Хамелеон

Пролог

Плакать я любила особенно.
— Ах, милый! — я запрокинула голову, прижимая кружевной платочек к глазам. — Как же ты мог меня оставить! Как я теперь жить буду!

Толпа вздохнула сочувственно.

Кто-то даже всхлипнул.

На похоронах мага господина Рейха фон Эверна собрался весь “приличный свет”. Аристократы, учёные, священники, парочка любопытных чиновников.

— Мой свет, мой гений, мой единственный! — простонала я, падая на колени перед гробом. — Забери меня с собой, если слышишь!

В первых рядах кто-то шепнул “бедняжка”. Приятно.

Пальцы дрожали красиво — для публики. На деле двигались чётко, методично.

Я склонилась ближе, будто целую его руки, и позволила пальцам мягко скользнуть по ткани рукава — аккуратно, будто приглаживаю её, не торопясь. Всё выглядело благоговейно, почти нежно. На деле — просто расчётливо. Манжеты — пусто. Живот, грудь, шов жилета — тоже ничего.

– Клянусь! – я возвела глаза к небу. Из-под плотной вуали покатилась крупная слеза. – Клянусь, не забуду тебя никогда!

Голос дрожал, а пальцы тем временем ловко проверяли внутренний карман — осторожно, без спешки, как будто касалась живого, боясь потревожить покой.

— Никогда не выйду замуж, слышишь?! Никогда!
— почти выкрикнула я, и в тот же миг что-то тихо звякнуло.

С отчаянием прижалась к груди покойного.

Есть. Вторая Часть у меня.

Сзади кто-то осторожно взял под локоть, помогая подняться. Благодарно кивнула, делая шаг назад на нетвердых ногах.
Я уже прикидывала, в какую сторону лучше грохнуться — к гробу или подле священника, — как вдруг заметила его.

Высокий, светловолосый, с тонким шрамом на щеке и холодными глазами цвета стали. Узкие губы, прямой нос. Даже стандартная униформа законника не могла меня обмануть. Передо мной стоял маршал округа, а точнее, столицы и прилегающей к ней территорий.
Кайден Морн.

Наши взгляды встретились. Равнодушный его и мой, к счастью, сейчас скрытый плотной вуалью.

Мужчина шагнул ко мне на встречу, отрезая пусть к отступлению.

– Госпожа фон Эверн, примите мои соболезнования, – в спокойном голосе ни капли сочувствия.

Говорят, он безошибочно определяет ложь.
Говорят, я лгу безошибочно так, что это становится частью правды.

– Благодарю, господин…?

– Кайден Морн. Маршал округа.

Он подал локоть. С той самой безупречной вежливостью, что не оставляет выбора. Ткань мундира под пальцами оказалась холодной и жесткой — как и сам её хозяин.

— Госпожа фон Эверн, скажите, при муже вы не замечали… ничего необычного?

— Необычного? — переспросила я с невинной растерянностью, чуть поводя плечами под вуалью. — Если вы о том, что костюм для похорон подобрали ему катастрофически неудачно — то да, замечала.

— Не находили ли вы что-то при муже? – уточнил законник ровно. – Речь идёт об небольшом предмете, возможно, из стекла.

— Ах, стекло, — протянула я задумчиво, — простите, маршал, но я была слишком занята тем, чтобы не умереть от горя.

Он едва заметно сжал челюсть — единственное, что выдавало его безупречно сдержанное раздражение.

— После кончины вашего супруга тело слишком быстро подготовили к похоронам. Мы не успели провести осмотр.

– Значит не судьба, – легкомысленно заявила я. – К тому же, я одна из немногих, чьи прикосновения были ему приятны. Не думаю, что Рейху бы понравился ваш осмотр.

Люди уже начинали перешёптываться, бросая настороженные взгляды в нашу сторону. Законник остановился, развернув корпус ко мне.
– Знали ли вы, госпожа фон Эверн, что ваш супруг, покойный господин Рейх, был хранителем части артефакта? Осколка стекла. Одного из трёх. Первая часть принадлежит Церкви. Вторая принадлежала Магистериуму в лице вашего покойного мужа. Третья — нам, Законникам.

— Какая трогательная семейная драма, — прошептала я почти благоговейно, всё ещё держа кружевной платочек у губ. — Даже после смерти мой муж умудряется хранить тайны.

Маршал на миг прикрыл глаза, будто мысленно пересчитал до десяти. Похоже, он понял — от убитой горем вдовы пользы не будет.

— Пустяки, — произнёс он наконец ровно, выдохнув через нос. — Ничего, что могло бы вас тревожить. Можете возвращаться к процессии.

— Боюсь, не смогу, — сказала я с самым трогательным видом и многозначительно положила ладонь на живот. — Слишком волнуюсь. Всё это… тяжело для слабой вдовы.

Он кивнул, деликатно отступая, и я воспользовалась моментом, чтобы изобразить болезненный вдох, развернуться и направиться к карете.

Пустяки, значит… Если соединить все три осколка, можно менять прошлое. А мне нужно исправить лишь одну ошибку.

На ступеньке, прежде чем взяться за дверцу, не удержалась и бросила короткий взгляд через плечо.

Кайден стоял у самого гроба, нагнувшись, осматривая что-то в изголовье. Его движения были точными, сосредоточенными, и в какой-то миг он будто почувствовал мой взгляд — выпрямился и посмотрел прямо на меня.

В глазах мелькнуло что-то — тень узнавания, догадка, как вспышка клинка на солнце. Маршал сделал жест рукой и несколько законников отделились от процессии.
— Шепот! — выдохнула я.

Верный помощник не задавал вопросов. Пока маршал бросался вперёд, я рванула к упряжи, ногтем поддела защёлку, лошади заржали и дёрнули головами.

— Раз, два! — крикнула я.

Мы с Шепотом одновременно дёрнули ремни. Карета накренилась, скрипнула, и две передние лошади, освобождённые от упряжи, рванули вперёд.

Я перехватила поводья, прыгнула в седло прямо на ходу, Шепот вскочил на вторую.
– Это Хамелеон! Лови ее!

Ветер бил в лицо, траурная вуаль развевалась, как знамя.

Я только хрипло расхохоталась, пригнувшись к гриве.

Осталась последняя часть артефакта.

Глава 1

— К демонам всё! — рявкнул кто-то за массивной дверью так, что дрогнули даже лампы под потолком. — Я сказал, нужно забирать Часть оттуда, пока не поздно! Если собрать все три воедино, реальность к чёрту перевернётся!

Гул голосов, запах чернил и бумаги — типичный аромат Управления законников. Я стояла у порога, нервно прижимая к груди папку.
— Нельзя, — произнёс другой голос, низкий, спокойный, и донельзя знакомый. — Его местоположение засекречено по первому уровню допуска. Если до сих пор не нашли, значит, там оно в сохранности.

Пауза. Потом – тяжелый смешок.

— В сохранности?! — вспыхнул первый, узнаваемый по тембру — комиссар Дерн, глава внутреннего отдела. — После того, что случилось с магистериумом, ты ещё осмеливаешься говорить о сохранности?! Да нас Совет потом сам в эти стекляшки закатает!

Я сделала осторожный вдох и поправила воротник серого платья.

Пора.

Осторожно толкнула дверь.

— Простите, — пискнула я. — Мне сказали…

Оба уставились на меня: первый — с лёгким пренебрежением, второй — с холодным безразличием. Я знала, что они видят: зажатые плечи, взгляд в пол, тонкие пальцы, судорожно стискавшие папку.

Ах, до чего же скучное амплуа!

До чего же весело будет его обыграть!

– Ну? – комиссар Дерн никогда не отличался терпением.
Я закусила губу, опустила глаза, стараясь выглядеть так, будто любое резкое слово способно меня расплакать.

Молча протянула грамоту с печатью Совета.

Дерн схватил её нетерпеливо, пробежался взглядом по строчкам и, хмыкнув, швырнул в лежащий на столе кристалл-проверяющий. Артефакт вспыхнул мягким зелёным светом — подлинно. Еще бы!

Маршал, в отличие от своего начальника, аккуратно подхватил документ и внимательно вчитался в ровные строки.

– Дела-а, – комиссар откинулся на спинку стула, – видимо, не нам с тобой, Кайден, решать что делать с Частью. Почему именно ты?

А это уже мне. Опустила глаза, сложив руки перед собой, словно не знала, куда себя деть.

— Там всё написано, — тихо ответила я. — Тея Ланс, представитель архивного департамента. Без дара.

И здесь я не соврала. Тея Ланс и правда была без дара, что в наши дни скорее редкость.

— Ну конечно, Совет решил, что на всякий случай лучше послать того, кто не взорвёт всё к демонам, если чихнёт не в ту сторону.

Ага, и того, кто является дочерью одного из попечителей Совета заодно.

Я послушно кивнула, не поднимая взгляда.

Да, всё верно. Бездарная. Неприметная. Идеальная.

— Ладно, — протянул Дерн, постукивая пером по столу. — Если Совет решил, спорить бесполезно. Вводи её в курс дела, Морн. Раз велели — пусть едет с вами. Завтра же на рассвете.

Морн если и остался недоволен решением все же коротко кивнул и, аккуратно сложив грамоту, убрал её за пазуху.

— Следуй за мной, — приказал блондин.

Я шагнула за ним — и едва не растянулась на полу.

Подол серого платья зацепился за ножку стула, я споткнулась, взмахнула руками, едва удержав равновесие. Комиссар Дерн что-то фыркнул — не то смех, не то презрение.

Я, разумеется, залилась краской и торопливо последовала за маршалом, прижимая руки к груди, будто защищая хрупкое достоинство.

Казалось, коридоры Управления тянулись вечно. Маршал не оглядывался. И, кажется, даже не сомневался, что я послушно иду за ним.

Мы свернули в боковой коридор. Табличка на двери гласила: Полевой отдел №3.

Кайден открыл дверь, пропуская меня вперёд.

Внутри царил лёгкий хаос.

На длинном столе — карты, отчёты, раскрытые папки, остывший чай.

— Архивариус Тея Ланс. От Совета. Едет с нами. — Коротко представил меня маршал, а заодно дал понять своим подчиненным, что пора собираться в дорогу.

Три головы поднялись одновременно.

Двое мужчин и девушка — молодые, но с усталыми глазами людей, слишком рано привыкших к смертельным заданиям.

Первый, темноволосый, с язвительной ухмылкой, второй — широкоплечий, сосредоточенный, держался прямо, как штык. Девушка — рыжая, веснушчатая, приветливо улыбнулась.
Каждый по очереди назвал себя: оперативник Лис, дознаватель Роуэн, следопыт Элла.

– А ты, архивариус, — протянул Роуэн, — чем нам помогать собралась?

Я вздрогнула, прижимая папку крепче к груди.

— Я… постараюсь не мешать, — тихо сказала я, почти шёпотом.

— Тея не обладает даром, — произнёс маршал ровно, как факт, не требующий обсуждения.
Лица ребят вытянулись.

— Эй, ты хоть знаешь, зачем едешь? — обратился ко мне усмешливый.

Я подняла взгляд, моргнула испуганно.
– Да, конечно. Для того, чтобы доставить третью Ча..

– Тссс, глупая, – перебил он, качнув головой и метнув взгляд на дверь. — Даже у стен есть уши. За тем, что мы едем искать, уже охотятся три команды. Гильдия Зла, контрабандисты из восточного порта и Хамелеон.

— Зверек? – вырвалось у меня.

— Аферистка.

Он сделал шаг к стене и ткнул пальцем в карту, расправленную на доске.

На ней, в разных углах королевства, были приколоты рисунки и магические отпечатки — девушка с рыжими волосами, брюнетка с карими глазами, светловолосая леди в дорогом платье. Под каждым лицом — надпись: Хамелеон.

Я поджала губы, изображая испуг и любопытство. А сама с легким восхищением оглядела результаты труда. Да, с парой изображений отдел сплоховал, на них была не я. Многих дел на карте не было. Но львиная часть дел отображалась правильно.

Я между лопаток почувствовала внимательный взгляд маршала. И, конечно, ляпнула первое, что пришло в голову:

– Да я вроде как слышала о ней… она, кажется, ранила одного из ваших… ну, законников… его потом уволили… нет?

Маршал медленно провёл рукой по щеке, по тонкой белой полоске, пересекавшей скулу.

В кабинете повисла тишина.

Глава 2

На рассвете следующего дня я стояла у дверей Управления, переступая с ноги на ногу — холод пробирал до костей.

Маленькая, растерянная, с глазами «потерялась, помогите».

Ни маршала, ни его команды всё не было. И я невольно вспомнила вчерашний вечер.

Тишина тогда стояла такая, что слышно, как у кого-то скрипит зуб. Морн посмотрел на меня спокойно. Чересчур спокойно. Провёл рукой по щеке — по тонкой белой полоске, пересекавшей скулу.

И ровным тоном произнёс:

— На рассвете. У главного входа. Возьмите всё необходимое.

Всё.

Без объяснений, без окрика. Просто приказ — вежливый, как камень.Я кивнула и вышла.

А теперь вот стою. На рассвете. У главного входа. С пятью сумками «всего необходимого». Как он и сказал.

Наконец, из тумана показалась высокая фигура.

Маршал шёл быстро, уверенно, будто холод ему нипочём. Плащ откинут, взгляд сосредоточенный.

Он остановился передо мной, скользнул взглядом по моим сумкам, потом по мне — сверху вниз, и обратно.

Пауза.

— Что это? — спокойно спросил он.

Я моргнула.

Потом ещё раз.

И, чувствуя, как уши начинают предательски гореть, проблеяла:

— Тея Ланс.

Морн моргнул в ответ.

Очень медленно.

— Я про сумки, — сказал он спокойно. — Как ты собралась их перевозить?

— В… карете? — скорее спросила, чем ответила.

– Мы выдвигаемся на лошадях, – просветил меня блондин.
– Но я плохо держусь в седле.

И снова я не соврала. Без седла я держалась куда лучше.

Маршал ничего не ответил. Просто развернулся и пошёл, коротко бросив через плечо:

— Идём.

Я поспешила следом, стараясь не отстать и не наступить на подол. Мы шли по территории Управления — мимо серых корпусов, сонных стражников и фонарей, догорающих в тумане. Свернули за угол, и впереди показалась конюшня.

Внутри уже суетились двое — Лис и Элла. Лошади переступали копытами, гулко фыркая в утренней тишине.

— С добрым утром, маршал! — обернулся Лис, ухмыляясь. — А вот и наша архивариус. Похоже, собралась в кругосветку.

Я кивнула, прижимая к груди папку, будто это хоть как-то спасало от их взглядов.

Элла улыбнулась приветливо, но глаза у неё невольно скользнули к моим сумкам.

— Выбери себе лошадь, — сказал Морн. — И оставь хотя бы часть… этого богатства.

Я осторожно подошла к стойлам. Лошади были красивые — сильные, ухоженные, с умными глазами. И все, как на подбор, крупнее меня раза в два.

— Ну что, выбрала? — весело спросил Лис. — Могу порекомендовать вот этого. Не кусается… почти.

— Спасибо, — пробормотала я, обойдя коня сбоку. — А он… не пинается?

Он хмыкнул. Элла с трудом скрыла улыбку.

Я выбрала гнедого с белой отметиной на лбу — выглядел спокойным. По крайней мере, не пытался меня понюхать или съесть.

Морн наблюдал молча.

Когда я, наконец, остановилась у стойла, он коротко кивнул.

— Подойдёт. Помоги ей оседлать, — бросил он, оборачиваясь к Лису.

Тот вытянулся, изобразив книксен:

— Слушаюсь, командир.

Лис закинул седло и помог мне взобраться. Я едва удержалась, поймав равновесие и изо всех сил стараясь выглядеть так, будто всё под контролем.

Одну из моих сумок закинули на вьючную лошадь, привязанную к седлу Эллы. Остальное пристроили к седлам — кто куда смог.

Морн коротко осмотрел всех, кивнул:

— Выдвигаемся.

Лошади двинулись вперёд, звон копыт разнёсся по двору.

Мы выехали за ворота Управления. Город тянулся серыми домами и пустыми улочками, из труб поднимался тонкий дым — мир начинал жить без нас.

— Кстати, — вдруг подал голос Лис, поравнявшись, — ты, наверное, заметила, с нами не хватает одного.

Я закрутила головой, будто только сейчас осознав, что что-то не так.

— А… где Роуэн?

— Он очень хотел поехать, — ответил Лис с ленивой улыбкой, — но в отряде всего четыре места. А так как ты едешь с нами…

Я смутилась, опустила взгляд.

— О… прости. Я не знала.

Лис усмехнулся, но ничего не сказал. Элла бросила на него короткий взгляд — предупреждающий, но без особой строгости.

Морн, ехавший впереди, не обернулся, но, кажется, слышал всё.

— Ну, раз уж так вышло, — продолжил законник, — Элла по утрам не любит болтать, маршал, кхм, без дела вообще не любит разговаривать, а моего напарника из-за тебя оставили… — он улыбнулся. — То теперь ты будешь меня развлекать.

— Я?.. — переспросила я глупо, чуть не уронив поводья. — А… как?..

- Хочу все знать о Тее Ланс, - сказал он, прищурившись с нарочитой серьёзностью. Любопытно, кто был инициатором этой сцены – маршал или его птенцы?

Я смутилась, отвела взгляд.

А про себя — даже поблагодарила его за формулировку.

Тею Ланс я знала хорошо.

В конце концов, именно я не так давно предложила ей свои услуги. Что, к слову, случается редко — обычно это меня находят.

Уговорить затюканную девочку оказалось несложно. Она уже тогда мечтала выбраться из-под опеки своего авторитарного отца и просто исчезнуть.

Так что да. Я действительно могла многое рассказать.

О Тее Ланс.

Глава 3

— Эм… — я поёрзала в седле. — Училась дома, немного музыки, танцы, чтение… потом помогала отцу с бумагами, пару лет работала в городском архиве.
— Фи, скучно — протянул Лис, морщась. — А делаешь-то ты что хорошо? Ну хоть что-нибудь?

А то! Превосходно вру. Имею дар к смене личин. Фехтую на уровне. Обожаю быстрые гонки на лошадях. Неплохо подделываю документы.
Но посмотрела на напрягшуюся спину Морна впереди и сказала совсем другое.
– Я хорошо разбираюсь в документах. И у меня аккуратный почерк.
Лис фыркнул, приподняв бровь.

— Великолепно, — сказал он. — Если на нас нападут, ты сможешь красиво оформить рапорт о нашей гибели.

– А что, нам может грозить опасность? Сколько нам вообще ехать? – я округлила рот буквой «о», как будто только сейчас поняла, что мы едем не на экскурсию.

Лис хмыкнул, едва заметно покосившись на маршала впереди.

— Об этом знает только начальник, — сказал он. — И, если судить по опыту, расскажет уже по факту.

Немного приуныла — значит, о пункте назначения я больше ничего не узнаю. А жаль. Я никогда не была глупой и прекрасно понимала: чем дольше в дороге вместе, тем выше риск разоблачения.

— Ну ладно, — вздохнула я. — А тогда скажи хотя бы, когда будет привал?

Мы как раз проезжали мимо квартала лавочников — узкие улочки, вывески, ещё дымились печные трубы, и кто-то сонно вытряхивал ковёр прямо на дорогу.

Все трое законников синхронно посмотрели на меня, как на круглую дуру.

— Мы ещё даже за город не выехали, – ровно произнёс Морн, несмотря на всю абсурдность моих слов.

Терпеливый он мужик, однако. Я бы его месте давно спихнула меня на обочину и поехала дальше в тишине.

Впрочем, Лис и так от меня отстал. Ну а Элла, как я уже знала, по утрам не любит разговаривать, да. Поэтому ехали мы дальше в тишине по моим ощущениям часа четыре.

Скоро кончились последние дома, сторожевые ворота остались позади, и лошади перешли на ровную дорогу.

Мы выехали за пределы Раденора — утренняя суета и гарь столицы растворились в тумане. Дорога тянулась на северо-запад, туда, где начинались холмы и старая торговая трасса.

На нее мы и свернули — узкую, неровную, с выщербленными камнями, где лошади шли медленнее, а ветер пах пылью и сухими листьями.

Морн ехал впереди, не меняя темпа, пока вдруг не поднял руку.

— Привал, — негромко произнес мужчина.

Привал? Сейчас? Еще даже полудня нет.

Но через секунду Элла подъехала ближе и едва заметно подала ему какой-то знак — лёгкое движение рукой, почти случайное.

Морн чуть кивнул, спешился.

И тогда я сама услышала — голоса. Тихие, приглушённые, где-то впереди, за поворотом. Стало ясно: неподалёку чей-то лагерь. Морн и остальные двинулись осторожно, почти беззвучно.

А я, как водится, »не поняла».

– Спасибо, маршал Морн! – на весь лес поблагодарила главу отряда, неуклюже скатываясь с лошади. – Хотите, чаю?
Где-то в кустах мелькнула любопытная детская мордашка и тут же исчезла.

Морн подошёл ближе, остановился на шаг от меня.

— Называй меня по имени, пожалуйста, – попросил мужчина. А потом, видимо, представив, что встречает меня где-то в городе случайно, добавил, – во время нашей поездки.

Я покраснела и потянулась к челке, поправляя. Абсолютно бесполезное движение.

— Как скажете, Кайден.

— На «ты», пожалуйста. И лучше просто Кай.

Я зарделась ещё сильнее — кажется, уши теперь светились, как сигнальные фонари.

Элла отвернулась, закусывая губы. Лис даже не пытался спрятать улыбку. Морн просто проигнорировал меня и пошёл туда, откуда доносились голоса.

Мы вышли к небольшому лагерю — несколько повозок, накрытых чистыми парусиновыми тентами, дымился костёр, над которым висел котелок.

Рядом кто-то чинил колесо, женщины раскладывали сушёные фрукты, дети возились с собакой у повозки.

Когда мы подошли, разговоры не стихли, наоборот — кто-то даже махнул рукой в знак приветствия.

Морн кивнул в ответ, остановился у костра и спокойно заговорил с мужчиной постарше, видимо старшим в группе.

Лис и Элла остались чуть позади, наблюдая, как всегда — без напряжения, но внимательно.

— Ну что, Тея, — усмехнулся Лис, — всегда хотел попробовать чай, сваренный архивариусом. Говорят, после него жизнь проясняется и память становится идеальной.

Я смущённо дернула плечом и потопала к сумкам.

Достала один из дневников, пролистала несколько страниц и, нахмурившись с видом крайней серьёзности, принялась сверять рецептуру.

Я варила чай с самым сосредоточенным видом, будто от этого зависела судьба королевства.

На деле, конечно, краем глаза следила за всеми. Элла разговаривала с женщиной у костра, смеялась, показывая что-то на ладони. Дети вертелись неподалёку, заглядывали в котелок. Морн тем временем вошёл в одну из палаток.

Минуты тянулись, пар поднимался всё гуще, а он не выходил. Наконец, он вышел но по лицу было сложно судить что там произошло.

Самое время разливать чай!

Я бодро поднялась, достала кружки — свои, чужие, какие попались, — и разлила по всем, не забыв про жителей лагеря.

Чай, правда, получился… своеобразный.

Что-то среднее между травяным отваром, канцелярской настойкой и, возможно, средством для чистки перьев.

Пахло подозрительно бодро — будто им можно не только пить, но и протирать стекло.

Элла отпила осторожно, приподняла брови.

— Оригинально, — сказала она дипломатично.

Лис даже не донес кружку до рта. Просто поставил рядом на землю.

— Что-то… не хочется.

А Морн просто сделал глоток, кивнул и просто сказал:

– Спасибо, – а затем, обращаясь к команде, – хотите пойти?
– А можно? – с легким удивлением спросил оперативник.
– Я пас, – это уже следопыт, бодро разделываясь с едой.

Так-так-так, и что я успела пропустить?

В этот момент ткань ближайшей палатки дернулась.Из неё вышла женщина — молодая, яркая, с лёгкой хитринкой в тёмных глазах. Она двигалась легко, почти танцуя. И улыбалась так, будто что-то знала.

Глава 4

—Ну что, кто-нибудь хочет, чтобы я ему погадала? — Колода обвела нас взглядом через лёгкий дымок от костра, глаза блеснули озорно.

— Я хочу, — отозвался Лис, – всегда мечтал узнать, доживу ли до пенсии.

Он поднялся, небрежно отряхнул штаны и, направился к палатке, из которой недавно вышла Колода.
Почти все люди в королевстве обладали даром — в разной степени. У кого-то это был слабый, едва заметный отблеск: кто-то мог заставить воду закипать чуть быстрее, кто-то — очищать ковры, но только свои.

А Колода была гадалкой. Одной из сильнейших.

Я крутила ложку в каше, делая вид, что занята. Несколько раз хотела что-то сказать — вдох, выдох, пауза… и снова тишина.

Элла молча жевала, то ли не замечая, то ли просто не любопытная по природе. Морн ел спокойно.

Я снова подняла глаза, потом опустила.

— Ты можешь сказать, что тебя беспокоит, — произнёс Морн, не глядя, ровно.

— Ну… — я замялась. — А как скоро приедет подмога?

Морн чуть повернул голову.

— Подмога? Зачем?

— Ну… чтобы отправить её в столицу. За решётку, — я сделала круглые глаза. — Она же из Гильдии Зла.

Элла тихо закашлялась в кружку, пряча улыбку.

Морн только вздохнул и покачал головой:

— Тея, Колода не сделала ничего противозаконного. Мы не сажаем людей за то, что у них тёмный дар.

Да-да. Не сажаете. Знаю я вас, законников. В прошлый раз тоже «не сажали» — а потом я чудом сбежала из тюрьмы, и то лишь потому, что успела вовремя нацепить личину главы тюремщиков. Но второй раз такой фокус, пожалуй, не пройдёт.

И было бы за что! Всего-то перевела часть активов одного барончика — тех самых, что он получил незаконно и прятал в тайных хранилищах за горами.

Так что, считай, ничего противозаконного я не сделала. Просто помогла вернуть украденное… в более надёжные руки.

Лис как раз вышел из палатки — на пару с Колодой. На его лице не было привычной ухмылки, только чуть приподнятые брови и странная задумчивость.

Колода остановилась, обвела нас взглядом — внимательным, чуть насмешливым — и вдруг подмигнула мне.

— А ты? — её голос стал мягче. — Не хочешь, чтобы я и тебе погадала?

— Я?.. ну… я не знаю… — я замялась, потом тихо добавила: — а вы… на суженого гадаете?

Колода кивнула, улыбнулась и поманила меня пальцем.Я встала, неловко расплескав чай на юбку.
Мы зашли в палатку — и внутри она оказалась не палаткой, а настоящим шатром. То ли сработал какой-то артефакт, то ли, что куда вероятнее, кто-то из лагеря владел пространственной магией.

Колода указала мне на стул и улыбнулась чуть шире — так, будто прекрасно видела, как я стараюсь не выдать неловкость.

— Не переживай. Проход запечатан, никто не услышит, о чём мы будем говорить.

Я кивнула и отстегнула от пояса кошель, высыпав в ладонь пару звонких монет.

— Нет-нет, — Колода мягко качнула головой. — Я не беру деньги.

— А… еду? — спросила я после паузы. — Или… ну, могу ещё песню спеть, если нужно?

Колода тихо рассмеялась и окинула меня взглядом, явно раздумывая, что с меня можно взять.

— Дай что не жалко, — сказала она наконец.

Я порылась в сумке, перебирая вещи, пока взгляд не упал на шарфик — тонкий, голубой, с перекошанными кисточками на концах.

– Вот!
Колода кивнула, приняв мой дар.

— Не нужно вопросов, – предупредила женщина. – Нужный ответ сам придет.

Женские пальчики скользнули по краю колоды, и она вытянула первую, движением отточенным, привычным, как дыхание.

Перевернула.

Тонкие брови удивлённо взлетели вверх и она звонко рассмеялась.

— Вот уж не ожидала встретить здесь… коллегу.

В одно движение я изменила позу — нога на ногу, улыбка та самая, от которой дрожат колени и кошельки.

— Ах, значит, не узнала, — уже другим, низким, чарующим голосом Хамелеона, произнесла я, — приятно знать, что я всё ещё в форме.

— Из-за тебя я продешевила, — произнесла женщина с легким недовольством, – могла бы запросить с тебя услугу. Или хотя бы историю — например, почему ты путешествуешь в такой «интересной» компании.

Она подняла шарфик, переложила его из руки в руку, словно примеряя к себе.

— А теперь что я буду делать с этим? — спросила Колода с легким укором. — Скольких людей ты им задушила?

- Ни одного, — усмехнулась я. — Убивать — не моя работа. Я лишаю людей их богатства, а не жизни.

— И веры в порядочность, – произнесла гадалка без злобы. –Однако, уговор есть уговор. Ты готова?

Я уверенно кивнула.
Ловкие пальцы Колоды заскользили по столу, раскладывая карты одну за другой — в той странной, только ей понятной последовательности, где порядок казался хаосом, а хаос — замыслом.

Я следила внимательно, не отводя взгляда.

Когда узор был закончен, всё вокруг будто дрогнуло: линии переплелись, цвета на картах вспыхнули мягким светом.

И вдруг изображение ожило.

…

Я переступила порог дома и мрачно уставилась на них.

На два разноцветных чуда.

На носки.

Как? Как при всех своих достоинствах человек не может донести их до корзины для белья? С меня довольно. Завтра же предприму меры. Что там обычно делают нормальные женщины? Угрожают разводом? Я пойду дальше - подделаю документы о разводе. Пусть понервничает.

Мой взгляд зацепился за конверт на полке — знакомый штамп школы.

Так-так-так… интересно.

Подцепила его пальцами, ловко распахнула и вчиталась в текст, написанный ровным каллиграфическим почерком.

Ваша дочь — выдающаяся ученица. Её сообразительность, инициативность и нестандартный подход к решению задач заслуживают особого внимания. Такие дети вдохновляют педагогов и становятся примером для одноклассников. Мы гордимся тем, что она учится у на…

– Ой, а что там у тебя?
Из-за угла показалась любопытная мордашка. Курносый носик, светлые волосы — даже сейчас, заплетённые, всё равно торчат в разные стороны. И мои глаза. Мои настоящие глаза.
– Сейчас узнаю, – с расстановкой произнесла я, – что там у меня.

Глава 5

Лошади цокали по тракту, деревья мелькали, солнце жарило без пощады, а Лис всё болтал — и ладно бы о себе, но этот законник любил ковыряться в чужом.

Каверзные вопросы сыпались один за другим, и каждый звучал будто невзначай, но бил точно в цель.

— А чего ты боишься, Тея? — спросил он вдруг. Спокойно, будто между прочим.

Безобидно на слух — а по сути, удар по самой маске.

— Ну… — начала я, лихорадочно перебирая в голове хоть какую-нибудь безопасную тему, — я, в общем… не то чтобы много чего боюсь… ну, то есть, боюсь, конечно… иногда…

— Уже интересно, — подал голос Лис.

— Например, молнии, — выпалила я. — Однажды ударила прямо в башню Архива.

— В вас?

— В чайник, — почему-то шепотом призналась я. — Но эффект был схожий.

Элла и Лис улыбнулись, каждый по-своему. Морн ехал впереди, и я не видела его лица, но чувствовала — он слушает.

Я тихо выдохнула, стараясь не выдать облегчения. Выкрутилась.

Оба факта были правдой — молния и правда однажды ударила в башню Архива, а я… я действительно боялась молний. Вот такой постыдный факт о злодейке.

Но любопытство в глазах Лиса не погасло, наоборот — разгорелось сильнее. Он уже подбирал следующий вопрос.

Я почувствовала, что если не переведу стрелки сейчас, он меня разговорит до костей. Так что лучшая защита — нападение. То есть, говорить самой. Много, быстро и желательно — бессмысленно.

— А вы… э-э… давно… ну… служите вместе?

— Слишком, — первым ответил Лис, не дожидаясь маршала. — Иногда мне кажется, что я уже родился с его приказом “смирно” в ушах.

— И всё ещё не научился, — спокойно заметил Морн, оборачиваясь.

Он чуть замедлил шаг лошади, поравнявшись с нами.

Я смущённо покраснела, но не удержалась:

— А… а вы, наверное, хорошие друзья.

— Мы — сослуживцы, – маршал округа чуть приподнял бровь.

— То есть “нет”, — перевёл Лис. — Он даже на день рождения мне подарил дисциплинарное взыскание.

— Заслуженное, — без тени эмоций сказал маршал.
— Вот видите? Настоящая дружба. Он не делает поблажек даже в праздники.

Я неловко хихикнула, уткнулась взглядом в лошадиную гриву и пробормотала:

— У вас… очень тёплые отношения. Почти семейные.

Морн кашлянул. Элла прыснула в кулак.

А Лис, хитро прищурившись, добавил:

— Ну вот, маршал, теперь официально — мы семья. Так что с вас наследство.

— Всё, что я могу оставить — это инструкции. Толстая папка, много мелкого шрифта, – произнёс Морн невозмутимо.

Лис хмыкнул:

— Мелкий шрифт — это к архивариусу. Расшифруешь, Тея?
— А картинки там будут? — с надеждой спросила я. — А то вдруг я что-то не пойму.

— Будут. Даже раскраска будет на последней странице — для тех, кто всё-таки дочитал.
Лис коротко хохотнул, а Элла закатила глаза, но уголки губ предательски дрогнули.

Ого, а у маршала, оказывается, тоже есть чувство юмора. Просто тщательно засекреченное.

Элла подъехала ближе, поравнявшись со мной. Мужчины тем временем проехали вперёд, что-то негромко обсуждая, и расстояние между нами стало чуть больше.

Я выдохнула — как будто стало легче дышать.

— Не обращай внимания, — сказала она с лёгкой улыбкой. — Они всегда такие.

— Такие — это какие? — уточнила я.

— Лис испытывает терпение маршала, как может, — ответила она. — А маршал терпит. Потому что стрелять в сослуживца не по уставу.

— А-а… вот почему у него лицо такое грустное, — понимающе сказала я.
Элла усмехнулась, но покачала головой:

— Не грустный он. Просто собранный. На нём половина отдела держится — вот и выглядит так, будто всё время считает, сколько бед впереди.

– Прямо всё время? Даже когда спит? — уточнила я.

— Когда спит — особенно, — улыбнулась Элла. — Говорят, однажды во сне отдал приказ, и патруль действительно выдвинулся.

Я моргнула:

— Серьёзно?

— Абсолютно, — кивнула она. — Никто даже не удивился.

Я хихикнула, прикрывая рот рукой.

— А Лис в этом сне тоже участвовал?

— Угу. Только он тогда был новенький и подумал, что это утренняя побудка. С тех пор маршал перед сном запирает дверь.

Мы обе засмеялись.

После всего сегодняшнего болтовни с Эллой казалась почти роскошью — редкой и безопасной. Она была приятной собеседницей: не навязчивой, не пытливой — просто спокойной. Говорить с ней было просто. Без страха, что каждое слово обернётся подозрением.

— Ой! — пискнула я, когда лошадь подпрыгнула особенно бодро. — А это… это так и должно быть?

Лис, конечно, обернулся.

— Что именно?

— Ну… вот это. Когда земля… э-э… нападает.

Элла засмеялась, а Морн не отреагировал вовсе.

Я покраснела, вцепилась в поводья и торопливо добавила:

— Я просто спрашиваю! Вдруг это особенность маршрута. Так сказать, испытание духа.

— Обычно испытание седла, — заметил Лис. — Держись крепче, архивариус, дорога у нас с характером.

— А остановки у вас бывают… ну… по расписанию? — уточнила я жалобно. — Или только когда кто-то падает… насмерть?

— Обычно по расписанию, — сказал Лис. — Но если продолжишь так вздыхать, устроим внеплановую.

— Из заботы? — робко уточнила я.

— Из самообороны.

Я притворно обиделась, но внутри довольно ухмыльнулась.

Кажется, роль «затюканной архивариуски» всё ещё работала без сбоев.

И пусть солнце клонилось к закату, а лошадь решительно не разделяла моих артистических талантов — главное, что они по-прежнему видели во мне безвредную архивариуса.

— Переночуем в трактире, — сказал Морн, не оборачиваясь. — Здесь неподалёку. Ещё немного осталось.

И правда, очень скоро впереди показались огни — сначала робкие, затем всё ярче. Трактир стоял на развилке, низкий, с закопчённой крышей и вывеской в виде кружки, которая скрипела на ветру.

Стоило нам подъехать ближе, трактирщик, круглолицый и краснощёкий, выглянул из двери. Увидев Морна, он искренне просиял.

— Господин маршал! Да вы как по заказу! — сказал он, вытирая ладони о передник. — Мы уже послали в столицу гонца, но, может, у вас получится помочь?

Глава 6

Ночь пахла мокрым деревом и тревогой. Когда мы подъехали к дамбе, река ревела, как живое существо — сердитое, уставшее и сильнее нас. Факелы дрожали от ветра, крики перемешались с плеском воды, а грязь липла к сапогам, словно сама пыталась удержать.

Морн спрыгнул с лошади первым — и словно вокруг сразу стало меньше хаоса.

— Элла, восточный склон. Пусть люди ставят мешки выше по потоку. Лис — обходи низину. Если найдёшь хоть что-то, похожее на брод, докладывай.

— Слово «похожее» я знаю, — буркнул Лис, уже заправляя рукава. — Всё, что «похоже», потом почему-то сваливается на меня.

Я осталась строжить лошадей, стараясь не мешаться. Скромная архивариус без дара — так меня здесь и воспринимали.

А это, между прочим, очень удобно.

— Эй, архивариус! — крикнул Лис, перекрикивая шум. — Если в твоих книжках есть раздел “Как останавливать потоп”, сейчас идеальный момент!

— Я… могу посчитать, сколько букв в слове “катастрофа”, — ответила я, зачем-то поправив капюшон.

— Уже польза! — крикнул он. — У “беды” букв меньше — значит, у нас всё серьёзно.

Они разошлись — Морн к верхней кромке плотины, где требовалось укрепить подпорки; Элла направилась к восточному склону, где вода уже подмывала землю; Лис ушёл вниз, ругаясь и громко требуя у кого-то верёвку «толще совести».

Через минуту я осталась одна среди беготни и шума.

Толпа копошилась: мужики таскали мешки, брёвна, верёвки. Вода рвалась всё сильнее, срывая подпорки.

Я заметила — чуть выше потока течение шло мягче. Песок там налипал ровнее, словно сама река искала опору.

— Эй! — крикнула я ближайшим работягам. — Если поставить подпорку выше, течение само прижмёт мешки!

— Что? — повернулся один, красный от ветра и усилий. — Женщина, иди отсюда, а?

— Но я же вижу!

— Видит она! — засмеялся другой. — Видит, что юбкой мешается!

Кто-то ещё хмыкнул. Смех короткий, усталый — но от него стало холоднее, чем от воды.

Я отступила, чувствуя, как горит лицо. Слова застряли где-то между зубами, и если бы я их выплюнула, они наверняка были бы нецензурными.

Но я не могла — “архивариусы так не говорят”.

Проклятье.

Пока они спорили, трещина у кромки поползла дальше. Ещё немного — и весь склон уйдёт. Где-то выше послышался окрик Морна, Элла перекликнулась с ним через поток. Все были заняты. Если я сейчас начну звать, пока объясню — поздно будет. Времени не было совсем.

Я выругалась уже про себя и шагнула за ближайшее бревно.

Факелы бросали пляшущие тени, ветер бил в лицо. Никто не смотрел в мою сторону.

Хорошо.

Холод прошёл по коже, когда я отпустила личину.

Внутри всё сжалось, будто сердце пролезало сквозь игольное ушко.

Плечи расширились, подбородок стал тяжелее, дыхание — глубже.

Запахи тоже изменились: дым стал кислее, вода — острее.

Через несколько ударов сердца на месте дрожащей девицы стоял мужик — мокрый, широкоплечий, с грубым голосом и со злым выражением лица. Я провела мозолистыми пальцами по грубой суконной рубахе. Одна из особенностей моего дара – одежда всегда подстраивается под новую личину.

Я пару раз втянула воздух — проверила, как звучит новый тембр.

— Так-то лучше, — хрипло пробормотала себе под нос.

Пора.

Я выскочила обратно к реке, где толпились мужики.

— Эй вы! — рявкнула, даже не стараясь перекричать шум. — Что, решили ждать, пока всё рухнет?

— А ты кто такой, умник? — отозвался тот же бородач, что меня гнал.

— Тот, кто видел, как плотины рвёт по весне, — отрезала я. — Ставь мешки выше, под уклон, не под дырку. Сейчас течение их вдавит, и держать будет.

— А ты уверен?

— Нет. Хочешь проверить — проверяй потом, когда у тебя из избы лодка выйдет!

Они переглянулись. Вода заорала громче, и будто сама подтвердила мои слова.

Первым двинулся бородач. Остальные за ним.

Мешки легли, как я сказала. Поток ударил, вспенился, потом сбился — и вдруг ушёл вбок. Почти сразу стало тише.

— Работает! — крикнул кто-то. — Быстрее! Ещё!

Я ощутила, как тянет в груди — не от гордости, а от облегчения.

Казалось, сама река на мгновение затаила дыхание.

Но радоваться было рано. Чуть ниже вода уже рвалась по другой кромке, цепляясь за песок и бревна, будто ища слабое место.

— Подвинь вторую подпорку! — крикнула я. — Да не туда, выше, выше, я сказал!

Голос у новой личины оказался глухой, с хрипотцой — командный, почти грубый. И самое удивительное — меня слушались. Без спора, без усмешек. Просто делали, как сказала.

Я действовала автоматически. Подгоняла, показывала, где закинуть мешок, где держать брёвна.

Грязь хлюпала под сапогами, холодная вода просачивалась под рубаху, но тело держалось крепко.

На миг даже забылось, кто я есть.

Потом по спине пробежал неприятный холодок — не от ветра.

Где-то неподалёку послышался голос Лиса:

— Эй! Кто там орёт?

Проклятье.

— Держи здесь! — рявкнула я мужикам и поспешно отступила за штабель брёвен.

Я облокотилась на дерево, жёстко втянула воздух.

Мир качнулся.

Холодная дрожь прошла по телу, кожа словно снова сжималась, возвращаясь к своей привычной форме.

Плечи сузились, подбородок стал легче, дыхание — короче.

Когда я распрямилась, от мужчины осталась только я — мокрая, растрёпанная, с ввалившимися от напряжения коленями.

— Эй! — послышался знакомый голос. — А я тебя ищу, бумажная душа.

Лис вышел из-за поворота с факелом в руке — весь в грязи, но ухмыляется, как обычно.

— Ты чего тут? Мы уже думали, тебя унесло и теперь где-то по реке плавает архивариус, читающий вслух инструкции по плаванию.

Я моргнула, пытаясь вернуть себе дыхание.

– Э-э… ну… я просто… проверяла… не размокли ли инструкции, — выпалила я, глядя на него снизу вверх с самым честным выражением лица. — Вдруг их потом придётся… сушить.

Лис уставился пару секунд, потом расхохотался.

— О, точно! Главное — чтобы отчёт был в порядке, да? Даже если сам утонешь.

Глава 7

В трактире пахло дымом, хлебом и усталостью.

Мы вошли все сразу — кто-то стучал сапогами, кто-то отряхивался у двери, кто-то просто стоял и дышал теплом, как после долгого нырка.

Хозяин, всё тот же круглолицый трактирщик, ахнул, увидев нас мокрыми с головы до ног, и торопливо выкатил пару ведер для сапог.

— Господи, да вас будто сама река выплюнула! — воскликнул трактирщик, вытирая руки о фартук.

— Почти так и было, — буркнул Лис, снимая плащ и тут же ставя лужу на пол. — Только река нас не жевала — сразу выплюнула, видно, не по вкусу пришлись.

— Или слишком горькие, — добавила Элла, проходя мимо и стряхивая воду с рукавов.

Мы втроём двинулись к очагу, где уже потрескивали дрова. Пахло дымом, подгоревшим хлебом и спасением. Пламя жадно облизывало камни, сушило воздух. Мои пальцы всё ещё дрожали от холода, когда я опустилась на лавку.

Морн сел последним – чуть в стороне, но так, чтобы видеть весь зал. Его взгляд скользнул по каждому из нас, оценивающе, привычно, и лишь потом он позволил себе расслабить плечи.

Трактирщик вскоре принёс еду и горячий отвар. В зале сразу потянуло ароматом хлеба, тушёного мяса и дыма, и пока он расставлял миски и кружки, пар поднимался вверх, смешиваясь с запахом мокрой одежды и усталости.

— Так, — сказал Лис, прихлёбывая отвар и моментально обжигаясь. — В честь спасения дамбы и сохранения моих великолепных ботфортов предлагаю тост. За тех, кто сегодня не утонул!

— Мы не пьем, — напомнил Морн, даже не поднимая глаз.

— Тогда за тех, кто не захлебнулся от усталости, — уточнил Лис. — Всё равно достойно.

— Ты вечно предлагаешь тосты за очевидное, — усмехнулась Элла. — Может, хоть раз — за невозможное?

— Хорошо, — согласился Лис, прищурившись. — Тогда за то, чтобы маршал завтра улыбнулся дважды.

Я прыснула в кружку. Морн перевёл взгляд на Лиса — медленно, как человек, считающий до пяти, чтобы не убить.

— Первый раз — сейчас, — заметил он спокойно. — Второй будет, если ты перестанешь говорить.

— Ну вот! Уже успех, — довольно сказал Лис и хлебнул отвара.

Элла тихо фыркнула.

Я, чтобы не попасть под перекрёстный огонь шуток, склонилась над своей миской и делала вид, что очень увлечена картошкой.

Пламя в очаге облизало поленья, осыпалось искрами. Лис тянулся за куском хлеба и одновременно пытался жестикулировать — так что часть его «жестикуляции» то и дело попадала в миску Эллы.

— Осторожней, — буркнула она, — у меня суп, а не купальня.

— Так я проверяю, насколько горячо, — оправдался Лис и покосился на маршала. — Вдруг ты хочешь экспериментальные данные?

Лис, разогревшись, пустился в байки: как однажды арестовал старосту вместо вора («в отчёте было “шляпа и подозрительный взгляд”, а у нас это форма одежды и состояние души»). Элла добавляла сухие уточнения, словно редактировала его рассказ:

— Староста был без шляпы.

— Он снял её при виде закона! — возмутился Лис.

— Из уважения, — резюмировала Элла. — Не к тебе.

Трактир между тем жил своей жизнью: за соседним столом спорили о цене овса; где-то у стойки хрипло тянули про дождь и удачу. Пахло хлебом, дымом и чем-то чуть сладким — то ли печёными яблоками, то ли чужими историями.

— Тея, — сказал внезапно Морн. — В следующий раз — чулки.

Я поперхнулась.

— Простите… что?

— Шерстяные, — без паузы уточнил он. — Тёплые.

— А-а… чулки, — кивнула я с тем видом, будто именно это и собиралась сказать.

Лис присвистнул:

— Маршал раскрывает тайны экипировки…

— Я просто знаю, что такое холод, — отозвался Морн. — В отличие от некоторых, кто сушит ноги у огня, пока плащ не вспыхнет.

Лис отодвинулся от очага на почтенный локоть:

— Это было однажды!

— С тех пор запах гари у тебя ассоциируется с ужином, — невозмутимо поставила диагноз Элла.

Смех прокатился по столу. Трактирщик подложил поленьев, подлил отвара, проверил, чтобы у всех были ложки (у нас их было с запасом — комиссия по равномерности довольна).

Мы ели. Разговоры местами перескакивали, как искры в очаге, то вспыхивая, то тлея. Я отвечала, где нужно; где не нужно — кивала. На вопросы, обращённые напрямую, — только правда, аккуратно сформулированная. На всё остальное — улыбка и картошка.

— Завтра как идём? — спросил Лис с набитым ртом. — Я морально готов к бесстрашным свершениям, но ногами — только по сухому.

— По сухому не выйдет, — сказала Элла. — Две дороги: верхняя лесная и низом вдоль полей. Низом короче, но там колеи — утонем по щиколотку. Вверху суше, зато придётся обходить лог, а в логу — туман.

— Значит, по верхней, — подытожил Морн. — Через просеку.

— В логу туман, — кивнула Элла. — Не лезем туда без причины.

Лис с уважением покосился на неё:

— Знаешь, иногда мне кажется, что у тебя роман с местностью.

— У меня с ней деловые отношения, — отрезала она. — И они стабильнее, чем твои.

— Больно, — признал Лис и приложился к отвару. — Архивариус, запиши: «Лис ранен словом».

— Запишу в приложении «несущественные потери», — сказала я.

— Вот и хорошо, — вздохнул он. — А то завтра, чувствую, эта самая местность снова попытается меня убить.

— Попытается, — спокойно подтвердила Элла. — Особенно если ты снова решишь идти «короткой тропой».

Лис изобразил возмущение, но промолчал.

Морн придвинул к себе пустую миску, будто это была карта, и сказал просто:

— Коротких троп завтра не будет.

Стол сразу стих. Даже ложки перестали звенеть.

— Через просеку? — уточнила Элла.

— Да. Первый привал — у старой просеки. Там валежник и сухая трава, можно развести огонь. Второй — у каменного изгиба. Если повезёт, успеем до полудня. Если нет — обойдём по верху. Ни шагу в низины без указания. Поняли?

— Поняли, — синхронно ответили Элла и Лис. Я кивнула.

— А если будет очень красиво, — уточнил Лис, — и мне захочется свернуть, чтобы полюбоваться природой?

— Смотри на природу прямо, — посоветовала Элла. — Без поворотов.