Голос Души

От автора

Здравствуй, читатель.

Это история родилась неожиданно и укрепилась в сознании, желая вылиться в строки и оказаться на свободе. Она о людях, которые зачастую находятся среди нас, скрываясь за различными масками и ярлыками. Можно сказать, что она основана на реальных событиях и отражена через альтернативное восприятие мира.

Мне хотелось бы, чтобы каждый, прочитав хоть главу, оглянулся вокруг, задумался: упускаю ли я что-нибудь? Готов ли я принять окружающий мир, помочь тем, кто находится в нем? Готов ли я открыть глаза? Ибо зачастую открыть глаза нам просто-напросто необходимо.

Эта история о внутренней борьбе, о принятии жизни, принятии себя, о понимании дружбы, любви, сострадания.

И я надеюсь, что ты будешь готов услышать эту историю.

«L’apeel du vide» или «Зов Пустоты» — французское выражение, используемое для обозначения навязчивых мыслей или стремление к разрушающему поведению в повседневной жизни. Примером «зова пустоты» могут послужить мысли о том, чтобы выехать на встречную полосу, пока вы находитесь за рулем автомобиля, или желание спрыгнуть, которое появляется у вас в голове, когда вы стоите на краю обрыва.

Поощрения, как и критика, принимаются в любых вариантах. Я автор нескромный и отзывы особенно люблю. 

И все же я рада видеть тебя здесь.

Душа шепчет: Рискуй.

Seems like the whole damn world went and lost its mind

[Кажется, весь этот чёртов мир сошёл с ума,]

And all my childhood heroes have fallen off or died

[Все герои моего детства либо умерли, либо были разоблачены.]

Fake tears, real living, fake tears

[Фальшивые слёзы – реальная жизнь и фальшивые слезы,]

But the alcohol never lies, never lies

[Но только алкоголь никогда не врёт.]
 

...У каждого из нас есть особенная жизненная фраза, эдакий девиз. Это не обязательно собственно выбранное выражение или любимая цитата, это так же может быть то, что мы часто слышим. Моей жизненной спутницей стала фраза «Это для твоего же блага». Только где оно, это благо? В чужом мире, в нелепых попытках обмануть себя и себя же этим спасти?

Хорошо бы, если бы кто-нибудь смог дать толковый ответ на этот вопрос…

Ответов не было. Вернее, один был, но категорически меня не устраивал.

– Это все для твоего блага.

Клянусь, мне захотелось взвыть.

Я со всем отчаяньем, на которое была способна, взглянула на суровую женщину, возвышающуюся надо мной, но она была непреклонна. Тряхнув русыми волосами средней длины, подстриженными каскадом, она опустила руки, прежде скрещенные на груди, и непреклонно заявила:

– Не обсуждается.

Я перевела взгляд на мужчину, стоящего чуть позади нее, умоляя о помощи, но тот виновато пожал плечами, мол «извини, ты все слышала сама». Раздраженно выдохнув, я вернулась к объекту непонимания и протянула:

– Ну, мам!

– Дочь, – отзывается единственная и неповторимая, – не обсуждается.

– Но так нельзя! – возмутилась я. – У меня учеба начинается, выпускной класс, здесь мои друзья, да вся моя жизнь здесь! А ты просто приходишь и говоришь, что мы собираем чемоданы и уезжаем! Разве мы не должны сначала сесть за стол и все это обсудить, начать подготовку? К чему срываться?

– Это обдуманное решение, Элисон. – вздохнула мама. – Все лето мы готовились к этому: собирали бумаги, искали жилье и работу, устраивались, и вот теперь мы готовы к полноценному переезду. Дом готов: он небольшой, но достаточно уютный. Нам с Эриком дали хорошие вакансии, тебя ждет отличная школа, тетя Кара договорилась о переводе. Переезд в столицу – это большой шаг вперед.

– То есть, все это время вы знали и просто молчали?

– Ну, надо же было лишить тебя всяческой аргументации. – улыбнулся отчим.

Я глубоко вдохнула и шумно выдохнула, пытаясь успокоиться, только получалось совсем плохо. Сложившаяся ситуация неимоверно злила, а самым обидным была собственная беспомощность. Три дня! В любой другой ситуации я за сутки смогла бы даже Армагеддон поднять, но что за три дня я смогу сделать здесь?!

– Так, – заключила я, – я пойду в свою комнату. Нужно все это переварить. Ужинать не буду, спасибо.

И ушла в тактическое отступление, покинув кухню и замуровавшись в комнате.

У меня просто не было слов! Вернее, были, но малоприятного, в основном нецензурного содержания. Смысла в них не было никакого, сплошные эмоции. Прекрасно! Предупредить меня за пару дней до отъезда, чтобы не было шансов все изменить – да это в меньшей степени несправедливо! Разве так можно поступать?!

Я зажмурилась, борясь с очередным приступом. Давай, Элли, не время скатываться в истерику. Не смей! Громить все вокруг не вариант тоже. Зато вариантом будет излить кому-нибудь душу. Решив так, я подошла к кровати и схватила с нее мобильный. Разблокировав его, открыла сообщения на контакте, подписанном ласковым «Фло» со смайликами в виде сердечек, и написала безэмоциональное:

«Давай через час на нашем месте».

Ответ пришел практически сразу:

«Что-то случилось?».

Прикусив губу, напечатала:

«Расскажу»

И, отбросив девайс на подушки, растянулась поперек кровати, уставившись в родной и заученный до каждой трещинки потолок.

Когда необоснованная истерика наконец сошла на нет, я смогла успокоиться и мыслить здраво. Новость о скором переезде действительно напугала меня. Здесь, в моем маленьком любимом городке прошла моя жизнь со всеми ее взлетами и падениями, здесь практически каждый знает меня (в большинстве с плохой стороны моей многогранной личности), здесь все, что у меня есть. Но, если действительно задуматься, на деле ничего не держит меня здесь – пожалуй, кроме Флоренс, моей единственной подруги. Без нее я попросту не представляю свою жизнь. Остальное же… Все здесь, кажется, сводит с ума.

Закинув голову, я посмотрела на окно, за которым красовался удивительный огненно-алый закат. Есть ли смысл устраивать скандал и цепляться за эту жизнь? Тем более, родителей тоже можно понять. Им здесь делать нечего. Работы толком нет, нормальной жизни, по сути, тоже. В столице хотя бы есть перспективы. Не оставлять же их ради моих капризов и детского страха?..

Молча говорить.

Don't you know too much already?

Разве ты не знаешь уже большей части?

I'll only hurt you if you let me

Я лишь сделаю тебе больно, если ты подпустишь меня,

Call me friend, but keep me closer

Называй меня своим другом, только держи ближе

But call me when the party's over

И звони, когда вечеринка закончится.

Всю дорогу я настраивала себя на то, чтобы быстро свыкнуться с переменами. Упрямство было моей второй натурой, и с этим нужно было поработать, чтобы можно было спокойно существовать здесь. И, видимо, это подействовало, раз по приезду я не бросилась в спасительную истерику, на коленях умоляя о возвращении. Ну, это внушало уже какую-то уверенность, да?..

В новом обиталище нас встретила Кара, на протяжении последних пары дней разбиравшаяся с нашими вещами. Дом мне понравился сразу: небольшое двухэтажное строение мягкого кремового цвета с белоснежными окнами и балконом на втором этаже и скатной крышей. Вдоль аккуратного кованного забора стояло несколько деревьев, погружая внутренний дворик в тень. Я почему-то сразу улыбнулась: на душе стало спокойно. Дома я такого не ощущала давно.

– Смотри, – заговорил Эрик, едва мы вошли во двор, – в том углу за домом можно беседку поставить и отдыхать в теплые дни. Что думаешь?

– Отлично, – ответила, озираясь по сторонам.

– Ну, чего встали на пороге? – возмутилась Кара. – Давайте, проходите, оценим мое мастерство обстановки!

Надо признать, тетя постаралась на славу. Несмотря на оставленное там, вещей было предостаточно, но каждая из них нашла свое место в доме. Конечно, что-то все еще стояло, будучи упакованным в коробках, но это уже были мелочи.

За дверью в дом был короткий небольшой коридорчик, который расширялся в небольшое фойе, освещаемое необычной люстрой: лампы скрывались за деревянными дощечками, которые указывали направления: кухня, гостиная, комнаты… Я в первый момент замерла, разглядывая ее.

– Правда, здорово? – весело спросила Кара, встав рядом со мной.

– Нет слов! – честно призналась в ответ.

Справа от фойе помимо лестницы, ведущей на второй этаж, имелась дверь, ведущая на кухню, смежную с гостиной. Слева коридор расширялся в прихожую, в которой находился шкаф-купе для верхней одежды и дверь в ванную.

– И как давно вы выбрали его? – спросила у улыбающихся родителей.

Эрик чуть повел плечами.

– В прошлом месяце перечислили плату.

– Да вам бы шпионы позавидовали!

– Не злись, Элли, – приобняла меня Кара, – я уверена, что тебе понравится здесь. Район здесь хороший, обустроенный. До школы, правда, придется добираться, но я живу недалеко от нее, можешь оставаться у меня. Давно мы с тобой не болтали по душам.

– Успеете еще устроить девчачий вечер! – фыркнул отчим.

– Действительно. – ответила ему сестра. – Там наверху комнаты более-менее подготовлены, оформите по своему усмотрению. Предлагаю вам немного отдохнуть, а потом пойти на ужин в одно замечательное место.

С этим предложением все согласились.

Второй этаж вмещал в себя шесть по моим расчетам помещений: спальню родителей, мою комнату, две пока еще свободные, гардероб и душевую, в которой так же находились стиральная машина и санузел. Пространство было удобным и привлекательным, хоть и заполненным различными коробками, кои нам еще предстояло разобрать. Потребуется время на

Комната, выделенная для меня, сюрпризом не стала: подобное оформление мы с мамой обсуждали, выбирая возможные варианты ремонта. Ха! Оказалось, все это было для того, чтобы понять, какую комнату я хочу.

Спальня была выполнена в классическом черно-белом стиле. Черный пол гармонировал со светлыми стенами и потолком, на фоне которых прекрасно смотрелась темная мебель: рабочий стол, стулья, трехъярусный комод, широкая кровать и пара навесных полок. Улыбаясь, я представила, как подберу рамки для фотографий в тон, чем заполню стол и что добавлю. Нужно только добраться до своих коробок и на днях оказаться в ближайшем торговом центре.

Рухнула на кровать вместе с дорожным рюкзачком, оценив ее мягкость. Тут же порадовалась розетке, расположенной совсем близко к кровати, чуть выше уровня прикроватной тумбы, и определила телефон на зарядку. Как всякий относительно новый девайс, он сносно держал зарядку и долгий путь выдержал, но перед вечерним выходом в люди стоило все же подстраховаться.

Не прошло и получаса, как на пороге появился улыбающийся Эрик.

– Ну, как тебе, уютно? – спросил он, оглядываясь. О, я знала, что себе подобное оформление он никогда делать не стал бы, предпочитая классику: пастель, спокойствие и умиротворенность. Даром, что техник!

– Еще бы! – хмыкнула, задрыгав ногой. – А где мой столик и зеркало?

Кричать без смысла.

She got blood cold as ice and her heart made of stone

Ее кровь холодна как лёд, а сердце сделано из камня.

But she keeps me alive she’s the beast in my bones

Но она продлевает мою жизнь, она – зверь в моём скелете.

She gets everything she wants when she gets me alone

Она получает всё, что захочет, когда остаётся со мной наедине.

Like it’s nothing

Как будто в этом нет ничего такого,

She got two little horns and they get me a little bit

У неё появляются маленькие рожки, и они меня немного беспокоят.

– Нужно многое обдумать и многое сделать.

Флоренс, прекрасно отражавшаяся на той стороне экрана, характерно фыркнула, выражая свое мнение касательно моего умозаключения. Она всегда так делала, когда я становилась, по ее мнению, через чур серьезной и уходила в бесполезные рассуждения. В прочем, на то она и значилась оптимистом в нашем содружестве – не по ней было напрасно страдать и изводить себя мыслями.

– Что тут обдумывать? – ожидаемо заявила она. – Ты определенно произведешь фурор своим появлением спустя несколько дней после начала учебного года.

И, только потому, что я хорошо знала подругу, я услышала нотки ворчания в ее голосе – она-то начала учебу как положено и уже была загружена до предела, учитывая уровень ответственности, обозначаемый преподавателями для любого выпускника. Даже сейчас, разговаривая со мной, она параллельно писала конспект. Вот уж чему нас точно научили подростковые будни, так это мультизадачности: умение одновременно подпевать любимой песне, отвечать на сообщения в социальных сетях, делать домашнюю работу и планировать счастливое будущее было отработано годами практики.

Я тоже не могла назвать себя ленивой – по крайней мере, не будучи обязанной чему-либо, я успела пролистать первые страницы учебников, список которых передала мне Кара, в интернете, и примерно осознать, что ждет в новом учебном году. Через пару месяцев по словам тети предстояло выбрать предметы, которые я планирую сдать в качестве экзамена для дальнейшего поступления в университет, так что не стоило задерживаться с выбором.

Я и так привлеку много внимания, заявившись завтра на порог нового учебного заведения, не стоит демонстрировать свою неуверенность в плане определения собственного будущего и незаинтересованность в учебном процессе.

– При чем тут успех? – возмутилась абсолютно беззлобно, постукивая ручкой по столу. Это был новый канцелярский набор, занявший свое место на моем рабочем столе в минималистическом наборе ученика рядом с ноутбуком, настольной лампой и маленьким кактусом (приобретенным мамой, искренне верящей в его необходимое присутствие), потому ручка попала мне в руки и была использована для успокоения моих нервов. Я не переживала – для школы у меня собран пенал, и он уже лежит в небольшом комфортном кожаном рюкзачке. – Боюсь, что меня ждет фиаско.

– Тебя? – фыркнула девушка, оторвавшись от тетради и вперив в меня – вернее, куда-то ниже из-за искажения камеры – насмешливый взгляд. – Ты Элисон Джерман, у тебя не бывает фиаско.

– Ты же знаешь, как относятся к новичкам. – я перестала стучать по столу и вместо этого принялась выводить колпачком незамысловатые узоры. – Особенно, к странным новичкам.

– Элли, все мы по-своему странные. Кстати, когда у тебя встреча с психологом?

– Не знаю. Родители еще договариваются, так что, думаю, у меня будет около месяца отсрочки.

– Тогда у тебя есть около месяца, чтобы сложить свои мысли в кучу. Просто не забывай, чего мы добились. Не заталкивай наши старания на дно, малышка.

Я вздохнула.

– Я постараюсь.

– Тогда до скорого, потому что, если через десять минут я не окажусь в постели, мама устроит мне двухчасовую лекцию о вреде интернета и подростковых глупостей, из-за чего я точно не высплюсь.

– Пока. – я постаралась улыбнуться ей на прощание и сбросила звонок.

Оставшись в одиночестве, я крутанулась на стуле, обдумывая услышанное. Фло определенно не дотягивала до уровня профессионально обученных мозгоправов, но в силу нашего сравнительно одинакового возраста и имеющегося опыта порою говорила достаточно мудрые вещи. Да, мне не доставало разговоров с психологом – удивительно, но именно при общении с ним я не умалчивала каких-либо деталей, как то было с близкими, потому что старалась защитить их от демонов внутри меня. Не уверена, как сама отнеслась бы к тому, что моя дочь или подруга немного съезжает крышей.

Было, однако, несколько преимуществ. Например, я могла спуститься в начале одиннадцатого ночи на кухню, чтобы чего-нибудь перекусить, и никто этому не препятствовал. Более того, застав меня, сидящую на барной стойке по-турецки и поедающую бутерброд, Эрик лишь хмыкнул и шутливо потребовал:

С силой

They call me a menace, they say that I'm cursed

Меня называют угрозой, говорят, что я проклята,

But somethin' about me is makin' 'em jealous so listen and learn

Но чему-то во мне они всё-таки завидуют, поэтому слушай и внимай.

I can smell your fear the only reason that I'm here

Я чую твой страх, и я здесь лишь, затем

Is to wreak havoc

Чтобы чинить разгром.

Средняя школы была довольно трудным испытанием для меня: из веселого, общительного, пускай и своенравного ребенка, которым меня знали в начальной школе, я превратилась в озлобленную фурию. А вы знаете, что собой представляет средняя школа? Это зоопарк, в котором диких необузданных зверей разного вида посадили в одну клетку для общей дрессировки. И в этом зоопарке нужно как-то выживать. Именно в средней дети учатся главному принципу: или ты, или тебя. Кто-то не находит в себе сил быть собой, не видит смысла, имеет другие интересы. Кто-то ломается под давлением общества, превращается в массы. Кто-то решает быть лидером, и в конечном итоге учится манипулировать людьми так, что они возводят его как собственный идеал. А кто-то попросту старается жить так, как этого хочется ему, и не позволяет окружающим «прогнуть» его.

Кем была я? Не могу сказать, что уверена. Я искренне верила, что все мои поступки были лишь во благо, и никто не сможет осудить меня за неподобающее поведение. Но, оказалось, что язвительно отвечать на любые выпады в свою сторону, доводить собеседника до состояния бешенства и вступать в драку является признаком затаенной агрессии.

По правде говоря, в моей прежней школе не обращали внимания на подобные вещи. Ее стены видели заговоры, драки, разборки и склоки различных характеров. Потому родители узнали обо всем относительно поздно… Им удалось избежать административного наказания с внесением в личное дело, а взамен я должна была пойти к школьному психологу.

Так я оказалась у психолога в первый раз.

Со временем и помощью я научилась с этим справляться. Мне больше не нужно было защищаться – по крайней мере, не физически. Однако склонность к копролалии не оставила меня до сих пор. Словами я могла «уничтожить» противника так, что сил на поединок у него не оставалось. Все-таки правду говорят, сарказм – это искусство, которым надо овладеть. У меня вышло.

Но бывают такие ситуации, в которых сарказмом не справишься. Как, например, эта: двое парней, значительно превосходящих меня по силе. Ввязываться в драку смысла никакого нет: я же не Чудо – Женщина, не обладаю силой раскидывать противников направо и налево. Посему действовать нужно было быстро и с умом, используя три весомых аргумента на моей стороне: фактор неожиданности, болевой порог попавшего мне в руки «заложника» и степень их сплоченности.

Любой в здравом уме скажет: не стоило лезть на рожон, нужно было найти учителей, податься в администрацию в конце концов, или хотя бы найти в коридоре тех, кто сможет заступиться за девичью честь. Только в моей прежней школе чья-либо честь или же здравие мало кого тревожили, на подобное обращение никто не обратил бы внимание. Мы привыкли: у нас были только мы, и с этим приходилось как-то жить. Поэтому я была решительна и попросту отказывалась бояться последствий.

Парень с темной макушкой, чью руку я продолжала удерживать в вывернутом состоянии, тихонько поскуливал, очевидно, справляясь с волнами боли, прокатывающимися по организму. Его друг – шатен ростом немного выше меня, посмотрел на меня с яростью, выдавая с головой свою обеспокоенность состоянием друга. Потеряв к девушке всякий интерес, он повторил:

– Убирайся отсюда!

Я отвлеклась, удержав придурка, попытавшегося вырваться из захвата – он мне пока еще был нужен. Не знаю, о чем подумал шатен, но он решил продолжить:

– Слушай, если уберешься сейчас – никто не узнает, к кому ты влезла, и я даже обещаю, что тебя никто не тронет… если будешь держать рот на замке.

– А если нет? – максимально заинтересованно спросила я.

– Тогда ты с визгом уберешься из этой школы уже через неделю, обещаю тебе!

– Слушай, мне чего только не обещали! И седьмое небо, и природу, и экскурсию в лес с видом из багажника… На фоне такой романтики ты как-то даже проигрываешь. Да подожди ты! – сбилась, шикнув на дергающегося брюнета. – Не видишь, что ли? Я с твоим другом заигрываю.

– Без меня заигрывай, дура! – хрипло отозвался он.

Справедливости ради потянула его руку выше – не до крика, но его моментом скрутило. Пусть разговаривает поменьше.

– В общем, – заговорила, перетерпев озлобленный взгляд шатена, – предлагаю более ходовой вариант: ты сейчас убираешься отсюда, следом я выпускаю твоего клоуна, вы оба оставляете меня и ее в покое, а я забываю об этом происшествии, не ломаю ему руку – потому что, согласись, я была бы спокойнее, отправив его на пару недель в больницу и на месяц минимум оградив его руки от нас, – и на этот раз мы все забываем о случившемся. Как тебе?

В насмешку

And if I were you, I wouldn't love me neither

На твоём месте я бы никогда не влюбился в меня,

Said if I were you, I wouldn't love me neither

Говорю: на твоём местея бы никогда не влюбился в меня,

I wouldn't love me neither

Я бы никогда не влюбился в такого, как я —

Despicable

Подлеца.

Однажды, во времена бурления гормонов и подросткового либидо, моя мама сказала мне:

– В жизни каждый будет считать долгом указывать тебе, что правильно: как жить, где работать, какого мужчину выбрать и под какую модель воспитывать детей. Плевать на все это. В своей жизни ты можешь слушать двоих: себя и меня. И как мать, я могу дать лишь один совет в деле, касающемся взаимоотношений: слушай свое сердце. Даже если выберешь не того человека, если окажется, что ты ошиблась – это лучше, чем побег. Никогда не убегай от проблем. Решай их.

Надо признать, к ней стоило прислушаться. Саманта Эвард всю свою жизнь поступала так, как велело ей сердце, и ни разу не пожалела. Выскочила замуж по окончанию первого курса университета, во втором семестре второго курса ушла в академический, так как была беременна мной, прижилась с отцом, построила свое счастье. После моего рождения восстановилась на учебе, не забросила дела, продолжила учиться, работать и воспитывать меня. Отец не отставал: практически сразу после моего рождения он вышел на практику, при чем оплачиваемую, обеспечил себя стабильным местом работы, а нас, свою семью, средствами для проживания. Выжили, выкарабкались, устроились. И мама ни на секунду не пожалела, что не избавилась от ребенка, взяла на себя ответственность и вынесла ее.

После аварии, унесшей жизни отца и ее родителей, мама не опустила руки. Мне было немного больше четырех, но почему-то те моменты прекрасно отпечатались в моей памяти как мое личное проклятье. Было тяжело, но она боролась. За себя. За меня. Жила день за днем, хотя потеряла родителей и любимого мужчину. Я знаю, что она до сих пор иногда благодарит бога за то, что оставил ей меня. Она не топилась в жалости и сожалениях, не подвела их и меня.

Лишь через три года она смогла впустить в свою жизнь кого-то. Эрик пришел в наш дом, и мы вновь стали семьей. Да, это дорогого ему стоило: отношений с близкими, карьерного роста, великих планов, но он почему-то тоже не сожалел. И она не сожалела, уезжая вместе с ним и мной в пригород. Потому что поступала так, как считала нужным, правильным. Даже за меня она боролась каждый день, не взирая ни на что.

Я всегда гордилась своей матерью и старалась прислушиваться к ней. Да, я поступала так, как подсказывало мне сердце, а еще я никогда не убегала от проблем. Я смотрела им в лицо без страха или жалости. Казалось, я всегда была готова к их решению.

Так же я поступила и сейчас. Потому что Адам Вайтемор грозился стать серьезной проблемой на мою голову.

Даже со своим относительно небольшим опытом знакомств, ограничивающимся нашим городком, в котором и без рукопожатий, казалось, все всех знают, я могла с уверенностью сказать, что парень являлся внеочередной формой вселенского снобизма. Весь его вид говорил об этом: оставленные в некоем подобии беспорядка темные, почти черные волосы, пускай и красивые, но полные безразличия синие глаза, черная же рубашка с закатанными до локтя рукавами, небрежно расстегнутая на пару пуговиц сверху, синие джинсы, кроссовки. Уверена, встань мы рядом, были бы похожи на актеров из кино с высоким рейтингом, что-нибудь из разряда «Очень Плохой Училки». Ему не нужна была строгая одежда или мужественная щетина, чтобы вся эта толпа благоговела от одного его присутствия. И от этого мне почему-то стало очень смешно.

Словно я действительно оказалась в нелепом абсурдном кино.

Оторвавшись от созерцания героя дня, я повернулась к новоявленной подруге, которая выглядела достаточно удрученно фактом его появления. Вообще, основной эмоцией при его появлении у общественности стало удивления, и я не могла сим фактом не заинтересоваться.

– Меган, – осторожно позвала девушку, вынуждая обратить на меня внимание, – ты чего?

– Его не должно быть тут! – довольно эмоционально высказывается она. – Никто не знает, как ему это удается, но Адам обычно не появляется на первых занятиях.

– То есть, сейчас его не должно быть здесь? – озадаченно переспрашиваю, и чувство несправедливости заполняет меня. Везунчик, блин!

– Но он здесь! – подтверждает Меган и весьма встревоженно добавляет: – Нам точно…

– Так, стоп. – перебиваю ее стенания. – Пойдем-ка.

Я вытаскиваю Левинс из кабинета, отыскиваю уборную и закрываюсь там с ней.

– Послушай, – говорю, вставая перед ее лицом, – вчера тебе было страшно, а сегодня, вероятнее всего, еще страшнее. А теперь вспомни, как прошла по коридору только что. Видела, сколько там было людей? Каждый из них мог так или иначе пострадать, потому что два кретина скачут под дудку самодовольного нарцисса. – мне нравится, как звучит последняя фраза, так что я беру ее на заметку, потому что называть потенциального Бугимэна «нарциссом» будет гораздо легче, чем выговаривать его фамилию. – Ну, так что, останешься страдать здесь, или мы пойдем и сделаем что-нибудь там? Решай, потому что времени у нас немного.

На грани

На грани.

Не поняв ничего, как Незнайка.

Темнота и нет света, хоть сердце отдай, как Данко…

Даже точки опоры нет, и ты так одинока,

Как Луна в солнечном городе.

У судьбы своя империя,

Поверь, она подарит тебе золотой ключик на день рождения.

Заведи им моторчик на своем поезде

И с горестью разбейся о стену на полной скорости…

Бесчисленное количество историй, рассказанных вам окружающими, обширная библиотека литературы, шедевры кинематографа – все эти великие творения созданы человечеством с одной общей целью: способствовать обучению через анализирование чужих ошибок и извлечения из них науки. Но сколько бы ни шло лет, времен, эпох, а люди все еще данной науке сопротивляются, предпочитая старые добрые грабли, в смысле – учиться на собственных ошибках. Это неискоренимая догма, существующая наравне с атеистами, живущими по принципу «Чего не видел, в то не верю».

За относительно короткое время сюжет проблемы вселенского масштаба, заключавшийся в несоответствии людей высших и низших слоев общества, стал популярным и даже можно сказать заезженным. Современные авторы пишут множество книг, которые с упоением читаются широкой целевой аудиторией, издатели за их счет обеспечивают свое безбедное будущее, а люди в конечном итоге выходят в свет с четкой уверенностью, что великая любовь, способная разрушать горы и возносить до небес, где-то все же существует.

Этим и показывают себя грабли: желая такой же «искренней и чистой», романтичные особы бросаются на поиски своих прекрасных принцев в надежде на счастливый конец, а потом плачутся о том, что до счастливого конца нужно еще многое пережить, а желаемый приз вдруг оказывается наглым, самоуверенным, да еще и разбрасывает по дому носки.

Я не люблю банальности. Нет, книги читаю и фильмы смотрю, при чем со значительным интересом – чего только стоил мой ночной рейд по целому сезону романтической мелодрамы, которую, кажется, можно досмотреть до финала лишь к глубокой старости. Но выводы я сделала свои, и выглядят они примерно так: если не хочешь проблем, парней с излишком манер, наглости и пафоса стоит обходить третьими дорогами.

Исходя из поставленных мною же выводов в данной теории, оставался большой вопрос в решении возникшей задачи.

Как обойти данного представителя описанной мною личности?

Нет, парень не был огромным широким шкафом. Выше меня едва ли на голову, худой, хоть и не тощий, темные волосы нарочито небрежно застыли при попытке зачесать их назад, взгляд синих (и удивительно ярких, черт возьми!) глаз изучает без какого-либо проявления злобы или агрессии. Но, наверное, на меня так подействовало влияние Меган и ушат ледяной воды, потому что я вдруг ощутила себя загнанной в ловушку.

Меган говорила, что с этим парнем не связывается никто. Упоминала, что он опасен, словно черт на куличах, да простят меня верующие. Настоящий ужас на крыльях ночи и все в том же духе. Кстати, отсыпается по утрам.

Я на секундочку захотела в отель «Трансильвания»

Вайтемор стоял передо мной, видимо, ожидая от меня какой-то реакции. Чего он хотел? Страха? Ужаса? Паники? Увы, я не могла дать ему ни того, ни другого, хотя капелька третьего все же имела место быть. Увы, я Элисон Джерман, и я пережила такой Ад, что ему и не снился.

Возмущение легко переходит в агрессию. Я выпрямляюсь, откидываю мокрые волосы за спину, будто я здесь хозяйка положения, и дарю принцу ночи злобный взгляд.

– Что? – спрашиваю прежде, чем он мог бы что-либо сказать. – Хочешь унизить? Будешь шипеть и убеждать меня держаться подальше от тебя и твоей компании, а иначе меня ждет бесплатный аттракцион по пакостям уровня младшей школы? Тогда можешь катиться к черту вместе со своими дружками!

Он вдруг хмурится, словно ему сказали какую-то глупость, и это невольно вынуждает меня впечатлиться: какая искусная актерская игра! Конечно, он ведь пришел насладиться моим унижением, почему-то, кстати, не прилюдным.

– Тебя головой ударили? – отзывается парень, и это вообще не то, что я ожидала услышать после его выходки.

– Нет, раз я еще не ставлю себя выше остальных! – язвительно выплевываю в ответ. – И эта глупая сцена из дешевой драмы не поможет вам уйти от ответственности за все те вещи, что вы вытворяете.

Кажется, парень оказался настолько удивлен моей бравадой, что не попытался остановить меня даже когда я ощутимо задела его плечом, выходя из зала – к слову, сама это плечо неслабо ударила. Костлявый и каменный! Эта мысль придала сил, и я отправилась в туалет – приводить себя в порядок.

Сушилка для рук при долгом использовании может творить невероятные вещи. К примеру, с относительной просушкой моей блузы она справилась, и жить стало гораздо проще. Для волос, увы, нужен был фен, но его в моем распоряжении не было, а отправляться на его поиски в раздевалку в спортзале я не желала – воспоминания были свежи. Так что собрала их в высокий хвост, сделала его немного растрепанным – это скроет очевидность произошедшего.