Господин из Лаундебурга

Глава 1

Сквозь мутные, покрытые копотью и сажей окна, свет, вставшего совсем недавно и медленно поднимающегося, солнца, почти не пробивался. Лампы, горящие под куполами потолка и на стенах, делали мир немного светлее, но не чище. Их света хватало ровно на то, чтобы видеть старательно стертую с пола грязь и пыль, покрывающую окна изнутри, лежащую на подоконниках толстым серым слоем, скрывающую под собой всю некогда величественную красоту здания столичного вокзала.

Сам вокзал был построен еще до того, как в обиход плотно вошли дилижансы на паровой тяге. Они были куда быстрее, чем более привычные запряженные лошадьми повозки, менее прихотливы, но значительно более грязные и шумные. Впрочем, и грязь и шум с лихвой окупали их дешевизна и вместимость. И хотя использовали дилижансы пока только для перевозки пассажиров, грузы слишком сильно страдали от летящей из труб сажи и выдыхаемого транспортом пара, имперское руководство нарадоваться не могло. Столько людей за раз могли перевозить разве что корабли, но копать каналы по всей стране, справедливо полагали бессмысленным занятием, вот и приходилось мириться и с копотью и пылью, плотно скрывающей под собой все и внутри вокзала и снаружи его.

Старенький клерк с потрепанными седыми усиками долго и неторопливо изучал лежащие перед ним документы. Возможно в силу своего дотошного профессионализма, а возможно от того, что на этом месте у него развилась не шуточная паранойя, он рассматривал каждую закорючку в паспорте. Вот он дошел до печати, почесал ее ногтем, плюнул на палец и уже поднес его к бумагам, но поймал взгляд сидящего перед ним владельца документа, передумал и, смочив ватку в растворе, из стоящей рядом баночки, приложил ее к краю печати.

— Не смылась? — усмехнулся сидящий через стол от него статный господин в бордовом дорожном сюртуке.

— Нет, — крякнул клерк и снова нырнул в бумаги.

Господин вздохнул, погладил белоснежный набалдашник трости рукой в тонкой черной перчатке и отвернулся к окну, в душе сетуя, что не пропустил вперед недавно овдовевшую даму, прибывшую с ним на одном дилижансе. Она уже упаковывала документы в дорожную сумочку на поясе и клерк, изучавший ее документы, ей мило улыбался. Он был моложе ее в несколько раз, но ее слезливая история, и то, что оставил ей покойный муж, могли заставить любого не женатого человека позабыть о ее возрасте. Вот и таможенник не удержался. Рассыпаясь перед вдовой в любезностях, он подскочил с места, сунул под нос, присевшему было на освободившийся стул, рыжему вихрастому парню табличку и рысью побежал за вдовой. Лично поймав ей кэб, он вернулся, пряча в карман бумагу и мечтательно улыбаясь.

Рыжий высказал недовольство. Еще бы! Ассигнации, полученные от родителя на обустройство в столице, жгли карман молодому, жадному до женщин, вина и карт повесе. Он всю дорогу твердил о том, как разбогатеет, послав по миру местных картежников.

Эта сцена несколько развеселила господина, но переведя взгляд на ковыряющегося в его документах старого клерка, он снова погрустнел.

— Что вы хотите там найти, милейший? — не удержавшись, спросил он.

— Ничего, что могло бы вас так напугать, — рутинно отозвался клерк. — Ничего особенного, господин Эберхант.

— Аберхант, — сморщившись, поправил клерка господин. — Через «А». Меня зовут Артур Аберхант. Ударение в имени на второй слог.

— Как скажите, господин Эбер... Аберхант. Как скажите. Значит вы прибыли к нам из Лаунденбурга.

— Именно так, — кивнул Артур.

— Хорошо, — клерк кивнул и слегка улыбнулся. — Пойдемте со мной.

И не выпуская из рук документы, клерк, скрипнув всеми костями сразу, поднялся.

— Зачем? — нахмурился Артур.

Но старик не снизошел до ответа. Вместо этого он, обойдя стол, поманил Артура к маленькой едва заметной двери в дальней стене, за спинами клерков. Господин, только что прибывший в столицу и рассчитывающий на куда как более теплый прием поднялся, стукнул тростью о каменный пол и, ловко подхватив небольшой клетчатый саквояж, пошел за ним. Клерк впустил его внутрь и закрыл дверь, позабыв вернуть паспорт и прочие бумаги. В замке щелкнул ключ, и Артур Аберхант остался один, в малюсенькой темной комнате с грубо сколоченным столом и не менее грубыми стульями, привинченными к полу.

Улыбаясь, он снял сюртук, и небрежно бросив его на спинку стула, поправил сшитую по последней моде клетчатую жилетку, вытянул за цепочку позолоченные часы, скривившись, взглянул на стрелки и присел на краешек стола, лицом к двери. Он знал, что это за комната, догадывался он и о том, что будет дальше. Он был готов к такому развитию событий, но надеялся, что этого все же удастся избежать. Не удалось. Война оставила слишком глубокий след в умах и сердцах жителей империи. Настолько глубокий, что даже спустя шесть лет, любой, кто прибывает в столицу из славного города Лаундебурга, сразу попадает под подозрение. Даже если этот прибывший всю свою жизнь был гражданином империи.

Дверь открылась тихо. На пороге появился человек в простой белой рубашке с кружкой горячего и сильно пахнущего кофе. Он сдул с кружки пар, поверх него, наблюдая за реакцией, Артура, не говоря ни слова, обошел стол и сел за спиной задержанного.

— Простите, что заставил вас ждать, господин Аберхант, — произнес он спокойным деловым тоном, в котором сожалению не нашлось места. — Вы сами должны понимать, что у нас много дел и вы не самое важное из них.

— Завтрак куда важнее, — улыбнулся Артур.

— Вот тут вы правы. И я очень рад, что вы меня понимаете. Завтрак весьма важен, особенно когда проводишь всю ночь, на ногах пытаясь разоблачить заговоры, что плетут все вокруг.

— Прямо-таки все? — улыбка Артура стала шире.

— Вы даже не представляете, сколько развелось всяких людей, что стремятся поживиться за счет империи или ее верноподданных. Ловить их утомительно. Еще более утомительно думать, что все вокруг воры. Но такова моя профессия. Я все вижу и много чего подмечаю. Но я не слишком вежлив. Позвольте представиться капитан Фрейс. Контрразведка его императорского величества.

Глава 2

Гостиница оказалась далеко не фешенебельной, но Артур и не рассчитывал поселиться в номере убранство, которого могло бы соперничать с дворцом императора. Номер был скромен и чист, но следы многочисленных постояльцев попадались повсюду.

Кресло, что стояло у стены между окном и маленькой газовой лампой в виде загнутой к потолку головы дракона, прожжено в трех местах, в одном его обивка торопливо заштопана. Из-под ковра на полу выступали следы большой чистки. Кто-то снял верхний слой паркета, явно стремясь скрыть что-то. Скорей всего кровь, но Артура это не беспокоило. Цена за номер очень привлекательна. Дешевле, чем снять комнату у какой-нибудь не слишком старой и не слишком жадной вдовушки, на что он и рассчитывал изначально.

Кровать застелена чистым, новым бельем и покрыта видавшим виды, но таким же чистым покрывалом. Ванна за резной деревянной дверью Артура удивила. Он не ожидал увидеть ее в принципе и даже успел спросить, где здесь ближайшие бани, на что портье лишь усмехнулся, открывая двери. Бронзовая, низкая, на странных, похожих на лапы кошки ножках, она медленно наполнялась теплой водой из крана, и Артур уже представлял себя лежащим в ней, потягивающим недорогое, но хорошее вино и читающим утреннюю газету.

За последней он даже спустился и получил ее, не истратив и монеты.

— Входит в стоимость номера, — лениво пояснил широкоплечий, с лицом, словно приплюснутым лопатой администратор и почесал узкий далеко выступающий подбородок. — Есть будете? Завтрак кончился, но за несколько крон могу узнать, что осталось на кухне. Вообще, завтрак тоже входит в стоимость, но он уже кончился.

— А вино? — улыбаясь, спросил Артур. — Вино входит в стоимость?

— Вино, пиво и более крепкие напитки оплачиваются отдельно, — все тем же ленивым тоном ответил человек за стойкой, копаясь в связке ржавых ключей, но глазки его заблестели. — Их могу подать в любое время и, если пожелаете, прямо в номер.

— Пожелаю, — улыбка Артура спокойная и дружелюбная все больше расслабляла администратора, а когда на стойку легла купюра в пятьдесят марок, и вовсе сделала его лучшим другом.

— Я прибыл лишь сегодня и совсем не знаю города, не подскажите ли мне, куда можно сходить и на что посмотреть?

— Варьете? Достопримечательности? Картежные дома? Кабаки? Что именно вас интересует?

— Все, — засмеялся Артур. — Я у вас нигде не был, но кабаки и варьете в последнюю очередь. Картежные дома тоже можно отодвинуть.

— Значит достопримечательность, — довольно крякнул администратор и улыбнулся, от чего его тонкие губы превратились в узкие полоски. — Я подготовлю вам список.

— Будьте любезны! И подайте вино и сыр в номер. Я оставлю дверь открытой. Хочу принять ванну.

— А вот этого не стоит, — покачал головой человек за стойкой.

— Чего так? Вода плохая?

— Вода отличная, греется на печке в подвале. Сами греем, сами подаем и вам дешевле и нам хорошо. А вот соседи по этажу у вас не очень. Не стоит оставлять дверь открытой и вещи без присмотра. Я бы посоветовал вам повременить с ванной, пока я не принесу вам вина. Могу предоставить вам сейф, здесь, внизу, если у вас есть что-то особо ценное.

— Нет, сейф мне не нужен. Вся моя поклажа уместилась в тот саквояж, что вы видели.

Администратор недоверчиво покосился на Артура, пытаясь вспомнить ручную кладь постояльца, не смог этого и сморщился. Он не доверял людям, путешествующим налегке без поклажи и без ценных вещей. Всю жизнь, проведя внутри этой гостиницы служившей ему и рабочим местом и домом, он видел самых разных людей и считал себя знатоком человеческой сути. Если у человека нет багажа, или того, что может быть ценно, разве можно его назвать человеком? Тем более если он снимает номер не на одну ночь. Тем более прибывший из Лаундебурга. Весьма подозрительная личность. Но ассигнация в пятьдесят марок, так и лежащая перед ним на стойке, несколько разбавляла это недоверие. А та записка, что показал гость, заселяясь, подписанная капитаном Фрейсом уничтожала его полностью.

— Все равно советую вам приглядывать за вещами и запирать дверь, даже если вы вышли на минуту.

С этим Артур спорить не стал, глядя, как сворачивается купюра и как она исчезает в кармане администратора.

Он провел последние пять дней трясясь на неудобном сиденье дилижанса, вдыхая смрад масла, источаемый его деталями, копотью обильно производимой его печкой и паром, благодаря которому дилижансы и развивали такую скорость. Если бы он воспользовался поездом, как планировал изначально, то был бы еще в дороге дня три, если же гужевой повозкой, то она не проделала бы еще и половину пути. Билет на дилижанс стоил не мало, но оно стоило того. Всего пять дней в дороге и вот он уже готов окунуться в теплую, мягкую, пахнущую травами ванну.

Приняв ванну, Артур ощутил себя другим человеком. Он побрился, надел чистое белье. Вспомнив, что забыл спросить, где здесь прачечная, сложил грязное аккуратной стопкой на краю ванны. Затем, сев на кровать, насладился поданной едой и, задернув шторы, зарылся с головой в пахнущие лавандой и розами подушки.

Следующие несколько дней Артур посвятил изучению города. И если первые дни он ходил по улицам и просто глазел на здания, памятники и жителей, то последние два провел в изучении домов и улиц, на которых он мог бы расположить свое предприятие.

В пару мест, где красовались вывески «аренда» он заглянул. Не рассчитывая их снимать, но прикидывая уровень цен. В одном из них он задержался до вечера, представляя, как и что тут можно расположить, но в цене за месяц не сошлись. Это его не расстроило, пока они торговались, хозяин помещения рассказал ему много чего интересного. Государственная машина не слишком интересовалась здоровьем граждан, а потому не стремилась открывать аптеки и больницы под своим крылом. К тому же цены в центре на пустые помещения были настолько завышены, что никто не решался там открываться, справедливо полагая, что всю прибыль съедят аренда и налоги. О последних Артуру еще предстояло выяснить подробности. Но эта информация придала ему уверенности, что, открыв аптеку в нужном месте, он сможет не плохо заработать. На дом за городом или хотя бы квартиру в центре рассчитывать еще долго не придется, но снять отдельное жилье и обеспечить себе приличный рацион, он сможет без особых затрат. Надо только найти это самое хорошее и нужное место.

Глава 3

Вот уже третью неделю Артур Аберхант находился в Брисбурге. И вот уже третью неделю не мог сделать ничего. И если пустая растрата первых дней его ничуть не смущала, нужно было осмотреться и понять, как и что тут работает. Нужно было привыкнуть к неспешному, и в то же время бешеному, ритму жизни в столице. То последовавшие за этим десять дней ввергли его в уныние.

Мало того, что его на пару дней подкосила простуда, так ему до сих пор еще не удалось найти приличного места для аптеки. Все, что ему попадалось, было либо слишком дорого, а значит было необходимо поднимать цены, чтобы покрыть аренду, либо, если стоимость аренды его устраивала, было слишком удалено от проходных мест. Артур понимал, что ему просто необходимо открыться там, где людской поток будет постоянным, не взирая на время года, дня и ночи. Никто не станет искать его предприятие, если вход в него находится со двора. Даже если кричащая яркая вывеска будет оповещать о нем людей, мало кто отважится свернуть в подворотню, ради дешевых порошков от головной боли.

Но и это было не самое страшное. Деньги, что он по совету контрразведчика предусмотрительно отнес в банк, таяли куда быстрее, чем ему бы хотелось. И если на триста проигранных в картежном клубе марок можно не обращать внимания, такая трата была у него запланирована, то расходы на еду, одежду и лекарства превысили все рамки, установленные им, еще до приезда сюда.

Грустно глядя на корешки оторванных чеков, Артур вздохнул и попытался выгнать мрачные мысли из головы. Не помогло. Да и как это могло помочь, когда из двадцати двух тысяч, что лежали у него в кармане, когда он ступил на землю Брисбурга, у него за всего три недели осталось меньше восемнадцати. Четыре тысячи меньше чем за три недели, если так продолжится и дальше надо будет что-то решать. И варианта всего два: либо наниматься к кому-то на работу здесь, либо возвращаться в Лаундебург и все равно наниматься на работу, но уже там.

Ни того ни другого Артур не хотел, и все же, не смотря на все свое нежелание, пробежал глазами объявления о найме в утренней газете. Как и ожидалось, ничего мало-мальски приличного там не было. Можно попробовать полистать вечернюю, но он заранее знал, что результат будет тем же.

Но были в эти три недели и радостные события. Правда радостными их можно назвать лишь с натяжкой и все же, приходилось радоваться и им. Его появление в карточном доме в компании Фрейса, несколько снизило градус напряженности по отношение к нему, господину, прибывшему из Лаундебурга и не просто прибывшему, а жившему там во время войны. Но поскольку Фрейс общался с ним как со старым приятелем, весело и непринужденно смеясь над его шутками, и, временами, хлопая его по спине, местное общество решило пока не отторгать Артура. Да, его не приняли с распростертыми объятьям, да он и не рассчитывал на это, но, по крайней мере, не воротили носы и иногда, редко, слишком редко, чтобы это можно было считать какой-то системой, позволяли себе с ним поговорить. И хотя разговоры эти были сплошь пустыми, но все же это было больше чем ничего.

Сам же контрразведчик, после того вечера не появлялся и совсем никак не обозначался в жизни Артура. И это тоже не могло не радовать. А если учесть, что портье снизил количество вопросов, так жизнь и вовсе казалась спокойной. И все же, четыре потраченные тысячи, меньше чем за три недели, это серьезно.

Отбросив газету в сторону, Артур, не раздеваясь, свалился на расправленную кровать и зарылся лицом в подушку. Хотелось выть. Выть и кричать. Но он сдержался. Сжав кулаки, и плотно стиснув зубы, он издал лишь короткий, полный отчаянья стон и, перевернувшись на спину, уставился в полок, пытаясь привести мысли в порядок. Но порядком там и не пахло. Едва он начинал планировать, как неизменно приходил к тому, что опрометчиво было так бросаться и сжигать все мосты. Надо было приехать сюда заранее, на пару недель, пожить, осмотреться, прикинуть все варианты. Подготовиться и, быть может, постараться установить хоть какие-то контакты.

Вспомнив о словах портье, он задумался, не стоит ли потратить еще пару тысяч и оплатить карточные долги владельца гостиницы. Быть может это поможет ему обрести, то, что он так страстно хотел — новые, полезные знакомства. Но он тут же отмел эту мысль, осознавая, что деньги скорей всего будут потрачены впустую. Если бы его капитал составлял тысяч хотя бы сто, тогда потеря еще двух не сильно бы сказалась на нем, и призрачный шанс мог бы стать не таким призрачным. А так, если потратить их, то останется шестнадцать. И если он найдет помещение завтра, то открыться сможет месяца через два-три. Но четыре тысячи потраченные за три недели это слишком много. При таких расходах он не сможет оплатить аренду на полгода вперед, а это, то минимально время, что требуется ему с учетом ремонта, покупки оборудования и маломальского получения каких-то товаров.

Стук в дверь заставил его подняться, разгладить примятый сюртук и, натянув на лицо улыбку, повернуть ключ в замке. Он ожидал увидеть за ней контрразведчика. Он и речь заготовил. Но на пороге стояла Анелин. Все в том же платье, которое кажется не меняла с того дня, как Артур увидел ее в первый раз. На голове ее все тот же слегка пожелтевший от времени чепчик, прикрывавший уродливый шрам на половину головы. Она стояла, опустив глаза в пол, и смущенно мяла подол платья.

— Ты что-то хотела, милая? — как можно более дружелюбно спросил Артур.

— Меня послал Маглинер, — едва слышным шепотом произнесла она и замолчала, сжав в кулачках ткань.

— Зачем? — поторопил ее Артур, опасаясь, как бы девушка не впала в ступор окончательно.

— Он хотел узнать, не собираетесь ли вы сегодня пойти на праздник и на парад, — последнее, словно она произнесла с мечтательным придыханием.

— Праздник? — переспросил Артур. — Парад? Какой праздник?

— Вы не знаете? — Анелин подняла на него большие зеленые глаза. — Вы, правда, не знаете? — Артур покачал головой и посторонился, приглашая ее войти.

Глава 4

Лежа в кровати, завернувшись в теплое одеяло, Артур грустно смотрел в окно. На улице шел мелкий противный дождь. Его капельки разбивались о стекло и стекали мутной, промасленной жижей на подоконник. Приоткрытая форточка давала так нужную ему прохладу, но она же являлась источником сырости, а от сырости этой, недавно поврежденная нога болела сильнее.

Артур вздыхал, глядя на форточку, и, слегка покачивающиеся от ленивого ветра, промокшие шторы. Надо бы закрыть ее, пока все вокруг не покрылось тонким слоем жирных, отдающих копотью, капель. Но вставать не хотелось, хотелось зарыться лицом в подушку и зарыдать. Слишком много времени уходило впустую, а вместе со временем таяли и деньги.

Перелома не было, колесо кареты лишь вскользь ударило по стопе, но и этого хватило, чтобы доктор взял честно полагающуюся ему сотню крон, за визит и обезболивающие. К последнему Артур отнесся настороженно. Он прекрасно знал и его действие и то, что может быть, если им злоупотреблять, а потому из десяти порошков, прописанных доктором и заботливо заказанных Маглинером, он выпил лишь два, когда боль становилась невыносимой. Остальные лежали не тронутыми в железной коробке с хитроумным замком.

Артур иногда развлекал себя, захлопывая крышку и открывая ее снова. Коробочка нехотя распахивалась, чтобы в следующий момент, снова захлопнуться, а уж потом, с трудом одновременно зажав три маленьких рычажка, он вновь открывал коробку и с улыбкой смотрел на белые аккуратные полоски бумаги, надежно прячущие порошок в себе. Из остальных развлечений в его распоряжении были газеты и короткие разговоры, с приносящей завтрак и ужин Анелин. Девочка перестала его стесняться, и иногда, заговорившись, позволяла себе присесть на краешек его кровати, но опомнившись, подскакивала и убегала прочь, ссылаясь на огромное количество дел и тяжелый нрав Маглинера. Последний появился лишь дважды, первый раз вместе с врачом, а второй вчера вечером, осведомиться о состоянии Артура. Он явно хотел чего-то большего, но заговорить об этом не решился и, почесав отрастающие усы, над тонкими губами, ушел.

Дверь Артур запирал лишь на ночь, полагаясь на то, что даже не самые лучшие, по заверениям Маглинера, соседи не рискнут грабить его средь бела дня, тем более что Анелин проверяла его здоровье едва ли не раз в час.

Он настолько свыкся с ее визитами, что когда скрипнула дверь, даже не повернулся. А когда вошедший кашлянул и Артур узнал голос, лишь тихо спросил:

— Газеты еще не было?

— Не было, — признал Маглинер и прошел внутрь.

Он без приглашения сел в кресло, затем привстал, поежился, покосился на открытую форточку, затем перевел взгляд на Артура и, получив кивок, прикрыл ее. Повернув заглушку и проверив, не поддувает ли, он покосился на пропитанные дождем шторы, но ничего не сказал и подкрутил ручку у батареи, позволяя теплу заполнить комнату.

— Спасибо, — слабо улыбнулся Артур.

— Не за что, — Маглинер дернул плечами. — У вас над кроватью, трубка, вон та, что вплетена в каркас. Видите? Там есть маленькая серая кнопочка, вы можете ее нажать, и я увижу, что вам что-то нужно. Обычно мы не говорим постояльцам о ней, иначе слишком часто приходится бегать по этажам, но у вас повреждена нога, и я считаю своим долгом обеспечить вам комфорт, уют и тепло. Если вас что-то будет нужно, хоть что, не стесняйтесь.

— Спасибо! — Артур взглянул на торчащую у изголовья кровати, едва заметную трубочку, нашел глазами кнопку и повернулся к опустившему глаза в пол портье. — Но вы, Маглинер, пришли не за этим.

— Не за этим, — согласился Маглинер. — Скажите, Артур, как вы себя чувствуете?

— Не плохо. Бегать еще не могу, но уже способен дойти до ванны, хотя этот путь и стоит мне всех сил.

Артур усмехнулся, глядя, как тонкие губы Маглинера тронула улыбка, а взгляд его узких глаз скользнул от кровати к ванной.

— Прекрасно, — Маглинер взялся за подлокотники кресла и, приподняв его, переставил к кровати, затем сел сам. — Я пришел к вам, узнать о вашем самочувствии и спросить вас, не сможете ли вы поговорить с фрау Брейле? Она хочет лично поблагодарить вас и ждет вашего решения внизу.

— Фрау Брейле? — переспросил Артур, он знал не так много людей в этом городе и совершенно не успел обзавестись знакомыми среди женщин, а потому визит какой-то дамы, да еще и с благодарностью, вызвал у него растерянность.

— Это ее сына вы выдернули из-под самых колес кареты, — пояснил Маглинер, садясь в кресло. — Она недавно овдовела, и ее сын, да дом, оставшийся от мужа все, что у нее есть. И то, что вы, рискуя собой, спасли жизнь ее сыну, значит для нее весьма много. Она приходит сюда раз в день и осведомляется о вашем здоровье. Она хотела бы оплатить услуги доктора, но я решил, что решение об этом принимать вам и только вам.

— Услуги доктора я уже оплатил, — усмехнулся Артур.

— Я знаю, — Маглинер кивнул. — Вы не любите оставлять счета не оплаченными.

— Как не люблю, когда мне не оплачивают их.

— Вы намекаете, что выставите счет вдове Брейле?

— Что вы, Маглинер, что вы. Я просто рассуждаю, — Артур выдал милую улыбку. — В моей жизни бывало всякое, в том числе и счета, выставленные мной и не оплаченные до сих пор. Потому, наученный горьким опытом, я предпочитаю получать оплату сразу, даже если человек мне хорошо знаком.

— Понимаю вас. Так что мне передать фрау Брейле? Сказать, чтобы пришла завтра?

— Нет, нет, — Артур приподнялся на локте. — Не стоит гонять вдову. Тем более в такую погоду. Дайте мне минут двадцать и пригласите ее.

Маглинер кивнул и поднялся. Узкие щелочки его глаз внимательно следили за тем, как Артур осторожно, стараясь не задействовать горящую огнем ногу, медленно отбрасывает одеяло и подползает к краю кровати.

— Я пришлю Анелин помочь вам одеться.

— Благодарю вас, но не стоит, — Артур взял трость, предусмотрительно поставленную у тумбочки возле кровати и, уперев ее в пол, поднялся. — Я справлюсь, Маглинер. Я справлюсь.

Глава 5

— Прошу прощения, господин Аберхант, — сотрудник банка смущенно пригладил обильно смоченные маслом, зачесанные на широкий пробор черные волосы, поправил круглое пенсне, висящее на краешке тяжелого, похожего на переваренную картошку, носа и кашлянул. — Прощу прощения, но мы вынуждены отказать вам в ссуде.

— Ясно, — тяжело вздохнул Артур, откидываясь в кресле и прикрывая глаза.

Он не был удивлён этому. Вся любезность исчезла из любого служащего, стоило только сказать откуда он приехал. Нет, они по-прежнему улыбались, но в их глазах появлялась усмешка. Злая усмешка.

— Поймите правильно, — клерк оживился, поняв, что не будет так привычного ему потока гневных слов, — но вы не обладаете ни собственностью для обеспечения, ни людьми, что способны за вас поручиться. К тому же... — клерк закашлялся.

— К тому же я прибыл сюда из Лаундебурга, — закончил за него Артур.

— Да, — радостно выдохнул клерк, окончательно расслабляясь. — Поймите нас правильно, но ваше происхождение не вызывает доверия.

— Но я родился не там и хоть и прожил в Лаундебурге почти всю жизнь, но не думаю, что оказался бы там если бы мой отец не получил назначения, еще до войны. Я родом из...

— Боюсь, это не имеет значения, — недовольно морщась, прервал его клерк. — Для сегодняшней ситуации место вашего рождения не имеет ровным счетом никакого значения. Поймите, господин Аберхант, вам не дадут кредит. Ни в нашем банке, ни в каком либо другом в столице. Боюсь, что все банки Брисбурга откажут вам. Простите. Вы, конечно, можете и дальше пытаться, и подавать заявки во все кредитные организации и, быть может, вам где-нибудь и улыбнется удача, но будет это скорее по недосмотру, или простой халатности, но никак не потому, что они проникнутся к вам доверием.

— Все из-за того, что я прибыл сюда из Лаундебурга?

— Да.

— Тогда, простите за беспокойство.

Артур встал, тяжело вздохнул и, подхватив трость, сделал шаг к двери, нога снова болела.

— Постойте! — позвал его клерк, — Постойте, господин Аберхант, мы не можем дать вам ссуду, не можем помочь и или перенаправить вас в иной банк. Но лично я могу дать вам совет. Прислушиваться к моим словам, или нет ваше личное дело, но я бы посоветовал вам найти частого инвестора. Поверьте мне, в Брисбурге достаточно людей обладающих внушительными финансовыми запасами, и желающими их вложить. — Клерк подался вперед и, оглянувшись на дверь за спиной, протянул бумажку. — Вот, возьмите, тут адрес одного господина, он мог бы вам помочь.

— Спасибо! — усмехнулся Артур, но к бумаге не наклонился. — Однако я думаю отказаться от вашего предложения.

— Как хотите, — клерк смял бумажку, уронил ее на пол и, быстро глянув вниз, прижал ее ногой. — Но если передумаете, вы знаете, где меня найти и поверьте мне, это знакомство могло бы быть вам полезно. Весьма полезно, — он сделал нажим на слове «весьма».

— Возможно, но частные инвесторы, как думается мне и ваш знакомый, наверняка захотят чего-то большего, чем стандартны проценты. Возможно, даже долю в моем деле.

Артур сделал ударение на слове «моем». Клерк лишь пожал плечами.

— Вполне возможно, но тогда у вас будет это самое дело. Сейчас же, мне кажется, что его может и не быть вовсе.

— Я запомню вас и где вас искать, — Артур коротко кивнул и, подняв ворот пальто, твердыми шагами направился из банка.

Ветер хлестнул его по лицу каплями мелкого дождя и, крутнувшись маленьким, едва заметным водоворотом, нырнул под воротник. Артур поежился и тихо выругался. Это был уже третий банк, отказавший ему в ссуде. Артур и не слишком рассчитывал, но все же осознавать, что даже в такой малости как десять тысяч в чеках, под откровенно грабительские проценты, ему отказали, было неприятно. И всему виной не он сам, не то, что он когда-то делал, или намеревался сделать, всему виной лишь чертов город, из которого он прибыл. Он не родился там и не разделял его идеалов, он не любил его, и вот теперь, даже не зная об этом, Лаундебург ответил ему взаимностью.

Артур вздохнул, провел рукой по лицу, размазывая на нем капли дождя и сплюнул. Почему отец не покинул Лаундебург еще в то время, когда только зарождался проклятый бунт? А почему он сам не сделал этого? Зачем нужно было цепляться за так и не принявший их город? Зачем нужно было лезть из кожи вон, ради сохранения бизнеса, что с трудом позволял сводить концы с концами? Зачем надо было терпеть унижения и лишения? Ради чего? Конечно, отец и предположить не мог, что его упорство таким образом скажется на его сыне. И все же почему?

Размышляя над этими невеселыми вопросами, Артур добрел до дома и, остановившись через дорогу от съевшей все его сбережения, но еще не готовой к открытию аптеки, взглянул на ее темные окна. Все так хорошо начиналось. Первые беглые подсчеты показали, что из остававшихся у него восемнадцати тысяч на ремонт уйдет не больше восьми, еще столько же на закуп необходимого минимума из оборудования и товаров. И он радостно и без оглядки нырнул в это предприятие. А потом началось. Мебель оказалась в худшем состоянии, чем ему показалось и пришлось менять ее едва ли не целиком. К тому же разбирая зачем-то привинченный к стене, обитый железом шкаф, он не удержал дверцу и она, забавно крутнувшись в воздухе, пробила кованым краем пол, сломав три доски. Артур лишь улыбнулся и покачал головой. Так улыбаясь и качая головой, он спустился со стремянки, оттащил дверцу в сторону, оторвал сломанную доску, поднял её, да так и сел с ней в руках. Вонь. Гнилостная вонь, рванувшаяся из образовавшейся дыры, заставила его закашляться и выбила слезы. Он перевернул доску и выругался. Снизу по доске шла плесень. Земля под полом покрылась толстым слоем щебня с раствором, пол был перестелен полностью, разом ополовинив его финансовые запасы. Но на этом беды его не кончились. Рабочие ошиблись и порыли стены двойным слоем черной как смоль краски. Они долго извинялись, соскабливая со стен черную, тяжелую, пахнущую смолой смесь, и даже не взяли денег за повторную покраску.

Глава 6

Человек у дверей недовольно покосился на широко улыбающуюся Хелен, но возразить не посмел, принял ее карточку и, буркнув что-то безрадостное, скрылся внутри. Хелен взмахнула подолом платья и широко развернувшись, уселась на обитый зеленым бархатом низенький диванчик. Она откинулась на спинку, положив ногу на ногу, хитро прищурилась, и слегка сдвинувшись, поманила Артура. Рука ее сама собой застыла на фигурной резьбе спинки, именно там, где должен был бы сесть Артур.

Он хмыкнул, глядя на такое внезапное и полное преображение милой и даже слегка застенчивой вдовы. Теперь она походила на развратную мадам из дома терпимости, что довелось ему посетить однажды, в то время, когда небо было голубее, трава зеленее, вода чище, а сам он значительно моложе. Тогда, когда город, в котором ты жил не имел никакого значения для всей империи. Но сходство поразительно, тот же взгляд, заинтересованных, слегка надменных глаз, та же обворожительная, но совершенно пустая, улыбка обреченного человека, в кое-то веки увидевшего что-то интересное. Разница лишь в том, что сидящая против него женщина была куда как моложе и не смолила сигаретой с золотистой каемкой. И Артур, хмурясь, стоял подле нее, не решаясь сесть, ему казалось, что сделай он это и благопристойная вдова с головой нырнет в то, о чем действительно благопристойные люди боятся даже думать. Он чувствовал себя неким лишним элементом, мешающим спокойному течению жизни, мальчишкой, сломавшим сложившийся уклад.

Садясь в экипаж, он был готов ко многому, но к тому, что тот остановится у крыльца, мужского клуба он готов не был. Еще меньше он оказался готов к тому, что именно туда они и войдут. И уж совсем готов он ни был к такому поведению его квартирной хозяйки.

— Что-то не так? — широко улыбаясь, спросила вдова Брейле и похлопала себя веером по колену.

— Да как вам сказать, — запинаясь начал Артур и постарался взять себя в руки. — Мне слегка не по себе. Это же мужской клуб. Клуб для богатых и знатных жителей Брисбурга, а я не являюсь ни тем, ни другим, ни третьим.

— Успокойтесь, Артур, вам совершенно не стоит волноваться. Посмотрите на меня, видите, я спокойна, а ведь это мужской клуб. Думаю, вы смогли заметить, что я далеко не мужчина, но я спокойна. И вам не стоит так переживать. Да, меня наверняка попробуют не пустить внутрь, но и это меня мало волнует, я была, есть и буду спокойна.

— Я вижу, — улыбнулся Артур и отвернулся к окну, давая возможность вдове Брейле, и дальше оставаться спокойной, пока ее нервная дрожь не заставила дрожать и стены.

— Скажите, Артур, — спустя несколько медленных, тягучих и горьких, словно испорченная патока, минут произнесла Хелен, — вам доводилось бывать в подобных местах? Я про мужские клубы.

— И не раз, — не стал скрывать Артур, — еще в Лаундебурге. Еще до войны. Как ни прискорбно, но именно в таких заведениях есть наибольшие шансы добиться заключения какой-либо сделки. Да, — он засмеялся, — часто кабинеты не нужны вовсе. Все обсуждается здесь, за коньяком, и сигарами. Думаю в Брисбурге тоже так, разве что местная публика больше предпочитает бренди. Я это точно знаю, потому как мне довелось побывать и здесь и своими глазами увидеть, что название города не имеет ровным счетом никакого значения, везде все одно и тоже. А потому я удивлен вдвойне, что вы привезли меня именно сюда.

— Вы уже бывали здесь? — глаза вдовы стали большими, а рот, произнеся эту фразу, так и не закрылся.

— И проиграл в карты местной публике триста крон.

— Но ведь, чтобы сюда попасть нужен как минимум провожатый. Или рекомендации члена клуба. Нельзя просто так с улицы войти и проиграть в карты триста крон. Сюда не пускают абы кого.

— Я и не был один. Кто бы пустил в такое священное место какого-то замарашку из Лаундебурга? Нет, меня провел сюда, назвав своим другом, капитан контрразведчик Вильгельм Фрейс.

— Капитан, — тихо, не то вопросительно, не то удивленно произнесла Хелен, на несколько мгновений, словно провалившись в себя, но затем встрепенулась и, прищурившись, всмотрелась в лицо Артура. — Почему капитан контрразведки называет вас своим другом?

— О, это лучше вы спросите у него, — улыбнулся Артур. — Лично я склоняюсь к мысли, что ему очень хотелось выпить. Пить один он не привык, а местная публика не слишком-то благосклонна к нему. А я тут новенький, никого и ничего не знаю. Кроме того, что жителей Лаундебурга не любят поголовно все. Так и вышло, что я идеальный кандидат на то, чтобы выпить в приличном обществе, отгородившись от него толстенными сенами. Но я могу и ошибаться в его мотивах. В конце концов, кто ее разберет, эту полную мрака и ужаса душу контрразведчика. А потому, Хелен Брейле, если вам действительно интересно зачем он это сделал, вам лучше спросить у него.

— Я спрошу, — ответила на улыбку Артура вдова, — обязательно спрошу его, при встрече.

— Вы знакомы?

— О, едва ли он меня вспомнит, хотя было время, мы достаточно плотно общались и провели вместе много, много дней, но ни ему, ни мне эти дни не хочется вспоминать.

— Это было, когда вы вернулись с войны? — спросил Артур и тут же прикусил язык, напоровшись на жесткий взгляд вдовы. Она смотрела не него полными горящей злобы глазами, и он успел испугаться, но взгляд ее стал спокоен, а губы тронула улыбка.

— Да, — сказала она, — именно тогда.

И Хелен Брейле тяжело вздохнула. Ее рука сползла по спинке дивана и прижалась к бедру, веер замер на колене, глаза слегка остекленели, лицо побледнело, и под посеревшими щеками вспухли желваки. Вдова тяжело вздохнула, мотнула головой, словно сбрасывая с себя тяжесть, и улыбнулась.

— Что-то они долго, — произнесла она, косясь на круглые часы, справа от себя. — Как думаете, Артур, не пора ли нам их поторопить?

Артур, не понимая, уставился на нее, вдова же мило улыбнулась, подмигнула ему и подскочила.

— Вот и я думаю, что пора. Идемте!

Подхватив его под руку, она рванула к двери. Артур сопротивлялся вяло, в его голове не нашлось слов, чтобы остановить вдову, а в руках на это не хватило силы.

Глава 7

Артур отложил кисточку, опустился к самому полу, внимательно всмотрелся в стык между досками пола и плитой прилавка. Нашел тонкую, едва заметную полоску не прокрашенного места. Нахмурился, поднял кисточку, словно меч и прочертил жирную зеленую линию прямо понизу стойки. Вновь подняв кисточку и держа ее словно оружие, отодвинулся, склонив голову на бок, полюбовался на дело своих рук. Выдохнул и, резко упав на колени, провел пальцем, разглаживая краску. Подождал, когда свежая краска лишится следов прикосновения, прищурился, цокнул языком, вытер палец о, надетый поверх рубахи старенький, заляпанный краской, некогда белый медицинский халат, и довольно улыбаясь, сел на пол.

Запах краски и растворителя заполнял готовую к открытию аптеку. Покрытые лаком доски пола отражали распадающийся на сотни разных огоньков свет восходящего солнца. Было тихо и спокойно. Лишь легкое жужжание и редкое бульканье нарушали тишину. Артур улыбался, предвкушая грядущие изменения не только статуса этого места, или же его собственного статуса, но и материального положения, и прищурившись, внимательно осматривал аптеку.

Полки по стенам пусты, но его воображение живо рисовало стоящие там пилюли в разноцветных бумажных коробках с подклеенными ярлычками и аккуратно написанными ценами. Он, словно наяву, слышал, как шаркающими походками, цокающими высокими каблуками, уверенными тяжелыми шагами, веселыми, сопровождающимися смехом, прыжками его аптека заполняется народом. Как щелкает рычажок кассы, откидывая ящик для купюр и монет, как он сворачивает в белые бумажные пакетики купленные порошки и мази. И на душе его было тепло и спокойно.

Взгляд его скользил по пустым полкам, за мутным стеклом, с маленькими замочками в самом низу. По ширме возле окна, за которой притаились прибор для измерения давления и новый медный тазик кровопускания. По столикам, сейчас пустым, но в будущем обязательно заставленными так любимыми модницами пудрами и лаками. Он не собирался создавать конкуренцию бакалеям, но считал своим долгом предлагать и этот товар.

Так, сидя на полу, он совершил взглядом полный круг и уставился на две открытые двери за прилавком.

В одной из комнат за выкрашенной в нежный зеленый цвет, стойкой стояли ящики с лекарствами, в другой, в тяжелом стальном ящике, на леднике покоились ампулы и страдающие от тепла мази. Этот ледник, эта чертова штуковина, уже проделала дыру в его кармане при покупке, и может запросто проделать еще несколько, выкачивая деньги на свое обслуживание. Но оно того стоило.

Газовая горелка тихо сопела под небольшой, покрытой копотью колбой и та отправляла по медным трубкам к леднику пар. Проходя через хитроумную систему трубок и спиралей, этот пар превращался в холод и не давал таять льду в леднике. И ледник этот был гордостью Артура и его же головной болью. Слишком дорого вышла его доставка из Лаундебурга, слишком сложно было заставить таможенников поверить, что это не хитроумная бомба, а всего лишь приспособление, не дающее лекарствам испортиться. Он сам никогда бы не смог добиться от них разрешения на ввоз. Как не смог бы доказать дотошным местным газовым инженерам необходимость его установки и подключения напрямую к газовому рукаву, в обход коммуникаций дома. Он никогда не получил бы разрешения, но и тут на помощь ему пришла фрау Брейле. Она нажала на, только ей, известные рычаги и спустя три дня бригада мастеров, прибывших вместе с ледником, не без труда, под пристальным присмотром Брисбургской газовой службы, подключила его.

И вот теперь Артур сидел на полу, оглядывая торговый зал аптеки, и слушал как тихо и радостно шипит горелка, а в темном и мрачном уголке его сознания тихо тикал счетчик, отсчитывая деньги, что придется выложить за газ.

Но, да и бог с ним. Самое главное, что такой ледник единственный в Брисбурге, а значит, он на несколько шагов обошел все местное сообщество из конкурентов и производителей. Когда до прочих владельцев аптек дойдет слушок о таком чуде, они так или иначе узнают, где и как оно собранно и захотят его себе. И вот тогда все затраты окупятся. С процентов, что он получит от тех, кто собрал ледник.

Вдова вошла как обычно тихо и, привалившись к дверному косяку, обеспокоенно взглянула на радостно улыбающегося Артура.

— Все хорошо? — спросила она.

— Да, — выдохнул Артур и, чувствуя, как идиотская счастливая улыбка расползается по его лицу. — Я где-то краской заляпался? В волосах? — спросил он, ловя взгляд вдовы и придирчиво оглядывая себя.

— Нет, — вдова улыбнулась, — но улыбка у тебя уж слишком довольная, а здесь сильно пахнет краской. Не отравился бы ты. Я открою окно?

— Да? — Артур поднялся на ноги, с облегчением стянул с себя старый грязный медицинский халат и, свернув его, бросил ко входу. — Я не чувствую. Конечно, открой! — он торопливо закрыл ведерко с краской, утопил кисточку в банке с водой, затем подумал и бросил банку в мусорное ведро, испытав при этом странное, но такое радостное облегчение.

Ремонт. Ремонт закончен! И как же это, черт возьми, хорошо. Это просто великолепно! Его обуяла такая радость, что, не помня себя, он бросился к вдове, схватив ее руками, прижал к себе, оторвал от пола и, весело смеясь, несколько раз прокрутился на месте. Остановившись, он, продолжая улыбаться и все еще держа вдову в руках, взглянул в ее лицо, и опомнился. Тихо бурча извинения и заливаясь краской словно школяр, случайно подглядевший за поправляющей белье учительницей, он отступил на несколько шагов назад и отвернулся.

Вдова укоризненно покачала головой, поправила примятый подол платья. Бросив быстрый взгляд на смотрящего в стену Артура, вернула соскользнувшую с обнаженных плечей шаль на место и привычным движением запахнула ее на груди. Вздохнув и бросив на Артура еще один взгляд, она улыбнулась и шагнула к двери. Словно между делом, по пути подняла халат, отправила его в мусорную корзину и открыла окно, впустив в пропахшее краской помещение прохладный утренний воздух.