Горничная для миллиардера

Глава 1

От лица главной героини

Авто быстро довозит меня к нужному месту. Я выхожу, громко хлопая дверцей и, остановившись возле красной двери, смотрю снизу вверх на здание приватного клуба. Наскоро надеваю на лицо широкую бархатную маску, достав дрожавшими ладонями ту из кармана.

Порыв ветра разметает полы плаща, забираясь под него, и я туже перетягиваю пояс. Начало осени знаменуется промозглой прохладой по вечерам.

Я на несколько секунд прикрываю глаза и собираюсь с духом. В кармане пиликает телефон. Спохватившись, беру его в руки и смотрю на загоревшийся экран с СМС.

«Войди в здание»

Выдыхаю, стараясь успокоиться, и берусь за ручку двери, дёргая на себя, послушно исполнив указания, вхожу в помещение. Несмело останавливаюсь на пороге, после которого начинается длинный, слабо освещённый красным светом коридор. Вздрогнула, когда дверь за мной захлопнулась с лёгким хлопком. Отдалённо звучала ритмичная музыка.

«По коридору и направо»

Острые высокие шпильки мерно отбивают каждый шаг ровно до поворота, заканчивающегося белой дверью. Медлю перед ней.

«Зайди и встань посередине»

Я громко сглатываю от страха, но всё же вхожу в просторную комнату и прохожу на середину, к странной деревянной перекладине с кожаными жгутами. Меня это немного напрягает. Я несмело встаю рядом с этим агрегатом и оглядываюсь вокруг. Впереди меня неизвестностью темнеет зеркало. И тут же догадываюсь: оттуда отдаются приказы, я как на ладони.

«Сними плащ. Покажи себя»

Я же знала, что так будет, но не думала, что мне будет настолько сложно скинуть его. Я медлю.

«Сними плащ и покажи себя. Живо»

Я не слышу голоса, но могу себе представить, что за стеклом тот, кто не потерпит возражений. Мурашки ползут по телу и вовсе не от холода. Я медленно снимаю с себя плащ, оставаясь в красивом пурпурном нижнем бельё и чёрных кружевных чулках на красивом тонком поясе.

«Подвигайся»

Если бы я так остро не нуждалась в деньгах, меня бы тут не было, не было бы моей вечной погони за быстрыми деньгами, в которых остро нуждался мой брат… А между ног тебе не двинуть, богатый извращенец?! Я, недовольно засопев, дефилирую от одной стенке к другой.

«Потанцуй»

Чтоб тебя паралич разбил, мудило! Сидит там, небось, старый хрыч… Давай, Аня… Надо. Не думай. Просто работа. Это просто ещё одна твоя подработка. Да, специфичная. Не медсестра, конечно, и даже не официантка и не посудомойка. Да, но ведь никто руками трогать не будет и тем более… прочее. Просто двигайся. Знакомая же работает, крутится вокруг шеста, оплачивает себе институт. А тут походить от стенки к стенке. Просто потерпи. Полчаса, зато какие бабки и брат будет обеспечен дорогостоящими лекарствами на какое-то время, а я смогу хотя бы немного выдохнуть.

Я начинаю неуклюже передвигать ногами. Танцы ну совсем не моё для студентки третьего курса медколледжа, к тому же взявшей академ. Поставить капельницу престарелому мудилу, что сидит за зеркалом, — это пожалуйста, это я с удовольствием. Засандалю уроду так, чтобы век помнил.

«Поживее. Попрыгай»

Да я за сегодня только два бутерброда и кашу поела, и то с утра! А потом в смену в больницу. Куда ещё живее-то? Не могу живее. Но ногами переступаю бодрее и пару раз прыгаю.

«Покрутись»

Я что ему волчок?! Но приказ выполняю, не забывая смотреть на экран смартфона. И только я встаю спиной к перекладине, как раздаётся звук СМС.

«Встань спиной к зеркалу»

Я вытерплю. Ради брата можно и нужно. Ещё двадцать пять минут остаётся. Ничего плохого не происходит. Просто ещё одна подработка. Нескучная. Я оперлась руками о перекладину. Интересно, зачем эта штука здесь, да ещё с этими кожаными завязками?

Задумываюсь и поэтому не сразу слышу за спиной шаги. Медленные, осторожные. Так хищник подкрадывается к своей жертве. Я вздрагиваю, у меня встают дыбом волосы на затылке.

Мужчины не должны выходить. Ира же говорила, что они просто смотрят.

Меня обдаёт приятный аромат. Кофе, кожа, табак, алкоголь. Дорогой запах. Очень дорогой. Я помогала в лечении богатых пациентов больницы и знала, как от них пахло. А здесь так вообще… У меня голову слегка ведёт от запаха и тело мурашками покрывается.

Я тревожно сглатываю и слегка поворачиваю голову. За мной стоит мужик в маске. Здоровый. Громада из мышц просто. В деловом чёрном костюме, на руках кожаные перчатки.

По правилам, что рассказывала моя подруга, нельзя оборачиваться. Но ведь он тоже нарушает… Я тут же выпрямляюсь.

— Разведи ножки, — раздаётся низкий мужской голос с царапающей хрипотцой.

Я готова сгореть со стыда. Одно дело, когда мужчина за зеркалом, другое дело в затылок дышит. Медлю.

— Разведи, — ещё глуше.

Вышел, заговорил. Но ведь не тронул.

Исполняю его приказ. Чувствую, что рассматривает. Пялится просто. Кожей ощущаю. Она горит и пульсирует. Взгляд скользит по спине, вдоль позвоночника, по бёдрам вниз, по ногам, потом поднимается к ягодицам… Пусть смотрит. Не тронет же?! Запрещено же! Ещё двадцать минут осталось. Долгих двадцать минут…

Глава 2

От лица главного героя

Острая боль перекрывает кислород, и я какое-то время не могу двинуться с места. Невысокая ростом, но бойкая. Пошатываясь, выбегаю на улицу. Да где уж там. Её и след простыл.

— Твоя девка сука, Ваня, — рычу в телефон.

— Дмитрий Николаевич, что случилось? — заикаясь лепечет хозяин.

Аж искры из глаз от ярости.

— Найди мне эту девку. Немедленно. Или я камня на камне от твоего заведения не оставлю.

— Дмитрий Николаевич, я сейчас буду. Не беспокойтесь, я со всем разберусь, — лепечет управляющий по телефону.

— Угу, девочку найди, что задом вертела передо мной, и приведи ко мне, немедленно, а то она… не довертела, — гаркаю я, несвойственно для себя заводясь.

— Д-да, всё сделаю. А сейчас вас проведут к бару…

— Давай приватную сразу и девочку эту тащи… Я скупиться не буду.

— Да, Дмитрий Николаевич.

Я сбрасываю звонок. Меня сопровождают до приватных комнат, приносят выпивку и закуску. Через приоткрытую дверь вижу, как девочки полируют всеми едва прикрытыми частями тела шесты и пол.

Ожидаю. Управляющий, невысокого роста полноватый мужчина с сияющей залысиной вскоре возникает на пороге приватной, слегка подталкивая девушку в коротком полупрозрачном платье и она, улыбнувшись, садится рядом со мной. Симпатичная, не более.

— Покрутись-ка, — она встаёт, а я размашисто бью по крепкому заду.

Управляющий, облегчённо вздыхая, исчезает, закрывая за собой дверь. Крутится, выгодно показывая лучшие ракурсы. Довольно улыбаюсь, предвкушая, штаны натягиваются в области паха.

— Потанцуй для меня, — хрипло приказываю.

Девушка профессионально крутит бёдрами, высокая грудь подпрыгивает, обозначая острые соски, длинные ноги в кружевных чулках разводит ровно до того момента, что я начинаю звереть. Даже удивительно, как она полчаса назад неуклюже мялась в той комнате, ходила на каблуках, как будто вот-вот свалится. Зажималась вся.

— Сядь рядом, — приказываю, видя, как та безропотно садится рядом, прижимаясь почти обнажённой грудью к ткани моего костюма.

Какая услужливая сука… А так и не скажешь, что несколько минут назад саданула меня между ног.

— Я накажу тебя… За то, что ты сделала в той комнате, всю ночь языком будешь полировать то место, куда била, — сиплю на последних словах.

— Как скажешь, милый, — охрипший, прокуренный голос и тонкий пальчик с маникюром кружит по бедру.

У меня тут же возникает диссонанс, и я отталкиваю девушку. Она лупит на меня свои глаза и смотрит с ужасом и немым вопросом в чём именно её вина. Ни в чём. Просто хочу я не её…

Я открываю дверь и с холодным гневом обращаю свой взгляд в сторону хозяина, стоящего неподалёку. В зале громко играет музыка, и я перекрикиваю её.

— Какой хера?! Это не она! — готов обрушить на него своё нетерпение.

— Дмитрий Николаевич, тут такое дело…

— Да плевать я хотел на твои отговорки. Ищи мне девочку, что только что была в комнате со станком.

— Дмитрий Николаевич, девочки, что там работают, приходят из специального мобильного приложения, мы не знаем кто они, мы, так сказать, бесконтактные связи не фиксируем… — мямлит хозяин.

— Бесконтактные… связи… чё ты там лепечешь… — встаю и холодно продолжаю, — найди мне её. Давай, шевели задницей.

— Может быть, Дмитрий Николаевич, я могу предложить вам что-то более экзотичное, — уже на пороге ловит, останавливая, рядом с ним стоит хрупкая азиаточка, и «скромно» тупит глаза в пол.

Я разъярённо вздыхаю, и управляющий отодвигает деваху от себя.

— Девушка хороша, да вайб не тот, — холодно проговорил я.

Хозяин чуть в обморок не падает. Готов ходить на руках, лишь бы посетители были довольны. Девиз его клуба исполнить любой каприз клиента, а я тут вип. Уверен, что он пошевелит булками. Конкуренция в этом бизнесе бешеная, супербогатого клиента никто терять не хочет, тем более делиться с новым клиентом.

Я выхожу из клуба и неспешно добираюсь до авто. Водитель, безмятежно куривший до этого, вытягивается в стойку.

— Куда, Дмитрий Николаевич? — прыгая за руль.

Сажусь на заднее сиденье и подаю знак ладонью в перчатках.

— Домой.

Ужин, приготовленный прислугой, и холодный душ перед сном вообще не помогают. Девчонка и не думает выходить из головы. Дерзкая. Сексуальная. Дикая. Как лошадка необъезженная. Но не только её образ с густыми тёмно-каштановыми волосами и огромными карими глазами не выходит из головы…

На рабочем совещании после обеда мне звонит хозяин клуба.

— Я нашёл её, Дмитрий Николаевич, — голосом победителя-гладиатора кричит в трубку.

— Приведи ко мне, — цокнув языком от предвкушения, отдаю я указания.

Глава 3

От лица Ани

Просыпаюсь ранним утром и готовлю завтрак. На кухне завариваю безвкусный рассыпчатый кофе и наскоро готовлю бутерброды, затем раскладываю пилюли по ячейкам таблетницы.

Заглядываю в комнату Вадима и вижу, что брат ещё спит. Есть время просмотреть объявления о работе. Быстро скроллю ленту с вакансиями. Мне бы найти не слишком долгосрочное, но чтобы с достойной оплатой. Сразу следом вспоминаю вчерашнее происшествие и меня передёргивает. Всё, что мне надо знать о мужчинах. Этот ещё и полез. Здоровенный… Как вспомню огромные руки-лапища, так сразу становится дурно. Такой и спрашивать не будет, возьмёт, что ему хочется…

Меня неожиданно заинтересовывает одно объявление: вакансия горничной, отдалённый остров, сообщение с большой землёй — паром, не так уж много клиентов, должно быть, да и работа не особо пыльная.

Кусаю по привычке губы задумываясь.

Оклад приличный, хозяин хорошо платит. Вахта: два месяца работать, один отдыхать. Всё равно академ… Можно прилично заработать. Опять же одежда не нужна, униформа есть и питание за счёт работодателя…

Раздаётся звонок в дверь, и я озадаченно смотрю на часы. За порогом тётя. Не самая приятная женщина, но единственный родной для нас с братом человек, та, кто не отвернулась, когда в наш дом заглянула беда…

— Как Вадим? — вместо приветствия суёт мне в руки своё старомодное пальто и проходит в комнату.

— И тебе привет, тёть Люда, — бормочу я, наскоро оставляя верхнюю одежду в прихожей на вешалке и спеша на кухню за подносом с завтраком и медикаментами.

Из комнаты брата раздаётся сюсюканье, и я бегу к парню на выручку. С силой вворачиваюсь между ними, оправдываясь тем, что ему необходимо позавтракать.

— Я уже большой, — Вадим стирает влагу с щеки, где недавно его целовала тётка и смотрит на меня как на спасителя, а я сглатываю горький ком образовавшийся в горле и ставлю ему небольшой столик с подносом.

Тётка смотрит на меня и сердито поджимает губы. Я уже готова к нападкам.

— Что с тётей Светой не получилось связаться? — спрашиваю.

Женщина мотает головой.

— Где там… Как вышла замуж за своего бизнесмена, так сразу и исчезла. Не нужны бедные родственники богатым. А ты чего? Работу нашла? Одна ты у нас бедовая, Анька, вечно с тобой что-то происходит, — строго смотрит, пересаживается ближе к Вадиму, но тот не сдаётся и продолжает, сердито сопя сам есть.

Она не злая, только с детства меня не любит, именуя дурной кровью. Но отходчивая быстро, хотя мне частенько приходится терпеть несправедливость. Зато в Вадиме души не чает, если бы не она, то загнулись бы давно. Пусть хоть как называет, лишь бы не бросала брата.

— На работу устраиваюсь, — проговариваю, держа в уме сегодняшнюю вакансию.

Тётка кривит рот.

— Какую? Очередная санитарка, медсестра или официантка? Денег-то с этого, что кот наплакал, — фыркает она, — у меня пенсия небольшая, мне не помочь Вадимке как надо.

— Хорошо обещают платить. Но только вахта. Два месяца там, один тут. Только помочь мне надо немного. Отправлять всё заработанное тебе буду, — говорю так, словно я уже принята.

Она притворно тяжело вздыхает. Знаю, что согласится, ведь Вадимка будет полностью в её распоряжении и ей будет о ком заботиться. А брат отрицательно мотает головой обречённо глядя на меня.

— С Вадимкой? — затем широко улыбается, — да он мне как сын. Даже не переживай, — эта новость смягчает её.

Брат обречённо роняет голову на грудь. Тётка может быть гиперзаботливой. Я выражением лица умоляю Вадима терпеть. Всё же он подросток, мало ли, а тётка и обидеться может, женщина одинокая, лучше беречь её нервы.

Убедившись, что всё в порядке, я спешу на собеседование. Прибегаю по указанному адресу и вижу, что оказываюсь среди претенденток годящихся на конкурс красоты. С простым хвостиком, джинсах и клетчатой рубашке я смотрюсь как ромашка среди изысканных хризантем. Такое чувство будто на смотрины попала.

Из натуральных девчонок несколько таких же, как я, жмущихся друг к другу. Что вообще здесь происходит?!

Из одного кабинета выходит дама. Статная, высокая, в строгом костюме, более похожем на униформу, с пучком на голове и придирчиво осматривает девчонок. И всё это происходит в полной тишине. Она начинает указывать на девочек, и те выходят вперёд.

— Это точно отбор на вакансию? — шепчу, озвучивая свои мысли.

Над ухом разносится всхлип. Поворачиваю голову и вижу девушку, глаза на мокром месте.

— Ты чего? — спрашиваю, — я бы на твоём месте не расстраивалась, как-то это всё сомнительно.

— Вот именно, — шепчет она мне в ответ, — я-то думала, они на самом деле ищут горничную… перепутала, начальница чуть мне голову не откусила.

— А кого вы ищете? — с прищуром спросила я.

— Раскованных девочек, готовых на многое, — говорит неожиданная приятельница и тут же прикусывает язык.

Я чуть было не рухнула на месте. Не ханжа вроде, да и вчера вразрез своим принципам пошла на сомнительный заработок, но это уже слишком.

Глава 4

От лица Дмитрия

Хозяин клуба припёрся ко мне в кабинет и топчется с одной ноги на другую. Рядом стоит девочка, что якобы танцевала для меня вчера.

— О чём я тебя просил? — спокойно спрашиваю менеджера, заложив руки в карманы брюк, опираясь ягодицами о край стола.

— В приложении зарегистрирована эта девочка, — слегка заикаясь.

— Это не она, — окидываю её взглядом вновь, — дурака из меня хочешь сделать?!

Управляющий бледнеет от страха и зло зыркает на девочку. Отыграться на ней хочет.

— Вообще-то, я тут не должна не перед кем отчитываться… — начинает она.

— Рот закрой, — спешит осадить её хозяин, видимо, в попытке выслужиться передо мной.

— Пусть скажет что хотела. Танцевала не ты. Тебя не было в той комнате. Хотя деньги получила авансом, — оглядываю её, нагло таращит глаза, и губы дует огромные, рабочие.

— Меня заменяла другая, — выдаёт наконец-то.

— И кто? — свожу брови строго.

— Не знаю, — глаз не отводит, флиртовать, что ли, со мной удумала, — встретились в баре, где я работаю стриптизершей, она там официанткой подрабатывала одно время, но так, без оформления, знаю, что Аня зовут. А что она сделала-то? — любопытствует.

Что не сделала лучше сказать. Или что я бы мог с ней сделать. Прямо там. У станка. С девочкой, у которой перевязал бы запястья, а потом…

— Как общались?

— Соцсеть, — шустро достаёт телефон и передаёт мне.

Страничка пустая. Ни единого фото.

— Предупредила? — строго свожу брови.

— Н-нет, — блеет в ответ.

Сука. Я же ложь за версту чую. Бесполезно с ней говорить. Презрительно указываю головой на дверь. Девчонка шустро выбегает прочь. Перевожу взгляд на хозяина.

— Бардак у тебя в клубе. Херня какая-то выходит. Найди мне ту девочку.

— Найду.

Тоже врёт. В Москве молодых девушек с именем Аня туева хуча.

— У тебя бар зацепка, ищи, — девочка обломала меня, когда встречу, накажу так, как мне нравится, не пикнет даже.

— Времени мало… — оправдывается, но тут же осекается под моим взглядом.

— Я уезжаю, и у тебя оно будет, — отвечаю, уже не глядя на него.

Хозяин чуть ли не кланяется мне в ноги. Пусть не думает, что так легко отделался. Пусть ищет и на золотом блюдечке мне её принесёт. Не уходил от Царёва никто. И она не уйдёт. Тем более она. Не таких обламывали. Так выдрессирую, что единственное место, где ей захочется сидеть это мой член, ну или у ног. Ласковой сукой будет…

Безмолвие моего кабинета обрывается, когда там появляется Оксана. Поднимаю бровь, отрываясь от бумаг. Перчатки на руках неприятно скрипят. Привык давно, но в её присутствии всё становится не айс. Она как противный, влиятельный родственник, которого никто не любит, но вынуждены терпеть. Если бы не её отец, который нужен моему, разговор бы у нас вышел короткий.

Бесцеремонно садится на край стола. Игнорировать бесполезно.

— Убрала свой зад, — произношу спокойно, но вижу, что в глазах девушки появляется страх, помнит, что однажды сделал с ней, нечаянно залетевшей ко мне на огонёк.

Лицо покерфейсом, но всё же встаёт, предусмотрительно делая шаг назад. Улыбаюсь, ощущая, что контролирую её. Спляшет под мою дудку, когда надо будет. Молчание затягивается, мне надоедает.

— Ты чего-то хочешь, — не спрашиваю, я просто это знаю.

— Скоро охота… — начинает, а я внимательно присматриваюсь к девушке.

— Охота только для мужчин.

— Знаю, что скоро ты отправишься туда.

Бросаю ручку на стол и склоняю голову вбок улыбаясь.

— Ты купила приглашение… — догадываюсь.

— Могу, умею, практикую, — улыбается, вижу, что ей хотелось бы сократить между нами дистанцию, но я не дам того, что она хочет, слишком просто когда-то оказался между её ног.

— Ты не умеешь отпускать, да? — становится слегка противно, но девочка готова ради меня на всё, может, пригодиться.

— Люблю жёстко, — недвусмысленно и разворачивается, покидая кабинет, усиленно при этом виляя своим искусственно надутым задом.

От лица Ани

Прощание с Вадимом и тётей, оказывается, тем ещё испытанием. Как от сердца отрываешь. С кровью. Но я полна решимости и готова вкалывать, чтобы собрать все сливки с неожиданно свалившейся вакансии.

Одна сумка с необходимыми вещами и остальные попутчики смотрят с лёгким презрением. По сравнению с их багажом я нищебродка. Мне всё равно. Я просто очень надеюсь, что в их жизни не произойдёт трагедия, которая перевернёт всё на сто восемьдесят градусов и они никогда не познают боли. Боли и вины.

Поезд мчит всё дальше от столицы, в голове крутятся разные мысли, возвращая меня к событиям недавно произошедшим. Знакомую я заблокировала. Думаю этот озабоченный придурок не найдёт меня. Только не в Москве, ну и не маньяк же он. Побесится и забудет. Обломился. Не любит терпеть отказов. Ну всё бывает в первый раз, мужик. А я вовремя свалила.

Глава 5

От лица Ани

Здоровый, холёный мужик. Как бы нехотя опускает голову и смотрит на меня.

— Ой, Дмитрий Николаевич, перепутал, — рыжий парень покраснел от досады и хочет снова выдернуть меня с места.

— Ну-ка стой! — рявкает, переводя свой взгляд на него, а меня отпускает, даже дышать становится легче.

А я с ужасом обращаю внимание на его руки в перчатках. Тонко выделанная натуральная кожа. Запах обалденный. Я почти слышу их скрип. Нет. Нет-нет-нет-нет-нет. Нет! Это не может быть правдой! Серьёзно?! Из всех мест, где он мог бы оказаться, он тут. Бред! Это не он! Это ведь не он? Я бы даже по голосу не признала, но перчатки… Кого вы видели в перчатках, которые не снимаются, даже когда рядом никого нет? Передо мной стоял клиент знакомой, который, по её словам, искал меня. Непротивный, молодой. Красивый, как греческий бог. С ярко-серыми глазами.

Едва слышно сглатываю и отнимаю свою руку от его. Он не смотрит на меня, его высокомерный взгляд направлен на рыжего парнишку. Тот совсем сникает.

— Я… м-меня попросили… девочку… я-я-я перепутал… — выдавливает из себя.

А я не отрываю взгляда от лица мужчины и вижу, как тот убийственно холодно улыбается. Кому-то явно хана. Рыжий парень решает использовать меня как живой щит, укрывшись за мной.

— Кто?!

Молчание.

— Я выкину тебя из поезда сейчас или на ближайшей остановке. Выбирай, — спокойно, и ведь ему веришь.

— Напротив, — коротко отвечает, задыхаясь от страха.

— Ты кто? — наконец-то замечает, взгляд серых глаз проходится по мне, останавливаясь на ногах, груди и вновь возвращаясь к лицу, к глазам зацепившись.

Я умираю от страха. Я даже представить себе не могу, что он сделает со мной, когда узнает меня в той, что саданула ему между ног. Но я в юбке-плиссе чуть ниже колена и в балахонистом свитере, вряд ли во мне можно узнать ту знойную красотку, что задело нежное мужское эго.

— Горничная, — готова убить себя, слышу себя как будто со стороны, пищу как мышь.

Непроницаемое лицо. О чём думает? Полетим мы вон с поезда с рыжим вдвоём похоже.

— Пошёл вон, собирай манатки, и вали на ближайшей… — сказано бескомпромиссным тоном.

Тот согласно кивает, и я почему-то думаю, что он рад, легко отделался, и тут же ретируется. Меня ждёт то же самое. Может, к лучшему? Не буду этого громилу видеть. Что будет, если он вдруг догадается обо мне? А деньги? Приехать домой ни с чем? А на что добираться обратно?

Дмитрий Николаевич проходит рядом со мной, и я разворачиваюсь лицом к нему, он взгляда не отводит. А мне куда мой девать? Тоже глазею. Специально обтёрся грудью? Но руками не трогает. Выхожу в коридор за ним.

Он открывает дверь соседнего вагона и я застаю картину, где немолодой мужчина вдрызг пьяный. На столике разбросаны карты и белый порошок однозначного применения. Его глаза фокусируются на мне. Мне становится противно. Я почему-то в этот момент жалею девочек, что едут в соседнем вагоне, даже несмотря на то, что большинство из них самодовольные курицы.

— Ну мля, вот это обслуживание. Сам Царёв притащил. Только девка мелковата. За мои-то деньги мог бы кого получше подогнать. Хотя… сгодится сбавить давление, — он тянет ширинку вниз, и я отворачиваюсь с выражением отвращения на лице.

Старик пытается схватить меня за руку, но тут же падает на полку.

— Володя, какого хера!

Я сразу соображаю, что с ним.

— Передоз, — коротко сообщаю я.

Наши взгляды с Дмитрием Николаевичем сцепляются.

— Откуда знаешь? — без суеты, а мне становится страшно, надо срочно помочь.

— Медколледж, — бросаю небрежно.

— Помогай, — отдаёт указание, а сам прикрывает вход в СВ. Тесно тут, я и два немаленьких мужика. Как сосиска в хот-доге.

— Что?! Ему профессиональная помощь требуется! — горячо возражаю.

— Делай, — с ещё большим нажимом.

— Нет, до следующей остановки или у начальника поезда помощи…

— Делай! — рявкает так, что сердце в пятки уходит, — я беру любые последствия на себя. Он отблагодарит, я гарантирую.

Я ненавижу Царёва. Мой горящий взгляд говорит об этом. Царёву всё равно, но я вижу, как в глубине его глаз зажигается интерес. Этого мне ещё не хватает до кучи ко всему — интереса этого мужика. Беру полотенце и протискиваюсь мимо него, сталкиваясь с железными мускулами, что перекатываются под материалом белой футболки. Смочив тряпку, спешу в СВ. Привожу клиента в чувство, всё время разговаривая с ним. Его тошнит, но он приходит в себя и забивается под одеяло. Кризис минует. Теперь только покой, холод и обильное питьё.

Диктую Царёву, что из лекарств может понадобиться, и он отдаёт указания по телефону.

— Убери здесь всё, горничная, — вновь указывает, не отрываясь от трубки, уходит к себе.

Почти валюсь с ног без сил. Но это моя работа. Клиент спит, а я очистив СВ и приведя себя в порядок, хочу уже уйти к себе. Меня трясёт от пережитого. А если бы мне не удалось спасти человека? Царёв вообще безбашенный.

Глава 6

От лица Ани

На секунду думаю, что Царёв узнал меня. Дрожь усиливается. Поворачиваюсь. Что ещё придумал? Кивком указывает на своё СВ.

— Я бы пошла к себе… — возражаю.

Видок у меня тот ещё, наверное. Вижу, что серый взгляд становится острым. Он не узнаёт меня! Облегчение настолько сильное, что я выдыхаю. Ну что тогда? Смотрю с недоверием. Чувственные, по-мужски строгие и хорошо очерченные губы растягиваются в улыбке.

— Волчонком не смотри. Дрожишь вся.

Мотаю головой.

— Не смотрю. Не дрожу, — а сама с места не двигаюсь, трепещу как осиновый лист.

— Зайди, — не церемонится, хватает за предплечье и втягивает к себе в спальный, так что на полку со всего размаха плюхаюсь.

Дверь за мной закрывает.

— Первый раз? — спрашивает двусмысленно.

О чём он? Таращусь на постельное бельё, а потом такими же огромными глазами на него. Может, узнал всё-таки? Играет со мной… Даже если я кричать буду, никто не выйдет, работники наверняка предупреждены, чтобы важных господ не беспокоили. Они могут творить всё что угодно. И ничего им за это не будет.

Вообще, о чём я думаю?! Жар смущения тут же заливает мои щёки. Кажется, он догадывается о чём именно я мысленно рассуждаю. Улыбается самодовольно.

На столе появляется горячительный напиток и два гранёных стакана, из которых по традиции в поездах обычно пьют чай. Такие с железными подстаканниками. Плескает на дно по пять капель и двигает ко мне один.

— Я… я не буду… нет, я не пью, — меня бьёт дрожь ещё сильнее.

Настойчиво. Своё в один шумный глоток выпивает. Перчатки ещё скрипят. По нервам. Я вдруг понимаю, что этой глыбе из мышц и высокомерия тоже хреново. Я вон дёргаюсь как в припадке, а этому нельзя. Не в образ. Ну не может такая зверюга переживать. Серые глаза становятся стальными.

Беру стакан в руки и под его пристальным взглядом делаю маленький глоток. Жидкость проскальзывает внутрь, царапая при этом горло, согревая вокруг.

— Как зовут?

— Аня, — коротко.

Поднимает бровь и окидывает более пристальным взглядом. Может, он ещё и имя моё узнал?! Ноги и руки мигом холодеют.

— Молодец, Аня, но больше по коридорам не ходи. Горничная.

Так понимаю, что свободна. Встаю. Поезд чуть даёт в сторону по повороту рельс. Ноги ватные, кончики пальцев немеют. Дрожь отпускает, у меня глаза на мокром месте. И я шмякаюсь в его мощную грудь. Мужчина не отодвигается, наоборот, упруго мышцами меня поддерживает. Вот бы хоть что-то в жизни точно также поддерживало…

— А то что? — срывается с губ.

Зря. Вопрос зря. И ещё мне не надо было поднимать глаз. Ошибка. Опасная. Кажется, я переступаю какую-то грань.

— А то придёт серенький волчок и укусит за бочок, — хрипит.

Быстрое движение крепких мужских рук, что-то армейское даже чудится, и я взвизгиваю. Юбка развевается, и мои ягодицы приземляются на холодный пластик стола. Пытаюсь оттолкнуть его. Да куда там. Вклинивается пахом между моих ног, а ладони резким движением разводит по сторонам, прижимая своими. Я пытаюсь отстраниться, но его лицо рядом с моим. И взгляд он свой не отводит. Темнеющий, плывущий взгляд. Цвета свинцовых облаков перед бурей.

— Нравятся такие малышки, как ты. Поможем друг другу, — напряжённый член толкается в промежность.

— Это вместо благодарности?! — спрашиваю, сцепив губы, показывая возмущение и презрение, дышу часто и дую на выпавший локон из чёлки.

— О, сколько высокомерия-то, — его нисколько не заботят мои потуги, Дмитрий играет, как кот с мышкой в огромных лапах.

— У «лучших» учусь, — с иронией кидаю ему в лицо.

Усмехается, явно оценил. Вот только мне его одобрение не нужно. Извращенец как есть!

— За добавкой ещё сама придёшь, — и двигает пахом вперёд, наверное, чтобы я оценила шикарные размеры того, чем он собрался радовать меня.

— Отпусти, — я уже не говорю, шиплю.

Преграда — наша одежда.

— Волчонок, — вновь хрипит, потешаясь, — ну-ка, покажи мне свои зубки… молочные.

Силой-то не выйдет против него. Я вдруг обмякаю в мужских руках. Вижу, что на короткую долю секунды в его глазах мелькает удивление и повисает тяжёлое пренебрежение, с толикой чувства победы. Ему становится скучно.

— Будь ласковой, — мужчина решает, что я сдалась, но проиграть битву не значит, что всю войну, а я ещё повоюю.

Он приближает ко мне свои губы. Зря. Уже третье зря за сегодня. Когда Царёв понимает, что я хочу сделать, уже поздно. Я оттягиваю его нижнюю губу и кусаю. Со всей дури, на какую только способна. С вящим удовольствием.

Как во сне себя чувствую. Меня только тогда отпускает, когда я ощущаю вкус его крови во рту. Царёв скидывает свои ладони с моих и хватает меня за горло.

— Сука… — шипит мне в лицо, но я вижу в его взгляде то, что пугает меня ещё сильнее.

Глава 7

от лица Ани

Я растерянно смотрю на экран телефона. Сообщение от банка подсвечивается зелёным. Успокаивающе. Умиротворяюще. Предлагает взять и пользоваться! Сумма такая, что у меня захватывает дух. Я понимаю, что в мире Царёва это просто ничего, но мысленно прикидываю, что это может окупить дорогостоящее лечение брата на несколько месяцев. Выбор-то у меня невелик. Брать и не задумываться о последствиях. Но есть одно «но» и оно зудит у меня под кожей кончиков пальцев, в подкорке головного мозга. Чёртово воспитание!

Я выдыхаю, ругая себя мысленно на чём свет стоит, но смотря в глаза женщине, произношу:

— Нет.

Раиса Георгиевна мотает головой из стороны в сторону:

— Тебе трудно здесь придётся. Лучше согласиться на его условия, — замолкает, оглядываясь по сторонам.

Мои губы невольно складываются в саркастичную улыбку.

— Он вас подослал ко мне, чтобы что? Уговорить?! Интересно на что… Что в бумагах? Что одна женщина может сказать такое другой, чтобы она согласилась на такое?

Раиса Георгиевна поднимает бровь.

— Ты к моей совести сейчас взываешь, не пойму? — голос такой, что у меня внутри всё сжимается, мне неприятно.

— Не к чему, видимо, — отодвигаю бумаги в её направлении, — даже думать не хочу, я сейчас же перевожу деньги… — беру смартфон в руки.

— Деньги не имеют отношения к договору, — холодно говорит Раиса Георгиевна, слегка поджимает губы, ревнует, что ли, завидует, — это за медицинские услуги.

— Ну отлично, значит, сочлись. Я на следующей выхожу, — и становлюсь к женщине спиной, тянусь за рюкзаком с вещами.

Раиса Георгиевна разворачивает меня к себе. Грубо.

— Не будь дурой. Ты не выйдешь с этого поезда, пока не прибудем к месту назначения. Ты на мушке у самого Царёва. И как тебя угораздило попасть в лапы зверю, — не вопрос, оглядывает скептически, а глаза на миг выдают, жалеет меня, что ли.

Хмыкаю мрачно.

— Вы удерживаете меня силой, — стараюсь говорить спокойно, но внутри подкипает.

— Ты всё ещё не понимаешь, да? — Раиса Георгиевна придвигает бумаги обратно, — подпиши, сделай как тебе велят и гарантирую, получив своё, он от тебя отстанет.

— У него прям заело. Почему? — пытливо заглядываю женщине в глаза, но она непроницаема.

— Тебя не касается почему, подписывай. Дмитрий Николаевич ждёт, — она уходит.

А я смотрю на бумаги и откидываю их от себя подальше. Открываю браузер и тут же узнаю, когда ночью остановка. Дождавшись нужного момента ссаживаюсь при прекращении движения поезда. Остановка представляет из себя сельскую станцию в одном из районных центров огромной страны.

Я вдыхаю воздух свободы и уже собираюсь двинуться навстречу неизвестности как слышу:

— Далеко собралась?

Да твою ж… Не оборачиваясь даю стрекоча. Зря. Неизвестно какое зря по счёт за сегодня.

Я взвизгиваю, когда меня подхватывают и кладут себе на плечо, ладонь помещая между ног.

— Какого хрена?! Отпусти, — начинаю краснеть и барахтаться, елозя, пытаясь отбиться, молотя по его спине, но он лишь сильнее сжимает ладонь.

— Не дёргайся, а то начинаешь намокать, хотя… — так и чувствую самодовольство, витающее в воздухе возле него.

Я замираю, костеря себя на чём свет стоит: от того, что слушаюсь его и от того, что понимаю, что прав.

— Джинсы узкие… — и тут же прикусываю язык, злюсь, прежде всего, на себя, — отпусти… — добавляю, — не убегу.

Царёв молчит и доносит меня до поезда, ставя на ступеньку и чуть толкая вперёд.

— Побег не удался, — он глядит сверху вниз, поравнявшись со мной.

Я тоже смотрю.

— На следующей сбегу, всё равно не уследишь, — предупреждаю и собираюсь двигаться в свой вагон, но он тормозит меня.

— Далеко собралась? — останавливает за руку.

— На свою полку, — и вновь хочу уйти.

— Я тебе другое место определил, — руки не отпускает, кожа перчаток горячая, так, наверное, ходить не удобно, но приходиться, вот только почему.

Тянет в сторону своего вагона.

— О, нет, я там уже была, больше не хочу, — сопротивляюсь.

— На плече понравилось кататься? — бровь вскидывает, а я чувствую себя пригвождённой словно редкая бабочка из коллекции энтомолога.

Я краснею удушливой волной и на некоторое время перестаю сопротивляться Мы проходим мимо его СВ. Царёв открывает дверь в соседнее.

— Здесь будешь теперь.

Я прикусываю губу и оглядываюсь.

— Это конечно прекрасно, но…

— Сбежать не получится, будет выставлена охрана.

Мысли что ли читает?

— Я не подпишу договор, — процеживаю слова сквозь зубы.

— Подпишешь, когда включишь голову, — предупреждает о чём-то.

Глава 8

От лица Ани

Холодею всем телом, ощущая неприятный запах винных паров, и, прежде чем мне прикрывают рот ладонью, громко взвизгиваю. Одеяло срывают, по бёдрам шарят грубыми руками в попытках сорвать с меня трусики. Меня трясёт от бессилия, мои жалкие потуги избавиться от мощного тела на себе проваливаются.

Потом всё резко прекращается. Включается свет, и мне становится легко, мне помогают избавиться от тяжести мужского тела. В проёме двери вижу Царёва, держащего за шкирку нетрезвого мужчину. Они примерно одного возраста и одной комплекции. Я хватаю воздух открытыми губами и не могу контролировать себя. Бьёт нервной разрядкой. Прикусываю губу до крови, чтобы не расплакаться.

— Ты чё, Царь? — набычивается тот, у напавшего глаза красные.

— Ни чё… поговорим-ка… — Дмитрий вытаскивает его из СВ.

Я встаю на негнущихся ногах и пытаюсь закрыть дверь, слыша в коридоре, как тот объясняет моему боссу, что перепутал номера. Только мне не легче. Он пихает его в спину по направлению к своему номеру.

Я уже хочу закрыть дверь, как в проёме возникает Дима.

— Сделал что? — спрашивает, а у самого взгляд по мне бежит, но не так, как обычно смотрит, боится, что ему не «достанется».

— Не то что ты, м? — вопрос чисто риторический.

Я пытаюсь закрыть перед его носом дверь, но не тут то было. Он подставляет ногу, и хоть я долблюсь по ней, но Царёв недвижим как скала. Взгляд только потемнел.

— Любишь пожёстче? — он пробует мои чувства на вкус, я не дам ему почувствовать себя хозяином положения, хоть что-то я могу сделать.

— А ты как думаешь? — вопросом на вопрос.

Отец ругался, когда я так ему отвечала. И этого тоже взбесит. Уверена. Дмитрий Николаевич хмурит брови. Ему не нравится. Челюсть сжимается до острых скул, если коснуться сейчас, то можно обрезаться.

— Ты не благодарная. Можно было сказать мне спасибо.

— За что?! — вспыхиваю словно спичка, — за то, что притащил сюда и подверг опасности?! Спасибо, — насмешливо, — убери ногу, — огрызаюсь, пытаясь сдвинуть своей ступнёй его.

Тщетно. Он ухмыляется. Ну да. Смешно. Как слон и моська.

— Я пытаюсь наладить с тобой… контакт. Всё равно ведь будешь моей, — скучающим тоном.

Как будто в магазин за молоком сходить. Хохочу во всё горло.

— При всё моём неуважении, слишком ты большого мнения о себе, — складываю руки на груди.

Замечает жест, и это даёт ему преимущество. Я защищаюсь невольно, он атакует уверенно.

— Ты уже в моей игре, — говорит со знанием дела, взгляд темнеет стальными облаками перед бурей.

Мужчина отступает, и я тут же задвигаю за ним дверь. Медленно сажусь на расправленную кровать и шепчу, глядя в окно, за которым мелькает лес:

— Спасибо…

От лица Димы

Отбривает профессионально, даже со вкусом. Ясен как божий день, что ей нужны деньги. Она в них нуждается. Очень. Почему не возьмёт, что предлагаю? Девочка далеко не дура, не теряется. Степанычу как помогла шустро, так что тот пару раз порывался благодарить идти. Условились на денежном спасибо для девицы. Понял он, когда протрезвел, что кони едва не двинул. Ссадил его с поезда, направив в больничку. Отохотился дед.

Мысли снова крутят вокруг образа Ани. У неё есть что продать мне, у меня есть возможность это купить. Но от меня деньги не нужны. Только за работу. Честную. С деньгами-то всё проще… Каждому что-то нужно, у каждого есть своя болевая точка. Осталось только узнать Анину.

Захожу в свой СВ. Приятель сидит на кровати и мотает головой.

— Царь, твоя что ли? Брат, прости… — поднимает на меня свои пьяные глаза.

Отрицательно качаю головой.

— Но трогать не позволю, Слав, — я предупреждаю, — моей будет.

Он вскидывает брови.

— Хватку теряешь, я думал уже, — насмешливо цокает языком и встаёт.

Бычиться начинает. Смотрю, не отводя взгляда.

— Посмотрим, — говорит приятель и, выходит от меня шаткой походкой.

Ненавижу, когда гости напрашиваются в поезд. Всег-да внештатки происходят. Но кто-то не любит длительные поездки на авто, а площадок для самолётов и вертолётов там нет. Всё-таки остров должен быть отрезан от цивилизации. На этом и был создан клуб охотников, за этим и едут те, кто в состоянии купить приглашение. Чтобы пощекотать себе нервы, чтобы вспомнить, что значит первобытный адреналин в крови…

От лица Ани

Кажется, путь бесконечен. А когда мы пребываем после нескольких суток тряски к месту назначения, то я даже рада. Я стою на твёрдой земле. Одно это придаёт уверенности.

Спутницы смотрят отчуждённо. С завистью. Они думают, что я неплохо устроилась, но все эти дни я почти не видела Царёва. Наверное, переключился на более сговорчивую. Но мои апартаменты оставались за мной всё время следования.

Глава 9

От лица Ани

Прямо в лицо мне летит несвежая мужская сорочка. Я хватаю её чисто на инстинктах и смотрю во все глаза на Царёва, раздетого по пояс. Он чувствует себя абсолютно вольготно, литые мышцы, обтянутые загорелой кожей, поигрывают на его груди и плечах. Если бы я была заинтересована, у меня бы дух захватило.

У входной двери в его шикарный, огромный номер с не менее гигантской кроватью, стоит Раиса Георгиевна с абсолютно непроницаемым лицом. Только вот я по глазам читаю, какого она обо мне мнения. Явно невысокого. Ещё бы. В поезде с ним, тут к себе селит… Выводы напрашиваются сами себе…

— Где свежие сорочки? — спрашивает Дмитрий строго, не останавливаясь, проходя по комнате, замечая какие-то недостатки и только сильнее хмурясь.

Белены, что ли, объелся? Я только ноги свои гудящие хотела притулить на повыше и поспать часок-другой до суеты. А тут такой сюрприз. Неприятный. Личный камердинер Его Царского величия. Под его боком. Под рукой, так сказать. Мы даже спать будем вместе. В смысле отделять друг от друга нас будет лишь дверь в «царские» покои.

Я лупаю глазами.

— Так я только приехала… — и уже было хочу завернуть про то, что он вообще позволяет себе, но Дима неугомонен.

— Рая, — гаркает мужчина, — объясни бестолковой горничной, что здесь к чему.

— Да, господин Царёв, — чуть ли не в стойку встаёт Раиса Георгиевна.

Вот честно, я чувствую, что попала в какой-то в сюрреалистичную альтернативную реальность, где в семнадцатом так и не добили буржуев.

Пока обдумываю, как бы помягче послать, всё же начальство, не сразу осознаю, что Дмитрий Николаевич смотрит на меня, тихо зверея. Я за помощью обращаю свой взор к Раисе. Та, сжалившись, указывает глазами на шкаф. Что? Развожу руками и растерянным взглядом показываю, что не понимаю, что именно от меня хотят.

— Рубашку свежую, горничная, — так на плацу генерал отдаёт приказы.

Раиса Георгиевна поджимает губы, но презрение в её взгляде ко мне перерастает в сочувствие. Краснею до кончиков ушей и иду к шкафу. Беру первую попавшуюся, несу к Царёву и останавливаюсь на расстоянии вытянутой руки от него. Самое безопасное расстояние.

Его губы складываются в усмешку, и он поворачивается ко мне спиной, поднимая одну руку. Ешё и пальцами щёлкает. Что? Одеть рубашку? А потом что будет? Покормить с ложечки?! И Раиса кивает, мол, я правильно всё поняла.

Я медленно приближаюсь и накидываю рубашку на его плечи, руки, задевая кожу. Горячую. И чувствую, как от него до меня бежит ток. Маленький взрыв в месте нашего соприкосновения. Столько раз он хватал меня, но тут… Дело в том, что это я прикоснулась к нему?! Вижу, что его мышцы напряжены, поворачивает голову в сторону, смотрит искоса. Тоже чувствует? Наверняка. Я слишком громко сглатываю для равнодушной и отхожу, когда он отдёргивает руки и вновь поворачивается ко мне. То же непроницаемое выражение лица. Заправляет рубашку в брюки и хватает пиджак, стремительно выходя из комнаты.

Раиса Георгиевна начинает объяснять мне мои обязанности. Из её пространной речи уясняю следующее. Я приставлена к Царёву, а это полное обеспечение его нужд. Всё, что не попросит. Последнее ввело меня в ступор, правда, ненадолго.

— Э… Раиса Георгиевна, вы же взрослая женщина… Как же я буду? Он тут… я там… Дверь-то хлипкая, — подхожу к ней и чуть не падаю от ужаса, — и замка нет.

Женщина смотрит на меня холодно.

— Хвостом надо было меньше крутить, — заключает.

— Чего? — возмущаюсь, мне обидно до глубины души, я вообще ничего не делала для того, чтобы заинтересовать эту гору мышц.

— Остынь, — Раиса снисходительно улыбается, — сто процентов тебе могу дать гарантию, что тебе не о чем беспокоиться. Я знаю вкусы Царёва, ты ни под один не подпадаешь, можешь спать с открытыми дверями, не будет он с горничной, — презрительно кривит рот, — угождай, исполняй просьбы, и уверена, уедешь отсюда с премией.

Почему-то меня её слова не успокаивают. Она проходит в мою комнату и открывает шкаф, в котором висят несколько униформ и стоят туфли разных размеров.

— Меряй, всё остальное унесут, — и уже возле двери в комнаты Царёва спрашивает, — соглашение подписала? Нашивка тебе положена на униформу в таком случае…

— Нет и не буду.

— Ты хоть читала его? — устало вздыхает.

— Времени не было.

— Займись на досуге, а теперь пошли на кухню, к Дмитрию Николаевичу придут гости, ты обслужишь.

Переодевшись в узкую униформу и ломая ноги на каблуках, прикатываю тележку с едой к дверям его номера. С этой стороны он смотрится помпезнее, не то, что мой технический коридор. Я настойчиво стучу.

— Заходи, — его голос и ещё, кажется, один женский.

Разбирает интерес. Толкаю тележку перед собой и открываю двери комнаты. Качу прямиком к столу, за которым сидит Дмитрий, мужик, совершивший ко мне ночной визит, и темноволосая дамочка. По мне так и скользит взгляд того залётного. По ногам, по груди, по лицу. Липкий, грязный. Бросаю украдкой свой на Дмитрия Николаевича, но тщетно, похоже, он увлечён женщиной, сидящей напротив.

Глава 10

От лица Ани

Слава надвигается на меня. Ко мне подступает паника. Плохой советчик, я могу начать чудить. Смотрю на Царёва как утопающий на соломинку. Полный покерфейс и нарочитое равнодушие. Оксана бросает взгляды в его сторону, ей до безумия интересно происходящее, глаза горят возбуждением и азартом. И какого я вообще жду какой-то поддержки от человека, у которого то же самое на уме, что и у мужлана возле меня?!

Оглядываюсь по сторонам в поисках чего покрепче и замечаю вазу, нехрупкую, что-то из новой эпохи искусства. Выглядит головусносящей, ну по крайней мере, если не вырублю, то приложу так приложу, может, больше и не полезет. Беру в руки неизящный предмет. Увесистый. Я улыбаюсь как маньячка и встаю в оборонительную позу, едва не растянувшись на полу из-за уехавшего в сторону каблука.

Слава смеётся.

— У-у-у-у-у, как страшно. Зачем тебе это? Ваза-то ужасная. Пойдём-ка к тебе в комнату, приласкаешь меня как следует, и я обещаю быть щедрым.

— Только рискни… — сквозь зубы, — ваза тебя приласкает так, что близко не только ко мне не подойдёшь, вообще о женщинах забудешь.

Да он пьян, и это не алкоголь. Без тормозов же.

— Слав, не стесняйся, — девушка жеманно смеётся, — зачем в комнату? У Димы такая роскошная постель. А мы к вам присоединимся, — остро отманикюренными пальчиками бежит по предплечью хозяина номера.

Царёв молчит как рыба. Я не могу понять его отношение к происходящему.

— Шикарное предложение. А ну, маленькая, иди сюда. Попрыгаешь на моём члене как следует и не будешь больше такой букой. Качественно оттрахаю, обкончаешься, вмиг подобреешь, — взгляд темнеет, пряжка ремня на его брюках отщёлкивается длинными пальцами.

Я готова защищаться до победного. Оксана чуть ли из трусов не выпрыгивает от восторга. Извращенка, из тех, кто подстрекает, мы таких в детстве во дворе лупасили. А Царёв словно статуя замер. Вот для кого бы пригодилась ваза в моих руках. Не задумалась бы даже.

Слава легко лишает меня моего «оружия», выбив его. Ваза падает на пол. Не разбилась даже. Тянет ко мне свои руки. В горле пересыхает мигом и живот скручивает от ужаса. Неужели это происходит со мной? Посреди взрослых людей? Только адекватных ли? Слава не трезв, Оксане всё нравится, Царёву пофиг на происходящее.

Я отступаю к двери своей комнаты и у меня несколько секунд, чтобы открыть её и… И что? Убежать? Куда? Я на острове, откуда только один выход — бурное, широкое море. Холодное в это время года.

Периферийным зрением вижу, что Царёв немного нервно поднимается с кресла. Или, мне кажется. Складывает руки на груди, перчатки скрипят особенно громко.

— Слав, не хочешь узнать, нарушаешь ты сейчас мои правила или нет? — спокойно, но я замечаю, как напрягается мужик.

Нарушение правил карается? Даже если их нарушит постоялец? Потеря расположения хозяина? Лишение членства в клубе? Или что-то ещё? Если так, то что же говорить о работниках? Наверное, мы на положении рабов? Но если это так, то тогда правила действуют и в обратную сторону. Если есть договор, то это не только обязанности. У всего есть обратная сторона. Есть и права.

— Нарушаю? — Слава выгибает бровь, а я тяжело вздыхаю.

Выбор-то у меня невелик. Я бросаю испепеляющий взгляд в сторону довольного Царёва и подхожу к письменному столу, где лежит любезно подготовленный Раисой Георгиевной договор. Беру ручку и начинаю выводить свою подпись на нём, уже понимая, что пожалею. Надо было почитать, у меня было много суток на это. Но сейчас надо и другое: решить вопрос, и я оказываюсь лицом к лицу с тем, что имею.

— Она собирается только сейчас его подписать, — возмущается Слава и в два шага оказывается возле меня, но поздно.

Сияя, показываю ему экземпляр. Оксана хохочет. Слава лыбиться, отступая в комнату. Дима хлопает в ладоши. Это что ещё за грёбанный театр?! Это сейчас что за представление было?!

— Всем спасибо, — ухмыляется.

Он только что продавил своё решение! Догадываюсь я. Кажется, забылась, что он всегда получает своё. Я мигом сдуваюсь. Но Слава возвращается к столу, Оксана равнодушно отворачивается, а Царёв садится за него. Кризис минует, но теперь мне придётся выкручиваться постоянно. Неделю. Пока не придёт паром. Я принимаю решение сбежать отсюда. Не будут же меня удерживать против своей воли?

Я как дура остаюсь стоять в проёме двери. Наконец, Дима изволит взглянуть на меня.

— Иди к Раисе Георгиевне, горничная, — из уст Царёва это слово звучит как оскорбление, — она даст инструкции.

Обо мне забывают и перекидываются фразами, понятными только им троим. Я спускаюсь на ресепшен, и мы обмениваемся улыбками с коллегой, знакомимся. Её зовут Юля.

— Где найти Раису Георгиевну? — спрашиваю с любопытством наблюдая, как она шустро заносит сведения в компьютер.

— Мегера пока с Оленятами занята, — в голосе сквозит неприкрытая неприязнь.

Подавляю улыбку.

— Оленята? — поддерживаю беседу.

— Ну те, на кого будут охотиться, — Юля поднимает бровь, и ей взгляд скользит по моему плечу, — не подписала соглашение? Ты симпотная, постояльцы здесь, — она мнётся, — могу тебе сказать, что люди эти попробовали всё… только людей, наверное, не убивали, а может и… — и тут же пробует меня успокоить, — у тебя и так огромные глаза, прости, что напугала, но имея дело с богатыми извращенцами, сам становишься безжалостным.

Глава 11

от лица Ани

Подпрыгиваю на месте как ужаленная, взвиваюсь стрелой, выпрямляясь, и быстро оборачиваюсь, одновременно одёргивая юбку. Наши взгляды встречаются. Мне кажется или его плывёт?

Как у Дмитрия Николаевича получается так тихо ходить?! Он же здоровый как скалы, что высятся с другой стороны острова.

Мужчина скидывает пиджак и усаживается в кресло, вольготно в нём развалившись. Ярко-серые глаза становятся тёмными, как тогда, в поезде. Предвкушающим взглядом жадно скользит по бёдрам.

— Хорошие… трусики, — насмешливо.

Я распахиваю глаза и чувствую, как жар прилип к моим щекам. С ужасом вспоминаю, что на мне простое хэбэшное бельё, без изысков. Наверно, привык к кружевному, навороченному… Так! Вообще о чём я думаю?! Плевать мне к чему он привык.

— Нормальные, — отвечаю грубо, скорее, от смущения.

Губы Дмитрия Николаевича трогает лёгкая улыбка.

— Удобные, наверное? Движения не сковывают…

Его что серьёзно интересуют мои трусы?! Издевается, придурок…

— Ага, ни во что не впиваются, — начинаю нести какую-то ерунду.

Кашляет в кулак, подавляя смех.

— Только вот не сочетается с чулками, — не сводит с меня глаз.

— Да кто видит! — ляпаю я, ещё и машу рукой на него, мол тю тебя, и выдаю нервный смешок.

Я вижу, что Царёв едва сдерживается, чтобы не рассмеяться.

— Продолжай, — говорит, делая небрежный жест ладонью.

Сжимаю ладони в кулаки от бессилия. И ведь не отмазаться. И не придерёшься, а уж тем более не возразишь: работа есть работа. Разворачиваюсь к кровати и тихонько приподнимаюсь на цыпочках, пытаясь не показать кромку кружева чулок, перекидывая простынь на противоположную сторону.

У меня дрожат кончики пальцев. Я вновь оборачиваюсь к Царёву и вижу лёгкое разочарование во взгляде. В моём же сквозит победа. С той стороны кровати я уже без стеснения привожу постель босса в порядок.

— Сделано, — подхожу к своим туфлям и обуваюсь, — что-то ещё?

Дмитрий Николаевич встаёт и подходит. Слишком близко, так что мне приходится задрать голову. А жар-то от него какой!

— Я не Оленёнок, — не свожу с него глаз, пусть не думает, что меня можно испугать горой мышц, здешние законы теперь на моей стороне.

— А я не Охотник, — насмешливо, внимательно изучая моё лицо.

— Ч-что это значит? — прикусываю язык, выдавая себя с головой, теперь он знает, что я не знаю условий.

— Ты когда что-то подписываешь, читай, горничная. Так, на будущее…

— Я не буду спать с тобой, — иду ва-банк, — ни с договором, ни без него. Никак. У тебя Оленей целый отель…

— Не интересуют те, кто себя продаёт.

— А я, значит, интересую, потому что не продаюсь.

— В том числе…

Может сказать ему где он меня видел, может отстанет тогда. Но вовремя прикусываю язык.

— … Хочу узнать твою цену. Ты так её себе набиваешь, что я думаю вложиться в тебя… по-крупному, — жар по коже, он сейчас о деньгах или о себе?

— Ты говоришь об этом так будто это… цена на картофель, — возмущена до глубины души.

— У всего есть цена.

Я качаю головой.

— Перебьёшься, — и хочу уйти.

Но Царёв не даёт. Он задерживает меня за руку, резко дёргая на себя.

Прижав к себе выдаёт:

— Читай, прежде чем подписывать. Штрафы там эпические.

Я замираю словно сама Оленёнок загнанный в непроходимую чащу хитроумным и беспощадным Охотником. Затем начинаю крутиться в его руках с новой силой, поворачиваясь спиной, он крепче сжимает мою талию, пока в поясницу не упирается внушительный стояк.

— Ты вынудил меня, иначе бы твой придурочный друг…

— Ты действительно думаешь, что я допустил бы это?

Дёргает на себя и

— Хочешь услышать, что я предпочитаю? — шепчет в висок, горячо, руки скользят по талии, сильнее сжимая кольцо рук вокруг неё.

— Нет! Отпусти! — бесполезные телодвижения, только его сильнее драконю.

— Ничего личного, малышка, просто… договор.

Кусаю губы от досады. Сама виновата, сама дура…

— Так ты хочешь узнать, что именно мне нравится? — крепкая крупная ладонь в коже скользит вниз по бёдрам и я с ужасом слежу за реакцией тела, которое словно бунтует против меня, я покрываюсь мурашками с ног до головы.

Рука движется всё выше, пальцы затрагивают ластовицу трусиков и часть нежного тела. Не церемонится. Ему не терпится. Слишком жадный, слишком долго ждёт… Голодный как волчара. Унюхал цель, взял след и не теряет его.

— Люблю гладких девочек, — шепчет в ухо, проводя по нему языком, — умница.

Бесстыдно, бесстыдно… Я ненавижу за то, как реагирует моё тело на его прикосновения и запах. Могу себе представить, что будет, если мы окажемся в одной постели… Ураган!

Глава 12

от лица Ани

Застываю на месте, любуясь открывшимся видом. Возвращает в реальность только мерный скрип перчаток на его крупных ладонях. Сглатываю ком, застрявший в горле.

— Я не буду это терпеть, — отчеканиваю я.

— Что именно? — поднимает бровь и медленно приближается ко мне.

— Вот… это вот всё, — вскидываю подбородок повыше, ещё и потому, что стоит он совсем близко, стараюсь не глазеть на его плечи и руки, сосредотачиваясь на лице.

— Трудовые обязанности по договору? — говорит серьёзно, но в глазах пляшут лихие лукавые черти и отдаёт свою рубашку в мои руки.

Мои пальцы соприкасаются с мягкой кожей его перчаток, и вновь ощущаю импульс. Прикусываю от досады губу, пытаясь себя убедить, что это статическое электричество.

— Ты знаешь о чём я, — сквозь зубы.

— Понятие не имею, — равнодушно, — иди, горничная, работай. Наверняка Раиса нагрузила тебя работой по самые твои… — взгляд опускается до бёдер.

Да что ж такое-то? А нам ещё спать… почти вместе, и только тонкая дверь без замка будет разделять нас. Бесполезно что-либо говорить, ещё меня идиоткой выставит. Громко посопев, цокаю на каблуках до выхода и спускаюсь в прачечную, затем спешу в холл.

Раиса Георгиевна раздражённо отчитывает других девчонок-горничных и очень нервничает. Завидев меня, подзывает к себе небрежным жестом.

— Рук не хватает. В этом сезоне аншлаг какой-то, — ворчит, — постой-ка пока на ресепшен, отвечать будешь на звонки, регистрировать постояльцев, раздавать ключи от номеров. Иди, Юля, тебе всё объяснит. Анна, улыбнись, плечи расправь. Вперёд, — и толкает меня к стойке.

Юля приветственном мычит, бойко отбивая текст по клавишам.

— Здорово, что вместе, — наконец-то выдаёт.

— Классно! Чё тут надо делать-то? — спрашиваю и смотрю за плечо коллеги.

Она включает второй регистратор, и мы ждём, пока он загрузится.

— На остров стала пребывать клиентура. Некоторые будут раздражены и попытаются сорвать злобу на тебя, не реагируй, чтобы ни было, улыбайся.

— А чего злые-то?

— С ними не будет охраны, и они лишаются транспорта, сюда можно будет добраться только на пароме, как и выбраться. А когда Охотник выйдет на Охоту, то и телефоны запретят. Сечёшь, как их триггерит оказаться один на один с матушкой-природой? — Юля злорадно улыбается.

— А я думала, что Охота — это Охота, — игриво поднимаю брови.

Юлька улыбается.

— Не без этого. Но Охота — это Охота…

— То есть ты хочешь сказать, что Оленята, то есть девочки, натурально бегают в лесу и их ловят богатые пердуны?! — мне хочется рассмеяться во всё горло, когда я представлю себе эпичное зрелище.

— Ну в целом да, — Юля давит смешок, — но, знаешь, там есть и не пердуны, — Юля краснеет и отводит взгляд к компьютеру.

Я поворачиваю голову и тут же вижу Славу. Он подмигивает мне и проходит дальше по своим делам. Делаю кислое выражение лица и смотрю на Юлю.

— А, этот, — скучающе и разочарованно.

Юля таращит на меня взгляд.

— Ни фига себе ты о нём! Это ж Каратель, — Юля не сводит с друга Царёва.

— Кто?!

— Слава Орлов, дружбан Царёва, не разлей вода.

— Почему Каратель?

— Кликуха такая, с армейки, насколько я слышала, вместе служили, — отвечает Юля и даёт мне карточки, и я начинаю вбивать их в компьютер.

— Что-то не верится, что такой, как Царёв в армии служил, — недоверчиво произношу я.

— Служил-служил, вон два богатыря каких, — и тут же, — Слава тебе подмигнул, — слегка обиженно произносит Юля.

— Неинтересно, — пожимаю плечами.

Поражает, какая глазастая эта Юлька, всё замечает. Оно и немудрено. Я поработаю тут немного, научусь ухо держать востро, небось, тоже буду крутить головой на все триста шестьдесят градусов.

Юля продолжает.

— Если у Дмитрия Николаевича тяжёлый характер, то Славу девочки любят. Если он захочет охотиться, то очередь из Оленят выстроится такая, что по ней с острова до большой земли по головам пройтись можно будет.

— Угу, — мрачно киваю я, скажи мне кто твой друг, и я скажу кто ты, что-то не верится, язык чешется спросить, и я решаюсь, — а Дмитрий Николаевич охотится?

— Не-а. Правило у него такое. Никогда не участвовал и не будет. Он другой в отличие от Орлова. Внимательный и немногословный. У него в зале, где обычно попойки постояльцев бывают, есть место, откуда он наблюдает за всем сверху, как хищник, и не дай небо тебе облажаться.

— Неужели он Охотой живёт? — удивляюсь я, — что-то трудно представить его заискивающим перед кем-то.

— Охотой? — Юля хмыкает, — нет, конечно. Но Охота это его детище. А ещё Царёв очень амбициозный и, я думаю, метит в политику, поэтому и дружит с соответствующей публикой. Сюда такие люди съезжаются, ты закачаешься. Актёры, певцы, члены правительства, чиновники. Главное, не таращи глаза, они у тебя и так большие. Ничему не удивляйся, ничего не бойся и забудь про брезгливость…

Глава 13

От лица Ани

— А? — только и могу сказать.

Царёв щёлкает передо мной пальцами.

— Пулю, — смотрит на меня внимательно.

Моё лицо освещено светом из апартаментов Димы, на его же — мрак. И даже тень ложится на меня.

— Какая пуля? — для чего-то тяну время, может, оно само исчезнет, рассосётся.

— Обыкновенная, горничная, из металла с порохом внутри, стреляют из оружия… надо пойти достать её из тела, потому — он говорит со мной как с умственно отсталой.

— Да знаю я, — отмахиваюсь, злясь, — как она вообще из пистолета вылетела, да ещё в человека попала.

Царёв подходит ближе, и теперь я вижу его глаза. Он их щурит, пытаясь понять, почему я туплю.

— Думаю, это недолго, — нехотя буркает.

Неужели, мать его, барин всея острова, допёр, что я усталая как собака?!

— Угу, — бурчу в ответ недовольно.

— Ты клятву давала… — давит на что-то.

Мне хочется расхохотаться, но я сдерживаюсь.

— Неужели врача нет? — обуваю туфли, но я уже знаю, что пойду, куда мне скажут, и сделаю всё необходимое просто потому, что не могу иначе.

Дима приподнимает уголок губ в подобии улыбки. Я иду за ним, и вскоре мы оказываемся в полускладских помещениях. Мужчина почти лысый лежит на каких-то ящиках. Из плеча струится кровь. Каратель рядом ходит, мне кажется, что нервно, хотя лицо не выражает никаких эмоций.

Когда видит меня, то меняется выкрикивая:

— Дима, какого хрена тут эта пигалица?! Ты всему отелю решил сообщить, что у нас жмурик на подходе? Где врач, Царь? — машет руками.

Царёв стоит за моей спиной, засунув руки в брюки. Я повернув голову, выразительно смотрю на него.

— Врача не надо. Я не верю ему, — он не сводит с меня взгляда.

Мне не даёт вздохнуть ком, застрявший у меня в горле. Я растерянно поворачиваюсь к Славе. Тот недоверчиво хмыкает.

— Ей веришь? — спрашивает.

— От неё легче избавиться, — вновь обыденным тоном.

Меня выдают мои глаза.

— Я пошутил, — уже более мягко договаривает Царёв, — приступай. Говори что надо. Орлов всё притащит. Кто затеял русскую рулетку, тот пусть и суетится.

— Ты знаешь какая это падла, — зло бросает в сторону бледного как полотно мужчины Каратель.

— Только не у меня, Слав, — Дима хмурится.

Сообщаю Карателю, что мне нужно, и уже через короткое время я получаю всё, что необходимо. Я не знала, что ещё и это умею. Вот теперь я точно могу всё. Рана зашита и обработана. Мужчина спит на успокоительных.

— Его бы перенести, ему тут не место, не стерильно, а лучше бы в больницу.

— Паром эту последнюю неделю ходит каждое утро и вечер. Вывезем, — заверяет Царёв, смотрит на мои руки, — лучше руки отмыть, не выходя наверх, Раиса снуёт, вопросы начнёт задавать. Туалет направо за углом.

Разворачиваюсь и хочу покинуть склад, как в спину летит Орловское:

— Спасибо.

Я даже голову не поворачиваю, поднимая руку, и складываю фигуру из среднего пальца. Слава невесело хохочет.

Поднимаюсь в пустой холл. Наверное, пересменка, на ресепшен никого нет. Оно, может, и к лучшему. Юлька — болтушка, а мне не до разговоров сейчас. Туфли на каблуках просто расколют ноги сейчас. Останавливаюсь возле тёмной залы, оглядываюсь по сторонам и быстро скидываю обувь, взяв в руки. Кажется, я даже улыбаюсь. Ну чистый кайф же!

— Горничная, — из темноты зала.

Я вздрагиваю и подпрыгиваю от испуга, словно заяц, затем всматриваюсь во мрак залы. Царёв как вампир. По-другому не скажешь. Сверкает глазами и стаканом в руках.

— Чего ещё? — стону, единственным моим желанием сейчас является увидеть подушку и тут же провалиться в сладкое забытьё.

— Иди сюда.

Вот же чёрт! Но всё же подхожу к нему, стоящему возле столика с бутылкой вискаря.

— Решила установить свои порядки? — указывает на ступни без туфель.

Я даже оправдываться не буду. Передаёт свой рокс мне в руки. Я не знаю, надо ли мне это, но на «операции» я была предельна собрана. Да и сейчас спокойна. Отрицательно мотаю головой.

— Ну, накажи меня, — от усталости сама не понимаю, что говорю.

— Не знаешь, о чём просишь, — голос скатывается в шёпот, а тёплая, почти горячая ладонь ложится на шею, — хотя те, кто просил, всегда приходили за добавкой.

Мне бы уйти, но мне страшно. Слишком хрупкая шея, слишком крупная ладонь. Дмитрий Николаевич пристально рассматривает моё лицо, пальцы скользят по бархатной коже явно наслаждаясь лаской. Почти нежно, почти трепетно. Я делаю попытку дёрнуться. Но хватка только крепнет.

— Я не отпускал, — сипло, всё так же внимательно рассматривая бешено бьющуюся жилку на моей шее.

Он парализует меня или это от усталости, но я не могу и двинуться с места. Не больно, хватает дыхания, но не вырвешься. Взгляд скользит по груди, к талии и бёдрам. Жадный, голодный. В любой другой ситуации, с другим, я бы покраснела. Но он лишь злит меня.

— Волчица, — усмехается и наклоняется ко мне, приближая свои губы к моим.

Он не груб, как это было в поезде, но нахрап тот же и цель не меняется. Нашёл бы, что ли, себе Оленёнка…

— Тебе ли не знать? — намекаю на укус в губу, и туда же опускаю свой взгляд.

Нет и тени улыбки. Зря я недооцениваю его. Он разворачивает меня к столику, толкнув так, что мне не остаётся ничего другого, как выпустить из рук туфли и опереться об него.

— Я буду орать, — предупреждаю абсолютно спокойным тоном.

— Сколько угодно, малышка, а я буду считать твои оргазмы, — шёпот горячий прямо в ноги отдаётся.

— Отпусти! — начинаю брыкаться и неожиданно оказываюсь свободной.

Даже туфли не нужны, выбегаю из залы под его слова:

— Далеко не убежишь.

Я знаю, знаю, мы почти в одной комнате спим. И это не даёт мне покоя. Так же как и реакция тела на этого мужчину.

Быстро произвожу все гигиенические процедуры и укладываюсь спать. Долго ворочаясь, прислушиваясь к тому, что творится в комнате хозяина. Но тишина, наконец, убаюкивает и я проваливаюсь в сон, чтобы посреди ночи вскочить от стона.

Глава 14

Ранее

От лица Димы

Остаться в тёмной зале, освещённой только светом из холла? Мне не привыкать. Единственное, чем я искренне рад. Мне всё ещё чудится её запах — тонкий, едва уловимый запах роз. Упрямая девка не сдаётся. Хочет больше себе цену набить. Может, метит куда повыше моих яиц? В сердце, что ли? Ведёт себя как целка, но глаза… Глаза — карий омут, магнит. Знала бы она, какой у меня пожар в штанах, когда она волчицей смотрит. Хочется загнуть и иметь до её хриплых стонов.

Усмехаюсь и делаю глоток обжигающего горло напитка. Все продаются, и эта не исключение…

Тишину нарушает Каратель, шумно вваливаясь в помещение.

— Ты мне создаёшь проблемы, — смотрю на друга мрачно, исподлобья, перебирая пальцами по толстому стеклу ёмкости.

Слава бухается на кресло напротив меня.

— Толян — падла, получил наконец по заслугам.

— Он здесь со своим хозяином. Это может ему не понравиться.

— Толя будет молчать. Сам затеял эту рулетку, — Слава не сдаётся, до конца продавливая «свою правду», — давай будем решать проблемы по мере их поступления. Есть чем горло промочить?

Отдаю свой рокс. Пить не хочется, как и всё остальное. Хочется ту девочку, что выбежала отсюда как ошпаренная. Так отчаянно со мной борется, не зная, что силки расставлены, а за красные флаги её не заглянуть…

— Анка от тебя вылетела как ураган. Сопит, недовольная, — Слава залпом намахивает остатки виски, тянется за бутылкой и вновь наполняет бокал.

— Не налегал бы… — знаю, что он не любит контроль, но так же знаю, из какой задницы его когда-то достал.

— Да, ма-моч-ка, — произносит нараспев.

— Врезать бы тебе по морде, — мрачно.

— Ловко ты ушёл от разговора про горничную, — заржал Каратель, — сдаёшь позиции, приятель…

— Я ещё даже не начинал…

— Ну, конечно. Ты предложил ей высокооплачиваемый секс, а она, о небо, отказалась.

— Орлов, иди нахер, — устало.

— Посылай чё, но Анки на твоём точно не будет. Она нос тебе утрёт, единственная и неповторимая, оставит с огромной раной в сердце, а яйца твои как трофей заберёт, повесит на люстру, — Слава не мог угомониться, я знаю тот момент, когда его несёт.

Он дразнит меня. Как всегда. Чтобы я сделал нечто необдуманное.

— Обломаю, — уверенно говорю я.

— А может ты… — щурит глаза, присматриваясь, — влюбился?! Царёв влюбился, охереть! Я ведь так в судьбу поверю. Сколько можно девок трахать безнаказанно, да ещё так, чтобы ни одна не задевала, даже если сосёт как богиня?! А? А тут какая-то шмакодявка и ты уже обдумываешь стратегический план с многоходовочками. Да ведь, Царёв? Это вместо того, чтобы нагнуть, вытрахать и успокоиться уже.

Я только поднимаю бровь на эту тираду.

— Она будет сидеть у моих ног, будет самой ласковой сукой, с одним хозяином, хочу, чтобы сама пришла.

— Свобода воли да, Царь, самая хреновая вещь в эмансипации? — потом цокает языком, — поделишься девкой?

— Нет! — слишком поспешно, слишком эмоционально.

Орлов снова ржёт, снова пьёт.

— Пусть участвует в Охоте, — неожиданно предлагает он, выпив уже изрядную порцию алкоголя.

— Нет! — хлопаю кулаком по столу.

— Анка и денег заработает и в люди выйдет. А уж победит сильнейший. Ты видел, какие деды там бегают за девочками, которые сами к этим папикам в руки прыгают? Она сама тебе себя предложит. Вот и решишь проблему с зудом члена. Если причина только в этом…

— Она не будет участвовать и точка.

— Вай нот? — вопрошает Слава.

— Херов психолог! В душу захера лезешь? — бросаю раздражённо и встаю.

Орлов усмехается. Но договорить нам не дают. В залу вплывает Оксана. На теле тонкий пеньюар. Явно ищет приключение на свою пятую точку.

— Мля… а кто это у нас такой… ух… какой! — Слава хватает девушку за руку и садит к себе на колени, так что её бёдра оказываются разведены, тонкая ткань задирается до межножия, до легчайшего кружева трусиков.

Рука Славы жадно обследует изгибы женского тела, а сама девушка бесстыдно трётся ягодицами о мужскую промежность. Но взгляд её направлен на меня. Ладонь ищет мой член.

Я медленно кладу на её тонкую шею руку и не щадя сжимаю. Перчатки поскрипывают.

— Ты ведь помнишь тот раз? — приближаю своё лицо к её и вижу страх, мелькнувший во взгляде, — сегодня я не в настроение. Не терпится стать девочкой для битья?

Она перестаёт меня ласкать. Выпрямляюсь и хочу уйти.

— Ты же не против, Дим? — летит Славкино в спину.

— Оксана дала своё согласие, — хмыкаю, игнорируя недовольный писк девушки.

От лица Ани

Пусть стонет. Мне то что. Пытаюсь игнорировать. Прислушиваюсь. Нет возни, ни охов, ни вздохов. Один стонет. Может того… сам себя удовлетворяет? Я бы похихикала, но вновь слышу звук. Накрываю ухо подушкой.

Глава 15

От лица Ани

​

Не делай добра, не будет и зла. Пословица верная. Да только я никогда не следую ей. И частенько расплачиваюсь. Вот и здесь так же. А ведь я подошла к кровати человека, который нуждался в помощи. И я помогла…

Всё происходит молниеносно. Настолько, что я не успеваю опомниться. Дима с совершенно стеклянными глазами дёргает меня на себя. Я заваливаюсь на мужчину и успеваю только вскрикнуть, прежде чем оказаться подмятой им.

Я испугана до дрожи. Дёргаюсь в разные стороны, но ему легко удаётся завести руки наверх, сцепив их в запястьях своей мёртвой хваткой.

— Знал, что сама придёшь, — хриплый голос, чувствую, как его тело вибрирует.

— Отпусти, — и новый виток сопротивления, бесполезного, по сути.

— Всё в недотрогу играешь? — поднимает бровь, — но ты выдала себя с головой, малышка…

— Да ты… — я задыхаюсь от возмущения, — стонал так, что я думала ты кони двинул, вышла посмотреть…

Холодная усмешка.

— Или подсмотреть, а вдруг я не один. Хотела присоединиться?

Я зло хохочу в ответ.

— Ага, в твоих влажных мечтах. Ну-ка отпусти, — начинаю краснеть, ещё и потому что его каменный член упирается мне в промежность, — давай быстрее, а то орать буду.

— Так почему до сих пор нет? — задаёт вопрос, — хотя можешь и покричать. Кто что осмелится сказать владельцу отеля?

Правильный вопрос. Меня трясёт как в лихорадке. Но только ли от страха?

Ладонь в мягкой кожаной перчатке скользит по груди, животу, вниз к бёдрам. Тонкий хлопок маечки и шортиков для его требовательных ласк — не препятствие. Чувствую, что начинаю отрывисто выдыхать через зубы. Пытаюсь сомкнуть ноги, но это бесполезно. Его пальцы практически беспрепятственно отодвигают намокшее бельё.

— Любишь пожёстче, м, Аня? — голос приобретает ещё большую хриплость.

— Ты… вообще… отпусти, — паникую, но пробую отбрыкиваться, — я не хочу, ты слово нет вообще понимаешь?!

Он проводит ладонью по бёдрам и влажной промежности, размазывая по ним секрет.

— Твоё тело говорит само за себя.

Мне ужасно стыдно. Ровно также я злюсь на него. И на себя в придачу.

Дима отпускает меня и встаёт, всё также нависая. Я едва успеваю передохнуть и уже хочу сбежать, перебирая руками к другому краю постели, как босс тянет меня к себе за ногу. Вскрикиваю и барахтаюсь секунду в воздухе, пока не оказываюсь на его плече.

— Если ты несёшь меня в мою комнату, то спасибо тебе.

Слышу сдержанный смешок и вижу, что мы движемся в другую сторону.

— Ты решил выставить меня в коридор… ой, — получаю смачный шлепок по заднице.

Он заносит меня в тёмное помещение и ставит на тёплый пол. Чиркает выключателем. По периметру пола включается мягкий свет. Я разворачиваюсь к двери, но там стоит Дима, громадой.

— Где мы?

Он подталкивает к середине, пока я не упираюсь…

— Колодки?! — моё желание убежать вырастает до небес, — ты… ты не здоров?!

Царёв вскидывает бровь и наступает на меня, разворачивая к себе спиной, просовывает мои руки, так что верёвки сами стягивают мои запястья. Отчаянно сопротивляюсь, но я как бабочка которую приковали булавкой для коллекции.

Тут же на мою попу ложится ладонь в кожаной перчатке, и я слышу хриплый от несдержанного возбуждения мужской голос:

— Тебе понравиться.

Я хочу увидеть его лицо, чтобы расцарапать или впиться зубами в губы, но фиксированная поза не оставляет мне на это даже шанса. Верёвка вокруг запястий обеих рук стягивается ещё сильнее. Мужские горячие ладони проходятся по моей спине вверх и больно сжимают волосы на затылке.

— Доставь мне удовольствие, — хриплый шёпот. — Что тебя возбуждает?

— А тебе? Тебе доставляет удовольствие… вот это? — к горлу подступает паника.

Мужская ладонь медленно спускается со спины к крестцу, надавливая попутно на нужные точки, и я с ужасом понимаю, что отзываюсь на его манипуляции с телом чувственным сжатием внизу.

Ещё несколько движений вниз, и его пальцы отодвигают край моих шортиков, оказываются внизу, сильнее увлажняя. Я прикусываю губы, сдерживая участившееся дыхание и тут же слышу довольное хмыканье.

— Ты знала, что тебя заводит подчинение? — хрипло говорит он.

— Нет, — твёрдое.

— Хочу почувствовать тебя, — почти захлёбывается от страсти.

Сильно намокшие шортики медленно ползут вниз, словно бы распространяя, как волны, вокруг себя тысячи мурашек на и без того распалённой желанием коже. Мужские широкие ладони задерживаются у щиколоток и вновь кружат по коже вверх. Мучительно медленно, безобразно хорошо, неправильно божественно — так, как и должно быть и не должно одновременно. Этого не может быть со мной. Я не… не хочу.

Я сдерживаюсь, чтобы не простонать, когда чувствую у входа его горячую плоть.

— Всё, что угодно проси, всё получишь, — стальным членом растирает по мне мои и свои соки, проводя по влажным складочкам, — чувствую твоё нетерпение.

От него ко мне передаётся дикая вибрация страсти.

— Пожалуйста… — давлю из себя.

— Что? — дикое нетерпение, комната становится горячей от его желания, волосы натягиваются на затылке.

— Отпусти… — я начинаю молить, ненавижу себя за слабость, — я… я… у меня не было…

— Слишком жёстко? — некое подобие заботы.

Ты остолоп!

— Цена? Скажи цену…

Свирепею. Ещё и от того, что стою перед ним обнажённая.

— У меня… ещё не было мужчины, — выдавливаю из себя, ощущая, как Дима замирает.

Не думаю, что это остановит его, но я должна хотя бы попытаться.

Несколько его движений и я свободна. Быстро натягиваю на себя шортики. Я безумно зла на него, также сильно боюсь и ещё… Мотаю головой из стороны в сторону, чтобы такие мысли исчезли из неё.

— Пошёл ты со своими деньгами. Чего отпустил-то? — на адреналине сама не понимаю, что говорю.

— Не искушай, — смотрит исподлобья, — так ты теперь стоишь дороже?

— Нет, я не продаюсь, неужели не ясно, — хочу пойти к себе в комнату, но Дима припечатывает меня к стене.

Глава 16

От лица Ани

​

Потягиваюсь, с удовольствием похрустев суставами на ногах и руках. Меня окутывает тонкий аромат, нежный, слегка терпковатый, медленно раскрывающийся. Открыв глаза, первое что замечаю — цветы. Розовые розы. По всей комнате. Маленькие и большие букеты. В коробках и в вазах. Как сон. Но я же не сплю. Щипаю себя за руку. Ну, не сплю же. Кожа краснеет. А я вспоминаю, что было вчера и мои щёки пунцовеют ровно также как и место щипка. Вздыхаю, смотря на дверь. Стул — иллюзорная защита, теперь стоял на своём месте, а я даже не слышала, чтобы он входил ночью!

Затем взгляд падает на сидение стула и я напрягаю зрение. Встаю, беру коробочку и открываю, заметив комплект розового нижнего белья. Безумно тонкий шёлк, почти невесомые бюстгальтер и трусики. Он ничего не скрывал. Одновременно открывается дверь и в её амбразуре появляется Царёв с обнажённым торсом.

Мужчина смотрит внимательно, пока я таращусь на него в ответ. Уголки его чувственных губ ползут вверх, а я отвожу взгляд.

— Рубашка, — напоминает, пока я пытаюсь собраться хоть с какими-то мыслями.

— Отвернись.

Поднимает бровь.

— Серьёзно?! После вчерашнего? — в глазах блестит искреннее удивление, наскоро прикрываемое иронией.

— Особенно после вчерашнего.

Складывает руки на груди явно желая зрелищ. Я не отвожу взгляда и надеваю халат на тело с силой запахивая его, утягивая поясом как будто это защита от всего, в том числе, от настойчивых ухаживаний Дмитрия Николаевича.

— А как же униформа, горничная? — переступает с ноги на ногу и мышцы волной перекатываются на плечах.

Упрямо молчу, вперившись в него взглядом.

— Рубашка, — напоминает.

Я с трудом протискиваюсь мимо и иду к шкафу с совершенно одинаковыми белыми рубашками и костюмами. Достаю одну, а Царёв уже приготовлен. Распахнул свои руки-крылья и ждёт. Стараюсь не касаться его, шустро одеваю рубашку. Перемещаюсь и встаю лицом к лицу, стараясь не смотреть в глаза.

— Тебе понравился мой подарок?

Дима следит за мной. Руки ещё как назло трясутся, едва справляюсь с пуговицами, поправляю пуговицы на рукавах, как бы невзначай подковыривая кожу перчаток. Царёв отдёргивает ладони в раздражении, но ничего не говорит. А меня гложет любопытство.

— Галстук, — брови сведены. Злится? Догадывается, что я специально хочу это сделать?

— Какой? — спрашиваю.

Указывает.

— Так что? — когда я накидываю на него предмет гардероба и начинаю вязать узлы.

— Спасибо за цветы, — бурчу.

Взгляд падает на его губы. Слегка улыбается.

— А… другой? — он ведь не отстанет, хочет, чтобы я оценила.

Затягиваю узел покрепче. Позволяю себе глаза в глаза.

— Не практично, — хочу отойти, но его ладонь молниеносно ложится на горло, слегка сжимая его, удерживая меня рядом с ним.

Серые глаза мечут молнии.

— Под униформой ты будешь носить то бельё, что я скажу…

— Где это в моём контракте? — требовательно прищуриваю глаза.

— Только что установил правило, — ладонь сжимается вокруг горло ощутимее.

— А то что? — кладу свою ладонь на его руку.

— Накажу, — отпускает, — можешь идти.

— Угу.

Установщик правил. Злюсь. Злюсь и, в основном, на себя. Но глаз так и косит в сторону красоты. Смотрю на бельё. Оно и вправду красивое, притягательное. Я себе такое не могу позволить, никогда не было денег, чтобы купить себе подобный выкрутас.

С любопытством трогаю материал. Гладкий. Невесомый. Представляю какой лёгкой паутинкой он сядет на моей попе, бёдрах. Изящный. Трогаю висюльки, приколдесы. Понимаю, как это должно быть заводит мужчину. Но мне самой нравится.

Подарок есть подарок. Не выбрасывать же. Когда надеваю его, то испытываю восторг. Натягиваю чулочки, униформу и спешу на службу.

Неожиданный звонок застаёт меня в пустом коридоре и я беру трубку.

— Привет, тёть Люда, — здороваюсь.

— Привет, — тяжёлое молчание.

У меня внутри всё каменеет.

— Что-то с Вадимом? — накрывает волной плохого предчувствия.

Тётя как будто с духом собирается, делая паузу.

— Вадиму хуже и если сейчас не помочь, то возможно… — она замолкает.

У меня всё падает.

— Доктор же говорил о хорошем прогнозе, — мне хочется верить в хорошее.

— Спасибо тебе за те деньги, что ты недавно прислала, их хватило на дорогостоящее лекарство, но нужно ещё.

Автоматически открываю свой счёт в банковском приложении и едва сдерживаюсь чтобы не вскричать. Кругленькая сумма с сообщением: «Красотке-медсестричке», явно от того мужика, которому я латала руку.

— Я сейчас кину ещё. А сколько надо вообще?

Глава 17

От лица Ани

Поднимаюсь по ступеням так же, как вколачивают сваи в землю для строительства дома. С силой и с остервенением. Но на втором этаже меня ловит Раиса Георгиевна и, обвиняя в лени, отправляет по комнатам для уборки. Финальные штрихи. Навести лоск перед основным наплывом гостей. Работа необременительная, но отнимающая много времени. Улизнуть нет никакой возможности, как и отсачковать от работы на ресепшен, куда меня направляет Раиса.

— Всегда рада паре лишних рук, — Юля искренне улыбается мне, хотя бы с кем-то удаётся наладить отношения, остальные горничные не особо разговорчивые, молодых девчонок среди них немного, просто общих точек соприкосновения нет.

— Угу, — мрачно, а сама в голове думки гоняю, что да как скажу своему боссу.

— Ты чего такая? — женщине удаётся заметить моё настроение.

— Ты ведь давно здесь работаешь, расскажи мне про условия контракта для Оленят, — никогда не любила ходить вокруг да около.

Юля вздыхает.

— Тебе для чего? — бурчит.

— Знаю, что ты уже говорила… Юль, правда есть приз во всей этой Охоте? Крупная сумма, если девушку не поймают?

Юля смотрит на меня не мигая.

— Тебе зачем? Ты горничная, работай и радуйся тому, что есть.

— Отлично, — цежу сквозь зубы, хрен с тобой, не хочешь помочь, не надо.

Юля молчит, но я чувствую напряжение. Мы продолжаем стучать по клавишам, заносить информацию в базу данных.

— Есть, — наконец-то произносит та, — только он не интересует никого.

— Почему?

— Аня, ты как маленькая. Зачем суетиться? Девочки понимают для чего они здесь, а всё остальное вокруг лишь антураж, что щекочет нервы оплатившим Охоту.

— И всё же? — оборачиваюсь к ней всем телом.

Она озвучивает ровно ту сумму, что обсуждали девочки в коридоре.

— Для чего в игре, правила которой понятны всем, приз для Оленят, если их не поймают, да ещё в такой сумме? — пытливо интересуюсь я.

Юля вздыхает, качая головой, глядя на меня как на ребёнка, сказавшего несусветную глупость. Пожимает плечами.

— Есть некий объект, до которого надо дойти, чтобы претендовать на сумму. Может, Дмитрий Николаевич неисправимый романтик и даёт девочкам шанс честно заработать свои деньги на острове? — предполагает она, затем хохочет, — ты чего замерла? Я пошутила. Просто ещё один финт с ушами от зарвавшегося и пресытившегося миллиардера.

Пожимаю плечами.

— А ты чего спрашиваешь? Поучаствовать хочешь? — Юля прям в корень зрит, но тон её шутливый, но видимо мой вид говорит сам за себя, — ты чего? Серьёзно?! Ты хочешь поучаствовать?!

— А если и так, то что?

— Аня, ты должна понимать, что там за публика…

— У меня выбора нет. Мне срочно нужна огромная сумма. Если бы не обстоятельства… Я бы никогда, я бы даже близко… — мой голос дрожит, но заплакать я себе не позволю.

— Аня… — Юля смягчается, — ты можешь не оправдываться. Только это… не сделать тебе. Не Оленёнок ты.

— И слава небо, что нет… Это ужасно всё, но у меня есть план.

— Аня, честно… План тут не поможет. Дмитрий Николаевич просто не заключит с тобой контракт.

— Ему-то какая разница…

— Ты нарушаешь его правила. Во-первых, тебя никто не отбирал, во-вторых, у тебя договор, по которому ты носишь нашивку — признак неприкосновенности, в-третьих…

— У меня есть план, Юля, я должна добраться…

— В лесу? Одна? — девушка задаёт правильные вопросы.

— Мы с отцом часто ходили в походы, я умею ориентироваться на местности и вообще… я знаю что смогу, — во мне зреет уверенность, ради брата я должна.

— Ты можешь сколько угодно мечтать, — выдаёт Юля вердикт.

Игнорирую её слова, и мы продолжаем работать дальше в полной тишине.

Вечер подступает незаметно, и после работы с часто колотящимся от страха сердцем, я стучусь в комнаты Дмитрия Николаевича.

— Да, — раздаётся его размеренное.

Когда я вхожу, то вижу, что мужчина работает. Сидит в кресле в расслабленной позе, пиджак скинут на кресло рядом, белая рубашка обволакивает его сильное тело, стальные мышцы. Перед ним мерцает светом экрана ноутбук. Я подхожу к его столу и он, не меняя положения головы, взглядом отслеживает траекторию моего движения.

— Я пришла, чтобы…

— Что на тебе? — прерывает он меня, мягкий свет и полумрак в комнате делают черты его лица ещё острее.

— Ч-что? — не понимаю я, инстинктивно оправляя юбку, хотя та в полном порядке.

Уголки чувственных мужских губ ползут вверх.

— Под юбкой, горничная, — уточняет Дима издевательским тоном.

— Тебя уж точно не касается, — переступаю с ноги на ногу, его взгляд там же, чувствую себя обнажённой перед ним.