Голод во тьме Сеула

Глава 1. Анна

Чудовища в Корее чувствуют вседозволенность и

безнаказанность прячась за глянцевой маской.

Но долго ли они смогу ее удерживать?

Дневник охотника

Глава 1. Анна

Сеул, 2025 год.

«Станция Ёксам».

Голос громкоговорителя перебивает звонкую мелодию в моих наушниках. На часах 8:32 — у меня есть двадцать минут, чтобы добраться до танцевального зала и перевести дух.

Я зажмуриваюсь, желая сбить визуальный шум и сконцентрироваться только на звуке в голове.

Кастинг в танцевальную команду нового бойз-бэнда — моя очередная последняя попытка за три года. Я переехала в Корею с пустым рюкзаком и полным сердцем. И каждый провал в танцевальных студиях откусывал от меня по кусочку, оставляя после себя лишь крошки от моих разбившихся надежд.

Сдаваться я буду после смерти. Поэтому я уже вторые сутки ставлю все немногочисленные песни новой группы на повтор, чтобы наизусть знать каждую мелодию.

Если я провалюсь в этот раз, возможно, мне даже больше не пришлют приглашений.

Возвращаю песню на начало и снова отсчитываю каждый счёт, пока он не осядет на моей подкорке: раз, раз, два, три, четыре, раз. Но всё без толку.

Я отбиваю ритм ещё и ещё, пока на мою ногу в белых кедах не наваливается чья-то огромная тяжёлая лапа. Передо мной возвышается гора мышц, не меньше. И я сжимаюсь от очередного раздражения.

Парень лет двадцати не стесняется своей внешности: на нём майка с открытыми плечами и облегающая узкую талию. Татуировки ползут от кистей по предплечьям и бицепсам, огибая каждый сантиметр кожи вплоть до линии челюсти, от чего его красивое лицо выделяется ещё сильнее.

Красавчик не знает отказов: его европейское лицо служит ему здесь хорошую службу. Не сомневаясь в своей привлекательности, он слегка наклоняет голову в ожидании моего внимания, но я лишь демонстративно делаю звук в наушниках на полную громкость и продолжаю отбивать мелодию уже по его дорогой обуви.

В других обстоятельствах я бы возможно уделила ему больше времени, но не сегодня. Ни один красавчик не сможет сбить меня с намеченного курса. Моя обязанность — доказать семье, что я стоила всего, что было принесено в жертву за мою жизнь.

Татуированная кисть уже тянется к моим наушникам, но приятная женщина оповещает мою станцию: «Каннам». Я юрко проскальзываю под его подмышкой, не задумываясь, чего он от меня хотел, и в этот момент расстояние между нами так мало, что в нос ударяет его запах. За слоями нишевого парфюма в нос врезается мерзкий запах гнили.

Меня слегка передёргивает внутри от этого ощущения. Но, борясь с первым порывом, я возвращаю руку на лямку сумки. Запоминаю его на случай новой встречи и, не оглядываясь, мчусь на поверхность.

Телефон уже в который раз за утро нетерпеливо жужжит, и уже когда я решила засунуть его поглубже в сумку, в моей голове разворачивается тревога: вдруг кастинг отменён, перенесён или мою кандидатуру отклонили в последний момент? Судорожно я читаю уведомления. Все приложения в моём телефоне решили уведомить меня об акциях и распродажах. Среди бесполезного мусора я нахожу несколько сообщений от моих соседок:

Мин-Чжи: Напиши, как всё пройдёт.

Со-Ён: И как с деньгами? Нам нечем платить за квартиру, если что.

Сжимая в руках мобильник с треснувшим стеклом, я лишь смахиваю уведомления. Я без них знаю, когда стоит последний день оплаты жилья, но в этом городе слишком много танцоров на один квадратный метр. Каждый мой кастинг, на который я иду, не приносит мне победы.

Мой маленький рост легко позволяет мне огибать прохожих. Часы всё ближе к девяти утра — я слишком медленно шевелю ногами. И в конце концов мне приходится бежать. Улицы полны спешащих на работу людей, в кофейнях выстроились очереди, но я не задерживаюсь, чтобы даже понюхать аромат кофе.

Мчась между бетонными великанами, за поворотом я наконец нахожу то самое здание. Тридцать этажей глянцевого стекла возвышаются над своими соседями. Тёмный мрачный небоскрёб отражает окружающий мир, пряча всё, что происходит в собственных стенах. Ему не нужны яркие вывески или магазины на первом этаже. Несколько горящих букв говорят сами за себя — «Siren». Много топовых команд тренируются в этих стенах, поэтому даже это маленькое прослушивание дорого стоит. По крайней мере, я верю в это всей душой.

Множество молодых людей с сумками на перевес стремятся в огромные крутящиеся двери, и, не теряя ни минуты, я прыгаю за ними. Их слишком много, и враждебность толпы омывает меня, стоит мне переступить порог.

Юные красивые корейцы окружают меня, бросая на иммигрантку злобные взгляды. Мои длинные светло-русые волосы, огромные круглые глаза и фарфоровая кожа делают меня заметной на фоне местных. Но пока никто не попытался испортить мою одежду или волосы, я побыстрее натягиваю на себя толстовку до самого носа.

Холл здания больше похож на больничное крыло, чем на дом искусства. Здесь везде свет, металл и стекло. А запах дезинфекции и яркий свет заставляют меня думать, что скоро нас потравят, словно тараканов. Это здание скорее дом искусственного.

В Будапеште всё было по-другому: творчество парило в воздухе, когда я шла по коридорам театра. Каждый сантиметр здания был покрыт историей — пол устлан коврами, картины, резные балки. В любой детали можно было найти руку творца. И там я была почти солисткой балетной труппы, а не очередной девочкой на подтанцовке.

Глава 2 Анна

Огромное помещение заполнено прожекторами, освещая нас со всех сторон. Студия превратилась в подиум, не давая скрыть от цепких глаз ни одного изъяна. Мы, как звери в ловушке, окружены хищниками, притаившимися в засаде. Кажется, что в любой момент из-за лампы может выпрыгнуть менеджер и оторвать мне ноги за ошибку. Я лишь расправляю плечи, потому что не собираюсь сегодня их допускать.

Из-за ламп мелькают тени тех, кто пришёл сюда за нашей кровью. Лёгкие шёпотки раздаются в абсолютной тишине. Ни я, ни мои сокомандники не ожидали такого внимания. Свет слепит в глаза, и даже отражение в зеркале не разглядеть. Людей слишком много, в зале нет ни столов, ни стульев. Только пол и танец ждут нашего первого шага.

Собравшись с мыслями, я концентрируюсь на мягком виниле под моими босыми ногами. Он ощущается по-родному. Как в моей старой балетной студии, дерево внизу не скрипит и лежит идеально, поддерживая каждый мой шаг. Мои самые сильные связки и движения были выполнены именно на такой доске.

На секунду я чувствую себя как дома, и уверенность бурлит внутри. Как будто я снова стою за кулисами и в зале затаилась толпа, жаждущая насладиться моим танцем, так же сильно, как им всегда наслаждаюсь я. Звуки фантомных аплодисментов разливаются теплом.

Пока мои соперники в нервном ритме пытаются сделать последнюю разминку, не зная, куда деть свои тела. Звук их бешеных сердец отдаётся в моих собственных ушах, и эта нервотрёпка точно сыграет мне на руку.

Под ногами становится влажно, и я чувствую, как кровь начинает сочиться сквозь ткань, осложняя мне работу. Боль, такая острая и отвлекающая, пытается снова выйти на передний план. Но сегодня я не поддамся своему телу.

Инстинкты ведут меня в первый ряд, и хоть вокруг до меня доносятся протесты, они не имеют никакого значения. Конский хвост начинает вопить мне в спину, но музыка уже раздаётся на полную мощность.

Вибрация подняла в груди знакомый трепет. По рукам и ногам полезло ноющее чувство предвкушения. Мелодия, знакомая до боли, подталкивает тело к движению. Музыка ведёт меня, и я отдаюсь танцу с идеальной техникой.

Каждый новый удар бита то разворачивал меня на 180 градусов, то подкидывал вверх. Боль в коленях, в ступнях и даже энергия, что расходилась в голове от очередного прыжка, только подталкивает меня двигаться ещё.

В этих лучах софитов существую лишь я и моё продолжение в виде плавных движений тела. В моменте я осознала, что слишком отдалась прошлому, и балетные элементы пошли наружу, где их не ждали.

Руки были идеально выверены по высоте. Нога не двигалась ни на сантиметр больше, чем того требовало движение. Даже поворот головы был отмерен по линейке. Во мне был идеальный танцор: без страха и запинки я двигалась, как заведённая марионетка, и отдавалась своему делу, как того требовали правила.

Музыка закончилась прямо по середине так же резко, как и началась.

— Вы не проходите, все вон.

Голос, раздавшийся в тишине, зазвонил во мне тысячей колоколов. Он объявил, что у меня нет шанса на победу, всё зря. Весь этот путь. Сотня кастингов в год, на которых я была, бесчётное количество обезболивающих и бессонных ночей — всё это погребено в одном коротком предложении.

— Вы даже не дали нам дотанцевать! — я вскрикнула на весь зал. Эхо моего голоса разошлось вокруг и зал погрузился в тишину. Теперь все внимание было сосредоточено на мне, только из-за скандала, а не танца.

Но всё что мне остаётся — хватать за хвост призрачную надежду. Я устала уходить ни с чем. Это место нужно было мне как воздух, если я хочу выбраться из того вонючего ресторана, где наглые корейцы лезут под юбку, как к себе домой.

Звуки удаляющихся шагов заполнили зал, и наконец дверь захлопнулась. Участники моей команды покинули студию. Всё правильно — никто не хотел повесить над собой ярлык скандалиста, но мне терять уже нечего. Я набрала в грудь побольше воздуха, готовясь к столкновению, но чем отчётливее между лампами очерчивалась фигура, тем менее я была уверена в себе.

Мужчина не меньше 185 сантиметров ростом выходил вперёд, пока остальные всё так же оставались в тени. Свет обнимал его спортивную худощавую фигуру. Тёмный силуэт приближался, пока не остановился в тридцати сантиметрах от меня.

Я видела много его выступлений в сети с милыми улыбками и розовыми щёчками, но сейчас он был не меньше чем олицетворением греха моих фантазий.

Его обтягивающая футболка не оставляла пространства для воображения: выделенные линии грудных мышц и даже кубики пресса выглядывали наружу, дразня меня. Только сила воли удерживала мою руку на боку.

— Вы двигались как куклы, мы не давали объявлений на поиск марионеток. Уходи и не позорь паркет. — Его голос с хрипотцой так филигранно сыпал насмешкой, что мне было всё равно на это оскорбление.

Долгие секунды потребовались, чтобы смысл его слов наконец дошёл до центра моего мозга. Передо мной стоял никто иной, как Зейн Ким — солист команды “ONIX”, который, я уверена, должен быть в студии на несколько этажей выше, выбирая в свою команду новых блестящих танцоров.

— Я не сделала ни одной ошибки!

С вызовом я заглянула прямо в лицо и сразу пожалела об этом. Его миндалевидные глаза с характерным азиатским разрезом смотрели будто в саму душу. Лёгкий огонёк внутри манил меня, предлагая приблизиться, и я усилием воли подавила этот ужасный порыв, сделав шаг назад.

Глава 3. Анна

Толпе нельзя доверять. Чудовища –это не всегда те,

кто питается человечиной. Иногда людей нужно защищать от людей.

Дневник охотника

Глава 2 Анна

Нет ничего более унизительного сегодня, чем омрачать день моей маленькой победы очередной сменой в баре.

Улицы Хонде уже заполнены пьяными студентами и молодыми офисными сотрудниками. Они активно начинают заполнять все бары и рестораны в поисках ужина и развлечений. Идя сквозь весёлую толпу, я иногда забываю, что мы по разные стороны баррикад. Они веселятся, а я обслуживаю.

Мечтательная улыбка растягивает моё лицо, когда я представляю, как уже скоро всё это закончится и я смогу покинуть это место. В маленьком гриль-баре на углу улицы толпа уже заняла все столы, и запах мяса, специй и свежего бульона витает в воздухе.

Это очень уютное место. Стены покрыты чёрным винилом и украшены национальными картинами. В каждый стол встроен гриль с медной решёткой, но пространства достаточно, чтобы толпа не казалась удушающей. Деревянные перегородки и оранжевая мебель придают пространству красок.

Моя смена только началась, а причина для моего беспокойства находится уже в центре зала. Компания на шестерых приходит сюда постоянно — они шумны, слишком много пьют и думают, что лапать иностранок — это приемлемо.

— Анна, красавица, подлей нам пива! — толстый седеющий мужчина всегда ждёт к себе повышенного внимания.

Его не слишком опрятная рубашка уже поистрепалась к вечеру, рукава в жиру, а пуговицы расстёгнуты больше, чем позволено приличным обществом. Хотя, когда дело касается этой компании, о приличиях я думаю в последнюю очередь.

— И мне, милая.

Голос тощего, с волосами, которые купаются в слоях геля, раздаётся почти у моего уха. Пока толстячок отвлекал меня, он поменялся местами со своим дружком, точно зная, что сама я близко не пойду.

Моё лицо кривится от отвращения, но менеджер Кан тут же появляется в поле моего зрения, хмуро напоминая правила вежливости. И вот, сквозь зубы, я разливаю алкоголь по подставленным мне стаканам, пока тонкие потные пальцы отправляются в путешествие по моей коже, уже переходя за границу не слишком длинной юбки.

Когда я резко отдёргиваю себя прочь, нахал лишь ухмыляется и подмигивает, словно я с ним заигрываю. Он из тех типов корейцев, кто решил, что иностранки приехали сюда их развлекать. Парень на большую половину своего лица соответствует эталонам корейской красоты, и от этого думает, что ему всё дозволено.

И мне хочется врезать ему, устроить скандал или наорать. Но здесь слишком хорошо платят. И этот мудак оставляет чаевые. Так что я терплю. Пока ещё терплю, сжимая поднос до боли в пальцах. Место, где его пальцы проходились по мне, немеет от отвращения, и я ещё долго буду ходить с ощущением, что от меня оторвали кусок.

Менеджер Кан зовёт меня к себе, и его прищур не обещает мне ничего хорошего.

— Ты опять хмуришься посетителям? Я взял тебя сюда, чтобы ты развлекала гостей, а не портила им настроение!

Его тонкое тело сотрясается от гнева, пока он кричит на меня, словно я его дочь. Даже спустя три года здесь, мне всё ещё непривычно, что каждый старик норовит учить тебя жизни и считает себя неприкасаемым. Я сменила добрых несколько десятков заведений, прежде чем до меня дошло, что язык лучше держать за зубами.

— Простите, менеджер Кан, если бы вы позволили мне носить юбку длиннее…

— Если ты хочешь носить юбку длиннее, найди себе другое место, дорогуша. Твоя работа — ходить и радовать посетителей! — он вздохнул, поправляя свои тонкие волосы. — Я взял тебя сюда ещё нелегально, помог сделать все документы, плачу тебе хорошую зарплату. Разве я не заслуживаю капли благодарности в виде хорошей работы? Разве дядюшка Кан плохо заботится о тебе и твоих славянских подругах?

— Вы хорошо о нас заботитесь, — я кланяюсь ему, как и положено, хотя мне хочется броситься на него и откусить ему нос.

Этот поганец набирает себе иммигранток работать за визу и разрешает посетителям вести себя как свиньям. Этим это место и славится. А если ты будешь плохо работать, он заберёт все документы так же быстро, как и дал их, лишь позвонив брату.

— Иди работать и перестань меня расстраивать.

Я оставляю его в маленьком кабинете и продолжаю свою работу. Целый вечер улыбающаяся маска приклеена к моему лицу, пока я лавирую между столиками, принося мясо и подливая алкоголь. Через несколько часов мои ноги начинают гореть адским пламенем не только от усталости, но и от ран, что напоминают о себе с новой силой. А завтра мне ещё предстоит тренировка, о которой я раньше могла только мечтать.

В тишине я приваливаюсь к стене, ожидая сигнала от пары последних посетителей. Теперь, когда гул спал, можно немного расслабиться и спокойно дожидаться закрытия.

Мин-Чжи: Мы уходим на вечеринку, не теряй нас!

Со-Ён: Кстати, сегодня твоя очередь убираться, не забудь помыть посуду.

Эти сообщения пришли в общий чат пару часов назад. Я так замоталась за этот день, что даже не успела поделиться с ними радостными новостями и с трепетом ввожу каждую букву.

Анна: Меня взяли в резерв ONIX!