Гнездо Королька

1_ОЧЕНЬ ВАЖНАЯ НОЧЬ КЯМРАНА. Часть 1 - Вечером.

Свадебное торжество закончилось, смолкли звуки праздника, улеглась суета в особняке Сейфеттин-бея и Бесиме-ханым. Довольные гости, как и полагается, навеселе, поблагодарив хозяев и в очередной раз поздравив молодожёнов, постепенно разошлись. Теплый желтый свет фонарей освещал часть сада и двор, где прислуга до сих пор возилась с уборкой столов, позвякивая посудой. Служанки пусть негромко, но оживлённо обсуждали все подробности свадьбы — кушанья, наряды гостей, курьёзы и рассказанные истории, и, всенепременно — кто с кем танцевал. Ночные жители сада — цикады заполнили майскую ночь. Родители молодых потихоньку удалились спать. Совсем скоро всё в особняке утихнет.

Доктор Кямран, волнуясь, внес свою жену Фериде в теперь уже ИХ спальню. Сестра Мюжгян помогла всё устроить красиво и романтично: в комнате были и букеты цветов на столе и туалетном столике, и свечи вместо новомодного электричества (их особняк был одним из первых, куда оно «пришло» в Стамбуле), и бутылка «Шампанского» в ведерке со льдом. Считается, что закусывать его шоколадными конфетами — чуть ли не дурной тон, но Фериде так любила лакомиться [1]фонданами, что Кямран решил дополнить напиток ими. К тому же шоколад — сильный афродизиак, что в данной ситуации было немаловажно.

В этот вечер семья и гости полностью отбросили мысли о том, что творится в предвоенной Европе, и как идут приготовления к неизбежной войне в родной стране. Даже предсказания приближающегося конца Османской империи, которыми пестрела вся периодика последних лет, не стали нынче темой застольных разговоров. На первом месте сегодня был долгожданный семейный праздник — свадьба доктора Кямрана и его кузины Фериде.

Хорошо, что ещё до свадьбы жених как-то сподвиг Фериде целоваться. Она уже не боялась, как прежде, что тот набросится на неё с поцелуями. При каждом удобном случае, оставшись наедине они предавались этому занятию. Но особенно горячо было, когда Кямрану удавалось зажать её в укромном уголке, и убедившись, что никто не увидит, всем телом прижать к стене и с упоением впиться в медовые губки. Протолкнуться языком чуть глубже и целовать, целовать…долго…до головокружения. Как же трудно было отрываться от этого нектара! Самому потом оставалось ретироваться, для верности перекинув через руку пиджак или жилет, а потом долго приходить в чувство.

Сколько раз зарекался не раздразнивать себя так — уж лучше и вовсе не начинать…Да какой там! Всякий раз соблазн брал верх над осторожностью и благоразумием. На худой конец, иногда получалось сорвать быстрый поцелуй, на мгновение прильнув к губам своей малышки, если встречал её ненароком в коридорах особняка. Кямрана радовало, что невеста заводится от его поцелуев, и даже отвечает им — сперва робко, потом всё смелее, входя во вкус и всё больше проникаясь сладостью момента. Благодаря этому, она хоть как-то была готова к таинству сегодняшней ночи.

Войдя в комнату с трепетом — он — от предвкушения предстоящего действа и ответственности за него, она — от ожидания чего-то нового, скорее, приятного, но неизвестного, молодожёны присели на кровать. Затем муж, по традиции, откинул фату от лица жены и страстно, но нежно поцеловал в губы. «Поздравляю нас! Как же я мечтал об этом дне и этой минуте! Я так благодарен судьбе, что ты теперь со мной.». Потом достал из кармана красивую коробочку, в которой лежала цепочка с изумрудным кулоном, и опять же, по традиции, осторожно надел ей на шею, затем поправил волосы девушки и сам драгоценный кулон на её груди. [2]Королёк вся аж зарделась. Этот подарок считается как бы авансом — благодарностью мужа за то, что молодая жена преподносит ему свою девственность и отныне принадлежит ему.

— Что ж, давай отметим нашу свадьбу?! — сказал Кямран, открывая «Шампанское». Перед этим он слегка потряс бутылку, чтобы «выстрелило» эффектнее. Они и за ужином немного выпили, но то было уже несколько часов назад в суете праздника. Теперь же всё было более спокойно и интимно — исключительно для них. Молодые чокнулись хрустальными фужерами и выпили прохладный шипучий напиток (жених позаботился, чтобы это был не кислый сухой брют и не что-то совсем уж приторное, а полусладкая марка, которая понравится и даме). Фериде с удовольствием выпила, а он уже держал наготове конфетку. Кямрану не надо было закусывать — это всего лишь лёгкое шампанское, но он подыграл своей девочке, чтоб скормила ему вторую часть откушенной конфеты. И вот так, с шоколадным вкусом на губах, начал жадно целовать её, что называется «в засос». По ходу дела сбросил свадебный сюртук и развязал галстук-бабочку. Фериде ответила его горячему поцелую. Выпускница французского пансиона догадывалась, что должно произойти между ними, но знала об этом лишь приблизительно. Никто из подруг пока не был замужем, кроме Мари, с которой, однако, после отъезда той в Париж они не виделись. Сестрице Неджмие лучше было и не напоминать о её брачном опыте…такое, скорее, захочется стереть из памяти, нежели с кем-то делиться. Мамы и тётушки в те времена не рассказывали подробностей об интимных отношениях между супругами. Всё, что сказала ей тетя Бесиме было: «Только ничего не бойся… Всё будет хорошо… Так надо». А ЧЕГО не стоило бояться и КАК надо — Фериде, увы, не совсем поняла. Поэтому невеста была немного насторожена, хоть и доверяла новоиспечённому мужу. Недавняя школьница, конечно, знала из уроков биологи о продолжении рода и как спариваются животные, откуда берутся дети, и всё же, у неё не было чёткого представления о том, как на самом деле это происходит между людьми.

Кямран не спешил. Он хотел, чтобы всё прошло празднично и непринужденно.

— Какие вкусные конфеты! — заметил он. — Может, ещё по одной? — И тут ж протянул ей следующий фондан. Фериде съела его с выражением лица, с которым когда-то вкушала сахарную вату — смакуя и интригующе облизывая пухлые губки. Это возбуждало красавца всё больше.

2_ОЧЕНЬ ВАЖНАЯ НОЧЬ КЯМРАНА. Часть 2 - Ночью.

Вскоре Королёк уснула. Кямрану же было не до сна. Доставив своей [1]Gülbeşeker то самое удовольствие, он неимоверно возбудился. Его собственные действия, вид любимой женщины в экстазе, теплое девичье тело рядом — всё это сказалось на теперешнем состоянии мужчины. Желание становилось непреодолимым. Как же быть? Тревожить султаншу своего сердца он не смел. Мысли путались в голове: «Дождаться утра? Но, во-первых, до утра я уже не дотерплю, а во-вторых, скорее всего, ей будет пока не очень комфортно, и она меня не примет. Придется самому… А что, если проснётся и заметит? Она же не поймёт… Офф! Всё, не могу больше!»

Была-не была! Отвернувшись от спящей жены, он прибегнул к методу, знакомому любому мужчине. Рука заскользила в привычном движении. Стыдно признаться, но он так делал, когда мечты о самой пленительной для него девушке не давали покоя. Вдруг, это опять сон?! Даже подумать страшно… Фериде заворочалась. «Аллах-Аллах! Она, кажется, проснулась и встаёт с кровати… Ах, Кямран, ах! Хвала Всевышнему, пока не далеко зашёл!»

— Кямрааан, ты не спишь?

— [2] Hayir, canım, я вставал попить воды, — еле сумел ответить хриплым голосом. — А ты почему не спишь, радость моя? — попытался не подать виду.

— Я сейчас вернусь, — надев ночную сорочку, она направилась к двери.

— Только прошу тебя, приходи скорее, а то мне никак не уснуть без моей прекрасной птички.

Пока жена приводила себя в порядок, Кямран скинул пижамные штаны. «И все же, попробую! Глядишь, повезет, и она не будет против», — ему крайне необходимо было разрядиться!

Как только Фериде, вся свежая и благоухающая, вернулась под одеяло, он набросился на неё с жадностью голодного зверя и применил, в общем-то, стандартный набор действий, по сути дела мало отличавший образованного доктора от любой другой мужской особи. Задержался в ложбинке между грудей «Ммм… вот бы тут потереться… и прям тут же ...чтоб прям до личика достало», — шальные фантазии понесли бы его и дальше, но он вовремя их пресёк: «Совсем спятил?! Ни в коем случае! Негоже конфузить юную деву в первую же ночь». Несомненно, новобрачному хотелось всего сразу, однако, он признавал, что спешка сейчас неприемлема и поэтому растягивал удовольствие как мог. Ему было за счастье уже просто лицезреть и ласкать свою несравненную жену везде и всюду. Сколько ещё у них впереди! Он научит её тому, что познал сам, а что-то они придумают новое, ведомое лишь им двоим, как всегда бывает у пар. Несомненно!

Муж помог Фериде избавиться от ненужного теперь ночного одеяния. В темноте она меньше робела от происходящего.

— Можно, я сделаю тебе массаж, как в [3]хамаме?

— Угу…

— Просто расслабься и думай только о том, как сильно я тебя люблю.

Перевернул на живот — пусть не смотрит на то, что так её пугает — и уделил внимание каждому уголку прекрасного тела. Ооо! Какая же удивительно гладкая кожа у его несравненной жены!

Фериде полностью доверилась и отдалась любимому –нежность и мастерство мужчины помогли ей переключиться на его откровенные ласки. Чутьё опытного любовника подсказало Кямрану, что партнерша полностью принадлежит ему, и он чувствовал, как она вся трепещет от ещё неосознанного вожделения. Сам будучи на пределе, он вошёл, нависая на руках, а затем погрузился глубже, накрыв её спину своим разгоряченным сильным телом. Фериде задвигалась под ним в такт, а потом скрестила ноги. «Вот умница!», — только и смог подумать — в такой момент было не до слов. Ещё несколько движений, и к удивлению и несказанной радости мужа, Фериде испытала то, чего он так старательно добивался! Это стало понятно по её содрогнувшемуся телу, по полу-стону — полу-вскрику каким-то изменившимся не девичьим уже, а женским голосом, по пальцам, крепко вцепившимся в простыню. Подстегнутый зрелищем любимой женщины в эйфории блаженства, тогда, наконец-то, и себе позволил… даже зарычал, едва накрыло мощной волной… Потом они какое-то время приходили в себя, ласково поглаживая друг друга и нежно улыбаясь. Уснули почти одновременно… опустошенные, но бесконечно счастливые.

[1] Гюльбешекер – ещё одно прозвище героини (от названия ей же придуманного десерта)

[2] Нет, душа моя (тур.)

[3] Турецкая баня

3_ОЧЕНЬ ВАЖНАЯ НОЧЬ КЯМРАНА. Часть 3 - Утром.

Фериде проснулась раньше своего ненаглядного супруга. За окном было светло. До чего же хочется есть, но совсем не тянет спускаться к семейному завтраку. Не трудно представить, какие двусмысленные взгляды домашних ожидают их. Который час? Почти половина одиннадцатого! Ну и ну, как долго они спали! Это даже хорошо, потому что, раз все уже поели, то удастся избежать щекотливой ситуации — [1]Çalıkuşu по-прежнему оставалась застенчивой школьницей.

Кямран мирно спал, а Фериде любовалась его красивым лицом, длинными густыми ресницами, и не могла насмотреться. Когда она поправила одеяло и повернулась к мужчине поудобнее, то заметила теперь при дневном свете, его восставшее и опять большущее достоинство. Наша школьница была хоть и застенчивой, но очень любопытной. Вчера вид этого дела вгонял её в краску, и она боялась даже мельком взглянуть на него. А теперь любопытство пересилило стыд, и она попыталась рассмотреть это, доселе невиданное и непонятное существо. Конечно же, «существо», которое живет своей жизнью и меняет форму и размер независимо от воли хозяина. Как такое может быть? Едва заметно дотронулась пальчиком… Тёплый… Кожа такая тонкая…а почему вены вздулись? Хм…твердый какой…Примерилась ладошкой, как бы прикидывая длину. Хмм…

Сквозь сон Кямран ощутил несмелые прикосновения. На самом деле он уже почти просыпался, но вовремя догадался не открывать глаз и воспользоваться ситуацией. Подумал: «Вот ведь, любознательная моя овечка! Ну, пожалуйста, дотронься ещё хоть один разочек!»

Увы… Фериде была очень осторожной — не хотела будить своего безупречно привлекательного, мужественного и нежного мужа. Пока ей достаточно было и этого беглого знакомства. Осознав, что ждать больше нечего, Кямран открыл глаза.

— [2]Günaydın, моя принцесса! Как тебе спалось? — он подарил ей самый нежный утренний поцелуй в щеку, а затем в лобик. «Ничего, завтра проснусь первым и разбужу её поцелуями».

— [3]Günaydın, sultanım! Замечательно спалось, только вот, кушать хочется, — она его поцеловала в небритую щеку и потрепала по волосам. «Всё-таки, его щетина меня заводит», — отметила про себя Фериде.

— И я голодный! Знаешь, так как сегодня наш праздник продолжается, мы, как новобрачные, имеем право на завтрак в постели! Подожди, я попрошу Дильбер-[4]калфу, чтобы принесли всё в комнату. Кямран всегда был очень чутким и догадался, что домочадцы могут смутить Фериде своими взглядами и неоднозначными намёками. Он знал характер Чалыкушу, как никто другой. Молодой человек ещё лежал, а попрыгунья встала с кровати и торопливо надевала утренний халат. Он любовался её прекрасным телом. Нет!!! Что это?! На аппетитной попке и на белоснежном плечике красовались багровые отметины. «Вот ишак! Неужели, так увлекся в темноте, что перестал себя контролировать?! Шайтан! Хоть бы не заметила, все-таки, сзади!» Запахивая шёлковый халат, прелестница улыбалась ему своей самой ясной, самой манящей улыбкой. Будь его воля — сграбастал бы, затащил обратно в постель и «любил» бы долго-долго! Но этим утром Кямрану оставалось лишь улыбнуться в ответ, а о его сказочно-интригующей улыбке и говорить не стоит — она неописуема. Но тут взору предстали еще два «засоса» — на груди и на внутренней стороне бедра. «Только не это! Как я мог?! Она права — настоящий Неумеха! Только ведь она даже не представляет, насколько она соблазнительна и желанна, как сильно меня к ней влечёт! И, вот результат…».

Птичка упорхнула, а её благоверный спустился вниз договориться о завтраке и поприветствовать родных. Отец читал газету в гостиной. Его, как и многих, тревожили новости о надвигающейся войне империй.

— [5]Günaydın, Babam!

— [6]Günaydın, аslanım! Ну, как дела? — хитро подмигнул сыну Сейфеттин-бей. Тот понял намек и смущенно усмехнулся в усы:[7]«Tesekkür ederim, baba. [8]Çok güzel! Я так счастлив!»

— Рад за тебя! Будьте счастливы! [9]Maşallah! — глава дома похлопал сына по плечу.

По пути в спальню бедный доктор судорожно соображал, как будет оправдываться перед женой за злополучные отметины. Та уже поджидала его в кресле и, надув губки, многозначительно глядела на мужа. У неё едва не вырвалось: «Неумеха! Что ты себе позволяешь?!», но всё же, женская интуиция вовремя подсказала ей прикусить язычок.

— Ты сердишься на меня, из-за…, — начал было Кямран. — Поверь, я не специально! Впредь буду аккуратнее. Ведь никто же, кроме нас, это не увидит! Пусть это будет нашим маленьким секретом, — попытался он перевести всё в шутку. — Ну, не дуйся, пожалуйста, на своего Кямрана! Просто ты…Ты такая зовущая, вкусная — так и съел бы тебя всю! — А есть ему, действительно, очень хотелось.

Хвала Аллаху, в эту секунду в дверь постучала Нурие-[10]cютлю, бывшая кормилица, так и оставшаяся в доме в качестве помощницы по хозяйству. Она принесла поднос с завтраком. «Уфф, вроде отделался…пока».

— Султанша всех миров и моего сердца позволит мне покормить её?

— Ладно, на сей раз ты прощён, — с напускной строгостью произнесла Фериде, и оба поняли, что это она только «для порядка». Капризуля тоже была голодна, и пара с воодушевлением принялась за завтрак, как и подобает молодым любовникам после бурной ночи.

В комнату вновь постучали. На сей раз — тётя Бесиме. Она напомнила о том, что уже через час придут гости, чтобы традиционно поздравить молодых с началом совместной жизни. И как их только угораздило об этом позабыть?! Но, оно и к лучшему — доктор не хотел пока доставлять дискомфорт любимой. Зато после визита можно будет отправиться гулять по набережной. По дороге, сидя в фаэтоне он не выпустит миниатюрную тёплую ладошку из своей. Будет так ласкать и поглаживать милые пальчики и между ними, что жена сама захочет поскорее вернуться с прогулки и уединиться с ним в спальне!

РЕЦЕПТ МОЛОДОСТИ

Стамбул, 1913 год

— Неужели, он всё-таки не уехал в Бурсу? — Нериман-[1]ханым не находила себе места.

«Значит, обманул меня, а сам остался дома?»

Не хотелось верить словам и домыслам калфы (служанки). Когда привязан и любишь, всякое сомнение терзает душу. А Нериман успела очень сильно полюбить своего нового друга. С тех пор, как они близко познакомились с Кямраном, она словно воспарила на крыльях, помолодела и душой, и телом — будто он сотворил с ней чудо. Даме несказанно повезло — ей достался не просто молодой (молодых много), а к тому же восхитительно красивый и породистый жеребец. Он удивительным образом сочетал в себе черты аристократа, благородного поэта-романтика и мужика, охочего до женского тела. Особенно, когда приходил в гости после трудного дня в больнице и с порога набрасывался на неё, чтобы снять напряжение. В такие вечера она чувствовала себя куском мяса в лапах голодного льва, что ей, зрелой даме, по-особому нравилось. Поэтому она вовсе не обижалась на поведение своего красавчика. Тем более, когда этот лев скалился и рычал в самый прекрасный момент близости. Это у малолетних особ на первом месте любовь и романтика, а в бальзаковском возрасте, когда правят инстинкты и физиология, ей попросту хотелось молодого самца — сильного и пылкого, жадного до того, что она может предложить.

Любовник тоже не оставался в накладе и получал от вдовы всё необходимое мужчине. Юные стеснительные девы с неразбуженной сексуальностью — что они понимают? И что умеют? Конечно, лестно быть чьим-то проводником и наставником в области наслаждений. Но горячему молодцу зачастую надо, чтобы партнерша не стеснялась воплощать его самые смелые и откровенные желания, да и сама что-то предлагала интересненькое. С вдовой не надо было никого уговаривать, обучать и раскручивать — всё взаимно и на равных. Главное, что прежде, чем преподавать кому-то уроки любви, необходимо их освоить самому, что он и делал. Ученик он был темпераментный — уже в первую встречу показал, на что способен.

«Может, что-то случилось дома или попался тяжелый больной?» — надежда умирает последней. Нериман с изящно расписанной чашечкой кофе устроилась на диване. Она вспомнила, как схитрила в первую встречу и угостила Кямрана [2]ракы, дабы создать непринуждённую обстановку. Обычно, когда он захаживал, мадам отсылала служанку из дома: «Нечего этой пучеглазой пялиться на моего красивого и смущать мальчишку».

Они сидели на этом же диване. Разговаривали, смеялись, он читал свои стихи. Полумрак и алкоголь добавили настроения. Положила руку ему на колено, взлохматила густые волнистые волосы. Потом взяла его ладонь и провела по своей коленке и выше по бедру, как бы показывая, где и как ей нравится. Кямран не очень-то умел определять возраст женщин. Да и непростое это дело. В любую эпоху женщина может выглядеть привлекательно независимо от возраста, если ухаживает за собой. Где-где, а в Турции для этого особенно много условий и традиций. Поэтому в свои почти сорок лет вдова была ох как привлекательна. Времени и средств на красоту у неё хватало. Кокетливая прядь волос, будто случайно выбившаяся из прически, манящий аромат духов и таинственная полуулыбка придавали ей особый шарм. Сейчас перед молодым человеком была не взрослая подруга его матери, а очаровательная, чувственная и очень зовущая женщина.

— Нериман ханым… Вы… такая…необыкновенно красивая, — произнёс он слегка охрипшим от волнения голосом, словно околдованный, пристально глядя на хозяйку потемневшими глазами. «Ах, какой же он обворожительный, а глаза — просто умопомрачение», — она давно была влюблена в юного дэнди.

— Это ТЫ красивый, мой [3]шехзаде… Только прошу тебя, не называй меня «Нериман-ханым».

Поэту не трудно выдумать романтические имена для любимой женщины и, забегая вперёд, скажем, что вскоре в ход пошли «магнолии», «ромашки» и прочие цветочные эпитеты.

«Какой же ты горячий, уже и уши покраснели», — подумала хозяйка и нежно погладила его ухо, а затем загорелую шею, там, где родинка. Гость был настолько соблазнительный — так бы и зацеловала-залюбила его всего. Только он первый не удержался и поцеловал Нериман. «А целуется –то как! Страстно и умело, видимо, не такой уж он и неопытный». После дерзкого поцелуя ещё как захотелось предаться тому удовольствию, ради которого и затевалась эта встреча. Изящными пальцами расстегнула рубашку, провела рукой по волосам на мужской груди до самого низа, задержалась — и там всё было восхитительно (девственница не оценила бы). Взяла его красивую ладонь (по-мужски большую, но с аристократически длинными пальцами) и положила себе на грудь. Он тотчас же её сжал. Желание овладеть этой дамой становилось непреодолимым. Они и не заметили, как, вальсируя, переместились в спальню, где всё было предусмотрительно подготовлено к жаркому продолжению встречи. Не выпуская дамы из кольца своих рук и не прерывая поцелуя, молодец ловко закрыл дверь ногой, и… понеслось… Ну, а поужинали они потом, причём с немалым аппетитом.

* * *

«Всё ж-таки, пошлю Мюннивер к Бесиме-ханым — пусть разузнает, в чём дело. И в больницу пускай наведается! Неизвестность хуже всего!»

У вдовы не было необходимости изощряться в выдумках, чтоб привлечь и разжечь молодого любовника — он и без того был огненный. Ну, разве что, иногда — для разнообразия. Например, помыть друг друга в домашнем [4]хамаме, а после отдаться ему там же стоя, обхватив длинной стройной ногой его поясницу, пока он прислонился к стене и поддерживает её сзади. Кстати, и она любила иногда невзначай положить руку в задний карман его брюк, и откровенно так сжать круглую упругую попку, чтоб он сразу закатил глаза и шумно задышал — ага, значит, понял намёк. Или чайком побаловаться. После горячего чая и поцелуи горячее — и не только в губы. «Когда он ещё дождётся такого от будущей жены? А может, даст Аллах — этой будущей женой станет она, Нериман? Только тянуть нельзя. Свершилось бы это, пока она в силах подарить ему ребёнка, лучше бы сына. Ох, опять размечталась…»

1. Переосмысление (из новеллы СЕКРЕТЫ ЛЕСНОЙ СТОРОЖКИ)

— Куда мы едем? — спросила Фериде, как только они свернули к лесу. Дорога заметно сузилась - так, что фаэтон с обоих сторон обступили заросли, а колеи дороги стали едва различимы в траве. Под колёсами то и дело с хрустом ломались валявшиеся на земле ветки да прошлогодние сосновые шишки.

— Sevgilim, мы ведь давно собирались прогуляться за городом. Забыла? Вот я и решил, что пора нам подышать свежим воздухом, — ответил её супруг - доктор Кямран.

Фериде вскинула на него удивлённо-кокетливый взгляд.

— Скоро всё узнаешь, — загадочно улыбнулся Кямран, сжимая тонкие пальчики возлюбленной. Глаза его хитро блеснули, а на губах заиграла чуть нахальная, а вместе с тем невероятно любящая улыбка. — Это сюрприз. Уверен — тебе понравится!!!

Присмотревшись, Фериде узнала дорогу, что вела к тому самому лесному домику, наполненному воспоминаниями. ИМИ любимому домику. Любовному гнездышку. Личико Чалыкушу озарила счастливая улыбка.

Охотничья сторожка уютно расположилась среди разросшихся вперемежку с кустами орешника дубов и буков, чьи густые кроны, тем не менее, не заслоняли лесное пристанище. Тот, кто когда-то возвел это незатейливое строение, позаботился о том, чтобы в деревянном домике не было постоянной темени от тени деревьев. Он располагался на небольшой полянке, и ничто не мешало солнцу проникать в небольшие, но чистые окошки с уютными шторками.

Окружающие дебри напоминали о том, что вы, господа, уже не в Стамбуле. Кямран, как всегда, был прав — воздух тут был совсем иной. Хотя вокруг их столичного особняка тоже растёт немало деревьев, но в нём вовсе нет того особенного ощущения дикой природы с её разнотравьем, многоголосьем птиц и свежими запахами первозданного леса.

Переступив порог сторожки, супруги словно на машине времени, если бы такая существовала, вернулись в романтические и драматичные моменты своего прошлого — вроде бы и не такого далёкого, но разительно отличающегося от их теперешней женатой жизни. Сразу всплыли в памяти дорогие моменты редких сердечных встреч в этом глухом месте. В домике ничего с тех пор не поменялось: та же бордово-зелёная полосатая тахта с подушками – это на ней они, бывало, спали, целомудренно не снимая одежды; над небольшим дубовым столом — полочка с медной утварью; в углу — железная печка — сбоку висит железный совок для выгребания золы да рукавица, чтоб не обжечься, открывая раскалённую дверцу.

С легкой примесью сентиментальной грусти Кямран и Фериде оглядывали узнаваемую обстановку и всё дальше уносились мыслями от городской накатанной жизни. Немудрено, что в восприятии обоих сегодняшнее их прибежище представляло собой совершенно особую территорию любви, где можно полностью отгородиться от суеты и хлопот внешнего мира.

Доктор помог жене снять пальто. При этом не преминул как бы ненароком погладить её по спине и пояснице. Фериде растерянно заморгала, но уже не искала пути к отступлению как бывало прежде. Муж был рядом — такой любимый, родной, желанный. У неё сладко закружилась голова. Несмотря на то, что они уже были мужем и женой, Фериде почему-то иногда всё ещё смущалась в таких ситуациях. Её сердце начинало бешено колотиться и бухать, как барабаны в Рамадан, стоило Кямрану лишь приблизиться вплотную и обжечь её своим страстным обволакивающим взглядом. Вот и сейчас этот пламенный взгляд заставил трепетать всё её тело и душу.

— Так давно хотел побыть с тобой наедине — вдалеке от всего… Чтобы только я и ты, и больше никого вокруг… Любить тебя… долго…везде и по-всякому… попробовать тебя всю, — с сексуальной хрипотцой тихо и доверительно признался красавец, не отрываясь глядя в глаза своей прелестной жены.

- Что попробовать? - Фериде не знала, как и реагировать на такие откровенности, лишь удивлённо вскинула брови.

- Много чего попробуем… я давно этого ждал….

— Aşkım…, —та чуть смутилась и поджала губки, — но как же наша девочка? - Фериде очень волновалась за приёмную дочь. - Мы ведь вернёмся домой ночевать?

— Фериде, canım, Мунисе осталась не одна! Мама и Сютлю присмотрят за ней. Не стоит так волноваться! К тому же ей уже почти шесть. А мы…Пусть этот день и эта ночь будет только для нас!

С этими словами он приблизил жену к себе и жадно поцеловал в губы, одной рукой при этом обнимал её за плечи, а другой сжимал аппетитную попку.

— Мой бей, подожди, мы же только приехали! — попыталась остановить его Фериде, — Ах, как тут душно! Дай мне хотя бы вещи разложить! Да и окна открыть надо - комнату проветрить!

- Потом разложим!

- Нет, тут и правда, душно – пойдём лучше прогуляемся в лесу - там такой свежий воздух! – у Фериде всегда семь пятниц на неделе.

Кямран вздохнул, но перечить супруге не стал. Не сводя с неё своего горящего взгляда, и не выпуская из объятий, обречённо произнёс: «На воздух, так на воздух… Так и быть — прогуляемся немного!», хотя самым огромным его желанием в этот момент было побыстрее овладеть ею, и не раз. Так же, в обнимку они шагнули к двери. Фериде на секунду остановилась и привстала на цыпочки, чтоб в знак благодарности чмокнуть мужа в щёку – так по душе оказался его сюрприз. Поцелуй смазался, и пришелся куда-то то-ли в шею, то ли в ухо, и она ощутила такой родной сводящий с ума запах — запах ЕЁ мужчины!

— Ты так умопомрачительно пахнешь! — интригующе призналась она, едва касаясь губами его уха. Не выдержав, Кямран простонал, чуть не прорычал: «О Аллах! Фериде, какая прогулка?! Потом!» и, развернувшись у двери, легонько подтолкнул госпожу обратно в комнату. Ловко закрыл дверь ногой, повалил жену на топчан и стал горячо целовать. Та с нежностью отвечала на страстные поцелуи, безуспешно пытаясь расстегнуть пуговицы его пиджака. Он тут же помог любимой — быстро расправился с пуговицами, стянул пиджак и отшвырнул его подальше. Затем расстегнул, почти оборвал, миниатюрные застёжки на её платье и, обнажив декольте, поочерёдно расцеловал каждую грудь. Кямран всегда умел завести и разжечь даму, и вскоре огонь его желания перекинулся на Фериде.

2. Пора бы уже! (из новеллы СЕКРЕТЫ ЛЕСНОЙ СТОРОЖКИ)

«Я обязательно должен сделать ей ребёнка!» — Кямрана всё чаще посещала такая мысль. Со дня свадьбы уже прошло довольно много времени, вполне достаточного для того, чтобы продолжение рода стало реальностью. Фериде тоже была не против, хоть ей более понятны были дети постарше — такие, как её ученики, как когда-то дочурка Мурат бея, а теперь и её приёмная дочка Мунисе. А вот как вести себя с младенцем даже не представляла, хотя, приобретённый жизненный опыт подсказывал ей, что жизнь всему научит. К тому же, она теперь не одна - в доме много помощниц, та же Нурие-сютлю, вырастившая и выкормившая детей тёти Бесиме и Сейфетдин бея, наверняка с удовольствием и помогла бы, и научила, как и что нужно делать с малюткой. Корольку тоже очень хотелось подарить Кямрану сына. А потом и дочку. Но это потом.

Кямран очень полюбил Мунисе — девочку из своего вещего сна. Иначе и быть не могло! Он сразу узнал её, когда впервые увидел рядом с Фериде в захудалой гостиничке в Кушадасах. В тот решающий вечер малышка послужила будто мостом между ним и Фериде — этаким подвесным шатким мостиком с поперечными дощечками, едва скреплёнными перетёртыми верёвками. Этот мостик словно висел над бездной, шатался и раскачивался на воющем ветру. Дощечки кое-где держались на честном слове, а местами и вовсе отсутствовали. По нему-то и должен был пройти Кямран на воображаемый другой берег к Фериде — потихоньку, с риском упасть в пропасть. Но это было его последней надеждой и возможностью воссоединиться с любимой. И поэтому он без раздумий прошёл по этому «мостику» — осторожно, маленькими шажками — чуть оступишься и полетишь в тартарары, уже безвозвратно. Использовал все душевные силы, говорящий взгляд, уговорил, убедил девочку поверить ему и по-своему по-детски повлиять на приёмную мать принять правильное решение.

Мунисе была очень милой, послушной и умненькой малышкой. В свои пять лет она хлебнула много горя. Благо, Фериде, тоже понимающей перипетии сиротской жизни, за несколько месяцев, пока они жили вместе, удалось вернуть её в непосредственный мир детства. Кстати, любимой игрушкой девчушки был куклёнок-младенец. Она постоянно с ним «нянчилась» — наверняка, помнила эти действия из своей прежней деревенской жизни – видимо, отложилось в детской головке, как соседка или родственница возилась с маленьким. То укачивала его, то кормила из маленькой бутылочки, правда, без соски, то раздевала и заново пеленала в тряпочку, что выпросила у Дильбер-калфы. Не трудно было догадаться, как обрадовалась бы малышка новорожденному братику или сестричке.

Кямран однажды даже спросил её об этом, на что Мунисе радостно закивала, и её глазёнки разгорелись («А что, можно так?» — ведь с настоящим было бы во сто крат интереснее играть). Доктор при этом многозначительно глянул на жену, как бы намекая: «Вот видишь?!». Да Фериде и сама всё понимала.

— Так бывает, — думал Кямран. — Когда к чему-то очень стремишься, то оно словно нарочно, отодвигается от тебя всё дальше и дальше. — Самым красноречивым примером служила его любовь к Фериде. — А стоит только отпустить ситуацию, не зацикливаться на ней, так сразу всё приходит будто само собой. Пожалуй, и в этом вопросе ему надо действовать так же.

Но не стоит забывать, что эта теория не всегда верна - ведь в случае с их любовью никак нельзя было утверждать, что всё пришло само собой — столько они пережили, прежде чем заслужили своё семейное счастье.

На долю Фериде выпало столько невзгод, пока она скиталась одна-одинёшенька по городам и весям Анатолии. Она нашла в себе силы преодолеть гордость, понять причину ошибки Кямрана, разобраться в своих чувствах и, как ему очень хотелось бы верить, забыть свою обиду. Он был безмерно благодарен Всевышнему, что предоставил возможность своему рабу начать всё с чистого листа. Потом настало счастье воссоединения любящих сердец, измученных разлукой. Было торжество, пусть не такого масштаба, как было запланировано в первый раз, но тоже запоминающееся. Затем свадебное путешествие. Новая работа Фериде в стамбульской школе для девочек. Новь семейной жизни. Бытие Фериде перевернулось с ног на голову. Не удивительно, что и человеческому организму требовалось время, дабы адаптироваться к эмоциональным переменам. Только сейчас, спустя много месяцев после свадьбы, Фериде наконец-то оттаяла и вошла во вкус интимной стороны супружеской жизни — не зря он старался!

А сегодня так и вовсе его удивила! Ему – темпераментному восточному мужчине иногда не хватало смелых женских ласк, в которых он не испытывал недостатка когда-то в своей холостяцкой жизни. Тем же вечером, пока они сидели чаёвничали крылечке сторожки, Кямран не сводил с жены глаз. Она умиротворенно вдыхала ароматы вечернего леса, прислушивалась к голосам птиц и наслаждалась вкусным чаем. Сладковато-свежий аромат жасмина, что цветёт в эту пору, волнами разливался по прохладному вечернему воздуху.

- Ах, Кямран! Как же тут чудесно! Я так рада провести пару деньков в нашем домике!

Он пододвинулся ближе и приобнял жену за плечи. Потёрся щетинистой щекой о её волосы и в полголоса признался: «Мне так понравилось…»

По хитровато-довольной улыбке Фериде поняла, о чём он, и чуть не поперхнулась чаем. Как обычно с ней случалось, краска смущения залила её щёчки.

- Ты о чём-то другом можешь думать, кроме…?

- Нееет, если ты рядом, то не могу, - ухмыльнулся в ответ доктор. Не для того он бросил всё на работе и дома, чтоб и здесь, в лесной глуши думать о будничных и рабочих делах!

- Давай, посидим подольше! Чувствуешь, как пахнет? Это лесной жасмин! В городе такого нет.

- Угу, – Кямран обнял её крепче, придвинул к себе, откинул прядь мягких каштановых волос и нежно поцеловал в ушко. После чего взял её личико за подбородок, погладил тыльной стороной ладони по щеке и поцеловал в разгорячённые чаем медовые губки. Поцелуй было очень долгим и призывным, а после горячего напитка – так и вдвойне жарким и сладким для обоих – никому не хотелось его прерывать.