Гостиница для попаданки "Незабудка"

Пролог

Серость на улице отражала тоску в душе.

Грязь на земле и тяжёлые тучи на небе подчёркивали убогость облезлых домов обычного спального района, давно забытого богом и правительством городка. Детская площадка никогда не знала ремонта, потому от неё остались только железные турники, на которых соседи до сих пор выбивали ковры и вешали бельё. Спасибо советскому союзу, что железо использовали толстое; с тех пор ещё не сгнило, а вот асфальт, когда-то положенный при строительстве дома, давно потерял своё обличье. Яма на яме, пройти невозможно. Дожди залили их, усложняя ежедневный путь. Один неверный шаг, и уйдёшь по самую щиколотку, а может, и по колено. А ведь земля по утрам уже стала подмерзать. День-два, и двор превратится в каток, на котором по воле диких ветров, что хозяйничали здесь, жители будут летать и ползать, стремясь пройти свой обыденный путь. Природа никого не щадит, как и люди – её. Только почему-то мы платим по всем её счетам…

Ёмкости для газа, что когда-то был в каждой квартире, давно были покорёжены временем и вандалами, что сейчас, наверное, были ровесниками моей дочери, которая давно жила заграницей.

Проходя мимо, я с трудом удержалась, чтобы не сделать замечание пацанам, рассевшимся на гнилом баке. Упадут, поранятся, каких только проблем не получат из-за старого железа. Но разве им нужны мои нравоучения? Они ведь думают, что уже взрослые и никогда не станут такими же старыми, как я. Что уж говорить, я тоже думала, что молодость будет длиться вечно. И каково же было моё удивление, когда, не успев моргнуть и глазом, я разменяла пятый десяток. Казалось бы, у меня ещё есть время пожить, но как же я устала!

Взглянув на небо, постаралась улыбнуться. В последнее время губы забыли, что значит улыбка. Поводов не было.

Отодвинув в сторону пакет с мусором, который кто-то из соседей посчитал возможным выкинуть в мелкую урну около кривой лавочки и не посмотрел, что пакет туда попросту не вместился, – а ведь до мусорных баков отсюда всего метров пять, – я с трудом села и отдышалась. Поход в магазин дался тяжело.

Мне в последнее время всё давалось с трудом. Болезни смолоду преследовали меня, то отступая, то кидаясь в бой. В последнее время совсем рассвирепели: ковид, рак, постоянная химиотерапия, облучение и операция. Думала, вот-вот смогу выдохнуть, но не тут-то было. Сердце стало барахлить, не выдерживая нагрузки; лёгкое было повреждено при облучении, а иммунитет и вовсе стремился к нулю.

Вдохнув холодный воздух с привкусом выхлопных газов и сгнивших овощей из мусорного пакета, я ласковым взглядом прошлась по кирпичной пятиэтажке. Там, под самой крышей, была моя квартира. Радовало, что в том году крышу перестелили, и квартирка у меня была сухой и тёплой, вот только на пятом этаже, а лифта здесь отродясь не было. Сделав семь остановок, чтобы перевести дыхание, я, наконец, добралась до дома.

Руки дрожали, когда ставила чайник, а воспоминания, сожаления и тоска по-новой рвали душу, не добавляя спокойствия. С самого утра меня не отпускало, сыпало мимолётными искрами, что взрывались в памяти.

Кинув взгляд на телефон, подумала набрать дочери, но разница во времени и неуверенность, что она обрадуется раннему звонку, не дали мне поднять трубку. Вместо этого, налив себе кружку чая, я подошла к окну, вглядываясь в небо; хотелось найти хоть кусочек чистого бескрайнего неба. В детстве я любила смотреть на него и мечтать… о крепкой семье, о трёх, не меньше, детках, о собственном доме с садом, где будут бегать в догонялки внуки, наполняя мой мирок смехом, жизнью и смыслом. Не вышло. Замуж выскочила рано. Муж запил, не успев обвенчаться, и ребёнок его не остановил. Слава Богу, хватило ума уйти после того, как он пару раз меня поколотил. Правда, решилась, только когда он поднял руку на ребёнка.

Ушла, а вот новой семьи не сложилось. Пыталась, но мужчины в моей жизни разочаровывали и предавали, пришлось надеяться только на себя. Всегда казалось, что вот-вот, за новым поворотом, жизнь наконец-то даст мне шанс, отблагодарит, подарит счастье… Ведь я всегда была правильной девочкой, стала профессионалом, была хлебосольной, дочь обожала, спешила на помощь по первому зову…

Так почему же тогда сейчас слёзы бегут по моим щекам, а я одиноко прижимаюсь к стеклу?

Как же я хотела детей! Как хотела быть любимой! Боже, почему ты не позволил мне этого?!

Сердце надрывно стучало, а воздух с трудом вырывался из лёгких. Нужно выпить лекарство… Где же оно?!

Пока искала на столе купленную вчера в аптеке пачку, наткнулась на фото дочери. Красавица и умница… Она бежала из этого городка с последним звонком. Звала меня с собой, но разве я могла тогда оставить мать? Та бы без меня не справилась. Мне так хотелось думать… Двадцать лет прошло, дочь создала свою семью, счастлива, больше не зовёт, а мать так и не сказала, что гордится мной… Наши отношения становились с каждым днём всё натянутее.

Надо было думать о себе. Глядишь, и создала бы свою семью. Были бы у меня дети: дочь и два сына. Я бы их так любила, так любила… Всё бы отдала, чтобы вновь почувствовать те эмоции, когда берёшь на руки кроху, когда она так доверчиво жмётся к тебе, как к самому ценному и любимому. Чтобы вновь почувствовать, как сжимается сердце, переполненное любовью.

Дышать становилось тяжелее, перед глазами темнело, найти бы таблетки…

– Ты действительно отдала бы всё-всё, чтобы вновь стать матерью? – голос, тихий и далёкий, раздался у меня в голове. – Даже жизнь?

Глава 1.

«Храни его, не теряй в лучах воздушных,

А кто дарил, говорить о том не нужно…»

Колечко, Иванушки International

– Вы уверены, что хотите его продать? – гоблин с сомнением переводил взгляд с массивной печатки на меня и обратно.

Я твёрдо кивнула, подтверждая свои намерения. В душе скреблись кошки; те отголоски эмоций, что остались мне от владелицы этого тела, шептали не продавать, вместе с тем мой холодный расчёт решительно их пресекал – продавать. Иначе нам с Лили нечего будет есть. Хладным трупам глупая гордость не к лицу.

– Тогда я дам вам двести шиллингов.

Это была большая сумма, но недостаточная за такую вещь. Узоры, высеченные на драгоценном металле, были искусны, а четыре бриллианта разного цвета сверкали ярко и чисто. Один из них был больше других, привлекая к себе внимание небесно-голубым цветом, словно укоряя меня.

– Пятьсот и ни шиллингом меньше, – внутри всё сжалось в ожидании его ответа, – оно стоит дороже, – продолжила я, при этом нервно сжимая кулачки. Следы от ногтей наверняка останутся на ладонях. Вот только гоблин их никогда не увидит; я, как и полагается благовоспитанной леди, носила тонкие кружевные перчатки.

Он пожевал губу, с подозрением покосившись на меня, но я смотрела бесстрастно, словно продавала это кольцо не от нужды, а от отвращения к нему; внешне было сложно сказать, что внутри я изнывала от страха.

Я специально отправилась в столицу нашего королевства, чтобы затеряться на улочках и найти достойного ювелира, который купит у меня эту дорогую вещь. Я долго хранила её, даже после того, как бабушка умерла, не решалась продать. А всему виной сентиментальность. Я хотела сохранить то, что так берегла юная Софи для Лили.

Большая часть крох её воспоминаний была связана с этим кольцом. Оно часто снилось мне на загорелых пальцах сильной руки, мне виделось, как в ночи мужчина в знак своей любви надевает его на хрупкий девичий пальчик, то, как милая Софи с гордостью носит его, и как с щемящей тоской и болью прячет ото всех.

Гоблин жался. Он определённо понимал, что сможет продать это кольцо дорого, но в то же время его что-то останавливало.

– Откуда оно у вас? – он бросил острый взгляд на меня и вновь пробежался по моей фигурке. На воровку не похожа, да и на девушку, необременённую моральными принципами, – тоже.

С ответом не торопилась, только высокомерно вздёрнула бровь.

Я щепетильно относилась к одежде, да и парочку украшений всё же решила оставить. Таких, за которые не удастся много выгадать, но при этом и выглядели они достойно. Они были такими, какими должны быть украшения благовоспитанной леди уважаемого семейства в дневное время.

– Это подарок, – медленно проговорила я, – дарящий настаивал, и я не посмела отказать, но, сами понимаете, это слишком дорогая вещь, чтобы оставить себе.

– Понимаю…

Мои слова его не убедили, но, ещё раз отметив мой добротный наряд, шляпку от известной модистки и высокомерный вид истинной аристократки, он решил рискнуть, и пятьсот шиллингов перекочевали мне в сумочку. Та заметно потяжелела, от чего руки дрожали, а может, это от ответственности, что тяжким грузом давила мне на плечи?

Попрощавшись с ювелиром, я сразу отправилась в банк. Носить такую горку монет в сумочке – значит рисковать всем.

На эту сумму могла спокойно жить многочисленная семья торговца средней руки или истинный джентельмен в течение года. Я могла бы растянуть эти деньги года на два, экономя, но что делать, когда они закончатся? А они ведь обязательно закончатся, даже быстрее, чем хотелось бы. Кто-нибудь из домочадцев заболеет, и придётся обращаться к лекарю, или крыша протечёт, лестница обвалится… Полагаться на эти монеты нельзя. Нужно было заставить их работать на меня, чтобы я, наконец, могла спать спокойно.

Эти мысли толкали к совершенно неприличной для этих мест идее.

Я планировала открыть гостиницу. Даже название придумала – «Незабудка в заповедном лесу». Конечно, оно не претендовало на уникальность, зато сразу было понятно, что мы готовы предложить.

Переходя улочку, вымощенную белыми булыжниками, я с удовольствием бросала взгляды по сторонам. С обеих сторон тянулись трёх- и четырёхэтажные дома, выстроенные из красного кирпича. На первых этажах почти везде были яркие вывески, витрины, ухоженные цветущие клумбы, и даже прямо на тротуаре стояли небольшие круглые столики. Обычно за ними, читая вестники и попивая кофе из маленьких чашечек, сидели мужчины, ожидая своих прекрасных спутниц. Эти столики вызывали в моей душе тоскливые отголоски, которые я тут же давила на корню.

Здесь неспешно прогуливались изящные эльфы, редкие драконы, хитрые гоблины, трудолюбивые гномы, ну и, конечно, люди. В этом королевстве половина населения была именно людьми.

Четыре с половиной года назад я очнулась в теле юной Софи Баваро, – местной человеческой аристократки. Глубоко несчастной, брошенной и абсолютно точно беременной.

Именно беременность придала мне сил не сойти с ума и выстоять. Единственное, что я хорошо помнила из своей прошлой жизни, – я любила детей и всегда хотела большую семью.

Юную девушку обесчестил какой-то хлыщ, а потом, велев ей ждать, свалил в розовый закат. Она верно ждала, но когда живот уже было невозможно скрыть, в её благочестивом семействе разразился скандал. На её сторону встала только бабушка, остальные же отвернулись.

Глава 2.

Я понятия не имела, как строить заводы, да и в управлении гостиницей ничего не понимала, но что точно выяснила из прошлой жизни, – реклама может и свиней заставить летать. К моему удивлению, очнувшись в новом молодом и здоровом теле, я точно знала, что не родилась в нём, даже имела представление о своей прошлой жизни, но вот нюансов не помнила, видно, так душе лучше путешествовать, а вот яркие слоганы рекламных компаний, статьи и передачи, что формировали мнения и вкусы…

Потому перед поездкой я сгребла оставшиеся шиллинги и разделила их на дорожные траты, немного оставила домочадцам, а оставшуюся часть потратила на статьи в вестниках о заповедном лесе, у которого стоит моё небольшое поместье, и о единорогах, что заглядывают ко мне на завтрак. Конечно, их уже почти сто лет никто не видел и ко мне они не заходили, но это нюансы. Главное – пробудить интерес, а там уже старушка Лаки вполне сможет сжиться с этой ролью, главное – не подпускать любопытных к ней близко. Лошадка хоть и старая, но темпераментная, и на сказочного единорога смахивает характером мало, а вот внешностью… Её серебристая грива и белоснежная шкура вызывали в моей душе умиление, не говоря уже о крохе-дочке, что тащила в дом любую найденную зверушку. Она обожала Лаки и называла ту с лёгкой руки старой кухарки единорожкой. Та верила, что лошадь – потомок единорогов, а я со своим скепсисом не стала расстраивать ни малышку-дочурку, ни старую женщину. Им обеим вера в чудо нужна как воздух.

Пройдя пару кварталов, я остановилась перед зданием с крупной вывеской «Хранитель», – мимо не пройдёшь.

Из высоких дверей выходили мужчины в деловых костюмах, активно жестикулируя. Входили так же мужчины… Это в очередной раз нажало в моей душе невидимую кнопку возмущения – это мир мужчин, и место женщины – дома. Моя душа возмущалась, хотя я и отдавала себе отчёт, что больше по старой памяти. Я бы и рада дома сидеть, да только нет у меня надёжного мужчины, на которого можно положиться, но вот складывать ручки и идти на дно я не намеревалась.

Решительно крутанув кружевной зонтик, я лёгким движением руки закрыла его и, лучезарно улыбаясь, направилась к заветной двери.

Мужчины галантно коснулись шляп, пропуская меня. Я чувствовала кожей их одобрительные взгляды и как они пожирали глазами мою фигуру, стоило мне пройти мимо. Думают, не вижу? Но это же чувствуется кожей в липком ощущении скользящего взора!

– Вам помочь, леди?.. – долговязый парень с яркими рыжими, словно пламя, волосами и россыпью веснушек по всему лицу с интересом вглядывался в меня, пока я пыталась скрыть свою растерянность. Мы столкнулись с ним у подножия лестницы, он спускался с кипой бумаг, а я терялась в сомнениях, куда следует идти.

Здание производило впечатление не только снаружи, но и внутри. Высокие потолки с огромной хрустальной люстрой и массивная деревянная лестница, ведущая в два крыла, громко шептали, что в этом заведении с деньгами всё в порядке.

– Баваро. Меня зовут леди Софи Баваро, – проговорила я, вздёргивая носик.

– Джон Бренди, к вашим услугам, – тут же поклонился он.

– Благодарю. Мне нужен главный редактор.

– Прошу за мной, – расторопно проговорил мужчина, указывая рукой на левую часть лестницы, при этом чуть роняя папки, что вынужден был держать в одной руке.

Слегка покачивая бёдрами, я еле касалась пальцами гладких перил. Лестница была выполнена из красного дерева, что в наших местах не росло, его привозили из большого мира, используя дорогущие порталы или же отчаянных смельчаков-капитанов, что решались провести корабли через туманы. Стены были увешаны портретами импозантных мужчин, что в большинстве своём довольно поглаживали округлые животы. Их всех объединяла фиолетовая прядь в волосах, у кого-то больше, у кого-то еле заметная – фамильная черта. Вот уже два столетия, с самого момента открытия этого материка, вестник принадлежал семье Роттольд, переходя от сына к сыну.

И главным редактором здесь также был представитель этой славной фамилии.

Тёмноволосый, с двумя широкими фиолетовыми прядями вдоль лица, в рубашке с закатанными рукавами и парой чернильных пятен, он безжалостно вычёркивал чью-то статью. Щёки были пухлыми, а нос трепетал в возмущении.

Мужчина не сразу нас заметил, только когда мой сопровождающий несколько раз прочистил горло и в пятый раз постучал по двери, он резко впился в нас взглядом колючих серых глаз.

– Леди Баваро искала встречи с вами, – парень тут же потупил взор и, казалось, даже уменьшился в росте, тушуясь перед своим начальником, я же обворожительно улыбнулась, протягивая ручку. Как ни крути, но в этом мире были приняты галантные манеры. Потому редактор тут же подскочил и упругой походкой подошёл ко мне.

Оказалось, что ростом он невелик, но хватка его была надёжной, а поклон – изящным.

– Рад вас видеть, леди Баваро. Я – Лючиа Роттальд, чем могу служить? – указывая рукой на мягкое кресло, – Джон, верстальщики тебя уже заждались, – он дал сигнал взглядом рыжему заняться делом, а сам занял место напротив меня.

– Я писала вам… – аккуратно расправила ладонью складки платья на коленях.

– Кажется, припоминаю… Вы прислали мне пространную статью о единорогах и другой флоре и фауне заповедного леса. К тому же в платный раздел… – нахмурил он свои широкие брови. – Но для чего?

– Ох, увы, сейчас заповедный лес не тревожит умы жителей нашего славного материка. Даже приезжие больше не стремятся его лицезреть и изучить. А между тем, мой дедушка, точнее сказать – третий муж моей бабушки, но это не важно, ведь именно он меня воспитывал, именно в его поместье у опушки леса я проводила так много времени… – я изящным движением руки достала белоснежный платок, украшенный кружевом, и промокнула две хрустальные слезинки, что скопились в уголках моих голубых глаз. – Так вот, он был учёным. Может, слышали – Гораций Беренг?

Глава 3.

Всё же чувство страха взяло верх, и в постоялый двор я поехала в экипаже. С каким же сомнением смотрел на меня кучер, скользя взглядом по приличному наряду и гордо вздёрнутому носу! Явно сомневаясь, что мне нужно именно сюда.

У меня не было средств на что-то шикарное с замахом на высокое положение, поэтому, приехав в столицу, я остановилась на окраине, в некогда добротном постоялом дворе, вот только было это во времена моего деда. Сейчас же всё там дышало на ладан вперемешку с кислым запахом дешёвого пойла.

Скользнув в главный зал, служивший и таверной, я еле увернулась от грузной разносчицы, что, видя цель, не видела преград. Я старалась как можно быстрей промчаться мимо ещё малочисленной публики, хоть уже и весьма пьяной, до лестницы, а оттуда – уже к себе в каморку. Есть не планировала, перекусив сдобной булкой, купленной у издательства. Ещё утром я оценила ароматы, что господствовали здесь, и зареклась не брать в рот и крошки. Дизентерия с присущей ей диареей, рвотой и температурой гарантированы!

Я почти проскользнула, но жалость и обострённое чувство справедливости меня остановили.

Хозяин постоялого двора отчитывал девчонку, почти девушку: худую, долговязую, но с огромными глазами, в которых плескалась неприязнь. Ей бы склонить голову, потупить взор, но она со свойственным юному возрасту упрямством гордо смотрела на хозяина, отчего тот ещё больше распалялся, не получая желаемого.

Уверенно расправив плечи, я приближалась к ним, только сейчас замечая, что за своей тощей фигуркой она скрывала не менее худую фигурку мальчишки, что такими же, как у неё, карими глазами неприязненно смотрел на хозяина. Семейная черта – налицо!

– Этот грязный выродок посмел обворовать моего постояльца, ты должна отработать! – наконец, я смогла разобрать шипение хозяина постоялого двора, отчего возмущение удушливой волной накрыло уже меня. – Я сказал, что ты поднимешься к нему, так что поторапливайся! О вкусах, как говорится, не спорят! – он брезгливым взглядом прошёлся по её костлявой фигуре.

– Я ничего не брал! – шипел паренёк, сжимая в бессилии кулаки, в то время как девушка не давала вырваться из-за её спины и броситься на владельца, хоть мальчишка и порывался.

Владелец был мужчиной крупным, лысым, с маленькими щёлками глаз и выступающими из-под верхней губы клыками, мне даже показалось, что в его родне затесались орки.

– Уважаемый, что здесь происходит? – высокомерно протянула я, надеясь, что моё происхождение сможет меня защитить.

– Шли бы вы… леди, куда шли, и не вмешивались, – рыкнул он, не забыв растянуть губы в подобии улыбки. Хотел он меня напугать или же вспомнил о манерах, о которых ему рассказывали в детстве? Не знаю, но, впечатлившись, сглотнула. Только я – женщина взрослая, и меня просто так оскалом не проймёшь.

– Всё же мне кажется, что не стоит кричать на детей, – стояла я на своём, окидывая их фигурки взглядом в очередной раз.

– Где вы здесь нашли детей? Эта девица – моя разносчица, а паренёк работает на конюшне. Повторяю, что я сам разберусь со своими работниками, особенно – когда они оказались ворами… – еле сдерживаясь, прорычал он. – Этот инцидент не стоит вашего внимания.

– Я ничего не крал! – закричал в очередной раз мальчишка, защищаясь. – Это всё – ложь, чтобы затащить мою сестру в постель!

– Да кому она нужна?! Кости сплошные, – зашипел хозяин, – я бы на месте постояльца и заморачиваться не стал! А он – добрая душа – даёт вам шанс. Отработает, и будете свободны! – краски отхлынули от лица девушки, вот только глаза продолжали гореть ненавистью. Она стояла ровно, словно натянутая тетива, в любой момент готовая сорваться. Мне было её жаль.

– Уважаемый, вы что предлагаете?! Вы себя-то слышите?! Это омерзительно!

– Слушайте, леди! Не стройте из себя достопочтимую матрону, такие на моём постоялом дворе не останавливаются! Шли бы вы отсюда, пока ваши белые рученьки чисты и непорочны, – качнулся он в мою сторону, теряя терпение, отчего уже в моих глазах зажглись ненависть и презрение. Бессилие холодной волной окатило меня. Сжав до боли кулаки, я заставила себя сглотнуть горький комок в горле.

– Что по мнению вашего достопочтимого постояльца украл у него паренёк? Во сколько он оценивает ущерб?

– Кошель со ста шиллингами, – немного замявшись, проговорил он, усмехнувшись, – у вас есть возможность восстановить пропажу? – не сомневаясь в ответе, вопросил мужчина, а я поражённо выдохнула вместе с мальчишкой и юной девицей. Сумма была немаленькая и явно выдуманная!

– Побойтесь, милостивый! Если бы у него было в кошельке столько шиллингов, он бы здесь не остановился!

– Он – мой постоянный клиент. Привычка, знаете ли… А вот у вас есть столько свободных шиллингов, чтобы заступиться за этих оборванцев, что я по доброте душевной приютил?

– Как же, по доброте… – пробормотал мальчишка с быстро гаснущей надеждой во взгляде.

– Если бы у меня была такая свободная сумма, я бы здесь не остановилась… – встретилась я с потухшим взглядом девушки. Так нельзя! Но если я потрачу эту сумму на неё, то уже моя цель окажется недосягаемой, а вместе с тем и благополучие моей дочери может кануть в лету… Сомнения, сожаления и ненависть, словно дикие звери, рвали мою душу.

– Благодарю, леди, – неожиданно бархатным голосом проговорила девушка, отчего я удивлённо вскинула голову, – не стоит вмешиваться. Мы справимся сами, – хрупкая улыбка коснулась её обветренных губ.

Глава 4.

Погасив одинокую обгоревшую свечу, я выглянула в тёмный коридор и тут же нашла подтверждение своим догадкам. Девчонка упиралась, но хозяин постоялого двора словно и не слышал, уверенно таща её следом. Казалось, он не видит, как её истёртые каблуки упираются в деревянный скрипучий пол, а тонкое запястье норовит выскользнуть из его крупной ладони. Для него это было незначительным препятствием, на которое он и не планировал реагировать.

– Ты совсем про ваши долги забыла? – шипел он. – Так я быстро упеку твою мать в долговую яму. Мне иждивенцы на шее не нужны! – брюзжал он, стуча в дверь. – Да и братца – мелкого воришку – сдам в придачу. Так сказать, очищу улицы нашего славного города от отребья.

– Яни, я же выплачиваю. Дай мне время, всё верну! Я работаю у тебя почти бесплатно, да и брат вносит свою посильную ношу, – молила она. – Он не брал у него, ты же знаешь… Ты же наш дядя, поверь!

– Какой я тебе дядя?! – прошипел он, впиваясь в неё ненавистным взглядом. – Если мой дед женился на твоей гулящей бабке, это не значит, что я тебе родственник! Я хочу свои деньги обратно! А вы не сегодня – завтра сдохнете, посмотри на себя – кости да кожа, толку никакого. К тому же, в лучшем случае я получу свои денежки через год-другой, а я хочу сейчас! Мне за тебя щедро заплатят! – радостно скалился он, когда дверь приоткрылась.

Широкая улыбка с отсутствующим в середине ряда зубом озарила его круглое лицо, когда ему протянули маленький мешочек. Звон шиллингов донёсся даже до меня, в то время как ужас отразился на лице девчонки, когда к ней потянулась костлявая рука.

– Н-не надо… – еле слышно выдохнула девушка, – пожалей! – тянула она тонкие руки к родственнику, теперь ища в нём спасение.

У меня перехватило дыхание; нужно же что-то делать! Не могу же я закрыть глаза на творящийся здесь произвол! А как же другие постояльцы? Неужели, никто не слышит?! Звенящая тишина объяла коридор. Я отчётливо слышала свистящий храп из угловой комнаты, стоны из комнаты напротив и скрипы половиц под весом хозяина этого места.

– Вы что творите?! – совесть не позволила мне остаться в стороне, а подтолкнула сделать шаг. Дура! Жизнь ничему не учит…

– Опять вы… леди, – тяжело вздохнул мужчина, впиваясь в меня взглядом, а после переводя его на того, кто оставался в комнате. – Я всё улажу! – поспешил он успокоить постояльца, двигаясь ко мне. – Лучше бы вы, как все, спали и не вмешивались, – бурчал он, в то время как я испуганно дёрнулась назад, резко захлопнув дверь перед его носом, задвигая хлипкий засов и начиная истошно орать. – А ну, прекратите! – ударил он кулаком по хлипкой двери, вот только я крепко держала её, уперевшись пятками в пол, и продолжала орать.

– А вы уйдите! – делая глоток воздуха и начиная по новой свой визг, я искренне надеялась, что в этом забытом богом и жандармами месте найдётся хоть один настоящий мужчина, готовый вступиться за девушку в беде. По крайней мере, кто-нибудь, да выйдет, чтобы угомонить меня и владельца этой чудной обители, где ноги моей больше не будет! А при свидетелях, я уверена, мужчина угомонится. Типаж такой – любит гадить исподтишка.

Лицо моей ненаглядной Лили всплывало перед глазами, давая всё новые и новые силы. Визг становился громче, а удары – тише. Соседние двери захлопали, выпуская недовольных постояльцев, которым не давали спать. Сонные, злые, они представляли собой неуёмную стихию. Отборная ругань наполнила коридор, отчего Яни был вынужден умерить свой пыл и начать успокаивать взбунтовавшихся клиентов, чьи злые языки отчего-то были направлены исключительно на меня.

– А ну, заткнись!

– Успокойся уже, бешеная!

– Ща я её угомоню!

– Там высокородная выскочка, зови жандармов, пусть они её успокоят…

– Не мешай, жирдяй! – долетали из-за двери до меня угрозы. Но умирать тихо я не собиралась! Тоже мне, нашли трепетную лань! Потому только громче взвизгивала в ответ. Нападение на леди, хоть и бедную, просто так с рук не сойдёт. Я – носительница магии, на самом деле нас не так много, чтобы спускать с рук угрозу жизни в захудалом постоялом дворе.

– Да заткнись! Не трону, – рыкнул хозяин.

– А девочку? – тут же поинтересовалась я.

– Сдалась она вам… – буркнул он, – её судьба – не ваша забота!

И то верно. Зачем она мне? Но что я буду за бессовестная дрянь, если смогу просто пройти мимо?!

– Мои заботы – не ваша боль. Девочку спасите, она вам, как-никак, родня!

– Не выйдет, мы уже ударили по рукам, и он её забрал. Так что угомонитесь и ложитесь спать!

– Я позову жандармов!

– Что только не померещится нежной фантазии юной леди… Хотя ещё нужно выяснить, леди ли вы? В таком-то месте… – насмешливо протянул он, явственно намекая, что будет значить моё слово против его. Доказательств-то у меня нет! А в этом грязном месте своя шкура важнее, и вряд ли кто решит пойти против него. Я хоть и леди, но он – мужчина… ужасный мир!

– Милейший, что у вас приключилось? Вы, кажется, мешаете леди спать? Остальным – разойтись по комнатам! Нечего толпиться! – приглушённый голос звучал властно и знакомо, а самое главное – так вовремя. Я не находила выхода, утопая в сожалениях и беспокойстве. И, кажется, как награда за мои безмолвные молитвы, пришёл спаситель.

– Небольшое недопонимание, не стоит беспокоиться! Мне так жаль, что мы вас разбудили!.. – залепетал Яни, недолго думая, я отворила замок и выглянула в коридор.

Глава 5.

Игривые рассветные лучи пробивались в малюсенькое окошко, щекоча веки и покусывая нос. Потянувшись, я не стала разлёживаться. Как-никак, жизнь в обветшавшем удалённом поместье учит многому, в том числе и простому деревенскому укладу, где ранняя побудка – само собой разумеющееся. Быстро ополоснув лицо в ледяной воде и приведя себя в порядок, я подхватила ветхий саквояж и спустилась вниз.

Запах кислятины въелся в деревянные столы и лавки и чувствовался даже в столь ранний час, когда никто не отдавал предпочтение пенному. Пахло отвратно. На удивление, здесь уже сидели недовольные постояльцы, косо посматривающие на меня. А я ведь ничего плохого не делала, не шумела (почти), не буянила, тихо-мирно спала у себя на кроватке, даже не вертелась (боясь, что она не переживёт эту ночь и развалится). Вчерашней девчонки видно не было, и я надеялась, что беда её миновала. Больше я ей ничем помочь не могла.

Поданная склизкая серая жижа, зовущаяся кашей, и кусок застарелого хлеба не вызывали особой радости, но трезвый расчёт заставил всё это проглотить, предварительно отключив мозг и вкусовые рецепторы, а то мне ещё в торговые ряды идти и лучше бы больше здесь не задерживаться. Лили хоть и не одна, но вот её опекуны не внушали доверия. Уезжая, я оставила её на старую Молли и древнего Рори, а также на их простоватого правнука Донни. На него, если честно, вся надежда. Старики уже еле ноги таскали, восьмилетний мальчишка стал какой-никакой, но опорой, выполняя любые поручения.

Надо было бы взять Лили с собой, но дальняя дорога и неизвестность, связанная с продажей кольца, не позволили мне это сделать. Если бы оказалось, что я ошиблась с ценностью оставленной вещи, то у меня банально не было бы денег, чтобы вернуться… Не знаю, на что бы мне пришлось пойти и как низко пасть, чтобы найти шиллинги на обратный билет.

Поправив шляпку и подхватив саквояж, я уверенно вышла на улицу и одним щелчком распахнула кружевной зонтик.

Жаркое солнце начинало палить с самого утра, даря коже страстные бронзовые поцелуи. Веснушки весело разбегались по носу и спускались по шее к декольте. В первый год пребывания в этом теле я совсем не заботилась о белизне кожи, а бабуля, приютившая меня, не придерживалась общественного мнения. В последние месяцы она или проводила время в кабинете своего третьего и любимого мужа, или – прогуливаясь по тайным тропкам в заповедном лесу. Однажды её старая знакомая заглянула к нам на огонёк и приняла меня за служанку. И как бы ни старалась доказать, что я – её внучка, отношение ко мне было не ахти. В первый год я растворилась в материнстве и плохо адаптировалась в этом мире, но после стала стремительно исправлять свою оплошность. Тот случай стал мне уроком. Так сложилось, что аристократы ценили белизну кожи и тщательно блюли её или с помощью магии, или – зонта. К моему великому сожалению, магия в моей семье имела характер усилителя. Сама по себе я не могла выдать даже простейшего магического заклинания, но когда выйду замуж за магически одарённого мужчину, то смогу усилить его способности. На самом деле, девушки в моём роду очень ценились. Только за них давали приданое не родители, а женихи. Иными словами – нас покупали. Особенно ценились невинные невесты. Ведь именно в таком случае усиление имело постоянный характер, именно потому отец взбесился, когда узнал, что Софи подарила свою невинность хитрому пройдохе, так ещё и аборт ей сделать не удалось. Мало того, что девчонка противилась, так и магия защитила ребенка, полностью перейдя к неродившемуся дитя. Не знаю, как бы сложилась её и моя судьба, если бы бабуля не забрала девушку под своё крыло в дальнее поместье, а умирая, не переписала бы его на достигшую совершеннолетия внучку. Когда брат приехал, то ожидал, что быстренько возьмёт поместье под свой контроль, а меня отправит к отцу, который уже подобрал мне менее щепетильного и родовитого жениха, но не на ту нарвался. Зная закон, я послала его в дальние дали, окончательно разорвав связи со славной семейкой, позволив думать, что это их выбор и только их. Но, что греха таить, у меня камень упал с души, что эти пиявки от меня отцепились. И так довели бедную Софи, что у неё не оказалось сил жить дальше в этом мире. Ироды!

– С дороги! – громкий окрик заставил меня резко вынырнуть из нахлынувших воспоминаний и вовремя прижаться к каменной колонне ворот, ведущих в торговые ряды.

Мимо меня промчалась гружёная телега. Запах квашеных овощей из бочек аппетитно защекотал нос. Вот только я свои покупки начинала с тканей. Новые шторы сразу придадут комнатам посвежевший вид, хорошее постельное бельё порадует постояльцев, как и свеженький диван с уютными креслами.

Правда, менять полностью мебель у меня нет возможности, к тому же дед в своё время был неплохо обеспечен и покупал добротную из дорогих сортов деревьев. Такую сейчас переоббить, и будет она мне ещё полвека служить. А ещё бы прикупить ткани попроще и сшить форму моим будущим горничным. Эх, мечты-мечты!

Идя по рядам и прицениваясь к стоимости ткани, я стала замечать, что за мной увязались пара пареньков. Ребятам было по восемь-девять лет, шустрые, они юрко перебегали от торговца к торговцу, стараясь оставаться незамеченными мною. Будь на моём месте Софи, то, глядишь, их рокировки и имели бы толк. Вот только моя душа помнит время, когда за сумкой в переполненном автобусе нужно следить, не спуская глаз, что уж говорить об оптовых рядах, где карманники ловко вытаскивали припрятанные деньги одним касанием. Тогда кармашки для денег и в трусы пришивали, и под стельку обуви прятали.

Меня пасут – сделала я неутешительный вывод, остановившись около прилавка лент и делая вид, что полностью поглощена разноцветным товаром. Сама между тем, бросая косой взгляд через плечо, я отметила, как паренёк также остановился, шаркая ножкой и натягивая кепи на глаза. Худощавая фигурка показалась знакомой, и, чтобы проверить свои подозрения, я решила пойти дальше, резко заворачивая за угол и останавливаясь, прижимаясь к торговой палатке.

Глава 6.

Сладкий тягучий запах ванили ударил в нос, обещая прекрасную выпечку, отчего желудок моментально закрутило спиралью. Он жалостливо заскулил, требуя немедленно подать ему то, что так заманчиво пахнет.

Глаз так же радовался. Чистое просторное помещение, заставленное множеством столиков. Скатертей не было, но столы были из белого дерева, покрытые лаком и чистые. Голубые стулья и лавки с мягкими подушечками были аккуратно приставлены к паре пустых столов, остальные были заняты посетителями. На удивление, было спокойно, не было галдежа, разношёрстная публика чинно обедала, хотя для кого-то это был и поздний завтрак.

– Доброго дня! Вас ожидают? – голос официантки раздался из-за спины, отчего я неуютно повела плечами.

– Доброго дня. Нет, я одна. Желала бы перекусить.

– Конечно, позвольте проводить, – девушка изящно обошла меня и уверенно повела к одинокому столу около окна. Никак, само провидение на моей стороне. Такое место – и свободно!

Официантка была девушкой ладной, хоть и небольшого роста, но фигуристой. С толстой золотистой косой, в белоснежном чепчике и голубом платье с передником. Материал был не атласом, но добротным и хорошо прокрашенным. Черты её лица вызывали доверие. Они были мягкими: округлые брови, ещё по-детски пухлые щёчки, большие чистые голубые глаза. Тёплые, словно летнее небо в жаркий день. Она смотрела с искренней улыбкой, и я готова была спорить, что если засмеётся, то смех её будет как колокольчик – звонкий и заливистый, слыша который хочется улыбнуться в ответ.

– Что желаете? – вынула она записные листы и карандаш из кармашка в белом переднике.

– А что у вас имеется? Хотя нет, лучше спросить, – что у вас так чудесно пахнет?

– О, это наша повариха сегодня проверяет новый рецепт, – широко улыбнулась девушка, стрельнув взглядом в сторону дверей на кухню. – Если рецепт удастся, то к вашему меню будет комплимент, – протянула она шёпотом и подмигнула. И это вышло так задорно, что сразу захотелось улыбнуться в ответ. – А пока предлагаю выбрать, – набрав побольше воздуха в лёгкие, она на одном дыхании начала пересказывать всё меню: – На горячее мы предлагаем луковый суп, ресторатив1 из ножек ягнёнка под белым соусом, рагу из телятины, пирог из говяжьих потрохов. Из овощных блюд у нас есть рагу и капоната, на десерт остались утренние булочки с шоколадом, сезонными ягодами, заварным ванильным кремом и корицей, а также пирожное мирабель со свежими ягодами. Также мы рады предложить вино и смешанные напитки, такие как пунш и кордиал2 из бузины. Ещё есть кофе, – закончила она, с подозрением глядя на замершую меня.

И что, спрашивается, я забыла на постоялом дворе, где ночевала?! Жадность меня сгубила. Нужно было обратить свой взгляд на другие заведения, глядишь, и на завтрак мне предложили бы такой выбор, а не чёрствый хлеб и размазню вместо каши.

– Я буду ресторатив из ножек ягнёнка под белым соусом, звучит заманчиво.

– Это вы ещё не почувствовали его аромат, – со знанием дела она старательно выписывала аббревиатуру блюда на листочке, – я готова душу продать за ложку стряпни Розетты, а за ресторатив отдала бы в придачу и всех родственников. Что ещё?

– Кофе и сдобу оставлю на потом, – заключила я, отказавшись от других вариаций. Девушка же, вильнув бёдрами, подошла ещё к одному столику, а после отправилась на кухню.

Небольшой букет в центре столика привлёк моё внимание. Свежие цветы, ещё утром колосившиеся на ветру; казалось, даже роса сохранилась на их малахитовых листьях. Помнится, в прошлой жизни в детстве такие росли вдоль дорог, и никто не обращал на них внимание. Заурядные, они не могли соперничать с более презентабельными розами или орхидеями, но их наличие на столике радовало глаз, освежало и привносило нотку уюта. Отличное место, здесь стоит поучиться, если я хочу, чтобы моё дело процветало.

Недолго думая, достала из сумочки записную книжку. Я записывала туда идеи, пока те юркими рыбками не уплывали из головы. Также постаралась внести все свои траты. По приезду уже перенесу в счётную книгу, пока же буду довольствоваться тем, что есть. Деньги любят счёт, а идеи – чёткий план.

Пока я старательно скрипела карандашом, за соседним столом происходил преинтереснейший разговор. Я, ей-богу, не хотела подслушивать, но произнесённое в запале слово «единорог» моментально зацепило моё внимание.

– Ты обещал, что мы заедем в заповедный лес и увидим единорогов! – капризно гундосил детский голос.

Даже не видя, я прекрасно представляла, как его обладательница надула щёчки и выпятила губу. Улыбка растеклась по моему лицу, а сердце окутала тёплая пелена умиления.

– Цветочек мой, папе нужно работать. У нас сейчас нет времени на поиск приличного искателя, что проведёт нас по тайным тропам. После того, как подпишу контракт, у меня будет пара свободных дней, их не хватит на поиски единорогов. Может, поедем к морю? Его ты тоже хотела увидеть…

– Не хочу! Единорогов хочу!

– Стебелёчек ты мой колючий, ну никак не могу! Ах, если бы твоя мама была жива…

– Она бы мне показала единорогов!

– Всё не так просто, даже здесь их давно уже не видели. Их нужно искать на заповедных тропках, а наша община ждёт первую поставку вьюна златолистого.

– Тебе контракт важнее единственной дочери! – в голосе добавились плаксивые нотки, ещё немного, и заплачет.

Глава 7.

Пыль из-под наших колёс настигала тащившийся за нами гружёный фургон и вместе с огромным облаком из-под него поднималась к небу. Оно напоминало форму гриба, и будь я в иной жизни, то наверняка испугалась бы, а так только позабавилась причудам природы и мастерству ветра, что в этих краях был утончённым художником. Дорога здесь была грунтовой, хорошо вытоптанной, но иссушенной солнцем, отчего пыль постоянно кружила над головами путников. В очередной раз удостоверившись, что мои покупки едут за нами, я отвернулась от оконца в задней стенке берлина и встретилась взглядом со смущёнными глазами девчонки. Её звали Полли, а точнее – Полианна, как представил Джимми, шустро запихивая женщин своей семьи на место напротив меня, сам же он примостился сзади, на ящике с новым сервизом. Твёрдо обещая довезти в целости и сохранности.

На самом деле берлин был рассчитан на двоих путников, это лёгкий двухместный экипаж, но женщины были такими худыми и истощёнными, что с лёгкостью поместились напротив меня. Они, видно, до конца не понимали, что происходит, в их глазах горел немой вопрос и сомнения, но, объятые смущением, они никак не решались развеять терзавшие их смутные подозрения и спросить меня напрямую. Они напоминали двух тощих изголодавшихся уличных кошек, что были загнаны собаками, но в последний момент спасены. Их вытащили за шкирки, отчего шерсть на загривке была взъерошена, и посадили в ящик с упитанным зверем. Они жались друг к другу, стараясь держаться от меня на расстоянии, не понимая, враг я или друг. Я же пока была не готова к беседам, в моей голове роились планы на будущее и тоска по дочери. Я лелеяла эти мысли, взращивая их в своей душе, создавая целый мир для моей милой крошки и себя. Да, себя я тоже не хотела забывать, точно зная, что дети вырастут и пойдут своими дорогами. Нам отведён вместе такой короткий срок, что мы не замечаем, как он пролетает, а жизнь ведь продолжается дальше… В этой жизни я надеялась встретить достойного мужчину, может быть, однажды он появится на пороге моей процветающей гостиницы, и любовь закружит меня с новой силой, даря крылья, что возносят в небо, на вершину блаженства.

Развернув пакет с ванильными булочками, я выдала по одной своим спутницам и отвернулась. То, с каким трепетным обожанием они взглянули на меня, вогнало в ступор, а также дрожащие измождённые руки матери семейства, что потянулись за выпечкой. Как же так случилось, что они готовы боготворить за простую еду?!

Но над этим я решила не гадать, а со временем выспросить. Сама же, отодвинув штору на оконце, понеслась взглядом по прериям. Засуха в этом году набирала ранние обороты; уже сейчас земля была жёлтой, ещё немного, и могут зародиться пожары. Редкие кустарники и акации выглядели вяло. Скачущие вдали кенгуру и страусы поднимали такие же столбы пыли, как и мы. Земля здесь давно не видела дождя.

Впереди нас ждало ущелье, тянущееся между старых разрушающихся гор. Увидев их впервые, я была поражена. Красная полосатая порода напоминала марсианские пейзажи. И только за ними уже начнётся редколесье вдоль берега обмельчавшей речушки. Ароматные эвкалипты и коримбии пышно росли вдоль неё, увеличивая свои заросли и становясь ароматным густым лесом, окружающим городок Эсперанс, расположившийся на побережье. Мы объедем его и перейдём через старый, но на удивление прочный мост, способный выдержать несколько десятков гружёных телег. Там начнутся зелёные просторы, ведущие к заповедному лесу, простым народом прозванному запретным. Именно там находилось моё поместье, там ждала меня дочь.

Через пару часов пути, когда настороженность оставила моих спутниц, а моя фантазия улеглась, я решила заговорить.

– Джимми сказал, что вы – превосходная швея, – протянула я, оглядывая Оливию, – мать свалившегося на меня семейства.

– Правда?! – удивлённо вскинула она голову. – Он мне польстил. Я шила обычные вещи, правда, клиенты всегда были довольны… Точнее – шью, конечно, шью… – встрепенулась она, но я её оговорку не оставила без внимания, нахмурившись. Швея мне нужна сейчас.

– Мама в последнее время болела, но вы не волнуйтесь. Лекарь говорил, что она уже здорова, ей просто нужен свежий воздух и хорошее питание. Джимми сказал, что мы едем в деревню, а там с едой гораздо лучше, чем в городе. Брат сможет охотиться и рыбачить, мама быстро пойдёт на поправку, а пока я могу работать и за неё, и за себя, – затараторила Полианна. – Я могу и шить, и убираться, и готовить простые блюда, и подавать на стол. Мы вам обязательно – обязательно пригодимся! Поверьте, – взмолилась она.

– Поэтому вы залезли в долги? Из-за болезни матери? – вспоминая ночной разговор дяди с племянницей, поинтересовалась я.

– Да, – понуро опустила она голову, – её съедала чёрная хворь. Могли помочь только магические настойки, но сами понимаете… это стоит очень дорого. И хорошо, что Яни решился одолжить нам такую большую сумму. Поверьте, он не такой уж и плохой, как вам могло показаться. Он ведь мог и отказать…

– Ко мне не явятся жандармы по вашу душу? – картина вырисовывалась в голове грустная. – Я так понимаю, долг вы ещё не отдали…

– Вы же будете нам платить? Я буду отправлять эти деньги Яни, а Джимми постарается найти нам еду. В деревне с этим должно быть проще, знаете, какой он шустрый и ловкий?! Он за всё берётся! Он всё сможет!

– О, это я уже поняла, – улыбка помимо воли расцвела на губах. Пацан действительно хватался за всё железной хваткой; но как же его детство? – А сколько ему лет? – между тем решила уточнить я.

– Десять, – гордо заявила Полли, – а мне – семнадцать! Вы не смотрите, что мы такие худые, мы многое можем!

Глава 8.

Несмотря на то, что вчера я заснула поздно, выработанная за последнее время привычка взяла своё. Я проснулась с первыми лучами солнца, оправила тонкую хлопковую простынку на ногах дочери, переоделась и вышла встречать новый день.

Мне нравилось бродить здесь в эти часы, когда запах цветов нежен и сладок после ночной прохлады, воздух полнится еле ощутимым морским присутствием и тихим гомоном пчёл, что стремились собрать нектар до жары.

Я утопала по самое колено в высокой сочной траве, рассекая утренний туман, что был обычным явлением для наших мест. Если с другой стороны реки пышная зелень в это время года была удивительным явлением, то здесь рядом со средоточием живительной магии было иначе. Говорят, в заповедном лесу, глубоко в дебрях спрятано сердце этого мира, от него текут все магические каналы, что пронизывают наш континент.

Когда-то в былые времена здесь жили высшие расы, такие как эльфы и драконы, но, как бывает со всеми великими, однажды они приравняли себя к богам, за что были изгнаны. Многие столетия на этом континенте сердце билось одиноко, не позволяя ступить ноге тех, кто нарушил его покой. Окружённый морем континент не слышал речи ни людей, ни гоблинов, ни драконов. Но не зря говорят, что никакое сердце не хочет быть одиноким…

Людей в этом мире было много, но никто из них не слышал о магии, хотя, может быть, и слышал, но давно забыл. Они жили в собственном ритме, развивая прогресс и бороздя на кораблях океаны. Подплывая к плотной стене непреодолимых туманов, что служит этому континенту надёжной защитой, однажды они нашли проход… Сердце их впустило. Тогда, ещё не ведая будущего, сюда устремились корабли с поселенцами, их сердца бились в огне, они жаждали изменить судьбу… и получили желаемое. Проход вновь закрылся. Корабль за кораблём исчезали в тумане, не находя дороги. Зато люди стали замечать изменения в себе. Не все. Только избранные. Хотелось бы верить, что только те, чьи сердца были чисты. В них зародилась магия.

Некоторое время мы жили в одиночестве, с любопытством осваивая то, что нам подарили. Любопытство – источник прогресса. Однажды мы открыли портал в другой мир или же иной континент, – что это именно, знают только избранные. Оттуда к нам стали захаживать иные магические расы. Некоторые, как гоблины, спокойно освоились на наших просторах; такие расы, как эльфы и драконы, приходят к нам только в гости. Со временем, находясь здесь, они теряют способность к магии. У драконов это происходит быстрее, им дано всего полгода, эльфам – пара лет.

К тому же эльфы выяснили, что человеческие женщины прекрасно с ними совместимы. Множество полукровок наполнили наш континент. Драконы же, видно, чем-то сильно насолили сердцу; им – ни полукровок, ни времени. Единственное исключение было полтора века назад. Тогда открылся портал, впуская драконов, что заняли дальние скалистые земли. Учебники по истории умалчивают о причинах их появления, хотя именно после их заселения заповедный лес стал смыкать границы, призывая своих волшебных жителей углубиться в чащу и порождая тёмную нечисть для охраны границ.

Те драконы быстро стали местными, они сильно отличаются от своих воинственных сородичей. Но все стороны тщательно хранят свои секреты, будоража умы простых обывателей.

Заканчивая свою прогулку, я оказалась на вершине холма, с которого открывался вид на небольшую деревушку, ещё одно исключение и голубую ленту реки, что изрядно обмельчала, но упрямо продолжала бежать на встречу с морем. Когда-то на этих зелёных землях хотели строить города, да только лес не пустил. Нечисть волна за волной прогоняла прочь, по другую сторону реки. Со временем здесь поселились смельчаки, которые искали вольной жизни и готовы были ради неё потрудиться. Лес впустил их. Деревня разрослась, но каждый её житель до сих пор с трепетом и уважением относится к заповедному лесу, стараясь не нарушать его покой и не брать больше необходимого для жизни. Муж моей бабки также выпросил эти земли не только у местного короля, но и, говорят, вёл беседу с лесом. Хотя документы на поместье у него за королевской печатью.

Подобрав юбку, я начала медленно спускаться. Подол был мокрый и грязный от росы и свежей зелени, но это меня не смущало. Я направлялась к плотнику в надежде, что за время моего отсутствия он не получил более выгодное предложение. Местные часто подавались на заработки в Эсперанс или его пригород, но всегда возвращались сюда.

У Билла был целый семейный подряд. Сам он был мужчина рукастый и крепкий, – местные не зря прозвали его медведем, – разменявший четвёртый десяток. Женился рано, на маленькой и хрупкой женщине, что подарила ему пятерых сыновей и двоих дочерей, все унаследовали телосложение отца. Четыре старших сына и племянник вовсю помогали ему в работе. Младший был пока мал, но и он оказался одарен страстью: мастерил свистульки и обычную кухонную утварь; а сестра расписывала его творения. Выходило неплохо, отец раз в квартал возил их работы на ярмарку.

– Доброе утро! – подойдя к порогу, окрикнула я, уверенная, что в столь ранний час здесь уже никто не спит.

– Доброе, леди Софи, – раздалось из хлева. Румяная рыжая Лея, старшая дочь, отметившая в прошлом месяце шестнадцатилетие, выглянула с полным ведром молока. – Вы к бате? – поинтересовалась она, откидывая косу с пышной груди за спину.

– Верно. Он дома?

– Нет. Пошёл к Питеру. Тот вчера из города воротился, нашёл работёнку.

– Надо же, – протянула я, скрывая волнение. – А у вас курицы на продажу не найдётся? – решила сразу закончить с продовольственными вопросами, бросая косые взгляды на дорогу к младшему сыну старосты. Тот ещё прохвост, но своё не упустит. Он часто приносил на хвосте заказы для Билла, беря за это свой процент.

Глава 9.

– Да, кто же так зайца освежевает?! Изувер! – завопила Лея, отчего я чуть не уронила венчик, которым мешала тесто на блинчики. Лили их обожала. Малышка сидела рядом на столе и ещё одним венчиком мешала охлаждённые сливки, тут же в мисочке лежало порезанное манго. Ей нравилось накладывать в блинчик начинку и скатывать его рулетиком, после чего нужно было обязательно посыпать измельчённым в ступке сахаром.

В последние дни поместье полнилось мельтешившим народом и шумом, всем нашлось место и дело. На удивление, Оливия с Полли чудесно освоили старую машинку для шитья, что нашли на чердаке, и к сегодняшнему вечеру обещали закончить шитьё для комнат, а там и за форму возьмутся. Мне казалось, что девушки вовсе не спят, боясь, что я выпну их отсюда. Лея же была действительно умелой хозяйкой, чистоплотной, обязательной, после неё комнаты сверкали и скрипели чистотой. Дом преображался на глазах.

В отличие от жмота Яни, я считала, что кормить персонал обязана. В конце концов, это в моих интересах, чтобы они работали, а не померли в тщетных попытках что-то сделать.

К тому же, мне нравилось готовить. Конечно, официальная роль кухарки принадлежала Молли, но в эти дни готовку я взяла на себя.

Сейчас же было утро, и нужен был завтрак.

Донни воспользовался подвернувшимся свободным временем и сводил Джимми в лес. Вчера на рассвете он учил его ставить силки. Сегодня в них нашёлся заяц. Паренёк пристроился около моек, что были практически в дверях, которые вели на внутренний двор, и после теоретического урока освежевания приступил к делу. Неудачно. Зашедшую на кухню Лею чуть не хватил удар от увиденного.

– Кто же тебя, бездаря, учил?!

– Никто, я в первый раз, – смущённо промямлил пацан. Он смотрел на девушку с таким нескрываемым восхищением, что я уверенно выносила вердикт: влюблён.

– Давай сюда уж, – фыркнула она, – запоминай! Больше я за тебя это делать не буду! – откидывая толстую косу за спину и сдувая выбившуюся прядь со лба, она уверенным движением схватила зайца.

Я постаралась полностью перегородить своей фигурой не самую красивую картину разделки дичи, такую необходимую для жизни. Я уже знала, что приготовлю из этого зайца. Джимми гордо обещал отдать его мне под нож. В последние дни мы принимали пищу вместе. Для этих мест дикая картина, для прошлой моей жизни – вполне возможная. Но ситуация обуславливалась не моей ностальгией, а тем, что на данный момент это выгоднее. Я так экономила время на готовку и деньги на продуктах. Шиллинги, словно вода, стремительно ускользали сквозь пальцы.

А ещё всплыл очередной мой недочёт; с кухаркой нужно что-то делать. Молли совсем сдала, а я, привыкнув к ней, видя её каждый день, этого и не замечала. Пара дней разлуки подсветили её медленную походку, трясущиеся руки и сгорбившуюся спину. Ей бы на покой… И если в первое время она протянет, и девочки смогут быть у неё на подхвате, то потом нужно будет искать новую. В голове сразу всплыла таверна «Камелия»; как бы сманить их повариху?! И самое главное – где взять на это деньги? Пока иного персонала я себе позволить не могла… Может, эльфам в их посольство написать? Они регулярно совершали вылазки в лес, он их манил, предложить проход, который открывается около поместья? Когда-то они им интересовались, но Гораций отказал. Он был затворником, что заботливо трясся над каждой травинкой. Решено! Напишу, но после завтрака…

Улыбнувшись, я растворилась в утренней суете.

Запах спелого манго в моих руках перебивал яркий аромат цветущей франжипани. Несколько деревьев в саду с жёлтыми и малиновыми цветами трудились который месяц, распустив свои бутоны, и теперь дом полнился насыщенным сладким ароматом. Распахнутые окна почти во всю стену позволяли лёгкому ветерку скользить, слегка задевая занавески, проносясь по помещению кухни, и уноситься прочь по коридору в главные комнаты, разнося резкий запах. Порой мне казалось, что он напоминает жасмин, а иногда я отчётливо слышала цитрусовые нотки с добавлением миндаля. Жужжание незадачливых насекомых в саду стояло с самого рассвета, привлечённые насыщенным ароматом, они-бедолаги разочарованно гудели, не находя нектара. Нет его там, франжипани – та ещё шалунишка. Обманчиво невинная красота на самом деле ядовита и пуста… Но до чего же прекрасна! Бабуля её любила, наверное, всё же за нежность цветков и трудолюбие, ведь цветёт она почти десять месяцев в году, беря небольшой перерыв в самое холодное время, потому насадила её старая леди вокруг дома в немереных количествах. У меня же периодически появлялось желание проредить красавицу, да рука не поднималась. Ностальгия. Она стала родной и моей душе…

Мне нравилась эта мирная обстановка. Шипение теста, льющегося на раскалённую сковороду, тихое пение Молли себе под нос, ворчание Леи и звонкий голосок дочурки, что сворачивала блинчик за блинчиком, наполняя их сочной начинкой.

– Красиво? – гордо вопрошала она, свернув на маленьком блюдце отдельный блинчик с остатком мяса вчерашней птицы.

– Очень! Для кого он? – с подозрением покосилась я на новоподобранного щенка, что она приютила, пока я была в отъезде.

Тот смирно сидел около моих ног. Тощий, со скатанной в нескольких местах светло-коричневой шерстью и опухшим глазом, он доверчиво смотрел то на меня, то на дочь.

Малышка его помыла, но вот с ножницами она управлялась ещё плохо, а Молли не рискнула привести его шерсть в порядок, оставив это дело для меня. Как и приготовление припарок для его глаза; придётся лечить. Лили никогда не откажется от уже принесённого в дом зверька. Вот только у меня пока до него руки не доходили, глаз промывала, на этом пока всё. Я весь день скакала, как белка в колесе, и к вечеру у меня было только два желания: обнять дочку и поспать. Я решила освободить господские покои. Поместье-то было небольшое, и спальни, которые мы занимали, теперь располагались среди комнат для гостей. Это в наших спальнях была предусмотрена умывальня и гардеробная, другим воду нужно набирать в переносные ванные, что я посчитала неудобным; при отсутствии должного персонала мы это просто не сможем сделать. Потому с моей лёгкой руки несколько комнат решили разделить, проходы с коридора заделать, проложить туда водопровод и превратить их в ванные комнаты. Хорошо, что водопровод был выведен на втором этаже, и ничего с нуля делать не пришлось, только подключить к нему новые комнаты. Будет очень современно для этих мест. В королевстве водопровод-то ещё до сих пор не везде есть, не говоря уже о том, чтобы была целая ванная. Такое есть только в очень дорогих гостиницах. Мне повезло, что Гораций хоть как-то провёл воду, а самое главное, – что установил механизмы, которые подавали её в дом. Они были магическими дорогими артефактами, которые периодически нужно заряжать. Бабуля перед смертью их зарядила, и это значит, что у меня пока есть время.

Глава 10.

Бобби, средний сын Билла, в неестественной позе лежал на парадном крыльце. Ноги были вывернуты, а из бедра торчал кусок подгнившего дерева. Рядом с ним столпились братья и отец.

Ужас накрыл меня удушливой волной, но быстротечное время не дало опуститься в пучину паники. Каждая минута на счету. Ведь вместе с растекавшейся по ступеням из раны кровью убегала и жизнь молодого парня.

В раскалённом воздухе разливался запах железа, смешанный с терпким потом, трухлявым деревом и... болью.

Велев Полианне взять заботу над Лили и увести её в дом, я подбежала к нему и рухнула перед ним на колени. Судорожно проходясь взглядом по его ранам, отмечая и неестественную бледность, из-за которой ярко выделялись веснушки на курносом носу, и надрывное с хрипом дыхание, и то, как отважно он прикусывает до крови губы, чтобы не издать отчаянный вопль боли.

Крыльцо ремонтировать не стали, посчитав, что сможем вернуться к нему позже, когда я разживусь деньгами. Мы решили его освежить с помощью краски и только, и то, – когда закончим с номерами для постояльцев. Бобби же заканчивал работу в комнате на втором этаже, окна которой выходили на входную группу; закинув голову наверх, я смогла оценить отверстие в козырьке над крыльцом, проделанное падающим парнем, и повисшую на честном слове полупокрашенную белую раму сверху, что вот-вот сорвётся вниз.

Кровь была ярко-алой, текущей сильной пульсирующей струёй, и это ещё рану затыкал кусок дерева. Втянув со свистом воздух, я с ужасом понимала, что это могло бы значить. Отвязав передник, перетянула ногу над раной, желая остановить кровопотерю.

– Оставь, – резко окрикнула я Билли, что потянулся вытащить кусок гнилой доски из бедра сына, – сейчас оно служит заглушкой, вытащим, и кровь польётся с новой силой. Найдите лучше доски, что мы могли бы использовать как носилки. Лея, неси ткань, чтобы можно было зафиксировать парня на самодельных носилках, нам нужно срочно транспортировать его в Эсперанс. Готовьте телегу; выбросите из неё материалы, на ней мы повезём Бобби.

Девушка моментально бросилась выполнять моё поручение, как и другие братья, Билли же с надеждой пытался уловить мой ускользающий взгляд. Словно в моей власти исцелить его сына одним только своим повелением. Я – леди, а не бог или хотя бы лекарь, но вот, похоже, у них другое мнение.

– Тряска в его состоянии не лучшее решение? Да? – хриплым от с трудом сдерживаемых эмоций голосом проговорил он.

– Верно. Но без вмешательства хорошего лекаря он не протянет, – глядя на то, как мой белоснежный передник становится алым, я гнала прочь жужжащую на краю сознания мысль – «не довезём».

В деревне не было ни мага, ни лекаря. Была я, банальная батарейка, но не полноценный маг. Сейчас же нам был нужен действительно хороший лекарь, желательно – с приличным магическим резервом или же современным оборудованием моего старого мира, которого здесь нет и в помине, иначе пацана не вытащим.

– Бобби, Бобби! – пару раз ударила его по щекам, видя, что сознание ускользает от нас. – Говори со мной, Бобби! Я очень хочу услышать твой голос. Расскажи мне, что ты ощущаешь? Какая боль и где?

– Я не чувствую ног… – с трудом шевеля губами, сипло проговорил он.

– Та-ак… ещё…

– Холодно… мне так холодно, леди…

Даже сейчас это треклятое леди сорвалось с его губ. Глядя на него, я не понимала, почему он вдруг стал видеться размытым. Словно я смотрю на него через пелену дождя. И только моргнув, осознала, что слеза упала мне на руку, моя слеза. Совсем неприличественно шмыгнув носом, я постаралась взять навалившиеся эмоции под контроль, – сейчас не время. Билл же и вовсе утирал крупной ладонью кативший град по щекам, после терявшийся в густой бороде.

– Бать, не надо, – с трудом шевеля губами, говорил Бобби, – бать, ну, ты чего? – пытался он в своём положении ещё и поддержать отца.

Парни принесли доски, на которые мы, не теряя времени, рывком переложили Бобби, обнаруживая новые раны на спине. Похоже, дерево всё изгнило, с лёгкостью ломаясь на куски и вонзаясь в плоть. Лея с красными от слёз глазами передала чистые, но старые занавески, выданные ей Молли. Стон всё же сорвался с его губ, заставляя сердце обливаться кровью, а далёкую мысль становиться всё ближе – «не довезём»

Перенеся юношу в телегу, я заметила, что он опять начал отключаться.

– Бобби, не смей терять сознание! Слышишь?! Старайся говорить, что угодно, но только будь с нами.

– Хо-ро-шо, – медленно выдохнул он, приоткрывая глаз. Его лицо стало белым, словно снег, который в этих местах никогда и не видели. Потерял слишком много крови.

Сев рядом с Билли, я велела его старшему сыну трогать. Сама же поддерживала голову парня, в то время как отец следил, чтобы он не упал и меньше трясся на рытвинах, которых, на наше счастье, на выбранной дороге почти не было.

Но не проехали мы и пяти километров, как парень захрипел, а из его рта запузырилась кровь. Сознание ускользнуло.

– Да что же это?! – воскликнула я, чувствуя на своих пальцах горячую влагу.

Мы его теряли. Посмотрев на Билли, я увидела обречённость. Он понимал, что жизнь стремительно оставляет его сына. Брат, бросив вожжи, перебрался к нам через борт и теперь, не скрывая слёз, припадал к груди Бобби.

Поглощённая горькими эмоциями и неспособностью что-либо изменить, я не сразу заметила облачко пыли, медленно катившееся навстречу нам по дороге.

Глава 11.

На мою радость, Джессика оказалась книгочеем, и когда я перечисляла скромные удовольствия нашего поместья, она прониклась живым интересом к библиотеке. И пожелала именно там провести время в ожидании супруга и… обеда.

Библиотека располагалась на первом этаже и была по меркам других комнат просто огромной, а ведь к ней ещё прилагался и кабинет. Все стены от пола до потолка были заставлены книгами, и только те, где располагался камин и большое окно, миновала эта участь. Глубокие кожаные кресла и диван приглашали присесть в них с книгой и затеряться во времени. Кожа в некоторых местах была пошаркана, да и пахло здесь старой бумагой, но это создавало особую атмосферу, и я твёрдо решила ничего не трогать.

Джессика пришла в восторг и с визгом, не свойственным леди, пронеслась по комнате.

– Да это же мечта! – радостно приложила она руки к груди, склоняясь над стеллажом.

Сейчас, когда меня уже больше не била дрожь, я с удовольствием отмечала её знойную красоту, которая только-только распускалась, словно алая роза – королева цветов в цветущем саду, а также её непосредственность и прогрессивность. Она надела не юбку, как могло показаться, а широкие брюки, и вполне вольно в них щеголяла. Для нашего мира это – неслыханная дерзость. Девушка – и в брюках?! Как её только светские кумушки не сожрали? А то, что она вертелась в высоких кругах, было бесспорно. В глазах девушки были уверенность и осознание собственной ценности, а также на ней – весьма дорогие украшения. Она не стеснялась показывать своё богатство, а может, просто привыкла к этим вещам и не обращала внимание на их ценность.

Присмотревшись, я заметила в её чёрных, словно крыло ворона, волосах, скрученных в элегантную ракушку, тонкую белоснежную прядь, – верный признак магического рода.

Покинув девушку, что потерялась среди книг, я помчалась на кухню, чтобы оценить размер катастрофы. Мне казалось, что без меня жизнь остановилась, но в очередной раз судьба щёлкнула меня по носу. Всё шло своим чередом. Молли медленно, но уверенно готовила кролика. Джимми был на подхвате, заодно и няней для моей малышки подрабатывал.

– Мамулечка! – вскрикнула она, стоило мне войти, и тут же ринулась в объятия. – Я тебе блинчик оставила, – скромно улыбнулась девочка, и у меня защемило в душе от нежности.

Поцеловав её в сладкие щёчки, я решила: раз до сих пор поместье не развалилось, то все дела подождут, пока я съем обещанный блинчик. К тому же, на мою радость, их было целых три. Я проглотила их за раз и с тоской посмотрела на Молли; может, у неё ещё что съестного найдётся?

– Не смотри так! Всё для постояльцев, – назидательно проговорила та, помешивая рагу из кролика. Запах стоял умопомрачительный, вызывающий судороги желудка, требующего хотя бы малюсенький кусочек крольчатины. – Я составила список, чтобы закупиться в деревне; раз у нас появился первый клиент, то экономить больше не получится. Кролик пойдёт постояльцам, печенные овощи и морковный пирог – тоже им. На ужин придётся свернуть шею курице. Есть у нас одна, что в последнее время яйца плохо несла, ну, а нам сегодня есть после них.

– Знаю… – виновато сказала я. – Донни позаботился о лошадях четы Сингх?

– Да, – пискнул Джимми, желая вступить в беседу. Я видела, как его распирало, но под строгим взглядом Молли он затих. Что-что, а здание конюшни у нас было словно и вовсе не тронуто временем. Только покрасить, чтобы посимпатичнее смотрелось.

– Я отправила его навстречу тому бедолаге. Убежал, прихватив с собой флягу воды. Такой солнцепёк, а он прогуляться решил! – укоризненно качнула она головой, будто бы не понимая, что мужчина сделал это ради меня.

– Ваши бывшие покои подготовлены. Хорошо, что вчера, после того, как вы съехали, мы заменили шторы и постель, – проговорила Лея, что энергично принялась подготавливать комнаты, лишь бы не оставаться наедине с эмоциями.

– Срежь букет цветов и поставь к ним в комнату, а также нужно будет охладить для них бутылку вина. Я сейчас схожу в винный погреб и посмотрю, что можно будет предоставить как комплимент от нас.

– Как что? – озадаченно переспросила девица, пока я немного заторможенно мигала; всё же передача магии, – та ещё авантюра. Словно по мне танк прокатился и тщательно вкатал в землю.

– Не бери в голову. Подготовь букет цветов, желательно, чтобы ярко пах, пусть комната наполнится ароматом, – ответила я ей, и та сразу понеслась в сад, благо, у нас было много цветов. Опять-таки, бабушка любила.

– Куда обед подавать? – поинтересовалась Молли.

– Я спрошу, как появится наш второй постоялец.

Но когда господин Сингх явился, обед его беспокоил не сильно, а вот ванная… Особенно, когда ему сказали, что и водопровод у нас имеется. Он был в восторге и устремился в выделенную ему комнату.

Джессика же, несмотря на любовь к книгам, поспешила к нему. Хорошо, что Лея успела её перехватить. Небольшой букет, бутылка не самого дорого, но и не самого дешёвого вина, тарелка с нарезанными фруктами, сыром и немного мёда аккуратно разместились на подносе, что она поспешила оставить в комнате.

– Что это? – удивилась постоялица.

– Это комплимент! – гордо заявила Лея и удалилась, оставив ту в растерянности.

Я наблюдала из-за угла лестницы и не смогла скрыть широкой улыбки. Моей горничной не хватало лоска, зато рвения и энергии не занимать. Определённо, у нас всё получится. Развернувшись, я пошла проверить комнату, из которой выпал несчастный Бобби. Оставшиеся братья привели окно в порядок: вставили на место и покрасили. Нужен день, чтобы всё досохло, и можно будет проветривать.

Визуализация

Немного отступлю от текста и представлю часть наших героев,

Глава 12.

Сама по себе фамилия Уайт мало похожа на имя одного из самых уважаемых магических родов; аристократы предпочитали что-то более пафосное и звучное, но не в данном случае. Этот род славился своими лекарями и белыми локонами в волосах, и Мартин Уайт был не исключением, даже больше; он был идеальным носителем этой славной фамилии. Самый молодой главный лекарь королевской лечебницы, в его арсенале было несколько уникальных разработок, его имя не сходило с первых страниц вестников после того, как он спас принцессу два года назад. Мартин был обласкан светом. К тому же это имя… Его назвали в честь старого бога плодородия и войны. Оно ему шло, так как именно воинствующим взглядом он сверлил мне спину, когда я вела мужчину к его номеру. Он пылал негодованием; и что я только ему сделала?!

– Вот, прошу! Ваша комната! – открыв дверь свежеотремонтированной спальни, я ожидала хоть какой-то восторг, но мужчина безразлично мазнул холодным взглядом.

– Во сколько подаётся ужин? – поинтересовался Мартин, пафосно вытащив золотые часы из кармашка на серебристого цвета жилете.

– В семь. Но если вы желаете полный пансион, это будет стоить на полшиллинга больше оговоренной суммы, – тут же добавила. Он меня раздражал, а потому я была готова его терпеть в своём поместье только по самым высоким тарифам.

– У вас весьма странная ценовая политика, леди Софи. За комнатушку вы просите в два раза больше, чем за большие покои, выделенные моей сестре и зятю, так ещё и пансион не входит.

– Для вашей сестры у нас действует скидка. Как-никак, я умею быть благодарной. На вас скидка не распространяется. Так что, ужин накрывать, или вы направитесь в Эсперанс?

– Накрывайте, – милостиво велел он, захлопывая перед моим носом дверь.

Я же, высоко вздёрнув голову, плавно направилась на кухню.

– Я – леди, я – леди… – повторяла как мантру, чтобы не сорваться. Ну что за хам? Хотя в его словах и есть доля истины. Лекарь бы мне пригодился. Но это не было обязательным условием для открытия, так что обвинять меня в халатности не нужно! Тем более я до сих вспоминала то чувство опустошения, которое настигло меня после того, как я передала магию Джессике.

Спустившись на кухню, я не нашла Молли. Наверное, та пошла в лес и взяла с собой Лили. Старушка часто ходила в это время года за дикими травами, а после сушила их на палящем солнце или же, наоборот, в тени деревьев, всё зависело от её намерений. Обычно после этого мы заваривали их круглый год вместо чая.

Удостоверившись, что омары до сих пор шевелят своими клешнями и даже пытаются совершить побег из ведра, я подготовила другие ингридиенты, помыла овощи для свежего салата, а также гаспачо. В такую жару хотелось хоть как-то охладиться, потому я решила, что холодный суп на первое будет прекрасным выбором. Отобрав самые спелые помидоры, сладкий перец и сочные огурцы, я приступила к их перетиранию. Единственное – перцы всё же пришлось поставить в духовой шкаф, но вместе с ними на отдельном подносе я отправила румяниться и сухарики, предварительно обваляв их в оливковом масле и чесноке.

Работа спорилась. Лили ещё не вернулась; Полли забежала на кухню отчитаться: они с матерью заканчивали отшивать вторые комплекты; Лея же держалась неподалёку от наших постояльцев, а после прибрала за ними и теперь намывала рядом посуду. Все были при деле.

Убедившись, что заготовки для гостей почти завершены, а рагу из курицы для слуг медленно тушится, я направилась на поиски Молли и моей крошки. В последнее время я уделяла ей мало внимания, но сегодня была твёрдо настроена наверстать упущенное и почитать ей, а может, и поиграть. Я привезла из города куклу, думаю, не стоит ждать праздников.

До дня рождения дочери было ещё целых девять месяцев, но я не удержалась, когда увидела игрушку на витрине небольшого магазинчика. Кукла сидела в пене розовых кружев, а её золотистые волосы были аккуратно закручены в букли и украшены заколкой в форме цветка франжипани (Куда уж без него?!). Фарфоровое личико было искусно расписано, на удивление, оно не было выбелено по местной моде, не было покрыто глазурью, оттого кожа казалась почти настоящей – бархатной, персиковой. Нежные розовые губки-бантики, словно их только облизали, и необычайно большие голубые глаза с крапинками синего и жёлтого, они блестели будто бы от любопытства. Я не смогла пройти мимо и зашла в магазинчик, попросив показать её поближе. Оказалось, что ручки и ножки у неё на шарнирах, а сама она, стоит уложить на лопатки, закрывает глазки, отбрасывая на нарумяненные щёчки тень.

Моё сердце замирало, когда я проводила пальцами по изящным чертам её лица, напоминавшим мне дочку. Хотелось бы, чтобы у Лили так же щемило от восторга сердце при виде этой красоты.

Встретив Донни, я убедилась в своих догадках и, пройдя через сад, уверенно направилась в сторону леса.

Если при виде природы этого мира мне казалось, что я попала то ли в зеркальный мир моего, то ли просто этот иной мир чрезвычайно похож на Австралию времен её освоения, то когда я смотрела на заповедный лес, понимала, что не-ет… это сказки Толкиена оживают.

Мне даже в голову не приходило, что это место может быть реальным. Исполинские деревья высокими стражниками стояли вдоль границы леса. Она была прекрасно видна даже моим обывательским взглядом. Словно чья-то умелая рука прочертила здесь грань. И стоило её перейти, как мир менялся. Это чувствовалось в звуках, в запахе, даже в температуре. Здесь было ощутимо прохладнее. Я зябко повела плечами, обхватывая себя руками и желая то ли согреться, то ли успокоиться, ведь мурашки бежали по позвонкам, а тело словно покалывало ледяными иголками… страха. В воздухе больше не витал сладкий запах цветов, зато он был наполнен бархатистыми слегка влажными нотами зелени. Где-то поблизости рос мох, где-то бежал ручей. И было много-много деревьев, что возвышались надо мной, скрывая солнце. Я попадала в мрачное царство, где, если позволить фантазии, можно увидеть за каждым стволом парочку хищных глаз, но я старалась этого не допускать.