Горький шоколад цвета Пропасти

Одна из первых карт мира Пропасти

Календарные месяцы Царства, Гнезда Квизз и Барахолки

*Об исчислении дат в календаре гоблинов Большой Барахолки Зумзацх ведётся множество споров ввиду разных данных в одном месяце в разные года.

11, Либерфольсс, 940 г. 9 ч. 23 мин. (готовимся к вылету)

11,  Либерфольсс…

11, Либерфольсс, 940 г.

(почему-то удивилась, что я не пишу год!)

Борт  «Грач».

Бортовой журнал экипажа.

9 ч. 23 мин. (готовимся к вылету)

- Я юхожю из команды!

Я как раз вышел из душевой, вытирая насухо голову полотенцем махровым. Вот только-только вышел, выключая свет везде за собой в целях экономии электроэнергии, ибо здесь, на летуне Грюмер, она вырабатывается несчастным старым генератором, ничего не знающим об электрогенерационных кристаллах Нерхиара. Фраза, которую я услышал… фраза, сказанная штурманом… меня как окатили будто. А я ведь только что из душа вышел. Тут же я помчался в общее помещение. Цольга слишком холодно сказала это.

Семь утра. Остатки налипшего на глаза сна я смывал контрастным душем. Живот просил перекусить бутербродом. В окна пробивался яркий солнечный свет. Его лучи словно осязаемы были. На сегодня было только одно задание от командира – поиск по всему ангару пригодных боеприпасов, могущих заваляться где-то с давних пор.

Но просто с моими боевыми товарищами не бывает. Просто… Это Кукловод на своём посту уже 100 лет сидит, вот это «просто». В минувшем году, как раз, ровно сто и грянуло, круглая дата. Отмечала, наверно, не только Цитадель вся, но и летуны и острова, принадлежащие моей родине. Я впервые не отмечал. И впервые, не страшась и не стыдясь, я задался вопросом, который в Царстве есть табу: кто он, этот наш Великий? Кто есть Кукловод, и почему он так долго живёт?

Никогда мы не видели его. На больших праздниках, типа присвоения титула кавалера ордена Цар или дня новой победы, его таинственная персона всегда появляется в виде фигуры в огромных зеркалах. Затем зеркала меркнут, и мы видим его силуэт, тень у трибуны. Он носит странные, широкие одежды, кажется, и…

- Я юхожю, ясно, Чвик!

Я вошёл в комнату как раз, закидывая на плечо полотенце.

- Чвикликс говорит: ты, Кусок, на хер, послушай, послушай.

Цольга вся напыжилась. Она была готова вцепиться в командира.

Металлический пол под ней готов был раскалиться, расплавиться, как будто то не Цольга была, а Зверь в нашем ангаре.

- Что случилось, штур…

Цольга метнула в меня молнии взора своих небесно-синих глаз.

- Блин, я тебе скажю, что слючилось! Меня он достал, он не юважает никого из нас! Хел с клювом! Всё как…

- Чвикликс говорит: быстрее давай, объясняй ему, зелёный поджопник. Давай к делу, что б Кусок окончательно понял, что крыша у тебя едет, как фонарь у твоего сраного тарантаса с крыльями.

Командир имел в виду случай в конце прошлого месяца, когда «П-16» получила повреждения по всей протяжённости кабины. Но о чём он…

- А и скажю, блин, Пёлышко. Кюсок, Чвик не слюшает меня. Я плосила его в этом месяце послюшать, ведь…

- Чвикликс говорит: да херню всякую я не в каком месяце не собираюсь…

- Послюшать, послюшать меня, блин, ведь особый месяц. Вот… знаешь, вот, чисто плосто плислюшаться к пожеланиям важной части командного состава! Ведь…

- Чвикликс говорит: дырка ты, а не «важная часть командного состава»! И пожелания у тебя не оригинальней естественных потребностей.

Цольга сжала кулаки.

- Я тебя ненавижю. Я тебе сейчас вломлю, ты, сючала пелнатая!

- Чвикликс говорит: дырка!

- Я тебе клюв отхелачу, да так, что ты только сосать и сможешь им впледь. И, пликинь, не кашкю овсянюю, сючала!

- Чвикликс говорит: дырка, дырка, дырка. И не от бублика даже, а просто дырка в…

Цольга зарычала и бросилась на командира.

Он сидел на стуле. И не пошевелился даже.

Мне подумалось, они вообще помнят ещё предмет ссоры? Я ж так и не выяснил его сути.

Я ринулся и встал между моими боевыми товарищами.

- Свали, Кюсок, я емю яйца отлывать бюдю! – взревела Цольга. Я вытянул руки, призывая успокоиться.

- Тихо, штурман. Тихо. Мы же команда!

Зумзацх состроила гримасу, от которой мне стало не по себе. Так она совсем не симпатичная, так она какая-то гротескная, нереальная, страшная.

(стереть посл. слово)

- Команда! Да на хел такая команда, если ко мне не прислюш…

- В чём конфликт? Цольга, в чём претензия? Что нужно от твоей команды?

Командир встал, взяв со стола жестяной стакан с соломинкой, и прошёл к окнам.

- Чвикликс говорит: это не претензия, это пи…

- Я тебя полвю, ты…

Открытка с "Грачом"

11, Либерфольсс, 940 г. 11ч. 11 мин.

11, Либерфольсс, 940 г.

Борт  «Грач».

Бортовой журнал экипажа.

11ч. 11 мин.

- Чвикликс поёт: шрайбе майнлих айнер штут

- Айнел штют, айнел штют

- Чвикликс поёт: шрайбе зиннер райфер цуд

- Лайфел, лайфел цюд!

Я старался слушать помехи в эфире.

- Чвикликс поёт: шрайбе майнлих айнер штут

- Айнел штют, айнел штют

- Чвикликс поёт: шрайбе зиннер райфер цуд

- Лайфел, лайфел цюд!

- Чвикликс поёт…

- Блин, на хел, ню ты хоть петь можешь без своего этого «Чвикликс поёт, Чвикликс ссыт»?! Глета Шмидт хленова!

- Чвикликс поёт: шрайбе майнлих айнер штут, айнер штут, айнер штут…

Госпожа Шмидт вот так вот всю песню не смогла бы…

А я ещё старался когда-то мягко прервать Хильдегард, когда она начинала петь, не владея ни навыком, ни, тем более, талантом к этому. Сейчас бы слушал и слушал её…

Наверно, это впервые за минувшие месяцы мои мысли воспроизвели образ Хильды. Чаще последнее время я думал о другой девушке… Особенно, перечитывая те прошлые страницы журнала, которые я тоже решил украсить заглавием. На них я бегал, летал, принимал решения, хитрил… и целовался. Мне кажется, так я в жизни не целовался… как целовался с Шер…

Мало смысла описывать дальнейшие будни службы. Либерфольсс как-то озарил всю Пропасть поздней весной. За ним уже чувствуется дыхание лета. Работы мало у нас было. Весь зеребритсс мы возили продовольствие и воду между летунами и островами Гнезда, заглядывали на летуны Грагоса. Вот, посетили Гранд, столицу. Я был в нём впервые.

Я прогулялся, проехался по городу в бричке, запряжённой… человеком. Рикша это там называется. Дикость, но не дорого. Лишь я выехал из авиапорта, засверкали вывески, афиши, реклама. Флагов цвета хаки со звездой было куда меньше, нежели плакатов с не слишком одетыми участницами очередного шоу очередного кабаре. Кричали тут и там газетчики, и, наверное, многим меньше о достижениях правительства этой сумбурной страны, нежели о неожиданной смене всей труппы театра Опера́-Гранд. Бездомные животные почти стаями ползли от одного кафе до другого мимо плакатов с рекламой представления акробатических слонов в большом Циркозире. Фонари не светили, зато ярко сверкали огни казино. Люди на улицах болтали без умолку, но музыка баров, ресторанов и мюзик-холлов заглушала их напрочь. Всюду водевиль, мюзикл, бурлеск.

И лишь мокрая улица готова приютить нищих, спящих у входов в эти развесёлые заведения. И то, пока их не выгонят прочь, чтобы не портили вид.

Всё яркое. А мне казалось, всё чёрно-белое.

Я посетил Грагос…

Я решился отыскать её…

И не приступил к этой затее даже. Служба позвала.

Впервые я задумался об отпуске.

И впервые отпуск не ассоциировался у меня ни с какими пляжами Гнезда.

С Гнездом у меня теперь, как раз, ассоциируется служба.

- Чвикликс говорит: штурман, курс проложи до летуна «Шоко-Рокко».

- Вляд ли наплямюю полючится. Кюлс плоложен, но нюжна остановка.

- Чвикликс говорит: я думал, мы баки заполнили под завязку.

- Нет… да… не в этом дело. Меня, чё-то, блевать тянет.

- Чвикликс говорит: твоих же предков!

- Командир, штурману плохо?

- Чвикликс говорит: уже давно причём, с рождения. Отставить блевать в «Граче». Держись.

- Делжюсь…

- Чвикликс говорит: держись и курс до ближайшего пункта посадки прокладывай!

Я слушал эфир. Штурману стало плохо. Впервые я вижу такое с зумзацх. Я думал, они не могут отравиться. Как вообще могут отравиться чем-либо создатели самой главной отравы Пропасти?

Мы провели-то на Грюмере всего ничего. Ели похлёбку, мной приготовленную. Я всех всегда кормил ей, никто не жаловался. Командир три миски съел.

Нужно было срочно искать место для посадки.

Желательно, дружественное и располагающее медиком.

Цольга полчаса молчала. Затем…

- Какой-то летюн вона… пля… плямо… Я не поймю…

- Чвикликс спрашивает: на карте, на карте что? А, хрен с ней, ты ничего не сечёшь уже, зелёная. Вижу летун. Свалка какая-то… Не, не свалка… самолётов много, не новые, но стоят ровно. Здание, кто-то ходит. Вывеска… Кусок, свяжись с этим островком, хотя по мне, так влёт на их территорию свободный. Всем приготовиться, садимся.

Открытка "О контрастах Грагоса".

11, Либерфольсс, 940 г. 11 ч. 55 мин. 

11, Либерфольсс, 940 г.

Борт  «Грач».

Бортовой журнал экипажа.

11 ч. 55 мин. 

«Сталитовые птицы Виче́нциаля». Занимательное место. Я и не думал, что подобное заведение может существовать. При сегодняшнем тотальном контроле предпринимательской деятельности… пиратами! Но оно очаровало меня. Притаилось оно прямо посреди «бескрайнего» промежутка между Крофтхофом и Летающей Свалкой. Регион этот на юге есть творческий простор для пиратских эскадрилий и патрулей Царства. Чем ближе к Запястью, тем ближе к ПВО Цитадели. Чем дальше от него, тем ближе к «шрикерам» Свалки. Здесь оканчивается Пояс Местреля (через который лежит наш курс). По протяжённости от «фаланги» Ладони до Грюмера сплошь висят одинокие летуны. На одном из таких произошёл мой эпохальный «шоудаун», но ныне не о том, хотя летун Виченциаля весьма близок к тому месту. Заведеньице удивительное. И повезло нам на него набрести. Летели от Грюмера, намереваясь огибать «фаланги», а далее на север, по направлению Грагос-Грухздум, где и притаился «Шоко-Рокко», но… Цольге стало плохо. До Крофтхофа не дотянуть уж было, похоже. И поэтому…

«Сталитовые птицы Виченциаля». Магазин подержанных самолётов. Не слишком большой, каменистый парящий остров, площадь которого полностью отведена под торговлю самыми разными, самыми не слишком новыми самолётами. Ранее здесь располагалось некое производство, мне подумалось, главное здание очень смахивало на часть сталелитейного завода, скорее всего, грагосского. Особенно намекала на это труба, покрывшаяся копотью, но всё ещё работающая. А вот всё остальное, все остальные корпуса фабрики явно смели в Пропасть, расчистив под торговую стоянку.

Мы садились на ВПП перед этой самой стоянкой – асфальтированной зоной, заставленной самолётами и отгороженной от места нашего прибытия забором в сеточку. За торговой зоной как раз высилось здание, притулившееся к трубе. Чуть поодаль я заметил вышку с крупнокалиберным пулемётом. Странно, что одну.

Я взял штурмана на руки. Её мутило. Мы выбрались из «Грача». Я заметил, что наш бомбардировщик не единственный самолёт здесь, возле полосы. В магазине как минимум ещё два посетителя. Наш самолёт, само собой, был единственным боевым по классу. И через секунду я убедился, что сей факт весьма взволновал кое-кого.

Командир повёл нас к входу. Нас встретили. Ручным пулемётом и сопливым носом. В какой-то будке на вахте сидел сторож – мальчишка лет двенадцати.

- Стой, стоять!

Командир отпихнул его с дороги.

Сорванец не стушевался, оббежал его и преградил путь, тыча пулемётом.

- Куда прёшь, нелюдь! Частная территория! На боевом самолёте нельзя, а то…

Командир отнял у паренька пулемёт, хотя тот сумел даже рыпнуться и не выпустить из рук его сразу.

- Ах ты!... – вскричал мальчишка.

Я, по-прежнему держа на руках Цольгу, заметил, как воззрились на нас покупатели меж рядов с самолётами.

Цольга начала издавать горлом странные звуки.

- Сука, я тебя!... – взъярился малой на командира.

- А ну, прекрати! Те́цци миэ́ль, Кунц! – прервал подготовленную мальчонкой атаку голос.

Паренёк надулся, обернувшись.

- Мастер Виченциаль, эти нелюди!...

- Тишь, серто́нэ, что лопочешь-то, огрызок?! Чья́тто, пошёл прочь.

На нас воззрились зелёные глаза.

- Тичья́цци, кто вы такие? Вы с того самолёта? Это частная территория, это магазин, я не знаю, что вам нужно, но…

- Чвикликс говорит: нашему штурману плохо. Мы совершили у тебя посадку аварийно, нужна аптечка и сортир.

Глядя на длинные уши этого тощего типа, оперевшегося на чёрную трость, я приготовился к знаменитому элевенскому цинизму.

- Да, да, конечно. Следуйте за мной, пья́цциэт, не будем терять ни мгновения.

Пропасть полна сюрпризов.

Странный взгляд бросил он на штурмана, когда я заносил Цольгу в туалет, расположенный на первом этаже главного здания. Взгляд этот, само собой, оправдан. Элевен дышать полной грудью не могут, если рядом гоблин. Мне, правда, почудились искорки опасения в его взоре. Но я не придал значения этому.

Здание было на редкость просторное. Отделка внутри соответствовала статусу магазинчика на отшибе, на оконечности Пояса Местреля, но навевала уют. Такой деловой уют. Стены были обиты панелями, имитирующими дерево, не новыми, но годными. На полу – плитка. Дверь входная с доводчиком и колокольчиком, а под ногами коврик. Сразу, как вошли мы, увидели стойку, где оформляются заказы, а за ней – оформительница, грагосианка, миловидная шатенка. На столе лежали брошюры, листовки, рекламки, а сама девушка пряталась за грудой ручек и карандашей в стаканчиках, за папками слева, скоросшивателями справа и пишущей машинкой прямо перед ней. Она почтительно встала, но тут же встревожено округлила глазки, увидев нас с её боссом, и нервно стала поправлять недлинную юбку. Элевен призвал её не тревожиться и возвращаться к своим обязанностям.