Глубоко между строк

Глава 1: «Осколки успеха»

Престон Рейнольдс стоял у панорамного окна своей квартиры в высотке на берегу Ист-Ривер, сжимая в руке чашку кофе, от которого уже давно перестал чувствовать вкус — только горькую терпкость. За стеклом, в утреннем тумане, мерцали мосты и силуэты доков — не Манхэттен, но почти. Вид был красивым, даже слишком. Он купил эту квартиру четыре года назад, когда его маленькое издательство «Black Quill Press» внезапно взлетело на волне скандального успеха.

Он помнил тот день, когда в груде рукописей — тоннах безликих, напыщенных, претенциозных текстов — наткнулся на потрёпанную папку с надписью «Красные пески». Помнил, как первые же страницы заставили его забыть о трёх остывших чашках кофе и сломанном принтере, который он так и не починил. Это была не просто книга. Это был нож, завернутый в пергамент. Мрачный, душный вестерн о предательстве, написанный никому не известным Марком Тейлором — парнем из Небраски, который десять лет рассылал свои рассказы по журналам и издательствам, получая в ответ либо молчание, либо шаблонные отписки.

Но Престон увидел в этом тексте то, что не разглядели другие. Может, потому что сам когда-то неплохо писал, — он знал, как выглядит настоящий бриллиант в груде булыжников. Он вложил в «Красные пески» почти все деньги, поставил на эту книгу всё — переступал через гордость, умолял дистрибьюторов выставить роман на лучших полках, спорил с маркетологами о раскрутке книги ,скупал рекламные стенды на всех ключевых литературных площадках. А потом… Потом книга разорвала чарты. The New York Times назвала Тейлора «новым Хемингуэем noir»,голливудские агенты осаждали их тогда еще крошечный офис, а тираж перевалил за миллион.

Вторая книга трилогии, «Красные пески: Пыльные ангелы», только закрепила успех. Критики рыдали, фанаты требовали автографов, а Престон впервые за долгие годы позволил себе выдохнуть. Его издательство, которое он начинал с нуля, стало одним из самых успешных в Нью-Йорке.

Теперь, спустя четыре года, он сжимал в руке черновик третьей части — «Красные пески: Сквозь время»— и в тридцать седьмой раз безрезультатно пытался дозвониться Тейлору. Автор, который когда-то выдавал по двадцать страниц в день, теперь неделями пропадал в запоях, называя это «творческим процессом» Слава, деньги, бесконечные вечеринки — Тейлор решил, что успех будет длиться вечно. И теперь его безответственность грозила разрушить репутацию издательства, которую Престон создавал годами.

А рукопись… Рукопись была катастрофой. Герои говорили шаблонными фразами, словно заимствованными из второсортного телешоу. Сюжет блуждал по страницам, как заблудившийся в пустыне путник — то бесцельно кружа на месте, то внезапно сворачивая в неожиданном направлении, оставляя за собой лишь следы недосказанности. Кульминация напоминала плохой фанфик — наспех слепленный, без души, без того самого огня, что превращал «Красные пески» в шедевр.

Престон сжал кулаки. Пять месяцев — срок, за который обычные издательства даже не начинали подготовку к релизу, а у него уже всё было запущено. Блестящие плакаты с тревожным слоганом "Финал, который перевернёт всё" красовались на билбордах Манхэттена, в витринах книжных от Сохо до Бруклина. В соцсетях хэштег #КрасныеПескиФинал набирал миллионы просмотров — фанатские паблики ежедневно публиковали анализы персонажей, инфографики с хронологией событий, даже фанфики о возможных концовках. Крупные литературные блогеры выпускали часовые подкасты предвкушая финал, а тиктокеры ставили сценки по мотивам — весь интернет жил в предвкушении.

И вся эта идеально отлаженная машина промоушена работала вхолостую. Потому что за глянцевой обложкой, за громкими обещаниями и восторженными ожиданиями скрывалась жалкая правда — финальной книги не существовало. Была лишь груда сырых, противоречивых набросков, которые даже отдалённо не напоминали тот шедевр, что обещали анонсы.

Телефон завибрировал. Моника из HR.

Он поставил на стол чашку с кофе — чёрным, как его настроение, — и ответил:

— Я нашла пятнадцать стресс-редакторов. В том числе пару новичков, как вы просили. Все будут к девяти в офисе.

— Подготовь тринадцатую главу для тестового задания, — сказал Престон, глядя на город, который вдруг показался ему чужим.

Его взгляд скользнул по приглашению на творческую встречу с Тейлором — золотые буквы на плотном картоне, стилизованное изображение раскрытой книги, обещание "эксклюзивного рассказа о творческом процессе". Горечь подступила к горлу. Пока маркетологи Black Quill Press бронировали престижные литературные площадки и готовили презентационные материалы, сам автор проводил дни в полутемных барах, принимая творческий кризис за законную передышку. Вся эта тщательно спланированная кампания — интервью, подкасты, автограф-сессии — висела на волоске из-за его беспробудных запоев. И самое страшное, что Тейлор, кажется, даже не понимал: гений — это не только божественная искра, но и ежедневный, кровавый труд у письменного стола.

Ключи от BMW звякнули в его кармане, когда он выходил из квартиры. На улице стояла ранняя весна — воздух был свеж, почти прозрачен, но Престон не чувствовал его. Последние недели он спал урывками, просыпаясь с одной мыслью: «Как это исправить?»

Он сел в машину, глубоко вздохнул и на секунду закрыл глаза. Сегодня предстояло найти того, кто сможет спасти не просто книгу — а всё, что он строил семь лет.

Глава 2: «Работа или коробка»

8:15

Амели вскочила с кровати так резко, что подушка с грохотом слетела на пол, а простыня коварно обвилась вокруг её ног, устроив настоящее препятствие. "О нет, только не сейчас!" — мысленно завопила она, балансируя на одной ноге, пока другая безнадёжно запуталась в ткани. Её сердце колотилось так сильно, что казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Цифры на будильнике — 8:18— смотрели на неё с явным издевательством. "Как? Как можно было проспать в самый важный день?!" — мысль пронзила её, как удар тока. "Амели, ну почему ты такая дура!" — ругала она себя, чувствуя, как по спине пробежали мурашки. Ладонь впилась в лоб с такой силой, будто она пыталась физически выдавить из головы эту досадную оплошность. Надо было лечь пораньше чтобы не проспать, боже, именно в такой важный день! В голове мелькнула мысль о вчерашнем "ещё пять минуточек", которые растянулись на час. "Быстро, надо всё сделать быстро", — паниковала она, уже представляя, как опаздывает.

Ванная комната встретила её традиционным хаосом. Зубная щётка оказалась во рту раньше, чем она успела выдавить на неё пасту — капля мятной пасты упала на её любимую футболку, оставив бледно-голубое пятно. Она умылась одним движением и, против воли, взглянула в зеркало. "Отличный вид для важного собеседования", — с сарказмом сказала она своему отражению. Длинные волосы торчали в разные стороны, как будто её только что ударило током, глаза были красными и бешеными от недосыпа. Она быстро прогоняла себя из ванной, не в силах больше смотреть на это зрелище.

Джинсы, наконец, нашлись на диване, заваленные под грудой других вещей. Она спешно начала натягивать их, балансируя на одной ноге, и в конце концов потеряла равновесие, грохнувшись на пол. "Чёрт возьми!" — выругалась она, потирая ушибленное колено. Блузка. Она спешно начала выкидывать вещи из шкафа, создавая ещё больший хаос. Шёлковая чёрная блузка — единственная приличная вещь в её гардеробе — наконец-то была найдена. Она натянула её так быстро, что даже не заметила, что надела её наизнанку. Швы торчали наружу, но в панике она этого просто не увидела.

— "Если тебя не возьмут, концы с концами не свести", — прошипела она себе под нос, спотыкаясь о стопку книг, сложенных у двери.

Её крошечная квартирка в Бушвике представляла собой идеальный хаос творческого человека. Книги валялись повсюду — стопками на полу, разбросанные по кухонному столу, заваленные под кроватью. Пустые пакеты от еды на вынос создавали дополнительный декор — следы вчерашнего ужина (или позавчерашнего?). Кофейные стаканы с засохшими коричневыми кольцами стояли на каждом свободном сантиметре, как памятники её ночным бдениям. А на подоконнике пылилась её собственная рукопись — та самая, которую она когда-то гордо назвала "Шедевр". Сейчас её главное достоинство заключалось в идеальном весе для подпирания двери. Я знаю, что когда-нибудь напишу что-то стоящее!" — мысленно пообещала она себе, глядя на пожелтевшие страницы. — А сейчас главное — фильтровать каждое слово. Улыбаться ровно настолько, чтобы сойти за адекватную, но не настолько, чтобы заподозрили в неестественности. Кивать, даже когда внутри всё протестует. Играть роль идеального кандидата — собранного, лояльного, абсолютно надежного. В конце концов, ты же здесь не правду рассказывать пришла , а работу получать.

Не для этого я заканчивала факультет английской литературы с отличием, чтобы править описания мужских трусов для каталога!— мысленно кричала она, хватая сумку. Мысль о последнем унизительном фрилансе — правке текстов для интернет-магазина мужского нижнего белья — заставила её сжаться. "Эти трусы — как личный секретарь для ваших причиндалов: всё на месте, ничего не потеряется!» — фраза, которая теперь преследовала её в кошмарах. Но заказчик требовал «креатива». Последние месяцы она перебивалась случайными заказами все из-за Беллы. Её бывшая начальница из Silver Page Press. Та самая, которая уволила её после её "правок" нового романа жены мэра, где она зачеркнула весь текст и лишь добавила красной ручкой: "Это вызывает желание выколоть себе глаза, только чтобы не дочитывать". Амели, и почему ты не можешь держать язык за зубами? — ругала себя она. — 'Молчание — золото' — ты же много раз слышала эту фразу, которую тебе надо чаще использовать!

Белла не стала церемониться — вызвала её в кабинет и вручила то самое рекомендательное письмо: "Слишком резкая. Слишком дерзкая. Слишком... много". С такими рекомендациями она могла не рассчитывать на что то приличное.

Ирония судьбы заключалось в том, что — именно это рекомендательное письмо привлекло внимание Black Quill Press. Они искали стресс-редактора, и каким-то чудом она получила приглашение на собеседование. С такими рекомендациями ей светило разве что место дегустатора кофе или, в лучшем случае, мойщицы окон. Она знала это издательство, как и все приличные издательства Нью-Йорка, в которые она отправляла свою рукопись, но так и не получила ответа. "Ну, может, хотя бы повезёт устроиться редактором со стабильной зарплатой, а не перебиваться грошами на фрилансе", — подумала она, переступая порог.

"Это шанс. Ты справишься", — прошептала она, завязывая шнурки на белых кедах, которые уже давно потеряли свой первоначальный цвет.

Светлые волосы кое-как собрались в пучок — одна упрямая прядь выбилась сразу, создавая эффект "я не старалась". На самом деле она старалась хоть как-то выглядеть прилично, но времени не хватило даже на кофе, не то что на макияж.

Лифт, как назло, снова не работал. Семь этажей вниз пешком. Просто праздник какой-то, — пробормотала она, спускаясь по лестнице, которая пахла чужими несбывшимися мечтами.

Улица встретила её привычным нью-йоркским хаосом: сладковатый аромат жареных каштанов из уличной тележки смешивался с кисловатым душком переполненных мусорных баков, таксисты, перекрывая друг друга, матерились на странной смеси испанского и какого-то восточноевропейского языка, а в двух кварталах дальше пьяный в доску бродяга, прислонившись к фонарному столбу, с пафосом античного мудреца доказывал ему теорию относительности, периодически пошатываясь и сплевывая под ноги. Где-то за спиной раздавался настойчивый гудок такси, сливающийся с общим гулом города.

Глава 3: «Кофейный апокалипсис»

Амели выбежала из метро, бежала, как только могла. Волосы растрепались, резинка слетела — где-то между метро и этим проклятым перекрестком у небоскреба "Blackwell Tower", где располагался офис издательства Black Quill Press. Целых четыре этажа сверкающего здания занимало издательство. Еще десять минут. Целых десять минут! Светофор был невыносимо долгим, и она уже подумывала перебежать дорогу на красный, когда увидела кофейню "Starbucks".

"Слава богу! Мне нужен спасительный кофе!" — мелькнуло в голове.

И конечно же, перед ней выстроилась очередь из десятка сонных офисных планктонов, которые копошились у стойки с той скоростью, с какой улитки участвуют в марафонах. А времени ждать у нее не было, и тогда она решила идти напролом, как танк через минное поле.

— Пропустите, пожалуйста! — Амели протиснулась вперед, не обращая внимания на недовольные взгляды и ворчание. — У меня собеседование через десять минут! Самое важное в моей жизни! Я молю вас! — она сложила руки в мольбе, изображая самое жалобное выражение лица из своего репертуара. — Мне безумно нужен этот кофе, иначе мой мозг отключится, а вместе с ним — все мои шансы на трудоустройство!

Молодой парень в очках, стоявший у стойки, устало улыбнулся и жестом уступил ей место, явно пожалев это странное создание с дикими глазами.

— Вы настоящий джентльмен! — выдохнула она. — Если бы все мужчины были такими, может быть, в мире осталась бы хоть капля здравого смысла... и свободных мест в кофейнях по утрам.

— Спасибо! — Амели чуть не прыгнула к бариста, чуть не опрокинув стойку с салфетками. — Двойной эспрессо. Нет, тройной! И чтобы он был крепче моей воли к жизни!

Бариста — лысый мужчина с татуировкой змеи на шее, которая, казалось, с интересом наблюдала за этим цирком — кивнул и, не задавая лишних вопросов, налил ей чашку черного, обжигающего кофе, от которого даже ложка могла бы согнуться. Она схватила стакан, даже не подождав сдачу (в конце концов, время дороже денег), и рванула к выходу, на ходу отпивая обжигающий напиток, который буквально выжигал ей пищевод.

БАМ.

Она подняла голову. Он был выше ее на две головы, с плечами, которые явно не помещались в стандартные двери, а его безупречная белая рубашка с логотипом "Brioni" кричала "я стою дороже, чем твоя жизнь".

Горячий кофе выплеснулся прямо на эту рубашку... "О да, Амели, это в твоем репертуаре", — мелькнуло в голове. Коричневое пятно начало расползаться по белоснежной ткани, как ее шансы успеть на собеседование — стремительно и необратимо.

— Вы серьезно?! — его голос прозвучал так, будто исходил прямо из морозильной камеры. Он поднял руки, разглядывая пятно. Горячая жидкость явно обожгла кожу, и он нервно оттягивал ткань от тела, будто пытаясь спасти то немногое, что еще можно было спасти.

— О, простите, я не заметила вас за вашими габаритами, — выпалила Амели, еще не осознавая, что ее рот уже включил режим "самоубийство карьеры". Может, вам стоит повесить предупреждающий знак: "Осторожно, движущаяся гора"? Или хотя бы мигать фарами?

Он окинул ее взглядом, заметил блузку, надетую наизнанку (ярлык торчал сзади, как флажок "я проиграла в жизни"), и его губы дрогнули:

— Понятно. Вы из тех, кто сначала надевает одежду, а потом удивляется, почему все вокруг странно на нее смотрят.

— А вы из тех, кто сначала наращивает мышцы, а потом не может почесать свою широченную спину без помощи строительного крана, — парировала Амели. — Кстати, поздравляю, вы теперь официально участвуете в моем перфомансе "Абстрактное искусство на дорогих рубашках". Вход свободный, выход — в химчистку.

Он посмотрел на пятно, затем на нее:

— И что мне теперь с этим делать?

— Дааа... — протянула Амели, театрально закатив глаза. — Какая трагедия. Мир рухнул. Надо срочно звонить в ООН.

Доставая из кармана два доллара она размахнулась и хлопнула купюрой по его груди:

— Вот, купите себе новую. Хотя... — она резко забрала один доллар обратно, — знаете что? Лучше возьмите влажные салфетки. — И сунула оставшийся доллар ему в карман рубашки, прямо под пятном. — Для особо ценных клиентов. Скидка на следующий перфоманс.

Не дав ему опомниться (а его лицо в тот момент напоминало компьютер, который пытается обработать слишком сложную команду), Амели выскользнула из кофейни, оставив его стоять с пятном кофе и выражением человека, который только что проиграл словесную дуэль с гиперактивной белочкой в кофеине.

Он медленно достал телефон.

"Ближайшая химчистка", — набрал он.

Амели же мчалась к офису, чувствуя странное удовлетворение. В конце концов, если ее не возьмут на работу, она всегда может устроиться уличным художником — создавать абстрактные рисунки кофе на дорогих рубашках мужчин.

Идеальное начало дня.

Глава 4: «Испытание чернилами»

Амели ворвалась в офис как ураган, опоздав ровно на шестьдесят секунд - ровно столько, чтобы все заметили, но недостаточно для формального отказа. Ее грудь вздымалась от быстрого бега, а светлые волосы раскинулись по плечам, запутавшись в цепочке от ключей, которая теперь безнадежно застряла где-то у ворота блузки.

— Добрый день, — встретила ее у входа строгая секретарь с идеально уложенными пепельными волосами, перебирая список тонкими пальцами с безупречным маникюром. — Мисс...?

— Алдер, — выдохнула Амели, одной рукой поправляя сбившуюся блузку, другой пытаясь расправить спутавшиеся волосы — Амели Алдер. На собеседование к...

Пока секретарь с холодным выражением лица искала ее фамилию в списке, девушка успела окинуть взглядом интерьер, и ее глаза округлились.

Пространство дышало дорогим минимализмом - холодные серые стены, отполированные до зеркального блеска, черная мебель с четкими геометрическими линиями, казалось, выточенная из цельного куска ночи, и лишь несколько кроваво-красных акцентов, расставленных с хирургической точностью: угловой диван в зоне ожидания, напоминающий лужу крови, абстрактная картина, где красные мазки рвались из серого фона, как внутренности из раны, и пара изящных ламп с алыми абажурами. Каждая деталь кричала о безупречном вкусе и серьезных деньгах, но при этом напоминала операционную.

— Вот ваше задание, мисс Алдер, — секретарь протянула несколько листов бумаги такой белизны, что они казались стерильными. Помимо собеседования, это небольшой тест. Вам нужно отредактировать этот текст. Проходите в конференц-зал.

В просторном помещении за длинным черным столом, напоминавшим катафалк, сидело не меньше пятнадцати претендентов. Амели узнала среди них Джейсона Барроуза, чья работа над "Тенями над заливом" получила восторженные отзывы в Times Literary Supplement, и Эмили Кларк, известную своей дотошностью - ходили слухи, что она могла три часа спорить о правильной расстановке точки с запятой в сложноподчиненном предложении. Увидев конкурентов, она на мгновение замерла, почувствовав ком в горле, но тут же встряхнулась - ее волосы совершили еще один побег из остатков прически - и взяла текст.

...Господи.

Она узнала этих персонажей сразу. Это же Марк Тейлор! Они искали редактора для его новой книги! Сердце Амели бешено заколотилось - это была работа ее мечты. Она обожала "Красные пески", могла цитировать целые страницы наизусть, но то, что лежало перед ней... Это было написано ужасно.

Амели прикусила губу до боли и схватила свою верную красную ручку - ту самую, с которой не расставалась со времен университета, когда подрабатывала редактором в студенческой газете. Чернила моментально ожили на странице, как кровь на свежей ране:

— "Нет, так начинать нельзя, это же не техническое руководство по сборке шкафа!" — она вычеркнула целый абзац, оставив лишь несколько ключевых фраз, которые теперь висели в воздухе, как обрубки пальцев.

— "Диалог мертвый, — шептала она, исправляя реплики так яростно, что бумага начала рваться. Герои должны звучать как живые люди, а не как учебник по этикету для андроидов!"

Ее ручка летала по странице, оставляя за собой кровавый след из замечаний и исправлений. Иногда она даже хихикала себе под нос, вызывая недоуменные взгляды соседей:

— "О, вот так уже лучше! Теперь сцена заиграла! Нет, подождите... — она вдруг замерла, как охотник, учуявший добычу, затем снова принялась писать с удвоенной энергией. Добавим немного напряжения здесь... и щепотку саспенса там..."

Постепенно зал пустел. Когда секретарь позвала ледяным голосом: "Мисс Алдер?", Амели вздрогнула, словно вынырнув из глубины текста, где провела последние три часа. Она торопливо дописала последнюю правку - "Это не кульминация в действиях главы , а литературная катастрофа. Давайте перепишем!" - и встала, случайно задев локтем остатки своего кофе, который оставил коричневое пятно на идеально белом столе.

Перед ней был кабинет Престона Рейнольдса, владельца "Black Quill Press". Амели глубоко вдохнула, поправила блузку (о боже, она все еще была наизнанку!) и...

Кабинет дышал сдержанной роскошью, как гангстер в дорогом костюме.

Пространство с панорамными окнами, открывающими вид на город, лежащий у их ног как покоренная добыча, было обставлено черной кожаной мебелью с хромированными деталями, холодной на ощупь, как экран смартфона. На стене — единственная картина: "Красный квадрат" Малевича, но не оригинал, а его ироничная интерпретация — кроваво-алый прямоугольник на сером фоне с выгравированной внизу цитатой Ницше: "Когда ты долго смотришь в бездну, бездна начинает смотреть в тебя".

Стеклянный стол с подсветкой, напоминавший ледяную глыбу, идеально вписывался в хай-тек эстетику помещения. На его кристально чистой поверхности, отражающей потолок с встроенными светодиодами, располагались лишь ультратонкий Mac Pro с золотистым логотипом, стальная ручка Montblanc с гравированными инициалами "P.R." и стопка рукописей, подрезанных лазером до идеально ровных краев. Каждый предмет лежал на строго рассчитанном расстоянии друг от друга, будто экспонаты в музее современного искусства. Даже пыль не осмеливалась нарушить эту безупречную геометрию.

Амели застыла на пороге, пальцы впились в папку с правками так, что костяшки побелели, а бумага смялась, как труп в детективе.

Тот самый мужчина

В безупречной рубашке... которую я...

"Господи, Амели, ну почему ты такая дура?!" — пронеслось у нее в голове, пока она стояла, чувствуя, как пот стекает по спине. Лицо горело, будто ее поджаривали на медленном огне, она опустила глаза и закусила губу, чувствуя себя провинившейся школьницей, особенно вспоминая, как сунула ему тот злополучный доллар...

Глава 5: «Вино и возмездие»

Амели дрожала, шагая по весенним улицам Нью-Йорка, где майский вечер разливал по асфальту золотистые блики заката. Ветер кружил у ее ног, шуршал оберткой от сэндвича из "Katz's Delicatessen" — той самой легендарной закусочной, где когда-то снимали сцену из "Когда Гарри встретил Салли". Она сжала бумажную упаковку так крепко, что соус проступил сквозь бумагу. Лишь сейчас, когда все было кончено, она купила пастрами на ржаном с двойной порцией острого соуса "Дьявольский огонь" — сегодня ей хотелось, чтобы жгучий вкус перекрыл горечь поражения.

"Ну конечно, именно так и должен был закончиться этот день", — мысленно хохотала она, разжевывая резиновый хлеб, который внезапно показался ей точной метафорой ее карьеры. "Только мне могло так не повезти — облить кофе именно владельца издательства! И не просто облить, а устроить ему кофейный душ, да еще и сунуть доллар! Один чертов доллар на салфетки! Как будто я чаевые оставляю! Конечно, он и так не взял бы тебя — там были редакторы куда опытнее, те, что не путают "ноль" и "нуль" в корректуре. Но после такого — личная неприязнь гарантирована. Теперь мое резюме в Black Quill Press лежит в папке с пометкой "Только через мой труп".

Она шла, спотыкаясь о трещины в асфальте, словно сама жизнь подставляла ей подножки. В витринах дорогих бутиков отражалось ее перекошенное от ярости лицо — растрепанные волосы, уставшее лицо без макияжа. Амели корчила себе рожи, шепча проклятия, представляя, как ее отражение плюется в лицо Престону Рейнольдсу.

"Идиотка! Неудачница! Кому вообще нужна такая редакторша, которая не может донести чашку, не устроив потоп? Которая надевает блузку наизнанку и считает, что "командный дух" — это когда все дружно пьют в баре после работы?"

Ее щеки снова вспыхнули от стыда. Она перешла дорогу, проклиная свои дерзкие манеры и врожденный талант превращать любую ситуацию в фарс. Теперь придется соглашаться на любую дурацкую работу — редактировать инструкции к тостерам т" ВНИМАНИЕ: не пытайтесь сушить в нем кошек, даже если они мокрые и жалобно мяукают", биографии сомнительных инфоцыган "Как я заработал первый миллион, продавая воздух" или, того хуже, бюджетные детективы сюжеты которых можно предсказать по аннотации.

В метро ее взгляд снова наткнулся на рекламный плакат новой книги Марка Тейлора — того самого автора, которого она мечтала редактировать. "Книга, которую я могла бы спасти", — подумала она, сжимая кулаки. "Потому что даже одна глава что она прочла была ужасна — персонажи плоские, как блины, а сюжет двигался со скоростью улитки с похмелья."

Дома Амели налила себе полный бокал дешевого красного вина этикетка обещала "нотки дуба и разочарования", включила настольную лампу с треснутым абажуром — подарок бывшего, который, как и их отношения, давно перестал работать правильно. Лампа мигнула, будто в последний раз пытаясь напомнить ей о былых временах, когда она еще верила в успех. Впервые за долгие месяцы она открыла ноутбук не для фриланса, а для собственного текста. Пальцы дрожали над клавиатурой, но стоило ей сделать первый глоток терпкого вина, как...

И случилось чудо.

Слова лились сами собой, герои оживали, сюжет закручивался в тугой узел интриг. Она писала о редакторе-неудачнице, которая случайно спасает мир от литературного апокалипсиса. И вдруг она с ужасом осознала — главный антагонист, которого она только что описала, был точной копией Престона Рейнольдса. Эти широкие плечи, пронзительный взгляд, манера говорить сквозь зубы, будто каждое слово ему физически противно... Даже его фирменный жест — постукивание пальцами по столу, словно он отбивает "вам конец".

Отлично, — подумала она, допивая вино до дна, включая горький осадок. — Хоть в романе я могу сделать его злодеем. И убить. Медленно. С подробностями. Пусть подавится собственной ручкой Montblanc.

Часы показывали семь вечера. Она машинально обновила страницу фриланс-биржи — никаких новых заказов, только предложение "написать 50 000 слов за 10 долларов (опыт работы от 5 лет, знание 10 языков, готовность работать 24/7)". Еще один бокал. Еще одно обновление. Еще одно разочарование.

И тут...

Новое письмо во входящих.

От: [email protected]

Тема: Ваше трудоустройство

Она не дышала, читая:

Мисс Алдер,

Ваш сегодняшний перформанс был столь же впечатляющ, сколь и разрушителен. Однако, вопреки здравому смыслу (и моей испорченной рубашке), я склонен дать вам шанс — исключительно потому, что ваша работа с текстами вызывает меньше отвращения, чем ваши навыки обращения с напитками. С понедельника вы заступаете на должность редактора. После подписания NDA (о неразглашении) вы получите рукопись и приступите к работе. Явка в мой кабинет — 9:00. Не опаздывайте. И, ради всего святого, оставьте кофе за дверью.

P.S. Стоимость моей рубашки Brioni (полностью испорченной, как и мое представление о профессионализме) будет вычтена из вашей зарплаты."

Бокал выпал у нее из рук, оставив на полу кроваво-красное пятно, похожее на карту ее будущих мучений.

— ЧТО?!

Она перечитала письмо трижды, затем одним глотком осушила остатки вина (вместе с осадком и случайной мушкой, утонувшей на дне) и запрыгала на кровати, как сумасшедшая, рискуя провалиться к соседям снизу.

— Я всегда знала, что моя дурость доведет меня до вершины! — закричала она в пустую квартиру, размахивая ноутбуком, как знаменем. Ну или до психушки. Но сегодня — точно до вершины!

Схватив телефон, она набрала номер Дэна — своего бывшего одногруппника, который работал ничем не примечательным журналистом в не слишком популярной газете Нью Йорка. Он не был звездой, но умел узнавать любую информацию, будто у него были связи во всех офисах Нью-Йорка. Амели не раз этим пользовалась "Дэн, выясни, кто этот новый автор? Он правда бывший морпех или просто качает бицепсы для фото? И проверь, правда ли он развелся или это пиар? "

Глава 6: «Не по правилам»

9:03. Офис.

Амели ворвалась в холл, едва успев поймать дверь лифта плечом — её ладонь скользнула по холодному металлу, оставив влажный отпечаток от нервного пота. Ветер на улице растрепал её длинные светлые волосы потому что она опять потеряла резинку, пока бежала в офис, споткнувшись о бордюр в самом эпичном стиле. Её простенькие голубые джинсы немного потертые на коленях и футболка с надписью "Edit or Die" в готическом шрифте делали её вид слегка… несоответствующим людям, работавшим в Black Quill Press

Боже, куплю себе что-то приличное с первой зарплаты,— подумала она, хотя бы блейзер. Или рубашку. Или… нет, сначала кофе.

Она резко остановилась, переводя дыхание лёгкие горели, как после марафона, и огляделась.

Офисные кабинеты были именно таким, каким его описывали в статьях о «самых стильных местах для работы»: стеклянные перегородки, отражающие свет так, будто всё пространство было вырезано из одного гигантского алмаза, черные кожаные кресла, в которых, казалось, никогда никто не сидел (или сидели, но так аккуратно, что не оставили ни морщинки), полки с идеально расставленными книгами — будто их выравнивали по линейке с помощью лазера.

И запах…

Кофе. Не тот дешёвый, который варят в её любимой забегаловке, а тот, что пахнет деньгами и экзотическими странами. Дорогая бумага — лёгкий оттенок ванили и дерева. И что-то ещё… что-то премиальное, возможно, аромат дорогой кожи или духов, которые здесь, наверное, разливали вместо воды в кулере.

Вау, это то, о чем я мечтала все несколько лет, как выпустилась из университета. Наконец что-то приличное. А не эти вечные подработки, где редактура стоила дешевле латте. Настоящая работа. Так что, Амели, засунь свой характер подальше и веди себя мило!

9:15. Кухня.

— Кофе? — Амели ухватила первую попавшуюся кружку (с логотипом компании — чёрное перо на алой подложке) и уже тянулась к кофемашине, которая выглядела как нечто среднее между космическим кораблём и алтарём священного напитка, когда услышала сзади смешок.

— Ты та самая, которая облила Престона кофе? — Девушка в идеально скроенном блейзере , без единой складочки, будто его только что сняли с манекена засмеялась, поправляя идеально гладкий пучок. — Я в шоке, что после этого он тебя вообще нанял.

— Ну… — Амели фальшиво улыбнулась, наливая себе кофе так поспешно, что капли разлетелись по столешнице, оставляя тёмные пятна, как следы преступления. — Видимо, мой уникальный подход к редактуре впечатлил.

Рядом стояла другая коллега, брюнетка с идеальным маникюром (как будто её ногти покрыли жидким серебром). — Я Лора, кстати, а это Эшли. Мы из отдела маркетинга.

— Амели, — кивнула она, чувствуя, как атмосфера становится чуть теплее.

— Раз уж ты теперь с нами, — Лора понизила голос до шёпота, будто делилась государственной тайной, — вот тебе совет: если он называет тебя по фамилии, значит, ты влипла по уши. Опаздывать — смертный грех.

— Поняла, — Амели сделала глоток кофе, который оказался на удивление хорош. Отлично. Мой новый босс — тиран. Но хотя бы кофе здесь божественный.

10:00. Её стол.

После всех формальностей , подписание NDA, которое было длиннее, чем её дипломная работа, и клятва верности компании, которую, кажется, забыли озвучить, но она подразумевалась, она увидела свой стол.

Ей выделили место у окна — неожиданно хороший знак. Солнечный свет падал на клавиатуру, делая её почти дружелюбной. Компьютер , новенький, блестящий, стопка бумаг (безупречно ровная — это и была рукопись Марка Тейлора, та самая книга, которая сейчас красовалась на всех рекламных щитах Нью-Йорка.

Она выдохнула и принялась за работу.

Сюжет был неплох, но текст… текст был написан как будто за час где-то за чашкой кофе. Это было так не похоже на его прежние работы — те, что заставляли её перечитывать страницы по три раза, просто чтобы насладиться каждым словом.

Она погрузилась в правки.

Сначала она достала цветные ручки красную пришлось заменить на розовую , потому что в правилах было чётко записано: «Не делать пометки красной ручкой»— видимо, чтобы не травмировать чьи-то чувства. Синяя — для структуры, зелёная — для бессмысленных восторгов , которых, увы, не нашлось.

Потом начала вносить правки в компьютер, параллельно чертя на листах схемы персонажей, соединяя их стрелочками, как детектив, раскрывающий заговор. Она так увлеклась, что не заметила шум рядом.

Она даже не увидела, как за её спиной возникла тень.

— Мисс Алдер.

Голос Престона прозвучал так резко, что Амели вздрогнула, и зелёная ручка выскользнула у неё из пальцев, покатившись по столу, как сбежавший преступник. Рядом лежала схема персонажей, линии от которых тянулись одна к другой, образуя паутину взаимоотношений…

Престон засмотрелся, изучая её заметки.

Она медленно подняла голову.

Он стоял, скрестив руки, в рубашке-поло от Tom Ford (конечно же), которая подчёркивала его плечи так, что это было почти неприлично. Как хорошо, что рядом нет кофе,— промелькнуло у неё в голове. Его взгляд был таким же холодным, но всё равно каким-то… странно добрым — это было не описать словами.

— Я просил зайти в мой кабинет в 9:00, чтобы обсудить детали.

— Я… — Амели сглотнула, чувствуя, как её горло пересыхает.

— Я правильно понимаю, что вы проигнорировали просьбу работодателя?

Она хотела ответить, но вспомнила, что обещала себе быть паинькой… Кивнула.

— Вы самостоятельно вносите правки в франшизу, которая приносит компании основной доход? — Он произнёс это так, будто она лично пыталась поджечь офис. В его руках были её листы, исписанные правками.

Глава 7: «Неформальные правила»

Амели зашла в кабинет ровно в шесть, как просил Престон. В его кабинете выдержанном в строгом стиле, на столе со стальной окантовкой сложной формы лежала гора рукописей — некоторые стопки выглядели настолько древними, что, казалось, вот-вот рассыплются в пыль. В помещении царил полумрак — единственным источником света была тусклая лампа в стиле хай-тек, причудливой формы, отбрасывающая резкие тени на резкие черты лица Престона.

Он сидел, склонившись над бумагами, его фигура четко вырисовывалась в слабом свете. Темно-синяя поло идеально облегала его торс, подчеркивая рельеф мышц на широких плечах и спине. Рукава были слегка закатаны, обнажая сильные предплечья с проступающими венами — руки человека, привыкшего к работе.

Он даже не поднял головы, когда она вошла.

— Садись, — холодно бросил он, указывая на кресло напротив.

Амели осторожно опустилась на кожаную поверхность, чувствуя, как сердце учащенно бьется. Престон отодвинул в сторону одну из стопок и выложил перед ней ее первые правки.

— Тут так, — начал он, тыкая пальцем в страницу, — здесь, я думаю, нужно сделать иначе. А это что вообще такое? Пишешь, как курица лапой.

Когда он успел перейти на «ты»? — мелькнуло у Амели в голове.

Она намеренно медленно достала его забытую ручку — ту самую, с гравировкой P.R. — и, водя ею по тексту, указала на спорный момент.

— Вот здесь я оставила авторский стиль, потому что Тейлор всегда использует короткие фразы для напряжения, — объяснила она, стараясь говорить спокойно, хотя внутри все дрожало. — А здесь я просто исправила логическую ошибку, иначе сюжет рассыпается.

Она уже знала от коллег, как он ненавидит, когда кто-то трогает его ручки. Но сейчас ей хотелось его позлить — ведь язвительные фразы нельзя было произносить вслух, приходилось быть пай-девочкой.

Игра стоила свеч.

Она водила ручкой по правкам, про себя улыбаясь, чувствуя на себе его взгляд. Затем заправила прядь за ухо, делая вид, что полностью поглощена работой.

К ее удивлению, уголок его губ дрогнул.

— Эти страницы одобряем, — сказал он и протянул руку, чтобы забрать у нее ручку.

Их пальцы соприкоснулись на секунду дольше, чем нужно. Тепло его кожи обожгло ее, и Амели почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Он не сразу отпустил ручку, будто давая ей понять — он знает, что она делает.

— Я согласен, это свежо и лучше, — произнес он тихо, и в его голосе вдруг появились нотки чего-то нового. Не привычной жесткости, а чего-то глубокого, почти интимного.

— Ждем финальный вариант от Тейлора по этим правкам. И... — он сделал паузу, — ты молодец, Амели.

Она замерла.

— Кстати, — добавил он небрежно, продолжая делать пометки, даже не поднимая на нее глаз, — у нас тут довольно неформальная атмосфера в издательстве. Можешь обращаться ко мне просто «Престон».

Амели кивнула, но ее взгляд скользнул по груде бумаг на его столе. Среди них она заметила толстую папку с пометкой «Рассмотрение».

— Я... тоже отправляла свою рукопись, — неожиданно сказала она. — Правда, так и не получила ответа.

Престон поднял бровь.

— О чем она?

— О физике, который изучил Вселенную и сравнил ее с человеческими чувствами — любовью, болью, страхом. Он полетел в космос, чтобы исследовать... Да не важно.

В кабинете повисла тишина.

— Надеюсь, однажды напишу что-то стоящее, — прошептала она.

Престон откинулся в кресле, изучая ее. Его взгляд был таким тяжелым, что Амели стало трудно дышать.

— Может, тебе стоит начать с реальных событий? — его голос звучал странно мягко. — Например... с того, как новоиспеченный редактор облила своего босса кофе в первый же день.

Амели закусила губу, чтобы не рассмеяться, но улыбка все равно вырвалась.

— Это было бы слишком банально.

— Или... слишком правдиво, — он ухмыльнулся и посмотрел на нее. По-настоящему. Впервые за весь вечер.

Их взгляды встретились, и в его темных глазах она увидела что-то неожиданное — не холод, не раздражение, а интерес.

За окном уже сгущались сумерки, но в кабинете, освещенном лишь тусклым светом лампы, время будто остановилось.

— Так что, Престон, — спросила она, — я могу продолжать в этом темпе и без предварительных согласований каждой страницы?

— Если ты продолжишь работать в таком же духе... — он потянулся к следующей стопке бумаг, но его пальцы на секунду задержались в воздухе, будто он хотел сказать что-то еще. — ...то кто знает. Может, даже успеем обсудить твою рукопись.

Она улыбнулась ему самой искренней улыбкой, а глаза заблестели от внезапного воодушевления. Впервые за долгое время она почувствовала — что-то меняется.

Тем же вечером , вернувшись домой, Амели стерла все, что написала пару дней назад. Налила бокал мерло, пристроилась на подоконнике с ноутбуком и, вдохновленная сегодняшним днем, начала печатать заново:

"Она пролила кофе на его белоснежную рубашку, и в тот момент, когда горячая жидкость растеклась по ткани, их взгляды встретились. Всего на долю секунды, но ей хватило этого мгновения, чтобы рассмотреть его — высокий рост, широкие плечи, спортивную фигуру, которую не скрывала даже рубашка. Острые скулы, милые ямочки на щеках, когда он улыбался (редко, но метко), и очень темные, почти черные глаза, глубокие, как космос. В них было что-то первобытное, дикое, что заставило ее сердце бешено заколотиться. Его губы — чуть полноватые сжались в тонкую линию, но в уголках глаз заплясали смешинки. И в этот миг она поняла: этот человек — опасность. Та самая, от которой хочется бежать и к которой неудержимо тянет одновременно..."

Глава 8: «Скелеты в шкафу»

Дни летели незаметно, работа продвигалась хорошо, плодотворно — мне казалось, что я наконец-то на своем месте! Мы с Лорой из отдела маркетинга быстро сблизились. Она была классная: веселая, остроумная и на удивление простая, без той показной холодности, которой часто страдали сотрудники издательства. Мы болтали в перерывах, делились сплетнями и каждый день ходили в кафе напротив офиса на ланч.

Сегодня Амели ковыряла вилкой листья салата в прозрачном пластиковом контейнере, ловя каждое слово Лоры. Кафе, как всегда в обеденный перерыв, было переполнено, но их столик в углу оказался относительно тихим. Они обсуждали последние офисные новости: новый проект отдела дизайна, слухи о возможном повышении зарплат и, конечно, личную жизнь коллег.

— Джеймс из отдела продаж опять засматривается на тебя, — хихикнула Амели, подливая масла в огонь. — Вчера в коридоре так улыбался, будто ты единственный источник света в этом сером офисе.

Лора закатила глаза, но щеки ее слегка порозовели.

— Да брось, он просто вежливый. Хотя… — она задумчиво покрутила вилкой, — в прошлый раз он принес мне кофе без повода. Может, и правда что-то задумал?

Они смеялись, представляя, как застенчивый Джеймс пытается завязать разговор, но тут Лора внезапно притихла, потом коварно улыбнулась и ткнула Амели локтем.

— Ладно, хватит про меня. Давай лучше про тебя. Слушай, тебе нравится Престон?

Амели чуть не поперхнулась соком.

— Что? Нет! То есть… почему ты вообще…

— Ой, да брось, — Лора засмеялась. — Ты на него так засматриваешься, что это уже все заметили.

Амели почувствовала, как жар разливается по лицу.

— Я просто… восхищаюсь им как профессионалом.

— Ну да, ну да, — Лора ловко накрутила пасту на вилку. — Наш босс, конечно, еще тот красавчик, но даже не рассчитывай. Предупреждаю сразу. Он — неприступная крепость. Каждая новенькая сначала строит глазки, но быстро понимает, что зря.

— Почему? — не удержалась Амели.

Лора замерла, потом медленно опустила вилку. Ее глаза загорелись азартом сплетницы, знающей что-то сочное.

— После той истории… — она понизила голос, — мне кажется, он либо вообще не заводит отношения, либо мы просто ничего не знаем. Хотя…

Амели резко подняла глаза, забыв про скучный салат.

— Какую историю?

— Ты правда не в курсе?

Лора отодвинула тарелку с пастой и наклонилась вперед, как заговорщик.

— Престон очень рано хотел жениться. Первая любовь, все дела. У него еще в университете была девушка — Лиза Морган. Они встречались несколько лет. Он тогда только начинал писать, публиковал короткие рассказы — и у него получалось, черт возьми, очень даже неплохо.

Лора сделала паузу, наслаждаясь вниманием Амели.

— А потом он взялся за большую работу… Это должен был быть его главный роман. Он писал его около года, практически в одиночку, не показывая никому, кроме Лизы. Говорят, он мечтал женится сразу , как только закончит книгу.

Амели машинально сжала стакан с апельсиновым соком так, что пластик хрустнул.

— Я не знаю, насколько это правдиво, но в наших кругах эту историю все знают. Говорят, он написал книгу… — Лора сделала эффектную паузу, — знаешь «Тени Версаля»?

Амели чуть не поперхнулась.

— Это же…

— Да-да, — Лора перебила, довольная реакцией, — тот самый бестселлер, который получил «Грэмми» в номинации «Лучший дебют». Только вот издана она была под именем Картера Бейна и Лизы Морган.

Амели почувствовала, как по спине пробежали мурашки.

— Его невеста, как оказалось, была той еще стервой. Не знаю точно, что там произошло. Может, она не хотела подписывать брачный контракт, или он просто жестокий тиран, который довел бедняжку до такого поступка.

Лора вздохнула, размахивая вилкой.

— Ходят слухи, что она забрала его труды и исчезла. Подробностей я не знаю.

— Боже… — прошептала Амели.

— Доказать он ничего не стал. Вернее, не захотел. Это было давно, он только закончил Йель, даже не думал об издательском деле тогда.

— В Йеле? — Амели не смогла сдержать удивления.

— М-м, на самом престижном литературном факультете. История была в СМИ, но ее быстро замяли. Деньги, связи, ты понимаешь. А книга… книга стала бестселлером.

— И… что было потом?

Лора хмыкнула.

— Потом он стал тем, кем стал. Говорят, он лично выкупил права на «Тени Версаля» через пять лет и сжег весь тираж. Но это, конечно, легенда.

Амели взглянула на часы — обеденный перерыв подходил к концу. Они поспешно расплатились и направились к выходу.

— Слушай, — Лора вдруг остановила ее у дверей, — я тебе этого не рассказывала, если что.

Амели кивнула, но в голове уже крутились обрывки мыслей.

Весь оставшийся день Амели не могла сосредоточиться. История Престона не выходила у нее из головы. Она представляла его молодым, влюбленным, полным надежд… и преданным самым близким человеком.

Теперь его холодность и отстраненность обрели новый смысл.

Амели украдкой посмотрела в сторону его кабинета. Дверь была приоткрыта, и она могла разглядеть его профиль — сосредоточенный, непроницаемый.

Кто же он на самом деле? Жертва или тиран?

Она вздохнула и вернулась к работе, но мысль о том, что за его маской безразличия скрывается глубокая рана, не давала ей покоя.

Вечером, вернувшись домой, Амели сбросила туфли у порога и, не переодеваясь, сразу уткнулась в ноутбук. Ее пальцы дрожали, когда она набирала в поисковике: "Картер Бейн и Лиза Морган". На кухне закипал чайник, но она даже не обратила на это внимания.

Глава 9: « Резонанс»

Тем временем в своей квартире Престон сидел в кресле из черненой стали, окруженный холодным блеском хай-тек интерьера. Стеклянные поверхности отражали приглушенный свет интеллектуальной системы освещения, настроенной на "ночное чтение" — искусственный рассвет, никогда не переходящий в настоящий день. За окном мегаполис пульсировал огнями, но ни один из них не проникал сквозь тонированные панорамные стекла. В руках он держал распечатанную рукопись Амели, страницы уже потерлись на сгибах от бесчисленных перелистываний, их углы слегка завернулись от постоянного контакта с нервными пальцами. На ультратонком столе из закаленного стекла стоял полупустой бокал бордо, его темно-рубиновый оттенок казался почти искусственным в этой стерильной обстановке, как капля крови на хирургическом инструменте.

Он читал текст снова и снова, впитывая каждое слово, словно пытался декодировать скрытое послание. Его взгляд методично скользил по строчкам, выискивая между строк те нюансы, что ускользали при первом прочтении — микроскопические трещины в тексте, через которые мог просочиться настоящий автор. Губы едва заметно шевелились, когда он беззвучно повторял особенно пронзительные строки, будто пробуя их на вкус. Иногда он задерживал дыхание на середине фразы, как будто боясь спугнуть хрупкую мысль, застрявшую между буквами.

"Ты когда-нибудь замечал, как камертон отзывается на нужную частоту?" — робко начала Джейн, опустив голову и проводя пальцем по краю стакана, заставляя его тихо звенеть. "Это называется резонансом. Когда две системы — даже очень далёкие — вдруг начинают вибрировать в унисон. Так и люди... — её голос дрогнул, — мы встречаем тех, чьи "частоты" совпадают с нашими. Не случайно. Просто... физика."

А в термодинамике есть закон... — Джейн сделала паузу, собираясь с мыслями, — энергия не исчезает. Она только преобразуется. Если тебе кажется, что ты уже знал меня в другом времени... — её взгляд дрогнул, — возможно, так и было. Частицы, из которых мы состоим... они существовали всегда. В звёздах. В ветре

А случайности... — она подняла глаза, и в них отразился холодный блеск научной ясности, — это просто фазовые переходы. Вода становится льдом ровно при нуле градусов. Не на градус больше или меньше. То, что кажется нам внезапным поворотом судьбы... — её пальцы сжались в замок, — это всего лишь момент, когда все переменные наконец достигают критической точки. "Просто... законы физики. Ничего личного."

Престон медленно провел пальцем по строчкам, будто пытаясь ощутить эмоции, спрятанные между букв. Его подушечка пальца задержалась на слове "фазовые переходы", оставив едва заметный след на бумаге — микроскопическую метку, невидимую стороннему наблюдателю. В глазах мелькнуло что-то неуловимое — может быть, понимание, а может, болезненное узнавание, как будто текст касался чего-то глубоко спрятанного под слоями профессионального равнодушия.

— Джейн... недостаточно раскрыта, — прошептал он, делая пометку на полях красной ручкой. Чернила легли на бумагу с какой-то особенной тщательностью, почти с благоговением, как будто он не правил текст, а проводил священный ритуал. — Она глубже, чем кажется…

Его правки были точными, почти хирургическими, как будто он вскрывал текст скальпелем, чтобы добраться до самой сути. Он продолжал писать. Каждое замечание попадало точно в цель, рассекая повествование до тех пор, пока не обнажалась структура — скелет, на котором держалась вся история. Но чем глубже он копал, тем больше понимал, что под слоями текста скрывается не структура, а бездна.

Престон откинулся на спинку кресла, подняв бокал и заметил что Вино оставило на стекле следы, похожие на кровавые отпечатки — странный контраст с безупречной чистотой всего вокруг. Он сделал глоток, ощущая, как терпковатый вкус растекается по языку, и снова погрузился в чтение. Страница за страницей он тонул в ее мире, где каждое слово было пропитано чем-то неуловимо знакомым, как запах, который невозможно вспомнить, но невозможно забыть. Время от времени он проводил ладонью по лицу, как бы стирая усталость, но не мог оторваться — текст держал его крепче, чем любая физическая сила.

И где-то в глубине души, в том месте, которое он давно запер на ключ, что-то шевельнулось. Это было похоже на пробуждение — странное, почти забытое ощущение, как будто давно молчавший детектор вдруг зафиксировал частицу, которой не должно было быть.

С последним глотком его рука снова потянулась к красной ручке. На этот раз он писал дольше, тщательнее, будто ведя безмолвный диалог с автором, которого никогда не видел по-настоящему. Слова ложились на поля гуще, образуя сложные узоры — может быть, шифр, который могла бы понять только сама Амели. А за окном, за тонированными стеклами, город продолжал жить своей жизнью, не подозревая, что в этой стерильной квартире происходит что-то важное — критическая точка, за которой уже не будет возврата.

Глава 10: «Мисс, ой я случайно»

Утро. Десять часов. Офис издательства «Black Quill Press» постепенно оживал, наполняясь тем особенным хаосом, который предшествует настоящей работе. Мягкий свет из высоких окон заливал пространство, смешиваясь с мерцанием экранов и тихим гулом разговоров — где-то обсуждали последние правки, где-то спорили о шрифтах, а в углу кто-то отчаянно пытался оживить принтер, который упорно жевал очередной важный документ. Кто-то пил кофе из огромных керамических кружек, оставляя на столе темные кольца, похожие на годичные кольца деревьев — только вместо лет здесь были часы, проведенные за работой. Кто-то перекусывал круассанами, рассыпая хрустящие крошки на клавиатуры с таким безразличием, будто это был особый ритуал посвящения в издательское дело. А кто-то торопливо листал свежие макеты, сверяя их с пометками в блокнотах — эти пометки, кстати, выглядели так, словно их оставил не редактор, а взбешенный криптограф, пытающийся зашифровать собственную ярость.

Престон шел по коридору, деловито просматривая заметки на планшете, его пальцы быстро скользили по экрану, отмечая важные пункты с точностью хирурга, делающего надрез. Наконец-то удалось договориться о встрече с Марком Тейлором — автором, который последние три месяца игнорировал все звонки и письма, словно растворившись в собственном высокомерии. Этот человек вел себя так, будто его рукописи были не текстами, а священными свитками, а издательство — всего лишь скромным храмом, удостоенным чести их печатать.

Он направлялся к рабочему столу Амели, чтобы сообщить ей о встрече и проследить, чтобы все материалы были готовы — или, по крайней мере, существовали в каком-то узнаваемом виде. Но когда он подошел, то замер на месте, застыв в дверном проеме, будто наткнулся на арт-инсталляцию под названием «Творческий процесс во всей его красе».

Стол Амели напоминал поле битвы после сражения: повсюду были разбросаны бумаги — одни аккуратно исписаны пометками, другие смяты в порыве творческого отчаяния, третьи выглядели так, будто их пытались съесть, передумали и выплюнули обратно. Цветные ручки валялись в беспорядке, словно после попытки создать радугу, но что-то пошло не так. Пустые стаканы из-под кофе с темными подтеками на дне свидетельствовали о бессонной ночи — или, возможно, о нескольких. Несколько смятых стикеров, прилепленных к монитору, кричали яркими буквами: «ПЕРЕПИСАТЬ!», «ПРОВЕРИТЬ!», «НЕ ЗАБЫТЬ!» — последний, кстати, был перечеркнут и дописан: «...слишком поздно».

А в центре этого хаоса… спала сама Амели.

Она сидела, склонившись над столом, уткнувшись лицом в стопку черновиков, словно они были единственной подушкой в этом мире — если, конечно, твоя идея комфорта включает в себя вдыхание бумажной пыли и риск проснуться с текстом, отпечатавшимся на щеке. Ее длинные волосы, обычно собранные в небрежный хвост , сейчас рассыпались по плечам, образуя водопад, скрывающий часть лица — и, судя по всему, служащий идеальным укрытием от дневного света и начальства. Одна рука бессильно свисала со стула, пальцы слегка подрагивали во сне, будто даже в бессознательном состоянии она продолжала печатать. Губы шевелились, бормоча что-то невнятное — возможно, спор с воображаемым редактором или диалог с персонажами, которые отказались вести себя так, как задумано. Она сладко посапывала, издавая тихие, почти детские звуки похожие на мурлыканье.

Престон остановился, скрестил руки на груди , разглядывая ее. Его губы растянулись в улыбке, он едва сдерживал смех, наблюдая за этим нелепым, но удивительно милым зрелищем. Разглядывая ее, он ловил себя на мысли, что в ней не было ни капли фальши — она была настоящей, как страница, еще не испорченная правками, как первое издание редкой книги, которое ценится именно за свои несовершенства.

Он наклонился ближе, почувствовав легкий аромат ее шампуня — что-то сладкое, с нотками ванили. И с улыбкой произнес ей на ухо:

— Амели… — позвал он тихо, будто боясь разрушить хрупкое очарование этого момента.

Тишина. Только легкое посапывание в ответ.

— Амели…

Снова никакой реакции, только легкое движение ресниц — возможно, ей снилось, что она редактирует текст, и сейчас она мысленно вычеркивала его голос.

В голове мелькнула мысль: "Она даже спит так, будто ей плевать на то, что о ней подумают."

Решив действовать более радикально, он громко кашлянул, нарочито шумно и демонстративно.

— Мисс Алдер!!!

Амели вздрогнула, резко подняла голову — и тут же схватилась за шею, скривившись от онемевших мышц. Ее волосы почти полностью скрывали лицо, глаза были мутными от сна, а на щеке красовался забавный отпечаток от скрепки, очертаниями напоминающий миниатюрный шедевр абстрактного искусства.

— Вы что, решили, что «Black Quill Press» теперь еще и отель? — заметил он, едва сдерживая смех. — Или вам просто нравится спать в самых неожиданных местах? В следующий раз могу предложить шкаф для документов — там, говорят, очень уютно.

— Я... — Амели сглотнула, пытаясь привести мысли в порядок, ее голос звучал хрипло от недавнего сна и, вероятно, от того, что она только что во сне вела жаркую дискуссию. — Я просто... закрывала глаза. Чтобы лучше сосредоточиться.

— На сновидениях?

Она фыркнула и нарочно уронила на него стопку свежих правок, которые всю ночь доводила до ума. Бумаги рассыпались, как осенние листья, и он едва успел поймать несколько листов в воздухе.

— Вот. Все готово. Глава шесть, и прежде чем ты спросишь — да, я проверила орфографию. Нет, я не использовала слово «плоско» в каждом предложении. И да, я готова поклясться, что это последняя версия.

Престон пролистал страницы, одобрительно хмыкнул — этот звук можно было интерпретировать как «неплохо» или «я все равно это перепроверю», — затем деловито сообщил: