Голос из Тьмы

Пролог

Стук и непрерывный бой молотов звучали набатом в кузне Гроллиса. Огонь, что плавил Друугу, добытую из ядра звезды Клоасса, обжег бы каждого жителя нашей планеты, но не самых умелых и могучих кузнецов — Талргов, гигантских великанов, обитающих на горящей земле. Талант и сила мастеров славились по всех мирах. Только они могли изготовить оружие из Друуги — самого прочного и нерушимого материала на свете.

Для добычи Друуги необходимо разделить звезду, достать ядро и переплавить в огне вулканов Гроллиса. Держа в своих руках сердце палящего светила, они спускались в самое жерло, окунали в магму и ждали, пока оно расплавится.

Оружие, сделанное из ядра, имело невероятную силу и магию. Каждый меч, щит и клинок, созданные талргами, наделялись исключительными дарами той звезды, из которой они делались.

Мир погряз в страхе и боли. Тысячи лет миры враждовали меж собой. И вот однажды очередная схватка стала столь разрушительна, что уничтоженные в ней превосходили живущих. Казалось, спасения нет. Но одному мудрецу приснилась наша великая богиня Такал. Она поведала ему величайший секрет. То была инструкция, как создать идеальное нерушимое оружие, с помощью которого можно закончить бесконечное колесо войн и принести долгожданный мир. Навсегда.

Мудрец прибыл на Гроллис. Он рассказал, как создать оружие кузнецам, и те, недолго думая, согласились.

Талрги совершили много попыток. Привычные им звезды не подходили. Их сила была слишком мала. Поэтому они отправились в пустоши вселенной. В само мироздание и сердце. Туда, где обитала ВсеМатерь. Ласковой рукой она направила талргов, указывая на самую могучую звезду — Масхавет. Но добыть частицу Масхавет оказалось непросто. Первые обжигали руки, касаясь ядра. Другие погибали, стараясь донести часть звезды к вулкану. Такой могущественной являлась Масхавет, и такой сокрушительной силой стала ее магия.

Но несмотря на трудности и потери, они не сдались и создали его.

Великий Меч. Вершитель судьбы. Оружие самого Меках. Изделие, в котором зародилась искра, наделяющая хозяина невероятной силой, способностями управлять всеми мирами и нести светоч среди тьмы.

Но на этом все не закончилось. Теперь дело оставалось за магами. Пять самых сильных магистров со всех миров прибыли на Инуру. И чтобы довершить магию Меча, они отдали все, что у них было, включая собственную жизнь. И только наш предок остался жив. Он связал душу на века с магией Масхавет, заключенной в оружие. Но если магистры отдали жизни, то наш мудрец отдал нечто большее — всю суть народа Инуры.

Мечом нельзя просто обладать, нельзя приручить. У него есть собственный разум. Он сам избирает хозяина. Но не каждый годился нести столь великую мощь. Избранный обязан объединять в себе отвагу, доброе сердце и умение противодействовать темному зову. Магия меча ищет равновесия. И сколь велико могущество, столь сильно противостояние. Меч вытаскивал на поверхность все низменные желания, используя их против тебя. Такова цена за власть.

Всю тьму, что жила в тебе, магия утраивала, всю злость усиливала.

Поэтому, когда магическое оружие попадало не в те руки, развязывались тысячи войн, уничтожались миллионы жизней. Тогда меч ради безопасности всего живого направили к Хранителям, предкам Первого мага. В память его они оберегали оружие ценой собственной жизни.

Но когда в очередной бойне произошел страшнейший из грехов, меч бесследно пропал. Никто не сумел отыскать его, и Хранители поклялись, что упокоится их дух только после того, как он будет найден и спрятан в сохранности. И по сей день меч не найден.

— Такая вот история, — закончил Кловисс.

Игнар слушал молча. На его лице читался детский восторг. Маленькие глазки широко распахнулись и глядели на дядю с нескрываемым обожанием.

— Расскажи еще раз! Куда же делся меч? Почему Талрги не создали такой же еще раз?

— Иг, каждое оружие, выкованное из Друуги — единственное и неповторимое. Даже самый искусный Талрг не смог воссоздать его, а та магия и сила, что вложили в него — неповторима.

Кловисс грустно улыбнулся и потрепал мальчишку по волосам.

Игнар поднял глаза к небу. Звезды Инуры, его родной планеты, ярко сверкали и манили. Он представлял себя странником, блуждающим по пустыне. Героем, что однажды найдет меч и победит зло.

Тогда он еще не знал, как сложится его судьба и какое разочарование ждало впереди.

Глава 1

Никто не знает, как именно Меч избирает хозяина, и почему одним магия дается легче, а других отвергает. Кто-то считает, что весь его путь предрешен и ищет он одного-единственного. Но разве можно просчитать все до мелочей?

Из личных дневников Верховного Хранителя Инуры.

Теодора

— Может, пора перестать есть эту дрянь?

Джессика не изменяла своим привычкам. Каждое утро ее завтрак заканчивался маленькой пачкой чипсов. Это стало своеобразным ритуалом. Она доставала чипсы из нижней тумбочки, съедала ровно пять штучек, а после запихивала остатки в свою сумочку. Дальнейшая судьба упаковки оставалась загадкой. Но я точно знала, что она не ела и не выбрасывала ее.

Но сегодня что-то не задалось с самого утра. Пачка не желала открываться.

— Не ехидничай. Сама-то один кофе на завтрак, — ответила Джесс, приложив еще больше усилий.

Наконец-то пачка открылась. Я прошла мимо, вытянула чипсинуи закинула в рот. Задавая нужную программу на кофеварке, я напевала незамысловатый мотив. Две минуты, и прозвучал сигнал о завершении. Кофейный аромат заполнил комнату.

Голова неприятно гудела. Последние ночи дались нелегко. Размяв шею, я потянулась к кружке с манящей белой пенкой.

— Что, опять твои сны? — понимающе спросила подруга.

Закусив губу, я кивнула.

— Серьезно, пора навестить врача, это ненормально. Выглядишь так, будто не спала дней пять!

—И что мне сказать? Здравствуйте, я Теодора, меня мучают кошмары. Пожалуйста, назначьте таблетки, чтобы снились крылатые пони?

— Не знаю, но, надеюсь, ты хотя бы будешь меньше огрызаться, — с усмешкой сказала Джесс, но ее взгляд оставался твердым. — Ладно, пора на учебу.

Она подошла к зеркалу, поправила светлые локоны, спадающие на плечи. Глаза небесного цвета подчеркивала персиковая помада. Джессика любила затариваться разными оттенками, но пользовалась только двумя. Персиковой и нежно-розовой. В отличие от меня, она редко делала полноценный макияж. Безупречная кожа подруги — результат получасового нахождения в ванной по утрам. Иногда время увеличивалось, особенно когда кто-нибудь опаздывал. Сегодня на ней голубое платье из шифона длиной до середины бедра. Джессика категорически отрицала каблуки, предпочитая всегда удобную обувь. Например, белые кеды.

— Теодора! Ты идешь?

Держа в руках недопитый кофе, я прокручивала в голове события прошлой ночи.

Сбитое дыхание. Я бегу. Вдох. Выход. Вдох.

Ноги заплетаются, и я падаю с обрыва в пугающую темноту вод. Она захлестывает меня, обжигая холодом. Вдох. Снова волна. Выдох. Рот наполняется солью. Легкие начинает жечь. Ужас вытесняет все остальное. Меня тянет вниз. Пытаюсь грести навстречу воздуху, но опускаюсь только глубже. Но вдруг паника отступает, давая место другому чувству, будто что-то зовет меня, манит. Повернув голову, вижу пещеру. Сквозь толщу воды ощущаю нить, тянущую меня. Повинуюсь. Плыву. Через непроглядную черноту проступает голубое сияние. Туннель темноты заканчивается, я поднимаюсь к воздуху и делаю глубокий вдох. Передо мной островок суши, и я осторожно выбираюсь на него. В середине стоит саркофаг. Снова зовущее чувство в груди. Рука тянется сама, обретая собственную волю. Я открываю его, и меня резко пронзает острая боль. Яркая вспышка света выжигает глаза, кожа трескается и превращается в песок.

Проснувшись, я всегда вскакивала в холодном поту, делая судорожные вздохи. Грудь больно сдавливало, ладони стискивали майку в попытке удержать быстро колотящееся сердце.

И так изо дня в день на протяжении этого года.

Все мое детство и юность меня мучили мигрени. С возрастом становилось хуже. Я могла лежать в кровати днями. Ежегодные обследования ничего не показывали. Мне сказали, что с этим придется жить, и возможно, с возрастом пройдет само. И я научилась вставать, смеяться, учиться, работать и засыпать с болью. Такой стала моя жизнь. Но в последнее время состояние ухудшилось. Если боль уходила, то приходили странные яркие сны, а после — кошмары. Недосып сказывался на самочувствии, и без того ухудшая частые головные боли.

— Тео. Тео! — крикнула Джесс, махая руками у моего лица. — Тео, пожалуйста, перестань меня пугать!

Она щелкнула пальцами, и я резко отпрянула. Ладонь разжалась, и стакан полетел на пол.

— Какого хрена, Джесс? Я уже выхожу!

На штанах появились коричневые капли.

— А что мне было делать? Я зову тебя уже пять минут!

— Пойдем! — рявкнула я, и, забывая о пятнах, вышла из дома.

☆・・・★・・・・・★・・・☆

Лекции шли долго. Джесс болтала с парнем рядом, а я смотрела в пустоту, пытаясь понять, что я здесь, черт возьми, делаю?

Мне двадцать один год, а мне уже осточертела эта жизнь. Подъем после ужасной ночи, гора таблеток, чтобы заглушить пульсацию в висках. Дальше я принимала душ под холодной водой, завязывала свои длинные русые ниже бедер волосы в привычный хвост и заплетала в косу. Джессика как-то попыталась намекнуть, чтобы я их состригла. Но, услышав не самый лестный ответ, прекратила. Может, это и глупо, но длинные волосы напоминают мне о маме. Мне кажется, такие были и у нее.

Глава 2

Воля Его — свет!

Пламя Его — истина!

Учение Его — мудрость!

Отрывок из восхвалений Верховного Мастера Инуры.

Под тяжестью экипировки погружение происходило само по себе, но я все равно группировалась и делала один мощный толчок для ускорения. Прижимая ноги к груди и обхватывая их руками, я подняла голову.

Солнечные блики смешивались с голубизной воды, пытаясь осветить темное дно. Пузырьки воздуха от респиратора хаотичным танцем поднимались к поверхности, пронзались лучами и отблескивали искрами. Каждый раз это завораживало меня. В такие минуты ты полностью растворялся, смешивался с холодным течением, чувствуя себя чем-то большим. Каждый вдох ощущался иначе, само море вторило тебе, и вы становились едины.

Кев последовал за мной, но, в отличие от меня, он опускался медленней.

Мальчики постоянно сменяли друг друга. Один из них оставался наверху и следил за временем, перемещением, погодой и общей обстановкой. Только я выходила на каждое погружение. Мой невероятный «нюх» практически никогда не оставлял нас без улова. А еще мне совершенно не удавалось сладить с «малышкой» Дилана. Да и не особо хотелось.

Я расправила ноги, согнув в коленях. Песчаное дно неприятно холодило ноги даже сквозь ласты.

Метраж оказался глубже и прохладней, чем говорил Кевин. Я продрогла и пообещала себе в следующий раз допытываться от него полной информации любой ценой. И вбить ему в голову, что всякие Террисы не могут указывать нам, где работать. Его мелкая компашка занимается незаконным рейдерством. Единожды эти ребята пытались настоять на совместной вылазке. Я отказалась. Пусть мы и были знакомы, им никогда не понять, что значит быть сиротой. Это ярлык. Можно сказать, как только люди узнают об этом, на твоем лице появляется надпись — «потенциально опасный». Сироты — это наркоманы, воры, пьянчужки. Нам нужно доказывать каждый раз, что мы ничем не хуже. Придя на работу, узнав, кто ты, работодатель непременно качал головой и вежливо отказывал или же нанимал, но на каждую оплошность судачил — «бедняжка».

Хотя я знатно потрудилась, чтобы оправдать этот ярлычок. Однажды Джессике отказали в работе администратора якобы потому, что у нее слишком мало опыта. Но я знала, в чем истинная причина. И когда я пришла домой, застав плачущую сестру, пошла прямиком в ту компанию. Я походила на дикого пса с пеной у рта, но, черт возьми, мне понравилось видеть страх в их глазах.

Так что я отказалась работать с сучком Террисом. Одна поимка на рейде, и виноватой станет сиротка Блэир.

Кевин спустился и приступил к работе, предварительно получив от меня нелестный жест. Он махнул рукой, но я знала, друг улыбался. Я достала маленький портативный металлоискатель и стала исследовать дно. Прошло всего около получаса, а мне уже крупно повезло. В моем поясном мешочке лежали, как я надеялась, золотые часы и маленький браслет с камнями.

Главная проблема заключалась в том, что мы не единственные охотники. Важно успеть прибыть раньше другой группы. Каждое злаковое местечко держалось в тайне. Неизвестно еще, почему Террис поделился им. Наверное, ожидает что-то взамен. Или кого-то… Говнюк уже давно положил на меня глаз. Но я скорее съем гнилой ил, чем позволю коснуться меня.

Все дайверы под водой общались общепринятой системой знаков. «Все хорошо» — это сложенный большой палец и указательный в кольцо. «На поверхность» — большой палец вверх. «Нет воздуха» — горизонтальное покачивание кистью рядом с регулятором. У нашей команды множество заплывов, поэтому мы использовали расширенный арсенал жестов, придуманные нами.

Кевин обследовал большую часть территории, когда я подплыла к нему.

— Я осмотрюсь, — показала я ему.

— Хорошо. Будь в поле видимости. Нашла что-нибудь?

Закатив глаза, хоть я и знала, что он не видит этого, я потрясла мешочек и кивнула.

Мыс Лоуш славился своим изобилием коралловых рифов. Я любила рассматривать и наблюдать за их жителями. Еще одна несбыточная мечта. Я хотела — еще с первого самостоятельного погружения — стать ихтиологом. Заниматься изучением подводного мира. Я грезила этим. Читала, проводила собственные исследования, пока меня не настигла реальность. Будучи наивной дурой, я побежала подавать документы в научно-исследовательский колледж. Сдала вступительные экзамены. И прошла. Я визжала, как маленький ребенок, поехавший в Диснейленд, пока не получила чек на оплату. Стипендия для сирот не покрывала даже и половины суммы на обучение. Так моя мечта и осталась мечтой.

Но оставался дайвинг. Из детской мечты все переросло в серьезное увлечение, но главное — в заработок. На каждом лежала ответственность. Все найденное — это средство существования для нас. Неважно, кто, что и сколько нашел. Все делилось поровну. Мы выкладывались на полную, стараясь не подводить команду. И если выдавались дни, когда мешок почти не закрывался, я спешила осмотреть новые места.

Коралловые массивы различных цветов веером стелились впереди. Причудливые оттенки меняли друг друга. Красный резко перетекал в синий, оранжевый преображался в фиолетовый, а розовый переходил в зеленый. Кончики блестели белым и перламутровым, привлекая к себе солнечные нити. Большинство кораллов либо острые, чтобы лучше защищать своих обитателей от хищников. Другие мягкие, словно ворсинки. Множество стаек кружилось вокруг. В каждом уголочке всегда пряталась редкая рыбка или морская звезда. В актиниях всегда есть обитатели, а полипы укрывали рыбешек.

Глава 3

Меч — сложное и неподвластное нам оружие. Инурийцы никогда не смогут стать Меках. Наша магия и сила в другом. Быть оберегом и первой защитой.

Из учений хранителей Инуры.

Наступили сумерки.

Ни о какой быстрой ходьбе, тем более беге не могло быть и речи. Я осторожно перебирала ноги. Надо отдать должное Кевину, каждый раз, когда я отставала, он подстраивался под мой темп, иногда придерживая под локоть, чтобы я не завалилась набок.

Всю дорогу он молчал и не смотрел на меня. Напряжение, витавшее вокруг нас, начинало раздражать. Когтистые лапы вины скребли на душе, и я судорожно пыталась придумать, что сказать и нарушить эту тишину.

Я подошла ближе к Кевину и взяла его за руку. Он не повернулся, но наши пальцы сразу переплелись. Как в далеком детстве, я стала раскачивать их. Мимолетная улыбка мелькнула на губах, но он быстро спрятал ее под маской равнодушия.

— Кев, прости, я не знала, что так выйдет. Поддалась любопытству, — проговорила я, пытаясь вложить во взгляд как можно больше сожаления.

Не говорить же, что я едва не умерла от мигрени и приступ был настолько сильным, и у меня начались галлюцинации.

Кевин резко остановился и вырвал свою ладонь.

— Любопытству? — спокойно переспросил Кевин. Это еще хуже, чем крик. Кевин — очень добродушный человек, но, когда его голос падал до холодного спокойствия, становилось действительно страшно. Я внутренне напряглась, готовая отразить любую атаку.

— Любопытство, значит, — повторил он, облизнув губы. — Ты рисковала своей жизнью из любопытства? — Он запустил обе руки в волосы. Мокрые светлые пряди переплелись между его пальцев. — Будь там Дилан или я, чтобы ты сделала, Тео?

Я скривилась.

— Я вижу, что ты поняла меня, — тихо сказал Кевин. Его руки бессильно повисли вдоль тела. Глаза покраснели, и он часто заморгал. — Что было бы со мной?

Нужных слов выразить сожаление просто не существовало. Я подошла к другу и стиснула в объятиях, как он каждый раз, видя меня. Кевин уткнулся мне в шею. Неважно, как сильно мы ругались — злиться друг на друга просто не могли.

— Прости. Прости меня, — прошептала я. — В следующий раз я обязательно оставлю трос и возьму свет, предупрежу вас! Обещаю.

У меня вырвался истеричный смешок. Но Кевин отодвинулся, глядя мне в глаза.

— Следующего раза не будет.

Я устало ввалилась в квартиру. Кевин заходить отказался, а Джесс дома не было, чему я была очень рада. Хотелось побыть в одиночестве.

Первым делом я приняла душ. Горячая вода обжигала тело, но я все равно до конца поворачивала кран, желая повысить температуру. Постепенно напряжение скатывалось с меня, заставляя тело дрожать. Что бы случилось, если бы приступ оказался сильнее? Если бы я не выплыла и осталась в туннелях пещеры? Или если бы ребята не нашли меня?

Чем больше в голове роилось вопросов, тем сильнее меня трясло. Я поспешно покинула душевую.

Открыв холодильник, я обнаружила тарелку с мясом и тушеными овощами, завернутую в фольгу, и маленькую записочку рядом: «Оставила для тебя, Д». В этом была вся Джессика. Заботиться обо всех вокруг. Помыв после себя всю посуду, я тщательно вытерла стол и написала ответную записку с благодарностью и оставила на видном месте.

Подушка манила меня, и я с удовольствием упала на нее лицом. Спать, как ни странно, не хотелось. Поэтому я принялась анализировать произошедшее сегодня.

Пещера, головокружение, непонятный голос. Это место такое же, как из моего сна.

— Черт!

Я вскочила с кровати, подошла к зеркалу. Лицо бледное, глаза красные и опухшие. Щеки впали, еще больше выделяя острые скулы. Нет, сегодня все это происходило взаправду.

Глупо отрицать, что не произошло ничего необычного. Эта тяга, желание…

Вспомнив эти ощущения, они нахлынули на меня вновь. Я посмотрела в окно, раздумывая, кого это вернуться туда. Еще и голоса. Мигрень уже полноправная часть меня, но никогда еще не было бреда. Может, я сошла с ума? Галлюцинации, шум в голове. Безумие, которое началось с моих кошмаров. Чокнутая Теодора. Звучит.

А может, это место радиоактивных отходов, поэтому там нет живности? Это куда логичней. Я могла проглотить воды и… И тогда бы Кевин тоже стал бредить.

— Господи, ну за что мне все это?

Я заставила себя вернуться в кровать, закрыть глаза на клубок в груди, который ширился каждый раз, стоило мне задуматься о той пещере. Я делала вид, что прямо сейчас меня не тянуло туда и мне не хотелось узнать, почему это место столь сильно походило на мой сон.

Веки закрылись.

А вдруг… вдруг мне нужно попасть туда?

Что-то внутри меня взбудоражилось при этой мысли, но я тут же откинула ее куда подальше и придавила тяжелым ящиком. Только человек не в своем уме вернется туда, где едва не погиб.

☆・・・★・・・・・★・・・☆

Джессика стояла у плиты. На ней ее любимое домашнее серое платье до колен, светлые волосы собраны в аккуратный пучок. Пританцовывая, она ловко перевернула блинчик. Я тихо подкралась к ней и щелкнула пальцами над ухом. От неожиданности Джессика подпрыгнула.

Глава 4

Путь мести всегда предрешен. Он ведет к крови и поражению.

Из личных дневников Талиты.

Игнар

Огонь!

Огонь разрывал плоть, душу, выжигал каждый дюйм.

Со стоном открыв глаза, рефлекторно я стал искать, где горит. Ощупывая грудь, коснулся кулона.

— Богиня!

Подскочив с кровати, я сорвал его и поднял выше. Темно-бордовый след на груди в форме капли все еще щипал. Нешам — символ души и заключенной в ней магии, раскалился. Минут пять я разглядывал ожог, пытаясь понять, почему это случилось.

Рана на груди постепенно успокаивалась. Кулон тоже остывал, и я, немного поколебавшись, надел его обратно.

— Ради Такал, для чего я поднялся?

Весь прошлый вечер я вновь отмечал свою помолвку. Кажется, это был десятый раз. За этот месяц. Мы выпивали с товарищами после тренировки, играли в карты, снова пили, танцевали и опять пили. А дальше туман.

Брезгливо поморщившись, я обернулся к кровати в надежде, что на ней никого нет. Облегченно выдохнув, я поблагодарил Такал, что отвадила от меня очередную девчонку. Выгонять их становилось слишком трудно, а смотреть в глаза Паттисы, которая ночевала здесь слишком часто, выше моих сил. Если бы не помолвка…

Ядовитое слово.

Я лег на кровать, мечтая провалиться обратно в сон. Однако Нешам вновь обжег кожу. В этот раз терпимее и не так болезненно.

— Такал! — поднялся я с рыком.

Нужно пойти к брату и спросить, что за дэволовы вещи происходят с Нешамом!

Умывшись, я расчесал короткие черные волосы. Лицо выглядело помятым, светло-фиолетовая кожа стала еще бледней, а родовые пятна в виде ромбов, что тянулись ото лба по векам, потускнели. Дядя всегда говорил, что мы с братом мало похожи на истинных инурийцев. У тех ярко-фиолетовый окрас, покрытый множеством чешуй по всему телу. Попадались счастливчики, у которых она только на руках. Но мы с братом отличались. Вся линия со стороны отца не имела этой «красоты». Может, я дэволов изгой, но мне никогда не нравились эти особенности. Но по глазам сразу ясно, что в нас текла кровь древнего рода. Только у нашей семьи, происходящей от первого хранителя, радужка полностью черного цвета переливалась в фиолетовую кайму.

Это отлично помогало сразить девушек наповал.

Натянув на себя кожаные штаны и простую темную тунику, я пристегнул брошь. Это отличительный знак служителя храма Хранителя. Золотой, массивный с изображением черного ока.

Осталась самая важная деталь. Нешам.

Инурийцы никогда не снимали кулон. Лишь в редких исключениях. Нешам вечен. А вот цепочки нет. И, судя по утреннему инциденту, мою лучше заменить. Открыв ящик, я вытащил потрепанную коробку. В ней лежал всего лишь десяток простых плетеных нитей. Мамины. Щека невольно дернулась, когда очередная покинула хранилище.

Я поднял кулон и замер. С рождения капля оставалась цвета лазури, но в это утро он изменился, приобретая прожилки и оттенки темного, почти черного цвета.

Какого дэвола произошло?

Нешам — маяк. Говорили, что это кусочек души, предназначенной для тебя. Нешамы тянулись друг к другу, помогая их владельцам найти свою «истинную». Когда-то наш предок пожертвовал всем ради могущественного заклятия, и инурийцы утратили основную магию. Какую уже никто и не помнил. А Нешам стал своеобразной клеткой нашей силы. Кое-какая магия осталась, но скорее, лишь призрачный намек на ее существование.

Поиски пары стали редкостью. Сейчас все намного проще. Семьи договаривались между собой или же влюбленные сами вправе заключить союз, но только с разрешения высших. Простонародью позволялось больше.

Но я никогда не слышал, чтобы Нешам менял цвет.

Я сжал губы в тонкую полоску. Утро принесло слишком много хлопот. Лучше идти к тому, кто всегда наставлял меня и помогал в сложных вопросах. К своему старшему брату — Имрану.

Массивная дверь распахнулась со стуком, служанки низко поклонились, но я не заметил их. Для всех это именно так. Путь лежал дальше по коридору с высокими потолками. Пусть за стенами храма и палили обжигающие солнца, что раскаляли пески и выжигали жизнь, здесь же прохладно, а гуляющий сквозняк приносил бодрящую свежесть. Толстые стены без окон помогали сохранить приятную температуру. Под потолком были небольшие щели, втягивающие свежий воздух.

Наша планета — одна сплошная пустыня, с маленькими участками зелени, где располагаются города. Подземные реки, изредка выходящие на поверхность, снабжали нужным количеством воды, но районы, далекие от центра, страдали засухой. Ни рек, ни больших резервуаров с водой на планете нет. Лишь малочисленные озера некрупных размеров.

Голову сдавило, и меня замутило. Дэволово похмелье! Нужно меньше пить. Кажется, я говорил это каждый божий день. Усмехнулся сам себе. Будто в этом месте возможно жить, не заливаясь литрами пойла.

Мы — хранители, живем прямо в Храме. Наша задача оберегать и передавать знания из поколения в поколение, а также Верховный Хранитель является оплотом Инуры. Он негласное правление. Официально Инурой правят шесть наместников, но Верховный — духовный наставник, стоит во главе. Раньше в совет входили Жрицы Богини, но со временем они растеряли власть, оставаясь лишь эхом и незримым голосом.

Глава 5

Вопрос преемничества титула прост. Если претендентов несколько, то избирается самый сильный. В народе Инуры могущество всегда было определяющим качеством. Пока мы не лишились магии.

Из личных дневников Талиты.

Трижды прибор сбивался, заводя нас в тупик. Мы бродили кругами и вновь приходили к одному и тому же месту. Океан бушевал прямо под нами, пока мы стояли на одном из утесов. Я смотрел на волны, слушал крики птиц.

— Это так странно.

— О чем ты? — Имран оторвался от прибора, вопросительно глядя на меня.

Ветер трепал наши волосы, даря прохладу.

— Вода. Как ты думаешь, они относятся к ней так же, как и мы к своим пескам?

— Даже в наших песках есть красота, Игнар. Солнца играют с песчинками, не дают земле остывать. Благодаря этому мы получаем энергию, которая питает все наши системы и маяки. Солнца помогают нам одерживать верх в битвах, ведь дэволы боятся огней Имеса и Игоса. Я знаю, — Имран вздохнул и посмотрел на меня, — что ты не хотел всего этого. Но…

— Но это наш долг, — сказал я твердо. — Можешь не продолжать.

Глядя на белую пену, я произнес:

— Может, нам нужно под землю?

Имран промолчал, но уже принялся перестраивать маршрут.

Мы миновали горную породу. Я то и дело спотыкался, проклиная все вокруг, и молил Такал помочь нам быстрее добраться до цели. А еще стало жарко. Если на Инуре сухо, то здесь очень влажно. Казалось, вода стекала ручьем, отчего одежда начинала натирать.

Наконец мы дошли до огромной расщелины. Внутри было значительно прохладней, и уже через время мокрое тело прозябло.

— Что за дэвольщина? То жарко, то холодно!

— Бормочешь, как старый Турга. — Имран протиснулся через валун. — Под землей всегда холоднее, Игнар.

— Да ты что? Как хорошо, что рядом со мной такой умный инуриец!

— Конечно хорошо, иначе ты бы уже слонялся на пляже в поисках развлечений. Или поскользнулся на камне.

— И пропустил бы возможность прогуляться с любимым братцем? Найти знаменитый меч и Меках? Стать героем всей Вселенной? Да никогда! — театрально возмутился я. — Ну только если у этого развлечения хорошенькие округлые формы и длинные ноги!

— Судьба мира в наших руках, а малыш Игнар не меняется.

— Ну что-то же должно оставаться неизменным!— Лукавая улыбка коснулась моих губ.

Свет уступил место кромешной тьме, и мы включили фонари. Рука скользила по илистой стене, изредка мне приходилось удерживать равновесие на гигантских камнях. В мертвенной тишине слышался далекий гул и приглушенное постукивание капелек воды. Через некоторое время я заметил свет, пробивающийся в темноте, столь тусклый, что его почти невозможно было увидеть, пока глаза не привыкли. Мы оказались в большом ущелье. С вершины грота струился теплый свет, заставляющий жмуриться.

Я шагнул вперед, но Имран резко вытянул руку, останавливая меня.

— Что? — недоуменно спросил я.

Брат не ответил, он приложил указательный палец к губам, внимательно окинув взглядом все вокруг, а потом сказал:

— Здесь слишком тихо.

Стоит ему произнести эти слова, как я понял, что это так. Ни эха его слов, ни гула, ни журчания воды.

Протяжно, но тихо выдохнув, я мгновенно собрался. Лишние мысли покинули голову, тело выпрямилось, как по струнке, зверь внутри выжидающе разинул пасть. Слух обострился, тело стало продолжением меча, который я вынул.

В центре стояло одинокое, давно погибшее дерево. Я потянул носом, ловя запахи в гроте. Сначала я ощутил легкий шлейф металла. Не составляет труда понять, что это кровь. А дальше —потухающий — леса и соли.

— Нам туда, — я показал в сторону. — Чувствуешь? Это нездешнее.

— Да.

Я шел первым, бесшумно ступая по песку. Глаза искали источник запаха, пока сердце колотилось как сумасшедшее. Чем ближе мы подходили к «источнику», тем жжение на груди становилось сильней. Стиснув кулаки, я сжал челюсть, но, не вытерпев, выдернул Нешам из-под одежды.

— Дэвол побери! — сквозь зубы прорычал я.

Имран не обратил на меня никакого внимания, идя дальше.

— Игнар, — тихо позвал меня брат, пока я возился с кулоном.

— Игнар! — уже громче повторил Имран.

Выругавшись, я подошел к нему и тут же застыл.

Человек. Девушка...

Ее голова запрокинулась, светлая коса перепачкалась. Глаза закрыты, а бледное лицо все залито запекшейся кровью.

А рядом Он. Меч. Точно из легенд, но в то же время ничего необычного.

Девушка крепко сжимала рукоять.

Мой Нешам, как и брата, засветился. Внутри начало зарождаться странное чувство. Вся моя жизнь до этого момента потеряла краски и звуки. Ничто в мире не волновало, ничто не могло завладеть мной. Я родился, жил, ел и пил только для того, чтобы оказаться здесь. Мне не нужен воздух, не нужна земля. Весь замысел творения передо мной. В глазах брата я видел тот же трепет и благоговение. Готовность служить, угождать, преклоняться… Мы оба упали перед ней на колени, замерев в святости чувств. С каждой секундой мы крепче связывались узами, становились чем-то большим. Становились самими собой. Нас держала не гравитация, а она. Мы дышали лишь для нее. Мы родились, чтобы служить. Наш смысл существования. Наше сердце. Наша Меках.

Глава 6

Со дня сотворения меча и по сей день существует четкий порядок принятия. Когда магия Меках объединяется с мечом, новый хозяин обязан выбрать себе Первых. Обычно это несколько верных Меках инурийцев, что становятся сосудами и хранителями его сил. Не каждый инуриец способен стать Первым. Это должны быть обученные войны с огромным магическим потенциалом. Первых избирает Верховный.

Из учений хранителей Инуры.

Теодора

Боль в голове отдавала пульсацией. Глаза сдавливало, и сил открыть их просто не было. Обрывки фраз мешали провалиться обратно в сон. Хотелось закричать, чтобы все умолкли. Мне дали воды, и я жадно осушила стакан. Горло саднило, мне хотелось еще.

Неужели я снова пребывала во сне и меня разбудил очередной приступ мигрени? Мужской голос — или несколько? — удерживали меня на грани.

— Ке-вин? — скрипучим голосом спросила я.

— Нет. Я... — начал говорить мужчина, но его слова утонули в очередном приступе боли.

— Голова боли-ит.

— Знаю. Ты серьезно ударилась. Но обошлось без сильных травм. Даже шрама не останется.

— Вызвонили моей сестре? Джессике? — во мне темной тучей зарождалось беспокойство.

— Нет.

— Сообщите ей, в какой я больнице. Она будет переживать.

— Ты не в больнице. Мы с братом вытащили тебя.

— Что? Не понимаю... А где я?

Беспокойство перерастало в колючий страх. Громкий писк медицинских приборов мешал сопоставить факты.

— Иг, у нее подскочил пульс. Я поищу успокоительное.

Через силу я открыла глаза, часто моргая. Зрение приобретало фокус, и я увидела перед собой мужчину. Четкости не было, лишь его глаза ярко выделялись на блеклом фоне. Черные, как ночь, заключенные в яркий фиолетовый круг.

Воздух стал вязким. Мы сцепились взглядами, гадая, кто отпустит другого. Он сделал это первым, неприятно скривившись. Гася странную вспышку недовольства и обиды, я окинула взглядом место, где находилась. Я точно не в больнице. Передо мной два незнакомца.

Я резко подскочила, руку в сгибе локтя пронзила резь. Я опустила глаза, видя воткнутую в меня иглу капельницы. Меня замутило. Может, меня накачали?

— Тише! Успокойся, мы не причиним тебе зла! Мы здесь, чтобы помочь! — сказал тот, что стоял ближе ко мне.

Он потянул ко мне свои руки, и я рефлекторно вжалась в бортик кровати. Заметив это, в глазах мужчины отразилось волнение. Он замер, в это же время второй приближался ко мне со шприцем в руках.

— Нет! Не смей подходить! — завопила я.

Страх и беспомощность — чувства, что я ненавидела. Словно загнанный, уязвимый зверь, я оглядывала то одного, то другого, стараясь держать их в поле зрения. Если сначала мысли текли медленно, то теперь они вращались, словно заведенный волчок. На столике рядом со мной лежали ножницы. Один рывок, и у меня будет чем защищаться, главное — сделать это быстро.

— Не нужно, — поняв ход моих рассуждений, сказал тот, что ближе к кушетке.

Животное перед смертью не сдается, склонив голову. Оно продолжает бороться, бросаться на нападающего. И я не сдамся. Буду кричать, царапаться и кусаться, чтобы они надолго запомнили меня.

— Прошу, успокойся, — заговорил парень со шприцем заискивающим тоном. — Ты была без сознания. Мы нашли тебя и вытащили. Это наш дом. Мы просто хотим помочь тебе, понимаешь? У меня в руке обычное успокоительное. Но, может, ты сможешь справиться сама?

— Как вы меня нашли? — я невольно заслушалась. Он звучал убедительно.

Мужчина облизнул губы, обдумывая вопрос.

— Мы искали меч.

Эти слова повисли между нами.

Все произошедшее ураганом ворвалось в сознание. Картинки менялись одна за другой. Голос, зов, холодная сталь. Боль в руке. Сила и боль. Желание…

Голова вновь отдала болью, в глазах потемнело. Если допустить, что это все правда, если…

— Я Игнар, это мой брат Имран. Мы действительно искали меч, — он сделал паузу, — и тебя.

— Меня? — переспросила я, находясь все еще в прошлом.

— Да. Ты понимаешь, что произошло? Знаешь о мече?

Я глупо моргнула, смотря на него. Какое странное имя.

— Игнар! — предупреждающе рыкнул второй, которого, кажется, звали Имран.

Но этот Игнар даже не обернулся, пристально смотря на меня.

— Вы… ты слышишь меня? Мы Хранители. Твои Хранители, — продолжал он давить.

Я слушала его, но не слышала, приковав все внимание к его глазам. А потом резко замотала головой и крикнула:

— Вы гребаные психи! Что ты несешь?

Я храбрилась или, точнее, делала вид. С каждой секундой мне становилось все страшней. Я понимала, что справиться с такими громилами мне не под силу.

— Пожалуйста, перестань бояться, — примирительно поднял руки Имран. Он убрал шприц подальше и с надеждой смотрел на меня. — Мы хотим помочь. Ты понимаешь, кто мы?

Глава 7

Дисциплина — главное качество, отличающее Хранителя от рядового инурийца. Подчинение — оплот порядка. Выход за рамки, непослушание и действия, превышающие рамки приказа, строго наказуемы.

Из учений хранителей Инуры.

Зуд во всем теле заставил меня проснуться.

Я лежала на мягкой постели с большой пушистой подушкой, накрытая одеялом. Видимо, Игнар решил не просто бросить меня, а уложить с комфортом.

Мигрень обручем охватила голову, стоило мне повернуться. Я привыкла, поэтому спокойно поднялась с кровати, лишь морщась.

Комната скромная, но уютная, а главное, здесь чисто. Оливковые обои с белой простой мебелью. Комод с золотыми ручками и подвесным зеркалом, маленький стол, пустая полка для книг. Пространство освещали многочисленные свечи, стоявшие в железных подставках в форме цветов. Царил приятный полумрак. В противоположной стороне дверь, которая привлекла мое внимание. Но стоило мне двинуться, как я заметила свое отражение в зеркале и скривилась.

Весь гидрокостюм заляпан грязью и каплями крови, на груди и руках большие дыры, через которые виднелись участки кожи. На лице много мелких синяков. Тугая коса выбилась и растрепалась. Руки и ноги покрывала известь. А запах…

И, скорее всего, ходила я так с момента пробуждения. Боже мой, как жалко парней.

За дверью, к моему счастью, оказалась ванная. Я включила горячую воду, и комната наполнилась паром. На столике лежало заботливо оставленное полотенце и средства для купания.

Интересно, Игнар или Имран?

Засохшая грязь плохо отходила от кожи. Поразительно, что до этого я даже не обращала внимания на свой вид. Ни когда Имран обрабатывал ссадины, ни когда ела. Парни тоже ничего не сказали, наверное, думали, что все женщины на Земле так ходят.

Мигрень сошла на нет, когда я заворачивалась в махровое полотенце. Оно всего одно, поэтому, предварительно промачивая волосы, я отпустила их по спине. Их вес увеличился вдвое, и в таком виде они доставали до середины бедра.

Входя в комнату, я поняла, что запасной одежды у меня нет. Надевать грязный купальник и порванный костюм желания не было. Пришлось пойти на отчаянный шаг. Издала звук, похожий на рык и стон одновременно.

— Эй! — закричала я в пустоту коридора. — Кто-нибудь?

Тишина. Хлопнув дверью, я прислонилась к ней спиной. Но вдруг кто-то стукнул с той стороны.

— Стой! Не входи!

— Ты звала. — Спокойный голос принадлежал Игнару. Он больше не пытался зайти.

— Да, я… Просто, — мямлю. — У меня нет одежды, — сдавшись, быстро протараторила я.

— Это… Да.

— Что — да? — непонимающе спросила я. — Я что, смутила тебя, Игнар?

— Нет, — прозвучало неуверенно.

— Так вот…

— Да. Я понял, что тебе нужна одежда. Жди, — отрезал он, и я услышала, как он ушел.

Чтобы скоротать время, подошла к комоду, поочередно открывая ящики. Пусто. Невольно представила, сколько моего барахла поместиться внутрь. От размышлений меня оторвала резко распахивающаяся дверь.

— Какого черта?!

Я прикрыла руками грудь, скрестила ноги. Полотенце хоть и оставалось на мне, но сейчас оно казалось безумно коротким. Мокрые пряди упали мне на лицо.

Взгляд Игнара начал свой бесстыдный путь от моих босых ног. Не торопясь, он оглядывал каждый изгиб, непростительно пронзая взглядом. Его путешествие прерывалось на бедрах, а потом продолжалось, снова замедляясь на груди.

Я настолько растерялась, что позволила ему это. От пристального внимания краска приливала к коже, там, где проходились его глаза.

И вот когда наши взгляды, наконец, встретились — я выпрямилась.

— Насмотрелся? — шипя, подобно змее, спросила я.

Игнар опешил, понял свою ошибку, отвернулся, глядя куда угодно, но не на меня.

— Ты просила принести одежду, — глухо сказал Игнар, протягивая сложенное белье.

Уверенным шагом я подошла к нему. Мне пришлось задрать голову, чтобы смотреть в его глаза. Схватив за подбородок, грубо повернула его лицо к себе.

— Если снова решишь разглядывать меня, — я выговаривала каждое слово, растягивая. Игнар не сводил глаз. — Спроси разрешения!

Оттолкнув его, я выхватила одежду и ушла в ванную, громко хлопнув дверью.

☆・・・★・・・・・★・・・☆

Я почти зашла в зал, когда услышала приглушенные голоса.

— Я думал, это происходит иначе, — раздраженно бросил Игнар полушепотом.

— Я тоже.

— Это и все, что ты хочешь сказать? — процедил Игнар. — Что мы будем делать? Девчонка еще молодая, она не умеет обращаться с оружием! Ты хочешь отправить ее в мясорубку? Она там будет как Таа Аверта! (прим. автора: Таа Аверта — большой червь на Инуре, который обитает под землей. Он слепой и неуклюжий. Дословный перевод: слепая ящерица.)