Господин Разрушитель

Часть 1. Глава 1. Значит так. Запоминай

— Значит так. Запоминай. Тебя зовут Иван Денисович Юдин. Мы с тобой лучшие друзья. Познакомились в универе на первом курсе. Ты писал музыку, а я — текста. Андрюха нашёл нас по интернету. Три года назад мы переехали в Москву, взяли сессионного барабанщика и ритм-гитариста, записали первый альбом. Death Breath — самая топовая отечественная металкор-группа. Нас крутят на рок-радио, по телику. Мы — хедлайнеры на любом фестивале. Сейчас мы записываем новый альбом, организовываем тур, но эти два ублюдка свалили…

И зачем я объясняю ему то, что он мог прочесть в новостях?

— Почему свалили?

Идиот! Почему? Серьёзно? Ну несправедливая штука — жизнь!

А «почему» у тебя именно такой голос? Тоже мне, Питер Стил* нашёлся!

Ладно, надо сделать так, чтобы новоприбывший Муратов... то есть Юдин не сбежал в первый же день.

— Кхм, банальная неблагодарность. Я подобрал их со вшивых реп-баз, но они не умели писать музло, только играть. Просто грёбаные дилетанты, возомнившие, что могут качать права.

— А почему от вас ушёл Ваня? — прохрипел Муратов.

Чувствую, трудно нам будет общаться. Он специально выделывался своим прокуренным басом?

— Юдин не пережил авторитаризма и диктатуры Лёнчика, — встрял Андрей, сидящий на переднем пассажирском.

Я перевёл недовольный взгляд с зеркала дальнего вида на этого патлатого придурка и тяжело вздохнул. Сделаю вид, что не слышал его никчёмных комментариев.

— Юдин просто размазня! Как мы ни приехали в Москву, всё время ныл, ныл. Что ему не по кайфу ходить на мероприятия, что в туре не высыпается. И вообще, публичная жизнь — это не для него. Не понятно, на хера тогда начинал?.. Я надеюсь, ты не такой, Ванюш?

Я снова посмотрел на его симпатичную мордашку через зеркало и чуть не сблевал. Ну не мог родиться чуточку поуродливее? Говнюк!

Придётся делать вид, что вогнали нашей принцессе уколы красоты. Он осторожно, как тёлка, дотронулся до куска полиэтилена, закрывающего свежую татуировку на шее, и замер:

— Кхм… нет, мне нравится выступать на публику. А он… знает о том, что я буду выдавать себя за него?

— Знает! Юдин не станет соваться... Не парься вообще, не твоя забота! Он мечтал о том, чтобы уйти.

Чмо. Пускай наслаждается теперь отсутствием славы! А в скором будущем — и денег. Потому что с его пристрастиями к алкоголю настоящий Юдин промотает проценты с аферы быстрее, чем подменный гитарист исполнит тремоло!

— А… — ну сколько уже можно задавать тупые вопросы? — Как быть с голосом?

Он про свои контрабасовые струны вместо голосовых связок? Не хотелось заострять на этом внимание.

Я заглушил тачку и вытащил ключ, намекая на то, что этим двоим пора проваливать.

— Здесь ни у кого нет права голоса, если ты об этом.

Он даже не улыбнулся.

— Я имею в виду, что новый барабанщик и гитарист… могли следить за вашим творчеством до распада группы.

Ну ебать! Вообще-то она ещё не распалась! Я тут всё делаю, чтобы её сохранить!

— Внешне мы с Ваней, говорите, похожи, а голоса? Неужели они не отличат меня от настоящего Юдина?

Нашёл паникёра на свою голову!

— Слушай, он никогда не давал интервью. Никто не знает, какой у него голос. Журналисты его редко ловили, а он только и делал, что прятал лицо. На сцену выходил в гриме… Да кому он к чёрту нужен вообще?..

Я уставился на Андрюху, которому не мешало бы помыть башку. Тот пожал плечами:

— Правильно, так его, подонка. Всего лишь-то музыкальный композитор двух наших альбомов.

Ну и что теперь? Если он не захотел этой славы? Обосраться? Мы справимся и без Юдина.

Я справлюсь.

— Так, всё. Ты достал меня вопросами. А ты — говёнными комментариями. Говори поменьше при людях, Ваня. Только по делу. И откликайся на своё новое имя. А теперь... валите оба из моей машины!

Будь хорошим пёсиком, Муратов.

— А ты чё за рулём-то сегодня? Бухнуть не хочешь? — донеслось с переднего кресла.

Я обречённо вздохнул.

Андрей потянулся к дверной ручке, почесав козлиную бородку. С таким внешним видом грех удивляться пролетающим мимо него лифчикам на концертах.

— Хочу, но должен следить за Ванюшей. Чтобы он не облажался.

Новенький уже молча покинул салон моей мазды и мёрз снаружи.

Ему было о чём порассуждать в одиночестве. И Андрей одной ногой уже оказался на тротуаре.

— Ты хотел сказать, приглядишь за «лучшим другом»?

— Ага.

Если бы я когда-то назвал настоящего Юдина «Ванюшей», думаю, он бы обматерил меня и попытался швырнуть мордой об асфальт. Муратову предстояло многому научиться за этот год, чтобы стать настоящим Юдиным.

Играть только тру-рок, бухать и жёстко трахать тёлок.

— Ты это, смотри, под знаком прям встал. Заберут, будешь беситься.

— Катись!

— Уже качусь... слушать «Мисс Кисс». Сегодня в «Подвале» выступает.

— Это какое-то новое венерическое заболевание? — Я отхлебнул остатки энергетика, оставшегося в подстаканнике, и швырнул банку на пол соседнего сиденья, с которого слишком долго выметался Андрюха.

— Нет, она вроде здорова. Правда, говорят, немного чокнутая. Но тебе же такие нравятся?

2. Меня невозможно удивить

Снаружи пошёл мокрый снег, моментально превращающийся в слякоть. Тачку я всё же перепарковал, затянул капюшон и достал из бардачка дежурные солнцезащитные очки.

Ночью они нужны, разве что замаскировать лицо. Но на входе в «Подвал» вышибала под два метра ростом пригрозил мне их снять. Настроение было испорчено.

— А, извиняюсь… — пробубнила обезьяна.

Поздно, чувак. Девки развизжались, травмируя мои больные перепонки. Даже не смей пускать сюда фанючек...

Я просочился в черноту и тут же свернул на винтовую лестницу, ведущую в ВИП-зону. Последний раз, когда мы собрались здесь старым составом, тотально разосрались. Так себе воспоминания.

— Здорóво, бездельники. — Я стянул кожаную куртку и швырнул на пустое кресло. — Познакомились?

Андрюха молча лакал пиво, сидя в зарослях волос. Новенькие драмер с гитаристом переглядывались, наблюдая за тем, как Муратов неубедительно крутит на столе полную кружку.

Тупица!

Я пожал руки парням.

— Вань, ты заболел? — Так и знал, что он проблемный! — Или ждёшь сначала водку?

Хохотнув, я пихнул его в плечо. Муратов недовольно отшатнулся и посмотрел на меня исподлобья. Но тут же смекнул, начал вальяжно осушать пиво залпом. Ой, дурак…

Мне хоть кто-нибудь сегодня ответит? Всё нужно брать в свои руки!

— Короче, это наш басист — Андрюха. Тот самый Иван — соло-гитарист. — Я рухнул в кресло прямо у перил балкона, рядом с новым барабанщиком.

Сцена ещё оставалась пуста, но играл тяжёлый трэшачок. Кажется, «бринги», что-то из раннего.

— Ну, меня вы знаете. Как сами? — В нашу сторону уже шла сисястая официантка с подносом выпивки.

— Я Гриша. — Татуированный от лица до, наверное, пяток парень кивнул на губастого гитариста с чёлкой. — Это Андрей.

— Блин, Лёнчик. Зачем тебе ещё один Андрей? Щас начнётся, первый, второй. Я хотел быть твоим единственным! — Андрюха заскулил, изображая уродливую любовницу.

— Зай, не ревнуй. Та ночь — ничего не значит.

Уж прости, какой нашёлся! Я заколебался слушать бездарей на кастинге, а эти два кадра оказались самыми адекватными. Приемлемый вариант, сойдёт. У одного есть опыт «Нашествия», другой — бывший сессионный «Тигматы». Хуже точно не будет…

Ладно, Андрюхины идиотские шутки неплохо разряжали обстановку. Я загляделся на девчонку с двигающимися сиськами, наклонившуюся над нашим столом.

— Серьёзно, я не переживу конкуренцию! Давай ты будешь Андрей «Гэ»? — Басист помог официантке снять с подноса пиво, рюмки и запечатанную бутылку, пододвинув новенькому водку. — Вскрывай, Гэ.

— «Гэ», в смысле, «говно»?

Что-то челкастый вёл себя слишком напряжённо. Мне не нравились люди без чувства юмора.

— Я думал, «Гэ» — гитарист, но… ладно. Раз ты…

Все заржали, кроме него. Брюнетка мне подмигнула, уже уходя к лестнице.

— Кхм. А когда мы познакомимся с продюсером? — мерзко возник челкастый и скривил губы.

Реально? Думаешь, продюсер как-то подтянет твоё остроумие?

— Я здесь, малыш. Что ты хочешь обсудить?

Мы переглянулись с помалкивающим Муратовым. Уж он-то знал, что я из себя представлял.

— В смысле? Ты… продюсер? — Новенькие уставились на меня так, словно увидели святой дух. — Мы же общались на кастинге... почему ты ничего не сказал? Ты прикалываешься?

— Я похож на человека, который много шутит? Я вас всех собрал. Я солист и продюсер. Пою, пишу, продвигаю, занимаюсь всеми организационными вопросами! Ищу площадки, договариваюсь об интервью, фотосессиях. Веду соцсети, делаю даже новостные вбросы. Отвечаю за ваш внешний вид и репутацию. Всё решается через меня... Что ты хочешь знать? Попробуй, спроси.

Думаю, челкастый переосознал последний месяц своей жизни, в течение которого мы с ним поддерживали связь. Ага, конечно, просто солист решил беспричинно поболтать с новым участником!.. В моей продюсерской власти было передумать брать его в группу только потому, что его перекосившаяся от удивления морда подбешивала. Он виновато замолк.

— Чувак… А мы… не знали! Я думал, ты просто удался внешностью и попал в группу через кастинг... Это вообще возможно? Столько успевать? — Гриша влез между мной и «Гэ». Я чуть не схватился за рюмку после его комплимента, но потом вспомнил, что за рулём. Лестно слышать, но не от парня же... — Чел, ты вообще это… отдыхаешь когда-нибудь?

Хороший вопрос.

В баре начали подключать оборудование. Микрофон завизжал, резанув по ушам. Мужики за пультом стали настраивать частоты. Работнички.

— Отдохну, когда сдохну.

— Блин, похвально. Звучит как тост.

Мы со звоном чокнулись и выпили. Я всё-таки отхлебнул немного вместе с ними. Отвернулся к перилам, прислонившись к прутьям плечом.

Парни начали знакомиться, вроде завязался разговор.

— … слушай, я всегда хотел спросить. А откуда этот шрам на запястье?

Любопытные ублюдки!

Я сразу понял, что челкастый обращался к Муратову, и лениво обернулся, посматривая за ним с напускным равнодушием. Сразу вспомнил, как ковырял его руку ножом, повторял по фотографии Юдинские отметины.

Ну-у-у? Хоть с этим-то справишься?

— Да это Лёня меня по пьяни… порезал струной. Херня история, — пробасил Ванюша.

Сойдёт.

Но как же было хорошо, когда Муратов помалкивал! От его голоса меня начинало припадочно перетряхивать. Потому что со своей продюсерской точки зрения я понимал: он окупится в тот самый момент, как мы пульнем его первый сингл. Тёлки порвут Муратова на части, начнут повально называть детей в его честь — кстати, я даже не помнил, как гитариста зовут на самом деле. Чхать! Займусь его сольным продвижением, как только «Ванечка» исполнит свою часть договора. Но исполнит ли? Не ливнёт?

Меня просто морозило, что этот голос не мог принадлежать моей группе. То есть мне…

Просто! Почему не я? Сколько нужно выкурить? Какие пропить гормоны, чтобы звучать, как этот паршивец?

— Же-е-есть! Я вот на видосах на тебя смотрел, но даже представить не мог, что у тебя такой голос, чел. Скажи ещё что-нибудь.

3. Это шоу-бизнес

— Е-е-е-е-е-е-е-е! — стекло задребезжало, когда Андрюха с Гришей залупили руками по столу.

Я оскорблённо отвернулся от сцены, не желая с открытой варежкой смотреть, как девчонка раздаёт мясо.

У неё слышилась отменная компрессия. С расщепления следовал лёгкий уход на чистый голос, без грязи, и обратно. А я понимал, что это значит... Я сам потратил шесть лет, чтобы так научиться. Она — ведьма!

Тембр и правда ничего, не писклявая… Чёрт.

— Если бы у неё была студийка, я бы слушал! — Андрюха вывалился из-за стола.

Они с новенькими, как преданные шавки, зашедшиеся слюнями, выстроились вдоль перил. Девчонке стоило выйти с зонтом. Муратов продолжал ковыряться в тарелке, не поддерживая их оргазмы. Странно, а чего так?

— Андрюх, да ты прям фанат, — крикнул я, придвинул к себе остывший стейк и начал распиливать ножом.

Ладно, я сделал выводы. Когда там уже следующая песня?

— Не обижайся, но она орёт круче тебя, Лёнчик! — Андрей потрепал меня за плечо.

Я плюнул обратно в тарелку не жующийся кусок.

Ну зачем же сравнивать… Она никто, поёт здесь за чаевые. На концерты Death Breath меня приходят оттрахать взглядом тысячи фанаток. Для чего унижать девочку?

— Ты так говоришь, потому что от баб не приходится ждать экстремального вокала!

— Ага, ещё чего! У них что, голосовой аппарат по-другому устроен?

Что за тупые вопросы? Конечно. Так, чтобы принимать член.

В общем, я промолчал. Поужинал, наконец, спокойно, пока их рты были заняты слюноотделением и подвываниями. Единственное, в чём я оставался не привередлив — в еде, но сегодняшнее мясо приготовил действительно безрукий утырок. Позабочусь о том, чтобы он больше не портил окружающим настроение. Пускай работает где-нибудь на заправке.

— А ты чего киснешь? Иди посмотри на эту… цацу. — Музыка из колонок так громыхала, что вибрировало в рёбрах. Девчонка отжигала.

Я наклонился к Муратову через стол, чтобы он расслышал. Никак не мог понять: он представлял себе Ваню унылым куском дерьма, или тому было просто западло со всеми общаться?

— Да я слышу отсюда.

Он перевёл свой равнодушный взгляд с полной тарелки на меня.

— Ты по мальчикам, что ли? — этого ещё не хватало!

Надо аккуратнее с совместными походами в туалет. Вроде здесь не стояли кабинки.

У Муратова раздражённо нахмурились брови.

— У меня есть девушка, — зло прорычал он.

Да тише ты! Я обернулся на парней, но они всё также переговаривались между собой, стоя на балконе с выпивкой.

Ясно. Бесится! Пояс верности натирает! Посмотрим, как он сохранит обет воздержания через месяц... Даю ему максимум два.

Мисс Кисс исполнила ещё пару иностранных каверов и отошла к барной стойке. Там её готовы были облизать. Бармен устроил девчонке шоу, смешал в шейкере текилу с цветными сиропами и через пару минут примитивных фокусов, которым она наигранно радовалась, поставил на столешницу готовый коктейль. Певичка теребила волосы и кусала трубочку, переговариваясь с работниками. Вроде не пила, только делала вид. Наверное, боялась пересушить горло.

Я следил. К ней выстроилась очередь бухих мужиков, считающих своим долгом потрогать её за талию. Извращенцы нагибались, заглядывали в вырез и что-то говорили девке на ухо. Думаю, заказывали песни. А может, спрашивали, по чём час…

За столом раздался очередной тост. Я собирался уже и сам подбухнуть, но ещё наблюдал за тем, как девчонка хохочет над шуткой бармена. Чего только не сделаешь ради бесплатного обслуживания!

Вдруг она исподтишка посмотрела на балкон.

Сука. Увидела…

Ей рассказали, кто сегодня занял ВИП-зону? Я закусал кожу щёк, надменно оценивая её строгое лицо. Спустя полвечера можно разглядеть и что-то помимо доек.

Красивая. Я был не силён в сравнениях, но… как Настенька из «Морозко». Такую бы трахать, намотав волосы на кулак, чтобы умоляла помягче. Только что-то мне подсказывало: она сама кого хочешь наебёт.

Мисс Кисс мне не улыбалась. Стрельнула вострыми злыми глазками и пошла допевать следующий блок песен.

Спустя ещё час, уходя со сцены, она попросила у зала сигарету, и народ чуть не подрался за право спасти её от никотинового голодания. Я всё это отмечал и не забывал закатывать глаза.

Ей насовали целый букет из голубых бумажек, но труженица предпочитала не тратиться на табак. Она подавала все признаки содержанки.

Отлично, значит, не сможет отказаться...

— Пойду покурю, — бросил я, не больно вникая в разговор.

Надеюсь, Ванюша будет вести себя хорошо. Когда меня нет на базе, Андрей за старшего.

Все вдруг заржали.

— Ну давай, удачи, Господин.

Я опешил, обернувшись на челкастого. Не хватало выслушивать стёб от сессионных подсосов!

Очевидно, они поняли, зачем я иду вниз. Чтобы заполучить этот голосок в свою копилку, пока её не заметил кто-то другой.

— Зачем мне удача? У меня есть деньги, внешность и большой член. Готовьтесь записывать фит.

Андрюха с каменным лицом сыграл на воображаемом грифе.

— Лёнчик, я рассчитываю на твои… регалии. Эта Киса должна уехать с нами в Питер.

Киса? Андрей такой олень!

Настало время спуститься в курилку. Я воспользовался отдельным выходом с балкона и попал в каморку, где тусили вышибалы. Один доедал ужин, а при виде меня вскочил и засуетился.

— Я хочу покурить! Выведите всех, кроме вон той девки! — Сквозь стеклянные двери виднелось, как певичка попрошайничает зажигалку. — Быстрее!

Меня сопроводили трое громил. Всё ещё прожёвывающий мужик, воняющий капустой, заслонил меня собой, чтобы я спрятал лицо. Два других быстро очистили помещение:

— Шевелись! Давай-давай! На выход!

Толпа недовольных сопротивляющихся мужиков и девок по очереди тушили окурки об урну и заходили обратно на первый этаж. В глубине стеклянного пристроя осталась одна загнанная в угол женская фигурка с не раскуренной сигаретой. Я глубоко вдохнул клубящийся горький дым, застоявшийся над головой, и ухмыльнулся.

4. С вами приятно сотрудничать

«Мисс Кисс. Корпоративы и мероприятия для настоящих рокеров».

Какая безвкусица… Кто напечатал ей эту парашу?

Я смял визитку и мокнул в остатки кофе. Вокруг стояли уже три выпитые чашки с засохшей пенкой, а официантки занимались обслуживанием столов в соседнем зале. Хватило ума отсадить меня подальше от людей, но Господина они явно во мне так и не признали. Работники и посетители этого заведения слушали максимум Баха, и желательно перед ним вставить «если чё»*.

Да и пожалуйста! В покое тоже сиделось неплохо.

Эта звездёнка опаздывала уже на сорок минут. А если с учётом моей задержки — на час. Я снова взглянул на наручные часы и растёкся по спинке кресла, закинул руки за голову. Могло сложиться впечатление, что мне не похуй на эту встречу, иначе бы я уже ехал в офис «РК»* обговаривать условия нашего выступления на фесте первого марта. Но меня так кошмарило после вчерашней ночи, когда я всё-таки накидался, что предпочитал просто залипать на загадочные обои в ресторане.

Замёрзшая и мокрая от снега Киса вошла в мой зал. Её задержала официантка.

— Здравствуйте, вас ожидают? — Девчонка расстегнула молнию короткой куртки, едва прикрывающей поясницу, и отдала её швейцару.

Этот придорожный гардероб блудницы нужно сжечь! Если, конечно, она осмелится сотрудничать со мной...

Я поглубже устроился в кресле и ядовито заулыбался.

— Да, вон тот «Господин».

Киса не удосужилась на меня посмотреть. На ней была надета сомнительная для погоды и выдающихся форм тонкая блузка. Всё те же облегающие кожаные брюки и массивные зашнурованные ботинки. Походу, единственное, что оставалось в тепле у этой певички — пятки.

— Приветик.

Она рухнула в кресло напротив, вся такая взъерошенная. Я промолчал. И первое, что непреднамеренно увидел — её голые круглые сиськи, не сразу выкупив, что это флешбек.

Киса равнодушно оглядела парад кофейных кружек на столе, не притронулась к меню. Достала из сумки зеркало и начала прихорашиваться, словно и без этого не потратила час моей жизни впустую! От растаявшего снега у неё слиплись накрашенные ресницы.

А девка не считает нужным извиниться?

Я закатил глаза и дотянулся до контракта, торчащего из кейса в соседнем кресле.

— Читай. — Стопка упала на её край стола. Девчонка вздрогнула. — Быстрее!

Полегчало. Наверное, вдарил кофеин. В голове прояснилось... Я готов был ехать по делам, но эта драная кошка походу решила, что я устроил ей свидание!

— Кхм… Минутку.

Киса прошлась подушечкой пальца по нижним векам, удивительным образом не заехав острым ногтём в глазницы. Швырнула зеркало в сумку и жадно вцепилась в бумажки.

Так-то лучше.

Я царственно откинулся обратно в кресло и принялся ждать.

Ждать, когда она дойдёт до условий сотрудничества. К столу подошла официантка и начала выставлять перед девчонкой тарелки с нарезками, салатом и горячим. Я не знал, что она ест, поэтому заказал всего и побольше, чтобы ускорить переговоры. Но она в момент заказа походу только выходила из дома.

Киса непонимающе оглядела ломящиеся от еды тарелки и нахмурилась.

— То есть… ты хочешь, чтобы я участвовала в записи вашего альбома?.. И дала с вами совместное выступление на фестивале?

По-моему, для никому не известной певички звучало, как охренительное предложение! Но девчонка затеребила прядь волос, недоверчиво на меня поглядывая зелёными глазами из-за стопки бумажек. Вокруг сузившегося зрачка у неё проступил жёлтый пигмент.

— Если я увижу, что твоё присутствие положительно сказывается на нашей популярности, то возьму тебя даже в тур.

— В тур? У вас будет тур? — Её идеальные брови пренебрежительно изогнулись.

А она не перебарщивает? Я пододвинул к себе тарелку с капрезе и начал поглощать никому не нужный салат пальцами. Кажется, желудок пробуждался.

— Да, конечно. А что такое?

Киса не моргала. У меня закрались нехорошие подозрения, но я продолжал пережёвывать сыр.

— Просто… все обсуждают… — Все? Кто «все»? Обсуждают «что»? — У тебя же группа распадается. Я не ожидала, что вы ещё на плаву! А разве Юдин от вас не ушёл?

Охренеть! Что она несёт?

— С чего ты взяла? Он с нами! Жив, здоров, творит музло! Вот, вчера напились вместе в «Подвале»...

Твою же мать! Я так и знал! Нам нужно срочно допиливать альбом и ехать на этот чёртовый фест! Пока нас ещё не похоронили…

— Вы просто так поцапались на последнем мит-энд-грит. И вас больше не было видно... Сессионные участники ушли, грязью тебя поливают. Говорят, ты тиран. Вот, думаю теперь. Подписываться ли…

Откуда такие познания?

— А я смотрю, ты все сплетни по интернету собрала? Фанатка, что ли?

Сучка!

Я раздражённо выдохнул.

— Ну... я слежу немного, что в мире музыки творится. Интересуюсь. Тебе повезло, что Иван остался.

Она ударила об стол бумажки, разровняв их, и перешла ко второй части.

Подожди-ка!

— А что, он какой-то незаменимый? — Я почти оскорбился, уничтожив полтарелки. Пробубнил с набитым ртом.

— Да вот по себе сужу. Сколько лет пытаюсь собрать группу, пробиться… Понимаю, что ответственные и талантливые люди в этой сфере — ужасная редкость. Надеяться можно только на себя. — Хотела сказать, на третий размер?

Ладно, эта мысль, донёсшаяся из её поганого рта, была справедливой.

Но с каждой секундой Киса начинала вымораживать всё больше. От избиения меня в принципе сдерживали не столько закон и мораль, сколько общественное место.

Что хочет, то и делает! Ни мозгов, ни хитрости у девки.

— Ты давай, зубы мне не заговаривай, читай.

Я понял, почему она так надменно себя вела. В глазах окружающих мы сдали позиции. Были, конечно, нерадужные прогнозы, но мне и в голову не приходило, что всё настолько дерьмово!

Впервые с тех пор, как я встретил это кудрявое чучело в аэропорту, я осознал, как мне повезло. Гриша со вторым Андреем даже не усомнились вчера, что перед ними сидел сам Юдин! Это заслуга внешности Муратова! Они, правда, спросили, почему татуха в плёнке, но он сказал, что обновил... Я даже не успел вмешаться.

5. Перед отлётом

Перед отлётом я пересёкся с представителями «РК» и убедился, что эта встреча требовалась больше мне, чем оргам фестиваля. Мы обсудили уже не такой роскошный, как прежде, райдер, и я еле заболтал РКшников, чтобы они не отдавали основную сцену каким-то неизвестным тараканам вместо нас. Я чуть не выпал, когда понял, что с трёхсот пятидесяти квадратных метров нас хотели выселить на сто сорок. Это могло бы стать причиной их разбитой двери и моей условки, но я тут подумал… Они ещё пожалеют. Мы одни способны устроить sold out* на весь их долбанный фестиваль!

Нужно всего лишь успеть дописать новый альбом и провести презентацию прямо на мероприятии! У меня зудели руки быстрее приступить к работе. Я знал, что, уходя, Юдин оставил нам в наследство крышесносные рифы. Что Муратов их все выучил на зубок, а я пребывал в лучшей вокальной форме, готовый молоть на сцене фарш. У нового драмера оказался неплохой послужной список, на челкастого — вообще срать, гитаристов как грязи. Но вроде и он чего-то мог. Про лучшего басиста с козлиной бородкой я даже не начинал… И вот теперь у нас имелась ещё одна рабочая приманка. Нимфа с ангельским расщеплением и модельной фигурой. Я рассчитывал, что этот альбом не просто поднимет нас с колен, а станет лучшим в истории Death Breath.

На следующий день мы все подошли ответственно к сборам и заранее высиживали в аэропорту перед рейсом. Все, кроме одной особенной достопочтенной персоны…

Я находился на грани того, чтобы позвонить и наорать громче бабы, объявляющий вылеты через микрофон. Ева пришла за долю секунды до того, как я чуть не взорвался и не раскидал кровь с кишками по стенам зала ожидания.

— Приветик.

Видимо, вчера она буквально уяснила, что старый гардероб ей не понадобится.

Пришла с одним полупустым рюкзаком, в кожаной куртке и солнцезащитных очках. Развалилась сразу на двух металлических стульях возле басиста и помахала нашему ряду когтистой рукой. Шёлковые волны её шевелюры рассыпались по спинке сидения.

Куда Ева смотрела, я не видел из-за чёрных стекляшек. По традиции она не извинилась, а я оскалился.

Мерзкая девка!

— О-о-о, вот, кого мы ждали?! Лёнчик, а ты не говорил! — Разлёгшийся Андрюха вытянул шею из-за сумки и привстал. — Киса, как сказал этот неприятный мужчина, я ваш фанат. Вы великолепны!

Я заметил, что парни оживились, отламывая от девчонки взглядами по кусочку. Все, кроме Муратова, конечно. Он у нас надрессированная паинька.

Андрей взял ладонь Кисы и поднёс к губам. Поцеловал.

— Спасибо, — польщённо улыбнулась она. Приложила свободную руку к груди и кивнула.

Да посмотрите, что за жополиз у нас стоял на ритм-секции!

— Андрюха всем тёлкам так говорит, — выкатил я с гонором, сложив руки на груди. — Задницы подняли и пошли на посадку!

Снизошла до челяди, разложилась! Пятнадцать минут до вылета…

Парни послушно встали. Андрей продолжал заигрывать с Евой уже жестами, перевод которых с обезьяньего я не знал.

— Лёнь, ну повежливее. С нами же девушка, — поплыл татуированный Гриша, закидывая на плечо сумку. — Кис, а хочешь, твой рюкзак понесу?

Я с рыком выдохнул от переизбытка агрессии. Руки напряглись, и я начал переминать пальцы. Это всё потому, что задумался.

А надо ли оно мне? Привёл бабу на тонущий корабль. Щас как пойдём якорем на дно рокерского шоу-бизнеса…

Драмер забрал у смущённой Евы рюкзак. Ну я ему и свою сумку заодно всучил, раз он у нас заделался доставщиком. Кстати, смущение — последнее, что я рассчитывал разглядеть на наглой измалёванной морде девчонки.

Я даже не понял, что Гриша там промямлил про мой багаж. Поравнялся с Кисой, удаляющейся к терминалу походкой от бедра.

— Слышь, Киса, почему опоздала?

Ева предпочитала делать вид, что мои реплики доносились до неё из атмосферы, как назойливый шум турбин. Её голова так и не шелохнулась. Девчонка лишь сдвинула очки и посмотрела на часы на тонком запястье.

Оно было таким хрупким, словно его можно переломить одним удачным сжатием.

— Я же не опоздала. — Девка затыкала ноготком по циферблату. — Сегодня вовремя.

Когда я предупреждал её про «собраться заранее», имел в виду приехать хотя бы за час.

— Ты притащилась впритык! Я предупреждал, что меня злить — опасно для твоей психики?

Она что, закатила глаза?

— Да ну... просто я уже привы-ыкла приезжать прямо перед посадкой, — лениво зевнула Ева посреди фразы.

В смысле?

— Привыкла? — Я нахмурил брови, доставая на ходу билеты, что приобрёл на всю группу.

— Ну, я же живу в Петербурге. В Москву тоже часто прилетаю, сразу на несколько дней подряд, по работе. — Хм… любопытно. Неужто зовут на выступления? Но беситься я от этого не перестал. — Знаешь, без нас всё равно бы не улетели! Бизнес-класс ждут до последнего.

Я вздохнул из последних сил.

— Осторожно. Бумажки так легко порвать, особенно, когда они ещё не заверены!

Мы остановились возле терминала, и она, наконец, выглянула из-за очков, зло сверкнув глазами. Кивнула. Словно могла что-то понять бестолковой головой.

Ну хорошо. Надеюсь, это её последняя дрянная выходка. Остальные я спланирую по жёсткому сценарию — от публичных выступлений до секса.

Мы предъявили билеты на гейте, прошли через рукав и обустроились в салоне. Девчонка раскисла. Клоуны облепили её со всех сторон, накинувшись с вопросами, а я под шумок посадил Муратова рядом. Чтобы поменьше трепал языком... Я ещё не до конца отошёл после стойки регистрации, когда его пустили по фальшивому паспорту… Думаю, он тоже пересрал. Стоило самолёту взлететь, Муратов моментально заснул, хотя до Питера был всего час. Я делал вид, что дремал и следил за тем, как девчонка фыркала. Потом она вообще воткнула наушники и отвернулась к занавешенному иллюминатору. Не очень-то дружелюбно с её стороны перед парнями. Но я уже понял, что от Евы ждать утончённых манер — как от пацифики* жирный дисторшн*.

Я вроде как реально задремал, но сон шёл тревожный. Ближе к концу полёта Ева увидела мужика с соседнего ряда, зашоркавшего в зону курения с пачкой, и резко обернулась на нас с Муратовым. Я даже шелохнулся от неожиданности, хоть уже и проснулся. Не поднимаясь с мягкого подголовника, прищурился на неё.

6. Журналист

По прилете нас поджидало персональное «такси» — Юрген на минивене. С этим чуваком я познакомился, когда он работал ещё консультантом в Музторге. Звал его гитаристом к себе, но Юра по большей части торчал со звукосведения. Первые синглы мы записали у него на квартире чуть ли не на звуковую карту из-под телевизора. Теперь у музыкального барыги был отстроен целый коттедж с профессиональной студией звукозаписи в пригороде Петербурга. С моей подачки к нему требовалось отстоять очередь полгода, а для своего старого доброго друга Лёнчика он предоставлял коттедж на месяц за рукопожатие.

— Да вы гляньте, что за сладкий мальчик! — Звукарь схватил меня за щёку и больно оттянул кожу. — Ути-путечки.

Я дёрнулся, чуть не вмазав ему, продолжая тяжело дышать.

После получения багажа мы выскочили к парковке и быстро спрятались в тачке, даже не проверив, кто сидит за рулём. Я залез вперёд, не успев ещё перевести дух после преследования.

За тонированным окном виднелось, как на парковку стихийно вывалилась толпа фанаток, озирающихся по сторонам. Шестнадцатилетние демоны…

— Сука, отстань уже! — Я шлёпнул Юргена по руке. — Газуй!

— Хах, мы боимся маленьких девочек? — Он поиграл своими высветленными бровями.

Бритый под ноль и крашеный в блондина, с огромными безумными глазами.

— Боимся! Ты видел, сколько их там? — буркнул челкастый из задней части салона.

Тебе-то что… Они даже не знают, кто ты такой! Правда, это пока...

— Интересно, а как они прочухали, что мы прилетаем сегодня?

Я недовольно обернулся назад и проследил, как запыхавшаяся группа раскладывается в два ряда. Ева поправляла волосы, сидя прямо за мной, скривившимся:

— Я слил.

— Чего-о-о?.. — челкастый и Гриша охреневающе на меня уставились. — Зачем?

Дилетанты!

— Прогрев. Посмотрим, что теперь напишет этот твой… анонимный мудо-журналист, — я кивнул Андрюхе.

Прочитал я блог того придурка. Не сказал бы, что много из себя представлял. Постил сначала своё никому не обосравшееся мнение без всяких пруфов, откровенно стебал известных личностей за их успехи. Потом уже стали появляться фотки, видео и диктофонные записи. Значит, он какого-то хера попадал на мероприятия и в закулисье… Судя по старославянскому — ну лет пятьдесят ему точно натикало. Завистливый жирный неудачник, жрущий чипсы и набирающий этой же рукой мерзкие разоблачения. Второй он походу дрочил от переизбытка кайфа. Другого объяснения, откуда журналист имел столько ненависти к артистам, я не мог предложить.

Оскорблённые жертвы его блога писали ответы, их я тоже прочитал. Больше, конечно, писали в оправдательном ключе, для фанатов, но журналюга и на них наживался. Все последующие реакции постил себе в блог и продолжал изводить человека на конфликт.

Просто крыса.

Это он расфорсил конфликт про Death Breath!

— Теперь он не сможет списать нас со счетов. Мы прогулялись по аэропорту в полном составе, ещё и с девчонкой. Все увидели. Пускай делает из этого сенсацию!

— Я думаю, он ничего не напишет. — Андрюха ухмыльнулся и замотал головой, завязывая патлы в узелок. — Журналист публикует только разоблачения. Это слишком хорошая новость для его блога.

Кажется, на спинку моего кресла легли чьи-то ладони. В плечи упёрлись острые ногти.

— О ком вы говорите? — Ева выглянула из-за подголовника. — Что за журналист?

— Блин, Юрген! Давай езжай! — выпалил я.

Пихнул парня, слушающего нас с открытым ртом в бочину, и тогда блондин зашевелился. Завёл минивен, а через мгновение мы тронулись, удаляясь от догоняющей нас толпы фанатов.

Что за журналист? Хах!

— Ты уж точно читала его блог! — И это меня подбешивало.

Интересуется, блин, музыкальными новостями! Нашла, чему верить.

— Может, и читала. Я могла не заметить. — Сразу видно, «любознательная» девочка. — Скинь ссылку.

Мы выехали на кольцо и встали в пробку. Я раздражённо вздохнул, взялся за телефон, что почти разрядился, и отправил Еве адрес на открытую в браузере вкладку. Глянул искоса, как она уткнулась в экран. И посмотрел расстроенно на Муратова в глубине салона, а он в ответ кисло улыбнулся.

Да, парень. Нам было что скрывать. Когда тебя знает вся страна, грешить становится гораздо труднее.

У журналюги походу имелись ещё и последователи. Всё, что он писал, быстро расползалось по сети. Блоги делали перепосты, кто-то просто крал его новости без источника. Поэтому Ева могла и не знать.

Девчонка подняла напуганный взгляд с телефона.

— Урод какой-то.

Хоть в чём-то я с ней согласен...

— Как и любой в шоу-бизнесе.

Ева осунулась. У неё раскрылся и дрогнул рот, на котором после курения уже подстёрлась вишнёвая помада. Оставив осадок своим ответом, я отвернулся к лобовому стеклу, но Андрюха решил поддержать разговор:

— Просто маньяк. Лезет к артистам в трусы и позорит на всю страну!

Спасибо за дополнения, дружище.

Из меня отстойный заступник или сострадалец. Поэтому я просто хмыкнул, глядя на колонны машин.

После Андрюхиного высказывания все прискорбно помалкивали, нацепив наушники. Аэропорт и студия находились в двух противоположных концах, поэтому мы отстояли в пробке на въезд в пригород, дали разворот и сорвались по КАДу через окраину Питера по огромному мосту.

По центру мы так и не проехались. А судя по тому, что работы было много, до прогулок дело могло и не дойти. В отражении стекла я увидел, что Ева вообще не смотрела в окно. Её не интересовал вид на Невскую губу, на Кронштадт? Хвалёная архитектура её не впечатляла? Кажется, девчонке настоиграл Петербург. Это прекрасно дополняло образ капризной содержанки.

Я всё сидел и думал. Что такого ей было скрывать, от чего Ева напугалась журналиста…

Я и сам немного опасался. Если вскроется подмена Юдина, прогремит жёсткий скандал. Моя карьера окажется уничтожена. Но разве настолько сумасшедшая идея может прийти в голову кому-то, кроме меня? Чтобы догадаться, нужно хотя бы допустить мысль… Это немного успокаивало.

7. Брутальный самец

«Расплатиться» натурой, пока Никольская ещё не стала моим прибыльным проектом, она могла в любой момент. Но я поторапливался. Просто знал себя — стоит ей хоть в чём-то облажаться, и девчонка уже не будет казаться мне привлекательной игрушкой. Товар свеж, пока очередь только набегала. А в её конце находиться я не собирался. За двадцать шесть лет научился разбираться в людях.

Долго со сведёнными ногами и закрытым ртом она здесь не продержится.

Я облегчился и вышел из уборной. На первом этаже диван превратился в свалку дорожных сумок и курток. Огромный чёрный экран телевизора отражал половину комнаты, а ещё моё бледное от холода лицо. Я взъерошил укладку, двинувшись вниз по винтовой лестнице.

Диваны оказались заняты и в студии — бренными, распластавшимися по ним телами. Юрген восседал на крутящемся стуле и вертелся из стороны в сторону, втирая что-то челкастому о последней версии кубейса*. Тот уже раздобыл дежурный стратокастер* и понтовался, устроив на металлических струнах трель. Временами, как, например, сейчас, я всё ещё жалел, что Юрген находится не по обратную сторону стекла, преграждающего кабинет от звукоизоляционной комнаты. Эта гитара должна была реветь в его руках.

Ева стояла спиной, возле фоторамки, склонив голову на бок. Думаю, она впечатлилась футболкой с автографом Кори Тейлора* до глубины своей продажной душонки.

— О, пришёл! — Юрген пригладил белый ёжик на голове. Широко улыбнулся, чем заставил меня перевести на него взгляд с волос Евы, дотягивающихся ей почти до задницы. — С чего начнём, Господин?

— С оральных ласк! — С чего же ещё?! — Открывай проект.

— Оу… С утра-пораньше.

Я облокотился о столешницу и раздражённо уставился в экран. Полностью готовы были только четыре песни из двенадцати, а с каждым днём это всё больше давило на совесть. Времени оставалось жесть как мало.

У Юры за пультом стояла бутылка с питьевой водой. Я присвоил её себе, допив до дна и с хрустом сжав.

— …«Головная боль», «Такой, как ты», «На колени», ха-ха-ха-х, «Сгореть», «Отравись»… Нормальный списочек, Лёнь. А «Дорогая» что тут делает? Это же старый тречок.

Он помотал курсором вокруг названия.

— Старый. Его нужно реанимировать. Короче, «Отравись» пугает меня больше всего. С него нужно начать. Но там все инструменты прописаны, кроме соло. Пускай Ваня по-быстрому запишется, мне нужно на него ориентироваться...

Я осёкся и весь обмер от того, что только что вякнул. По-быстрому?

Долбануться! Это же не настоящий Юдин… Собственно, по этой причине я и оказался в такой заднице!

У меня на секунду кровь перестала качаться по венам. Я весь одеревенел и с опаской обернулся на Муратова, прикусив губу. Тот, ничем себя не выдавая, вальяжно поднялся с дивана и уже шёл к челкастому отжимать у него инструмент.

Я просто идиот... Стоило прописывать эту песню втихую — без новеньких, без потаскушки и тем более, без Юргена, в самую последнюю очередь просто отдать ему на сведение! Там ведь такие флажолеты… Мне, наверное, моча в голову ударила. Он сейчас опозорится…

Я начал сочинять заранее, как объяснить Муратовский провал.

— А хотя… Стой, — скривился я, глядя на то, как кудрявая голова пролезла между ремнём гитары. — У меня нет настроения писать её сегодня!

Муратов нахмурил косматые брови и сощурился, замерев перед дверью в комнату. У него недобро потемнели глаза. Натурально вышел из себя, практически Ваня.

— Подотри сопли, Савицкий, — буркнул он сотрясающим стёкла голосом.

У меня опустилась нижняя челюсть, а Андрюха залился смехом.

Это получилось слишком похоже на правду. Настолько, что у меня сжался кулак, а в ней хрустнула бутылка.

Ева тоже вынырнула из телефона, изумлённо рассматривая Муратова, подавшего голос. Кажется, с ней это впервые… Ненавижу его!

— Ни фига, у тебя бас! А я-то думаю, чего ты молчал всё время… — Юрген ему кивнул и натянул наушники. Я не знал, как Ваня умудрялся отмалчиваться, порой даже в компании, но только это нас сейчас и спасало. — Давай, иди, тюльпан* там воткни во второй канал. Лёнь, мы же не будем гонять человека зазря?

Я пребывал в ужасе, что Ванечка меня ослушался. Но этот стиль Юдина нельзя спутать, просто от Муратова не ожидалось такой подставы... Надеюсь, он понимал, что делал!

Я тяжко выдохнул.

— Ну, пиздуй, давай уже!

Жесть… Просто жесть.

Нужно его башку засунуть в деку акустики, висевшей над диваном! Я пристроился полулёжа на освободившееся место, рядом с Андрюхой и зло скрестил руки на груди. Дыхание вырывалось произвольно шумно.

— Наконец-то я услышу этого чела вживую!

Гриша поднялся со спинки и облокотился о колени, выглядывая Ванечку через стекло.

Мсье нужно было прихватить бинокль!

— Завались, микрофон всё пишет! — рыкнул я.

— Честно говоря, Лёнь, ты вздыхаешь громче, — раздалось из-за рабочего стола.

Конечно! Я щас просто подорвусь, если Муратов начнёт поганить риф! Если кто-то ляпнет хоть слово, я брошусь бить морды наотмашь!

Новенькие с Евой лупили на Ванечку во все глаза, а он уже закрыл дверь изнутри и подключился, настраивая инструмент на слух. В мониторах в кабинете периодически слышалось даже то, как он дышит.

— Разогреться надо? — передал ему в микрофон Юрген.

— Давай разок сразу с ритм-секцией на записи. А там как пойдёт.

Ох, Муратов…

Я отвернулся, чтобы этого не видеть. Слева, на отдельном диванчике располагалась Ева, задумчиво облокотившаяся о подлокотник и теребящая нижнюю губу пальцем.

Эта сучка точно считала «Ваню» привлекательным.

— Вы с Господином договаривались, когда вступать?

— Да, включай уже!

Она ловила с открытым ртом каждое его слово, пока у меня в рёбрах тревожно лупилось сердце. Нашла время…

Придурочный Муратов! Лучше бы ты родился немой! И не совался, куда не велено!

Я сжал булки, когда он запиликал интро, и прищурился. Ничего. На первых порах, до куплета всё могло звучать сносно, но чем дальше, тем становилось страшнее наблюдать за людишками с музыкальным слухом, не сводящих с Вани глаз. Гитара зарычала на забористом куплете, а я сильнее вжался в спинку.

8. Я сожру тебя

— Да ладно? — Юрген приспустил наушники и удивлённо уставился на Кису. Артикуляция этого парня иногда пугала, особенно в сочетании с инопланетными причёской и бровями. — Я думал у тебя есть студийка. Почему-то так казалось…

У парней дрогнули рты. Я тоже призадумался.

— А разве вы знакомы? — Андрюха перевёл озадаченный взгляд с Юры на меня, стоящего тут, за стеклом.

С самого аэропорта они ни разу словом не перекинулись.

— Лично не знакомы. Но я её видел пару раз на питерских движухах, ещё вроде год назад.

Забавно, что девка так поздно нашла себе продюсера. Этот её шлюший финт в баре теперь показался мне криком отчаяния.

— Ева — это Юрген, Юрген — это…

— Ну, хватит трещать! — буркнул я. — Заходи.

Растерявшаяся девчонка заулыбалась и тут же запрыгнула в комнату, закрыв стеклянную дверь изнутри.

Помещение довольно просторное, чтобы не вставать прямо рядом с пюпитром, но Киса, нацепившая образ соблазнительной дурочки, подошла ко мне вплотную и прикусила нижнюю губу. Её тело, расположившееся в паре сантиметров от меня, словно нарочно источало тепло и похоть. А когда хитрый зелёный взгляд опустился с моего лица на ширинку, я даже слегка опешил.

Возможно, эта идея превзойдёт по тупости мою утерянную бдительность с Муратовым.

— Будешь так близко стоять — забрызгаю слюной.

Я угрожающе прорычал мимо микрофона в сторону её любопытного носа. Парни заржали, а Ева снисходительно ухмыльнулась, как будто это лишь доставит ей удовольствие. Возле женских насмехающихся глаз проявились лукавые морщинки.

— Включаю?

— Да. — Я пристроился к микрофону вплотную, рассчитывая, что девчонка отодвинется.

Но не шелохнувшаяся Киса буквально заглянула мне в рот. Я что, на приёме у фониатра*?

Если Ева планировала меня смутить, то у неё получилось. В данный момент я собирался выжать из себя все силы, чтобы выдать результат, а неуместный флирт только нервировал. Так что писать вокал в одной комнате с ней чувствовалось как нечто слишком интимное. Хуже, чем прилюдная дрочка.

Но выгнать её я не мог, Господину не может помешать какая-то девка! Из-за стекла на меня к тому же нацелилось пять пар пытливых глаз.

Я постарался уйти в себя, когда заиграла музыкальная дорожка. Зажмурил глаза. Гитарные партии, подкреплённые басом, густо зарокотали в наушниках. У меня расслабилась челюсть, а голос загудел из самых лёгких:

— Не надо смотреть, как я живу эту жизнь.

Пересчитай свои кости, грёбаный ты журналист!

Я засыпаю каждый вечер, зная, что мне не соскочить,

Ты же — губишь то, что даже видеть не заслужил.

Когда я сочинял эти строки, представлял, как показываю средний палец абстрактной толпе репортёров. Теперь у меня появился идейный вдохновитель, на возрастающей популярности которого было угодно сыграть.

Я сожру тебя, придурок.

Злобы скопилось предостаточно. На Муратова, на девчонку, с трудом смиряющую сбившееся дыхание, на всех сваливших от нас пустозвонов и чмырей пытающихся засунуть мне в рот микрофон с долбанным интервью.

К припеву я преисполнился ненависти так, что лоб и грудь вспыхнули, а голосовые связки послушно сомкнулись, позволяя благополучно орать журналюге пожелания отравиться. Собственно, в этом и заключался смысл песни. Лающий крик переходил в грудной голос, а затем и в вой. А гвозди на будущем надгробии журналиста — стаккато*, которым я вколачивал каждый слог между барабанами, отстреливающими сильные доли.

Удачи иметь дело с нашими фанатами, парень.

Ева проникновенно морщилась, глядя на то, как я чуть не откусываю поп-фильтр* на микрофоне. У меня хотя бы были наушники, другие — слушали снаружи. А она продолжала парализовано стоять, не отходя ни на шаг. У Кисы приоткрылся рот, задрожали ресницы и губы. На оголённых руках, выглядывающих из-под закатанных рукавов водолазки, проступили мурашки.

И это я не распевался! Закрались подозрения, что прежде она не имела понятия, кому демонстрировала свой оборзевший характер. И, оказывается, чтобы вызвать у девчонки вспышки благоговения, нужно хорошенько поорать.

Напоследок я решил разбавить скрим-партии гроулом, уже планируя вырезать этот кусок из песни. Но в данную секунду манёвр со сменой звукоизвлечения не оставил шанса белью девчонки остаться сухим. Музыка в наушниках оборвалась, а я утёр рот и дал круг почёта по репетиционной «клетке». С руками на боках, как после бойни на ринге.

Первый, на кого я посмотрел — Муратов. Он побледнел и, словно оглушённый, бегал взглядом то по стеклу, то по полу. Кроме меня, к счастью, его катарсис никто не замечал. С расправившимися плечами я почти оценил шок Гриши и челкастого, когда Юрген швырнул наушники на стол и натянул кожу на лице.

— О-хре-неть! — просипел он. — Вы, случайно, не планируете записать весь альбом за сутки?

— Да говно, мне не понравилось... Перезапишем всё по отдельности и без импровизации в конце, — я остановился поодаль от микрофона, потому что рядом с ним Ева всё ещё не моргала.

Мне было некомфортно к ней приближаться.

— Самокритично… Даже на тебя непохоже. Я думаю, надо оставить как есть. Вышло очень мясно, на эмоциях. На тебя так дама повлияла?

Никто не посмеялся, и даже виновница шутки откашлялась, приходя в себя. Возможно, это не шутка.

Меня реально раздирало выпендриться.

— Хочу перезаписать! Дай послушать. — Я уложил руку на горячую грудь и прохрипел, проверяя своё состояние. — Гр-р-ра…

— Не-а. Давай завтра вернёмся к ней?

— Лёнь, ахуенно вышло, — Андрей встал с дивана и приблизился к микрофону на столе Юры. — Зря только на неё потратишься. Пишите пока дуэт, хоть отдохнёшь, а завтра нормально послушаешь. У нас ещё есть время.

Ну… Андрюхе я мог довериться. Я вздохнул, пытаясь отделаться от беспокойства. Глянул на Еву, взволновавшуюся при слове «дуэт»... Чего это с ней?

9. Грандиозное разочарование

Из-за неё я докурил на холоде пачку и охрип. Мне сказали, что девчонка ушла в комнату, разучивать песню, но было уже как-то харкать на неё.

Никольская испоганила график записи. Чтобы не терять время, мы посадили в студию Андрея, хоть он толком и не репетировал то, что я теперь от него требовал с горящей жопой. Пришлось смириться и оставить козлика в покое на шесть бесконечных часов. Басист даже относительно продуманную парочку треков прописывал медлительно, пытаясь предугадать всё на свете. Чувак, я знаю, ты пытался…

Челкастый с Муратовым сыгрались в гостиной, налету допридумывая и переделывая то, что я браковал по причине мерзотного настроения. Гриша тоже ковырялся наверху, настраивая мембраны барабанов. Надеялся, что сегодня до него дойдёт очередь. Зря. Часов в двенадцать привезли еду, но я дождался, когда всё остынет и не вызовет во мне даже лёгкий аппетит. Кусок в рот не лез из-за певички. «Я думала, ты дашь мне время выучить», сука. У тебя был вечер, утро — мы три часа добирались до студии из Москвы!

Слоняясь между Андрюхой и гитаристами, я временами поднимался и на жилой этаж. Она там кряхтела, издавала плохо оформленные в вокал звуки в разных тональностях. Тогда я догадался, что «Дорогая» ну совсем не подходила Еве по высоте голоса… Точнее, её комфортная тесситура не совпадала с моей. А это полнейший облом.

Я не стал даже просить её остановиться. Пускай мучается.

Для меня этот вопрос всегда оставался больным, особенно с появлением мозолившего слух Муратова. Я бы рад петь ниже в силу своей половой принадлежности, но генетика сотворила из меня баритон, на грани тенора... Спасибо, что не контр, поющий в унисон с тормозными колодками. Хотя… Может, в этом случае мы бы с Никольской смогли договориться на какой-нибудь «общей территории» клавиатуры фортепьяно. Это был бы самый странный дуэт в истории рок-музыки.

В общем, Киса стала самым грандиозным разочарованием вечера. Я так и знал! Не стоило с ней связываться!

Андрюха писáлся до первой крови, а потом вывалился из студии с опухшими пальцами. Подкрались уже четыре часа. Темно, будто ночью. Я как раз сидел на трубке, переубеждая организатора из Казани об отзыве площадки. Видите ли, билеты плохо продаются. Москвичам я умудрился отрекламировать будущий альбом искренне, а тут чувствовал, что наёбываю Татарстан на десяток «ну просто сумасшедших хитов».

Видел я, как пишутся эти хиты…

— Давайте всё на сегодня? — Юрген протиснулся между периллами и переводящим дух Андреем, растерев покрасневшие глаза. — Башка пухнет уже.

— Да, всё-таки, первый день. Не пора ли нам отметить прибытие? — Гриша простучал палками по тарелкам. — Что скажешь, Лёнчик?

Я осмотрел задолбавшихся от ожидания и работы парней. Ну и рожи…

— Вызывай.

— О-о-о-о-о! — бодро раздалось в гостиной.

Все знали, что это значит. Но только не растерявшийся Муратов, бедняга.

Необходимо немного подготовиться. Юрген выбрал себе помощников и пошёл грабить алкогольные запасы. А я решил не мешкать, поднялся на этаж, но заходя в комнату, конечно же, столкнулся с Кисой.

Она дождалась — хотелось оттаскать её за волосы, мокрые, после душа, и это без всякого сексуального подтекста.

— Вы закончили? — процедила девчонка и чуть покрутила пояс на длинном тонком халате. Кажется, под ним не скрывались и трусы...

Атласная тёмная ткань повторяла форму её роскошных округлостей и узких бёдер. Я не заметил швов от белья. Поэтому застрял в проёме, дёргая дверь за ручку то от себя, то обратно, и пытался оценить масштабы своего возбуждения. Член начал каменеть. Она выплыла из комнаты в коридор в таком виде, хотя мы здесь устроили тот ещё проходной двор. На ткани — на плече и груди — стали появляться мокрые пятна из-за причесанных на бок волос.

Ах, да. Вспомнил. Я велел ей сегодня со мной переспать, ха-ха-х!

— А что такое?

Я вскинул бровями и оскалился, стараясь подглядеть из-за запахнутого халата родинку.

— Ты просил сегодня тебя навестить, — равнодушно пожала Ева худыми плечами.

Мне стоило усилий, чтобы не заржать вслух. Рот весь искривился.

— «Просил»? М-да. Сегодня ты облажалась, Киса. Не знаю, когда у меня снова появится настроение. Тебе придётся постараться.

Я закрыл дверь изнутри, оставив девку снаружи, и всё-таки беззвучно рассмеялся по пути в душ. Такое чудно́е у неё застыло выражение лица…

Ай да Ева! Ну и дурочка!

***

Дверь в мою комнату задрожала от неистово разъяренного стука. Я решил не отвлекаться, сжимая девку за холодные ягодицы. Возможно, в январе стоило носить хотя бы колготки.

Не пойму, что у них у всех с мозгами? Они сдают их в ломбард, чтобы торговать сиськами?

Девчонка уже добралась до твёрдого подрагивающего члена, извлекая его из-за резинки трусов, когда в ненадёжную дверь пришёлся ещё один хрустящий удар.

Створка громыхнула об косяк, и в комнату спокойно вошёл Муратов.

Я чуть не подавился слюной от неожиданности.

— Не стойте там, заходите, — недовольно прохрипел он и подозвал кого-то рукой из коридора.

Голая девка испугано замерла в моих руках, пытаясь заскулить, но я закрыл ей рот рукой, не больно рассчитывая силу. Первое, о чём я подумал — менты…

— Вот, пожалуйста. Располагайтесь рядом со своей подругой. Здесь вам будут рады.

Муратов с издёвкой указал рукой на кровать и совершенно похуистически осмотрел меня между ног. Порог перешагнула одна из тех проституток, что мы отправили к Ванечке. Без лифчика, вся в татухах, но очень скромно прячущаяся за скрещенными руками. В её испуганных оленячьих глазах читалось опустошение, полнейшая фрустрация. Конечно, он к ней на «вы»!

Этот душнила сумел довести ночную бабочку до депрессии!

— Просто скажи мне… Ты педик? Зачем ты её выгнал? — я слегка оттолкнул проститутку на кровать и торопливо прикрылся простыней.

Этот ненормальный даже меня засмущал!

10. Струнный маэстро

Андрюха сидел в гостиной, в одних труханах, во главе длинного обеденного стола. Стряхивал пепел в блюдце — Юрген поотрубает басисту пальцы. Одним локтём он пытался убрать мокрые волосы из-под осыпающейся сигареты, потому что другая рука была занята стаканом с виски.

Я упал на соседний стул и жадно приложился ко вскрытой бутылке.

Горло начало невыносимо драть.

— Обожаю Питер, — выдохнул Андрюха и запрокинул голову за спинку.

Я поморщился. Вместо его пьяных глаз на меня смотрела теперь отросшая влажная бородка.

Влажная, надеюсь, после душа.

— Кхм… выглядишь заебавшимся. Думаешь, успеем до феста?

Ну, раз басист уже испоганил подарочный сервиз матери Юры, я залез в пачку и выдернул вместе с зажигалкой одну сигарету. Остальные рассыпались по столешнице.

— Естественно. С чего ты взял, что мы опаздываем? — Андрей вернул голову обратно, заместо лохматой мочалки, и еле разлепил глаза. — Ты, как обычно, Лёнчик… Загоняешься без повода.

Если перевести на язык Homo Sapiens, это означало: «оцениваю риски и думаю о будущем группы». Понимаю, обезьяне в начале эволюционной цепочки трудно вообразить, в каком тоне сейчас с нами общаются организаторы.

— Она всё испортила, — укоризненно прошипел я, сжимая зубами сигарету, и поджёг её.

Пламя, въедаясь в табак, приятно хрустнуло.

— Не драматизируй. Ты же сам не сказал ей заранее, какую песню подготовить.

У пустышки просто не хватило ума ознакомиться с творчеством продюсера. Девка тупая и неотёсанная, как дикарка из джунглей. И откуда только она научилась хреначить на ложных связках? В Амазонии такого не преподают.

— То есть ты считаешь, сучка права? — кинул я в Андрея косой пренебрежительный взгляд.

Сыкун тут же стал открещиваться.

— Не-не-не. Я считаю, ты прав, Лёнчик, — так-то. — Иначе ты прогрызёшь мне плешь.

Да пошёл ты!

— Она наверху? — бездумно бросил я, нервно высасывая никотин.

Но потом прикинул. А где же ещё? И какая к чёрту разница?

Если Ева слышала скулёж и долбёжку в её стену, то разницы абсолютно никакой.

— Не, — небрежно мяфкнул Андрей. — Уехала.

Я подавился сухим дымом и постучал себе по груди, откашливаясь.

— Куда? — Сука… — Кто её пускал?

В смысле, уехала? Из коттеджа? На совсем? А как же контракт?!

Она реально слабоумная, считает, я её не найду по адресу прописки в документах?

Если это из-за шума в моей комнате, то на проституток грех обижаться! Это их работа!

— Домой просто отъехала. Сказала, надо взять вещи. Ева же питерская. — Я стал медленно отклоняться обратно к спинке, выдернув у Андрея стакан. — А она типа твоя наложница? Без спросу нельзя?

Я сделал залпом несколько жгучих глотков и выдохнул.

— Могла хотя бы предупредить…

Я имел в виду меня. Конечно, предупредить меня.

— Так она же сказала нам. А у тебя вода шумела, ты был в душе. И она не стала вламываться. Просила передать. И вот.

Культурная девочка. Прямо питерская интеллигенция!

Вместо грязного стола перед глазами возникла её соблазнительная фигура в шёлковом халате. Пухлые девичьи губы дрогнули, шокированно раскрывшись, когда я отказал ей в сексе.

До меня начало доходить…

— Значит, Ева уехала до проституток?

— Ну, да. Ещё не поздно их выдворить до её прихода. — Он это серьёзно?

Да ну на хрен! Я так не играю!

— Делайте, что хотите! — я со скрипом отодвинул стул и повернулся к лестнице, прихватив с собой пойло. Но какого-то чёрта мелькнул взглядом по Андрюхиному искривившемуся лицу.

Он загадочно осмотрел меня, кряхтя от насмешки. Когда тащился сюда, я едва натянул штаны, не застегнув ширинку. Из-за приспущенных джинсов торчала резинка трусов.

Дружище, скажи спасибо, что не пенис.

Оценив свой прикид, я насупился от того, как басист иронично корчился, но не смог двинуться к лестнице.

— Лёнчик, это всё, что ты хотел обсудить? Закуколдил ты Кису или нет?

Да чхал я на эту драную кошку! Пускай хоть со всем Питером там перекувыркается!

Только чтоб вернулась вовремя, перед записью. И «без вшей».

Он заиграл бровями, кивая в сторону стула.

— Как насчёт Вани?

Я вздохнул и чуть подостыл, вспомнив тот цирк с проституткой, что устроил Муратов.

Сел обратно.

— Ты это видел, что ли? — Андрей оттянул языком щёку, скептически потирая бородку.

— Гриша видел. — Басист перешёл на едва различимый шёпот. — И ещё. Когда ты ушёл наверх, они общались. Ваня сказал Грише, что у него есть девушка. Но типа он скрывает это. Так, просто, чтоб ты знал.

Твою же мать…

Я шумно выдохнул и «умыл» лицо руками.

Слабал разок на гитаре и решил, что может диктовать свои правила, гандон?

— Ты только сильно не кисни. С девкой можно как сойтись, так и разойтись. Его этот… ляп ни на что не повлияет. — Андрей ободряюще тряхнул меня за плечо и откашлялся, насмешливо повысив голос. — Прикинь, она его старше.

— Кто? — я настолько загнался, что не сразу подстроился под выделанную показную беседу.

— Девушка Вани старше его.

А… Ну, эта тема «достойна» внимания Господина. Вообще-то, мне срать!

— Он заделался геронтофилом?

Андрюха прыснул от смеха.

— Пха-х, не настолько. Гриша сказал, лет на десять.

— М-м-м, ясно.

Ну, пускай пишет свои паршивые попсовые песенки, посвящает их своей старушке. Если его застукают, это будет какое-никакое алиби.

Только, чтоб он знал, это ни хрена не похоже на Юдина!

— Ванечка странный, — тихо прошипел я. — Очень странный. Мне это не нравится.

Басист пожал плечами.

— Зато как пилит! Струнный маэстро!

Нужно заняться его перевоспитанием — как и Никольской. Эти двое у меня ещё попляшут.

Бабочки улетели, а мы продолжили мотыляться «в террариуме». Парни собрались в гостиной, стерилизуясь алкоголем перед погружением в бассейн. Я же взялся за железки в тренажёрном зале на третьем этаже, притащив с собой Муратова, как самого дорогого, лучшего друга. После нашего дефиле по аэропорту фанаты в интернете уже высказались, что Юдин потерял массу. И я решил нагонять Ванечку до его «былого» величия. Побережём парнишку от преждевременных блогов журналюги — в этом сезоне мы ещё даже не появлялись на сцене. Так что, поводов хватит... Вот, какой я заботливый друг.

11. Трудности перевоспитания

Доброе, мать его, утро. В девять часов я растолкал голого Юргена, захлёбывающегося в собственных слюнях, и Андрея, свернувшегося калачиком в соседней комнате. Когда у него была чистая голова, волосы струились, как у диснеевской Рапунцель. Басист использовал их вместо одеяла. Я загнал парней в студию и пошёл будить остальных любителей похрапеть. Спали все, естественно, кроме Ванюши.

— Здоро́во, — я заглянул без стука, осматриваясь в поисках чего-то крамольного.

Может, уже пентаграммы начертил под кроватью, расставил капканы для шлюх, установил алтарь для поклонения своей старушке? Хах.

Но в комнате оказалось омерзительно чисто, как будто даже чище, чем до нашего приезда. Мои брови поползли выше, ко лбу. Не исключено, что Муратов провёл здесь санитарную чистку, не дай бог прикоснуться к чему-нибудь, вдруг осталась сперма. Справедливо. Сам он сидел на кровати, заправленной без единой складки, и едва ли не левитировал над покрывалом. Упаси господь, промять его задницей… Ну и шизик.

— Эй! — Он точно услышал, что я заглянул, но притворялся.

И не шелохнулся. Поднял один только взгляд с книжки, вероятно, раздумывая о том, как долго ему придётся меня душить.

— Чё читаешь? — я вошёл, не дожидаясь приглашения, и остановился возле него, разглядывая корешок.

Муратов всё ещё молчал. Решил игнорить?

Стоило говорить, насколько меня бесили обидчивые людишки?

— Стихи? — Ну вот, а я рассчитывал увидеть «Маленького принца». — М-м, Сергей Есенин…

Я не удержался и прыснул, небрежно толкнув книжку в его руках:

— И как, нравится?

— Очень, — отрезал Ваня. — В отличие от твоих текстов.

Он сжал томик крепче и вытаращился на меня исподлобья обезумевшими голубыми глазами.

Муратов у нас романтик. Я-то думал, бабулька скрутила парня в баранку, а он добровольный психопат. Неужели черпает вдохновение у «певца из народа»? В таком случае нехорошо иметь двойные стандарты. К своей-то персоне я чувствовал презрение, а, между прочим, до уровня данного поэта никогда не опускался.

— Не знал, что тебя восхищают мужики, избивающие баб. Трудно ему, наверное, было трахать свой гарем. Целые три тысячи девиц, напрашивающихся на кулак...

У Ванечки округлились глаза.

— Настолько сильное похмелье? — раздавленно прорычал он, откашлявшись. Хах.

— Нет, любознательность. Почитай на досуге его биографию.

Я заметил, как у Муратова поубавилось агрессии и взгляд заволокло пеленой. Возможно, этот факт разбил ему сердце. Бедняга.

Он отшвырнул книгу и потёр руки, словно вляпался в дерьмо.

— Сделай вид, что только проснулся и спускайся вниз. Андрей весь день будет на студии, а вам нужно хорошенько порепетировать готовый материал.

Я вышел. Не стал дожидаться, когда Муратов расплачется. Пошёл по коридору к лестнице, попутно дёрнув ручку двери соседней с моей комнатой. Всё ещё заперто.

Ну и пошла ты, Киса!

Парни приползли в гостиную, а я спустился к Андрюхе с Юрой, разложившись на диване. На почту пришло извещение, наверное, готов заверенный контракт, а ещё несколько ответов на мои запросы об интервью. Вчера я успел наснимать немного коротких видео со студии, а этим утром прогружал в блог, успевая вести переговоры с представителями каналов. Я ненавидел напрашиваться на журналистские мероприятия, но это, к сожалению, было неотъемлемой частью карьеры музыканта. Особенно в преддверии релиза.

Когда мне стало уже вполне насрать, соизволит ли Ева вернуться сегодня, девка спустилась по лестнице с намокшими от масла пакетами с едой. Ну ни хрена себе! Она постояла у порога, дождавшись, когда Юрген выключит микрофон, и, как ни в чём не бывало, стала раздавать парням съедобную взятку. Андрюха тут же прибежал из-за стекла на запах горячей выпечки и начал варварски поедать осыпающийся крошками круассан. Солидарный с ним Юра нахваливал подхалимку. Небось, и наверху всем раздала... А они только и рады.

— И тебе привет, Господин. Держи, — Ева протянула мне пакет и томно улыбнулась.

На её девчачьих скулах замечался лёгкий румянец после улицы.

— Чего такой хмурый?

Я почувствовал, что челюсть приоткрылась, и во рту стало прохладно. В её руках остался только пластиковый стакан, из которого она прихлёбывала.

Девка вернулась бодрая, свежая. В развратной кофточке с узкой просвечивающей вставкой от декольте до пупка. И неприлично источала запах крепкого кофе.

— Ты где шлялась?

Я раздражённо отшвырнул пакет на соседний диван, приняв его из замёрзших рук девчонки.

Тот громко зашуршал, ударившись о спинку.

— Вещи забирала. — Ева повела одной бровью, изображая непонимание. — Тебе не передали?

— М-м-м, вкусно! — Юрген показал большой палец, облизывая запястье на второй руке, пока Андрей размазывал по волосам сгущёнку. Фу, блядь. — Спасибо, Киса. Ты просто супер.

Они с Андреем обделались начинкой, чуть не капая на миди-клавиатуру. Обязательно ей тащить эту дрянь сейчас?

— Если в следующий раз свалишь молча — запру двери изнутри.

Что-то мне подсказывало, что изворотливая девка способна забраться и в окно. Но это была всего лишь аллегория… Ну, или нет.

— Ладно, — равнодушно хмыкнула она. — Слушай, я разбирала вчера «Дорогую». Когда мы её запишем? Мне нужно ещё немного времени, чтобы попривыкнуть к тональности. Приходится слегка микстовать*... Не то что бы я не умела… Просто некомфортная позиция.

Да, знаю!

Я недовольно поморщился, как будто Киса была обязана владеть всеми пятью октавами, но её это не смутило.

— Либо же, ещё один вариант, если ты… — она собиралась предложить понизить тональность.

Ну уж нет. Прежде, чем Никольская договорила, я всунулся со своими размышлениями:

— Позже! Запишем её позже. У тебя есть время, — сурово буркнул я. — На этой неделе займёмся другими песнями, так что сосредоточься на них. Я тебе сейчас скину голосовые, где немного напел мелодию. Послушай и выучи. Может, возникнут какие-то предложения, я готов выслушать. Если… окажется высоко, будем думать.

12. Кровавая месть

На порядок или его отсутствие мне абсолютно срать. Но то, что спальня девчонки выглядела не такой уж и чистой после Муратовской, в глаза бросилось. Ещё одно подтверждение тому, что он — сумасшедший. Ева обставила прикроватную тумбочку пузырьками. После её вчерашнего отъезда я думал, что она не станет распаковывать вещи, а жизнь в коттедже на чемоданах навевала лёгкие подозрения. Мы все расселились, а девчонка, как чужая, шорилась в комнате, потом ещё и слиняла. Я уж думал… Но вчера ей просто нечего было распаковывать. Сегодня же на расстёгнутой спортивной сумке появилась стопка привезённых блузок, призванных провоцировать толпу запертых в коттедже мужиков.

Правда, сама Ева сменила сегодняшний образ на рубашку в клетку. Целомудренно застегнула пуговицы до самой верхней. Какая понятливая девочка…

— Чем ты занимаешься? — Я так и не понял, сказал это с раздражением или из любопытства.

Киса, расположившаяся полулёжа на кровати, оторвала от телефона взгляд и въелась им в моё дрогнувшее лицо, словно желала наброситься. От неожиданно блеснувшего в её хитрющих глазах желания я дёрнул бровями. Воу… Разве мой визит для неё не сюрприз?

— Да вот, шмотки выбрала, — непринуждённо бросила Ева и прикусила нижнюю губу.

Это я видел. И нижнее бельё, от которого приподнимается «настроение». Забавно, что в своих фантазиях я не представлял, какая девка без лифчика — наоборот, прикидывал, как он на ней будет сидеть. И даже зарулил в её комнату, пытаясь припомнить объемы.

— Ещё я начала разбирать записи. Но к ним вернусь вечером. А сейчас читаю, как ты велел.

Где-то это я уже видел…

Ева оторвалась от спинки, забралась с ногами на кровать и пристроилась на коленях, вызывающе кусая губы. В такой позе захотелось её похвалить, как послушную сучку.

Я посмотрел за дверь, убедившись, что за ней пусто, и захлопнул. Потянулся к щеколде. Возбуждение взяло вверх над списком дел, а я позволил ему выйти из-под контроля.

— Зачем закрываешь?

Теперь она выглядела вполне искренне удивлённой.

Но из-за того, что переборщила с глупостью, стало понятно, что Ева играет в идиотку. Довольно примитивный флирт, хотя с таким телом, как у неё, это срабатывало. Ничего, мне тоже было, чем похвастаться…

Я подошёл к дальней стороне кровати, где она взволнованно дышала. Остановился вплотную и стянул футболку, решив пощеголять перед девчонкой результатами своих тренировок. Ева захлопала ресницами, пристально вглядываясь в каждый кубик, а я тут же начал твердеть между ног. От явного сгущающегося желания в её заблестевших глазах остро свело скулы.

— Кхм, — откашлялась она и еле подняла взгляд к моим напряжённым губам.

Сбившееся тёплое дыхание девчонки щекотало кожу внизу живота. Ощутить его ниже мешал пояс брюк и ремень, на который Киса боязливо покосилась. Всё-таки с таким очаровательным личиком Ева походила не на рокершу, а на послушницу церковной школы. И от этого башка кружилась ещё сильнее.

Девчонка ничего не предпринимала, кроме попыток захлопнуть раскрывшийся рот. Но и не выказывала неприязни. «Ненавижу таких мужиков, как ты» — так и вертелось без конца, когда я потянулся к её груди, обтянутой в кои-то веки скромной одеждой.

Я ещё не успел дотронуться, но поймал себя на мысли: трахать её будет поинтереснее, чем проститутку. Возможно, из-за того, что Киса вертелась перед моим носом пятый день, самонадеянно посмеивалась и дразнила, виляя задом. В таком случае мне уже не терпелось её отыметь. Покончить с этой интригой, всё чаще всплывающей в башке вместо работы.

Я сжал её за сиськи. Ева отвернулась, но подалась слегка навстречу, позволяя свободно себя трогать.

Мягкая и горячая даже через ткань. Член налился кровью, я почувствовал, как упёрся в ремень.

— Господин, давай не сегодня? — промямлила девчонка.

Мои пальцы сжались сильнее, от чего Ева еле слышно простонала, а брови подскочили в сторону потолка.

Как это понимать?

— В чём дело? — я неловко замер, ещё держа её за грудь, но девка смотрела куда-то в сторону, пошло облизывая губы.

Мы же оба понимали, что я пришёл из-за долбанной фотки, которую она сбросила?

Видимо, оба. Ева сладко ухмыльнулась, словно поджидала этого вопроса, и стрельнула в меня счастливым взглядом.

— У меня месячные.

Я закашлялся и выпустил её из своих рук, чуть не подталкивая за грудь. Девка откинулась на кровать, удерживаясь на локтях, и заулыбалась. Ну и дикость…

— А почему сейчас об этом говоришь? Можно же было дождаться, когда я сниму с тебя трусы.

Ева расхохоталась, всё ещё жадно разглядывая мой торс. В такой неравноценной позиции хотелось прикрыться. Я схватил смятую футболку с кровати и стал натягивать обратно.

— Можно. В следующий раз так и сделаю.

— Дорогуша, ты меня ни с кем не перепутала? — беззаботно начал я, перейдя на металлический голос. — Я твой работодатель, а секс — твоё резюме. Я не вижу серьёзного отношения к работе. Зато вижу сотни таких, как ты, в каждой пивнухе. Не нужно шутить с шансом, который я любезно тебе подарил.

Она лишь пожала плечами.

— Ясно. Ну хочешь, давай сейчас? Мне-то что, — хохотнула девка и стала торопливо расстёгивать пуговицы. Выходило у неё с трудом, и я одёрнул её за руки.

Ещё с пару секунд не понимая, как реагировать, я осунулся и шумно задышал. Мне до сих пор оставалось стрёмно, словно я стоял раздетый до гола перед женщиной, что не хотела со мной спать. Но, вообще-то, я уже нацепил футболку…

Сначала прочистил горло, а потом догадался: Киса решила устроить Господину западню. Бестолковая Киса.

— Ты мне мстишь, да? — Я усмехнулся и прикусил губу. — За вчерашнее? За то, что сама хреново подготовилась и не возбудила меня своей глупостью? За проституток? М?

Я слышал, как парни ей рассказали всё, что Ева пропустила вечером.

Но она лишь невинно поморгала ресницами и снисходительно продолжила улыбаться.

— Господин, ты вообще знаешь, что такое менструальный цикл?

13. Как насчёт расслабиться

— Доброе утро, Господин.

Ева была аккуратно накрашена и вкусно пахла парфюмом. Тянучие ириски… Сухость во рту мешала мне оценить её амбре в полной мере, поэтому я просто недовольно фыркнул, согнувшись над диваном.

— Что-то потерял? — коварно оскалилась девка, поглаживая бесконечные волны. — Водичку?

Я приостановил раскопки в гостиной, злобно отшвырнув пару лязгающих по полу бутылок, и облизал иссохшие губы. Ева вызволила из-за спины минералку. Побултыхала у моего сморщившегося носа и сладенько ухмыльнулась.

— Оу, Господин заболел. — Она принялась откручивать крышку, неподдающуюся из-за длиннющих ногтей. Те с похрустываниями оцарапали пластик. — Бедный.

Миллионы лет эволюции привели женщин в маникюрный салон, чтобы они не смогли самостоятельно даже подтереть жопу.

Я закатил глаза и нетерпеливо выхватил бутылку. Пить из неё на коленях — совсем уж унизительно — нужно отодвинуть стул. Его ножки мерзко взвизгнули, скользнув по кладке, а я оглушённо на него рухнул.

— А ты, я смотрю, выздоровела, шутница, — когда моих губ коснулось горлышко бутылки, я чуть не закрыл глаза.

Но Ева так смотрела сверху вниз, что я не решился терять бдительность, и лишь слегка утолил жажду. Животворящая жидкость смочила рот. О…

— Не облажайся сегодня, ладно? — смягчил я тон. — Иначе ты просто похоронишь моё желание тебя поиметь и тем более продвигать. Мне ничего не стоит вместо дуэта выпустить другой готовый сингл, я ведь ещё про тебя не рассказывал. На интервью пойду один, контракт — расторгну, и будешь кусать локти.

У девчонки зашкаливал борзометр. Продюсерская своевременная оплеуха не помешает.

Но Киса лишь расправила плечи, оставшись непреклонной в своей дерзости. Её бюст сильнее выдался вперёд, и девка невинно улыбнулась.

— Я постараюсь.

Ну и где готовность выпрыгнуть из трусов? Это не то, что нужно говорить продюсеру… Не то, глупая девчонка!

— О-о-о, здорово, — кто-то третий выхватил у меня открытую бутылку из-за спины и начал громко осушать.

Я устало обернулся. Юрген выглядел отвратительно, словно вчера его скрутила в ковёр гигантская Годзилла и попыталась скурить, переломав пару рёбер. Глаза у него раскрасневшиеся, губы обветренные. А короткий белый ёжик начинал отрастать, превращая звукаря в седой одуванчик. Этот сорняк наверняка заманался часами сидеть с каждым музыкантом в студии и мечтал о том дне, когда мы свалим. Вот, кого по-настоящему стоило жалеть.

Ну или нет. Юрген допил воду и, видимо, не находя сил моргнуть, уставился на сиськи девчонки, просвечивающие через одежду. М-да. Она усмехнулась. А я тут же вспомнил наш спор по поводу её сценического образа. И что Ева хотела сказать своим внешним видом сегодня?

Змея выползла нас загипнотизировать?

— Мы пойдём распеваться. А ты давай поешь и подтягивайся.

Хрен ей! Пора заняться делом. Я толкнул Юру в бедро и вскочил со стула, изображая подъём сил. У самого чуть потемнело в глазах.

— Понял?

Он потерянно кивнул. Мне тоже не мешало позавтракать. Но вряд ли я мог сознаться в том, что к сегодняшней записи Ева подошла ответственнее меня.

Мы с ней спустились в студию. Я, она и её два преследующих мои случайные взгляды отвердевших соска, просвечивающих сквозь блейзер. Мне сделалось трудно думать и перемещаться в пространстве, поэтому я опустился на крутящийся стул звукаря.

Чтобы не тормозить из-за идиотского внешнего вида девки, стал включать комп без Юргена и загружать программу. Вчера в срочном порядке все парни прописали партии. Муратов, как самый настоящий Ваня, придумал бодрый мотивчик, наимпровизировал Юргену на целый получасовой трек, а тот сидел выбирал лучшие куски и сводил с ритм-секцией до одиннадцати вечера. Потом напился и уснул прямо за компом, пришлось транспортировать его в кровать. И надо же, никто не заподозрил в Ванечке самозванца! Ни одного усомнившегося взгляда! Парни восхищались талантом первого попавшегося юнца, пока Юра, между прочим, сотворивший чудо из черновиков, давал храпака на весь этаж.

— Писать начнём с тебя. Ты первая вступаешь, — буркнул я из-за плеча, стараясь не оборачиваться к Еве.

На компе загрузился проект, семь дорожек с забором из прыгающих частот.

— Хорошо, — девчонка подкралась сзади и наклонилась к монитору, задев моё плечо грудью. Я напрягся, ощутив её округлости, и проскрежетал зубами. — Расскажешь мне, как это делается?

Что она хочет услышать? Ева искала поводы приблизиться, и это дико вымораживало. Я оставался голоден во всех смыслах. Нехотя втянул в лёгкие воздух, что она принесла с собой, встав с дивана. До сих пор пахло сладкими бабскими штучками для охмурения.

— Как делается «что»? Как рот открывается? — прорычал я и вспомнил, что было бы неплохо покурить.

Начал нервно нащупывать пачку в кармане спортивных брюк, испытывая внезапный тремор в груди, но потом догадался, что девчонка и на улицу за мной увяжется. В курилке в московском «Подвале» ей было холодно, а от этого шли мурашки и…

Трудный денёк намечается.

— Кха-кхм… Я не знаю, что тебе сказать… Микрофон должен всегда оставаться на расстоянии двух пальцев ото рта. Работай челюстью, открывай пошире. Но это ты и так умеешь. — Хрен знает, можешь представить, что отсасываешь! Да-а-а! Сейчас только этого не хватало. Я не стал прикалываться вслух, потому что от фантазий становилось хуже только мне, но точно не ей. — И в микрофон надо петь. Не разучилась ещё?

Ева приоткрыла рот, томно укореняясь зелёными омутами прямо в моих забегавших глазах.

У меня бесконтрольно запульсировало между ног. Пенис погорячел, начал твердеть и тяжелеть. Стало поздно думать о мерзостях, чтобы уняться. Я почувствовал, что Киса всё ещё искоса разглядывает моё краснеющее лицо, и отвернулся, закатив глаза. Но девчонка тут же нашла меня в отражении стеклянной створки шкафа, ласково ухмыляясь. Облизала губу, и та маняще заблестела.

Мне не хотелось интересоваться в данный момент чем-то, кроме записи песен. А Киса грубо пользовалась моей мужской сутью, как молотком, превращая теорию популярности целомудренной девочки в отбивную. С утра я не мог смочить горло, теперь устал сглатывать слюну, скапливающуюся во рту. А когда увидел в отражении, как Ева спокойно приблизилась облизанными губами к моему раскалённому уху, прикусил язык и чуть не зарычал.

14. Праведница

Сюрприз! Я на дух не переносил пускать в свой рот чужие мерзкие языки. Ненавидел, когда моё лицо пытались потрогать загребущими ручонками. Уже пять лет без исключений я испытывал состояние безопасности и прекрасно веселился, не подпуская тёлок выше пояса. Это вопрос моего личного комфорта, который больше я никогда не ставил под сомнение. Сохранять рот чистым от каждой встречной, что напрыгивала мне на член, а ещё сотням других ёбырей, стало необходимостью. Брезгливость — вещь такая, не всегда удобная. Зато мне хорошо.

Ева растерялась, но, конечно, ненадолго. Наблюдать за тем, как она располагается за стеклом и избегает моих насмешливых взглядов, оказалось забавно. Её ничто не могло смутить прежде, я даже впечатлился за то время, что мы жили под одной крышей. Но всё-таки этот инцидент на мгновение выбил землю из-под её тоненьких ног. Как бы Киса не пыталась скрыть, я видел, что она загналась. Стала думать, что сделала не так — все бабы начинали искать причину в себе, даже честные проститутки. И правильно делали. Это вызывало во мне умиление.

Смутившейся Никольскую было видеть гораздо приятнее, чем на уверенных щах. Между ног ещё оставалось жарко и поднывало после её внезапного визита.

— Ну, погнали, — Юрген вздохнул, допив кофе, и откинулся на спинку стула, на котором у меня с Кисой осталось незаконченное дело. — Метроном нужен? Там с первой же доли вступление.

— Да, давай, — она напряжённо уложила руки на бока и уставилась на Юру сквозь стекло. В его отражение я видел, как звукарь, заткнувший уши синхайзерами, сдерживался от того, чтобы не залипнуть ниже её лица.

Я чувствовал всей плотью. Зелёные упрямые глаза тянуло скользнуть по мне взглядом. Подпитывался плохо скрываемым замешательством девчонки вместо завтрака, сидя на диване и обложившись подушками. Стояк стоило спрятать от Юргена. Если бы соврал, что у меня встал на новый трек, боюсь, он бы меня не понял.

Улыбка стянула рот.

Киса пристроилась к микрофону, немного покивала в такт наушникам и запела.

— Я не вывожу после бессонной ночи,

Эта детка запивала водкой

Невыносимую горечь.

Хватит говорить, хватит-хватит, что я ужасная дочка.

Меня хранит не ваша доброта,

А острая заточка.

А я и забыл, как девка хороша. Даже застыл под действием её мясистого голоса. С первой же фразы Ева отвоевала внимание, вынуждала слушать. Она не нуждалась во второй дорожке для усиления. Вот настолько певичка пропускала через себя текст и извлекала сквозь плотно смыкающиеся связки. Бодрая мелодия в мажоре играла Еве на руку, подчёркивая иронию — хотя я оставался уверен, что наш разноплановый композиторский тандем с Муратовым потерпит крах.

Мне было слышно, что происходит у неё в глотке, и до сих пор известно, как ощущается хрупкая ладошка на моём трепещущем члене. Пребывать в таком состоянии, ещё и глядя на двигающуюся Еву, становилось всё волнительнее. Она вся сонастроилась с песней, органично пританцовывая.

— Кхм… Отлично, сочно так звучит, — Юра похвалил девчонку, а я сильнее придвинул подушку. — Лёнь, что скажешь?

Он одуревше отвернулся от девки и хоть проморгался, непонимающе глянул на возведённую кучу вокруг меня.

— Нормально, — я кивнул.

Ева блуждала взором по верхней части рамы стекла, чересчур интересуясь ремонтом студии. Хах, обиделась.

— Окей. Тогда давай припев.

Интересно, насколько я угадал с темой для Кисы? Ей это хоть как-то отзывалось? Моя вокальная партия тоже посвящалась отцу и матери. Я раньше думал, что нытьё обиженки зайдёт только подросткам, страдающим от переходного возраста, но в свои двадцать шесть вложил слишком много личного в шуточный трек. Всё-таки, заебался держать в себе.

А теперь вот слушал и думал, в каких позах лучше отыметь девчонку. Недостаточно, видимо, вложил, чтобы, наконец, суметь встать с дивана без бугра на штанах.

Я в ней не ошибся. Ева привлекала меня с музыкальной точки зрения. И с физической — но было бы странно, если не привлекала. Она усердно делала максимум, чтобы у меня вырубило мозги, а заодно у всех окружающих её мужчин в этом доме. Может, Киса испытывала вину за свои слова в баре? Или предчувствовала, что я сомневаюсь в её компетентности, решила удержать интерес? Думаю, если бы не её фигура, которой девка щеголяла, я бы реально её выгнал. Поводов накопилась масса.

Пускай скажет спасибо своей генетике за то, что я всё-таки услышал девчонку в деле. Хотя, она могла бы просто заткнуть рот и поменьше перечить. Тогда не пришлось бы опускаться до уровня шлюхи.

Ева записала припев и, как назло, нагнулась к бутылке с водой, стоящей у её ног. Я завороженно следил за последствиями не надетого белья, тяжко выдыхая.

Невыносимо.

— Давай ещё раз, — надеюсь, он это не про наклоны…

Мой глаз раздражало любое её движение. Так одеваться было противоправно. Это уже совсем несмешно!

— Включаю?

Она закивала, вчитываясь в текст на подставке. Левой рукой, успевшей раздразнить меня между ног, убрала за ухо прядь и стала рычать припев.

Её грудь жила отдельную жизнь, содрогаясь от минимальных манипуляций. Я возненавидел эту студию, песню, текст, неповинного звукача, свою нервную систему. Вскочил с дивана, раскидав по полу подушки, и, пока Юра не обернулся, прокрался к выходу. Извлёк из кармана сигареты и дал дёру. Не стоило приходить сюда в спортивных штанах.

Ева, продолжающая петь и вовсю игнорирующая моё существование, вдруг проводила меня взглядом и медленно опустила его на пах. Её брови поползли вверх, когда я торопливо скрылся на верхних ступенях.

Да, я знаю. Это фиаско.

Чтобы снять возбуждение, требовалось обкуриться до чёртиков. Оставалось не так много сигарет. Вроде, только две.

Я планировал поморозиться на улице в одной футболке и полном одиночестве, скрыв от посторонних глаз то, что со мной творилось из-за Никольской. Повезло, что все дрыхли до позднего утра. Но когда я выскочил наружу, судорожно потроша пачку, поднял взгляд и обомлел. В мою сторону повернулась чёртова кудрявая голова.

15. Сеанс у мозгоправа

Без стука. Я ввалился в её комнату без стука, объявлений и забыв про повод, потому что между ног уже полыхала одна сигнальная ракета. Девка слышала, как хлопнула дверь, но лишь замотала мокрые волосы в пучок, продолжая стоять ко мне спиной.

Худая. Только круглые сиськи выглядывали из-под приподнятых рук, прибирающих локоны. Её задница и ноги покрылась мурашками, а по бокам заманчиво свисали завязки от откровенного бикини. На сверкающей каплями воды коже была набита крупная татуировка. Ураган уносил лепестки сакуры от поясницы к лопаткам. По позвоночнику стекала одна дорожка.

Я нетерпеливо вздохнул, блуждая взглядом по женственной фигуре.

— Нам нужно сделать селфи, я выложу в блог, кхм, — голос так странно охрип. — Кхм-кхм.

Хотя час назад мы без проблем писали харш.

Ей плевать. Ева грациозно нагнулась к сумке, а у меня померкло в глазах. Мокрая ткань купальника повторила форму её промежности, впиваясь в половые губы. Я беспомощно лицезрел это действо и не мог больше вымолвить ни слова. Мыслей в моей потяжелевшей голове не осталось — ни здравых, ни дурных. Внизу всё стянуло и врезалось в штаны.

Девчонка достала полотенце. Небрежно промокнула им ягодицы, живот, отшвырнула и дёрнула за завязки на лифчике. Нитки с безобразно крохотными кусками ткани распластались по полу.

— Хорошо, давай сделаем селфи, — равнодушно обернулась она и пожала плечами.

Я остолбенел.

Меня никогда не соблазняли настолько цинично и назойливо. И больше всего выводило, что я не мог судить трезво. Обнажённая Ева, чуть не в припрыжку приблизилась ко мне, нагло вызволила телефон из моих несопротивляющихся рук и включила камеру.

Пока я рассматривал её сотрясающиеся сиськи с отвердевшими острыми сосками в галерее появилось несколько десятков фотографий моего хмурого лица и её, ухмыляющегося. От девчонки веяло прохладой после бассейна, а после её случайных прикосновений у меня слегка промокла футболка.

— Пойдёт?

Такое могло подойти только на онлифанс. Я почувствовал, что слежу за ней томно, из-под опускающихся век, и недовольно вернул телефон в карман.

Его не было позволено трогать кому-либо, но неадекватной девке бесполезно объяснять правила! Похер. Киса опустила пламенный сверкающий взгляд на эрекцию, а меня стянуло ещё сильнее.

— В общем, ты… Так и будешь здесь стоять? — не отрываясь от паха, пролепетала она и облизала губы. — Или мы… Мне… Уже становится неловко.

Неловко? Ей неловко? Хах!

У Евы дрогнули ресницы. Плутоватый взгляд проник глубоко в мои зрачки. Я вздохнул... Так было лучше — знать, что ей хоть сколько-нибудь стоит нервов раздвинуть ноги перед Господином. Потому что я извёлся из-за неё до помешательства.

Моя футболка улетела на пол. Я вальяжно развалился на её кровати, пахнущей всё тем же надоедливым парфюмом, приподнялся на локтях и пристально осмотрел девчонку, стоящую в одних трусах. Она шумно дышала.

— Красивые татуировки, Господин, — сдавленно шепнула Никольская. — И на спине, и… на животе. А руки почему не забиваешь?

Подгоняла меня, а сама застряла в проходе. Стала проверять, закрыта ли дверь, тревожно хватая воздух. Её грудь заметно вздымалась, и я догадался, что у Евы закончились причины соскочить.

Я пробежался взглядом по своему голому торсу и хмыкнул.

— Руки всё время на виду. Быстро надоест.

Сама тоже набила на спине.

Мы оба одновременно сглотнули.

Сейчас не до болтовни. Я приспустил спортивки вместе с бельем и отшвырнул мешающий телефон в подушки. Девчонка проследила, как розовый пенис выскочил из-за резинки и почти что робко подошла к кровати. Заползла сверху, всё ещё оставаясь в трусах, и принялась об меня медленно тереться.

Её острые ногти прошлись по мышцам на животе, вынуждая поёжиться. У меня подпрыгивал член. Я пришёл в восторг от её смиренного поведения и, насторожившись, наблюдал, что Ева собирается вытворить. Скованная девчонка осторожно склонилась к моему лицу, теребя приоткрытые пухлые губы языком.

— Помнишь же, никаких поцелуев?

Я напряжённо осмотрел её ровный нос, почти уткнувшийся в мой, и слегка отодвинулся.

В зелёных округлившихся глазах разразилась растерянность.

— Вообще-то… Я думала, ты имел ввиду без поцелуев… Во время работы. Ты серьёзно сейчас? Это фетиш такой? То есть, антифетиш?

— Да называй как хочешь, — хмыкнул я и вскинул бровями. — Просто не трогай моё лицо!

— Ещё и руками не трогать? — Ева выпучила глаза, будто я предложил ей секс со всеми участниками группы.

Хотя, не факт, что она бы отказалась.

Я что, многого прошу? По-моему, для девки, ненавидящей ходоков, вполне приемлемая задача.

— Нет, я не смогу без поцелуев, — бросила она и капризно толкнула меня в плечи кулаками.

Это что ещё за херня?

— Ты знаешь хоть одну девушку, которая может возбудиться без поцелуев? Поверь, тебе не понравится, если я не намокну.

Ева резво приблизилась, но остановилась у самого моего сжавшегося рта, насмешливо хохотнув. Я дёрнулся, столкнувшись затылком с матрасом. Грубо залез двумя пальцами девчонке в трусы так, что она ойкнула, потеряла равновесие и упёрлась руками по разные стороны от моей головы.

Я неглубоко протиснулся между набухших половых губ, посмеиваясь над её участившимся дыханием. Киса была настолько мокрая, словно успела кончить только от одного моего обнажённого вида.

— По-моему, всё заебись. Хватит вести себя, как царевна! — Я пошерудил пальцами изнутри, рассматривая её грудь, трепыхающуюся прямо перед глазами.

Ощупал гладкую переднюю стенку и столкнулся с любопытной огрубевшей точкой. Девчонка зажмурилась. Заелозила, заныла, пытаясь свести задрожавшие бёдра, но лишь жестче сжала ногами мой торс.

— У тебя какая-то психологическая травма? — с дрожью выдохнула Никольская и обессиленно склонила голову.

Хах! Киса не затыкалась даже во время секса! Эта психологиня переплюнула девок по вызову — в отличие от неё, они имели совесть не задавать такие ебанутые вопросы.