Грифом и душою

Единственной. 10.10.20

Тишина стекает по моим строчкам,
Превращая текст в дешёвый куплет.
Разрывая жизнь мою по кусочкам.
Ночь, гитара, фонарей тусклый свет.

Он вошёл, не спеша открывая дверь. Свет разлился холодной дрожью. Вот диван – сядь, вот шкаф – примерь. Заполняет мебель квадраты дешёвой ложью.

Уже поздняя ночь, завтра снова идти в народ, петь на корпоративе, а может и свадьбе. Он не помнил, куда, он не помнит, где вход. Двадцать песен в какой-то шикарной загородной усадьбе.

Свет холодильника, шпроты и банка тушёнки с яйцом. Вот и всё, что у него осталось. Он давно перестал притворяться, просто был загнанным псом. Не то, чтобы совсем, но точно - самую малость.

Даже собаку не заведет или мышонка. Ему давно безразлично любое кино. Сегодня были годины... как не стало сестрёнки. А дальше всё идёт ровно да пусто, да всем всё равно.

Лучший друг погиб, тоже, лет десять назад, но об этом мы, пожалуй, сегодня не будем. Его жизнь – не рай и даже не ад. Он хотел бы исчезнуть, мы его легко позабудем.

Белый лен простыней давно смят уже, а ему всё почему-то не спится. Двадцать семь лет словно осени... две. Хочется одному иногда застрелиться.

Он всё думает ни о чем: «Вот, надо шторы другие купить, обновить помещение». Сон приходит, как всегда, - палачом, вызывая неистовое влечение.

Ночь, гитара, всегда был один.
Ты не цепляешь меня любовью.
Сам слуга, сам себе господин.
Сам вою эту историю вдовью.

Раннее утро начинается со звонка. В трубку что-то кричит очередная фанатка. Он отшучивается: «Всех люблю, всем пока». Она, что любит, кричит, в общем – дешёвая лихорадка.

Встаёт, собирая себя по кускам: "Надо завязывать с проклятым режимом". Джинсы, футболка, гитара подходят к очкам. Рыжие волосы, борода, и улыбка... с зажимом.

Он хорош ещё - этого не отнять. С ним приятно вести разговоры. Он умен - это можно принять, да и не любит случайные ссоры.

Летнее солнце палит высоко, заставляя шарахаться от случайных прохожих. Он ступает по жизни легко, но далеко не из тех толстокожих...

Не из тех, что могут смеяться и не замечать, что в душе пустота уже прожгла середину. Сердце саднит, заставляя постоянно молчать, на лице выдавая улыбки картину.

Не скучаю, потому что не приходила.
Не являлась бредом тяжёлой ночью.
Никогда ты сердце мне не бередила,
Давая мне петь эту песенку волчью.

«Эй, Димон, сегодня будет веселье! Под сотню гостей, и мы всем им споем!» - Разбивает Денис своё же похмелье. - "Прикинь, вот это приём так приём!"

Дима морщится от дружеского амбре, поднимаясь от него куда-то повыше. Ему хочется сжечь того на костре - друг тащит за собой три тонны глупышек.

Девочки вьются безумной толпой, задевая дорогую гитару. Диме хочется выть уже на перебой: "Как выгнать всю эту отару?"

Димка пьет кофе, что-то жуёт, не спеша. Тихо вызывает такси и почти исчезает. Денис злится, не утешили малыша. Дмитрию всё равно: "Не сахарный, не растает".

Три часа дня, он приезжает на место. Дневной свет озаряет его нахмуренное лицо. Дима заносит аппаратуру внутрь, ему всё равно, с кем там сегодня придется распеться.

Дима выжат за сезон фальшивого счастья, а они даже не дошли до середины. Тучи строятся над землёй, обещая ненастья. Но для невесты все музыканты – давно паладины.

Час до начала, в зале носятся декораторы, пока музыканты заносят аппаратуру. Постоянно ворчат свадебные кураторы, Дима ставит гитару, надевая счастливую шкуру.

Лет в десять отец подарил, впрочем, это больше не повторялось. Гитара – как бельмо на груди, выбросить жалко, да и единственное, что осталось.

Отец ушел и больше не приходил, оставив Диму вдвоем с младшей сестренкой. Детский дом многое в голову вбил, выжег клеймо, наградив на прощание не душой, а душонкой.

Дима начал петь о любви, распевая свой папин голос. Все замерли, все, как один. Вдруг.. резкий треск за спиной, отправивший Диму на Северный полюс.

«Нет, только бы не она! Только бы не гитара». Он разворачивается.. «Ч-ч-черт!», у окна, сбиты настройки с контроля, с радара.

Гриф под ногой какой-то девчонки. Сломан на части, хоть, блин, убей. Дэн кричит на неё, голос звонкий. А она дрожит, как загнанный воробей.

Он матерится там... Нет, это уж слишком. Жалко, конечно, но что тут поделать? Дэн блещет недалёким умишком, Диме тошнотно. Нет, пора прекращать, что-то делать!

Дима считает свой пульс, медленно гнев выдыхая, хоть что-то возникло в душе. Он подходит, друга матерно обрывая «Ты и так уже запугал, не гитара, а словно Порше».

Денис исчезает, забирая гриф друга из-под ноги. А Дима вдруг смотрит на эту девчонку. Кто она? Декоратор нелегкой руки? Она извиняется, Диме кричит что-то вдогонку.

Ему уже всё равно, он уходит, сегодня надо отпеть. Нет времени и желания на каких-то малявок. Вдруг перед ним встают, наклоняются втреть. Поднимают голову.. да, вот это подарок!

Ну-ка, хватит, говорю тебе, перестань!
Что ты забыла в бренном сознании?
Ну-ка, хватит! Забери свою грань.
Не топи меня в моём наказании.

Дима вдруг замер, мельком взглянув в очи этой малышки. Что-то кольнуло в груди, словно небо упало сейчас, нет.. это слишком.

Она извиняется, ей искренне жаль. А он стоит и следит лишь за губами, сглатывает, ощущая неистовую таль, что вдруг топит душу, вызывая не штиль, а цунами.

Он пытается выбраться, отойти от неё, но всё больше ему хочется в ней утопиться. За двадцать семь лет впервые нашел что-то своё, с чем не хочет больше ни с кем поделиться.

«Эй, ладно, пойдем завтра в кино?» - Девочка вдруг хлопает глазами. Диме вдруг стало почему-то весело и смешно. Она хрупкая, как Банши, её хочется укутать не только словами.

«Как тебя звать-то, мой мотылёк?» «Марина» - шепчет одними губами. Что ж, вот и Бог их на счастье обрёк. А мы будем жить дальше... счастливо... с вами?

Напиши мне. 09.11.20.

Коротенькая история одного дня от мужчины, не сумевшего забыть, простить и отпустить навсегда. Так и тянется шлейф год от года. Так и копятся мысли его.

Построчно.

Тихий шелест бумаги, как шорох листвы за окном, опускает меня построчно. Пишу тебе выжимку обо всём, а ты не прочтешь и не ответишь мне точно.

Тихий шелест бумаги, и чужой силуэт нежно обнимет меня за плечи. Кто же знал, что всё затянется на десять лет, оставив на прощание тонну душевных увечий?

Кто же знал, что всё это я-таки переживу? Отложу куда-нибудь и пойду подальше. Лет пять как без тебя просто живу, становясь не умнее, но старше.

Ты моё одиночество и каприз. Вместе с тобой «Мы» даже и не были. Я разбил жизнь на сотню реприз, и уже не ищу себя в «Черном лебеде».

«Эй, привет! Ну, как там твои дела? Как живешь, совсем мне не отвечая? Ты меня даже года не прождала. Ну, чего ты там? Как ты живёшь, по мне не скучая?»

Скомкал лист и выкинул, разорвав. Кто-то снова поет тебе дифирамбы. Я молчу, глотку себе сорвав, строя рекам обиды новые дамбы.

«Эй, привет! Ну, как ты там? Хорошо?» - вот и к черту такие средины. Хочу пережить тебя и оставить в сердце хоть что-то ещё... Зима будет холодной, толком нет и рябины.

«Эй, привет! Ну, как ты там? Ну, ответь мне! Ты же можешь, разве тебе так сложно? Я выживаю удачно вполне. Эй, поговори со мной, черт возьми, уже можно!»

Нет, не то, всё снова не так. Дописал тебе что-то иное. Белый лист складывается в сильных руках, положил в конверт самое дорогое.

«Эй, привет! Я так сильно тебя любил. Ты ушла от меня и даже не попрощалась..», «Эй, привет! Ну, прости, что я всегда уходил, своим заморочкам тогда поддавшись.»

«Эй, привет! Я люблю тебя…» - нет, не так. Просто хотел быть с тобой снова и снова. «Эй, привет! Я рад за тебя. Рад, что ты, Господи, просто здорова!

Что дышишь там где-то за моими кулисами. Улыбаешься, смешишь и просто смотришь в окно. Окружил свою жизнь не женой, а актрисами. Десять лет назад поняв о тебе только одно...

Ты не будешь моей. Никогда. Ну, привет. Как ты там? Всё у тебя хорошо? Улыбалась всегда? Как же быстро время прошло...»

Сжал желваки, отложив конверт в гору писем. Я не отправил тебе ни одно.. не отправлю их никогда. Глупец, что только от тебя и зависим. Перебираю схожий аромат, ушедший из дома... давно.

Закрываю глаза, прогоняя твой силуэт. Как ты живёшь, кого ждёшь вечерами? С кем забыла меня.. просто дай мне ответ. Я убил себя вновь всеми сказанными на прощание словами.

Это было недавно.
Это было давно.

Скрип ящика родом из прошлого века. Твой адрес в строке «Откуда». Я даже забыл, зачем мне нужна была там аптека. А, да, вроде простыл. Ну, знаешь, просто простуда.

Тихий шелест бумаги, как шелест листвы за окном, опускает меня построчно. Читаю твою выжимку обо всем. Ты любила меня когда-то.. да, это точно.

«Эй, привет! Ну, как ты жил там без меня? Не снилась я тебе глухими ночами? Черт, не прошло ни дня, когда не упилась бы твоими губами.

Ну, напишешь мне или нет? Просто возьми свою чёртову ручку! Эй, я жду от тебя ответ. И выгони своих баб, иначе устрою тебе наконец взбучку!»

Тихий шелест бумаги, как шёпот листвы за окном, опускает меня построчно. Мы любим друг друга? Любили уж точно.

Танец снежинок. 22.11.20

Снежный вечер смотрит в окно. Может быть - утро, а может и день. Было ли это? Наверное, было когда-то давно. Они расставались который день...

На прощание.

От неё:

Танец снежинок стремится в окно. Ворон летит на соседнюю ёлку. Твое отражение греет лучами давно. Ты позади, но только вот толку?

Толку любить тебя просто так? Ты не обнимаешь меня за плечи. Не поцелуешь в висок, вот же дурак. Ну, дорогой, до новой встречи.

Не приедешь, ты растаял как первый снег. Что медленно кружится по карнизу. Я боюсь развернуться и замедлить твой бег, помешать родиться не шедевру, а только эскизу.

Толку любить тебя просто так? Заломал руки и медленно отдалился. Всматриваюсь в этот мрак... и думаю, в кого же ты превратился..

В нашем мире что-то пошло не так? Когда мне стало хватать обещаний? Скрипнула дверь.. порождая сквозняк. Я дрогну от собственных отрицаний.

Дёргаюсь.. нет, прошу тебя, не уходи. Не оставляй ты меня… Ах, не буду. Все смотрю на ель впереди. Сжимаю плечи сильнее и всё равно позабуду.

Забуду поступь твою, смех и тысячу льдинок, что сегодня пронзили меня насквозь. Ну, проиграла я наш поединок. Разошлись по углам. Не вместе. Врозь.

От него:

Захлопнул дверь. Как всегда не побежала. Так и стоишь у чертового окна. Неужели не поняла, что Тебя мне не хватало! Тебя, слышишь ты!? Тебя же, тебя!

Я просил искренности - ты уходила. Подходила к окну и тихо молилась опять. Все мои чувства только Ты погубила! Ах, ну, да, мне тебя Высокую не понять!

Черт возьми, я разобью тебе стёкла! Нет, не буду, не велика беда. Я хочу чтобы ты выбежала и под снегом промокла! Ты стоишь и считаешь свои года.

Черт возьми, я тебя уже ненавижу! Но ты вновь промолчала даже на это. Не могу, не выживу, если тебя не увижу. А ты стоишь, рисуешь ногтями кружок на окне и витаешь где-то.

Милая моя, ну, хоть слово ты мне скажи! Я опираюсь о дверь и почти решаюсь. Прошу тебя, выбеги - любовь мне свою покажи. Как дурак в тамбуре я болтаюсь.

Милая, всегда ты такою была? Я обидел тебя разве когда-то? Разве ночами меня ждала, поминая войну-сестру и Макарова-брата?

Нет же, не было. Ну, что? Там ты опять стоишь? Берусь за ручку, оттянув дверь до середины. Я любил тебя, слышишь… почему ты лежишь? Что случилось!? Господи! Эй! Почему ты не дышишь!?

----
Я просил искренности – ты уходила. Обнимала плечи свои и тихо смотрела в окно. Может быть, именно так ты любила? Я не понял..

Остался один..

И это было давно.

Разница

Ты говоришь, в жизни главное что-то другое -
— Что-то более высокое, не приземистое.
А я просил просто оставить меня в покое.
Разве это не что-то вполне естественное?

Ты сносишь и разрываешь меня по кусочкам.
Я устал искать в тебе все твои тайные смыслы.
Вот ищи же теперь иное по всем этим строчкам
И попробуй понять мои дешевые, грешные мысли.

Я не праведник, не бог, в которого так хотела верить.
Даже не друг тебе, но, к счастью, вроде не стал врагом.
Впрочем, отношения наши никак же вообще не измерить.
Но, да, в этой книге я, как всегда, остался для тебя дураком.

Желаешь искать высокое, что-то такое лично-безличное.
Я ещё прошу тебя успокоиться и просто со мной заснуть.
Ты намекаешь, что всё моё - для тебя уже неприличное.
А я думаю, ты права - ничего уже у нас из "Нас" не вернуть.

Сгоряча

Что это будет? Запад или восток?
Как пора - в хиджаб или в мини-юбку?
Я хочу понять, откуда весь этот ток,
Чем ты бьёшь, превращая всё в шутку.

Я хочу тебя дико и иногда неистово
Видеть в доме своём, а потом проклинать.
(Не) всё в нашей жизни просто бессмысленно
Тогда, может, не стоило и опять начинать?

Я могу кричать или говорить шепотом?
Как мне лучше - сама же себя не пойму.
Могу встать полькой или просто топотом,
Ты опять меня сажаешь за это в тюрьму.

Могу молиться, а потом богохульствовать.
Могу ли дышать, следом снижая дыхание?
Прошу, не надо мне просто напутствовать.
"Мне хватает тебя без тебя" - в оправдание.

Не хватает. Это как кричать, но без воздуха,
Без звука и шепота твоего дурацкого имени.
Силясь сказать, понимаю, нет внутри пороха,
Так чем же цепляться, какими жать искрами?

Что ж это будет, милый? Запад или восток?
Хотела бы я без катаны и без простого меча.
Мне пора стать степеннее - это же твой урок?
Прости, это всё опять, как всегда, сгоряча.