Горничная с секретом

Пролог

«Ты такая красивая, что я дышать забываю».

«Твой запах сводит с ума, я его ни с чьим не спутаю, вот как ты можешь так отличаться от других?! Признайся, ведьма, приворожила меня?»

«Не отказывай мне, Соня, я ведь не железный! Могу и украсть».

Мне ни один мужчина не говорил таких вещей, ни один не заставлял мое сердце биться, как сумасшедшее, от одних только взглядов, полных желания и хриплого, пронизанного похотью, мужественного голоса. Я так глупо и быстро влюбилась в Максима Шагаева, и теперь расплачиваюсь за это, потому что сейчас его отношение ко мне совершенно другое.

– Пошевеливайся, сука, я дважды повторять не буду! – рычит он, больно дергая меня за руку, чтобы вытащить из машины. – И утри свои фальшивые слезки, я тебя насквозь вижу.

Но мои слезы вовсе не фальшивые. Я рыдаю весь путь до частного самолета, понимая, что спасения нет. Он нашел меня и теперь живой не выпустит. Даже стюардесса испуганно опускает глаза в пол, ни она, ни один другой служащий здесь мне не помогут.

Макс отпускает мое запястье только тогда, когда я неаккуратно приземляюсь попой в кресло от его толчка.

– Что ты со мной сделаешь? – задаю прямой вопрос, не беспокоясь о присутствии его людей.

– Что захочу, – серьезно заявляет Макс, садясь напротив меня. – С предателями мы не церемонимся, София. Сначала тебя допросят, потом…

Он замолкает, явно нагнетая, чтобы я еще больше испугалась, но я и так трясусь от шока и ужаса. Я понимаю, что меня убьют. Макс не просто бизнесмен, роль которого играет. Он состоит в организации, которая называется Общиной, и там замешано столько влиятельных имен, что у них на руках карты всех мастей, начиная от полиции и заканчивая политиками.

– Я рада, что не позволила тебе трахнуть меня! – заявляю, собирая последние крупицы самообладания, потому что совсем скоро я буду умоляющей о быстрой смерти лужей, без гордости и достоинства. Даже сильным мужчинам сложно выдерживать пытки, что уж говорить обо мне? – Ты ничтожество, Макс, и в отличие от других, я сразу поняла, что скрывается под твоей лживой личиной!

– Еще плюнь в меня для полного драматизма, – совершенно равнодушный к оскорблениям, хмыкает он. – Мне похуй на твои слова, София, так что не утруждай себя зря. И на твое согласие мне теперь тоже похуй, потому что трахать тебя я буду в любое время, когда захочу. Отныне ты просто моя вещь, так что закрой свой рот и молчи, пока тебя не спросят. За плохое поведение я тебя буду наказывать с особым пристрастием и обещаю, тебе это точно не понравится.

Я закрываю глаза, пытаясь сохранить хоть немного достоинства, но ничего не могу поделать с рыданиями, которые вырываются из моей груди. Мне не только страшно за свою жизнь, я еще и испытываю сильнейшую боль от разочарования в человеке, в которого с такой готовностью влюбилась. За один день мой воображаемый горячий романтик превратился в холодного жестокого монстра.

Как я могла так ошибиться в нем?..

– Эй, хватит распускать сопли, раз накосячила, то будь готова к последствиям, – щелкает он пальцами у моего лица, привлекая к себе внимание. – На меня не действуют женские слезы, София.

– Иди к черту! – выдавливаю из себя сквозь плач, и он тут же хватает меня за горло, предупреждающе сжимая.

– Ты не в том положении, чтобы показывать характер, так что не беси меня!

Я затихаю, потому что он сдавливает мою шею с ощутимым давлением, так, что дышать едва-едва удается, но как только паника захлестывает и я начинаю царапать его руки, резко отпускает, с шипением глядя на свою расцарапанную кожу.

– Уже оставляешь свои метки на мне, дикарка? – на секунду возвращается его дразняще-обаятельная маска вместе с голодным оскалом. – Придется связать тебя, пока буду ебать, но думаю, мне это понравится. Я тоже оставлю на тебе свои метки, София, мне уже не терпится раскрасить твою белую кожу в красный и проверить, как надолго твое тело сохранит мои следы после того, как я с тобой закончу. Че-е-е-рт!..

Он стонет, поправляя штаны в области ширинки безо всякого стеснения, и меня пробирает дрожь от страха, что он сейчас так заведется от собственных фантазий, что решит не ждать, пока мы приземлимся. Я теперь готова молить о возвращении злого Макса, потому что похотливый Шагаев пугает меня еще сильнее.

Я затихаю, наблюдая за ним и дергаясь от каждого малейшего движения, и когда Максим демонстративно медленно расстегивает ширинку, нахожусь уже на грани обморока, наблюдая огромными глазами за тем, как он гладит себя сквозь боксеры, прежде чем оттянуть их вниз и высвободить огромный твердый член, подзывая меня к себе указательным пальцем.

– Давай, Сонечка, не теряйся. Ты ведь не хочешь, чтобы я был злым и напряженным, когда мы приедем? В твоих же интересах задобрить меня, потому что Тархан таким милым с твоей предательской задницей не будет, а если ты меня не разочаруешь, я, так и быть, попрошу его не убивать тебя сразу.

Глава 1

Максим Юрьевич Шагаев – красавчик, а я их всех недолюбливаю. Потому что ни разу не встречала хоть одного нормального. Их эго мешает им, обнажая не самые лучшие качества.

– Красотка, придешь сегодня ко мне ночевать? – первое, что он сказал мне при встрече.

А, еще и за попу ухватил, как будто то, что я горничная, сразу ставит меня в разряд доступных и готовых на все девиц. Козел!

– Держите руки при себе! – возмутилась я и ушла от греха подальше, потому что совсем уж грубить ему было нельзя.

Как-никак, он брат моего хозяина и меня запросто могли уволить.

Я не особо и вспоминала о нем после этого, но в следующий раз в дом, в котором я работала, он приехал раненный и остался надолго. Тогда-то я в него и влюбилась. Трудно было устоять…

Максу выстрелили в грудь, но он чудом выжил и выздоравливал в доме своего брата Тархана, на которого я и работала. Мне, как одной из двух горничных, поручили помогать и ухаживать за ним, я буквально с ложечки его кормила, потому что он не мог поднять правую руку, и, хотя Максим был слаб, он все равно ухитрялся флиртовать и дразнить меня. Я влюбилась в него очень быстро. Да и как было не влюбиться, когда искры между нами так и летели? Я буквально ощущала в воздухе химию, возникшую между нами, ловила себя на том, что зависаю на обнаженном участке его руки, мечтая прикоснуться к теплой коже, представляю, каково нам было бы вместе.

– Ты девственница, поэтому так ведешь себя? – спросил он в какой-то момент, очень удивив меня.

– Нет, мне двадцать три и я не храню себя до брака, – фыркнула я, поднося к его рту ложку с супом.

Он взял ее в рот, глядя мне в глаза с явным намеком, и сглотнув, облизал губы, задерживаясь языком на нижней и медленно улыбаясь после, когда у меня перехватило дыхание от сексуального напряжения, витающего в комнате.

– Тогда я не понимаю, почему ты постоянно меня отшиваешь, Соня. Если тебе нравится секс и ты явно меня хочешь, почему отказываешь нам обоим в удовольствии?

– Кто это сказал, что я вас хочу? – приподняла я бровь, поражаясь его нахальству.

Макс усмехнулся и неожиданно ущипнул меня за сосок, дерзко торчащий сквозь ткань униформы и лифчик без чашечек. Я едва сдержала стон, испуганно отшатываясь от него, потому что мне совершенно нельзя было ни хотеть, ни вступать с ним в какие-либо отношения.

– Держите руки при себе!

– Твоя коронная фраза, я уже ненавижу эти слова, – проворчал он, глядя на меня из-под густых ресниц, обрамляющих удивительно красивые темно-синие глаза.

Хотя, все в нем было красивым. У Макса удивительно симметричное лицо, если бы не густая борода, он, наверное, был бы слишком красив, чтобы смотреть на него без слез восхищения. Густые каштановые волосы, высокий рост и крепкое телосложение, еще больше усовершенствованное занятиями спортом, потому что даже в расслабленном виде у него есть эти, так многим желанные, кубики на животе и мощные бицепсы. Причем, всю эту красоту я замечала даже до того, как влюбилась, так что нельзя сказать, что у меня глаза замылены.

– Вот как ты можешь так смотреть на меня и говорить не прикасаться?! – простонал он, и поняв, что зависла на нем, я смутилась и заткнула ему рот очередной ложкой супа, клацнув ею по его зубам, что его только развеселило.

Меня смущал мой настолько явный интерес и то, что он его видит, но я держалась твердо, ведь на карту было поставлено благополучие моей семьи, которую я не могла подвести из-за влечения к неправильному мужчине. И вот теперь, все мои худшие страхи сбылись. Макс понял, кто я такая, и теперь он больше не будет тем обаятельным мужчиной, пытающимся добиться взаимности строптивой горничной.

Нет, теперь наши маски отброшены и все уговоры, сладкие обещания и красивые жесты канули в лету. Я пленница, а он мой палач. Но, что иронично, я все еще нахожу его преступно красивым и желанным, даже если трясусь от страха. Видимо, чтобы моя глупая любовь испарилась, ему нужно по-настоящему причинить мне боль, потому что, глядя на него сейчас, в моей душе все еще тлеет надежда, что Макс не такой жестокий, каким хочет казаться, что он просто пугает меня.

– Ну? Чего ты ждешь? – подталкивает он меня, дроча свой член.

Я сглатываю, не в силах отвести взгляд от этого огромного агрегата, и испуганно качаю головой.

– Я не буду этого делать.

– София, – вздыхает он, глядя на меня с притворной жалостью. – Я не прошу тебя. Ты либо подчиняешься, либо я зову своих парней из кабины пилота и они выебут тебя во все щели. Мы не взлетим еще сорок минут, так что времени у нас полно.

– Ты же несерьезно! – снова борясь со слезами, заглядываю в его равнодушные синие глаза. – Макс, я правда не сделала ничего плохого, клянусь! Я не передавала никакой информации, я просто находилась в доме. Твой брат никогда не обсуждал дела в других комнатах, кроме кабинета, и никогда не оставлял на виду никаких документов. У меня не было бы шанса, даже если бы я захотела, а я не хотела! Меня заставили! Моя мама у них, у этого вашего проклятого Попа, и он убьет ее, если поймет, что вы меня поймали. У него нет жалости, нет понятия справедливости, он просто использует людей, как расходный материал.

– И ты почему-то решила, что я лучше, – смеется он. – Не дави на жалость, София, у меня ее нет. Как и терпения. Поэтому, лучше начинай работать ртом, пока я окончательно не вышел из себя.

***

Сука! Красивая, лживая сука, от которой меня ведет, как безмозглого идиота, даже несмотря на ее поступки.

Соня плачет, когда опускается на колени между моих раздвинутых ног. Ее пухлые розовые губы дрожат, глаза смотрят на меня с надеждой, и меня, блядь, приводит в ярость то, как натурально она играет в несчастную жертву!

Но София Некрасова не жертва, нет. Она ушлая тварь, которая вместе со своей бабкой и матерью выполняют роль верных собачек Игнатия Попова. Того самого Попа, который уже дважды покушался на мою жизнь, потому что мы с братом пошли против него, и ему ведь почти удалось.

Глава 2

Я никогда не знала своего отца, но это не мешало мне расти счастливым ребенком. У меня было все. Мы жили в большой, красивой квартире, моя мама, работая экономистом, зарабатывала достаточно, чтобы удовлетворять все мои хотелки, я ходила в частную школу, поступила в лучший универ в стране и после его окончания путешествовала по миру, пытаясь понять, чем хочу заниматься по жизни.

Несколько лет назад со мной связалась девушка, которая утверждала, что у нас с ней один отец и она хочет познакомиться. Валерия Венская действительно оказалась моей сестрой. Она узнала обо мне после смерти нашего отца, поняв, что он всю жизнь содержал нас с мамой и распорядился, чтобы деньги поступали даже после его смерти. Я быстро поняла, что Лера вышла на меня из-за жадности, а не желания сблизиться с сестрой. Ей было жаль денег, которые отец выделял на нас с мамой, но поняв, что ничего не может с этим поделать, она исчезла из моей жизни так же быстро, как и пришла в нее.

У меня было много вопросов к своей матери, и я, наконец, получила на них ответы, но легче мне не стало.

– Твой отец женился в восемнадцать лет на матери Леры, – призналась она. – Когда мы познакомились, ему было двадцать, а мне девятнадцать. Это было на втором курсе, он перевелся к нам и я сразу в него влюбилась. Максим Венский. Шикарный был мужчина, Соня. Мне потребовалось много лет, чтобы забыть его и смириться с тем, что вместе нам не быть.

– Ты с самого начала знала, что он женат? – пришла я в ужас, ведь мама всегда казалась мне очень добрым и честным человеком. Она совсем не похожа на свою вредную и деспотичную мать, мою бабушку, от которой я предпочитаю держаться подальше.

– Конечно, нет! Я бы никогда не связалась с женатым. Максим, как оказалось, хранил много секретов. Он состоял в какой-то секте, которую они называли Общиной, и там была странная иерархия и правила. Он не мог развестись с женой, если только она не даст веский повод, вроде бездетности или измены. А она не давала. У них уже была дочь Лера и его жена слишком его любила, чтобы изменять, он сам мне так сказал. Рассказывая об этой своей секте, он надеялся убедить меня не бросать его, думал, я пойму, почему он не может развестись и соглашусь на то, чтобы он жил на две семьи, но я так не могла. Я только больше испугалась и решила, что как бы больно мне не было жить без него, так нам будет безопаснее и лучше. Я не могла с чистой совестью быть любовницей чужого мужа, Соня!

– Почему он давал нам деньги, если даже видеть меня не хотел?

– Он хотел, дочь, – всхлипывает мама. – Он любил тебя, до того, как тебе исполнился год, я давала ему возможность видеться с тобой, но потом что-то изменилось, он сказал, что это опасно и лучше не давать никому из его окружения узнать, что у него есть дочь от другой женщины. Я не хотела его денег, но он все равно присылал их, и в конце концов, я уступила. Я хотела, чтобы у тебя было все самое лучшее и мне было проще сказать, что твой отец умер, чем объяснять, почему он не хочет общаться с тобой. Я не хотела, чтобы ты чувствовала себя нежеланной, милая. Он очень тебя любил, клянусь! Он позаботился о тебе даже после своей смерти.

Лучше бы не заботился…

В тот момент я была благодарна, ведь именно из-за его заботы я получила хорошее образование и объездила полмира, о чем многие могут только мечтать, но цена, в конце концов, оказалась слишком высока. Во время моего отдыха на Гоа, мне позвонила бабушка, что случалось крайне редко, ведь она предпочитает жить обособленно от нас, и сообщила, что моя мать пропала. Я вылетела ближайшим рейсом, а попав в нашу квартиру, сразу же была схвачена неизвестными мужчинами.

Меня привезли в большой загородный дом на безлюдном участке земли посреди какого-то леса, далеко за пределами Москвы, и в этом доме, человек по имени Игнатий Попов, который представился как двоюродный брат моего отца и глава Общины, в которой тот состоял, рассказал мне, что узнал о моем существовании благодаря деньгам, которыми отец меня обеспечил после своей смерти.

– Видишь ли, София, дети, рожденные в Общине, всегда будут обязаны соблюдать наши правила и служить нам, – заявил он.

– Это абсурд, я не знаю ничего про вашу Общину и не имею к ней отношения! – пыталась я возразить, но меня быстро заткнули затрещиной.

– Никогда не смей повышать голос на своего главу, – прошипел мне в ухо этот страшный мужчина и я сразу же затихла. Меня никогда до этого не били, я дико испугалась того, что еще он может со мной сделать.

Попов объяснил, что моя мама гостит у него, даже дал мне увидеть ее, всего на минутку, и пообещал, что как только я выполню свой долг перед Общиной, он о нас забудет и мы сможем дальше жить как жили. От меня требовалось пойти работать горничной в дом определенного человека под фальшивой биографией и строго выполнять все инструкции Попова. Он подсылал меня, как какую-то шпионку в третьесортном боевике, следить за своим врагом и им оказался Тархан Давыдов – сводный брат Макса. Как бы сильно все во мне не противилось и не содрогалось в отвращении, у меня просто не было выбора. Мне напоминали об этом слишком часто, показывая маму, на которой появлялись новые синяки каждый раз, когда мне не удавалось узнать какую-нибудь информацию о планах Тархана.

***

Я не ожидала, что меня предупредят, когда мой обман раскроется, я уже ни на что не надеялась, начав работать в доме Тархана Давыдова и поняв, что он за человек. Только молилась, что, если я облажаюсь, лишь бы маму и бабушку не убили в отместку, а с тем, что мне самой конец, даже как-то смирилась. Однако, на запасной телефон, которым я пользовалась только, чтобы получать инструкции от Попова, вчера пришло сообщение, чтобы я уходила как можно скорее. Я быстро собрала свои вещи и подгадав момент, когда охрана меняется перед обедом, незаметно ушла из дома этого опасного человека.

Я настолько испугалась, когда не получила дальнейших инструкций даже спустя несколько часов, что запаниковала и купила билет на ближайший рейс, не думая даже, в какой город лететь и вот так оказалась в Уфе. Где и меня и нашел Макс, который поджидал прямо на парковке аэропорта, оказавшейся довольно безлюдной в ночное время.

Глава 3

Макс не отвозит меня в дом своего брата, как я думала. Видимо, Тархан будет допрашивать меня подальше от того места, которое я считаю знакомым. Это психологические штучки, чтобы запугать жертву неизвестностью, я много читала об этом в последнее время. Пыталась морально подготовиться, что звучит просто смешно, потому что никто не может быть готов к боли и смерти.

Мы подъезжаем к новостройке и сразу едем на подземную парковку. Макс припарковывается на самом близком к лифту месте и ведет меня внутрь. Когда он вставляет ключ и набирает код, я понимаю, что это не общий лифт, а персональный. Значит, он живет в пентхаусе. Я уже знакома с этой системой, потому что у моего бывшего была такая же, но квартира Макса, когда мы приезжаем прямо в нее, оказывается двухуровневой. Она огромна, с открытой планировкой и дизайном в стиле лофт. Великолепна, на самом деле, но мне сейчас не до восхищения хорошим вкусом владельца. Ноги так дрожат, что я не могу сделать ни шагу вперед после того, как выхожу из лифта.

– Ну, и чего ты застыла? – оглядывается на меня Макс. – За мной, София.

Он идет в сторону двери справа и я плетусь за ним, уговаривая себя не истерить, а когда оказывается, что за этой дверью кухня, чуть-чуть выдыхаю. Все-таки, это пока не пыточная.

– Приготовь мне завтрак, – усаживаясь за стол и доставая свой телефон из кармана, приказывает Шагаев.

Чувство самосохранения не дает мне возразить. Я исследую шкафчики в поисках посуды и когда нахожу все нужное, беру продукты из холодильника, чтобы приготовить английский завтрак. Повезло, что я научилась готовить после трех месяцев в кулинарной школе в Нью-Йорке, куда пошла, думая, что меня может увлечь работа шеф-повара, но нет, не сошлось.

Я работаю максимально быстро, бросая косые взгляды на мужчину, уткнувшегося в свой телефон, но он полностью игнорирует меня. Скоро перед Максом появляется кофе и тарелка с яйцами, беконом, поджаренными колбасками и тостами. Он смотрит на нее с сомнением, но ничего не говорит, беря приборы и начиная есть, снова при этом игнорируя меня и заставляя еще больше нервничать этим мрачным молчанием.

– Где ты? – неожиданно раздается голос откуда-то из квартиры, который я сразу же узнаю и вся скукоживаюсь от ужаса.

– На кухне! – отвечает Макс и через несколько секунд на пороге кухни появляется человек-гора.

Тархан Давыдов. Мой бывший хозяин. Ох, черт, мне кажется, я вот-вот потеряю сознание!

– Нашлась, значит, – прожигая меня черными, бездушными глазами, хмыкает он.

Хотя он брат Макса, у них одна мать, внешне они совсем не похожи. В Тархане есть кавказская кровь, это видно сразу. Он смуглый, у него крупный нос и чернильно-черные волосы и борода. А еще, он ростом около двух метров и очень мускулистый, почти, как бодибилдер. Максим же куда светлее, тоном кожи, цветом волос и глаз, и его лицо классически красивое, а не грубое, как у брата. Хотя в росте он ему уступает совсем немного, как и в комплекции.

– Тархан Артурович… – делаю попытку извиниться, но меня сразу затыкают.

– Рот закрой! И свали отсюда.

Я растерянно смотрю на Максима, словно ожидая разрешения, и когда понимаю это, раздраженно сжимаю зубы.

– Иди, – говорит он и я практически бегом ухожу с кухни, радуясь, что бывший хозяин больше не загораживает проход.

Останавливаюсь в гостиной и плюхаюсь на диван. Из меня словно разом высосали все силы. Не знаю, о чем говорят братья, но это занимает не меньше часа, пока мое напряженное ожидание не сменяется усталостью из-за бессонной ночи. Я сижу, бессмысленно пялясь в огромное окно во всю стену и когда слышу, как открывается дверь кухни, сразу же встаю и оборачиваюсь.

Тархан выходит один. Он не спеша подходит ко мне и садится на кресло, пока я остаюсь стоять, как провинившаяся подчиненная, что по факту так и есть.

– Что ты знаешь о Попове? – без предисловий спрашивает он.

– Ничего. Я впервые узнала о его существовании в сентябре, когда моя мать пропала, а потом появились его люди и отвезли меня к нему домой.

– Где находится этот дом?

– Я не знаю, – качаю головой. – Мы ехали несколько часов, это загородом, в лесистой местности, я не уверена, я плохо ориентируюсь.

– И что было дальше? – бесстрастно продолжает он допрос, но я не рискую лгать и придумывать что-то, что может его смягчить. Этого просто не будет, он безжалостный человек, как и его брат.

– Меня шантажировали. Сказали, что убьют маму, если не пойду к вам в дом горничной и не буду выполнять их указания. Они били ее, чтобы все звучало убедительнее, синяки были ужасные…

– И что это были за указания? – игнорируя последние слова, переходит он к сути.

– Я установила кое-какие устройства в доме, где их невозможно найти. В кабинете и вашей спальне они не работали, так что Попов предположил заглушку и приказал подслушивать и добывать информацию по старинке, но я ничего не могла ему дать, потому что вы не обсуждали дела вне своего кабинета.

– А твоя бабушка? Как она связана с ним?

– Никак, – качаю головой. – То есть, я сказала ей, что маму похитили и мы не можем обратиться к властям, если хотим увидеть ее живой, но на этом все. Она ничего не знает о Попове. Она знает только, что я работаю над тем, чтобы вытащить маму, но без деталей.

– Да что ты? – недоверчиво хмыкает он. – Значит, бабуля у нас Божий одуванчик? А ничего, что эта старая сука прекрасно общалась со всеми значимыми лицами Общины на юбилее у Конашенкова, там же лично в руки передала мне сообщение от Попа и ударила мою, блядь, невесту, лицом о раковину, чтобы донести всю серьезность его угроз?! Ты хочешь сказать, что не в курсе всего этого, София?

– Нет! Это невозможно! Моя бабушка не может быть знакома с Попом, не так, как вы думаете! Наверное, он ее шантажировал, как и меня. Моя мама ведь у него, он избивает и издевается над ней, у бабушки просто не было выбора.

– Удобное оправдание, но я тебе не верю, – заявляет он. – Хотя, теперь это проблема Макса. Скажи спасибо, что я обещал Альбине не трогать тебя, иначе словесным допросом ты бы не отделалась. Никто не может поднять руку на мою женщину и уйти невредимым. Донеси это до своей бабушки, если когда-нибудь снова услышишь ее.

Глава 4

Убил бы суку! Значит, ей пофиг я или Саня? Что за…

Блядь, бесит собственное бессилие! Разнылся, как придурок, но отрицать глупо. Меня задело. Если я могу игнорировать ее колкие слова, как браваду, то действия говорят сами за себя. Она действительно не ляжет под меня по собственному желанию, даже если взгляд так и плывет. Недостаточно хорош для нее? Сраная фифа!

Я знаю, почему она это делает. София хочет одержать надо мной верх, потому что сама оказалась в зависимом положении. Она никто, пока находится здесь, под моей властью, но она не может с этим смириться и пытается обрести контроль при помощи единственной оставшейся у нее ценности – тела, к которому я питаю слишком сильный интерес. Я бы даже сказал тягу. Отдать то, что сам даже ни разу не попробовал какому-то бичу, вроде Сани? Смешно же!

– Максим Юрьевич… – блеет этот идиот, растерявшись от оскорблений Софии, потому что пока не понимает, можно ли ему ей отвечать тем же. Я никак не обозначил ее положение, а она слишком дерзка в моем присутствии, чтобы он принял ее за простую прислугу.

– Заткнись и за дело! – рявкаю на него, усаживая свой зад на диван. – Я буду смотреть. Давай прямо тут. На полу.

«Она сейчас сдастся, – мысленно убеждаю себя. – Как только дойдет до дела, сразу же струсит. Скажет, что согласна на любые мои условия и подчинится, потому что меня эта строптивая стерва хочет, в отличие от Сани. В этом я точно не ошибся».

Но София ничего не говорит. Вообще. Только смотрит, не на Саню, а на меня, прямо в глаза, с такой ненавистью и отчаянием, что мне становится не по себе, но это лишь игра. Она не невинная жертва, София расчетливая интриганка. Она привыкла играть мужчинами и теперь хочет поиграть на моей выдержке. Слишком уверена в том, что держит меня за яйца и я ее не отдам другому.

Второй охранник уже свалил, а Саня стоит, как олень в свете фар. Только пялится на нее, как на восьмое чудо света, и я его понимаю. София из той редкой породы женщин, которые не просто красивы, а очень красивы. Я видел детские фотографии, она ничего не меняла в себе. Ее нос всегда был тонким и аккуратным, а губы пухлыми. Даже светлые, вьющиеся локоны свои, не крашеные. Она явно выиграла в генетической лотерее и что ни говори, натуральная красота, столь редкая в этом мире, заметно отличается от приобретенной. София будет выделяться в любой толпе из самых отборных красоток, именно поэтому я и обратил на нее внимание. Даже без макияжа и в уродской униформе горничной, она остановила на себе мой взгляд, как только я увидел ее в доме своего брата. А когда она открыла рот, меня запецил еще и дерзкий язычок, который сейчас хочется просто вырвать. Мне больше не кажется забавной ее спесь, положение дел изменилось. Я больше не могу быть снисходительным.

– Ну, ты это, раздевайся что ли… – бормочет Саня, расстегивая ремень и косясь на меня краем глаза.

Бля, кто вообще нанял этого оленя? Он и защищать меня будет с таким же нерешительным видом, ожидая инструкций для каждого шага?

– Саня, ты, мать твою, издеваешься надо мной? Она пленница, с ней не нужно церемониться и спрашивать разрешения. Ты только на прошлой неделе довел мужика до кровавых слез, а сейчас мнешься перед бабой? Бить ее нельзя, а все остальное можно.

Пинок на него действует. Саня распрямляет плечи и оставив свой ремень болтаться, с решительным видом идет на Софию. Отступать ей некуда, так что она валится на кресло, стоящее позади, и пытается ударить Саню, но тот легко перехватывает ее руки одной своей и тянется к молнии на ее джинсах.

У меня кровь закипает, когда он тащит ее на пол с кресла. София кричит и вырывается, но не просит меня о помощи, и когда Сане удается стащить с нее джинсы, я изо всех сил сжимаю кулаки, лишь бы не кинуться на него.

– Отстань от меня, урод! А-а-а-а, я убью тебя, слышишь?! Ты не жилец, козел!

Она не собирается просить меня о помощи, понимаю я. София начинает кричать все громче, ее сопротивление не стихает, она борется, как дикая львица, и когда Саня тянется к ее трусикам, я не выдерживаю.

– Хватит!

Он меня не слушает, слишком увлекшись. Похоть ударила в голову, он наваливается на уже рыдающую девушку, и когда я слышу треск ткани ее рвущегося белья, мне просто сносит крышу. Я накидываюсь на Саню и стащив его с Софии, бью в челюсть. В глаз. В живот и бока. В грудь. Снова и снова, бью везде, хаотично и жестоко, без единого проблеска жалости, потому что я хочу убить эту мразь. За то, что коснулся, за то, что хотел с ней сделать. Даже если я сам ему приказал. Никто не смеет касаться того, что принадлежит мне!

– Перестань, Максим! Ты же убьешь его, хватит! – кричит мне в ухо София, за каким-то хуем защищая его.

Я рычу на нее, прерываясь на секунду от избиения, чтобы оттолкнуть ее подальше, но неожиданно получаю звонкую пощечину и это настолько шокирует, что я застываю, как истукан, пялясь на ее испуганное, заплаканное лицо. Она даже плачет красиво…

– Что ты делаешь?! – вздрагивая от рыданий, кричит на меня София. – Убить его хочешь? Псих! Ты просто больной псих! Каждый раз, когда я думаю, что хуже быть не может, ты доказываешь мне обратное! Как ты можешь быть такой мразью, Максим? Вот как, объясни мне?

***

После того, как моя истерика сходит на нет, я начинаю снова думать. Макс ушел, забрав с собой едва живого охранника и ни сказав мне ни слова, хотя я кричала ему вслед какие-то оскорбления в состоянии аффекта, точно уже и не помню, а последний час провела, рыдая от потрясения, потому что невозможно быть готовой к тому, что тебя вот-вот изнасилуют. Я до последнего не верила, что Максим допустит это, но, когда эта скотина стащила с меня трусики, потеряла всякую надежду и меня накрыло таким животным ужасом, что мне захотелось умереть, лишь бы не проходить через это.

Сейчас я уже достаточно пришла в себя, чтобы снова надеть на себя сорванную охранником одежду и пересесть с пола на диван. Мне нужно все обдумать. Я не могу позволить себе быть дурой, которая надеется на лучшее в людях. Этого не будет. Макс не хороший человек и моя любовь к нему – просто глупость, которую нужно вытравить любыми способами. Я должна сбежать отсюда и найти способ связаться с бабушкой и Поповым. Я не могу просто бросить маму умирать, я не выживу без нее, она для меня все!

Глава 5

У меня дикое похмелье с утра. Кое-как собираю себя с кровати и иду в душ. Чертова София! От этой девушки одни проблемы, зачем она мне сдалась? Жил же себе спокойно без нее, а тут за один день весь мой график полетел коту под хвост, еще и дисциплина хромает. Чуть не забил охранника, напился в дюпель и проспал утреннюю тренировку. Прекрасно, блядь!

Вытершись после душа и надев костюм, потому что встречу с Олеговичем никто не отменял, я иду на кухню за обезболивающими и застываю от шока, потому что этого просто не может быть.

София. Голая. В одном только фартуке стоит у плиты и жарит что-то, давая мне прекрасный вид на самую аппетитную попку, которую видели мои глаза. Фак! Мне это снится? С каких пор она начала слушаться меня и почему именно сейчас?

Припоминаю все, что было вчера, включая, как отшил ее ночью, и наконец, начинаю соображать. Лисица решила подыграть, поняв, что прямое противостояние ей ничего не даст. Интересно…

Подхожу к ней сзади, точно подмечая тот момент, когда она чувствует мое присутствие и напрягает спину, продолжая лопаткой помешивать содержимое сковородки. Моя рука поднимается сама собой, медленно накрывая гладкую, упругую половинку шикарной попки, в которую так и хочется впиться зубами. Я сжимаю плоть, наслаждаясь тем, как она ощущается между пальцами, и чувствуя, как набухает член за ширинкой, едва сдерживаю стон.

Я хочу ее трахнуть. Так давно хочу! Хочу трогать, лизать, кусать, попробовать на вкус каждый сантиметр этой нежной, ароматной кожи. Не просто сунуть и кончить, а распробовать в полной мере, и это мне совсем не нравится.

София не та женщина, которая оценит подобное отношение. Как только она поймет мою слабость, она тут же воспользуется ей. А мое влечение – это огромная слабость. Я без ума от нее, я одержим и видит Бог, я едва сдержался вчера, когда увидел ее голой в своей постели. София занимает слишком много места в моей голове, но я не смогу избавиться от нее, просто трахнув. Мне вообще не следовало иметь с ней дело, если уж на то пошло. Тархан просто допросил и отпустил бы ее на все четыре стороны. Не так, как вчера. Более жестче. Но все же не причинил бы существенного вреда. Надо было позволить ему самому решить вопрос и не вмешиваться, но я не смог. Слишком зациклен на ней, слишком хочу ее.

И что теперь? Буду держать ее здесь, дразнить и провоцировать, пока она сама на меня не запрыгнет? Тупой план, но я уже привел его в действие и не могу поменять. Пока София видит, что я вне себя от желания наложить на нее руки, она так и продолжит вести себя, словно я раб, умоляющий о внимании королевы. Пусть поймет, каково это – получать отказ за отказом, чувствовать себя ненужной и навязчивой, а так и будет, потому что она тоже меня хочет, какие бы оскорбления не изрыгал ее сладкий ротик.

– Завтрак почти готов, ты рано спустился, – говорит она, не обращая внимания на то, что я теперь уже обеими руками глажу ее бедра и задорно торчащую попку.

Только дышит учащенно, и едва заметно ерзает, но я подмечаю любые изменения в ее теле, потому что слежу за ними.

– Я не хочу есть, у меня похмелье, – ущипнув напоследок сладкую булочку, отхожу от нее к шкафчику, где есть аптечка, чтобы найти обезбол. – Налей мне кофе.

София выполняет приказ, как послушная девочка. Ее тело от груди почти до колен прикрыто большим фартуком спереди и когда она ставит передо мной чашку, я хватаю ее за руку, прежде чем успеваю подумать, задерживая рядом с собой.

Ее глаза сегодня серые, оттенок голубого почти не прослеживается. Они припухшие, капилляры полопались, но взгляд прямой и упрямый, как всегда. Я смотрю в них и понимаю, что мне нечего сказать. Я не наслаждаюсь происходящим. Я разочарован. В ней, в себе. София не та девушка, которая меня приворожила. Она вся соткана из расчета и лжи. Обычно я уважаю людей, которые не позволяют принципам становиться на пути к достижению цели, но с ней все по-другому. Я считал ее лучше, выше, и мне понравился тот образ, который возник в моей голове. Сейчас я вижу ее такой, какая она есть, но все равно не могу заставить себя перестать хотеть ее. Вчерашний гнев прошел, а желание иметь ее осталось. В качестве кого? Сам не знаю, но она должна быть моей, я не могу ее отпустить.

– Сними фартук, – говорю хрипло, игнорируя кофе.

Она покорно слушается. Заводит руки за спину и развязав, позволяет ненужной ткани упасть себе под ноги. Я медленно скольжу взглядом от ее длинной шеи вниз, к красивым плечам, к полной груди с темно-розовыми сосками, затвердевшими на воздухе, тонкой талии и округлым бедрам. Стараюсь не задерживаться на гладкой киске, которая так и манит ткнуться в нее носом, чтобы прочувствовать запах и попробовать на вкус. Не верится, что такое совершенство может существовать в реальном мире. Она охуенно прекрасна и я просто не могу пошевелить языком, зависнув на ней, словно никогда не видел красивых женщин. Таких красивых не видел.

Только когда София сама протягивает руки и начинает медленно расстегивать мой ремень, отмираю и снова смотрю ей в лицо, видя крошечную усмешку, притаившуюся в уголке ее губ и понимаю, что она очень довольна тем, какое впечатление на меня произвела. Хитрая дрянь!

Я не мешаю Софии опуститься на колени передо мной, даже пальцем не шевелю, когда она спускает с меня штаны и гладит уже твердый член сквозь ткань боксеров, поддразнивая меня, но именно в тот момент, когда она избавляется от мешающей ткани и чувственно облизывает головку, словно пробует на вкус ебанное эскимо, мой чертов телефон начинает звонить.

Очень вовремя, блядь!

Я хочу проигнорировать звонок, насладиться шикарным утренним минетом, но на экране высвечивается имя Казбека, и игнорировать его сейчас не вариант. Так что приходится отстранить недоумевающую Софию, подтянуть штаны и взять трубу по пути в свой кабинет.

– Слушаю.

– У тебя злой голос, не выспался? – слишком жизнерадостно спрашивает наш будущий глава.

Община, в которой мы состоим, управляется главой. Игнатий Попов или просто Поп, был этим главой десятки лет. Старик дольше всех продержался у власти, но нажил много врагов и инсценировал собственную смерть, а потом втихую убрал всех неугодных. Изначально, мы с Тарханом ему помогали, наша преданность не подвергалась сомнению, но Поп решил устроить игры разума, стравив нас друг против друга, чтобы мы поборолись за место нового главы, но просчитался. Мы с братом никогда не пошли бы друг против друга, напротив, мы объединились против него и тогда тоже попали в черный список. На меня было два покушения, одно из которых я едва пережил, получив серьезное ранение, после которого меня и выхаживала в доме Тархана предательница София. Именно тогда я сблизился с ней, начал смотреть на нее не просто, как на горячее тело, которое хочется трахнуть. Повелся на заманчивую приманку, как сопливый малыш.

Глава 6

Максим очень долго разговаривает по телефону в своем кабинете, а потом просто уходит, так и не вернувшись на кухню. Он выглядит слишком злым, когда направляется к лифту, так что я молча смотрю с порога кухни, не решившись его окликнуть или спросить о чем-либо.

Несмотря на то, что я надела фартук обратно, я все равно голая и это меня нервирует, так что я иду в ванную проверить сушилку и поняв, что моя одежда, которую я закинула на стирку ранним утром, уже готова, надеваю ее на себя.

Джинсы и свитшот – весь мой гардероб, не считая нижнего белья. Все мои вещи так и остались в аэропорту Уфы, где меня похитил Макс. Придется обходиться тем, что есть, пока он не будет в достаточно хорошем настроении, чтобы обсудить этот вопрос. Если я хочу довести свою игру до конца, то игра в гордячку мне не поможет. Нужно обзавестись хоть какой-нибудь одеждой, не могу же я ходить голой все время.

К моему удивлению, этот вопрос решается уже к вечеру. В квартиру заходит тот охранник, который вчера отказался меня насиловать. Игорь. Я запомнила его имя.

– Здравствуйте, – настороженно глядя на меня, здоровается он, кладя на пол несколько пакетов. – Максим Юрьевич просил передать, что это ваш новый гардероб. Сегодня вечером у него гости, так что вы должны быть в униформе, когда будете подавать еду. Приготовьте ужин на троих. Если нужны продукты, то дайте мне список и я закажу доставку.

– Ладно, спасибо Игорь, – доброжелательно улыбаюсь ему без какого-либо подтекста. – Мне нужно подумать, что приготовить и посмотреть, что есть на кухне. Подождете в гостиной, пока я составляю список? Это не займет больше десяти минут, посидите пока.

– Не положено, – хмурится он. – Я должен вернуться на пост. Поднимусь снова через двадцать минут за списком, вы пока подумайте.

Он уходит, и как только за ним закрываются двери лифта, я сразу же поддаюсь любопытству и заглядываю в пакеты. Да это издевательство!

Меня пробивает на истерический смех, когда я нахожу в них шесть разных униформ горничной. Они отличаются от моей прежней, довольно закрытой серой униформы, которую я носила в доме его брата Тархана. Эти сядут точно по фигуре, длина выше колен, вырез обнажает ключицы, а цвета все разные и довольно приятные глазу. Даже кокетливые переднички имеются, Макс явно решил поиздеваться надо мной.

Внимательно рассмотрев, я оставляю их в пакетах и иду на кухню, вспомнив, что Игорь скоро вернется. Мне нужно задобрить Макса, так что я не могу запороть ему ужин с гостями и быстро решаю, что приготовить. Список пишу уже в кабинете, где есть бумага и ручка. Утром я обыскала его, надеясь найти хоть что-то полезное против Макса, но он, как и свой брат, не хранит в общем доступе ничего важного. Ни единого документа или флешки.

Весь день уходит на готовку, а потом на уборку кухни. Я даже нахожу скатерть, салфетки и все-все-все, что нужно для сервировки стола. Странно, что у мужчины в доме такое есть, может Макс раньше жил с женщиной и она все это покупала? Впрочем, мне-то что, это не мое дело. Есть и хорошо, значит накрою нормально стол в столовой.

Когда все уже готово, я принимаю душ и еще раз рассмотрев свой новый «гардероб», выбираю униформу винного цвета, к которой прилагается кружевной белый передник, от вида которого меня снова пробирает истерический смех. Черт бы побрал Макса, я с удовольствием придушила бы его этим передничком!

В доме Тархана все горничные собирали волосы в тугой пучок, волосок к волоску, и сейчас я повторяю эту прическу. От своего отражения в зеркале хочется разбить что-нибудь, меня не оставляет отвратительное чувство унижения и, я изо всех сил коплю в себе гнев, лишь бы не плакать над своим жалким положением.

– София! – зовет меня в какой-то момент вернувшийся Макс и я выхожу из кухни, в которую спустилась после переодевания, застывая на полушаге, когда вижу за его спиной лицо, которое никогда не хотела бы увидеть вновь. В нашу последнюю встречу я буквально плюнула в него, выражая все свое презрение.

Макс привел сюда мою сестру. Из всех людей. И сейчас Лера смотрит на меня с гаденькой улыбкой, держась за руку Казбека, обхватывающей ее за тонкую талию.

– Ах, Соня, и ты здесь! – осматривая меня с ног до головы, восклицает она. – Я слышала, что ты работала у Тархана, но не знала, что ты решила сделать профессию горничной постоянной.

– А я не думала, что твой высокомерный нос когда-нибудь опустится до простого телохранителя, так что все бывает впервые, – говорю я, тут же об этом жалея, потому что Казбек ничего плохого мне не сделал. И нет ничего плохого в том, что он простой телохранитель, даже в Общине среди них есть достойные люди, как Игорь, который тоже проявил себя с человеческой стороны вчера.

Казбек был личным телохранителем Макса, но я видела, что Максим относится к нему по-дружески, они были довольно близки в то время, когда его ранили и мы с Казбеком вместе выхаживали его. И все же, я удивлена, что сейчас тот стоит здесь в качестве гостя, да еще и с моей сестрой, висящей на его руке с совершенно влюбленным видом. Лера всегда была хищницей, охотящейся за властным мужчиной, ей недостаточно было просто богатства потенциального ухажера. У Казбека, насколько я знаю, нет ни того, ни другого.

– Телохранителя? – смеется надо мной эта сучка, словно это правда очень смешно. – Ох, Соня, ты меня удивляешь. Ты правда не знаешь, кто такой Казбек?

– Лера, – обрывает ее Макс, бросая на нее недовольный взгляд. – Ты пришла с сестрой поболтать или поужинать? Я очень голоден, так что давайте не будем отвлекать Софию от ее обязанностей.

– Конечно, ты прав, Максим, – уступает она. – Я тоже проголодалась. Давайте сядем за стол.

Я ловлю на себе веселый взгляд Казбека, прежде чем он уводит Леру за стол, и меня бесит, что он смеется над моей ситуацией. А я-то считала его выше этого, по крайней мере, он казался мне за время нашего знакомства хорошим и дружелюбным парнем, а теперь оказывается, что он вовсе и не простой телохранитель, что еще он мог скрывать? И почему моя сестра вцепилась в него? Он-то явно поплыл от ее сексуального образа, внешне она рыжеволосая, яркая красавица, с прекрасными актерскими данными, но неужели Казбек настолько глуп, чтобы не раскусить ее? Или ему все равно, что она расчетливая стерва?

Глава 7

Ужин затягивается на пару часов, потому что они долго разговаривают, но, когда гости, наконец, уходят, Макс направляет все свое внимание на меня.

– Ты плакала, – констатирует он, как только мы остаемся вдвоем.

Я стою посреди холла, напоминая себе не быть с ним грубой и придерживаться намеченной тактики, но это трудно, когда он осматривает меня, как интересную зверушку в зоопарке.

– От разочарования, есть такое понятие, как злые слезы, Макс.

– И из-за чего ты так разозлилась? – закатывая рукава рубашки, спрашивает он.

У Максима красивые руки. Я и раньше так считала, поэтому ничего удивительного в том, что мой взгляд сосредоточен сейчас на его движениях. На том, как его длинные пальцы расстегивают запонки, убирая их в карман брюк, как потом медленно подворачивают рукава, обнажая широкие запястья, поросшие темными волосками. У него и на груди есть легкая поросль волос, это кажется мне таким сексуальным, что я просто плыла, стоило мне увидеть его без рубашки, когда я помогала ему после ранения. Даже сейчас залипаю на мужских предплечьях, забывая, что мне совсем не до этого. Сказывается то, что в последний год я убила в себе женщину и отказывалась иметь дело с мужским полом после того, как меня предал парень.

– София?

– Из-за того, что Лера такая стерва! – выпаливаю, смущенная тем, что меня поймали за разглядыванием. – Она искренне желает смерти моей маме. Врагу не пожелаешь такую родню!

– Даже так? – хмыкает он. – И о чем же вы еще успели поговорить, когда остались наедине?

– Не волнуйся, помогать мне сбежать от тебя она отказалась, – фыркаю я, складывая руки на груди.

– Я и не волновался, Лера далеко не дура, – подходя к креслу и вальготно устраиваясь на нем, говорит Макс.

Его ноги расставлены в стороны, а поза расслабленная. Он наблюдает за мной своими синими глазами, чему-то ухмыляясь, а потом взглядом указывает на пол у своих ног, слегка кивая. Я сразу понимаю, чего он хочет, но делаю вид, что нет и остаюсь стоять на месте. Сердце колотится, как бешеное.

Не могу сказать, что фанатка минета. С первым парнем у нас был только самый обычный секс, так как мы оба были неопытными. Он был слишком брезглив, чтобы порадовать меня оральными ласками, так что я из чувства справедливости отвечала ему тем же. Смешно, но в конце концов мы расстались именно потому, что я не хотела ему отсасывать, не получив ответку, потому что это было уже делом принципа. Да и вообще, моя первая школьная любовь была просто одной большой глупостью.

Со вторым парнем все было куда лучше. У нас были отличные отношения, мы тоже были влюблены, и, хотя мне не нравилось делать минет, я время от времени радовала его, ведь он тоже радовал меня. Кто же знал, что глупым слухам и словам своего так называемого друга он поверит больше, чем мне. Наш разрыв очень подкосил меня, я думала, что умру, но и это прошло, а потом я влюбилась в Макса. Дура, ничего не скажешь! Дура, не умеющая выбирать мужчин. Ни в одного достойного не влюбилась, а во всяких мудаков – пожалуйста!

– На колени, София, – устав ждать, дает устные инструкции Макс.

А меня дрожь пробирает, стоит вспомнить, как он толкался в мое горло до рвотных позывов в самолете. Я больше не хочу так. Я хочу контролировать ситуацию, но он точно мне этого не позволит.

На глаза снова наворачиваются слезы. Я ненавижу тот факт, что я такая плакса, но ничего не могу с собой поделать. Не могу заглушить свои чувства и страхи.

– Я не хочу, – качаю головой, а всякие там планы и тактики испаряются из моей головы. – Я не такая, я не могу жить по указке, терпеть унижения и отсасывать по первому требованию. Зачем ты делаешь это, Макс? Как ты не понимаешь, что я не могу ни о чем думать, кроме мамы? Жива ли она еще? Не мучают ли ее? Ты развлекаешься, унижая меня и превращая в какую-то рабыню, но я живой человек с чувствами, Максим. Неужели ты так хочешь меня сломать? За что именно ты мне мстишь, если даже твой брат не стал ничего со мной делать?

– Я не мой брат! – рычит он. – И мне надоело твое нытье! Живо на колени, лживая сука!

– Сам ты сука! – не могу сдержать ярость и, он тут же вскакивает на ноги с бешеными глазами, хватая меня за затылок пятерней.

Я всхлипываю от боли, когда Макс запрокидывает мне голову, больно дергая за волосы, чтобы смотреть мне в лицо.

– Такая спесивая дрянь, – шипит его рот всего в нескольких сантиметрах от моего. – Ты пытаешься играть, но твое самолюбие мешает тебе вовремя заткнуться, не так ли, София?

– Отпусти меня! – впиваюсь ногтями в его руку, но он словно не чувствует боли, продолжая говорить.

– Ты то притворяешься послушной девочкой, то нападаешь на меня, доказывая, какой я конченный и не стоящий тебя, но знаешь, что? Потом ты всегда умоляешь, София, потому что ты трусиха. Чувство самосохранения побеждает и ты готова на коленях умолять меня, но я устал от твоих выкрутасов. Сегодня я окончательно убедился, что был прав насчет тебя и всего того вранья, которое ты лила мне в уши и продолжаешь лить. Я уже знаю всю правду, София, даже Поп не может скрыть от нас все. Информация рано или поздно утекает, так что бросай свои слезные спектакли о горюющей дочери. Твоя мать устроилась, как королева, и тебе, видимо, не терпится присоединиться к ней, но этого не будет. Ты будешь там, где я сказал тебе быть, и будешь играть роль, которую тебе когда-то поручил Поп, пока я не скажу, что хватит. А я не скажу этого, потому что чем больше ты выводишь меня, тем больше я хочу тебя наказать. Вот такой порочный круг, Сонечка.

– Что ты знаешь о моей маме? – прекращая царапать меня, застывает София.

Ее глаза широко раскрыты, а дыхание быстро вырывается из приоткрытого рта. Она выглядит так, словно от моего ответа зависит ее жизнь, и от ее идеальной актерской игры я чувствую небольшой шок, потому что София хороша. Гораздо лучше многих известных актеров.

– Все, – с удовольствием заявляю ей, потому что больше она не сможет продолжать втирать мне про заложницу-маму. – Я знаю, что твоя мать годами была любовницей Попа и он ничего с ней не сделает, потому что привязан к ней. Скажи мне, ты тоже с ним трахалась, София? А может, даже твоя бабка, она ведь ненамного старше него. Что у вас за шведская семейка?

Глава 8

Чем больше я сижу, уставившись в стену напротив кровати, тем больше меня душит чувство вины. Ненавижу это, блядь! Теперь, когда я знаю, что София не притворяется в том, что касается ее матери, я мог бы успокоить ее одним предложением. Я ведь знаю, что с ней все в порядке, Казбек сказал, что Инесса Некрасова уже несколько дней у себя дома, но я так разозлился из-за попытки Софии спекулировать своей покорностью, что просто вылетел из комнаты, чтобы не наброситься на нее.

София, София, что же ты со мной делаешь?..

Моя злость на эту девушка равносильна моей тяге к ней. Я никогда настолько не зацикливался на другом человеке, а она просто жилы из меня тянет. Я ненавижу и хочу ее, меня злит и ее равнодушие, и притворный интерес. Я просто хочу…

Не знаю, чего хочу! Но она не уйдет из моей квартиры, пока я не решу, что с нее хватит. Пока не буду удовлетворен. Неважно, сколько времени это займет, она моя, пока я не скажу обратного. В конце концов, за ней должок, так что пусть радуется, что я всего лишь заставил ее работать. Обычно, тех, кто меня предает, ждут более жестокие последствия.

Выхожу из спальни, понимая, что совесть покоя не даст, снова и снова подсовывая картинки ее заплаканного лица, и нахожу Софию на кухне. Она прибирается после ужина и ее попку так аппетитно обтягивает бордовая униформа, что я быстро отвожу взгляд, пока кровь не ударила в голову. В паху все и так плачевно, стоит ей оказаться рядом, у меня дикий недотрах из-за этой девушки.

– Ох! – обернувшись и увидев меня, хватается София за грудь. – Ты меня напугал! Хочешь чего-нибудь?

– У меня есть информация о твоей матери, – без преамбул сообщаю ей и от смеси надежды и страха, отражающихся на ее лице, только сильнее сжимаю зубы. – Несколько дней назад она вернулась домой. Люди Казбека следят за ней на всякий случай, но она ведет обычную жизнь.

– Правда? – недоверчиво смотрит на меня София, нервно сжимая в руках кухонное полотенце. – Мама просто вернулась домой? Это точно она? Почему Казбек вообще за ней следит, в этом нет никакой логики. Кто он вообще такой?

– Новый глава Общины, – говорю, как есть, потому что нет смысла скрывать то, что общеизвестно. – Он следит за ней, потому что она любовница Попа. Веришь ты в это или нет, но так и есть. Твоя мать вернулась живая и невредимая, она живет своей обычной жизнью и непохоже, чтобы ее волновали твои поиски. Ни одного звонка или визита в отделение полиции с ее стороны не было, она только спросила у Казбека о твоем местонахождении и когда он сказал, что ты со мной, просто согласилась с этим.

– Всему этому есть объяснение, – не хочет мириться с реальностью София. – Можешь говорить, что угодно, но я не собираюсь вешать на маму все грехи, не поговорив с ней лично и не узнав ее версию событий. Она, наверное, просто боится идти в полицию. Только тупой поверит в то, что полиция способна что-то сделать, когда дело касается вашей чертовой Общины.

– Допустим. Но в ближайшее время ты ее не увидишь, чтобы спросить, потому что приглашать ее в свой дом я не собираюсь, а ты никуда отсюда не выйдешь, София.

Ее плечи сразу опускаются и она кусает губы, продолжая мять в руках полотенце. София смотрит в пол и мне кажется, что она просто пытается сдержаться и снова не начать оскорблять меня, но, когда она снова поднимает взгляд, я вижу, что ей едва удается сдерживать слезы.

– Максим, ты ведь не обманываешь меня? – с надеждой смотрят на меня ее большие серо-голубые глаза. – Мама правда уже дома?

– Правда, – подтверждаю, пытаясь игнорировать горький ком в груди. – Мне нет смысла лгать тебе, для тебя это ничего не меняет, София.

– Конечно, меняет! – выдыхает она. – Даже запертая здесь, я больше сходила с ума из-за того, что не знала в порядке ли все с мамой. Теперь я хоть смогу спать по ночам, не мучаясь неизвестностью. Спасибо, что сказал мне!

Блядь, вот как она это делает?! Сбивает меня с толку одним только словом. Мне от ее «спасибо» хочется проблеваться, так что я просто ухожу, потому что это лучшее, что я умею делать, когда эта красивая дрянь ставит меня в тупик.

Я не знаю, что с ней делать. Так что решаю просто оставить тут и пока забыть о том, что мне нужны вовсе не услуги горничной, а кое-что гораздо более полезное для моего страдающего от похоти тела.

София – слабость, которой я не хочу сдаваться, поэтому, пусть влачит существование прислуги за то, что сделала со мной, а я пока попытаюсь отвлечься на кого-нибудь другого. Никогда не был тем, кто количество предпочитает качеству, и, хотя у меня было много любовниц за эти годы, это были более-менее постоянные отношения, длящиеся минимум два-три месяца. Похоже, настала пора уйти во все тяжкие и я даже знаю, кто мне в этом поможет. В конце концов, кто, как не новый, молодой глава с играющей кровью, захочет уйти в полный отрыв, учитывая, что до этого у него были месяцы напряженной работы и никаких развлечений? Вряд ли Казбек откажется оторваться от маринующей его Леры на один вечер, ведь эта расчетливая стерва явно нацелилась на что-то большее, чем статус любовницы, поэтому и строит из себя недотрогу, дразня, но постоянно отказывая этому влюбленному идиоту.

***

– Я не понимаю тебя, – говорит Казбек после первой приконченной на двоих бутылки виски. – Ты вообще Соню ебешь или просто по приколу держишь дома в фартучке?

– Отвали, – отвечаю угрюмо, потому что после минета от стриптизерши чувствую только большее разочарование.

– Значит, не ебешь, – ухмыляется мелкий пиздюк, как его называет Тархан. – Что, не дает? А я думал, она втрескалась в тебя по уши.

– Просто создавала видимость, – озвучиваю очевидное. – Лучше скажи, какого хрена ты связался с Лерой. Она тебя с потрохами проглотит и не подавится.

– Очень надеюсь, – смеется он, прикладываясь к новой бутылке прямо из горла. – Я пиздец, как устал ждать. Играет в недотрогу, стерва!

Глава 9

Казалось бы, после всего пережитого я не должна испытывать боль, видя Макса с другой девушкой, но сердцу не прикажешь. Несмотря на все унижения, через которые он проводит меня каждый день, я все еще не избавилась от своих чувств к нему, что делает меня той еще мазохистской. Аж самой от себя тошно!

– Макс, пойдем сразу в спальню, – глядя сквозь меня, словно я какая-то мебель, щебечет девица, которая вешается на него, словно сучка в течке.

– Давай, – ухмыляется он, глядя прямо мне в глаза при этом, а потом, развернув в нужную сторону, направляет ее к лестнице.

Я провожаю их взглядом, не позволяя себе бежать позорно рыдать в сторонке, а потом иду на кухню и сев, методично уничтожаю приготовленный для него ужин, даже не чувствуя вкуса еды.

Всю последнюю неделю я старалась быть смирной и незаметной. Макс и сам избегал меня, но я исправно готовила ему завтраки и ужины, которые он чаще всего даже не ел, уходя из дома. Я убиралась и содержала эту немаленькую квартиру в идеальной чистоте. Пыталась быть образцовой горничной в надежде, что ему быстрее надоест смирившаяся со своей участью пленница, чем та, кто его провоцирует. Видимо, Макс заскучал, раз привел сюда свою девицу, но реакции он от меня не дождется, фигушки!

Как жаль, что я не обладаю терпением! Какие бы планы я не придумывала в голове, приходится признать, что ничего не сработает, кроме времени. Максиму нужно время, чтобы остыть и отпустить меня, но насколько меня хватит? Я не смогу вечно молчать и быть собачкой для битья.

Иду в гостиную, чтобы не пропустить момент, когда девушка выйдет из спальни. Было бы глупо не попытаться через нее связаться с внешним миром. Может, удастся застать ее, как Леру, в одиночку? С охранником, доставляющим продукты, мне подружиться так и не удалось, он убегает, оставив покупки, так быстро, что пятки сверкают. Очевидно, Макс дал ему четкие инструкции.

– Иди ты к черту, козел! Мудила! Ненавижу тебя! – через какое-то время доносятся крики со второго этажа и растрепанная шатенка босиком сбегает по лестнице, держа в руках свою обувь.

Макс вслед за ней не выходит и я понимаю, что это мой шанс.

– Подожди! – хватаю ее за руку по пути к лифту. – Просто послушай меня, ладно? Если передашь это письмо адресату, то получишь вознаграждение. Большое! Адрес на обороте, передай его, пожалуйста!

– Отстань от меня, я тебе не почтальон! – вырывается злящаяся девица, которая даже не слушает меня. – Да как вызвать этот лифт?!

– Успокойся! – тоже разозлившись, встряхиваю эту тупую овцу. – Я тебе реальные деньги предлагаю, дура! Просто передай письмо!

– Да пошла ты! Какие деньги у горничной? Не прикасайся ко мне своими грязными руками!

Вот блин! Наверху появляется Макс, на ходу завязывающий на своем обнаженном теле халат, и я быстро прячу написанное на листе А4 из его кабинета и сложенное вчетверо письмо маме в передник. Хоть для чего-то пригодился.

– Подожди, сейчас я тебя выпущу, – говорит он невозмутимо, спускаясь по лестнице. – К лифту нужен ключ.

Который он сейчас несет в руке. Я жадно смотрю на него, понимая, что выкрасть из-под носа Макса эту вещицу вряд ли получится, он всегда носит его с собой.

– Какая же ты мразина, Макс! – продолжает оскорблять его девица. – Получил свое и все? Так и знала, что смазливые мужики все импотенты, какой от тебя толк?

– Ну извини, что не хочу трахать твою продажную дырку, – вздыхает он, дойдя до нас и вставляя ключ в панель. – Шкурам, вроде тебя, я даю только в рот.

– Да как ты смеешь! – замахивается она на него, но Шагаев быстро перехватывает ее запястье.

– А вот бить себя я не позволю, так что не испытывай мое терпение.

– Я не шлюха! – верещит взбешенная шатенка, выпучив глаза. – Не смей оскорблять меня, урод!

– А как еще назвать женщину, которая предлагает анал в день знакомства? – издевательски приподнимает он бровь. – Я теперь не рад, что даже в рот тебя трахнул, мало ли что там побывало.

– Ах ты!.. А-а-а-а-а-а-а-а! – словно банши, визжит девица, пока я в полном шоке смотрю на эту истерику, не в силах сдвинуться с места от удивления.

Никогда не была свидетелем таких безобразных сцен, даже не знаю, то ли пожалеть ее, то ли испытывать отвращение. К Максиму я его сейчас испытываю однозначно.

– Блядь, да что за день-то такой, – вздыхает Шагаев, глядя на топающую ногами и визжащую идиотку. – Выключи ультразвук, эй! Иначе вообще уйдешь ни с чем.

Удивительно, но угроза срабатывает. Девица возмущенно сопит, но кричать перестает.

– Ты мне очень-очень должен за минет и оскорбления, Макс, – расчетливо заявляет она, пока я офигеваю от такой перемены в настроении.

– Внизу у поста охранник тебе даст на какую-нибудь сумочку или туфли, иди уже, – устало вздыхает он, указывая на открывшуюся кабину лифта.

Нерешительно помявшись, шатенка все-таки заходит внутрь, стирая фальшивые слезы, и как только двери кабины закрываются, Макс идет обратно наверх, полностью игнорируя меня, как делал все последние дни.

Ну и ладно, хоть о моей попытке подкупа не узнал, фух! Можно выдыхать.

– София, возможно, ты захочешь узнать, что у меня по всей квартире установлены скрытые камеры, – неожиданно пугает меня его громкий голос, раздающийся со второго этажа. – В следующий раз тебе может повезти, так что продолжай пытаться!

Вот че-е-е-е-ерт! Значит, он знает о письме.

***

Следующие несколько дней проходят по тому же сценарию. Макс меня игнорирует, а я тихо схожу с ума от скуки. Мне надоело смотреть телевизор, а почитать у него в кабинете есть только коллекционные издания какой-то скукотищи и много томов энциклопедий. Кажется, дизайнер интерьера подбирал ему книги на книжные полки исключительно по внешнему виду обложек, не парясь о содержании.

В день, когда исполняется две недели с момента моего заточения, Максим через охранника Игоря передает указание приготовить ужин на двоих. Я даже особо не стараюсь, жарю продающиеся уже в маринаде стейки и готовлю простой овощной салат, а на десерт покупной торт из супермаркета. Да здравствует доставка!