Харчевня "Три таракана" история основания вольного города

Глава 1

Книга 2

Дорогие читатели, приглашаю вас в продолжение истории «Харчевня Три Таракана»!

Торжище спасено, но испытания только начинаются. Добро пожаловать в столицу — город, который не рад чужакам, но ещё не знает, на что способен Мастер.

Королевская повозка везла нас в столицу уже третий день.

Добротная, с мягкими рессорами и бархатными занавесками, с гербом на дверце и кучером в ливрее, она должна была казаться наградой после всего, что мы пережили. Но чем ближе мы подъезжали к Вингарду, тем сильнее меня грызло чувство, что я еду не к новой жизни, а в красиво обставленную ловушку.

Но вот, колёса, привыкшие шуршать по утрамбованной земле тракта, вдруг загрохотали по брусчатке так, словно мы очутились внутри огромного барабана. Повозка качнулась и замедлила ход.

— Вингард, — тихо сказал Сорен.

Он сидел напротив меня, прямой, как натянутая струна. За время пути успел сменить дорожный плащ на мундир инквизитора. Эта перемена словно возвела между нами стену. Исчез уставший мужчина, что дремал у моей кровати в харчевне, роняя голову на грудь. Тот, что неловко укрывал меня плащом и краснел, когда я ловила его взгляд. Вернулся Сорен Пепельный. Гроза еретиков. Надежда Короны. Только в уголках глаз затаилось беспокойство. Или мне хотелось так думать.

— Да, кажется, добрались, — произнесла я, и, отодвинув бархатную занавеску, выглянула в окно.

Если Торжище у подножия Железных гор было муравейником, то столица оказалась растревоженным ульем размером с небольшую страну. Дома здесь не жались к земле, как у нас, боясь ветров и горных обвалов. Они рвались вверх, наступая друг другу на плечи — три, четыре, пять этажей. Узкие, каменные, с остроконечными крышами, крытыми потемневшей от сажи черепицей. Словно кто-то взял обычный город и растянул его к небу.

Улицы были залиты светом, но не тёплым и живым, как от солнца или огня. Это был холодный, мертвенно-голубой свет магических фонарей, висевших на каждом перекрёстке. Они гудели — низко, на грани слышимости — и от этого гула начинали ныть зубы.

В прошлой жизни так гудели люминесцентные лампы в нашем офисе. Я ненавидела их всей душой. Кажется, и здесь полюбить не получится.

— Богиня-мать, — выдохнула Тара, прижавшись к соседнему окну. Её нос почти касался стекла, оставляя на нём влажные следы. — Сколько же здесь народу...

Орчанка выглядела непривычно притихшей. Её рука инстинктивно искала рукоять ножа, спрятанного в складках плаща, а глаза бегали по толпе, выискивая угрозу. Для неё, привыкшей к просторам степей и честным дракам лицом к лицу, этот каменный лабиринт был ловушкой.

Лукас, напротив, сиял как новенький медяк. Он вцепился в сиденье побелевшими пальцами, и его лицо светилось таким восторгом, что я невольно улыбнулась.

— Смотрите! — воскликнул он, тыча пальцем в стекло. — Там повозка едет сама! Без лошади! А там... Мей, смотри, вода течёт вверх!

Я посмотрела. Действительно, на одной из площадей бил фонтан, струи которого не падали вниз, как положено приличной воде, а закручивались в спирали и уходили в небо, растворяясь в воздухе.

Красиво. И пугающе расточительно.

— Добро пожаловать в Вингард, — сухо произнёс Сорен. — Сердце королевства и головную боль казначейства.

Повозка свернула с широкого проспекта, забитого экипажами и пешеходами, в более тихий переулок. Здесь дома стояли реже, окружённые высокими коваными заборами с острыми пиками наверху. Магические фонари горели тусклее, словно экономили силы, а тени между ними казались гуще и голоднее.

— Куда мы едем? — спросила я, чувствуя, как внутри нарастает знакомая тревога.

Та самая, что накрывала меня в первые дни после пробуждения в теле Мей. Когда всё было чужим: запахи, звуки, собственное отражение в зеркале.

Я оставила свой дом. Свою харчевню с нелепой вывеской, где три жирных таракана ухмылялись прохожим. Харчевню, где я знала каждую скрипучую половицу, каждую трещину в стене, каждый капризный вентиль на «Сердце». Своих механических друзей, которые сейчас спали в холодной темноте кухни, ожидая хозяйку, которая неизвестно когда вернётся.

Я оставила всё ради обещания защиты. Но глядя на эти угрюмые особняки, похожие на фамильные склепы богатых вампиров, я начинала сомневаться в правильности своего выбора.

— В Башню Мастера, — ответил Сорен, и я заметила, как он старательно избегает моего взгляда. Плохой знак. — Это... официальная резиденция, которую Совет выделяет для особых специалистов.

— Резиденция? — переспросила Тара с подозрением. — Звучит как «тюрьма для благородных».

— Это не тюрьма, — твёрдо сказал инквизитор. Слишком твёрдо. — Это будет ваш дом. И ваша лаборатория. Место уединённое, защищённое охранными заклинаниями высшего уровня. Никто не сможет войти без приглашения.

— И выйти? — тихо спросила я.

Сорен, наконец, посмотрел на меня. В его глазах плескалась смесь вины и упрямства.

— И выйти вы сможете, когда захотите. Мей, я обещал тебе свободу и защиту. Я держу слово. Просто... — он замялся, подбирая слова, — это здание долго стояло пустым. Возможно, оно потребует... некоторого внимания.

«Некоторого внимания» в устах мужчины обычно означало «полный разгром, но я надеюсь, ты не заметишь».

Повозка остановилась. Возничий спрыгнул с козел и распахнул дверцу. В нос ударил запах сырости, прелой листвы и старой, густой пыли — тяжёлый запах заброшенности.

Я вышла наружу, подняла голову и замерла.

Перед нами, за высокими ржавыми воротами, увитыми мёртвым плющом, возвышалось нечто, что архитектор, видимо, начинал проектировать как величественный замок, потом передумал и решил построить крепость, а на полпути плюнул и ушёл пить.

Это была башня. Массивная, сложенная из тёмно-серого камня, она поднималась вверх этажей на шесть, увенчанная остроконечной крышей с флюгером в виде дракона. Дракон накренился набок и, кажется, давно потерял волю к жизни.

Глава 2

Огонь в камине догорал, превращаясь в рубиновые угли, когда наверху гулко загрохотал бронзовый молоток.

Тара оборвала мелодию на полуноте, и флейта исчезла в кармане так быстро, словно её и не было. А в руке орчанки уже блеснул нож, я даже не заметила, когда она успела его достать. Лукас вскинул голову с моего плеча и сонно заморгал, пытаясь понять, что происходит.

— Сидите здесь, — бросила Тара и бесшумно скользнула к лестнице, растворившись в темноте прежде, чем я успела возразить.

Несколько томительных секунд мы прислушивались к тишине. Угли потрескивали в камине, где-то в глубине дома мерно капала вода, и этот звук казался оглушительным в ночной тиши. Потом наверху скрипнула входная дверь, и я услышала голос, от которого сразу отлегло от сердца:

— Мей? Где вы?

Сорен.

— Здесь! — крикнул Лукас, вскакивая на ноги с такой прытью, будто и не клевал носом секунду назад. — На кухне! Внизу!

Мы поднялись по крутой лестнице, и мне приходилось придерживать Лукаса за плечо, хотя он нетерпеливо рвался вперёд, подпрыгивая на каждой ступеньке.

В холле было темно, только тусклый закатный свет сочился через приоткрытую входную дверь, но даже в этом полумраке я увидела, что Тара стоит чуть в стороне со всё ещё настороженной позой, хотя нож уже убран. А на пороге стоял Сорен.

За его спиной топтались двое солдат в форме городской стражи, пыхтя и переминаясь с ноги на ногу под тяжестью больших плетёных корзин и перевязанных верёвкой тюков. И от этих корзин по холлу расплывался такой запах, что рот мгновенно наполнился слюной, а желудок напомнил, что последний раз мы нормально ели ещё утром, в дороге.

Свежий, тёплый хлеб, я чувствовала его аромат даже на расстоянии. Сыр, выдержанный, с травами. И копчёное мясо, от запаха которого голова пошла кругом.

— Заходи, — сказала я, отступая в сторону и придерживая дверь. — Что ты там стоишь на пороге?

Но Сорен только коротко, почти незаметно качнул головой.

— Не могу.

— В смысле не можешь? Дверь открыта, я тебя приглашаю. Заходи.

— Башня не пропускает магов.

Он произнёс это так буднично, так спокойно, словно говорил о погоде или о ценах на рынке. Просто факт, не требующий обсуждения.

— Что? — переспросила я, решив, что ослышалась.

— Магов-стихийников, — уточнил Сорен всё тем же ровным голосом. — Любых. Огневиков, водников, земляных, воздушных. Башня не впускает никого из них.

Он кивнул солдатам, и те с явным облегчением протиснулись мимо меня в холл — прошли свободно, без малейшей заминки, словно никакой преграды и не существовало.

А Сорен остался снаружи.

Он стоял в дверном проёме, освещённый последними отблесками закатного неба, и выглядел как человек, которого не пустили на порог собственного дома. Руки сложены за спиной, плечи чуть опущены — поза вроде бы официальная, но в ней сквозило что-то неуловимо неловкое.

Солдаты замерли посреди холла, не зная, куда девать принесённое, и вопросительно уставились на своего командира. Тот молча перевёл взгляд на меня.

— Куда складывать? — спросил один из них.

— Сюда, — я махнула рукой. — В холл. Пока оставьте здесь, потом разберём.

Они с облегчением свалили ношу и отступили к двери, явно мечтая поскорее убраться из этого пыльного, тёмного, неприветливого места.

— Проверь, что там, — сказал Сорен, обращаясь ко мне. — Посмотри, может, чего-то не хватает. Завтра пришлю всё, что нужно.

— Погоди, — я подняла руку. — Ты сказал, башня не пускает магов. Но Лукас — огневик. Он прошёл спокойно, без всяких проблем.

— Вижу, — кивнул Сорен.

— И как это объяснить?

Пауза. Я видела, как дрогнул мускул на его скуле.

— Никак, — сказал он наконец, и было слышно, что это признание даётся ему нелегко. — Я не знаю, почему мальчик прошёл. Никто не знает, как работает защита этой башни. Знания давно утеряны.

— Хм… а кто её строил? Когда?

— Её называют Башней Мастера, — Сорен пожал плечами, и этот жест был каким-то непривычно человечным для него, лишённым обычной чопорности. — Почему так называют — никто уже не помнит. Может, здесь и правда когда-то жил какой-то мастер. А может, это просто название, давно потерявшее смысл.

— А почему она меня впустила? Я пусть и техномаг, но маг же, — не отступала я.

— Ещё один вопрос без ответа.

Тара негромко фыркнула из своего угла, но весьма выразительно:

— Много же ты знаешь, инквизитор.

— Я знаю факты, — отрезал Сорен, и в его голосе мелькнули привычные стальные нотки. — Башня не пропускает магов-стихийников, пропускает только людей без магического дара. Это проверено десятками людей за много лет. Башня давно пустует, сколько именно, в архивах данные расходятся. Остальное — догадки и домыслы, а я ими не занимаюсь.

— Ладно, потом с этим разберемся, — пробормотала я, подошла к ближайшей корзине и откинула крышку. Густой, сытный запах ударил в нос, такой, от которого сводит желудок и кружится голова у голодного человека.

Сверху лежал хлеб — три круглые буханки, и когда я взяла одну в руки, она оказалась ещё тёплой, только из печи. Корочка золотистая, потрескавшаяся в нескольких местах, и сквозь трещины виднелся пористый мякиш. Буханка была тяжёлой, упругой, она пружинила под пальцами, как живое существо. Я поднесла её к лицу и вдохнула: дрожжи, поджаристая корка, и что-то сладковатое, может быть, капля мёда в тесте.

Под хлебом обнаружилась полголовы сыра, завёрнутая в промасленную ткань. Жёлтый, с крупными дырочками, он пах так остро и резко, что защипало в носу. Выдержанный, месяцев шесть, не меньше, я знала такой сорт, его делали в предгорьях, и в Торжище он стоил немалых денег.

Дальше шли колбасы — три тёмных круга в белёсом налёте благородной плесени. Я провела пальцем по шершавой оболочке и сразу поняла, что это за сорт, такие коптят неделями над яблоневыми опилками в маленьких коптильнях, и каждое колечко стоит как дневной заработок хорошего ремесленника.