Гроза и одиночество

1. ОДИНОКИЙ ПРАВЕДНИК

Дачный домик скрипел старыми половицами, будто ворча на одиночество. Старик сидел за кухонным столом, его натруженные пальцы медленно перебирали пожелтевшие фотографии. Вот он молодой - строгий пиджак с орденской планкой, подтянутое лицо, взгляд, полный убежденности. Вот снимок с партсобрания, где он получал очередную почетную грамоту. Вот коллектив КБ - ряды серьезных лиц, среди которых выделялось его, начальника отдела, исполненного ответственности.

Он вздохнул, поправляя очки. За окном сгущались сумерки, и длинные тени ползли по стенам, заполняя пустоту комнаты. На плите тихо шипел чайник - его единственный собеседник в эти долгие вечера.

"Честно прожил..." - пробормотал он, разглядывая свои старческие руки с выступающими венами. Всю жизнь он гордился своей принципиальностью: ни грамма лишнего, никаких "левых" заработков, женщины - только законная супруга, да и то... Он смахнул невидимую пылинку с фотографии покойной жены - скромной, работящей Галины, с которой прожил тридцать лет, так и не узнав, что такое страсть.

В углу комнаты темнел книжный шкаф, заполненный технической литературой и собранием сочинений Ленина. На самом видном месте - толстая папка с его докладами о моральном облике советского человека. Старик отвернулся - в последнее время эти пожелтевшие листки вызывали у него не гордость, а странную горечь.

За окном зашуршали листья, и он вздрогнул. Раньше этот звук напоминал ему о бдительности, а теперь... Теперь он думал о том, как давно никто не смотрел на него с восхищением. Как давно не слышал искреннего смеха, обращенного к нему.

Он подошел к зеркалу и внимательно рассмотрел свое отражение: седые редкие волосы, глубокие морщины, сгорбленные плечи. "Принципиальный товарищ..." - прошептал он, и вдруг в глазах мелькнуло что-то неожиданное - не уверенность, а сомнение. Сомнение, которое он боялся признать даже самому себе.

Где-то вдалеке прогремел первый раскат грома. Старик машинально поправил воротник домашней рубашки - своей последней "формы", напоминающей о дисциплине - и пошел закрывать ставни, не подозревая, что этой ночью все его принципы будут подвергнуты испытанию.

2. МОКРАЯ ГОСТЬЯ

Громовой раскат потряс старые дачные стены, когда в дверь постучали. Старик, дремавший в кресле, вздрогнул - уже много лет никто не приходил к нему в такую погоду. Он медленно поднялся, суставы похрустывали, и потянулся к щеколде.

Дверь распахнулась под порывом ветра, и в проеме стояла она - совсем юная, лет …надцати, не больше. Дождь превратил ее светлые волосы в мокрые пряди, прилипшие к лицу и шее. Белая футболка промокла насквозь, облепив тело так, что четко просвечивало все - округлости груди, темные очертания сосков, тонкую талию.

"М-можно я пережду у вас?" - ее голос дрожал от холода. Капли дождя скатывались по щекам, смешиваясь со слезами испуга от только что пережитой грозы.

Старик замер, чувствуя, как в груди что-то екает. "В-входи..." - пробормотал он, отступая вглубь комнаты.

Девочка шагнула через порог, оставляя на полу мокрые следы. "Спасибо... - она поежилась. - Я шла от остановки, а тут как раз ливень начался..."

Он кивнул, не зная куда деть глаза - ее тело под мокрой тканью было слишком... явным. "П-полотенце..." - пробормотал он, роясь в шкафу дрожащими руками.

Когда он повернулся, она уже стягивала футболку через голову. "Ой, простите!" - засмеялась она, заметив его испуганный взгляд. - "Но ведь так простудиться можно, да?"

Старик ахнул, судорожно протягивая полотенце. Перед ним стояла почти обнаженная девушка - только в простых белых трусиках, которые странно контрастировали с детским лицом и уже вполне женскими формами. Капли воды скатывались по ее ключицам, исчезали в ложбинке между грудей...

"Вот... возьмите..." - он отвернулся, чувствуя, как кровь приливает к лицу. В ушах стучало: "Грех... Разврат... Маленькая еще..."

Но когда она взяла полотенце, их пальцы случайно соприкоснулись, и что-то горячее пробежало по его жилам. "Вы какой-то... странный, - засмеялась она, оборачиваясь к нему спиной, когда вытирала волосы. - Как будто никогда девушку не видели."

Он молчал, глядя, как играют мышцы ее спины, как полотенце трется о нежную кожу... И вдруг осознал, что уже много-много лет действительно не видел. Не позволял себе видеть.

3. РАЗГОВОР О ЗАПРЕТНОМ

Дождь стучал по крыше дачи, а в комнате пахло мокрой кожей и травой. Девочка сидела, накинув на плечи полотенце, но оно постоянно сползало, обнажая округлые плечи и верх груди. Старик старался не смотреть, но каждый раз, когда она наклонялась за чашкой, полотенце расходилось, и он украдкой видел мягкий изгиб груди, розоватый сосок, промелькнувший на мгновение.

— "Ты все время такой... серьезный?" — спросила она, обхватив чашку руками.

Он вздрогнул, будто пойманный на чем-то постыдном.

— "Просто... думаю."

— "О чем?"

Он помолчал, потом вздохнул.

— "О том, что правильно, а что нет."

Она рассмеялась — звонко, беззаботно, как будто он сказал что-то смешное.

— "А кто решает, что правильно? Те самые взрослые, которые сами все пробовали, а потом запрещают другим?"

Старик нахмурился.

— "Есть правила. Мораль."

— "Мораль — это когда тебе говорят 'нельзя', а сами делают?" — она потянулась, и полотенце соскользнуло еще ниже. Он резко отвел глаза.

— "Ты... прикройся."