Госпожа служанка

Глава 1

Бальный зал во дворце перемен встречал мягким теплым светом сотен свечей на золоченых канделябрах. С внушительных гобеленов на нас, гостей, кружащихся в замысловатом ритме танца, словно зрители, смотрели почившие правители. Вот Энориан Юн Штормовой, покоритель морей, три века назад присоединивший к нашим землям острова Рихт, хитро взирает вдаль. Мимо него я скользила не спеша, в такт музыке, наслаждаясь изысканностью вышитой глади. Следом грозный Ризалис Юн, его боялись, его восславляли, но как таковой славы он не принес ни себе, ни нашим землям. Далее его сын, затем внучатый племянник.  Я знала их всех наизусть. Как-никак, а статус обязывает. Я не просто какая-нибудь дэра из обычного знатного рода, я тэя – девушка, принадлежащая к самому высшему сословию. Проносясь мимо гобеленов стремительнее, в такт нарастающему крещендо, с упоением вспоминала славные подвиги предков моего любимого мужчины, ведь сегодня его превосходительство, тэй Дэлориан Мегрэ, официально предстанет перед своими подданными в качестве правителя, императора Трех земель и Рихты, а я стану по его левую руку, как единственная избранница. Вот сюрприз-то для всех будет! Никаких  отборов, ведь я уже победила, в соревновании, которое начала сама, и тогда, когда это было выгодно именно мне. А что?! Осиротев в двенадцать лет, я быстро поняла, что бескорыстных людей вокруг меня нет, честных тоже оказалось днем с огнем не сыскать. Так что осуждать мне себя не за что, только похвалить могу: за проницательность и умение видеть в любой подлости, направленной на меня, ценный урок.

В эту самую минуту тэй Мегрэ в соседнем зале дает клятву пред богами о защите наших земель, мудром правлении и щедром наследии. Присты – божьи служители передают ему регалии: указывающий перстень десяти жизней и тысячелетнюю катану десяти смертей, которой до сих пор приводятся  приговоры в исполнение. Ранее считалось, что это могущественные артефакты, силой которых могли повелевать лишь члены императорской семьи, но я, имея высший доступ к знаниям, точно знала, что это не так. Сейчас от древней магии, если она вообще существовала, осталось только название. К тому же, регалий было три. Третья – камень десяти слез, находилась в сокровищнице правителя и подданным не демонстрировалась.

Задумавшись, я не сразу заметила, что из общей картины танца слегка отделилась фигура в золотистом платье. Оно безвкусно сливалось с интерьером, оттого просто чудо, что я вообще успела это движение уловить. Легко скользнув в сторону, я пропустила нахалку, посмевшую помыслить о том, чтобы пихнуть меня. Судя по звукам, оставшимся позади, она, налетев на кого-то другого, пыталась мямлить извинения. То-то же. Сегодняшний день, к которому я шла всю свою жизнь, мне ничто и никто не испортит. Все досадные недоразумения, вроде этой дамы в золотом, останутся забытыми не только мною, но и самими богами, как только я встану рядом со своим возлюбленным подле его трона.

О, а вот это уже интересно. Развернувшись на каблуках, я оказалась лицом к лицу с тэйем Анваром Онрэ. Он стал ко мне боком и приподнял согнутую в локте правую руку. Что ж, эту партию мы станцуем вместе. Приятная компания молодого тэйя несказанно радовала. Я, ответив ему тем же жестом, скрестила наши запястья и поддалась направляющему меня мужчине. Он вел настойчиво, порывисто, подчиняя. Я могла только чувствовать направление и расслабиться в умелой хватке.

Если подумать, то держал он меня действительно настойчивее, чем того требовал непринужденный танец. И я, конечно же, знала в чем дело.

– Тэя Вердэтт, какая удача, что музыка привела вас прямо в мои объятия, – прошептал Онрэ, почти прикасаясь мягкими губами к моему ушку. – Вы все еще думаете над моим предложением или уже пришли к согласию? Не бойтесь выразить свои чувства. Никто не посмеет их осудить, ведь мы с вами лучшая из возможных пар, что сможет занять место подле императора.

Лучшая из пар? Мои чувства? Согласие?! Да что, скажите, пожалуйста, этот тэй о себе возомнил?! Нет, конечно, я, как и любая незамужняя тэя, была без ума от Анвара Онрэ, давно, правда. В юности. Его внимание мне льстило. Его предложение соединить наши дома мне придавало уверенности, но не более того. В действительности я уже давно считала себя супругой будущего императора - моего Дэлориана.

– Уважаемый тэй, – пытаюсь тянуть время. – Могли бы мы вернуться к вашему предложению после бала. Боюсь, нескольких минут танца маловато для столь серьезного разговора.

И в самом деле, он что, ждал, что я прямо на балу стану шептать ему о том, как я счастлива буду стать его ларрэ – законной супругой?! А он самоуверен, если думает, что я настолько потеряла голову, что буду разводить тут такие личные темы. Даже если собираюсь отказать. Или не собираюсь. Мне не придется оправдываться, ведь с самим императором, как известно, не спорят.  Однако, и меня не проведешь! Оторвав от тэйя взгляд, я, запоздало правда, заприметила смотревших на нас гостей. Ни от кого не укрылось то, с каким напором Онрэ ведет меня и шепчет. Хорошо, что я не наивная дурочка и не отвечаю ему в той же манере, краснея и смущаясь, как это порой происходит с неопытными дебютантками. Все же, как ни крути, а тэй Онрэ всегда умел создать вокруг себя интригующую атмосферу.

– Боюсь, дорогая моя, этот разговор случился слишком поздно. Я понадеялся на ваше благоразумие опрометчиво, – с грустью заметил Онрэ, поглаживая мою поясницу, едва при этом не сползая рукой непозволительно низко.

Да как он смеет? Последний год моя жизнь выверена до мельчайших деталей, и никто не может мне намекать на отсутствие сообразительности! А раньше его компания доставляла одно удовольствие.

– Сейчас неуместно... – начинаю, отстраняясь, но он не позволил мне отдалиться, поймав меня за руку и, ловко подловив момент в танце, прижал к себе вновь.

– Только представьте, вы – хозяйка Серебряных лесов, – шепчет он мне на ухо, – и я – наместник Его величества на Первых землях, мы многого сможем добиться вместе. Вы не будете ни в чем нуждаться, и никто не сможет сделать вас такой счастливой, как могу сделать я, – он нежно проводит тыльной стороной ладони по моему лицу, а я так и чувствую завистливые взгляды со стороны подданных.

Глава 2

Наконец, музыка прекращается. Я намеренно остановилась дальше всех от трона правителя. Как только меня представят, я пройду по всему залу, мимо всех недоброжелателей, и, что символично, та, которая была позади, станет возвышаться надо всеми. Конечно, за исключением моего дорогого Дэлориана. Ему я готова подчиняться ночи напролет. От горячих воспоминаний щеки приобрели алый оттенок, стало трудно дышать. Он всегда так нежно касается своими губами моего лица, груди и при этом так крепко держит за шею. Эта смесь наслаждения от его ласк и стыдливой покорности перед человеком, которому дозволено все, заставляет желать его прямо сейчас.

Пожилой церемониймейстер громко представил:

– Уважаемые тэи и дэры, пришел закат старой эпохи, – хриплый старческий голос дрогнул. –  Светлейший правитель, тэй Эрион Мегрэ безвременно покинул нас, но его наследие будет жить в веках.

С боку раздалось шуршание, и на стене, меж двух колонн, увешанных канделябрами, развернулся очередной гобелен. Почивший недавно император смотрел с него мягко. Из-под густых седых ресниц сверкали глаза цвета водной глади в туманное утро. Тонкие губы слегка изогнуты в легкой улыбке, а волевой подбородок немного приподнят.

«Таким я его и запомню», – решила для себя. Тэй Эрион Мегрэ был сильным правителем, но любящим отцом. Дэлориан многому у него научился.

 – Но после заката, как известно, всегда наступает рассвет, – продолжал церемониймейстер. – Поэтому мы приветствуем нового императора Трех Земель и Рихты, достопочтенного тэйя Дэлориана Мегрэ.

Все присутствующие склонили головы. Тэй Мегрэ торжественно прошел в зал вместе с пристами – прислужниками богов.

«Как он похож на своего отца в молодости. Невероятно!» Думала я, ослепленная сиянием драгоценностей на воротнике-стойке своего повелителя. Волосы цвета вороного крыла были заплетены в сложнейшую косу, перекинутую через плечо. На правом указательном пальце сверкал регалий – кольцо, а катана десяти смертей заняла свое место на специальной стойке.

Тэй Мегрэ нарочито медленно опустился на трон. Церемониймейстер стукнул тростью об пол один раз, возвещая о том, что можно поднять голову. Да, знаю, я смотрела на моего любимого все это время и не сводила глаз. Мне уже почти все можно, другие не заметили моей дерзости, разглядывая пол и тем самым выказывая уважение правителю, старый смотритель бального зала не будет возмущаться, не в его это интересах, он мудр, поэтому до сих пор на службе. 

– И сейчас я возвещаю о важных перестановках во дворе моих приближенных, – четко сказал правитель после вступительной речи, обещающей процветание и безопасность. – Тэя Валерия Вердэтт, подойди ближе.

И вот он настал долгожданный момент, ради которого я на многое пошла. И взгляды обернувшихся на меня придворных теперь прожигают мне спину. Иду в меру быстро, чтобы ни в коем случае не оскорбить молодого правителя, но достаточно медленно, чтобы обозначить особенность происходящего.

Останавливаюсь на приемлемом расстоянии, да, пожалуй, пяти шагов достаточно.

– Ближе, не бойся, тэя Вердэтт, – говорит он ласково, вкрадчиво.

Я готова внимать каждому слову. Делаю еще несколько шагов навстречу. Его серо-серебристые глаза будто пронизывают меня насквозь, я будто чувствую его желание коснуться моей нежной кожи, так хочется прижаться к нему всем своим естеством. Почувствовать его внутри. Скоро. Нужно немного потерпеть. Совсем чуть-чуть и он будет брать меня на брачном ложе, как законную супругу, его ларрэ – принадлежащую только ему. И присты будут тому свидетелями. А пока я стою перед правителем, ожидая заветных слов.

– Свое правление хочется начать с важных заверений,  – молодой правитель встал, кивнул прислужнику. – А именно: всегда одаривать по заслугам своих подданных, щедро вознаграждать за преданность и также, не скупясь, наказывать за предательство. 

Тем временем прислужник вернулся с небольшим подносом в руках. Под шелковым платком точно находилось что-то невысокое, должно быть, кольца находятся на подставочке или в небольшой пиале, – догадалась я.

– У меня для тебя особый подарок.

Прислужник снимает платок. На подносе одиноко стоит миниатюрный бокальчик на тоненькой ножке с черной жидкостью внутри.

Моей знаменитой выдержки не хватило, я подняла взгляд на Дэлориана – умоляющий, пронзительный взгляд. Если это какая-то проверка или шутка, то я должна вынести это достойно. Или это и есть та перестановка среди подданных, о которой он говорил недавно?

Зная, что правителя нельзя заставлять ждать, а подарок необходимо принять, я перевела взгляд на бокал, наполненный ядом, лихорадочно соображая, что же делать дальше.

С характерным звуком кто-то за моей спиной упал в обморок.

Глава 3

Я застыла посреди оглушительной тишины. Казалось, весь мир сузился только до нас двоих. Меня и моего повелителя. Он сидел прямо, спокойное дыхание выдавало в нем уверенность в происходящем. Но как же так? Разве это не ошибка? Разве может все вот так вот закончиться? Я пожертвовала самым дорогим, что у меня было, ради этого дня, и речь не только о моей невинности. Ее он взял бы в любом случае, без сомнения. Но ведь именно я помогла ему взойти на престол! Если бы не я, то Эрион Мегрэ правил бы по сей день!

Лавина отчаяния вот-вот снесет все внутренние барьеры. Казалось бы, еще немного в этой звенящей тишине - и я просто закричу. От несправедливости хотелось рыдать в голос, топать ногами и повторять, что все это происходит не со мной. Только не со мной. Только не так.

Я боялась пошевелиться, лютый страх сковал все мое тело, но что мне оставалось? Что?

Более того, сейчас в голову лезли сотни правил, которые запрещают мне надеяться хоть на какой-то достойный выход из этого положения. Мало того, что я намного дольше положенного смотрела на императора, а это уже само по себе карается смертью, так и заговорить подданный первым с Его величеством не мог. Спешно перевожу взгляд на бокал. Крохотный, высотой меньше ладони, сколько в нем жидкости? На несколько глотков. Значит смертоносно. Впрочем, гадать, какой будет моя смерть, времени у меня не было.

Точно! Вот оно – то, что нужно. Время! Ожидание непозволительно затягивалось и единственное, что могло мне немного помочь, это отсрочка. Хоть ненадолго.

Робко перевожу взгляд на молодого императора и мысли предательски уступают место воспоминаниям. Хотелось спросить, как же я могла так в тебе ошибаться, Дэлориан? Неужели все то, что было между нами – ложь? Этого просто не может быть, нельзя так нежно любить ту, которую вот-вот убьешь, не так ли? Ведь еще вчера я таяла от твоих прикосновений, умоляла не прекращать, когда ты ласкал меня, переворачивая на животик. Замирала в предвкушении и облегченно выдыхала, чувствуя твои губы на своем теле вновь. Вчера ты зажал мои бедра своими коленями, нависая сверху. Приподнял мою голову за волосы настойчиво и придвинул свою ладонь к моему лицу. Длинные тонкие пальцы прошлись по линии скул, по губам, проникая между ними, раздвигая. Я была рада принять их, мой язык касался каждой ложбинки между твоими пальцами, так глубоко я вбирала тебя в себя, жалея, что это не мужское достоинство, которым щедро наделила тебя природа. Я хотела обернуться, провести взглядом по гладкому, с капельками пота, торсу. Но ты надавил мне на шею, заставив уткнуться в подушку. Закуси – услышала я от тебя и поспешила схватить зубками кончик подушки. Твои руки легли на мои ягодицы, а все еще влажные большие пальцы проникли меж зажатых тобою бедер, сразу входя внутрь и растягивая меня с силой. Это было бы больно, несмотря на то, что я была вся влажная и податливая, а ты не спешил входить в меня, разглядывая мое тело с нового ракурса. В такие мгновенья на моих щеках появлялся заметный румянец и начинали дрожать коленки, и когда я уже готова была нарушить правила и назвать тебя по имени, ты вошел в меня одним рывком, не убирая рук. Каждый толчок вжимал меня в кровать с огромной силой и мне ничего не оставалось, кроме как отдаться твоей воле, принимая граничащее с болью удовольствие под новым углом. Вспышка наивысшего наслаждения накрыла мое тело сильной дрожью намного раньше. Это не осталось незамеченным. Ты развернул руку и погрузил пальцы меж моих бедер, раздвинул мои шелковые складочки и прикоснулся к заветному бугорку. Убедился, что я испытала наслаждение и сильно ущипнул меня там. Короткая вспышка боли остудила меня и ты продолжил двигаться намного медленнее, давая мне возможность испытать оргазм еще раз. Периодически я чувствовала мощные шлепки на своей попке, а ты нежно шептал мне о том, какая я нетерпеливая, приказывал потерпеть и хотел закончить одновременно. Когда ты разрешил мне получить наивысшее удовольствие, я все же обернулась. Никогда не забуду твое лицо в этот момент. Сомкнутые губы сменились легкой блаженной улыбкой, сосредоточенный взгляд стал затуманенным. Ты шептал слова любви и нежности мне и я хотела поговорить о нас, о том, что нас ждет дальше. «Не здесь, не так». Последнее, что услышала я от тебя, были эти слова.

– Не здесь, – вторила я своим воспоминаниям, словно в бреду. – Прошу вас, повелитель. Не здесь, не так,  – шептала я, указывая взглядом на бокал.

Ну вот, обратилась к повелителю первой, да еще и при подданных. Ну и что? Раз уж все равно умирать, то я ничего не теряю.

Император посмотрел на меня пристально. Поднял руку с перстнем и указал сначала на бокал, затем на меня и махнул в сторону коридора, ведущему в залы для деловых переговоров. Прислужник шустро провел меня к одному из залов, поставил поднос в центр стола и также спешно удалился, не сказав ни слова. Дверь закрылась, за ней послышался двойной стук копья об пол.

Стражники заступили на дежурство.

Глава 4

Зал в темно-синих тонах с золоченой резной мебелью навевал траурную атмосферу. За окнами средь черного неба одиноко светил полумесяц, оставляя перламутровые блики на занавесках. И почему в такие минуты самым важным становится то, что еще недавно казалось мелочью. Был ли красив сегодняшний закат? А обратила ли я на него внимание вообще? А обращала ли раньше или проносилась под ним с сумасшедшей скоростью, видя лишь воображаемые фигурки в мире своих грез? Я могла часами напролет разыгрывать в голове шахматные партии, только вместо доски представляла наши дворцы, а вместо бездушных фигур - наших придворных. Сейчас же, стоя у окна, пытаясь почувствовать свежий ветерок на своей коже, я думаю только о том, а стоит ли вообще спасать свою жизнь, если все то, что было между мной и Дэлорианом – ложь?

Там, за дверью, в бальном зале продолжается праздник. Приветственный ужин – церемониальное знакомство правителя в новом статусе со своими подданными. Подношение даров молодому императору от высших домов, принятие заверений в верной службе – все эти действия, четко выверенные посекундно, не позволили бы мне думать о той, которую увели и кого я больше никогда не увижу, будь я на месте любого из приглашенных. Хотя все же, будь я на их месте, непременно позволила бы себе удовлетворенно кивнуть, пусть и мысленно. Раньше мне всегда казалось, что все происходящее с людьми есть следствие их же решений и любая беда воспринималась, как поэтическая справедливость. Но насколько справедливо то, что произошло со мной? Задастся ли хоть кто-то целью узнать, чем тэя Вердэтт провинилась? Может быть. В любом случае моя смерть стала, или вот-вот станет, шокирующе-радостным событием для многих.

Осознание происходящего, наконец, отрезвило меня. Я еще жива! Но в то же время меня уже нет. Я будто получила уникальную возможность осознать, что будет после моей безвременной кончины, и ответ на этот вопрос навевает грусть.

Вдруг стало интересно, будь у меня второй шанс прожить эту жизнь, уделяла бы я больше внимания прекрасной природе наших земель, людям вокруг. Помогала бы нуждающимся, понимая, что не всегда судьба зависит от них самих? Встретила бы свою настоящую любовь и обзавелась бы семьёй, которой мне так не хватало всё это время? Должно быть, тэй Онрэ был прав, и союз с ним – самое большее, на что я могла рассчитывать, но сердцу ведь не прикажешь.

Любовь. Стоило подумать о ней, как по щеке прокатилась горькая слеза. Я так и не дождалась заветного колечка. Или… Может, я все же ошиблась?

Внезапная догадка поражает. Неужели я действительно не так умна, как о себе думала. Перепугалась уже! Может, зря?! Подбегаю к бокалу. Внимательно осматриваю. Черная непроглядная жидкость пахнет едва уловимой сладостью. Хм, быстро оглядываюсь по сторонам, жаль, перелить не во что. Опускаю палец, чувствую обволакивающую густоту, но до дна не достаю. Накрываю срез подносом и переворачиваю. Ничего не видно, но догадка не оставляет меня в покое.

Осторожно облизываю одну фалангу. Медленно. Жду. На вкус как ягоды ррось – редкие, мои любимые… И ничего не происходит.

Ну конечно! И как я сразу не поняла?! Начинаю кружиться по комнате, облегченно улыбаясь. Мой любимый император! Да он никогда бы меня не обидел, а я, такая нехорошая, выказала ему неуважение. Ничего, я вымолю прощение на брачном ложе, понесу любое наказание и сама, конечно же, прощу ему эту проверку. Уже простила. Из уголков глаз льются слезы счастья. По комнате разносится нервный хохот. Фух, переволновалась-то, не сразу сообразила, какой великолепный сюрприз приготовил мне мой господин. Теперь понимаю, что он старался приятно меня удивить, ведь что толку от предложения руки и сердца, о котором я и так знаю, если нет никакой интриги для меня самой. Мне следовало сразу вспомнить о старой легенде, в которой Энориан Юн Штормовой сделал предложение своей первой супруге, принцессе островов Рихт, опустив колечко в бокал целебного напитка.

Все еще кружась по комнате в счастливом танце, я подхватываю невесомый бокал. Ощущение легкости не покидает меня, будто тяжкий груз упал с плеч. Представляя, как вернусь в бальный зал с пустым бокалом и колечком на пальчике, пью сладкую жидкость до самого дна.

Тело будто парит среди низко склонившихся придворных – теперь уже и моих подданных, мы с Дэлорианом обнимаем друг друга. Он нежно шепчет, что мы никогда не расстанемся, всегда будем вместе. Яркий свет заставляет прикрыть глаза, голова идет кругом от пережитых эмоций, прошу любимого провести меня до нашего крыла и любить, не отпускать до самого утра.

Кровать необычайно жесткая, в дверь кто-то настойчиво барабанит. Я с огромным трудом приоткрываю глаза и нахожу себя на мраморном полу в том же синем, будто траурном зале. Осколки стекла впиваются в руку, повсюду кровь, но мне не больно. А где кольцо? Оно же было. Или нет? За дверью слышны крики. Кажется, этот чудесный голос принадлежит  Онрэ. Он пытается пройти мимо стражников. Ругается с ними, а на моем лице все еще сияет блаженная улыбка.

– Валерия! Валерия, вы слышите меня? Отзовитесь, – в сердцах кричит наместник. – Прошу вас, вы должны знать, тэя Вердэтт, мне так жаль. Я люблю вас, Валерия.

Я еле различаю этот крик, гул в ушах не позволяет, а из головы ускользает последняя мысль.

Я обидела действительно хорошего человека.

Глава 5

Чугунная голова, будто налитая свинцом, болит нещадно. Яркий свет режет едва приоткрывшиеся глаза. Передо мной все еще куча хрустальных осколков, но вот траурного зала нет. Есть аккуратные железные ножки – такие, как в прибиральне дворца перемен. И я смотрю на них снизу вверх.

Пытаюсь встать с пола, получается не очень хорошо. Также пытаюсь вспомнить, как я сюда попала. Это Онрэ перенес меня к мойкам? Больше некому. Ну я ему покажу! Где я, и где императорская прибиральня!

Хотя вот прямо сейчас несказанно близко друг к другу. Это следует срочно исправить!

Медленно встаю, опираясь на широкую раковину. Оставленная внутри посуда вызывает рвотные позывы. Свет, сочащийся из-за занавесок говорит о том, что уже под полдень. Ничего себе, сколько же я проспала?!

Внезапно раздавшийся визг оглушает меня окончательно. Кажется, этот мерзкий голос принадлежит дэре Тайлинь – старшей хозяйке прислуги.

Эта дородная женщина в шатком положении, она вот-вот вылетит из этого крыла и вообще освободит занимаемую должность, ведь едва влазит в парадное платье, а значит, подъедает за императорской семьей. Позорище. Оттого и мерзкая такая. Управлять жаждет, а справится со своими страстями не может. Вот только приду в норму – посажу наглую на диету! Давно пора было.

– Наклюкалась с бокалов? – ревела эта толстуха во всю мощь неслабых легких, стоя прямо надо мной. – Как не стыдно за господами подбирать! Дрянь кухонная. – Право слово, как будто ей тут сольный концерт заказали, орет так.

Замахивается на меня еще. Как посмела только! И это кто «кухонная» тут?!

Смотрю в эти бешеные глаза и не вижу в них ни капли страха и уважения. Смотрю на пустые бокалы в раковине, кажется, не я тут клюкнутая. Говорить стараюсь как всегда тихо, чтобы мне внимали, четко, чтобы прислушивались без вопросов.

– Дэра Тайлинь, не забывайтесь, сегодня, в честь такого праздника я проявлю снисхождение, можете даже открыть цветочную медуницу и выпить за нового императора со служанками, – говорю, лишь бы она быстрее отсюда ушла, повторять дважды еще не приходилось, – забудем о том, что видели друг друга. – Я выпрямилась и должна была нависнуть над ней, но этого не произошло.

Почему эта женщина кажется мне габаритнее, внушительнее, чем обычно? Все дело во вчерашнем бокале, который подарил мне Дэлориан? Это не могла быть магия, скорее всего, просто слишком крепкий алкоголь еще не отпустил.

Но я ничего не помню, придется спрашивать у стайки – доверенных девушек, которые жизнь отдадут за меня, свою госпожу.

Осоловелый взгляд дэры прошелся по мне сверху донизу. Ее рот медленно открылся, а губы образовали идеальное «О». Брови взлетели по самое не хочу, грудь налилась колесом.

– Да как ты смеешь! – под звук расходящихся швов на платье она поперла прямо на меня. – Да я тебе…

Договаривать она не стала, схватила меня за волосы и каак повела в сторону! Мои прекрасные золотые локоны! Мало того что в голове гудело, так еще и добавилась жгучая боль. Выдрав изрядную прядь, она в буквальном смысле слова опрокинула меня на пол. Уселась сверху и начала задирать юбку. Не мою, кстати, юбку. И вообще, что это на мне такое надето? Додумать мысль мне не дал звонкий удар габаритной ладони по моей попке.

Я просто потеряла дар речи оттого, в каком ужасе была. С каких это пор дэры рукоприкладствуют над тэями! Да эта дородная с жизнью решила попрощаться, не иначе – вот дура объевшаяся!

Шлепала она мои нежные ягодицы, не жалея сил. И если первые несколько шлепков я выносила молча, со злостью, то дальше пыталась скинуть эту тушу с себя. Не выходило. Слезы обиды сочились из глаз. С каждым хлопком на всё помещение раздавались мои стоны. А она все лупила. Не останавливаясь. С таким азартом, будто прибавку к жалованию себе набивает. Убью! Как только выберусь, чесслово, придушу гадину.

– Отпусти! – сорвалась я на такой же позорный крик, что и она, но молить о пощаде не стала. – Сейчас же прекрати это, слезь с меня, кабанище недорезанное, и, может быть, я пощажу тебя.

Заливистый смех был мне ответом.

Ну ладно, и не с такими справлялись! Я же отчетливо слышала треск одежды, значит нужно помочь прислужим жиркам вырваться из хлопкового плена. Высвободив руку, незаметно потянулась к ее платью и каак дернула. От всей души, так сказать, с треском на все помещение.

Шлепки на моих, изрядно покрасневших ягодичках, прекратились, и я застыла в ожидании. Получилось ли, или мне сейчас влетит еще сильнее?

Дэра Тайлинь и правда затихла, а потом как принялась ворочаться прямо на моей спине, ёрзать, чуть дыру во мне не просверлила своими телесами, но это я уже стерпела молча. Её платье больше не хотело собираться в удерживающую конструкцию и поддаваться на попытки дэры его собрать воедино. Оно расползалось по швам с молниеносной скоростью и заставляло бедную женщину еще больше туда-сюда ворочаться в попытке хоть что-то наладить. Не вышло.

Я, терпеливо дождавшись, пока эта юла перестанет так сильно давить, отползла в сторону и победно улыбнулась. Нечего со мной такие спектакли устраивать, сейчас я прикажу дэре вот в таком вот виде по всему дворцу пройти, чтобы неповадно больше было, в качестве первого наказания, а второе и третье оставлю на потом, чтоб любила-боялась госпожу свою. То-то же.

Вдруг мое внимание привлекло движение за открытой дверью. Плащ до пят, цвета восходящего солнца, мелькнул за церемониальным храмом. Этот плащ мог принадлежать только одному человеку. Первому наместнику, тэйю Онрэ.

Я принялась со всех неслушающихся ног бежать к нему. Онрэ мне должен все объяснить! Но, преодолев пару метров, я застыла, как вкопанная. Наместник вновь показался из-за угла храма, неся на руках изящную тэю, крепко прижимая ее к своей груди.

На руках тэй Онрэ нес меня.

Глава 6

Наместник первых земель нежно и бережно нес меня к западным воротам дворца. Медленно, раскачивая. Вдалеке у ворот виднелся печальный воз – дормез. Этот, некогда спальный, экипаж теперь провожал почивших господ в их фамильные усыпальницы, и Онрэ нес меня именно к нему.

Впрочем, как это меня? Да, мое платье. То самое, что я так долго выбирала для этого вечера, не каждый же день сам Император делает предложение руки и сердца. Впрочем, с этим тоже еще предстоит разобраться. Да, у этой тэи и локоны были похожи на мои - золотистые, длинные, развевающиеся на ветру. Но лицо-то, если присмотреться, у меня мягче, не такое острое. Хотя и невероятно похоже.

Нет, это какая-то страшно не смешная шутка. Сначала мой Дэлориан так со мной обошелся, я же, небось, теперь посмешище всего двора, теперь эта переодетая дамочка. Что вообще происходит?

Надо подойти и все выяснить. Хотя, не удобно как-то, вдалеке все-таки дормез стоит. Наверно, надо подождать, пока Онрэ закончит прощание. Потом уже с вопросами лезть.

Если подумать, то и сама ситуация со спальным экипажем тоже очень спорная. Никогда еще не видела, чтобы человека к нему несли из храма так далеко, да еще и на руках. Как же прощальная церемония, как же скорбящие родственники, знакомые, друзья? Эта одинокая картина вызвала даже жалость к бедной тэе. Пожалуй, и вправду подожду немного, нужно убедиться, что толстая дэра не бежит за мной, справившись с платьем.

Платье. Возвращаясь в прибиральни – оно-то как раз и не давало мне покоя – я все думала,  почему на той изящной женщине было столь похожее? Или такое же. Сейчас-то на мне что? Корсет по-прежнему тугой, как я привыкла, оттого и не сразу заметила, что юбки в пышности поубавились, да и не до заметок тут было. Оглядела себя с ног до головы, и злость взяла верх над чувством такта.

Кто бы это ни был, он переодел меня в платье младшей кухарки. Младшей. Кухарки. И не приведи присты, это был Онрэ! Вспоминая наш с ним разговор на балу, понимаю, что…

… Что ничего не понимаю, но он мне очень и очень должен все расставить по полочкам.

Я уже подходила ко входу в прибиральню, чтобы проверить дэру, но замерла у самой двери, видя клок насыщенно-каштановых волос, валяющийся за ней на полу. Как в замедленной съемке, я поднесла руку к тому месту, откуда недавно у меня вероломно выдрали прядь, и стала распутывать сложный узел, в который мне успели завернуть волосы. «Или все же мне ничего не плели?» – подумала я, когда гладкие, блестящие локоны цвета темного ореха с медным оттенком опустились на мои плечи.

Очевидное не хотело умещаться в голове, утекало сквозь нереальность предположения. Или все же реальность?

Дрожащими руками я отворила дверь шире, переступила через лежащие на полу локоны и стала лихорадочно искать гладкую серебристую поверхность, чтобы подтвердить неправдоподобное.

Нащупав поднос из чистого серебра, поднесла его к себе и руки задрожали еще сильнее.

– Не может быть, – прошептала я сама себе, и голос чуть-чуть мягче, чем я привыкла, едва резанул слух.

В отражении кривоватого подноса на меня смотрела совершенно юная девушка. Явно не тэя, может, и не дэра вовсе. Смолянистые каштановые локоны обрамляли почти по–детски пухлое личико, на котором выразительно большие глаза, как у лани, выдавали растерянность.

– Как же так, – ужасалась я, уже не только руки, но и ноги изрядно подрагивали. – Так ведь не бывает.

Запоздалая мысль мелькнула и не давала больше покоя. Это была я. Там, у Онрэ на руках действительно была именно я. Не просто мое платье, а я сама в своей одежде. Да, саму себя со стороны узнать было бы сложно, тем более, когда смерть искажает черты, но теперь у меня нет других вариантов, кроме как признать очевидное. Каким бы невероятным оно ни было.

Я все еще не знаю, что нашло на Императора, я все еще не до конца верю в то, что вижу в отражении прямо перед собой, я все еще не понимаю, какую роль во всем происходящем играет наместник, но одно знаю точно, к этой жизни я отнесусь, как ко второму шансу, и никому не позволю ее испортить, наоборот, я выясню, что произошло на самом деле, и не допущу прошлых ошибок. Однако там, уже в дормезе покоится мое тело и, думаю, у меня есть только один шанс проститься с прошлым.

Собираю волю в кулак и бегу изо всех сил к наместнику, который стоит у западных ворот, рядом с экипажем. Я должна успеть, хоть глазком взглянуть на саму себя. На свое тело. Может, хоть это поможет мне окончательно принять сумасшедшую реальность, которой в одночасье стала моя жизнь.

Меня уже убили, но я еще жива.

Глава 7

Ноги все так же шатко двигаются, постепенно перенося меня ко входу в храм, оттуда удобная дорога до самых ворот, возле которой нахожусь я, на руках у человека, которого не замечала должным образом при жизни.

Цепляясь за тонкую гладкую траву, без удовольствия замечаю, что новое тело невероятно легкое, мощный поток сезонного ветра готов снести такое хрупкое создание, коим я теперь являюсь, с намеченного пути. А может, эта девушка недоедала? Тогда все совсем плохо, ведь среди младших кухарок действительно есть этти – безымянные, брошенные своими матерями на волю пристов дети, которым, если очень повезет, позволят прислуживать просто за право жить. У таких слуг даже имен нет, приставка к имени у безымянных и вовсе звучит теперь как издёвка, хотя раньше мне откровенно было все равно. Этти и этти, нет различия между полом, в отличие от величественных тэй, знатных дэр, и гин – простых рабочих жителей. Раньше я всегда могла велеть ближайшим этти выполнить мой каприз, и не важно, от какой работы прислуге придется отойти. Меня это не заботило, впрочем, как я слышала, исполнение господских поручений их не освобождало от исполнения прямых обязанностей. Вот и выходило, что выживали среди них самые хитрые, ловкие, шустрые, но покорные. У этти постарше, как правило, все дела были доведены до автоматизма, в совокупности с не дюжей смекалкой они были похожи на рабочих пчелок, предугадывающих, как сделать так, чтобы угодить господам без уточняющих вопросов. И нет, они не были рабами, уйти можно было всегда, но куда? Как низшая каста, они не получали жалование во дворце – только пищу и кров, но и уйти в неизвестность осмелился бы не каждый.

И если это действительно так, то это тело, должно быть, очень хотело этой самой жизни, раз осталось здесь так долго, что успело подрасти. Нет, стоп, не так. Не правильно называть себя этим телом, ведь теперь оно принадлежит мне. Но тогда как? Если девушка действительно этти, то мне придется совсем несладко: мало того что я не смогу понять, как она выживала тут так долго, так и сама ни на что не смогу повлиять больше.

Кажется, это вовсе не второй шанс, кажется, это какое-то наказание. Но за что?! За что мне все это. Разве я многого хотела? Всего лишь быть счастливой, любимой, а еще так сильно хотелось, чтобы больше никто не смог меня задеть или унизить. Хотелось обезопасить себя от всех невзгод. Это нормальные желания, и я не должна так расплачиваться за них.

Остановившись на миг, закрыла глаза и позволила прохладному ветру ударить меня в лицо. Порывы продолжали меня хлестать, словно давая отрезвляющие пощечины. Сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. Это немного помогло успокоиться, остановить несущийся поток мыслей.

Преодолев остаток пути до храма, я все же немного замялась: нужен весомый повод, чтобы приблизиться к тэйю Онрэ. Если я действительно безымянная, то следует перестраховаться. Взяв из боковой кладовой швабру, сразу же споткнулась о ее широкий край и чуть не упала. Да, надеюсь, привычки нового тела дадут о себе знать и неловкость с такими мерзкими предметами быта скоро пройдет. Захожу в храм и принимаюсь осматриваться.

Если все же была прощальная церемония, то должны остаться ритуальные свечи и масла, а еще корзинка с едой в дорогу – ее с незапамятных времен кладут в дормез на прощание. Впрочем, я, как любитель легенд, знаю об этом чуть больше, поэтому и воспользуюсь таким предлогом. Корзинка действительно нашлась, даже не просто корзина, а целый пестер – высокий, плетеный из широкой лозы короб, доверху наполненный свежей выпечкой.

Поставив швабру и схватив пестер двумя руками, я хотела было поспешить к воротам, но голоса, раздавшиеся в коридоре, привлекли мое внимание.

– Нет там уже никого, тэя, – сказал один из пристов. – Первый наместник выгнал всех.

– Как это, выгнал? – возмущенно пропищала тэя Урмирь, которая при всем своем положении могла безбедно жить в собственном дворце, но неизменно на протяжении двадцати лет продолжала печь для императорской семьи самые лучшие булочки. – Тогда, раз уж на то пошло, то не выгнал, а приказал покинуть помещение, не так ли?

Высокий голосок эхом отразился от мраморных стен.

– Д-да, да, конечно, уважаемая тэя Урмирь, – тут же промямлил прист, что было бы неожиданно, но эта тэя на место умела ставить всех, – тэй Онрэ очень горюет, – попытался исправить свою оплошность служитель храма более доверительным тоном. – Мы и не знали, что они с тэей Вердэтт были так близки. Говорят, что незадолго до своей смерти она тайно стала его ларрэ.

– Бедные детки, – прошептала хозяйка императорской пекарни.

Тэю Урмирь, умудренную опытом женщину, расстроить было сложно. Но грусть отчетливо была слышна в ее голосе. Я могла ее понять, она знала о моих тайных страстях не только к выпечке, но и к Императору, думаю, тоже. Или догадывалась. Жаль, не будем мы больше вместе по ночам, когда все уже спят, замешивать новое тесто и смешно морщиться, передразнивая друг друга, пробуя странную стряпню на вкус. Впрочем, ее горе не застелило глаза настолько, чтобы упустить важную деталь в словах прислужника храма.

 – Так говорят или тэя Вердэтт и вправду стала его ларрэ? – вкрадчиво спросила тэя Урмирь, – прист твоего уровня должен знать наверняка, а не пускать сплетни.

Ответ я не услышала, так как звук падающей швабры эхом разнесся по залу храма. А жаль, я снова готова была закипеть от негодования!

Мало того что убили, так еще и женили, гады!

Глава 8

Голоса в коридоре тут же прекратились, и немудрено: никто не хотел нарушать приказ самого первого наместника. Я же, развернувшись ко входу, быстро пошла к намеченным воротам. Тяжелый короб в руках давал о себе знать и уже на полпути я почувствовала необходимость передохнуть, но нельзя. Я и так потеряла время в храме, больше медлить мне не дозволено.

Вот он, Онрэ, стоит величественно подле дормеза. Как всегда, с идеально прямой спиной, собранными в высокий хвост волосами и аметистовым гвоздиком в ухе. Укладывает тело тэи Вердэтт – да, так будет правильнее думать – тело тэи в повозку, бережно поправляет платье, и нет, не может быть, нежно гладит ее лицо. Проводит подушечками пальцев по скулам, очерчивает контур подбородка. Медленно наклоняет голову и оставляет невесомый поцелуй на губах. На прощанье.

Ой-ой, рано еще прощаться, я далековато.

Тэй Онрэ совсем немного постоял у дормеза, опустил шторку и махнул рукой возничему, отдавая приказ двигаться в путь к фамильному замку, в усыпальницу. Воз тронулся, медленно раскачиваясь, и удалялся вдаль. Обидно. Обидно за многое.

Вот так и оборвалась ветка целой династии Вердэтт - древнего рода, у которого не осталось преемников. А что осталось? Многое. Земли, малый дворец, Серебряный лес – неприкаянное богатство, одним словом, и вот она – я, истинная хозяйка, могла только смотреть вслед удаляющемуся возу и беспомощно опустить корзину с булочками на каменную дорожку, прямо под ноги.

Вслед за булочками опустилась и я. На коленки. Слезы невольно полились из глаз, так хотелось закричать в голос от обиды и несправедливости, но все, что я могла, это лишь молчаливо сопеть, вытирая глаза, чтобы видеть хоть что-то вокруг себя.

Тем временем Анвар Онрэ, уверенно чеканя шаг, двигался в мою сторону. Я не сомневалась в том, что наместник пройдет мимо, даже не обратив никакого внимания на этти или любую другую прислугу, поэтому дала волю горьким слезам и уже не пыталась их смахнуть, уставившись на свеженькие булочки от тэи Урмирь. Они пахли так аппетитно и наверняка были приготовлены с любовью к дорогой подруге, так неправильно, что они остались в моих руках. Или наоборот?

Тэй Онрэ, как я и думала, прошел бы мимо, но его плащ, зацепившийся за пряжку на моей туфельке, заставил наместника остановиться и сделать шаг назад. Я замерла. Медленно обернулась. Перевела взгляд с кончика плаща на Анвара. Пристальный взгляд карих глаз встретился с моими, налитыми слезами, щеки предательски побагровели. Знал бы ты, Анвар, кого только что целовал. Его хмурые брови чуть приподнялись в удивлении, словно ожидая чего-то, и я резко освободила его одежду из внезапного плена. Тяжело было заставить себя наклонить голову к земле, не просто тяжело, а невозможно. В конце концов, старые привычки будут еще долго давать о себе знать. Максимум, на что меня хватило, это опустить взгляд, сохраняя идеальную осанку. Я и так на коленях, этого будет предостаточно. Так и осталась сидеть перед ним с гордо поднятым подбородком, а он не спешил уходить.

Хотя, кому я вру, за такое меня могут высечь, а новое тело необходимо беречь. Третьего, думаю, не будет.

– Хоть кто-то ее любил, – обронил Онрэ мелодичным, но с хрипотцой голосом и развернулся, чтобы продолжить свой путь.

Странные слова заставили задуматься вновь. Что значит, хоть кто-то? Разве Анвар не есть этот самый кто-то? Уже второй раз ловлю себя на мысли, что не говорит он так, будто любит сам. Но ведь вчера так сильно стучался в двери, когда я глотала яд. А до этого очень настойчиво предлагал объединить наши дома. Щеки вновь залились краской от того, что он хотел сделать со мной во время бала. Отвести в брачный храм и заявить права на меня.

Тааак, и с этими пылающими щечками тоже нужно будет что-то сделать. Меня-то прежнюю смущаться не заставить было, но сейчас юное неискушенное тело может не вовремя подставить, выставляя тайные чувства напоказ.

Все же нужно хоть попробовать закончить начатое дело, думаю, что для наместника нет ничего невозможного, и, если он пожелает, то удастся восстановить справедливость и положить булочки в воз.

Стараясь дышать глубоко через ротик, чтобы не шмыгать носом, набираюсь смелости и окликаю Анвара.

– Ваше превосходительство, уважаемый тэй Онрэ, – он резко останавливается, но оборачиваться не спешит, а у меня уверенности поубавилось. – Тут произошло недоразумение, – не успев себя одернуть, продолжаю я.

Ну в самом деле, какое еще недоразумение, если тэй Онрэ сам отнес тело в дормез и приказал ехать. Я только что указала достопочтенному тэйю на его забывчивость, все, теперь я не сомневалась, что получу плетей, вопрос лишь в том, когда и за что.

– Совсем небольшое недоразумение, – пытаюсь оправдаться я так, чтобы мои слова не оскорбили тэя еще больше, – этти еще не принесли пестер с едой в последнюю дорогу для достопочтенной тэи Вердэтт, ой,  – опять осеклась я.

Если так дальше продолжать, то ему взбредет в голову наказать всех этти разом.

До меня постепенно начинает доходить, что общаться впредь будет ой как сложно. Любое слово может бесповоротно оскорбить или обвинить другого, и если раньше меня это не волновало, ведь я общалась только с равными и повелевала низшими, то теперь, превратившись из госпожи в служанку, необходимо продумывать речь тщательнее. Как же с этим справляются преуспевающие слуги? Годы выволочки и смекалка, а у меня что? Манеры, воспитание, гордость, в общем, то, что я должна буду прятать, ведь даже у этти есть свой собственный этикет и правила поведения.

Первый наместник медленно развернулся и уставился на меня не то с удивлением, не то с презрением. Слезы все еще застилали мне глаза и понять было сложно. Он нарочито плавно стал двигаться ко мне, словно я дикий невиданный зверек. Будто не хотел спугнуть.

А я лихорадочно пыталась понять, что именно пошло не так.

Глава 9

Приблизившись почти на непозволительное расстояние, Онрэ наклонился к самому моему лицу. Наклонился. Наместник. Ну все. Я-то думала всю жизнь свою исправить, а тут протянуть день хотя бы, ни во что не вляпавшись, уже сложно.

Наместник настолько близок, что я могу рассмотреть свое отражение в гладких застежках на его пиджаке. Тонкая шея, выразительные маленькие губки и нерешительно-испуганные глаза на румяном личике. Такой он меня видит? Эта растерянность не смотрится вместе с горделивой осанкой. Не стоило вообще начинать разговор в таком виде.

И кто меня за язык-то дергал! Придется учиться сдерживаться. С другой же стороны, разве это не предательство самой себя – подстраиваться под изменившуюся реальность? Я – как ольхер из Серебряного леса: стойкое дерево, что неподвластно никаким паразитам! Всегда находила способы добиться своего и сейчас справлюсь. Да, будет сложнее, поэтому буду думать, что только мне такое испытание под силу, раз я получила его.

– А вам-то какое дело? – тем временем вкрадчиво спросил первый наместник. – Чей приказ исполняется?

Ну вот, если раньше и были сомнения относительно моего ранга среди прислуги, то теперь сомнений нет. Во множественном числе обращаются только к безымянным. Мы никто, без пола и личности, мы масса.

И как ответить ему на вопрос?

Если совру и назову имя любого тэя, то Онрэ может и проверить. За ложь наказание суровое, не такое конечно, как за воровство, но тоже не из приятных. Если скажу правду, то вообще неизвестно, чем это может закончиться. Прислугу, действующую по своему усмотрению, я еще не встречала. Тем более, что на мне платье кухарки, и я вообще не должна здесь находиться. Да я и в теле этом не должна находиться! Теперь вот действую в интересах своих и прошлой себя, так сказать.

Действительно!

– Уважаемый тэй Онрэ, приказ отдан тэей Вердэтт. – произнося столь откровенную лжеправду, посмотрела мужчине прямо в глаза. Вызывающе.

Мысленно я бы попросила прощение у покойной тэи за такую трактовку своих действий, но так как я – это она, то разрешение у меня есть. Я даже улыбнулась немного такой иронии. В конце концов, мне же нужно узнать, как относится тэй Онрэ ко мне прошлой на самом деле? Его слова слишком сильно расходятся с действиями. Если смотреть со стороны, то создается убедительная картинка влюбленного человека. И как я такое проморгала при прошлой жизни?! Если же прислушаться к нему, то либо он врет, и мне нужно понять его мотивы, либо он слишком суров на словах, с мужчинами такое бывает.

В любом же случае, думаю, можно сделать вывод, что настоящим я его не знала в прошлой жизни. Узнаю ли в этой?

– Кем был отдан приказ, говорите? – о, а вот такое выражение лица на Анваре я видела не раз, это веселье, которое он пытается скрыть, неужели так рад услышать что-то еще о своей возлюбленной?

– Тэя Вердэтт, господин, – чуть повольничала я, – госпожа Валерия Вердэтт всегда строго относилась к соблюдению этой традиции, потому что ее возникновение тесно связано с ее родом.

Тщательно скрываемое веселье сменилось уже неподдельным интересом.

– И откуда же вам это известно? Ответить без раздумий, быстро, – сказал Онрэ, протягивая ко мне руку и хватая за подбородок.

Пытается прикрыть меня, дескать, не я такая дерзкая, а он заставляет смотреть на него. Да, все-таки я знаю его слабости, своеволия он не любил никогда.

– Госпожа Вердэтт сама рассказывала, что именно в ее роду произошло чудо.

Я повторила ему красивое предание, которое действительно имело место быть пару веков назад.

В то далекое время шли кровопролитные войны, завоевание новых земель. Энориан Юн Штормовой, присоединивший к нам острова Рихт, был уже стар. Его сын руководить армией не умел, растя в тени своего отца, даже недолюбливал это дело, поэтому генеральские бразды слишком быстро отошли в руки внука великого флотоводца. Рихтяне же и через полвека после завоевания мириться с таким укладом не хотели, увидели в юном полководце слабое звено и подняли восстание. Рядом с молодым генералом был и мой далекий предок, воевали они спина к спине, прикрывая друг друга. Восстание подавили, но цена была высока: и моего предка, и молодого генерала рихтяне зажали в огненное кольцо. Раскаленный дым испортил лёгкие бесповоротно, как ни пытались их выходить лекари – не вышло. Тогда произошла смена императорской династии и на престол взошел внучатый племянник Энориана Юн Штормового. С тех пор правят Мегрэ, ну а моего далекого прадеда отправили с почестями на дормезе в родные земли. Путь предстоял долгий, зимнюю дорогу сильно замело уже через полдня пути. Каково же было удивление возничего, когда из повозки раздался слабый кашель. Едва живого человека приняли за почившего и если бы не несколько мешков вяленого мяса да сыра, которые возничий взялся перевести в другой город за небольшую плату, то и померли бы уже по-настоящему оба. С тех пор в дормез всегда кладут еду – вдруг, мало ли что, история имеет свойство повторяться.

– Да, действительно верно, – сказал Онрэ, – пристально разглядывая меня.  – Странно только, что Валерия могла рассказать такое вам. Имело место подслушивание? – и как рявкнул на меня – Отвечать!

– Что вы, достопочтенный тэй! – парой слов с ним перекинулась, а уже готова подняться и влепить ему еще одну пощечину, но подобострастного преклонства он от меня не дождется. Мысленно сплюнула и сказала то, что думаю. – Да и тэя Урмирь расстроится, если булочки вернутся на кухню.

Ну вот, хоть кухню грамотно приплела. Уже лучше.

Мне кажется или мужчина поглаживает подушечкой пальца и мой подбородок? Совсем как недавно с моим прошлым телом. Да, определенно. Это привычка у него такая или он догадывается?

А я опять зарделась, не могу это остановить, понимаю, что новому телу очень нравится внимание первого наместника.

Или, скорее, внимание очень нравится мне.

Глава 10

Тэй Онрэ, поняв, что я скосила взгляд на его руку, резко развернулся и стал уходить прочь, не обронив ни слова. Хоть не наказал, можно сказать, что пронесло.

Я же, глядя наместнику вслед, встала с колен и решала, что делать со вкусным лакомством, оставшимся в моих руках.

Вдруг из-за храма показался отряд стражников, четко чеканя шаг в нашу сторону, а за ними с победным выражением на лице  – дэра Тайлинь, переодевшаяся в платье посвободнее.

– Достопочтенный тэй Онрэ, – остановилась она, склонив голову, чем задержала наместника, а после зыркнула недобро на меня, уже окруженную стражей с двух сторон.

Доказать мою вину на кухне она все равно не сможет – только себя подставит, а значит, придумала что-то еще. Сделаю все, чтобы ей не удалось полить грязью это тело, оно мне еще пригодится. Изо всех сил делаю вид, полный недоумения. Поворачиваю голову с одной колонны стражников на другую, а у самой поджилки трясутся. Неужели этти, в чьем теле я оказалась, была такой тихоней, что никогда не попадала в неприятности?

– С поличным поймали, – продолжил голосить этот пончик на ножках. – Так и знала, что после бала всегда следует вести переучет. – Тааак, – протяжно мяукая, она полезла своими ручищами в пестер и, вероломно доставая оттуда пышечку, сжала ее как банную мочалку. Не прощу. Однозначно.

Онрэ же, явно проявив интерес, остановился за спиной хозяйки служанок, и внимательно наблюдал за разворачивающейся картиной.

Я, в свою очередь, решила применить мое самое главное преимущество, а именно, знания, которые были приобретены мною, в прошлом, так сказать. Дэра Тайлинь, насколько я помню, была сама из безымянных, отдав всю жизнь службе, она получила почти уникальное право носить фамилию и назвалась в честь дня, в который ее привезли во дворец. Тай – десятый, и линь – средилетний. Она даже замужем была недолго. От мужа ей досталась высокородная приставка – дэра. Уж не знаю, чем она его покорила, но, бедняга, видимо, от большой любви долго не прожил. Во всяком случае не достаточно, чтобы она могла носить его родовую фамилию. А я в прошлом делала ей немало снисхождений, потому что хорошо понимала: раз идти ей некуда, то и работу она выстраивает с полной отдачей. И действительно. В то время как некоторые слуги старались украсть или запасти добро для будущей жизни вне дворца, дэра не имела ничего. Зная, что единственная ее страсть – это еда, в особенности берронские пироги, я с удовольствием потворствовала ей в маленьких слабостях, а заодно понимала, что более верного дворцу человека не найти.

И вот, можно сказать, я встретилась лицом к лицу с монстром, которого взрастила. Кто ж знал, что однажды я окажусь в таком удивительном положении, и эта женщина, теперь уже казавшаяся мне чудовищем, будет пытаться решать мою судьбу.

Нет, ну что за день?!

Убили, женили, теперь явно оклеветать хотят.

С другой же стороны, в эту игру можно играть и вдвоем, не так ли?

Берронские пироги славятся своей удивительной начинкой из заморского кислого фрукта, он долго не портится, поэтому первым делом-то, будь я на месте дэры, проверяла бы их. Бывает, что после праздника во дворце кусочек такого пирога можно на рыночной площади найти, и тогда точно ясно, что среди слуг есть вор. К сожалению, вычислить его к тому времени уже невозможно. Но я-то точно знаю, что один такой должен лежать в крыле прислуги, у дэры – хозяйки в комнате. И если она пытается уличить меня в покушении на булочки, то стоит мне лишь слово сказать…

А впрочем, запоздало понимаю, что моему слову никто верить как раз таки и не будет. Нужно придумать что-нибудь убедительнее.

К моему облегчению, тэй Онрэ не спешит уходить, может стоит позвать его рассудить нас? Он явно забавляется произошедшим, лукавая улыбка начинает путать мои мысли, но хищный взгляд, направленный на дэру, дает мне надежду.

– Уважаемый тэй Онрэ, – к моему стыду, это произношу не я, а она! – поглядите вот на этот уворованный пестер, – махнула дэра булочкой на короб.  – Мы вовремя заметили, что выпечки к императорскому вечеру не хватает, хорошо, что вовремя пресекли воровку.

– А может, выпечки не хватает не поэтому, дэра, – с улыбкой чуть ли не пропел наместник, глядя на ее телеса.

Анвар не дурак, он явно был на моей стороне, и хорошо, сам же видел, что я булочки в дормез волокла.

– Тэй Онрэ, – никак не сдавался «пончик», – а ведь как только прощальный воз уезжает, то к западным воротам прибегают попрошайки. Неспроста. Значит, кто-то прикармливает их.

И тут брови Онрэ взлетели ввысь. Дурак он или нет, но и я бы легко повелась на то, что можно проверить, хотя нутром чуяла, что новая я не склонна к воровству. Не прогибалась бы под ветром, имей я доступ к пище, которая плохо лежит.

Пока я обдумывала план защиты, как в шахматах, представляя, кто и что может мне ответить, думая, как лучше себя вести, к воротам и впрямь прибежали дети нищих гин – простых рабочих, кому не слишком повезло в жизни. Они засуетились неподалеку, словно ждали чего-то.

Анвар хитро посмотрел на меня, на дэру и кивнул ей. Ей! Умный ведь тэй, первый наместник как-никак. А сам все поглядывал то на нас, то на ворота.

Дэра, воодушевленная одобрением самого наместника, немедленно приступила к наказанию, не удосужившись даже увести меня с господских глаз.

– Десять ударов плетью, думаю, будет достаточно для первого раза, для первого пойманного раза, – добавила с намеком, дескать, благодари, что руку не отрубаю.

Стражники, не церемонясь, стали меня раздевать.

Глава 11

Я никогда не могла смотреть на то, как пытают рабов. По-другому это и не назовешь. В темницах вот пытки для получения информации, а тут постфактум за оплошность, но тоже именно пытка, а не наказание. Можно сказать, даже не постфактум, а авансом, чтобы в следующий раз работа спорилась. По крайней мере, я всегда так считала.

В моем понимании, пряник гораздо эффективнее,  кнут жизнь прислуге и без меня предоставит.

И, безусловно, для таких действий всегда существовали отведенные места. Самое позорное из них – на центральной площади, оттуда редко кто уходил на своих ногах, ведь, кроме исполнителей, там всегда находятся зеваки, раззадоривающие стражу. Гины бывают, конечно, разные: и успешные - процветающие, и совсем бедняки, но одно их объединяет – желание поглумиться над теми, кому повезло меньше. Поэтому случается так, что толпа просто звереет и требует все большего количества ударов по провинившемуся.

Зал наказаний есть и во дворце. Он изощреннее, что ли. Впрочем, некоторые приспособления для пыток там висят лишь для устрашающего вида и никогда, по крайней мере, при мне не применялись.

Но пыток прямо посреди дороги у ворот видеть мне еще не доводилось.

А уж подумать о том, что сама буду удары плетьми получать, вообще никогда не смогла бы. Впрочем, теперь я многое попробую впервые.

Платье на мне было завязано невероятно туго, шнуровка по бокам корсета заканчивалась небольшими бантиками, но при ближайшем рассмотрении становилось ясно, что завязаны эти бантики на замысловатый узел, развязать который без особых навыков не просто. Недолго думая, один из стражников поддел шнур тонким кинжалом, тесьма легко поддалась, но тихий голос первого наместника остановил эти действия.

Спасибо ему! Не будет же благородный тэй терпеть такой беспредел?!

Он приблизился вплотную ко мне и, глядя в мои пронзительные глаза, тихо прошептал.

– Я сам.

По немому приказу холодное оружие оказалось в его ладони. Кинжал выглядел совсем крошечным в массивной хватке наместника, тем не менее острое лезвие вспороло еще один лоскут. Поддевая острием шнуровку, мужчина нарочито медленно вытягивал ленту из петель. Снизу вверх. Затем, дойдя почти доверху, он развернул меня спиной к себе, обхватывая рукой с кинжалом, и завершил расправу над корсетом.

Получалось, лишь предплечье наместника удерживало эту деталь гардероба на мне. Отойди он хоть на пару сантиметров от меня, и корсет безвозвратно свалится вниз.

Думать о том, в каком виде я окажусь на глазах у мужчин, мне не хотелось. К тому же коленки предательски подгибались от волнения, которое моя, годами отточенная выдержка, не могла унять. В этом молодом и неопытном теле всё ощущалось ярче.

Одно немного радует. Развернув меня, Онрэ буквально заставил смотреть меня в сторону ворот, и, кроме попрошаек, обнаженное тело никто не увидит. Наместник закрывает меня своей спиной от жадных глаз стражников. Пока что.

Одно мне все же не давало покоя. Не понимаю я, зачем наместнику, который только что проводил любимую в последний путь, понадобилось участвовать в раздевании служанки. Неужели он настолько любвеобильный? Хотя, чему я удивляюсь, первый наместник всегда славился любовью покорять девичьи сердца, и не только сердца.

Не успела закончить раздумья, как корсет предательски оказался у моих ног, а холодная сталь поднялась выше, легонько прошлась от груди к ключице, заставляя тело покрыться мелкой дрожью.

Я все еще была крепко прижата к сильной рельефной груди наместника, ощущала его дыхание на нежной коже, а отблеск солнца на стали слепил глаза.

Разрезанное верхнее платье, сползло с моей груди и повисло обрывками на талии. Я закрыла глаза, чтобы не умереть от стыда. Никто и никогда не видел меня в подобном виде. Только император - единственный человек, которого я любила, мог видеть меня в столь откровенном виде, а теперь я в полупрозрачной нижней рубашке перед чернью, перед стражей, в руках какого-то первого наместника.

У меня внезапно навернулись слезы на глазах. Я закусила губу, чтобы не плакать от обиды и стыда. Я знала, что не должна сопротивляться, но я просто не могла это терпеть. Онрэ погладил меня по спине, как будто утешая, но мне от этого прикосновения захотелось вырваться. Я даже дернулась, но не смогла освободиться. Это тело было слишком слабым.

– Девочка, не дергайся, иначе будет еще хуже, – прошептал мне на ухо Онрэ, отбрасывая в сторону кинжал.

Он перестал прижимать меня к себе, а его рука скользнула по моему телу слишком откровенно и нагло. Он явно специально задел один из моих сосков. Те от неожиданностипредательски затвердели и это короткое, почти мимолетное прикосновение, заставило меня едва ли не взвыть от ужаса. Мое тело никогда такого не испытывало. Я почти заскулила и попыталась прикрыться рукой, но что я могла ему сделать? Он просто беззвучно смеялся над моими жалкими попытками сопротивляться.

– Господин, – прошептала я дрожащим голосом. Мне очень хотелось попросить пощады, признаться, что мне стыдно, попросить хотя бы не здесь все это делать со мной, но это было бы еще отвратительнее. Мне оставалось только кусать губы и тихо плакать под его насмешливое хмыканье.

Я пыталась прикрыться рукой, но он просто убрал мою руку, накрыл грудь своей горячей ладонью, зажал сосок между пальцами и дернул, так что я тихо вскрикнула, густо краснея и умирая от стыда, а ему было мало моего унижения. Он стал мять мою нижнюю рубашку, медленно поднимая ее вверх, с силой зажимая рукой другую грудь.

Он даже снова прижал меня к себе, и я очень тихо взвыла от отчаянья. Он был возбужден, и это возбуждение упиралось мне в поясницу. Теперь я не была даже уверена, что меня ждет плеть, а не что-то более отвратительное. Кто вообще будет церемониться со служанкой? Точно не первый наместник!

– Пожалуйста, – все же простонала я, надеясь, что он остановится, не станет позорить меня тут при всех. Хоть и помнила, что он не любит робость. Я ведь этого просто не вынесу, но мой шепот исчез во внезапном звоне чего-то металлического, упавшего на каменную дорожку.

Глава 12

Вот значит, как бывает. Пока я вся изводилась от стыда и решала, стоит ли просить пощады у наместника, стоит ли рискнуть его только-только зародившимся интересом ко мне, оказалось, что это все игра, а я не заметила. Вернее, это новое прекрасное тело не позволило сосредоточиться на очевидном.

В самом деле, разве стал бы первый наместник развлекаться так, как разве что гины в подворотнях? Конечно, нет.

А я раскраснелась вся, разомлела от смеси страха и неведомого предвкушения.

Позже себя отругаю.

Анвар Онрэ просто выбрал удобный пост наблюдения за воротами, поигрывая при этом со служанкой. Надеюсь, ему пришлась по вкусу нежная кожа юной этти. Или нет, мне должно бы быть абсолютно все равно, но не было. Очень не хотелось признавать, что теперь Онрэ, занятый оружейником, совершенно позабыл о моем присутствии.

Тем временем стражи волокли под руки молодого крепкого парня, который, упираясь ногами, требовал позволить ему идти самостоятельно. Но тщетно. Оказавшись перед первым наместником, один из стражников нанес оружейнику мощный удар под колени, заставляя того пасть ниц перед высшей властью.

Онрэ, приподняв одну бровь, с интересом посмотрел на парня.

– Неожиданно, – прошептал Анвар, ожидая оправданий.

Не дождавшись ни слова, наместник достал из ножен длинный меч с обоюдоострым клинком и коротко вынес вердикт.

– Тридцать плетей, для начала, – наместник поднес клинок к шее оружейника, провел вниз, останавливаясь на запястьях. – Но если подобное повторится вновь, то я лично отрублю тебе обе руки этим искусным твореньем, созданным тобой.

Я с интересом наблюдала за картиной, тридцать плетей достаточно мягкое наказание, а вот последующая угроза могла стоить мастеру оружейного дела целой жизни. Нигде не пригодится калека с воровским прошлым, разве что в виде туши на корм охотничьим птицам. Незавидная участь. Хотя мне ли об участи рассуждать.

Никакой реакции на наказание от оружейника не последовало, он просто посмотрел на меч, а затем на меня. Слишком пристально.

– В зал наказаний, – коротко скомандовал Онрэ, и мастер оружейного дела скрылся за спинами дворцовой стражи.

Остались мы втроем, но меня почему-то не покидало ощущение, что только что произошло нечто большее, чем видели мои глаза. «Надо бы разузнать об этом парне побольше», – решила я для себя: не просто так он пялился на меня со значением.

– А ты не права, – продолжал Онрэ уже с нами.

И я на короткий миг разочаровалась – даже такие неприятные слова и то предназначались не мне. Еще немного и горечь от обиды выбьет из моих глаз непрошеные слезы.

– Отстань от девочки, – скомандовал наместник, давая понять, что разговор окончен, но что это значило для меня?

Толстая дэра, безусловно, оскорбленная замечанием наместника, мне этого так не оставит. И хоть действительно очевидно, что я не воровка и она зря на меня клеветала, но не будет такой человек признавать свою ошибку и правоту какой-то этти. К тому же порванное платье - это уже моих рук дело, а значит, разборки будут личными.

У меня есть только один шанс себя обезопасить и я, недолго думая, обращаюсь к дэре Тайлинь.

– Простите, уважаемая дэра, по вашему приказу провизия пересчитана, – хитро начинаю я издалека, наконец привлекая к себе внимание.

– Не было такого приказа, этти, – повелась дэра предсказуемо, и прикусывать язык уже поздно, она увидела, что может поймать меня на лжи и ступила в ловушку.

– Себе противоречите, – это уже Онрэ, тут я не сомневалась в нем.

То-то же. Как говорить, что благодаря ей такую вероломную воришку как я, поймали, так это можно, а как запомнить собственную ложь, так трудновато выходит.

Я же давным-давно для себя решила, что никакое вранье не стоит того груза, который за ним следует. Мало того что нужно помнить, кому, что и когда наплел, так еще и выгода иногда столь сомнительна, что не оправдывает затраченных усилий. То ли дело правда. Правда – опаснейшее из оружий, тогда как информационная осведомленность – целый арсенал. Выбирай любую правду и руби по самому дорогому – значимости среди подданных и влиянию при дворе.

Не давая хозяйке прислуги опомниться, я продолжаю гнуть свою линию.

– Конечно, дэра, нижайше прошу прощения, речь же шла о выпечке, – беру пестер с булочками и деловито просматриваю, – булочки на месте, как видите, масленники тоже там, где положено: в теплом шкафу пекарни, чтобы и вечером мягкие были. Там же медовики и маковки, пироги с рросью, с красной ягодой. Все строго на местах, ни одной пустой полки,  – быстро тараторю я, и хотя, вспоминая тэю Урмирь с ее любовью тесто тоже учитывать, проверяя запасы, решаю не затягивать, а быстро переходить к делу. – Вот только есть одна проблема с берронскими пирогами, дэра Тайлинь, – заканчиваю я триаду и очень выразительно смотрю на потерявшую всякую уверенность женщину.

Попалась.

Не скрывая интереса к этим самым пирогам, красноречиво даю понять, что шах и мат в этой игре поставлен именно ей. Если она конечно не дура, то прекрасно поняла, что сама вот-вот будет объявлена воровкой. Даже если предположить, что безродной этти не может быть известно о заначке дэры, рисковать, думаю, не станет. Я ведь не такая уж и этти и теперь, когда меня слушают, чувствую себя вправе решать судьбу этой пухлой занозы.

Тут меня внезапно осеняет совсем другая мысль. А что если, дав ей понять, что мне известно о ее большой тайне, я все же промолчу. Хватит ли в ней благородства признать, что я своим молчанием спасла ее шкуру, будет ли инцидент с платьем и неприязнь исчерпаны, если я проявлю снисхождение там, где могу? Поможет ли мне такой добрый шаг расположить хозяйку ко мне? И, нужен ли мне такой союзник вообще? Не буду ли опасаться ножа в спину?

Уверена, второй раз она не подставится. Поэтому – сейчас или никогда! Пощадить или убрать дэру раз и навсегда из этого дворца, или чего похуже…

Как же мне поступить?

Глава 13

Выбор был сложным. Риск огромен независимо от решения. Не прощу – и кто знает, кого на ее место поставят. Нет, конечно, я могла бы предугадать, но какой в этом толк, если, как известно, знакомый враг всегда лучше.

Прощу – и далеко не факт, что она осознает всю глубину моего великодушия. Эх, лучше поскорее начинать быть честной с собой. Дэра Тайлинь в жизни не осознает, что какая-то этти может великодушно снизойти до нее. Поэтому выбираю вариант, который подсказывает мое сердце. Как ни крути, я чувствую ответственность за ее поведение. Это я потакала прихотям дэры, я приучила к такому и никогда не обращала внимания на то, как она обращается с безымянными. Сама натворила дел в прошлом, а теперь из-за этого хозяйку прислуги выставят из дворца…

– Дэра Тайлинь, – продолжаю, – Берронские пироги перенесли в императорский погреб, им не страшен холод, а места при пекарне не нашлось. Настолько пышные празднества планируются.

Описать, что произошло с мимикой дэры, наверно, будет просто невозможно. От небывалого напряжения до неуверенной расслабленности. Настолько сильно мои слова пошатнули веру дэры в свою безнаказанность.

Я надеюсь, что эта женщина прекрасно поняла, что мое расположение тоже дорогого стоит. Впрочем, если нет – найду на нее другую управу.

Сейчас же единственное, что меня волновало, это подтверждение правильности моего решения. Как-никак, а я неплохо знала упитанную хозяйку прислуги, чтобы понимать – в душе она ликует: не каждый день ведь удается повиснуть на волоске от краха, но спастись.

На том и порешаем с ней, а пока меня интересует Онрэ, все еще следящий за нашей перепалкой.

– Вы не успели закончить ритуал, этти, – вернулся он вновь к формализму.

Да, неплохое замечание, спасибо. Но делать-то теперь что? И вообще, это вовсе не моя оплошность!

Нагло забираю пышную булочку у хозяйки прислуги, которую она вероломно держала в руках и жестоко мяла, не справляясь со своими эмоциями, кладу в пестер и выразительно смотрю на первого наместника. Обряд нужно соблюдать, не так ли? Это неоспоримо!

– Достопочтенный первый наместник… – разыгрываю я карту – нет, не робости, а определенного послушания.

Я же согласна с ним, не так ли? Я же очень хотела проститься с прошлым, а заодно, возможно, получить подсказку: как так вышло, что переселение в другое тело оказалось реальным в нашем мире без магии, уже несколько сотен лет как без магии.

– Было бы замечательно проститься, соблюдая все указания тэи Вердэтт. – Да, и пусть толстая дэра гадает, о чем мы вообще говорим. Ее удел быть тенью сейчас, и как еще она не удалилась – спрашивается.

Анвар же дал указания одному из стражников, и всю округу сразил высокий вой горна. Башенный караул дал команду остановиться всем, кто покинул западные ворота, а это за последний час был именно наш воз.

Первый наместник велел седлать коня, но, окинув меня презрительным взглядом, поморщился.

Презрительным. Взглядом. Ни капли не скрывая, да и зачем перед какой-то безымянной держать лицо, так, выходит, он думает. А я что? А мне бы радоваться, что вообще хоть с какой-то эмоцией на меня посмотрел, но нет же, теперь мне мало, и я снова хочу видеть на его лице нотки веселья и заинтересованности. Как ни крути, к повышенному вниманию привыкаешь быстро, и оно уже как наркотик: нужно в любом теле и при любых обстоятельствах.

С тем же неприятным мне выражением наместник первых земель снял свой плащ и накинул на мои оголенные плечи. Ну спасибо, хоть не буду светить свою, кстати, довольно пышную для такого худенького тела грудь. Хотя никакое спасибо ему не положено. Не я виновата в том, что осталась лишь в нижней сорочке.

Это тело будет помнить требовательные прикосновения Онрэ еще долго. Ту силу, которую он применил к моим беззащитным сосочкам, тот напор, с которым он мял их, нижнюю рубашку поднимая. Меня до сих пор пробивала мелкая дрожь от того, чем его ласки могли закончиться, и теперь я просто должна заставить его хотеть меня по-настоящему, а не как прикрытие для отвода глаз.

И нет, сама я ни за что вешаться на него не буду, но вот соблазнить и даже влюбить такого гада в себя было бы очень неплохо. А то что я сейчас лишь служанка, так даже и лучше – поделом, так сказать: будет знать, как девушек посреди дороги унижать! Поэтому, приняв плащ, я позволила себе закутаться в него не полностью, оставляя одну ключицу на виду, прикрыла глаза и медленно вдохнула аромат дорогой ткани, смешанный с острой пряностью мужского парфюма.

– Кхм, – а у наместника, от такой картины запершило в горле, – дэра Тайлинь, проведите этти в ваше крыло, пусть переоденется, уложит волосы соответствующим образом, жду ее здесь через полчаса, поедет со мной к дормезу, – дал указания по мне, не обращаясь напрямую.

Правильно, кто раздевает, тот и одевать должен, или хотя бы предоставлять такую возможность. Перспектива скакать на лошади с полураздетой служанкой, небось, слишком тесно давит в его штанах.

Глава 14

Шли мы быстро. Я постоянно ловила на себе провожающие взгляды. Конечно, думаю, не каждый день дворцовые тэи видят служанку в светло-золотом плаще самого наместника первых земель. Знаю, что они уже выясняют, что я за фрукт такой и откуда взялась. Только этого мне еще и не хватало, мало того, что общение с Онрэ пока ничего хорошего не предвещает, так еще и стать мишенью для его воздыхательниц крайне нежелательно. Больно уж ядовитые эти змеюки - по прошлой себе знаю.

Дэра вела себя сдержанно. Удивительно. Быстро преодолев площадь перед дворцом перемен, провела меня до крыла прислуги, остановилась у входа и жестом велела заходить.

Зайти-то я могла, но куда дальше?

В прислужьем крыле, сразу после входа, находился небольшой холл. В центре диванчики и столики, за которыми можно было передохнуть во время небольших перерывов, а по бокам коридоры. Левые, на каждом из трех этажей, вели в комнаты прислуги непосредственно, а вот справа коридоры заканчивались проходом в сам главный дворец, вернее в коридоры для рабочих. Это и главная кухня на первом, и приемные на втором, и гостевые покои на третьем. Все для того, чтобы слуги передвигались как можно незаметнее, пользуясь своими собственными маршрутами.

Незамужние этти и гины жили по двое. Может, на каждого места и маловато было, но зато чистота и порядок приятно радовали глаз.

Оказавшись внутри, я чуть помедлила: непонятно, как найти свою комнату, и не ясно, кем может оказаться моя соседка.

Дэра же все это время пристально следила за мной, и я уже чувствую нарастающее в воздухе с ее стороны желание снова развести ор на все крыло, но она сдерживается что есть мочи. Сопит себе под нос, морщится, решается на нормальный разговор, а не как привыкла.

– Этти, а что вообще сегодня происходит? Ведете себя как-то странно, – все равно громко, но хоть с формальностями заявила дэра.

Неужели придется все-таки соврать? Ненавижу ложь! Но правда звучит ой как неубедительно. Решит еще, что я издеваюсь над ней со своими рассказами про переселение в другое тело, и что тогда? Думаю, только блаженных этти дворцу еще не хватало, отрубят голову, как пить дать. А если привести аргументы? Я ведь не неизвестно откуда про берронские пироги знаю, и еще о многом, может, все-таки рискнуть?

Какова вероятность, что она решит, что я просто все подслушала? Высока.

Значит, решено! Буду держать язык за зубами, по крайней мере, пока не разберусь с тем, как такое вообще возможно. Видела ли я что-то в императорской библиотеке на тему переселения душ? Нет, а ведь легендами я интересовалась больше всего. С другой же стороны, если я сама боюсь хоть кому-то правду сказать, то говорили ли другие люди, с которыми подобное могло случиться? Скорее всего – нет, но если и рассказали, то информация останется в описании душевных болезней, а не в старинных преданиях.

Набираюсь духу и выдаю единственную правду, которой могу поделиться.

– Уважаемая дэра Тайлинь, – начинаю спокойно, главное не забыть о правилах в разговоре. – Ничего толком не помнится, наверно, удар о мойку был слишком сильный, – делаю вид, что говорю об очевидных вещах. – Вы, тэи Вердэтт и Урмирь мне знакомы, а жилое помещение – будто бы нет.

– Что, память отшибло? Так бы сразу и сказала! – Взревела хозяйка, переходя на свой обычный тон.

Ага, скажешь тут, когда на тебя налетают почем зря, клевещут и раздевают.

– Так уж и быть, провожу до комнаты. Но смотреть мне, чтоб опять не забылось, я таким, как вы, не нянька.

А я таким, как ты, не прислуга! Но всякое случается.

Поднимались мы до последнего, четвертого этажа. Он был соединен с остальной частью дворца не просто коридором, а сквозной, красивой площадкой с балюстрадой. Надо же, я знала, что тут живет дэра Тайлинь, но даже подумать не могла, что среди этой красоты может найтись комната для этти. Слишком уж невероятной мне показалась эта мысль. Уж не хочет ли хозяйка-пончик подставить меня, отправив в чужие апартаменты?

А я как проверю, моя ли комната на самом деле? На этот счет умных мыслей пока нет.

Дверь абсолютно без намека на замок, как у всех слуг, не считая хозяйки, была отворена ею прямо передо мной. Заходи, мол – кивает она мне, и я делаю неловкий шаг.

Так, я что, сплю на одной кровати с кем-то еще? Задаюсь вопросом, видя одну полуторную вместо двух односпалок. О нет, не говорите, что у меня есть мужчина! Такая вишенка на медовике мне не нужна. Медовик, собственно, тоже, но жаловаться уже поздно. Остается смириться и жить эту новую жизнь.

Не спеша прохожусь по комнате цепким взглядом.

Широкое окно с добротными, полупрозрачными занавесками выходит в сад. Уже слишком хорошо, чтобы быть правдой. На других этажах в эту сторону не выходят ничьи жилые помещения. Напротив кровати – шкаф. Широкий, явно рассчитанный на двоих или даже больше людей. Шкаф на замке! Трюмо с настоящим зеркалом… Невероятно! И это все у прислуги! У этти…

Не верю!

Дэра Тайлинь все поглядывает на меня с интересом.

– Что, не узнается? – с неприкрытой ехидцей спрашивает, заходя в комнату вслед за мной.

А как я могу узнать, спрашивается? Аж засмеяться захотелось.

– Ну, тем тяжелее тебе будет, – уже будто бы с сочувствием заявила мне. – Если не подготовишься вовремя к поездке с наместником, спросят с меня, мне же приказ отдавали,  – принялась она деловито заглядывать во все щели.

Дородная дэра перевернула постельные принадлежности вверх дном, пытаясь что-то найти, заглянула под кровать, пробежала взглядом по подоконнику, поглядела даже на карниз под потолком.

Что ей потребовалось – догадаться было не сложно, и даже хорошо, что она решила мне помочь. Как переодеться, если шкаф под замком? Никак. Влетит кому в случае моего опоздания? И мне, и ей. А значит, возможно, это действительно моя комната, ведь не стала бы она ворошить чужое добро и подставлять себя…

С победным ликованием она ловко подбрасывает ключик в воздух. И откуда только взяла?! Я же едва успеваю его перехватить, чтобы не упал в щель меж досок на полу.

Глава 15

– Вот это да! – глядя на себя, прошептала, подходя к зеркалу.

Сбрасываю золотистый плащ и подхожу ближе, чтобы точно убедиться, что это не сон и не галлюцинации. Худенькое, хрупкое тело, с пышной грудью начало колотить не то от холода, не то от волнения, и я поспешила избавиться от разорванных одежд полностью. Меня уже не очень волновало, ворвется ли дэра со стражей или нет, больше всего на свете хотелось убедиться в реальности происходящего.

Подношу руки к лицу – и это же делает отражение из зеркала. Поворачиваюсь то одним боком, то другим – и отражение повторяет за мной. Каштановые с медным отсветом волосы падают за спину, доходя до бедер, а я, сжимая их крепко, чувствую боль и, даже несмотря на все это, с трудом верю в произошедшее.

Открываю шкаф, а в нем несметное, по меркам прислуги-этти, богатство!

А ну-ка, посмотрим, чем придется заниматься во дворце? Платья для работы развешаны, согласно выполняемым обязанностям.

Несколько простых кухонных верхних платьев, ткань плотная, стойкая к износу, в спокойных тонах. Значит, буду мыть посуду за господами и прислугой. Не очень хороший расклад, учитывая, что мы с тэей Урмирь после экспериментов с выпечкой оставляли огромную гору липких мисок. То есть придется с самого утра намывать тарелочки-ложечки после ночных развлекушек благородной знати. Далее шли более приятные наряды с оборочками и даже кружевами – такие нужны для работы в императорском саду. Красивая прислуга – услада глаз господ, как мы любили выражаться, поэтому, даже подметая садовые дорожки, этти и гины выглядели привлекательно. Следом за рабочими одеждами висели и совсем уж красивые наряды. Они притягивали взгляд и вообще не подходили под мое представление о быте этти при дворе.

Только вот откуда все блага?! Как и кому это юное дарование расплачивается за столь особые условия? От одной только мысли, что мне скоро предстоит все узнать, голова идет кругом. Если этти заработала себе право на столь привилегированную жизнь, выполняя чьи-то особые поручения, скорее всего, преступные, то я сильно рискую отправиться вслед за старым телом в мир иной: ведь абсолютно не владею никакой информацией и быстро выдам некомпетентность.

С другой же стороны, возможно, сюда и впрямь приходит мужчина на ночь, тогда и размер кровати понятен. Он, должно быть, точно знатен, из высшего сословия, судя по возможностям поселить этти так высоко. А вдруг… нет, не может быть. Императору точно не будет никакого дела до благ служанки. Стоит ему лишь повелеть, как любая окажется в его покоях, он-то сам по ночам в прислужьем крыле не появился бы. Точно кто-то другой.

Готова ли я поддерживать мою тайну и отдаваться нелюбимому человеку? Отдаваться так, чтобы он, кто бы то ни был, не заподозрил неладное? А если мужчина требует от этти того, на что я, благородная госпожа, никогда не смогу согласиться? Что тогда? Смогу ли я переступить через свои принципы? Или же правильнее будет разорвать отношения и попасть в немилость господину? Последствия могут быть самыми разными: от простого переселения туда, где мне самое место, до перевоспитания плетью. С них станется. Хотя…

Подбегаю еще раз к зеркалу и стараюсь рассмотреть спину. Гладкая, словно шелковая, кожа без единого изъяна, упругие ягодицы и стройные ножки без синяков. Это тело никогда не подвергалось наказаниям и пыткам. Хорошо. Возможно, мужчина окажется добрым и приятным тэем, хотя и эта мысль казалась очередной невероятностью в целой череде удивительных событий.

Из нарядов выбираю неброское платье в пол цвета светлой зелени, с незамысловатым цветочным узором, нарастающим к низу. Оно хорошо подчеркивает карие, с ноткой зелени, глаза. Под него надеваю нижнюю сорочку без бретелей, чтобы срезать, в случае чего, было попросту невозможно.

Рядом с аккуратными верхними платьями нахожу несколько корсетов на выбор, хорошо подходящие по цвету и стилю ко всем нарядам. Белоснежные передники пока игнорирую, интересные пояса рассмотрю позже, затягиваю каштанового оттенка корсет потуже, жаль, сложный узел повторить не могу, и берусь сооружать прическу, пока еще есть время.

С волосами вышла проблема. Проблемище – я бы даже выразилась так. Ну не умею я собирать узлы. А придется. Господам полагались распущенные локоны, если не было никакого торжества, замысловатые косы – по праздникам. Сейчас мода такая. Служанкам – только сборка. Никаких выбившихся прядей. Вот незадача. Вспоминаю, как плела сложный узор Дэлориану, перебирала сквозь пальчики обсидиановые прядки, теперь придется постараться сделать красоту себе самой.

Сноровки хватило только на нескромный колосок, который удалось закрутить у основания шеи в крупную булочку, а заколки, наверно, в трюмо.

После тех сюрпризов, которые преподнес шкаф – открываю шуфляду с волнением, и не зря. Тут украшений для волос – гребешков да шпилек-палочек, на любой вкус и повод найдется. «Хорошо, хоть без драгоценностей», – подумала я с облегчением, и тут же корыстная мысль закралась в голову. Полудрагоценных камней на украшениях тоже не было. Разве что ручная резьба. Не дешевила ли этти, с таким-то покровителем? Может, можно было вместо кучи барахла обзавестись одним, но весомым изделием? Впрочем, мне пока рано судить, вот встречусь с покровителем лицом к лицу, тогда и пойму, что с ним делать дальше, а пока выбираю неброские шпильки положению этти, чтобы не выделялись.

Завершаю сбор символичным плащом. Полупрозрачная ткань обтекает с головы до ног, показывая всем, что обладательница такой вещи отработала утреннее задание и настало время перерыва. Накидка создавала призрачное впечатление, делая прислугу менее заметной, вдалеке даже размытой, фигурой, которую не будут дергать господа без повода, ибо всегда есть те, кто в этот момент работает и обязан исполнить распоряжение. Конечно, если кто-то из тэй решит отдать приказ, то отказаться будет невозможно, но символичная накидка существенно снижает вероятность такого исхода.

Глава 16

Выйдя во двор, ищу глазами дэру Тайлинь, но безуспешно. Наверно, ушла дальше работать, и хорошо. Она и так на меня потратила слишком много времени, а я хоть недолго побуду в тишине. Оставшиеся пару минут использую для того, чтобы пройтись к западным воротам через сад. Так путь немного длиннее, но намного приятнее. Шелест листвы под дуновение ветра, приносящего сладкий аромат первых цветов, успокаивает. Я дотрагиваюсь ладонью до веточки дикой сакейи – нежнейшие лепестки которой оставляют на пальчиках цветную пыльцу. А ведь раньше было столько времени на прогулки, но меня они не заботили, сейчас вот показалось, что нет ничего важнее, а времени в обрез. Не остановиться, не полюбоваться, не подышать ароматом под шум колосящихся листьев…

– Откуда плащ был взят, что вообще случилось у нас? – из-за дерева показался парнишка намного младше. Тоже прислужник, судя по одежде.

О, вот и первый человек, кто меня точно неплохо знает, можно поговорить и попытаться узнать что-нибудь о себе, но что именно меня волнует? Не говорить же с ним о моем покровителе или работе. Очень подозрительно будет. Хотя о работе-то придется, наверное. Но сначала надо как-то объяснить поведение Онрэ, ведь не каждый день этти бегают по территории в золотистом плаще наместника первых земель. Сказать правду и не выдумывать? Соврать? Ох, не люблю ложь, лучше как есть выдам.

И только я собралась отвечать, как внезапная догадка пришла ко мне в голову. А что, если это не праздный интерес? Возможно, слугу отправили с поручением все разузнать. Быстро же тэи спохватились! Хотя, давайте честно, я бы на их месте выведала все намного быстрей!

Что же получается? Сейчас от моего ответа будет многое зависеть. Как говорится: поймешь, зачем спросили – поймешь и что ответить.

Так, зачем эта информация могла понадобиться – и без вопросов ясно, но главное – кому? Интересно будет многим, но некоторые высокородные тэи готовы будут и подождать, не привлекая к себе внимания, если сами не заинтересованы в получении информации напрямую. Я бы, раньше конечно, таяла от любопытства и достала бы правду обо всех интересных мне событиях. В особенности о тех, что касаются самой верхушки элиты. Значит, приказ поговорить со мной исходит оттуда. Не иначе.

Нужно узнать, но как этти между собой общаются? Есть ли у них имена друг для друга? Репутация? Социальность? Что-то точно должно было быть, даже тут –  в безымянной низине одни стараются быть выше других. Мои апартаменты об этом не просто говорят, а громко вопят, и не только они, но и одежда неношеная, впрочем, и само расположение покоев. Но я не знаю, как безымянные разговаривают друг с другом. А жаль. Стоило раньше думать о прислужьем этикете, да и вообще о людях в нужде.

На мгновение стало жаль детишек за оградой. Да и само их присутствие там вызывало недоумение. Будь я на месте их родителей – гин, то отдала бы на обучение в один из дворцов, как это делают рихтяне. У меня и у самой было несколько подопечных-малышей, не имевших раньше ничего. Теперь они учатся мастерству, не голодают, и я уверена, что они найдут свою дорогу в этой сложной жизни. Найду ли я? Эх. Посмотрим. А пока нужно попробовать выяснить, кто из знати такой любопытный.

– Чьим приказом? – спрашиваю у парнишки, если не вредный, то может и ответить.

А он, вместо ответа, только скривился, губы растопырил в злобном фырканье и подошел ближе, напористо глядя на меня.

– У меня, – ответил он, все так же мерзко кривляясь, – есть родители, – победно вздернул подбородок, – и они меня не бросали.

Ох, до чего же забавно. Сколько разных этти могли слышать эту браваду раньше и указывали ему на то, что родители есть абсолютно у всех, если он не забывает дополнить свою речь поправками на этот счет. Легкая мишень.

– Бывает, родители умирают, это очень печально, – отвечаю ему. – А твои, выходит, где-то рядом, раз не бросали, но вот мы тут, прислуживаем господам. Ты хоть и гин, но на равных с безымянными здесь.

– Неправда, вы все – лишь никчемные забытые, никому не нужные, а меня любит госпожа, – продолжал он доказывать самому себе, что ли, какой он нужный.

А мне и нужно было выяснить, кому именно он нужен, по его мнению. И что за обозначение такое – госпожа?! Нет бы сразу сказал, что тэя такая-то и по имени назвал. Или он что, личный паж? Мелковат для такого, глуповат. Мнит о себе невесть что.

– Для господ нет любимых слуг, как нет для рудбекий любимых медоносок, это же очевидно.

Похоже, говорить дальше не о чем, но ведь он не уйдет, не выполнив приказ. Понимая это, разворачиваюсь и иду к восточным воротам.

– А ну стоять! – пытается он остановить меня, крича вслед.

Ну конечно, будут еще такие же, по сути, как и я теперь, гины, мною командовать.

– А вот посмотрим, как твоя хозяйка тебя любить будет, если ты ничего не узнаешь, – кажется, я уже не задираю его, а тоже огрызаюсь. Так! Нужно срочно взять себя в руки. – Тэя Урмирь бы без ужина оставила, а будь ты слугой дэра Сэдвара, то сидеть не мог бы целую неделю или того похуже.  

Но его мои слова не задели, я следила за лицом мальчишки. Похоже, что он и этих высокородных не боится. Кто же его госпожа, в таком случае? И имеет ли смысл дальше пугать его потерей хозяйской любви?

– Ничего таким как вы не понять, – шел он за мной, едва поспевая, с такой же кислой физиономией. – Хорошо, что госпожа не терпит вам подобных и не держит при себе.

О, так значит поэтому мелкий прислужник возомнил себя чуть ли не пончиком на ножках. Хотя до пончика ему очень далеко. У его госпожи нет среди слуг этти. Это сужает круг, но среди владельцев малых дворцов на первых землях таких нет. Неужели к нам пожаловала гостья издалека?

Я, не сбавляя шаг, думала об этом. Откуда могла быть прибывшая после коронации императора тэя? Из третьих земель. Не ближе.

Третьи земли, как и вторые, были присоединены к нашим так давно, что и упоминаний об этом маловато осталось. Несколько книг на давнем, почти забытом языке рассказывали о тех временах. Неплохие иллюстрации отображали славные битвы, портреты великих предводителей, полководцев, мореходцев, мыслителей тех времен. «Но доподлинно узнать, как и что произошло, уже не представлялось возможным», - размышляла я, подходя к воротам. А парнишка все еще следует за мной, и на что только рассчитывает? Ох и хлебнет он сполна за свою самонадеянность, ведь я разговаривать с ним больше не намерена. Ну в самом деле, не будет же он спрашивать тэйя Онрэ напрямую?