Границы созвездий

Глава 1. Цветущий камень в углу

Спор был очень глупым.

Селене до сих пор не верилось, что они так серьезно к нему отнеслись, будто от них действительно что-то зависело. Их будущее – не общее, упаси боже, а по отдельности, конечно же – находилось в руках высшего руководства, в профессиональной помощи которого по неудачному стечению обстоятельств нуждались они оба.

Глупее была только излишняя самоуверенность Селены. Отец говорил, что она не доведет ее до добра. Так себе напутствие, когда провожаешь дочь учиться в другую галактику, но он, наверное, был прав.

– Мисс… как вас там? – устало окликнул профессор Неймар, когда Селена, затаив дыхание, ждала вердикта относительно собственного будущего.

Мисс-как-вас-там!

Скрипнув зубами, она натянуто улыбнулась и напомнила:

– Лоуренс. Селена Лоуренс.

Придурок Райджел замаскировал смешок кашлем, а разъехавшиеся губы прикрыл кулаком. Ну еще бы он не ликовал! Его-то родители с громкой звездной фамилией, числившейся в списке главных инвесторов академии, скупиться на величие имени для своего отпрыска не стали и назвали его еще громче – Орионом – тем самым застолбив имя как минимум на ближайшее десятилетие. Любой каприз за какой-то десяток нулей! Стоит ли упоминать, на окраине какого созвездия расположилась академия Талрис? Забыть имя звездного мальчика было просто невозможно. Рассеянный профессор Неймар его ни с чем не спутал бы даже спросонья. Куда уж Селене тягаться с таким достижением…

– Да, – кивнул профессор, не утруждая себя повторением ее фамилии. – Видите ли… у меня уже девять проектов.

– Верно, но насколько мне известно, преподавателям академии официально разрешается брать руководство над десятью проектами. Как раз одно местечко пустует, – нагло заявила Селена.

Профессор Неймар слегка опустил тяжелые веки, чтобы придать взгляду еще более изможденный вид, чем у него был до этого. Однако этим никого уже не проведешь. Этот хитрый лис славился своей показушной ленью и привычкой отлынивать от работы. Если бы не его научные заслуги и открытия, его давно бы уже отправили на пенсионерский курорт под палящими лучами Альдебарана.

– Действительно… Брать разрешается десять проектов, но решение загружать себя по максимуму принимает сам научный руководитель. А я… – Профессор Неймар склонил голову набок и почесал правую сторону шеи – взгляд автоматически убежал от Селены в задумчивое никуда. – Я как бы не хочу.

– Но вы сказали, что результат моей научной работы может быть прорывным!

– Как и у остальных шести студентов с лингвистического отделения, мисс Ларон.

– Лоуренс, – не скрывая раздражения в голосе, поправила Селена, стараясь не смотреть в сторону откровенно насмехающегося над ней Райджела – гаденыш думает, что победил – как бы не так!

– Да, точно, – сказал профессор Неймар, снова не исправляясь. – Ваши однокурсники нашли себе других замечательных руководителей.

Великолепно. Селена была очень рада за своих не обремененных карьерными амбициями однокурсников. А ее? Ее под угрозой!

– Я хочу работать под вашим началом, – упрямо повторила она.

– Поверьте, мне лестно. Столько талантливых студентов хотят со мной работать! Так недолго и возгордиться.

Справедливости ради профессор Неймар и так слыл гордецом тем еще: он прекрасно знал себе цену и считал, что без него никто не справится. Значительная доля правды в этом была. Он был в числе тех, кто первым высадился на Кальдору десять лет назад и стоял у истоков всех ныне известных сведений об этой планете, притаившейся в крохотной двойной звездной системе на самом краю пояса Ориона.

В первую очередь профессор Неймар заведовал кафедрой истории и культурологии, однако огромный вклад в изучение языка кальдетерранцев внес именно он, потому что в свое время сумел подобрать ключ к расшифровке неведомых и чуждых человеческому пониманию знаков. Он написал сотню научных работ, на основе которых были созданы учебные материалы для нынешних лингвистов. Правда в силу своей эксцентричности он так и не защитил собственный проект и официально профессионалом не являлся, но это был тот случай, когда всем на это было наплевать.

Селене-то уж точно.

Иногда было сложно признать тот факт, что этот усталый дядька стал ее идейным вдохновителем, но увы, так уж сложилось. Он писал увлекательные книжки про Кальдору во времена ее учебы в школе, а когда научно-популярная литература его авторства иссякла, отличница Селена от скуки решила доломать свой мозг его серьезными работами. Если бы книжки еще печатали так же, как двести лет назад, то в условиях гравитации Кальдоры его томом по языковым особенностям кальдетерранского языка можно было бы легко убить любого человека.

Селена была здесь из-за профессора Неймара. И теперь он должен понести ответственность за то, что она забросила детскую мечту строить космические корабли и зарабатывать миллионы на путешествия по Туманному кольцу – самому известному и дорогостоящему межзвездному маршруту.

Что ж, видимо, настало ее время расхвалить и себя!

– Слушайте, профессор Неймар, – деловито начала она, сложив опущенные руки перед собой, как примерная студентка. – Я не принесу вам лишних проблем. Я очень ответственно подхожу к любой исследовательской деятельности. Всю работу всегда выполняю вовремя. Я открыта к критике и не жду, что все сделают за меня. Мной движет искренний интерес к проекту, и я действительно хочу сделать настоящее открытие!

Глава 2. Горящие сквозь беззвучную глину слова

За время учебы гордость Селены успела хорошенько окрепнуть и уже не желала признавать неудобные вещи, однако отрицать тот факт, что Орион Райджел ей искренне понравился, когда она встретила его впервые, она все равно не могла. Это было больше года назад. Всего ничего, но лишь в рамках местной звездной системы – по земным же меркам с тех пор прошло уже целых два с половиной года.

Кажется, Селена даже улыбалась Райджелу в то время и немного заглядывалась на его длинные рельефные ноги, когда он в очередной раз провожал ее до учебных блоков. Он тоже был первокурсником, но, в отличие от нее, очень быстро научился ориентироваться в запутанных подвижных сетях орбитальной станции, которую представляла из себя академия Талрис. Ему всегда с легкостью удавалось найти нужные аудитории, а Селена, честно говоря, что тогда, что сейчас частенько опаздывала на пары из-за того, что слишком долго блуждала по перемещающимся коридорам.

Лбами их столкнул – и очень больно припечатал! – отбор, который проходил в самом начале первого учебного года, ровно через неделю после прибытия в кампус. Первокурсникам предстояло узнать очень много о Кальдоре и ее особенностях, прежде чем им официально выдавалось разрешение на ее посещение – и хорошо, если его удавалось получить к концу года! С орбиты планета выглядела очень красивой – студенты прилипали носами к стеклу в коридорах между корпусами академии, чтобы поглазеть на загадочные серебристые переливы на крупных водных гладях, почти не скрытых облаками, и на высоченные бело-голубые горы, которые даже из космоса потрясали воображение. Кальдора была обманчиво близкой, но до обидного недоступной. Единственным шансом попасть туда на экскурсию раньше времени был отбор. Он приходился на так называемую Фиолетовую зиму, когда сумерки на планете окрашивались в самые невероятные оттенки, и Селена была одержима идеей оказаться в списке трех счастливчиков, которые смогут увидеть это своими глазами и которым не придется ждать восемьсот дней до следующей такой зимы.

Никто не требовал от вчерашних школьников невозможного. Кальдора все еще считалась относительно новой планетой, даже несмотря на то что на ее изучение уже потратили больше десятка лет, поэтому отбор был рассчитан на общие знания, а также проверял перспективность идей, которые могли бы предложить первокурсники.

На начальном этапе проводилось универсальное тестирование. Студенты отвечали на школьные вопросы об истории и культуре кальдетерранцев, решали простейшие физические задачки, демонстрировали довольно поверхностные знания о географии планеты и, конечно же, своей осведомленностью льстили ученым, которые должны были стать их преподавателями на ближайшие три года – выяснить их имена можно было заранее, потому что именно они и были авторами всех учебных программ. Селена еще в школе знала, что рано или поздно попадет в академию Талрис, которую построили на орбите Кальдоры для подготовки будущих специалистов и колонизаторов, и она была подкована во всем, что касалось ее будущей альма-матер. Она получила девяносто девять баллов из ста и сразу попала в тройку лидеров.

Второй этап был сложнее, но интереснее. Всем, кто туда прошел, нужно было продемонстрировать навыки выживания на другой планете и попробовать выдвинуть гипотезы о функциях предложенных артефактов, найденных во время исследований. Селене достался образец письменности, что оказалось настоящим везением, так как она поступила на лингвистическое отделение и была знакома с работами профессора Неймара. В этой части задания она проявила себя блестяще и только с организацией экспедиции все-таки умудрилась накосячить. Тем не менее место в тройке все еще было ее, хотя уже тогда она заметила, что ей на хвост наступает Орион Райджел, который на втором этапе резко выбился вперед как раз благодаря успешному выполнению задания на моделирование экспедиции. Ну разумеется! Среди всех участников он был единственным, кому уже доводилось высаживаться на плохо изученную планету Туманного кольца вместе с учеными. Щедрые папа с мамой подарили ему незабываемые впечатления еще в школе – откровенное читерство…

В финальном испытании они писали обычное эссе, в котором нужно было порассуждать, в чем заключаются главные проблемы в исследованиях Кальдоры, что их ждет за пределами известных данных и каким они видят их будущее на этой планете. Сплошные фантазии. Однако Селена восторженно расписала то, на чем держалось ее научное мировоззрение: язык – ключ ко всему, именно он раскроет все секреты и прояснит прошлое, настоящее и будущее Кальдоры. Банально? Чуть-чуть да, зато всегда актуально. И она ведь прошла. То есть как прошла… По итогам всех этапов у Райджела набралось столько же баллов, сколько и у Селены. И ведь можно же было признать четвертого победителя, раз уж так сложилось! Но нет. Анонимность отбора закончилась на моменте, когда руководство академии решило собрать комиссию, чтобы несколько дней едва ли не под микроскопом изучать каждую букву в их незатейливой писанине, прежде чем определиться наконец с победителем.

Забавно то, как наивно Селена полагала, что у них с Райджелом равные шансы, в то время как не слишком-то тактичные однокурсники считали нужным обратиться к ней с сочувствием и полюбопытствовать: “А ты знаешь, кто его родители?” Она знала, но… действительно верила в справедливость.

Победу отдали Райджелу.

Селена расстроилась. В разы сильнее, чем сама от себя ожидала. Обида – почти как злость – ослепила ее, и она потеряла покой. Ей взбрела в голову сумасшедшая мысль: она обязана узнать, почему все это произошло. Почему именно она оказалась недостойной? Что Орион Райджел там такого написал?!

Прочитать чужую работу ей, естественно, не дали, но Селена и не рассчитывала на то, что ей пойдут навстречу. Она сдружилась с самой безбашенной девчонкой с технического факультета – по совместительству ее соседкой напротив в корпусе общежитий – и попросила ее помочь. Та сначала отказалась, но благоразумность Селены уже дала трещину, поэтому она твердо вознамерилась лезть в архив в одиночку. Лира – а именно так звали ее будущую подругу – разглядев в глазах Селены безумство, буквально за шкирку оттащила ее от дверей туда, а затем все-таки помогла взломать андроида-архивариуса, чтобы извлечь то, что ей было нужно.

Глава 3. Когда ходит тень, свет говорит “да”

Как сообщила метеорологическая система космолета, температура на Кальдоре за последние несколько часов колебалась несильно, не опускаясь ниже семнадцати и не превышая двадцать градусов. Однако, ступив на песчаный грунт посадочной платформы, Селена сразу поежилась.

Форменный костюм, предназначенный для вылазок, был довольно теплым и удобным. Он представлял собой черно-серый комбинезон из плотного фильтрующего материала с темно-фиолетовыми прорезиненными вставками – все в цветах академии Талрис. Он защищал от любой непогоды, поэтому холодок, то и дело проносившийся вдоль позвоночника Селены, точно не был вызван обстоятельствами извне.

Весь полуторачасовой полет она себя успокаивала, стараясь не обращать внимание на мягкий полушутливый тон голоса Райджела, который очаровывал какую-то первокурсницу. Но успокоиться не получалось. Тело потряхивало от нервов, и сердце было не на месте – испуганно колотилось где-то в пустом желудке.

Краем уха Селена слушала уже знакомую ей речь инструктора и машинально ощупывала свое снаряжение, проверяя все ли на месте. Рюкзак с вещами на три дня, исправные датчики связи и закрепленный на шее интерфлекс, миниатюрная аптечка на бедре – набор был невелик, хотя, зная себя, Селена могла бы переживать о том, что что-то забыла. Хотелось бы верить, что нет.

Оглянувшись по сторонам, она поправила защитную маску, которая и так плотно сидела на лице – на всякий случай. Ее сегодня посоветовал не снимать все тот же искусственный интеллект космолета. Снимать их обычно и так было нежелательно, но некоторые студенты частенько делали это, чтобы перевести дыхание, покурить в перерывах от практики или просто насладиться окружающими запахами.

Воздух на Кальдоре был почти идеальным для человека, но из-за более плотной атмосферы и меньшего содержания кислорода дышать было тяжеловато. Зато пахло в удаленных от исследовательских баз местах просто потрясающе – Селена не раз стягивала маску раньше и убеждалась в этом лично. От камней и кристаллов исходила минеральная сырость. Влажные металлические нотки рукотворных конструкций кальдетерранцев переплетались с прелой сладостью оплетающих их инопланетных растений и цветов. А в сезон Оранжевой осени – как раз сейчас – в воздухе всегда кружила пыльца, имеющая густой, смолистый аромат, от которого першило в носу. На нее находилось немало аллергиков, но Селена, к счастью, к ним не относилась. Долго, правда, таким воздухом дышать было нельзя, иначе спустя десять минут любого человека начинала мучить сильная головная боль.

Селена была на Кальдоре всего три раза – мало, но чтобы оценить все ее прелести, этого было вполне достаточно. Так она считала и повторяла себе каждый раз, когда ее друзья составляли заявки на очередный спуск и звали ее с собой. Студентам обычно разрешалось отправляться на планету в свободные от учебы дни. Погулять по твердой земле и проветриться можно было вблизи исследовательских баз. Также в каникулы, которые приходились на Белую весну и Фиолетовую зиму, открывался санаторий возле Бассейна Кальдон – крупнейшего океана в экваториальной части планеты.

В последний раз Селена находилась именно там в период со сто первого по сто десятый день Белой весны. Санаторий ей понравился, но возвращение в академию было сродни возвращению домой.

Кальдора пугала. Она была неплохо изученной, безопасной и хорошо адаптированной под человека, поэтому многим страх Селены показался бы иррациональным, но она не могла перестать думать о том, что люди не просто мало знают об этой планете – они фактически не знают ничего.

Однажды кальдетерранская раса вместе с основной частью фауны просто исчезла. Все их дома, города, технологии – все осталось почти нетронутым. По расчетам ученых это случилось около ста пятидесяти земных лет назад. Согласно официальной версии, кальдетерранцы добровольно покинули планету, используя неизвестную форму транспорта, потому что никаких следов разрушений обнаружено не было. Неофициальные тем не менее гласили, что не обошлось без космической катастрофы, пандемии, биологических экспериментов или вмешательств более разумной расы. Конспирологические теории часто терзали студентов с гуманитарных факультетов, и их суть была в том, что цивилизация достигла уровня, на котором физическое существование потеряло свою значимость, поэтому кальдетерранцы попросту “растворились” в пространстве. Но самой любимой студенческой байкой было, конечно же, загадочное “они все еще среди нас”.

Селена не верила в псевдонаучную чушь, но дискомфорт на Кальдоре был ощутимым, поэтому она предпочитала любить ее издалека.

Четвертая высадка на планету произвела на нее такое же мощное впечатление, как и предыдущие три. Раньше она уже видела эти горизонты, так как пробная вылазка на первом курсе тоже стартовала с базы “Атаракс”, куда они направлялись сейчас. И все же каждый раз живот сводило от волнующего ощущения, будто она входит в чужой и забытый мир.

Ровная дорога от космодрома к базе проходила между покатыми холмами, и над ними простиралось высокое безоблачное небо, освещаемое двумя солнцами. На Кальдоре недавно наступила Оранжевая осень – время, когда доминировал свет Наирис – оранжевого карлика, по размерам сильно уступающего крупной Талмире. Все вокруг окрашивалось в приглушенные золотисто-медовые оттенки, из-за чего казалось, что закат в это время года бесконечен.

База “Атаракс” располагалась в прибрежной зоне. Ее мягкий климат и доступность ресурсов создавали прекрасные условия для студенческих практик. Крупный исследовательский комплекс окружали холмы, покрытые пурпурными мхами, скалы с пещерами и спокойные темно-лиловые воды Большого океана.

Глава 4. Песок на небе

Первый день вылазки проходил ровно так, как Селена и ожидала – впустую. Она не нашла ничего, кроме разочарования и головной боли.

Без второго, кстати, можно было и обойтись, но во время перерыва некоторые первокурсники поснимали маски и с восхищением отметили, что ароматы вокруг храма витают просто “неземные”. Селена не удержалась и тоже стащила маску. Нос тут же защекотал теплый, терпкий и все вокруг заполонивший запах синталы, похожий на перезрелые и забродившие фрукты, с неясной горечью и легкой перцовостью. Вкусно, но тяжеловато для восприятия. Свежесть принесло с другой стороны: с побережья, которое находилось всего в нескольких километрах от храма, донесся холодный и слегка меловой запах океана – на этой планете вода была не соленой, а кисловатой. Зазевавшись, пока принюхивалась, Селена упустила момент, когда нужно было прекратить. В результате разболелась голова, и даже таблетка из аптечки не помогла.

Все оставшееся время она просто потерянно бродила по коридорам храма, где каждая стена равнодушно смотрела на нее свысока и ничего не говорила. Мешанина символов никак не желала поддаваться – выводившие их кальдетеранцы вообще-то могли уйти в другой храм, раз все исписали в этом и места больше не хватало! А спустя час Селена раздраженно подумала, что это вообще какая-то дурацкая шутка для нагрянувших в гости чужаков, которые жаждали выведать все секреты Кальдоры – упрощать им жизнь местные не захотели.

На первом курсе завороженная Селена стояла в этом храме перед кальдетерранскими письменами, ничего не понимала, но ощущала безграничный восторг. Теперь же она вглядывалась в них с академической серьезностью – и не понимала еще больше.

Язык кальдетерранцев был многослойным в самом буквальном смысле. Один знак мог означать “траву”, а если поверх него накладывался другой – “вода”, например – то все вместе превращалось в “мир”. И то не всегда. Если к ним прилипал еще и третий, то получался “полный бред из-за неправильного толкования смысла”. К счастью, такая мешанина была характерна только для подобных этому храму мест. Бытовые источники письменности были вполне читаемыми. И спасибо местным словарям – без них люди бы ни слова не смогли разгадать в их языке и Селена бы тут не оказалась.

Она долго разглядывала кусок стены, где, как ей показалось, вырисовывалось нечто связное. “Свет в звезде был первым”. Допустим, что-то про мироздание. А чуть ниже, прямо в трещине – “гость пришел и остался”. Чем не пророчество? И поэтому мы оставим ему послания, которые он не сможет расшифровать, да?

Пока Селена пыталась запомнить порядок наложения символов и не спутать “гостя” с “воспоминанием”, она заметила в другом конце зала Саифу. Та сидела на корточках и через браслет фиксировала каменную чашу, которую нашла, по всей видимости, в одной из многочисленных ниш. В стенах было немало трещин и каждая могла свидетельствовать о том, что за ней находится что-то вроде тайника – то ли природа постаралась, то ли кальдетерранец. Селена вообще не представляла, как первокурсники-новички их открывают – стоило спросить, наверное. Или сканер хотя бы включить…

Недолго думая, Селена подошла к Саифе, потому что чувствовала себя бесполезной. Да и воплощать свой план в реальность тоже было пора – кто-нибудь ей тут точно мог помочь!

– Нашла что-то интересное? – поинтересовалась она, присаживаясь рядом.

– Горшочек с травами, – отозвалась Саифа. – Кстати, они вообще не сухие, хотя столько время тут пролежали в пыли. Прикольно, да?

– Ага…

– А ты? Почитала записи на стенах? Что пишут?

– Передают привет тупеньким человечкам, которые позарились на ресурсы их планеты.

Саифа улыбнулась, аккуратно отставляя нечто, весьма отдаленно напоминающее горшок, в сторону.

– Тут такие каракули, что мне иногда кажется, что лингвисты, отчаявшись их понять, просто выдумали язык. И он не имеет отношения к настоящему их содержанию, – усмехнулась Саифа. – Без обид.

– Забавная теория, – кивнула Селена. – Но нет. Язык рабочий, и лингвисты с помощью него много чего все-таки поняли. Например, то, для чего эта чаша предназначена.

Саифа резко повернулась к ней.

– Серьезно?

– Ну да. Для этого правда расшифровывали другие источники информации. И там было написано, что если собрать определенные травы и поместить сосуд с ними в каменную нишу, может получиться вот такой вот эффект.

Селена развела руки в стороны, предлагая оглядеться. Стены зала местами светились и переливались фиолетовым – особенно там, где были вырезаны символы.

– Растения выделяют летучие соединения, и при взаимодействии с минералами в стенах они вызывают легкую флуоресценцию, которую видно через многочисленные трещины.

Саифа удивленно распахнула глаза и тут же протянула руку к теплой стене, словно что-то там собиралась нащупать.

– То есть это... просто химическая реакция?

– А ты думала, что магия? – спросила Селена, насмешливо дернув бровью.

Саифа смущенно опустила руку.

– Нет, конечно же…

Судя по тому, как запорхали ее пальцы над голографическим экраном браслета, информация о функциях чаши ей пришлась очень кстати. Теперь Селена могла надеяться на ответную помощь.

Тем временем несколько первокурсников собрались в противоположном конце зала, видимо, обнаружив что-то любопытное. Они ползали вдоль стен, методично и скрупулезно сканируя и измеряя каждый подозрительный изгиб. Селена, наблюдая за ними и за увлеченно пишущей отчет Саифой, чувствовала себя туристкой, которая случайно оказалась среди ученых и своим дилентантством портила атмосферу.