Голос бездны

Глава 1

Пока мы с отцом несколько часов стояли в дорожной пробке, я успел неприлично устать и к моменту нашего прибытия в крохотный поселок, где регулярно работал отец, я хотел только размяться и вдохнуть свежего, влажного воздуха. Сидя в не самом удобном положении в нашей старенькой «Ниве», задние сиденья которой были завалены пустыми, но нужными, как говорил отец, ящиками, инструментами и прочим барахлом, мое тело просто требовало от меня привычной подвижности. Благо, когда мы, наконец, добрались, дождь кончился, и ничего не мешало мне отправиться на короткую пешую прогулку.

Я был в этом поселке не впервые, но ранее никогда не гулял по нему, а потому это был бы мой ознакомительный «выход в свет». К слову, приехал я сюда не совсем по собственному желанию. У отца был вызов на работу — с ним все понятно, а вот свое тело я потащил так далеко от города, потому что мой дедушка, — отец моего отца, — несколько недель назад бесследно пропал. Совсем недавно расследование прекратилось и все порешили, что тот просто умер где-то в лесу, куда он и отправился в последний раз. Оно и понятно, ведь списать все на слабость и болезненность старого человека проще всего. Весть о пропаже, а затем и смерти дедушки заставила меня несколько дней просидеть в своей комнате. Мне не хотелось разговаривать даже с отцом, который, впрочем, тоже нуждался в поддержке после гибели единственного родителя. Но тогда я до этого не дошел из-за депрессивного состояния и, наверное, шока.

Дед мой был отличным мужичком и, несмотря на свой возраст, активности ему было не занимать. Когда отец был на работе в поселке, дедушка сам ездил к нам в город и жил со мной. Что касается матери – ее у меня нет. Я никогда не видел ее вживую, только на стареньких фотографиях, судя по которым я унаследовал ее черные, отливающие синевой волосы, синие глаза, белую кожу и довольно симпатичную родинку под глазом, которую можно было заметить даже в темноте — настолько контрастировала она с моей бледностью. Именно из-за отсутствия матери дедушка оставался со мной, когда я был еще маленьким. Кроме того, он отлично разбирался в естественных науках, что немало помогало мне с учебой в школе, которую я любил просто прогулять. Меня больше всего привлекала музыка, нежели все эти формулы, строения клеток и правила языка. Именно поэтому у меня всегда за спиной была акустическая гитара и пара-тройка затертых пластиковых медиаторов в кармане.

И хотя я яро настаивал на том, что вполне смогу обойтись в городе один в отсутствие отца в таком возрасте (на самом деле отчаянно выбивая свободную площадь для того, чтобы пригласить туда знакомых девчонок), он пресек всю мою самостоятельность и отправил в «Ниву».

Моей задачей была помощь в уборке дома перед продажей. Как-никак за несколько недель его запустения там было чего убирать. Да и дедушкины странные записки нужно было наконец ликвидировать со стен. Да, он был мужиком что надо, однако его единственная странность была масштабной и заключалась в том, что он все время боялся чего-то. У него всегда при себе был какой-то причудливый амулет, и когда он приезжал ко мне, то сразу раскладывал такие в моей комнате или подбрасывал в рюкзак. Один из них мне даже приглянулся, и я с удовольствием носил его на шее как украшение. Но это было мелочью в сравнении с тем, что он делал в своем доме. Дед маниакально расклеивал на стенах листочки с бессмысленными значками, больше похожими на какие-то иероглифы. Он никому не говорил, что они значат. А может и говорил. Отцу, например. Но мой отец, скорее всего, не верил ему, а потому не рассказывал небылиц мне, а дедушка, в свою очередь, предполагая, что и я ему не поверю, мне уже не рассказывал. Но, вероятнее всего, он просто об этом не говорил никому.

По мере приближения к тому самому поселку, который даже не был поселком городского типа, я стал отмечать изменения состояния дороги. Когда мы свернули с основной трассы и направились конкретно к этому месту, минуя близлежащую работу отца, асфальтированная и такая привычная мне дорога сменилась грунтом. Проезжая по нему было невозможно ни вздремнуть, ни даже насладиться музыкой, ведь шума от колес было так же много, как и тряски от крупных камешков и вымытых дождем ямочек. Однако это была только та дорога, что вела к поселку — в нем самом она оказалась куда хуже. Мокрая после долгих дождей грунтовка представляла собой грязь с примесью камней и дырами таких же грязных, темно-коричневых, чуть рыжеватых луж. И все это теперь было на нашей некогда белой машине. Куски рыжей глины и брызги грязной воды с луж окутывали практически всю ее, доставая до самой крыши. Это ужасное зрелище даже изнутри машины угнетало меня почти так же, как и сам вид поселка. Во-первых потому, что мыть потом весь этот кошмар придется нам с отцом, а во-вторых потому, что настолько серого места, как это, раньше мне даже не приходилось воображать. Этот унылый и в какой-то степени жалкий пейзаж редких ярких домиков из дерева с примесью серых и вросших в холодную землю, среди голых деревьев и такого же темно-серого, тяжелого неба, никак не вязался с тем, что отпечатался в моей голове с последнего визита сюда позапрошлым летом. Наверное, из-за обилия зелени и цветов различных оттенков, что буквально окутывали собой эти серые, старые заборы и стены домов, я и не мог найти сходства этого с тем.

Но даже так моей радости не было предела, когда машина остановилась, и через пару секунд наконец-то заглох шумный мотор. Схватив с заднего сиденья гитару и набитый необходимыми вещами рюкзак, я пулей вылетел из душной и тесной «Нивы», на которой отец ездил только в поселок по работе. Мои затекшие за время пути и так привыкшие к комфортному транспорту ноги тут же дали знать о своей усталости, резко возникшей болью в мышцах.

— Ты куда? — увидев, как я накинул на плечо лямку от чехла с гитарой и отвернулся от машины, спросил отец.

Глава 2

Воздух покидал мою грудную клетку и устремлялся вверх, принимая неидеальную шарообразную форму, какая могла быть у него только здесь, под водой, поистине самой волшебной стихии из возможных. В легкие стала стремительно набираться жидкость, охлаждая тело изнутри и уничтожая в нем все теплое, воздушное, человеческое. Казалось, я стал единым целым с самой водой. Не осталось ни малейшего дискомфорта, ни даже частички миллиметра расстояния, которое отдаляло бы меня от синей стихии.

Когда последние пузыри воздуха достигли далекой поверхности, казавшейся мне тогда вымышленной, полной несовпадений и несправедливости, я смог осмотреться. Чернота, что укрывала дно под водой, внезапно начала куда-то исчезать, будто бы я стремительно привыкал к темноте. Стали отчетливо видны подводные камешки, неизвестная мне доселе растительность и кое-что еще… Мимо меня проплывало что-то большое, совсем не похожее на известных людям обитателей пресноводных глубин. Кем бы оно ни было, я знал лишь то, что мне некого и нечего было бояться здесь. Я чувствовал себя так, словно все проблемы, страхи и опасности остались там, куда от меня сбежали последние пузыри воздуха. Легким движением остывшего тела продвинувшись чуть вперед, я заметил величественный камень, что расположился на дне. Он был настолько большим и заостренным по краям, что становилось ясно его простое происхождение — эта громадина обвалилась с близстоящей скалы, что черной стеной символизировала конец водных владений.

Приблизившись еще, я уже отчетливо смог разглядеть некое подобие каменного трона. Он выглядел поистине невероятно: высокие, заостренные края спинки, покрытые будто бы сказочными наростами, больше похожими на крупную чешую, что отсвечивали от кое-как пробивавшихся сюда солнечных лучей. Какая-то сила будто влекла меня к камню, и я не стал сопротивляться этому новому чувству. Казалось, что трон — сердце этого места. Заняв его, будто бы свое законное место, принадлежащее мне по праву рождения, я приподнял голову и внимательно посмотрел вперед. Ожидая увидеть прекрасные виды и еле достающие сюда лучи света с поверхности, я замер, увидев совершенно иную картину. Передо мной белели десятки… нет! — сотни женских лиц. Все они были просто неописуемо прекрасны, прекрасны до той невозможности, которую сложно даже вообразить! Их глубокие, сверкающие сказочной голубизной глаза, бледная, чистая кожа, отражающая свет и будто светившаяся от этого, бесподобные волосы, расплывавшиеся по хрупким плечам, по рельефу ровных ключиц, и… рыбьи хвосты?

Что-то в моей груди сжалось с такой силой, что сначала я почувствовал боль, а после внутри завыло от жуткой, невыносимой человеческому духу тоски, отдаваясь болью в висках и потемнением в глазах. Вдруг я начал задыхаться, давиться, но точно не водой — она не могла предать меня. Я неосознанно хватал руками воду вокруг себя, не понимая, почему она так поступает со мной после того, как приручила. Силуэты женщин с хвостами вокруг меня становились все ближе и ближе. Темнота вновь стала укрывать собою дно, не давая ничего рассмотреть, кроме сотен сверкающих презрением глаз среди жидкой черноты. Я чувствовал страх. Да, именно он душил меня, он заставлял задыхаться, но точно не вода! Рыбоподобные существа оказывались все ближе и ближе ко мне, помогая моему страху и отчаянию расти, затмевая разум. Я хотел было закричать, но без воздуха в легких сделать этого было нельзя. Теперь нельзя! Вода отвергла меня и лишила чудесного дара, узрев мой страх перед своим истинным лицом. Я был не готов принять то, что она хотела показать мне, то, что я должен был увидеть, я чувствовал это, но я…

Подскочив на кровати, я не сразу понял, где нахожусь. Крик застрял где-то в сухом горле, а перед глазами все еще стояли жуткие образы. Машинально протянув слегка трясущуюся руку влево, я нащупал в темноте полулитровую бутылку с водой. Открыв ее, я выпил не меньше половины за раз, после чего продолжил жадно глотать воздух. Я оставил там воду на подобный случай. И я всегда оставляю рядом с собой бутылку воды. Не проходит и ночи без того, чтобы я не воспользовался ею.

Сев на край кровати, я закрыл горячее лицо руками и громко выдохнул. Мне снились всякие сны, но такие странные и жутко реалистичные по ощущениям — впервые. Было довольно иронично, что в воде я мог дышать, поскольку сильно в ней нуждался и в реальности. Это заставило меня улыбнуться на мгновение. Должно быть, новые впечатления и бурное воображение дали такой пугающий результат. Не было никаких причин для паники. Не было… Я опустил руки и мой взгляд уперся в черный прямоугольник ободранной стены. Перед тем, как лечь спать, я снял все эти бумажки и вынес их во двор в тех самых ящиках, что мы привезли. Без них комната не была такой жуткой, однако стены выглядели совсем непрезентабельно. Из-за того, что я ободрал скотч и клей, на которые были плотно прикреплены записки, слезла и побелка. Придется нам либо белить стены, либо клеить обои. Ни то, ни другое мне особо не нравилось, но решив, что побелка все-таки лучше поклейки, я смочил руки водой и протер ими лицо. Мне стало легче. И всегда становилось. Сделав еще пару глотков, я наконец вернулся в кровать. Прямо над моей головой, под потолком, располагалось маленькое и единственное в комнате круглое окно. Свет, попадающий сюда через него, освещал стену прямо напротив меня. Так, смотря на ободранную часть стены и думая то о ремонте, то о кошмаре, я все же уснул. Наутро перед моими глазами все еще вспыхивали яркие образы из снов, мешая сосредоточиться на реальной жизни. Опустошив бутылку воды, я кое-как спустился вниз, несмотря на раннее время. Я был приучен вставать рано, вместе с отцом. Наверное, в этом была виновата школа, которую мне приходится посещать шесть дней в неделю с первой смены, за исключением, конечно, каникул и праздников. Но я не жалуюсь. Из-за таких ранних подъемов я стал помогать отцу с завтраком и наконец-то научился готовить хоть что-то, кроме яичницы с противной корочкой внизу, которой я всегда давился до слез.

Глава 3

За сборкой мега-террариума время шло довольно быстро. Надо полагать, это как-то связано с нашим почти непрерывным общением с Соней. Девочка из, скажем так, деревни, оказалась совсем не такой, какой ее обычно описывают стереотипами. Таких, как она, еще называют простушками, если я не ошибаюсь. Суетливые городские девчонки, которые больше пекутся о своих ногтях, макияже и прическе, чем о своем поведении, даже в сравнение не шли. Только вот эти самые ногти, макияж и прически как раз-таки и привлекают. От таких мыслей мне сразу же вспомнилась моя городская подружка Настя: всегда накрашена, уложена, одета так, что чуть ли не с обложки какого-нибудь модного журнала сошла, чтобы поразить меня (о других я и не говорю даже), самого популярного парня школы. Здесь я немного посочувствовал Соне, ведь ей уже четырнадцать лет, а она, должно быть, еще и косметички не имеет, которая ей бы помогла скрыть недостатки.

Стараясь игнорировать боль в плече, я крепил средние части (верхние я крепить просто не мог), а она как-то справлялась с нижними — с теми, до которых, конечно, доставала. Верхние части, скорее всего, придется крепить Артему, у которого плечи целые. Если верить словам отца, то его работа заканчивалась в восемь вечера. К этому же времени должен был вернуться и Артем. Если честно, я не совсем понимал, почему сборка и разборка машин происходит именно в таком отдаленном от города месте. Это даже не в самом поселке, а за несколько километров от него. Я точно не помню, но километра полтора-два там было.

— Зачем ты задираешь его? — спросила Соня, когда я надел свою кофту и как обычно задрал левый рукав по локоть, полностью игнорируя правый.

— Просто на этой руке часы, — я махнул рукой, демонстрируя их на запястье. — Если не подниму, не увижу их. Постоянно задирая этот рукав, чтобы посмотреть время, я привык так ходить и перестал его опускать.

— А-а, так это работает, — понимающе кивнула Соня. — А сколько сейчас? Когда Артем придет?

— Через… два часа. Ого. Мы потратили на сборку почти пять часов и даже не закончили…

— Значит, и мама придет скоро.

До этого момента я даже не задумывался, с кем они с Артемом живут здесь, и, видимо, отца у них тут нет. Об этом я решил позже узнать у Артема. Ну а пока мы ждали его, Соня накормила меня ужином, который состоял из печеного картофеля и жареного мяса. И все было бы неплохо, если бы не одно большое «но».

Сложив грязную посуду в раковину, Соня пошла кормить своих животных, оставив меня на кухне. Это было довольно просторное помещение с широкими окнами и приятным оформлением. На стене тихо тикали часы из красного дерева, по толстому стеклу бесшумно стекали капельки мороси, монотонно гудел холодильник, украшенный магнитами-буквами зеленого и красного цвета. Удобно расположившись на стареньком диване с коричневой узорчатой накидной, я вдруг почувствовал, что мне не хватает воздуха. Только теперь до меня дошло, что за все время, что я провел здесь, я ни разу не выпил воды. Пытаясь осторожно встать и добраться до раковины, которая находилась на другой стороне вместительной кухни, я случайно издал громкий и странный звук, какой получается при громком и резком вздохе после долгой задержки воздуха. Но его мне не хватило. Воздух мне вообще в такие моменты не помогал особо. Я продолжал идти к раковине, чуть ли не теряя сознание и молясь, чтобы сейчас не вошла София.

— Ян? — она заглянула в кухню, когда я уже добрался до заветной раковины и всем весом облокотился на нее, сделав ее своей единственной опорой.

Мне казалось, что мне не хватит времени набрать воды в стакан. Я попытался открыть кран.

— Что с тобой? — подбежала София и посмотрела на меня большими глазами, в которых зелеными искорками читался испуг.

В ответ ей я прохрипел что-то, отдаленно напоминающее «воды». Видимо, я сказал это относительно понятно, потому что она тут же набрала стакан, который почему-то был у нее в руке, и дала мне. Сделав несколько жадных глотков, я почувствовал, как воздух снова стал для меня воздухом в привычном его понимании. Выпив остатки воды, я поставил стакан на стол и как-то виновато посмотрел на Соню. Я провел в ее доме всего лишь пять часов, а уже столько всего наделал.

— Это… Иногда я начинаю задыхаться, когда долго не пью воду и не умываюсь. — объяснился я.

— Но почему?

— Я не знаю. Так было с рождения. Врачи ничего конкретного так и не сказали, а дедушка утверждал, что у него раньше было такое же, и что это абсолютно не страшно.

— Получается, если ты вовремя не выпьешь воды, ты…

— Возможно. — я пожал плечами и опустил глаза. Мой взгляд упал на тот самый стакан. — А откуда у тебя он?

— Утром я наливала воду Полине и забыла унести стакан. Судьба. — она слабо улыбнулась.

За окном уже стемнело. Причем стемнело раньше, чем положено в конце октября. Из-за темных туч темнело неприлично рано. Правда, у нас в городе такой проблемы не было. Несмотря на относительную близость поселка, погода здесь отличалась от нашей. Пока здесь уже как месяц льет дождь, у нас палит все еще сентябрьское солнце. Тут-то я и поймал себя на мысли, что, будучи дома, я никогда не обращал внимания на то, что происходит за окном. Я никогда не видел, как, оказывается, быстро темнеет на улице. Шторы в моей комнате были всегда плотно закрыты и почти что не пропускали солнечного света. Единственным источником света в комнате был монитор компьютера, от которого я практически не отходил.

Глава 4

Когда обсуждение принесенных костюмов закончилось, меня подозвали к себе Марина с той долговязой девчонкой в синих джинсах.

— Ты играешь? — кивнув на гитару за моей спиной, спросила она. — Не против заняться музыкальной частью вечера?

— Только за, — улыбнулся я. — Но разве нам не нужно сначала заняться программой?

— Уже, — девушка кивнула на двух парней на диванах. — Она уже настолько продумана, что задуматься о музыке самое время. Спроси у них, что нужно, и вперед. Как только закончишь, придешь сюда. К тридцатому числу, желательно, отчитаться. Меня, кстати, Алиной звать. — улыбнувшись, сказала она. Это была невзрачная, ничем не выделяющаяся из серой массы девчушка с какими-то серыми, больными волосами до груди, и с точно таким же простым голосом. Она настолько была незапоминающейся, что я даже не мог вспомнить через пять минут, какого цвета были ее глаза, хотя я обычно всегда обращал внимание на такие детали.

Взяв у ребят примерный план праздника, я попрощался со всеми и вышел из клуба. Пока Семен рассказывал мне, что от меня требуется, Андрей что-то быстро писал на клочке листочка, а когда закончил, вручил его мне. Там были домашние номера каждого. Как он сказал потом, это для того, чтобы держать друг друга в курсе. Ну и кроме того, я успел неплохо с ними подружиться. Оказалось, что Семен был одноклассником Артема и Алины, а Андрей был приезжим и точно того же возраста, что и София. Но такая разница даже не чувствовалась между Андреем и Семеном. Правда, последний был более сдержанным, нежели эмоциональный и разговорчивый Андрей.

На улице уже не было так холодно, как до этого. Тучи, правда, никуда не делись, но это даже было как-то атмосферно перед предстоящим праздником жути. Уже ступив на влажную землю и задумавшись о том, как мне добраться отсюда домой, я вдруг вспомнил, что забыл Соню. Но как бы я ее не искал в клубе следующие несколько минут, никто ее не видел. Причем давно. Что-то мне подсказывало, что она ушла домой из-за своего не лучшего настроения. Благо, я отчасти запомнил дорогу от ее дома сюда.

— Ян? — открыв дверь и увидев меня, она искренне удивилась.

— Почему ты ушла, никому не сказав? — тут же спросил я.

— У меня заболела голова. — не глядя соврала она. Я прямо-таки чувствовал ее ложь в воздухе. Она была не осязаема, но явна. Кроме того, девчонка бы предупредила кого-нибудь, если бы действительно почувствовала себя плохо. Но я не стал ее пытать — не в моих интересах.

— А я тут принес программу хэллоуина. Почти вся. — беспечно отозвался я и улыбнулся, чтобы она ничего не поняла. — Хочешь посмотреть?

— Давай. — она кивнула и почти сразу пустила меня внутрь. Снова усевшись на кухонный диван вместе с ней, я развернул программу, старательно написанную рукой Андрея. Там было множество зачеркнутых предложений, слов и небольшое количество грамматических и пунктуационных ошибок, которые бросались мне в глаза.

— Мне поручили музыку, а тебе… декорации. — быстро отыскав нужную информацию, сказал я.

— Декорации? Мне? — она снова удивилась. — Я думала, за это возьмется Марина.

— Марина занялась разработкой плана с мальчишками.

— С музыкой, вроде бы, все просто… а что за тема будет у праздника?

— Тема?..

— Да. Каждый год мы выбираем тему хэллоуина. В прошлом году это была преисподняя, а в позапрошлом замок Дракулы. Мне нужно делать соответствующие теме декорации.

— Тут не написано… — я снова пробежался взглядом по листку. — Да и в клубе я ничего подобного не слышал. Может, не придумали?

— Это перво-наперво делается. Нужно будет зайти вечером и узнать. Чем раньше начну, тем больше успею.

Кажется, от новости с декорациями ей стало лучше. Видимо, все это значило для нее многое. Не понимал я только одного: если она расстроилась из-за Марины с ее костюмами, то почему хмуриться она начала еще на подходе к клубу, будто бы расстроила ее не только Марина, но и я?

Еще немного поболтав с ней, я направился домой. Нужно было что-то делать с мелодиями, что лежали на мне. До самого вечера я сидел в обнимку с гитарой и ждал, когда до меня снизойдет творческое озарение. Но увы — я не продвинулся ни на йоту с того момента, как сел за это дело. Время шло, а из моей головы все никак не шла Марина. Но это отличалось от того, как бывает при заинтересованности или влюбленности. Здесь было будто бы что-то другое. Неважно, закрывал ли я глаза или нет — ее бледное лицо с тонкими чертами точно не отпускало меня. В моих ушах словно до сих пор тихо звучал остаток ее голоса и манящий шепот. В таких масштабах я никогда не грезил даже о Насте, а это, уж поверьте мне, больно странно. Помимо этого, была еще одна проблема: меня мучила более сильная жажда, нежели обычно. Моментами все доходило до головокружения. Я искренне верил, что именно это стало причиной шепота Марины, сопровождающего меня с порога клуба, потому что в какую-либо любовь до гроба с первого взгляда я не верил. Да и вообще, любой нормальный человек не верит в подобные киношные повороты.

Когда стало темнеть, я вынужден был снова пойти в клуб, дабы разузнать новости насчет темы и оповестить Соню. Помимо этого, там должен был быть к этому времени Артем, с которым мне хотелось поговорить насчет хэллоуина. Теперь я уже знал, как туда нужно добираться. Может быть, я и использовал какой-то длинный путь через дом Артема, но мне было все равно. Главное, чтобы я не заблудился в этом лабиринте сарайчиков.