Гульба осенних полнолуний (роман)

Снова вместе

– Шарлотта! Как я рада! – Вивьен бросила сумки у двери, промчалась через всю спальню и с разбегу запрыгнула в объятья подруги. Та захохотала от счастья и закружила Вив, как ребенка. Лотти была рослой и плечистой, а ее соседка по комнате – маленькой и тоненькой, как фигуристка.

– А где Франческа? – Шарлотта поставила Вивьен на пол и наконец заметила, что третья обитательница комнаты скромно стоит возле входа и ждет своей очереди.

– Привет-привет! – Ческа подошла к Лотти и горячо обняла ее, уткнувшись лбом в ключицу. – Мы с Вив вместе ехали из города на последнем автобусе. От станции нас подкинул на грузовичке тот фермер, который возит на кухню пансионата продукты. Мы позвонили экономке заранее, и она с ним договорилась.

– А меня сестра на автомобиле привезла. Значит, вы по дороге уже успели обо всем наболтаться? – Шарлотта уперла кулаки в бока и сделала вид, что злится.

– У-у-у, автомобиль! – хором протянули Франческа и Вивьен. – Мы тебе страшно завидуем! Большой? Новый? С кожаным салоном?

На самом деле, все трое были довольны донельзя. Они так соскучились друг по другу за время долгих летних каникул! В пансионате для старшеклассниц учились два года. Весь первый Лотти, Ческа и Вив были не разлей вода. Перед началом второго они сговорились приехать на три дня раньше, чтоб наобщаться и нагуляться. Разложив по шкафам вещи, вышли в парк. Там не было ни души, лишь чирикали птицы да благоухал предпоследний летний вечер.

Пансионат располагался в умиротворяющей сельской местности. От города его отделял лес, который пересекала неширокая асфальтированная дорога. Недалеко от учебного заведения асфальт кончался и начинался гравий, им же были засыпаны дорожки в парке. Поближе к главному зданию обустроили клумбы и альпийские горки, подальше росли старые деревья и дикие кусты. Территорию пансионата огородили высоким забором, чтоб не проник ни один чужак. Да и не было вокруг никого – ближайшее село находилось чуть ли не дальше, чем город. Идеальное место для того, чтоб юные барышни вбирали в себя знания и хорошие манеры, становились ответственными и готовились ко взрослой жизни.

Держась за руки, девушки прошлись по всем тропинкам. Уже зевая, решили напоследок посидеть на своей любимой лавочке, которая стояла под окнами кухни. Пока учебный год не начался, оттуда не доносились запахи еды, в окнах не горел свет – лишь форточка была открыта настежь. Подруги уже успели обменяться главными новостями и потому разговаривали негромко, неспеша. Лишь когда Вивьен начала изображать, как ловила ошалевшего после прививки кота, Лотти и Ческа расхохотались до слез и визга.

– Ну-ка, кто тут у нас шумит? – раздался женский голос из кухни.

– Ой, простите! – Франческа вскочила с лавочки, повернулась лицом к окну, пригладила юбку и вытянулась в струнку. – Здравствуйте! Мы не хотели вам помешать. Думали, тут никого нет…

– Здрасьте-здрасьте! – не включая свет, кухарка подошла к окну, открыла фрамугу и наклонилась к девушкам. Она была в ночной рубашке и старомодном кружевном чепце. По полному веснушчатому лицу расплывалась гостеприимная улыбка. – А я теперь тут сплю, мы перестановку сделали. Разделили пополам большую кладовку. Ближе к окну оставили полки со снедью и утварью. Я в дальней половине обосновалась, за шкафом, чтоб солнце спозаранку не будило.

– Здравствуйте! Извините! – Шарлотта и Вивьен тоже встали со скамейки.

– Да ничего страшного, вы ж не знали, – подмигнула им кухарка. – Раз уж встала, давайте я вам чайку выдам. Не сидеть же вам еще целый день без любимого напитка…

Чай в пансионате и впрямь был отменный. Черный с мятой и календулой, с узнаваемым запахом и насыщенным, но не чрезмерно терпким вкусом, который никогда не надоедал. Днем его разливали по стаканам в столовой. Также воспитанницам выдавали чай в комнаты, где они заваривали его с помощью кипятильников. Этот напиток был негласным бытовым символом заведения.

Кухарка вручила каждой девушке по две бумажные пачки, на месяц вперед. Сделала об этом пометки в пухлой тетради. А потом и вовсе расщедрилась – заварила напиток у себя в чайничке, разлила по кружкам и выдала подругам.

– Посидите, погрейтесь вкусненьким. Как закончите, поставьте посуду на подоконник, я фрамугу оставлю открытой. Сама уж спать пойду…

Девушки наперебой поблагодарили кухарку и перешли между собой на шепот, чтоб больше ее не будить. Через полчаса их глаза начали слипаться, но уходить просто так не хотелось.

– Вы в детстве зарывали в землю секретики? – спросила Шарлотта и зевнула.

– Да! – Вив быстро заболтала ногами, как маленькая девочка. – Я закапывала на курорте две стекляшки, а между ними красиво расправленный бутон маргаритки. Это чтоб в будущем еще раз туда вернуться.

– А мы с троюродными сестрами закапывали у них на даче бусинки, – улыбнулась Франческа сквозь накатывающую на нее дремоту. – В знак того, что наша дружба вечная.

– Давайте закопаем под этой лавочкой пачку чая? В знак вечной дружбы и чтобы в будущем еще раз сюда вернуться? – Шарлотта редко проявляла сентиментальность. Но уж слишком хорошим и особенным выдался финал этого дня. Его хотелось увековечить.

Маленькая, ловкая Вивьен перелезла через подоконник и позаимствовала с кухни лопатку, которой рыхлили клумбы. Шарлотта своими сильными руками вырыла глубокую ямку, пока не уперлась в слой твердый, как камень. Франческа пожертвовала одну из своих пачек чая. Пакет внутри бумажной упаковки был герметично запаян, поэтому подруги не опасались, что внутрь попадет земля.

Зарыв клад, девушки утрамбовали над ним землю. Присыпали свежим слоем песка и пыли, разровняли. Вернули лопатку на кухню. Никто посторонний ни за что не догадается, что под лавкой тайник!

Шарлотта, Вивьен и Франческа сели на корточки, взялись за руки и протянули ладони вперед, под деревянное сиденье. Если бы от подушечек их пальчиков исходили магические лучи, они бы прошли через почву и придали чаю волшебные свойства. Наверное, в такой торжественный момент полагалось хором прочесть заклинание или хотя бы стишок. Но какой? Вивьен еле слышно затянула гимн пансионата. Подруги присоединились, почти шепотом. Допев, разомкнули руки и пошли к себе в комнату – с чувством выполненного долга, уютного счастья и уверенности, что впереди только победы и наслаждения.

Напутственная речь

Первого сентября все воспитанницы пансионата по традиции собрались в актовом зале, чтобы послушать напутственное выступление ректорши. В течение учебного года девушки ее почти не видели. Ректорша обитала в собственной квартире на четвертом этаже. Рядом располагались помещения, где жили и работали ее заместительницы. Со всем остальным персоналом руководство встречалось там же. Учениц на ту территорию не пускали.

Шарлотта, Вивьен и Франческа не без умысла сели на самый задний ряд, поближе к выходу. По опыту прошлого года они помнили, что после торжественной части в столовой накроют чаепитие, и хотели первыми прорваться к угощению.

Для ректорши на сцене установили трибуну, обновили бархатный задник, расставили и развесили прожекторы. Ко всеобщему удивлению, после вступительного слова старшей преподавательницы математики из-за кулис вышла не привычная пухленькая брюнетка, а сухопарая блондинка.

– Приветствую всех! – не слишком дружелюбно заявила незнакомка и громко откашлялась прямо в микрофон. Многие в зале поморщились от неприятного звука, некоторые потерли уши. – Я ваш новый ректор. Мне очень лестно, что меня пригласили в это замечательное учебное заведение…

– Вы видите ее лицо? – Шарлотта щурилась и наклоняла голову, но никак не могла рассмотреть облик новой начальницы.

– Неа, – вздохнула Ческа. – Свет криво установили, он слепит.

– Надеюсь, у нас не будет повода рассмотреть ее вблизи, – поежилась Вивьен. Учениц вызывали к ректорше в самых исключительных случаях, когда собирались сурово отчитать или, того хуже, отчислить. Поощрения же выносили обычные педагоги в классных комнатах – и делали это куда сдержаннее, чем во время критики и наказаний.

Пока подруги пытались понять, как выглядит ректорша, она завела нетипичную для первого сентября речь:

– О, я прекрасно понимаю, как вам будет лень учиться! Предметы такие скучные, учителя такие строгие, а все развлечения так далеко от пансионата!

По первым рядам прокатился неуверенный смех.

– Разве она не должна настраивать нас на прилежание и примерное поведение? – заморгала Вивьен.

– Вас так и будет подмывать улизнуть отсюда, выбраться куда-нибудь, получить новые впечатления. И эти желания вполне объяснимы…

– Очень странная тетка, – хмыкнула Шарлотта.

– Она сказала, куда делась старая ректорша? – обратилась Франческа не только к двоим ближайшим подругам, но и ко всем, кто сидел вокруг них. – Мы это пропустили?

Нет, блондинка ничего не сказала о своей предшественнице. По залу поползла волна перешептываний. Девушки пытались выяснить, что же случилось с пухлой брюнеткой. Слухи гуляли по рядам, и новая информация доходила до трех подруг так часто, что те не успевали слушать ректоршу.

По самой банальной версии, предыдущая начальница ушла на пенсию из-за проблем со здоровьем. Она планировала поработать еще годика два-три, но летом у нее обострился диабет.

По другой версии, ее все-таки уволили из-за трагического происшествия прошлой весной. В саду ремонтировали хозяйственную постройку. Здание огородили хлипким заборчиком, на который повесили таблички с предупреждениями: “Не заходить! Есть риск обрушения!”. Три девочки не послушались и выбрались ночью в парк. Непонятно зачем они зашли в ту часть постройки, которую почти снесли, и там на них упала крыша. Все трое погибли за секунду. Ректоршу после этого должны были отстранить от должности – но следствие доказало, что она делала все возможное, чтоб уберечь подопечных. Не ремонтировать постройку было нельзя, потому что она рушилась. После происшествия всем ученицам строго-настрого запретили выходить из здания после девяти вечера. Это правило нарушали только самые старшие и лишь те, что жили в дальнем крыле – как Лотти, Вив и Ческа. Квартиры начальства располагались от них предельно далеко, так что они могли незаметно прошмыгнуть к себе полдесятого или даже чуть позже.

Третья версия исчезновения старой ректорши была самой увлекательной, хоть и не слишком убедительной. В июле на небе выстроился редчайший парад планет, который случается раз в несколько веков. Там как-то орбиты накладываются, или тени совпадают, или гравитация искажается – да шут с ней, с этой астрономией. Главное, что происходит нечто из ряда вон выходящее, и это активирует темную магию. Она по особым каналам в атмосфере “стреляет” на Землю. На территории пансионата есть нечто, что притягивает злую силу из космоса. Старая ректорша знала об этом, но не сочла нужным защититься. Поздно ночью она сидела одна в кресле, слушала соловья через открытое окно и курила сигару. Вдруг с чистого небосвода через форточку в нее ударила молния, и от женщины осталась лишь горстка холодного пепла.

– Кто же мог это увидеть, если она сидела в кресле одна? - не поверила рациональная Франческа.

– Увидела соседка, заместительница ректорши по воспитательной работе, – уточнила девушка с предпоследнего ряда. – Она заметила молнию через свое окно и поспешила к главной.

– Не сама заместительница, а уборщица, которая в этот момент находилась в ее комнате! – поправила товарку другая ученица. – Было лето, и заместительница уехала в отпуск. Уборщица знала, что она вернется не скоро, и вопреки правилам нежилась в ее ванной с большим окном. Потом эта уборщица пропала, никто не знает куда. Перед исчезновением она успела разболтать историю всем, кто в это время был в пансионате.

Новая ректорша отошла за кулисы. Место на трибуне заняла ее заместительница – моложавая дама с изумительно скрипучим голосом и тотально обделенная чувством юмора. Чтобы хоть чем-нибудь себя занять во время ее занудного монолога, воспитанницы начали делиться историями о том, как новая ректорша прибыла в пансионат.

Разумеется, она не просто так приехала на машине с чемоданами. Она явилась ровно в полночь верхом на гигантском черном гусе. Багаж ее везли восьминогие черные пони. Ректорша поселилась в загородном учебном заведении, чтобы принимать ванны из крови его воспитанниц. Не случайно в квартирах того крыла, где живет руководство, такие роскошные ванные с окнами. Ректорше уже четыреста лет, но она регулярно омолаживает себя с помощью черной магии, и никто не может ее убить или остановить.

Приглашение на гульбу

Начало учебного года быстро развеяло девушкам все иллюзии. Уроки казались им скучными, педагоги занудными, порядки устаревшими. Мыслями и желаниями старшеклассницы были уже во взрослой вольнице – мире, где не надо носить форму с передничком, делать домашние задания и ложиться спать с наступлением темноты. Им не хватало эмоций и впечатлений. Они мечтали о новых авантюрах, удовольствиях, вызовах и неожиданностях. Пансионат же преподносил им лишь рутину и строгость.

Одним сентябрьским вечером они сидели на своей любимой лавочке. С кухни теперь доносились запахи еды – они не всем нравились, поэтому обычно гуляющие избегали этой части парка.

– И почему только я думала, что последний год будет самым веселым? – пробормотала Шарлотта.

Ее старшая сестра летом вышла замуж. Ах, как же Лотти не терпелось тоже поскорей стать взрослой! Если можно было бы нажать кнопку, чтоб катапультировать саму себя в тот день, когда встретишь суженого… Она бы хоть сейчас нажала!

– Мне кажется, что я застряла в одном и том же тоскливом понедельнике, который повторяется снова и снова, – поддакнула Вив.

Она боялась за свое будущее. Недавно самая миниатюрная из подруг начала понимать, что не обладает ни одной выдающейся чертой – ни большим умом, ни ярким талантом, ни неотразимым обаянием. Она росла милой и хорошо воспитанной, но с ней иногда бывало скучновато. Учеба давалась ей с трудом, и Вивьен опасалась, что ее отчислят из пансионата до вручения аттестата.

– Нда, я бы тоже не отказалась от каких-нибудь перемен, – даже Франческа поддалась унынию.

Спокойная и разумная, она втайне страдала от того, что окружающий мир тесноват для ее масштаба личности. Ческа обожала трудиться, побеждать, испытывать себя на прочность, учиться на ошибках и строить дальновидные стратегии. До сих пор ее способности не были востребованы. Учителя хвалили ее и ставили пятерки – но разве это предел стремлений? Девушка надеялась, что когда-нибудь под влиянием обстоятельств ей придется стать героем.

– Добрый вечер! – раздалось из сумрака.

Подруги вздрогнули. Кто это? Незнакомый мужской голос звучал мягко и влекуще, словно из кино.

– Добрый… – полувопросительно ответила Шарлотта за всех троих.

– Позвольте представиться, меня зовут Ларус. А вас?

Он встал напротив скамейки и расправил плечи. Статный, с загорелой кожей и пышной шевелюрой оттенка спелой пшеницы. Черты лица крупные и чуть грубоватые, но несомненно привлекательные. Глаза, ресницы и бровь чернющие, как угли. Да-да, именно бровь, а не брови – над переносицей не было свободной от волосков прогалины. Губы пухлые и яркие, словно он им только что кровь пил. Одет в простые льняные штаны и рубаху соломенного оттенка с изящным кружевным воротом. Сапожки и пояс чудные, расшитые разноцветными нитками и бисером. И шарф на шее такой же расшитый – чужеродная, слишком городская деталь в нарочито крестьянском облике.

Девушки скромно представились.

– Как вы попали на территорию пансионата? – как можно более вежливо полюбопытствовала Франческа.

– По личному разрешению вашей новой ректорши, – Ларус уверенно показал пальцем по диагонали вверх – ровно в ту сторону, где располагались окна ректорской квартиры.

– Какая она? Правда строгая, как говорят? – Вив втянула голову в плечи. Ректорша лично принимала решения об отчислении за неуспеваемость. – Мы ее видели только один раз и мельком, на линейке первого сентября…

– Справедливая и идеально подходящая для своего поста, – Ларус произнес это с таким уважением, что девушки поняли: перед ними не простой селянин. Скорее, актер в костюме. Прекрасно образованный и с манерами. – А главное, она совсем не против, чтоб ее самые красивые и достойные воспитанницы иногда развлекались.

Девушки переглянулись и засмущались. Шарлотта и впрямь была хороша собой, хоть и крупновата: фигурка в форме песочных часов, густые черные локоны, большие глаза василькового цвета. Изящная и грациозная Вивьен выгодно отличалась от остальных воспитанниц пансионата свой безупречной, будто фарфоровой кожей, которую элегантно отеняли пряди с легким рыжеватым отливом. А вот Франческа была обычной серой мышкой, у которой все черты внешности средние, хоть и симпатичные. Рост не высокий и не маленький, телосложение не мощное и не хрупкое, волосы прямые и русые, а глаза цветом как оперение у воробья. Может, это ее имели в виду, когда говорили о самых достойных?

– Позволите ли пригласить вас на три веселых, зрелищных мероприятия? – Ларус подошел еще ближе к девчатам.

– Какие? Когда? Куда? – оживились они.

– Все вместе они называются Гульба Осенних Полнолуний. Проходят они в те ночи, когда на осенний небосклон выходит полная луна.

– Ночи? – насупилась Вивьен. – Кто же нас отсюда отпустит? Нам даже из спален не разрешают выходить до утра…

– Все улажено, не беспокойтесь, – Ларус поклонился так гостеприимно, что слушательницы сразу ему поверили. – Луна хмурня уже через три дня…

– Хмурня? – прыснула Шарлотта.

– Да, так в старину называли сентябрь. Октябрьская луна – листопадная, ноябрьская – грудняя.

От слова “грудняя” Лотти засмеялась в голос, Вив за ней. Франческа сидела с выражением доброжелательного любопытства на лице и молчала.

– Груды или грудки – это колеи, которые появляются на дорогах, как только ударят первые морозы, – любезно разъяснил Ларус. – Так раньше крестьяне говорили.

– Гульба – тоже крестьянское слово, – Франческа ковырнула землю носком туфельки. – Это будет праздник сбора урожая?

– Можно сказать и так, – пожал плечами Ларус. – Хоть он и не похож на обычные торжества в честь урожая.

– А где здесь деревни? – Шарлотта ткнула пальцем далеко в темноту. – Если ехать в сторону города, там один сплошной лес. Значит, есть селения позади пансионата?

– Я только про одну деревню из этой местности слышала, про Проклятую, – кокетливо хихикнула Вивьен.

– Да брось, это явно не в тему разговора сейчас, – одернула подругу Франческа.

По волшебному мосту

В первое полнолуние сентября девушки зашторили окно за час до заката. Умылись, почистили зубы, причесались и стали ждать. Шарлотта повесила школьную форму на спинку стула, а сама легла якобы вздремнуть. Сон не шел к ней, поэтому красотка просто лежала с сомкнутыми веками. Вивьен делала вид, что читает учебник – а на самом деле бездумно водила взглядом по строкам и механически переворачивала страницы. Франческа притворялась, будто убирается в шкафу, бесконечно перекладывая вещи с одного места на другое.

Ни одна из трио не желала показать остальным, насколько она волновалась и предвкушала приключение. Каждая стремилась выглядеть более взрослой и опытной, чем на самом деле. Пусть думают, что она каждый месяц летом плясала на празднествах и кокетничала с красавцами! Что, разумеется, было далеко не так.

Когда в окно постучали, все трое синхронно вздрогнули и ахнули. И тут же с облегчением рассмеялись.

– Как они к нам пробрались? – удивилась Вивьен. – Стремянку, что ли, подставили?

– Погодите раздвигать шторы, дайте сначала одеться! – потребовала Шарлотта, выскакивая из кровати и расстегивая пижаму.

Вивьен отложила учебник и еще раз прошлась по волосам гребнем. Франческа захлопнула дверцы шкафа, подтянула гольфы, поправила перед зеркалом передник.

Через две минуты девушки раздвинули шторы и онемели от изумления. В чистых, ярких лучах ночного светила пред ними расстилался мост. Веревочный, с деревянными дощечками поперек. Вместо перил – два толстых каната. У моста не было ни единой опоры. Он вел от карниза к столетнему дубу, чьи ветви раскинулись напротив угла здания. Это было единственное дерево, возвышавшееся так близко к постройкам. За дубом плотным скопом росли кусты бузины. Педагоги пансионата строго-настрого велели воспитанницам обходить это растение, потому что оно нечистое и сажает его сам дьявол. Учителя нервно отмахивались на вопросы школьниц о том, как дьявол проник на территорию заведения, и не позволяли садовникам выкорчевать бузину, потому что это принесло бы несчастье.

– Нас не увидят из других окон, если мы по нему пойдем? – Франческа распахнула створки окна, навалилась грудью на подоконник и высунулась наружу. – Ой, а все другие окна темные! Неужели все спят?

– Надо идти скорее, пока нас никто не заметил, – Шарлотта села на подоконник сбоку от подруги, подтянула к груди ноги, встала во весь рост и уже готова была шагнуть на мост.

– Стой! – Вивьен сзади схватила ее за щиколотку. – Ты уверена, что он тебя выдержит?

Вивьен взяла карандаш и бросила его на мост. Тот упал на дощечки и остался на них лежать.

– Ну-ка, дайте мне стул, – велела Шарлотта.

Подруги подали ей этот предмет мебели. Лотти осторожно высунула его в окно и постучала его ножками о мост. Поверхность явно была твердой и надежной, хоть и покачивалась от ударов.

– Я пошла! – Шарлотта вернула стул в комнату, взялась обеими руками за канаты-перила и бесстрашно ступила на мост. Один шаг, второй… Девушка тихонько засмеялась от удовольствия. Шагать по чуду было легко и весело.

Вивьен аккуратно проследовала за ней. Франческа выключила в комнате свет и выбралась на карниз. Прикрыла снаружи окно, не смыкая его створки слишком плотно, чтоб не захлопнулись – и поспешила нагнать подруг.

Конец моста упирался в ствол дуба чуть ниже огромного, совершенно черного дупла. Над отверстием висела серебряная вывеска, по которой каллиграфическим почерком пурпурными чернилами вывели: “Добро пожаловать! Смело прыгайте вниз! Это не страшно!”.

– Ну нет, это что-то уж совсем, – пробормотала Вивьен, выглядывая из-за спины Шарлотты.

– Идем назад? – грустно протянула Франческа.

– Давайте сначала попробуем, глубоко ли там, – Шарлотта засунула в дупло левую руку сначала по локоть, затем по плечо. Ее лицо непонятно почему осветилось ласковой улыбкой – и она проворно сиганула в черную дыру. Подруги даже поддержать или подстраховать ее не успели!

– Идите сюда! Тут восхитительно! – позвала Шарлотта из дупла.

– Сюда – это куда? – Вивьен присела на корточки у края дыры. – Что там? Где ты?

– Просто прыгай за мной, и всё!

– Чтоб приземлиться тебе на голову?

– Нет, не на голову! Прыгай, кому говорят!

Вивьен обернулась и в растерянности посмотрела в глаза Франческе. Та пожала плечами:

– Раз уж мы прошли по мосту, который висит в пустоте и не падает, наверное, надо быть готовыми и к другим чудесам.

Вивьен засунула руку в дупло точно так же, как Шарлотта. Так же улыбнулась и молниеносно рванулась в темноту.

– Давай быстрее, Франческа! Мы ждем тебя! – зазвучали снизу два веселых, довольных девичьих голоса.

– Ох… – Франческа обернулась на пансионат. Странно, но ни в одном окне не горел свет. Ни единой души не было в парке вокруг.

– Ты там скоро? Или нам ехать без тебя? – донеслось из дупла.

Вместо того чтоб совать в дыру руку, Франческа погрузилась туда головой и шеей. Ее тут же охватило ощущение восторга и безнаказанности. Она ничего не видела вокруг себя, но была уверена: как только шагнет в пустоту, ощущение безмерной радости станет сильнее и многограннее.

Плюх! Стоило Франческе посильнее наклониться вперед, как она упала в дупло. Однако не приземлилась головой вниз – а обнаружила, что сидит на мягком диванчике, обитом алым бархатом. И как она попала в эту карету? Алый бархатный потолок над ней был цел и прекрасен.

По левую руку от Франчески восседала Вивьен, напротив – Шарлотта и Ларус. Красавчик громко свистнул, и карета тронулась. Между двумя диванами располагался богато накрытый стол со сладостями. Перед каждой девушкой стоял золотой кубок, инкрустированный рубинами. В кубках плескалась жидкость того же оттенка, что рубины. Она источала пряный аромат, который вызвал у школьниц нестерпимое любопытство.

– Это пунш, – подмигнул Ларус. – Пейте в свое удовольствие!

– Если в пансионате узнают, что мы хотя бы пригубили горячительный напиток… – нерешительно протянула Вивьен.

Первая гульба

Это была самая настоящая деревня с амбарами, огородами и телегами. На ее окраине развели костры, поставили шатры, соорудили помост для представлений. Почти все люди вокруг были одеты в темные плащи до пят с широкими капюшонами – как у настоящих колдунов. Кроме них, в поле зрения мелькали фигуры в экстравагантных нарядах – явно не гости, а артисты. Три подруги были единственными, кто пришел в школьной форме. Вокруг пахло сырой землей, золой и немного навозом. От оранжевых костров частенько разлетались снопы искр.

– Извольте отведать пирожков! Сладкие, пышные, с пылу с жару! – к девушкам подлетел карлик со свиным пятачком на щекастом лице. С ловкостью опытного официанта он удерживал на трех пальцах деревянный поднос с горой пирожков.

Шарлотта схватила верхний и сразу же надкусила. Оттуда выпало стеклянное яичко размером с перепелиное, а на нем цифра восемь. Вивьен досталось число двадцать семь, Франческе – сорок один. Тесто было воздушное, повидло в начинке клубничное с базиликом. Пирожки таяли во рту.

– Ларус, что значат эти цифры? – обратилась к красавчику Ческа, но того и след простыл. Экипаж тоже куда-то делся.

– Эй, а я еще хочу! – буркнула Вивьен. – Где официант?

– Тут все куда-то пропадают, – пожала плечами Шарлотта. – А из-за плащей я не могу понять, кто перед нами, мужчины или женщины.

– Тебе так срочно нужен жених? – фыркнула Вивьен.

– Нет, я хочу до старости остаться одинокой, как твоя тетка! – Лотти небольно дернула Вив за волосы.

Подруги хором засмеялись и пошли к ближайшему костру. Сидящие вокруг него фигуры в плаще играли на губных гармониках. Мелодия была пронзительной и красивой, но совсем не веселой. В такт музыке над языками пламени танцевала сиреневая саламандра.

– Как она держится в воздухе? – не поняла Франческа.

– Почему саламандра танцует над огнем, а не в огне? – добавила Вивьен.

– На меня эта музыка тоску нагоняет, поэтому пойдемте отсюда, – Шарлотта направилась к столу, затянутому золотистой тканью. Его поверхность была разделена на узкие дорожки. В начале каждой дорожки топтался какой-то маленький зверек, вокруг толпились люди. На бортиках стола стояли стопки разноцветных круглых фишек. Распорядитель в плаще с пурпурной оторочкой что-то подсчитывал, со стуком перекидывая костяшки больших деревянных счет.

– Тут делают ставки! – догадалась Франческа. – Это гонки!

– Кто бегает? – прищурилась Вивьен.

– Простите, разрешите… – Шарлотта милейше растолкала зрителей в плащах и расчистила место на углу стола для себя и подруг. Ческа и Вив протиснулись к ней – и открыли рты от изумления.

На старте топтались трехголовые мыши! Одни были полностью черными, другие пятнистыми как далматины, третьи с рыжими подпалинами. У самого крупного грызуна крайняя левая голова была белой, средняя серой, а правая черной.

Раздался свисток, и участники гонок побежали. Когда они были на середине дистанции, кто-то вылетел из-под капюшона распорядителя и захлопал маленькими крыльями над столом. Это была летучая мышь! Она закружилась вокруг своей оси, разбрасывая по всем дорожкам утыканные шипами темные ягоды.

– Похоже на бомбы, – хмыкнула Вивьен.

Как будто подслушав ее, ягоды взорвались. Те мыши, что успели увернуться от шипов и темного сока, продолжили бег. Другие жалобно запищали, остановились и начали погружаться в золотистую ткань, как в зыбучий песок.

Первой до финиша добралась тощая мышь с рыжими подпалинами. Распорядитель отложил счеты, и они повисли в воздухе на уровне его плеча. Он поднял победителя и чмокнул в спинку. Опа! Мышь превратилась в карликового пинчера в кожаном ошейнике. Его торжественно вручили одной из фигур в плаще и начали перераспределять фишки.

– Мрачновато тут, – Шарлотта обхватила себя за плечи, словно озябнув. – И даже никто не танцует!

– Я бы не отказалась еще перекусить или попить воды, – Вивьен тщетно крутила головой в поисках официанта или накрытого фуршетного стола.

– По-моему, там что-то пободрее происходит, – Франческа показала в сторону ярко освещенного помоста. Подруги побрели туда.

Там шло представление. Шут в зеленом с золотом комбинезоне и рыжем парике держал перед собой перевернутый цилиндр. Он потряс головной убор, запустил туда руку по локоть, вытащил сложенную вчетверо бумажку, развернул и завопил:

– Повезло номеру пятнадцать! Прошу на сцену!

Через толпу пробрался упитанный мужичок с окладистой бородой, в темном деловом костюме. Поднялся на помост по боковой лесенке. Зрители зааплодировали.

– Крутаните колесо фортуны!

За спиной клоуна разошелся темный занавес. За ним обнаружилось вертикальное колесо с разноцветными секторами и стрелкой, высотой метра два. По указанию клоуна бородатый мужчина толкнул колесо, и оно завертелось. У девушек зарябило в глазах, засосало под ложечкой, ноги приклеились к земле. Колесо загипнотизировало их, как хищная змея цыплят. Когда вращение остановилось, тот сектор, на который указывала стрелка, стал серебряным. На нем пульсировали пурпурные буквы “КОНФЕТТИ”.

– Ваш удел – конфетти! – сообщил клоун. И как он так громко вещал без микрофона и громкоговорителя?

Бородатый мужчина мелко и покорно закивал. Повинуясь жесту клоуна, встал на колени. Зрители засвистели. Справа на сцену поднялся барабанщик, слева трубач. Под их бравурную музыку клоун принялся шарить у себя за шиворотом – и вытащил крупную живую курицу, черную с белым треугольным пятном на крыле. Как она туда поместилась? И почему сидела так смирно?

Птица затрепыхала крыльями и закудахтала. Трубач стих. Барабанщик забил палочками мелко и дробно. Клоун подбросил курицу, и та неуклюже полетела наискосок сцены. Как только ее лапы коснулись пола, бородач салютом взлетел в воздух и рассыпался гроздьями конфетти.

– Как это он? – Вив так обалдела, что язык ее еле слушался.

– Не… Не знаю, – начала заикаться Франческа.

– По-моему, это полный восторг! – облизнулась Шарлотта. Она хотела запрыгать на месте, но ноги не слушались.

Без Шарлотты

– Как так вышло? – схватилась за голову Франческа. – Мы потеряли Шарлотту! Надо за ней вернуться!

Увы, ни дупла, ни вывески над ним больше было. Ствол был равномерно покрыт корой.

– Откройте! Верните нам Лотти! – Франческа постучала о то место, где раньше зияла черная дыра, костяшками пальцев – и ободрала их. Постучала туфелькой – и сцарапала краску на носке.

– Бежим скорее! – Вивьен схватила подругу за шиворот. – Посмотри на мост! Он тает!

Деревянный настил возле дуба истончался, как лед на пруду по весне. Он не капал вниз, а просто растворялся в воздухе. Девушки бегом пустились к окну своей спальни. Они неслись так быстро, что толстые канаты, за которые приходилось держаться, стирали в кровь кожу на ладонях. На середине моста Франческа поскользнулась, ее правая нога сорвалась в пустоту. Однако она крепко вцепилась в подобия перил и сумела вытянуть себя из пропасти.

– Ты же вроде не закрывала окно плотно? – обернулась к подруге Вив, первой добравшись до стены здания.

– Нет. Я легонько прикрыла рамы.

– Вот черт! Похоже, их захлопнуло ветром.

Девушки обернулись. Мост за их спинами почти весь истаял, оставалось метров пять.

– Помоги мне! – Вив вцепилась ногтями в деревянную створку и стала дергать на себя.

Франческа, рыча как рассерженный терьер, схватилась за вторую створку.

– Есть! – Вивьен сумела распахнуть половинку окна – и едва не слетела с моста от силы собственного рывка. Ческа ухватила подругу за шиворот и швырнула в комнату. Сама запрыгнула следом – а через две секунды последние доски моста растворились в воздухе.

На гулен навалилась подозрительно мощная усталость. Можно подумать, они с лопатами в руках вагоны угля разгружали. Подруги даже умываться не стали – стянули с себя форму, рухнули на кровати и провалились в сон. Проснулись совсем не отдохнувшими, в тревоге.

– Так где же Лотти? – Франческа обеспокоенно выглянула в окно. Утро выдалось безмятежным. Желтые, оранжевые и багряные листья деревьев чуть трепетали на легком ветерке. Клумбы и альпийские горки радовали взор растениями, устойчивыми к прохладным ночам. Газон уже чуть поблек и местами поредел, но под лучами яркого солнышка переливался бодро и заманчиво. Ничто не намекало на вчерашние головокружительные приключения.

– Ах, не волнуйся за нее, – отмахнулась Вивьен. – Она же у нас самая красивая, что с ней случится.

– Не следует ли сообщить об этом ректорше?

– Так она же вроде сама и разрешила нам веселиться. Или ты хочешь у нее лично уточнить?

Обе подруги совсем не стремились попасться на глаза новой начальнице пансионата. Не буди лихо, пока спит тихо. Предыдущая ректорша была неуравновешенной, склочной дамой. Могла и оценки испортить, и родителям нажаловаться.

– Может, я бы и пошла к ней, – после недолгого раздумья Ческа выталкивала из себя слова медленно, словно отчасти против воли. – Но что если Ларус нам соврал? И ректорша не разрешала нам никуда уходить ночью? Как мы сразу об этом не подумали… Если мы сами ей сознаемся, мы только сделаем себе хуже.

Повисла тяжкая пауза.

– Будем надеяться, что Шарлотту забрал к себе какой-нибудь прекрасный принц, и они с ним сейчас… – Вивьен закатила глаза.

– Может, Ларус и забрал!

Обе стыдливо хихикнули в унисон и отправились на завтрак.

Шарлотта не пришла в общежитие ни к вечеру воскресенья, ни к началу занятий в понедельник. На третий день после гульбы, вернувшись с уроков, Вивьен и Франческа обнаружили, что кто-то унес из комнаты все вещи их соседки. От третьей подруги не осталось и следа.

– Куда делась Лотти? – спросили они дежурную по этажу. Ее комната располагалась в торце коридора, по соседству с девушками.

– Родители забрали ее из пансионата за дурное поведение, – процедила та и указала визитершам на дверь.

– А можно узнать ее номер телефона, чтобы позвонить ей? Она вроде бы говорила, что ей летом провели телефон, но мы не догадались сразу спросить номер.

– Это неправда! У ее родителей нет в доме телефонного аппарата, и они очень суровые люди. Если вы попробуете связаться с ней, вы еще больше ей навредите.

Девушки переглянулись и поскорее вышли в коридор. Им стало не по себе. Впервые после гульбы они осознали, что находятся в самой что ни на есть реальной реальности, а не в сказке или спектакле.

– Как ты думаешь, ведь не могли же ей тогда… там… и правда отрубить голову? – поежилась Франческа.

– Чушь какая! Конечно же нет! – Вивьен постаралась рявкнуть это как можно храбрее, но получилось жалобно.

– Тогда почему нас никто не отругал за дурное поведение?

– Потому что мы вели себя именно так, как разрешила ректорша. Ночью погуляли, рано утром вернулись к себе. А не пропадали два дня черт-те знает где.

– Так ты думаешь, она нам и правда разрешила? И решила передать это разрешение через Ларуса? – по тону Франчески было понятно: она не столько спрашивала, сколько старалась убедить себя и подругу в наиболее выгодной для них трактовке истории.

– Конечно! С чего бы вдруг ей тратить время на нас и уделять нам внимание персонально? – живо подхватила Вивьен.

Такая версия показалась разумной обеим искательницам приключений, и они больше не говорили о Лотти. Каждая терзалась своими мыслями молча.

На поиски Лотти

– Давай все-таки попробуем позвонить родителям Шарлотты, – не выдержала Ческа утром на третий день после разговора с дежурной по этажу. – Я даже придумала, что им сказать.

– И что же? – Вивьен опасливо втянула голову в плечи.

– Скажу, что пора готовиться к окружному конкурсу по истории. Там будет индивидуальный зачет и командный. Это правда, эту информацию легко проверить. Я скажу, что стала лидером команды нашего пансионата и очень хотела бы, чтобы к нам присоединилась Лотти. Сделаю вид, что не знаю, куда и почему она исчезла.

– Можно подумать, ты знаешь, – хмыкнула Вив. – И можно подумать, она такой большой спец по истории!

Франческа пропустила эту болезненную ремарку мимо ушей и продолжила:

– Я правда очень тщательно все продумала. Шарлотта говорила, что рассказывала про меня своим родителям. Она расписывала мои успехи в учебе так, будто я главная интеллектуалка всего пансионата.

– А это не так? – Вив искренне удивилась. Если бы в их заведении было принято нахваливать учениц или составлять рейтинги самых успевающих, Франческа точно была бы в топе.

Подруга вновь сделала вид, что не услышала Вивьен, и закончила свой пассаж так:

– Ее мать и отец не в восторге от того, что Лотти не хочет получать высшее образование. Они велят ей ориентироваться на меня, прислушиваться ко мне и еще больше со мной общаться. Если я правильно поняла, я смогла стать для них в некоторой степени авторитетом. Надо попробовать использовать эту власть.

– Мне надо будет в этом участвовать?

– Наверное, не обязательно.

После уроков Франческа направилась в канцелярию. Вошла с деловым видом и с порога заявила как можно более формально:

– Прошу помочь мне в составлении команды для участия в окружном конкурсе по истории. Мне необходимо связаться с ученицей, которая на короткое время отлучилась из пансионата.

В канцелярии к Франческе относились благосклонно. Нашли в журнале номер телефона родителей Шарлотты, вручили трубку в руки. Сердце Чески сильно заколотилось от возмущения – выходит, дежурная по этажу нагло им соврала!

– Алло, – прозвучал на том конце провода приятный баритон.

– Здравствуйте, меня зовут Франческа, я одноклассница Шарлотты и ее соседка по комнате, – импозантно представилась школьница. Судя по ее интонации, можно было подумать, что она как минимум жена бургомистра.

– Я не стану с вами разговаривать! – рявкнул собеседник и швырнул трубку на рычаг. Та звякнула так громко, что все присутствовавшие в помещении уставились на Франческу.

Странно. Лотти не раз подчеркивала, что ее папа-инженер очень интеллигентен и ни при каких обстоятельствах не повышает голос. Командовала в их доме якобы мама, владелица модного ателье и достаточно экспрессивная дама.

– Благодарю вас, до свиданья! – чирикнула в трубку Франческа. Она не растерялась и попрощалась с персоналом канцелярии так, словно только что выиграла масштабное сражение. Вымаршировала в коридор шагом триумфатора и только там тяжело выдохнула. Вернулась в спальню, доложила обо всем Вивьен. Та всплеснула руками:

– Если бы Лотти и впрямь что-то натворила, весь пансионат стоял бы на ушах и тебе бы не дали ее номер. Но сейчас получается, что ее папа в бешенстве, а в канцелярии ничего не знают. Как-то это не состыкуется.

– Нда?

– Ага. Ты вспомни прошлый февраль.

В прошлом феврале двух учениц поймали за курением. Пока они сидели на уроке, дежурная по этажу отправилась обыскать их комнату, чтобы отнять запасы сигарет. В тумбочке нашелся не только табак, но и картинки развратного содержания – черно-белые фото смуглых красавцев в одних тюрбанах и набедренных повязках. “Что станет их следующим развлечением? Динамит?” – взревела дежурная и отнесла улики ректорше. Та с треском отчислила провинившихся. Пансионат и впрямь стоял на ушах до тех самых пор, пока три другие девицы не погибли в саду под обломками крыши и не появилась новая тема для обсуждений. И правда странно, что о пропавшей Шарлотте не ходили ну совсем никакие слухи…

– Что делать будем?

– Не знаю.

На следующее утро Вивьен проснулась на полчаса раньше будильника. Ее знобило, поднялась температура, артериальное давление упало. Такое случалось с ней после сильных волнений – здоровье у девушки было очень слабым. Она носила в себе смертельное заболевание, которое пока не проявлялось – но, как замедленная бомба, могло рвануть в любой момент. Вивьен унаследовала его от матери. Та воспитывала дочь одна и умерла в двадцать семь лет от неизлечимого аутоиммунного недуга, который передается по наследству. До двадцати лет он давал о себе знать нечастыми приступами, затрагивавшими отдельные части тела – а потом все тело начало барахлить, как у старушки. Мать жаловалась, что ее органы превратились в оркестр, где все инструменты фальшивят. Терминальная фаза недуга началась с сердца, которое стало пропускать удары, и сильной тяжести в груди. Вивьен понимала, что такая же участь, скорее всего, постигнет ее – если не случится чуда и доктора не изобретут лекарства. Иначе ей отведено двадцать пять, максимум тридцать лет жизни. Если придется сильно волноваться, стресс сократит и без того короткое отпущенное ей время. Надо по возможности соблюдать полный покой… Вив не поделилась страшным секретом ни с подругами, ни с педагогами. Говорила, что просто нервишки шалят и кровеносная система тоже.

По прошлому опыту Вивьен знала, что без госпитализации не обойтись, и попросила Франческу сообщить медсестре о случившемся. Медсестра дала Вив лекарство, помогла собраться и усадила в грузовичок – тот самый, который в конце лета привез ее в пансионат. Водитель так и так ехал в город и подбросил несчастную в больницу. Франческа еле успела сунуть подруге в карман бумажку с номером телефона родителей Лотти.

Как и всегда в подобных случаях, Вивьен уложили под капельницу, взяли анализы, провели сеанс с психотерапевтом. Результаты анализов должны были быть готовы послезавтра с утра. Пациентка быстро пришла в себя. Согласно регламенту, целые сутки провела в палате – а потом попросила разрешения съездить на пару часов домой. Врачи знали, что девушка аккуратна и ответственна, потому отпустили.

Может, не пойдем?

Когда до полнолуния оставалась неделя, Франческа робко обратилась к соседке:

– Пойдем на гульбу на этот раз?

– Ну уж нет! – фыркнула Вивьен. – Мне не до веселья. У меня катастрофа с естествознанием. Если я не заставлю себя вызубрить девять глав из учебника, меня исключат.

– Тогда и я не пойду, – выдохнула Франческа. – Неохота идти одной.

– Нас ведь не накажут, если мы не явимся на бал? Ларус вроде бы говорил про клятву на крови…

– Наверное, на самом деле нас никто не накажет. Как они это сделают и зачем?

Повисло напряженное молчание. Вивьен достала календарь из ящика письменного стола и горько ухмыльнулась:

– Первая полная луна после осеннего равноденствия называется охотничьей или кровавой.

– Почему? – вздрогнула ее соседка.

– Кровавая – из-за красноватого оттенка. Охотничья – потому что прекрасно освещает все уголки леса, поля, пашни. Наступает идеальная ночь для охоты, ни одна жертва не укроется от преследователя.

– Вот и пусть охотники забавляются на воле, а нам некогда развлекаться, – Франческа нахмурилась и почесала затылок.

Вивьен убрала календарь поглубже в ящик и задвинула его как-то слишком поспешно. Внутри ящика что-то упало. Запахло чем-то противным, резким, химическим. Вив ругнулась себе под нос, открыла ящик и вытащила оттуда малюсенький бутылек.

– Чем так воняет? – сморщила носик Ческа.

– Ацетоном. Я взяла у Лизы и забыла вернуть.

– А зачем… Ладно, неважно, – отмахнулась Франческа и покосилась на безымянный палец своей левой руки. Изображение необычной балетной туфельки оставалось таким же четким и ярким, как в тот вечер, когда его нанесли с помощью фокуса. Ческа втихаря пыталась его стереть и убедилась, что средство для снятия лака не действует на картинку. Вив, похоже, тоже не сумела избавиться от своего приглашения с помощью более щадящего средства – и попробовала свести его чистым ацетоном. Безуспешно.

Обе подруги легли спать и отвернулись каждая к своей стене, ощущая себя обреченными.

Клятву надо исполнять

Настала суббота после второго осеннего полнолуния. Кровать Шарлотты стояла пустой и застеленной идеально ровно. Из суеверного страха соседки по комнате не садились на нее, не ложились и не клали вещи с тех пор, как Лотти исчезла.

Франческа сказала, что у нее болит голова, и легла спать пораньше. Вивьен в пижаме зубрила естествознание. Чтоб не мешать подруге светом ночника, она открыла платяной шкаф, сдвинула в сторону вешалки с одеждой, положила на дно шкафа мягкую подушку, накрыла ее пледом и уселась на нее с учебником. Двери шкафа остались нараспашку, чтобы лучи от стоящей на полу лампы не проникали в комнату. В пансионате воцарилась безупречная тишина, ее лишь изредка нарушал шелест страниц.

Вдруг Франческа заворочалась под одеялом, чтобы повернуться на другой бок. С кровати что-то с легким шорохом соскользнуло на пол. Ческа открыла глаза, посмотрела вниз и зашипела:

– Не смешно совсем ни разу!!!

– Что не смешно? – искренне удивилась Вивьен.

– Что ты положила на меня школьную форму!

Вив отложила учебник и на четвереньках выползла из шкафа. На коврике у кровати подруги и впрямь валялась свежая, выглаженная форма. Она лежала поверх одеяла и соскользнула с тела девушки, когда та повернулась в постели.

– Клянусь, я не… – оторопела Вивьен.

– Да ладно, не ври! Я своими руками убрала форму перед сном. Я каждый день так делаю.

– У тебя сегодня голова болит, могла и напутать. Я после больницы до сих пор все ужасно путаю…

– Больная голова еще не значит, что я сошла с ума! – Франческа неожиданно потупилась. Вивьен сообразила, что подруга выдумала мигрень, чтобы не идти на гульбу, не говорить о ней, спрятаться от нее.

– Слушай, давай обсудим это завтра, – дипломатично предложила Вив. Сделала шаг назад и наступила на что-то, чего несколько секунд назад там совершенно точно не было. Этим предметом оказались… ее собственные туфли из школьной формы! Которые она убрала в тумбу как только вернулась с занятий. Оцепенев, девушка на цыпочках вернулась в шкаф и собиралась сесть обратно на подушку… Но там лежали ее школьные блузка, юбка и пиджак! Ровно на том месте, на котором она сидела минуту назад и которое еще не успело остыть от ее тела! Вещи были тщательно сложенными и невероятно свежими, словно только что из химчистки.

– Смотри, это правда не я! Вот доказательство! – пролепетала Вивьен. Однако подруга перебила ее, и в ее голосе звучал подлинный ужас:

– Что происходит? Как это, кто это?

Франческа забарахталась в одеяле, как пойманная в сачок птичка, и свалилась на пол. Вивьен подала ей руку и помогла встать. Франческа прижалась к подруге и прошептала, заикаясь:

– Мою просты-ты-ню из-из-изнутри щекочут ледя-дя-дя-ные гладкие пальцы-цы.

– Да ладно! Врешь! – Вивьен потыкала в простыню Чески мизинцем. Села на краешек – и тут же вскочила, с огромными перепуганными глазами:

– И правда пальцы! Холоднющие, ужас! Как у ожившего утопленника!

С этой секунды заторможенность слетела с Вивьен. Как по мановению волшебной палочки, к ней вернулась острота чувств и мыслей.

Девушки замерли посреди комнаты плечом к плечу. Дзынь-дзынь-дзынь! – постучали в окно снаружи.

– Это за нами, – Франческа полумертвым голосом сообщила очевидное.

– Но мы не пойдем, – всхлипнула Вивьен. Ее светлые нежные глаза наполнились слезами.

– Пойдем к медсестре! Скажем, что тебе или мне стало плохо. Отсидимся в медицинском кабинете.

– Давай. Пусть, например, у меня болит живот… Пока дойдем, это станет правдой, он вот-вот заболит от нервов.

Дзынь-дзынь-дзынь! Тук! Последний глухой удар пришелся не на стекло, а на деревянную раму.

Подруги на цыпочках выбрались в коридор, в тапочках и пижамах. Вокруг ни души и такая тишь, словно на часах четыре утра и все спят. Обычно же в это-то время воспитанницы еще сновали по этажам, ходили друг к другу в гости, болтали на лестничных клетках. Франческа и Вивьен рука об руку пошли по длинному коридору, застланному бежевым паласом. В середине этажа располагалась дверь на лестницу, идти до нее меньше минуты.

– Извольте отведать пирожков! Сладкие, пышные, с пылу с жару! – раздался знакомый голос сзади.

Подруги синхронно обернулись. Их догонял невесть откуда взявшийся карлик с поросячьим пятачком и деревянным подносом, который нес на трех пальцах.

– Мы не хотим! – Вивьен выставила вперед руки заградительным жестом.

– Спасибо, мы не голодны! – в тон ей протараторила Франческа.

Карлик всхрапнул и на бегу топнул ногой. Из пола полетел сноп искр. Подруги испугались, что пансионат загорится – но искры растаяли в воздухе, обдав их жаром издалека.

– Пустите нас! Помогите! – Франческа заколотила руками и ногами в дверь ближайшей спальни.

– Помогите! Откройте! – Вивьен набросилась на дверь с противоположной стороны коридора.

Никакого ответа. Можно подумать, все прочие обитатели пансионата уехали на пикник… или того хуже, умерли.

Карлик топнул другой ногой. Вместе с искрами из паласа полетели темные ягоды, утыканные шипами – совсем как на мышиных бегах. Несколько ягод долетели до подруг и лопнули рядом с ними. По коже хлестанули болезненные брызги.

– Бежим! – Вивьен схватила Ческу за руку и потащила к лестнице. Медпункт находился на первом этаже. Беглянки не успели преодолеть и половины пролета, как снизу зазвучало:

– Сладкие, пышные, с пылу с жару!

Через секунду официант с пятачком стоял перед ним, тыча в лицо угощением. Законы обычной человеческой физики не были над ним властны.

Не сговариваясь, подруги развернулись и понеслись наверх, на четвертый этаж. Но и там преследователь преградил им путь.

– Спасибо, мы не голодны, – попыталась в последний раз отказаться Вивьен, поняв, что сбежать не удастся.

– Извольте отведать пирожков! – громче и злее повторил карлик.

– Благодарю вас, но… – Франческа не успела договорить фразу, как в ногу вонзилась боль. Карлик наступил обеим девушкам на тапочки. Оказалось, что вместо ботинок у него острые копыта. Они впились подругам в плоть. От стоп по ногам и выше к животу побежали тонкие ледяные потоки. Внутренние органы Вивьен и Франчески словно кто-то по очереди сжимал металлическими пальцами.