Гипервремя

1

Архивы галактической колонизации:

Вермаер (классификация: GSC-4482b) — экзопланета земного типа, расположенная в системе звезды HD 102365 (16.3 св. лет от Солнца). Открыта в 2347 году (по старому летоисчислению) в рамках проекта "Ковчег", направленного на поиск миров для смягчения демографического и экологического кризиса Федерации Земли. Благодаря уникальному сочетанию параметров (атмосфера: 21% O2, 72% N, 7% Co2. гравитация 0.98g, биосфера на основе углерода) Вермаер стал для человечества второй по значению колонией после Касии-4. Спустя полторы сотни универсальных лет, после заселения близлежащих звёзд. Вермаер стал крупнейшим торговым хабом. Благодаря своему выгодному расположению. На Вермаер, с Земли была перенесена Космическая Академия — центр подготовки исследователей и колонистов. А также, главный символ культурного единства Земной Федерации.

Доколонизационный период:

Возраст — приблизительно 3,4 миллиарда лет. Приблизительно 2, 2 миллиарда лет назад — столкновение с массивным объектом. В результате столновения планета лишилась 2/3 массы, и вокруг планеты был образован пояс астероидов. Мантия была провентилирована, значительно упала температура, произошло разделение коры на континентальную и океаническую. Плотность атмосферы также стала ниже, что поспособствовало возникновению жизни менее чем миллиард лет назад.

Первичные исследования:

Первые зонды подтвердили наличие примитивной флоры и фауны, напоминающей земной идиокарий. Это сделало планету идеальной для терраформирования. К 2455 (по старому летоисчислению) на планете была основана колония. Началась постройка станций очистки воздуха и импорт земных микроорганизмов для ускорения формирования пригодной для дыхания атмосферы.

Строительство инфраструктуры: К 2600 (по старому летоисчислению) году второе поколение колонистов основало первые города-убежища: Восточный Узел: хронобиологический исследовательский центр. (Через 300 лет, на его месте будет основана академия) Центральный Узел: космопорт, и верфи на которых строили звездолёты для колонизации соседних систем. Прометей-Сити: зона контроля климата.

Вермаер в наши дни: Вермаер сегодня — это крупнейший торговый хаб. А основанная в 225 году по универсальному времяисчислению, Космическая Академия стала главным символом единства Земной Федерации. Каждый универсальный год, все 62 колонии отправляют на Вермаер по 7 юных учеников, чтобы продемонстрировать нашу сплочённость, а главное синтезировать: опыт, традиции и культуру каждой из планет Федерации и подготовить новых колонистов ко всем возможным трудностям...

Кто-то приближался, поэтому я выключил планшет и сунул его в карман. Я слышал звуки плывущего в невесомости тела. Я знал, что это не Рой, потому что он двигался медленнее. И не Чарли, потому что он всегда летал быстрее. Значит, это был Док.
— Шатл пристыковался, Бальтазар, — говорит он, открывая круглую дверь отсека. — Что с тобой? Ты чем-то расстроен?— Ну, — говорю я, — Видишь ли, Док… э-э, я не знаю, если…
— Не переживай. Помнишь, мы вчера говорили об этом в группе? Для тебя и других ребят настало непростое время: всем вам пришлось покинуть дом и принять новое предназначение. На вас возложили полный VIP-статус, и вы пока не можете привыкнуть к тем изменениям, которые произошли за время полёта.
Он приблизился и положил руки мне на плечи. Точнее — схватился за них, ведь мы были в невесомости.
— Ты не рад, Бальтазар?
— Я тоскую по дому. Мне грустно, что я никогда не смогу вернуться домой, — я хотел солгать ему, сказать, что мне плевать. Но, видите ли, монги не лгут. Ложь подводит всех. И лгать я бы не стал ни в каком случае.
— Да, но ты унесёшь частичку нашего дома к звёздам.
— Да, — говорю я. — Полетели к челноку, Док. Нас уже заждались. Мы полетели по станции, отталкиваясь от поручней. Вскоре мы покинули жилые отсеки и оказались в просторном полукруглом атриуме. Интерактивные панели на стенах демонстрировали проекции голубого неба. По всему периметру были протянуты канаты, чтобы людям было за что хвататься. По краям были расположены многоуровневые платформы с несельскохозяйственными растениями, доставленными с Земли. А от купола к центру опускались трубки с водой, имитирующие гравитационный фонтан.
Мы летели вдоль каната в сторону стыковочных модулей. Было людно. Нам приходилось делить канат не только с теми, кто летел с нами в одну сторону, но ещё и с теми, кто двигался навстречу. Одной рукой я отталкивался от каната, а другой отмахивался от свободно летящих объектов: болтиков, гаечек, салфеток и прочего. Док предпочитал от всего этого уворачиваться.— Итак, Монги, — говорит Док, когда мы наконец добрались до шатла.
Я терпеть не мог, когда нас называли Монгами. (Наша планета называется — Muon-g247. То есть правильно — "Мюонги".) Но, учитывая положение Дока, я не мог ему возразить. Видите ли, ваш врач во время перелёта присматривает за вами и является главой ваших профессиональных классов. Он не ваш командир.
Но вы позволяете ему занять это место, беря во внимание разницу в статусе и возрасте.
— А теперь, ребята, вспомните, о чём мы говорили вчера на собрании…
Наш перелёт занял двадцать лет. Какие-то вещи могли измениться. Мир движется вперёд, и не всегда к лучшему. Но не переживайте об этом. Просто помните, что вы не одни.
— Да, — говорят ребята. — Да, — говорю я. Но я уже всё это слышал. Он говорил об этом с тех пор, как мы вышли из стазиса. Но от его разговоров и напутственных речей всегда становилось спокойнее, и мне было жаль расставаться с Доком.
— Ну что ж, — говорит он. — Вы получили файл с распорядком дня?
— Да, да… — говорит Рон, доставая планшет из кармана и показывая ему.
— Посторонний, покиньте шлюз, — приказал кто-то через динамик.
— Хорошо, хорошо, — Док пролетел назад и нажал кнопку с обратной стороны шлюза. Люк начал медленно закрываться. — Прощайте, дети. Всегда помните Монг.
— Прощай, Док! Прощай! — закричали все хором.
Вскоре люк закрылся, и пошёл отсчёт до старта. Мы заняли свои места и пристегнули ремни. На панелях загорелись предупреждающие надписи: «Осторожно! Система отстыковки активирована». Послышались звуки втягивающихся шлангов и отбрасываемых электромагнитных зажимов, соединявших люк с мягким туннелем-гармошкой. Наконец, отцепились гидравлические захваты, удерживавшие шатл, и воздух из шлюза вылетел в чёрную пустоту космоса. Снаружи наступила тишина. Мы удалялись от станции. Ощущалась лёгкая вибрация от работы маневровых двигателей. Затем запустились маршевые двигатели, и шатл стал стремительно удаляться от станции.

2

Он смотрел на транспортный флаер, пролетавший мимо. И даже когда тот исчез, он не повернулся ко мне.
— Не хочу показывать вам своё лицо, юноша. Возможно, это выглядит недружелюбно, ведь вы, должно быть, ещё не слышали различные анекдоты обо мне от людей, которым довелось видеть мои шрамы и которым моё лицо показалось забавным.
— Сэр, в этом нет ничего...
— Миниатюрная бомба, которую в прошлом году бросил в меня один ученик, — лишила меня одного глаза и желания когда-либо снова видеть это место.
— Я очень сожалею, сэр.
— Но скажите мне, разве здесь есть над чем смеяться? — сказал он, повернувшись ко мне.
На его морщинистом лице я увидел два грубых шрама длиной по 4–5 и 8–9 сантиметров, тянущихся от левой скулы через нос к правой брови. Края рубцов были обожжёнными, будто от взрывного ранения.
Правая сторона лица — от виска до челюсти — заменена пластиковой конструкцией. Белая пластина из твёрдого пластика закрывала правую сторону черепа и сливалась с живой тканью по линии скулы.
Правый глаз был кибернетическим имплантом. Вместо зрачка в нём светилась тусклая голубая точка.
Левый — под седой бровью — смотрел с прищуром. Из-за своего кибернетического глаза он был похож на злодея из одного старого юмористического сериала. Но выглядел он ничуть не смешно.
— Аа... Я не вижу в этом ничего смешного, сэр. — Не сказать — не значит солгать, верно?
— Зови меня Варис, сынок.

Отрывок из гражданского дела Бальтазары Корсы:

ГЛАВА ПРАВСОЮЗА: Итак, Бальтазар, расскажи мне об этом парне — Скорски.
БАЛЬТАЗАР: Кто, Сомски?
ГЛАВА ПРАВСОЮЗА: Хватит притворяться, Бальтазар, тебе известна эта фамилия.
БАЛЬТАЗАР: Ну хорошо, я знаком с несколькими по фамилии Скорски. Но ничего ни об одном из них не могу сказать.
ГЛАВА ПРАВСОЮЗА: Хочешь сказать, ты не в курсе, чем занимается Скорски?
БАЛЬТАЗАР: Какой Скорски?
ГЛАВА ПРАВСОЮЗА: Ну же, Бальтазар, помоги мне. Помнишь, о чём мы говорили? Помнишь, что мы говорили о духе общности и помощи нашим товарищам?
БАЛЬТАЗАР: Да, да.
ГЛАВА ПРАВСОЮЗА: Итак, о каком Скорси я могу говорить?
БАЛЬТАЗАР: Ну… может быть, вам нужен Морис Скорски, который работает на девятом участке.
ГЛАВА ПРАВСОЮЗА: Нет, другой.
БАЛЬТАЗАР: Я знал одного парня из Восточного Монгера. Кажется, его фамилия была — Скорски. Он продавал белковых червей на старом рынке. Да, у него был ещё этот здоровый красный фургон на пропане, говорят, он прямо в нём их и выращивал...
ГЛАВА ПРАВСОЮЗА: Бальтазар, помоги мне. Необходимо разоблачить Скорски ради блага наших товарищей.
БАЛЬТАЗАР: Ладно, ладно, чёрт возьми. Ну, есть один шлифовщик Марвин, но он...
ГЛАВА ПРАВСОЮЗА: Это он.
БАЛЬТАЗАР: А что, по-вашему, он сделал?
ГЛАВА ПРАВСОЮЗА: Расскажи мне о нём.
БАЛЬТАЗАР: Я уже говорил вам, разве нет?
ГЛАВА ПРАВСОЮЗА: Что ты мне рассказал?
БАЛЬТАЗАР: Он хорошо делает свою работу, вот и всё.
ГЛАВА ПРАВСОЮЗА: Хорошо, теперь мы вернулись туда же, откуда начали. Но попробуй подумать, какое отношение этот человек имеет к пропажам на складе. Наш разговор останется в твоих личных записях, если окажется, что ты знал, чем он промышляет. Это очень плохо отразится на твоей репутации. Товарищи отвернутся от тебя. Ты лишишься уважаемой работы. Понимаешь? Ты должен рассказать мне всё, что знаешь об этом Скорски. И тогда всё будет хорошо. Я тебе обещаю.
БАЛЬТАЗАР: Что? Чёрт возьми… Я имею в виду, разве я уже не давал показаний?
ГЛАВА ПРАВСОЮЗА: Твои ответы показались мне неубедительными, и я решил провести повторный опрос, Бальтазар. Я чувствую, что эти кражи — дело рук Скорски. Можно точно установить, что он последним покидал доки в те дни, когда были совершены кражи.
БАЛЬТАЗАР: Чёрт...
ГЛАВА ПРАВСОЮЗА: Зачем он оставался ночью на складе, Бальтазар? Можешь мне сказать?
БАЛЬТАЗАР: Не...
ГЛАВА ПРАВСОЮЗА: Если мы перестанем быть честными друг с другом, мы никогда не двинемся дальше. Давай, Бальтазар, скажи это.
БАЛЬТАЗАР: Чёрт возьми…
ГЛАВА ПРАВСОЮЗА: Всё в порядке, БАЛЬТАЗАР. Я твой друг. Просто скажи, что это делал он.
БАЛЬТАЗАР: Да... Это был он.
ГЛАВА ПРАВСОЮЗА: Вот и всё… Теперь мы должны понять, по какой причине он это делал. Он говорил с тобой об этом, Бальтазар?
БАЛЬТАЗАР: Вы, чёрт возьми, не знаете, какие могут быть причины? У него трое детей и больная жена. Чем это не причина? И все это знают и помогают как могут. Много лет назад тут работал молодой парень, Гэри Бланк.
ГЛАВА ПРАВСОЮЗА: Да, Бальтазар, мы о нём тоже говорили. С ним ничего плохого не случилось. Ты ведь это знаешь, не так ли?
БАЛЬТАЗАР: Тогда скажите мне, где он, чёрт возьми?
ГЛАВА ПРАВСОЮЗА: Бальтазар, пожалуйста...
БАЛЬТАЗАР: Вы знаете, что с ним сделали?
ГЛАВА ПРАВСОЮЗА: Ну…
БАЛЬТАЗАР: После того, как его арестовали, он исчез. Больше его никто не видел. Скажите мне, что с ним стало? Почему информации о нём нет в гражданских записях?
ГЛАВА ПРАВСОЮЗА: Теперь записи о правонарушителях хранятся в файлах полиции.
БАЛЬТАЗАР: Чушь.
ГЛАВА ПРАВСОЮЗА: Информации о нём нет, потому что сейчас он находится под стражей. Давай… Давай просто оставим эту тему и посмотрим на… э-э… шлифовщика Скорски. Ты давно его знал, да?
БАЛЬТАЗАР: Да.
ГЛАВА ПРАВСОЮЗА: А о хищениях… об этом ты тоже давно знал?
БАЛЬТАЗАР: Да, знал.
ГЛАВА ПРАВСОЮЗА: Почему ты сам не рассказал мне об этом? Ты его поддерживал?
БАЛЬТАЗАР: Поддерживал в чём? Кражах или стремлении помочь своим детям?
ГЛАВА ПРАВСОЮЗА: Неужели ты и вправду считаешь, что воровство — это единственный выход из подобной ситуации?
БАЛЬТАЗАР: Нет. Я так не считаю.
ГЛАВА ПРАВСОЮЗА: Ты пытался остановить его?
БАЛЬТАЗАР: Каждый чёртов день.
ГЛАВА ПРАВСОЮЗА: Это хорошо.
БАЛЬТАЗАР: Я устал. Можно, я пойду?
ГЛАВА ПРАВСОЮЗА: Да. Ты исполнил свой долг. Можешь быть свободен. Пока что…

3

Вибрация планшета разбудила меня в семь утра. Это был вызов от Дока.
— Привет, Док, — сказал я шёпотом.
— Почему так тихо?
— Ребята ещё спят.
— Нашёл друзей? Это хорошо. Лучше себя чувствуешь?
— Да. Кое-что мне здесь даже нравится.
— Твоё состояние изменилось в лучшую сторону с нашего вчерашнего разговора. Как насчёт того, чтобы выпить по чашечке чая и поделиться со мной впечатлениями? Что скажешь?— Давай, Док. В главном корпусе, на первом этаже, есть кафетерий. Давай встретимся там.
— Пойдёт. Заодно познакомлю тебя с Бертой.
— С какой ещё Бертой?
— Хозяйкой кафетерия. Мы с ней вчера мило поболтали. — Док вёл себя, как обычно. Он был одержим женщинами. Но что меня всегда удивляло — он в этом отлично преуспевал.
— Хорошо, скоро приду. — сказал я и завершил вызов.Пока я одевался, ребята лениво шевелились в своих кроватях. До начала занятий ещё было часа полтора. Я ушёл тихо, чтобы их не будить. В коридоре и на лестнице я никого не встретил. На первом этаже ездил робот-уборщик. Больше никого не было, даже охранника.
Я вышел на улицу. Ночью выпал снег. Всё вокруг было покрыто им. Я не стану использовать обороты вроде: «всё было покрыто снегом словно тонким одеялом» или что-то вроде этого. Ведь старый снег никуда не делся — он лежал невысокими, выпуклыми сугробами. Несколько раз я чуть не упал, подскользнувшись на льду, который не был виден под снегом. Но я уже неплохо привык к гравитации и смог удержать равновесие. Ворота, через которые я вчера проходил, были по-прежнему открыты. Я прошёл через них в обратную сторону, вошёл в главный корпус, отряхнул ботинки от снега и двинулся в кафетерий.В кафетерии, кроме Дока и Берты, сидели три молодые студентки. Они молча уткнулись в свои планшеты, сидя за дальним столиком. На столе перед ними стояли три чашки с чаем. Док и Берта сидели недалеко от кассы. Док, перегнувшись через столик, шептал что-то на ухо Берте. Та смеялась. Берта была полной женщиной лет 45.

Мне казалось это странным. Во-первых, Док провёл в кампусе не более 12 часов. Когда он успел познакомиться с Бертой? Он, конечно, ловелас — тут я не спорю, но как он умудряется находить время?
— Привет, Док, — сказал я, садясь за их столик.
— Привет, Бальтазар. Берта, обслужи молодого человека, пожалуйста.
— Хорошо. Руперт, что ты и молодой человек будете заказывать? — спросила Берта.
— Мне чашку чая и ещё один кусок твоего восхитительного рыбного пирога, — сказал Док.
— А вам, молодой человек?
— Мне то же самое, — сказал я. Берта кивнула и удалилась за стойку.
Я сидел всё это время с улыбкой на лице.
— Док. Как тебе это удаётся?
— Что удаётся?
— Очаровывать женщин.
— Ох. Ну, это…
— Ты вежлив?
— Дело не в этом. Я просто с ними разговариваю. Женщинам нравятся общительные мужчины. Я не пытаюсь их завоевать, я просто открыт с ними, и всё происходит само собой.
— Всегда срабатывает?
— На ком-то — да, на ком-то — нет. Но обычно срабатывает.
— Ясно.
— А тебе кто-то нравится?
— Да.— Кто она? Какая-нибудь богачка с Земли?
— Какая разница? Просто красивая девушка.
— Просто красивых девушек не бывает, мальчик. Каждая уникальна, словно шедевр в галерее искусств.
— Не знал, что ты сентиментален, Док.
— Не меняй тему. Кто она?
— Ну, она…
— Продолжай.
— Я не знаю, что о ней сказать… Я имею в виду, я с ней толком не знаком… Мы договорились встретиться после занятий. Я хотел угостить её чаем и посидеть где-нибудь вместе.
— Как ты с ней познакомился?
— Я зашёл в её комнату, пытаясь найти кого-нибудь из наших ребят. Кстати, я так их и не нашёл. Надеюсь, они в моей группе. Она заинтересовалась мной после того, как я заступился за одного парня по имени Аямэ в столовой. Вряд ли она сама там была — скорее всего, кто-то ей об этом рассказал. Она сама предложила мне позаниматься после занятий. Рэйчал, так её звали.
— И как она на тебя смотрела?
— Док. Если тебя интересует, нравлюсь ли я ей, то я этого не знаю.
— Мы никогда не можем наверняка этого знать, но можем почувствовать. Я всегда могу понять по взгляду, нравлюсь я женщине или нет.— Хорошо, Док… Я думаю, да. Я считаю, что я ей нравлюсь. И она мне нравится. И мне бы хотелось поскорее с ней увидеться.
— Что ты ей скажешь?
— Спрошу: «Как у тебя дела?». Не знаю.
— Твоя задача — поговорить с ней. Посади её куда-нибудь и просто начни обсуждать новости или учёбу. Веди себя как обычно. Внимательно слушай, о чём она говорит. Узнавай её мнение об интересующих тебя вопросах.В душе я ему аплодировал. Совет довольно простой, но, думаю, вполне рабочий.
— Хорошо, Док, — сказал я.
Советы почти всегда нужны тем, кто сам не способен разобраться в каком-то вопросе. К несчастью, я один из тех парней, которым нужны советы. Я и правда имел мало опыта общения с девушками. Хотя сейчас это далеко не самое главное.

Подошла Берта с маленьким металлическим подносом, на котором по краям стояли две расписные чашки, а посередине — белая сахарница. Берта поставила перед нами поднос и собиралась уходить.
— Подожди, Берта. Позволь мне дотронуться до твоей кожи, мягкой, как лепестки магнолии, — сказал Док и коснулся её запястья. Та застенчиво засмеялась.
— Магнолии, Док? — спросил я.
— Конечно. Я сейчас словно в ботаническом саду — смотрю на прекрасный цветок, — сказал Док. — Кстати, я забыл вас познакомить. Молодого человека зовут Бальтазар.
— Рада знакомству, — сказала она, продолжая хихикать.
— Бальтазар не знает, как поговорить с девушкой, — сказал он. — Можешь помочь ему советом, пока я буду говорить по планшету, — сказал он, затем отпустил ладонь Берты и добавил: "Бальтазар, я отойду, чтобы позвонить. Можешь пока поговорить с Бертой. Думаю, для тебя это будет полезно."
— Что? — говорю я.
Но Док уже двинулся к двери, приложив к уху планшет. Я пожал плечами и повернулся к Берте. Она продолжала стоять, улыбаясь. Я тоже криво ей улыбнулся.
— Значит, вы можете дать мне совет?
— Судя по её растерянному виду, ей эта ситуация не нравилась, поэтому я замолчал и больше ничего у неё не спрашивал. Чёрт знает, что было в голове у Дока. Я пил чай, улыбаясь его детской выходке. Берта ушла за стойку (или кассу — называйте как хотите). Я достал планшет. У меня появилась привычка постоянно читать новости. За те годы, что я проспал, в галактике произошло столько событий, что на прочтение одних лишь новостных заголовков ушло бы несколько месяцев. Я стал читать сначала новые:

4

Вы, вероятно, слышали о теории Малковица о многонаправленном времени. Наша Вселенная бесконечно расширяется, следовательно, должна двигаться в сторону распада, теряя, а не приобретая форму. Вселенная прошла «время роста» и движется к моменту распада. Движение к распаду должно быть ортогонально «времени роста». Однако они не ортогональны, и это породило ряд интересных теорий. Одной из них является теория Малковица о многонаправленности времени. Учёный утверждает, что время состоит из разных потоков, и в некоторых из них оно может идти быстрее, а в других — медленнее. Мы давно знаем, что время не представляет собой прямой единый поток. Но Малковиц считает, что все слои пространства и времени соединены и движутся в едином направлении. Некоторые называют это «монотемпоральным видением». Согласно этой концепции, прошлое, будущее и все параллельные реальности существуют одновременно, а мы воспринимаем их как наложенные друг на друга. Раньше казалось маловероятным, что путешествия в будущее возможны. Однако наши звездолёты, двигаясь со скоростью, близкой к скорости света, попадают в так называемое «гипервремя» и остаются там до тех пор, пока их скорость не начинает падать. Тогда они возвращаются в линейное время. Сегодня, учитывая этот факт, мы легко можем поверить в возможность выйти за пределы линейного времени. Но первым к этой мысли пришёл именно Малковиц.

Согласно общепризнанной теории Карпентера, если бы мы могли замедлить своё движение в пространстве (напомню, мы движемся со скоростью примерно 885 км/с), то для этого потребовалось бы покинуть область притяжения галактики и затормозить на значительном расстоянии от неё. Указанная скорость получена суммированием трёх компонент:

Скорость движения Вермаера вокруг звезды — 35 км/с;

Скорость движения Солнечной системы в Галактике — 250 км/с;

Скорость движения Галактики в Местной группе — 600 км/с.

После торможения мы оказались бы в прошлом. Однако для возвращения в исходную точку пришлось бы снова ускориться, что вернуло бы нас в линейное время.

Малковиц, в свою очередь, утверждает, что время подчиняется законам геометрии и способно самопроизвольно разделяться и воссоединяться, независимо от скорости наблюдателя. Он допускает существование временных аномалий и объясняет феномен войдов (гигантских космических пустот) исчезновением целых галактик. Согласно его теории, объекты, попавшие в такие аномалии, не могут вернуться в линейное время, кроме случаев вторичного пересечения потоков. При этом предсказать или предотвратить подобные события невозможно.

Логически не очевидно, как выглядело бы это пересечение. Возможно, его можно было бы увидеть и целенаправленно войти в него. Или же аномалия остаётся невидимой, и попасть в неё можно лишь случайно. Не исключено, что многонаправленное время перенесёт в случайный сектор космоса, а из него — в любое другое временное измерение.Чтобы глубже понять концепцию, стоит прочитать статью профессора Малковица «Ортогональное время». В ней он рассуждает о поведении объектов вне влияния времени. Мы не можем наблюдать изменения таких объектов, поскольку они неразрывно связаны с временными процессами. Однако, согласно теории, объекты всё же продолжают трансформироваться. Это поднимает вопрос: чем для Малковица является время? Учёный сравнивает время с толпой художников, торопливо зарисовывающих один и тот же сюжет. Одни работают быстро, но схематично; другие — медленно, с детальной проработкой. Таким образом, разные временные потоки отличаются не только скоростью, но и «степенью совершенства форм». Если остановить художника, его картина погибнет. Аналогично, остановка времени приведёт к коллапсу материи. Войды, по мнению Малковица, — это зоны, где время остановилось, а материя разрушилась. Хотя теория пока не доказана, научное сообщество постепенно движется к её подтверждению. Если многонаправленность времени будет подтверждена, человечество получит доступ к путешествиям за пределы своего временного континуума. Это откроет возможность возврата в прошлое, восстановления утраченного и даже исправления ошибок.

Однако сам Малковиц видит в этом угрозу. Чтобы лучше понять его теорию и узнать, в чём кроется главное опасение учёного, прочтите статью.

— Разве такое и вправду возможно?
— Нет, — говорит миссис Плат и отрицательно качает головой. — Было бы неразумно что-либо утверждать, не имея доказательств. Однажды мы сможем узнать, верна она или нет. А сейчас откройте свои планшеты и прочтите статью Малковица. — Сказав это, миссис Плат вышла из аудитории.

Мы с Аямэ открыли статью на своих планшетах и стали читать:

Ортогональное время. [1.1]

Энтропия равна беспорядку. Вселенная движется к энтропии, а значит — к беспорядку. То, что стремится к форме или её завершению, противостоит беспорядку и энтропии. Следовательно, если Вселенная движется от формы (в линейном времени) к беспорядку, то энтелехия, направленная на форму, движется в ортогональном или даже обратном направлении.

Энтелехия, как таковая, формирует жизнь и структуры, то есть движется к уменьшению беспорядка, поглощая энергию. Невозможно, чтобы стремление к поглощению формы вело к хаосу. Напротив, движение к форме означает обретение жизни и энергии.

Время роста (движение энтелехии к завершению) должно быть ортогонально времени распада. Отсюда следует, что время неоднородно: одни его участки ускоряются, другие замедляются. Наши органы чувств не способны различить эти параллельные потоки.

Некоторые области Вселенной движутся вспять или застывают, хотя мы воспринимаем время как единый линейный поток. Однако остановка времени разрушает форму, приводя к распаду материи. Такие зоны (например, войды) перестают существовать. Я полагаю, это происходит в точках слияния разнонаправленных временных потоков. Хотя потоки могут пересекаться, они обычно сохраняют общее направление.

Тепловая смерть и форма. [1:2]

Маловероятно, что форма достигнет завершения раньше конца времени. Скорее, тепловая смерть Вселенной и исчезновение формы произойдут одновременно. Энергия, питавшая внутренний рост, иссякнет, и силы хаоса возобладают.