Гром

1

- Ешь, - с характерным стуком опустилась передо мной тарелка с ужином.

Не нужным, как по мне. Я только-только пришла в форму. Стала совершенной, как раньше. Почти...если не считать адской боли в ноге к концу каждого дня и некоторых огрехов в технике, которые не так уж и заметны, но всё же...

- Пускай, - проговорила, мысленно поджав губы.

У меня два с половиной месяца. Этого достаточно чтобы восполнить пробелы и стать идеальной, как прежде.

- Наташ, - поморщила носик, глядя на содержимое тарелки.

- Нина... - начал заводиться тётя, с одного только моего слова и движения.

- Горошек и морковку съем, - перебила её, - остальное и не проси! - воскликнула, сложив на груди руки.

- Нина, - покачала та головой, усаживаясь на против.

- За эти месяцы и грамма не наберу, - проговорила упрямо.

Это было похоже на мантру. Не наберу ни грамма. Не сломаюсь. Я повторяю это изо дня в день. Каждое утро и каждый вечер. Всё для того, чтобы снова стать лучшей. На этот раз без сомнений. Что бы ни один член жюри не усомнился в моём золоте. И чтобы ни один журналист не спросил:

- Нина, не считаете, что Вайсман достойна золота больше, чем вы?

Нет! Не считаю! Иначе бы она не потеряла такие важные десятки. И пусть судьи совещались и даже спорили дольше обычного. Гораздо дольше. И так бурно, что всё это время у меня сердце не билось. Уверена, у Вайсман тоже. Но эти десятки, которые сняли с неё из-за глупой недоработки, стоили ей олимпийского золота.

- Нет, - ответила коротко, глядя прямо в камеру.

Она моя. Я её зубами выгрызла. Заслужила. Моя по праву! И пусть каждый, кто не согласен с этим, выйдет на ковёр и повторит мою программу. Сама Вайсман, к слову, никак не прокомментировала подобные вопросы от журналистов. Только лишь поздравила с золотом и сказала, что будет рада увидеться на следующих играх. Достойный ответ, по моему мнению.

- Ешь, - как всегда с осуждением бросила тётя и принялась за свой жутко калорийный пусть и не совсем вредный ужин.

- Думаю, что я вернусь в корпус, - пожала плечом, убирая за собой посуду.

- Сегодня? - спросила Наташа, выгибая в вопросе бровь.

Кивнула, не глядя на неё, подхватила и её посуду. Загрузила всё в посудомоечную машину. Ненавижу это делать руками!

- У тебя завтра выходной.

- Знаю, но...там привычней, - передёрнула плечами.

Мой дом там, где мой тренер и ковёр. Наташа хорошая. Она вырастила меня, одна, пусть и виделись мы разве что...пару раз в неделю - в лучшем случае. Гимнастика моя жизнь и пусть тётя отдала меня туда с целью освободить своё время от внезапно свалившейся на её голову сироты - всё же я благодарна ей за это.

- Нина? - позвала тётя, - Посмотри на меня, - строго.

Не внушает страх если честно. И никогда не внушала. Только тренер, и то не каждый...

- Планируешь провести завтрашний день на ковре? - спросила, глядя в глаза.

- Нет, - мотнула головой.

Врать легко. Особенно спортсмену. Особенно профессиональному спортсмену.

Тётя смотрела выжидающе. Словно сканировала меня, пыталась прочесть. Она редко распознаёт мою ложь, но хорошо меня знает. Тут и знать то особо нечего...Тренировки, тренировки и ещё раз тренировки.

Моя травма на прошлогоднем чемпионате мира была ужасной, мало кто верил в меня. В целом никто не верил, даже я. Только наставления Марии Александровны - тренера - заставляли вставать и пахать. Значит не всё потеряно. К удивлению врачей, я восстановилась. К удивлению Марии Александровны, я практически восстановила и технику. Но не потому, что прислушивалась всех рекомендаций. А потому что тренировалась больше положенного и ела меньше положенного чтобы восстановить вес - он важен.

- Просто там комфортней, не обижайся, ладно? - заговорила, прерывая её мысли.

Незачем ей думать об этом. Если бы я взяла хотя бы один выходной за эти месяцы - на мне бы точно поставили крест. Но сегодня есть шанс что меня всё же допустят до квалификации. Главное дотянут до олимпиады. Выступить, забрать золото, а потом уж и отдохнуть можно будет.

- Ладно, - нехотя согласилась тётя.

Конец ознакомительного фрагмента

Ознакомительный фрагмент является обязательным элементом каждой книги. Если книга бесплатна - то читатель его не увидит. Если книга платная, либо станет платной в будущем, то в данном месте читатель получит предложение оплатить доступ к остальному тексту.

Выбирайте место для окончания ознакомительного фрагмента вдумчиво. Правильное позиционирование способно в разы увеличить количество продаж. Ищите точку наивысшего эмоционального накала.

В англоязычной литературе такой прием называется Клиффхэнгер (англ. cliffhanger, букв. «висящий над обрывом») — идиома, означающая захватывающий сюжетный поворот с неопределённым исходом, задуманный так, чтобы зацепить читателя и заставить его волноваться в ожидании развязки. Например, в кульминационной битве злодей спихнул героя с обрыва, и тот висит, из последних сил цепляясь за край. «А-а-а, что же будет?»

Я видела в ней сомнение. Думаю, она знает, что я вру. Знает, что пойду сегодня в тренажёрку или воспользуюсь дубликатом ключа от зала (его я сделала ещё два года назад). Знает, что буду тренироваться до потери сил, только бы успеть, только бы стать прежней. И я действительно пойду на это. Иначе какой смысл в том, через что я уже прошла?

***

- Король? - услышала удивлённый оклик.

Зажмурилась, прикусив щёку изнутри. Трижды чёрт! Ну зачем она здесь? Ещё и в такую рань?

- Мм? - обернулась к подруге и сопернице. - Привет, - слегка улыбнулась.

Дарья Меньшикова - моя подруга и главная соперница, которую я с трудом, но обхожу в последние годы.

- Нина, - понизила та голос, - ты в тренажёрке была? - спросила, бегая по мне цепким взглядом.

- Почему не спишь? - ответила вопросом, со всё той же улыбкой, бросив взгляд на фитнес браслет на своём запястье.

2

Это было не правильное приземление. Не знаю...хроническая усталость, постоянная боль или слова Мельниковой, а может быть всё вместе отвлекло меня. Ещё до того, как приземлиться я всё поняла. Жалкие доли секунды показались мне вечностью.

Мозг разрывало на части от нахлынувшего страха. Это был адский страх. И понимание что всё кончено.

Приземление. Боли не было и это, наверное, странно. Но я почувствовала каждое смещение, каждый перелом. Просто почувствовала.

Сжав до скрежета зубы и зажмурив глаза, я опёрлась на руки, после перевалилась на спину. Боль вернулась. Я настолько к ней привыкла, что не могу сказать, что сейчас всё острее, больнее. Примерно так же, наверное.

Я смотрела на потолок. Вот так вот просто, лёжа на спине, посреди ковра. В чёрных лосинах, шортах и майке. Даже не в гимнастическом купальнике. Слёзы непроизвольно покатились с глаз, а я пыталась рассмотреть сквозь них потолок. Потолок, который видела тысячи раз после каждой тренировки. Мы ложились вот так с Дашкой, пялились в него и мечтали об олимпиаде.

- Король, - до слуха донеслось укоризненное от подруги. - Мария Санна тебя убьёт если узнает, что ты тренируешься больше положенного.

Повернула голову в сторону Дашки, она шагала ближе, с недовольным и даже озлобленным выражением лица.

- Ты слабая Нина, прими это и смирись. Когда Янчук добавила тебе пятую тренировку в неделю, месяц назад, мы все были просто в ауте, - она опустилась на колени, в районе моей груди. - Станешь трёхкратной мира, у тебя будет время восстановиться. Тренер доверилась тебе, ты же у нас умничка, обязательно скажешь если что-то не так и не возьмёшь перегруз, а ты...Нина?

- Даш? - позвала, приподнимаясь на локтях.

Подруга нахмурилась, перевела взгляд на мою правую ногу, на лодыжку в не совсем естественном положении.

- Отвезёшь в больницу? - спросила, пытаясь удержать трясущиеся губы.

- Чёрт, Король...

***

Мельникова права. Я всегда была умничкой - может быть поэтому я и принесла золото стране на олимпийских играх. Мне всегда доверяли. И сейчас тоже. Марина Санна верила в моё восстановление. Два месяца она следила за каждой моей тренировкой. Придирчиво, сощурив тренерский взгляд. Я была идеальной. Безукоризненное послушание. Тренер говорит - я делаю. Она запретила мне рад элементов, не малый. Заставляла больше отдыхать, есть. Она не говорила об олимпиаде, но говорила о том, что я восстановлюсь. Спустя два месяца моего послушания она ослабила хватку. Доверилась мне. А я...я вбила себе в голову что должна восстановиться во что бы то ни стало. Сделаю это. Буду тренироваться и день и ночь, врать, увиливать, но возьму золото и в этом году.

Сломанному спортсмену не нужны упрёки тренера, судей, семьи или друзей. Нам достаточно понимания что это конец и что по большей части в этом не виноват никто кроме тебя. И это убивает. Ты можешь закрыться от близких, можешь закрыть глаза чтобы не видеть осуждающий взгляд тренера. Но вот от собственных мыслей ты не денешься никуда.

- Тебя выпишут завтра утром, - холодно проговорила тренер, складывая мои вещи в небольшую сумку.

Я провалялась здесь две недели. Не приходил никто кроме тренера и Наташи. Я просила об этом. Я бы и Наташу не пускала, но это было бы не честно по отношению к ней. Всё же она любит меня и переживает, пусть и жутко злится.

Ещё были цветы. Каждые три дня новый букет. Я думаю, это от спонсора, хотя странно...Наверное они откажутся от меня, теперь. В прошлом году, после травмы, они не разорвали со мной контракт, только лишь потому что видели прогресс. А в этом...даже Мария Санна не отвечает на мои вопросы о восстановлении и возвращении в спорт.

- Мария Санна, - устроилась на кровати удобней, волоча за собой загипсованную ногу, - что со спонсорами? Реабилитация за их счёт или я теперь сама по себе?

Женщина с заметной сединой и идеальной выправкой, пододвинула стул ближе к больничной койке, села.

- Никто не ожидал от тебя подобного, - покачала она головой, заговорив со мной наконец о случившемся.

- Простите, просто... - опустила растерянный взгляд.

- Без оправданий, - остановила меня жестом. - Они не исправят содеянного. В этом есть и моя вина, - кивнула, глядя в никуда. - Не нужно было оставлять тебя одну. Спонсоры, - резко переключила тему, - их больше нет.

- Оо...

Кивок, в ответ на мою не членораздельную реплику.

- Тогда, наверное, нужно было перевести меня в другую больницу, обычную. Сразу после операции, - добавила растерянно.

Одно дело знать, что от тебя могут отказаться. Списать. А другое слышать это и понимать, что всё. Точка. Теперь ты сама по себе. За тобой не стоит влиятельной компании, которая оплатит все твои расходы, в том числе лечение и реабилитацию.

А квартира? Мы ведь хотели с Наташей купить ещё одну, в ипотеку. С моими возможностями мы бы не растягивали её на тридцать лет. Нам одобрили кредит. Мы даже присмотрели жилой комплекс. Что я наделала?!

- У Наташи нет таких денег, и у меня теперь, наверное, тоже...

- Лечение и палата в клинике до завтрашнего утра оплачены.

- Вами? - спросила очевидное.

У Наташи нет таких денег. У меня есть. Но доступ к счёту только у меня. А Мария Санна сказала, что всё уже оплачено.

- Нет, - качнула та головой, приподняв уголок губ.

У Марии Александровны Янчук муж трудится не обычным менеджером или ещё кем, со средней зарплатой. Он у неё...А чёрт его знает! Я часто видела его, встречалась с ним - это очевидно. Тренер ведь как вторая мама, в моём случаем первая. Я бывала у них в гостях, на днях рождениях Марии Санны, на их юбилее два года назад. Я хорошо понимаю, что Янчук Виктор Фёдорович влиятелен и богат. И они вполне могли бы оплатить эту клинику.

- Нам не пришлось.

- Тогда кто? - нахмурилась, не разделяя настроя тренера.

- Нина, ты могла бы стать отличным тренером, после полного восстановления, конечно, - кивнула. - Открыть свою школу, а после занять и моё место, при должном трудолюбии и упорстве. И поддержки - без неё в этом мире не выжить.

3

Я не спала всю ночь. Обдумывала слова Марии Санны. Поддержка. Она мне нужна да, но...

После её ухода я даже воодушевилась. Заполучить нового спонсора было бы просто чудесно. Я могла бы брать гораздо больше рекламы, всё-таки я олимпийская чемпионка! У нас с Наташей не было бы больших проблем с деньгами. Я смогла бы пройти реабилитацию в этой клинике, а не в государственной. Смогла бы восстановиться и действительно стать тренером, растить подрастающее поколение, сперва малыши, после девочки постарше, а затем и новых олимпийских чемпионов.

Моего воодушевления хватило не на долго. Часа на пол, не больше. Сперва меня отвлекла мысль о новых чемпионках. Новых. Зависть и злость наполнили меня до предела. Я злилась, царапая и сжимая простынь. Сперва злилась на себя. На то что умолчала ещё тогда. И на то, что перегружала себя сейчас. Чёрт с ней с олимпиадой! Я могла бы стать трёхкратной чемпионкой мира и даже больше...Спустя пару часов мне надоело злиться на себя, и я начала злиться абсолютно на всех и всё. Злиться до самой ярой ненависти. На Дашку, за то, что она займёт моё место. На спонсора, за то, что бросил меня. На Марию Санну, за то, что доверилась мне и не контролировала моё восстановление. На тётю, за то, что она привела меня в этот спорт.

Эта злость питала меня до самого утра, пока я не вернулась мыслями к новому спонсору, о котором говорила Мария Санна. Нет, злость никуда не делась, просто я сумела переключиться.

Она сказала “он”. Это мужчина? Кто он? Зачем ему спонсировать меня и зачем он приедет завтра? То есть, уже сегодня. Мария Санна говорила о тренерской карьере, это не так просто и на долго. Значит...и спонсор надолго? Это не вызывало любопытства, это вызывало сомнение. Кому нужна сломанная чемпионка на долгий срок? И что сломанная чемпионка должна будет дать взамен?

Завтрак принесли в семь. Я не ела. Он был наверняка вкусным и питательным. Полезным и, конечно, калорийным. Но к нему я не притронулась. Только выпил воды. Аппетита не было, совсем.

- Нина, - недовольно покачала головой Татьяна Петровна - моя медсестра - когда пришла за разносом.

Пожала плечами, откинула тёплый плед. Поморщилась, глядя на гипс.

- Сиди, сейчас... - женщина отошла в дальний угол, к инвалидному креслу, потянулась к ручкам.

- Не надо, - бросила, спуская с постели одну ногу за другой. Пришлось помочь себе руками.

Больно. Очень. Обезболивающее не всегда помогает и не так хорошо, как хотелось бы.

Татьяна Петровна проворчала что-то невнятное и всё же подкатила ко мне кресло.

- Я не сяду, - проговорила сквозь зубы, дотягиваясь до кофты на спинке кровати.

Накинула на плечи. Жутко мёрзну в последние дни. Я немного потеряла в весе, это сказывается.

- Летать ты не научилась. Садись, - строго проговорила женщина.

- Принесите костыли, - так же твёрдо и упрямо, сжимая край кровати пальцами.

- Рано тебе ещё на костыли, - не уступая в тоне.

- Татьяна Петровна... - прорычала, но была невежливо перебита басом, который послышался прямо за моей спиной.

Я сидела лицом к окну и спиной к выходу из палаты. И могла только слышать.

- Татьяна Петровна, принесите.

Медсестра поджала губы, но кивнула. Чуть отодвинула от меня кресло. Неспеша вышла из палаты.

Мне хотелось обернуться. Рассмотреть обладателя баса. Но вместо этого только сильнее сжала губы и нахмурила брови. Я собиралась умыться, привести себя в порядок. Выгляжу я...помятой.

Это он?

Послышались тихие шаги. Мужчина встал прямо передо мной. Невольно упёрлась взглядом в ремень на его поясе. Белую рубашку, бежевые брюки. Я рассмотрела не много. Только то, что было в районе его пояса. В том числе и его открытые предплечья. Не противные волосатые, а очень даже...привлекательные? Сильные. Надеюсь, он просто подкатил рукава рубашки, а не надел дедовскую, с коротким рукавом. Выше поднять взгляд я не рискнула.

Кто вообще врывается вот так вот к девушке, в начале восьмого утра? Пусть это и больничная палата. Всё же это не прилично!

- Эй эй эй! - за возмущалась не громко, но достаточно тяжело для слуха, когда эти самые не противные руку оторвали меня от кровати и усадили в кресло. - Я не инвалидка, - зашипела, скидывая с себя его руки.

- Я знаю, - хмыкнул мужчина, когда я наконец остановила взгляд на его лице.

Это было унизительно. Смотреть сверху вниз. Это кресло унизительно. Я вполне могу передвигаться на костылях. Медленно и тяжело, но могу. Тогда никто и не вздумает смотреть на меня сверху вниз!

Я молча пыхтела, сжимая в тонкую линию губы. Уверена их почти не видно, пусть они довольно и пухлые у меня. Наверняка побелели от моих усилий.

- Ты собиралась в уборную? - спросил мужчина, присаживаясь на мою кровать.

Отлично. Так гораздо лучше. Теперь мы практически на одном уровне.

- Вы должны были прийти в восемь, - ответила недовольно.

Очевидно ведь, что это тот, о ком говорила Мария Санна. Другого бы ко мне не пустили. Наверное.

- Подумал тебе может понадобиться помощь, - склонил на бок голову, рассматривая меня.

Я поёжилась. Кофта была объёмной, но шорты короткими - они пижамные. Лицо неумытым. Волосы зализанными.

- Не стоило, - бросила с неискренним равнодушием и опустив взгляд попыталась развернуться. Костылей не будет. И дураку понятно. Я слишком слаба по мнению врачей для того, чтобы передвигаться на них.

Вышло...плохо. Не с первой попытки. И даже не со второй. Развернул меня он. И повёз в сторону уборной. Мне оставалось только недовольно сопеть, сжимая пальцы в крепкие кулаки.

- Помочь...

- Нет! - перебила резко, вцепившись руками в подлокотник. - Уйдите, - прошипела сквозь зубы.

Кошмар! Какой же это кошмар! Это сравнимо с моим падением на прошлогоднем чемпионате мира.

Чуть помедлив, мужчина всё же вышел, прикрыв за собой дверь. Выждала десять секунд. Упёрлась руками в мойку, а здоровой ногой в пол. Было сложно. Я действительно слаба. Мало ела, плюс моральное состояние и постоянная боль в ноге. Но я встала.

4

Будь умничкой, Король.

Короткое сообщение от Янчук заставило одновременно и поёжится и выпрямить спину, расправить плечи. Эти слова она говорила мне перед каждым соревнованием, за секунду до выхода на ковёр. Сегодня эти слова тоже принадлежат тренеру, а не заботливому родителю.

Я была умничкой. Каждый раз. Это дорогого стоило. Но я ни разу не облажалась. Если не считать серебро лажей...Но его давно не было. Только золото - это характерно для чемпионки. Которой я была.

Но почему сейчас? Что я могу сделать сегодня? Скалить зубы в милой улыбке мужчине чьего имени я не знаю? Редкостный невежа. Кто вообще позволяет себе так хватать незнакомую ему девушку? Ещё и наверняка вдвое старше меня! Нет, выглядит он не так уж и плохо, просто слишком...взросло что ли.

Почему я должна быть умничкой? Для чего? Я не могу главного. Зачем я ему?

Впрочем, про себя, “спасибо” я прошипела. Мысленно, не в слух. Он дал мне немного больше времени, нежели обещал. Всего три минуты, но мне этого хватило для того, чтобы стянуть шорты, надеть свободные спортивные штаны, убрать шорты в сумку сесть на кровати лицом к двери. Идеально ровная осанка, ладони на коленях. Насильно приподнятые уголки губ в лёгкой приветливой улыбке.

Через секунду после он вошёл. С обещанными костылями. Всего лишь на мгновение на моём лице отразилось волнение и страх. Они правы, я слаба. Слишком слаба чтобы выйти из клиники на костылях. Мужчина успел уловить мою эмоцию, потому перевёл взгляд на кресло, после не меня.

Ну уж нет!

У клиники наверняка дежурят журналисты. По крайней мере так было в прошлый раз. Никто не должен больше видеть меня в этом кресле. Не должно быть ни одной фотографии.

- Как вас зовут? - спросила, давая себе пару секунд на то, чтобы собрать все силы и встать.

С заданным вопросом я протянула руку вперёд. Мужчина передал мне костыли, но с сомнением и явной неохотой.

- Сергей, - ответил, оставаясь рядом.

- Просто Сергей? - разводя руки с костылями в сторону.

Я намеренно тянула время. Если бы у нас его не было. Он бы наверняка меня уже схватил и куда-нибудь отнёс.

- Громов Сергей Валерьевич, - хмыкнул, склоняя голову на бок.

- Ладно, - кивнула и наконец встала.

Поднялась на ноги. Это было не так уж и тяжело. Я сильна, очень. Просто...видимо не сегодня. Раз уж первый шаг мне показался настолько тяжелым.

- Не стоит! - резко воскликнула, когда мужчины развернулся в сторону кресла.

Я сделала ещё пару шагов по направлению к двери.

- Я больше в него не сяду, - проговорила тише, выходя из палаты. - Если вам не подходит мой темп, тогда вы можете назвать мне адрес. Я приеду, как только смогу, в ближайший час.

Сергей чуть качнул головой, прицыкнув при этом языком.

- Скажи, если понадобится помощь, - проговорил, бросая взгляд на наручные часы.

Он шёл чуть позади. Всего на шаг. Я не так уж и медлила, но все же мою скорость нельзя было приравнять скорости здорового человека на пешей прогулке. До лифта я добралась без особого труда. Да, было тяжело, но я смогла, не теряя темпа. Пусть ногу и тяжело было держать навису, и она привычно болела, но я сделала это. В лифте мне удалось немного передохнуть. Опёрлась спиной о стену - это было ошибкой. Я расслабилась. Дала себе ощутить усталость. Лучше бы продолжала идти. Теперь, кажется, сил совсем не осталось.

Громов поглядывал на меня с сомнением. Я выровнялась. Снова приподняла уголки губ, опустила взгляд и пошла.

Хотелось реветь в голос, настолько мне было тяжело. Я закусила нижнюю губы, иногда хмурилась. Темп пришлось сбавить. Ровно дышать не получалось. Только рвано и громко. Затылком ощущала его колкий взгляд. Знакомые врачи и медсёстры пытались со мной заговорить. Но что-то или кто-то им мешал. Он только качали головой и отмахивались от меня. Мол упрямая, всё равно ведь дойдёт. И я дошла!

Правда до крыльца. Медленно, больно, тяжело. Но дошла. Застыла перед ступенями. Они не были крутыми. Но мне было настолько тяжело, что я просто могла не попасть костылём по ступеньке, оступиться.

Смотрела прямо на них, поджав губы и сдерживая слёзы. Журналисты и вправду дежурили. Оживились стоило одному меня заметить. О, это было бы полным фиаско, растянуться прямо здесь, перед их камерами. И возможно сломать и вторую ногу, кости которой сейчас довольно хрупкие.

Я считала про себя до пяти. Думала досчитаю до заветной пятёрки, станет легче, и я попрошу у него помощи. Это ведь не так уж и страшно, просить помощи?

Но просить, к счастью, не пришлось. С неразборчивым ворчанием Сергей забрал у меня костыли подхватил их одной рукой, а меня другой прижимая к своему боку.

Эти секунды, пока он меня нёс, казались мне раем. Такого кайфа я не испытывала ни на одном своём выходном после тяжёлых тренировок. Однако слёзы не удалось сдержать. Я слабая. Я не смогла. Достойна ли я тех медалей, которыми увешана моя стена?

Я не видела ничего кроме тумана из слёз. Чувствовала, что журналисты подошли ближе. Они называли не только моё имя, но и его. Задавали вопросы.

К нам подъехала машина. Прямо ко входу, немного разгоняя толпу с фотоаппаратами и телефонами. Сергей всё ещё держал меня одной рукой, крепко прижимая меня к себе удерживая навису. Я не высокая, по сравнению с ним, поэтому до земли было прилично, учитывая, что наши глаза были практически на одном уровне. Я упиралась ладошками в его грудь и это настораживало, честно говоря. Так близко. Неприлично близко!

- Нина, всё в порядке? - тихо позвал, касаясь моих губ дыханием.

Проморгалась, заставляя слёзы отступить. Он странно смотрел. На пару секунд уронил взгляд к моим губам. И это напугало меня. Настолько что слеза сама по себе скатилась по щеке. Я отвернулась.

- Отпустите меня пожалуйста, - проговорила тихо, наблюдая толпу заинтересованных журналистов.

Из авто вышел мужчина. Водитель? Забрал костыли, открыл заднюю дверь. Сергей перехватил меня второй рукой под колени. Я сжалась от неожиданности.