Горький. Первомай

Горький

Горький – это город, который живёт своей обычной жизнью, полной грудью вдыхает весенний ветер и готовится к первомайской демонстрации. Весной природа оживает после зимней спячки и начинается новый жизненный цикл. С наступлением утра город загудел и зашевелился. Свежий весенний ветерок всё не может нагуляться и мчится по улицам, шутя срывает шляпы с прохожих, хлопает полами их плащей и легко треплет за волосы. А люди бегут по своим делам, им не до игр. Приветливо поздоровавшись с соседями, молодой мужчина вышел из дома и сел в машину. Девушки, работавшие на макаронной фабрике, бежали на остановку, весело смеясь и уже обсуждая планы на вечер. После смены они собирались в кинотеатр, который недавно открыли в городе. Школьники в пионерских галстуках не спеша шли в школу, размахивали портфелями и что-то громко обсуждали.

С наступлением вечера темп жизни немного замедляется и становится более расслабленным и непринуждённым. Кто-то проводит время, гуляя по набережной, кто-то собирается компанией, чтобы послушать музыку, а кто-то может позволить себе провести вечер в ресторане. Становится темно, в окнах зажигаются уютные огоньки, улицы освещают фонари, и луна надменно висит на небе полупрозрачным серпом. Никто и не подозревает, что прямо сейчас может находиться в смертельной опасности. В опасности, чья природа не подвластна разуму человека, она несёт в себе что-то дикое, первобытное и даже мистическое. Как и всё самое страшное, чем нас пугают в детстве, эта неведомая чертовщина обретает силу в тёмное время суток. Ночь – это время для отдыха, для переосмысления всего произошедшего за день и время для сновидений. Да, лунный свет, плеск волн, гул речного трамвайчика, пионерский костёр. Сны всегда были такими реальными, яркими, будто это были вовсе не сны, а воспоминания. Только не приятные воспоминания о беззаботных летних днях, купании в речке, играх с пацанами, а о лжи, предательстве и постоянной нестерпимой жажде. Эти сны часто мучали одного пятнадцатилетнего парня. Он симпатичный – высокий и голубоглазый, добрый, рассудительный и любит играть в футбол и терпеть не может томатный сок. Зовут его Лёва Хлопов.

Сны

Два года назад, летом, Лёва был в пионерском лагере «Буревестник». Лагерь как лагерь – с пионерской аллеей, речёвками, футболом, но и с одним секретом. Ночью, обитатели лагеря становились вампирами. Не все конечно, но Лёва оказался в их числе. В это совершенно невозможно поверить, но он действительно пил кровь своих товарищей по палате. Этот кошмар длился некоторое время, а потом отпустил Лёву. Сейчас он уже не вампир, а обычный парень. Произошло это из-за того, что стратилат – вампир, обративший Лёву – сгорел в пионерском костре. Сам Лёва этого не знал, точнее не понял, что произошло. Сегодня он жаждет крови, а завтра его внутренности выворачивает наизнанку и постепенно он становится таким, как был прежде. После смерти стратилата большая часть воспоминаний стёрлась, оставив только навязчивые ночные кошмары.

Прямо сейчас Лёва находится посередине палаты, в которой стоят восемь коек, накрытых байковыми одеялами. Осмотревшись, он понял, что находился в пионерском лагере «Буревестник». Луна светила в окно, а кровати, кажется, были не пустыми, на них спали мальчишки. Тут Лёве стало нехорошо, голова разболелась, зазвенело в ушах и вернулась жажда, которую невозможно терпеть. Есть только один способ её утолить. Жадным звериным взглядом Лёва оглядел палату. Подойдя к первой койке, он склонился над рукой спящего мальчишки, и вонзил зубы в мягкий сгиб локтя. Приятное тепло разлилось по телу, по подбородку потекла кровь. Обойдя всех мальчишек, Лёва наконец утолил свою жажду. Его лицо, грудь и руки были в крови. От приятного чувства насыщения отвлёк звук капающей воды. Лёва посмотрел наверх. Прямо на глазах по потолку расползалось чёрное пятно и тягучие струи крови стекали по стенам и по стеклу. Комната окрасилась в красный цвет, и кровавая лужа уже почти касалась ног Лёвы. В окне напротив он мельком увидел своё отражение в виде тёмной фигуры в крови, с длинными клыками и с дикими горящими глазами. Лёва сделал несколько шагов назад словно бы осознав весь ужас только что совершённого им действия. В это же мгновение поток бурлящей воды разбил стекло, помещение почти наполовину оказалось затоплено, а затем потолок палаты рухнул, похоронив под собой ничего не подозревающих и ни в чем не виноватых мальчишек. И тут Лёва проснулся.

Он лежал на спине, глядел в потолок и всеми силами пытался отогнать остатки страшных видений. До звонка будильника оставалось минут десять, но Лёва не стал дожидаться. Он заставил себя встать, сделал безуспешную попытку пригладить копну волос и поплёлся в ванную. Умылся, почистил зубы, медленно собрался и пошёл в школу.

С сиропом или без

Тёплый весенний ветер и чуть влажный после дождя воздух ненадолго отвлекли от хмурых мыслей. Солнце пробивалось сквозь молочно-белые кучевые облака, похожие на вату. Лёва старался не думать о сегодняшнем ночном кошмаре, но отдельные его детали всё равно лезли в голову. Вдруг он услышал, что сзади кто-то идёт, он ускорил шаг, а неизвестный преследователь уже перешёл на бег. Затем почему-то про себя Лёва решил, что не побежит и в случае чего нападёт первым, поэтому он резко обернулся. Его догонял Васька Патанов – его друг, одноклассник и нападающий их футбольной команды. Лёва выдохнул и разжал кулаки. Тревожная выдалась ночка, вот и нервы пошаливают.

– Лёва, подожди! – крикнул он, добегая последние несколько метров до Лёвы, придерживая сбоку сумку. Васька – высокий кудрявый темноволосый парень. Умеет играть на гитаре, не очень хорошо, если честно, но этого вполне хватало, чтобы произвести впечатление на девчонок, по крайней мере, ему так казалось. Вообще Васька много чего умел, но всего по чуть-чуть, чтобы не перетрудиться. Дома у него можно было ходить как по музею, разглядывая плакаты с музыкантами, прикреплённые канцелярскими кнопками к обоям. А в центре стены висела вечно расстроенная гитара как главный экспонат.

– Привет! Чего такой хмурый? – Начал разговор Васька Патанов.

Лёве не хотелось делиться причиной своего хмурого настроения, но только он открыл рот, чтобы сказать это, как Васька начал тараторить, не дождавшись ответа.

– Ты смотрел игру? Классно сыграли! Финал кубка точно будет отвал башки. Уже договорились, смотреть будем у Рыжего. Юрик и Димон тоже придут, на счёт Вадяна не уверен, ну и остальные. – Васька говорил о финале кубка СССР по футболу. Он не пропускал ни единого матча, ни единой буквы в газете, где говорилось про футбол. Сам очень любил играть, на поле проявлял удивительное упорство, хотя вне его производил впечатление парня «шаляй-валяй», эдакий весельчак, душа компании, бесшабашный и сумасбродный. Хотя, откровенно говоря, он таким и был.

– Согласен, игра была напряжённая. Будем ждать финала, размотают наши соперника, как мы тогда в игре с «шестами». – вставил Лёва. Он был рад, что тема разговора с его настроения перескочила на футбол.

«Шестами» называли команду из шестой школы. Нормальные такие ребята, то есть не слабаки, играют хорошо. В последней игре с ними команда Лёвы выиграла со счётом шесть – ноль. Их тренер тогда чуть не по потолку бегал от радости. Как такое могло произойти непонятно, не с потолком, а с выигрышем, конечно. Обе команды достаточно сильные, но, чтобы «шесты» в сухую продули – такого не было никогда. Не иначе как колдовство какое-то. Ох и скрипели же они зубами от злости тогда, после каждого гола пытались свалить все на нарушение, требовали штрафной, после игры говорили, что победа досталась не честным путём и всячески пытались оклеветать ребят, но победителей не судят.

– Даа, – протянул Васька, мысленно возвращаясь к их триумфальной игре, – «шестам» мы тогда хорошо хвосты накрутили. Знай наших! – эта победа вселила столько уверенности в ребят, что на тренировку бегом бежали, а Васька Патанов возомнил себя звездой советского спорта.

– Ты у Нефёдова был? – спросил Лёва.

Володька Нефёдов тоже был в футбольной команде, но последнюю тренировку пропустил, жалуясь на плохое самочуствие.

– Да был я у этого симулянта, лежит, глаза закатывает, делает вид, что ему плохо, а на самом деле от контрольной косит, жук. Просто прикидывается, что в первый раз что ли. Ему в очередной раз поверят, потому что этот дрыщ всегда выглядит как болезный. – ответил Васька.

Лёва про себя улыбнулся, ведь его друг был прав. Володька Нефёдов такой худой, что удивительно, как его ветер до сих пор не унёс. Зато энергии в нём хватило бы на десятерых. Откуда что берётся.

Они прошли мимо кафе-стекляшки – такое уютное место, где много света и воздуха. Стены кафе были полностью стеклянными. Вечерами там бывало шумно и весело. Очередь за чебуреками могла быть такая, что хвост её был на улице. Внутри же царила свободная и непринуждённая атмосфера – разговоры и смех, на столах напитки и простые закуски вроде винегрета с бочковыми огурцами или пирожков. Сейчас там было немного посетителей. Лёва краем глаза увидел компанию что-то бурно обсуждающих весёлых старшеклассников с комсомольскими значками. На столе перед ними были бутерброды с прозрачными кусочками варёной колбасы и стаканы с томатным соком. Лёву от вида сока немного передёрнуло. В самом углу, у окна сидела парочка – молодой человек в пиджаке, весь прилизанный, тоже с комсомольским значком на груди. В руках у него была газета. Напротив него, спиной к окну сидела девушка, в явно большом для неё свитере и похоже в очках. Ещё в кафе сидела семья с двумя детьми. Маленькие озорники болтали ногами, сидя на стульях, всё время легонько дёргали друг друга то за уши, то за рукава, весело заливисто смеялись придуманной ими игре и лакомились мороженым в железных креманках на длинной ножке.

– Я сейчас, подожди. Будешь? – убегая куда-то крикнул Васька.

– Нет. Давай быстрей, задержишься – пойду без тебя. – ответил Лёва, поняв куда направился его одноклассник. А тот кивнул и подбежал к автомату с газированной водой, который находился на другой стороне улицы. Возле автомата стояли и хихикали две девушки из параллельного класса Ленка Цепанова и Вика Золина. Делали вид, что никуда не опаздывают и остановились поболтать, а сами ждали, когда мимо будет проходить капитан их школьной футбольной команды и самый симпатичный парень – Лёва Хлопов. Увидев его, девушки стали смеяться громче, чтобы привлечь внимание, но попали в другую мишень.

Нескучный вечер

Вечером этого же дня Володька Нефёдов решил собрать у себя компанию. Он всем сказал, что родителей дома не будет, поэтому явка желающим обязательна. Выглядел Володька вполне обычно, а значит Васька Патанов и тренер Александр Сергеевич были правы на счёт выдуманной болезни. Зачем только Володьке это надо.

Компания собралась очень небольшая, главное, что футболисты были в полном составе: друзья Лёва Хлопов и Васька Патанов, Лёха Рыжов со взъерошенной рыжей шевелюрой, братья близнецы Юрик и Димон, именуемые среди своих космонавтами, светловолосый и молчаливый Саша Суворин и двое ребят, которые вместе с Нефёдовым перешли к ним в школу в начале учебного года – Ваня Толстой и Вадик Трифонов. Пришла белобрысая и кудрявая Светка Завидова – любительница весёлых посиделок, ещё была красивая девушка, которая давно нравилась Лёве – Наташа Славина и из параллельного класса увязались Ленка Цепанова и Вика Золина.

Дома у Нефёдова на стене над диваном красовался большой ковёр с разными вензелями и загогулинами преимущественно красного цвета. У окна на столе стоял кассетный магнитофон, в шкафу поблёскивали хрустальные стаканы, фужеры и вазы. Естественно, везде лежали какие-то замысловатые штуковины. С первого взгляда и не поймёшь, что это такое, но Володька мнил себя великим изобретателем, поэтому не видел нужды в объяснении своих гениальных творений. А главной ценностью в комнате был, стоявший на высокой тумбе телевизор «Чайка». Космонавты Юрик и Димон принесли банку кваса, которую хозяин дома разлил по хрустальным стаканам, предварительно сдув с них пыль. Все удобно расселись кто куда и ждали музыку, но Володька долго и тщательно крутил кассету на карандаше.

– Ну долго ты, почему в мафоне нельзя перемотать? Душа просит песню, – потерял терпение Лёха Рыжов.

– Много ты понимаешь, знаешь сколько электричества так можно сэкономить? А я подсчитал. – Докручивая ответил Володька.

Спустя пару минут он наконец-то вставил кассету в магнитофон, но включать не стал.

– Рыжий, а может ты сам споёшь? А космонавты помогут, – предложил Нефёдов, – а может так совпало, что кто-нибудь захватил с собой гитару, чтобы вам подыграть, - подмигнул он девчонкам и покосился на Ваську, а тот взял и действительно вытащил гитару, которую принёс с собой, – всё Рыжий, не отвертишься, с тебя песня, но это потом, а сейчас, – Володька умолк и включил музыку.

– А почему вы ребят называете космонавтами? – громко спросила любопытная Светка Завидова и оглядела парней, призывая к ответу.

– Всё очень просто, – начал Володька Нефёдов, – в детстве на качелях крутились пока их не стошнит, и так целый день. А главное, ведь и компанию искать не надо, чтобы качели раскручивать, вдвоём нормально справлялись. Эти качели у нас потом блевалками называли.

Светку Завидову этот ответ вполне удовлетворил и даже развеселил, а вот Ленка Цепанова и Вика Золина дружно сморщили носы. Наташу, казалось, эта история совсем не интересовала, она еле заметно, одними глазами позвала Лёву сесть рядом с собой, но он пока не решался.

– Будешь много болтать дрыщ, мы и тебя раскрутим, – ответил Юрик Нефёдову, но не со зла, а так, шутя.

– Ладно, ладно, – Поднял руки Володька, как бы сдаваясь, – а не про вас болтать можно?

– Валяй, – разрешил Димон.

– Тогда могу рассказать про Толстого, – предложил Володька, – как у него штаны лопнули на танцах на самом интересном месте, а?

– Так уже и рассказывать нечего, – добавил Ваня Толстой и рассмеялся вместе со всеми.

Ваня был очень правдивым, но при этом не обидчивым. Даже разрешал ребятам называть его по фамилии, делая неправильное ударение, как будто фамилия Толстой не намекает о его родстве с известным писателем, а говорит об особенностях его фигуры, хотя Ваня был вполне себе худой.

К середине вечера все немного разомлели, расслабились, Лёха с братьями космонавтами все-таки спели несколько задушевных песен, ещё одну спел Ваня Толстой и так хорошо у него это получилось, что девчонки даже похлопали ему в конце, на что Ваня скромно поклонился. После этого неугомонный Володька Нефёдов, изображая фанфары достал пачку сигарет Мальборо.

– Разве вам тренер не запрещает курить? – Спросила Наташа Славина.

А действительно, вполне резонный вопрос. Володька Нефёдов, Ваня Толстой и Вадик Трифонов на секунду остолбенели и оглянулись на Наташу. Вид у них был как у хулиганов, которых застали с поличным.

– Исключительный случай, – заверил Вадик Трифонов, – первый и последний раз.

– Если тренер узнает, – точно будет последний, – откровенно сказал Володька Нефёдов, – но вы же ему не скажете, – прищурился он.

И ребята на некоторое время удалилась на балкон подымить, воображая себя очень крутыми. Спустя совсем немного времени они начали кашлять, Вадик Трифонов стал красный как рак, а Ваня Толстой, кажется, позеленел. Пробыв на балконе ровно столько, сколько необходимо, чтобы зажечь сигарету и сделать по одной затяжке (а это около пятнадцати секунд), неудавшиеся курильщики под насмешки ребят вернулись в комнату.

– Чтоб я хоть ещё раз… – еле выдавил из себя хриплым голосом Вадик Трифонов.

Лёха Рыжов снова включил музыку. Светка, Ленка и Вика начали танцевать, братья космонавты составили им компанию. Смотря на эту танцевальную вакханалию, Патанов неожиданно выдал:

Награда за выносливость

Несколько следующих часов пролетели незаметно, было уже поздно, но спать не хотелось, поэтому Лёва решил почитать книгу, но через несколько минут всё же провалился в сон, а книга осталась лежать у него на груди.

Страшные истории, услышанные в этот вечер, всё-таки перевоплотились в ночные кошмары. Бывает так, что во сне чувствуешь, как падаешь, а после, как бы подпрыгнув, просыпаешься в своей кровати. Вот после такого резкого толчка Лёва открыл глаза и понял, что лежит вовсе не на своей кровати, а на песке. Поднявшись и оглянувшись по сторонам, он увидел резные красивые домики в лесу. Днём они были чудные и напоминали разноцветные ёлочные игрушки, а ночью при свете луны отбрасывали искорёженные тени. Лёва узнал это место. Это пионерский лагерь «Буревестник», только изуродованный до неузнаваемости. Бывшие такими уютными корпуса, смотрели безжизненными разбитыми окнами, там, где раньше играли в футбол, теперь лежали обломки трибун и горы мусора, а в здании пищеблока, кажется, мелькали какие-то тёмные фигуры. От созерцания этой жуткой картины Лёву отвлёк шум воды. Позади была река. Она кажется нереальной – не течёт как обычно, мягко и осторожно касаясь берега, а стремительно мчится как живая, пугающая и завораживающая одновременно, а ещё, кажется, она красного цвета. Лёва пошёл вперёд как загипнотизированный и ощутил ногами холодный песок – значит он был босиком. Ноги утопали в песке и чем ближе он подходил к реке, тем тяжелее было идти. Песок словно пытался удержать его, не пустить дальше, и он уже хотел остановиться, но услышал шёпот, еле уловимый, но его нельзя спутать с шелестом листвы, потому что листья не говорят, а здесь можно было даже различить некоторые слова и голос казался знакомым: «Я скоро приду за тобой. Я ближе, чем ты думаешь. Впусти меня. Впусти меня. Ты забыл о своей команде, о своих настоящих и самых верных друзьях. А мы о тебе не забыли. Иди, иди, иди. Мы не кусаемся» - прошипел голос и за ним последовал зловещий потусторонний смех, от которого зазвенело в ушах, Лёва закрыл уши руками и закрыл глаза, повторяя про себя: «Это сон, это только сон. Я не впущу тебя», – прокричал он и в ту же секунду проснулся в своей кровати.

За окном была глубокая ночь. В комнате горел свет, Лёва встал с кровати и книга, лежащая у него на груди, с громким стуком упала на пол и раскрылась. Он поднял книгу и аккуратно положил на стол. Нет, так не пойдёт, эти навязчивые сны всё чаще стали терзать его, а с чего это вдруг? Что за обострение? Лёва заставил себя не обдумывать то, что ему приснилось — вот ещё, слишком много внимания этой чертовщине. Примерно через полчаса ему удалось снова заснуть, на этот раз без снов. Тем не менее, утром он чувствовал себя уставшим и невыспавшимся.

Уроки в этот день казались ещё более тягомотными, чем обычно. К тому же голова была тяжёлая от недосыпа после очередной порции ночных кошмаров. Не став дослушивать нудные рассуждения о том, в какой точке должны будут пересечься прямые, Лёва сослался на плохое самочувствие, и учитель отпустил его в медкабинет. Строго говоря, Лёва не соврал, но седой Степан Николаевич был склонен не доверять «сорванцам», как он называл добрую половину школы, поэтому попросил Патанова довести Лёву до медкабинета и непременно вернуться обратно.

– Василий Патанов, сопроводите пожалуйста Льва Хлопова к врачу, а потом бегом в класс. – выдержал театральную паузу и сказал громче – Патанов! – одноклассники стали хихикать и поочерёдно поворачивать головы в его сторону.

– А? – Васька, мыслями витавший далеко от пересекающихся прямых, поднял голову, заметил подозрительное шевеление одноклассников и растерянно посмотрел на учителя, пытаясь вспомнить, о чем только что тот вещал. – Э-э, ну, – попытался он что-то ответить и даже руками начал показывать в воздухе те самые прямые, которые где-то же должны пересечься, будь они неладны.

– Вставай и пошли. – как можно тише прошипел Лёва, сидевший позади. Васька тут же подорвался, как ошпаренный и бодро пошагал в сторону двери.

Выйдя из класса, ребята пошли на первый этаж. Васька, конечно, поинтересовался, что случилось, но Лёва дал понять, что не хочет говорить и Патанов, зная какой его друг упёртый, не стал ничего больше спрашивать. Ребята подошли к медкабинету. На дверной табличке было написано «Носатов В.С.». Лёва постучал, а Васька на пальцах показал, что направляется в столовую. Лёва кивнул и заглянул в кабинет. Ему повезло, прогуливающих уроки симулянтов, в кабинете не было. Валентин Сергеевич, сидевший за столом, поднял голову:

– Привет Лёва, проходи. Как дела?

– Хорошо, но никто не завидует, – ответил Лёва и плюхнулся на кушетку.

– Всё понятно, – сказал доктор и снова уткнулся в свои записи.

Не смотря на разницу в возрасте они были как два старых приятеля. Не то что бы понимали друг друга без слов, но как будто были на одной волне. Может это было из-за того, что они оба повидали всякого в пионерлагере «Буревестник». Тогда они были по разные стороны баррикад, но для обоих всё закончилось благополучно.

– Можно я до тренировки у вас посижу? – прямо спросил Лёва.

– Сиди сколько влезет, – пожал плечами Валентин Сергеевич, – а если кто-нибудь зайдёт, можешь изобразить конвульсии, ну или что-нибудь там, что сможешь.

Лёва слегка улыбнулся. Доктор не стал пока ни о чём расспрашивать. Как специалист он знал, что со здоровьем у Лёвы все в порядке, а как заложник событий, происшедших в пионерлагере «Буревестник» понимал, что подобное поведение очень даже свойственно личности, пережившей такое. Лёва, конечно, очень силён духом, но нельзя оставлять парня в таком состоянии. Про себя Валентин Сергеевич подумал, что обязательно поговорит с Лёвой, но не сейчас, потому что в данный момент парень напоминал свернувшегося ежа, отгородившегося от внешнего мира своими иголками.