Горничная для дракона

Глава 1. Агентство «Добрая Фея»

Залипая в телефоне, я ехала в неизвестность.

Наверное, не каждая девушка решится уехать из родного городка в столицу без денег, знакомств и устроенного будущего. У меня не было выбора, потому что в моём посёлке работы не найти, кроме как за кассой в «Пятёрочке», а жить с мамой, папой, больной бабушкой и тремя младшими братьями в ветшающем частном доме совсем невмоготу. Но самой главной причиной моего бегства стали недвусмысленные намёки родителей о том, что неплохо было бы уже и пристроиться к кому-нибудь в качестве жены, завести своё хозяйство и родить пару-тройку детишек.

Здравствуйте, меня зовут Александра, и я сбежала из дома от безнадёги.

Нет, ну правда! В институт мне поступить не дали — сказали: куда тебе, там такие конкурсы, а ещё платить, наверное, придётся, а у нас денег нет. В технологический колледж тоже не пустили: глупость какая, готовить ты и так умеешь, а где потом работать будешь, в столовой места давно заняты, а в ресторан без блата не возьмут. Хотела учиться на медсестру — запугали маленькой зарплатой и жутким графиком, личной жизни, мол, никакой… В общем, осталась я после десяти классов со своей медалью «За особые успехи в учении» куковать дома и готовить, убирать, стирать, ходить за утками, которых папа разводил на продажу.

А когда в доме начали появляться «женихи»…

Сначала Пашка — сосед и бывший одноклассник, латентный алкоголик. Потом Витька — сам себе бизнесмен с машиной, убитой «восьмёркой». Добил меня Анатолий — по возрасту ближе к папе, чем ко мне, зато с собственным домом и «Мерседесом», модным ещё до моего рождения. Анатолия моя душа не вынесла. Собрав вещи и деньги, заработанные на полевых тем летом, я тайком купила билет и, вычитав в интернете адреса столичных фирм по найму работников в сфере услуг, рано утром сбежала на остановку...

Автобус медленно скользил по мокрой дороге, и я с опаской глянула в тёмное окно. Дождевые узоры пронизывали только жёлтые огни светофоров и красные — тормозящих машин. Потёрла запотевшее стекло, чтобы освободить маленький кусочек, глянула и вздрогнула: огромные белые глаза приближались на большой скорости! Время словно замедлилось, пока белый свет гипнотизировал. Я не могла отвести взгляд, в голове билась только одна мысль: «Я умру! Я сегодня умру!»

Но скрежет тормозов, показавшийся райской музыкой, заставил меня запоздало зажмуриться. А потом ничего. Автобус тормознул, справа послышался громкий удар металла по металлу, и всё закончилось.

Нас просто немного тряхнуло.

Водитель выглянул из кабины и громко спросил:

— Все в порядке?

Нестройный хор голосов ответил утвердительно. Нас и было-то в салоне всего человек пять плюс кондуктор. Водитель с явным вздохом облегчения вытер пот со лба и продолжил:

— Дальше автобус не пойдёт, хотим — греемся и ждём следующего, не хотим — топаем пешочком!

Так. А где мы вообще?

Я встала, подтянув сумку на плече, глянула в телефон на карту — отлично, почти до вокзала доехали. Дворами тут минут десять до первого агентства, другой автобус ждать нет смысла. Но всё же решила уточнить у водителя и пошла к его кабинке:

— Извините, пожалуйста, а скажите — улица Добрынина близко?

— Добрынина? А вот прямо, а через улицу налево. И там будет Добрынина…

— Через две улицы, — вмешалась кондуктор.

— Не путай человека, через улицу!

— Да там две, Вова! Или ты Сибирскую за улицу не считаешь?

— Это проезд с тупиком, ты чего!

— Спасибо, я найду, — я поспешно подхватила чемодан, поправила шляпу и соскочила с подножки в дождливое марево улицы. Правда, земли под ногами не ощутила. Ни асфальта. Ни травки… Ничего! Я падала, как Алиса в нору, и в панике исполняла пляску Святого Витта, но молча. Орала только про себя: разобьюсь нафиг, куда меня несёт, почему такая глубокая дыра?! Мамочка! Спасите-помогите! Чемодан потеряю! Шляпу, а ведь я её за немыслимые деньги купила! И после этого — ничего.

Ничего, в смысле, я отчего-то не ударилась и не разбилась. Даже не упала на пятую точку. Просто оказалась на улице.

Огляделась.

Автобуса не было. Он испарился. Стало заметно светлее, даже солнышко показалось где-то на горизонте, в просвете облаков. Можно даже рассмотреть долгожданную столицу…

Мать моя женщина, вот уж никогда не думала, что Москва так отстроилась и в таком… кхм европейском стиле! Небольшие аккуратные домики со скатами крыш, будто ребёнок сложил их из Лего, окошки с деревянными крашеными рамами, выложенные более тёмным кирпичом узоры на стенах… А сама улица оказалась узкой и вымощенной округлыми булыжниками. Ладно, может и есть в Москве такой квартальчик. Теперь надо найти улицу Добрынина и агентство «Фея».

Я прошла, стуча каблуками по булыжникам и радуясь, что не на шпильках, через две улицы, как мне подсказал водитель автобуса. Мне ещё вспоминался мой воображаемый полёт, и я не могла понять, что же произошло. То ли уснула на несколько минут, то ли зависла, как старый компьютер под девяностой восьмой виндой. Усталость, а может быть, стресс… Виданое ли дело — сбежать из дома в никуда! И где это агентство, интересно? Лезть за телефоном и проверять на Яндекс-карте, на каком расстоянии я от заветного дома, не хотелось. Заверну за угол и посмотрю, вдруг там как раз вывеска…

Я даже глазам своим не поверила, когда увидела её.

Правда, к «Фее» было добавлено ещё одно слово, которого на визитке в Яндексе не было. Через минуту я уже стояла у крылечка рядом с аккуратным, будто кукольным домиком и растерянно смотрела на затейливую вязь надписи на самой настоящей старинной вывеске, болтающейся на ветру под треугольной двускатной крышей.

Глава 2. Удостоверение личности

В здании мэрии было сумрачно, прохладно и гулко. Тяжёлая дубовая дверь, которую я с трудом приоткрыла, чтобы протиснуться внутрь, с грохотом захлопнулась за мной, и я вздрогнула от неожиданности. Боженька, как они могут тут работать, если с каждым посетителем раздаются такие выстрелы? Ну да ладно, пусть работают как хотят, мне-то что?

Поёжившись от странной, гнетущей атмосферы мэрии, я огляделась по сторонам. Куда мне идти, интересно? О, вот и информационное панно, посмотрим, посмотрим… Я подошла, чтобы лучше разглядеть написанное, и зависла минут на пять. «Отдел жалоб на существ»? «Отдел жалоб на расу»? «Отдел статистики нелегальных иммигрантов»? О, а вот и мой личный фаворит в этом списке: «Выдача лицензий на разведение единорогов и грифонов»! Нет, серьёзно?

Так, Саша, надо собраться. Решила же больше ничему не удивляться. Пусть будут единороги, фениксы, виверны… Мне нужна печать на ладошку. Где же найти отдел удостоверений личности?

— Госпожа ищет что-то? — раздался за спиной мягкий вкрадчивый голос, и я подпрыгнула от неожиданности, схватившись за сердце. Чемодан упал на мрамор пола и чуть не пришиб крохотное существо сантиметров тридцати-сорока в высоту. Чем-то напоминавший Добби ушастый человечек в кокетливых шортиках на лямках и белой, застёгнутой на все пуговички рубашке классического маминого сынка недовольно протянул:

— Будьте поаккуратнее, пожалуйста! В моём контракте страхования нет пункта о повреждении ручной кладью.

— П-прости-те, — с запинкой сказала я, стараясь унять отчаянно бьющееся сердце. Нужно найти аптеку и запастись новопасситом, а то нервы ни к чёрту!

— Так госпожа ищет что-нибудь или просто зашла полюбоваться на исторический памятник седьмого века с сотворения мира гномами?

— Я ищу, да… А это памятник? Никогда бы не подумала, что мир сотворили гномы…

— Ближе к делу, — прервал меня человечек.

— Простите. Мне нужна печать на руку, — и я показала ему мои ладони, девственно чистые от всяких знаков.

— Так. Вам в отдел восстановления личности? Вы заявили в полицию о произошедшем?

«Добби» выглядел встревоженным и даже взволнованным, словно мой случай интересовал его больше всех остальных. И я встревожилась вместе с ним:

— А что, сначала надо в полицию? Феечка в агентстве по найму мне не сказала… Велела просто в мэрии попросить сделать печать…

— Так у вас её украли или не украли? — начал сердиться человечек и даже руки в боки упёр. Я помотала головой:

— Не крали, у меня её никогда не было! Понимаете… Я только сегодня… кхм прибыла сюда.

— А, глубинка… Провинция, — он сразу же потерял ко мне интерес и махнул пухлой ручкой младенца на лестницу: — Второй этаж налево, пятая дверь справа. Если заблудитесь — кричите, я услышу.

Услышит он! С чего это мне заблуждаться? Второй, налево, пятая направо. Всё просто.

Поднявшись на второй этаж, я снова зависла. Коридор там был, это да. Но вот дверей в нём не наблюдалось. Вообще. Никаких. Ни справа, ни слева. Ни на потолке, куда я посмотрела в отчаянье. Боженька… Мне сразу кричать «Добби» или погодить?

После непродолжительного раздумья я решила всё-таки погодить. Всё можно найти, если только хорошо искать. А я постараюсь искать хорошо.

Хорошо в моём понимании было — долго и упорно. Конечно, я могла поорать в пролёт, и «Добби» притащился бы и недовольный показал мне всё, что надо было знать о мэрии, но тогда я перестала бы быть Сашей Гагариной, которая сбежала из дома в поисках работы и собственной, не навязанной родителями жизни. Поэтому я просто пошла по левому от лестницы коридору, здраво рассуждая, что рано или поздно он либо закончится, либо куда-то приведёт. По пути внимательно разглядывала информационные плакаты, развешанные по стенам там и сям. Настроение резко поднялось уже после первого.

«Каждому гражданину предоставляется незыблемое право держать в секрете свою расу и происхождение».

Прямо представила сценку из жизни: «Парень, ты какой национальности будешь? — Государство предоставило мне незыблемое право скрывать мою расу! — А ну-ка, покажи свои документики! — Смотрите на ладошку.»

Просто прелестный плакат!

Дальше — лучше. «Гражданская сознательность делает из вас превосходных подданных короны! Только вместе мы сделаем наше государство чище и уютнее, безопаснее и стабильнее». Небось все тут борются за звание дома высокой культуры быта на общественных началах. И стучат друг на дружку, если сосед не бросил мусор в бак или жарил шашлыки на балконе…

Подняв брови, я шла к очередному плакату и рыдала от смеха. «Мойте руки чаще и качественнее, это может спасти вам жизнь». «Маленькие девочки гораздо опаснее больших троллей». «Меньше паромобилей — чище небо! Пользуйтесь кентавро-такси!» «Занять место в очереди в каждый кабинет можно нажатием ладони с личной печатью на фиолетовую нишу рядом с дверью».

Так, стоп! Это уже не агитплакат! Это инструкции. А вот и двери! Алилуйя, я нашла!

Отсчитав пятую дверь по правой стороне коридора, я с сомнением уставилась на фиолетовую нишу в виде десятипалого копыта. Причём очертания пальцев были схематичными, и обычная рука с пятью пальцами была обведена оранжевым пунктиром. С десятью — голубым. С тремя — розовым. А копыто — зелёным. Плашка, прикреплённая к стене чуть выше ниши, гласила: «В случае несоответствия вашей конечности указанным ниже нажать кнопку».

На кнопку я давить не стала. Моя конечность вполне соответствовала одному из контуров, и я осторожно приложила ладонь к холодному камню ниши. Оранжевый пунктир вспыхнул ярко, раздался противный звук, дверь спросила:

Глава 3. Гостиница «Трёхглавый кот»

— Господин Арбогаст!

Я вскинулась и глянула на очередь. О, я близка к цели! Красноглазый мужчина в плаще и при шпаге, чётко чеканя шаг по мрамору пола, подошёл к стойке, за которой сидела симпатичная восьмирукая девушка. Само собой получилось, что я потянулась за ним, хотя в очереди была последней. Время было, наверное, обеденное, но девушка не злилась и не рявкала. На её лице блуждала рассеянная дежурная улыбка.

— Есть ли почта на имя Лукаса Арбогаста?

— Сейчас, одну минуту, я посмотрю.

Четыре руки с левой стороны туловища полезли в ящички за спиной девушки, две с правой принялись печатать на невидимой клавиатуре, одна из рук взяла чашку с чаем, а последняя достала из сумочки тушь и отвернула колпачок. Я застыла с немым восторгом, следя за этим слаженным действом. Вот бы мне восемь рук!

Господин Арбогаст получил свои письма, больше похожие на свёрнутые кармашком листы бумаги, поклонился и отвалил, не забыв неприязненно посмотреть на меня походя. А девушка радостно объявила:

— Госпожа Гагарина!

— Это я, я, — поспешно приблизившись, выложила ей на стойку бумаги, которые дал мне филин. — Мне нужно сделать ячейку!

— Превосходно! — просияла работница почты. — Вашу печать, пожалуйста. Управимся за несколько минут!

Я протянула ей ладонь, и девушка напряглась:

— Ай. Временная печать… А постоянной у вас нету?

Я только губы поджала:

— Если бы была, я бы вам её и показала.

Со вздохом девушка полезла тремя руками в три разных места за бланками, а четвёртой протянула мне перьевую ручку:

— Надо заполнить вот это, это и это. А я пока внесу вас в систему. Имя, фамилия, раса?

И всё завертелось по-новой. Нужно было отсканировать печать с ладони и прикрепить к ней два экземпляра подписанного мной акта, что я не собираюсь никуда уезжать и ни в коем случае не планирую держать в ячейке средства, полученные от нелегальной продажи или производства чего бы то ни было. Нужно было дать отпечатки пальцев и ушей, чтобы не перепутать меня с каким-нибудь эльфом. Нужно было поставить закорючки на всех сто пятидесяти страницах договора с почтой, в котором были предусмотрены, кажется, все случаи форс-мажора и даже те, которых по логике вещей быть не могло. Нужно было прилепить отпечаток указательного пальца правой руки на ячейку под номером 13. Ах, как символично! Вся моя жизнь вдруг начала проходить под этим номером…

Но, к счастью, всё когда-нибудь заканчивается. Так и на почте: мы разобрались с бумажками, сложили всё в одну папку, мне передали ключ от ячейки, который надо будет вставлять в замок после авторизации отпечатком, и девушка вытерла потный лоб одной из рук, второй поднося к губам чашку остывшего чая:

— Добро пожаловать в Мирреветин, госпожа Гагарина, и спасибо, что пользуетесь услугами королевской почты!

— Спасибо, — вяло ответила я, думая, что не помешало бы и пообедать. В кафешку пока не сунусь, потому что 1) не знаю, есть ли тут кафешки, 2) у меня пока нет пособия, 3) в чемодане в пакете лежат полхлеба и домашние жареные гусиные потрошки. А потом — в агентство «Добрая Фея». Пособие — это хорошо, просто отлично, но сначала работа.

Присмотрев для себя уютное местечко под памятником, я разложилась с чемоданом. Сначала вложила в него папку с новыми документами, а потом быстро сварганила себе бутерброд и съела его, сидя на ступенечке пьедестала. Запила остатками компота в бутылке из-под колы, не обращая внимания на неодобрительные взгляды прохожих. Пусть смотрят, если больше некуда. Я язву желудка не собираюсь заработать, даже в другом мире.

Часы показывали четверть третьего, когда я снова подошла к агентству. Уже увереннее открыла дверь, пересекла холл и раскланялась с феечкой:

— И снова здрасьте. Я сделала печать. Правда, она временная, надеюсь, проблем с работой не будет.

— В «Трёхглавом Коте» всегда нужны горничные, — меланхолично ответила женщина с крылышками, выкладывая на стойку бланки и плоскую штучку, похожую на планшет, с гладкой, почти зеркальной поверхностью. Такая же была у почтовой работницы — для сканирования печати на ладони. Послушно приложив руку к штучке, я спросила:

— А почему? У них текучка?

— Ничего по этому поводу вам сказать не могу, — ответила феечка бесстрастно, кликая по носу мышки. — Служба как служба. Начнёте и втянетесь.

— Хм, — сказала я, как филин из мэрии. — Хм.

— Не надо хмыкать, — строго пресекла она возможные недовольства и забрала сканер. — Вам работа нужна?

— Нужна.

— Ну вот и не жужжите, как недовольная пчела. С красной печатью только туда берут горничных. Подписали? Вот вам направление, пойдёте к управляющему. Адрес здесь. Если вас примут, пошлёте мне почтовую крысу. Вопросы есть?

— Нету.

Вопросы у меня были, конечно, но спрашивать, где изловить крысу, я не стала. Будем посмотреть, как говорил папа. Сейчас надо добраться до улицы маршала Дорица и поговорить с управляющим гостиницы «Трёхглавый Кот».

На сей раз я поступила мудрее. Просто попросила феечку дать мне карту города. Дамочка скривилась, будто от лимона откусила, но полезла в компьютер и распечатала на большом листе план центра Мирреветина. А потом по доброте душевной даже поставила точку на месте, где располагалось агентство. Поблагодарив женщину, я вышла на улицу, вздохнула полной грудью и сказала сама себе:

— А всё-таки я нашла работу в столице!

Гостиница «Трёхглавый Кот» поразила меня своей архитектурой. В ней ненавязчиво сплелись готические стрельчатые окна и серые стены, не украшенные ничем, а само здание словно ребёнок построил из кубиков: там отступ, тут неровная стена, крыша где нависает, а где убегает вглубь комнаты. Я зависла на несколько минут, разглядывая буйство бредовой фантазии и пытаясь сообразить, где находится вход. Или мне надо пройти по чёрной лестнице? Мало ли какие тут порядки… Да и стояла гостиница не на проходном месте, а в глубине улочки, отходящей от своеобразного проспекта. Насколько я поняла, рядом был вокзал — об этом живо напоминали лязг железа, особенный запах гари и клубы пара, вздымавшиеся над крышами домов.

Глава 4. Новое место

От жуткой несправедливости я сначала чуть не расплакалась, а потом повернулась ко входу и бросилась колотить кулаками в дверь гостиницы:

— Отдайте мои вещи, гады! Гады! Гадищи!

Но от этого только свет погас. Наверняка Фелиц хихикает где-то там в недрах отеля, что так провела новенькую… Но мне что теперь делать? Куда идти? Сидеть ночь под дверью? Авось утром простят?

Нет, это совсем не в моём характере. Зараза эта старшая горничная, конечно, но чего ещё ожидать от свиньи? Эх, жалко нет в этом мире мобилок, сейчас бы звякнула Пеппи, а она бы мне выкинула через окно мой чемодан… А так…

Я со злостью пнула дверь в последний раз и отошла, оглядывая дурацкое здание гостиницы. Утром надо идти в полицию и писать заявление. Хорошо, что моя печать всегда при мне! Но всё равно — обидно, блин! И холодно! Что делать? Не торчать же всю ночь на улице!

В голове внезапно загорелась лампочка. Кентавр! Он же сказал — можно вызвать. А я, дура, совсем забыла!

Как там? Топнуть, хлопнуть и позвать?

Я подошла к краю тротуара, огляделась по сторонам. Никого. Топнула ногой, хлопнула в ладоши и крикнула не слишком громко:

— Фарел!

Эхо вернулось с конца улицы, и снова наступила обычная городская тишина. Я подождала ещё несколько минут, вглядываясь в тени, падавшие от домов и деревьев, позвала разок дрожащим голосом:

— Фа-а-арел!

Может, я не так топнула? Или слишком тихо хлопнула?

Минут пять я ещё танцевала с притопами и прихлопами, пока не разозлилась на себя и свою глупость. Так поверить, так дать себя провести! Дура я, вот и всё. Слёзы обиды, душившие меня изнутри, наконец, прорвались наружу, и я просто заревела в голос, как маленькая девочка, которую обманули с новогодним подарком. Думала-то, что всё будет хорошо, а оно вон как обернулось! В чужой мир попала, домой не вернуться, ограбили, оболгали, вышвырнули на улицу, как котёнка за шкирку! Чем я провинилась перед богом, что он так меня наказал?

Рыдая, я шла куда глаза глядят, точнее, куда попало, ибо глаза из-за слёз ничего перед собой не видели. И ругалась сначала шёпотом, а потом и громко, даже не думая уже, что меня могут услышать, что тут неспокойный райончик, что можно стать жертвой изнасилования до кучи…

Размазывая простенький макияж соплями и слезами, я рыдала всё тише и реже, а потом вдруг замерла и обернулась. Цокот копыт сзади напугал и обрадовал одновременно. Фарел? А вдруг нет? Сколько тут кентавров может быть? А может, это просто лошадь…

— О! Иномирная человека! — восхитился Фарел, зевая. На нём, прикрывая торс, был пушистый, чуть потрёпанный и очень длинный банный халат. Такой длинный, что лошадиные ноги прикрывал наполовину. Чего это халат напялил? И где был вообще…

— Ну, что такое, что случилось? — всполошился кентавр, увидев снова заревевшую, на этот раз от радости, меня. — Эй, как тебя зовут-то, Александра, да?

Он притрусил поближе, нагнулся ко мне, но я ничего не могла ответить. Не истеричка я, но когда навалится… Не остановиться, слёзы не утихомирить! Кентавр опустился на колени и протянул мне бумажную салфетку:

— Утрись-ка!.. Нет, ещё вот тут… И тут. Вот, уже лучше! Теперь забирайся мне на спину.

— Как это? — всхлипнула я. — А где экипаж?

— Слушай, дорогая пассажирка! Я, между прочим, спал! Давай, не капризничай, не проси карету!

С сомнением я посмотрела на широкую лошадиную спину. Разве можно так сразу… Верхом… Я в жизни на лошади не ездила! И потом, это ведь не совсем лошадь… Мужчина, даже если наполовину, к тому же совершенно пока незнакомый… Фарел фыркнул нетерпеливо, и я решилась. Перекинула ногу через лоснящуюся холку, присела, аккуратно взявшись за бока парня через халат. Кентавр хихикнул:

— Щекотно же! Обнимай, не стесняйся!

— Конечно, — пробормотала я, сцепив руки на его животе. — А как же ухаживания, в кино там сходить, мороженого поесть…

— Слушай, этим завтра займёмся, если так сильно надо! — весело ответил он, поднимаясь. Громадина подо мной заколыхалась, я стремительно поднялась над мостовой и, кажется, даже взвизгнула, схватившись крепче за человеческую половину кентавра, а Фарел рассмеялся: — Спокойно! С меня ещё ни одна девушка не упала!

— Стра-а-ашно…

— Не бояться! Теперь говори, куда везти!

— А я… не зна-а-аю…

Слёзы снова закипели в глазах. Куда-куда… Домой, если можно! И лучше всего, ко мне. Потому что больше идти некуда!

— Ну ты же где-то устроилась? Печать получила? Где твои вещи?

— Меня огра-а-абили, — снова заплакала я, вытирая мешавшие слёзы плечом. — И выгнали-и-и…

— Ну-у-у, — протянул Фарел, двинувшись по улице неспешным шагом. — Из тебя всё вытягивать надо? Рассказывай: кто, откуда.

Я снова всхлипнула и выложила всё, что случилось со мной с момента, когда мы расстались у мэрии. Особенно про Фелиц и рычавшего мужика со статуэткой. А потом снова с обидой — про свои вещи. Фарел слушал, качал головой, сочувствуя. И вдруг резко остановился:

— Э, погоди, Александра! Ты же горничной устроилась, да?

— Да… Теперь мне ведь в полицию надо? Чтоб вещи отдали хотя бы, там чемодан и одежда моя…

— В полицию, ага. Но я не об этом! Жильё ты не нашла, насколько я понял.

— В гостинице сказали — предоставят, — горько ответила я. — Вот и предоставили.

— Слу-у-ушай. У меня один клиент всё никак не может найти горничную! У него ни одна не приживается, хоть волком вой!

— И ты хочешь предложить мне попробовать? — с сомнением спросила я. — Думаешь, я приживусь?

Глава 5. Шестой подвиг Геракла

Презрительный взгляд кота был мне ответом. Да уж, неласковое животное у совершенно угрюмого хозяина — этого и следовало ожидать. Спустив ноги с кровати, я машинально пошарила ими в поисках тапочек, а потом вспомнила: какие тапочки, я же в кроссах сюда пришла! А вся моя одежда осталась в гостинице «Трёхглавый кот». Наверное, надо попросить господина Арбогаста выдать мне аванс и купить хоть пару свежих трусов на смену… Ну, и тапочки.

Поднявшись, подумала, что фиг мне кто что даст, если я не приготовлю завтрак ровно к восьми и не уберусь в доме хотя бы по минимуму. Обернулась на кота и спросила по приколу:

— Сколько времени?

— Ну, допустим, полседьмого, — мяукнул он и с деловым видом принялся лизать лапку. А я поперхнулась и застыла. Наверняка выражение лица у меня было соответствующее, потому что кот фыркнул, словно хотел откашлять комок шерсти:

— И что пялишься? Да, я тут работаю говорящими часами, это мой удел. И никто бедного котика не покормит…

— Я п-пок-кормлю, — заикаясь, ответила ему и сунула ноги в кроссовки. — Мне бы только кухню найти…

— А легко! — оживился кот и спрыгнул с кровати, резво подбежал к выходу и, зацепившись лапой за ручку, открыл дверь. Вот как! Может, эти говорящие голодные часы и копию ключа имеют?

Спустившись за котом по узкой лестнице, как щенок, который боится упасть, и поэтому отчаянно цепляясь за перила, я лихорадочно прикидывала, может ли считаться поведение животного как сексуальное домогательство. Всё-таки в кровать ко мне залез, а раз говорящий — значит, разумный. С другой стороны, это просто кот. И, пожалуй, лучше выбросить дурацкие мысли из головы.

Кухня в этом запутанном тёмном доме была маленькой, тесной и настолько загаженной, как если бы здесь жило семейство из восьми человек, которые готовили все вместе, но никто не убирал. Кот ловко скользнул между стульев к столу, вскочил на него и сел, обернув пушистым хвостом лапы. Я же застыла в дверях и сказала, всё ещё не веря своим глазам:

— Ни фига себе! Повариха в депрессии, посудомойка в запое?

— Лукас не любит мыть посуду, — сообщил кот, облизываясь. — Холодильник направо.

— Ты сможешь есть в таком… дерьме? — поддев носком кроссовка валявшиеся на полу тряпки, я взвизгнула — по полу рванули под шкафчик разной толщины тараканы!

Кот вздохнул и сказал в никуда:

— Ни одна горничная в этом доме не задерживалась больше одного дня. Ты собираешься меня кормить или тоже обманула?

— Вот я их очень хорошо понимаю, этих горничных, — пробормотала я, с трудом пробираясь к огромному старинному холодильнику, теснящему боками узкий застеклённый шкафчик с посудой и потрескавшуюся от времени тумбу. — Собираюсь. Если найду что-нибудь съедобное.

Дверку холодильника я открывала осторожно. Опыт, что ли? Но, вопреки ожиданиям, на меня ничего не прыгнуло и даже не попыталось заговорить. Хотя на первый взгляд тут уже царила собственная микроэкосистема. На широких решётчатых полках лежали полностью увядшие капустные листы, подгнивающая морковка, скукоженный порей. Там и сям были разложены полуоткрытые свёртки плотной крафтовой бумаги, из которых виднелись цветущие яркой плесенью кусочки колбасы или сосиски. Масло в маслёнке выглядело прогорклым, а сыр, что не зацвёл, совсем засох.

— Мда-а-а…

Других слов у меня не нашлось. Даже кот заволновался, подошёл поближе к краю стола и спросил тревожно:

— Что там? Сосиски кто-то украл?

— Сосиски сдохли. То есть, умерли собственной смертью. Мучительной.

— А сметанка?

Поискав взглядом, я наугад открыла глиняный жбанчик и, заглянув в него, поморщилась: сметана тоже почила в бозе от интоксикации продуктами жизнедеятельности вредных бактерий. Наверняка у здешних горничных было какое-то нужное заклинание для реанимации этой унылой еды, но я его не знала. Поэтому единственное, что я могла сделать, это всё выбросить на помойку. А потом вымыть холодильник и топать в магазин. И здесь меня подстерегали две трудности. Первая: у меня не было денег. Вторая: у меня не было мусорных пакетов. Третья, опциональная: у меня не было официального разрешения хозяина дома, но я была намерена обойтись без него. Как можно жить в таком сраче? Неудивительно, что горничные улепётывали, сверкая пятками! Я бы тоже улепетнула, не находись в тяжёлом финансовом и жилищном кризисе.

— Котик, — ласково сказала я. — Мне нужны мусорные мешки. Много.

— Не котик, а уважаемый Эразмус, будь так добра, — кот встопорщил роскошные усы и собирался обидеться, но передумал: — А зачем тебе мешки?

— Чтобы выбросить всё испорченное.

— Ой, ну не настолько там всё испортилось, — с сомнением протянул Эразмус. — Я уверен, если ты пороешься хорошенько, то найдёшь вполне себе съедобную колбаску… И сметанка небось… завалялась свеженькая…

— Всё на помойку! — грозно ответила я. — Не хватало ещё отравиться!

— Может, молочко есть? — взмолился кот, однако я его уже не слушала. Где в этом бедламе можно найти мусорку? Впрочем, о чём это я… Это одна большая мусорка, кухня. Может, сразу огнемётом? Или, как сделал Геракл, вымыть всё дерьмо из брандспойта?

Вряд ли добрый господин Арбогаст согласится…

Хорошенько подумав, от идеи подражать Гераклу я отказалась. Зато пошла рыться на полках шкафчиков. Нашла перчатки из чего-то похожего на резину и жутко обрадовалась. Напялив их, я продолжила поиски. В процессе обнаружились венчик из металла, странный, похожий на юлу венчик, вырезанный из дерева, множество салатниц — стеклянных, деревянных, железных, стопка маленьких тарелок, два относительно чистых стакана, вычурный робот для измельчения всего на свете, будто сошедший со страниц стимпанка, а ещё давилка для чеснока. Кастрюли были абсолютно все грязные и покрытые засохшим, а кое-где и заплесневелым слоем неопределяемой еды. Сковородки — идем. На плите можно было разводить тараканью ферму. Липкие поверхности столов и почти идеально заржавевшая раковина, в которой толкались боками и каёмками чашки, чашечки, тарелки, тарелочки, торчали ежиными иголками ножи, вилки и ложки. Вдобавок везде была пыль. Везде. Везде-е-е…

Глава 6. Шоппинг – лучший друг девушки

Когда я спустилась, уже одетая, кот нервно грыз когти на коврике в прихожей. Увидев меня, замотанную в плюшевый плащ, который пришлось выбить и растрясти от въевшейся пыли прямо на чердаке, Эразмус закатил глаза, но ничего не сказал. Видимо, почувствовал, что вякни он — и не дождётся не то что обеда, но и вообще еды на месяц вперёд. Зато я воодушевилась, посмотревшись в зеркало. Конечно, наряд был вызывающим, и это мягко сказано. Но как сидел, как смотрелся! Посторонним не покажусь в нём, плащ мне в помощь, но одна при уборке буду думать только о своей неземной красоте.

— Так, вызываем кентавро-такси? — бодро спросила я у кота, закутав деньги в чистую салфетку за неимением кошелька. Эразмус мяукнул с порога:

— У Лукаса есть паромобиль. Водить умеешь?

— Паромобиль? В смысле, на дровах?

— На каменном угле, — важно ответил кот.

Водить машину я умела, спасибо Витьку и его «восьмёрке». Но разумно ли садиться за руль в чужом мире без прав? И печать у меня красная, временная… Ещё заберут в участок до выяснения личности, конфискуют машину, штраф влепят. То-то господин Арбогаст, Лукас этот вечно недовольный, будет рад!

— Нет, думаю, лучше всего ехать на такси. Мне так будет спокойнее.

Кот глянул на меня искоса, словно мысленно поставил галочку на строчке «не рисковая», а потом сказал:

— Такси так такси. Можно даже больше купить сметанки, таксист поможет донести до порога.

— Сметанки можно, — согласилась я, раздумывая, что можно приготовить со сметанкой, если, конечно, милый рыжий желудок на лапах не слопает всё сразу. Дома наш кот умел великолепно открывать холодильник, свешиваясь с него сбоку. Надеюсь, уважаемый Эразмус до такой подлости не докатился.

Поплотнее запахнув плащ, я смело шагнула на улицу. Кот семенил следом, бормоча бессвязные слова, каждое из которых означало какой-либо продукт. Запоминать я не старалась — если забуду, мне напомнят, и не один раз. Открыв калитку, вышла на тротуар и уже уверенно топнула, хлопнула, позвала:

— Фарел!

Мимо пропыхтела небольшая карета без лошади с пузатым медным резервуаром спереди, из которого валил дым. Водитель сего чуда глянул на нас с котом свысока, поправляя раритетные авиационные очки на лице. Я едва удержалась, чтобы не рассмеяться, но потом до меня дошло — а ведь паромобиль Лукаса должен быть такого же вида! Нет, я точно никогда в жизни не сяду за руль подобного пылесоса!

Люди и животные сновали по узкой улочке туда-сюда, а мы ждали: я притопывая ногой, кот расхаживая влево-вправо.

— Ну наконец-то, — пробурчал он через несколько минут, и раздался дробный перестук копыт. К сожалению, это был совсем не Фарел. Кентавро-такси оказался симпатичным блондином с длинными волосами, в беспорядке спадавшими на плечи, и со скучным лицом наёмного работника. Остановившись перед нами, он заученно пробормотал:

— Благодарю за вызов, нам приятно ваше внимание к такси «Большое копыто». Фарел занят с другим клиентом, а я Беддар, к вашим услугам.

Эразмус вскочил на подножку весьма, на мой взгляд, нестабильной двуколки, оттуда — на обитое потёртой кожей сиденье и заявил недовольно:

— Места маловато будет! Мы за покупками едем, а не на променад!

— Разберёмся, — я махнула рукой и кое-как влезла в повозку, пытаясь одновременно не уронить деньги в салфетке и собственную честь, в виде полы плаща. Беддар вздохнул так будто вся эта работа и жизнь вообще ему глубоко обрыдли, и спросил:

— Куда едем, милостивые господа?

Я подтолкнула локтем кота. Тот выдал:

— На рынок, а потом в мясную лавку, а потом к молочнику, а потом… Ну, там видно будет.

— Новый тариф «шоппинг» с опцией хранения покупок — десять серебряков в час, — уныло пробубнил блондин, трогаясь с места. А я подумала, что двуколка — не самое лучшее решение для кентавро-такси. Прямо перед глазами здоровенная лошадиная жопа с хвостом между булок…

Город медленно просыпался. Там и тут за оградами каменных домов сновали служанки в платьях а ля «выпори меня нежно, мой господин» — выбивали одеяла и коврики, подметали крылечки, выплёскивали содержимое ночных горшков. Какая гадость! Неужели в этом мире нет нормальных туалетов? Конечно же есть, я в гостинице пользовалась! Так почему не установить их повсюду? Зато с любопытством наблюдала за прохожими, спешащими по улочке. Их одежда представляла собой смесь всех возможных стилей и эпох. То цилиндр и трость, а то мини и высокие каблуки. То плащ с сапогами, а то берцы и кепка-хулиганка. Женщины щеголяли кружевными воротничками на длинных платьях с корсетом, и тут же можно было приметить рыжую неприветливую ведьму, закутанную в чёрное с ног до головы. Я в своём пальто и широкой шляпе не выделялась бы из этой пестроты, да и в толстовке, джинсах и кроссах тоже. Однако, глядя на местных красавиц, мне захотелось купить себе настоящее старинное платье… Побыть принцессой из сказки.

Рынок располагался примерно в пятнадцати минутах неспешной кентаврей езды от моего нового дома. Крытые ряды, как в родном городке, только не лёгкими пластиковыми тентами, а соломой на деревянных балках, лежащих на толстых деревянных же столбах. И не пергидрольные тётки маруси в замызганных передниках и резиновых перчатках по пухлый локоть, а самые настоящие торговцы в полосатых халатах и лихо закрученных чалмах. Бородатые! Восточный рынок? Да нет, похоже, это такая же униформа, как и моё платье горничной.

Беддар тормознул на стоянке рядом с причудливым паромобилем и обернулся:

— Если берёте тариф «шоппинг», то я вас жду, а если нет — то с вас десять серебряков.

Эразмус умоляюще заглянул мне в глаза:

Глава 7. Когда деревья были большими и разговаривали…

Расплатившись с кентавром, который очень скоро ускакал, даже не предложив помочь с покупками, я перетаскала пакеты на крыльцо. С удивлением отметив, что на верхней ступеньке сидит бородатый карлик и флегматично курит длинную тонкую сигарету. Даже на моё вежливое «здрасьте» он не отреагировал ни единым мускулом той части лица, которую можно было разглядеть из-за бороды. Интересно, кто это и что ему надо на крыльце.

Эразмус же не удивился, наоборот, завязал с карликом интересный монолог, в котором было и про погоду, и про природу, и про цены на рынке, и про свежесть рыбы. Монолог — потому что сию беседу диалогом назвать было бы сложно. Хотя карлик не отмалчивался, а бурчал односложные междометия, не вынимая изо рта сигарету. Я только плечами пожала и принялась заносить покупки в дом. На третьем рейсе столкнулась с пренеприятнейшего вида старухой, которая уступить проход в узком коридоре не пожелала и только зыркнула на меня яркими зелёными глазищами из-под капюшона чёрного плаща.

— Вот молодёжь пошла! — прошипела в мою сторону и прошествовала на выход.

Мда. То гномы, то ведьмы… В этом доме всегда толкучка? Надо расспросить кота… Ох, и поторопиться с обедом! Я ведь даже не знаю, сколько времени!

Старуха выползла на улицу, а карлик затушил недокуренную сигарету о подошву тяжёлого берца и неспешно проследовал в дом. Я даже шею вытянула, чтобы увидеть, куда он направлялся. Похоже, за салон и столовую дальше по коридору, где, видимо, обитает Арбогаст. Может, мой работодатель — врач с частной практикой? Хм-хм, какой специализации? Нарколог, судя по курящему гному. А ведьма нюхает грибы… Нет, на доктора Лукас Арбогаст точно не тянул. Не знаю, почему, но он не врач. Юрист? Адвокат? Нотариус?

Вернувшись в кухню, я набрала воды в одну из отмытых кастрюль и поставила на плиту. Она включалась по щелчку пальцев рядом с той горелкой, которую выбирали. Я обнаружила это случайно, когда искала губку для мытья посуды, и неожиданно загорелись сразу два круга на поверхности плиты. Чуть полотенца не подожгла…

Кот появился на кухне как раз тогда, когда я сортировала мясо и освобождала полки холодильника. Важным господином покрутился вокруг стола, вспрыгнул на него, оттуда — на шкафчик возле плиты и заглянул в кастрюлю, полную закипающей воды. Спросил подозрительно:

— А что ты готовишь, Александра?

— Суп с фрикадельками, — бросила я, вываливая содержимое овощного бака в одну из пустых кастрюль для мусорки. Жадные и вездесущие мошки тут же рванулись кружить над ней. Я мстительно прикрыла кастрюлю тряпкой, и мошки разочарованно рассредоточились.

— Что есть фрикадельки?

— Увидишь, — буркнула, протирая овощной бак. — Подожди, а? Мне нужно закончить с холодильником, а то мясо и рыба испортятся.

— Может быть, стоило бы тебе помочь… — задумчиво протянул Эразмус, и я обрадовалась:

— Ага, давай! Найди мне в этом бедламе соль и перец! А ещё, если есть, ножик-эконом!

Кот сел на пушистую жопу и грустно покрутил головой:

— Ты меня принимаешь за повара? Откуда я знаю, где соль? И ножику вроде бы тоже экономить… Ну, как-то эм-м-м… Не с руки? Не с лезвия?

— Остряк, — прокомментировала я, складывая купленные овощи в бак, а бак — в холодильник. — Придётся всё самой, всё самой… Однако супа ты не получишь.

Эразмус аж всполошился. Вскочил, крутанулся на месте взволнованно:

— Как это не получу? Ты что это? Ты меня решила напугать?

— Предупредить, — вежливо отозвалась я.

— Соль, — пробормотал кот, пробираясь через посуду к полочкам на шкафчике. — Соль… Где-то что-то такое тут было…

Жук это, а не кот! Всё он знает прекрасно, только ленится. Ну, пусть поленится, пропустит обед, к ужину будет мне помогать как миленький! А пока я и сама справлюсь. Да и чего тут справляться-то? Руки сами делают привычную работу по дому. Пшикалка для кухни растворяет всё пролитое и застывшее на полках, тряпочки оттирают, крафтовая бумага сушит. И вуаля — холодильник блестит свежестью и чистотой! Дело десяти минут. Мясные арбузы сложены на одну полку, сметана с молоком и творогом — на другую, рыба — на третью.

Я даже вздохнула от удовлетворения глядя на этот островок мира и уюта в бушующем море кухонной грязи. Надо очистить луковицу, натереть морковку для бульона… И где соль?

Торжествующий вопль Эразмуса заставил меня вздрогнуть:

— Нашё-о-ол!

Он и правда нашёл сокровище: целую батарею скляночек и жестяных банок. Я радовалась, открывая их. Соль! Перец чёрный, суровый! Перец красный, игривый! Томный базилик, ехидный орегано, лихой карри! А вот и сушёный чеснок, заманчивый и обманчивый. С этим набором можно жить. К тому же в банках обнаружились мука, сахар, макароны и рис, ещё какая-то крупа, которой я никогда не видела, горох, фасоль. И даже удивительно — без армии жучков и прочих насекомых вредителей. Внутренне я прыгала от счастья, представляя, что замочу фасоль на ужин и сварю с потрошками. Внешне спокойно перебирала всё это дело и отмывала часть поверхности стола, чтобы сложить банки поближе к плите.

— Теперь я могу надеяться на своевременный обед? — с достоинством спросил кот, усаживаясь на стул и выставив передние лапки перед собой. Ещё салфетки не хватает, повязанной вокруг шеи, и был бы настоящий джентльмен в ожидании своей овсянки!

— Можешь, — согласилась я. — А сколько времени?

— Полдень, — служба точного времени работала без сбоя и предоставляла дополнительные сведенья: — Лукас обедает в два. А я обедаю… всегда.

— Вас понял, — отсалютовала я. Время есть, как раз суп поспеет и можно будет сделать макароны по-флотски.

Глава 8. Билетики и прочая бюрократия

— Кто здесь? — дрожащим голосом спросила, не зная, куда смотреть. Кот за спиной фыркнул:

— Можно подумать, ты не видела, как он на тебя смотрит!

— Кто он?

Мне стало совсем не по себе. Может, Арбогаст где-то притаился? Нет, с чего бы ему смотреть на меня исподтишка и вздыхать? Я поёжилась, пытаясь натянуть юбку форменного платья пониже.

— Не-ет, — прошелестело что-то из угла. — Оставь как было… И протри мои корешки.

Драцена? Ну ни фига себе! Я присмотрелась к деревцу и заметила, как этот мутант смотрит на меня самыми настоящими глазами. Господи боже, откуда только взялись глаза в складках листьев? Корешки… Корешки! О-о-о, я трогала корешки!

— Есть в этом доме хоть одно живое существо, которое не разговаривает? — в отчаянье простонала я, изобразив почти идеальный фейспалм.

— Есть, мой брат! — раздалось со стола. Стасик! Ядовитым тоном я ответила:

— Странно, почему это он не разговаривает!

— Так он немой с детства, — таракан пошевелил усиками и резво сбрызнул, потому что я машинально замахнулась на него тряпкой.

— Нет, это просто невозможно, — пробормотала, потом обернулась к драцене: — А как вас… тебя… зовут?

Дерево прошелестело:

— Меня никто не зовёт, я тут стою сам по себе. А тебя зовут?

— О, да ты умеешь в шутки, — оценила я. — Вообще-то я спрашивала про имя. Моё имя Александра.

— А я дурацкое дерево, — вздохнула драцена. — Пылесборник. Жуть зелёная… Обычно так говорят, когда меня видят. Это и есть имена?

— Нет, это… Это просто плохие прозвища, — запнувшись, чтобы не обидеть драцену, решительно ответила я. — У меня сегодня прямо день крещений! А ты мальчик или девочка?

— А что это значит?

— Ох, нет, я не буду тебе рассказывать о различиях полов! Будешь мальчик, и я нарекаю тебя Нафаня.

Почему Нафаня, я и сама не знала. Драцена показалась мне мудрой, старой и достаточно патриархального склада. Как домовой из древнего мультика. А на Фиксика дерево не потянет.

Драцена зашелестела листьями, явно пробуя на вкус новое имя, потому что в шелесте мне послышались различные вариации слогов «наф» и «фан», а потом сказала торжественно:

— Мне нравится это имя. Благодарю тебя, горничная Александра.

— Не за что, дерево Нафаня, — я присела в шутливом книксене и вздохнула: — Ладно, уборку вроде никто не отменял. На повестке дня пыль и как с ней бороться…

Мне никто не ответил. Кот сделал вид, что его тут нет, что он меховая салфетка посреди стола. Нафаня скукожился, выставив напоказ покрытые серым налётом листья. Ясно. Я одна в этой битве. Что же, придётся пользовать заклинание Пеппи. Поберегись!

Я встала у двери лицом к комнате, раскинула руки в стороны и громко, внушительно произнесла чуть ли не по слогам:

— Парви! Ад ме вени! И колли!

В этот момент я ощутила себя самой настоящей ведьмой, могущественной и величественной. Аж всё тело зачесалось, надеюсь, не от того, что надо бы помыться. Ох, не подействует заклинание… Наверное, надо быть здешней и обладать хотя бы зачатками магии! Хотя вон печать на руке есть, а она тоже волшебная…

Уи-и-и! Вихрик возник из ниоткуда над столом, разлетелся по комнате, и я обрадованно приготовилась встречать клубок пыли.

Разумеется, что-то пошло не так.

Шлепок по лицу заставил меня с визгом подпрыгнуть. Что-то холодное маленькое и склизкое падало по всей комнате с характерными звуками: «Лап-лап-лап-лап». И мне на голову, на плечи, на платье…

Мать моя женщина!

Рыба!

Маленькие кильки весело прыгали по полу и по столу, я смотрела на них в некотором обалдении, зато Эразмус не растерялся. Из салфетки он вмиг превратился в голодного охотничьего кота и принялся поедать рыбёшек с утробным ворчанием. Даже не поедать… Он их засасывал в пасть и глотал, не пережёвывая… Блевать ведь будет!

Неистовый шум листьев заставил меня очнуться и растерянно обвести взглядом комнату. Глянув на Нафаню, я разозлилась: дерево смеялось. Ухохатывалось. Был бы у него живот, он бы и его надорвал от смеха! Вот что тут смешного? Как я могла вызвать рыбный дождь? Слова, что ли, перепутала?

— Это самый весёлый день в моей жизни, — успокоившись, сказал Нафаня. — И самое бесполезное заклинание для уборки!

— Подумаешь, — пробормотала я, стряхивая с себя разевающих рот беспомощных рыбёшек. Эразмус уже очистил стол и тяжело спрыгнул на пол, чавкая:

— Это самое прекрасное заклинание, которое я когда-либо слышал! Спасибо, дорогая горничная, ты лучшая, ты велико-ик-лепна!

— Я великолепная бездарь, — горько ответила коту. — Вот что я сделала не так? Хотела же пыль собрать…

— Пыль по-ведьмински «пулви», — бесстрастно сообщил Нафаня. — А ты сказала «парви». Это означает «рыба».

Ну блин!

Надо же так попасться!

За моей спиной раздался деликатный кашель. С ужасом я обернулась и увидела обычно бесстрастное, а сейчас недоумённое лицо моего работодателя. Он обвёл взглядом салон и прищурился:

— Это какой-то новый, неизвестный мне вид уборки?

Я хотела съязвить, что все виды уборки ему неизвестны, но прикусила язык. Пробормотала:

— Извините, я ошиблась с заклинанием.

— А-а-а, — протянул он, морща нос. Рыба пахла. Арбогаст хотел скрыться в коридоре, но вспомнил:

— Да, Александра, я ухожу, и меня не будет до вечера. Прошу всем клиентам назначать на завтра.

Глава 9. Большая стирка

Пробуждение оказалось менее эпичным, чем вчера, но таким же весёлым. Эразмус прыгнул мне на кровать, на одеяло, всеми своими килограммами, приближавшимися к двумя десяткам, и потоптался по мне, бурча:

— Скоро восемь, пора готовить завтрак!

— О-о-о, нет, Эразмус… — протянула я, пытаясь разлепить так некстати склеившиеся веки. Просыпаться не хотелось, тем более что я ещё качалась в приятном сне. Но пришлось, потому что кот отступать не желал. Он ещё раз подпрыгнул и мстительно размялся на моём многострадальном теле:

— Я голоден, го-о-олоден! Лукас проснётся, а завтрака нет, но это не самое страшное! Голоден Я!

— Вот уж катастрофа, — я столкнула его с себя и ахнула от ноющей боли в мышцах. Блин, теперь целый день будут болеть… Надо как-то потихонечку, полегонечку встать и размяться. Ох, горе горькое…

Кряхтя и постанывая, как прабабка Яся, которая с военных окопов страдала ревматизмом, я поднялась с кровати и с ужасом посмотрела на свою форму горничной, которая валялась, небрежно брошенная на спинке стула. Это я сама разделась вечером? А почему тогда этого не помню?

Кто-то меня качал… Или нёс? Очень сильно надеюсь, что не Арбогаст. Впрочем, Эразмус этого сделать тоже не мог, а в доме больше никого нет. Или есть?

Я поёжилась. Совсем запутавшись в мыслях, кое-как натянула форму, всунула ноги в кроссовки и поплелась на первый этаж, сопровождаемая нетерпеливым котом. Он путался в ногах, вызывая стойкое желание убивать, и бормотал:

— Яичко… Сметанка… Мясной пудинг… Рыбная котлетка…

Интересно, сколько рецептов он знает? Точнее, названий? Хм, а рыбные котлеты — это идея. Надо будет забацать на ужин… А завтрак сделаю из остатков вчерашнего обеда, который я превратила в ужин, который господин Арбогаст благополучно просрал. То есть, прогулял.

— Боженька, пошли мне кофе, пожалуйста! — зевнула, входя в кухню, и остолбенела. Посреди стола красовался большой мешок из джута, перевязанный бечёвкой, с нарисованными на нём кофейными зёрнами. Мама мия, только не говорите, что… И турка! Настоящая медная, блестящая, с полированной деревянной ручкой… О Господи, счастье есть, и оно в данный момент сосредоточено в крохотной кухоньке старинного дома другого мира!

Едва удержавшись, чтобы не упасть на колени и не вознести благодарственную молитву в небеса, я дрожащими руками развязала бечёвку и приоткрыла мешок. Вдохнула бодрящий аромат идеально прожаренных зёрен и на пару секунд застыла в благоговении. А потом принялась готовить.

К восьми в столовой был сервирован замысловатый завтрак из омлета с тефтельками и суфле из макарон с помидорками и сыром. Не пропадать же добру! Хотя кто-то уже пошуровал в кастрюльках, наверное, кот котович, когда я уснула…

В восемь ноль две Арбогаст, выбритый и одетый в чёрное по моде восемнадцатого века. Странно, что напудренный парик не напялил на башку. Зато глаза остались прежними — холодными и ровными. Как и его тон:

— Доброе утро. Пахнет неплохо.

— А вы попробуйте, это очень вкусно!

Вид у меня был, наверное, лучезарный, голос звучал благодушно, потому что я выпила две чашки свежесваренного кофе и готова была обнять весь мир от счастья. И Арбогасту улыбалась совершенно искренне, потому что кто, как не он, принёс в дом замечательный напиток! Но мой работодатель, похоже, не разделял этого радостного настроения, ибо безо всяких эмоций на лице сел, заправил чистую салфетку за воротник, прикрыв скромное жабо, которое вызвало бы зависть в сердце Франсуа Дегре, и взял в руки приборы. Прожевав первый кусок суфле, Арбогаст всё так же безразлично кивнул подбородком в угол:

— Забери свои вещи.

Не поняв прикола, я обернулась и увидела мой старенький чемоданчик, мою сумочку и сверху всего этого — мою шляпу! Шляпочку мою ненаглядную!

— Вы их выцарапали у этой свиньи?! — я с восторгом глянула на Арбогаста и ощутила такой прилив нежной благодарности, что самой стало страшно. Вот сейчас бы бухнулась на колени и поползла бы к работодателю — самому лучшему работодателю всех миров — чтобы облобызать его белы рученьки… И даже начала это делать, медленно опускаясь на пол, не отрывая взгляда от прекрасных, сверкающих красными всполохами глаз, как Арбогаст рявкнул строго:

— Да что ж такое! Опять?!

Я вздрогнула, выпрямившись, и снова наваждение спало, оставив вместо себя чувство лёгкого недоумения. И правда, чего это я? Тряхнула головой, растрепав чёлку, и тоже рявкнула:

— Спасибо! Очень мило!

— Не орите. Ваш ключ от почтовой ячейки.

Он протянул мне ключик с таким выражением лица, будто уксуса напился, а я схватила железку с отвращением. Если бы не пособие от королевства, даже не прикоснулась бы! Нет, прикоснулась бы и в рот бы ему запихала, этому надменному красноглазому! Как и суфле, оставшееся в тарелке…

Господи, Сашка, да успокойся уже! Странно этот Арбогаст на меня действует, очень странно. Что за внушение, что за гипноз? А ведь я всегда считала, что ни на что такое не поддаюсь. И цыганки привокзальные меня обходили, потому что не могли со мной справиться. С работодателем же чуть что — сразу плыву!

— Отдельное спасибо за ключ, — как можно ехиднее ответила я, подавив желание насильно накормить Арбогаста запеканкой. — Его вообще надо носить на цепочке на шее, мало ли, вдруг снова украдут…

— Шейные цепочки не в моде, — ледяным тоном сказал Арбогаст и отложил приборы. Я напряглась: почему он не тронул омлет? Вообще, почему он такой странный?

— Так как вы, по всей видимости, не отсюда, я взял на себя смелость купить для вас поясной брелок.

И он положил на стол затейливый металлический шнурок, на крючках по всей длине которого были прицеплены всякие финтифлюшки вроде маникюрных ножниц, напёрстка, крохотной перьевой ручки. Несколько крючков болтались, терпеливо ожидая, что на них навесят нужные вещи.

Глава 10. Конкурентка

Зеркало? Я растерянно осмотрелась. О, а вот одно, висит на стеночке между холодильником и шкафчиком. К лицу его, конечно, не поднесёшь, но можно подойти. Что я и сделала. В зеркале отразилась решительного вида девица с моими чертами, в глазах которой застыло упрямство. Да, это главный мой недостаток. Даже если что-то непонятно, я иду напролом.

Держа блокнот в руке перед собой, я посмотрела в зеркало и громко, чётко, раздельно сказала вслух:

— Александра.

Кот на столе закашлялся, пытаясь замаскировать истерический смех под комок шерсти, а Скрайб выдал надпись: «Спасибо, калибровка завершена. Для нового пользователя мы подготовили небольшой туториал, желаете его посмотреть? Для ответа напишите: Да или Нет».

Какое умное изобретение! Я написала на листочке «да», и зеркало передо мной заколебалось волнами. В нём появилось слегка мультяшное изображение симпатичной феи с золотистыми крылышками, которая улыбнулась отстранённо и принялась рассказывать:

— Для начала выражаем вам нашу благодарность за использование Скрайба. Как им пользоваться? Необыкновенно просто! Вам необходимо знать всего две вещи об оппоненте: имя и расу. Всё остальное Скрайб сделает за вас! Чтобы поговорить с оппонентом, встаньте перед зеркалом и напишите имя и расу на листе Скрайба. Поскольку данное сочетание уникально, ваш оппонент появится в зеркале. Если сочетание имени и расы незнакомо нам, Скрайб ответит: «Оппонент не найден, повторите запрос или измените данные». Чтобы прервать разговор, достаточно всего лишь провести рукой по зеркалу, как бы сметая вашего оппонента с его поверхности. Чтобы послать оппоненту сообщение без разговора, перед именем и расой напишите сообщение, взяв его в кавычки. Видите? Всё очень просто! Чтобы повторить туториал, напишите слово «туториал» на листе Скрайба! Счастливого пользования! До новых встреч.

Феечка заткнулась, помахала рукой и исчезла. На меня снова смотрела моя ошарашенная морда лица. Ну чисто Скайп… Только Скрайб. Ладно, сейчас проверим. Глубоко вздохнув, чтобы привести все органы чувств в боевую готовность, я написала дрожащей рукой на бумажке: «Пеппи фея».

Оглянулась на кота. Эразмус томно лизал лапку. Гостя намывал. На меня не смотрел, но я знала, что он следит с напряжением. Я и сама следила с напряжением за зеркальной поверхностью, которая тихонечко колебалась, будто дули на воду спокойного пруда. И вдруг!

В пруд бросили камушек, от которого разошлись крупные красивые круги, и в середине зеркала возникла улыбающаяся моська довольной Пеппи. Феечка осмотрелась по сторонам и заорала шёпотом:

— Саша! Как я рада тебя видеть! Ура, с тобой ничего не случилось!

— Привет, — смущённо поздоровалась я. — Да всё в порядке. Кроме того, что я ошиблась с твоим заклинанием и вызвала дождь из рыбёшек.

— А-а-а-а! Ты должна мне это показать, дорогая! Так, слушай! Я сейчас на работе, давай встретимся вечером, после шести, где-нибудь в центре. Пойдём в бар, отпразднуем твоё удачное оправдание перед законом!

— Хорошо, давай. А где?

— Знаешь, где мэрия? Давай прямо там, у входа?

— Отлично, в шесть перед мэрией.

— Целую и жду с нетерпением! — взвизгнула Пеппи от избытка чувств и махнула рукой перед лицом. Зеркало задрожало, феечка исчезла, и я выдохнула. Ну а что, ничего такого. Нормальный себе Скрайб. Мне понравилось. Кому бы ещё позвонить? Может, Фарелу?

Но не успела я хорошенько обдумать эту мысль, как в кухне появился собственной персоной мой угрюмый работодатель с глазами, полыхающими красным жарким огнём. Боже милостивый, что опять случилось?

— Александра, изволь следовать за мной в кабинет!

У меня аж ноги отнялись. Что такое? Неужели он побывал в ванной и разозлился от того, что там мокнут в уксусе полотенца? Или кто-то накосячил с билетиками в очередь? Так чего на меня снова собак спускать? Я что — виновата, что у некоторых мозгов нет? А ванну я вымою потом, всё равно же он не пойдёт мыться прямо сейчас…

Растерянно глянув по сторонам в поисках возможных защитников, я не нашла ровным счётом никого. Эразмус повалился на бок, изображая дохлого кота, стасики проворно попрятались под шкафами, я осталась одна. Придётся закрыть собой амбразуру. Я последовала за Арбогастом по коридору в его кабинет. Приёмная пустовала. Кабинет тоже.

Его дизайн был выполнен в стиле нео-аскетизма. Стол, стул и кресло. Шкаф с досье. И всё. Больше ничего. Ни цветуёчков, ни салфеточек, ни финтифлюшек, даже захудалой статуэтки нет. Окно без штор. Голый деревянный пол. На столе сиротливый лист бумаги и перьевая ручка. О, как интересно — Арбогаст не использует компьютер! И зеркала тоже не имеется, значит, Скрайбом его сюда не достать. Как будто опер старой школы.

«Опер» сел в своё кресло, откинулся на нём назад, скрестив руки на животе, и впился взглядом в мои глаза. А я что, я скромно встала у двери, поскольку присесть меня не пригласили. И смотрела на Арбогаста самым невинным взглядом, который только имела в арсенале. Ну, например, как когда мамка допытывалась, кто слопал последнее печенье, которое она берегла для почтальонши тёти Зины. Я не я, корова не моя, а хата у меня с краю…

— Значит, вот так? Я тебя пригрел, работу дал, жалованье. Ни в чём тебе не отказываю, деньги даю и даже счета не проверяю! А ты?

— А что я? — удивилась.

— А ты решила у меня клиентов отбить?!

— Чего-о-о?

— Чего-чего! Того! Такого я не потерплю! Я Лукас Арбогаст, частный детектив по милости королевских особ, у меня есть имя и репутация, а ты… Ты вмешиваешься в мою работу! Тебе нечего делать в доме? Уборки мало?

Отметив машинально, что он самопроизвольно переходит с ты на вы и обратно, я запротестовала: