Харита

Глава 1. Неожиданное знакомство.

Ты – женщина, ты – книга между книг,

Ты – свернутый, запечатленный свиток;

В его строках и дум и слов избыток,

В его листах безумен каждый миг.

(Валерий Брюсов)

Сумрачный лесной океан глухо шумел под ветром.

Виталий, вдыхая терпкий запах леса, выбрался на трассу с лукошком грибов, ежась от внезапно наступившей осенней прохлады.

Машины проносились мимо, подобно молниям с огненным фейерверком фар, равнодушные и прямые, точно стрелы, летящие в цель, упорно не желая останавливаться.

Виталий упрямо продолжал махать рукой, в наивной надежде, что кто-нибудь, да и подберет, потому что топать до ближайшей остановки было далеко. Он долго плутал по лесу в поисках любимых маслят, забрел в самую глушь, надышался лесной сырости и очень был рад тому, что вышел на дорогу.

Когда одна из машин тормознула, застыв на расстоянии достаточно далеком, что пришлось припустить к ней бегом, Виталий не поверил своему везению.

В окошке автомобиля улыбалось, озаряя окрестный мир, ослепительно красивое лицо девушки. Темно-голубые глаза смотрели доверчиво и весело, с какой-то затаенной неземной страстью. Густые пряди темных волос были заколоты сзади «китайскими палочками», сравнительно недавно вошедшими в моду.

За ее спиной за рулем проглядывался парень в квадратных очках, но Виталий только мельком зацепил его - в его сознание проникла красота девушки.

- Ну, что, ночной путник, желаете добраться до города? - улыбаясь спросила незнакомка.

- Именно, - обрадовался немного смущенный Виталий. – Ногами – то я не дойду, а время позднее.

Ее спутник подхватил фразу о ночном путнике стихами:

«Под вечер путник молодой

Приходит, песню напевая;

Свой посох на песок слагая,

Он воду черпает рукой

И пьёт - в струе, уже ночной,

Своей судьбы не узнавая».

Виталий улыбнулся:

- Вот только песен я не пою. Но, если нужно, могу спеть!

- Садитесь, ночной путник, - сказала девушка, смеясь и поправляя волосы. – По пути будете веселить нас.

Виталий погрузился в ароматно-бензиновый уют автомобиля. Тело подхватило пружинно-мягкое кресло. Рядом он поставил лукошко, и решил похвалить водителя:

- А вы поэт… Хорошо сказали! О ночи и о судьбе. Не каждый может.

Тот блеснул квадратными очками, нажимая на педаль:

- Это не я поэт! Это Ходасевич – поэт! Я лишь неважный его чтец.

Девушка бросила на него одобряющий взгляд:

- А что, у тебя неплохо получилось. А главное - к месту! А может это действительно ваш поворот судьбы?

Последняя фраза была адресована Виталию.

- Кто знает! Каждую минуту, даже мгновение, нас может ждать поворот судьбы, - философски добавил водитель.

В кожаной куртке, с зачесанными назад светлыми волосами, немного удлиненным, изящным лицом он казался красавцем.

Виталий нашелся:

- Главное, чтобы он, этот поворот, был счастливым.

- Или значительным, – добавила девушка. – Ой, как классно у вас грибы пахнут!

- Маслята, - сказал Виталий, глядя на пролетающий мимо тёмно-зелёный лес. – Люблю именно эти грибы!

- Ах, маслята, вы маслята

Спите вы под лапой ели,

Вы – веселые ребята,Ждете вы, чтобы мы вас съели! – пропела девушка, и все рассмеялись ее тут же придуманной песенке.

- А хотите, вас угощу, - проявил щедрость Виталий… Для него, интроверта по складу, общение с людьми всегда было преградой, но сейчас он ощущал необыкновенную легкость и открытость.

Закончилось все тем, что они познакомились.

Девушку звали Харитой. А водителя - Олегом.

***

Уже у дома Виталий отсыпал своим новым знакомым маслят, и попрощался:

- Приятно было ехать с вами. Такое чувство, будто сто лет с вами знаком!

Темно-голубые глаза девушки внимательно смотрели на Виталия, пронизывая до пят. Взгляд был очень доброжелательным и искренним, Виталий чувствовал его тепло.

- А почему-бы нам не продолжить знакомство? Олежка, ты не против?

- Я только «за», - улыбнулся Олег, пожимая Виталию руку. Без очков он выглядел проще, даже немного застенчиво.

Глава 2. Отец

Осень в этом году была рыжей и теплой. Больничный парк украсила сухая осенняя листва. В небе грустно перекликались летящие птицы.

Седая волна отцовских волос отчетливо виднелась на фоне ствола старой липы.

Он сидел на скамейке в том же стареньком пальто, что ходил в последние годы, из-под него выглядывала больничная одежда.

- Виталька, как славно, что ты пришел! - воскликнул Константин Иванович, и его коричневые коровьи глаза покрылись влагой. – Уж соскучился…

- Пап, извини, были дела и институте, - оправдывался Виталий, поправляя воротник пальто отца. – Надо было в библиотеку съездить, областную.

- Значит окружение Эразма Роттердамского еще хорошо не представлено в литературе, - сказал отец. – Да, еще многое предстоит наверстать нашим издателям.

Отец подвинулся, глядя с какой-то затаенной радостью, как усаживается его сын, потом вздохнул и, улыбнувшись, добавил:

- Не завидую тебе. Тему ты взял сложную, хотя и интересную. Много источников надо подымать.

Виталий махнул рукой.

- Да, повозиться придется. Да ладно! Ты - то как?

Константин Иванович махнул рукой.

- Списан подчистую. Я безнадежен. Немного подержат, поколют, и отправят умирать домой.

Виталий взял руку отца и опустил голову. Рука - худая, натруженная, с прожилками и рябью, щемила его сердце. Виталий молчал, охваченный мертвой печалью.

Они какое-то время сидели молча, смотрели в глубокое осеннее небо, и Виталий подумал, как же отцу тяжело смотреть на эти облака, они так прекрасны, а ему ведь недолго осталось.

- Представляю, каково тебе сейчас, - сказал он сдавленным голосом, лишь бы что-то сказать. – Ну ты, держись, старый солдат.

- А ты знаешь, что сказал Бунин? – спросил тонким голосом отец. – Что счастье состоит еще и в том, чтобы видеть эти облака, восходы и закаты солнца. Помнишь строчки:

О счастье мы всегда лишь вспоминаем.

А счастье всюду. Может быть, оно

Вот этот сад осенний за сараем

И чистый воздух, льющийся в окно.

В бездонном небе легким белым краем

Встает, сияет облако. Давно

Слежу за ним... Мы мало видим, знаем,

А счастье только знающим дано.

Виталий задумался.

- Да, замечательно… Гениально сказано…Знаешь, я недавно за грибами ездил.

У отца загорелись глаза:

- Слушай, это же чудо! За грибами! ... Еловый лес! Как у того же Бунина сказано: «С оврагов пахнет сыростью грибной».

Виталий улыбнулся.

- Кстати, тут недавно Хармса издали…

- Хармса? Великолепно,- улыбнулся старик.

- У него есть замечательные строчки:

Ветер дул. Текла вода.

Пели птицы. Шли года.

А из тучи к нам на землю

падал дождик иногда.

Вот в лесу проснулся волк

фыркнул, крикнул и умолк

а потом из лесу вышел

злых волков огромный полк.

Старший волк ужасным глазом

смотрит жадно из кустов

Чтобы жертву зубом разом

разорвать на сто кусков.

Тёмным вечером в лесу

я поймал в капкан лису

думал я: домой приеду

лисью шкуру принесу.

Константин Иванович повторял строчки, шепча про себя, а потом сказал оживленно:

- Слушай, а здесь же - весь смысл жизни. Вот идет время, меняется погода, вообще – все сменяется – одно-другим. А человек в своей жизни, как в темном лесу, не знает и не гадает, что его ждет…

- Ну, да, и каждый норовит ухватить лису за хвост, - добавил иронично Виталий. А сам думал: сказать, или не сказать отцу про Асю. Так хотелось отвлечь отца от мрачных мыслей.

- Пап, а я чудесную девушку встретил, - просто и внезапно сказал Виталий.

У отца блеснули глаза.

- Что ты говоришь! Когда?

- Когда возвращался из леса… Они с другом на машине меня подвезли. Такая славная, веселая девушка. И имя хорошее – Ася.

Глава 3. День рождения Хариты

Бывает такой взгляд у человека, который хочется ловить вновь и вновь, и отвести глаза трудно, порою и невозможно. Такими магическими глазами обладала Ася – Харита.

В плотно облегающих выпуклые бедра темно-синих джинсах и в легкой рубашке в цветочный принт она казалась очень притягательной и модной. Ее улыбка цвела и сияла, как сияли и подаренные Виталием розы, к которым она спрятала лицо, вдыхая их аромат. Своим видом Харита преображала гостей, и всякая усталость проходила, и всякие беды забывались при виде ее очаровательной, будто распустившийся цветок, улыбки, при звуках волшебной флейты ее голоса.

Во время шумного застолья то и дело звучали тосты в честь именинницы, сидящей в центре стола. Рядом сидел любезный и предупредительный Олег, с которым Харита время от времени перекидывалась словами, а иногда Виталий ловил, словно солнечный луч в зеркальце, взгляд ее темно-голубых, словно незабудки, глаз, и уже не мог от него оторваться. В нем чувствовалась романтика и некая таинственность. Вообще, в подарках было много таинственно - красивого. Более всего запомнилось море цветов – от пышных роз до сине-голубых фиалок, петуний и гиацинтов, которые оттенялись снежной белизной нарциссов, а также гвоздиками, тюльпанами, пеларгониями красного цвета.

- В этом доме цветы не вянут, - как бы по секрету сообщил Виталию немолодой мужчина с остренькой бородкой, одетый в безукоризненный костюм. – Они осыпаются…

Застолье и поздравления были уже в разгаре, когда появилась еще одна припозднившаяся гостья. Здесь, видимо, ее ждали, поэтому одобрительно зашумели. Девушка не казалась красавицей, у нее были резкие, заостренные формы лица. Черные, как смоль, волосы были скованы обручем и разделены на маленькие косички, подобно змейкам. Но темно-карие глаза ее были очень приятны и притягательны. На ней была кружевная алая накидка, которая была похожа на крылья, и подобного цвета платье.

- Эрика, как я рада тебя видеть, - воскликнула Харита. – Это так неожиданно и приятно!

Улыбнувшись загадочно, Эрика подарила пакет каких-то сухих листьев, уверяя, что это особенный чай, после употребления которого снятся только хорошие сны.

В это время в саду уже настраивался инструментальный ансамбль. Так как из хмурых туч мог в любой момент пролиться дождь, натянули прозрачную целлофановую крышу.

После торжественных поздравлений и праздничного торта с чаем всех гостей пригласили в сад, где Олег должен был спеть несколько песен в честь Аси-Хариты.

Виталий шел по саду, отмечая его дремучесть и древность. Дорожки были засыпаны опавшей листвой, влажной от дождика и пахнувшей, словно лекарство.

Виталий шел, шурша листьями и обходя лужицы, держа в руках бокал горячего хереса, то и дело ища глазами Хариту, но не находя ее.

Он немного загрустил по этому поводу, когда неожиданно кто-то тронул его за руку. Рядом стояла Ася, или Харита, ибо именно так она выглядела. На ней был плащ – накидка, застегнутый на красивые петли, с капюшоном, прорезями для ее изящных рук.

Из-под накидки проглядывали распущенные темные волосы. В руках у нее были цветы, и со стуком в сердце Виталий узнал свой букет роз.

- Виталик, ну как вам у нас в гостях?

- Чудесно, – он обвел руками пространство. – Так романтично и заброшенно… И столько гостей интересных.

- А, между прочим, это не дача, а старое имение графа Валковского. И здесь был когда-то уютный и ухоженный парк. Это вотчина Олега. А гости – часть из них мне хорошо знакома, а часть я редко видела раньше. Ну, что же, если люди хотят меня поздравить, почему я должна быть против?

Мимо проходили гости, улыбались, и удивлялись, что Харита уделяет внимание малознакомому человеку.

Но она смотрела смело и прямо в глаза Виталию.

- Вы сказали, у нас… Простите, Ася, а вы живете вместе с Олегом?

Харита улыбнулась.

- Нет, что вы… Просто бываю у него, иногда какое-то время проводим вместе. Нас объединяет творчество.

- Творчество?

- А вы сейчас увидите и услышите. Олег мне приготовил в подарок новые песни.

- Он играет и поет?

- Да, он достаточно хороший бард… А еще я хотела вас поблагодарить за ваши розы. Они очень приятны моему сердцу.

Она вновь погрузила лицо в розовые лепестки, и Виталий заметил, что палец девушки скользнул по шипу цветка.

- Осторожно, не уколитесь, - сказал он.

- О, это невозможно, - ответила девушка. – Вы подарили мне такие чудесные розы, которыми невозможно уколоться.

Она дотронулась до шипа, и засмеялась, острый кончик скользнул по пальцу ласково и бережно.

Между тем гости подходили к своеобразной эстраде, основой которой был бетонный фундамент какого-то снесенного здания.

Олег уже был там; он стоял взволнованный, свежий, торжественный, в синем свитере, из-под которого виднелся воротник белой рубашки.

Виталий и Харита подошли, и Олег, заметив их, приветливо махнул рукой. Было прохладно и сыро в этом заброшенном парке, с безносыми и безрукими разбитыми статуями, с поваленным в траву гипсовым пионером-горнистом (как объяснила Харита, при советской власти здесь был летний детский лагерь, но потом дед Олега отсудил дом в свою пользу), со старыми осыпавшимися красно-желтой листвой кленами, с елью, с которой капелью сыпались слезы тумана.

Глава 4. Вечер при свечах

Они сидели у камина втроем. Трещали алые свечи, оплывая червонными каплями.

Виталий сидел в старом скрипучем кресле, в котором ощущались пружины, и слушал своих новых знакомых. В беседе тон задавал Олег. Он был интеллигентен и умен. Харита лишь иногда вставляла фразы и отдельные замечания, впрочем, всегда очень удачные и существенные. Она поразительно умела слушать глазами - живыми и умными, душой - чуткой и внимательной. Виталий глядел в ее глаза и ощущал, как замирает, собирается в комочек от волнения его собственное сердце, а душа расцветает, как весенний цветок. Говорили о грибах, лесах, домах, осени, песнях. На последних остановились надолго, и Олег рассказал, что серьезно занялся сочинительством только после встречи с Асей.

- Вот Харита меня и вдохновила. Я был тогда в ужасном состоянии, как говорится, «на грани» … А потом увидел ее в толпе, это было на Крестовском проспекте… Я выхватил ее лицо среди тысяч других лиц и сразу почувствовал музыку, мелодию.

Ася - Харита, улыбнулась, отхлебнув из стакана, чуть закашлявшись, сказала:

- А я заметила тебя и подумала, вот идет человек, внутри которого есть еще не родившиеся дети – его сочинения, услышала их зов и сразу стала настраивать их звучание…

- И они заиграли во мне, - сказал Олег взволнованно. - И с тех пор звучат – по дороге на работу, в театральное училище, где я преподаю, по пути в концертный зал, поздно вечером, где я играю сотням слушателей, дома, во время глубокого сна.

Дальше рассказ подхватила Ася, блеснув веселыми глазами:

- Он подошел ко мне, и сказал: «Здравствуйте. Меня зовут Олег. Я музыкант, и вы очень нравитесь мне».

Виталий улыбнулся.

- И что же вы ответили?

Олег откинулся в кресле, восторженно подняв вверх глаза:

- Она сказала волшебные слова: «Я - Харита, я могу пробуждать таланты. В вас я чувствую неподдельный талант. Кроме того, вы мне симпатичны. Ваши песни мне просто необходимы…

- … как лекарство для души», - добавила радостная Харита, и они оба засмеялись.

- А как живете вы? - спросил в свою очередь Олег.

- У прошлого отнимаю тайны, - пояснил Виталий. – Я учусь в аспирантуре, и занимаюсь Северным Ренессансом, литературой, предшествующей Реформации. В жизни стараюсь следовать завету своего учителя Эразма Роттердамского «Счастье состоит главным образом в том, чтобы мириться со своей судьбой и быть довольным своим положением».

- Смутно помню этого мыслителя…,- сказал Олег. – Это он что-то писал о глупости.

- «Похвальное слово глупости», - четко произнесла Харита. – У него есть замечательная мысль: «Любовь — это все, что у нас есть, единственный способ, которым мы можем помочь другому человеку».

- Какая у тебя память, - похвалил Олег. - Значит все в мире основано на любви?

- Что и есть доброта, - добавила Харита-Ася.

Виталий наморщил лоб, припоминая.

- Да, как говорил мой учитель - нас должны спасти доброта и любовь. Вот у меня выписано одно его высказывание…

Виталий достал блокнот, немного волнуясь, нашел нужную страницу.

- Вот, - сказал он, подрагивая пальцами и разглаживая страницы. – «Все преобразовывает любовь: и неумного делает мудрым, и красноречие дает молчаливым. Старцев в юнцов превратить может любовь. Грубую силу ломает любовь, а слабых быть сильными учит; в робких силу вдохнет любовь».

- Да… А ведь сколько уже прошло столетий, а эти мысли верны и сейчас, ибо они есть вечная истина, - сказала Ася - Харита.

А потом добавила с улыбкой:

– Но мне кажется - от жизненной философии, что есть мудрость, нам нужно перейти к моему пирогу.

Мужчины застыли в молчании. а Харита, красноречиво посмотрев на настенные часы, умчалась в кухню, сверкнув красными огнями платья.

Вообще, вечером она преобразилась - сменила джинсы и блузу на красное платье, на ногах были белые туфли, в которых рубинами и янтарем отражался свет ламп и свечей.

Виталий почувствовал себя немного неловко наедине с Олегом. Какое-то мгновение они молчали, а потом Виталий нашелся:

- Вот вы пишите песни. Вы их записываете где-нибудь?

Олег кивнул, польщенный вниманием Виталия к своему творчеству.

- Конечно. Опять же, благодаря стараниям Хариты. Она нашла недорогую студию, так что через месяц должен родиться на свет наш альбом.

- Туда войдут песни, которые мы слышали, сегодня?

- Да, и «Блюз», и «Мы встретились», и «Город», и песня «Асе» на стихи Андрея Белого, еще будет семь композиций. Они объединены общим названием «Небесные песни харит». Хотите спою одну?

- Конечно!

- Вот. На стихи Андрея Белого. Ее еще вы не слышали.