Грехи на сеновале

Пролог

Краснодарский край. Село Широкая щель.

Широкая щель — это то место, куда вновь и вновь хочется вернуться. Хорошие, добрые люди, проживающие в столь чудесном месте, всегда готовы прийти на помощь соседям, коли их трактор застрял на размытой от дождя грунтовой дороги или же когда корова отелилась.

Именно в этом тихом уголке родилась и выросла, под заботливой опекой своей бабушки, Гертруда Бляденко. Это была коренастая девушка, округлые формы которой вечно привлекали взгляды мальчишек, с русыми до ягодиц волосами и светлыми, словно июньское небо глазами. Несмотря на свою природную красоту и покладистую натуру, любовная жизнь Геры все еще не клеилась.

Когда все ее бывшие одноклассницы и односельчанки давно были в счастливом браке, вели быт и рожали далеко не первого ребенка, Гертруда молча им улыбаясь, как всегда в одиночестве, играла роль счастливой подружки невесты, крестной матери и ходила на новоселье к молодоженам.

Лишь Эсения Златозаровна, ее бабушка, оставалась той, кто всегда был готов выслушать и понять свою драгоценную внучку, когда та в очередной раз жаловалась на свою судьбинушку.

Часть 1, Глава 1

— Коля, Николай, войди в меня! Я умоляю.

— Пока ты не кончишь, я в тебя не войду.

У Коли Баскова была такая тугая и крепкая задница, словно орех. Вид этой голой, словно гранит, попки просто не давал мне покоя, будоража меня. От такой картины, я уже была на грани. Мои ноги легонько потрясывались, когда Коля приблизился ко мне и я наконец-то улицезрела его мощный орган, покрытый венами. Он легонько коснулся им внутренней стороны моего бедра…

— Ядрен батон, Гертруда! Та ну вставай, голубушка. Я кому сказала?! Бабушку родную так скоро в могилу сведешь, окаянна. Гляди-ка, на часах уж полпятого, а ты все в кровати. Корова не подоена, куры не кормлены! Работа не хуй - целый день простоит! Сама ж не сделается!

Бабушка бесцеремонно открыла дверь в комнатушку, где лежала полусонная Гера и тяжело дышала от только что пережитого страстного сна.

— Ну погляди-ка на неё. Лежит. Хозяйство вести – не хуем трясти. Вставай, ядрит твою налево, бессовестная! Шо ж это за госпожа такая завелася у меня в хати? — продолжила бушевать старушка.

— Та встаю я, бабуль, -буркнула Гертруда, прикрывая набухшие соски одеялом. Страстный сон все еще держал ее в плену.

Эсения Златозаровна, кашлянув, пристально с прищуром осмотрела кровать и, цокнув под конец, хлопнула дверью в спальню. Девушка еще на минутку закрыла глаза, ловя последние обрывки сна. Она снова услышала надвигающийся шорох вперемешку с хриплым кашлем из сеней. Гертруда быстро вскочила - так быстро, что подол ее ночнушки задрался до бедер.

Взглянув на маленькое зеркало, приколоченное к деревянной стене самой Герой, она лишь грустно вздохнула, вспоминая все страсти, происходящие в ее удивительно сексуальном сне.

Жалко смотреть, как красивая и талантливая молодая особа так сильно переживает, что на пороге до сих пор не появился сказочный принц, готовый увести ее на край света. Ну, или, хотя бы любимый Коля Басков, который зашел бы в сени ее маленькой избушки и пропел «Я буду руки твои целовать», но на деле руками все не обошлось, и он прыгнул бы к ней в горячие объятия, яростно срывая ночнушку, готовясь продемонстрировать свои навыки поцелуев в области ниже живота.

Но реальность, увы, совсем другая. На деле все ее бывшие кавалеры были либо гопниками, либо деревенской шпаной. А за дверью ее не ждал ни принц, ни Коля. Лишь бабушка, которая, похоже, не прибывала в хорошем настроении, если Вам удалось заметить. Хотя настроение у Эсении Златозаровны никогда не было приподнятым - она вечно бурчала, проклиная глупую молодежь и жаловалась на плохой урожай картошки.

Натянув на себя дырявые легинсы и теплые носки, девушка открыла дверь своей комнаты и оказалась в пустых сенях. Она быстро и слаженно напялила сапоги покойного деда, Афанасия Ивановича, Господи, сохрани его душу. Накинула на старый выцветший свитер куртку покойной матушки, пусть земля ей будет пухом, и распахнула дверь в огород.

Марьяна Афанасьевна, покойная мать Геры, умерла при родах девочки, отец – Олег Иосифович Бляденко – не выдержал этого горя. Запил, да и упал однажды в колодец на окраине деревни. Найти его удалось лишь через пару недель, когда мальчишки решили подшутить над товарищем, закинув его в тот самый проклятый колодец. Вместо ожидаемого всплеска воды, пацан, оказавшийся наедине с разлагающимся трупом, заорал на все село. Ну а там дело привычное: полиция, судмедэкспертиза, заключение смерти - ужравшийся в зюзю упал в колодец, отпевание, похороны, поминки, слезы.

На улице еще не рассвело, день уже на убыль идет, зима не за горами.

Гера с силой ударила входную дверь, чтобы она наверняка закрылась, и направилась к маленькому курятнику, построенному соседом Валерием Андреичем Пипко.

Пипко всегда были хорошими соседями: Ирина Святославовна – жена Валеры – часто передавала угощения к чаю через их дочь Снежану. Ну а со Снежаной Гера была знакома еще с самого детства. На крещении у нее была – бабушка в руках держала, пока Снежу в водичку окунали. В школе за одной партой сидела. И до сих пор сохранила с ней теплые отношения. Хотя Снежанка уже вышла замуж и поселилась на соседней улице, девушки до сих пор ходили каждый день за хлебом под ручку.

Покормив трех кур и одного петуха, Гера собрала два свежих теплых яичка и с гордостью понесла их бабушке на проверку.

— Ох, батюшки, вы поглядите. Явилася. Шо ты тама в руках белое держишь? Подойди-ка поближе, а то совсем ослепла, и лупу мою с комода захвати.

Гера глазами оббежала комнату, ведь знала, что не найдет лупу на том месте, о котором говорит бабушка. Эсения Златозаровна вечно раскидывала свои вещи и каждый раз удивлялась и причитала, как это постиранные пластиковые пакеты оказались в шкафу с постельным бельем. На этот раз лупа была сжата мертвой хваткой в руке старушки.

Передав свои находки, Гера вернулась в огород к одиноко стоявшей корове, мирно ощипывающей остатки зеленой травки. Она поставила возле Дуньки грязную табуретку, засучила рукава и принялась за работу. Но почему-то сегодня молоко шло с трудом, Гере показалось, что прошли часы, пока она теребила несчастные соски коровы.

Девушка решила сделать паузу и, подняв взор, мельком оглядела по непонятым причинам заполненную улицу. Обычно в такое время суток можно было встретить лишь поддатых мужиков, возвращающихся к своим благоверным. Сегодня же улицу заполонили почти все жители маленького села. Что за собрание такое?

Глава 2

Проходя мимо Гертруды, Иннокентий слегка ей улыбнулся и томным голосом произнес:

— Привет, Гера, давно не виделися.

Девушка почувствовала, как от внезапного возбуждение тянет низ живота.

Иннокентий был просто идеалом: сексуальный нос-картошкой и обычно небрежно взъерошенные волосы цвета выгоревшей соломы (хотя сейчас он был подстрижен под ноль). Все его атлетичное тело было усыпано веснушками, словно от поцелуев солнца, а глубоко посаженные серые глаза всегда горели сумасшедшим пламенем, прожигая до белья.

Ох, если бы Гера знала, каков он в постели, так точно бы прямо тут и упала с табурета замертво.

Кеша повидал на своем веку немало девушек. Если быть честным, то он перетрахал полсела, и это считалось честью – хотя бы на одну ночь оказаться в компании с таким деревенским зверем. А вторая половина мечтала очутиться в его крепких объятьях, где-нибудь на сеновале.

Гертруда слегка растерялась, но, выпятив щедро одарённую природой грудь, ответила:

— Привет, Кеша.

От ее голоса у Кеши что-то щёлкнуло в районе таза. Его пенис готовился сплясать лезгинку. Прямо тут, прямо сейчас, прямо у всех соседей на глазах. Он молча окинул её оценивающим взглядом с ног до головы своим рентгеновским зрением и захотел стать ее. Желательно — между ног.

— Слухай, мы так давно не виделися, надо бы хоть чаю вместе выпить, — низком голосом произнес парень, делая первый шаг в неизвестность.

—Сыночек, миленький, вернулся, мой хороший!

Идиллию нарушила выбегающая мать Иннокентия – Фекла Егоровна. В руках у нее был половник, на толстом животе трещал по швам фартук, в глазах – любовь.

— Здравствуй, соседушка, — обратилась она к Гере, обнимая сына одной рукой. — Ну пошли, пошли в дом, — продолжила Фекла Егоровна, таща сына в дом.

— Да свиданья, теть Фёкла, — пробормотала Гера, стараясь унять трясущиеся колени.

«Шо ж, пора возвращаться к делам», — подумала она и села обратно на табуретку.

Теперь Гера была возбуждена ни на шутку. Сначала ее эротический сон, а потом этот молодой и чертовски горячий парень, как ураган «Катрина». Она так сильно схватилась за соски коровы, представляя, что трогает явно не Дуньку, а член своего страстного соседа. В этот раз молоко полилось в подставленный железный бидон почти сразу, и Гера поймала себя на мысли, что очень хотела бы увидеть сейчас вместо свежего молока другую горячую жидкость ее фантазий на своей маленькой ладошке.

Взяв силы в кулак и отбрасывая мысли о члене бывшего одноклассника, девушка, натянув на лицо маску добропорядочной внучки, поволокла бидон в избу.

— Молодчинка моя. Правильно говорят – в умелых руках и хуй – балалайка, — развеселилась бабушка, помогая своей внучке со свежим молоком.

— Слыхала новость уже?

— Какую?

— Иннокентий с армии вернулся.

Эсения Златозаровна даже без своей лупы разглядела блеск в глазах внучки и тихо добавила:

— Как говорится, бабка любит чай горячий, внучка любит хуй стоячий, — после чего ехидно улыбнулась и закашлялась, продолжая развешивать на подоконнике свежевыстиранные пакеты из «Магнита».

— Ну бабуль. Все не так, — пробурчала Гера смущенно, пылая как печь. Она принялась разливать молоко по пластиковым бутылкам из-под «Шишкиного леса» для продажи.

— Гер, ну гер. Тебе замуж пора уже. Погляди-ка на себя: красивая, умная и покладистая девчушка. Все твоейные подруги замуж повыскакивали, малышей нарожали, а ты всё в дефках ходишь, да коров доишь. Тьфу на тебя. Сама же знаешт, шо под… — начала свою ежедневную тираду Эсения Златозаровна.

— Под лежачий камень хуй не засунешь, — в унисон с бабушкой закончила девушка.

— Ну так раз знаешь, шо ж не делаешь ничегошеньки?

— А огород как же, а обязанности по дому? А Дунька?

— Да хуй с ним, с огородом этим. Ты о себе подумай лучше. Думаешь сиськи всю жизнь как кол стоять будут? Вон, щас как два арбуза, щеки румяные, глаза горят. Помяни моё слово, Гера, пользуйся своей красотой, пока она не угасла. А через пару лет всё это вниз поползёт, и останутся тебе только воспоминания о грядках и недотрахе.

Гертруда печально вздохнула.

— Я тута блинчики испечь успела, пока ты Дунькой занималася.

Внучка с бабушкой сели за стол завтракать.

— Ох, воды сегодня надо бы наносить, а то, ёлки-палки, на посуду одну и хватит. Ты эт, внуч, сходи сегодня, принеси. А заодно кавалера своегойново прихвати — пусть поможет тебе с тяжестью такой.

— Та эта не кавалер вовсе.

— Ну пока, может, и не кавалер. Ты хоть приоденься, ёшкин кот, а то на бабку старую в этих лохмотьях похожа, как монашка последняя ходишь. Причешися как следует, маячку просвечивающуюся надень, или шо тама нынче модно, а потом вперед и с песней. А то так и умру, не увидев правнуков.

— Бабуль, ну хватит чушь молоть. Вот лучше телевизор включи, хоть посмотрим, шо в мире происходит.

Бабушка нажала на кнопку пульта, на экране появилась новостная программа на «Первом».