Грязные игры академии Даркледж

Глава 1

Этого дня я ждала всю свою сознательную жизнь. К нему меня готовили чуть ли не с рождения. Мама, пока была жива, часто гладила по голове, приговаривая, какая я умница. Отец же до сих пор возлагает на меня громадные надежды. Что я, Ильнара Аспен, продолжу его славный род.

Но нет, я не должна выйти замуж и родить внуков. Для брака у меня не слишком подходящая внешность. Небольшой рост, по-мальчишечьи угловатая фигура, вздернутый любопытный нос и веснушки по всему лицу. Кто захочет такую красавицу?

Главное мое украшение — это густые длинные волосы оттенка гречишного меда. Но обычно я их туго стягиваю в косу или две. За них и малый рост домашние прозвали меня Ноготком, как рыжий полевой цветочек. И я не в обиде за это. Ни на родных, ни на соседей и друзей отца, которые по-прежнему считают меня крошкой и не приглашают на «взрослые» мероприятия, несмотря на то, что этим летом мне исполнилось восемнадцать. Ну и что, что я не познакомлюсь с парнями-сверстниками? Разве это такая уж беда?

Я, признаться, и сама не увлекаюсь романтикой. Если идет выбор между поехать на бал или сходить в библиотеку, я выберу последнее. Отец говорит, что я очень умна для своих лет. Проницательна, отзывчива, благородна и имею деловую хватку. Могу освоить любую науку, часто лучше многих парней. Согласитесь, не лучшие качества для будущей жены.

Оттого поступление в академию Даркледж — мой шанс найти место в жизни. Среди всех магических академий нашей страны эта, несомненно, лучшая. Здесь готовят лучших практикующих магов, в том числе боевых, некромантов и лекарей. Я должна примкнуть к последним. Отучившись пять лет, получу диплом и смогу работать вместе с отцом в его столичной клинике. И когда-нибудь возглавлю ее.

Но об этом моменте я стараюсь не думать. Мой отец, Лейман Аспен, знаменитый лекарь, идеальный отец и просто потрясающий мужчина. Он для меня пример во всем. Мой идеал. Мне кажется, нет на свете мужчины более любящего и надежного.

Сегодня он нервничает, пожалуй, больше, чем я сама. Подумать только, его маленький Ноготочек поступает в академию. Он уже трижды спросил, собрала ли я вещи. А что там собирать? Книги, сменное белье и несколько пар туфель. Форму, учебники и все остальное выдадут в Даркледже. Я же не Мира, чтобы тащить с собою десять чемоданов с нарядами, косметикой и украшениями. Мне все это без надобности.

Кстати, Мира, вернее Мирэлла, — это моя старшая сестра. Вот где настоящая красавица. От матери ей досталась идеальная фигурка с высокой грудью и осиной талией, а от отца — высокий рост и длинные светлые волосы. Глядя на нас двоих, невозможно сказать, что мы родные сестры. Единственное, что у нас общего, — это зеленые, слегка раскосые глаза.

Мирэлла поступила в академию два года назад. Но, судя по полным восторга письмам, обучение ее скоро окончится. Она, как многие девушки нашего времени, выбрала ускоренный курс – три года, и у тебя в кармане диплом, годный для ведения небольшого хозяйства и обучения детей на дому. Именно то, что нужно будущей жене и матери. А о большем Мира и не мечтает.

— Ноготочек, ты точно готова?

Это снова отец. Он заглядывает в мою комнату и придирчиво обводит ее взглядом. Рассматривает меня так, словно видит впервые. Его широкоплечая фигура почти полностью заслоняет дверной проем. А на мужественном, испещренном сетью мелких морщин лице отображается удивление:

— И когда ты успела вырасти?

В уголках его зеленых глаз блестят слезы. Но то слезы гордости. От осознания этого мое сердце ликует. Он впервые признал, что я взрослая. Сделал это вслух!

Сегодня на мне длинное платье с турнюром по последней моде, корсет, нижняя рубашка и украшенный драгоценными камнями жакет. И настоящие шелковые чулки. Дома я привыкла ходить в укороченных льняных платьях, а то и вовсе в широких брюках. В них гораздо удобнее собирать лекарственные травы. А еще — скакать верхом, лазать по деревьям и играть с деревенскими мальчишками в догонялки.

Но теперь эти забавы мне недоступны. С сегодняшнего дня я взрослая, практически женщина. Впереди у меня большое будущее, целый мир, который только предстоит изучить. Я редко покидала родное поместье, оттого поездка до Даркледжа представляется мне настоящим приключением.

— Разве же я выросла, отец? — спрашиваю, смеясь.

Бросаюсь к нему в распахнутые объятия, вдыхаю такой родной запах. Сколько себя помню, руки отца и его лекарская сутана всегда пахли так. Травами, свежестью и магией. Она имеет ни с чем не сравнимый, едва уловимый чутким носом запах прогретой солнцем земли. Наверное, это оттого, что Лейман Аспен предпочитает черпать силу именно из этого источника. Из земли.

Макушка моя не достает ему даже до подбородка. Своей широкой, но аристократичной ладонью с длинными пальцами отец гладит мое плечо, поджимает губы. Кажется, он готов разрыдаться, чего за ним отродясь не водилось.

— Ты всегда будешь моей маленькой девочкой, — произносит он глуховатым голосом. — Моим маленьким Ноготочком.

— Конечно, — легко соглашаюсь я. — Дай мне еще пару минут.

Отец кивает и, украдкой смахнув рукавом слезы, выходит из комнаты, а я достаю из-под подушки маленькую куколку, целую, пригладив растрепавшиеся волосы. Это последний подарок матери перед тем, как она погибла. Он дорог мне как ничто другое в детской. Ровно секунда уходит у меня на то, чтобы решить, бросить куколку в чемодан или оставить дома.

Глава 2

О том, кто был тот, второй, не спрашиваю, боясь реакции родных. Чтобы Ильнара Аспен заинтересовалась мужчиной, да еще и боевым магом? Быть такого не может!

Я и сама удивляюсь произведенным им эффектом. Я увидела его только раз и только мельком, но его образ не выходит у меня из головы. Жаль, не удалось рассмотреть лицо. Быть может, он уродлив? Возможно, у него крючковатый нос или косые глаза. Ну как вариант.

По крайне мере, я очень надеюсь, что, рассмотрев его вблизи, жестоко разочаруюсь. Ни к чему мне такое учащенное сердцебиение и расшалившаяся фантазия. Мне учиться надо, а не думать о всяких там глупостях.

Тем не менее, образ боевого мага преследует меня, даже когда сам ректор Даркледжа приветствует нас с отцом.

— Поздоровайся же, Ногточек!.. — шипит сзади сестра и толкает меня в бок.

Это действует на меня подобно ледяному граду, обрушившемуся на голову. Обычно я возвращала Миру к действительности. А теперь вот такой конфуз.

— Добрый день, господин Лейнар, — приветствую я и делаю положенный случаю книксен. — Для меня огромная честь познакомиться с вами.

Предо мною низкорослый, пухлый, как пончик, седовласый мужчина, преисполненный собственного достоинства. Круглые очки на орлином носе и широкополая шляпа в дополнение к трехцветной мантии делают его похожим на настоящего волшебника из детской сказки. И смотрит он как-то по-особенному, будто прямо в душу. Белые рукава его мантии символизируют факультет лекарей. Левая половина доходящего до пят одеяния окрашена в черный — цвет некромагов. Правая – в красно-фиолетовый. Полагаю, неспроста этот цвет присвоили боевым магам, на нем не так заметны пятна крови.

— Это для меня огромная честь, — басит ректор. — Знаете ли вы, девочки, что лучше вашего отца нет никого на свете?

— Знаем! — отвечаем с сестрой хором и берем отца под обе руки.

— Если бы не он, навряд ли меня заштопали бы после той заварушки, — продолжает господин Лейнар и словно бы невзначай касается широкой полосы шрама, начинающегося у основания шеи и убегающего глубоко под мантию.

— Мы стараемся не вспоминать об этом, — хмурится отец.

Битва при Криптоне запретна для нашей семьи. Ведь именно тогда погибла наша с Мирой мама. Она тоже служила лекарем и была призвана монархом врачевать раненых на поле боя. Тогда мы отбросили Архарийцев далеко за горы, разгромили остатки их войска. Но какой ценой! Господина Лейнара едва не разделили надвое, но моему отцу каким-то чудом удалось спастись. А вот маму исцелить не удалось. Гигантской мощи снаряд угодил в шатер, где находился госпиталь. От него осталась лишь вмятина на обожженной земле.

Отец до сих пор винит себя в произошедшем. А нас с Мирой бережет, как будто мы хрустальные.     

Хорошо, что война закончилась. Иначе отец никогда бы не позволил мне стать лекарем.

— Понимаю, понимаю, — соглашается господин Лейнар. — Все мы тогда потеряли многое. Но не будет о плохом. Как же я рад, мой друг Лейм, — он хлопает отца по плечу, — что ты наконец-то принял мое предложение и решился оставить дела в госпитале. Такой опытный преподаватель даст многое подрастающему поколению.

— Что?.. — У нас с Мирой от удивления округляются глаза. Мы смотрим на отца, не в силах поверить сказанному.

— Ты решился преподавать в Даркледже? — переспрашиваю я.  Дожидаюсь утвердительного кивка и лукавой улыбки и продолжаю: — И ничего не сказал нам?

— Хотел сделать вам сюрприз, девочки. — Отец разводит руками. — Надеюсь, вы рады?

Мира хлопает в ладоши. Я тоже говорю, будто рада. Хотя на самом деле испытываю двоякое чувство. С одной стороны, это здорово, что отец всегда будет рядом. А вот с другой…

Мне так хотелось получить хоть немного свободы от его опеки. Как же я научусь самостоятельности? Когда?

— К тому же я пока подписался только на один учебный год, а там посмотрим, — довершает свою речь отец и смотрит отчего-то на меня.

Что и требовалось доказать.

— Мне кажется или ты решил присматривать за мной? — высказываю подозрения, слегка прищурившись, точно хитрая лисица.

— Ничего подобного! — восклицает отец.

Напускает на лицо серьезности, и у него это здорово получается.

Мне выделяют одну из лучших комнат в корпусе для учителей. Совсем рядом с отцовской. Теперь у меня огромная кровать под балдахином, коллекция книг, отдельная ванная и гардеробная, в которую, к слову, совершенно нечего складывать. Окна выходят на цветущий сад, естественно, на солнечную сторону. Все идеально. Даже слишком…

Я и не думала, что буду частью какого-нибудь братства и стану посещать вечеринки. И все же не отказалась бы пожить в комнате с другими девчонками, поболтать на тему учебы и не только. Может быть, даже завести подруг.

Вечером нас ждет торжественный ужин, в честь начала нового учебного года. Уже завтра учебные классы откроют для нас свои двери. А сегодня ректор официально разрешил всем расслабиться.

Отца, меня и сестру ректор усаживает за свой столик, как почетных гостей. Мира наслаждается повышенным вниманием, сверкает глазами, как драгоценными изумрудами. А я, как обычно, прикидываюсь паинькой. И все же чувствую, как сверлят спину враждебные взгляды других учеников. Дружбы не будет, это ясно совершенно точно.

Еще бы. Не успела появиться в академии, как уже на кроткой ноге с ректором. Да еще и отца представили как нового преподавателя лекарского искусства. Я даже расслышала злобный шепоток девушки за соседним столиком. Обращалась она к подруге, но сделала это так, чтобы и я услышала. Сделала нарочно.

Глава 3

Рамон и Расти действуют слаженно, действия их уверенны и решительны. Пока енот-оборотень отвлекает противника, второй воин атакует. Но на чудовище не действуют ни фаерболы, ни заклинание заморозки, ни даже удар молнии. Существо совершенно непробиваемо. Даже со сломанной конечностью, по которой ударил Рамон, оно умудряется двигаться ловко, с удивительной для его неповоротливой комплекции скоростью.

— Моя работа! — откровенно бахвалится Ансельм.

Посмотрела бы я на него самого, если бы его выпустили против чудища без дополнительных амулетов и магического оружия. На игровом поле нет источников силы, оттого черпать ее можно исключительно из противника, перенаправляя его энергию. Вот только у изначально мертвого существа нет астрального тела, создать подобное не может даже опытнейший некромаг. Оттого преподавателям боевой магии приходится использовать только ресурсы собственного организма. Свою энергию.

Но она у них, кажется, воистину неистощима. Иначе и быть не может. Ведь это преподаватели, сильнейшие из сильнейших, по словам ректора. Если кто и может совершить невозможное, то только они. У меня дух захватывает от их атак. Так молниеносно сделать выпад, одновременно выставить щит или успеть увернуться от острых зубов может разве что божество. Простому магу такое не под силу.

На трибунах все замерли, затаили дыхание. Тут есть на что посмотреть. Ректор — хитрый малый, неспроста он решил начать новый учебный год с подобного представления. Академий боевой магии немало, но Даркледж выделяется среди них. Только учебному заведению — победителю ежегодных Игр монарх выделяет огромные дотации на развитие и благоустройство. Только выпускников-чемпионов принимают на службу государеву. Оттого сотни юношей из разных сословий стремятся попасть именно сюда. В Даркледж.

— Если тебе страшно, можешь взять меня за руку, — предлагает Ансельм, отвлекая от действа.

— Ничуть, — отказываюсь поспешно. — Никогда прежде не видела, чтобы боевые маги вытворяли такое. Даже не слышала о подобном.

Пока Расти отвлекает, Рамон наносит удар по чудовищу. Тут же отскакивает, кружится на месте, создавая вокруг себя воздушный вихрь. Нет, он точно не человек. Даже балерине не сделать подряд столько пируэтов в воздухе. А ведь при этом нужно создать вокруг себя щит и нанести новый удар.

Мне начинает казаться, что учителя нарочно не наносят противнику решающего удара. Они давно изучили все его болевые точки, но медлят, чтобы добавить схватке зрелищности, показать все свои умения.

— Это правда, что Рамон Вудс получил звание героя и награду из рук самого монарха? — интересуется отец. Неудивительно, что и его впечатлило представление.

— Так и есть, — с важным видом подтверждает ректор. — Расти тоже участвовал в боях, хотя и не имеет таких высоких наград. Ты же знаешь, друг, Даркледж — лучшая из академий.

— У этих ребят есть чему поучиться, — соглашается отец. — Не то что юнцам, но и даже опытным воинам.

— Жаль, что Пресветлый не послал тебе сыновей, — замечает господин Лейнар. —  Из них могли бы получиться отличные боевые маги.

Мне становится немного стыдно, что я не парень. А еще за неуклюжесть и неумение держать оружие. Я даже с кухонным ножом плохо обращаюсь, не то что с боевыми заклинаниями. Да отец ни за что в жизни и не подпустил бы меня к схваткам. 

— Я горжусь тем, что у меня дочери! — заверяет отец. — А что до боевых магов. Сам-то ты не отдал сына на этот факультет, предпочел некромагию.

— У Ансельма к этому способности, — сообщает ректор.

— Да брось! — горько усмехается отец. — Можно подумать, что, будь у него способности к боевой магии, ты отправил бы его их развивать.

Разговор обрывается. Даже я знаю, что в боевые маги идут не из-за умений. Сюда рвутся по большей части младшие сыновья семейств, не имеющие прав наследования. Или обедневшие дворяне, чтобы хоть государевой службой залатать прорехи в карманах в семейных бюджетах. И пусть эхо последних схваток давно утихло, люди еще помнят войну. И то, сколько боевых магов погибло тогда. Никто не хочет повторения. А многие откровенно боятся.

Меж тем представление продолжается. Расти ухитряется забраться на спину монстра и, обхватив его голову, откидывает ее назад. Рамону остается полоснуть по ней заклинанием. Он вопросительно смотрит на ректора, ожидая приказа.

— Кончайте его! — приказывает господин Лейнар. И для пущей убедительности проводит ребром ладони по собственной шее.

Рамон вскидывает руку, нараспев читает заклинание. Явно мощное, потому как воздух вокруг него начинает шипеть и дымиться.

И тут из тела монстра вырываются зеленоватые языки магического пламени. Рамона отбрасывает в сторону.  Благодаря сноровке и многолетнему опыту, ему удается устоять на ногах.

Расти повезло меньше. Он, кажется, отравлен ядовитыми испарениями. Скорчившись в три погибели, он кашляет, бьет руками. Сгребает землю вместе с зеленой порослью травы, словно желая сделать подкоп и выбраться из-под купола.

— Какого дьявола?! — вопит громче всех ректор. — Кому в голову пришло наделить нежить магическими способностями? Это запрещено законом!

Все знают, что для подобного требуется сила живого мага. Много силы. Никто по своей воле не позволит выкачать из себя столько, процедура болезненна и часто заканчивается летальным исходом.

— Я не имею к этому никакого отношения, отец… — шепчет от страха Ансельм.

Глава 4

Сегодня на мне белая мантия — как долго я ждала этого часа. Ученическое одеяние струится почти до самого пола, полностью скрывая очертания фигуры от посторонних глаз. Почти монашеское одеяние. Отец говорит: пациент вообще не должен знать, какого пола его лекарь. Так что и я сейчас не девушка. Я лекарь. Пусть и будущий.

Первое занятие, и ведет его, как по заказу, мой отец. Лейман Аспен строг и одновременно учтив со всеми учениками. Он не выделяет меня во время занятий, и я не могу понять, радоваться или печалиться. С одной стороны, я не хочу, чтобы ко мне было повышено внимание. С другой…

Я все еще не пойму, сердит на меня отец или нет.

— Начнем с «Колдовской воли»! — объявляет он сдержанным тоном. — С самых азов. А именно: с концентрации внимания. У каждого ученика на столе лежит восковая свеча. Зажгите ее пламя.

Мы сидим по парам. Мне достался какой-то худощавый тип с длинным носом и вытянутым, прямо-таки лошадиным лицом. К тому же зазнайка и хам — коими, как я уже успела заметить, академия Даркледж просто кишит.

— Зачем это вообще лекарям? — недовольно вопрошает мой сосед по парте. —  Давайте начнем с чего посложнее. Приступим к операциям.  Начнем хотя бы с животных.

— Вам, господин Эльсон, я доверю разве что труп, — произносит отец, смерив парня долгим пронзительным взглядом. — Кстати, еще не поздно перевестись на отделение некромагии. Если что, кабинет ректора прямо по коридору и налево.

Я мысленно аплодирую отцу. Отправляю ему улыбку и замечаю, как дрогнули его губы. Фух, выходит, он больше не сердится. Это славно. Не хотелось бы начать обучение со ссоры. С отцом и преподавателем лекарского дела.

А теперь сосредоточиться. Представить, будто ты в классе одна и окружает тебя только тишина и умиротворение. Подумать об огне, стать им. Пропустить пламя через свои вены, направить во взгляд.

— Поздравляю, Ного… Ученица Аспен, вам удалось!

Это отец хвалит за успешно выполненное задание. Пресветлый, как же ему сложно называть меня не привычным домашним именем. Но престиж Даркледжа того требует.

— Папенькина дочка… — недовольно шипит сосед.

У него-то никак не выходит зажечь свечу. А ведь это легкотня, проще простого.

— Представь себе, — парирую не без гордости. — Я горжусь тем, что ношу фамилию Аспен. Только знаешь, не это помогло мне справиться с заданием. Не фамилии, а упорные тренировки. Чего и тебе желаю.

— Тишина в классе! — восклицает отец. — Для тех, кто уже справился, усложним задание. Усилием воли задуйте свечу соседа.

У Эльсона получается зажечь свечу только ближе к концу урока. Пламя такое слабое, практически неосязаемое. Мне с легкостью удается его затушить — все равно что моргнуть.

А вот ему затушить мой фитиль так и не удается.

В итоге в обеденный зал направляюсь одна, будто прокаженная. Нет, я, конечно же, знаю: отличников никто не любит. И совершенно напрасно. Завидовать тут совершенно нечему. Кто бы знал, сколько ночей я потратила, чтобы научиться разжигать пламя. Сколько книг прочла. Как долго пыталась сделать все, чтобы отец мог мной гордиться. Вот только ради этого пришлось жертвовать многим. К примеру, посиделками с сестрой и другими девушками поместья, конными прогулками, шитьем нарядов и обсуждением моды. Сном, в конце-то концов.

— Эй, Ноготок, что такая невеселая?! — раздается над ухом.

Это Ансельм пожаловал. Не спрашивая разрешения, он плюхается за мой столик с таким видом, будто я должна быть благодарна за то, что он решил составить мне компанию.

С чего бы это?

— Я уже просила не называть меня Ноготком, — приходится напомнить. — И вообще, я предпочла бы пообедать в одиночестве.

Для пущей убедительности утыкаюсь в книгу и делаю вид, будто читаю. Вот только внимание мое привлекает вовсе не текст о разрядах магии. А отряд боевых магов, что входит в зал.

Все разговоры моментально затихают. Слышно только, как звякают ложки о края тарелки. Ученики ведут себя так, будто боевые маги могут наказать их за лишние разговоры за столом или что-то в этом роде. Даже учителя приосанились за своими столами.

А боевые маги вообще ни на кого внимания не обращают. Едят молча — так быстро, словно опаздывают на войну. Кстати, и оружие при них, так что, возможно, мое предположение недалеко от истины.

Рамон и Расти, разумеется, тоже тут. Впервые я вижу господина енота в его небоевой ипостаси. На вид — вроде бы обычный парень. Низкорослый, худощавый и какой-то взъерошенный. С круглыми умными глазами и носом, похожим на картофелину. Но первое впечатление обманчиво. Присмотревшись, можно заметить, насколько Расти жилист и поджар. Все его тело — словно туго натянутый канат или стальная пружина, готовая отскочить в любую секунду.

Рамон под стать своему напарнику. Под его просторным балахоном угадывается несокрушимая мощь. Он выглядит настолько внушительно, что я непроизвольно сглатываю. Отворачиваюсь, когда его напряженный, строгий взгляд проходится по залу. Точно маленькая серая мышка, боюсь встретиться взглядом с гигантским диким котом.

— Не бойся их, на территории Даркледжа боевые маги лишь гости, — уверяет Ансельм, вольготно развалившись в кресле и закинув ногу на ногу. — Эти профессиональные убийцы соблюдают правила академии.  Тренировки возможны лишь с участием созданных некромагами тварей. Так что пусть зыкают на здоровье,  не обращай внимания.

Глава 5

Сказать, что заявление сестры меня раззадорило, — значит промолчать вовсе. Поплескав водой в лицо, натягиваю одно из немногих привезенных с собою платьев — шелковое, цвета молодой листвы. Одно из любимых.

— Ого, да ты, никак, решила приворожить всех ночных филинов, — шутит Мира.

— Ничего подобного, — возражаю я.

Но отчего-то не хочу показаться малышкой перед боевыми магами. Особенно перед Рамоном, их наставником. Хватит того, что не смогла поднять меч на занятиях с Расти. 

— Почему, интересно, твой жених занимается ночью? — спрашиваю, отвлекая внимание сестры от своего покрасневшего лица. — Неужели за день не устали?

— Днем практикуются щадящие тактики, — поясняет она мне, неразумной. С таким видом, будто знает все о боевой магии. Хотя мне кажется, что Мира просто повторяет слова жениха. — Ночью идут настоящие учения, максимально приближенные к реальному бою. Это лучшая подготовка. Только вот…

— Что? — Щетка, которой расчесывала непокорные волосы,  замирает в моих руках.

— Ректор не одобряет подобные занятия, — отзывается сестра, обиженно поджав губы. — Оттого преподавателям и ученикам приходится уходить подальше от  Даркледжа — глубоко в лес. Кстати, ты в своем платье идеально сольешься с местностью. Отличная маскировка, сестренка.

Замечательно, просто великолепно! Вообще-то, не такой эффект я собиралась произвести. Зато теперь становится понятным, отчего на самой Мирре костюм для верховой езды — он как нельзя лучше подходит для прогулок по лесу.

А я еще прическу собиралась делать. Вот же!..

— Сразу сказать не могла? — спрашиваю, нахмурив брови.

— Ты так азартно бросилась прихорашиваться, что я не рискнула тебе помешать, — смеется Мира. Отбирает у меня щетку и, засучив рукава жакета, рассматривает мою распущенную копну волос. — Давай-ка я тебе помогу заплести косы. Сама ты будешь возиться до самого рассвета, и мы пропустим все самое интересное.

Спустя десяток минут мы, словно две заговорщицы, бесшумно ступаем по коридорам академии. Выбираемся через черный вход и по узкой тропке идем через освещенный магическими светильниками сад. К собственному удивлению, я отмечаю, что не только мы вышли прогуляться в столь поздний час. То и дело нам попадаются шумные компании учеников. Иногда и учителей. Те и другие усердно делают вид, будто не замечают друг друга.

— Официально отбой после девяти,  — поясняет Мира. — Но это только официально.

Смеясь, она хватает меня за руку и тащит по направлению к темнеющему вдали лесу. Мы проходим старое кладбище, минуем часовенку Пресветлого. Выходим за ограду и осторожно ступаем по устланной прошлогодними листьями и хвойными иглами тропинке. И тут в ближайших кустах я замечаю какое-то шевеление.

— Там кто-то есть!.. — шепчу Мире. — Может, дикие звери?

— Да нет же, — хохочет она. — Даркледж защищен заклинаниями и магическими амулетами. Так что не бойся, сестренка.

Да я и не испугалась, скорее, наоборот, хотела бы познакомиться с местной фауной.

И познакомилась.

Через секунду из кустов выскакивает растрепанная девушка со светлыми волосами. Корсет ее платья расшнурован, грудь обнажена. Она глубоко дышит, прикладывая руку к груди.

— Мы еще не закончили! — раздается мужской голос из кустов.

Чья-то цепкая рука хватает девушку и уволакивает обратно. Та смеется и повизгивает. Она явно не против подобного обращения.

— Ну да, ночью Даркледж совсем другой, Ноготок, — поясняет Мира. — Идем скорее, не будем им мешать.

— А кто это были? — спрашиваю, слегка опешив.

Я, конечно, не против свободных нравов. Но чтоб вот так, в кустах. Когда в любую минуту могут прийти другие ученики и даже учителя.

— Наверное, некроманты, эти обожают шарахаться по ночам, — живо поясняет Мира. — Говорят, прогулки по кладбищу возбуждают. Ученикам можно все, Ноготок, особенно одаренным аристократам. С учителями другой вопрос. И все же некоторые умудряются заводить романы. Правда, ничем хорошим это не заканчивается.

Отчаянно хочу спросить, у кого из учителей и с кем был роман, но не решаюсь. Не хочу, чтобы сестра заподозрила меня во влюбленности. Я и сама хотела бы избежать этого чувства. И все же образ Рамона Вудса преследует меня во сне и наяву. Если бы не он, я, наверное, и не пошла бы с сестрой на прогулку. Лучше бы выспалась как следует, чтобы не зевать на завтрашних занятиях.

Чем дальше мы идем, тем отчетливее становятся звуки скрещиваемого оружия. Воздух буквально пропитан магией. Видны взрывы, слышатся возбужденные возгласы. Да тут идут настоящие боевые действия, не иначе.

— Вот мы и на месте, Ноготок. Ты только посмотри на это!

По периметру поляны горят костры. А внутри импровизированного круга сразу несколько пар боевых магов дерутся, стараясь перещеголять друг друга в искусстве. Один из них — Рамон. Обнаженный по пояс, с распущенными по плечам волосами, он напоминает ожившего демона. Сравнение только усиливает напряженное лицо, изуродованное шрамами. Дерется он с парнем, заметно уступающим ему по силе и ловкости. Рамон явно щадит соперника и даже подсказывает ему, что лучше предпринять дальше.

Мира права: занятия по ночам другие. Сейчас в ход идут даже запрещенные приемы — их ни в коем случае нельзя использовать во время Игр. Но в реальном бою они ой как пригодятся. К примеру, астральные тактики. Когда удар наносится не в физическое тело противника, а в его ауру. Я много читала об этом, но никогда не видела в действии.

Глава 6

— Вообще-то я уже совершеннолетняя, — возражаю Рамону и прежде всего засевшим глубоко в мозгу предубеждениям.

Отец растит меня как аристократку, леди высшего сословия. Но, если признаться четно, я не чувствую себя частью светского общества. Никогда не чувствовала. Мне чужды балы и приемы, долгие беседы ни о чем и бесконечные примерки нарядов у модисток.

Но, услышав звон оружия, почувствовав рядом боевую магию, я словно пробуждаюсь. Меня охватывает эйфория, подобная той, что испытывают влюбленные. Я дрожу от нетерпения и крепче сжимаю клинок в руке. Он отозвался. Боевой кинжал великого учителя отозвался на мои прикосновения. Что-то это да значит.

— У меня даже есть некоторые накопления, — продолжаю рассуждать. — И, если вы не против, то я смогла бы брать дополнительные уроки боевой магии. Как другие ученики.

Киваю в сторону девушек, а те раздраженно хмыкают. Окидывают взглядом мою хрупкую фигурку. Ну да, особо крепкой меня не назовешь. Но вот этот клинок в моей руке — он тоже кажется тонким и маленьким. Однако сколько в нем мощи, сколько рвущейся силы. Он нетерпеливо подрагивает в моих руках, нагревается. Ему не терпится показать себя в действии.

Как и мне.

—  Я беру в ученики не всех, девочка, — сообщает Рамон, присматриваясь с хитрым прищуром. — Только тех, в ком есть потенциал. Есть он в тебе, Ноготок.

Сердце мое гулко колотится в груди. Я подавляю желание задумчиво покусать нижнюю губу – боюсь, эта привычка только докажет, насколько я еще мала.

— Нападай! – предлагает Рамон. — Для начала попробуем без заклинаний и магии. Проверим твою ловкость. Ну же, сделай выпад, ты же смелая. Не так ли?

Выставив клинок, резко прыгаю вперед, метясь в грудь учителя. Но он, словно тень, ускользает от удара. Движения его легки и проворны. Ему не стоит труда избежать удара новичка.

Я делаю выпад, он снова уклоняется. Действует так, словно предугадывает мои движения. Знает, какой мой шаг будет следующим. Ему даже отходить не нужно, он просто отклоняется в сторону, не сдвигаясь с места. Рядом с ним, грациозным тигром, я кажусь себе мышкой, с чего-то возомнившей себя хищником.

— Предугадывай мое движение, — требует он. — Чувствуй меня. Когда отпрыгиваешь, приземляйся на полусогнутые ноги.

Легко сказать. Предугадать его поведение сложнее, чем предсказать погоду. Уж сколько наши маги бьются, сколько сил и денег из казны тратят. И все равно точную погоду на завтра мы можем узнать только послезавтра.

— Еще разок! — требует Рамон.

Он стоит так близко, что, протяни я руку, смогу дотронуться. Нанести удар кинжалом, даже зная, что не попаду, все равно сложно. Но мне нужно сделать это. Я должна. Доказать ему, отцу и прежде всего самой себе, что на что-то способна.

— Йа!.. — Делаю резкий выпад, одновременно поднимая руку с кинжалом вверх. А кулаком другой касаюсь груди Рмаона.

Ну и твердый он, точно стальной. От соприкосновения с его могучей грудью костяшки моих пальцев едва не раздробились. До чего же больно. Но я достала.

Достала его!

Пусть скользящим движением, но ударила. Разумеется, мне сейчас больнее. Но это ничто по сравнению с той гордостью, что я испытываю.

— Отвлекающий маневр удался, — сообщает Рамон. — У тебя почти получилось.

Мне кажется, что он просто поддался. Но ни за что я не признаюсь в этом вслух. Не доставлю наблюдателям такого удовольствия.

Он отходит к другим ученикам, а я стою запыхавшаяся и счастливая. Бросаю взгляд на опешившую и бледную сестру — та, кажется, недооценивала меня все это время. Ну конечно, малышка Ноготок не могла взять в руки кинжал да еще и броситься махать им, точно полоумная. Это я-то! Та, что проводит дни за книгами и изучением лекарского дела.

Я и сама, признаться, в шоке. Но шок этот приятный.

— Значит ли это, что я могу брать у вас уроки? — задаю так мучающий меня вопрос.

Но Рамон Вудс качает головой:

— Мне не нужны проблемы ни с ректором, ни с Лейманом Аспеном. Я ценю место в Даркледже и не хочу рисковать им. Да тебе это и не нужно, Ноготок. Возвращайся в свою уютную комнатку и как следует отоспись перед следующим занятием.

Что за?..

— Зачем вы говорите со мной так, будто я чем-то хуже других учеников?

— Ты лучше, девочка, гораздо лучше, — возражает Рамон, и я вижу затаенную грусть в его глазах. — Ты можешь выбрать любую дорогу, так зачем тебе такая шаткая и неровная? Пойми, путь боевого мага — это натянутый над пропастью канат. Один неверный шаг, и ты сорвешься.

— А если я готова рискнуть?

Он снова качает головой.

— Ноготок!— испуганно вскрикивает Мира.

Бросается ко мне, но не может преодолеть стену из пламени.

— Уходи, девочка, тебе здесь не место, — произносит Рамон строгим голосом наставника. Но то не приказ, а скорее просьба. — Не заставляй сестру переживать. И отца тоже.

Так обидно мне не было, пожалуй, никогда в жизни. Как ужасно узнать, что у тебя есть способности к боевой магии, но не иметь возможности развивать их. Это удар ниже пояса. Запрещенный удар.

Но я могу понять и простить Рамона. На место преподавателя боевой магии метят многие, в том числе герои последней войны. Если из-за меня его лишат места, я никогда не прощу себе этого.

 Поникшими плечами раздвигаю огонь и перехожу ту черту, что отделяет меня от внезапно возникшей мечты. О боевом искусстве нужно забыть. Даже если будет больно.

Оказавшись по ту сторону, понимаю, что все еще держу в руке кинжал Рамона. Окрикиваю его через огонь.

— Возьми себе, это подарок, — разрешает он щедрым жестом. — Только папеньке не рассказывай, где была этой ночью. Он мне этого не простит. Да и тебе тоже. Не любит он нас, боевых магов. Пожалуй, даже презирает.

Глава 7

— Ну ты, Ноготок, даешь!

Таким возгласом встречает меня сестра. Глаза ее полны затаенного страха и немого восхищения. Она явно не ожидала от меня подобного поведения. Да я и сама удивлена не меньше.

И все же кинжал Рамона все еще у меня в руках. А значит, все то, что произошло, было правдой, а не разыгравшейся фантазией моего утомленного первым днем в академии мозга.

— А ты говорила, сестра твоя тихоня и вообще синий чулок! — добавляет Варун.

Порядком потрепанный, но не сломленный (по крайней мере, усердно делающий такой вид), он подходит ближе и заглядывает мне в лицо.

— Так и есть, — признаюсь, приветливо улыбаясь. — Я действительно обычно смирна и покладиста. Но сегодня – необычно. И для меня тоже.

Пока он рассматривает меня, я откровенно пользуюсь моментом и разглядываю его. Варун высок и статен. У него такие же длинные белые волосы, как у нашего с Мирой отца. Даже глаза похожи. Неудивительно, что сестренка влюбилась в Варуна с первого взгляда.

— И часто ты становишься такой… необычной? — лукаво уточняет он.

— Надеюсь, что нет, — отмахиваюсь я. — На самом деле это случилось впервые. Но хватит обо мне. Наконец-то мне удалось познакомиться с тем, о ком я столько прочла в письмах сестры.

— Надеюсь, ты писала только хорошее, — это он уже Мире.

— У тебя нет недостатков, — уверенно заявляет сестра и обнимает Варуна сзади, прижавшись к нему всем телом.

И пусть парень буквально прокоптился дымом схватки, испачкался в земле, а его скуластое лицо покрыто сажей, это не мешает Мире проявлять внимание. Пусть даже костюм испачкается.

Вот это настоящая любовь. Впервые вижу, что Мира не боится испортить наряд, который с таким трепетом подбирала. 

— Наконец-то мне удалось увидеть человека, не имеющего недостатков! — притворно восхищаюсь я. — Так что, ты вернешься к занятиям или проводишь нас до жилого корпуса?

Варун оглядывается, ища глазами учителя. Но Рамон уже тренирует другого ученика, кажется, забыв о существовании тех, кто остался за огненным кольцом.

— Думаю, с меня на сегодня достаточно, — решает Варун, утерев со лба пот рукавом рубахи. — Лучше схожу на ночное собрание братства. Только вот переоденусь.

Я вопросительно гляжу на Миру. Она смущенно опускает взгляд — так, словно сделала что-то нехорошее.

— Что за братство? — уточняю уже у Варуна.

Раз родная сестра не рассказала об этом, вполне разумно попытать ее жениха.

Варун трет переносицу и, будто извинясь, косится на Миру. Так смущенно кивает, словно давая разрешение. Да тут целый заговор против меня!

— Понимаешь, все парни и девушки Даркледж примыкают к братствам. Это дает дополнительные бонусы в учебе. Я, к примеру, состою в братстве некромагов — туда попадают только сильнейшие ученики.

— А ты? — обращаюсь к сестре. — В каком братстве состоишь ты?

— Мы называем себя цветами Даркледжа, — признается сестра извиняющимся тоном. Отворачивается, избегая смотреть мне в глаза. — К нам могут попасть только самые красивые девушки. В конце года, за несколько месяцев до игр, двенадцать девушек отбираются как команда поддержки боевых магов. Лучшие из лучших. Мы выступаем на разогреве, перед началом игр.

Ну что ж, все становится на свои места. Моя непрезентабельная внешность закрыла мне путь в цветник Даркледжа. И сестра, дабы не расстраивать меня, решила скрыть подобное обстоятельство. Будто я когда-либо собиралась выступать в группе поддержки.

— Напрасно ты не сказала мне, — корю ее, но ласково. — Я не обижаюсь на то, что меня туда не возьмут. А вот лишнюю скрытность никогда не любила.

— Прости… — Сестра отлипает от Варуна и бросается обниматься. — На самом деле я очень хочу, чтобы ты была с нами. Наше братство очень дружное. И девочки все хорошие. Я предложила им твою кандидатуру. Но они… В общем…

Кто действительно хороший, так это моя сестра.

— Говори как есть, я переживу, — прошу, касаясь ее щеки своей.

— Они хотят посмотреть на тебя прежде, чем принять решение. И я… сегодня я хотела не только познакомить тебя с Варуном, но и представить девочкам.

Хитрый ход. Вот только мне совсем не нужно это братство. И подружки среди «Цветов» мне не нужны.

Правда, обижать сестру мне совсем не хочется. Она старалась.

— Ты пойдешь со мной? — спрашивает она. — Варун нас проводит.

— Пусть проводит, — равнодушно пожимаю плечами. — Я все равно не знала, чем заняться этой ночью. Не спать же ложиться, в самом-то деле…

Больше чем уверена: «Цветочки» меня не примут, даже по просьбе сестры. И я буду этому только рада.

— Дамы, за мной! — объявляет Варун и предлагает нам опереться на его руки.

Мы идем по лесу, на ходу обмениваясь шутками и обсуждая мой первый день в Даркледже. Удивительно, но Варун даже поведением напоминает нашего с Мирой отца. Повезло сестренке. Им с Варуном не придется долго притираться характерами, они и без того ведут себя так, будто знакомы всю жизнь.

Мне вдруг кажется: окажись у Варуна брат-близнец, и я бы попытала счастье завести с парнем близкие отношения. Наверное, приятно иметь рядом того, кто так же силен и одновременно мягок, как наш отец.

Глава 8

Подаренный Рамоном кинжал заматываю в тряпку и прячу под матрац — на случай, если отец надумает войти в комнату, как обычно утром. Раньше, еще дома, он сам будил меня после рассвета. Но теперь другое дело. Мы в Даркледже. Он — преподаватель, я — ученица.

И все же…

Самостоятельностью все еще не пахнет. Наверное, мне надо научиться отстаивать личные границы. Но как решиться поспорить с отцом?

Интересно…

А что бы он сделал, если бы я сказала, будто хочу учиться не на лекаря. Что чувствую в себе призвание боевого мага. И у меня есть силы и способности.

Наверное, для начала он поднял бы меня на смех. А потом обиделся — жестко и надолго. Не исключено, что вообще исключил бы из Даркледжа.

С такими невеселыми мыслями засыпаю — далеко за полночь. Теперь-то я знаю, отчего занятия начинаются только ближе к обеду. Это вовсе не странность, а вынужденное правило Даркледжа.

А утром, точнее тогда, когда новый учебный день начинается в нашей академии, у нас урок по заживлению ран и лечению нарывов. Ведет, разумеется, мой отец. После урок по зельеварению. Потом травоведение. Мне откровенно скучно, ведь многое из того, что преподают, я уже изучила. Что-то вместе с отцом, что-то сама — путем проб и экспериментов.

Но вот начинается занятие по боевой магии. И все меняется.

Глаза мои горят, а сердце бьется учащенно. Урок ведет Расти, и я вся обращаюсь в слух, когда он рассказывает о самозащите. Пусть это простейшие заклинания, самые элементарные блоки — для меня это важно. Интересно.

— Это правда, что вы единственный выжили в бойне в горах? — задает вопрос любопытный Эльсон. — Господин Лоу, как вам это удалось?

Впервые вижу, чтобы оборотни бледнели. Но физиономия енота действительно меняет окрас на более блеклый. Кажется, мой сокурсник — нечаянно или нарочно — затронул больную для преподавателя тему.

— Так и есть, — сознается Расти, взяв себя в руки. — Я один из всего отряда вернулся живым. Хотя живым — это сильно сказано. Немало пришлось потрудиться вашим коллегам-лекарям, чтобы собрать меня воедино. Израненный, я пересек горный перевал. Мне никогда не забыть этого. Прошедшая война отняла у меня все, даже себя самого.

— Но если вы получили такие травмы — не только физические, —  то отчего не оставили это занятие, господин Расти? — не могу не спросить я.

Он долго и пристально смотрит на меня своими глазами-бусинами, точно пытается заглянуть в самую душу. Огромного труда мне стоит не отвести или не потупить взгляд. Но я выдерживаю.

И учитель удостаивает ответом:

— Кроме как воевать, я больше ничего не умею. Ничего другого не видел. А теперь продолжим урок.

Словом, день прошел не зря.  А вечером в мою комнату вновь заглядывает сестра. Застав меня в пижаме за чтением книги, она удивленно вскидывает брови:

— Кажется, кое-кто не меняет привычек. Ты предпочла чтение изучению ночного Даркледжа?

Поспешно прячу книгу в тумбочку — потому как это не какая-нибудь энциклопедия, а самоучитель по боевой магии.

— С меня хватило вчерашней прогулки, — отвечаю, смеясь. — Если идешь к «Цветочкам», не передавай от меня привет. Наверное, я буду первой девушкой, которая откажется от их общества. И возможности попасть в группу поддержки.

— Вообще-то я тоже не собиралась с ними встречаться, — признается сестра немного смущенно.

Потирает переносицу — верный признак того, что пытается что-то скрыть. Уж я-то хорошо изучила ее любимые жесты. Можно сказать, читаю сестру как открытую книгу.

— А с кем собираешься? — спрашиваю, окидывая придирчивым взглядом наряд Миры.

На ней небесно-голубое платье с низким декольте и пышной многослойной юбкой. Наряд явно не для прогулок по лесу.

— Да так… — она пытается юлить, —  прогуляемся с Варуном.

— Надеюсь, это не закончится как с Лимой.

— Не будь ханжой! — восклицает она и краснеет.

— Я всего лишь хочу знать, как далеко зашли ваши с женихом отношения. Еще могу предложить отвар трав — противозачаточных. Помнишь, я готовила их для женщин в поместье?

Втайне от отца, разумеется. Хоть нравы у нас давно изменились и девушки больше не обязаны выходить замуж девственницами.

— О нет, если я решусь на это, то только на роскошной кровати в номере люкс! — объявляет сестра с чувством достоинства.  — И да, я обязательно возьму твой отвар.

— Ты только ради этого пришла? — спрашиваю с прищуром.

Просто так сестренка не стала бы делиться личным.

— На самом деле я хотела попросить, чтобы ты помогла мне с докладом по магическим существам. Ты же все-все знаешь!

Она молитвенно складывает руки, прекрасно зная, что не смогу отказать.

И я, естественно, соглашаюсь. Чего не сделаешь ради любимой сестренки. Только бы она больше не устраивала мне ночных экскурсий по Даркледжу.

Подобрать магическое существо, о котором Мира точно знает, проще простого. Домовой — лучше не придумаешь! Тем более что наша семья знакома с ним лично. Мифический покровитель дома часто описывается как зловредный дух, который любит пакостить, разбивать вещи и создавать непонятные шумы. Но это в случае, если он недолюбливает хозяина. Такого он во сне и задушить может.

Глава 9

На самом деле это я его вечная должница. Рамон Вудс оказал мне огромную услугу — ­ показал, какова я на самом деле. Раскрыл мой талант, который, к сожалению, нельзя развить.

­— Это обязанность лекаря — помогать всем страждущим, ­— ­ признаюсь с легкой улыбкой. Пусть я сильно устала, но все же довольна проделанной работой. Отец может мной гордиться, я не посрамила честь Аспенов. ­—  Любая на моем месте поступила бы так же.

­ ­ — Неправда, ­— возражает Рамон с легким укором. — Ты проявила храбрость, согласившись помогать. А еще потратила много сил.

Он касается моих щек, заглядывает в глаза. Его шероховатые, натруженные ладони, оказывается, могут быть такими нежными.

— Ты бледна. — Голос его сейчас не командный, а спокойный и необычайно мягкий. Он окутывает меня, точно теплый плед в зимнюю стужу. — Хочешь, я провожу тебя домой?

«Да!» — хочу крикнуть, но понимаю, как сильно рискую. И дело даже не в том, что отец или кто-то из его знакомых может увидеть нас вместе. Этого я не опасаюсь, хотя стоило бы.

Гораздо больше я переживаю за собственное сердце. Не знаю, как удается Рамону заворожить меня одним прикосновением. Мягким тембром чувственного голоса. Но чем дольше я нахожусь рядом с ним, тем сильнее понимаю героинь дамских романов, падающих в обморок рядом со своими рыцарями. Я словно плавлюсь, все тело превращается в мягкое, податливое желе.

И это чувство пугает меня.

— Спасибо, я лучше сама, — отказываюсь не своим от напряжения голосом.

И тут же жалею о сказанном. Все во мне кричит, умоляет о том, чтобы еще ненадолго остаться рядом с этим мужчиной. Но рациональный ум подсказывает: чем дольше буду с ним, тем тяжелее будет расстаться. Я не должна привыкать. Не должна доставлять себе лишнюю боль. Боевая магия и боевые маги — табу для меня.

— Утром ему нужно будет поменять повязки. — Я вовремя вспоминаю о Расти, и это слегка отрезвляет. Все правильно, надо думать о нем, а не о его напарнике. Работа лучше всего поможет отвлечься от запретных мыслей. — А вечером я осмотрю его и подпитаю магией.

— Ты просто золото, цветочек, — заявляет Рамон.

Застарелые шрамы на его лице растягиваются, когда он улыбается. Но это нисколько не портит его, скорее наоборот. Между прочим, побывав в обществе «Цветов» Даркледжа я краем уха услышала, как они отзываются о господине Вудсе. Многие девушки были бы не против закрутить с ним роман. Они восхищены его фигурой, мужеством и той страстью, с которой он выступает на стадионе.

Вот только речь о долгих отношениях с продолжением не ведет никто. «Цветочки» хотят завести с Рамоном интрижку, но не готовы представлять его родителям в качестве избранника. О нет, для этого они выберут кого-то из его богатых и знаменитых учеников — некромагов или лекарей.

Думаю, Рамон Вудс знает об этом. Оттого и сейчас понимающе кивает и выпускает меня из рук. Отходит на несколько шагов, а я покачиваюсь, точно потеряв опору. Щеки мои еще пылают от его легких прикосновений. А сердце стучит так громко, что, кажется, может перебудить пол-Даркледжа.

— Спокойной ночи, Ноготок, — желает он и отворачивается, всем своим видом давая понять, что разговор окончен.

— Спокойной, — проговариваю упавшим голосом.

И, едва не плача, спешу оставить жилище Расти. Мне нет места в казармах боевых магов. Для меня эта тема запретна.

В жизни Рамона Вудса мне тоже нет места.

О, если бы я могла выбирать. Если бы у меня было такое право. Наверное, тогда я не постеснялась бы признаться всей округе, что влюбилась. Как дура — с первого взгляда. Забыв о том, как смеялась над подобными признаниями других девчонок. Мне казалось, глупо сохнуть по мужчине, с которым ты лишь пару раз обменялась взглядами.

Расплата за насмешки над другими настигла меня. Наверное, это кара Пресветлого. И мне придется выдержать это, спрятав боль и разочарование за маской равнодушия.

На следующий  день «Цветы» Даркледжа официально приняли меня в свои ряды. Но я не чувствую радости. И даже первое задание не может отвлечь меня от невеселых дум.

— Ты будешь проводить социологический опрос среди учениц Даркледжа! — восхищенно выдает Мира. — Вам нужно выяснить, какое влияние оказывают на учебу их романтические приключения. Могут ли они одновременно учиться и встречаться с парнями? И еще: на что они готовы ради любимого?

— Ничего глупее придумать не могли? — спрашиваю уныло. — Неужели вы думаете, что все так легко признаются, что во время учебы думают о парнях? Или опрос анонимный?

— О нет! — возражает Камилла, недавно назначенная главой братства. Хотя было бы правильней назвать сборище девушек сестринство. — Все девушки должны заполнить бланки, проследи за этим. Чем больше опросишь, тем больше шансов на попадание в группу поддержки!

Она говорит это так, словно не сомневается: каждая девушка мечтает попасть в команду «Цветов». И сделает ради этого что угодно.

Только не я.

Мне подобное совершенно без надобности.

Но, чтобы не обидеть сестру и хоть чем-то занять мозг, соглашаюсь. Надо сказать, девушки не горят желанием делиться подробностями личной жизни. Зато услышав коронную фразу о том, что обладательницу лучших ответов примут в «Цветы» Даркледжа, меняют мнение.

— Простите, но ответы должны быть правдивыми, — приходится повторять каждой. И без зазрения совести применять заклинания честности.