Грань. Игры со смертью

Глава 1. Фиаско

Может ли один человек изменить всё? Этот вопрос подобен ветру, что вечно кружит в пустоте, не находя ответа. Один человек — всего лишь пылинка среди миллионов других, невесомая и почти незаметная. Но Астарта не сомневается: даже пылинка способна стать началом бури, если найдёт свою силу. Она верит, что изменить мир можно и в одиночку, и эта вера — её стержень.

Астарта стоит на крыше заброшенной многоэтажной парковки. Девятый этаж — идеальная высота для обзора. Холодный бетонный бортик, покрытый трещинами и пятнами ржавчины, надёжно скрывает её фигуру от случайных взглядов снизу. Вокруг царит тишина, нарушаемая лишь редкими звуками города: далёким гудком автомобиля, шелестом листвы на ветру, скрипом старых металлических конструкций, что давно забыты временем. Здесь, на высоте, Астарта чувствует себя одновременно уязвимой и всесильной — маленькой фигурой в огромном мире, но с властью, способной изменить многое.

Её взгляд скользит по улице внизу. Пронзительные голубые глаза выхватывают детали: пожилая женщина с тяжёлой сумкой, медленно бредущая к остановке; молодой парень в яркой куртке, спешащий куда-то с наушниками в ушах; пара подростков, что громко смеются, не замечая ничего вокруг. Эти люди — лишь фон, случайные прохожие, которые скоро уйдут за пределы её внимания. Они не знают, что должно произойти, и не узнают.

Рыжие волосы Астарты, туго стянутые в высокий хвост, треплет порывистый ветер. Она на миг закрывает глаза, позволяя прохладным потокам воздуха коснуться её лица. Ветер здесь, на высоте, всегда резче, чем внизу, — он несёт с собой запахи асфальта, пыли и далёкого дождя, что, кажется, вот-вот начнётся где-то на горизонте. Астарта вдыхает глубже, словно пытаясь очистить мысли, прогнать тень сомнений, что всё чаще накатывает в такие моменты.

Сколько она этим занимается? Годы слились в бесконечную череду заданий, лиц, выстрелов. Четыре года? Пять? Она давно потеряла счёт времени, измеряя его не датами, а выполненными заказами. Её движения отточены до автоматизма: выбор позиции, подготовка оружия, ожидание, удар. Убийство по заказу стало для неё ремеслом, искусством, в котором она достигла совершенства. Но сегодня в руках у неё не привычный пистолет с глушителем, а винтовка… Самозарядная снайперская винтовка с оптическим прицелом — не её выбор. Это прихоть заказчика, настоявшего на таком оружии с упрямством, которое она так и не поняла. Астарта не спорила, хотя громоздкое оружие ей не по душе. Оно слишком тяжёлое, слишком заметное, слишком медленное для её стиля.

Астарта опускается на одно колено, аккуратно размещая винтовку на бортике. Сошки с лёгким скрипом упираются в бетон, приклад ложится к плечу, холодя кожу даже через ткань. Она смотрит в прицел, проверяя угол. Снизу винтовка почти незаметна — лишь кончик ствола высовывается за край, и то едва ли. Улица пуста. Редкие машины проносятся вдалеке, их гул растворяется в ветре. Никто не поднимет панику, никто не успеет её заметить.

Теперь нужно ждать. Ожидание — самая неоднозначная часть её работы. В такие минуты тишина становится почти осязаемой, обволакивающей, словно плотный туман. Мысли, которые она так старательно гонит прочь, начинают просачиваться в сознание. Где-то в глубине души зарождается знакомый комок — смесь отчаяния и усталости. Она сжимает зубы, пытаясь его подавить, но он всё равно растёт, цепляясь за воспоминания, которые она предпочла бы забыть.

Когда-то всё было иначе. Четыре года назад она была полна решимости, огня, веры в то, что мир можно исправить. Её путь начался не с желания убивать, а с потери. Близкий человек погиб от рук тех, кто считал себя вправе вершить судьбы. Она не могла его спасти, и эта боль стала её топливом. Месть — вот что движет ею теперь. Месть убийцам, тем, кто отнимает жизни безнаказанно. Она убеждена: убить убийцу — не преступление, а необходимость. Астарта. Так она оправдывает каждый свой выстрел, каждую каплю крови на своих руках. Но с каждым новым заказом вера в эту идею становится всё более хрупкой, а вопросы без ответов — всё громче.

Цель должна появиться с минуты на минуту. Астарта заряжает винтовку двумя патронами — больше и не понадобится. Её движения точны и спокойны, как у хирурга перед операцией. С первым щелчком затвора в ней просыпается холодная уверенность. Эмоции отступают, мысли стихают. Она становится машиной, бесстрастным палачом чужой судьбы.

В прицеле появляется фигура. Он идёт по тротуару у первого этажа парковки, шаги размеренные, уверенные. С виду обычный парень: русые волосы, слегка растрёпанные ветром, чёрная рубашка, синие джинсы. Солнцезащитные очки скрывают его глаза, придавая лицу непроницаемое выражение. Астарта хмурится. Её предупредили, что это не человек, а вампир. Первый вампир в её практике. Она мало что знает о них — только слухи и обрывочные данные из полицейских отчётов. В документах значилось, что он подозревается в убийстве трёх человек: двух женщин и подростка. Улик недостаточно, чтобы его задержали, но достаточно, чтобы заказчик вынес приговор. Раз полиция бессильна, значит, действовать будет Астарта.

Она всматривается в цель через прицел, но ничего вампирского в нём не находит. Просто парень. Но это не важно. Человек или вампир — пуля в голове уравняет их перед смертью.

— Твой путь окончен, — шепчет Астарта, как всегда перед выстрелом. Это её ритуал, тихая точка перед концом чужой истории.

Прицел выровнен точно между глаз. Она делает глубокий выдох, успокаивая пульс. Палец плавно ложится на спусковой крючок, напрягается, готовый завершить движение. Ещё мгновение — и всё будет кончено.

Но тут происходит то, чего она не ожидала. Парень останавливается, словно чувствуя взгляд на себе. Он снимает очки одним резким движением и смотрит вверх — прямо в прицел. Его глаза, светлые и холодные, как поверхность льда, встречаются с её взглядом через линзы оптики. Он знает. Он видит винтовку.

Астарта замирает. Сердце пропускает удар, пальцы на миг теряют твёрдость. Это невозможно — он не мог её заметить с земли, если изначально не знал. Но его взгляд пробивает её насквозь, лишая привычной уверенности. Она опаздывает с выстрелом всего на долю секунды, но этого хватает. Палец жмёт на спуск, винтовка с глушителем издаёт тихий хлопок, и пуля уходит в пустоту, впиваясь в асфальт. Парень успевает шагнуть в сторону, исчезая из поля зрения. Она промахнулась. Он двигается быстрее, чем должен двигаться человек — размазанная тень, исчезающая в тёмном проёме парковки.

Глава 2. Кратковременное затишье

За стеклянными стенами первого этажа небольшого двухэтажного домика бушует метель. Снег кружится в воздухе хлопьями, облепляет стволы сосен и елей, превращая лес в белое полотно. Ветер завывает, раскачивая деревья, их ветви скрипят под напором стихии, будто жалуясь на её ярость. Откуда-то доносится глухой стук — где-то в чаще упала отяжелевшая от снега ветка. В этом хаосе природы, словно яркий штрих на чистом холсте, появляется лиса. Маленький рыжий зверёк с острой мордочкой пробирается через сугробы, то ныряя в снег с размаху, то выныривая с комичной грацией. Её пушистый хвост мелькает, как факел, на фоне белого безмолвия, и Астарта невольно задерживает взгляд на этом зрелище.

Она стоит в гостиной, прислонившись плечом к холодному стеклу. В руках — кружка с кофе, чёрным и горячим. Тонкая струйка пара поднимается от поверхности напитка, растворяясь в воздухе. Астарта подносит кружку к губам, делает осторожный глоток и тут же морщится, шипя от резкой боли. Горячая жидкость обжигает подсохшую рану на верхней губе — след от удара, о котором она почти забыла. Рана не глубокая, но свежая, с корочкой запёкшейся крови, и теперь ноет, напоминая о недавних событиях.

Эта рана — подарок от заказчика, того самого, что поручил ей убить вампира. Узнав о провале, он вышел из себя: кричал, размахивал руками, а потом, не сдержавшись, ударил её кулаком. Астарта тогда лишь стиснула зубы, проглотив кровь и ярость, но не ответила — не успела. Её босс, человек суровый и не терпящий подобного, быстро вмешался. Его люди скрутили заказчика в считанные секунды, и теперь тот, вероятно, жалеет о своей вспышке гнева. Астарта не видела, что было дальше — ей приказали уйти, но впоследствии говорили, что его лицо теперь напоминает месиво, и даже лучший пластический хирург будет там бессилен.

Она отводит взгляд от леса, смотрит на тёмную поверхность кофе. Отражение в кружке искажено, но видно её лицо: бледное, с тёмными кругами под глазами и этой проклятой ссадиной. Астарта касается раны кончиком пальца, хмурится. Ей не жаль заказчика — такие, как он, редко заслуживают жалости. Но что-то в его реакции не даёт ей покоя. Он кричал не просто от злости, а от какого-то личного, почти животного отчаяния.

Ситуация с заказчиком оставила горький осадок. Он клялся, что его мотив — справедливость, что вампир повинен в смертях невинных, и его устранение принесёт покой городу. Но Астарта не верит в эти сказки. Здесь что-то большее, чем жажда мира во всём мире. Она чувствует это нутром: у заказчика с вампиром свои счёты, старые и тёмные, а она, сама того не желая, оказалась пешкой в их игре. И теперь этот вампир — Эрик Анзос, как назвал его босс, — стал для неё призраком, что маячит где-то на краю сознания.

Астарта отходит от окна и опускается на диван, обитый потёртой серой тканью. Дом в лесу — её убежище, её крепость. Два этажа, стеклянные стены на первом уровне, деревянные балки под потолком, минимум мебели. Она построила его три года назад, вложив все сбережения, чтобы иметь место, где можно спрятаться от мира. Здесь нет соседей, нет любопытных глаз — только лес, тишина и она сама. Но даже это одиночество, обычно такое желанное, сегодня не спасает.

Впервые в жизни она провалила задание, и это чувство — липкое, тяжёлое — оседает в груди, как мокрый снег. Ей всего двадцать два, и она знает, что ошибки неизбежны. Опыт, как говорил её дед, приходит через неудачи. Но почему-то эта мысль не утешает. После того случая босс приказал ей покинуть Грань. «Ложись на дно, пока всё не уляжется», — сказал он, и голос его был твёрд, как сталь. Астарта не спорила. Но отчего-то этот промах выглядит не как случайность, а как предзнаменование.

Нога всё ещё ноет — последствие того неловкого прыжка с пожарной лестницы. Доктор, седой мужчина с усталым взглядом, осматривал её в Грани перед отъездом. «Потянула связки, — буркнул он, выписывая мазь. — Постельный режим, минимум неделя». Астарта кивнула, но слушать его не собиралась. Боль терпима, а сидеть на месте она не умеет.

Она встаёт, бросает взгляд на лису, что всё ещё копошится в снегу, и направляется к вешалке у двери. Накидывает тёплую куртку — чёрную, с высоким воротником и капюшоном, отороченным искусственным мехом. Сапоги, стоящие у порога, давно потеряли товарный вид: кожа потрескалась, шнурки истрепались, но они тёплые и удобные, а это главное. Астарта натягивает их, завязывает узлы и тянется к стене, где висит её старый магазинный карабин. Дедушкин подарок.

Дерево на прикладе потемнело от времени, лак облупился, обтяжка на рукояти износилась, но механизм работает безупречно. Астарта доверяет ему больше, чем любому из своих современных стволов. Этот подарок деда — единственная память о нём. С этим карабином она училась стрелять под дедушкиным присмотром. Он учил её держать прицел ровно, дышать спокойно, уважать добычу. «Если берёшь жизнь, делай это чисто», — говорил он, и эти слова въелись в неё глубже, чем она думала. Астарта проводит рукой по гладкому стволу, проверяет магазин. Заряжено, на предохранителе. Всё в порядке.

Дверь отворяется с тихим скрипом, и Астарта выходит наружу. Холодный воздух тут же обжигает лицо, ветер швыряет в неё пригоршни снега. Она щурится, натягивает капюшон глубже и осторожно ступает по рыхлому насту, стараясь не проваливаться слишком глубоко. Снег хрустит под сапогами, оставляя глубокие следы. Она идёт медленно, прислушиваясь, но слышит только вой ветра да редкий треск веток. В такую погоду звери прячутся в норах, и только голод может выгнать их наружу. Астарта знает это — она выросла в лесу, охотилась с дедом, пока он был жив. Её взгляд скользит по сугробам, выискивая движение.

Вдалеке, метрах в ста, она замечает что-то. Из-за деревьев медленно выходит лосиха. Молодая, года два от силы, но уже крупная, с длинными ногами и густой шерстью, припорошенной снегом. Лосиха идёт медленно, утопая в снегу по грудь. Выглядит уставшей, но упорно движется вперёд, опустив голову и вынюхивая что-то под снегом. Астарта замирает, оценивая добычу. Мяса хватит на пару недель, если правильно разделать. Но убить её можно только точным выстрелом в голову. «Животное не должно мучиться, — говорил дед, сидя у костра с кружкой чая в руках. — Если не попала с первого раза, догони и добей. Это твой долг». Астарта до сих пор следует этому правилу, как священной заповеди.

Глава 3. Перед бурей

В доме Астарты на всём первом этаже тихо играет электронная музыка. Аудиосистема, состоящая из нескольких компактных колонок, расставленных по углам гостиной и кухни, наполняет пространство мягкими синтетическими звуками. Мелодия ненавязчивая, с лёгким битом и плавными переходами — что-то из плейлиста, который она собрала ещё пару лет назад и с тех пор почти не обновляла. За стеклянными стенами лес уже погрузился во тьму. Свет от ламп льётся наружу, выхватывая из мрака ближайшие деревья, покрытые слоем снега. Ветер утих, и теперь в воздухе витают лишь редкие хлопья, кружащиеся в медленном танце, словно подстраиваясь под ритм музыки.

Астарта проводит этот вечер на кухне. Она выключает плиту и накрывает сотейник с тушёными овощами крышкой. Аромат специй — куркумы, чёрного перца, щепотки сушёного базилика — разносится по кухне, смешиваясь с едва уловимым запахом кокосового молока. Может, завтра она всё-таки соберётся на охоту — подстрелит зайца или попробует выследить оленя. Но сегодня сил нет. За окном уже слишком темно, а в душе — слишком пусто. Астарта вытирает руки о полотенце, висящее на крючке у мойки, и бросает взгляд на пустую столешницу. Телефон остался на втором этаже, в спальне, и она решает подняться за ним — вдруг кто-то звонил, пока она возилась с ужином.

Её шаги гулко отдаются на деревянной лестнице, музыка с первого этажа становится тише, растворяясь в воздухе. Второй этаж — полная противоположность первому. Здесь нет стеклянных стен, только небольшие окна с тёмными шторами, пропускающие лишь слабые отблески света. Стены из тёмного дерева, пропитанные запахом смолы, создают ощущение уюта и уединения. Звукоизоляция здесь лучше — мелодия снизу доносится лишь как далёкий шёпот. Это место для сна, для отдыха, для того, чтобы спрятаться от мира. Астарта щёлкает выключателем на стене, и коридор заливает мягкий свет от лампы под потолком. Четыре двери ведут в разные комнаты.

Дверь в спальню приоткрыта, и Астарта толкает её ладонью. Комната простая: широкая кровать с мятым одеялом, небольшой шкаф в углу, стол у окна, заваленный всяким хламом — старыми журналами, парой карандашей, потрёпанным блокнотом. На кровати лежит её телефон — кнопочный аппарат без наворотов, без лишних функций. Астарта берёт его в руки, нажимает на кнопку, и экран загорается. Два пропущенных вызова. Она открывает детали и замирает. Звонил босс с разницей в четыре минуты. Это не случайность.

Астарта смотрит на экран, пальцы слегка дрожат. Что-то случилось. Новый заказ? Или тот вампир всё-таки всплыл? Босс не должен был звонить. После задания, пусть и проваленного, он дал ей месяц отдыха — стандартная практика. Она сжимает телефон в руке, чувствуя, как ладонь становится влажной. Что-то не так. Нужно перезвонить, но внутри всё сжимается от дурного предчувствия.

Астарта делает глубокий вдох, стараясь успокоиться. Выдыхает медленно, почти шепча себе: «Соберись». Пальцы дрожат, но она нажимает кнопку вызова. Гудки тянутся бесконечно, каждый звук отдаётся в голове, как удар молотка. Она пытается придумать, о чём может пойти речь. Новый заказ? Слишком рано. Выговор за провал? Но её уже отпустили без лишних слов. Вампир? Мысль о нём всплывает снова, и Астарта кусает губу, вспоминая его взгляд через прицел. Если бы только она знала больше… Гудки обрываются.

— Алло? — говорит Астарта, стараясь звучать ровно.

— Через неделю ты вернёшься в Грань. Билет выслан на почту, — голос босса сухой, резкий, без намёка на эмоции. Связь обрывается, не дав ей вставить ни слова.

Астарта опускает телефон, глядя в пустоту. Неделя. Семь дней. Никаких объяснений, никаких деталей. Просто приказ. Она медленно садится на край кровати, чувствуя, как подкашиваются ноги. Что-то грядёт, и это «что-то» ей не нравится. Её мысли кружатся, как снег за окном, но ни одна не задерживается надолго.

***

Эмоции — как река, что течёт подо льдом: их не видно, но они бурлят, переливаются, меняются каждую секунду. Слова не могут описать их полностью — слишком много оттенков, слишком много глубины. Астарта всю неделю старается не думать о звонке. Занимается делами: чистит снег у дома, чинит протекающий кран на кухне, ходит в лес, изучая следы животных и изменения за время её отсутствия. Даже охотится — подстреливает зайца, разделывает его у ручья, чтобы не тащить кровь в дом. Мясо получается нежным, с лёгким привкусом дичи, и она ест его два дня, запивая травяным чаем. Ей удаётся держать голову чистой — нет мыслей ни о боссе, ни о вампире, ни о Грани. Она удивляется сама себе, как легко ей удаётся выкинуть тревогу из головы, но воспринимает это как подарок судьбы.

В день отправления всё меняется. Утро начинается с бессонницы. Астарта просыпается ещё до рассвета, в четыре утра, и больше не может уснуть. Она лежит, закутавшись в одеяло и глядя в потолок. Холод пробирается под кожу, хотя в комнате тепло. Она мерит температуру, но никакой болезни, только нервы. Впервые за долгое время она признаёт, что боится. Не конкретно чего-то — не вампира, не босса, не нового задания. Это глубинный необъяснимый страх, который она списывает на провал с заказом. Но в глубине души она знает: дело не только в этом. Что-то надвигается, что-то большее, чем она может предугадать.

Сборы проходят спокойно. Астарта выделяет на них достаточно времени, чтобы не торопиться. Рюкзак — лёгкий, но вместительный — уже ждёт у двери: одежда, документы, немного еды в дорогу. Оружие брать нельзя — в аэропорту не пропустят, да и незачем. Её арсенал хранится у босса под надёжным замком. Так удобнее: меньше риска, меньше вопросов. Астарта привыкла к этому порядку.

Она ещё раз проверяет карманы куртки, убеждаясь, что ничего не забыла, и идёт к рубильнику в коридоре. Одно движение — и дом погружается в темноту. Тишина обволакивает его.

Астарта закидывает рюкзак на плечо и выходит. Холодный воздух обжигает лицо, снег хрустит под сапогами. Она закрывает дверь на ключ, бросает последний взгляд на дом. Лес вокруг молчит, лишь ветер шелестит в ветвях. Она направляется к трассе, где её должно ждать такси. Машины к дому не подпускает — старая привычка, выработанная годами осторожности. Свой старенький внедорожник она тоже не берёт — в Грани дела могут затянуться, а брошенная у аэропорта машина привлечёт внимание. Ей это не нужно. Лучше пройтись пешком через лес.