Горничная немого дома

Объявление странного человека

Сухие подушечки пальцев немного обрезала бумага, но девушка не сбавляла темп, продолжая быстро перелистывать газетные страницы. Холодные капли пота струились по лицу, руки немного дрожали, а всё тело мерзло. В больничных коридорах стоял такой холод, будто это была вовсе не больница, а морг. Все двери, казалось, были одинаковыми, кушетки пахли медикаментами и спиртом.

Вдоль постоянно ходили врачи, каждый из них был очень сосредоточен и напряжён. Она нервно сглатывала, провожая каждого из них каким-то странным взглядом, в котором читалась одновременно и надежда, и страх. Вскоре из ближайшей палаты вышла женщина в белом халате, озадаченная и грустная. Её лицо выражало единственную эмоцию: сочувствие.

— Нона Сальровел? — Она поправила очки и осмотрела сидящую на кушетке девушку.

— Как он? Как он себя чувствует? — выронив газету, Нона схватила доктора за рукава, пытаясь подавить панику, отчаяние.

— Ему недолго осталось. Сами понимаете, средств не хватает на лечение, особенно при таких нестабильных выплатах. Но сейчас дело даже не в деньгах, просто поймите. Ваш брат неизлечимо болен. Помогите провести ему последние дни спокойно и легко…

— Как вы можете? Как вы можете настолько спокойно говорить об этом, как?! Он — всё, что у меня осталось. Смириться и отпустить — это что, шутка? Я сделаю всё. Приложу все усилия, чтобы он был здоров… и я прошу, нет, я требую от вас того же!

— Безусловно. Ещё одна химиотерапия…

— Вы сказали, ему можно пересадить костный мозг.

— Послушайте, — врач стиснула зубы, глубоко вздохнула и вновь повернулась к собеседнице: — для этого нужно везти его в другую страну. У вас есть на это деньги? Так вот, у больницы тоже нет. Мы делаем всё, что можем, но с нами тысячи других больных людей, и мы не имеем права ставить приоритеты — это просто несправедливо. Всем нужна помощь. Мы, безусловно, проведём ещё одну химиотерапию, но я не могу обещать, что болезнь отступит. Лейкемия — это не простуда.

— Я всё сделаю. — Девушка дрожащими руками подняла с пола газету и сжала её в руках. — Можно к нему?

— Лучше завтра, у него сегодня и так было много неприятных процедур, и сейчас он, наконец, уснул. — Доктор вновь поправила очки, встряхнулась и в быстром темпе отправилась прочь с этажа. Ей вслед смотрели два светлых, мутных, серо-голубых, печальных глаза. Нона едва сдерживала слёзы, однако не позволяла им выступать за пределы ресниц. Нельзя оставаться спокойной, когда твой брат, единственный оставшийся близкий человек, умирает. Она вновь раскрыла газету и присела на кушетку. Множество зачёркнутых объявлений… никому не нужен был художник, все искали бухгалтеров, экономистов… а ещё официантов, продавцов, разносчиков. Сейчас бы подошла любая профессия. Нужно было понимать: зарплата у каждого из них совершенно невысокая, этих денег будет мало, чтобы поднять несчастного парня на ноги. До этого девушка в три смены работала то уборщицей, то кассиром, то расклеивала листовки… но всё это было дёшево и бессмысленно. Пока она надрывалась изо всех сил, её брату становилось хуже, и её старания это не исправляли. Совершенно не понимая, что делать, она схватилась за голову и сильно прогнулась, ощущая лбом колени. Солёная влага всё-таки начинала вытекать из глазниц, падая на чистый больничный пол. Внутри всё пылало, сжималось, её трясло. Паника. Страх.

Здесь, рыдая в больничном коридоре, она просто теряла время. Собрав остаток сил в кулак, Нона встала и стремительно понеслась к выходу.

Ветер гонял по улицам пыль. Хотя майское небо и было серым, дождь сегодня явно не ожидался. Напротив, гидрометцентры прогнозировали потепление на следующей неделе и, может, небольшие грозы. Всё вокруг жило в ритме большого города: люди быстро сновали туда-сюда, не давая передышек ни себе, ни предметам, которые они использовали, скажем, телефонам, сумкам и кофеваркам. Одинокая девушка чувствовала себя чужой в этой толпе, абсолютно пустой, но тяжёлой. На неё никто не обращал внимания, она была такой же, как и другие, ничуть не лучше и не хуже. Её светлые, сероватые волосы падали на плечи. Немного спутанные, так как в последнее время она всё меньше уделяла внимания внешнему виду. Бледная кожа и красное хлопковое платье — скорее всего, мамино, однажды Нона просто нашла его в шкафу. Ветер проникал под юбку, но ткань была слишком тяжёлой, чтобы подняться в воздух. На секунду остановившись, она взглянула на длинный фонарный столб, с которого почти оторвалась листовка. Реклама… реклама ещё одного сайта объявлений. Почему нет? Поразмыслив, девушка сорвала её и резким, неаккуратным движением сунула в сумку.

Дома было как всегда холодно, как всегда пусто. Она села за стол, открыла старый ноутбук и начала вводить название сайта в строку поискового запроса. Даже не пришлось доставать бумажку из сумки, как оказалось, заголовок запоминался поразительно легко. Минута — и множество объявлений предстали взору молодой, отчаявшейся девушки. Поиск обещал быть долгим, хотя, возможно, продуктивным. Выбор был действительно большой: кто-то искал кладовщика, кто-то грузчика, кто-то специалиста по ремонту компьютеров… так или иначе, хоть одна кандидатура могла, чисто теоретически, вызвать интерес. Сальровел была готова ухватиться за любую работу, с которой могла справиться, лишь бы её брат пошёл на поправку. Из-за этого сразу стоило отмести низкую заработную плату…

Внезапно в глаза бросилось странное объявление о поиске горничной. Явно за пределами города, зато по итогам месяца хозяин обещал заплатить в три, а то и в четыре раза больше, чем в аналогичных объявлениях. Нона прищурилась и стала бить пальцами о стол. Очень странно: такие деньги за работу простой горничной… Что от неё требовалось? Убирать? Стирать? Готовить, может… а в чём тогда подвох? Стоило ли связываться с таким сомнительным объявлением?

Дом, который

Ещё пару минут — и впереди стали прорисовываться большие кованые ворота, сквозь которые легко можно было различить роскошный сад и крыши высокого, тёмного дома. Девушка невольно раскрыла глаза и, подумав минуту, нажала на звонок. Тело сковало волнение на грани со страхом. Прошла минута, за ней ещё минута, но встречать гостью никто не выходил. Напряжение нарастало, пока сквозь кустарник Нона не увидела приближающийся женский силуэт: девушку с короткими розовыми волосами и в рубашке с оборками. На ней была коричневая юбка до колен, толстые чёрные чулки и туфельки на небольшом каблучке. Шею украшала красная лента, завязанная странным узлом, что делало её похожей на галстук, а на голове просматривался такой же красный, довольно толстый ободок. Она подошла к воротам, осмотрела обескураженную девушку и недоверчиво спросила:

— Вы на работу?

— А, да, мне назначено, — Сальровел прикрыла глаза и облегчённо выдохнула. Её не выгнали, не отослали. Задачи почти что выполнены, осталось только… остаться здесь. Презентовать себя и тоже надеть форму горничной. Не так уж и сложно.

— Идёмте за мной, вас уже ждут, — прислужница, судя по всему тоже горничная, приоткрыла ворота, впустила гостью и, осмотревшись по сторонам, вновь плотно их закрыла. Вдоль сада вела широкая тропа, вымощенная каким-то тёмным камнем. Сквозь листья просвечивались декоративные озёра, но Нона больше смотрела на само поместье, которое всё приближалось и приближалось к ней.

Оно, опутанное лозами, некоторые из которых цвели мелкими цветами, сильно нависало над окружающим пространством. Немного давило, но при этом довольно удачно в него вписывалось. Ступени на входе не скрипели, как и двойные двери, распахнувшиеся под давлением рук служанки. Они вместе прошли внутрь, где Сальровел невольно вскинула брови, осматривая всё вокруг: шок, невольная улыбка.

Дом освещал пасмурный, мутный свет. На стенах, в скромных рамах, висели довольно дорогие картины, с потолка свисала аккуратная люстра, которая по ночам освещала одинокую лестницу на второй этаж. Коридор был весьма просторен, но все вещи, вся мебель, что там была, казались имеющими своё место и своё назначение: пустой столик рядом с лестницей, на котором стояла икебана в стеклянной вазе, явно являлся подставкой под разные мелочи. У стены стояли два симметричных шкафа, содержимое которых, судя по всему, было доступно только работающим тут людям и хозяевам. Верхняя одежда? Зонты? Квадратная тёмная колонна у лестницы, видимо, имела конструктивную ценность, а стеклянная полка, находившаяся чуть дальше, служила подвесом для всякого типа ключей и обувных ложек. Мягкая, уютная, аскетичная рациональность. Умеренная роскошь, которая не бросалась в глаза, и это согревало внутри. Хозяева, судя по всему, не любили кичиться своим достатком.

Вправо и влево от входной двери виднелись другие, тёмные двери, но куда они вели — об этом можно было только догадываться. Служанка с красной лентой стала подниматься на второй этаж, и Нона, разувшись, ринулась вслед за ней. Светлые обои со странными узорами и всё те же картины в таких же скромных рамах. Запах пыли и сквозняка.

Коридор второго этажа был светлее, уютнее и больше первого, но рассмотреть его девушке не удалось: её завели в первую же дверь налево, где находился широкий кабинет, заваленный книгами, коробками, склянками и каким-то добром. Казалось, тут не убирали вовсе, хотя остальные комнаты явно «облизывали» каждый день. За тёмным столиком сидела женщина, внешний возраст которой варьировался от тридцати до сорока лет, в зависимости от освещения. Она была в костюме: светлой рубашке, узкой юбке и чёрном галстуке, напоминая школьную учительницу. С сухим, худым лицом и таким же узким телом. Равнодушный взгляд рассматривал завалы книг перед собой, но тут исчез под бликом на круглых очках в тонкой оправе. Как только она оторвала глаза от распахнутого блокнота, тут же заговорила, и Нона сразу узнала этот голос — тот самый, что говорил с ней по телефону:

— Доброе утро! Рада, что вы пришли. Сандра! Не стой столбом, выйди, это неприлично, — женщина встряхнулась, пока звенел её хриплый, правильный голос, а служанка медленно ей поклонилась и вышла из помещения. — Напомните ещё раз, как вас зовут?

— Нона. Нона Сальровел, мадам, — гостья опасливо осмотрелась, пытаясь подавить неловкость, и вновь повернулась к хозяйке. Самопрезентация должна пройти успешно. Возможности прожить этот день ещё раз не будет.

— Меня зовут Ран Таллис, и здесь я буду вашим… можно сказать, начальником, — женщина устало закатила глаза. Создавалось впечатление, что это не вторые, не третьи и даже не десятые пробы за этот год. Работница успела порядком притомиться и даже выгореть.

— Сейчас будет… собеседование? — Нона попыталась улыбнуться, но вышла очередная неловкая, странная гримаса.

— Называй как хочешь, — Ран достала из шкафчика сантиметровую ленту, подошла к гостье и ловкими, быстрыми движениями начала снимать с неё мерки. — Посмотри-ка мне в глаза… — Она повернула её лицом к себе, после чего улыбнулась и, как заключение, произнесла: — Светлые, голубые. Довольно красиво, что ж, хорошо.

— Вы будете шить на меня форму? — одними губами спросила Сальровел и тут же поняла, что краснеет.

— Нет, форма у нас есть. Как раз смотрю, соответствуешь ли ты ей… — наедине Таллис была гораздо менее вежливой и правильной, чем в трубке телефона, и разговаривала не как работодатель, а скорее как наставница. — Вроде бы всё хорошо. Смотри. Вы будете жить тут всё время работы, покидая дом только по делу, то есть по приказу начальства. В обязанности входит готовка, стирка, уборка… всё по обслуживанию дома и его жителей. Неприятно звучит, да? Но это мелочи, так как вас шестеро, а раздавать обязанности меж вами буду я. Оклад вы делите между собой — одну сумму на всех. Если одна горничная уходит или увольняется, размер оклада не уменьшается. А вот ваше личное жалование возрастает, — стёкла очков вновь блеснули. — Весьма… конкурентная среда. Чужое увольнение вам всегда на руку. Но и ваше увольнение будет на руку другим.

Гид в зеленом галстуке

Будильник прозвонил внезапно, с разницей в несколько секунд: сначала настольный, а затем телефон. Девушка, чей сон сам по себе был словно дремота — прозрачный и поверхностный, — резко открыла глаза и тут же подскочила с кровати. Другой комплект одежды висел в шкафу; Нона быстро достала его и начала натягивать на себя. Сердце билось быстрее, чем ему положено, несмотря на то, что всё было, в общем-то, хорошо.

В коридоре никого не было — опять, — и это удивляло. Две крайние двери у лестницы… скорее всего, уборные. Нужно зайти, умыться, а в идеале — вообще принять душ. Стоило девушке вплотную подойти к ванной, как та открылась, и навстречу ей, порывом, выбежала ещё одна служанка, буквально сбивая Сальровел с ног. Это лицо уже было знакомо: зелёные глаза, рыжие волосы в разные стороны и зелёная ленточка на шее. Они буквально столкнулись в дверном проёме, но рыжая не спешила извиняться. Она схватила коллегу за руку и втащила за собой в ванную, отчего та успела лишь ойкнуть, и плотно закрыла дверь.

— Привет! Хотела представиться вчера, но не было возможности. Ты новенькая, да? Синяя? — Незнакомка уставилась на неаккуратно завязанную синюю ленту коллеги.

— Судя по всему, да… — одними губами проговорила Нона. — А вы?

— Ну, как видишь, зелёная, — она улыбнулась. — Меня зовут Анабелла Мадерман. Можешь называть меня просто Бель. Что думаешь?

— Хорошо… Я Нона Сальровел. Просто Нона…

— Здорово! — Анабелла перешла на шёпот. — Ты смотри, поосторожнее: завяжи ленточку как следует. Хозяин злится, когда они плохо завязаны. Премию не получишь… типа неаккуратный внешний вид, — она зависла. — Я тут уже полгода работаю, и, не поверишь, дольше всех. Осторожней тут: они все язвы, если проштрафишься — могут подставить или вообще попытаться избавиться. А, кстати, давай помогу, — девушка взялась за синюю ленту на шее собеседницы и начала завязывать её как следует.

— Слушай, очень здорово, спасибо за предупреждения и наставления… Но почему мы говорим тут? Нельзя выйти в коридор? — Сальровел выдохнула и подняла одну бровь. — Мы же занимаем ванную комнату.

— Ничего страшного, пока никто не ломится. В коридоре говорить опасно, нас могут услышать. В этом поместье у стен не только уши, но и глаза. Буду рада поговорить с тобой сегодня. Мне тут очень не помешает свой человек, с другими девчонками я не сошлась…

— Вот как, а почему? — Нона уже чистила зубы и довольно внимательно слушала горничную, заплетающую в короткие косички свои непослушные рыжие кудри. Стало на порядок легче. Возможно, не все служанки тут хотят друг друга изжить…

— Они соперничают за внимание хозяина, в каком-то роде. Кто-то потому, что боится вылететь, кто-то — чтобы премию повыше получить, а Оранжевая, говорят, вообще влюблена в него. Здесь тяжело. И сам он не подарок… желчный, злой, постоянно придирается. Себе на уме…

— Наказывает за что-нибудь? — Сальровел неловко улыбнулась. Всё легче и легче.

— Да, безусловно! Прикрикнуть может, если что-то не по его, давит очень… — Анабелла осеклась. — В общем, сама увидишь, поймёшь. Это не описать словами: очень тяжёлый человек, от него лучше подальше держаться. Вот я держусь — и уже полгода тут. Зарплата высокая — это держит.

— Понимаю. Я тоже тут из-за этого… проблемы в семье.

— Не буду лезть: если захочешь — расскажешь. Я к твоим услугам. Моя комната вторая, заходи вечером, если будешь свободна, — девушка попыталась подмигнуть, но вышло из рук вон плохо. В разнобой дёргались оба глаза, что походило на запущенный нервный тик.

— Ты тоже заходи. Я живу в самой последней на этаже, — Сальровел вытерла полотенцем шею и лицо и кивнула на дверь. Служанки вышли из ванной, рядом с которой по-прежнему никого не было.

Они молча переглянулись, после чего пошли к кабинету Ран, которая уже давно была на месте. Её рабочий стол, как обычно, был светлым и чистым, несмотря на книжные завалы. Рядом уже стояли две девушки: та самая с розовыми волосами и красной лентой, и другая — длинноволосая блондинка с косой чёлкой на один глаз и жёлтой лентой на шее. Она слегка повернулась и уставилась на новенькую своими бордовыми, тёмными глазами.

— Сандра! Лиза! Не отвлекайтесь! Так вот: закончите помогать с садом, одна идёт на первый этаж, другая — на второй. Сами решайте, кто куда… Уже три дня никто не убирал. Чтобы к вечеру всё сияло!

— Понятно, — служанка с розовыми волосами взяла вторую за локоть, и они спешно вышли из помещения. Новенькую провожали четыре подозрительных, высокомерных глаза.

— О, вас-то я и жду! Нона, Анабелла! Итак, полагаю, библиотеку так и не закончили вчера… что ж, ладно, сегодня чтоб всё было на местах. Понимаю, там много работы. А потом... Нона, будь добра: как управишься — сходи на мансарду, она сверху, не заблудишься. Найдёшь там садовника, пригласи его ко мне. Думаю, до обеда он успеет, и вы тоже успеете. Еда, кстати, ждёт вас в столовой. Не тяните с завтраком: повар и дежурные девочки не будут ничего подогревать.

Сальровел медленно кивнула, чувствуя, как её запястье сжимает чужая тонкая ручка.
«Конечно, мисс Таллис!» — с улыбкой кивнула Анабелла и потащила коллегу прочь. Ей явно не хотелось оставлять её прямо сейчас.

* * *

Столовая, как и предполагалось, была на первом этаже, рядом с кухней, а точнее — через стену от неё. Всё было таким светлым, чистым: вокруг овального стола стояли мягкие бежевые стулья, а посредине — ваза с сухими цветами. Как это ни странно, там оставались лишь две порции. Все остальные уже поели и разошлись по своим делам. Еда оказалась простой, но довольно вкусной: рыба и рис. Девушки с удовольствием ели, а после оставили тарелки на столе.

Чашка и мусор

— Кто… вы? — Всё тело рефлекторно напряглось, глаза широко раскрылись. Этого человека Нона видела тут впервые. Высокий, худощавый, с проседью на длинной неухоженной щетине.

— А… не суть. Какая разница? Работаю тут так же, как ты. — Мужчина ухмыльнулся. Чужая рука скользнула с плеча на талию и сжала её настолько сильно, что было даже немного больно.

— Отойди, или я буду кричать. — Она прищурилась. Сколько людей тут работает?

— Зачем? Я свой, расслабься. Да… если хочешь — кричи на здоровье. После десяти окна в этом доме закрывают, так что вряд ли кто-то засечёт необычные звуки. — Голос, что произносил эти слова, был низким, прокуренным, а его владелец явно находился навеселе.

— Я сказала: отойди! — Нона повернулась и постаралась оттолкнуть нового знакомого, но он держал её мёртвой хваткой.

— Ну-ну, спокойнее, я пока ещё ничего такого не сделал, хотя, возможно, сейчас сделаю. — Мужчина слегка выпустил служанку из рук, но тут же схватил её за щёки и, рывком приблизившись к лицу, впился в её тёплые, раскусанные от нервов губы.

Усталые, дрожащие колени подкосились снова. Она старалась устоять на ногах, но не могла. Глаза расширились настолько, что были готовы вылезти из глазниц, руки сводила судорога, и всё равно всеми силами девушка стремилась оттолкнуть мерзкого незнакомца. Мужчина тоже не сумел её удержать, и вместе они упали на холодную каменную дорожку. Те короткие, молчаливые стоны, в которые превращались крики, когда рот был зажат, не могли привлечь никого: в саду было пусто, как в старом пересохшем колодце. Уверенные, сильные руки лапали, хватали её за ноги, задирая юбку выше. Она изо всех сил стремилась защититься, но после тяжёлого дня, даже если бы получилось вырваться, убежать бы не удалось.

— Опять ты за своё! Пусти её, живо! — Знакомый голос заставил обоих людей вздрогнуть: девушку — от радости, мужчину — от испуга. — Иначе я позову остальных! — Анабелла стояла, держа в руках огнетушитель так, словно то была двуручная дубина. — Живо отошёл! — Хоть она и выглядела уверенно, высокий голосок дрожал, а глаза бегали из стороны в сторону.

— А, Бель, девочка! Мы просто познакомились, ничего плохого у меня и в мыслях не было! — Незнакомец отпрянул, смутился. Самоуверенность сразу же сошла, и на её место пришли неловкость и страх.

— Нона, вставай быстрее! — «Зелёная» служанка тут же подошла и протянула руку «синей», которая на дрожащих коленях едва могла встать. Мягко взяв её за талию, она повела подругу в дом, стараясь не смотреть на валяющегося на земле работника.

Сердце бешено билось у обеих. Бель усадила подругу на ближайший диван, стоящий в коридоре первого этажа. Кромешный мрак заполнял помещение, и никто не собирался включать свет.

— Ты в порядке? Конюх — тварь! Он и ко мне, и к Сандре… девушке с красной ленточкой приставал. Причём выбирает моменты, когда мы одни и на улице. Не понимаю, как хозяин до сих пор его не уволил, брр!

— Да, в порядке… спасибо тебе. Одна бы я не справилась с ним. — Сальровел устало, облегчённо улыбнулась, и её собеседница сквозь темноту почувствовала эту улыбку.

— Он сильный, как медведь! Вообще спасу нет. Завтра пойду к хозяину, нельзя это просто так оставлять! Пойдёшь со мной?

— Не знаю даже… сегодня я весь день тёрла пол на его этаже. Обращаться к нему после этого мне, если честно, страшно.

— Ладно, я понимаю, сама схожу. Может, тебе и не стоит ему пока на глаза попадаться.

— Поразительно. Мой первый поцелуй получил какой-то конюх-бомж. По крайней мере выглядит и пахнет он как бомж. — Нона криво ухмыльнулась и показательно закатила равнодушные глаза.

— Первый поцелуй?! Серьёзно?? Вот урод! — Девушки засмеялись, после чего Бель вновь взяла под руку коллегу и стала помогать той подниматься наверх.

Ночь для всех была тяжёлой. Из-за дверей, за которыми жили и находились служанки, иногда раздавались крики — девушки очень беспокойно спали. Полная луна висела над поместьем, ветер вращал флюгер на крыше. Где-то вдали слышался дикий, самоотверженный вопль печальной собаки. Холгард ворочался в своей постели, отчаянно пытаясь уснуть, но глаза раскрывались сами собой, несмотря на полную звукоизоляцию спальни и две таблетки снотворного. Холодное, скомканное одеяло лежало рядом — желания накрываться им не было, хотя в комнате было совсем не жарко. Длинные волосы небрежно раскинулись по простыне. Мужчина вновь перевернулся на спину и посмотрел в потолок. Так пролежать ему удалось не более двух минут, затем он снова лёг на бок и подложил руку под голову. Эта широкая двуспальная кровать была для одинокого хозяина слишком большой, но менять её было странно и нерационально. Вторая подушка пустовала много лет, и Рик сам не мог понять, хотел ли он, чтобы кто-то занял это место.

Через некоторое время собака снова взвыла. Лунный шар медленно плыл по небу, а рассвет всё никак не наступал. Просто небо постепенно светлело. Звонкие будильники один за другим слышались в комнатах персонала, и поместье медленно начинало оживать, просыпаться.

* * *

Девушка, торопясь, переступая через две ступеньки, поднималась на третий этаж. Две короткие рыжие косички неуклюже топорщились в разные стороны и раскачивались при ходьбе, отчего служанка выглядела очень мило и даже немного смешно. Остановившись перед кабинетом хозяина, она набрала побольше воздуха в лёгкие и, зажмурившись, раскрыла дверь без стука:

Последний цвет радуги

Они готовили ризотто с овощами, её обязанностью было помыть и нарезать. Как ни странно, запах еды девушку не привлекал — как-то даже, напротив. Аппетита не было, хотя уже сумерки накрывали поместье, а её первый и последний приём пищи был утром. Хорошо, что блюдо было уже почти готово — ей оставалось только помыть тарелки.

Где-то вдали, за окном, вновь стала выть несчастная собака — уже не первую ночь и, явно, не последнюю. В оконное стекло, видя свет, всё время бились ночные бабочки, заставляя девушку вздрагивать и отвлекаться. Руки сморщились от воды, делая светлую кожу ещё более светлой и создавая неприятные ощущения. Поставив последнюю тарелку, Нона шумно выдохнула, повесила полотенце и вышла во мрачный вечерний холл, в котором, как обычно, не было света.

Ступив на лестницу, она услышала шаги. Кто-то шёл вниз. Внутри всё напряглось — каждая клеточка её тела чувствовала неладное. Но здравый смысл перевесил, как обычно, и Сальровел продолжила подниматься вверх.

Между первым и вторым этажом показался тёмный силуэт. И два блестящих белых глаза. Насмехающихся и холодных. Девушка снова столкнулась взглядом со своим работодателем. После их сегодняшнего диалога это было самым неприятным совпадением из всех возможных. Хотя — совпадением ли?

Мужчина преградил ей путь. Лёд снова прошёл по спине. Нона столкнулась с ним взглядом — и не могла отвести свой. Холгард сделал короткий вдох и ухмыльнулся. Её не просто смущала или стыдила эта встреча… она пугала. Сейчас в его зрачках было что-то странное, незнакомое. Ненормальное. Обычно он смотрел высокомерно и отстранённо… но не сейчас. Хозяин нагло и внимательно разглядывал свою горничную, фокусируя внимание на лице, на распахнутых, пустых, голубых глазах. Эти глаза удивляли. Что он в них видел? Страх? Отчаяние? Ему казалось, в них было что-то ещё, и он стремился это рассмотреть. Или придумать — потому что хотел, чтобы было так.

Девушка нервно сглотнула и сдвинула брови. Рик ухмыльнулся ещё шире и поднёс своё лицо к её — вплотную, будто продолжал изучать его черты и выражение. Она отстранилась назад и всё-таки отвела взгляд. Щёки понемногу начинала покрывать сосудистая сетка — но более не от смущения, а от нервов. Нона очень сильно нервничала, настолько, что была готова разрыдаться прямо здесь. Но стоило быть сильной — сейчас, хотя бы ради себя.

Холгард заметил расползающийся по женскому лицу румянец, невольно усмехнулся и отпрянул. Он сам не заметил, как его дыхание участилось. Она... краснеет? Ему это нравилось. Очень нравилось. Мужчина давно не чувствовал себя таким довольным. Обогнув девушку, он скрылся в нарастающей темноте, оставив её на лестнице.

«Тебе ещё не раз придётся краснеть», — пронеслось в его голове. Рот снова перекосила ухмылка, а тело напряглось, заставляя мышцы натягивать рубашку.

Сальровел, облегчённо вздохнув, продолжила подниматься вверх по лестнице. Сердце билось с невероятной скоростью, отчего на коже выступили капли влаги. На ватных ногах она дошла до своей комнаты, вошла внутрь и тут же легла на кровать. Мысли о странном взгляде шефа заполнили голову. Ей казалось, что он вот-вот скажет что-то унизительное. Или спросит. Или вообще толкнёт. Или…? Девушка взялась руками за голову. Не было смысла больше обманывать себя — так совсем не смотрят, если хотят унизить. Скорее — если хотят… бросить вызов. Наказать. Но за что? Странное чувство сводило живот, и Нона легла на бок, пытаясь успокоиться и привести мысли в порядок.

Рик обошёл особняк, где в коридорах больше не было ни души. Все его жильцы либо уже спали, либо готовились ко сну. Вернувшись к себе на этаж, он зашёл не в спальню, а вернулся назад — в кабинет. Постояв минуту в пустом, тёмном помещении, мужчина сел в кресло и повернулся к большому телевизору, висящему на стене. Пара нажатий на пульте — и вот он снова видит своё поместье во всём его объёме, не сходя с места. Никого нет. Обычно так и бывает, хотя сейчас ему хотелось, чтобы кто-нибудь был. Кто-нибудь вполне конкретный. Неужели она просто спит ночью? Почему так скучно?

Холодный ветер в эту ночь был намного сильнее, чем во все предыдущие. Природа чувствовала наступление осени, так что порывами воздуха уже сносило лепестки ранних цветов. Природа начинает чувствовать осень ещё с весны — когда всё распускается, потому как холод никогда никуда полностью не уходит. Скорее просто отступает, чтобы всё вокруг потеряли бдительность.

Нона сегодня не спала. Может, немного дремала — но сном это назвать нельзя было. Она думала о брате. Её желание отпроситься к нему на день в следующем месяце рассыпалось в пыль. Но главное, чтобы хозяин хорошо платил. Ради этого можно перетерпеть и вынести всё. Всё ли?

* * *

Самым большим кошмаром было вновь попасться ему на глаза. И несмотря на это, девушка ждала этой встречи, хоть и старалась скрыть это от самой себя. Мисс Таллис в очередной день была не в духе, что немного пугало «синюю» горничную, но она старалась не обращать на это внимания. На этот раз ей дали задание чистить ванную — что не то чтобы приятно, зато там точно никаких случайных встреч не предвиделось… во всяком случае, так казалось вначале. Сальровел встряхнулась, осмотрела фронт работы — а именно пожелтевшую раковину и ванну, которую сегодня предстояло оттереть. Плеснув на мочалку моющее средство, она уже было хотела нагнуться, как вдруг дверь в уборную открылась.

В проёме стояла темноволосая девушка с каре. Редкие волосы едва касались плеч, она казалась довольно маленькой и хрупкой. Чёрные глаза на пол-лица странно блестели — казалось, они были настолько тёмными, что даже немного лиловыми. На её шее висела аккуратно завязанная фиолетовая лента.