Грешная любовь

глава 1

Марк.

Я клялся. И не один раз. В первый раз я нарушил клятву, данную брату. Клялся ему в своей верности, и что никогда и ни за что не предам. Но я предал. И сколько бы лет не прошло, этот грех давит, врезается когтями в плоть, оставляя на ней не заживляющие шрамы.

Я почти научился с ними жить и сосуществовать, как единое целое. Да, я грешник. Проклятый грешник, ожидающий свой час расплаты. Вот и недавно я снова клялся. Клялся, что не притронусь больше к спиртному после того, что случилось с Линой и Есей. Ведь в произошедшем по большей части именно моя вина.

Но даже и такую клятву я нарушил. И сейчас, как самый законченный алкаш, снова пью какие сутки подряд. Проблема только в том, что алкоголь перестал воздействовать, как мне бы того хотелось. Я даже повода не могу найти, почему бухаю снова и снова.

Лина счастлива с этим ублюдком, как и хотела всю жизнь. Вся светится от счастья, живет с ним в их особом мире. Еся, моя малышка, тоже приходит в себя. Я сильно ее хорошо знаю, и если бы и правда ей было бы плохо, я бы понял все по ее голосу. К тому же у нас с ней есть свой особый язык жестов и особых слов, упоминание которых кричит об опасности.

Сначала это была обычная детская игра, когда она была еще совсем маленькой. Но и время спустя у нас сохранилась пара таких выражений, которые известны только нам двоим. Если бы ей было по — настоящему плохо, она бы точно дала мне знать.

Руслан. Моя гордость и мой сын. Его последний поступок о смене фамилии и отчества просто положил меня на лопатки. Вроде бы и все хорошо с самыми близкими и родными, но почему же так паршиво? Почему ускользает какой — то смысл? Почему есть ощущения, что хожу по кругу, и не нахожу, что мне нужно? Или того, кто так нужен.

Я бы мог уехать в любую точку мира. Мог бы загрузить себя делами настолько, что не оставалось бы времени даже на сон. Мог бы даже инсценировать свою смерть для всех, уехать на край света и начать все с чистого листа.

Мог бы все и даже больше. Но вместо этого просто бухаю. Пью и пью. Ни рисование, ни проект города — мечты, ничего не приносит радости. Совсем ничего. Никогда не в падал в депрессию, тем более не занимался самобичеванием.

Но есть чувство, что я что — то упускаю в своей жизни, что — то очень важное. И без этой неизвестной детали и теряется весь дальнейший смысл. Даже когда брата не стало, некогда было опускаться и горевать, нужно было Руслана ставить на ноги.

На личные страдания не оставалось ни времени, ни сил. А вот сейчас только пустота. Выжженная пустыня внутри. Вот это и есть то, что постоянно молча ношу в себе. Только однажды у меня было похожее чувство. Но оно было настолько давно, что уже и сам забыл, каково так страдать.

Это было почти шестнадцать лет назад. Почти сразу, как мы прилетели с Русланом из Китая с совсем неутешительным прогнозом. Именно тогда я и встретил ее. Чтобы я не говорил тогда и как бы не считал, но именно эта девушка смогла вывести меня из этой пустоты.

И сейчас то ли несчитанное количество выпитого алкоголя, то ли тоска, но сознание медленно уплывает, возвращая меня в то самое утро. Утро, которое изменило очень многое. Утро, когда я встретил Алину Демину в первый раз.

Пятнадцать с половиной лет назад…

- Марк Олегович, вы слышите, что я вам говорю?

Кидаю взгляд на профессора, которому по всему его отрешенному виду очень сильно плевать на здоровье Руслана. Была бы его воля, он бы меня с моим мальчиком и на порог своего института не пускал.

Причина того, что он лично тратит свое драгоценное время на нас только в том, что, во — первых, он сильно боится меня и знает прекрасно последствия моего гнева. А, во — вторых, и, пожалуй, это самая главная причина, он, как и все, любит деньги, много, много денег.

Смотрю на статуэтки на его столе, на дорогие часы. Я знаю каждую мелочь и деталь в его кабинете, успел изучить за все эти годы. Я уже и сам не помню какой по счету раз нахожусь здесь. После возвращения из Китая Руслан совсем перестал нормально спать, можно сказать, что практически и не спит.

А вместе с ним и я. Чтобы его осмотреть сейчас, пришлось сделать укол, чтобы малыш заснул. Потираю устало переносицу и выдыхаю:

- Я вас прекрасно слышу, Евгений Борисович. Слышу все и сейчас, слышал и все, что вы мне говорили еще четыре года назад, когда привез к вам Руслана впервые.

Он и сам вздыхает и откидывается у себя в кресле, снимает очки и убирает в сторону все новые анализы Руслана, которые привез с собой. Хочет явно что — то сказать, но я делаю это первым:

- Китайцы сказали, чтобы я больше не мучил ни себя, ни его. Что из живого у Руслана остались только глаза.

- Марк Олегович, я полностью согласен со своими китайскими коллегами. Вы же и сами все видите…

Не даю ему договорить, откидываю все со стола на пол, хватаю паскуду за рубашку и притягиваю к себе. Из последних сил держу себя в руках, чтобы не свернуть ему шею. Меня останавливает от этого поступка лишь надежда, что он может быть еще полезен для других детей. А также если честно я боюсь разбудить и напугать спящего Руслана.

- Я вижу. Да, я все вижу, твою мать! Не ты ли мне сам говорил, что Руслан и до года не доживет. Не ты ли и твои сранные врачи клялись, что на нем можно крест поставить! Но Русу уже пошел пятый год. И вопреки всем диагнозам, он борется постоянно за каждый свой день, мой мальчик выгрызает зубами себе эту жизнь.

А знаешь почему? Потому что он Борцов и сражаться за право жить у нас с ним в крови. - откидываю тушу от себя. Есть желание вымыть руки после него желательно с хлоркой. Докторишка поправляет ворот рубашки и невозмутимо продолжает:

- Да, чудеса бывают. Я сам не раз за свою карьеру видел много разных случаев. Признаюсь, Руслан тоже нас всех удивил. Мы все, как и вы, радовались его успехам, верили, что будут более видимые улучшения.

Но вместо этого у нас очередные качели. То все хорошо, и анализы становятся значительно лучше. То полнейший откат назад. Вы сами, положа руку на сердце, скажите, неужели вам его не жалко? Это не жизнь. Это… Это просто существование, очень тяжелое и выматывающее. В этот раз он уже точно не сможет выкарабкаться.

глава 2

- Я знаю, что сейчас мои слова для вас кажутся абсурдом, но я и правда могу помочь. Я точно знаю, за что именно нужно зацепиться, где поменять тактику лечения. Руслан не обычный мальчик, и к нему не подходит стандартное лечение и еще…

- Сколько? - устало выдыхаю.

- Не поняла вопроса.

- Сколько тебе лет?

- Двадцать три исполнилось месяц назад. Но это ничего не значит.

- Значит двадцать три. - усмехаюсь я. - Сколько лет вас там учат в меде? Шесть лет, кажется. То есть ты только что выпустилась всего пару месяцев назад. И ты хочешь сказать мне, что вчерашняя выпускница может сделать то, что не смогли все они? - показываю рукой на стены здания.

То есть ты можешь превзойти всех этих профессоров, у которых куча написанных работ по медицине, да еще и переплюнуть их всех вместе взятых? Причем у тебя нет ни стажа, ни опыта, да ни хера нет!

- Я окончила институт с красным дипломом и еще кандидат медицинских наук. Как раз сейчас пишу свою первую диссертацию.

- Поздравляю. Уверен, с таким напором ты обязательно ее защитишь. Но бесплатный совет на будущее. Если нужны бабки или богатый мужик, советую выбирать объект без ребенка на руках.

Да и клеиться не в таком месте и желательно не в таком наряде. Хотя может у кого и есть фантазии на врачей.

- Да вы… Вы… - не вижу ее лица, но уверен, сейчас оно точно покраснело. И не от стыда. У девчонки несомненно сильный характер, и она может ответить за слова. Но сейчас только и может, что выкать, чем раздражает еще сильнее.

- Да, я. И пару минут уже прошли.

Не успеваю отвернуться, как в спину прилетает:

- Да что же с вами не так? А? Вы же сами лишаете своего ребенка последнего шанса. Даже не хотите попробовать. Я не говорю, что все эти врачи были не правы. Просто они смотрели не туда. Поверьте, шанс есть.

И не маленький, я считаю. Да даже если бы и были всего лишь один или два процента, неужели вы бы не воспользовались ими?

Замираю в пол оборота. Словно ощутил сейчас на себе удар молнии. Когда — то я задавал такой же вопрос Олегу. На что он только усмехнулся и отрицательно ответил. Если бы брат тогда ответил не так, все могло бы быть сейчас по — другому.

А еще я четко помню, что сказал я. Что один процент — это до хера, это через чур как много. Это намного больше, чем ничего. Уже не так быстро, но направляюсь к своей машине, оставляя девчонку без ответа.

- Да что же вы такой упрямый! - сама орет во весь голос. Тут же чувствую сильную хватку на своей руке. Девушка разворачивает меня к себе лицом и стягивает с себя этот дурацкий чепчик и шапочку.

- Лина. - все слова разом вылетают. Смотрю на нее и не могу оторваться. Ее лицо в миг меняется. Но она также смотрит в мои глаза. Оба стоим не моргаем.

- Я… Я. Простите, но я не люблю, когда сокращают мое имя. - первое, что она может мне ответить. Опускаю взгляд ниже на ее бейджик. Демина Алина Геннадьевна. Алина. Алина. Повторяю про себя. Она же охренеть, как похожа на Лину, как сестра.

Смахиваю морок, но образ Лины — Алины не исчезает. Она стоит и уже молчит, чего — то ждет. Рассматриваю еще внимательнее ее лицо. Скулы, брови, форма глаз, губы. Почти все, как под копирку. Нет. Нашел первое видимое отличие.

У этой Алины нет ни одной веснушки, как у Лины. Она сказала, что двадцать три ей исполнилось месяц назад, значит моя Лина старше ее всего на четыре месяца. Они даже одногодки. Я, конечно, догадывался, что в мире у каждого есть свой двойник, но чтобы вот так, именно сейчас встретить девушку так похожую на ту единственную, которая смогла пробраться под кожу, до самого чертового сердца.

Не могу отвести взгляд от ее глаз, которые уже влажные, а губы у нее так дрожат. Молча разворачиваюсь и нажимаю на сигнализацию. Открываю заднюю дверь и небрежно кидаю:

- Ну, чего застыла? Еще пару минут назад такая смелая была, а сейчас стоишь, как статуя. Давай, живо в тачку!

- Что? Вы согласились? Вы поверили мне? - шмыгает носом и вытирает глаза.

Оказывается непозволительно близко со мной.

- Надеюсь, я и правда не пожалею, Лина. - упрямо называю ее сокращенно по имени. Видно, как она сжимает кулаки, как раздуваются ее ноздри. Но мне плевать. Алина или как там ее. Пока она будет рядом и лечить Руслана, для меня она будет только Линой. Нравится ей это или нет. Пусть уже начинает привыкать к такому обращению. И чем быстрее свыкнется, тем легче нам будет найти общий язык.

- Мне нужно тогда вернуться, предупредить руководство и забрать свои вещи.

- Твой новый руководитель, это только я. Возвращаться не стоит, ждать тебя я не намерен. А второго шанса доказать свою значимость у тебя уже не будет. Все, что тебе потребуется, напишешь в своем списке. В ближайшее время все доставят.

Алина молча слушает, не перебивает, что уже странно. Только про себя и могу ее называть полным именем.

- Вы позволите? - неожиданно спрашивает и кивает в сторону Руслана. - Можно я его на руках поддержу?

Никому постороннему при первой встречи никогда не доверял ребенка. Да и вообще. Руслан всегда остро реагировал на чужих, часто потом у него были долгие и продолжительные истерики. Да и мне самому не нравилось, когда к Руслану прикасались чужие руки. Врачи не в счет, конечно.

А она как раз врач, значит ей можно. Так себя и оправдываю. Алина усаживается первой, Руслана я передаю уже ей в руки.

А перед глазами совсем другая картина. Ведь на ее месте могла бы быть и настоящая мать Руслана. Могла бы вот точно также держать своего сына на руках и улыбаться ему. Но пока я не мог рассказать ей правду.

Да и честно сказать, уже сомневался, что смогу хоть когда — нибудь открыть ей свой самый главный секрет. Она меня не простит никогда. Да и не могу показать ей в каком состоянии ее сын. Ее это точно добьет.

Ведь она только — только стала по — тихоньку приходить в себя. Погрузилась полностью в воспитании Еси, ушла с головой в свои фонды. А если с Русом… Нет! Даже мысли не хочу такой допускать.

глава 3

- Нет! У меня никого нет. - быстро отвечает она. Над ответом даже и секунды лишней не думает.

- Что же! Так даже и лучше. Меньше проблем.

Алина в недоумении поднимает брови. В каждом ее жесте вижу совсем другую.

- Не придется значит никого бросать. Личное всегда мешает работе. А твоя работа и твоя жизнь теперь крутятся только вокруг Руслана. Жить будешь здесь круглосуточно.

Пытается что — то сказать, но прерываю все ее попытки возразить.

- С Русланом мы спали в его комнате. Теперь она станет вашей. В твои обязанности входит только мой мальчик. Уборкой, готовкой, закупкой всем необходимым занимаются совсем другие работники.

Иногда я буду уезжать. Бывает по — разному, надолго и не очень. В мое отсутствие главной будешь ты.

Сам не знаю, почему решил ей дать столько власти.

- Сейчас займись Русланом, ему пора уже есть и принимать лекарства. Потом возьми и напиши список, что нужно. Под словом все, это прям все. Ограничений ни в чем нет.

- Мои вещи. Я должна съездить домой.

- Напиши адрес и дай ключи. Вместо тебя все привезут мои люди. Мне нужны твои документы, паспорт обязательно, если есть права еще лучше.

- Зачем? Вернее мы подпишем трудовой договор с вами?

Оказываюсь совсем близко. Поводом для этого показываю на Руслана. Забираю его из ее рук. Он сегодня очень сильно вымотался.

- Твой договор, считай, уже подписан. Сейчас месяц у тебя испытательный срок. Дальнейшее сотрудничество по истечению этого срока.

- Хорошо, только… - мнется Алина, прикусывает губы.

- Только что? Говори.

- У меня есть два друга. Они тоже врачи. Арсений и Даниил. Арсений — детский реабилитолог, а Даня — детский невролог. В институте мы втроем смотрели и обсуждали анализы Руслана.

Они… В общем мне они нужны оба. Здесь. Сама я не все смогу сделать. А возить постоянно Руслана это тоже не выход, когда можно все сделать дома. И так мы больше гораздо успеем.

- Интересно. - усмехаюсь я. - Только что сказала, что никого у тебя нет. А теперь зовешь мужиков прям сюда, еще и двоих. Тройнички собираетесь устраивать.

Алинина ладонь застывает в миллиметрах от моей щеки. Взглядом уже убивает. Да не просто убивает. Она меня первым попавшим в руки предметом готова прибить.

- Что в предложении, что мы втроем смотрели и изучали историю болезни Руслана непонятно? Причем здесь то, о чем вы говорите? Или у вас все сводится только к пошлости? Я не позволю никогда. - выделяет она последнее слово, а потом снова его повторяет. - Никогда никому разговаривать со мной в подобном тоне. Вы не понимаете сути, Марк Олегович, это не вы мне, это я вам нужна. Я не купаюсь в роскоши и не могу тратить деньги направо и налево, но я и не голодаю.

С Даней и Сеней мы вместе учились в институте. Были лучшими на своем потоке, все окончили учебу с отличием. Поэтому нас и взяли на работу в этот институт. У нас никогда не было и нет спонсоров или покровителей, чтобы нас везде пропихивали.

Все наши заслуги мы получили только благодаря своему труду. Это вам нужно еще постараться, чтобы уговорить их бросить перспективную работу в НИИ и работать не пойми на кого. Вы же не простой человек. Да, Марк Олегович.

Иначе бы здесь снаружи не было бы ощущения военного полигона. К тому же. - теперь Алина переводит взгляд на мои губы, а свои облизывает. Делает это не специально. Но меня коротит от всего этого накала. Не помню, чтобы какая — то девка со мной так разговаривала. Не помню, потому что таких и не было.

Все слова боялись рявкнуть, глаза в пол опускали. А еще сейчас у меня странная реакция в штанах. Вернее совсем не странная, а вполне нормальная. Но абсолютно не вовремя. К тому же у меня и мысли еще полчаса не было рассматривать эту Алину, как предмет для секса.

Но мозг понимает, а член совсем думает обратное. Хреново это все. Очень хреново.

- К тому же у Дани есть девушка, и у них очень все серьезно.

- Там на столе ручка и листы. - даже член не могу поправить. Состояние не самое лучшее. Перевожу ее взгляд на другое. - Напиши свой адрес и что взять, и ключи не забудь оставить. Обо всем остальном уже потом. - разворачиваюсь отнести Руслана в спальню.

- Да какие ключи! - бросает вдогонку. - Вы же меня вот так прям в костюме увезли из института. Ключи в сумке, а она осталась на работе.

- Значит сначала скажу заехать к тебе на работу. Говорю, это не твои проблемы. Да даже если и не было бы этих ключей, парни все равно бы оказались внутри твоего дома. - отвечаю, как само собой разумеещееся.

- Может мне самой стоит поехать? Так быстрее будет и…

- Нет! - рукой показываю замолчать. - Я сказал, что сейчас ты с Русланом круглосуточно.

Отворачиваюсь и поднимаюсь на второй этаж. А сам невольно улыбаюсь. Она же в моей спине дыру прожгла. Нет. Характер не Линин, совсем другой. И этот факт мне очень, очень нравится.

Заводит, охренеть как. Чуть позже передаю парням задание с адресом Алины. По другим каналам мне уже нужна более детальная информация. Мне нужно за несколько часов собрать все, что только есть на Алину Демину, а также на ее друзей, мать их.

Если там все чисто, то действительно много времени не понадобится. А вот если есть к чему придраться… Сам ловлю себя на мысли, что желаю, чтобы все было без происшествий. Пока жду досье, из кабинета не высовываюсь.

Почему — то за Руслана спокоен. Странное, непонятное, совсем новое чувство. Но стоит только вспомнить, как Алина прижимала Руслана к себе, как смотрела на него. Единственное, что огорчает, что на ее месте должна быть другая.

Досье приказал привести мне лично. При других обстоятельствах мне бы хватило и файла на почту. Но тут Алина. И уже через три часа я читаю первые строчки из ее дела. Что мне нравится в своих людях, они обучены и умеют не просто доставать все то, что лежит на поверхности, а копать гораздо глубже, цепляться за любые мелочи.

Поэтому у меня не возникает никаких вопросов и сомнений, когда пролистываю последнюю страницу из личного дела нашего врача. Теперь все. Алина Демина с этой секунды работает на меня.

глава 4

- Спасибо! Я тогда им позвоню завтра с утра.

- Лин, у меня есть подарок для тебя. Пойдем. - показываю жестом идти за мной. Проходим в соседнюю комнату. Когда меня нет, в ней ночует кто — то из персонала. Пропускаю Алину вперед, включаю свет и подталкиваю ее к дивану.

- Что это? - смотрит она на меня, округлив глаза.

- Это тебе. Пару часов назад все доставили.

- Я ничего же не просила. - отвечает без тени улыбки. - К тому же не стоило тратить свое личное время, чтобы все это заказать.

- Послушай, Лин. - говорю громче, чем хотелось бы. Хорошо, нас никто не слышит. Но сама же выводит на ровном месте. Нет бы спасибо сказать, она строит еще и обиженку. Хрен поймешь этих баб. Другая бы уже пищала от счастья.

Другая, но опять же не Алина. Хотя подобные подарки любят абсолютно все девушки. Это у них в крови, впитывается с молоком матери. И она права, черт возьми, я потратил кучу своего личного времени, выбирая все это.

- Если не нравится. - указываю на пакеты. - Можешь сама выбрать что — нибудь другое. За деньги не думай. Но прежде, чем показывать недовольства, возьми хотя бы открой и посмотри, что внутри.

Чувствую, что стоит ей открыть первый же пакет и увидеть, что в нем, она быстро поменяет свое мнение. Уже мысленно предвкушаю ее извинения. Складываю руки на груди, чувствуя себя абсолютным победителем.

Во всех пакетах, а их здесь не меньше тридцати, как минимум, новая одежда. Платья, сарафаны, костюмы, блузки. Все из последней коллекции. Выбирал и правда по своему вкусу. Мне хватило времени осмотреть ее фигуру даже в медицинском костюме.

Опять же прошлый опыт. Одевать наших девочек в борделе было одной их моих основных обязанностей. Подбирать им наряды для вечера, для аукционов и других важных мероприятий. Надо признать, с этим я справлялся гораздо лучше Эрны.

К тому же иногда выбираю платья и для Лины сейчас. И в отличии от Алины, она всегда рада, благодарит. Даже советуется, что надеть, когда у нас какие — нибудь встречи с инвесторами. Алина спустя почти вечность достает первое платье из самого ближнего к ней пакета.

Честно сказать, весь этот гардероб я подобрал в точности, как у Лины. Это ее предпочтения, ее вкус. А я очень хочу, нет, желаю, чтобы и Алина носила похожую одежду здесь. Если еще пару минут назад Алина просто была равнодушна, то сейчас на ее лице отображаются самые разные эмоции: от расстройства до обиды.

Хотя не понимаю, в чем дело. Кажется, что даже просто трогать эти вещи, причиняет ей боль.

- Спасибо, Марк Олегович. Вещи красивые. Но правда не стоило.

-Ты же ничего еще не посмотрела. - злюсь я.

- Судя по названиям на пакетах, все самого лучшего качества. Но носить это я не буду. Зря потратили и деньги, и время.

- Алина! - выхожу из себя. Но больше из — за того, что эта девчонка говорит таким спокойным голосом, хотя меня уже трясти начинает. Не было в моей жизни девушки, которая мне отказывала, особенно принимать от меня подарки.

- Надо же, Марк Олегович! - продолжает усмехаться. - Чтобы вы наконец назвали меня полным именем, вас нужно вывести из себя. Буду теперь знать на будущее.

- Лучше тебе не знать меня в бешенстве, Алин. Не самый лучший мой вид. Можешь пострадать от зверя.

- А если я не боюсь зверей? Если даже самого страшного и дикого можно приручить? - и снова она прикусывает губы. Ох, как она играет с огнем. Как! И сама не понимает, по грани ходит.

- Я же к вам не голой пришла без трусов. У меня свои вещи есть. Пусть и не такого качества, но зато свои. И я их выбирала сама. А эти. - кивает на пакеты. - Красивые, и даже очень, но не для меня, не мое это.

Это как. - сейчас Алина говорит тихо и очень грустно. - Как будто тебя одевают в чужую кожу. Это больно очень. Но всем плевать. Я думаю, у вас точно есть та, которой все это точно подойдет.

Ну а если вам так хочется купить куклу и одеть ее по своему желанию, то стоит найти ее в другом месте.

- Алин! - хватаю ее за локоть. Она напрягается. Видно, больно ей, но не пытается вырваться и кричать. - Мне плевать нравится тебе или нет. Я хочу, чтобы ты это носила и на этом точка. Не понимаю, к чему столько недовольства?

Кстати, на счет трусов. Они тоже здесь есть.

- Я даже не удивлена. Но я же сказала, у меня своих хватает. И попрошу вас отпустить мой локоть.

Как только отпускаю, Алина начинает растирать его. Точно на этом месте будет завтра синяк. - Алин, если хочешь дружить со мной, лучше стань послушной.

- А если я не хочу с вами дружить? Если ваша дружба мне к чертям не сдалась! - кричит эта зараза.

Как же она в этот момент смотрит на меня. Охренеть! Я хочу эту девочку. Очень сильно хочу. Прям сейчас. Завела меня она. Причем абсолютно не намеренно.

- Значит не примешь подарки?

- Нет!

- Давай тогда так. Считай, это бонус на день рождения.

- У меня он прошел уже. Вы опоздали.

- Мы просто не были знакомы, Алин.

- Все равно, пожалуй, откажусь.

- Упертая, значит. Но ладно! Ты хоть сама понимаешь, чтобы купить хотя бы половину этих тряпок, тебе пахать нужно в своем институте и днем и ночью, при этом ни жрать ничего.

- Понимаю. И мне плевать. - теперь она складывает руки на груди.

- Хорошо. Хрен с тобой. Тогда держи это! - достаю из кармана заранее заготовленный лист с цифрами.

- Что это? Расчетный счет?

- Нет, Алин! - это твоя зарплата.

- Моя? Это за год?

- За месяц, Алин. За целый рабочий месяц.

- Но это же… Это слишком.

- Я думаю, ты поняла, насколько мне дорог Руслан. И что я ничего не жалею для его лечения. Это еще без премии. Увижу твои результаты, о которых ты пела, добавлю еще и премию, намного больше этой суммы. И друзей твоих тоже не обижу.

А на счет этих шмоток, Алин, мне придется все это сжечь. Не жалко? Есть еще время передумать.

- Сжигайте! С вас не убудет. К тому же, как я поняла, за пределы этого дома мне все равно не выйти. И это надолго. А на занятиях с Русланом сверху всегда буду носить медицинский халат. Даже при самом сильном желании все это забрать, мне и несколько лет не хватит все это переносить.

глава 5

Никогда за четыре года в этом доме не было такого движа, как за всю последнюю неделю. Постоянные доставки, распаковки, перепланировка комнат. И совру, если скажу, что мне это не нравилось.

Алина показала с самого начала прекрасные управленческие качества. Не раз слышал, как она ругалась со своими друзьями. Вернее не совсем ругалась, скорее это было похоже на профессиональный спор.

Я не знал сути, да и не вдавался в мелочи, но точно был уверен, что именно Алина отстаивала свою позицию и выходила победителем. С первых дней лечения и обследования сразу заметил, как Руслан стал намного спокойнее спать, почти не просыпался ночами.

Да и в целом днем реже плакал. А для меня уже этот результат был колоссальным. Но нужно было возвращаться и к другой стороне своей жизни, которая для меня не менее важна. В этот раз и так сильно задержался. Лина беспокоится, а Еся сильно скучает.

Только в этот раз уезжать было сложнее. За неделю проживая в одном доме с Алиной, мы всего лишь обмолвились пару словами. Все свое время она тратила на Руслана. Постоянно была сутками на ногах, но и намека не было пожаловаться. Даже казалось, что она нарочно не хочет сталкиваться со мной.

Ее друзья приезжали к определенному времени и уезжали также. Все таки мне не показалось, Арсений совсем не ровно дышит к Алине. Но что мне нравится, она к нему никак. Вернее только, как к другу. Но и такая дружба почему — то мне не по душе.

Как я и предполагал, стоило только вернуться, Лина с порога набросилась с вопросами, где так долго был и почему редко звонил. В глазах обида и упрек, а еще и обвинения. Она считает меня эгоистом, думает, что мне все равно на ее переживания.

Если бы ты знала, кем я занят. Вашим с Олегом сыном. Но признаться в этом не могу. Зато Еська сразу вешается на шею. Моя девочка. Уверен на все сто, стоит ей узнать о брате, и эта малышка станет самой лучшей старшей сестрой.

К счастью, Лина не умеет долго обижаться. У нее есть даже абсурдные предположения, что у меня кто — то есть. Это невозможно. Потому что внутри только она, под самой кожей, в самом сердце.

И никакой другой настолько глубоко забраться не получится. Так я действительно думал. В это я верил годами. Каждый раз рядом со своими любимыми девочками я тоже не сидел без дела.

Все свободное время с Есей, что остается — на Лину. Она сама не мало времени уделяла фондам. Ее делу чуть больше года. Но продвинулись бы на годы вперед. Я курирую все, что связано со строительством: новые школы, сады, больницы, пункты помощи.

Кто бы мне еще лет пять назад сказал, что я буду заниматься подобными делами. Никогда бы и ни за что не поверил. Но дни пролетали мимолетно. Алина ежедневно присылала отчеты и короткие видео с занятий.

Сначала я злился, почему она не может мне уделить внимание и поговорить хотя бы вечером. Но и вечером у нее не было даже свободной минуты. Я скучал. Скучал по Руслану сильно и…

И немного по Алине. Совсем непривычно чувствовать хоть что — то к другой девушке, не к Лине. Но каждые три — четыре месяца я снова менялся местами и уезжал к Руслану. В этот раз решил заехать сначала за цветами.

Ни одной девушке не дарил цветы, кроме Лины, конечно. Какие цветы любит Алина? Не знаю, нет ни одной мысли. Поэтому с уверенностью покупаю пионы. Они нравятся всем. И моей Лине тоже.

Алину и охрану не предупреждал, когда именно приеду, сказал, что только на днях. В этот раз хотелось удивить одну строптивую девушку. Она точно меня не ожидает увидеть. Машину внутрь не загоняю, тихо захожу в свои владения и…

И к земле прирастаю. На улице ранняя весна и немного прохладно. Алина в короткой куртке и спортивных штанах держит одной своей рукой за ручку Руслана, а мой мальчик… Мой малыш, который даже не сидел, когда я уезжал, совсем робко, не спеша, но сам шаг за шагом идет вперед.

А еще я вижу его улыбку. Настоящую, осознанную, когда он смотрит на Алину. По губам вижу, что он что — то говорит ей. Мне не совсем понятно, но Алина его понимает. Тоже улыбается ему, что — то отвечает.

Если бы я и хотел услышать и понять, ни хера бы не смог. Я оглушен и ослеплен этой картиной. Сам не понимаю, как в считанные секунды уже стоя на коленях перед Алиной, обнимаю ее за талию, носом утыкаюсь ей в живот.

Я, Марк Борцов, стою на коленях. И перед кем? Перед девушкой, которую толком так и не узнал. Если был бы жив брат, за такой поступок он набил бы мне морду и в десятый раз отправил бы на больничную койку.

Для Олега любое подобное проявление было слабостью, а слабости он не признавал. Этому он и меня учил всю жизнь. Но сейчас мне плевать. Плевать даже на то, что на нас смотрят десятки моих людей. Плевать, как я выгляжу в их глазах и на то, что это может подорвать мой авторитет.

На все плевать, кроме этого момента.

- Марк… - начинает она.

- Тихо, Лин… Алин… - быстро исправляюсь. - Никакого больше отчества, никаких вы. С этой секунды ко мне только по имени и на ты. Если не понятно сразу, то это приказ.

Хотя начальник с меня сейчас еще тот. Алина сама молчит, даже не много дрожит. А потом своими пальцами зарывается в мои волосы.

Твою мать! Нереальные эмоции. Если бы кто — то знал, как сильно стучит сейчас мое сердце.

- Дя-дя! - с паузой по — детски и смешно произносит Руслан.

Поворачиваюсь и смотрю на него. Пока я на коленях мы на одном уровне с ним. Малыш держится за Алину, а мне улыбается. Вытираю слезы. Да, сука, я не плачу, я реву, как сопливый пацан, реву. Но мне похер.

Поднимаюсь и беру своего мальчика на руки.

- Дядя! - снова повторяет он. Уже более громче и уверенно. Даже не боится, кладет мне свои ручки на плечи. А я сам снова, как в детстве, верю в чудеса.

- Сынок! Ты или поправился или тебя тетя Алина так одела? Но ты стал тяжеленьким.

- Марк Олегович! Прости, Марк. Осторожно придерживай Руслана за спинку, ему еще тяжело долго держать равновесие. И, да. Руслан молодец! За четыре месяца, пока тебя не было, мы набрали пять с половиной килограмм.

глава 6

Алина только скидывает брови от удивления и победно ухмыляется. Даже и намека нет на то, что собирается хоть о чем — то просить. Зато я смещаю взгляд с ее лица ниже. Твою мать! Если бы я хоть однажды, единственный раз одел нашу девочку в подобный купальник, это было бы фиаско.

Полный и окончательный провал во всем. Наши бордели можно было бы закрыть сразу. Я вообще не припомню в памяти ни одну девушку в таких закрытых купальниках. Хотя и от купальника на них было мало, что похоже.

Ниточки спереди и сзади на аппетитных формах. Что еще нужно было похотливым богатым клиентам? Но эта бабушкина радость на Алине меня сейчас так заводит. Я ее взглядом пожираю, и не просто пожираю, я ее хочу, очень сильно, до ломоты в конечностях, до зубного скрежета.

Член уже давно готов, дай только добро. Эта дикая кошка сама смотрит туда, куда ей совсем не нужно. Без слов выхватывает из моих рук полотенце, быстро вытирается, накидывает халат на себя и молча с Русланом за руку уходит, оставляя меня одного.

Рус в отличии от меня очень даже довольный. Еще бы. Я и сам бы так светился, если бы эта девчонка так бы искренне мне улыбалась и взяла бы и меня за руку. Я уже давно один здесь, а перед глазами самый дурацкий купальник, который видел в своей жизни, и та, на которой он был надет.

Час в бассейне ни хрена не помог смыть ее образ. Алина, мать ее. И где таких упертых делают? Даже обстановка в доме заметно изменилась. Вроде бы все также. Но и в тоже время все совсем по — другому. Теперь это не только место, где я прятал Руслана.

Теперь в нем есть подобие этого самого дома, домашнего и родного. И огромная заслуга в этом принадлежит только Алине. Даже с остальным персоналом она быстро нашла общий язык. Причем сама Алина не прикладывала к этому особых усилий.

У Руслана появился интерес к игрушкам, к играм. Но к моему самому большому удивлению было его увлечение рисованием. Он мог часами, не отрываясь после занятий рисовать. Рисовать все подряд, причем для мальчика, который полгода назад еще и ложку не умел держать, рисовал он просто замечательно.

Только одно омрачало. Лина и моя тайна от нее. Рассказать ей о сыне еще очень рано. Руслан не окреп окончательно. Иногда я боялся сильно радоваться. Сколько раз за эти годы у нас были сначала улучшения, а потом снова значительный откат назад.

Я не могу пока прийти к ней с признаниями. Просто не могу. Она меня никогда не простит. Но если такова плата за здоровье моего мальчика, то я готов. Алина еще боялась его выводить в места большого скопления людей.

Считала, что иммунитет Руслана еще не готов. А любые сезонные болезни вернут нас назад. Но зато мы только втроем выезжали не надолго на природу, в лес, на ближайшие водоемы. Наши выезды все больше и больше напоминали семейные прогулки.

Я прикипел к Алине очень сильно. Чувствовал, что помимо физиологии мне просто нравится за ней наблюдать, слушать ее. И хотя все наши разговоры касались только Руслана, я мог часами заслушиваться ее речами, слушать не отрываясь и не перебивая.

Сегодня ровно полгода прошло после нашей первой встречи. Именно столько нужно было времени, чтобы Алина поставила Руслана на ноги. Но за эти недели она сделала гораздо больше, чем я ожидал.

По этому поводу у нас был небольшой праздничный ужин. На нем присутствовали и эти двое. С Даней в принципе можно было еще общаться. С Арсением же все также. Также тяжело и натянуто. Разговор всегда шел сквозь зубы, а напряжение между нами нарастало с каждым днем.

Только Алина и держала этот нейтралитет и делала вид, что ничего не видит и не замечает. Я уже давно жду, когда останемся вдвоем. Врачей выпроводили, Руслан уже спит. Алина не спускается, как обычно вниз.

Еще минут пять и сам к ней поднимусь. Есть у меня к ней подарок. Но она меня все таки опережает. Оборачиваюсь на ее приближающие шаги. Алина уже переоделась. На ней шелковый халат вместо платья, волосы распущены.

- У меня для тебя есть подарок. - протягиваю ее красивую коробочку. Подарки я дарил только Лине и маленькой Еси. Теперь вот и Алине в первый раз. И совру, если скажу, что не переживаю.

От Алины можно ожидать чего угодно. Может и промолчать, ничего не ответить или и вовсе не принять подарок. Снова сказать, что все не в ее вкусе. Но в этот раз отступать не намерен. Это серьги с бриллиантами, сделанные по моему рисунку специально для Алины.

Когда рисовал их мысли были только о ней. Представлял ее в них. Наверное, это единственный раз, когда мысли о Лине не мешали творческому процессу.

Алина не спеша открывает ее, внимательно смотрит на серьги и молчит. Просто молчит. Но я вижу, как дрожат ее руки, держащие эту коробку.

- Я подумал, что твои уже давно устарели. Такие давно никто не носит. Это для тебя, Алина. - специально по буквам произношу ее имя. Сам достаю серьги, хочу снять ее старые и одеть свои.

Алина в каком — то своем ступоре сейчас находится и слова не произносит, даже смотрит в одну точку. Только когда дотрагиваюсь до ее сережки, она сильно дергается. Даже отходит от меня на шаг.

- Пожалуйста… Не нужно. Мне ничего не нужно. Не надо никаких подарков. - ее голос срывается. Это не женские капризы, а другое. Как будто Алина все это время здесь находилась в своей броне, а сейчас ее впервые прорвало.

Она выставляет обе руки вперед, а сама пятится назад. Видимо, ее серьги ей очень дороги. А перед глазами другая картина. Другая девушка. Лина. У нее тоже остались только ее серьги, подаренные отцом, перед тем как она попала к нам в бордель.

Сколько раз брат пытался их снять с нее. Но все бес толку. Это единственное право, которое она смогла отвоевать у Олега.

- Это подарок близкого мне человека. Я никогда их не сниму. - возвращает меня от своих мыслей в реальность Алина. У нее почти истерика, она сильно дрожит. Откладываю чертовую коробку подальше.

Знал бы чем закончится, никогда бы ничего не дарил. Вернее драгоценности. Подхожу к ней ближе и прижимаю к себе. Как ни странно, Алина не пытается отстраниться. Наоборот, льнет ко мне ближе, сама хватается за рубашку.

глава 7

- Тише, тише, Алин! - пытаюсь ее немного успокоить. Я еще в ней, внутри нее. И если честно, совсем не хочу покидать ее тела. Член снова в боевой готовности и горит новым, еще более сильным желанием.

Алина полностью расслабленная, отстраненная, как будто не здесь. Черт пойми, что в ее голове. Не даю время на бессмысленные размышления, подхватываю ее на руки, хватаю с пола свою рубашку, накидываю сверху на Алину и несу на вверх.

- Марк! - вяло пытается что — то сказать.

- Сейчас, Алин. Я сам дальше все сделаю.

Заходим с ней в ванную. Делаю настолько все быстро, набираю полную ванну, параллельно продолжаю терзать ее распухшие от моих поцелуев губы. Алина стонет, выгибается, никаких протестов, никаких запретов.

Именно в этот миг она только моя, а я полностью только ее. Я пью ее настолько жадно, что кажется до этого и не пил вовсе. Дурнею от нее. И в голове туман и вокруг. Ничего не ощущаю, кроме ее запаха.

Мои, ее руки блуждают везде. Она тоже изучает меня, смотрит и тут же закатывает глаза от удовольствия. Сам погружаю ее в воду. Сам хочу всю ее помыть.

- Марк… - пытается убрать мою руку, когда я аккуратно пытаюсь убрать следы крови. - Можно я сама? - еле слышно спрашивает.

- Сама… Сама, Алин, ты можешь только целовать меня.

И снова атакую ее рот. Это хуже любой пытки. Желание оказаться снова в ней настолько сильно, что ни о чем другом не могу больше думать.

- Я только помою тебя, Алин. Больше ничего. - смотрю в ее глаза и нагло вру. Сам раздвигаю ее ноги шире. Хорошо, ванная позволяет такие маневры. Ей нужно отдохнуть, набраться сил, восстановиться после первого раза. Нужно ей. А мне…

Целую ее щеки, опускаюсь к груди. Нет. Фигура у нее не Линина. Стоп. Никого третьего между нами в момента секса не будет. Потом — да. Но не сейчас. Не тогда, когда мой член снова по миллиметру, мать его, погружается в нее.

Я не хотел. Правда, хотел дать ей отдохнуть. Но не смог. Пусть пошлет. Пусть начнет сопротивляться. Но вместо этого слышу совсем другое:

- Марк! Марк! - ее голова мечется на спинке ванны, а ноги уже давно по ее бокам. В воде совсем все по — другому. Толчки делать легче. Владеть ею можно жестче. Литры воды выливаются на кафель, но нам обоим плевать.

- Больно? - смотрю в ее глаза.

- Я привыкла к боли. Всю жизнь с ней живу, Марк. - смотрит мне в глаза и вижу в них что — то новое, другое. Но сейчас не до этих эмоций. Просто владею Алиной, присваиваю ее себе, для себя. Только для себя.

Я ее первый. Первый, но… Не последний. От этих мыслей сильнее врезаюсь пальцами в ее бедра. Быстрее толкаюсь. Конечно же, не последний. Будут еще. Будут. Но пока я возьму все сполна.

Да, и я эгоист, и не отрицаю этого факта. Но сейчас у нее буду только я. Я и все. Зарываюсь в ее волосы, почти натягиваю их до боли. Пальцами другой руки нахожу клитор, сильнее надавливаю на него.

Делаю пару глубоких толчков, и со стоном мы оба кончаем. Еле успеваю в последние секунды достать член. С этим тоже нужно побыстрее разобраться. С защитой не хочу, а так опасно. Сейчас мы уже просто обнаженные лежим в обнимку в кровати.

Этой ночью никто из нас не уснет. Алина лежит на моей груди, ноготками царапает кожу. А я впервые в жизни готов к настоящей исповеди.

- Алин. - перебираю пальцами ее еще влажные волосы. - Мне нужно тебе кое — что рассказать. Только, пожалуйста, не перебивай. Я расскажу тебе всю свою историю с самого начала, как все начиналось. Все, Алин.

Прикрываю глаза и отматываю годы назад. Наш мрачный город, который так хотелось стереть из памяти. Нашу жуткую квартиру, родителей, крики, много боли, смерти, потери. Наше с братом начало.

Все. Ничего не скрываю, ничего не утаиваю. Все, чего добились с братом. Хотя такими достижениями сложно хвалиться. Уверен, прошло несколько часов и сейчас уже раннее утро. Но я продолжаю говорить и говорить.

И про Лину тоже не отмалчиваюсь. Про нее особо рассказываю. Они с Алиной одного возраста. Могли бы быть и подругами. Может быть, только где — то в другой жизни. Ни разу во время своей исповеди не открыл глаз, словно и не дышал вовсе.

Тяжело давался каждый отрезок из моей жизни. Абсолютно каждый. Все наполнено каким — то дерьмом, грязью, слезами других, невинных. Исповедь заканчивается этой ночью. С последними словами открываю глаза.

Надо же, они у меня влажные. Даже руки немного дрожат. На Алину пока не могу смотреть. Но она все время так и продолжала лежать на моей груди. Как я и просил, ничего не спрашивала, не перебивала. И тоже, как и я, почти не дышала.

Почему после нашей близости, у меня есть ощущение, что я стал чувствовать ее еще сильнее? И почему я так уверен, что ее лицо тоже мокрое от слез. Алина резко встает и подходит к окну. Все молча, без единого слова.

Даже и не думает одеться. Мы оба обнажены. И я не только телом. Я душу всю вывернул перед ней. Даже Лине я всего не рассказывал с такими подробностями. А некоторые моменты она сама до сих пор так и не знает.

Алина опускает голову, впивается пальцами в подоконник и шумно дышит. Если и хочет что — то сказать, то точно собирается с мыслями.

- Зачем? Зачем ты мне все это рассказал, Марк? - спрашивает, не глядя на меня. Подхожу к ней сзади. Есть желание обнять и развернуть к себе. Но сейчас совсем не тот момент. Почему — то точно уверен, что сейчас нельзя проявлять никакой нежности.

А еще я очень боюсь ее реакции. Если она и догадывалась раньше, то теперь точно знает, что я чудовище и монстр. Убийца, на чьих руках столько крови, что и сотни жизней не хватит отмыться. Готовлюсь ко всему.

Она в праве собрать свои вещи и свалить от меня. Да и вообще перестать лечить Руслана. Этого я никак не могу допустить. Могу принудить, заставить. Но, блядь. Этого я делать не хочу. Я не Олег. И не смогу ломать Алину, как он Лину.

Минуты молчания кажутся вечностью. Алина ждет ответов. А я? А я хочу, чтобы она была рядом, просто рядом.

глава 8

Весь день почти до самого вечера Алина не отходила от Руслана. И если я ее и пожирал взглядом, то она вела себя, как обычно. Как обычно, это как будто между нами ничего и не произошло накануне.

Не было тех часов нашего бешеного секса, не было никаких откровений с моей стороны. В первый раз в жизни я хотел сказать всем, что у меня есть женщина. Моя женщина. Мне хотелось, чтобы и эта парочка друзей и вся охрана знали, что Алина теперь не просто лечащий врач Руслана.

Теперь она в новом статусе. И он не только для нее, но и для меня тоже. Сам не знал, что делать со всем этим. То, что Алина не просто для траха или девочка для утех, я прекрасно понимаю. Мне мало одной ночи с ней, да и нескольких ночей тоже. Хочу большего. Но в тоже время, кроме постели и покровительства, предложить мне ее нечего.

Но и она, как я понял, совсем не против таких отношений. Главное, как она сказала, не влюбляться. Но с этим все ровно. Я влюблен и уже очень давно. И к сожалению, безнадежно. Еле дождался вечера, когда останемся одни, а Руслан будет уже давно спать.

Алина явно не ожидала меня увидеть в своей комнате. Она всего лишь недавно переехала сюда. До этого все ночи проводила рядом с Русом. Неужели рассчитывала, что не притронусь к ней сегодня? Пальцы уже покалывает. Ощутимо сильно. Как будто испытываю сильную аллергию, а она мой гистамин.

- Марк!

Обхватываю ее затылок и впиваюсь в губы. Целый день же ждал. Многое хочу еще сказать, но после, как хоть немного испью ее.

- Алин! - не хотя отлипаюсь. - Ночью не все успел сказать. Понимаю, наш формат отношений не совсем такой, какой бы ты хотела. Но…

- Марк! Я согласилась.

- Да. Но у меня есть ряд правил и условий, Алин. - говорю очень серьезно. - Я не потерплю предательства, никаких измен. Спишь только со мной. Когда меня нет, даже и не думаешь смотреть на других мужиков.

- Вообще — то я и до этого не особо смотрела. Думаю, ты и сам в этом убедился.

- Убедился. Но некоторые девушки любят сравнивать. Хотят экстрима. Желают побывать в нескольких постелях. Не перебивай, Алин. Если я узнаю… А я в любом случае узнаю… Ты же не забыла, что я тебе рассказывал о своем прошлом?

Можешь верить или нет, но я ни одну девушку лично не трогал.

- Да, это делал твой брат. Я помню. Твои руки почти чисты.

- Не смешно, Алин.

- Даже и не думаю смеяться.

- Так вот, Алин. Скажу, что тебя ждет в случае измены. Я… - подбираю слова.

- Говори как есть, Марк. - с вызовом бросает она.

- Я убью тебя, Алин. - смотрю ей в глаза. - Тебя и его грохну. Даже слушать не буду. Тебя одним выстрелом шлепну, а его… Мужика по частям разрежу.

- Марк. - по лицу она даже и не испугалась. - Неужели ты так и не изучил меня? Когда я переступила порог этого дома, я тебе сказала, что это не ты, это я тебе нужна. Что нахожусь здесь, потому что сама так решила.

И вчера ты стал моим первым, потому что я так решила. Потому что сама этого очень хотела. Не ты, а я тобой пользуюсь, Марк. Ты и сам еще не понял. Но пусть и не полюбишь меня, но я стану для тебя самым сильным наркотиком, самым сильным обезболивающем от всех видов боли.

Ты увязнешь во мне. И эта зависимость станет однажды сильнее, чем твоя безответная любовь к Лине. Вспомни тогда все мои слова, Марк. Они окажутся пророческими. И если уж на то пошло, то, как же твоя верность?

Ты уезжаешь на пару месяцев, и что будешь хранить мне верность? А как же услуги девочек?

- Да буду! - сам охереваю от своих слов, но уверенно повторяю. - Буду, Алин.

Не отрываюсь от ее глаз. Верит ли она мне? Я сам в первый раз подобные обещания говорю.

- Ты не просто моя женщина, Алин. Ты мне… Ты столько сделала для нас с Русланом. Ты права, я растворяюсь в тебе. Так, что впервые хочу трахаться без защиты. Поэтому… Поэтому, ты лучше в этом понимаешь. Напиши, какие таблетки нужно купить. Нашим девочкам ставили укол. Выбери что хочешь. Если нужно к врачу…

- Марк, я и сама врач.

- Да, но и тебя может нужно посмотреть? Я вчера не очень то сдерживался.

- Все в порядке. - дотрагивается ладонью до моей щеки. - Я напишу название таблеток.

- Тогда может… - поднимаю вверх ее платье, но Алина останавливает.

- Сегодня не получится, Марк. Мне нужно передохнуть.

- Ты же сказала, все в порядке.

- Да, но отдых нужен. Не переживай, все наверстаем. И на счет твоих правил и условий, я поняла все.

- Как ты поняла? - хрипло давлю.

Вместо слов Алина опускается сама на колени. Быстро справляется с ремнем, спускает брюки. Я сам охереваю от нее. Эта девушка меня точно в могилу сведет. Особенно когда она так смотрит на член.

Вроде и все решила еще минуту назад, но все равно медлит. Сейчас она его рассматривает и судя по всему ей все очень даже нравится.

- Я смотрела. - сразу краснеет она. - Как это делают, но…

- Не нужно больше ничего смотреть. - глажу ее по голове. - Я сам тебя всему научу. Возьми его, сильнее сожми. Открой рот и высунь язык. Пройдись языком по всей длине. И дыши носом.

Алина прикрывает глаза и слегка касается языком головки. Блядь! У меня уже взрыв перед глазами. Мне отсасывали самые лучшие шлюхи с отменным рабочим ртом. Но сейчас Алина делает самый лучший минет в моей жизни.

Даю ей время привыкнуть. Только получается с трудом. Рву на ней это платье, сотни еще лучше куплю. Уже изучил ее вкус. Срываю лифчик. Трогаю, сминаю по очереди соски. Алина и сама ерзает на месте, стонет с моим членом во рту.

Рано ее так трахать. Не готова. Позже обязательно возьму по полной. Но все равно непроизвольно толкаюсь. Кайф. Чистый кайф. И снова я первый у нее в этом. Даже и представлять не хочу, что на моем месте будет когда — то другой.

- Девочка моя, потрогай себя там. Я же вижу ты тоже хочешь кончить. Хочешь же?

Алина только лишь кивает и делает все, что сказал ей. Сильнее в нее толкаюсь, почти трахаю ее рот, надавливаю сильнее на затылок, откидываю голову назад и бурно изливаюсь в ее рот. Алина и не думает отстраняться, все глотает до последней капли. Честно, и сам не ожидал от нее такого. Малышка и сама бьется в судорогах. Рывком ставлю ее на ноги и целую в губы.

глава 9

В тот же вечер, как только привез Руслана с Линой домой, дал всем новые распоряжения. Всем своим парням на счета перевел круглую сумму. А бонусом было продление их службы на меня.

Такими кадрами грех было разбрасываться, учитывая мое прошлое. Каждый из них не раз доказал мне свою преданность и верность. Да и остальные сотрудники тоже были нужны. Те же повара. Ведь Руслан ел еще свою еду. Алина столько лет тщательно подбирала ему меню, на котором он очень хорошо стал набирать вес.

Пусть эти женщины все расскажут Тамаре и Клавдии, а потом если захотят уйти, я возражать не стану. Главное они усвоили, распространение секретной информации касаемо Руслана будет чревато кровавыми последствиями и для них самих и для их семей.

Всем все объяснил, но лишь одному человеку не смог и слова сказать. Алина. Сколько дней подряд, сколько вечеров я просто крутил в руках телефон. Сколько раз пересматривал на нем же наши счастливые короткие видео.

Я поступил, как подонок, неблагодарная сволочь. Алина меньше всего заслуживает такого отношения. Руслан относительно быстро привык к новому месту. И особая благодарность в этом принадлежала малышке Еси.

Она ни на шаг не отходила от брата, постоянно тряслась над ним. Настоящая старшая сестра. Сложнее было с Линой. Разговор с ней, как и предполагалось, был совсем не легким. Пощечины, это меньшее, что я ожидал от нее.

Море слез и столько же боли в ней. Узнать, что ее сын был все семь лет живым, хотя и жизнью это было сложно назвать. Особенно первые четыре года. Сколько раз я порывался за эти дни поехать к Алине.

Но всегда сам себя тормозил. Потому что… Потому что хрен его знает, что со всем этим делать. И если Лина жаждила с ней познакомиться и отблагодарить за сына, то вот в чем и был уверен, что Алина не захочет знакомиться с матерью Руслана.

На что я надеюсь, переступая порог этого дома? Наверное, что как и прежде Алина меня всегда ждет и броситься на шею. Я и ей перевел на счет целое состояние. Но она как и за все эти годы не сняла ни копейки.

Счет в несколько миллионов евро так и лежит нетронутым. Руки дрожат стоит только открыть входную дверь. Сколько всего видели эти стены? Алины нигде не видно, но всем нутром ощущаю ее запах.

Слышу рядом тихие шаги. Поворачиваюсь на звук. Сейчас на улице уже сумерки осеннего, холодного, дождливого вечера. В помещении прохладно. Чувствуется, что не отапливалось несколько дней, как не больше.

В паре метров от меня останавливается Алина с одним единственным чемоданом. С тем самым, который привезли мои ребята из ее квартиры. Один единственный чемодан. За три года я сделал Алине столько разных подарков. Покупал одежду, красивое белье, драгоценности.

И если в самом начале я делал акцент на схожести с Линой, то потом все подарки подбирал исключительно мыслями об Алине. И как ни странно, именно их она и принимала. И чтобы все увезти с собой точно понадобится не один чемодан, а как минимум грузовик с прицепом.

Но она ничего не взяла с собой. Более того, уверен на все сто, что внутри этого чемодана только ее личные вещи. Неужели она совсем не хочет ничего от меня? Я же все дарил от чистого сердца, от души.

Она смотрит и просто молчит. А меня разрывает на атомы. Сам подхожу к ней. Пару шагов до нее равносильны расстоянию экватора. Обнимаю ее лицо ладонями, смотрю в ее глаза. Даже при слабом освещении я вижу ее заплаканные, красные глаза.

Сейчас в них нет слез. Совсем. Ни одной слезинки. Но я готов поклясться, что Алина сутками напролет все две недели рыдала. Даже если она сама и не признается в этом никогда. Темные, почти черные круги под глазами также выдают ее бессонные ночи.

Неужели она все это время была здесь и без отопления? Сам себе задаю вопросы, сам же на них и отвечаю. Ее глаза все говорят за нее. А еще она сильно похудела. Всего и месяца не прошло, а Алина с красивыми формами превратилась почти в скелета.

Меня это как мужчину не отталкивает. Совсем нет. Но это лишь доказывает, что она не только плакала и мерзла, но и не ела толком ничего. Ее волосы собраны в небрежный хвост. Опускаю взгляд ниже, на ее губы.

Губы, которые я столько раз целовал. Сейчас они искусанные, бледные. Алина, что же ты с собой сделала?

- Алин… - и близко не узнаю своего голоса.

- Я не думала, что мы еще раз с тобой встретимся, Марк. - перебивает она меня. - Если бы знала, уехала бы раньше. Как… Как Руслан? - ее голос начинает дрожать. Вместо ответа прижимаю ее к себе и просто крепко обнимаю. Сам закрываю глаза, зарываюсь в ее волосы.

Только спустя вечность отвечаю:

- Хорошо, Алин. С Русом все хорошо.

А со мной — нет. Совсем нет. Но вслух этого не произношу.

- Я скучаю по нем. Очень сильно.

- Знаю, Алин. Знаю. Я рассказал Лине все про тебя, сколько всего ты сделала для Руслана. Она хочет с тобой познакомиться и лично поблагодарить за сына.

- Марк. - слышу, как она набирает полную грудь воздуха. Ей тоже сейчас, как и мне, это действие дается крайне тяжело.

Марк. - продолжает говорить она. - Я думаю, это плохая идея. Очень сильно плохая. Увидев меня, у твоей любимой Лины появится еще больше вопросов.

- Алин. - хочу возразить.

- Тише, Марк, не перебивай. Признайся сам себе, что ты и сам хочешь, чтобы я просто исчезла, просто испарилась, как будто и не было меня никогда. Так будет легче в первую очередь для тебя самого.

- Нет. - качаю головой.

- Да, Марк, да. Ведь… - она горько усмехается. - Ведь я же буду там, за пределами этого места только мешать тебе любить свою Лину. Ведь ты так надеешься еще на ее взаимность. К тому же она мать Руслана.

А если я буду рядом, он все равно будет тянуться ко мне больше. Сейчас я ему не нужна, в плане врача. Его состояние стабильное. Он вполне может наблюдаться у обычных специалистов в больнице, его жизни ничего не угрожает.

Да, будут еще срывы, болезни. Но самое страшное уже позади. Я уверена… Уверена. - слышу, как Алина молча глотает слезы. - Руслан вырастит достойным мужчиной и очень красивым парнем.

глава 10

Я не хочу просыпаться. Еще немного совсем. Хочу продлить этот сон. Ведь в нем я увидел Алину, как наяву. Ощущал ее запах, чувствовал ее прикосновения. Хочу еще побыть в этом сне.

Но тяжелые веки не слушаются и медленно открываются. Вот и все. Эйфория закончилась. Пора возвращаться в реальность. А в ней ее нет. Но… Моя спальня. Как я в ней оказался? Я же надрался, как сапожник. Вряд ли бы сам дошел до кровати.

А еще до сих пор чувствую ее запах. И чем сильнее вдыхаю воздух, тем сильнее усиливается это чувство. А еще нет ощущения жуткого похмелья. Хотя приложился вчера я прилично. Голова не трещит, сушняка нет.

На сгибе локтя аккуратно приклеен пластырь. Стоп. Алина в моем сне ставила мне капельницу. Или это было по — настоящему? А вдруг желаемое я выдавал за действительность в пьяном бреду?

Но кто мне вызовет на дом врача? Лины нет. Еся в больнице. Руслан в Тибете. А больше я и на хер никому не нужен. Постоянной женщины у меня нет. Или… Или все — таки! Быстро одеваю спортивные штаны и спускаюсь бегом вниз.

Прошу только, пусть она окажется там. Нет, не прошу. Молю. Судя по темноте за окном снова вечер. Наше любимое время суток с Алиной. Именно в такие часы мы и предавались нашему разврату.

В столовой вижу одинокую фигуру, стоящую ко мне спиной и смотрящую в окно. Подхожу ближе, хватаюсь за хрупкие плечи, прижимаю к себе. Это Алина. Она. Не сон. Как мне так повезло? Сама пришла спустя столько лет.

Всего минуту она стоит спокойно, а потом резко и неожиданно отталкивается и поворачивается ко мне лицом. Успеваю быстро пробежаться по ней взглядом. По фигуре вроде бы все также. А вот внешне…

Алина молчит. Но в отличии от меня она успела уже меня рассмотреть пока лежал под капельницей во сне.

- Алин. - подхожу вплотную. Как бы она гордо не стояла, вижу, как ее трясет. И отнюдь не от холода. Сейчас в помещении не холодно. Совсем не так, как в нашу последнюю ночь. Дотрагиваюсь пальцами до ее губ, щек, глаз. Все хочу потрогать.

Она не сопротивляется, молчит, но по — прежнему сильно напряженна.

- Что с твоими волосами? - спрашиваю, когда дотрагиваюсь до них, провожу между пальцами. Глупо было считать, что девушка не изменит прическу за двенадцать лет. Но Лина же не изменила за столько лет. До сих пор у нее длинные волосы, как и в юности. Вот зачем опять их снова сравниваю? Сам себе даю подзатыльник.

- Я их подстригла и уже очень давно. Признаться честно, ненавидела всегда длинные волосы. Столько мороки с ними. А это моя любимая длина.

Успеваю уже удивиться. Всегда считал, что Алина очень трепетно относится к своим волосам, и они ей очень нравятся. Прямые, длинные до самой поясницы. Сколько раз, когда Алина стояла ко мне спиной, я путал ее с Линой. Ведь сзади эта схожесть еще сильнее. Та же длина, тот же цвет волос. И сколько раз я наматывал их на кулак, когда остервенело владел ее красивым телом. Сейчас у Алины они едва доходят до плеч, намного темнее и немного вьются.

- А с цветом что? - не совсем те вопросы, которые нужно задавать после стольких лет разлуки. Но язык быстрее меня выдает, чем сам мозг.

- Это и есть мой натуральный цвет, Марк. - Алина даже усмехается, как будто глупость сморозил.

- Но я думал… Считал, что у тебя совсем другой цвет твой родной. Я никогда не видел, чтобы ты их красила.

- Это говорит человек, который уезжал на несколько месяцев. Конечно, ты ничего не видел.

- Они у тебя и вьются еще?

- Да. Это от мамы. - грустно отвечает Алина и снова отворачивается к окну.

Разворачиваю ее к себе и более внимательно всматриваюсь в ее лицо. Освещение слабое, но позволяет рассмотреть главное.

- Алин, а что с твоими глазами?

- А что с ними не так, Марк? - снова усмехается, испытывая последние крохи моего терпения.

- Алин, я не дальтоник, и умею различать цвета. У тебя другого цвета были глаза. Всегда. Какого хера, Алин!

- Это тоже мой настоящий цвет, Марк. А тогда они были другого цвета, потому что я каждый чертов день носила эти чертовы линзы. Каждый день, день за днем.

- Но… Почему, Алин?

- А ты не догадываешься? - вижу грустную ее улыбку. - Все же просто. Чтобы быть еще больше похожей на нее. Ведь мы оба прекрасно знаем, если бы не эта схожесть, я бы никогда бы не оказалась в твоем доме и в твоей постели. И чтобы ты не говорил, но так бы все и было.

Сколько раз, Марк, я в открытую говорила тебе, что все знаю о тебе, а ты так и не разгадал меня. Ни на грамм. Но ты же Борцов. Такой самоуверенный, такой всезнающий. Конечно, ты пропускал все мои слова мимо ушей.

Сядь, Марк. У нас сегодня будет очень длинная ночь. Сегодня никто из нас не уснет. Мне многое нужно тебе рассказать. Очень много.

Мы присаживаемся за стол напротив друг друга. Я в прострации, ничего не понимаю. Как будто кто — то так умело играет с моим разумом. Прежде чем она начнет свою историю, говорю первым:

- Я искал тебя, Алин. Все эти годы искал.

Мои слова никак на нее не повлияли. Даже не шелохнулась и ни капли не удивилась.

- И естественно никого не нашел. - подтверждает мой вердикт. - А кого ты собственно говоря искал, Марк?

Да, блядь, она просто издевается.

- Алин! - вскипаю за секунду. Достали эти тайны и интриги. - Не еби мне мозги. Я же сказал тебе, что тебя. Тебя, мать твою, искал.

- А теперь еще раз и по буквам. Кого именно ты искал, Марк?

Вдыхаю на максимум, пытаюсь держать себя в руках и более — менее спокойно выдаю:

- Я искал Демину Алину Геннадьевну. Но вот незадачка, она испарилась. Не было ее нигде. Даже опытные спецы не смогли найти ни тебя, ни твою семью. Ты могла, блядь, хотя бы хоть какую — то весточку о себе кинуть, что жива, здорова. Да, мать твою, хотя бы что замуж вышла и очень счастлива и что беременна уже третьим ребенком.

Ну хоть что — то, Алин. После всего, что было между нами. Сука! - матерюсь от души.

Спокойствию и выдержке Алины можно только позавидовать. Она лишь невозмутимо отвечает:

глава 11

Арина — самая старшая сестра. Старше меня на четырнадцать лет. При всем желании никогда не вспомню, чтобы она когда — нибудь со мной играла или забирала со школы. Да хотя бы просто ласково и дружелюбно со мной разговаривала.

Спроси ее, когда у меня или у кого — то из нашей семьи день рождения, она и приблизительно не вспомнит ни одной даты. Ей просто плевать на нас всех. Всегда так было. В свой адрес от нее я получала только сестринских подзатыльников и таких же оскорблений.

Собственно от нее доставалось не только мне. Элине тоже, пусть и в разы меньше, чем мне, но и ее она не стеснялась унижать своими высказываниями. А в последние годы Арина вообще перестала сдерживаться в эмоциях и по отношению к нашим родителям, про парализованную бабушку я и вовсе молчу.

Хотя именно Арину родители баловали больше и сильнее всех. Так было с самого ее рождения. Старшая и любимая дочь. Ей все сходило с рук, любые замечания, жалобы от соседей или других детей.

Арина могла все поставить так, что она ни в чем не была виновата. В старших классах она совсем забросила учебу. Но всегда умудрялась находить себе тех, кто делал за нее все домашние задания, решал контрольные, сдавал рефераты. Ее наглости можно было только позавидовать.

Арина всех, кроме себя, считала своим личным обслуживающим персоналом. Считала, что все ей всегда и пожизненно должны. Она умела только брать и ничего от слова совсем не давать взамен. У нее было много друзей и знакомых.

Но ни одну девочку она не считала своей настоящей и лучшей подругой. Для нее это была ее личная свита. С каждым годом ее амбиции только росли. Я догадывалась судя по ее разговорам с сестрой, которые я нечаянно слышала, что она над многими издевалась в школе.

Неважно мальчики это были или девочки. Ей было все равно. Иногда от этих разговоров мне становилось невыносимо плохо. Тогда я поняла, что помимо высокомерия моя родная сестра еще и очень жестокая.

К нам домой приходили даже родители этих детей. Но спорить с самим директором было бессмысленно. Ошибка родителей в том, что они долгое время на все Аринины дела закрывали глаза.

Не хотели ни слушать правду, ни тем более ее видеть. Арина всегда выворачивалась, всегда выходила победителем. И ко всему она именно своей хитростью получила еще и серебряную медаль, абсолютно не заслуженную.

Было бы все это смешно, если бы обстояло не так трагично. Да, любимой дочери директора и это было под силу. Не написав ни одного сочинения, не подготовив ни одного доклада, фото Арины все равно красовалось на главном стенде школы вместе с другими фотографиями лучших выпускников.

Отец даже спустил ей, что вопреки его просьбам, она поступила на экономический, тем самым отсекая любые надежды на продолжение нашей семейной династии педагогов. Именно с ее учебы в институте и начались наши самые страшные и нескончаемые семейные проблемы. Арина прогуливала занятия. Стала пропадать в клубах, заводила сомнительные знакомства. Причем в основном в ее окружении были парни, и все с нормальным достатком. Отец постоянно выслуживался перед деканом, который был еще и его одногруппником.

Но никакие связи не могли на все Аринины прогулы закрывать глаза. Родители подсуетились, и Арине даже брали академический отпуск, чтобы она отдохнула. Только непонятно было, отчего ей то отдыхать?

Папа, чтобы угодить ей, взял в кредит ей хорошую иномарку. Права ей тоже купили. Но сестра уверяла, что умеет хорошо водить, что ее учил один из сотни ее парней. К слову сказать, у самих родителей собственной машины никогда так и не было.

В какой — то степени папа считал и отчаянно верил, что за рулем Арина будет меньше напиваться в клубах и на своих постоянных вечеринках. Главная проблема моих родителей так и осталась и никуда не исчезла. Они все равно продолжали безнадежно верить каждому Арининому слову, каждому ее обещанию.

А она этим умело пользовалась год за годом. Арину и машина не остановила. Ровно через полгода, как папа подарил ей ее, Арина попала в аварию и естественно в пьяном угаре. Но не в этом была главная проблема.

Она летела на бешеной скорости после клуба и сбила женщину на пешеходном переходе. И если Арина отделалась царапинами, то женщина скончалась через несколько дней. У нее остались дети и муж.

На месте аварии не было ни свидетелей, ни камер. Арина в этот же вечер все рассказала родителям и умоляла спасти ее от тюрьмы, грозилась, что покончит с собой, но не отправится за решетку.

Именно с того времени и пошел переломный момент в нашей семье. У бабушки случился первый инсульт, выявили кучу сопутствующих болезней, как диабет. Папе пришлось продать дом, который они строили двадцать лет.

Наш большой дом, папина гордость. Он так мечтал, что мы будем все вместе в нем жить. Что именно в нем они встретят старость с мамой и будут принимать гостей и ждать любимых внуков.

Денег от продажи хватило, чтобы подкупить кого нужно и сделать так, что машину Арины угнали прямо со стоянки клуба. Виновный скрылся с происшествия, и его личность так и не установлена.

После этого родители только сильнее погрязли в нескончаемых кредитах и долгах. Пришлось всем вместе переехать к бабушке. В ее доме мы до сих пор и живем. Хотя жизнью это очень тяжело назвать.

Постоянная ругань, недовольство. Арина кое — как все таки закончила институт. Но так и ни разу не пыталась найти работу. Жизнь ее ничему не научила. Теперь она в открытую говорит, что работать никогда не собирается.

Это все не для нее. Все о чем она мечтает, это удачно выйти замуж. Более того ее даже устроит роль любовницы или содержанки. Лишь бы ей купили квартиру, машину, возили на курорты, делали дорогие подарки и причем регулярно.

Такие желания она не стесняясь озвучивала родителям в лицо, попрекая их в том, что они так ничего и не нажили за свою жизнь. Арина действительно находила таких спонсоров. У нее были и подарки и курорты.

И квартира, правда, которую ей так никто и не подарил. Но зато снимали лично для нее, хотя и очень недолгое время. Но такие отношения заканчивались очень быстро. Самые долгие длились пару месяцев. И каждый раз после очередного расставания Арина возвращалась в родительский дом, как побитая собака.

глава 12

Уверена, родители уже с детства строили на меня далеко идущие планы, в том числе и касаемо профессии. В их мечтах было, чтобы хоть одна из дочерей все таки продолжила семейную династию.

Учиться и познавать все новое я любила. И со своим выбором я уже давно определилась. Огромным толчком послужила бабушкина болезнь. После того, как она окончательно слегла, я уже точно решила, что стану врачом.

И не просто врачом, а самым лучшим и самым известным.

- Ну как ты себя сегодня чувствуешь? - обращаюсь к бабуле. В ее тесном, но таком уютном доме, мы живем с ней в одной комнате, но меня это ни сколько не смущает. Я во всем любила идеальный порядок. Наверное, складывалось еще и воспитание отца.

Все бабушкины лекарства аккуратно лежали на тумбочке. Именно я следила за тем, чтобы она принимала их вовремя, за одним лишь исключением, когда меня не было дома. Даже мама часто путала, что за чем нужно давать и в какое время суток.

Практически весь уход и присмотр за бабушкой был на моих плечах. И это не считать еще моих уроков и всех дополнительных занятий. Но я никогда и ни разу не жаловалась. Наоборот, мне и самой очень нравилось следить за бабушкой.

Даже страшно подумать, если бы мы по очереди давали ей лекарства. На Арину и Элину нечего было даже рассчитывать. Им легче было выбросить в мусорку таблетки, а всем сказать, что они естественно все дали в нужное время.

Измерить бабуле сахар глюкометром, сделать уколы внутримышечно, это вообще не проблема. Не проблема для меня. Мама этого всего очень боялась. Но постоянно нанимать медсестру или сиделку было невозможно. У нас на это просто не было денег.

У нас их вообще в принципе не было. А еще рассчитать дозу инсулина тоже было проще простого. Особенно, когда ты ходишь в школу и дружишь с числами.

- Бабуль, нам эндокринолог поменял мутный на прозрачный инсулин. Я знаю, ты вряд ли меня поймешь, но если все будет, как мы хотим, то возможно колоться нам придется гораздо реже, еще и дозу скорее всего уменьшим.

Я тут еще раз в интернете собрала всю информацию и прошлась по твоему питанию. Сделала кое - какие изменения. Пока рано делать выводы, но я понаблюдаю. Вот смотри. - показываю ей толстую тетрадь. - Это твой дневник. В нем я записываю все твои результаты сахара, еще и измерения давления.

А потом сама построю графики. Я думаю, бабуль, скоро мы будем реже вызывать на дом терапевта. Знаешь, мне так нравится все это. Ну медицина. Я как будто, как рыба в воде. Кто знает, может, когда я вырасту и закончу мед с красным дипломом, то смогу изобрести самый эффективный препарат от диабета.

Это мои мечты, бабуль, но ты обязательно будешь мной гордиться. - улыбаюсь и поглаживаю ее щеку. - А еще я мечтаю стать самым молодым кандидатом медицинских наук. Я знаю, ты никому не расскажешь мои мечты, я же с тобой только и делюсь ими.

Бабушка ничего не расскажет по многим причинам. И главная, после инсульта она почти не разговаривала.

- А еще мне совсем немного попрактиковаться, и я уже окончательно научусь делать внутривенные инъекции.

Бабушка только лишь слегка улыбается, но для меня и эта еле заметная реакция от нее так много значит. Мама не могла разрываться между работой и парализованной матерью, и ей пришлось все таки уволиться с работы.

Чтобы хоть как — то сосуществовать, она брала репетиторства на дом. А вечерами, когда я была дома, она мыла полы в аптеке недалеко от нашего дома. Я знала, что маме стыдно, но нужно было чем — то платить кредиты и отдавать долги, набранные из — за сестер.

У мамы часто прихватывало спину, и снова колола ее я. В такие дни в аптеку ходила я вместо нее и тщательно мыла полы. Вообще уборка, приготовление еды это уже все давно мы делили с мамой пополам. Тогда как сестры даже тарелки после себя не считали нужным помыть.

По тошнотворному сладкому запаху противных духов я уже знаю, кто только что вошел к нам в комнату. Можно и не оборачиваться. Арина собственной своей наглой персоной. Она никогда не заходит сюда просто так. А значит ей что — то очень срочно понадобилось.

И более того я почти уверена о чем сейчас пойдет речь.

- Твою мать, какая вонь здесь стоит! Мелкая, как ты тут вообще спишь? Тут же похлеще чем в любой больнице воняет. Хоть нос затыкай.

Не хотя поворачиваюсь к ней, встаю напротив и спокойно отвечаю:

- Может здесь запах и специфический, но воняет не сильнее, чем от твоих дешевых сигарет. Что опять деньги закончились, раз куришь такую мерзость? - складываю руки на груди и ухмыляюсь Арине в лицо. Да, сестринской любовью между нами и близко не пахнет. В ее глазах лютая ненависть и такое же пренебрежение.

- Я вообще — то по делу. - сестра поджимает губы, сверлит меня своим бешеным взглядом. Для нее я всего лишь пыль. - Ты подумала над моим предложением?

- Арин. - устало выдыхаю. Так и знала, что этим все и продолжится. - Я же тебе ясно все в прошлый раз сказала и в позапрошлый тоже, и еще так несколько раз. Зачем впустую сотрясать воздух? Тебе что нечем больше заняться? Ах, да. Ведь и правда нечем.

- Ах ты, мелкая сучка! - шипит сестра. - Жаль бить тебя это прерогатива отца. Я бы тебе устроила такую порку, никогда бы в жизни не забыла.

- Даже и не сомневаюсь… сестренка.- огрызаюсь ей в ответ.

- Ну что ты такая упрямая? А? Не можешь сделать это ради семьи?

- Ради семьи или ради тебя? - поднимаю брови. Дело все в том, что Арина мечтает продать этот дом, в котором мы все живем сейчас. Но бабушка еще при здравии отписала его мне. Я единственная наследница.

Арина не оставляет попыток сломить меня и заставить продать то единственное, что еще у нас осталось.

- Арин, как вообще ты это себе представляешь? Но вот даже если бы я и согласилась, где прикажешь нам жить? К тому же именно в этом доме родилась и выросла наша мама. Прежде всего он дорог мне, как память.

- Мелкая, так это и вовсе не проблема. - загорается Арина, решив, что почти меня уговорила. - Эльку, дуру эту безмозглую, можно к друзьям в общагу отправить. Ей не привыкать там тусить.

глава 13

- Еще и чай в пакетиках! - продолжает возмущаться Арина. - Я привыкла к другим напиткам по утрам и не только. Я пью чай, несколько грамм которого стоят больше ваших обеих зарплат вместе взятых. Каждое ее слово произносится с упреком и раздражением.

Отец с матерью, как воды в рот набрали. Ощущение, что им стыдно перед старшими дочерьми. И мне бы смолчать, но слова вылетают гораздо быстрее, чем успеваю подумать о последствиях:

- Арин, если тебе не нравится, можешь не есть и не пить ничего. Ты палец о палец не ударила, чтобы хоть что — то приготовить из этого. Можешь и нас угостить своими деликатесами. Я думаю, никто не будет возражать.

- Алина! - вместо Арины снова возмущается отец. Его лицо красное и очень злое. - Я вижу нормальных слов ты не понимаешь? Что же, тогда встала из — за стола и вышла. Сегодня вымоешь во всем доме полы.

- Сереж. - наконец вмешивается мать. - Она же ничего толком и не съела. Дай ей доесть хотя бы. К тому же Алина только вчера вымыла весь дом.

- Я свое слово уже сказал. Обсуждать нечего. Хотела бы есть, молча бы ела. Ничего, до вечера поголодает, меньше будет перечить и пререкаться со старшими. А физический труд пойдет ей на пользу. Пусть скажет спасибо, что я не взялся за ремень.

Сестры злорадно ухмыляются, а мама, как всегда, прячет глаза. Как всегда. Ничего не меняется. А ведь на вторую половину дня у меня были свои планы. Но сейчас совсем не время о них говорить. Даже и думать не хочу, что отец не разрешит мне выйти из дома. Я так долго ждала этот день, специально заранее выучила все уроки и дом прибрала.

Если я не пообедаю, это не так сильно меня расстроит, как то, что мне не разрешат вырваться из дома хотя бы на несколько часов. С полами я справилась намного быстрее, чем думала. Успела параллельно и с другими делами разобраться.

Звук уличного звонка стал удивлением для всех, кроме меня.

- Кого это принесло да еще и в выходной? - нервничает отец. К нам часто приходили знакомые за деньгами. Других посетителей в нашем доме уже очень давно нет.

Вытираю быстро руки и спокойно отвечаю:

- Мам, пап, это Галя. У нее сегодня день рождения. Она пригласила меня к себе ненадолго. Ее мама накроет нам на стол. Я ее только поздравлю и через час уже вернусь домой.

- А почему я об этом узнаю только сейчас? - прищуривается отец. Наверное, сейчас он сравнивает меня с сестрами. Ведь сколько раз Арина с Элей именно так обманывали родителей. Смотрели им в лицо и нагло врали не краснея, что собираются с девочками просто погулять.

А в итоге, где их только не носило. Но я же говорю правду. Неужели это не видно по моему лицу? А не сказала родителям раньше только из — за того, что тогда папа бы и слушать не стал. Сразу бы сказал категорическое нет и на этом точка.

А кроме единственной Гали, у меня и нет больше никого. Ни одной подруги. Галя дружит со мной не из — за выгоды, а потому что мы с ней отлично ладим и у нас много общего.

- И где ты деньги на подарок взяла? - сканирует отец меня взглядом. Ищет хоть намек, что вру ему. Арина сотни раз воровала у родителей деньги. Но как она считала, в этом ничего такого нет. Ей просто надо и все.

И именно денежный вопрос волнует папу больше всего остального.

- Я… Я к Гале без подарка. - опускаю глаза вниз от стыда. Подруга знала о нашем положении. Сама сказала, чтобы даже не выдумывала, а просто пришла к ней.

- Значит пожрать идешь? Дома же не докармливают. - отец хватает меня сильно за подбородок, вынуждая смотреть в его лицо. - Хочешь, чтобы о нас еще больше болтали по за углам? Мало о нас сплетней. Так ты еще нам подкинешь. Дома будешь сидеть.

Никаких подруг, друзей и прочего. Только учеба и семья. Ты меня поняла?

Не знаю, что именно со мной происходит в этот момент. Но вся обида что копилась, за столько лет прорывается с силой наружу. Не могу и не хочу больше молчать, сил просто нет.

- Хватит! - вырываюсь из захвата отца. - Хватит! - повторяю еще сильнее. - Ненавижу вас! Всех вас ненавижу! Можешь снова взяться за кипятильник, за провод, за ремень, та за что хочешь. Можешь избить меня не жалея, как всегда.

А потом, как ни в чем не бывало, выпить бутылку самогона. А ты. - смотрю с такой же ненавистью на бледную мать. - А ты можешь прятать голову в песок, как страус, и молчать. Ты же уже так привыкла, когда твоего ребенка годами бьют.

Ненавижу вас! Лучше сиротой остаться, чем с такими родителями. Лучше в детдом, чем жить в этом аду. Ненавижу! - уже чуть тише, но вся в слезах выплевываю обоим родителям.

Лучше одной остаться. Одной! - поднимаю заплаканное лицо и смотрю папе и маме в глаза. Впервые, наверное, я вижу у обоих на лицах что — то новое. Именно такие их лица я и запомню навсегда.

Пальцы отца дрожат, а по его щеке одна за другой бегут слезы. Даже в самые тяжелые и трудные времена в семье я не видела его мужских слез. Никогда. Сегодня в первый раз. И как окажется и в последний.

- Али… Алина! - протягивает он ко мне руку, но я отшатываюсь в страхе получить очередной удар. Не верю, что папа хочет меня просто обнять и успокоить. Не верю. Сколько раз я мечтала, чтобы он меня по — отцовски обнял, поцеловал.

Но такого не было ни разу. Перевожу взгляд на маму. На ее лице совсем нет красок, а слез в разы больше, чем у нас с отцом. Я знаю точно, что сестры стоят где — то рядом и просто спокойно наблюдают. Я как будто даже слышу их усмешки. Мои слова обращены и к ним тоже.

Но самое обидное, что им плевать.

- Ненавижу! - произношу в последний раз, разворачиваюсь и медленно шагаю в свою комнату. Внутри пустота, а в по всему телу проносятся мурашки. Становится жутко холодно. Только его и ощущаю повсюду, хотя на улице еще плюсовая температура.

Когда оказываюсь в комнате, не смотрю на бабушку. Не хочу, чтобы она видела мои слезы. Падаю на кровать и продолжаю беззвучно рыдать. Я не слышу никаких шагов. Как странно. Когда в душе нет уже никакого страха, за мной не несутся с криками, не хватают, не пинают из угла в угол.

глава 14

- Вот видишь, Сергей Петрович, теперь ты передо мной стоишь на коленях. - склоняется этот демон перед самим лицом отца. Хватает его за волосы и выплевывает в лицо:

- А говорил, что только такие, как я, буду всегда в такой позе. - с силой наносит ему еще несколько ударов по лицу. Я кричу, зову папу, но широкая ладонь закрывает мне рот.

- Заткнись! - стряхивает сильнее за плечи. - Тебе же сказали, сидеть смирно.

Но я продолжаю стонать в ладонь, мычать от бессилия, видя. как отцу разбивают лицо. Так невозможно уметь драться. Даже дикие звери не настолько беспощадные, как этот. Он точно не человек.

Даже одежда у него с братом вся черная. Я успела краем глаза увидеть этого Марка. Когда голова отца просто еле качается, палач продолжает:

- Ты мечтал нас троих выгнать из школы. Считал, что она вся какого — то хера принадлежит тебе. Сколько раз ты ставил нас перед всей школой, как самых отъявленных нарушителей. Сколько раз вызывал полицию, вешал на меня то, к чему я даже не был причастен. Просто прикрывал других деток, чьи родители активно приносили тебе дань.

А все потому, что мы не сдавали ни копейки на эти гребаные нужды школы. Хотя мы же знаем, чьи на самом деле это были нужды. Знаешь, я бы может быть спустил тебе свое унижение. В смысле просто грохнул и все.

Но не унижения брата и сестры. За них — никогда не прощу никого. - он отходит от отца и подходит к обнаженной Арине. Также поднимает ее за голову. Видно, как он сильно морщится и как его трясет.

- Ты рассказала своему папочке, где была в прошлую среду? Похвасталась еще одним своим достижением? Знаешь, Петрович, ты воспитал отменных шлюх. Особенно старшую. Признать честно, ей почти нет равных в нашем захолустье.

Ты даже не представляешь, сколько членов обслужила наша Арина. Каждая ее дырка отлично разработана. Но возвращаясь к среде. Твоя дочь… Та, чье фото красуется на главном стенде школы, была в сауне с семью мужиками.

Она — одна и семь мужиков. Они остались все очень довольными. Эта шлюха выдоила все с них, полностью опустошила их яйца. Непревзойденная давалка. Средняя тоже не уступает, но ей еще далеко до сестренки.

Но у нее впереди будет много практики. Я лично позабочусь об этом. Знаешь. - наклоняется он еще ближе к Арине. - Я помню каждый день, каждый вечер, когда Вика часами напролет плакала из — за тебя.

Из — за того, что ты натравливала весь класс, всю школу против нее. Я помню все. - в этот момент его голос звучит намного тише. И на долю секунды даже кажется, что он ушел далеко в свои мрачные мысли.

- Ты получала удовольствие, издеваясь над ней. Так ведь, сука? - и снова мощный удар. Зверь ударил ее прямо в живот, ни капли не принижая свою силу. - По твоей указке, тварь, ее головой окунали в тарелку с едой в столовой.

Все знали, что она не доедает. Вы всю пережеванную еду, помои выливали сотни раз на мою сестру. Кидали объедки ей в сумку, обкидывали ее костями. Плевали на нее, вымазывали грязью ее одежду. Ваши однокласснички держали ее за руки, когда ты, сука, обрезала ее волосы.

Признаюсь тебе честно, сейчас ни у кого из них этих рук нет. И не только рук. Я все помню. По твоему опять же приказу ей и учебники не давали. Но Вика в отличии от вас всех мразей умудрялась учиться и учиться хорошо.

Но больше всего я запомнил один день. Мне было еще меньше, чем этой. - кивает в мою сторону. - Я знал расписание сестры, знал во сколько у нее заканчиваются занятия, и во сколько она должна вернуться домой.

В один январский день ее долго не было. Был сильный мороз. Я знал, что последним у нее была физкультура. Занятия проходили в бассейне. Ты же помнишь наш школьный ебучий бассейн?

Ты сама хоть помнишь, что сделала с ней? Сестру я нашел на полу в душевой, привязанной к трубе веревкой. Во рту вы засунули ей ее белье. Она была голой, как вы все сейчас. Голой и мокрой. Она несколько часов дрожала от холода.

Последний урок. Кому нужна какая — то там Вика Борцова. Ты спиздела физруку, что Вика уже давно свалила домой, не дождавшись всех. А ее одежду ты забрала с собой. Я тогда еле — еле справился с веревкой.

Пришлось звать сторожа. У него я одолжил какой — то рабочий синий халат. Больше ничего не было. Я вел сестру домой полтора километра. Она шла… Вика весь путь шла босиком. Босиком, сука.

В январе при минус двадцать. В нашу холодную неотапливаемую квартиру.

Я слушаю весь его рассказ и еще сильнее плачу, но уже из — за их сестры. Я не знаю, кто она. А на школьных снимках совсем не припомню девушку с таким именем.

На мои мысли этот мужчина сам отвечает:

- Ты же шлюха, даже фотографироваться с классом ей не разрешала. Глумилась, что все равно ей нечем платить. Если бы не Эрна, Вике бы и носить было нечего. Ведь именно этого ты и добивалась.

Я знала, что моя сестра жестокая, но что до такой степени. Но самое больное, что родители пусть не все, но знали больше половины Арининых злодеяний. И спускали ей даже это.

- Моя сестра. - продолжает говорить этот демон. - Даже после всего этого не потеряла свою человечность. Она радовалась каждому дню, каждой мелочи, всему, что для таких, как вы, не имеет никакого значения.

У нее даже ненависти к вам не было. Более того, если она была бы жива, Вика никогда бы не пришла мстить. Ты отравляла моей сестре девять лет жизни. А я сделаю для тебя еще более невыносимое существование.

Причиной твоей травли было то, что Вика была очень красивой. Тебя это никак не оставляло в покое. Зависть — плохое чувство. Я поделюсь с вами своими планами, не всеми, конечно.

Я построю такую империю, какой не будет равных. И даже через сто лет никто и близко не повторит моего размаха. Ты отправишься в мою Десятку. У тебя не будет первых уровней, начнешь сразу с конца.

Тебя будут кормить собачьим кормом. Уж я об этом побеспокоюсь. Вода будет помойная. Тебя будут драть часами. И это будут не те мужики, к которым ты привыкла. Ты даже не представляешь, какие у людей есть больные фантазии.

глава 15

Несколько длинных, самых нескончаемых часов подряд мы не трогались с места. Вся их шайка так и оставалась смотреть, как догорает наш дом. Странно. Перед глазами были не ужасные воспоминания о семье.

Наоборот. Когда я была еще совсем маленькой, и мы часто с родителями ходили в парк, и не только по праздникам. Тогда папа еще ни разу не поднял на меня руку. Оказывается, и такие моменты, и их было немало, бывали в нашей семье.

Я помню мамин смех. Помню, когда бабуля была еще здоровой. Через стекло машины напротив меня пламя, а во мне… Во мне все уже давно все сгорело. Но слезы все продолжают литься по щекам, по шее. В машине уже достаточно холодно.

Или я дрожу скорее всего от страха, от неизвестности, что ожидает меня дальше. Они рассказывали про свою сестру. Как она босиком шла по морозу домой. Сейчас и на мне нет никакой обуви.

Даже носков. Меня вытащили в чем была, в футболке и в домашних штанах. Это все, что осталось у меня от прошлой жизни. Хотя нет. Есть еще самое ценное. Маленькие сережки. Самые простые и одни из самых дешевых.

Последний бабушкин подарок мне на день рождения. Я дотрагиваюсь до них. По всем законам от них должен исходить жуткий холод. Но я чувствую только тепло. Прикрываю глаза и сквозь слезы обещаю, клянусь, несмотря ни на что, выжить.

И не просто выжить, а стать гораздо сильнее. Борцовы смогли выжить, смогу и я. Смогу, произношу клятву на руинах моей прошлой жизни, еще даже не представляя, что ждет меня дальше. Самое интересное, что за все время, никто из соседей не вызвал ни полицию, ни пожарных.

Да просто, никто даже не вышел из своих домов. Вот эта и есть человеческая сущность. Надо признать, братья горой стоят друг за друга. Это и слепому видно. И пока они вместе, их не победить. Никогда и никому.

Со своими раздумьями я не сразу услышала, как хлопнула дверь спереди. Марк Борцов по — хозяйски занял свое водительское место и с ревом рванул с места. Я была не привязана. Могла бы впиться ему в шею, укусить в конце концов.

Но чувствую, ничего из этого даже на грамм не причинит ему боли. А вот мне… Мне будет больно и очень. Губа до сих пор болела, а щека пекла от удара одного из их бандитов. Спереди и сзади нас едут еще минимум по две машины.

Старший брат очень тревожится за безопасность младшего. Смотрю на руки Марка. Он сразу снял куртку, как только сел в свою машину. Взгляд переходит на его ладони, на непослушные черные волосы. Мне десять, и я впервые так пристально рассматриваю взрослого… красивого парня.

Черт возьми. Я ненавижу его с братом до смерти. Но в то же время не могу отрицать, что он смертельно красив. Я втягиваю воздух глубже, до самых легких. Теперь я знаю, как пахнет Марк Борцов.

Но не знаю еще, что этот запах будет преследовать меня повсюду долгие годы. Так пахнет одержимость, месть, а еще смерть. Именно Марк Борцов — единственное слабое место его брата.

Единственная его боль. Значит именно Марк и станет моей целью. Моей одержимостью, и как потом получится, и самым диким желанием.

- Не надоело еще? - кидает он, не глядя на меня. А я с испугу откидываюсь назад на сиденье. Борцов, как ни в чем не бывало, продолжает невозмутимо гнать по дороге, обгоняя все остальные встречные машины. Для таких, как он. нет и вообще не существует никаких правил. Ни в жизни, ни на дороге. Единственные правила только те, которые они сами придумали.

- Скоро дыру во мне проткнешь от своих гляделок. - ухмыляется это чудовище. Ему до сих пор весело, несмотря на то что они недавно голыми руками вырезали почти всю семью.

- Все, смотрины закончились. Приехали. Пора на выход!

Его голос, как и запах, также будет меня преследовать везде и повсюду. Только лишь сейчас я еще сильнее прижимаюсь к дверце машины, еще надеясь наивно на чудо. Но оно не происходит и когда Марк за шкирку, как котенка, вытаскивает меня из машины.

И когда передает в руки неизвестным людям. Успеваю бегло осмотреться. Жуткое и страшное здание. Ощущение, что здесь никого нет, просто никто не может жить внутри этих стен.

- Марк! А твоего брата нет с тобой? - слышу мерзкий женский голос. Женщина лет тридцати рассыпается в похвале и прям тянется обнять Марка. Но ей хватило лишь его оскала, чтобы притормозить.

Видно, что Борцову очень неприятно в ее окружении, да и вообще здесь находиться.

- Я вместо него. - жестко отвечает он ей. - Посылку еще одну привез от Олега. И… Подарок, как всегда. - передает ей свернутый с чем — то пакет.

- Пересчитывать будешь? - прищуривается Марк.

- Обижаешь, Марк! Я доверяю вам. Мы же друзья.

- Тань, мы не друзья и даже не партнеры. Ты просто оказываешь нам услугу. И пока нас все устраивает, ты на своем месте. Как только будет все, наоборот… Вот тогда в гости приедет мой брат.

Но боюсь, тебе его визит тогда не принесет ничего хорошего.

- Я все поняла, Марк. - тон этой Тани сразу меняется. Даже лицо вниз опускает. - В этот раз девчонку, смотрю привезли. - сразу переводит она тему.

- В этот раз да. - прикуривает Марк сигарету и сразу выпускает кольца дыма.

- Ты со своим братом самые активные наши поставщики товара. Почти все комнаты уже заняты. Осталось совсем немного места.

- Помимо нас с братом, у тебя есть и другие клиенты. Она почти последняя. Еще пару дел, и мы навсегда с братом сваливаем из города. Напоминаю тебе, Тань… - подходит к ней ближе и уже ей в лицо выдыхает дым.

- Если кто — то когда — то узнает обо всем, мы первым делом будем знать с кого спросить.

Марк отбрасывает в сторону окурок и разворачивается к своей машине. Тут меня словно подменили. Никто и не смел меня держать.

Вряд ли бы кто — то подумал, что маленькая девчонка сообразит кинуться на своего врага. Но я подбегаю к нему, хватаю за футболку. В удивлении Марк быстро разворачивается и на секунду даже замирает, но быстро снова берет себя в руки.

Вижу, как к нам спешат его псы, и сзади слышу поспешные шаги. Но Марк кивком останавливает все движения. Все и все замирает мгновенно. Только лишь слышно мое дыхание. Я впиваюсь своими крошечными руками в его футболку и со всей серьезностью медленно, но громко произношу: