Грешник. Приручи меня

1

— Я тебя на ночь выбрал, — заявляет босс.

Темным взглядом сверлит, крепко мое плечо сжимает, нависает, опаляя горячим дыханием.

— Поедешь со мной.

Все самые худшие предчувствия окончательно подтверждаются в этот момент. Вокруг веселье. Корпоратив полным ходом идет. А мне совсем не до смеха. Холодом окатывает. Мелкая дрожь пробегает по телу.

Это же надо так влипнуть.

Главный босс в нашем офисе появляется редко. За год, наверное, по пальцам можно его визиты пересчитать.

Мы с ним раньше не сталкивались. Я же в бюро переводов работаю. Совсем другой этаж. Другое крыло. Наши миры не пересекаются.

Но тут ему потребовался переводчик. Срочно. На корпоративе будет один из его иностранных партнеров. У них намечается важная сделка.

И тут все как назло сошлось.

Обычно главный босс одну из своих личных помощниц берет. Они идеально несколько языков знают. Но так сложилось, что первая в отпуске, а вторая заболела.

Запрос пришел к нам. В бюро.

Характер у босса тяжелый. Работать с ним опасаются. Он за одно неверное слово уволить может.

— Кого под раздачу отправим? — спросила начальница, обвела всех нас внимательным взглядом и остановилась на мне. — Ты еще ни разу с ним не работала, Лиля. Ну что же, поздравляю с боевым крещением.

Выбрали меня.

— Ничего, — похлопала меня по плечу одна из коллег. — Все через это проходят.

Знаю. Много разного слышала. Как раз несколько переводчиц отсюда и вылетели после того, как на совещании у босса поработали.

Что-то ему не понравилось в их работе. И все. На выход — без объяснения причин.

Но это не только с переводчиками так. С кем угодно бывает.

Ходили слухи, одного из своих замов он вообще до полусмерти избил. И какого-то охранника в больницу отправил.

Нрав у Якубова взрывной. Чуть что не по его — может и до кулаков дойти. И даже до оружия. Это сейчас он глава крупного металлургического холдинга. А раньше был крепко связан с криминалом. Так поговаривают.

А может и сейчас связан.

Устраиваясь сюда на работу, я не думала, что через полгода столкнусь с ним лично. Настолько близко. Буду сидеть на корпоративе между Юсуповым и его бизнес-партнером из Норвегии.

Волновалась за перевод. Как на иголках была. За ночь до корпоратива все ключевые проекты пролистала, проверяла термины.

Вдруг что-то скажут, а я вообще не пойму, о чем это?

Но оказывается, волноваться стоило совсем не о переводе. И уж точно не о терминах.

Якубов едва ли парой фраз с норвежцем перебросился. Ничего сложного там не было. Спокойно справилась.

Разговор шел на общие темы. О проектах совсем вскользь.

Однако напряжение сразу возникло.

Конечно, я списывала все на собственное волнение. Накрутила же себя до предела.

Но тревожные сигналы были сразу.

То, как Якубов по мне взглядом прошелся. Медленно, жестко, словно оценивал и ощупывал. То, как постоянно трогал. Будто и невзначай все. То руки коснется, то плеча. Когда стул мой придвигал, когда что-то подавал.

В один момент совсем странно вышло.

Норвежец пошутил. И я пока переводила его каламбур, сама тоже улыбнулась. Невольно поймала взгляд Якубова.

Он меня за щеку потрепал. Раз — и коснулся.

Такой странный жест. Казалось бы, обычный, но для близких знакомых, друзей. Уж точно не для начальника и подчиненной.

Мороз по коже пробежал.

Но я отбросила это. Сосредоточилась на работе. Нужно продержаться до конца беседы с норвежцем.

Только работать пришлось совсем недолго.

Норвежец на часы глянул, сказал, что ему уже пора ехать. Они с Якубовым попрощались, и я уже прокручивала в голове, как бы вежливо потом отойти за другой стол. Там, где мои коллеги-переводчицы сидят.

— Задержись, — говорит Якубов, едва выпаливаю ему свою речь. — Куда торопишься?

Его тяжелая ладонь опускается на плечо. Возвращает меня обратно на стул. Сам он тоже присаживается, развернувшись ко мне.

— Чего хочешь? — спрашивает.

— Ничего, спасибо.

Наблюдаю за тем, как движутся его татуированные пальцы. Достают пачку сигарет, зажигалку. Щелчок. Едва различимый в стоящем вокруг шуме.

— За ночь, — говорит он. — Чего хочешь?

Взгляд у него темный. Беспросветный.

За ночь?..

Леденею.

Вероятно, выражение лица у меня сейчас совсем непонимающее, потому что Якубов решает пояснить четче.

— Я тебя на ночь выбрал, — заявляет. — Давно у меня рыжих не было. А ты… яркая. Увидел — хер встал. А я своему херу ни в чем не отказываю.

Он пошло усмехается.

— Короче, говори, — добавляет. — Что хочешь?

Похоже, варианта «нет» Якубов вообще не рассматривает.

Его ладонь опять опускается на мое плечо. Сдавливает.

Он зажимает сигарету между зубами. Сбоку. Снова криво усмехается и будто приговор выносит:

— Поедешь со мной.

+++

друзья, обязательно добавляйте книгу в библиотеку, чтобы не потерять:) буду благодарна вам за лайки (зведочки в приложении или кнопка "мне нравится") - это очень сильно заряжает вдохновением!

2

— Извините, я не могу, — лишь это и удается выдавить в ответ.

Приходится очень тщательно подбирать слова. Понимаю, что злить такого человека как Якубов опасно. Даже если немного испортишь с ним отношения, уже окажешься под угрозой.

Но не похоже, будто он согласен принять отказ. Выглядит так, словно и не замечает моих слов.

— Я не спрашивал, — усмехается Якубов. — Сказал тебе, как будет.

Мне кажется, в этот момент даже музыка становится тише. И сияние неоновых огней меркнет. Вокруг темнеет. Воздух становится тяжелее, гуще. А по телу разливается ледяная дрожь.

Его большая ладонь на моем плече ощущается будто гранитный камень.

Застываю, абсолютно опешившая. Не знаю, как действовать в такой ситуации. Что еще сказать. Как ему все объяснить, но так, чтобы проблем не было.

Попадаю в тупик.

Вдруг к Якубову подходит какой-то человек. Кажется, это один из его помощников. Он склоняется и показывает что-то в телефоне.

Босс хмурится. К счастью, отпускает мое плечо, видимо, отвлекаясь на важную информацию.

Наверное, сейчас хороший момент ускользнуть.

Он что-то просматривает, переговаривается с помощником. А я осторожно приподнимаюсь, готовлюсь прошмыгнуть прочь.

Хочется просто оказаться подальше от него. И как можно скорее. Но стоит мне лишь немного двинуться, как Якубов моментально реагирует. Резко голову поворачивает. Смотрит на меня в упор.

Рефлексы у него хищные. Мрачный взгляд моментально вбивается в мое лицо, вынуждает замереть на месте.

— Куда ты? — спрашивает Якубов.

— Мне нужно… отойти.

— Куда? — повторяет негромко, но очень внушительно.

Не нахожу ничего лучше, чем брякнуть:

— В уборную.

Острый взгляд как будто немного смягчается после такого ответа.

— Ладно, иди, — Якубов слегка кивает. — Прогуляйся, подумай. До полуночи у тебя есть время решить.

Горло словно стальной обруч сжимает.

Растерянно веду головой и тороплюсь отойти в сторону.

Мне теперь действительно нужно в уборную. Умыться холодной водой. Понять, что делать.

После первой подобной фразы Якубова я еще надеялась, что он так шутит. Или же я сама что-то неправильно поняла. Однако сейчас никаких сомнений быть не может.

Босс очень четко все сказал.

Как быть?

На ум не приходит ничего путного. Голова гудит от напряжение, сердце дико колотится в районе горла. Меня буквально трясет.

Захожу в туалет. Закрываюсь в первой подвернувшейся кабинке. Прижимаюсь спиной к двери.

Лихорадочно соображаю. Прокручиваю разные варианты фраз, которые могла бы выдать Якубову.

Меня родители ждут. Нет, ему наплевать. Парень… у меня есть парень. Можно вообще выдумать, будто замуж собираюсь. Но Якубов не под венец зовет. Ему безразлично, что у меня с личной жизнью.

И вообще, моя жизнь ему безразлична.

Речь про одну ночь. Про прихоть богатого и опасного человека, которому нельзя говорить «нет».

Будто по команде в голове всплывают все те пугающие сплетни. Яркие обрывки мелькают в памяти, заставляя задрожать еще сильнее.

Все, стоп. Давай, думай. Должно быть что-то…

Может быть сказать, что я отравилась? Мне дурно. Потому в уборную и отошла. Возможно, такой ответ пройдет.

Невольно обнимаю себя руками. Растираю пальцами плечо, которое трогал Якубов.

Если он снова меня тронет, если продолжит все это…

Меня и правда может вывернуть наизнанку.

От волнения тошнота и правда подкатывает к горлу.

Что же, нужно попробовать. Ничего другого придумать все равно не получается. А если мне плохо, то о какой ночи говорить?

Настраиваю себя. Стараюсь успокоить обезумевший от паники пульс.

Главное — сегодня вывернуться из этой западни. Потом Якубов вряд ли обо мне вспомнит. Опять уедет в какую-нибудь командировку. Он же редко в офисе появляется. Мы можем еще несколько месяцев не встречаться.

Пытаюсь не думать о том, что будет дальше.

Мне бы сейчас разобраться.

Уже собираюсь выйти из кабинки, когда резко хлопает дверь. До меня долетают голоса коллег.

— Ты видела, как эта рыжая сучка к боссу льнула? Прямо повисла на нем! — с раздражением бросает одна из переводчиц.

Что?!..

— Ты знаешь, мне показалось, она наоборот какая-то перепуганная была. Он ее за плечо взял, а дуреха аж дернулась, — замечает другая.

— Ой, знаем мы таких скромниц, — вклиняется в разговор третья. — Его первая помощница тоже тихоня была. Краснела. Бледнела. А потом отсасывала ему в туалете.

— Да откуда ты…

— Я сама видела! — восклицает. — Ну случайно так вышло. Прибор у босса, конечно, ого-го. Таких здоровенных…

Зажимаю рот ладонью.

Как могу стараюсь пропустить все последующие слова мимо ушей. Слишком много там живописных подробностей.

Мне действительно становится нехорошо.

— Слушай, а от тебя он так и морозится?

Тема все же меняется. Девушки перестают обсуждать достоинства Якубова.

— Да, у нас дальше одного раза не пошло.

— Один раз, — хихикает. — У вас ничего не было. Прекращай фантазировать. Он тебя по заднице шлепнул и забыл. Может со своей секретуткой перепутал.

— Ну ты и змея, — шипит. — А тебя он даже не шлепал.

— И не надо, — фыркает. — Мне совещаний с ним хватило. Боюсь представить, как он себя в постели ведет.

— Думаешь, эта сучка его закрутила?

— Посмотрим.

— Вообще, могла. Она эффектная.

— Ой фу, ты о чем? Кожа да кости. И этот странный цвет волос. Веснушки. Ну такое себе…

— Мужикам заходит. Рыжие — горячие штучки.

— Кто сказал?

— Ну так они думают.

Наконец, коллеги выходят. Так и продолжая живо обсуждать Якубова. А немного помедлив, тоже выхожу.

Бросаю взгляд в зеркало.

Ну вид у меня сейчас именно — болезненный. Это хорошо. Так будет легче изобразить отравление.

Иду по коридору обратно, продумываю, что именно скажу Якубову.

3

Начальница заводит меня в одну из вип-комнат. Здесь их несколько. Для небольших компаний. Но сегодня для новогоднего корпоратива Якубов распорядился снять весь ресторан. Только для «своих». Все этажи, залы, комнаты. Только для сотрудников его компании.

— Присядь, Лиля, — начальница сама присаживается и кивает на соседнее кресло. — Поговорим.

Опускаюсь на сиденье, смотрю на нее.

В голове крутится единственная возможная причина для нашего разговора сейчас. Но это же слишком…

— Якубову отказывать нельзя, — заявляет она.

Да, это именно та причина, о которой я подумала.

Кровь бросается в лицо на этих ее словах.

— Ты знаешь, какой у него характер? — спрашивает, смотрит на меня выжидающе.

— Знаю, — отвечаю тихо.

— Нет, не знаешь. Ты даже представить себе не можешь, на что он способен и каким бывает в гневе. А я видела. Понимаю последствия. Поэтому вариантов у тебя нет.

Ком встает в горле.

— Делай все, чего он захочет. Будь… послушной. Ясно? Тогда проблем не возникнет. Надо по-умному себя повести — выгода превысит все вероятные неудобства.

Так сухо, четко, прохладно.

На какой-то момент создается впечатление это она сейчас о чем-то другом. Но не может ведь женщина так спокойно рассуждать о принуждении к сексу. Еще и советовать мне, как правильно себя вести.

— Якубов человек щедрый. Особенно если в хорошем настроении. Поэтому считай, что вытащила сегодня счастливый билет.

Она слегка прищуривается, глядя на меня.

— Вряд ли у вас затянется надолго. Он обычно моделей выбирает. Или актрис. Хотя ты девочка яркая, молодая… Ну тут сама смотри. От тебя многое зависит. Как себя поведешь, насколько ему все понравится.

Зависаю от ее слов. Чувствую себя окончательно выбитой из колеи.

А дальше — еще хуже.

— Даже не вздумай дурить, — неожиданно жестко прибавляет она. — Поняла? Твое дело простое. Подчиняться. Лишнего не болтать. И тогда никаких проблем не будет.

Ситуация кажется совершенно абсурдной.

Моя начальница прямым текстом говорит, что я должна сделать все, чего захочет Якубов. А слова против сказать не могу.

Впрочем, это понятно.

По короткому общению с Якубовым многое проясняется. Чувствуется, те чудовищные сплетни о нем правдивы. Видно же, как он себя ведет, как держится.

Хозяин жизни. Такой возражений не потерпит. И на мое вялое бормотание он будто на шутку отреагировал. Усмехнулся и все. Всерьез не воспринял.

— Ты меня поняла, Лиля? — повторяет, повысив голос.

— Поняла, — киваю. — Но ничего не получится.

Теперь она как будто застывает, глядя на меня.

— Я… видимо, отравилась, — сглатываю с трудом, под ее напряженным взглядом говорить действительно тяжело. — Мне нехорошо. Стошнило и… думаю, чем раньше поеду домой, тем лучше.

Начальница медленно качает головой.

— Я тебе сказала, — говорит. — Не дури.

— Да, но я, — судорожно выдыхаю. — Мне правда плохо. Я все объясню. Не волнуйтесь, Якубов…

— Рот закрой, — обрывает. — Врать ты не умеешь.

— Не вру.

— Замолчала, — отрезает она хлестко, тон у нее сейчас близок к тому, как сам Якубов общается. — Значит, так, сопли подобрала, пошла к нему и сделала все, чего он потребует.

Холодею изнутри.

— Мне плевать, хорошо тебе или плохо. Ему, поверь, тоже, — кривая усмешка трогает ее тонкие губы. — А если тебя прямо сильно тошнит, то пойди, снова вырви. Умойся. И обратно в зал. И чтобы улыбалась, чтобы и близко ему не дала понять, будто тебе что-то там не нравится.

— Нет, — говорю. — Вы не можете меня заставить.

— Я — не могу, — кивает она. — А вот он… да я за тебя, идиотка, переживаю. Ну и за наш отдел, конечно, тоже. Никому проблемы не нужны. Да любая из девок бежала бы к шефу по свистку. Он бы пальцами щелкнуть не успел. А ты чего? Совсем блаженная?

— Нет, я просто… не хочу.

— Денег у него попроси, побрякушки какие-то, — предлагает. — Тебе что, ничего не надо?

— Не надо.

Чувствую, как подкатывает истерика.

— Ну не могу я так, — выдаю, не в силах сдержаться. — Просто не могу и все. Как вы не понимаете?

— Совсем мозги отшибло? — мрачнеет. — Не может она. Ну тогда выпей для настроения. Расслабься.

Ужас какой-то.

Устроилась переводчицей называется. Теперь такое ощущение, словно попала в бордель.

— Якубов такой, — говорит начальница. — У него тормозов нет. Захотел — взял. Он уже тебя отметил. Захотел. Я же видела, как он на тебя смотрел. Как трогал. Он тебя в любом случае отымеет.

От этих циничных и омерзительных слов меня передергивает.

— Ты лучше не зли его, Лиля, — добавляет она. — Опасно это. Разные случаи бывали. Даже у нас в отделе. Одна девушка…

Тут меня и вовсе будто льдом окатывает.

— Она уже не работает больше, — замечает начальница. — Тоже молодая, дурная. Хотела с Якубовым поиграть, раззадорить, заставить его ревновать. Доигралась. Долго потом отходила. Обычно он женщин не трогает… так. Но если под горячую руку ему попасть. Он и прибить может.

Желудок болезненно сводит.

— Также хочешь? Поиграть? Все, собралась и пошла.

Понимаю, что она может просто меня запугивать. Намеренно. Чтобы я легче согласилась.

Но внутри чувствую, Якубов именно такой. И ударить может, и еще много чего. И под горячую руку ему лучше не попадать. И вообще, лучше рядом с ним не оказываться.

— Иди, — подгоняет начальница. — Думаю, он тебя уже ищет.

Как бы я хотела, чтобы она ошиблась.

Возможно, кто-то его отвлек? Кто-то из моих коллег-переводчиц, например. А может, быть он просто переключился. Или уехал по срочному делу.

Иллюзии рушатся в один момент.

Возвращаюсь в зал — практически сразу сталкиваюсь с Якубовым.

Даже моргнуть не успеваю, как он уже подходит и оказывается вплотную ко мне. Его рука по-хозяйски опускается на мою талию. Слегка сжимает.

— Ну что? — спрашивает, склоняясь надо мной. — Решила, какой подарок на Новый год хочешь?

4

— Я плохо себя чувствую, — говорю, очень надеясь, что ничего в моем выражении лица меня сейчас не выдает. — Кажется, отравилась чем-то. Сильно.

Якубов молчит. По его беспристрастному выражению лица ничего нельзя прочесть. Непонятно, какая реакция на мои слова.

— Извините, но я…не могу, — выдавливаю с трудом.

На глазах он меняется. Мне кажется, что под его тяжелым взглядом меня настолько сильно накрывает паника, что в этот момент я и правда выгляжу больной. От страха, от напряжения. От гремучей смеси эмоций, которые закручиваются внутри.

Отказаться от его предложения можно. Проблема в другом. Примет ли этот отказ Якубов?

Уже на своем личном опыте знаю, как могут действовать сильные мира сего. Для них люди просто игрушки. Пешки. И они не остановятся ни перед чем, чтобы получить то, чего хотят.

— Плохо, значит, — замечает Якубов, смотрит на меня очень внимательно.

Так смотрит, что по спине ползут ледяные мурашки. А еще сильнее меня холодом окатывает, когда крупная ладонь опускается на заднюю сторону моей шеи. Слегка сжимает.

— Может тебе в больницу надо? — спрашивает он. — Чтобы врач осмотрел?

— Если легче не станет, поеду, — выдаю с трудом.

— Ну давай, — кивает Якубов и даже… улыбается, едва заметно, слегка двинув губами. — Лечись.

От его улыбки мороз по коже пробегает. И от тона, которым он ко мне обращается.

Но тяжелая ладонь соскальзывает с меня, и это уже дает облегчение.

Нервно выдыхаю.

— Потом поговорим, — хрипло обещает Якубов.

А после отворачивается от меня и смотрит на кого-то. Двигает головой. Будто… приветствует.

В следующий момент к нему подходит какой-то мужчина. Начинается разговор о делах. И я спешу уйти подальше. Потому что, к счастью, Якубов не обращает на меня никакого внимания.

Отойдя от них, перехватываю на себе мрачный взгляд своей начальницы.

Она смотрит на меня с явным неодобрением. Не подходит больше, не говорит ничего. Но мне прошлого разговора хватило. Фразы из него до сих пор громом отбиваются в голове.

Ладно. Вроде бы… получилось?

Якубов отпустил меня. Все прошло относительно легко. И когда снова бросаю на него взгляд, босс уже стоит спиной ко мне. Общается еще с несколькими людьми. Какая-то девушка кладет ему ладонь на плечо. Запрокинув голову назад, смеется. Льнет к нему. Ее лицо кажется, смутно знакомым. Кажется, она из отдела закупок. Вообще, не важно. Главное, чтобы Якубов отвлекся. И пока что все складывается удачно. Даже не верится.

Забираю сумку. Выхожу в коридор. Присаживаюсь на одно из кресел под стенкой.

Вызываю такси. На это уходит минут двадцать. Период такой. Везде корпоративы идут. Но мне все же удается найти водителя.

Забираю пальто в гардеробе. Прохожу на крыльцо ресторана.

Вот и мое такси, как раз паркуется. Телефон вибрирует, приходит уведомление о том, что водитель прибыл.

Спускаюсь по ступенькам вниз. Но пройти к машине не успеваю. Стоит выйти за ограду, как подъезжает чёрный внедорожник. Оказывается прямо между мной и такси. Заезжает на тротуар.

Невольно отшатываюсь назад. Сердце ухает вниз.

Тут меня хватают под руки. С одной и с другой стороны.

Двое мощных людей. С ужасом осознаю, что это охранники Якубова. Видела их сегодня вечером рядом с ним. В зале. Он с ними общался.

Еще секунда.

Дверца внедорожника открывается. Меня буквально заталкивают внутрь.

Вскрикиваю. Пробую вырваться, но люди, схватившие меня, усаживаются рядом. Слева и справа. Зажимают будто в тисках. И когда я отчаянно стараюсь выскользнуть, один из них жестко хватает за волосы, тянет назад:

— Тихо сиди, — заявляет мрачно. — Или хочешь, чтобы я тебя успокоил, рыжуля?

Недобро оскаливается.

— Тормози, — доносится от другого мужчины. — Босс эту девку себе выбрал.

— Но прессануть не запрещал, — говорит тип. — Мозги ей надо вправить.

Он меня все же отпускает.

— Сильно выебистая, — прибавляет, хмыкнув.

— А ты не перегибай, — заявляет второй и обращается к водителю. — Поехали.

— Не перегибаю, — бросает и на меня смотрит все с тем же недобрым оскалом. — А ты, рыжуля, смирно сиди. Хер знает, что дальше. Бывает, боссу чего не понравится. Так он нам тогда отдает. И ты ничего так. Прямо подарочек на Новый год.

5

Машина трогается с места, а у меня внутри все обрывается.

Что делать? Как теперь сбежать?

Лихорадочно пытаюсь что-нибудь придумать. Но в голове вообще ни единой мысли нет. Паника захлестывает до такой степени, что с трудом могу соображать.

Словно проваливаюсь в ледяную вязкую жижу. В голове все спутывается. Внутри пульсирует дикий безотчетный страх. С каждой новой прошедшей секундой меня все сильнее накрывает отчаяние.

Смотрю перед собой. На мелькающую за стеклом дорогу. Даже не получается понять, куда именно мы едем.

Что тот тип сказал водителю?

Поехали и все.

Куда меня везут? К Якубову?

Он вроде бы совсем близко от ресторана живет. Коллеги обсуждали, что он недавно новую квартиру купил.

Нет. Кажется, не туда. Долго едем. Если бы рядом с рестораном, то мы бы уже были на месте. Наверное. На самом деле я не знаю.

А если не туда, то куда?

Меня прошибает пот. Липкий, холодный.

Сознание прорезает мысль.

Телефон!

Никто не забрал у меня мобильный. Он в кармане пальто. Не в сумке.

Может не догадаются обыскать?

Тогда если останусь одна, смогу позвонить.

Внутренний голос будто издевается в этот момент.

«А куда звонить? В полицию? Заявить, что меня похитил Якубов?»

Это звучит абсурдно. Не представляю, чтобы кто-то стал хоть что-нибудь предпринимать.

Но я позвоню везде. Сначала домой. Родителям. Потом уже в полицию. Лишь бы телефон не забрали, не заметили…

Более агрессивный тип вдруг вырывает сумку из моих пальцев, отбрасывает вперед.

— Это тебе не надо, — заявляет с мерзкой ухмылкой. — Обойдешься.

Молча смотрю на него.

— Что? — он ухмыляется. — Гордая? Ну так босс и не таких королев обламывал. Была у нас тут недавно в гостях.. королева красоты. Оторвались по полной. Всем охранникам перепало.

Даже знать не хочу о чем он.

Желудок скручивает в морской узел. К горлу подкатывает тошнота.

— А это у тебя что? — продолжает тип.

Распахивает мое пальто. Хватает за кулон, который висит на моей шее.

От этого его бесцеремонного жеста меня буквально передергивает.

Но я ничего не говорю. Все мысли сейчас только о том, чтобы этот урод не додумался поискать мой телефон.

Только бы сохранить мобильный. Только бы…

— Херня какая-то, — выдает он. — Но видно, что дорогая. Ебарь подарил?

— Тормози, — резко одергивает его второй охранник.

— Но босс сказал…

— А я тебе говорю — не перегибай.

— Да чего ты боишься? Он сам приказал девку обломать. Чтобы меньше нос задирала. А то все эти сучки такие. Цену себе не сложат. Но потом результат один — слюни и сопли.

— Я не боюсь, — говорит второй. — Я знаю, как босс на все это смотрит.

— Ты о чем?

— О том, что он эту девку себе приметил. И пока лично с ней не оттянется, лучше тебе руки не распускать.

Повисает пауза.

— Он же следит за всем, — продолжает второй. — И как мы себя ведём в случае чего. Ты тоже не охуевай. Помнишь, как в прошлый раз закончилось.

— Ну Феликс реально жестил…

— Ебало захлопни, — обрывает его. — Язык будто помело.

— Да что такого? Думаешь, эта сучка кому-то что-то расскажет? Да кто ей поверит?

Но высказав все это, он наконец замолкает.

Дальше дорога проходит в тишине.

Этот ублюдок меня больше не трогает.

А я поправляю кулон. Нервно дергаю цепочку. Смотрю на золотую лису, на камни в ее глазах, которые сейчас ярко поблескивают в полумраке салона.

Это подарок. От опасного и влиятельного человека. Однажды он сказал, что это должно оберегать от всего дурного.

Но кажется, защита не работает.

Сильнее стискиваю кулон.

Наверное, ОН бы мог разобраться с Якубовым. Он бы мог очень многое. Но вряд ли мы когда-нибудь встретимся снова.

И он даже и не подозревает, что сейчас со мной происходит.

Машина все едет и едет. Неизвестно куда. Ощущение времени смазывается. Может быть проходит не так много, как мне кажется. Даже трудно понять наверняка, сколько длится дорога.

Замечаю, что водитель уже выезжает за город. И меня будто ошпаривает. Значит, не показалось. Действительно долго едем. И… то, что это не в городе, пугает еще сильнее.

В памяти всплывает еще один разговор коллег. Как раз про дом Якубова. Большой особняк.

Сейчас уже не помню, что именно обсуждали. Тогда едва ли придала значение. А сейчас… может, что-то важное я упустила. Что-то такое, что могло бы помочь.

Машина сбрасывает скорость. Притормаживает под высокими воротами, которые вдруг разъезжаются в разные стороны.

Несколько секунд — проезжаем вперед.

Все отчетливее понимаю, что здесь меня никто не найдет. Если телефон отберут, то это конец.

Нет. Не отберут. Не найдут.

Так себя стараюсь убедить.

Однако тут мобильный вибрирует в кармане. Как могу, стараюсь сбросить вызов, не привлекая внимания. Но поздно.

— А это что у тебя? — охранник, который сразу начал на меня давить, уже вытягивает телефон из моего кармана.

Он смотрит на экран и посмеивается.

— «Мамочка», — издевательским тоном читает имя контакта, которое там высвечивается. — Ну «мамочка» теперь не скоро до тебя дозвонится.

Сбрасывает вызов и отключает телефон. Убирает в свой карман.

А я ощущаю, как накатывает беспомощность.

Последний шанс ускользает из моих рук. И кажется, это единственный шанс.

Нет. Нельзя отчаиваться. Придумаю что-нибудь. Найду как выбраться. Только не сдаваться…

— Чую, ты быстро шефу надоешь, — заявляет урод, окидывая меня липким взглядом. — И тогда я с тобой развлекусь. На полную.

+++

Машина останавливается возле дома. Дверцы распахиваются, охранники выходят.

А я сжимаюсь в комок нервов. Не могу пошевелиться. Настолько сильно меня колотит, что даже зубы начинают постукивать.

— Сама выйдешь или помочь? — тянет тот урод, который забрал мой телефон.

6

Упираюсь ладонями в пол, стараюсь отодвинуться подальше от кресла, в котором сейчас сидит Якубов. Без резких движений.

Создается полное ощущение того, что если чуть что пойдет не так, этот больной урод попросту на меня набросится.

Голова раскалывается на части. Затылок наливается металлической тяжестью. Лоб словно в огне.

Стараюсь что-нибудь придумать. Отчаянно прокручиваю в голове разные мысли, но всякий раз наталкиваюсь на тупик.

Выхода не вижу.

Что я могу сказать Якубову? Как его остановить?

Идей нет.

Если только упомянуть про НЕГО. Про того, кто подарил мне кулон. Сказать, что он придет за мной. И лучше… меня не трогать.

Ложь, конечно.

Никто не придет. А ОН… даже не знает, что меня нужно искать. Спасать. Но я все равно рефлекторно обхватываю кулон дрожащими пальцами, словно за последнюю соломинку цепляюсь.

В ужасе смотрю на Якубова, который сейчас лениво разваливается в кресле, продолжает небрежно дымить сигарой. Выпускает клубы дыма один за другим, откинув голову на широкий подлокотник.

То, что я наблюдаю за ним, сжавшись в комок нервов, как будто бы дает смутную иллюзию контроля. Будто могу управлять ситуацией. Контролировать что-то.

Но умом понимаю: ничего я не могу. Против Якубова ничего нельзя сделать. Осознание режет разум.

Тело напряжено до боли. Меня всю трясет. Мелко, лихорадочно. Знобящая дрожь прокатывается мощными волнами. Сильнее и сильнее. Так, что уже трясется подбородок и постукивают зубы.

Не удается побороть панику.

И я замечаю, как его глаза начинают поблескивать. Словно он чувствует мои эмоции, упивается тем эффектом, который на меня производит.

Наверное, терять нечего.

Если буду дальше молчать, лучше не станет. Надо хотя бы попытаться.

— Лучше вам меня отпустить, — говорю тихо. — Пожалуйста.

— Да ну? — с издевкой протягивает Якубов. — Это с чего бы вдруг мне тебя отпускать?

— Прошу вас, — повторяю, очень стараясь, чтобы голос звучал ровно, не сорвался. — Отпустите.

— Иначе что? — осклабливается.

— За мной придут.

— Кто? Твой мужик? — спрашивает с ядовитой насмешкой. — Да плевать мне на того лошару, который тебя дерет.

— Нет, — мотаю головой. — Вы не знаете его. И лучше вам и дальше его не знать.

— Что-то я не понял, — цедит саркастически. — Ты меня сейчас так напугать пытаешься или чего?

— Просто говорю, — выдаю с трудом.

— Ну надо же какая заботливая, переживаешь за меня, предупредить вдруг решила, — посмеивается Якубов, а после уже гораздо жестче прибавляет, будто выбивает каждое новое слово: — Слушай сюда, сучка. Пока твой дебил сюда доберется, я с тобой на славу позабавлюсь. Оттянусь по полной. Вижу, нихуя ты не понимаешь. Объяснять надо. Ну ничего. У нас впереди целая ночь. А под утро может тебя и вышвырну. Тут уже как пойдет.

Он зажимает сигару в зубах, выразительно разминает кулаки, поигрываю костяшками пальцев.

— Сильно ты нос задираешь, как для обычной переводчицы, — заключает Якубов, мрачно сузив глаза. — Я таких не люблю. Тех, кто себе никак цену не сложит.

Молчу. Кажется, и так слишком много сказала. Еще сильнее обозлила его.

Но как по-другому, если…

— Твое дело — простое, — высекает Якубов хлестким тоном. — Дырки мне подставлять. Усекла?

Еще отодвигаюсь. Рассеянно смотрю по сторонам.

Бежать из этой комнаты некуда. Не успею. Либо он сам схватит, либо уже в коридоре меня догонят.

Паника бьется под сердцем, будто раненая птица.

— Ладно, наговорились уже, — чеканит Якубов. — Давай, вставай.

Приподнимаюсь. Продолжаю осматриваться в поисках… сама не знаю чего. Возможно, я могла бы его стукнуть чем-то. Но на глаза даже не попадается ничего подходящего.

Лихорадочно озираюсь. Чувствую, как накрывает тупое отчаяние, потому что никакого выхода из этого тупика не вижу.

— Раздевайся, — приказывает Якубов.

Смотрю на него, не в силах перевести сбившееся дыхание.

— Что застыла? — рявкает он. — Раздевайся давай. И так, чтобы мне понравилось. Ясно? Сбрасывай свои тряпки. Живо!

Застываю.

Кажется, превращаюсь в ледяную статую под прицелом его ненормально горящих глаз.

Якубов давит свою сигару, от чего запах исходящий от нее, становится еще более резким, невыносимым.

Снова закашливаюсь, зажимаю рот ладонью.

Хочется кричать. И разрыдаться. Но такое ощущение, будто все мои слезы замерзают глубоко внутри. На волю ничего не вырывается.

— Оглохла? — рыкает Якубов и уже сквозь плотно сомкнутые зубы цедит: — Раздевайся, сука, сейчас. Или я сам тебя раздену.

Умом понимаю, что разумнее всего подчиниться этому уроду. Не злить его еще больше, когда он и так на взводе.

В голове хаотично отбиваются фразы моей начальницы и того охранника, который меня предупреждал.

Якубову нужно подчиняться. Делать все, что он говорит.

Но как себя заставить?

Руки не слушаются. Пальцы дрожат. И пока я медлю, стараясь побороть свою безотчетную реакцию. Пока пробую хоть как-то избавиться от этого ступора.

Якубов резко поднимается со своего кресла и приближается ко мне.

Шагаю назад. Бросаюсь куда-то, сама толком не осознавая куда. Лишь бы от него подальше.

Урод хватает меня за плечо. Рывком притягивает.

— По ходу тебе боль по кайфу, — заявляет он и скользит по мне взглядом. — Иначе бы так не нарывалась.

Отрицательно качаю головой.

Нет, нет, нет.

— Я тоже люблю, когда жестко, — добавляет Якубов. — Чую, ты меня порадуешь. Ох как порадуешь.

Он старается скорее сорвать с меня одежду, а я безуспешно пытаюсь сопротивляться.

Пробую отбросить от себя его руки, но Якубов действует настолько порывисто и жестко, что будто и не замечает сопротивление.

— Что за блядское платье? — раздраженно рычит он.

Везет лишь в том, что у него никак не получается справиться с моим нарядом. Молния ломается от грубого движения. А иначе платье вовсе не поддается.

7

Тихо. Кажется, с тех пор, как Якубов спускается вниз, больше ничего оттуда не доносится. Практически сразу все затихает.

И я совсем не понимаю, чего ждать.

Что там?

Щека болезненно ноет. Осторожно ощупываю ее. Точнее пытаюсь. Почти сразу отдергиваю руку. Перед глазами все так и плывет. Снова нервно сглатываю кровь.

Взгляд падает на пол, где вижу собственные вырванные волосы. Морщусь и прикрываю глаза. Хочется исчезнуть отсюда. Прямо сейчас. Просто раствориться и…

Шаги.

Рефлекторно вздрагиваю.

Но не похоже, будто это слышатся шаги Якубова. Как-то приглушенно. Будто без уверенности. А тот урод иначе идет. Ничего не боится.

Судорожно вжимаюсь в стенку. Смотрю перед собой.

Теперь шаги звучат все более отчетливо. Ближе и ближе. Пока наконец не открывается дверь.

Это же тот охранник. Он обещал помочь. Попытаться помочь.

Неужели… у него что-то получилось?

Зажимаюсь. Понимаю же, что и Якубов мог отдать ему приказ. Потому он здесь.

Конечно, я не жду того, что этот человек заявляет буквально в следующую секунду:

— Я отвезу вас домой, — говорит он. — Но сначала необходимо, чтобы вас осмотрел врач.

Что?

Что-то не так.

Не верится, будто Якубов мог отдать такой приказ.

Зачем ему это?

Охранник делает шаг вперед.

А я резко мотаю головой.

Нет-нет. Не надо ко мне подходить.

Нервно вскидываю руку. Выставляю ладонь вперед, будто жестом показываю, что приближаться ко мне не нужно.

Замираю.

Здесь кто-то еще.

Мое сердце делает какой-то невероятный кульбит. А потом застывает. Кажется, даже не дышу. Когда показывается тень за спиной охранника.

Еще секунда.

ОН.

Выходит из темноты на свет. И охранник суетливо пятится в сторону, уступая дорогу.

ОН. Здесь?

Высокий. Крупный. Мощный. Будто скала вырастает передо мной. Кажется, он стал еще сильнее за тот год, что мы не виделись. Массивнее, мрачнее. И сейчас выражение лица у него еще более каменное. Нечитаемое. Но все же…

Когда он вот так смотрит на меня, вижу больше. Словно гранит, из которого он выкован, дает трещину.

Его присутствие кажется настолько невероятным, что первое время даже страшно, что у меня уже помутился разум. От шока, от ужаса. От стресса. Потому что я не представляю, как он бы мог здесь оказаться.

— Лиля, — зовёт меня.

А я продолжаю мотать головой.

Нет. Нет. Нет.

Глазам больно. Все вокруг расплывается, дрожит. Подбородок дёргается.

Холодно. До жути холодно, пока он не подхватывает меня на руки и не прижимает к себе. И я сама не замечаю, как пропадает мое сопротивление. В один момент.

ОН пришел за мной.

Ведет пальцами по моей щеке. По волосам. И я не чувствую никакой боли. Может быть потому что он едва дотрагивается. Иногда даже кажется ведет пальцами по воздуху, не касаясь кожи. Но я все равно чувствую тепло. Очень ощутимо.

Трудно разобраться — это я дрожу или его пальцы? И еще что-то жесткое появляется в его глазах. Непреклонное. Но это… не для меня. Для других.

— Я отнесу тебя в машину, — говорит, пока выносит меня из комнаты. — Этот человек отвезет тебя в больницу.

По коридору. По лестнице.

Мой взгляд наталкивается на охранников Якубова. На полу. Один. Второй. Третий. Кажется, все, кого вижу здесь, лежат тут. Внизу. Кроме того охранника, который идет за нами.

Их так много вокруг. И все будто в один момент отключились. Кто где. В одной стороне зала. В другой. Кто-то прямо на ступеньках. Кто-то у порога.

— Якубов… — начинаю, поморщившись.

— Он больше не опасен.

— Но…

Наши взгляды встречаются.

— Я задержусь, чтобы все закончить, — говорит он. — Но ты больше ни о чем не должна переживать. Теперь все хорошо, Лиля.

8

Джеро.

Мне до сих пор не верится, что он здесь. Пришел за мной. Не знаю, как ему удалось.

Наверное, он просто такой. Может все.

Забор. Охрана. Ничто не остановит.

Его руки согревают. Дают покой. Его уверенные ровные жесты передают что-то и мне. Пронизывают эмоциями, создают ощущение, словно я окружена мощной защитной стеной.

Первое время воспринимаю реальность отстраненно. Как-то фоново. Отмечаю один фрагмент за другим. А потом меня накрывает. Будто что-то внутри меня прорывается, раскалывается на части.

Кажется, это происходит, когда мы выходим на улицу.

Не сразу, но…

Джеро идет к машине. Одна его рука отпускает меня. Открывает дверцу. И практически сразу опять возвращается. Снова касается моего тела.

Поздно.

Видимо, один лишь этот жест уже как толчок. То, что он отпускает меня на пару секунд. Или просто так совпадает.

Меня пробивает. До дрожи.

Слезы вырываются на волю. Сначала смазано, рвано. Короткими вспышками. Будто приступами. А потом уже во всю. На полную несет.

Я не плачу. Вою. И остановиться не получается. Но может, я и не пытаюсь притормозить это. Надо выпустить, вылить до капли.

Срабатывает внутренний рефлекс. Не удается сдержаться.

Утыкаюсь ему в шею. Заливаюсь слезами.

Не хочу, чтобы отпускал меня. Не хочу, чтобы уходил.

Нет!

Он не должен опять оставлять меня одну.

В голове мелькают обрывки фраз. Слова того охранника. Про врача. Потом слова Джеро. Про то, что ему надо задержаться.

Нет, нет, нет.

Я не согласна.

— Лиля, тише, успокойся, — его низкий голос звучит словно сквозь густую пелену. — Лиля, все хорошо.

Он гладит меня по голове. По волосам.

Вспышка боли заставляет вздрогнуть.

Его пальцы тут же застывают.

Заторможенно осознаю, что это все «на память» от Якубова. Наверное, отсюда он мне волосы выдрал, когда тянул.

Участок кожи болезненно ноет.

Но вскоре чувствую, как пальцы Джеро перемещаются ниже. На шею. Не ласкают. Просто прикасаются.

И становится легче. Пусть и не сразу. Болезненные вспышки угасают, отступают, постепенно притупляются.

Как и обостренные до предела эмоции.

Когда наконец перестаю плакать, то понимаю, что мы уже в машине. На заднем сиденье.

Откуда-то берется плед.

Джеро мягко укутывает меня в теплую ткань. Оборачивает будто в кокон. И я не могу вспомнить, он сразу его набросил или вот, совсем недавно. Уже в салоне машины.

Смотрю на него, а он на меня.

Рядом открывается дверца, и я невольно вздрагиваю всем телом. Вижу, как за руль усаживается охранник.

Вскидываюсь, глядя на Джеро.

Он накрывает мой затылок ладонью.

— Этот человек тебя отвезет, — говорит. — Сначала в больницу, чтобы тебя осмотрели. Потом — домой.

Сказав это, переводит взгляд в сторону.

И как же его глаза меняются.

Это совсем иначе, чем когда он смотрел на меня. Буквально секунду назад. Взгляд холодеет. Становится резче. Ощущение такое, будто об него теперь порезаться можно.

Взгляд точно клинок.

Джеро ничего не говорит самому охраннику. Но тот все понимает без слов, ведь сразу начинает выдавать одну фразу за другой:

— Конечно, я все сделаю. Как вы сказали. Я… не разочарую вас. Спасибо за доверие. За то, что… спасибо вам за все.

Смотрю на него.

— Не бойтесь меня, — говорит охранник. — Я все сделаю, как сказали. Я не хотел вам вреда. Вы же помните? Я сразу…

Киваю.

Ладонь Джеро перемещается на мою шею, после накрывает плечо. Он еще плотнее укутывает меня в плед, пока охранник продолжает что-то нервно рассказывать.

— Я приеду, — говорит Джеро. — Как только все доделаю здесь.

9

Бездумно смотрю в одну точку. И когда машина трогается с места, и когда мы выезжаем на дорогу. Просто сжимаю плед.

Мыслей в голове совсем нет.

Не знаю, сколько проходит времени, по ощущениям определить невозможно. Настолько сильно смазывается восприятие реальности. Однако в какой-то момент охранник говорит:

— Мы на месте.

Поворачиваю голову. Смотрю в сторону. Через стекло видно вывеску клиники. На улице хлопьями кружит снег.

Машина притормаживает. Крепче стискиваю плед.

— Я вас проведу, — говорит охранник. — А потом отвезу домой. Только скажите мне адрес, куда нужно.

Киваю.

Он выходит из машины, открывает мне дверцу.

Помедлив, шагаю на улицу.

Охранник пробует помочь, протягивает руку. Но я отрицательно качаю головой. Нет, сейчас меня трогать не надо. И вообще — не надо.

Он же столько лет работал на Якубова. Знал, что происходит за воротами того проклятого особняка…

Обрываю мысль.

Сейчас об этом думать нельзя. Снова начинает накатывать.

Охранник провожает меня дальше. Вскоре рядом появляется врач. Несколько формальных фраз — и вот я уже в палате, где начинается обследование.

Взгляд падает на зеркало.

Застываю.

Моя щека… выглядит так себе. Синяк уже начинает прорисовываться после удара Якубова. И на другой щеке несколько заметных ссадин. Подхожу ближе, подвисаю, изучая себя. Невольно дотрагиваюсь пальцами до отметин.

Морщусь. И щеку тут же простреливает.

Поворачиваю голову, вижу запекшуюся кровь чуть выше виска.

Это отсюда Якубов в порыве гнева выдрал клок волос, когда тянул меня за собой.

Перед глазами мелькают кадры недавнего кошмара. Сердце судорожно сжимается на каждой новой вспышке, прорезающей сознание.

— Простите, мне необходимо взять кровь на анализ, — раздается женский голос неподалеку.

Поворачиваюсь, с недоумением смотрю на девушку.

Она тоже смотрит на меня. И хоть старается не подать виду, будто что-то не так, но все же в ее глазах мелькает тень, которую невольно успеваю поймать.

Зачем брать кровь, если…

Но это видимо, часть стандартной процедуры.

Осмотр проходит быстро. А дальше мне выдают какие-то лекарства. Рану на голове обрабатывают, заклеивают повязку. Так же и на ссадины накладывают какую-то мазь, закрепляют небольшую повязку поверх.

А еще, неизвестно откуда, но тут вдруг берутся какие-то вещи.

— Это для вас передали, — замечает медсестра.

Длинное вязаное платье. Белье. Обувь. Все моего размера. Новое.

И — моя сумочка, мой мобильный телефон.

Переодеваюсь. Выхожу из палаты.

Снаружи меня ожидает охранник.

— Куда вас отвезти? — спрашивает.

Называю адрес съемной квартиры.

Вообще, обещала родителям приехать к ним после корпоратива. Но в таком виде точно ехать нельзя.

Когда мы подъезжаем к подъезду, водитель собирается провести меня до квартиры.

— Нет, не надо, — выдаю тут же. — Я сама.

Он кивает.

А я с трудом подавляю новый всплеск эмоций внутри. Ощущаю, как все сильнее и туже закручивается пружина.

Выдыхаю лишь, когда оказываюсь в своей квартире. В привычной обстановке. И то — выдыхаю не до конца.

Включаю воду, набираю ванную. Сбрасываю все. Окунаюсь. Помедлив, ныряю с головой. Снова приподнимаюсь. Обнимаю себя руками и просто лежу. Лишь через некоторое время тянусь за мочалкой, приподнимаюсь, начинаю ожесточенно намыливаться, отчаянно стараюсь смыть этот чудовищный вечер.

Но как?

Наверное, это просто невозможно.

Меня все-таки догоняет истерика. Опять. Сжимаюсь в комок. Опускаюсь на дно ванны, поджав колени к груди, обхватываю их руками. Рыдаю и даже не пробую успокоиться. Знаю — не выйдет.

Лучше выплакать все это.

Нужно выплакать.

После выбираюсь из ванны. Вытираюсь. Пальцы наталкиваются на кулон. Дергаю застежку, срываю его с себя, отбрасываю на тумбу перед зеркалом. А в само зеркало стараюсь не смотреть. Достаточно видела уже.

Дохожу до кровати, будто в тумане. Падаю на постель, натягиваю одеяло до самого подбородка. Сначала кажется, отключиться не смогу. Не то у меня сейчас состояние. Но в итоге полностью отрубаюсь. Падаю во тьму.

10

Просыпаюсь от того, что мучительно ноет затылок. И лицо. Одна сторона словно наливается свинцом. Тянет и тянет.

Невольно ворочаюсь.

Выныриваю из темноты.

Понимаю, что за окном уже ярко светит солнце, потому что искристые всполохи пробиваются через полуприкрытые ресницы.

Во рту сухо. Еще какой-то неприятный привкус. Видимо, это из-за таблеток, которые мне дали в больнице.

Последняя мысль пробуждает сознание окончательно.

Больница. Врач. Картинки мелькают в уме в обратном порядке, восстанавливая всю цепочку, отзываясь внутри саднящей болью.

Как бы мне хотелось, чтобы все это оказалось кошмарным сном. Чтобы на самом деле ничего со мной не было.

Но я открываю глаза.

Сердце колотится. Все сильнее и сильнее. Паника захлестывает. И это… трудно побороть. Меня потряхивает. От всех тех жутких воспоминаний, которые сейчас затапливают разум до краев.

Хочется плакать.

Стоп. Хватит. Надо успокоиться.

Я дома. В своей съемной квартире. В безопасности. В своей постели. И…

Резко приподнимаюсь на кровати. Хочу осмотреться, чтобы вид привычной обстановки сыграл мне на пользу. Как якорь.

Но это не работает.

Застываю, глядя перед собой. Даже несколько раз моргаю, будто думаю, что видение развеется, что это все отголоски стресса.

Но ничего не развеивается.

ОН здесь.

Джеро.

Спокойно сидит в моем кресле. Прямо напротив кровати. Его поза выдает напряжение.

Смотрит на меня. Пристально. Невозмутимо.

Как он здесь оказался?

Для него это наверное в порядке вещей. Пройти в мою квартиру, пока я сплю. Расположиться вот так. И… наблюдать.

Что-то внутри меня начинает закипать.

Так сильно закручивается, что про панику забываю.

— Закончил свои дела? — спрашиваю. — Всё?

— Главное — закончил, — ровно отвечает он. — Есть еще некоторые моменты, которые нужно урегулировать. Но это не срочно. Подождет.

Кажется, я успела забыть, как действует его чуть хриплый, низкий голос.

Нет, не успела.

Просто… сейчас все воспринимается гораздо острее. По нервам бьет. Режет. И разбивает самообладание окончательно.

— Ясно, — киваю. — Ну тогда хорошо.

Брякаю это бездумно.

На языке вертится совсем другое. Однако молчу. Не хочу показывать эмоции. Не нужно это.

— Ты сняла кулон, — вдруг вкрадчиво замечает он, внимательно смотрит на меня.

Повисает пауза.

Что?..

Надо же. Заметил. Был в ванной комнате? Или… да не важно уже.

— Да, сняла, — киваю. — Захотелось снять.

Непонятно почему его вообще носила.

Наверное, потому что дура.

Джеро вопросительно приподнимает бровь.

— Ты что, правда не понимаешь? — выпаливаю, чувствуя, что опять начинаю задыхаться.

— Нет, — говорит он.

— Уходи, пожалуйста, — чуть дышу.

— Лиля…

— Уходи, — выдаю громче.

Нет сил больше.

Он непробиваемый.

Отворачиваюсь от него, укрываюсь одеялом.

— Иди, сказала, — повышаю голос, чтобы услышал меня. — Это ты во всем виноват!

Кричу, не сдержавшись.

11

Кровь гулкими толчками бьет по вискам. И я невольно считаю стремительно пробегающие секунды.

Ушел?

Тишина. Никаких шагов не различить. Или это просто мое сердце бьется настолько громко, что ничего нельзя услышать?

Еще секунда. Еще и еще.

Кровать вдруг пружинит под тяжестью его веса. И от такого поворота меня буквально подбрасывает. От возмущения, от негодования.

Он что, совсем не слушает меня? Ему наплевать на мои слова?

Резко поднимаюсь, сбрасывая часть одеяла с себя. Собираюсь ему все высказать. Если не понял. Чтобы уже точно…

Вдруг Джеро обхватывает меня за плечи. Через одеяло. Крепко, но в то же время как-то мягко. Так, что не вывернуться из этого уверенного захвата.

Но я пытаюсь. Дергаюсь, пусть и безуспешно.

— Что? — выпаливаю нервно.

— Ты права, — произносит он ровно. — Я виноват.

В глаза смотрит. Очень внимательно, внушительно. И я задыхаюсь. От этого пристального взгляда. От того, как он меня удерживает.

Теперь и не сказать ничего.

Он же соглашается.

Истерика, подступившая с новой силой, тут словно бы спотыкается. Застывает.

Я тоже застываю, глядя на него.

— Прости. Это моя ошибка, — замечает Джеро. — И она слишком дорого тебе обошлась. Но я сделал выводы. В будущем ничего подобного не повторится.

Наверное, такое трудно контролировать.

Это сразу мелькает в голове.

Разве я сама могла знать, что Якубов вдруг так себя поведет. Нет, про него неприятные слухи ходили. Но не до такой же степени. И вообще…

Однако Джеро говорит настолько твердо, спокойно и уверенно, будто все полностью под его управлением. Теперь.

И тут я думаю о другом.

— Как ты меня нашел? — спрашиваю. — Там. Как ты…

Да как он вообще в моей стране оказался? В моем городе?

Не бывает таких совпадений.

— Я тебя никогда не упускал из виду, — выдает он.

И что-то в его глазах мешает мне нормально соображать. Ведь я будто растворяются в сверкающей темной бездне.

Затягивает. Все глубже. Все сильнее.

И то, как его руки касаются меня. Через одеяло. Твердое прикосновение все равно чувствуется. До боли остро. Не вырваться, не ускользнуть.

С трудом нахожу в себе силы, чтобы собраться и сбросить морок.

Нет, нет. Хватит.

На этот раз ему меня не одурачить. Повтора не будет. Я больше не та наивная…

Что это вообще значит, не упускал из виду?

— И отпускать не намерен, — заявляет Джеро.

А я опять замираю.

Уже не понимаю, выпалила это вслух на эмоциях или он мои мысли угадал. Считал все? Возможно. Он умеет.

— Убери руки, пожалуйста, — говорю, помедлив.

Убирает. Но взгляд от меня не отводит. И от этого тяжело. Кажется, даже тяжелее, чем от его прикосновений.

— А теперь уходи.

Молчит. Не двигается.

— Что? — у меня опять сдают нервы, потому что я истерично бросаю: — Почему ты здесь? В прошлый раз было быстрее. Исчез сразу после нашей ночи. Поиграл и отправил. А теперь… чего ты ждешь?

Джеро так ничего и не отвечает.

— Чего бы не ждал, этого не будет, — выдаю твердо. — Понял?

12

Джеро молчит, так и не сводя с меня внимательного взгляда.

И я собираюсь добавить еще несколько фраз, чтобы точно ему все, что я думаю, высказать. Даже открываю рот, но…

Он и слова мне больше выдать не дает.

Подается вперед и накрывает мои губы своими губами. Прижимается мягко. Нежно. Сначала это прикосновение вообще едва ощущается. И даже кажется, легко могу выскользнуть. Отклониться. Отстраниться от него. В любой момент, когда захочу. Но почему-то не делаю этого. Умом понимаю, что нужно. Прямо сейчас. Скорее. Однако застываю без движения.

Позволяю ему двинуться дальше.

Сперва Джеро просто касается губами моих губ. Прихватывает то нижнюю, то верхнюю. Будто пробует на вкус. А после его язык проскальзывает внутрь. По моему языку. Медленно. Чувственно. Вызывая волну мурашек во всем теле. Пробуждая мелкую дрожь. Трепет, который не побороть.

Но я и не пытаюсь. Ни дернуться, ни двинуться. Ни хотя бы упереться ладонями в его грудь.

Заторможенно осознаю, что он подталкивает меня, оказывается сверху.

Давления не чувствую.

Джеро не прижимается, не вдавливает меня в матрас. Он вообще едва дотрагивается до меня.

Мы соприкасаемся одними губами.

Однако от всплеска эмоций разум моментально затуманивается. И все сложнее разобраться в отголосках собственных чувств.

Сама не замечаю, как отвечаю ему. Как тоже двигаю губами, откликаясь на внутренний зов. И как все сильнее меня затягивает в тягучую воронку.

Напряженное тело обмякает.

Я будто проваливаюсь куда-то. Лечу. И даже трудно понять — вниз или вверх. Но мне совсем не хочется останавливаться. Не хочется прерываться ни на секунду.

Сердце грохочет. Пульс оглушает. Толчки крови отбивают барабанную дробь по взмокшим вискам.

Вся словно ватная. Разум плавится. Воля растворяется.

Лишь где-то на краю сознания рефлекторно отмечаю, что меня совсем не тянет сопротивляться, ведь происходящее кажется до боли естественным. Будто так и надо. И вообще, разве бывает иначе?

Он и должен меня целовать. Вот так. Дурманить, утягивать за собой все глубже. Еще и еще. Доводить до исступления нежными прикосновениями.

Стоп. Что? О чем я только думаю…

Дергаюсь. Но сама едва замечаю свой порыв отстраниться. Кажется, после я протестующе всхлипываю.

Это все получается инстинктивно.

Чудом выныриваю. И то — не до конца.

Джеро прерывает наш тесный контакт. Отрывается от моих губ. И я очень стараюсь не замечать свой дикий порыв снова к нему прижаться.

Безумие. Просто безумие.

А он такой! Умеет запутать, заставить во всем сомневаться…

Вот и сейчас даже не сразу вспоминаю, что именно намеревалась ему сказать. Мысли все больше о том, как его язык переплетается с моим, как скользил по нёбу, по деснам.

Нет. Хватит. Ну что это?

— Ты меня понял? — выпаливаю. — Пусти…

Только сказав это, понимаю, что он ведь и не держит.

Я до сих пор укутана одеялом. Но его руки так и не касаются меня. Все еще упираются в кровать по обе стороны от моих плечей.

И сам он нависает надо мной, не дотрагиваясь.

Наша единственная точка пересечения — поцелуй. Теперь же этот поцелуй прерван.

— Понял, — говорит он.

— Понял? — невольно переспрашиваю.

— Да, потом еще раз мне об этом скажешь, — выдает.

И снова целует. Аккуратно дотрагиваясь пальцами до моей шеи, где она не укрыта одеялом.

Так целует, что очнуться уже нереально.

13

Да, обязательно ему все выскажу. Так, чтобы точно понял. Вот прямо сейчас оттолкну его от себя и…

И почему-то у меня совсем не получается этого сделать.

Не могу ни губы от его губ оторвать, ни отвернуться. Даже просто двинуться чуть в сторону от него не получается.

Затягивает меня. Все глубже, все дальше.

И кажется, вот она возможность вынырнуть. Прекратить легко. Должно быть. Он же не давит. Касается мягко, нежно. Значит, можно в любой момент отклониться и разорвать контакт.

Однако это оказывается нереально.

Меня все сильнее уносит. Водоворот захватывает и затягивает. Так, что уже не вырваться. Потому что мне совсем не хочется вырываться.

Где-то на краю сознания остается все мое негодование. Возмущение. И шок от собственной абсолютно ненормальной реакции на происходящее.

Такое чувство, будто часть меня лишь этого момента и ожидала. А теперь накрывает эйфория. Разум отключается.

И как это прекратить? Если я совсем не хочу прекращать.

Его губы такие горячие. Напористые. И в то же время ласковые. Обхватывают мои, словно на вкус пробуют. Язык переплетается с моим языком. Чувственно. Жарко.

Внутри искрит. Все сладко сжимается. Вибрирует.

Не хочется, чтобы он меня отпускал. Ни сейчас, ни вообще. Тянет продлить момент, растянуть до бесконечности.

Пальцы скользят по моей шее. Чертят узоры, от которых по затылку расползаются колючие мурашки.

И ладно бы, только по затылку…

Дыхание безнадежно сбивается. Сердце колотится, стремительно набирая обороты. В груди ломит. Тело отзывается на каждое движение. Даже самое малейшее. На каждый толчок языка в мой рот, на каждое перемещение губ, ласкающих мои губы.

Растерянно осознаю, как его пальцы, отодвигая одеяло, опускаются ниже. Уже не просто движутся по шее, соскальзывают на ключицы, едва касаясь кожи.

Прикосновения как будто бережные. Невесомые. Едва уловимые. Но от них потряхивает на полную мощность. Что-то внутри нарастает, трепещет и выходит из-под контроля.

Самое время оттолкнуть его. Отлипнуть от его губ. Оттолкнуть от себя его ладонь.

Самое время, да.

Однако я продолжаю ему отвечать. Забываюсь окончательно.

Одна ладонь накрывает мой затылок. Обманчиво мягко. Но так, что теперь и не оторваться. Пальцы вплетаются в волосы. Перебирают пряди так, что новая волна горячей дрожи разливается по телу от макушки до пяток.

А вторая рука движется по моим плечам. От одного к другому. И после задевает край ночной сорочки, соскальзывает под него. Еще не касается груди, но меня потряхивает так, будто касается.

Наверное, только это и отрезвляет.

Сама не знаю, каким чудом удается вынырнуть из морока. Но у меня вдруг находятся силы, чтобы решительно оттолкнуть его.

Джеро отпускает. Отстраняется в тот же момент, когда ощущает мое активное сопротивление.

— Лиля, — начинает он.

Но с меня уже хватит.

— Нет, нет, все, — нервно мотаю головой. — Ничего не хочу больше от тебя слышать.

Отползаю от него, упираюсь спиной в спинку кровати, лихорадочно кутаюсь в одеяло.

— Я знаю, какой ты, — выдаю.

Помню…

— Почему ты еще здесь? — вырывается. — Чего ждешь?

И что-то внутри меня царапает, заставляя выпалить:

— Оплаты?

Он молчит.

А я с трудом глотаю ком в горле.

— Да, — киваю. — Ты очень мне помог. Спасибо. Я правда благодарна. Но я помню, ты же наемник, да? Тогда знаешь, я думаю, что заплатила. Как бы наперед. В прошлый раз.

Так заплатила, что…

Нет. Об этом думать не буду.

— Ты же помнишь? — спрашиваю.

— Помню, — выдает спокойно.

А взгляд у него резко меняется. Становится острым. Таким, что порезаться можно.

— Уходи, — добавляю, говорю твердо. — Так, как ты хочешь уже не будет.

Джеро смотрит на меня очень внимательно.

Момент затягивается. Молчит.

И вдруг кивает.

— Не будет, — как будто и правда соглашается со мной.

— Уходи, — повторяю тихо.

Нервно сжимаю одеяло.

— Будет так, как ты хочешь, — замечает Джеро.

— Хорошо, — киваю. — Хочу, чтобы ты ушел.

— Хорошо, уйду, — соглашается.

Но все это… слишком легко?

Он продолжает пристально смотреть на меня. Будто в самую суть проникает и там видит, что мои слова не вполне сочетаются с эмоциями.

Вообще, не сочетаются, если честно.

Но между нами ничего нет и не может быть.

А прошлые ошибки повторять не хочу. Потому выдыхаю, когда Джеро все-таки поднимается с кровати, разворачивается и уходит. А через пару мгновений слышу аккуратный щелчок замка в коридоре.

14

Внимательно изучаю свое лицо в зеркале.

Конечно, тональный крем не справляется с тем, чтобы полностью перекрыть синяк. И другая косметика тоже не особенно помогает. За несколько дней лицо стало выглядеть лучше, ссадины практически сошли. Но все равно вид у меня так себе.

Еще немного припудриваюсь.

Проклятый синяк невозможно прикрыть волосами. Слишком заметно…

Сегодня мне придется выйти на работу. После корпоратива были обычные выходные, а к ним я заранее брала еще несколько дней за счет всех моих прошлых переработок. Думала провести это время с родителями.

Сердце болезненно сжимается.

Опять накатывают воспоминания про тот кошмар, который устроил Якубов, но я как могу стараюсь их отбросить.

Умом осознаю, что в офисе станет хуже. Гораздо хуже. Накатит еще мощнее, ведь именно там все напоминает про человека, который пытался меня…

Хватит.

Надо собраться.

Конечно, задерживаться там не собираюсь. Напишу заявление об увольнении, но для этого все равно нужно выйти. А еще отработать две положенные по договору недели.

От одной мысли об этом начинает мутить. Пока плохо представляю, как смогу все это выдержать.

Отвлекаюсь на звонок телефона.

Мама.

Сглатываю ком в горле. Отвечаю на вызов.

— Да, мам.

— Лилечка, ты когда к нам?

— Наверное, уже только на Новый год, — говорю. — Раньше вряд ли получится. У нас тут снова… завал.

Корпоратив был на прошлой неделе. И вот пару дней мне нужно поработать в офисе. Хотя родители уверены, я и на выходных оттуда почти не выходила.

Пришлось врать, выдумывать на ходу.

Неприятно, да. Но это лучше, чем если бы они увидели синяк на пол-лица. Хотя теперь понимаю, что они это в любом случае увидят.

Что-нибудь придумаю. Должна придумать.

А сейчас стараюсь успокоить маму. Она нервничает. Чувствует, что я не договариваю.

Закончив разговор, вижу, что пришло новое сообщение от одной из моих коллег. Мы с Жанной неплохо общались, но сейчас даже переписку с ней открыть не могу.

На работе посмотрю.

У меня были выходные, так что… если она и пишет, то вряд ли это что-то серьезное.

Приходится всю силу воли приложить, когда переступаю порог офиса. До последнего тянет развернуться и уехать.

Сама не знаю, как получается совершать механические действия. Обстановка вокруг давит. Атмосфера гнетущая.

И кажется, все вокруг какие-то притихшие.

Наверное, это просто накануне праздника. Меньше людей, чем обычно. Многие уже ушли на новогодние каникулы. Вот и создается такое впечатление.

Немного выдыхаю, увидев, что в кабинете начальницы пусто. Увидеть ее сейчас совсем не хочу. Видимо, она тоже ушла в отпуск. Вроде бы собиралась…

— Лиль, ты куда пропала? — мигом обращается ко мне Жанна, хватая за плечо и продолжая что-то оживленно бормотать.

А меня прямо передергивает от этого прикосновения.

Слишком резко. И… в глазах темнеет на долю секунды, но я заставляю себя собраться. Дышать.

— Лиль… — тон девушки меняется. — Что с твоим тональным? Как будто пятнами пошло.

Приподнимаю брови.

— Да? — спрашиваю и отхожу, будто бы собираюсь глянуть в зеркало на стене, а на самом деле просто стараюсь быстрее отстраниться от нее.

— Да не критично, просто выглядит не очень, — замечает она и снова подходит, понизив голос, продолжает: — Ты почему мои сообщения не читала?

— Извини, дома столько всего, — неопределенно пожимаю плечами.

— Ладно, не важно, — отмахивается Жанна. — Слушай, тут такое творится. До сих пор в шоке.

— Что?

— Якубов пропал, — выдает.

И меня как льдом окатывает. Просто от звучания этой фамилии. Все внутри сжимается, выкручивается.

Надеюсь, на моем лице хотя бы ничего не отражается.

Жанна поглядывает в сторону.

— Шефиню нашу вызвали, прикинь, — прибавляет она и снова смотрит на меня. — Выдернули из отпуска.

— Зачем?

— Ну как — зачем? Лиль, ты что не понимаешь? Говорю же тебе, Якубов пропал. Никто не знает, где он. После новогоднего корпоратива его никто не видел. Он будто сквозь землю провалился. Он и куча его охраны. Ну не знаю, конечно, насчет охраны. Знаешь, разные слухи пошли. Кто-то говорит семь мужиков из его личных охранников пропало. Кто-то, что даже больше. Но это ерунда. Главное — он сам. Просто… исчез. Представляешь?

— Да, — вылетает, и я заставляю себя добавить: — Странно.

— Не то слово, — кивает Жанна. — В общем, сегодня всех допрашивают. Здесь несколько следователей. Нас тоже позовут. Готовься.

— Как… готовиться? — в горле пересыхает, и я невольно закашливаюсь. — Ну то есть… что мы можем знать?

— Ничего, а жаль, — вздыхает Жанна. — Не каждый день миллиардеры пропадают, согласись. Чую, тут будет история покруче, чем с немецкой принцессой.

Полгода все обсуждали резкое исчезновение немецкой принцессы. Поддельные фото, которые выставляли в сеть ее представители.

Не знаю, что с ней было, но СМИ раздули настоящую истерию. А потом принцесса появилась на публике — скандал затух.

— Она вроде бы нашлась, — говорю.

— Да, скучно, — соглашается Жанна. — Наверное, и Якубов найдется.

А вот это вряд ли.

Сердце ухает вниз, когда понимаю, что придется говорить со следователем. Да я же выдам себя с первой секунды.

Этот синяк заметят сразу. Глаз у таких людей наметан. А потом… меня уже и так трясет. Что будет, если заговорить со мной про Якубова?

15

— Лиль, ты куда? — удивляется Жанна, видя, как я иду к своему столу, включаю компьютер. — Давай хоть чаю попьем. Рано еще. Да и в почте пока пусто. Нет заданий.

— Мне нужно кое-что проверить.

— Что? Ты же все сдала.

Подавляю вспышку раздражения.

Нельзя так реагировать.

Жанна ведь всегда такая… любопытная. А я не должна вести себя подозрительно.

— Знаешь, думаю, у меня есть косяк, — говорю, помедлив. — Пока перевод никуда не пошел лучше его исправить.

— Косяк? У тебя? — Жанна недоверчиво приподнимает бровь.

Вот черт.

— Да, я спешила, — киваю. — Все выходные думала об этом. Но проверить можно только из офиса.

Вроде бы срабатывает.

Во всяком случае, девушка начинает успокаивать меня, чтобы не расстраивалась. А я старательно делаю вид будто занята.

На самом деле, бездумно смотрю в экран.

Ситуация жуткая, но я должна хотя бы попытаться из нее выкрутиться. Говорят, даже полиграф можно обмануть. Сразу приходят на ум документалки, которые я смотрела.

Главный секрет в том, что человек сам искренне верит в свои ответы. Без нервов. Без напряжения.

Допустим, можно представить, я уехала домой. После корпоратива. Просто села в такси и все.

Остается только себя в этом убедить.

Наверное, будь у меня больше времени, могло бы получиться. А пока это едва ли работает.

От волнения начинает тошнить. Прошибает холодный пот.

Но я же не виновата. Ничего не сделала. И этого ублюдка, своего босса, я вообще не…

— Следователь хочет тебя допросить.

Холодный голос начальницы заставляет вздрогнуть.

Настолько ныряю в свои путанные размышления, что даже не замечаю, как она возвращается и подходит к моему столу.

— Иди, — прибавляет она все тем же ледяным тоном.

Называет кабинет.

Блокирую экран. Поправляю что-то на столе, действую чисто механически, чтобы потянуть время.

Но долго медлить нельзя.

Пока я дохожу до нужной мне комнаты, складывается четкое ощущение, будто все вокруг смотрят только на меня и уже уверены, что я преступница.

Глупость, конечно. Накручиваю себя. Каждый думает о своем.

А следователь…

Мне важно выглядеть спокойной.

Высокий темноволосый мужчина поднимается, когда открываю дверь. Застываю, глядя на него.

— Проходите, — говорит он.

Берет какую-то папку с тумбы, возвращается за стол. Усаживается и, пролистав документы, снова поднимает взгляд на меня.

Глаза у него… такие, что становится еще тревожнее. Внимательные глаза. Кажется, он малейшее движение считывает.

Следователь слегка приподнимает бровь.

И наконец, у меня получается сбросить оцепенение.

Всю силу воли прикладываю, чтобы собраться и двинуться к столу. Занять место напротив.

— Лилия, верно? — спрашивает, добавляет мою фамилию.

— Да.

— Хотите воды?

Он вдруг кивает на графин. И пока я гадаю над ответом, снова попадая в подвисшее состояние, уже наливает воду в картонные стакан.

Здесь их целая пачка.

Зачем он предлагает мне воду? Хочет проверить?

В уме полный сумбур. Всплывают обрывки сериалов и фильмов, которые раньше смотрела.

Возможно, так собирают ДНК? Потом проверят? Но это же делает иначе. Наверное, надо как-то официально. Или…

— Тагаев, — говорит он.

Двигает стакан ко мне.

— Простите?

— Это моя фамилия, — слегка усмехается. — Тагаев.

Пульс у меня такой, что если его измерить, то сразу можно обвинить. Выдаю себя с головой. И — выдаю всем. Сбитым дыханием. Тем, как меняюсь в лице. А хуже всего совсем не получается этот процесс контролировать.

Беру стакан, делаю глоток, потому что в горле до жути пересыхает.

— Сколько вы спите с Якубовым? — спрашивает следователем, таким тоном, будто интересуется, долго ли сегодня шел снег.

Поперхнувшись, расплескиваю воду. Еще и рефлекторно сминаю стакан, сжимая картон в пальцах.

— Что? — выдаю, снова встречая тяжелый взгляд следователя.

— Как давно у вас… — он делает паузу, будто бы случайно, будто и правда старается подобрать слова. — Роман?

Взгляд следователя так и не отрывается от меня.

Положение хуже некуда.

Но видимо, я попросту устаю бояться. Чувствуется, что это провокация. Он намеренно так себя ведет, задает этот вопрос. Изучает мою реакцию.

— Нет, — качаю головой. — У нас ничего нет.

— Но вы уехали вместе.

Разве?..

Меня затолкали в машину его охранники. Но сам Якубов появился позже. Стараюсь отбросить эмоции. Насколько могу.

— Не понимаю, — хмурюсь. — Почему вы спрашиваете меня о таком? Я рано уехала. Нездоровилось. Не знаю насчет Якубова, но в холле было пусто. Я не видела, чтобы кто-то еще уезжал.

— Тогда нам стоит проверить камеры, — замечает Тагаев.

Накатывает обида. И подавляемая злость.

За что мне это? Вот сейчас.

Ну пусть смотрят запись. Пусть наблюдают, что творят люди моего босса-урода. Это меня похитили. Это моей жизни угрожала опасность. И если бы не Джеро…

Стоп. Вот о ком я точно не должна думать сейчас.

Но почему-то именно мысль о нем действует успокаивающе. И как будто бы даже силы придает.

— Проверяйте, — отвечаю спокойно.

16

Повисает звенящая тишина.

Тагаев не сводит с меня сканирующего взгляда, а я спокойно смотрю на него в ответ.

Что-то внутри переключается.

Почему я должна чувствовать себя преступницей, если ничего плохого не сделала?

Вообще, не причинила Якубову никакого вреда. А вот он мне… такой и убить мог. И наверное, убивал.

В уме всплывает та история про королеву красоты. К горлу подкатывает ком. Поэтому стараюсь оборвать мысль.

Тишина такая, что кажется, Тагаев способен уловить любую перемену в ритме моего пульса. Слышно, как бьется сердце под ребрами.

В горле пересыхает.

Я беру новый стакан, наливаю себе воды. Отставляю графин, собираюсь сделать глоток, когда Тагаев вдруг замечает:

— А мы уже проверили камеры.

Даже не знаю, откуда у меня берется самообладание, когда он выдает все это, но тем не менее, делаю глоток. После — еще один. Практически спокойно.

Видимо, спасает то, что снова думаю про Джеро.

Как бы он себя вел в такой ситуации? Ровно, невозмутимо. Кажется, даже если он будет стоять перед следователем с орудием в руках или в крови, все равно сумеет держаться, как ни в чем не бывало. И вот уж кого нельзя будет просто обвинить в чем-то. Да и с доказательствами нелегко придется.

— Есть одна странность, — добавляет Тагаев.

Я так и молчу.

Ставлю полупустой стакан на стол.

— Догадываетесь, о чем я? — следует новый вопрос.

— Нет, — отвечаю ровно.

Тагаев едва заметно кивает. Его тяжелое пристальное внимание вызывает озноб. И как я не стараюсь держаться без лишних эмоций, общаться с этим человеком оказывается очень трудно.

— Запись обрывается, — говорит Тагаев. — В определенный момент камеры вдруг отключились. Не все, а только те, которые вели наблюдение за выходом из ресторана. За центральным выходом.

Он смотрит на меня будто выжидает чего-то. А когда не получает той реакции, на которую рассчитывал, сам продолжает:

— Странно, не так ли?

— Не знаю.

— Мнения специалистов разделились, — замечает он. — Одни считают, это неисправность камер. А другие предполагают, над записями могли как-то поработать. Вырезать часть. Система наблюдения такая, что каждый из вариантов имеет право на существование.

Джеро.

Еще один вариант.

Без него тут не обошлось. Так мне кажется. Если он взялся за Якубова, то взялся серьезно. Иначе у него не бывает. Вот мои ощущения.

Надеюсь, Тагаев ничего не может прочесть по глазам.

— Признаюсь, мне мало интересно, что там произошло, — продолжает он как будто бы даже небрежно. — Глюк камер или обрезанная запись наблюдения. Меня волнует другое.

Очередная пауза длится недолго.

— Момент, когда это произошло, — выдает Тагаев и называет время. — Судя по тому, что мне удалось выяснить у ваших коллег, это тот самый момент, когда вы, Лиля, покинули вечеринку.

То, как он произносит мое имя… от этого просто мороз по коже. Даже учитывая свою невиновность, начинаю нервничать с новой силой.

Такое чувство, будто Тагаев насквозь видит. Чего-то я недоговариваю. И он это считывает.

— Ничего не хотите сказать? — продолжает он давить.

— Не знаю, — отвечаю, качнув головой. — Я не разбираюсь в камерах и… во всем этом.

— Ладно, я понял.

Он подается вперед, упираясь локтями в стол. И я подавляю порыв от него отшатнуться. Потому что отшатнуться некуда.

— Якубов хотел переспать с вами, — заявляет Тагаев. — Он это прямо вам предлагал. Есть свидетели. Вы ему отказали. Он разозлился. Пригрозил вам, так? Он был вашим боссом, мог испортить вам карьеру. А с учетом того, что у него за характер, Якубов мог на этом не остановится. Под угрозой была бы и ваша семья, ваша безопасность.

Напор Тагаева заставляет похолодеть.

Ну все…

Вот только записи нет. И вообще, ничего нет, что могли бы представить, как мою вину. Кроме слов, каких-то чужих показаний.

— Я уехала рано, — говорю, наконец. — Мне было плохо. Тошнило. Я говорила об этом своей начальнице и… Якубову тоже.

— И что? — ледяным тоном спрашивает Тагаев.

— Ничего, — бросаю, дернув плечами. — Я отравилась. Понимаете? Поехала домой.

— Лиля, — он усмехается и это даже хуже, чем его серьезность. — Вам лучше сразу сказать все. Так всегда лучше.

— Я так и сделала, — невольно обнимаю себя руками. — Послушайте, я не знаю, что случилось с Якубовым. И если честно, не хочу знать. Но неужели вы думаете, что я могла что-то сделать против него? Серьезно?

Тагаев молчит.

— Извините, но… это же бред какой-то.

+++

друзья, приглашаю вас в свой телеграмм канал - Валерия Ангелос - просто вводите мое имя в поиск и там найдете канал. Вас ждут визуалы героев, спойлеры, мои личные фото и еще много чего классного)

17

Опять повисает гнетущая пауза.

Меня так и подмывает продолжить, но я заставляю себя замолчать, приложив для этого всю волю и остатки стремительно тающего самообладания.

Молчать еще можно.

Однако запретить себе думать не получается. И Тагаев продолжает смотреть на меня настолько выразительно, будто может слышать мои мысли.

Или все отражается на лице?

Но я просто не могу не думать о том, что…

А жертв Тагаева полиция настолько же тщательно искала? Или там все спускали на тормозах?

Конечно, выпалить что-то подобное — только сильнее подставить себя.

— Вы всегда такая эмоциональная? — наконец, спрашивает Тагаев. — Если вам нечего скрывать, то и волноваться не стоит.

— Я не волнуюсь, — прочищаю горло. — Просто не понимаю…

— Кто вас ударил? — вдруг выдает он.

Заставляет меня заледенеть. Еще сильнее прежнего.

— Что — простите?

— Синяк, — говорит Тагаев и слегка кивает. — Кто это сделал?

— Я не…

— Ходят слухи, у Якубова тяжелый характер. Ваш босс мог сорваться. Распустить руки.

Меня накрывает. Голова кругом идет. И я не понимаю, как еще способна держаться прямо. Сидеть на этом чертовом стуле перед Тагаевым. Такое впечатление, будто он изучает меня под микроскопом, разбирая каждую реакцию на атомы.

— Я сама ударилась, — говорю.

— Да? — уголок его рта дергается.

Не то насмешка, не то презрение.

Что-то неприятное, еще более давящее читается в том, как теперь смотрит на меня следователем.

— Да, — дергаю плечом. — Ночью пошла в туалет. Было лень включать свет, поэтому я со всего размаха натолкнулась на дверь. Она оказалась приоткрыта. И… вот, что вышло.

— Вы сами верите в это?

Еще бы.

Я не на пустом месте выдумываю. Это моя мама так стукнулась. Правда носом. Но эффект был тот еще…

Поэтому — а почему нет?

— Лиля, вы же умная девушка, — замечает Тагаев вкрадчиво. — Зачем меня за идиота держите?

К сожалению, он не идиот.

И с каждой фразой мне все тяжелее держаться, собирать себя заново, балансируя между изматывающим допросом и тем, как на меня опять нахлынули травматичные воспоминания про ночь в доме Якубова.

Запрещаю себе возвращаться туда. Запрещаю себе об этом думать.

— А по-вашему, мой начальник избил меня на корпоративе? — бросаю в ответ.

— Нет, — Тагаев медленно качает головой. — В своем доме.

Горло сводит от напряжения. Воздух забивается в груди колючим морозным комом.

— Вы ушли раньше. Люди Якубова ждали внизу. Вас схватили и посадили в одну из его машин. Отвезли в загородный дом. Позже приехал сам Якубов.

Тагаев говорит ровно и холодно. Без эмоций. Фиксирует факты. А у меня перед глазами мелькает ослепительный калейдоскоп реальных кадров.

Откуда он знает? Откуда…

Где-то вдали мой разум отмечает, что Тагаев профессионал. Для него не проблема восстановить картину, вот так, как сейчас.

А я совсем не умею лгать.

И это теперь проблема.

Растерянно мотаю головой.

— Знаете, это все…

Стук в дверь отвлекает. Немного разряжает атмосферу.

— Не беспокоить! — бросает Тагаев.

Но слышится звук открываемой двери позади.

Невольно поворачиваюсь. Вижу, как в кабинет заходит высокий седой мужчина в очках. Он улыбается, поправляет галстук.

— Добрый день, господин… Тагаев? — говорит.

— Вы что здесь делаете? Кто вас сюда пустил?

— Полагаю, я здесь по очень удачному стечению обстоятельств для вас, — замечает он, шагая вперед. — Уберегаю от юридических последствий.

— Что? — хмуро бросает Тагаев.

— Я представляю интересы господина Якубова, — продолжает мужчина и начинает выкладывать на стол какие-то документы. — Вот, ознакомьтесь, пожалуйста. Боюсь, вышло недоразумение. Мой клиент никуда не пропадал. Просто уехал. Временно. А вы совершенно зря затеяли это расследование, беспокоите сотрудников. Прошу вас, изучите материалы.

С одной стороны меня немного успокаивает то, как вытягивается лицо Тагаева, когда он изучает документы на столе. Листок за листком. Не знаю, что там, но эффект производит сильный.

Вот только холод так и ползет вдоль позвоночника.

Якубов… жив?

18

Дальнейший разговор между адвокатом и следователем у меня едва ли получается воспринимать.

Выяснение деталей. Словесная пикировка.

Сильнее всего меня волнует то, что документы подписал Якубов. И похоже, совсем недавно. Тагаев мрачнеет, изучая материалы.

— Значит, ваш босс пропал. Без следа. Никак не давал о себе знать. А теперь вдруг отправляет вас, — чеканит Тагаев. — Когда расследование идет полным ходом. Когда весь город на уши поставили. Якубов вдруг вспомнил, что никаких распоряжений не оставил.

— Вообще, господин Якубов не ожидал подобного резонанса. Планировал гораздо позже…

— Да что ты мне заряжаешь? — резко бросает Тагаев, поднимаясь со стула и нависая над адвокатом.

Рост у следователя еще выше чем у этого седого мужчины. Отмечаю это на автомате. Как и то, что Тагаев… будто срывается?

Или это еще одна его тактика?

Но не похоже, будто на адвоката есть эффект. Он держится намного лучше, чем я. Лицо у него настолько невозмутимое, что обвинять такого человека тяжело.

— Полагаю, нам стоит продолжить разговор без свидетелей, — замечает он, вдруг переводя взгляд на меня, а после снова смотрит на следователя. — Вы так не считаете, господин Тагаев?

— Идите, — хмуро бросает следователь, даже не глянув на меня, снова листает бумаги. — Позже закончим разговор.

— Я бы не рекомендовал, — выдает адвокат.

— Что? — мрачно бросает Тагаев, откладывая бумаги обратно на стол.

— Беспокоить кого-то из наших сотрудников. Боюсь, для вас и так могут быть определенные последствия.

— Последствия?

— За превышение служебных полномочий.

— Это каких же?

Не хочу задерживаться в кабинете, поэтому как можно скорее стараюсь выйти. Ответа адвоката не слышу. Но раз он позволяет себе подобную манеру беседы со следователем, то вероятно, знает, что делает.

По пути обратно на рабочее место чуть ли не лоб в лоб сталкиваюсь со своей начальницей.

Она прижимает бумажную салфетку к глазам. Пролетает мимо будто ураган.

Невольно оборачиваюсь. Смотрю, как она истерично дергает дверцу в туалет. Не может открыть задвижку.

Ладно. Это не важно.

А вот Якубов…

Тошнота подкатывает при одной лишь мысли об этом уроде. Но что-то в голове не складывается. Не верю, чтобы Джеро мог просто… оставить его.

Однако документы — как с этим быть?

Похоже, те бумаги нельзя оформить задним числом. Или я не разбираюсь. Как бы там не было у меня хотя бы есть отсрочка от допроса.

— Нашу стерву вышвырнули, — торжественно заключает Жанна, когда я захожу в отдел переводчиков.

Мысли вертятся вокруг Якубова, поэтому услышав это, застываю и недоуменно смотрю на коллегу.

— Ну все, новую начальницу нам назначат, — продолжает Жанна. — Еще не знаем кого, но… думаю, хуже не будет. Вот уж точно.

— Стой, а кто? — запинаюсь и делаю над собой усилие, чтобы дальше мой голос не сорвался. — Вроде без Якубова такие вопросы не решают.

— Так он кого-то назначил, — говорит Жанна, подтягивая кофе. — Объявился наш босс. Отдыхает на Мальдивах. И отправил какого-то типа на замену. Скоро увидим его.

19

Якубов отдыхает на Мальдивах. Отдает распоряжения. Отправляет помощников. Подписывает документы.

В общем, он будто и не пропадал никуда.

Но… плохо представляю, как такое возможно. Не верю, что Джеро мог его просто… отпустить.

А если нет, то как же тогда объяснить происходящее?

Ничего не понимаю.

— Кто будет заменять Якубова? — спрашиваю. — Кто-то из его замов или… кто-то новый?

— Не знаю, Лиль, — пожимает плечами Жанна. — Наверное, кто-то новый. Потому что слишком много голов полетело.

— Что? Подожди. То есть не только нашу начальницу уволили?

— Нет, конечно. Тут вовсю развернулись. Уж не знаю, сам Якубов так решил или кого-то нанял.

— Нам всем пора разослать резюме, — слышится позади.

Мы с Жанной оборачиваемся. Одна из наших коллег поправляет очки, сосредоточенно изучает экран своего компьютера.

— Мой вам совет, — прибавляет, не отрываясь от дисплея. — Лучше это сделать сейчас, чем потом сопли наматывать на кулак.

— Регина, ты в своем репертуаре, — Жанна выразительно закатывает глаза. — Да с чего ты вообще это взяла?

— Ну если думать хотя бы на пару шагов вперед, то все очевидно, — фыркает та. — Наша компания стояла на месте. Никакого развития. Вот Якубов и решил сделать полный перезапуск. Начал с руководителей. А дальше в процессе будут разбираться. Кто вывезет новые правила, того оставят. А кто нет — на выход.

— Мы нормально работаем, — стоит на своем Жанна. — Смысл нас увольнять? Ну зачем трогать то, что в порядке. Не понимаю…

— И не поймешь, — бросает Регина.

А я занимаю свой стол. Дальше разговор слушаю фоном. Девушки продолжают спорить насчет того, нанимал Якубов специальную команду «чистильщиков» или нет.

Вроде есть такие агентства, которые предоставляют подобные услуги. Сначала собирают данные, оценивают эффективность каждого отдела. А после идет запуск серьезной кадровой чистки.

Ладно. Может так и есть. Может Якубов еще месяц назад нанял такую команду. Вот и пошли результаты. Но… к сожалению, ни с кем нельзя поделиться моими личными соображениями.

Все уверены, что Якубов в порядке.

Кажется, будто только я знаю правду.

Ну и наверное, тот его охранник. И… Джеро.

Запрещаю себе раскручивать мысль дальше. Вот уж кому точно не дам проникнуть в свой разум, так это Джеро.

— Новый босс приедет завтра! — торжественно заявляет одна из коллег, залетая в кабинет. — Мне тут по секрету сказали…

— Кто он? — спрашивает Регина.

— Фотка есть? — подключается Жанна.

И дальше следует ворох вопросов.

— Тише, девочки, я без понятия. Вообще, никто ничего не знает. Даже его имя не говорят. Просто завтра утром совещание. Все отделы собирают. Новых начальников. Так что видимо, главный босс там будет. Иначе зачем столько шума?

— А Якубов?

— Ему лучше всех, — присвистывает. — На Мальдивах жарится.

Прикусываю язык.

Если Якубов и жарится где-то, скорее уж в пекле.

Но это ладно.

Хотелось бы разобраться. Хоть немного. Неизвестно, что происходит, однако явно ничего хорошего не предвидится.

Этот Тагаев так в меня вцепился. Будто овчарка след взял. Почуял.

Телефон вибрирует, отвлекая меня. Смотрю на экран. И немного помедлив, беру мобильный, выхожу из кабинета, где продолжается оживленное обсуждение последних событий.

Нужно ответить.

Коля звонит уже не первый раз. Со вчерашнего дня несколько пропущенных. А мне стыдно, что совсем нет настроения с ним говорить.

Мы должны были встретиться сразу после Нового года.

Конечно, я тогда все отменила. Даже к родителям не поехала. А с Николаем поговорила по телефону. Сухо и коротко. Неудобно.

Мы общаемся по-дружески. Уже несколько месяцев. Но я чувствую, он хочет большего.

А я?

Мне было не до того. Сначала работа. Тяжелый график. Теперь так вообще. Вся эта история с Якубовым сильно выбила из колеи.

Но встретиться с Колей надо.

Я обещала.

— Да, — говорю, принимая вызов. — Прости, была занята. Работа…

— Конечно, Лиль, — бросает Коля. — Все понимаю. Как ты?

— Нормально.

Если не считать того, что мой босс пытался меня изнасиловать. А только что я чудом ушла от жесткого допроса следователя. И не похоже, что эта история завершена.

— Ты как? — спрашиваю.

— Хорошо, — отвечает Николай. — Слушай, может встретимся? Например, завтра. Какие у тебя планы после работы?

20

— Ты уже видела нового босса? — спрашивает меня Жанна, едва переступаю порог нашего кабинета.

Рассеянно мотаю головой.

Нет. Когда?..

К тому же я немного опоздала. Хотя похоже, с учетом всех кадровых перемен моя задержка никого не волнует. Начальницы нет на месте.

Разве она не должна отработать еще две недели?

Ладно. Не мое дело.

— Светка из рекламного видела, — продолжает Жанна. — Но ничего толком не объяснила. Просто сказала, что это самый горячий мужик, который ей в жизни встречался. Круче не было. Хотя она бы никогда не подумала, что ее притянет такая необычная внешность.

Прохожу к своему столу, включаю компьютер.

— Вот как ты думаешь, что это может означать? — спрашивает Жанна.

— Не знаю.

— Ну видимо, какая-то экзотическая внешность, да? Или может он старый, но дико сексуальный?

— Скоро узнаем, — бросаю на автомате, не особо вникая в разговор.

— Мне кажется, Светка уже его в оборот взяла, — замечает Жанна. — Она такая ушлая. И мужиками вертеть умеет. Вот сама посуди, с чего бы вдруг новому боссу приглашать ее на беседу? В первый же день. Сначала у него совещание, а потом встреча с ней.

— Может что-то по рекламе…

— Лиль, ну о чем ты? Светка в рекламном отделе бумажки перекладывает. О чем с ней говорить? Это она удачно с ним в лифте столкнулась. Прикинь? Ну пара минут в лифте — и вот новый босс ее к себе зовет. Никому из нас так не повезет. Ты же понимаешь.

Пожимаю плечами в ответ. Но Жанну мое молчание не останавливает. Без ответа она как будто даже сильнее расходится в своих рассуждениях про коварную Светку, которая ловко взяла нового босса в оборот.

Нам так не повезет?

Ну и хорошо. Мне хватило общения с прошлым боссом. А новый… вряд ли Якубов мог назначить кого-то хорошего.

Вряд ли он вообще мог кого-то назначить.

Бездумно смотрю на вспыхнувший перед глазами экран.

Наверное, мне стоило бы волноваться насчет смены руководства. Неизвестно, кто теперь будет начальником и сколько этот человек знает.

Что если он в курсе всего?

Нервно мотаю головой.

Нет, глупости.

Но…

Как я могу теперь быть хоть в чем-то уверена?

Ладно, нужно сосредоточиться на работе. Автоматически проверяю почту, там пока ничего нет.

Телефон на столе вибрирует. Перевожу взгляд в сторону — и вижу сообщение от Коли. Смахиваю уведомление, читаю.

Разум настолько затуманен другими мыслями, что даже не сразу получается вникнуть.

Все про сегодняшний вечер. Про встречу.

Николай пишет, что заедет за мной. Заберет после работы.

Меня охватывают смешанные ощущения. Уже хочется все отменить. Но конечно, я этого не делаю.

Обещание дала вчера. И умом понимаю, что необходимо хоть немного отвлечься и переключиться от тревожных мыслей.

Печатаю ему ответ. Блокирую экран. Следующее сообщение, которое приходит почти сразу, читать не тороплюсь.

Приходит задание на почту. Обычно все распределяет между переводчиками наша начальница, но сегодня мы с Жанной и с другими коллегами разбираем материал сами. Просто делим объем по знакам между всеми, кто сегодня на работе.

До обеда время проходит спокойно. Полностью погружаюсь в задание. Текст сложный, замороченный, там много терминов.

В общем, есть чем заняться.

А за обедом разговоры только про нового начальника. Лично его еще никто из коллег не успел увидеть. Но обсуждение не стихает.

Может, Светка и правда просто бумажки перекладывает, но атмосферу ей создать удалось. Легко и быстро.

Теперь по ее загадочным фразам пытаются разобраться, что такого экзотического во внешности нового босса.

Пока что даже имя его неизвестно.

Звонок стационарного телефона в кабинете отвлекает. Отвечает Регина, и я чувствую: что-то не так, просто по тому, как она смотрит на меня.

— Да, — говорит коллега. — Разумеется, сейчас.

Медленно кладет трубку.

— Лиля, тебя вызывают, — замечает после.

Мои брови недоуменно приподнимаются вверх.

— Новый босс хочет лично пообщаться, — добавляет Регина.

— Лиль, ты же говорила, что не видела его, — моментально выдает Жанна.

Поворачиваюсь к ней.

Она выглядит так, как будто даже обижается на меня.

— Не видела, — отвечаю.

— Тогда почему вызывают тебя? — бросает она.

Другие молчат. Но по их взглядам понятно, что у них похожие вопросы сейчас. А я понятия не имею почему.

Видимо, просто «везет».

Вчера следователь давил, чуть ли признание не выбил. Сегодня — вот.

— Иди, Лиль, — говорит Регина. — Сказали, это срочно.

До кабинета иду, почти не чувствуя ног. Тревога холодит кровь. Мелкая дрожь пробегает по телу ледяными волнами.

Этаж, где располагаются кабинеты начальства. Приемная Якубова. Его кабинет. Никогда раньше здесь не была. К нему вызывали разве что нашу шефиню.

— Подождите немного, — произносит секретарь, увидев меня. — Можете присесть.

Опускаюсь на диван рядом с дверью в кабинет.

Ждать действительно недолго.

Минута. Может две. Вряд ли больше.

Выходит Светлана. После приглашают меня. Механически отмечаю, что коллега из рекламного отдела смотрит в мою сторону с некоторым… неодобрением?

— Проходите, — говорит секретарь. — Господин Нагата вас ожидает.

Застываю.

Что?..

Вероятно, мое лицо настолько сильно вытягивается, что секретарь решает пояснить:

— Джеро Нагата, — замечает. — Наш новый руководитель. По распоряжению господина Якубова.

Я в шоке.

Шагаю в кабинет и зависаю окончательно.

Высокий мужчина стоит спиной ко мне. Возле окна. Темные коротко стриженные волосы. Элегантный костюм подчеркивает мощную фигуру.

ОН.

Ощущение будто меня бьет током.

И дальше не становится легче.

Наоборот.

Джеро оборачивается, смотрит на меня. Внимательно, пристально. Его острый и цепкий взгляд ощущается кожей. Физически. От него бросает в жар.