Грибоедов. Кавказская линия жизни. Книга 1

Глава первая. "Une partie carree"

У нас есть славные поэты, прозаисты,
Большие лирики, витии, фабулисты...

А. А. Шаховской, при участии А. С. Грибоедова и Н. И. Хмельницкого.
"Своя семья, или Замужняя невеста"

Прежде чем приступить к описанию непосредственных событий, необходимо дать пояснение фразы «Unе partie carrеe» – «Четверная дуэль». Это поединок, в котором после противников стрелялись их секунданты. Наибольшую известность в России получила «Четверная дуэль» Завадовского-Шереметева и Грибоедова-Якубовича из-за прославленной балерины Авдотьи Истоминой, дуэли, которая круто изменила всю дальнейшую жизнь Грибоедова.

Александр Сергеевич Грибоедов, русский драматург, поэт и дипломат родился 4 января (по ст. стилю) 1795 года в московской дворянской семье. Род его принадлежал к числу древнейших родов России. Отец, Сергей Иванович, был женат также на Грибоедовой (в девичестве) Настасьи Фёдоровне, женщине весьма энергичной, державшей дом под своею властью. В их доме собиралась почти вся знать Москвы: Нарышкины, Разумовские, Одоевские, Римские-Корсаковы.

Первоначальное воспитание Грибоедов получил в родительском доме. Лучшие профессора Московского университета и частные учителя преподавали Александру уроки. Лекции известного профессора естественного права и теории изящных искусств И.Т. Буле пробуждали в юноше интерес к русской истории, формировали «вкус и мнение» в литературе.

22 -го декабря 1803 года по сообщению «Московских ведомостей», в Университетском благородном пансионе состоялся акт, на котором Грибоедов среди учеников «средних и нижних классов» получил награду – «приз в меньшом возрасте». Поощрения он был удостоен по результатам публичных экзаменов.

В 1806 году подросток Грибоедов, выдержав вступительные экзамены, поступает в Московский университет вольнослушателем на отделение нравственных и политических наук юридического факультета. В университете Грибоедов слушает лекции профессоров – Х.А. Шлецера, Ф.-Х. Рейнгарда, Х.-Ю.-Л. Штельцера, Н.И. Сандунова, С.А. Смирнова.

В период учёбы Грибоедов посещает литературные собрания дворян – студентов Московского университета в доме князя И.Д. Щербатова на Кузнецком мосту. В числе «членов собрания» братья Михаил и Пётр Чаадаевы, будущий декабрист И.Д. Якушкин, поэт и переводчик З.А. Буринский.

«По завершению выслушивания приуготовительных курсов», как то требовал университетский устав, Грибоедов сдаёт кандидатский экзамен и 30 июня 1808 года в торжественном собрании Московского университета провозглашается кандидатом прав с вручением диплома, свидетельствующего о присвоении ему кандидатского достоинства.

Необыкновенная даровитость помогла юноше овладеть несколькими языками (французский, немецкий, английский); впоследствии он с интересом и с удовольствием учится по-гречески.

Получив редкое по тем временам глубокое и разностороннее образование, Грибоедов готовится к испытаниям на получение степени доктора права.

Отечественная война 1812 года круто меняет жизненные планы юноши. Высочайший патриотический порыв овладевает русским народом. "Двенадцатый год, потрясший всю Россию, из конца в конец, пробудил её спящие силы и открыл в ней новые, дотоле неизвестные источники сил, возбудил народное сознание и народную гордость, и всем этим способствовал зарождению публичности как началу общественного мнения", – писал В.Г. Белинский.

В июле-августе 1812 года в Москве формируется народного ополчение. Внук прославленного фельдмаршала эпохи Семилетней войны, граф Пётр Иванович Салтыков объявляет о решении за свой счёт образовать конный полк. Москвичи, с энтузиазмом восприняв идею графа Салтыкова, записываются охотно в полк. Записывается в конный полк и Грибоедов, увлечённый всеобщим патриотическим воодушевлением.

«Мы были дети 1812 года. Принести в жертву всё, даже самую жизнь ради любви к Отечеству было сердечным побуждением нашим»,– скажет об этом гражданском порыве декабрист Матвей Муравьёв-Апостол.

Обстоятельства, при которых Грибоедов поступает на военную службу, будут изложены им позже, в декабре 1815 года, в прошении об отставке: "По окончании наук в Императорском Московском университете был я произведён в Кандидаты прав сего Университета прошлого 1810 года июня 15 дня, находясь в сем звании, я был готов к испытанию для поступления в чин Доктора, как получено было известие о вторжении неприятеля в пределы отечества нашего и вскоре затем последовало Высочайшее Вашего Императорского Величества воззвание к дворянству ополчиться для защиты отечества, я решил тогда оставить все занятия мои и поступить в военную службу; а как в то время не последовал ещё Высочайший Вашего Императорского Величества указ о назначении какими чинами принимать Статских чиновников в военную службу, почему и поступил я в полк, формируемый Графом Салтыковым из Кандидатов прав в Корнеты и в сем чине утверждён Высочайшим Вашего Императорского Величества приказом, отданным прошлого 1813 года августа 31 числа. По присоединении Гусарского Графа Салтыкова полка в состав Иркутского полка и по поступлении оного в Кавалерийские резервы назначен я был в должность адъютанта к Командующему сими резервами Генералу от Кавалерии Кологривову при коем в сем звании нахожусь до сего времени".

Почему Грибоедов записался именно в гусарский полк? Возможно, на его выбор повлиял образ гусара, который чаще всего ассоциировался с храбростью, отважностью, образованностью и красотой. У гусар не было отбоя от поклонниц. И это неудивительно. Ведь этому способствовала даже их одежда. Гусары носили специальный мундир, расшитый разноцветными шнурами.

И в жёнах, дочерях к мундиру та же страсть!
Я сам к нему давно ль от нежности отрёкся?!
Теперь уж в это мне ребячество не впасть;
Но кто б тогда за всеми не повлёкся?

Эти слова Чацкого из комедии «Горе от ума» вполне можно отнести и к самому автору комедии. В книге, изданной в 1913 году товариществом Р. Голике и А. Вильборг, среди изящных иллюстраций, выполненных художником Д.Н. Кардовским, опубликован замечательный акварельный портрет молодого Грибоедова в мундире гусарского полка.

Глава вторая. К Кавказу

Нынче мы направляемся к Кавказу, в ужасную погоду,
и притом верхом. Как часто буду я иметь случай восклицать:
о Coridon, Coridon, quae te dementia caepit!..
(О Коридон, Коридон,- какое безумие тебя охватило! лат.)

Из письма А.С. Грибоедова к Мазаровичу С. И.

28 -го августа 1818 года Александр Сергеевич Грибоедов, назначенный секретарем при поверенном в делах Персии, вместе с канцелярским служителем при миссии актуариусом Андреем Карловичем Амбургером выехали из Петербурга к месту службы. С тяжелым чувством уезжал Грибоедов. В Петербурге оставались друзья, любимый театр, литературная деятельность. "На этот раз ты обманулся в моём сердце, любезный, истинный друг мой, Степан, грусть моя не проходит, не уменьшается", - жаловался он С. Н. Бегичеву в письме из Новгорода (30 августа 1818 г.).

По пути Грибоедов решил заехать в Москву повидать мать и сестру. 3-го сентября 1818 года Грибоедов был уже в Москве. "Мать и сестра так ко мне привязаны, что я был бы извергом, если бы не платил им такою же любовью…"

12 -го сентября Грибоедов покидает Москву. Ему предстоит длинный и трудный путь в Персию по дурным дорогам на перекладных (с кратковременными остановками в Новгороде, Москве, Туле, Воронеже, Моздоке и Тифлисе). "Гейер приехал с Кавказу, говорит, что проезду нетъ: недавно еще на какой-то транспорт напало 5000 черкесов; с меня и одного довольно будет, приятное путешествие" (Письмо С. Н. Бегичеву, 5 сентября 1818 г.) .

Перед отъездом мать поэта, Настасья Федоровна, просит Андрея Карловича Амбургера постараться предотвратить возможную дуэль с Якубовичем.

В пути, Грибоедов, разобравшись в своих впечатлениях от посещения Москвы, сообщает в письме Бегичеву из Воронежа: "В Москве всё не по мне. Праздность, роскошь, не сопряженные ни с малейшим чувством к чему-нибудь хорошему. Прежде там любили музыку, нынче она въ пренебрежении; ни в ком нет любви к чему-нибудь изящному..." (18 сентября 1818 г.).

В середине октября путники прибыли в Моздок, форпост, входивший в систему оборонительных укреплений русских войск на Кавказе - Азово-Моздокскую (Кавказскую) линию. Через Моздок пролегал путь, соединявший Россию с Северным Кавказом и Закавказьем. Находясь на перекрёстке важнейших дорог, Моздок ежедневно принимал и отправлял через свои крепостные ворота военное снаряжение, оружие, провиант, а также купеческие караваны.

Первые дни пребывания Грибоедова на Кавказе произвели на него мрачное впечатление. В письме к руководителю русской дипломатической миссии в Тегеране С.И. Мазаровичу пишет: "… вот мы и у подножья Кавказа, в сквернейшей дыре, где только и видишь, что грязь да туман, в которых сидим по уши. Было б от чего с ума сойти, если бы приветливость главнокомандующего полностью нас не вознаграждала за все напасти моздокские" (12 октября 1818 г.).

В Моздоке Грибоедов был представлен командующему русскими войсками на Кавказе Алексею Петровичу Ермолову: "… в чём я еще более убедился в тот день, - сообщает Грибоедов в том же письме к Мазаровичу, - когда представлялся его высокопревосходительству господину проконсулу Иберии (так Грибоедов иногда называл А. П. Ермолова. - В. Ю.): невозможно быть более обаятельным. Было бы, конечно, безрассудством с моей стороны, если бы за два раза, что я его видел, я вздумал бы выносить оценку его достоинствам; но есть такие качества, которые в человеке необыкновенном видны сразу же…" (12 октября 1818 г.).

13 -го октября – 20 -го октября путники делают переход от Моздока до Тифлиса. "Вот уже полгода, как я расстался с Петербургом; в несколько дней от севера перенесся к полуденным краям, прилежащим к Кавказу…; вдоль по гремучему Тереку вступил в скопище громад, на которые, по словам Ломоносова, Россия локтем возлегла, но теперь его подвинула уже гораздо далее".

Во время перехода Грибоедов ведет путевые заметки. Дорожные записи заключают в себе сжатое описание пути от Моздока через Владикавказ в Тифлис и, как правило, отрывочны, лаконичны:
" Светлый день. Верхи снежных гор иногда просвечивают из-за туч; цвет их светло-облачный, перемешанный с лазурью. Быстрина Терека, переправа, караван ждет долго… Погода меняется, ветер, небо обложилось; вступаем в царство непогод… Взгляд назад — темно, смятение, обозы, барабанный бой для сбора, огни в редуте. Приезд в редут Кабардинский.
Свежее утро. Выступаем из редута… Поднимаемся в гору более и более, путь скользкий, грязный, излучистый, с крутизны на крутизну… Смешение времен года; тепло, и я открываюсь; затем стужа, на верхних, замерзших листьях иней… Орлы и ястреба, потомки Прометеевых терзателей. Приезжаем к Кумбалеевке; редут.
Пускаемся вперед с десятью казаками. Пасмурно, разные виды на горах. Снег, как полотно, навешан в складки, золотистые холмы по временам. Шум от Терека, от низвержений в горах… Владикавказ на плоском месте; красота долины…

Ночь в Дариеле. Ужас от необычайно высоких утесов, шум от Терека, ночлег в казармах .
Ужасное положение Коби - ветер, снег кругом, вышина и пропасть. Идём всё по косогору; узкая, скользкая дорога, сбоку Терек; поминутно все падают, и всё камни и снега, солнца не видать. Всё вверх, часто проходим через быструю воду, верхом почти не можно, более пешком. Усталость…еще выше и выше, наконец добираемся до Крестовой горы… Вид с Крестовой, крутой спуск, с лишком две версты. Встречаем персидский караван с лошадьми. От усталости падаю несколько раз... Наконец приходим в Кашаур, навьючиваем, берём других лошадей, отправляемся далее, снег мало-по-малу пропадает, всё начинает зеленеться, спускаемся с Кашаура, неожиданная весёлая картина: Арагва внизу вся в кустарниках, тьма пашней, стад, разнообразных домов, башен, хат, селений, стад овец и коз (по камням всё ходят), руин замков, церквей и монастырей разнообразных…"

Глава третья. В Тифлисе

Спешите в Тифлис, не поверите, что за роскошь!

Из письма А.С. Грибоедова к Рыхлевскому А.И.

С ноября 1821-го по февраль 1823 –го включительно Грибоедов провел в Тифлисе. Город расположен в тесном ущелье, которое ограждается оконечностью высокого кряжа гор, идущих от запада. по правую сторону Куры разделяется на две части: новую верхнюю и старую нижнюю. Первая заключает в себе все русские здания европейской архитектуры, начиная от Петербургской заставы до Эриванской площади. Азиатская или нижняя часть города состоит из множества небольших кварталов, ограничивающихся глухими стенами, которые отделяются между собой кривыми узкими улицами.

"Весь город по полугоре выше строений украшается обширными садами, из которых один находится при дворце главнокомандующего. Сады здешние разделены продольными и поперечными аллеями, которые обсажены виноградником около жердей, в виде шпалер со сводами, где расстилаются на все стороны ветви с листами и гроздьями. Все это летом представляет душную, теплую тень, весьма нездоровую, особенно во время цветения винограда; зато по утрам и вечерам, если восточный ветер разредит густоту воздуха, нет ничего приятнее, как гулять под сводом беспрерывной зелени и встречать перед глазами на каждом шагу сочные грозди винограда, как полную грудь красавицы..." (По впечатлениям и воспоминаниям незнакомца, опубликованным в журнале «Библиотека для чтения» за 1848 г.).

Поселился автор комедии "Горе от ума" на Экзаршеской площади близ армянского базара, в небольшом доме. Занимал верхний этаж, состоявший из двух небольших комнат, обращенных окнами на север, на предгорья Главного Кавказского хребта. Большею частью оставался у себя. В прохладную погоду облачившись в шерстяной туземный архалук, усердно занимался обработкою своей новой комедии или по целым часам наслаждался музыкой благодаря фортепиано, приобретенному у командира Эриванского полка Н.Н. Муравьёва.

Грибоедов служил в ту пору в пограничном отделении при гражданской канцелярии главнокомандующего Закавказским краем. Чиновники отделения, подведенные под ранг «переводчиков», выделялись своей ученостью и знанием языков. Продолжая заниматься персидским языком под руководством содержателя одной из тифлисских бань Машади, Грибоедов делился своими познаниями в этом языке с Муравьёвым, с которым сблизился еще более, чем в 1818 году. Муравьёв, в свою очередь, учил его турецкому языку: "Пришёл ко мне обедать Грибоедов; после обеда мы сели заниматься и просидели до половины одиннадцатого часа: я учил его по-турецки, а он меня по-персидски. Успехи, которые он сделал в персидском языке, учась один, без помощи книг, которых у него тогда не было. Он в точности знает язык персидский и занимается теперь арабским" (Из записок Н.Н. Муравьёва-Карского).

В гости к Грибоедову часто приходили его соседи, сыновья царевны Текле Багратион (дочь Царя Ираклия II) Александр, Дмитрий и Вахтанг, которые жили тогда на Экзаршеской площади. " Прихожу домой, у моего Амлиха гости. «Кто у тебя?» – Цари. – «Как цари? » – Да-с, царевнины сыновья, царевичи, нам соседи", – отмечал в своих отдельных заметках Грибоедов (5 марта 1822 года).

Во время пребывания в Тифлисе Грибоедов чаще всего посещал гостеприимный дом Ахвердовых. Дом был огромный, занимавший целый квартал на южной стороне центральной городской площади, у подножия горы Мтацминды. К дому примыкал большой сад, который упоминается в пьесе Грибоедова «Горе от ума» и которым восхищались многие современники.

Хозяин дома, Фёдор Исаевич Ахвердов (Ахвердян) принадлежал к роду, ведущему свое начало от цхинвальского армянина Папулашвили. Отец его – Исай Васильевич Ахвердов – в 1739 году выехал из Грузии на Северный Кавказ и вступил прапорщиком в Грузинский гренадерский полк. В царствование Екатерины II он был вызван в Петербург ко двору и награжден дворянским званием и поместьем в Кизлярском уезде. У него было три сына – Николай, Александр и Фёдор.

В 1807 году Фёдор Исаевич был назначен правителем Грузии, оставаясь на этом посту до 1811 года. В 1808 году он получает чин генерал-майора, с 1812 года - в штабе Главноуправляющего на Кавказе Ртищева.

В 1815 году Фёдор Исаевич Ахвердов женился вторично на блестящей светской красавице Прасковье Николаевне Арсеньевой, которая провела молодость в Петербурге и получила там отличное образование, успешно занималась живописью и музыкой, была широко начитана. Как сообщает литературовед П.И. Бартенев в свой статье по отцу П.Н. Арсеньева-Ахвердова находилась в родстве с издавна просвещенною семьей Арсеньевых, которая дала несколько заметных деятелей, в том числе поэта М.Ю.Лермонтова. Отец ее - прославленный генерал Николай Дмитриевич Арсеньев – был начальником штаба Суворова, штурмовал вместе с ним Измаил и участвовал в польском походе. (П. И. Бартенев «К биографии Грибоедова»).

В 1816 году, с назначением в Грузию генерала Ермолова, Ф.И. Ахвердов вступил в должность начальника артиллерии, командира отдельного Грузинского корпуса и жил в Тифлисе. Прасковья Николаевна переселилась с ним в Тифлис и подружилась с семьей Чавчавадзе.

Но семейное счастье их длилось недолго. В 1820 году генерал-майор Ахвердов скончался. По этому поводу в письме к Рыхлевскому Грибоедов сокрушался: "Отчего на генералов у нас безвременье? Один сошел с ума. Другой пал от изменнической руки, Ахвердов от рук мирных благодетельных, докторских, жаль его семейство..."

Овдовев, Ахвердова осталась в Тифлисе, где пользовалась всеобщим уважением. В её доме обычно было много гостей. Сюда часто приходили А.П. Ермолов, Н.Н. Муравьёв и многие другие командиры штаба Кавказского корпуса.

По воспоминаниям Н. Н. Муравьёва Прасковья Николаевна была выдающаяся женщина: получила в Петербурге хорошее образование, с успехом занималась живописью, копировала картины в Эрмитаже, любила литературу и музыку.