Грязная любовь. Возмездие

ПРОЛОГ

— Юлька? – я смотрю на свою сестру и отказываюсь верить в реальность происходящего. – Ты же должна сейчас...

— Умирать от усталости на грязных нарах. Всё правильно.

— Что ты здесь делаешь?

— Раздевайся, - она проигнорировала мой вопрос. – Мне нужно тебя обыскать.

Недоумевая, стягиваю джинсы и грязную майку. В бунгало очень тепло, но тело всё равно покрывается мурашками.

— Юль... – сестра даже не смотрит на меня. – Юль, что происходит?

— Профессор, всё чисто. Приступайте.

Профессор? Да какого чёрта? Я преступница, беглянка, заключённая. Меня должны были допрашивать, пытать, запереть в камере, но вместо этого привезли в бунгало на побережье.

— Я соскучился, девочка моя. Хочешь выпить?

— Нет. Сейчас не подходящее время, - шепчу и пячусь, заметив, что он расстёгивает ширинку на своих брюках.

— Сегодня обойдёмся без формальностей. Ложись!

Я оглядываюсь по сторонам, но Юльки уже и след простыл. Знаю, что у меня нет выбора, но продолжаю медлить.

— Хочу выпить, - жадно смотрю на открытую бутылку с вином.

— Выпьешь. Сразу после. Ложись.

Я падаю на большую двуспальную кровать. Сгибаю ноги в коленях и закрываю глаза. Чувствую тяжесть мужского тела, навалившегося на меня сверху. Его возбуждённый член, елозящий по моему животу. Жаркое дыхание с примесью аромата сигар и дорогих духов.

— Мы не должны делать это сегодня, - шепчу с мольбой в голосе.

— Забудь про правила. Теперь ты только моя.

Уворачиваюсь от поцелуя, но в тот же миг, чувствую, как он грубо взял меня без защиты. Раз, два, три... Считаю его фрикции, ожидая окончания акта. Семьдесят восемь, семьдесят девять, восемьдесят... Каждое его движение резко, член проникает в меня максимально глубоко. Смазки почти нет. Я не чувствую возбуждения, только боль. Ему тоже не должно доставлять удовольствие сношение с сухой партнёршей, но он не останавливается.

Сто тридцать, сто тридцать один... Последняя фрикция пронзает меня, как кинжал, разливая тепло по моей вагине. Обмякшее тело придавливает меня на пару секунд.

— Теперь можешь расслабиться, - он слез с меня, налил вино в бокал и протягивает мне. – Расскажешь о своём маленьком приключении?

Смотрит на меня с призрением и ненавистью. Как я могла так глупо спалиться? Это Юлька вывела меня из равновесия. Её не должно было быть здесь.

— Не хочешь говорить? – он отхлебнул из приготовленного для меня бокала. – Не говори. Где прячется твой любовник?

Всё пропало. Какая же я дура! Нужно было всего лишь улыбаться и дать ему с улыбкой на губах. Даже оргазм изображать не требовалось. Никто бы не обвинил меня за то, что кончить не могу, после всего пережитого...

ГЛАВА 1

Профессор нависал надо мной, как палач перед казнью. Смотрел, как строгий учитель на патологическую двоечницу. Немой вопрос без труда читался в его взгляде.

— Простите, всё так неожиданно. Я растерялась, увидев сестру, - встала с кровати и попробовала прижаться к его обнажённому, покрытому густой растительностью телу.

— Не пытайся обмануть меня. Я вижу тебя насквозь.

— И в чём, по-вашему, я вас обманываю, - беру бокал из его рук и выпиваю до дна. – Вы не задали мне ни одного вопроса.

— Зато я прослушал протокол твоего допроса. Алиса, что это было? Где Алек?

— Он далеко. Вы никогда не найдёте его. И я вам не скажу где он. Можете считывать мои воспоминания, сколько хотите, но ничего, кроме уроков в школе не увидите.

— А он хорош. Подготовил тебя? Или знания от папочки достались?

Окинула его презрительным взглядом и отвернулась.

— Молчишь? Я найду твоего партнёра. Заставлю тебя смотреть, как он мучается перед смертью. Ровно тридцать три раза его сердце будет останавливаться, не выдержав боли, и запускаться вновь, - злобно усмехнулся. – Старые дедовские способы никто не отменял. Мне не нужно кипятить твои мозги в недоработанной машине, чтобы заставить говорить.

Затылком чувствую, как от него веет холодом. Профессор не успокоится, пока не найдёт Алека. Он не пытается меня запугать.

— Что здесь делает моя сестра? - поворачиваюсь к нему и натягиваю приторную улыбку на лицо. – Мне стыдно за проявленную бестактность. И за побег тоже. Вы правы, я увлеклась капитаном ещё на Ковчеге. Он первый мужчина в моей жизни, обративший на меня внимание. Я влюбилась в него, как девчонка. Поверила, что он подарит мне лучшую жизнь полную обожания. Я ошибалась.

Сделала паузу, чтобы допить остатки вина из бутылки, а заодно посмотреть на реакцию Профессора. Но его взгляд не выражал никаких эмоций.

— Алек взял меня с собой, чтобы использовать как прикрытие. Он сам мне об этом сказал во время ссоры. За недели вместе я ему наскучила, он раздражался, даже руку на меня поднял два раза. Когда я поняла, что на планете никого не осталось, а он хочет использовать меня как домработницу, я сбежала, предварительно устроив пожар. Вам должны были доложить об этом. Не знаю, выжил он или нет... В любом случае, для меня он больше ничего не значит.

— Красиво рассказываешь, - скрестил руки на груди. – Рад, что мне не придётся ждать окончания твоей беременности и пытки можно будет начать сразу после поимки. Надеюсь, тебе доставят удовольствие его страдания.

— Не люблю запах крови, - попробовала приобнять Профессора и поцеловать его в губы.

Но он отодвинул меня, как неодушевлённый предмет, и вышел из бунгало.

— Можно мне поговорить с сестрой, - крикнула ему вслед.

Он не удостоил меня ответом.

Что же я натворила? Идиотка! Пытаться обмануть, пожалуй, самого умного из оставшихся на планете людей – нелепая и изначально проигрышная стратегия. Он не тупой следак, типа майора на корабле. И не детектор лжи, который реагирует на эмоции. Он – Профессор. Тёмная лошадка новой реальности. Я даже не знаю, кто он на самом деле, и какое отношение имеет к имеющемуся апокалипсису.

Единственное, что я знаю – его все слушаются. А ещё он не хочет жить вечно и не пустит моего ребёнка на органы. Зацикленный на себе человек, опьянённый властью и чувством собственного превосходства, никогда не откажется от соблазнов вечной жизни, а значит, в Профессоре должно быть что-то хорошее. Надо было изобразить любовь, радость первой встречи, страсть во время секса... Но встреча с Юлькой выбила меня из колеи и я, как всегда, всё испортила. Дура!

Захотелось выйти к морю, подышать свежим воздухом, посмотреть на волны. Я дёрнула ручку двери, ведущей на пляж и... обнаружила, что она заперта. Позвала свою ассистентку. Бесполезно.

Когда меня привезли в бунгало, я надеялась, что буду относительно свободна. Но нет. Они не стали сажать меня в клетку, просто заперли. Я выглянула в окно и увидела двух охранников. Со стороны главного входа наверняка та же картина.

Что же мне делать? Как отвадить Профессора от идеи устроить охоту на Алека с последующей пыткой жертвы? Я потрогала шею. Ожог, который мне пришлось себе нанести, чтобы скрыть следы извлечения чипа, болел. Его даже не подумали обрабатывать. И не спрашивали, откуда он появился. Зря только членовредительством занималась и тратила время на придумывание оправдания.

Сижу, как птица в клетке. О разговоре с Юлькой можно даже не мечтать. Скорее всего, меня не выпустят отсюда никогда. Разве что разрешать на пляж выходить, когда Профессору удастся обрюхатить меня. Потом они заберут моего ребёнка, попытаются считать мои воспоминания и закопают где-нибудь. Остаётся надеяться только на одно – они похоронят меня недалеко от Алека и, хотя бы и после смерти мы будем вместе.

Грустно усмехнулась, в глубине души позавидовав той парочке в Испании, которым повезло умереть в объятиях друг друга. Мы с Алеком, узнав, что планета опустела, могли бы к ним присоединиться...

ГЛАВА 2

Они решили уморить меня голодом?

— Эй! Мне нужно поговорить с Профессором!

В ответ тишина. Третий день я сижу в бунгало и тупо рассматриваю пейзаж за окном. Чувство голода постепенно отпускает. Когда-то, много лет назад, парочка моих одноклассниц душу дьяволу продали бы за столь простой совет: потерпи три дня и о еде забудешь. Интересно, что с ними сейчас? Погибли или живут на Большой земле, с ностальгией вспоминая времена, когда ругали себя за каждый съеденный бутерброд. Третьего не дано, потому что ни в Гнезде, ни в Оазисе я их не видела.

Воспоминания о прошлом – последняя отрада, доступная мне сейчас. Раньше я гнала от себя эти мысли, а сейчас наслаждаюсь каждым, отпечатавшимся в памяти моментом. Тогда приятные мелочи не имели никакого смысла. Мороженое в кафе, поход за грибами с мамой, поездка к дальним родственникам в Питер... Тогда сущие мелочи казались катастрофой. Двойка по физике, порванные на прогулке колготки, запрет на посещение ночного клуба от родителей... Тогда люди не умели радоваться мелочам и огорчались из-за пустяковых проблем.

Может быть, мы заслужили апокалипсис? Я в свои шестнадцать лет даже помыслить не могла о том, что путешествие на утлом судёнышке мимо опустевших городов может стать самым ярким воспоминанием в моей жизни. А сейчас... Как бы я не старалась, воспоминания об Алеке настигают меня.

Думаю о кафе с мороженым, а вижу его на фоне ресторана в Таррагоне с мумиями, сидящими за столиками. Вспоминаю поход в парк развлечений, а перед глазами снова он. У бассейна в Бургасе, с брошенными рядом детскими игрушками. Его глаза, губы, мышцы, играющие под обтягивающей майкой... «Спасибо за то, что появился в моей жизни. Спасибо за любовь и страсть. Спасибо за каждое мгновение, которое мы провели вместе» - пробормотала я в никуда.

Четвёртый день. Пятый. Седьмой. Наверное. Шестой как-то незаметно пролетел. Они решили уморить меня голодом. Мышцы таят, как сладкая вата на солнцепёке. Стараюсь меньше двигаться и больше спать. В бессознательном состоянии организм переходит в режим ресурсосбережения.

— Тебе нужно поесть, - Юлька принесла мне немного манной каши.

— Ничего лучше не осталось? – пересохшие губы с трудом шевелятся.

— Ешь, что дают. Так где там Алек прячется? – она пытается накормить меня, но я отпихиваю её руку.

— Они не нашли его? Дилетанты, - ем безвкусную массу.

— Алиса, у нас нет выбора. Если мы хотим выжить – нам нужно сотрудничать. Я провела на шахте несколько месяцев и... Ты не представляешь, что там творится. Люди живут в землянках, питаются требухой, дышат отравленным воздухом и работают по двенадцать часов в сутки без выходных. Больше пяти лет там никто не выдерживает.

— Поэтому ты и продалась? За еду? А как же папины идеалы?

— Забудь о них. Из-за него мы так влипли. Ему нужно было всего лишь перестать думать обо всех на свете и позаботиться о своей семье. Подумай, если бы он не отказался от работы на власти, мама была бы сейчас жива! Нам бы не пришлось десять лет сидеть взаперти. Меня бы не изнасиловали в той казарме.

— Но как же его план? Ты же...

— Его план? – Юлька возмущённо перебила меня. – Заставить своих дочерей слиться с деградантами и отдаваться за кусок хлеба? Только любящий отец мог до такого додуматься. Опомнись, папа никогда нас не любил. И маму тоже. Его амбиции и принципиальность сгубили нас всех!

Что она несёт? Ещё полугода не прошло с тех пор, как она пошла на неоправданный риск, чтобы вскрыть папин тайник. И там была карта. И чип, который до сих пор вживлён в моё тело... Большая игра началась. Ни мне, ни ей Профессор не доверяет. За каждым нашим шагом следят. За каждым движением, мимикой, жестом. Всего одна неверная эмоция и...

— Не смей так говорить про отца. Ты хоть понимаешь, что они хотят использовать меня как инкубатор, а потом заберут моего ребёнка? – почти кричу на неё.

— Отличное оправдание побега. Думай так дальше, а я пошла.

Переигрываю. Иначе она бы продолжила разговор. Как сделать так, чтобы Профессор мне поверил? Поверить! Поверить в каждое своё слово и каждую эмоцию. Он ведь когда-то мне действительно нравился. Осталось только внушить себе, что я его люблю. Страдаю и желаю. Пробить его панцирь. Добиться взаимности.

Через силу доедаю остывшую кашу и ползу в душ. Нужно привести себя в порядок, а то выгляжу как приведение.

Юлька вернулась на следующий день с бутербродами. Меня всё ещё держат на диете, но уморить голодом точно не собираются.

— Прости, кофе не принесла.

— Ничего. Меня вода устраивает, - жадно набрасываюсь на сэндвич с ветчиной.

— Так ты расскажешь мне про Алека?

— Расскажу. Но не тебе – Профессору.

Игра ва-банк. Ни слова лжи – только правда. Они найдут его, так или иначе. Или не найдут. Прошло уже достаточно много времени, чтобы он успел скрыться.

— Профессор сейчас в отъезде. Сдай своего любовника и у тебя появится шанс. Ради меня.

— Ради тебя я готова на всё. Но не понимаю, зачем ты меня обманываешь? Уверена, Профессор никуда не уезжал.

Первый опасный момент. Если я ошиблась и Профессор действительно в отъезде, мне придётся рассказать всё Юльке.

ГЛАВА 3

Так и вышло. Еда появилась в моём бунгало вместе с Профессором, но он не позволил мне к ней прикоснуться. Манящие запахи пробудили животный инстинкт и на мгновение заставили потерять контроль над собой.

— Я голодна, - дерзко смотрю ему прямо в глаза.

— Сначала информация, потом ужин, - говорит очень спокойно. – Раздевайся.

Послушно стягиваю комбинезон.

— Нижнее бельё тоже.

Снимаю бюстгальтер и трусики. Желудок предательски урчит, плечи сжимаются. Он смотрит на меня так, будто бы видит насквозь. С трудом сдерживаю желание прикрыть наготу руками или спрятаться под одеяло. Нет... Он не сексом со мной заниматься собирается. Он хочет, чтобы я смущалась. Голодная, голая, под прицелом видеокамеры, встроенной в потолок.

— Мне холодно, - отчаянно пытаюсь выбить разрешение одеться.

— На улице плюс тридцать. Так что ты хотела мне рассказать?

Я выдала ему всё. Начиная с секса под луной на пляже с Алеком и заканчивая моим побегом от него.

— Смотрю, тебе нравится убегать, - мой рассказ длился более двух часов, и всё это время Профессор не сводил с меня глаз. – Хотела выиграть время для своего любовника?

— Нет... Да.

— Так да или нет?

— И да и нет одновременно. Я не хочу, чтобы его убили. Но и жить в окружении разложившихся трупов тоже не хочу. Тогда решение активировать чип мне казалось единственно верным.

— А сейчас? Не опускай глаза. Продолжай смотреть на меня.

Я устала. Очень устала. Исповедь Профессору эмоционально истощила меня. Высосала все соки.

— Можно мне одеться и выйти на улицу? – спросила, ни на что не надеясь.

— Можно, - он неожиданно согласился.

Я медленно влезла в комбинезон, он в это время открыл дверь, ведущую на пляж. Мы вместе сели на песок и несколько минут просто молчали.

— Так ты жалеешь о том, что не осталась с ним? – Профессор первый нарушил очарование ночи.

— Нет. Я рада, что смогла увидеть сестру и могу не есть просроченные на много лет консервы.

— А меня ты рада видеть? – его влажные глаза светились при неровном свете луны.

— Да, - абсолютно искренне ответила я и потянулась к нему губами.

Разумеется, я рада его видеть. И оказаться пусть и взаперти, но на Оазисе тоже рада. Потому что другие варианты были бы однозначно хуже. Вот только почему он задаёт столь неоднозначные вопросы? Такое чувство, что Профессор не хочет знать, что у меня на душе...

— Я скучал по тебе. Знаешь, когда ты сбежала, хотелось рвать и метать. Столько лет ожидания, столько надежд и такое большое разочарование. Я боялся, что ты погибнешь.

В его словах не было любви. Не было нежности и страсти. Только холодный расчёт. Несомненно, я нужна ему, но только лишь для продолжения рода. Он как любой фанатик зациклился на собственных гипотезах и даже помыслить не может об ошибке или изменении вектора. Мы идеально подходим друг другу генетически. Не идеал он не рассматривает.

— Что будет со мной? – постаралась произнести эти слова максимально равнодушно.

— Ничего. Ты вернулась ко мне, блудное дитя, и, как заботливый отец, я просто обязан тебя простить, ведь ты – будущая мать моего сына.

— А если родится дочь?

— Неудачные попытки есть в любом эксперименте. Хороших снов.

Он ушёл, а я ещё долго сидела у кромки воды. Вот и всё. Теперь они знают, что Алек жив. Впрочем, наивно было полагать, что они поверят мне на слово и прекратят его поиски. С другой стороны, как верно заметил Профессор, я выиграла ему время. Теперь от меня ничего не зависит.

Опять это поганое чувство, что я лишь пешка среди ферзей. Юлька, Профессор, Алек... Каждый делает свой ход, имея большой простор для импровизаций, и только я зажата в угол. Если уж «посчастливилось» жить в новой реальности, хочется хотя бы попытаться её исправить. Не сидеть и ждать, когда меня обрюхатят, а потом прикончат.

ГЛАВА 4

Скоро рассвет. Первые лучи солнца уже пробиваются через кромки деревьев. Тёплая летняя ночь заканчивается и мне пора возвращаться в бунгало. Кто знает, позволят мне ещё хоть раз выйти на свежий воздух? Я не могу ничего сделать для будущего, но... А, была, не была. Знаю, что за мной наблюдают. Но не пристрелят же они меня, если я немного поплаваю?

Комбинезон и ботинки на толстой подошве остались лежать на берегу, пока я в полупрозрачном нижнем белье купалась в прохладной слегка солоноватой воде. Как же хорошо! На море штиль. Для полной идиллии не хватает только крика чаек над головой. Наверное, их уже не осталось на этой планете...

Я перевернулась на спину и взглянула на берег. Незнакомый мужчина в офицерской форме стоял рядом с кустами и пристально смотрел на меня. Кто он и что хочет? Чтобы я выбралась на берег? Но почему тогда он молчит? Ладно, в любом случае пора возвращаться в бунгало.

Выйдя из воды, внимательно осмотрела всё вокруг. Мужчины и след простыл. Даже отпечатков обуви на песке не осталось. Я раздвинула ветки живой изгороди в том месте, где он стоял, и увидела свёрнутый в рулон клочок бумаги. Быстро схватила его, сжала в кулак и зашла в бунгало, забыв о своей одежде, которая так и осталась лежать на берегу.

Короткое письмо не было подписано, но я сразу узнала изменённый подчерк сестры. В детстве мама специально учила нас писать левой рукой.

«Добро пожаловать в игру. Ешь, молись, люби. Твоя партия началась».

Почему Юлька написала анонимную записку понятно. Но что значат её слова? Ешь. Молись. Люби. Кажется, был очень старый фильм с таким названием, но я не видела его и сестра об этом знает. Так что кино здесь точно не причём. Она ничего не будет делать просто так, в каждом слове должен быть смысл. Вот только какой?

От размышлений меня отвлёк звук открывающегося замка. Я читала записку в ванной и ещё не успела принять душ. Интересно, кто решил навестить меня в столь ранний час? Но мне нельзя выходить в зал до того, как я приму душ. На потолке гостиной установлена камера, и наблюдатели могут заподозрить неладное.

Водные процедуры заняли не больше пяти минут, но за это время Вика, моя ассистентка, успела вымести песок с пола и протереть запылившиеся поверхности.

— Привет, - не знаю, что ей сказать.

— Доброе утро. Ты не спала сегодня? – Вика окинула взглядом неумело заправленную кровать.

— Нет. Вчера был тяжёлый разговор с Профессором. Ты надолго вернулась?

Я боялась услышать её ответ. Так хотелось верить, что моё заключение закончится и мне позволят вернуться к нормальной жизни. Если, конечно, можно говорить о нормальности в новой реальности.

— Надеюсь, надолго. Я так боялась, что ты не вернёшься, и меня отправят на Большую землю.

— Да брось ты эту тряпку. Я тоже очень рада тебя видеть, - обняла её за плечи и поцеловала в щёку.

Вика не услышала мою просьбу и пошла в ванную комнату, отмывать сантехнику. Я последовала за ней.

— Алиса, они хотят, чтобы я за тобой наблюдала, - дверь осталась открытой и моя помощница говорила очень тихо, едва шевеля губами.

— Ты всегда этим занималась. Ничего не изменилось, - ответила я равнодушно.

— Ничего?

Вика включила воду, намочила под ней записку от Юльки и засунула её в рот. Как же я могла забыть про неё, оставив на самом видном месте. Чёрт! Теперь всё пропало. Хорошо, если только меня накажут, а если всё-таки выяснят, кто написал письмо и кто передал? Тот мужчина в форме, должно быть, муж беременной девушки, с которой я разговаривала в Гнезде. Из-за меня его казнят. Девушку сошлют на Большую землю, а ребёнка отдадут на воспитание в чужую семью.

— Вика, пожалуйста, никому не говори об этой записке.

Просить её о молчании бесполезно. Она фанатично предана Профессору и полностью поддерживает эксперимент властей по созданию идеального общества. Но за время моего отсутствия, похоже, что-то произошло – Вика не бросилась доносить на меня, а просто кивнула.

— Спасибо.

Я всё ещё не верю ей, но и сделать ничего не могу, кроме как поблагодарить.

— Поспи пару часов. Сегодня тебе нужно присутствовать на общем завтраке.

— На завтраке? – мне показалось, что я ослышалась, настолько невероятным было разрешение питаться в ресторане.

— Да.

Я послушалась её совета и легла в кровать с улыбкой на губах. Меня решили помиловать, вне сомнений. Вернули ассистентку, позволили общаться с другими девушками Оазиса. Если повезёт в ресторане я встречу Юльку. Может быть, мы будем сидеть за одним столиком и она, как всегда туманными намёками, расскажет мне, как так получилось, что её освободили. Но самое главное, слово «ешь» начало обретать смысл...

Но в ресторане Юльки не было. В принципе, логично. Она не могла стать одной из неприкасаемых и на Оазисе ей нет места. Вероятно, сейчас сестра в Гнезде. И это к лучшему, ведь она так стремилась туда попасть.

Если я не увижу Юльку лично, значит... Я огляделась вокруг. Ничего необычного. Охрана, как и прежде, со скучающим видом следит за девушками, мои соседки молча поглощают свой завтрак, повара копошатся на кухне. На меня никто даже не смотрит. Может быть, послание спрятано в еде?

ГЛАВА 5

Молись... Я вспомнила монашку, с которой жила в одной комнате во время короткого пребывания в Гнезде. Религиозность возрождается, детей из интерната с детства воспитывают в вере.

— Вика, а ты не знаешь, на Оазисе есть храм или часовня?

— Ты религиозна? – мой вопрос её явно удивил.

— Мне не помешает исповедоваться после всего, что я сделала, - уклончиво ответила я.

— Храм пока только строится, но я попробую согласовать посещение священника.

— Спасибо.

— Не благодари, - она с ненавистью посмотрела на меня.

— Вик, ты не хочешь посидеть на пляже? Раньше для тебя это было важно.

— Нет. Мне нужно привести бунгало в порядок. Профессор может в любой момент прийти сюда, и он не должен видеть бардак, который ты здесь устроила.

Её слова уязвили меня. Никакого бардака в бунгало не было, но ей явно хотелось сказать мне гадость.

— Ты всё ещё моя ассистентка или тебя повысили до надзирательницы?

После моих слов она вся сжалась и будто бы стала меньше.

— Я ваша помощница, - промямлила она заискивающим тоном. – Простите, я не хотела вас обидеть.

— Раз ты моя ассистентка, будь любезна, организуй пикник у воды. Фрукты, вода, плед... Ну, ты знаешь.

— Да. Всё будет исполнено.

Не понимаю, почему Вика ведёт себя так странно. Впрочем, выяснить это не составит никакого труда. Она достаточно болтлива и привыкла подчиняться, стоит немного надавить и...

— Угощайся, - моя ассистентка замотала головой.

Помощницам не положена нормальная еда, и она это знает. За мной наблюдают и днём и ночью. Где-то за живой изгородью охранник в офицерской форме не сводит с нас глаз. Но он не может слышать нас.

— Почему ты не сдала меня, - спросила её сразу в лоб.

Вижу, как она испуганно хлопает глазами. Приоткрывает рот, чтобы что-то ответить и тут же передумывает.

— Ну же, чего ты боишься? Из нас двоих – я субъект, не заслуживающий доверия. Ты в эксперименте практически с самого его начала. Говори.

— Я не могу, - чуть слышно пролепетала она.

— Почему? Я знаю, что ты предана Профессору и шагу не ступишь без его одобрения. Но, несмотря на это, ты помогла мне.

— Тебе нужно быть очень осторожной, - она говорила так быстро и тихо, что мне пришлось приложить немало усилий, чтобы не упустить смысл сказанного. – Профессор приложил немало усилий для получения прощения. Тебя должны были казнить, и если твоё поведение вызовет хоть малейшее подозрение в нелояльности...

— Профессор мне уже ничем помочь не сможет.

— Верно.

— Но зачем я ему? Вот только не надо рассказывать мне сказки о наследнике, подходящую мать которому Профессор никак не может подобрать.

Вика молчала около десяти минут. Я не стала её отвлекать от раздумий. Понимаю, что точного ответа на мой вопрос никто не знает, но хочу выслушать её предположение.

— Мне кажется, он любит тебя. Настолько, насколько он вообще может любить живое существо. Ты для него своеобразный генетический клад, который он не позволит уничтожить просто так. Профессор фанатик и без тебя главная гипотеза его жизни никогда не будет подтверждена.

— Он меня за крысу лабораторную принимает?

— Можно и так сказать.

Впилась зубами в зелёное яблоко. «Приятно» осознавать, что жизнь и относительную свободу я получила только потому, что являюсь самым интересным экспонатом для Профессора. Ему жаль портить образец, на котором ещё столько опытов провести можно.

— Знаешь, первое время я ревновала его к тебе, - Вика разговорилась и никак не могла заткнуться.

— А сейчас перестала? – огрызнулась я и ушла с пляжа, бросив надкусанное яблоко в море.

Вот только ревнивой помощницы, приставленной ко мне на двадцать четыре часа в сутки, только не хватало! Если бы я так глупо не спалилась с Юлькиной запиской, можно было бы потребовать замены ассистентки, как в своё время советовала Алина. Почему я тогда её не послушала и не попробовала избавиться от Вики?

— Что тебе? – с трудом сдерживая раздражение, я открыла дверь.

— Ты так быстро убежала...

— Всё в порядке. Иди в свою комнату и не попадайся мне на глаза.

У Вики задрожали губы, она еле сдерживала слёзы. Мне стало жаль её. Зря я начала грубить, ведь моя ассистентка – такая же жертва, как и все остальные. Заблудшая душа, наивно считающая, что помогает властям восстанавливать цивилизацию. Может быть, стоит рассказать ей, для чего на самом деле отбирают неприкасаемых и заставляют их рожать каждый год по ребёнку?

Нет. Плохая идея. Я не знаю, как она отреагирует на эту информацию. Каждая девушка на Оазисе искренне полагает, что её сыновья пополнят высшую касту. Спустя время возглавят руководство страной.

А что, если сыграть ва-банк и во время ужина открыть им всем глаза?

ГЛАВА 6

Какая мать позволит разобрать собственное дитя на органы? Я уже молчу про то, что не получившиеся экземпляры ссылают на Большую землю, фактически обрекая на смерть. Кто из деградантов будет заботиться о чужих младенцах? Они и своих-то с трудом тянут.

Я закрыла глаза и представила красивую картину типа «бабий бунт»: разъярённые девушки толпой набрасываются на охрану, угоняют самолёт или спасательную станцию целиком, забирают своих детей из интерната и... Превращаются в живых покойниц после перевоспитания. Даже если предположить, что мне поверят, военные подавят мятеж в течение нескольких часов или быстрее. После чего неминуемо последует наказание. Какое именно не приходится сомневаться – есть сестра Алека и, наверняка, другие девушки, которых лишили разума. Их прячут где-то на Оазисе, подальше от наших глаз.

Не стоит заниматься самодеятельностью. Нужно вести себя тихо, изображая послушание, раскаяние и... любовь? К Профессору, вероятно. Вряд ли его интересуют мои чувства, но... Чем чёрт не шутит? В конце концов, он вывез мою сестру с Шахт, получил прощение для меня от властей. Я нужна ему, в этом можно не сомневаться. А он нужен мне. По крайней мере, так считает Юлька.

Вот только могу ли я доверять сестре? На Шахтах долго не живут. Даже представить страшно, что ей пришлось пережить. Если Профессор, не применяя пыток, почти уговорил меня сотрудничать с властями, то... Вдруг Юлька сломалась? Не так давно мне говорили, что я даже мельком не могу увидеть её, а сейчас она здесь. Встретила меня после возвращения с Оазиса.

Игра началась. Но власти ли её инициировали? Они знают про сопротивление. Боятся его и на многое согласны ради того, чтобы узнать имена небольшой кучки несогласных с новыми правилами жизни. Я много времени провела с Алеком и, возможно, они надеются, что он информацией о сопротивлении.

Юлька могла получить прощение и освобождение, сдав противников режима из Шахт. Разговорить меня ей тоже проще, чем кому бы то ни было. Но почему они тогда не дают мне с ней общаться? Тянут время? Хотят, чтобы я расслабилась и окончательно доверилась сестре?

Как же мне надоело жить в вечном напряжении! Прошло совсем немного времени с момента моего возвращения на Оазис, а я уже истощена до предела. Тысячу раз пожалела, что сбежала от Алека. Тогда на яхте мы оба были сильно испуганы, проплывая мимо опустевших земель, но я была счастлива. Надо было остаться с ним. Спрятаться. Рано или поздно нас бы перестали искать. А если бы поймали, мы могли бы умереть в объятиях друг друга...

Ладно. Хватит бранить себя. Что сделано, то сделано. Точка. Сейчас у меня есть проблемы, посерьёзней сожаления о прошлом. И главная из них – могу ли я доверять собственной сестре?

Скрежет открывающегося замка заставил меня вздрогнуть.

— Вы кто? – с недоверием смотрю на лысоватого мужчину средних лет.

— Моё имя тебе ни о чём не скажет.

— Почему вы все так рьяно скрываете имена? Мир вымер, трибунала в Гааге больше нет. Чего вы боитесь?

— Лично я ничего не боюсь, но инструкции сверху запрещают нам разглашать личную информацию. Тебе нужно снять комбинезон и трусики, бюстгальтер можешь оставить.

— Что? – внутри всё похолодело от его слов.

— Раздевайся и ложись на кровать, - скучающим тоном пояснил незнакомец.

— Нет. Профессор знает о том, что вы собираетесь сделать со мной?

— Разумеется. Он уже получил выговор за несогласованный контакт. Алиса, не заставляй меня привлекать охрану к столь интимной процедуре. Ляг на кровать, раздвинь ноги и постарайся расслабиться.

Они меня по рукам решили пустить? Что за нововведение? Я попятилась к окну, судорожно пытаясь сообразить, что мне теперь делать. Всего пару часов назад Вика говорила мне, насколько я важна для Профессора, а теперь появляется этот мужчина и заявляет, что я должна принадлежать ему.

— Я уверена, Профессор не мог дать вам разрешение на овладение моим телом.

— Уверен, он будет не против. Указание поступило сверху.

Казалось, мужчину забавляет моя реакция на его требование. Он с иронией смотрел на меня через толстое стекло очков и ухмылялся.

Несколько минут он молчал, а потом задёрнул штору и...

ГЛАВА 7

— Извини, не удержался. И почему здешние девушки так реагируют на элементарный осмотр? Я врач. Мне нужно осмотреть тебя и убедиться, что во время побега ты не нацепляла какой-нибудь дряни или внеплановой беременности.

Ничего себе шуточки. Неужели так сложно было сразу сказать, что ничего такого он со мной делать не собирается.

— Ну так что? Звать охрану или нет? – он открыл свой чемоданчик.

— Нет, - буркнула в ответ я и начала раздеваться.

Неприятная процедура длилась недолго. Помимо всего прочего он взял кровь из вены.

— Всё. Можешь одеваться. Через пару недель навещу тебя ещё раз и, если всё будет хорошо, во время следующей овуляции можно будет возобновить встречи с Профессором.

— А если нет?

Я не опасалась за своё здоровье, но мысли о возможной беременности почему-то заставили моё сердце биться быстрее. Ребёнок от Алека... Неожиданно для самой себя, на уровне первобытного инстинкта, я поняла, что хочу его. Разумом понимаю – ни одному ребёнку не место в новой реальности, но душа жаждет увидеть продолжение первой и единственной любви моей жизни.

— Не мне решать судьбу внепланового зачатия.

***

О возможной беременности я не думала, когда решила сдаться военным. А стоило. Почему я всегда надеюсь на авось? Впрочем, не стоит загоняться раньше времени. Последний раз я занималась сексом с Алеком очень давно и, если бы забеременела, наверняка бы об этом уже знала.

Но если окажется, что наша любовь и страсть на яхте привела к зарождению новой жизни? Алек офицер и имеет право на продолжение рода. Возможно, мне позволят родить ребёнка, но вряд ли разрешат даже посмотреть на него. В лучшем случае отдадут на воспитание в чужую семью на Гнезде. Пожалуй, это лучшая судьба для новорожденных младенцев. Там единственное, относительно нормальное место на опустевшей планете.

Мои чувства и переживания не имеют значения, если ребёнку будет хорошо. Мальчик, когда вырастет, станет офицером, девочке подберут подходящего мужа. Вполне вероятно, нашего с Алеком младенца отдадут на воспитание Юльке.

Размечтавшись, я не заметила, как начала улыбаться и окончательно определилась с тем, что делать дальше. Разумеется, довериться сестре. Чётко следовать её указаниям. Даже если допустить, что она сотрудничает с властями, и я окончательно погублю сопротивление, помогая ей, поступать иначе нельзя. Знаю, мой неверный выбор может погубить много людей, но... Я их даже не знаю! Плевать, что там хотел папа и во имя чего он пожертвовал нашими с сестрой жизнями. В конце концов, я никому ничего не должна. Да и не знаю ничего особенного. Только имя того офицера, жена которого уронила передо мной мешок с картошкой во время экскурсии по Гнезду...

После того, как я избавилась от сомнений, настроение поднялось. Важно уметь радоваться мелочам, а сегодня у меня аж несколько поводов для ощущения счастья. Алека, судя по всему, ещё не нашли. Свиданий с Профессором не будет как минимум до следующего месяца. И... возможно, у меня будет ребёнок! Одно огорчает – не с кем поделиться своими эмоциями. Разве что с соседками по столу в ресторане...

— Наташ, ты чего такая хмурая? Лето на дворе, радоваться надо.

Алина почему-то задерживалась, несмотря на то, что опоздания на Оазисе, мягко говоря, не приветствовались. Но к ней особое отношение.

— На Большой земле идут дожди вторую неделю, - огрызнулась она.

— Какое тебе дело до того, что происходит на Большой земле? У нас солнце светит, море прогрелось. Можно целыми днями с пляжа не вылезать.

— И порадовать деградантов сексом с загорелой девушкой? – Наташа очень злобно посмотрела на меня.

— Что-то случилось? – я перестала улыбаться.

У неё не просто плохое, как всегда, настроение. Сегодня она общительнее, чем обычно, но...

— Ничего. Через неделю я уезжаю с Оазиса, - по её щеке потекла одинокая слеза.

— Почему? До окончания твоего репродуктивного возраста ещё масса времени.

— До прекращения моей третьей неудачной беременности времени почти не осталось.

Я всё поняла. Каждое её слово буквально пропитано отчаянием. Чёртовы учёные создали утопичный проект по идеальному воспроизводству популяции и готовы обвинить кого угодно в своих промахах. Выкидыши, преждевременные роды и даже неправильные с их точки зрения дети – вина женщины. Не можешь выносить подходящего донора, будешь изгнана с Оазиса...

Подобрать слова, чтобы поддержать подругу по несчастью, у меня не получилось. Поэтому я уткнулась в свою тарелку и с нетерпением ждала прихода Алины. Она старше нас, знает о том, что ей осталось недолго и, наверняка, спланировала свою жизнь на случай, если ей не позволят остаться на Оазисе.

Но моя вторая соседка так и не появилась в ресторане. Я ждала её до последнего. Ушла только тогда, когда все девушки разъехались по своим бунгало, а охранники начали не по-доброму на меня смотреть. С Алиной-то что могло случиться? На завтраке она была, вела себя как обычно. Странно всё это...

ГЛАВА 8

Спустя три дня я осталась одна за столиком. Алина так и не появилась, Наташу, вероятно, отправили на Большую землю. Другие девушки смотрели на меня, как на прокажённую и обходили стороной. Видимо, решили, что я приношу несчастье.

Вика тоже старалась как можно реже выходить из своей каморки, а во время необходимого общения смотрела на меня исподлобья, на вопросы отвечала коротко и по существу. Настолько одинокой я себя никогда не чувствовала.

Одно дело действительно быть одной и совсем другое – жить в окружении людей, которые по какой-то причине не желают с тобой общаться. В какой-то момент я поймала себя на мысли, что жду свидания с Профессором. Ощущение надвигающейся катастрофы никак не отпускало меня. Казалось, вокруг все всё знают, и только я продолжаю находиться в неведении.

— Вик, что происходит? – после очередного одинокого ужина я не выдержала.

— Ничего, - она попробовала спрятаться от меня в своей конуре.

Я схватила её за руку и потащила к кромке воды. Охранник наверняка заметит мои манипуляции. Ну и пусть. Ничего запрещённого я не делаю.

— Ты целыми днями сидишь в своей комнате. Почему?

— Просто хочу побыть одна.

— Да неужели? Раньше не замечала в тебе тяги к уединению. Рассказывай, что происходит. Я же вижу, как все на Оазисе напряжены.

Первое время мне действительно казалось, что негативная аура в ресторане сгущается вокруг меня из-за побега. Большинство девушек добровольно выполняют функции по воспроизводству населения, и, разумеется, осуждают моё предательство. Но ведь после моего возвращения всё было относительно нормально. Они улыбались мне, некоторые желали доброго утра, давали рекомендации по выбору еды.

Ну да, Алина пропала, Наташу изгнали. Возможно, они меня винят в несчастьях соседок, но... Почему из-за неприязненного отношения ко мне, девушки и друг с другом практически перестали общаться? Нет... Дело не во мне. Или не только во мне.

— Мы будем сидеть здесь до утра, если потребуется. Ты ведь знаешь, что происходит. И все знают. Кроме меня.

— Я... ничего... не знаю, - фальшь в каждом слове.

— Не ври мне.

— Правда. Можно я пойду.

Выпустила её руку. В этот раз она ничего не скажет, даже если я начну её пытать. А ещё я увидела в глазах Вики жалость. Она не пыталась обмануть меня. Придумать какую-нибудь байку. Нет. Казалось, она пытается защитить меня. Не уверена, что действительно хочу знать то, что от меня все скрывают.

Даже природа замерла в ожидании бури. Море гладкое, как полотно. На небе ни облачка. Повара в ресторане стараются не греметь посудой. Охранники стоят, насупившись, и глядят в одну точку. Мне кусок в горло не лезет. Слабость во всём теле. Единственная мысль в голове: «Остановись мгновенье, ты ужасно». Знаю, что в любой момент моя жизнь изменится в худшую сторону.

Записка от Юльки больше не имеет никакого значения. Алина пропала, встретиться со священником так и не получилось, а Профессор... Очень сомневаюсь, что плановое свидание состоится.

Целыми днями я валялась на кровати и смотрела на часы, пытаясь замедлить движение секундной стрелки. Бессмысленное занятие, но оно меня успокаивало.

— На выход, - четыре офицера без стука вошли в моё бунгало.

Я не сдвинулась с места. Только удивлённо разглядывала их.

— На выход, тебе сказали.

Медленно поднялась с кровати, надела ботинки и последовала в припаркованный у входа автомобиль. Военные не надели на меня наручники, но следили за каждым моим шагом. Чего они боятся? Побега? Глупо. Сбежать с Оазиса и раньше было практически невозможно, а сейчас тем более.

— Садись на заднее сиденье, - глупый приказ, будто бы я не знаю своего места.

Офицеры не наши, в смысле не с Оазиса. И не из Гнезда. И уж точно не с Большой земли. Иссиня-чёрная форма, на голове береты в тон. Как обычно, никаких отличительных знаков. Просканировали мой чип зачем-то.

Автомобиль остановился у входа в спасательную станцию в аэропорту. Странно, раньше трансфер всегда доставлял прямо к трапу самолёта.

— Быстрее, - один из офицеров подтолкнул замешкавшуюся меня в спину.

Я проигнорировала его приказ и продолжила медленно подниматься по лестнице в парящее над землёй сооружение.

— Здравствуй, Алиса.

Профессор сидел на широком диване в центре просторного холла. Я огляделась по сторонам. Помещение напоминает бизнес-зал в аэропорту. Вокруг диваны и кресла из натуральной кожи. У одной стены стоят столы с закусками и напитками.

— Чай, кофе, вино? – Профессор жестом предложил мне пройти к импровизированному шведскому столу.

Я налила в стакан воду из кулера и надкусила небольшой эклер.

— Ты молчалива сегодня.

Он подошёл сзади и обнял меня за талию, погрузившись лицом в мои волосы.

— Хорошо пахнешь, - его дыхание участилось. – Жаль я не могу овладеть тобой прямо сейчас.

— Что я здесь делаю? – едва слышно спросила его.

ГЛАВА 9

Самолёт взмыл в воздух. Нас было только двое, если не считать экипаж и четырёх охранников. Профессор отсел максимально далеко от меня и тут же задремал. Стюардессы притихли в своём закутке и не высовывались. Офицеры откровенно скучали.

Мы летим слишком долго. В самолёте нет часов, но солнце близится к закату. Я попала на редкий в наше время дневной рейс. Не так много людей знают, что никакой опасности по ту сторону границ нет. Впрочем, как и выживших. Властей заботит сохранение в тайне информации о вымершей планете, а не безопасность населения. Получается, приставленная ко мне охрана с Острова.

— Держи, тебе она пригодится, - Профессор протянул мне тёплую куртку. – Посадка через полчаса.

Зачем мне куртка в середине лета? Даже на Большой земле сейчас достаточно тепло.

Самолёт начал медленно снижаться и перед моими глазами развернулся мрачный гористый пейзаж сурового севера. Верховный Главнокомандующий выбрал для элиты вечную жизнь в вечной мерзлоте. Я пыталась сообразить, где мы можем находиться. Остров слишком большой, с высоты птичьего полёта кажется, что это и не остров вовсе. Скудная растительность, невысокие горы и от силы плюс десять.

— Как они живут здесь? – спросила Профессора, пока мы спускались по трапу. – Если летом так холодно, то зимой, должно быть, стоят жуткие морозы.

— На Острове погода в течение года особо не меняется. По крайней мере, в обитаемой его части. Плюс десять, минус десять... Идеально для пожилых людей. Ты обдумала моё предложение?

Профессор резко развернулся и посмотрел мне прямо в глаза.

— Да, - нерешительно произнесла я.

Он заметил мою растерянность и в кристально-белой машине продолжил декларировать свои достижения.

— Ты была в Гнезде?

Я кивнула.

— Понравилось? Не сомневаюсь, что понравилось. Так вот, подобная жизнь доступна для всех. Если власти будут уверены в лояльности населения, анархия на Большой земле прекратится в течение пары лет. Никаких «секс в обмен на еду» больше не будет. Ты же видела, как живут деграданты. Неужели кучка глупых идеалистов и утопичный план твоего покойного отца стоят судьбы миллионов?

— Вы думаете, власти позволят восстановить нормальную жизнь?

— Им это выгодно. Деграданты живут примитивными инстинктами. Они неопасны. Но и неполезны. Их детям нужно дать образование.

— Вы же сами запрещаете даже подпольные школы.

— Да. Пока жив хоть один нелояльный к властям взрослый, обучение подрастающего поколения на Большой земле под запретом. Представляешь, к чему это приведёт? Уже через пару десятков лет человечество откатится к Средневековью. Не будет больниц, электричества, будущего.

— Неужели? А как же ваши вечно живые учёные?

— Они не станут обслуживать нужды деградантов, - коротко ответил Профессор, закончив этой фразой разговор.

Я окинула его ненавидящим взглядом. Строит из себя чуть ли не доброго самаритянина и ведь верит в то, что причиняет добро. Прям, мать Тереза в брюках. Вот только зачем ему я? И не только ему – Главнокомандующему тоже. Не проще ли было прикончить меня, Юльку, Алека? Мы, безусловно, опасны для властей. Почему-то одно упоминание моего отца их пугает. Они даже по имени его ни разу не назвали.

Автомобиль остановился у симпатичной арки, за которой раскинулся небольшой коттеджный посёлок. Я насчитала около ста деревянных домов. В один из них Профессор провёл меня. Охранники остались стоять у входа.

— Как тебе наше семейное гнёздышко? Самое время отпраздновать новоселье.

Он достал из холодильника бутылку шампанского и с хлопком открыл её.

— Забыл рассказать. Завтра ты встретишься с Верховным Главнокомандующим, и если он убедится в твоей лояльности, мы сможем остаться здесь. Ни ты, ни твоя сестра не должны отвечать за ошибки вашего отца. Вы обе рождены для жизни на вершине, а не среди плебеев.

Я с трудом сдержалась, чтобы не ударить его. Столько презрения к обычным людям. Столько мании величия. Откуда это в нём?

— Я устала, хочу спать. Где моя комната?

— Второй этаж третья дверь направо. Не хочешь осмотреть Остров?

— Нет.

Если я ещё хоть пять минут буду видеть его высокомерное лицо, то точно не сдержусь и в лучшем случае выскажу всё, что думаю о нём и его хозяевах. Не могу себе позволить размениваться на мелкую сошку. Завтра мне предстоит встреча с Главнокомандующим, и я очень постараюсь сделать так, чтобы человек, стоящий во главе разрушенного мира, не пережил знакомства со мной.

Жалкий старикашка должен умереть. Причём очень быстро и навсегда. Я сломаю ему шею за одну секунду. Охранники даже дёрнуться не успеют. Ну а потом... Если повезёт, меня убьют сразу. Игра окончена. Мы проиграли, не успев сделать и хода.

***

Последнюю ночь своей жизни я провела без сна. Утром приняла душ, оделась и спустилась вниз. Профессор уже проснулся. Он стоял у плиты и жарил яйца.

— Завтракать будешь? – халат, тапочки, взъерошенные волосы, таким я его ещё не видела.

— Нет, спасибо. Когда я смогу увидеть Главнокомандующего?