Грех мой

Глава 1

— Уверена, что ты правильно поступаешь? — спросил Эдик, застегивая молнию на чемодане.

— Да, — твердо ответила, складывая в сумку косметичку и расческу.

— Элин, может еще передумаешь? Можно же как-то по-другому все решить.

— Мы пытались, — произнесла, не глядя на мужа. — И к чему все привело?

В ответ молчание.

Что, впрочем, не удивительно.

Я сглотнула и наконец-то оторвала взгляд от сумки.

Вновь вздохнула, уверяя себя, что поступала так, как твердила мне голова. Эмоции я отключила уже давно, поэтому нельзя было упрекнуть меня в импульсивности поступка. То, что сейчас происходило, было полностью мной обдумано, взвешенно и решение принято на трезвую голову. Вот только муж не хотел принимать мое решение, пусть и обещал, что поступит так, как я скажу.

Я понимала его страх. Разъехаться, пожить отдельно — звучало безумно, но в нашей ситуации выбор был невелик.

Либо пауза, либо финальная точка.

Я выбирала менее болезненный способ спасти наш брак. Ведь совсем недавно еще держала в руках заполненное заявление на развод. В последний миг остановилась и решила, что не могу вот так просто перечеркнуть почти восемнадцать лет нашей жизни. Прошли через многое, если не сказать, что на пути нам встречались огонь, вода и медные трубы.

Несмотря на трудности, мы все еще были вместе. Почти.

— Вот и я так думаю, что ни к чему хорошему это не привело, — сказав это, подхватила сумку и вышла в коридор.

Эдик молча покатил чемодан следом за мной.

— Слушай, Элин, могу я съехать. Тебе не обязательно это делать.

Не оборачиваясь, покачала головой.

— Я предложила, значит и мне паковать чемоданы, — ответив мужу, остановилась у входной двери нашей четырехкомнатной квартиры.

Эдик замер в двух шагах от меня.

Я взглянула на мужа.

Лицо у него было хмурое, на щеках и подбородке отчетливо проступала щетина. В глазах читалась тоска и неверие в то, что это действительно происходило.

Да, я поступала так, как сделали бы немногие. И хотела верить, что не ошиблась.

— А как же Лия? — полушепотом произнес Эдик, кивая в сторону закрытой двери.

Вздохнув, покачала головой.

Возможно, всё закончилось бы давным-давно если бы ни Лия.

Наша дочь.

К горлу подступил комок.

— Она всё понимает.

— Думаешь?

— Ей семнадцать. Она не маленькая, глупенькая девочка. Наша дочка уже достаточно взрослая, чтобы понять, что так будет лучше для всех.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

У меня нервно дернулся глаз. Эдик опять выворачивал всё так, словно во всех бедах виновата только я. И мне бы сорваться, выплеснуть скопившийся за годы совместной жизни гнев. Вцепиться мужу в плечи, вонзая ногти в кожу, закричать, трясти его, чтобы он наконец-то услышал меня.

Наконец-то понял, что я тоже человек. Не машина. У меня есть чувства. У меня есть душа и сердце.

Разжав кулак, я ласково, насколько могла себе позволить, улыбнулась.

— Я зайду к ней на пару минут, а потом поеду.

Эдик кивнул и предпочел промолчать. В кои-то веки в его голове родилась здравая мысль — не выводить меня на эмоции.

Развернувшись, направилась к двери спальни дочери. Занесла ладонь, чтобы дважды постучать, как это делала всегда, но рука дрогнула, и вместо привычного «тук-тук» получилось смазанное брям.

— Да! — отозвалась дочь, и от резкости ее голоса у меня внутри все сжалось.

Я нажала на ручку, и дверь легко поддалась. Войдя в комнату, прикрыла дверь, чтобы Эдик, который всё еще стоял в коридоре, не мог услышать наш разговор. По крайней мере, если ему взбредет в голову нас подслушивать, хотя бы придется приложить для этого немного усилий.

— Привет.

— Мам, мы уже виделись сегодня. Несколько раз, — проговорила Лия, продолжая сидеть ко мне спиной. Ее плечи были ссутулены, голова наклонена вперед. Темные волосы собраны в небрежный хвостик, из которого торчали три прядки синего цвета. Спину обтягивала белая футболка.

Моей девочке семнадцать лет.

Не верилось, что когда-то она была малышкой, которую я прижимала к себе. На ласку моя девочка отвечала лаской. А теперь дочка выросла и... И я могла потерять ее в любой момент.

— Так и будешь молчать? — бросила Лия через плечо.

— Я хотела с тобой поговорить, — прочистив горло, ответила, медленно приблизившись к постели дочери. Опустилась на краешек кровати, как делала это миллион раз, но именно сейчас я чувствовала себя здесь чужой.

Хотя кого я пыталась обмануть.

Лия давно отдалилась от меня. Та крепкая, казалось бы, нерушимая связь, возникающая между матерью и ее ребенком, оборвалась, превратив нас в двух просто существующих рядом друг с другом людей.

Глава 2

Никогда бы не подумала, что на восьмой этаж можно так медленно подниматься.

Казалось, время замерло, и я отсчитывала каждую секунду, проведенную в тесной кабине лифта рядом с незнакомцем.

Он не смотрел на меня. Как и я старательно отводила взгляд в сторону.

И все-таки что-то не давало мне покоя.

Может, потому что была на взводе из-за того, как со мной говорила Лия. Или потому что Эдик хоть и пытался уговорить меня остаться дома и не совершать «глупых поступков», но делал он это скорее для галочки, чтобы потом прийти к дочке и сказать, что, мол, пытался, а она, мать твоя дурная, меня не послушала.

Поэтому когда лифт наконец-то замер на нужном этаже и створки медленно расползались в стороны, я едва не вылетела пулей, вот только, как назло, колесики чемодана заклинило и прямо в проходе.

Дернув раз, потом другой, я уже было хотела схватить чертов чемодан, как вдруг ощутила внезапную легкость. Словно мой багаж ничего не весил. Переведя взгляд от пола, на котором еще секундой ранее упирался чертовыми колесиками, на молодого человека, который быстрым движением подхватил чемодан и вышел из лифта. Я сделала пару шагов в сторону, пропуская молодого человека вперед.

Поставил чемодан на пол. Прошел мимо, на меня так ни разу и не взглянув.

— Эмм, спасибо, — прошептала, но не была уверена, что он услышал.

Обернулась, проследив за ним.

Кожу отчего-то покрыли мурашки.

Да, здесь прохладно. И нет, не потому что мне внезапно стало как-то не по себе рядом с незнакомцем.

Хватит себя накручивать.

Он просто сосед. Просто живет где-то на этаже.

Волоча следом чемодан, колесики которого внезапно стали крутиться как положено, я добралась до нужной мне двери. Сунула руку в карман в поисках ключей.

Искоса глянула на парня.

Он остановился перед соседней дверью. Достал ключ из кармана куртки. Открыл дверь. Ни разу не обратив на меня внимания отпер замок и вошел в квартиру. Через миг дверь за ним закрылась.

В коридоре повисла тишина.

Я тряхнула головой, прогоняя морок.

Нашла ключи, отперла замок.

Квартира встречала меня темнотой и прохладой, а еще запахом свежего ремонта и новой мебели.

Вкатив чемодан и бросив на пол сумку, я немедленно закрыла дверь, и только потом нащупала выключатель.

Длинный и узкий коридор наполнился бледно-желтым светом.

Проморгавшись, присмотрелась, подмечая, что, похоже, с последнего моего визита в эту квартиру неделю назад здесь никого больше не было. Что, впрочем, было не удивительно. Казалось, покупка квартиры для Лии волновала лишь меня. А ведь дочке семнадцать. Вот-вот она захочет выпорхнуть из родительского гнезда, и я, предусмотрев желание единственной моей дочурки, сделала все, что могла, лишь бы у нее было свое жилье. Купила воздух, когда от будущего дома был только котлован. Ждала, когда возведут этот дом. Вложила несколько миллионов на то, чтобы в двухкомнатной квартире в шестьдесят с копейками квадратов был самый лучший ремонт. Сама нанимала работяг, курировала весь ремонт и работала с дизайнером, подбирая сюда всё вплоть до штор и коврика у входной двери.

А в итоге вместо дочери, для которой всё это и делалось, въезжала жить сюда я.

И пусть всего лишь на время, но в душе было так пакостно, что я, сбросив туфли, прошла в гостиную и упала на диван, громко выдохнув и едва не расплакавшись.

— И для чего все это? — прошептала, вглядываясь в белоснежный потолок.

Порой мне казалось, что меня не ценили. Возможно, так оно и было, и мне пора бы уже открыть глаза на вещи, которые происходили сплошь да рядом. Например, Эдика вообще не интересовала ни моя работа, ни даже эта квартира. Он так и сказал, можно было бы готовую взять с ремонтом. Зачем, мол, мне эта каторга. А я ведь хотела как лучше для дочери.

Да и дочь не оценила.

Когда настал час торжественно вручить ей ключ и сказать, что для нее у нас есть подарок, которому, наверное, обрадовался бы любой подросток, дочка уныло повертела ключи в руке и ответила: мол, могли бы спросить сначала у меня, хочу ли я жить в том доме и в том микрорайоне.

И мне бы тогда дочку осадить, рассказать, как мы с ее отцом выживали восемнадцать лет назад, когда у нас вообще ничего не было, но я промолчала.

Как и молчала, когда Эдик отмахивался от моих идей, говорил, что его это не интересует, и раз мне так надо, то и пусть занимаюсь этим я.

Вот и "назанималась".

Дочка злилась на меня за то, что я посмела иметь собственное мнение.

Муж дулся, потому что решил, что это я виновата в том, что наш брак трещал по швам.

А я?

А как же мне быть? Всем не угодить. Да и себя перестала давным-давно ценить.

— Нет, так дело не пойдет, — прошептала, утирая слезы с щек.

Я сюда приехала восстанавливать душевные силы, побыть немного в тишине и наедине с собой, а не чтобы все время думать о родных, которые тебя вообще не понимают, и плакать беспрестанно. Будь я размазней, ничего бы этого вообще не было.

Глава 3

— Неужели ты это сделала? — с нескрываемым удивлением произнесла Света, опускаясь на стул напротив моего рабочего стола.

— Да.

— И всё?

— А что еще?

— Ну, — протянула Света, сложив руки перед собой, — я думала, ты расскажешь, как всё прошло.

— Да нечего рассказывать.

— Уверена?

— Да.

Я оторвалась от бумаг и взглянула на главного бухгалтера своей небольшой, но стабильно работающей вот уже десять лет компании. Со Светой я была знакома еще дольше. Мы вместе работали тринадцать лет назад на одну фирму, где и познакомились да сдружились. Там я была начальником отдела, а Света трудилась в бухгалтерии. Именно она в свое время поддержала меня, когда я решила заняться собственным бизнесом, перестав вкалывать на стороннего дядюшку.

Было сложно, но я справилась. А рядом как ни странно оказались люди, которые меня поддержали.

Увы, среди них не было моего супруга.

Эдик тогда заявил, что это неоправданный риск, и я могла потерять все сбережения, которые у нас на тот момент уже были. Только Эдик ошибся — теперь у нас, то есть у меня была собственная компания, большая квартира в центре города и еще одна квартира, в которой со вчерашнего дня я и проживала.

И именно об этом пришла со мной поговорить Света. Она была одной из тех, с кем я могла делиться своими переживаниями и страхами, и именно она помогла мне порвать заявление на развод и взять тайм-аут, чтобы остыть и всё хорошенько обдумать.

Чем я и занималась последние дни.

— Ну а как Эдик всё воспринял? А Лия?

— А ты как думаешь? — ответила вопросом на вопрос, отодвигая в сторону скопившиеся дела. Похоже, пока Света все не узнает, не уйдет. Вот так и нанимай друзей на работу. Но я не злилась на подругу. Без нее было бы тяжело как и в компании, так и в жизни. — Поворчали. Эдик до двери мой чемодан дотащил.

Подруга удивленно изогнула темные брови.

— И всё?

— А ты думала, они грудью на амбразуру бросятся? — Я покачала головой, все еще чувствуя, как каждый раз, стоило вспомнить последний разговор с дочкой, у меня к горлу подкатывал комок.

— Ну ладно. С Эдиком-то все понятно. Он у тебя никогда не отличался особой эмоциональностью.

Я кисло улыбнулась.

Это Света еще мягко выразилась. На самом же деле Эдуард Федорович Махонов вообще был флегматичной натурой. Он плыл по течению всю свою жизнь, как лодка без весел. Роль весла, а потом и бензинового мотора на себя взяла я. Если бы не мое участие в его жизни, то сидел бы Эдик с мамкой дома, может женился, может были дети. Но, думается мне, к этому времени Эдик уже развелся бы и был увешан алиментами, как и долгами по кредитам.

Однажды Света сказала, что я баба-мужик.

Тогда я обиделась на ее грубое замечание.

Сегодня я наконец-то поняла, о чем говорила подруга.

А стоило лишь снять розовые очки и отринуть чувства, как голова внезапно прояснилась, а в сердце стало пусто. На эмоции меня пока могла вывести только дочь.

— А Лия? Как она? — спросила Света и попала в точку. А может у меня все на лице было написано? Кто ж знает.

— Как обычно, — я пожала плечами, отводя взгляд в сторону. Надеюсь, из глаз не хлынут слезы. Я ведь сильная девочка, да? Не распла́чусь. Наверное.

— Элин, я же вижу, что не всё так просто.

— Совсем.

— Она обиделась на тебя? Ругалась?

— Нет. Ну то есть дулась, на сообщения не ответила. Я теперь виноватой себя буду до гробовой доски чувствовать.

— Элин, запомни, ты не виновата. Тем более вы же всё обсудили. И ты не ушла от них, а просто переехала на пару недель передохнуть и собраться с силами.

— Да, именно так я и говорила, вот только что Эдик, что Лия меня теперь предательницей считают.

Света поднялась со стула. Поджав губу, она направилась к шкафчику, в котором я хранила чай и графин с водой. Налив мне стакан воды, вернулась за стол.

— Спасибо, — прошептала, продолжая чувствовать, как ком забивал горло и не давал нормально дышать.

Сделав несколько глотков теплой воды, я наконец-то смогла выдохнуть.

На глазах уже собрались слезы, но и от них избавилась, украдкой проведя ладонью по прикрытым векам. Света сделала вид, что ничего не заметила.

— Ладно, еще одумаются. Им тоже полезно будет немного поскучать.

— Надеюсь, — кисло улыбнулась, продолжая держать в руке полупустой стакан.

— А как там в квартире новенькой живётся?

Я вздохнула и, прикрыв глаза, на миг вернулась в место, где провела последнюю ночь.

— Тихо, пусто и одиноко.

— Счастье не в квадратных метрах, а в том, кто рядом с тобой.

— Ты, как всегда, права, — открыв глаза, я взглянула на мудрую подругу.

Глава 4

— Тогда договорились?

Я устало оторвал взгляд от полупустого стакана и взглянул на Димона. Тот ерзал на месте, смотрел на меня, как на последнюю надежду, и ждал вердикта.

— Ну же, Наз, скажи, что мы договорились? — прошептал друг, сложив руки перед собой. — Иначе я тебя отсюда живым не выпущу.

— Угрозы?

— Да хоть похищение и шантаж! Мне нужна эта прога.

Я перевел взгляд на стакан. Надо допить и отправляться домой. Выбираться сегодня куда-либо было плохой идеей, учитывая, что несколько прошлых ночей я провел, работая над новым стартапом, но быстрые и практически легкие деньги, которые предлагал Дима, заставили меня высунуть нос из берлоги.

— Ладно.

— Черт! Ты меня только что спас!

— Я еще ничего не сделал.

— Сделаешь, я уверен. За это надо выпить!

— Мне хватит.

— Не задержишься?

— Пора валить к себе.

— Что-то ты стал домоседом, Ланских.

— Дел по горло, — пожал плечами. — Тебе же нужна прога вовремя?

— А, ну да, тогда проваливай, — хохотнул друг, а сам помахал бармену, который тут же подошел и наполнил стакан пивом. Я же отодвинул от себя так и недопитый напиток и взглянул на часы.

— Тогда...

— Черт! — прошипел Дима, бросая взгляд мне за спину. И я этот взгляд узнал, как и цокот каблучков, приближающихся к нам. — Извини, не знал, что она тут может появиться, — прошептал Дима, и уже через пару мгновений, которых у меня априори не хватило бы на то, чтобы свалить из бара, на мое плечо опустилась женская ладонь. Искоса глянув на руку с красными ноготками, зажмурился, предчувствуя, какой разговор меня может ждать.

Друг попытался улыбнуться и даже отсалютовал в знак приветствия бокалом, вот только я был уверен, что Насте начхать на Диму. Все ее внимание было сосредоточено на мне, чего она и не скрывала, проигнорировав общего друга.

— Привет, Назар. Давно не виделись.

— Мы виделись на прошлой неделе, — ответил, замечая, как губы друга изогнулись в извиняющейся улыбке. Это значило лишь одно: он собирается смыться, пока Настя не взялась и за него, потому что у нее были претензии не только ко мне, но и ко всей нашей небольшой, но дружной компании.

— Ладно, оставлю вас. Поболтайте, — пропыхтел Дима и, бросив деньги на стойку, смылся подальше от зоны бара.

Настя даже не удосужилась на него глянуть. Я же сделал для себя мысленную пометку: больше никаких встреч в привычных для нас местах. Там, где можно случайно или нарочно напороться на Настю и ее подружек.

И судя по звонким девичьим голосам, в бар она пришла сегодня не одна. Может быть, встреча и была случайной, да вот только Настя решила не упускать момент и трахнуть мой мозг еще разок. Будто в прошлый раз ей было мало.

— Не ворчи, Ланских, — мелодично пропела бывшая, плюхаясь на стул, который до этого занимал Дима. Теперь она могла прекрасно видеть мое лицо, выражающее абсолютным счетом ничего. — Лучше расскажи, как дела. Чем занимался?

— С каких пор тебе интересны мои дела?

— Ну, может быть, мне всегда было интересно, да вот ты не рассказывал.

— Насть, прекращай ломать комедию. Мне, если честно, не до тебя. Дел по горло.

— Как всегда, — даже не обидевшись, произнесла девушка и подманила бармена. — Можно мне мохито.

Я глянул на стакан. Пора заканчивать и валить, пока Настя не надумала вцепиться в меня своими острыми коготками.

— Ладно, я пойду.

— Стой, Ланских. Есть разговор, — тут же ее мелодичный голос сменился на низкий и шероховатый. На моей памяти только ей так удавалось из одного состояния в другое переходить за пару секунд. Когда-то она меня этим зацепила. Сейчас же больше раздражала. Да и понял наконец-то, что мне нужна предсказуемая женщина. Та, что не будет ластиться, улыбаться и клясться в любви, а через миг бить посуду и бросаться в окно.

— Мы в прошлый раз уже всё обсудили. Мне больше нечего сказать.

— Это ты так думаешь, — прошипела Настя, и в ее взгляде я увидел то самое, что раньше всего лишь настораживало, а теперь пугало.

Особенно в свете последних событий.

— Нам не о чем больше с тобой говорить, — отчеканив, медленно поднялся со стула. — И давай без истерик. Больше этот номер со мной не прокатит.

Настя поджала губы так, словно вот-вот разревется.

Точно так же она делала много-много раз в прошлом.

Наконец-то у меня открылись глаза и выросла достаточно крепкая броня.

— Давай, — махнув ей рукой, я развернулся и направился к дверям, пока не разверзлась настоящая буря. Без главного зрителя Насте станет скучно, и она вернется к своему обычному состоянию: будет беззаботно трещать с подружками, и никто не узнает, что минутой ранее эта девушка едва не устроила истерику. Что, впрочем, было тоже слишком буднично, чтобы купиться на фальшивые слезы и беспочвенные обвинения.