. Все оказалось не так и страшно. Да, весь тракт был усеян сломанными ветками, но только одно дерево, лежащее прямо поперек дороги, действительно мешало проезду.

- Я уберу, - спокойно сказал он, направляясь к дереву. Собаки с выражением величайшего интереса следили за его действиями.

- Ещё один сюрприз? - крикнула девушка ему в спину.

О чем она говорит? Маурон только повел плечами, проигнорировав странный вопрос.

Дерево оказалось не слишком толстым, но очень ветвистым, создав преграду по пояс императора. С ним Маурон справился самостоятельно. Как и со следующим. С третьим пришлось повозиться, задействовав лошадь в качестве тягача. Зато оставшуюся часть пути до города они проделали без приключений.

- Что ещё ты умеешь, хотелось бы знать? - спросила Даника несколько нервно.

Маурон внимательно оглядел девушку:

- Тебя я не причиню вреда. Я твой должник.

Она неуверенно кивнула и переключилась на другую тему:

Глава третья. Даника. Храм.

Мы выехали из столицы Империи несколько часов назад, а я все не решалась начать обещанный разговор. Ледышка меня не торопил. Казалось, что он вообще забыл о своем вопросе, но сказать о привязке нужно. Может после этого он передумает и вернётся к своей прежней жизни. Кстати об этом.

- Ты жил в столице?

Мужчина нехотя посмотрел на меня. Я снова начала закипать. Каждый раз делает вид, что его мысли куда важнее моих вопросов.

- Да.

- У тебя тут дом, раз ты смог сменить одежду, верно?

- Да.

Убью. И прикопаю в овраге.

- И, Мертвые Боги тебя побери, почему не остался там?

Теперь в прозрачных глазах появился лёгкий интерес:

- Почему ты кричишь?

Как ему объяснить? Что его короткие вынужденные ответы колют меня своими ледяными краями? Что само его присутствие меня отвлекает и беспокоит?

- Просто злюсь, - буркнула я.

- Злишься, - задумчиво протянул он. - Тебе неприятно мое общество?

Я не стала отвечать. Все, что не скажу будет ложью. Потому что этот мужчина меня притягивал. Чтобы тут же оттолкнуть. Я могла часами любоваться его совершенными чертами, когда он спал, но при виде губ, изогнутых в кривой усмешке, меня бросало в жар от злости. Я прекрасно понимала, кому предназначена эта принебрежительная ухмылка.

- Мне нужно кое-что тебе рассказать, - сказала я после паузы. Дождалась его кивка и продолжила. - Помнишь, ты спрашивал меня про зелье?

Ещё один кивок и лёгкий наклон головы в знак интереса. Я вздохнула и выпалила на одном дыхании:

- Это самый сильный целебный отвар из всех, которые я знаю и умею готовить. Он вернул тебя к жизни, вот только теперь ты ко мне привязан!

- Пояснишь? - мое признание мужчину ничуть не шокировало. Он смотрел на меня все с тем же лёгким любопытством.

- Зелье было сварено для меня, - сказала я, вновь уставившись на дорогу. - Я пью такие в случае крайней необходимости, когда нужна сила и энергия. Там сложный состав, но одна из составляющих - кровь. Моя кровь, разумеется.

- И? - мне кажется, или он улыбается?

- Не будь тупицей, Ледышка! - взъярилась я. - На мужчину отвар действует, как приворотное зелье!

А потом я сидела и несколько минут смотрела, как он смеётся. Хохочет самым наглым образом. Я уставилась на него в полнейшем изумлении, забыв про поводья и дорогу. И только чувствовала, как от злости у меня пульсирует венка на виске.

- Что смешного?! - прорычала я, когда его веселье пошло на убыль.

- Для начала скажи ещё раз, как ты меня назвала.

- Ледышка? - фыркнула я, и на его лице снова расцвела мальчишечья улыбка.

- Меня никто так не называл.

- Кстати об этом, - до меня только сейчас дошло, что я не помню или не знаю его имени, - как мне к тебе обращаться? Ты забыл представиться.

Что-то мелькнуло в его глазах - темное, чужое. Но быстро исчезло, вернув лицу привычную холодность. И не поверишь, что этот человек мог так открыто и весело смеяться несколько минут назад.

- Ты знаешь, - спокойно сказал он, - Ледышка меня устроит.

- Серьезно? - пораженно спросила я. - То есть я так буду называть тебя на людях?

- Эти несколько дней тебя ничего не смущало, - лениво протянул он и замолчал, по дурной привычке погрузившись в свои мысли.

Я вцепилась в поводья так, что пальцы побелели от напряжения. Но постепенно я начала успокаиваться. Почему он отреагировал так на дурацкое прозвище, но проигнорировал мои слова о зелье? Не поверил? Значит, придется повторить.

- Тебя тянет ко мне из-за зелья, - сказала я, все также глядя прямо перед собой. - Это моя вина, я хотела уехать прежде, чем ты очнешься. Тогда привязки бы не случилось. Будет лучше, если ты вернёшься домой. Мы не так далеко уехали, я ещё могу вернуться.

Он молчал, и я обернулась, со страхом и волнением готовясь встретить его взгляд.

- Спишь? - недоверчиво спросила я, разглядывая расслабленные черты его аристократического лица. - Ладно, отдыхай, поговорим позже.

Дорога была не такой безлюдной, как в сторону Амисвита. Нам попадались и встречные экипажи, и те, которые приходилось обгонять. Ещё больше было тех, что обгоняли меня. Моя повозка не была рассчитана на скоростное передвижение, зато она была крытой и теплой, а управлять ею я могла через прозрачную переднюю стенку.

Я почувствовала амулет только тогда, когда он нагрелся настолько, что стал обжигать мою шею сквозь ворот рубашки. Но даже тогда не сразу поняла, что произошло. Потерла зудящую кожу, оттянула ткань. Сознание не хотело принимать мысль о том, что мои страхи стали реальностью. Нет, только не это!

Я резко рванула поводья, грубо останавливая Стрелку у обочины. Выскочила из экипажа, кликнула собак, заставив их залезть под колеса. Потом очертила вокруг кареты круг, сняла с шеи обжигающе-горячий амулет, облила его раствором из склянки, которую страх всегда заставлял держать под рукой. Амулет рассыпался мелкой пылью, которую я тут же горстью кинула на крышу экипажа и спину Стрелки. Это все, что я могу сделать прямо сейчас. Все остальное в руках Живых Богов.

Я встала у самого края черты, до боли в глазах вглядываясь в ту сторону, откуда приехала. Дорога, ещё недавно бывшая вполне оживленной, сейчас была абсолютно пустой. Недолго. Несколько секунд и они появились на горизонте - пять всадников, одетые скромно и неброско, не привлекающие ничьего внимания, кроме моего. Ловцы.

- Почему мы стоим? - Ледышка появился в дверях экипажа и с недоумением посмотрел на меня.

Я подскочила к нему так резко, что едва не опрокинула мужчину обратно. Прижала ладонь к его рту, глазами умоляя молчать. Он медленно кивнул, показывая что понял, и я убрала руку. Развернулась к дороге и чуть не завизжала сама.

Всадники приближались, но, Мертвые Боги, они замедлялись! Они не должны были ничего почувствовать. Амулет был сильным артефактом, а я выплеснула всю его силу, чтобы создать временное убежище.

Мужчина на первой лошади остановился совсем рядом с чертой, резко поднял руку и повел ею из стороны в сторону. Я отшатнулась, спиной упёршись в стоящего позади меня Ледышку. Он перехватил меня рукой и прижал к себе. Секунду спустя я почувствовала его теплое дыхание у самого уха. И слова, почти неслышные - лёгкие, произнесенные на выдохе:

Глава четвертая. Маурон. Ловцы.

Даника выбрала побережье. Что стояло за этим решением - тоска по дому и теплу или максимальная удаленность от прежнего жилья - Маурон не знал, но его устраивало то, что они остались на территории Империи.

За две недели он успел привыкнуть к монотонному размеренному графику их пути: они выезжали рано утром; делали привал днём, чтобы дать отдых животным и размять затекающие в седле ноги; потом снова ехали до ближайшего поселения, где останавливались на ночлег и закупали еду.

На каждой остановке - будь то привал или ночёвка - Даника устраивала сложное действо. Чертила знаки, поливала их своими растворами, что-то шептала. Ее страх становился острее. И хотя по виду девушки невозможно было бы догадаться о приступах паники, Маурон каждый раз чувствовал горький запах ее ужаса.

- На новом месте будет также?

- Что ты имеешь ввиду? - чем больше Даника боялась, тем сильнее замыкалась в себе. Это беспокоило Маурона, ему казалось, что он что-то теряет. Что-то неуловимое, но оттого не менее нужное.

- Каждую ночь будешь проводить новый ритуал?

- А это.., - она улыбнулась, но как-то безрадостно. - Нет. Только поначалу. В новом доме я смастерю защитный артефакт. Не смотри так, я умею.

В этом император не сомневался.

- Верю, - кивнул он. - Что случилось с прошлым артефактом?

- Он перестал работать, когда о моем доме узнали, - сказала она очень спокойно.

Вот как. Выходит, что он стал ее должником ещё раньше - когда Даника отдала свою безопасность за жизнь Фелиции.

- Сколько времени нужно на изготовление нового?

- Несколько дней.

Этого достаточно. Даника не знает об этом, но ловцы не потеряли ее след. То ли ритуалы менее действенны, чем она думает, то ли ловцы сильнее. А может быть его присутствие не даёт срабатывать защите так, как должно.

Маурон снял куртку и на ходу закинул ее в окно экипажа. Хотя до побережья оставалось несколько дней пути, климат был уже ощутимо мягче. Исчез снег, но вместе с ним и солнце. Воздух стал более влажным и тяжёлым. Зато теплым.

- Океан, - выдохнула Даника два дня спустя. Они стояли на одном из холмов, а под ними, искрясь и покачиваясь, расстилалось бесконечное полотно воды. – Не такой, как на моей родине, но все равно – прекрасный.

Редкая в последнее время улыбка осветило ее лицо, ветер вернул на щеки румянец.

«Красивая», - невольно подумал Маурон, понемногу заражаясь ее радостью.

- Смотри, Лед, там город, - закричала Даника, показывая рукой в сторону. Маурон с трудом отвел от нее взгляд.

- Город, - подтвердил он с улыбкой. – Зови собак, нужно успеть найти жилье.

Бинга и Норри носились около воды, опасливо тыкались в набегающие волны носами и громко лаяли от переполняющего их восторга.

- Им тут понравилось, - весело сказала Даника, - а тебе?

- Я здесь не задержусь, - не подумав, сказал Маурон и тут же пожалел об этом. Улыбка сползла с лица девушки, и она сразу отвернулась, пряча глаза.

Он развернул ее к себе, придерживая за плечи обеими руками:

- Эй, Огонек! Ты чего загрустила? Я не уйду, пока тебе грозит опасность. Не бойся!

- Я не боюсь! - тут же запальчиво вскрикнула девушка, сверкая своими жгучими глазами. - Да иди хоть прямо сейчас!

Она дышала неглубоко и часто, словно пытаясь подавить непрошенные эмоции. Внезапно Маурон осознал, что не может отвести взгляда от ее губ – ярких, сочных, чуть приоткрытых. Сладких даже на вид.

- Я не уйду, - повторил он, отпуская ее и делая шаг назад. Развернулся и оседлал своего крепкого беспородного жеребца, которому Даника дала гордое имя – Буран.

- Он сильный, как та буря и такой же серый, - смеялась она, - и эти шарики на боках – смотри, они же как снежки.

Сивая кобыла тоже получила новое имя – Зайка.

- Она же почти такого же цвета, как зайцы, - убежденно говорила Даника Маурону, который безуспешно пытался сдержать улыбку, - и такая же быстрая. Ну, почти.

В городе им пришлось провести две ночи, прежде чем удалось найти подходящий дом. Немного заброшенный, пустовавший уже несколько лет, но находящийся почти у самой воды домик достаточно далеко от города.

- Мы жили там с мужем, - доверительно сказала пожилая дама, отдавая Маурону артефакт собственности, - он у меня не любил суету. Но три года назад Марко умер, так что я к детям перебралась. В город.

Домик при ближайшем рассмотрении оказался еще более запущенным, чем при покупке, но Даника была в восторге:

- Он чудесный! Смотри, тут можно будет посадить виноград. Виноград, Лед! Я так давно его не ела. А здесь я поселю Стрелку.

Маурон покорно ходил за ней, прикидывая сколько драгоценных камней придется потратить, чтобы провести сюда необходимые удобства и сделать из этой конуры пригодный для жизни дом. Должно хватить.

Они успели провести в доме два дня, когда Маурон почувствовал ловцов. Все эти дни Даника пребывала в взбудораженном состоянии, хватаясь то за одно дело, то за другое. Маурон покладисто выполнял все ее просьбы – придерживал, прибивал, поправлял. Параллельно девушка мастерила защитный артефакт, не забывая ежедневно обновлять свои чары. Которые почти не действовали.

- Даника, - позвал Маурон девушку. Он старался говорить спокойным, небрежным тоном, но она сразу почувствовала неладное. На ее лицо легла тень – исчез румянец, потухли глаза, сразу наполняясь страхом, обесцветились яркие губы.

- Они пришли за мной? – испуганно спросила она, сразу догадавшись. Страх, все это время подавляемый напористой деятельностью, тут же заполнил ее сознание.

- Иди в дом, - сказал Маурон. – Все будет хорошо.

Она смотрела куда-то за его спину – в сторону холмов, отделяющих широкую полосу пляжа от редкого соснового бора.

- Иди в дом, - спокойно и уверенно повторил он, тоже глядя на показавшихся на вершине холма всадников.

Даника вцепилась в его руку, буквально оглушая волнами страха:

Глава пятая. Даника. Выбор.

Я не видела, что происходило за забором моего нового дома. Из окон были видны холмы, но ловцы давно спустились с них.

Несколько минут я боролась со своим страхом, выкручивающим внутренности и вызывающим тошноту. Потом перед глазами встал Лед. Раненый, шатающийся. Вот он падает на одно колено, упирается в землю раскрытой ладонью. Вторую руку держит прижатой к боку, и сквозь пальцы красной струйкой утекает его жизнь.

Эта картина неожиданным образом смыла мои прошлые страхи, заменив их собой. Потрясенно прислушиваясь к себе, я все отчётливее понимала, что пропала, за неполный месяц привязавшись к мужчине так, словно это не я, а он поил меня приворотным зельем.

Отбросив сомнения и страх, я подскочила к выходу и изо всех сил толкнула дверь. Тут же зашипела от боли в ушибленной руке, потому что, вопреки ожиданиям, створка не распахнулась.

- Он запер меня? - неверяще пробормотала я.

Попробовала ещё раз, но дверь не шевельнулась, видимо подпертая одной из приготовленных для забора досок.

Я кинулась к окнам, по очереди проверяя каждое, но старый дом не мог похвастаться распашными створками - рамы были одинарными и только сверху оставалась узкая стеклянная дверка для вентиляции.

Мои суетливые собаки бегали за мной от двери к окнам, переживали и скулили, создавая ещё большую суматоху.

Когда я схватила металлическую кастрюльку и, отогнав Норри с Бингой в противоположный от окна угол, готовилась швырнуть утварь в стекло, дверь открылась. Несколько секунд мы стояли друг напротив друга: я - буквально ощупывающая мужчину взглядом в поисках привидевшейся мне раны и он - без особого успеха пытающийся сдержать удивление и улыбку.

Потом я плюнула на то, что он может подумать, подскочила к нему, судорожными движениями трогая спину, бока, грудь, шею, лицо. Руки замерли на его щеках, когда я подняла глаза. Лед смотрел на меня странным взглядом и, пусть проклянут меня Мертвые Боги, если в нем не искрилось желание. Это сразу остудило меня. Лед под действием зелья, а что делаю я? Только усиливаю привязку. Идиотка неблагодарная.

Я опустила глаза, горько выдохнула и сделала шаг назад. Мужчина поймал меня на середине движения и вернул на прежнее место. На мгновение потеряв равновесие, я позволила ему это, лишь закинула голову, вопросительно глядя в его лицо.

Ответил он мне без слов. Просто обхватил затылок рукой и поцеловал - дерзко, страстно, без особой нежности и терпения. Я чувствовала его сердце - бьющееся часто и сильно, словно мужчина все ещё сражался. Азарт битвы, вот что это. Для него она ещё не закончилась.

К сожалению, даже понимание этого не заставило меня прекратить поцелуй. Сколько бы я не повторяла себе, что совершаю непоправимое, позволяя мужчине целовать себя, но голос разума звучал все тише, растворяясь в жгучем восторге, охватившем все мое существо.

Мои губы уже горели, смятые неистовыми, яростными движениями, во рту разливалась сладость, принесенная его языком. Она проникала в меня с каждым судорожным вздохом, с каждым вырванным между жадными поцелуями глотком воздуха. Сквозь пьянящий дурман, окутавший меня, я почувствовала его руку на своей обнаженной коже - чуть шершавые вездесущие пальцы заставляли мое тело гореть снаружи также, как изнутри.

Лед подхватил меня на руки, и я с готовностью прильнула к нему. Не разрывая поцелуя, мужчина сделал несколько шагов в сторону комнаты, которая служила его спальней.

То, что случилось дальше, стало для меня и спасением, и нескрываемым разочарованием. Кто из собак попался ему под ноги, я поняла не сразу, но отчаянный скулеж вырвал меня из сладостного сна, грубо швырнув в реальность.

- Отпусти, - тихо попросила я, спрятав лицо в изгибе его шеи. Там, где когда-то проверяла биение его жизни. Там, где сейчас сердце гнало кровь с неистовой силой, отдаваясь во мне яростной пульсацией.

Лед чуть ослабил хватку, и я плавно сползла по его телу. Смутилась до нехватки дыхания, когда задела его желание, которое не смогли скрыть даже плотные брюки. В его глаза я не смогу теперь смотреть в ближайшее несколько... пожалуй, что лет.

Бинга ещё тихо поскуливала, но уже скорее от обиды, чем от боли. Я ощупала ее лапы и хвост, прошлась по бокам. Погладила, нежно почесала за ушами, и собака расслабилась, благодарно вздохнув и лизнув мою руку.

- Все хорошо? - спросил мужчина спокойно. Судя по голосу - а глаз я на него так и не подняла - он остался стоять на том же месте.

- Да, - сказала я, постаравшись вложить в голос беспечную улыбку. - Все в порядке.

- Нам нужно поговорить, - вздохнул Лед. - Составишь мне компанию?

Я только кивнула, все также сидя на коленях около собаки и поглаж

ивая ее.

Мужчина ещё некоторое стоял, потом молча вышел. А я начала дышать. Слезы закапали, теряясь в серой шерсти собаки. Что со мной не так? Влюбиться в мужчину, что привязан ко мне насильно... За что? Но самым страшным было то, что я знала - за что. Боги наказывают меня за побег.

Я сердито утерла слезы. Умылась холодной водой из кувшина в уборной. Лед планировал провести удобства в дом. Я знаю, сколько стоит подобная роскошь, и позволяла мужчине тратить деньги, понимая, что он считает себя моим должником. Этот дом куплен им, и все материалы для ремонта оплачивал тоже он. Этого более, чем достаточно. Особенно, если он сумел справиться с ловцами.

Из дома я вышла, уже приняв решение. Лед ждал меня за калиткой, стоя ко мне спиной. Я огляделась, подспудно ожидая увидеть мертвые тела, и облегчённо выдохнула, не найдя их. Подошла и встала рядом с мужчиной, глядя в ту же сторону, что и он - на океан.

- Мне нужно до конца разобраться со своей задачей, - сказал мужчина безразличным тоном. - Как я теперь понимаю, убивать мне никого нельзя?

- Как ты справился с ловцами? - спросила я вместо ответа, сжав кисти в кулаки. Почему он так холоден? Недоволен, что нам помешали?

- Это было не сложно, - он пренебрежительно усмехнулся.

- И всё-таки?

Глава шестая. Маурон. Решение.

Выйдя из дома, Маурон встал напротив океана. Закрыл глаза и позволил тяжёлому ветру путаться в волосах, которые по прихоти Даники были заплетены в тонкие косички.

Его план разрушен. Уничтожен желанием глупой девчонки быть добренькой даже с теми, кто пришел тащить ее на жертвенный алтарь.

И что теперь делать? Оставаться здесь и каждый день ждать новую храмовую звезду? А что будет, когда закончатся камни? Ловить рыбу?! Наняться батраком в город?!

Он накручивал себя специально, не желая озвучить решение, которое на самом деле уже принял.
Нужно вернуться. Во дворце, под защитой родовых артефактов Империи, Даника будет в безопасности до конца жизни.

Но как же он не хотел обратно. При одном воспоминании о своем кабинете, канцелярии и комнатах его охватывала черная тоска. Он поставил точку на своей прошлой жизни, а точка внезапно оказалась запятой.

И Фелиция. Мысли о Птичке по-прежнему преследовали его. Во дворце же каждая мелочь, каждая деталь будет кричать, вопить о потерянной любимой.

Но его долг... Он задолжал свою жизнь, и какая разница, как долго он будет выполнять взятые на себя обязательства? Даже если до самой смерти.

Он услышал ее шаги, когда она только шагнула из дома. На удивление робкие и нерешительные. Снова вернулась ледяная злость. На Данику - за то, что оказалась слишком мягкой, на судьбу - за то, что не даёт погрузиться в забвение, на себя - за то, что перестал желать этого забвения. И эта злость заставила его сказать много новых слов - каждое больнее и острее, чем предыдущее.

В какой-то момент он словно пришел в себя. Стряхнул сковавшую его защитную ледяную скорлупу . С некоторым трудом, потому что быть неприступным и холодным намного легче, чем быть чутким и внимательным. Но он постарается научиться. Это его долг.

- Я не могу поехать к тебе, - тихо сказала девушка, не поднимая глаз. - В каком статусе я буду жить в доме постороннего мужчины, Лед?

- Знала бы ты, сколько людей живёт в моем доме безо всякого статуса, - хмыкнул Маурон. - Но я понимаю, что именно ты хочешь услышать, Даника.

Она напряглась в ожидании ответа. Тонкие пальчики вцепились в ворот его рубашки.

- Ты станешь жить в моем доме в качестве жены, - спокойно сказал император. - Если, конечно, примешь мое предложение.

Он не мог не видеть, что нравится девушке. Не мог не замечать, как нежно Даника смотрит на него, когда думает, что он спит. Как старается найти его глазами, лишь ненадолго упустив из виду. Как учащается ее сердцебиение и как загораются глаза. Как Огонек отвечала на его поцелуй. Открыто, доверчиво, радостно.

И пусть его сердце отдано другой, жизнь свою он может посвятить Данике. Стать ей лучшим мужем из всех возможных. Что любят девушки - заботливых, внимательных, надёжных? Он научится. Маурон был в этом уверен.

- Ты станешь моей супругой, Даника? - спросил он, взяв ее руки в свои ладони и отступая на шаг, чтобы видеть лицо. Немного растерянное и даже испуганное. Но в глазах яркими звёздами светились иные чувства. Радость. Нежность. Любовь?

- Я совсем не знаю тебя, - чуть смущённо пробормотала девушка.

- Я могу дать брачную клятву прямо здесь и подтвердить ее перед всеми ещё раз. Хочешь?

- Нет. Я хочу, чтобы у тебя был шанс передумать, - сказала девушка, вдруг отстраняясь. Если сначала ее глаза полыхнули искренним восторгом, то сейчас в них вернулась задумчивость и печаль. То ли девушка чувствовала, что ее чувства не взаимны, то ли сомневалась в бездействии своего зелья, то ли была напугана его недавней вспышкой.

- Ты ещё не сказала "да".

- Ты не оставляешь мне выбора, Лед. Угрожаешь устроить кровавую резню в Храме, если я не поеду с тобой. Не очень располагает к искреннему разговору, как считаешь?

- Прости, Огонёк, - сказал Маурон, при этом не испытывая ни малейших угрызений совести. Он должен защитить ее и сделает это.

- Я поеду с тобой, - решила Даника, сдаваясь, - но не дави на меня, пожалуйста.

Она посмотрела на дом, на океан и с безнадежностью в голосе добавила:

- Почему мы не можем остаться здесь? Посадить виноград? Заниматься садом? Кататься на лошадях?

Маурона обожгла эта покорная безысходность, опущенные плечи и так и не высохшие слезы.

- Я дам тебе все, - сказал он резче, чем хотел, - виноград, сад и собственную конюшню.

Она посмотрела на него как на незнакомца:

- Знаешь, я впервые подумала, что ты был прав тогда.

- Когда?

- Когда сказал, что я должна была пройти мимо.

Она развернулась и ушла в дом - тонкая, гордая, сильная. Маурон давно подметил в ней эту невероятную способность быть сильной и слабой одновременно.

Он сел на песок, посчитав, что Даника вряд ли желает видеть его рядом с собой прямо сейчас. Нужно дать Огоньку время. К тому же, ему есть, что предложить девушке, помимо себя. Она останется довольной.

Он вспомнил, как целовал ее. Отзвук испытанного тогда хмельного восторга отозвался приятным послевкусием. Ее губы были такими мягкими и податливыми, а кожа нежной и гладкой. Пожалуй, их брак сулит приятные моменты и самому императору. И никаких ограничений, ведь ависы - однолюбы, а значит, детей у них с Даникой не будет. Огонёк не знает об этом, но именно его любовь к другой сохранит ей жизнь. И внезапно эта мысль принесла острое сожаление, кольнувшее его под ребра.
Маурон резко поднялся, отряхнул брюки от песка и направился в дом. Он действительно планировал выехать завтра, поэтому нужно успеть загрузить часть вещей уже сегодня.

Девушку он нашел в общей комнате, с охапкой книг в руках и раскрытым деревянным коробом на полу.

- Знаю я одну девушку, которая в первую очередь хватается за книги, но не думал, что встречу вторую такую.

Даника глянула на него снизу вверх, нахмурилась, но промолчала и начала бережно укладывать книги в сундук. Маурон увидел несколько знакомых обложек.

- В столице есть университет, ты могла бы учиться, если захочешь.

И снова он заметил явный проблеск интереса в глазах, но почти сразу Даника отвела взгляд.

Глава седьмая. Даника. Ночь вдвоем.

Как бы я не пыталась показать, что мне не жаль оставлять новый дом, но это было не так. В моих фантазиях на плетистой лозе висели гроздья ароматного винограда, а в саду желтели сочные яркие абрикосы. Но я действительно надеялась вернуться. Какая бы не случилась у Леда беда, время сточит ее шипы. Знаю по себе.

И тогда я вернусь и посажу три лозы - красную, белую и золотую. Дом принадлежит мне, и перед уходом я оставила там защитный амулет, который как раз успела доделать. В нем два волоска - черный и белый, а это значит, что никто кроме нас двоих не сможет увидеть жилище, даже если пройдёт в двух шагах от него. Чтобы там не говорил Лед, а в свою магию я верила. Даже несмотря на нашедших нас ловцов.

Я тайком посмотрела на мужчину. Он снова погрузился в свои мысли - хмурится, сжимает зубы, щурит глаза. Ему возвращение даётся ещё тяжелее, чем мне. Не знаю от чего он бежал, но прошлое все ещё с ним.

- Тебя кто-нибудь ждёт? - не выдержала я.

- Многие, Огонёк, - отвлечённо ответил Лед.

- Хм. А родители есть? Дети?

- Что? Дети? - мне всё-таки удалось завладеть его вниманием. - Нет, детей у меня нет, как и родителей. Про жену будешь спрашивать?

- Разве не мне ты обещал эту почетную должность?

Лед расхохотался:

- Ну, ты так и не согласилась. Смотри, желающих много.

Я улыбнулась, но вернулась к расспросам:

- А любимая? Не получится так, что я нечаянно займу чужое место?

Улыбка сползала с лица мужчины:

- Любимую я потерял. Навсегда. И мне тяжело об этом говорить.

- Хорошо, - сказала я, потрясенная болью, что звучала в его голосе. Неужели смерть любимой девушки привела и его на порог гибели?

Способность так глубоко переживать потерю сделала мужчину ещё более привлекательным в моих глазах. Хотя, куда больше. Я и так находила оправдание каждому его действию.

Мы возвращались другим путем. Если по дороге к океану я старалась избегать крупных трактов, чтобы не привлекать внимания, то сейчас мы ехали по широкой дороге, что вела прямо к столице Империи. Недостатка в постоялых домах и гостиницах по пути не было, поэтому ночевали мы с удобствами.

Снова начало холодать. Сначала поверх рубашек появились жилетки, а потом пришлось натянуть и теплые куртки.

Лишь однажды мы нарушили график, задержавшись в крупном городе по пути, чтобы я могла посмотреть уличное представление. В результате выехали после обеда и до наступления темноты не успели доехать до постоялого двора.

- Может свернем? - спросила я, показывая на огоньки поселка слева от дороги. От седла уже немели ноги и ныли бедра. Даже Норри и Бинга не носились впереди, а уныло трусили рядом с повозкой. А до гостиницы ещё неизвестно сколько ехать.

Лед молча повернул Бурана в сторону съезда, и наша разномастная компания последовала за ним.

Деревня была маленькой. Не деревня вовсе, а так - хутор на несколько домов. Даже в самом большом доме для нас нашлась лишь одна комната с довольно узкой кроватью.

- Я лягу на пол, - шепнул Лед, заметив мое смущение.

Я покраснела ещё больше, потому что именно эту ночь я решила сделать особенной. Для себя так точно.

Это был обдуманный шаг. Наверное. Если я проведу ночь с другим мужчиной, то, возможно, Боги позволят выбрать королю Дарайна другую жрицу для служения. Ведь нечистая девушка для такой чести неподходящая кандидатура.

Так что на полу мужчине я спать не позволю.

Мы пристроили лошадей и собак и поужинали вместе с многочисленным семейством хозяев. Посмотреть на нас пришли все соседи, оказавшиеся с хозяевами в разной степени родства.

- Не часто к нам гости заезжают, - пробасил мужчина во главе стола, пробуя поставленное на стол южное вино из наших запасов. Остальные лишь согласно кивали. А я украдкой поглядывала на дверь комнаты, страшась и нетерпеливо ожидая момент, когда мы с моим спутником останемся наедине.

Наконец, хуторчанам надоело нас разглядывать и они потянулись по своим домам, обсуждая и нас, и наши заморские угощения. Молчаливая хозяйка дома вручила мне ещё одну подушку с покрывалом, махнула в сторону спальни и начала прибирать со стола.

- Пойдем? - несмело спросила я мужчину.

Он забрал у меня из рук вещи и первым прошел в комнату, умудрившись даже придержать дверь. Сложил одеяло вдвое и постелил на полу около окна. Туда же бросил подушку.

- Я отвернусь, залезай в кровать. Холодно.

В доме действительно экономили на дровах, поэтому я торопливо стянула брюки и залезла под одеяло в одной рубашке. Меня бил озноб. Не столько от холода, сколько от нервного перевозбуждения.

Лед лег спиной ко мне, укрывшись своей курткой. Некоторое время мы лежали, прислушиваясь друг к другу и негромкому разговору хозяев за дверью.

- Почему ты дрожишь? - не выдержал Лед. Хозяева уже давно ушли, а я все не могла согреться. - Замерзла?

- Д-да. - пробормотала я, нисколько не лукавя. От холода или от нервов, но дрожь по-прежнему сотрясала все тело.

Лед поднялся, накинул поверх одеяла мою куртку, потом сходил и за своей.

- Ты не заболела? - озабоченно спросил он.

О, нет. Я просто, оказывается, отчаянная трусиха.

- Н-нет. Н-наверное. Полежи со мной, пожалуйста.

В темноте я не видела выражения его лица, однако мою просьбу он выполнил сразу. Лег поверх одеяла и обнял меня. От его близости мне стало ещё волнительнее.

- Огонёк? Что случилось?

- П-просто замерзла. Сейчас согреюсь.

Но рядом с мужчиной, который лежал так близко, да от мыслей, что бурлили в голове, дрожь становилась только сильнее.

Я высвободила из-под одеяла руку и дотронулась до его груди. Теплая, несмотря на то, что он одет в одну рубашку и брюки и ничем не укрыт.

- Огонёк? - со спокойным удивлением произнес он.

- Т-ты теплый. Можно я прижмусь к тебе?

Немое удивление разлилось по комнате, но Лед молча высвободил из-под себя одеяло и укрыл им нас обоих.

Глава восьмая. Маурон. Возвращение.

В столицу они добрались вечером. Слишком поздним, чтобы заявляться во дворец, не зная, что там сейчас творится, поэтому Маурон снял комнату в ближайшей ко дворцу гостинице.

- Я должен попасть домой, Огонек.

- Один? - улыбнулась она понимающе.

- Я вернусь за тобой сразу же. Мне нужно убедиться, что там безопасно.

- Ты считаешь, что может быть иначе?

- Просто предосторожность. Ложись спать, Огонек. Ни о чем не переживай.

- Ну ладно, - сказала она, явно не избавившись от сомнений.

Маурон поцеловал девушку на прощание. Какие же нежные у нее губы - пухлые, мягкие, сладкие. Оторвался с трудом. Хотелось плюнуть на все и остаться с ней, обнимать тонкий стан, ласкать нежную грудь, слышать тонкие всхлипы удовольствия.

- Ложись спать, Огонек. Не жди меня.

Развернулся и вышел, чтобы не видеть в ее глазах грусти.

В первую очередь он собирался попасть к лорду Брастану. Тот жил в двух кварталах от гостиницы, в добротном каменном доме, который в полной мере соответствовал своему хозяину. Буран звонко цокал по каменной мостовой, испуганно прядая ушами от звука собственных подков.

Артефакт защиты дома Маурон миновал без проблем, значит, Браст его из желанных гостей не исключил. Уже радует.

- Мой император! - воевода вышел в холл и сразу опустился на колено.

- Встань, Браст, - нахмурился Маурон. Прошел в гостиную и сел в глубокое кресло.

- Рассказывай. В столице спокойно, насколько я понял. Кто у нас у власти?

- Совет, мой император. Временный.

- Вот как? Ты, надеюсь, в него входишь?

- Возглавлял.

Маурон хмыкнул, не упустив прошедшего времени.

- Значит, сложностей не будет?

- Мы ждали вас, мой император. Слухи о вашей болезни просочились в вассальные государства, пришлось усилить наши военные части. Но о вашем отсутствии практически никто не знает.

- Хорошо, Браст. И... спасибо.

Воеводе незачем знать о том, что Маурон не собирался возвращаться.

- Собери совет. Прямо сейчас. До утра все должны быть в курсе, что я "поправился".

- Да, мой император.

Через четыре часа Маурон сидел на старом троне в новом зале и устало рассматривал своих министров, секретарей и лорда Честера. Основные вопросы уже обсудили, остался самый щепетильный.

- Лорд Стайн, вам придется продублировать приглашения отправленные ранее.

- П-приглашения, ваше императорское величество?

- На свадьбу, лорд Стайн, на свадьбу. Теперь, когда я хм... поправился, можно возобновить подготовку.

- Д-да, сир! Конечно, какая дата вас устроит?

- Моя невеста любит тепло. Думаю, что свадьба зимой ее не порадует. Планируйте на первый летний месяц, лорд Стайн.

Маурон оглядел потрясенные лица, поймал несколько недоуменных взглядов. Усмехнувшись, добавил:

- И нужно познакомить придворных с моей будущей женой. Лорд Стайн, обсудите этот вопрос с лордом Честером. Думаю, пары недель будет достаточно, чтобы устроить приветственный бал, лорд Честер?

- Да, ваше императорское величество, все будет готово.

- Все свободны, - Маурон откинулся на высокую спинку каменного трона.

"А если Даника не готова?"

Император поморщился, но, когда лорд Честер подошёл к нему с поклоном, знаком задержал дворцового распорядителя.

- Лорд Честер, - сказал он, дождавшись, пока из зала выйдут остальные участники совета, - у меня деликатный вопрос.

- Весь внимание, сир, - спокойно ответил распорядитель.

- Моя невеста воспитывалась в другой среде и другом государстве. Мне не хотелось бы, чтобы она чувствовала себя неуютно во время бала.

- Преподаватели этикета и танцев спасут ситуацию, сир? - осторожно спросил лорд Честер.

- Да, этого должно хватить. Мне она вряд ли скажет, но если у девушки будет желание получить иные знания - проследи, чтобы с этим не было сложностей.

- Конечно, ваше императорское величество.

- И подготовь ей комнаты.

- Комнаты леди Фелиции свободны, мой...

- Нет! - неожиданно резко рявкнул Маурон.

- Прошу прощения, сир. Гостевые комнаты?

Император побарабанил пальцами по каменному подлокотнику:

- Она любит тепло. Подготовь крыло с оранжереей, и проследи, чтобы там посадили виноград.

- Ваше императорское величество, нужно время, чтобы переоборудовать комнаты под женскую половину. Я могу поселить девушку в гостевые комнаты на время ремонта?

Маурон немедленно испытал искушение разместить Данику в своей спальне.

"Ей и так будет непросто".

- Да, лорд Честер. Но сделайте все как можно скорее.

- Безусловно, сир.

Пора было возвращаться за девушкой. Бурана Маурон брать не стал, прошел к своему заранее оседланному вороному. Погладил по атласной морде, хлопнул по холке.

- Скучал?

Гордец тихо заржал, в нетерпении переступая копытами. Маурон не стал нервировать животное, вскочил в седло и выехал за ворота, провожаемый любопытными взглядами стражников.

Гордеца пришлось привязать в другом стойле. Вороной отличался крутым нравом и не терпел рядом других животных.

- Лед? - Даника сразу села на кровати, прижимая к груди одеяло. Зрение ависов позволило увидеть облегчение и радость на ее лице.

- Тебя никто не обидел? - внезапная тревога взметнулась в сердце и пробралась в голос.

- Когда бы они успели? - фыркнула она. - Я не выходила из комнаты.

- Хорошо.

- Ты был дома? Как все прошло?

- Все в порядке. Меня... ждали, - Маурон сел на кровать рядом с Даникой.

- Ты говоришь это так, будто удивлен.

- Так и есть. Не думал, что будет так.

- Я бы тебя ждала, Лед, - сказала Даника очень серьезно.

- Спасибо, Огонек. К тебе я буду возвращаться всегда.

Она потянулась к нему за поцелуем, и Маурон зарылся руками в ее шелковые волосы, обхватил руками затылок.

- Ты такая теплая, - прошептал император между поцелуями, - сладкая.