Харапутра

Пролог

Нью-Йорк, 1900-ый год

Из-за сильной жары окна трёхэтажного особняка, находящегося недалеко от Центрального парка, были открыты. Когда с залива налетали порывы ветра, легкие тюлевые занавески на окнах взлетали, приоткрывая любопытным взорам прохожих убранство комнат.

Судя по обстановке, у хозяина дома водились деньги. С тротуара можно было видеть сверкающие хрустальные люстры, картины в золоченых рамах, шкафы, украшенные витиеватой резьбой, остролистные пальмы и букеты цветов в пузатых вазах.

Всё это великолепие принадлежало Чарльзу Риверсу, несколько лет тому назад приехавшему вместе с семьей в Соединённые Штаты из Англии. Мистер Риверс приобрел в Нью-Йорке особняк на девяносто шестой улице, а также стеариновый и мыловаренный заводы недалеко от города. Кроме свечей и брусков мыла на этих предприятиях выпускали еще олеин, а если появлялись заказы — то и динамит.

Большую часть времени Чарльз Риверс проводил в заводских конторах. Его жена, дочь и племянница привыкли к тому, что с понедельника по пятницу, а также всю первую половину субботы его не бывает дома. Чарльз Риверс проводил в кругу семьи вторую половину субботы и воскресенье, за исключением нескольких часов, когда он уединялся в своем кабинете, оформленном в восточном стиле для того, чтобы немного помедитировать и покурить кальян. Привычку медитировать, как и курить кальян, мистер Риверс унаследовал от младшего брата, погибшего в Индии. Тот был не только храбрым офицером, но и неисправимым повесой и, находясь в Индии, женился на красавице-индуске, отправив ее незадолго до своей гибели вместе с крохотной дочерью (девочке тогда не было еще и года), к матери в Англию. Английский климат индианке не подошел, и вскоре после приезда она слегла, а когда узнала, что ее любимого супруга не стало, впала в депрессию и умерла. Вслед за невесткой ушла в мир иной и свекровь. Чарльзу пришлось стать опекуном маленькой племянницы, унаследовавшей от матери смуглый цвет кожи и угольно-черные волосы.

Центральный парк, рядом с которым находился особняк мистера Риверса, пользовался большой популярностью среди жителей Нью-Йорка, особенно — в жаркие летние дни. Толпы горожан ежедневно направлялись туда, чтобы укрыться от изнурительного зноя под раскидистыми кронами деревьев. Фонтанчики с питьевой водой утоляли жажду всех, приходивших в парк, а лениво расхаживающие по газонам голуби, совсем не боялись людей и спокойно клевали хлебные крошки у их ног.

В полдень 17-го июня жара усилилась и стала невыносимой: воздух казался горячим, как пар, рвущийся из носика закипевшего чайника, и число людей, бредущих по девяносто шестой улице в сторону Центрального парка, заметно увеличилось.

Возле дома мистера Риверса остановились двое: смазливый парень лет двадцати и хорошенькая рыжеволосая девушка. Парень, рассматривая особняк, присвистнул и с плохо скрытой завистью произнес:
— Живут же некоторые!
— Да, — подтвердила девушка. И, вздохнув, тихо добавила: — Так жалко, что у нас с тобой никогда не будет ничего подобного.
— Ну, это мы еще посмотрим! — ответил парень с вызовом. — Говорят, милочка, что в нашей стране каждый может разбогатеть, если захочет и если, как следует, постарается. У меня, дорогуша, есть соображения как можно быстро и легко заработать кучу долларов.
— Интересно, чей этот дом? — спросила девушка, не отрывая взгляда от окон дома, за которыми царила роскошь.

***
В это время на втором этаже особняка, в комнате обитой узорчатым китайским шелком, вертелась перед зеркалом молодая блондинка, примеряя сиреневое платье с блестками. Это была жена Чарльза Риверса. У нее спиной стояла француженка-модистка. Модистка, бормоча что-то себе под нос, бросала быстрые и внимательные взгляды то в зеркало, то на клиентку.

Женщины настолько увлеклись примеркой, что ничего не замечали вокруг себя.
— О, миссис, — наконец нежно проворковала модистка, — этот оттенок лилового вам очень идет... — Немного помолчав, она с задумчивым видом добавила: — А что, если добавить вот сюда еще немного стекляруса? — и коснулась лифа недошитого платья, едва не уколов миссис Риверс одной из булавок, вколотых в игольницу, прикрепленную к браслету на запястье.

Хозяйка дома воскликнула:
— Сиси, осторожнее! Какая ты же однако неловкая!
— О, простите меня, миссис! Простите... — затарахтела француженка испуганно.
Эмилия Риверс снова повернулась к зеркалу и сказала:
— Да, пожалуй, на лиф можно добавить немного стекляруса. Это будет эффектнее. Но, Сиси, я же говорила, что хочу глубокий вырез, а ты сделала небольшой.
— Простите, миссис. Я не решилась. Хорошо, сделаю глубже, а сейчас мне нужно подшить подол.
Опустившись на колени, француженка начала подворачивать край платья на миссис Риверс, закрепляя его булавками с бусинками на концах. Она делала это с восхитительной ловкостью. Через пару минут, закончив работу, модистка поднялась с колен и спросила:
— Вас устраивает такая длина?
— Вполне, — ответила молодая блондинка, с удовольствием рассматривая себя в зеркале.

Хозяйка дома и модистка не заметили, как в комнату вбежала белокурая малышка лет шести. Остановившись на пороге, она стала осматриваться и заметила на круглом столике, стоящем у окна, разные интересные штучки. Глаза девочки радостно вспыхнули, когда она подбежала к столику. На столике лежало много всего: симпатичные, отороченные кружевом, подушечки с иголками, несколько жестяных коробок, и внутри них — катушки с разноцветными нитками, бусинки, бисер, и еще наперстки, тесьма и другое.
Схватив кусочек мела и маленькие блестящие ножницы, девочка выбежала из комнаты.

— Ну, вот, — сказала модистка, — теперь платье сидит на вас как влитое. Вам оно нравится?
— О, да, — ответила блондинка. — Я довольна. Когда платье будет готово?

Глава 1

Нью-Йорк, 1910 год.

Ранним утром, когда жители Нью-Йорка, которым не было нужды заботиться о хлебе насущном, еще нежились в постелях,  в маленьком книжном магазине в центре Манхэттене немолодой мужчина выставлял в оконной витрине свежие выпуски газет. 
Было пасмурно, темно-лиловые тучи застыли на стальном  небе, обещая обрушить на город потоки  дождя. 
Хозяина книжного магазина  такая погода не радовало. С одной стороны, конкуренция с бойкими и крикливыми мальчишками, продающими на улицах газеты, сводилась к нулю, а с другой — мало кто из его постоянных покупателей рискнул бы выйти в такую погоду на улицу, чтобы купить свежую прессу.
Когда мужчина почти закончил раскладывать газеты, послышался автомобильный  гудок, и рядом с магазином, фыркнув, остановился роскошный автомобиль, мало напоминающий демократичный форд, называемый  в народе «жестянкой Лиззи». Дверца авто распахнулась, и из него вышел энергичный молодой человек,  в модном, дорогом  костюме. Высокий,  стройный и невероятно привлекательный он ничуть не напоминал мелкого клерка, живущего на тридцать долларов в неделю.
Посмотрев  на свинцовое небо, молодой человек пожал плечами и вошел в книжный магазин. 
— Добрый день! Мне, как обычно,  – сказал  он.
Хозяин магазина протянул ему пачку аккуратно упакованных газет.
— Благодарю вас, сэр! 
Молодой щеголь расплатился, выскочил на улицу и запрыгнул  в автомобиль, крикнув  водителю в униформе: «Быстрее! В офис!» 
Спустя несколько минут на асфальт упали первые  капли  дождя. 
К книжному магазину подошла  смуглая  девушка с восточными чертами лица. Забыв раскрыть зонтик с изящно изогнутой ручкой, который держала, она постояла некоторое время у витрины, а затем решительно вошла в магазин и попросила  хозяина дать ей точно такие же газеты, как купил человек, приехавший в лимузине. 
Порывшись в маленькой сумочке,  она протянула мужчине деньги.
Некоторое время, пока тот складывал в стопку газеты и журналы, покупательница стояла молча, а затем спросила:
— Сэр, молодой человек, который только что уехал, часто у вас бывает?
— Да, мисс – ответил хозяин магазина. — Почти каждый день.
— Вот как, — сказала девушка. — Знаете, у него необыкновенно приятные манеры, да и вообще...
— Да, мисс, у этого джентльмена действительно приятные манеры, как и внешность. Он на редкость красив. 
— На редкость красив? Да, конечно, вы правы. Вы знаете, кто он такой? 
— Не имею ни малейшего представления, мисс. Мое дело – продавать прессу и книги, а не наводить справки о покупателях.
— Жаль, – сказала молоденькая покупательница и простодушна добавила: – Знаете, мне хотелось бы с ним познакомиться. Он мне понравился. 
«Да уж, — подумал мужчина. — Если бы  у меня  была такая же внешность, как у него, я мог бы иметь дюжину таких красавиц, как ты».
Взяв  газеты, девушка уже собиралась выйти на улицу, как вдруг начался ливень, и она опустилась в высокое вольтеровское кресло, стоявшее у входа и стала смотреть на дождь. 
Вода быстро залила проезжую часть и добралась до верха бордюра, отделявшего дорогу от тротуара. 
Когда девушке надоело смотреть на дождь, она взяла одну из газет, лежавших на круглом столике, стоявшем возле кресла, и стала ее читать. 
Крупный заголовок на первой странице сообщал, что в джунглях Индокитая недавно обнаружили старинный храм с хорошо сохранившимися рельефами, на которых изображена в разных ракурсах прекрасная полуобнаженная женщина. 
Девушка перевела взгляд на выставленные в оконной витрине газеты.  «Сумпхади…  Харапутра…» — бросились ей в глаза напечатанные крупным шрифтом заголовки. И неожиданно откуда-то из глубин ее подсознания всплыли смутные образы смуглых людей с восточными чертами лица, пагоды, пальмы, заросли бамбука, обезьяны, трубящие и рыкающие слоны. 
Странно, ведь она  никогда не была за пределами Нью-Йорка и мало что знала об Азии.   
В последнее время она часто видела сны, похожие на видения. Когда она засыпала, с ней рядом появлялись ее покойные родители, которых она видела только на фотографиях. Они что-то ей говорили, словно хотели о чем-то предупредить, но просыпаясь, она не помнила ничего из того, что они  говорили.
Неужели, она действительно больна, как думают дядя с тетей? Однажды она слышала, как тетя сказала дяде, что ей нужен хороший психиатр, потому что временами племянница ведет себя странно. 
Девушка вздохнула: ей скоро  исполнится девятнадцать, а никакой определенности у нее в жизни нет.  Она ничего не знает о своих родителях, а у дяди, ставшем ее опекуном после их смерти, есть дочь, и ее судьба волнует его намного больше, чем племянницы. 
Они приехали из Англии в Штаты давно, но она до сих пор помнит  огромный океанский лайнер, крики чаек и бесконечный водный простор. 
Откуда она может знать что-то о древнем храме в Юго-Восточной Азии, о котором пишут в газетах? И есть ли у нее шанс познакомиться с тем красивым молодым человеком, который зашел в книжный магазин, чтобы купить свежую прессу?
Кроме молодости, у нее ничего нет — ни денег, ни дома. Она — бесприданница, а бесприданниц  замуж берут неохотно.
Да и не очень-то хочется ей замуж, по правде говоря. По крайней мере, ей не нравится никто из тех джентльменов, которые в последнее время зачастили в их дом. Может,  ей стоит попытаться найти работу, чтобы не зависеть от воли родственников? Например, устроиться куда-нибудь секретаршей? Нет, не выйдет. Для этого нужно сначала освоить стенографию и научиться печатать  вслепую, а времени на это у нее нет.
«Нужно узнать, кто этот красавчик, — думала девушка, — и записаться на курсы стенографии». Она снова вздохнула.
Дождь, наконец, закончился, но Патрисия Риверс этого не заметила. Она продолжала размышлять о своем будущем и читать газету. Ей в глаза бросилась фраза:  «Королева Сумпхади правила Харапутрой в восьмом веке…»
«Сумпхади… —  прошептала девушка, сидевшая в  вольтеровском кресле. — Значит, это имя правительницы древней загадочной страны…»
 К Патрисии подошел хозяин магазина и удивленно воскликнул: – Мисс, вы разве не ушли? Я думал, что вас давно уже здесь нет!
Он посмотрел на матерчатые туфли Пат и сочувственно причмокнул языком: мол, ай-яй яй, мисс, неподходящая у вас обувь для такой погоды.   
— Я возьму  такси, — словно прочитав его мысли, — произнесла Патрисия.
Она попрощалась с хозяином магазина, вышла на улицу и остановилась на краю тротуара . Увы, среди проезжавших мимо автомобилей не было ни одной красно-зеленой машины.

Глава 2

Горничная Джэкки захлопнула дверь за гостем.

Тетушка Эмили сердито посмотрела на мужа:

- Чарльз, дорогой, я вовсе не ожидала, что ты приведешь в дом подобного типа. Пат, конечно, не богата, но это вовсе не означает, что ее нужно выдавать замуж неизвестно за кого.

На лице мистера Риверса появилось недовольное выражение.

- Помолчи,  ты не знаешь, как было дело. Я навел о нем справки. Мне сказали, что он ‑ вполне добропорядочный человек. Да, мне говорили, что он вроде бы был когда-то женат, но сейчас –свободен. Кто бы мог подумать, что он всё-таки женат! Я беседовал с ним, но он скрыл от меня этот факт. Каков мерзавец! Я повысил его в должности, положил ему хороший оклад, а он... Этот Фосс туп, как пробка! Ух! - лицо мистера Риверса покраснело и пошло пятнами.

Это не предвещало ничего хорошего, и его супруга приготовилась к худшему.

Схватив бронзовую статуэтку с этажерки, мистер риверс швырнул ее об стену. Тетушка Эмили проследила взглядом за полетом фигурки и довольно спокойно сказала:

- Хорошо, дорогой, что в минуты гнева ты бросаешься бронзовыми, а не фарфоровыми безделушками,  потому что бронза в отличие от фарфора способна выдержать удар.

- Да, я такой! – крикнул Чарльз Риерс. - И моя голова остается трезвой даже в минуты гнева. Послушай, дорогая, племянница отказала уже четверым женихам. Думаешь, после этого найдется много претендентов на ее руку? Пат уже двадцать, она строптива и небогата. Я-то думал, что нашел для нее подходящего жениха: этот мистер Фосс казался мне кротким как ягненок и вполне безобидным.

- И как ты поступишь теперь?

- Не знаю. Кроме устройства личной жизни племянницы, у меня есть и другие проблемы.

- Неужели у нас появились финансовые проблемы? - с волнением спросила миссис Риверс, - Чарльз, если так, я немедленно начну экономить. Буду покупать мексиканский кофе и американский чай.

- Замечательно, – пробормотал хозяин дома, криво усмехнувшись. ‑ А как насчет платьев от мадам Пакен? Неужели, ты сможешь обойтись без них, дорогая?

Женщина покраснела и ничего не ответила.

***

Пат остановилась у двери комнаты, в которой разговаривали дядя с тетей, и приложила ухо к замочной скважине. Девушка услышала всё, о чем они говорили.

«Вот как, ‑  думала она, направляясь к себе, ‑ дядя уверен, что мне нужен тихий и покорный муж. Наверняка, это довольно удобно, но если я этого ни за что не хочу?». А, может, дядя прав, и стоит послушаться его совета?

Нет! Она ни за что не выйдет замуж без любви!.

Пат вздохнула: в таком случае ей остается одно ‑ найти работу, чтобы не зависеть от родственников. Сделать это будет нелегко: она ‑ приличная девушка и почти ничего не умеет делать. В самом деле, не идти же ей работать на табачную или ткацкую фабрику, или в горничные. Нет ничего хорошего и в том, чтобы стать продавщицей какого-нибудь универсального магазина или же гувернанткой.

Конечно, можно было бы устроиться секретаршей, это бы ей вполне подошло, но ведь почти все секретарши владеют стенографией, а она ‑ нет. И потом, солидные люди предпочитают мужчин, а не женщин в качестве секретарей, помощников и ассистентов.

Пат вошла к себе и присела на пуфик возле туалетного столика и посмотрела на себя в зеркало.. Она похожа на мать индианку.  У нее восточный разрез глаз, высокие скулы и смуглое лицо. Девушка вынула из прически заколку, шпильки и тряхнула головой. Струящийся поток блестящих темных волос упал ей на плечи.

"Разве я не красавица? - подумала Пат. - Начну завтра же искать работу, а там будет видно... "

***

- Я принесла вам заметку, мистер Хадсон, - сказала Пат. – Надеюсь, что она Вам понравится.

Смит Хадсон, владелец небольшой газеты, специализирующейся на жареных фактах, посмотрел на Пат и с удовольствием потер руки.

- Надеюсь, мисс, - сказал он, что вы справились с поставленной задачей. Так, сейчас посмотрим… Гм-гм.. Харапутра… Королева Сумпхади… Но, послушайте, мисс, я ведь просил вас написать заметку на другую тему – о профессоре‑востоковеде Тиу Оле. Я просил вас узнать, откуда он родом, какие у него интересы, помимо сбора артефактов, что он ест на завтрак, обед и ужин и есть ли у него возлюбленная… Мисс, моя газета пользуется популярностью, в основном, потому, что щекочет нервы  читателей. А вы написали о Харапутре… Мисс Риверс, вы понимаете, что именно от вас требуется?

- Но ведь Харапутра это…

- Мисс, не перебивайте меня! Если вы не можете узнать ничего интересного о профессоре, то, черт подери, придумайте что-нибудь! Разве вам не ясно: мне нужна сенсация, и – не меньше! Как у вас,  с воображением? Оно у вас имеется или нет?

- Послушайте, мистер Хадсон. С воображением у меня все в порядке, просто меня заинтересовала тема, касающаяся последних открытий в Юго-Восточной Азии.

Глава 3

Пат не спала всю ночь, она исписала с десяток страниц, однако не была довольна написанным. Настроение у девушки было отвратительным, ей ужасно хотелось спать. Профессор Тиу Оль нарушил все ее планы. Вчера курьер принес от профессора записку, в которой тот сообщал о пресс-конференции, а после этого мистер Хадсон накричал на нее и назвал бездарной выскочкой. Девушка заверила работодателя, что, несмотря ни на что, добьется личной встречи с профессором еще до того, как состоится пресловутая пресс-конференция.

Кроме всего, вернувшись вчера домой, Пат так и не поужинала, и теперь у нее в животе урчало. Она спустилась на кухню и утолила голод стаканом молока с кусочком хлеба. На душе у нее было паршиво,  хотелось с кем-то поговорить.  Пат поскреблась в дверь компаньоки. Та открыла дверь в неглиже и папильотках и, приветливо ей улыбнувшись, сказала: 

- Проходи! Я давно уже не сплю, так что - милости прошу!

Ясные, голубые глаза мисс Нортон излучали доброжелательность, но их кажущееся добродушие не могло обмануть Пат. Вглядываясь в лицо женщины, она прочла на нем озабоченность и тревогу.

Пат рассказала мисс Нортон о том, что не хочет выходить замуж неизвестно за кого, и что она почти нашла работу, которая, однако, ей совсем не нравится.

- Мне кажется, Пат, что ты слишком все усложняешь, - сказала мисс Нортон, выслушав девушку. -  Может, тебе стоит смириться и выйти замуж, вместо того, чтобы работать в таком сомнительном месте?

- Нет. Я хочу выйти замуж по собственной воле. А что касается работы, то да - меня не привлекает работа в "Сенсашн Нью-Йорк", однако я ничего не могу придумать.

- С фантазией, солнышко, у тебя всегда было отлично. Скажи, почему ты так настроена против замужества? Миллионы девушек выходят замуж за тех, кого прочат им родственники. Поверь, ничего страшного в этом нет. Это - жизнь!

Пат застыла. Такого ответа она не ожидала. До сих пор ей с женихами не везло. Конечно, она без всяких раздумий вышла бы замуж за такого симпатичного молодого человека как секретарь профессора Тиу Оля. Или, на худой конец, за какого-нибудь богача приятной наружности. Увы, такие мужчины не появлялись в их доме. Дядя предпочитал общаться с людьми иного склада. Уверенные,  самодостаточные люди почему-то вызывали у дяди дискомфорт. "И то, - подумала Пат, - если ты, допустим,  не силен в карточной игре – глупо садиться за карточный стол с теми, кто привык выигрывать.

Пат посмотрела на мисс Нортон.  Вот бедняжка! Ей не повезло с замужеством, и теперь она, на закате жизни, горько сожалеет о том.

- Мисс Бекки, - Пат взяла за руку компаньонку, - я, конечно, понимаю, что вы желаете мне добра, и поэтому советуете выйти замуж. Но как же так получилось, что вы сами не замужем? Если не хотите, не отвечайте. 

Компаньонка отняла руку и нахмурилась.

- Нет, почему же, я отвечу тебе. Давно, когда я была совсем юной, я была уверена, что все делаю правильно... Ты знаешь, что я из небогатой семьи... Однажды и у меня был шанс изменить свою жизнь, но я его упустила.

- Вы никогда не рассказывали мне об этом.

- Собственно, рассказывать нечего. Ко мне посватался некий господин сорока лет, занимавшийся коммерцией. Он крепко стоял на ногах, но, к сожалению, был некрасив, и у него на лице было большое красное пятно, не поддающееся лечению. И хотя это пятно не представляло опасности для здоровья, оно смущало меня. Родители предоставили мне полную свободу в выборе мужа. Я посоветовалась с одной из своих подруг. Ее звали Лизи… Так вот, Лизи сказала мне, что отвратительно выходить замуж ради денег, без чувств, и я отказала ему. А спустя несколько месяцев моя подруга вышла замуж за этого мужчину. Оказалось, что он хороший человек. Лизи стала счастливой и богатой, а меня же судьба наказала. Мои родители вскоре заболели корью и ушли в мир иной, а я лишилась имущества за долги.

Компаньонка замолчала.

- Почему Лизи не помогла вам? - спросила Пат. - Она ведь стала  богатой.

- Я отказалась от ее помощи, решила, что должна справиться со всем сама.

- А сейчас, мисс Бекки, что вы чувствуете сейчас?..

Женщина грустно улыбнулась:

- Сейчас я не чувствую ничего, кроме усталости. У меня ушло слишком много сил на то, чтобы выжить. Я радовалась за других, вместо того, чтобы быть счастливой самой.

- Мне искренне жаль, мисс Нортон…

- Ничего не поделаешь, так получилось, солнышно. Ну, иди, переодевайся к завтраку, а то мы с тобой что-то заболтались.

- Мне не хочется завтракать, - ответила Пат - я лучше пойду прогуляюсь.

… Минут через двадцать минут из дома Риверсов, с черного входа, вышел молодой человек со смуглой кожей и  раскосыми глазами. Он держал под мышкой пухлую папку. 

***

- Какова цель вашего прихода? – спросил бесстрастный секретарь газеты у юноши восточной внешности, державшего пухлую папкой. Из коридора сквозь полураспахнутую дверь в приемную доносились обрыки разговоров, смех и топот ног, но секретарь словно ничего этого не слышал. 

Глава 4

На следующий день полицейский появился в приемной профессора Тиу Оля и сказал, что  юноша по имени Ну Кан по адресу, который он назвал, не проживает.

Потом явился курьер с запиской от некоей особы, пожелавшей остаться неизвестной. Вот, что прочел Тиу Оль: «Уважаемый профессор! Я намерен Вам кое-что сообщить. Если Вы не соблаговолите дать эксклюзивное интервью для «Сенсашн Нью-Йорк» до того, как состоится назначенная Вами пресс-конференция для журналистов всех печатных изданий Нью-Йорка, у Вас могут быть неприятности. Дело в том, что я знаю о том, что случилось вчера. Знаю я и пострадавшего. Его зовут Ну Кан. Он мой друг. Мне  очень нужно, чтобы Вы дали мне интервью. Мне будет неприятно, да и Вам, думаю, тоже, если заметка о вчерашнем происшествии появится на страницах какой-нибудь газетенки. Уверяю Вас, в случае отказа встретиться со мной, это произойдет непременно. Пожалуйста, сообщите мне о своем решении в рубрике объявлений в завтрашнем выпуске «Нью-Йорк Таймс". С глубоким уважением, Идахпмус».

Ученый повертел записку в руках и сказал секретарю:

- Хочу посмотреть на наглеца, подписавшегося как «Идахпмус». Думаю, что этот наглец - женщина. Что ж, Джон, дай объявление в газету. Нзначь встречу на послезавтра на 12-ть дня. Ипозвони в полицию,  пусть они пришлют кого-нибудь на это время. Так будет надежнее. Теперь всё.

- Вы уверены, профессор, что потребуется полицейский?

- Абсолютно уверен. Я ученый, а не авантюрист и привык действовать по закону. Эти журналюги совсем обнаглели. Я хочу поставить этого наглеца на место.

***

Пат была счастлива: первую главу о правительнице Харапутры королеве Сумпхади напечатали в популярном журнале, а профессор Тиу Оль наконец-то согласился на встречу. Правда, у Пат побаливала нога, а щёку девушки портила ссадина, полученная во время падения, но это ее ничуть не огорчало.

Пат спустилась к ужину веселая и бодрая, что порадовало тетушку Эмили. Дяди, как всегда не было, зато появилась младшая кузина Лизи. Она приехала на несколько дней из пансионата, где училась последние два года. Увидев Пат, девочка широко улыбнулась ей. Что же касается второй кузины Пат, Элен, то она даже не взглянула на деушку.

Тетушка Эмили с любовью посмотрела на младшую дочь:

- Как же я соскучилась по тебе, моя девочка!

- Я тоже, мамочка! – отозвалась Лизи и принялись уплетать за обе щёки специально приготовленные по случаю ее возвращения миндальные пирожные.

- Не ешь много сладкого, - сказала ей мать. - Сначала тебе нужно съесть хотя бы немного каши.

Пат улыбалась, глядя на щедро накрытый к ужину стол. Тетушка осталась верна себе и, несмотря на введенную в доме жесточайшую экономию, потратила на приготовление ужина довольно большую сумму. 

В дверь позвонили.

- А вот и наш папочка вернулся! – радостно произнесла миссис Риверс, вставая из-за стола.

Горничная Джэкки открыла дверь. Вошел мистер Риверс, и вместе с ним два господина. Громко смеясь, хозяин дома что-то говорил им. От первого мужчины, крепкого седовласого господина лет пятидесяти, исходили властные флюиды, в то время как второй мужчина казался тихим и  неприметным человеком без возраста.

- Здравствуйте, мои милые! – воскликнул мистер Риверс, не успев подойти к столу. – Позвольте вам представить моих новых знакомых. Это мистер Генри Голдсмит, владелец нескольких отелей, трех магазинов, складов в порту и многого-многого другого. И мистер Чарльз Смайли, хозяин магазина, где продается выпускаемая на моих заводах продукция! Прошу любить и жаловать! … А это моя семья –  жена – Эмилия. Дочери - Элеонор и Элизабет. И Патриция, племянница, дочь покойного брата… Прошу вас к столу!

Джэкки поставила дополнительные приборы и подали на стол запеченную на грибах телятину, жареную рыбу под томатным соусом, отварной язык в желе, спаржу и пирожки с мясом. А потом десерты - бланманже, миндальные пирожные и фрукты.

Когда Лизи доела кашу и бланманже, ее отправили спать.

…Пат рассматривала гостей и пыталась угадать, с какой целью дядюшка пригласил их на ужин. «Скорее всего, не только ради делового интереса», - решила она, вспомнив о мистере Патрике Фоссе. Кого на этот раз дядюшка прочит ей в женихи?..  Наверняка, он прочит мистера Голдсмита в женихи Элен, ведь тот богат и влиятелен, а ей - мистера Смайли, человека бесцветного и скучного и, скорее всего, небогатого.

Пат вдруг ощутила укол ревности и мило улыбнулась мистеру Голдсмиту. "Посмотрим еще, - подумала она, - кто ему больше понравится,  я или моя кузина".

- Скажите, мистер Голдсмит, - произнесла она, кокетливо потупив глаза, - неужели правда, что отель "Росмэн" сгорел до тла?

Мужчина посмурнел:

- Да, к сожалению, это правда, мисс. Подробности этой трагедии просто ужасны: двенадцать человек сгорело заживо, двадцать - тяжело ранены. Во время пожара началась страшная паника, люди выпрыгивали из окон. Все произошло очень быстро: огонь уничтожил здание всего за один час.

Глава 5

Ровно в двенадцать Пат была в приемной профессора. Она надела свой лучший костюм для прогулок: бледно-сиреневый, а под него – белоснежную блузку с кружевным жабо и сиреневую шляпку со  страусиными перьями.

Джон Кэлроу, увидев ее, удивился:

- Я не ослышался? Вы - репортер из "Сенсашн Нью-Йорк"?!

- Да, это я, - ответила Пат.

Секретарь профессора нравился ей до такой степени, что она с трудом подбирала слова. "Ах, как же красив, - думала она, - и, вероятно, неглуп.

- Я сейчас доложу о вас, мисс... Как вас представить профессору?

- Меня зовут Патриция Риверс. Я пришла по поручению газеты, в которой хочу получить должность. Это мое первое интервью.

- Вот как...

Ассистент профессора исчез за дверью кабинета профессора. Спустя несколько минут он пригласил девушку войти.

Профессор стоял у окна и рассеянно наблюдал за тем, что происходило на улице. 

Пат робко осмотрелась. Кабинет профессора был выдержан в деловом стиле: никакой вычурности и  ярких красок. Солидная обстановка: темные шторы, массивная мебель из дуба, шкаф и камин.

Пат поправила шляпку, не зная как вести себя дальше. Профессор повернулся к ней и сказал:

- Признаюсь, мисс, я удивлен, что Вы все же пришли.

- Мне нечего терять, - ответила девушка. – К тому же, я здесь по заданию редакции.

- Вы из «Сенсашн Нью-Йорк», если не ошибаюсь?

Пат, наконец, поборола робость:

- Именно так, мистер Тиу Оль… Вы, вероятно, думаете, что это моветон – работать на «желтую» прессу. Но, что же мне делать!  Как видите, во мне течет восточная кровь. Многие относятся ко мне свысока, потому что моя мать была родом из Индии. Для меня устроиться на работу в «Сенсашн Нью-Йорк» - манна небесная! Я действительно люблю писать. Мне хотелось встретиться с вами потому, что у вас тоже есть азиатские корни, и, наверняка, вы относитесь к таким девушкам, как я, без предубеждения..

- Очень трогательно, мисс Риверс, и - романтично, - сказал профессор. - Глядя на вас, не скажешь,  что вы бедствуете, так что не ждите от меня сочувствия. По-моему, вы ищите острые ощущения. Скажите, а ваш отец знает, что вы намерены работать в «Сенсашн Нью-Йорк»? Как он к этому относится?

- Нет, мистер Тиу Оль, – с достоинством ответила Пат, - он не знает об этом потому, что погиб в Индостане, когда мне было два года. Так вы дадите мне интервью или нет?

Профессор сел за стол и указал Пат на кресло возле стола:

- Присаживайтесь, мисс. Я дам вам интервью, но только в том случае, если вы честно расскажете мне о себе. Я должен знать, с кем имею дело.

- Мои слова – чистая правда!

- Неужели, мисс? Видите ли, у меня хорошая память на лица. Вы ничего не хотите добавить к сказанному?

- Вы имеете в виду вот эту ссадину? – с тревогой спросила Пат и дотронулась до щеки.

- Это не обычный ушиб, мисс Риверс, а улика. Также, как и черты вашего лица, рост и фигура. Хотя, возможно, у вас имеется брат-близнец.

Пат погрустнела:

- Извините меня, профессор.Это получилось нечаянно. Я надела мужской костюм, чтобы под видом Рым Кина отнести в «Нью-Йорк журнал» начало своего будущего романа. Когда я выходила из редакции, то задумалась, и поэтому оказалась под колесами вашего автомобиля.

- Значит…

- Рым Кин, Ну Кан и ПатриК – это всё мои псевдонимы... Мой опекун - дядя, и я живу в его семье.

- Многовато псевдонимов для такой юной особы... – задумчиво пробормотал Тиу Оль и спросил: - В редакции журнала вам, конечно, отказали?

- Вовсе нет. Первую главу вчера напечатали.

- Потрясающе, мисс!

- Вы дадите мне интервью, профессор? Клянусь, для меня это - вопрос жизни и смерти!

- Неужели, Вас дядя не дает вам денег на карманные расходы? – насмешливо произнес ученый. – Скажите, чего вам, мисс, недостает: жемчужного ожерелья или, может, птичьего молока?

Пат сглотнула слюну:

- Профессор, вы заблуждаетесь! Наша семья сейчас переживает не лучшие времена, и я не хочу быть обузой. Что же до моего костюма, то двадцать лет назад его носила моя матушка. Вы удивлены этим, да? Дело в том, что я его попросту перешила. Говорят, что у меня талант к шитью. – Пат замолчала и насупилась.

- Хорошо, мисс, допустим, что я верю вам. Итак, какие у вас ко мне вопросы? Я отвечу на них. Но предупреждаю - у меня мало времени. Итак, приступим.

- Благодарю вас, профессор! Скажите, чем вы объясните то, что так называемый «Храм Сумпхади» отлично сохранился до наших дней? Почему джунгли пощадили его в отличие от других храмов в Юго-Восточной Азии? Действительно ли он посвящен правительнице Харапутры по имени Сумпхади? И является ли он местом силы?

Глава 6

Солнце припекало не по-весеннему. Асфальт раскалился, окна домов были настежь раскрыты, но это не спасало от жары. 

Джон Кэлроу обещал заехать за Пат в десять утра, но опаздывал. Когда настроение у девушки из ля-мажор перешло в до-минор, у входа просигналило такси. Пат бросилась к окну и воскликнула: "Наконец-то он приехал!"  Элен, стоящая за спиной Пат и тоже смотревшая в окно, радостно затарахтела:

- Хорошо, что матушка нынче уехала, иначе она ни за что на свете не отпустила нас прогуляться с ним! - глаза у кузины Пат блестели, на губах играла улыбка. – Скажи, сестричка, мне к лицу этот костюм? Мне кажется, что не очень. У него такой же неприметный цвет, как у асфальта. Может,  мне надеть что-нибудь поярче?

- По-моему, костюм тебе идет. Серый цвет прекрасно сочетается с твоими голубыми глазами и светлыми волосами.

- Ладно, поверю тебе на слово!

Не успели сестры спуститься, как Джэкки уже распахнула входную дверь. На лице служанки, обычно ничего не выражающем, при виде элегантного молодого господина появилось радостно-глуповатое выражение.

Элен первой подошла к гостю. Пат прихрамывала, и поэтому отстала от кузины. Элен бросила несколько довольно пылких взглядов на молодого человека, и поправила волосы. Взглянув на секретаря профессора,  Пат поняла, судя по всему, Элен ему понравилась.

На душе у девушки заскребли кошки.

‑ Как вижу, вы уже успели познакомиться и найти общий язык, ‑  сказала она.

‑ О, да! – ответила Элен, продолжая с восторгом смотреть на Кэлроу.

- Приглашаю вас, мисс Патриция и мисс Элеонор, на прогулку. Можно сходить в кондитерскую, а потом прогуляться в парке. Но только предупреждаю: в два часа я вас покину. Мисс Риверс, надеюсь, вы не забыли о сегодняшней пресс‑конференции?

‑ Да, я помню об этом, – отозвалась Пат.

- Я согласна и на кондитерскую и на прогулку в парке, – с томной улыбкой произнесла Элен. –Вообще‑то, для всех друзей я просто Элен. Мистер Кэлроу, можно я буду называть Джоном?

- Разве можно отказать такой очаровательной особе, как вы, мисс? Да, мисс Элен, называйте меня просто Джоном!

- Вы такой милый, Джон! Я в восторге! Если бы все молодые люди походили бы на вас, американкам незачем было бы добиваться равноправия с мужчинами.

‑ Неужели, мисс Элен, вы симпатизируете феминисткам? - спросил секретарь профессора. 

‑ Нет, нет и нет. Однако мне нравится независимость и самостоятельность.

‑ Как это мило, мисс Элен, – отозвался Джон.

Пат, Элен и секретарь профессора вышли из дома, и Джон помог девушкам сесть в такси.

 Джэкки, проводив машину долгим завистливым взглядом, вздохнула и громко хлопнула входной дверью:

- Как погляжу, одним жизнь дает все сполна: и деньги, и наряды, и богатеньких женишков, и сон до полудня. А вот другим, таким бедолагам, как я, – фиг без масла и сплошную работу. Как же я ненавижу всех богатеев, а этих девиц – в особенности! Ну, почему все настолько несправедливо? Чем эти девицы лучше меня?

***

В большом зале университете, где профессор Тиу Оль читал лекции студентам, на этот раз собралась солидная публика: ученые, представители прессы, любопытствующая публика. Женщин было мало, и поэтому Пат чувствовала себя несколько скованно. Она осмотрелась по сторонам: люди перешептывались, писали что-то в блокнотах, что-то читали. Возле кафедры разместились фотографы с большими треногами, покрытыми темной тканью.

Пат села во втором ряду, но некий шустрый юноша попросил ее пересесть в четвертый, сказав, что  второй ряд для кого-то зарезервирован.

- Не пересяду, - упрямо ответила  Пат, с вызовом посмотрев на юношу. – Мне удобно и здесь!

Парень бросил быстрый взгляд в сторону кафедры, затем на дверь, и отошел.

Вошел профессор Тиу Оль и его секретарь, и с ними – два розовощеких джентельмена. Все четверо разместились на кафедре. Джон Кэлроу сел рядом с профессором.

Шум в зале стих. Юноша, предлагавший Пат пересесть в четвертый ряд, закрыл входную дверь и стал сбоку от двери. Пат заметила, что профессор Тиу Оль внимательно посмотрел на нее, и что на его лице промелькнула слабая улыбка.

Один из розовощеких джентельменов произнес:

- Приветствую вас, леди и джентльмены! Приятно видеть вас здесь. И вдвойне приятно, что научные вопросы волнуют столь большую аудиторию. О, я вижу во втором ряду юную леди среди моих коллег. Позвольте узнать, мисс, кто вы такая?

Пат встала и четко произнесла:

- Патриция Риверс. Корреспондент "Сенсашн Нью-Йорк".

Она почувствовала на себе сотни равнодушных, оценивающих, добродушных и не слишком добродушных взглядов и гордо вскинула подбородок. Пат услышала: