Хэриб. Чужестранка для шейха

Глава 1. «Из сказки в реальность» Ч.1

Сказать, что он выглядел как языческий бог — ничего не сказать. Высокий, широкоплечий, каждая мышца очерчена на идеальном теле под оливковой гладкой кожей.

Его хотелось касаться, хотелось провести кончиками пальцев по широкой крепкой груди, по каждому упругому выступу на прессе. Хотелось пройтись губами до самой резинки ярко—салатовых шорт… и ниже…

Идеальный. С идеальной, ослепительно-белозубой улыбкой и взглядом чёрных глаз с поволокой. Боже, какие у него были глаза! Горячий шоколад, тягучая патока и чистый секс!

Мой арабский принц, как я про себя назвала его, ещё не зная, насколько буду близка к истине.

— Хэриб, — прошептал мой принц, называя моё имя на свой манер, проводя большим пальцем по моей щеке. — Ты будешь сниться мне длинными звёздными ночами.

Он наклонился и нежно прикоснулся своими губами к моим, раздвинул их и нырнул языком, подчиняя поцелую. Скользнул по шее, мягко и осторожно втягивая кожу, будто, попытайся он сделать это сильнее, я бы рассыпалась на кусочки. Нежными ласками заставил выгнуться навстречу, прижаться обнажённой грудью к его горячей коже и застонать от желания.

Он снова ласкал меня долго и самозабвенно, шептал на почти идеальном русском, лишь слегка веющим тонким восточным акцентом, как безумно я ему нравлюсь и как он не желает отпускать меня в страну холодов. Оставлял на коже огненные дорожки из поцелуев, выводил языком влажные узоры и уверял, что ещё не встречал такой, как я.

Это был мой самый безбашенный и необдуманный поступок за все двадцать семь лет — мой курортный роман с ослепительным красавчиком—арабом, так же, как и я, отдыхающим на белых песках Таиланда.

Только я приехала одна, а он с другом, о котором мы совершенно забыли в последние три дня, после того как познакомились и отправились в его номер. Второй парень будто растворился. А может мы были так увлечены друг другом, что даже в те короткие периоды, когда выходили поесть или искупаться, ни на что вокруг не обращали внимания.

Я никогда не делала ничего подобного. Никогда. И говорю сейчас не о сексе, а о риске. Потому что пойти с почти незнакомым мужчиной в его номер в совершенно незнакомом месте — это риск.

Да о чём я? Это настоящее безумие!

Но я себе обещала хоть одно, совсем малюсенькое безумие, когда летела сюда. Обещала, что хорошую девочку Ксюшу я оставлю в самолёте в аэропорту Таиланда, а потом снова вернусь в неё.

Мне это было нужно. Необходимо. Хотелось забыть мудака Рому — своего теперь уже бывшего парня, решившего вставить свой член в мою подругу. Мне он говорил, что жениться рано, надо сначала встать на ноги, а на Аську надел кольцо через две недели после того, как я застала их в нашей кровати.

Хотелось оторваться, отгулять с таким трудом выбитый отпуск по максимуму, спустить премию и накопления. Сделать что-то, что встряхнуло бы меня, напомнило, что жизнь идёт, и в ней есть не только бесконечная работа замом главного редактора интернет-журнала новостей, парень-мудак и подруга-предательница.

И — о да! Оказалось, в ней есть ещё вот такие красавчики-арабы, способные в четвёртый раз за ночь довести до такого оргазма, от которого я полностью теряю себя, дезориентируясь в пространстве.

— Откуда в России такие огненные девушки? — Нафиз смотрел так, будто я какое-то сокровище, будто не верил своим глазам. — Мне говорили, женщины там строгие и холодные.

Я прекрасно понимала, что являюсь для него таким же моментным развлечением, как и он для меня. Может, не настолько ярким и редким. Ну не может такой мужчина прозябать без женского внимания, пусть даже в его стране (о которой, кстати, я даже не спросила) женщинам и нельзя себя так проявлять. Уверена, по их взглядам всё видно.

— В России есть разные женщины, как и мужчины, — я облизнула пересохшие после оргазма губы и попыталась улыбнуться.

Времени было почти пять утра, и скоро мне нужно было на самолёт — возвращаться в холодную Москву. Нет, я любила нашу столицу, но, как любой нормальный человек, имела полное право поскорбеть пару дней по золотым пескам и лазурным водам Сиамского залива.

И по нежным рукам своего арабского принца.

— Я не хочу тебя отпускать, Хэриб, — он говорил серьёзнее, чем того требовали приличия при окончании курортного романа. — Хочешь остаться со мной?

Или приличия требуют сделать такое предложение?

Мне хотелось съязвить в ответ что-то типа “и стать твоей третьей женой?” или “в быту я тебе не понравлюсь, потому что не умею делать лепёшки из кунжута”. Ну или что там готовят их женщины.

Но я не захотела портить момент и воспоминания о своём курортном безумии. Поэтому просто вздохнула и грустно улыбнулась.

— Мне в понедельник на работу, если опоздаю на планёрку, главред меня казнит.

В глазах Нафиза мелькнула вспышка. Только вот что она значила — я не поняла. Да и зачем?

Это мой идеальный отпуск в идеальном Таиланде, в постели с идеальным парнем и идеальным сексом. И таким я его запомню, буду с грустью вспоминать до самой пенсии, а может и дольше, если память на старости не подведёт.

Курортные романы, как и другие подобные вещи типа фоток на фоне гор, пальм или танцев с аборигенами, должны оставаться в волшебном ящичке памяти. Пусть так и будет.

Глава 2. «Реальность и фантазии»

— Ксения, ты утвердила материал? Мелихов сказал, что отдал тебе статью ещё вчера! Вёрстка ждёт!

Маргарита Евгеньевна стояла на пороге моего кабинета и совсем не миролюбиво смотрела, поджав губы и сложив руки на груди. То, что “главВред” — главная вредина, как мы зовём её между собой, пришла лично, а не вызвала меня к себе, свидетельствовало о её крайнем недовольстве и нестерпимом желании разнести в пух и прах.

— Всё готово, уже отправила, — максимально миролюбиво улыбнулась я. Скандалить сейчас совершенно не хотелось.

Начальница фыркнула, крутанулась на месте и спешно удалилась. Но расслабляться не стоило, она обязательно придумает, чем меня ещё можно застращать. Ей же нужно вылить своё недовольство моим отпуском, в который она меня отпускать совершенно не хотела и искала любые причины и косяки. Но я не была в отпуске уже три года, ни разу не брала больничный и вообще, часов переработки скопилось у меня на целый год отпуска. Так что после моих просьб, увещеваний и, в конце концов, угроз трудовой инспекцией, она сдалась. Но зуб заимела куда более острый на меня, чем до этого.

Самое интересное, что она сама назначила меня на должность своего зама и увольнять не собиралась. Да и я не спешила, даже когда у нас с ней были громкие баталии. Менять место работы страшно, вдруг не получится реализоваться где-то ещё? Да и на зарплату мне в редакции было грех жаловаться.

Было время обеда, я свернула программу на компьютере и пошла в зону кухни. Кофе хотелось нестерпимо.

— Какая ты измочаленная с утра, Ксюх, — оскалился Витя Мелихов у кофемашины. — Главвредина отчихвостила?

— Чихвостит тебя твой дружок ночами, — сладко улыбнулась я и отвернулась.

— Гомофобка, — прошипел в спину.

Гомофобкой я не являлась. Относилась к однополой любви вполне себе нейтрально, но Мелихов бесил меня не этим, а сам по себе. Свою связь с партнёром он долго скрывал, громко поливая дерьмом всех геев и лесбиянок на любом неформальном собрании, а когда кто-то заметил Витю с мужчиной на балконе его квартиры, упорно это отрицал. А потом ещё и публично начал подкатывать ко мне, когда я рассталась с Ромой, чтобы получить прикрытие. Я в такие игры играть отказалась, о чём ему и сообщила в понятной форме. Виктора это заело, и он начал говнить мне по мелочи по работе.

Вот есть геи, а есть пидерасты. Первые — это про ориентацию, а вот вторые — про Мелихова.

Вот и статью, которую сегодня крайний срок как нужно было отправить в вёрстку, он прислал мне на утверждение не вчера, как доложил Маргарите Евгеньевне, а сегодня в четыре утра.

Сообщение упало на почту и разбило вдребезги мой сладкий сон, в котором я снова встретилась со своим восточным красавчиком. Сладкая нега нещадно была развеяна, и за это Мелихов получил ещё один жирный плюс к моей ненависти к нему.

Я наполнила кружку ароматным кофе и прошла за ширму в зону отдыха, где на диванчике меня уже ждали девчонки.

— Ксюха, привет! — махнула мне Иринка из айти. — Уже заждались тебя. Вчера ты так закопалась в работе, что оставила нас без подробностей своего отпуска.

— Фотка педикюра на песке не считается! — хихикнула Марина, наша корректор. — Ну-у-у, давай уже рассказывай! Всё самое пикантное! Горячего любовника нашла?

— Ага, — снова поддакнула Ира. — Смотри, а то нашла! Сидела, небось, статьи писала.

Девчонки захихикали, а я многозначительно улыбнулась. Уж совсем не поделиться с ними не могла.

— Нет, статьи мне писать было некогда, — отпила кофе и загадочно замолчала, подогревая их интерес.

— О-о-о! — Марина аж в ладоши захлопала. — Надо срочно устроить вечеринку, где ты нам всё расскажешь! До мельчайших подробностей.

— Или не мельчайших, — подмигнула Ира. — Скажем так: расскажешь всё до последнего сантиметра.

Девчонки снова захихикали, а потом замолчали, задержав воздух, потому что в кухню вошла Главвредина. Демонстративно посмотрела на часы, которые показывали, что до конца перерыва ещё целых десять минут, а потом молча вышла.

— Я вчера Рому видела, — без всяких предисловий вставила Инка, до этого сидевшая молча. — Они с Аськой шли с парковки. Она беременная, оказывается.

Инна моя коллега, мы дружим компанией, но по отдельности с ней ни у кого нет тёплых отношений. Она любительница отпустить шпильку, задеть за живое, а потом с невинными глазами типа “ачётакова?” сидеть и наблюдать за реакцией.

— Что ж, — я подняла брови и улыбнулась, хотя внутри больно кольнуло. — Совет им да любовь. Ну всё, идём работать, поболтаем в пятницу вечером у меня.

— До-о-олго до пятницы, — свела брови Ирина. — Но подождём. Видимо, подробности того стоят.

Я встала и первой ушла обратно в офис. Внутри ощутимо горчило после слов Инны. Когда я забеременела полтора года назад, Рома уговаривал сделать аборт, утверждал, что нам ещё рано, что сначала нужно карьеру построить и весь цивилизованный мир рожает детей осознанно и прилично за тридцать.

Я тогда проплакала несколько дней. Мне было уже двадцать шесть, я хотела детей. Да и вообще, аборт — слишком сложное для меня решение. А потом выяснилось, никакого малыша и нет. Организм сам отторг пустое плодное яйцо, всё вышло с месячными, мне даже выскабливание не назначали. Как будто малыш обиделся на наши с Ромой мысли и разговоры и ушёл сам, оставив только оболочку.

Глава 3. «Саммит»

Я сидела на совещании и изо всех сил старалась не кивать носом в планшет. Главвредина монотонным голосом зачитывала статистику по посещаемости сайта и его разделов за последний месяц, показывая на проекторе разноцветные графики и сектора.

Было бы безумно интересно, если бы не так скучно. Ну правда. Эту информацию мы и так знаем, сводная статистика автоматом приходит в конце каждого дня, каждой недели, квартала и так далее.

Жутко хотелось пить, и всё о чём я думала — это чашка кофе.

В пятницу встретиться с девчонками не получилось, и они пришли ко мне вчера в воскресенье. Вечеринка вышла знатная, но по итогу особых подробностей они от меня и не узнали. Так, в общем и целом. Ну уж совсем я не поделиться не могла.

— Офигеть! — Иринка воскликнула так раз десять вчера, пока я рассказывала. — Пожарище прям! Фотки покажи!

А показать и нечего было особо. О фотках как-то и не думалось. Была одна, где видно было только его кисть на моём животе, пальцы на фоне ярко-жёлтой ткани сарафана.

То есть по факту у меня даже фотки его не осталось на память. Но, может, оно и к лучшему.

— Вот Ксения Андреевна туда и отправится, — ворвалось в мой похмельный мозг замечание главной.

Я проморгалась и сфокусировала на ней взгляд, пытаясь вникнуть, куда я там должна отправиться. Коллеги молчали все как один. Раздавать поручения на совещании — естественный рабочий процесс, но что-то реакция коллег показалась мне всё же странной. Было слишком тихо.

— Простите, вы не могли бы повторить? — откашлявшись, переспросила я, приготовившись к лекции о том, что начальника на совещании необходимо внимательно слушать — не праздные беседы ведутся.

— Конечно, — ответила Маргарита Евгеньевна почти даже вкрадчиво, заставив насторожиться ещё больше. — Вы, Ксения Андреевна, едете завтра на саммит “Россия — Восток”* в качестве корреспондента. Пропуск уже оформлен, получите в конце рабочего дня у меня в кабинете. Материал тоже подготовите сами и пришлёте мне на утверждение в тот же день до восьми.

Стерва.

— Совещание окончено, все могут идти работать.

Она демонстративно закрыла блокнот и посмотрела на подчинённых с мерзкой натянутой улыбочкой. Коллеги молча и быстро посгребали свои пожитки и стали ретироваться. То же сделала и я.

Но отправилась не на рабочее место, а в уборную. Мне нужно было немного утихомирить злость, иначе работать будет сложно. А ещё выпить таблетку аспирина, пока набат в моей голове не пробил черепную коробку.

Я открыла кран и подставила руки под ледяную воду, сделала серию глубоких вдохов и выдохов, чтобы выровнять сбитое от ярости дыхание.

Это мне щелчок по носу, пощёчина за то, что я пригрозила трудовой инспекцией, когда Главвредина не хотела меня отпускать в отпуск. Отправила меня снова “в поле”. Как рядового корреспондента. Ещё бы как стажёра заставила опрос на улице проводить.

И при всех на совещании тоже объявила не просто так, а чтобы унизить.

Ладно, деваться некуда. Сколько бы я не возмущалась тут себе перед зеркалом, работу делать придётся. Но сначала надо взять себя в руки и напялить покер-фэйс перед коллегами.

— Ксюш, а мы тебя потеряли, — в уборную вошла Инна и я едва удержалась, чтобы не закатить глаза. Только её сейчас и не хватало.

— Уже иду. Минутка на кофе и за работу, — натянула улыбку я.

Она подошла к зеркалу и достала помаду, провела по нижней губе, хотя там никакой коррекции и не требовалось.

— Не обращай внимания ты на эту ведьму, — Инна жалостливо посмотрела на меня. Ну вот только жалости мне твоей и не хватало. — Это она специально.

— Никаких проблем, что ты, дорогая, — я нацепила маску светской стервы. — Я зам главного редактора и умею делать работу во всех направлениях. “В поле” нужно обязательно выходить.

Инна кивнула, но заткнулась, и мы, мило болтая о погоде, вышли в офис. Я напомнила себе, что спину нужно держать ровнее, а голову выше, пусть она всё ещё и раскалывалась от боли. Когда там уже этот аспирин подействует?

Коллеги кто-то демонстративно копался в своих компьютерах, кто-то бросил украдкой взгляд и отвернулся. В общем, как бы там ни было, пусть я была дружна с коллективом, но была всё же для них начальником, поэтому особенно играть с огнём им не хотелось. Коллеги понимали, что хоть я и улыбалась, но была в ярости. Щелчок был слишком болезненным, да ещё и публичным.

***

Дома я села готовиться к будущему репортажу. Залезла в интернет, чтобы посмотреть, какие именно государства будут представлены на саммите. Это было важно для дресс-кода. Конечно организаторы прислали в редакцию инструкцию, но уж больно она была лаконична. И не хотелось бы повторения известной ситуации, когда прессу не впустили из-за джинсов, и представителям пришлось срочно ехать в ближайшие магазины за соответствующей одеждой.

Я выбрала лёгкий белый брючный костюм. Давно его не надевала, а тут и случай представился. Там будут представители Арабских Эмиратов, но брюки в деловом стиле допускаются. Главное, чтобы руки были прикрыты выше локтя и ноги как минимум до колен. Жакет и брюки этот вопрос решали. А шёлковая красная майка достаточно скрывала декольте.

Глава 4. «Без выбора»

Переводчик перевёл приветствие Нафиза, а потом шейх сам обратился к присутствующим, сказав по-русски:

— Для меня честь находиться сейчас здесь, представляя свою страну. Моя страна открыта для взаимодействия с Россией и россиянами.

Он в переводчике не нуждался, но этикет, видимо, диктует определённые правила. Однако, фраза, сказанная на языке партнёра подчеркнула благожелательный настрой гостевой стороны.

Представителей Аль-Дахи пригласили за стол, где уже ожидали другие дипломаты, а я продолжала сидеть, будто громом поражённая. Не могла даже пошевелиться, все мышцы словно застыли, а звуки и речь доносились будто через наушники.

Я была в шоке. Несколько раз попыталась убедить себя, что мне показалось, я обозналась. Что такого вообще быть не может. Что арабские шейхи не ездят тайно отдыхать в Таиланд и не заводят случайных связей с чужими женщинами.

Или… ездят?

Но как бы мой рассудок не пытался найти выход и логическое объяснение моему самообману, все его старания разбивались о реальность — это был Нафиз. Тот самый, в руках которого я четыре дня плавилась как масло, тот самый, что страстно шептал мне “Моя Хэриб”, заполняя собой до упора. Тот самый, которого я оставила спящим в отеле и улетела домой в Москву.

Его высочество шейх Нафиз бин Абади аль-Айад, правитель эмирата Аль-Дахи — вот кем оказался герой моего головокружительного курортного романа. Арабский принц моих ночных фантазий оказался… арабским принцем.

Наверное, это должно было сделать мои воспоминания об отпуске ещё более захватывающими и сладкими. Невероятными. Уже можно было представить, как в старости баба Ксюша будет рассказывать внучке—подростку об этом, а та покрутит пальцем у виска, подумав, что бабка пересмотрела сериалов.

Хотя нет, о таком внучке-подростку рассказывать точно не стоило. По крайней мере, не подробно.

И всё бы это действительно могло остаться завораживающим пикантным воспоминанием, если бы сейчас я снова не поймала на себе его взгляд. Он отвлёкся от переговоров и посмотрел на меня. Этот взгляд длился всего секунду, но у меня совсем не осталось сомнений, что я не обозналась. По мне будто огнём полоснули, и я ощутила, как на коже встала дыбом каждая волосинка. Усилием воли не позволила своему дыханию стать глубже.

Невероятно. Я почувствовала возбуждение от одного только его короткого взгляда.

Шейх вернулся к общению за столом переговоров, а я попыталась делать заметки в планшете, выполнять свою работу. Это было невероятно сложно. Буквы плыли перед глазами, всё словно заволакивало туманом. Кожа горела, а во рту стало сухо.

Я едва дождалась окончания саммита. Мне хотелось скорее вернуться домой и рухнуть в постель. Осознать всё, о чём я узнала, переварить это и жить дальше. Переварить в себе, чтобы оставить в прошлом, запереть в те четыре дня воспоминаний.

Головокружительных четыре дня.

И я понятия не имела, каким образом смогу склепать материал до восьми вечера и отправить его Главвредине. Записей как кот наплакал, а в памяти не осталось вообще ничего.

После обсуждения была совместно с гостями проведена пресс—конференция, на которой я не задала ни одного вопроса. Сидела молча и пялилась. Но Нафиз на меня больше ни разу так и не посмотрел.

Но он и не должен был. Кто я такая? Случайный секс, каким бы горячим он ни был, не ставит вровень шейха и простую журналистку.

Когда представителей восточных стран пригласили на закрытую выставку экономических и военных достижений, куда прессе дорога была закрыта, я вышла на улицу и глубоко вдохнула. Было ощущение, что всё время в зале я не дышала, и теперь лёгким больно от ворвавшегося в них воздуха.

Мне нужно было проветриться, и я решила пройтись. Вызову такси позже где-то по пути.

Я шла медленно по проспекту, рассматривая здания вокруг. В голове кружились мысли, но я не концентрировалась ни на одной. Просто шла.

Потом мне позвонила Иринка, и мы договорились встретиться. Всё равно статью я сегодня писать не собиралась, просто не смогла бы. Но мне нужно было с кем—то поделиться. Я не знала, поверит ли мне подруга, пусть даже и нет, но мне хотелось рассказать. И выпить. Бокал вина сейчас точно был бы кстати.

С Ирой мы условились встретиться возле супермаркета недалеко от угла её дома. Такси я всё же вызвала и через двадцать минут была на месте. Ирины видно не было ещё.

Я допила воду из своей бутылки и решила пройтись за супермаркет, чтобы выбросить бутылку в бак. Таскать в руках её не хотелось, а урна у порога была так переполнена, что туда даже окурок было не приткнуть. И куда только смотрел управляющий магазином?

Я обогнула магазин, прошла несколько метров за ним по проулку к баку, как вдруг услышала сзади звук подъезжающей машины. Обернувшись, увидела огромный чёрный внедорожник, остановившийся под углом так, что проход оказался перегорожен.

Я вздрогнула, но потом подумала, что, скорее всего, водитель просто стал как ему захотелось, а заехал сюда, возможно, для того же, что и я — мусор выбросить. Ну или мало ли…

Но тем не менее, к баку я всё же не пошла, а решила вернуться ко входу в магазин и дождаться Ирину. Но едва направилась к узкому месту, где можно было пройти, как двери внедорожника распахнулись и с обеих выпрыгнули на землю два крупных мужчины в чёрных костюмах.

Глава 5. «Здравствуй»

Мужчины сидели спереди, а эта Анна рядом со мной на заднем сидении. Все ехали молча. Я вопросов тоже не задавала, потому что понимала, что мне никто не ответит. Было страшно.

Мысль, что это может быть Нафиз успокаивала, но что если это не он?

А потом в голове как молния прострелило: а что если меня вообще хотят убрать как раз-таки за связь с ним? Я нечто подобное видела в фильме: девушку, у которой была случайная связь с каким-то правителем убили, чтобы избежать возможного компромата.

Такой вариант казался даже более реальным, и внутри у меня всё заледенело уже не просто от страха, а от дикого ужаса. Сердце разогналось до невероятной скорости, пальцы начали дрожать. Наверное, моё состояние стало заметно невооружённым глазом, потому что Анна обернулась ко мне и мягко улыбнулась.

— Вам нечего бояться, Ксения.

Я кивнула ей в ответ. Спросить что-то чисто физически уже была не в состоянии. Вроде бы как немного расслабилась, но ведь понимала, что будь всё так, как я представила, мне бы сейчас об этом вряд ли сообщили. Никому тут моя истерика не нужна.

И мне тоже она не нужна. Необходимо по максимуму успокоиться и взять себя в руки. Я несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, попыталась расслабить мышцы и стала молиться про себя.

К Богу я обращалась редко. И каждый раз, когда приходилось, мне было стыдно за то, что только в сложной ситуации вспоминаю о нём. Но сейчас я мысленно взывала через все возможные и невозможные молитвы и даже прижала ладонь к крестику на груди.

Ехали мы минут сорок, не меньше. Потом остановились возле одного из самых дорогих и шикарных отелей в Москве. Я стала убеждать себя, что вряд ли бы меня сюда везли, чтобы убить. Может, вынудят подписать какую-то бумагу о неразглашении? Так я и не против буду.

Со своими сопровождающими я прошла в здание. По долгу службы я много где бывала, но такого убранства мало где видела. Мраморный пол с геометрическим чёрно—белым орнаментом, широченная белая лестница, витком уходящая вверх, у её подножия стойка администратора, оформленная гладкими золотистыми металлическими пластинами. Посреди холла большой резной стол и на нём огромный букет живых цветов. Такой, что двумя руками не обхватить.

Мы прошли мимо администратора, которая встала по струнке, а потом зашли в лифт. Анна стояла возле меня, а мужчины сзади на максимальном отдалении. Лифт тронулся, заставив сердце снова сжаться в страхе.

Остановились мы на двенадцатом этаже. Лифт открылся, и мы оказались в фойе этажа, не уступающего убранству центрального холла. Бежевые стены с золотистой отделкой, мраморный пол в тёплых тонах, витиеватые светильники на стенах. Ослепительно и шикарно. Я даже не могла представить, сколько стоило остановиться в таком отеле. Наверное, это мог себе позволить только… шейх.

И тут был только один номер, в который меня и пригласили. Я перешагнула порог с таким ощущением в животе, будто с парашютом прыгнула. Я никогда не прыгала, но почему-то ассоциация был именно такая.

Я хотела увидеть Нафиза. Своего любовника из Таиланда. Но была ли я готова увидеть шейха, правителя эмирата Аль-Дахи? Что бы я сказала ему? И можно ли мне вообще было заговорить с ним? И что скажет мне он?

Страх и волнение смешались в невероятный круговорот, отчего меня бросало то в жар, то в холод.

Мужчины-сопровождающие остались за порогом номера, а Анна провела меня внутрь, попросила подождать несколько минут, а потом тоже ушла.

Я осталась одна в шикарнейшей гостиной и полнейшей тишине. Только часы на стене негромким монотонным тиканьем разбивали эту тишину. Я не решалась ни пройтись, ни присесть, а потому замерла там, где стояла, вслушиваясь в это ритмичное тиканье.

Тут было три двери, и я всё гадала, когда и из какой сейчас выйдет Нафиз, и что я должна буду делать. Склонить голову в приветствии? Меня никто не учил здороваться с монархами.

Через пару минут дверь тихонько щёлкнула, и я, вздрогнув, обернулась. Но это оказался не Нафиз. Передо мной стояла арабская девушка с подносом в руках.

Она подошла ближе и поклонилась, замерев с опущенной головой. Я даже растерялась, не зная, как реагировать. И так как девушка стояла молча, решила обратиться первой.

— Добрый день, — сказала осторожно.

— Сайеда Хэриб, — отмерла арабка, обратившись ко мне именем, которым называл Нафиз, а потом продолжила по—русски с небольшим акцентом. — Ваш чай. Прошу ожидать.

Она поставила поднос на столик между креслами и спешно удалилась.

Меня попросили подождать. Наверное, Нафиз занят. Что ж.

Я осторожно присела на край кресла и достала телефон. На экране горели несколько сообщений и пропущенных звонков от Ирины, но прочитать я их не могла, так как тут совершенно не ловила сотовая связь и, соответственно, мобильный интернет.

Убрав телефон в карман жакета, я откинулась на спинку кресла и стала ждать. От подноса с чаем и какими—то сладостями исходил невероятно притягательный аромат. Пить хотелось сильно, так что я решила воспользоваться гостеприимством и попробовала чай.

Он действительно оказался вкусным. С лёгкими нотками жасмина и цитруса.

Ожидание затягивалось. Часы показывали, что прошла четверть часа, но мне казалось, будто прошло минимум часа три. Накатила жуткая усталость. Наверное, сказывался стресс.

Глава 6. «Потому что ты моя»

Я смотрела на него во все глаза и не могла поверить, что всё происходящее взаправду. Повернув голову к иллюминатору над столиком, увидела, как мы пролетаем над бескрайней водой, и у меня от этого закружилась голова.

Я прикрыла глаза на несколько секунд, потом снова открыла. Нет, это был не сон. Нафиз, самолёт, море под ним никуда не исчезли. Меня опоили и похитили.

— Препарат лёгкий, — снова мягко улыбнулся Нафиз. — Скоро ты полностью придёшь в себя.

— Куда мы летим? — спросила без приветствия.

— В Аль-Дахи, конечно, — ответил он, приподняв брови, будто я спросила сущую глупость.

Внутри всё обожгло. Я подняла руки и спрятала лицо в ладонях. Глубоко вдохнула и протяжно выдохнула, чтобы успокоить набат в груди и охватившую меня ярость, смешанную со страхом. Нужно было тормозить эмоции. Я не наивная дурочка, и прекрасно понимала, перед кем сижу. Перегну — и меня могут просто вышвырнуть из этого самого самолёта прямо на лету.

— Нафиз, — я опустила руки и посмотрела на него. — Так нельзя. Ты меня похитил.

Я замолчала и сглотнула, задержала дыхание в страхе, что мне за мою дерзость может прилететь. Мы больше не случайные неизвестные друг другу знакомые, встретившиеся на золотом пляже Таиланда и решившие развлечь друг друга.

Но мужчина отреагировал абсолютно спокойно.

— Я забрал тебя, — он смотрел на меня прямо. — Потому что ты моя.

Вот это был аргумент! Он поверг меня просто в шок. Но сарказм я решила попридержать.

— Я ничья, — ответила максимально спокойно. — У меня своя жизнь, понимаешь? Дом, работа, друзья. Нельзя вот так выдернуть человека из его жизни.

— Я дам тебе другую, Хэриб. У тебя будет всё, чего пожелаешь. Зачем тебе нищенская работа, если ты одним лишь существованием можешь делать этот мир краше. Зачем коробка в бетонном муравейнике, если я могу дать тебе целый дворец? И у тебя буду я.

Он поднял брови, подчеркивая важность последнего аргумента. Весомого, не спорю, но…

— Нафиз, это не для меня, пойми, меня устраивает моя жизнь, я привыкла к ней и…

— Привыкнешь и к новой, — отрезал он и встал, а в глазах к моему страху мелькнул металл. — А теперь поешь.

Разговор был окончен. Шейх обошёл моё кресло, направляясь в хвост самолёта, но вдруг я ощутила мягкое прикосновение его пальцев к своей шее. Замерла, задержав дыхание, когда он скользнул вверх по нежной коже, а потом очертил линию подбородка.

— Я дам тебе время, моя Хэриб, — прошептал прямо у уха. — У нас теперь его много.

А потом отступил, прошёл в хвост и скрылся за дверью, а я в полной мере осознала, во что влипла. По самое нехочу.

По телу побежали мурашки от его прикосновения, но мозг работал лихорадочно и выхода никакого из ситуации не находил.

Никто не знает, где я. Никто не станет меня искать. Если Ирина и рискнёт куда-то обратиться, то вряд ли её станут слушать. Матери тоже не интересно, где я и что со мной, в последний раз мы виделись три года назад, когда я ездила подписывать отказ от наследства на квартиру в пользу брата. После этого с ней мы созванивались раза два или три. А с братом не общались так вообще последние лет семь.

Я никому не нужна. Никто просто не заметит моей пропажи, только если на работе, но вряд ли будут поднимать бучу. Уволят за пропуски да и всё.

Капкан, в который я наступила так неосмотрительно в Таиланде, захлопнулся. И вытащить меня было некому.

Сучка Вселенная, я просила у тебя увидеть своего арабского принца исключительно в эротической фантазии, но я уж точно не собиралась лететь в Эмираты на его частном джете, чтобы стать наложницей в гареме.

Мать твою, Ксеня, как можно было так встрять?

Я опустила глаза в тарелку. Там были кусочки мяса на листах зелёного салата и запечёные овощи, какие—то семена и дробрёные орехи. Бутылочка сока и на тарелке какие—то разноцветные сладости типа щербета стояли рядом. После сегодняшнего угощения чаем как-то не хотелось ничего пробовать. Да и вообще есть не хотелось, поэтому я отодвинула тарелку и уставилась в иллюминатор.

Мы пролетали над морем, а может и над океаном. Вид, конечно, был потрясающий. Солнце садилось, бросая на воду оранжевые блики, которые искрили золотистой рябью на поверхности воды.

Я зависла в своих мыслях. Возмущение и сопротивление сникли перед неизбежностью ситуации. Силы будто иссякли, а может это было побочное действие того, что подсыпали мне в чай несколькими часами ранее.

О времени, кстати, тоже был вопрос. Сколько уже прошло, сколько я пробыла в отключке? Если сейчас закат, то, думаю, немного. Разница во времени у Москвы и ОАЭ всего час.

Я впала в какую-то дрёму, будто обессилила, поняв тщетность сопротивления. Ситуация была настолько дикой, что мозг отказывался работать в направлении её решения.

Окончательно проснулась уже когда пилот по—арабски объявил о скором снижении и необходимости пристегнуться. Язык я не понимала, но сообразила, увидев в окно город, а ещё на подлокотнике комфортабельного кресла возле кисти загорелась красная иконка на небольшом дисплее, показывающая человечка, перетянутого мигающим ремешком.

Глава 7. «Золотая клетка захлопнулась»

В окно машины я наблюдала за городом. Он был великолепен. Уже темнело, и у зданий включилась подсветка. Вот только что была в Москве, и уже перед глазами совершенно другая картина.

Несмотря на невероятность всего происходящего, я засматривалась в окно, была поражена красотой города. Здания арабской архитектуры перемежались с современными зеркальными высотками, всё было окружено пальмами и зеленью, везде яркими красками подсвечивались фонтаны.

— Али Фаджа, — сказала мне стюардесса или кто там она была, — главный город Аль-Дахи. Но мы едем не в городской дворец господина, а в тот, что в оазисе иль-Рахи.

Арабские названия были сложными для запоминания для меня, но я уловила одно знакомое слово — оазис. Для меня это стойко ассоциировалось с пустыней.

— Это где-то в пустыне? — поинтересовалась я. Сидеть молча было совсем невыносимо.

— Да, — улыбнулась девушка. — Хвост Руб аль-Хали.

Она произнесла название пустыни с уважением и даже благоговением. Название это я раньше слышала, даже вспомнила, что находится эта одна из самых больших и безжизненных пустынь в мире — в Саудовской Аравии и частично в Арабских Эмиратах. Для меня как человека далёкого и от Востока, и от его “радостей” в виде жары, слово пустыня звучало весьма устрашающе.

По городу мы ехали около получаса, а потом городской пейзаж остался позади, и машины погнали по асфальтированной дороге, с обеих сторон которой теперь были лишь красноватые пески. Солнце стремительно садилось, меняя картину за окном до неузнаваемости прямо на глазах. Такие виды ещё больше убеждали меня, что всё происходящее нереально, что я просто сплю и вижу очередной свой сон.

Но всё было взаправду. И высоченные дюны, темнеющие в красном свете заходящего солнца, и здоровенные машины, мчащие по узкой дороге среди них.

Я, кстати, думая о пустыне, всё ждала, что автомобили остановятся, и мы пересядем на верблюдов. Ну почему-то именно так мне представлялось путешествие по пустыне. Но ничего такого не произошло, мы продолжали ехать на быстрых и комфортабельных внедорожниках, даже когда съехали с дороги и, почти не теряя скорости, помчались по песку.

И вот минут через двадцать впереди я увидела яркое освещение. Уже совсем стемнело, и вид открывался ещё более фантастический. Я почувствовала трепет внутри, настолько захватывающе это выглядело.

Прямо посреди песков были видны зелёные пальмы и ещё какие—то деревья. Вновь пошла асфальтированная дорога, освещённая фонарями, и вела она к сказочно—красивому дворцу, искусно подсвеченному. Перед дворцом голубым светилось причудливой формы озеро.

От такой сказочной красоты действительно дух захватывало.

Машины въехали на территорию дворца и остановились. Водитель обошёл и открыл дверь со стороны моей спутницы. Она вышла первой, а потом помогла выбраться мне. В столь непривычном одеянии мне было совершенно неудобно, и если бы не её помощь, я бы запуталась, как в мешке, и просто вывалилась из салона машины на гравий.

Но, однако, оказавшись снаружи, я оценила эту абаю, или как там правильно. Она была тонкой, но в дуэте с моей одеждой помогала сохранить тепло, потому что вне салона машины оказалось на удивление холодно. Если навскидку, то градусов восемь—десять, не больше.

Я оглянулась и не увидела рядом ещё двух автомобилей, которые сопровождали наш. Точнее, увидела, но стояли они с другой стороны озера.

— Следуй за мной, сайеда, — с лёгким кивком головы позвала меня сопровождающая. — Нас уже ждут.

Выбора у меня всё равно не было, и я последовала за ней, оставив водителя и охранника у машины.

Мне пришлось придерживать одежды, чтобы не споткнуться. Хотелось рассмотреть дворец, в принципе попытаться осознать его невероятную красоту, но мы шли быстро, и я оставила это на потом.

Мы скользнули за одну из колонн и прошли в резную дверь. За ней оказался светлый коридор арочной формы, весь украшенный геометрическими и растительными орнаментами. Даже оформление и убранство простого коридора и лестницы, по которой мы поднимались на второй этаж, поразили меня дороговизной и шиком, что уж было, наверное, говорить о центральных залах этого дворца.

— Куда мы идём? — спросила я девушку.

— В женскую часть дома, — ответила она на ходу.

А для меня в голове засветилось слово “гарем”, неприятно полоснув.

Да, в современном мире шейхи официально не имеют гаремов. Нескольких жён — да, но не целые дворцы, набитые одалисками и наложницами. По крайней мере, официально. Но как журналист я слышала разные истории.

Мы поднялись по лестнице, прошли ещё по одному коридору, но уже открытому, откуда можно было увидеть чёрное звёздное небо над пустыней, свернули и прошли через залу, великолепие которой просто поражало. Белый мрамор, золотая роспись, фигурные арки и фонтаны прямо посреди комнат. У даже голова стала кружиться от всей этой невероятной музейной красоты и шика.

— Твоя комната, сайеда Хэриб, — провожатая остановилась у одной из дверей, которая сама по себе вместе с дверной аркой могли считаться произведением искусства. — День был долгим, тебе надо отдохнуть.

Она открыла комнату, впустила внутрь меня и вошла сама. Надо ли говорить, что шатры из моих снов по богатству и великолепию проигрывали во сто крат этой реальной комнате?

Глава 8. «Не отпустит»

Я встала с края кровати и вытянулась струной, всё ещё сжимая на груди скользкую ткань халата. Нафиз был на голову выше меня в любом случае, но так он хотя бы не возвышался надо мною горой.

Мы оба замерли, сцепившись взглядами. Смотрели друг на друга неотрывно. Это был тот самый Нафиз, с которым я провела горячие четыре дня в Таиланде, но в то же время он казался другим.

Там был горячий парень с неуёмным либидо и завораживающей улыбкой. Лёгкий в общении и целующий так сладко, что коленки подгибались и голова начинала кружиться. Свободный, открытый, заливисто смеющийся над моими шутками и попытками сделать крутое селфи на фоне заката над морем.

А здесь передо мной стоял другой Нафиг. Тот же профиль, тот же разлёт смоляных бровей над чёрными как ночь глазами. Но в каждом его движении, во взгляде, даже в дыхании угадывалось его положение.

Власть. Сила. Господство. Могущество.

Он был не просто уверенным в себе мужчиной, наделённым властью. Он был правителем целого государства. Люди склонялись перед ним, вверяя судьбы.

В Таиланде, как я поняла, он был инкогнито. А здесь он дома.

Нафиз сделал шаг ко мне, всё так же прожигая взглядом. Потом он шагнул снова, а я, не сдержавшись, отступила, когда он поднял руку, чтобы коснуться моего лица.

Было страшно, ведь я осознавала, что передо мной не тот парень из Таиланда. Сейчас передо мной стоял шейх Аль-Дахи и заявлял на меня свои права, потому что он сам так решил, что они у него есть.

Нафиз остановился и прищурился.

— Злишься? — спросил спокойно и даже мягко.

Я промолчала и отвернулась. Не спиной, хотя хотелось, но я не решилась. Только взгляд отвела в окно. Потому что если бы ответила ему, то точно вышло бы достаточно грубо.

— Хэриб… — прошептал он и прикоснулся пальцами к моему подбородку, приподнял его, вынудив посмотреть ему в глаза. — Ответь мне.

— А ты как думаешь? — голос сел от напряжения в горле, потому что я пыталась сдержать бушующие эмоции. — Нельзя похищать людей. Женщина — не вещь, Нафиз. Или мне не позволено так называть тебя теперь? Как нужно: мой господин, повелитель, ваше величество?

Конечно же, он почувствовал сарказм в моём голосе, который сдержать так и не вышло.

— Только в чужом присутствии. Когда мы одни, называй как тебе хочется. Только у нас не называют Величество, а говорят Ваше Высочество, обращаясь к шейху.

Уж спасибо за высочайшее разрешение.

Но я ему, конечно, этого не сказала, и так наговорила лишнего, что могло аукнуться.

— Я хочу домой, Нафиз, — упрямо повторила, положив пальцы на его запястье и отстранив от своего лица.

— Почему? — он свёл брови на переносице, будто действительно совершенно не понимал моё желание.

— Потому что там мой дом. Моя страна. Моя жизнь.

Он снова чуть прищурился на несколько мгновений, глядя на меня, а потом ухватил за запястье и потащил за собой.

— Пошли, — сказал отрывисто, а я едва успела второй рукой ухватить разъезжающиеся полы халата.

Он подвёл меня к высокой двери, нажал на ручку, и мы оказались на небольшом балконе. Не знаю, что за фантастика, но мы вроде бы поднимались на второй этаж по лестнице, когда вчера шли сюда с сопровождающей, а теперь я будто бы была на балконе третьего этажа, если не выше.

— Смотри, — он провёл вокруг себя рукой. — Смотри вокруг, Хэриб, и скажи мне, чем моя страна хуже твоей?

Вид был действительно невероятный. Кристальная гладь озера с невероятно прозрачной голубой водой, ярко—зелёные деревья вокруг, архитектура зданий, приводящая в восторг. А дальше бесконечное море красных раскалённых дюн под слепящим диском солнца.

— Разве эта красота не достойна твоей кисти?

Я резко повернулась и посмотрела на Нафиза. Откуда он узнал, что я рисую? Точнее рисовала. До того, как потеряла ребёнка. Врачи говорили, что на самом деле он и не зародился, организм обманулся и начал строить беременность, но я всё равно ощущала это как потерю. И больше не смогла взять в руки кисти и краски.

Но… об этом моём увлечении даже в редакции не знали. Только мама и Рома. Первая всегда считала лишней тратой времени и денег, а Роме было просто всё равно.

“Мазня какая-то” — однажды сказал он на эмоциональную абстракцию, которую я изобразила после нашего с ним романтического ужина.

Мне было обидно, но я себя убеждала, что он просто из тех, кому искусство в принципе не интересно.

— Я многое узнал о тебе, — улыбнулся Нафиз, отвечая на мой незаданный вслух вопрос. — Видел твои картины. Они прекрасны. Они висят в моей спальне.

Я дар речи потеряла. Боже, где он только нашёл их? У меня осталась парочка в школе искусств, где я проходила курсы, ещё несколько я подарила друзьям, но не призналась, что написала их сама.

— Я пытался отпустить тебя, Хэриб, — он развернулся и снова прикоснулся к моему лицу костяшками пальцев. — Не стал препятствовать отъезду в тот день из Таиланда. Но не смог. Найти тебя было не сложно.

— Ты знал, что я буду на саммите?

Глава 9. «Диссонанс»

Всё утро я подвергалась совершенно неприятным процедурам. Сначала меня осмотрел врач, потом взяли анализы крови из вены. Задачи кучу вопросов о здоровье моём и ближайших родственников, об образе жизни и даже о количестве половых партнёров. Когда осмотр и допрос закончились, ко мне вернулись мои утренние прислужницы.

— Меня зовут Ашура, сайеда, — представилась та, что постарше. — А это Вафия.

Вторая была ещё совсем молоденькой девушкой. Она молча поклонилась и даже улыбнулась. Вафия понравилась мне больше, она казалась куда дружелюбнее своей старшей соплеменницы.

— Нас к тебе приставил господин шейх Нафиз ибн Абади аль-Айад, храни его Аллах, любые вопросы и пожелания сообщай нам, сайеда Хэриб.

У меня оно только одно — я хочу домой. Но заявлять об этом Ашуре и Вафии было совершенно бесполезно, отпустить домой меня мог только сам Нафиз.

— Я могу поесть? — спросила я.

— Сначала хамам, — ответила мне Ашура. — Туда нужно немного голодной.

Обследовали, теперь вымоют. Интересно, яблоко в рот засунут перед подачей на стол господину?

Как лошадь племенную к скачкам готовят, ей Богу.

Но вообще мне даже стало интересно. В хамаме я никогда не была, только в русской бане дважды. И оба раза мне было нехорошо потом. Слишком жарко, мне буквально дышать нечем становилось. и голова кружилась. А в хамаме, я слышала, всё куда более щадящее. Маринка как-то предлагала с девчонками съездить, да всё как-то время выбрать не могли. То одна занята, то другая.

При воспоминании о подругах я вздохнула. Интересно, я увижу их когда-нибудь ещё? У меня ведь даже смартфон отобрали.

Кстати об этом.

— Я хочу, чтобы мне отдали мой телефон, — сообщила Ашуре, она вроде как главная из них двоих. — И чтобы был подключён интернет.

— Это решение будет принимать господин, сайеда, — учтиво, но твёрдо ответила женщина. — Обратись с просьбой к нему.

Мы пришли в хамам, что располагался рядом с восточным крылом дворца. Ещё одно произведение искусства, вызвавшее у меня эстетический восторг. Покатые и округлые мягкие формы, разноцветные мозаики на стенах, замысловатые орнаменты. И всё это с современной подсветкой, делающей это место совершенно сказочным.

Приятное благоухание каких—то масел тянуло расслабиться. Тут действительно не было изнуряющей сухой жары. Влажно, градусов тридцать — тридцать пять. Вполне терпимо и комфортно.

И мне правда приятно было тут находиться ровно до того момента, как мои камеристки не привели меня в массажную комнату и не сообщили о предстоящей процедуре эпиляции.

— Я не делаю шугаринг глубокого бикини, — отрезала я. И никогда не делала, по правде говоря. Только ноги. А так, здравствуй бритва.

— Волосы на женском теле неприемлемы, — попыталась так же безапелляционно заявить мне Ашура. — В постели господина женщина должна быть гладкой, как шёлк.

— Знаете что!

— Сайеда, это не страшно, — вклинилась в наш разговор Вафия. — И очень гигиенично. Попробуй, тебе понравится твоя кожа после шугаринга. Она нежная, как бархат.

Девушка улыбнулась и заговорщицки подмигнула. И я сдулась. Мой воинственный настрой при такой подкупающей дружелюбности, растворился, и я согласилась. Всё равно давно хотела попробовать, но не решалась. Я и эпиляцию голеней терпела с трудом. А может, мне просто мастер такая попалась.

В общем по итогу мне хотелось сесть одним местом в ванночку со льдом, но в принципе, не так всё и страшно оказалось. Куча каких-то присыпок и спреев облегчили состояние.

Потом от меня, наконец, отстали и дали немного времени отдохнуть и выпить чаю. И только ближе к обеду я вернулась в свою комнату. Физически чувствовала себя прекрасно, но вот морально было себя сложно собрать.

— Сайеда, тебя господин приглашает на обед, — в дверь тихо постучали, а потом Вафия вошла и сообщила. — Я принесла тебе платье, но в гардеробной есть ещё, можешь выбрать сама.

Надо же, какая невиданная демократия — выбор платья даже предоставили.

Оказалось, в моей комнате есть огромная гардеробная с кучей нарядов, обуви, украшений и всяких аксессуаров. И всё, как ни странно, моего размера.

— Мы готовились к твоему приезду, сайеда Хэриб, — снова улыбнулась Вафия.

Эта девушка очень располагала к себе, и мне не хотелось обижать её резкими высказываниями на этот счёт. Не её вина была в том, что я в отпуске привлекла внимание и сбежала от арабского шейха. И, возможно, Вафия могла стать единственным человеком, которому я могла бы доверять.

— Здесь всё очень красивое, — провела я ладонью по висящим нарядам. — И очень дорогое.

— Господин был очарован чужестранкой с ледяными глазами и многое выбирал лично. Это великая честь.

Много голубого, бирюзы и глубокого синего. И национальные восточные наряды, и одежда современная, вся явно дизайнерская. Здесь были даже джинсы и худи.

— А такое носят в вашей стране? — поинтересовалась я у Вафии.

— Конечно, — закивала она. — Мы ведь живём в современном мире, с удовольствием пользуемся его благами. Только на люди сверху нужно надевать абайю и никаб. Или хотя бы хиджаб.

Глава 10. «А как же любовь?»

Я застыла в шоке. Конечно, я не собиралась обманываться о своей роли в жизни шейха, но вот чтобы настолько явно сейчас себя почувствовать дополнительным аксессуаром — оказалось неприятным.

Девушка смотрела на меня острым взглядом, полным злости и даже брезгливости. Она сделала в мою сторону несколько шагов и застыла в паре метров.

— Чужестранка с ледяными глазами, — прошептала зло, будто змея. — Русская…

Эту фразу я услышала уже во второй раз. Сначала от Вафии, теперь от этой девушки. Неужели Нафиз рассказывал ей о нашем романе в Таиланде?

— Что ты здесь делаешь, Саффана? — прогремел откуда-то сверху голос Нафиза по—арабски, а Вафия тихо перевела мне на ухо.

— Приехала увидеть тебя, повелитель, — она склонила голову, но тут же вздёрнула нос.

— Ложь, — отозвался Нафиз.

Он спустился с лестницы второго этажа, что выступал балконом над холлом дворца. Встал чуть в стороне от нас обеих и смотрел на Саффану сердито и строго.

— “Жемчужина пустыни” — моя! — обиженно и со злостью проговорила девушка. — Ты должен был подарить дворец мне после свадьбы!

— Это ты себе придумала, Саффана, — спокойно ответил Нафиз. — Я тебе таких обещаний не давал. И ты переступаешь черту, женщина. Положение твоего отца не даёт тебе на это права.

Я хоть и понимала его слова только после тихого перевода Вафии мне на ухо, но даже тона Нафиза мне хватало, чтобы почувствовать трепет и страх. При том, что обращался он не ко мне.

— Ты позоришь сейчас его доброе имя, посмев прийти сюда самовольно.

— Ты привёз её сюда, — девушка сменила тактику и заговорила обиженно, а в глазах мелькнули слёзы. — Я думала, она тебе приснилась! Что просто фантазия. Или секундное развлечение, о котором ты забудешь. Но ты привёз её в “Жемчужину пустыни”.

Последовала пауза. Было заметно, что мужчина был очень недоволен. Брови грозно сведены, губы поджаты. Я заметила, как раздувались его ноздри, а желваки на скулах натянулись.

Было ощущение, что я смотрю какой-то мелодраматичный сериал в шикарных декорациях, но правда заключалась в том, что всё это происходило на самом деле при моём непосредственном участии.

Мне хотелось уйти, убежать в свою комнату, чтобы не быть свидетелем этой сцены. Но сделать этого я не смела. Всё это было не игрой, и я ещё более чётко осознала, насколько я завишу от этого мужчины. Во всём. Моё тело, моя жизнь в полном его распоряжении. Он так захотел.

— Вернись в дом своего отца, Саффана, — на удивление спокойно и ровно ответил Нафиз. — И не смей больше сюда приходить. Ты смела ослушаться своего эмира уже однажды. В следующий раз ты познаешь всю силу моего гнева.

Я заметила, что девушке стало действительно страшно. Она сглотнула и закусила на секунду нижнюю губу. Пыталась выглядеть гордой и не показать свой страх, но справлялась с трудом.

— Нафиз! — подалась вперёд, когда он отвернулся и направился в сторону правого коридора, но тут же притормозила.

А потом обернулась на меня и что-то тихо и яростно прошептала, но Вафия отшатнулась и промолчала, посмотрев на девушку испуганно.

Интересно, Саффана прокляла меня? А если я не понимаю арабский, это считается? Так хотелось в ответ ей просто по—нашему показать средний палец, но я сдержалась. Уж слишком шокирована была развернувшейся сценой.

— Нам следует пойти за господином, — негромко сказала моя прислужница, когда невеста шейха спешно удалилась вместе со своей свитой. — Он не отменил совместный обед, значить нужно идти. Нельзя заставлять ждать шейха — это оскорбление.

А поболтать со своей невестой при вероятной любовнице — ни для кого не оскорбление?

Но это я так, позлиться в себе, потому что прекрасно понимала, что на востоке всё это воспринимается иначе. Да и выбора у меня тоже не было, поэтому я пошла за Вафией в ту же сторону, куда ушёл несколько минут назад Нафиз.

Мы вошли в небольшую светлую комнату, у которой не было углов. По кругу стояли диванчики, на одном из них сидел Нафиз. Перед ним невысокий столик с блюдами.

Вафия поклонилась и ушла, а я осталась стоять в дверях.

— Проходи Хэриб, — шейх кивнул на диванчик рядом с собой. — Присаживайся.

Я выполнила и замерла. Запах от стола шёл аппетитный, еды стояло много. Что-то напоминало привычную мне еду, что-то казалось незнакомым. Я привыкла питаться просто, так я себя лучше чувствовала, поэтому подобное казалось изысками. Хотя, думаю, это и есть изыски, тут всё такое.

— Наша еда тебе понравится, — сказал мужчина и, оторвав кусочек лепёшки, макнул его в соус. — Она сейчас уже совсем не так консервативна, как была, к примеру, пятьдесят лет назад. Но примесь бедуинских традиций остаётся неизменной. Попробуй вот это, если хочешь.

Он указал пальцем на одно из блюд.

— Это рыба, запечённая в специях на открытом огне. Я помню, ты ела рыбу тогда в Таиланде, тебе нравилось.

Да, я помнила. Мы ели осетровый шашлык прямо в постели обнажёнными. Было невероятно вкусно. Но сейчас мне казалось, что это было так давно и будто с другим мужчиной. Поэтому об этом моменте я даже заикаться не стала.

Глава 11. «Считай, что это наша прелюдия»

Это предложение оказалось настолько шокирующим, что я даже не смогла остаться на месте. Мне нужно было пространство, воздух.

Я встала и сделала несколько шагов, замерев у окна, из которого открывался вид на небольшой внутренний дворик с фонтанами. Мне нужна была хоть какая—то опора, и я положила ладони на мраморный подоконник.

Замуж и замуж за арабского шейха — совершенно разные вещи.

— Я православная христианка, Нафиз, и люблю своего Бога, — привела первый аргумент, что пришёл на ум. — Выйти замуж за тебя — значит принять ислам, а я к такому не готова, понимаешь?

— Чтобы выйти замуж за мусульманина женщине не обязательно принимать ислам, — я не увидела, а скорее даже почувствовала, что он остановился сзади, подойдя тихо. Очень близко. — Главное, чтобы невеста не была атеисткой или язычницей. Но если ты примешь ислам, это обезопасит тебя от многого в случае развода или моей смерти.

— Нафиз…

Я обернулась и почти уткнулась носом ему в грудь — так близко он стоял. Его запах, его тигриная аура, ощущение силы и власти, его… сексуальность накрыли меня. Будто в туман какой-то вошла.

Как бы там ни было, это был тот самый мужчина, в чьих руках я сгорала такие короткие четыре дня, и о котором потом мечтала ночами в одиночестве.

Я не падкая на мужские ухаживания, меня не зацепить в баре хищной улыбочкой или липким раздевающим взглядом. Но Нафиз обладает каким-то особенным магнетизмом. Не шейх бин Абади аль-Айад, правитель эмирата Аль-Дахи со всем его богатством и великолепием, а именно сам Нафиз. Как мужчина. Ведь там, в Таиланде, я встретила не шейха арабской страны, а простого парня Нафиза, очаровавшего меня и затуманившего мозг своим невероятным мужским обаянием.

И сейчас этот невероятный мужчина, мой фантастический любовник из сказочного курортного романа стоял рядом. Очень близко. И меня, несмотря на все обстоятельства, по-прежнему тянуло к нему.

— Тебе никуда от меня не деться, Хэриб, — он заключил моё лицо в свои сильные ладони, а я не нашла в себе сил воспротивиться и отвернуться. — Я не смогу отпустить. Перестань противиться, прими меня, и нам обоим станет легче.

Не дожидаясь моего ответа, он склонился и мягко коснулся своими губами моих.

Наверное, он колдун какой-то или шаман, или как там это у арабов называется, потому что меня словно опутало незримой пеленой. И я снова не смогла сопротивляться. Поддалась, прикрыв глаза, поцелую. Позволила завладеть своим ртом. Приняла его язык и ответила сама, получая наслаждение.

Меня словно унесло куда-то из реальности. Невесомость. Казалось, будто я сейчас просто стеку бесформенной лужей к его ногам. Распластаюсь, позволив всё, чего он только захочет.

Я снова начинала ощущать то сладкое возбуждение, растекающееся тёплым тягучим мёдом внутри. Воспоминания о его смелых ласках, о поцелуях, о том, как я растворялась в его страсти, когда он раз за разом делал меня своей — они оживали и яркими картинками вспыхивали перед глазами.

И это был лишь поцелуй…

«Да что с тобой, Ксения? — я отвесила себе мысленную пощёчину. — Он похитил тебя! Увёз из родной страны, не спросив разрешения. Запихнул в золотую клетку, лишил свободы и любых прав. А ты таешь в его руках?»

— Я не могу, — всё же нашла в себе силы осторожно убрать его руки и сделать, пусть и маленький, но шаг назад. — Не могу, Нафиз…

Я разорвала зрительный контакт, опустив глаза. Но он к чести своей настаивать не стал, злиться и приходить в ярость тоже.

— Я уже говорил тебе: ты придёшь, — сказал спокойно, пусть и с ноткой разочарования. — Потому что ты тоже хочешь этого.

А потом Нафиз хлопнул в ладоши, заставив меня вздрогнуть от резкого и неожиданного звука. В комнату тут же вошли три прислужника. Один нёс большой мольберт, а ещё двое маленький столик с кучей банок и коробок на нём. Они поставили всё это посреди комнаты, чуть дальше столика с едой и, поклонившись, молча удалились.

— У меня для тебя подарок, — улыбнувшись, произнёс Нафиз так, будто до этого он ещё раз не подтвердил, что свободы мне не видать. — И просьба.

Он повёл рукой, указывая на мольберт и стол с красками. Я сначала замерла, но потом подошла ближе. Провела пальцами по натянутому холсту, по торчащим вверх нежным ворсам кистей. В коробках были банки и тюбики с разными красками: акриловые, масляные, гуашь, акварель, темпера, пастель. И все самых дорогих фирм, о большинстве из которых я только слышала, но сама никогда не использовала из-за космической цены.

Внутри заиграло забытое чувство. Мне нравилось рисовать раньше. И у меня получалось. Нравилось это чувство отстранённости и погружения в творчество. Я будто останавливалась от московской суеты, зависала в каком—то вакууме, отдельном пространстве, где меня ничего не беспокоило.

Я так отдыхала. Так расслаблялась и восстанавливала силы.

— Напиши мой портрет, — сказал Нафиз и отошёл к дивану.

Его просьба удивила меня ещё больше, чем сам подарок.

— А разве в твоей вере это не запрещено?

— Богословы и учёные до сих пор спорят на эту тему, — он пожал плечами и положил в рот один из тех сладких карамельных шариков. — Главное, чтобы изображению не поклонялись. А мы не будем.

Глава 12. «Наблюдай»

Он не выглядел порочным или развратным, нет. Но его сексуальную энергию я чувствовала даже спрятавшись за мольбертом. Проводила кистью, по бумаге, создавая линии, а казалось, будто пальцами вожу по его коже.

Хотелось остановится, прикрыть глаза и впустить в себя всю эту негу, которая словно облако копилась вокруг меня.

Нафиз манил и притягивал, возбуждал, заставляя каждый волосок на моём теле вставать. Его тёмные глаза изучали меня, пока я наносила карандашом набросок. Руки и так подрагивали под этим пристальным вниманием, а когда я дошла до изображения его обнажённой груди, и вовсе слушаться перестали.

В комнате была комфортная температура, работал кондиционер, но меня всё равно бросало в пот и казалось, что душно и нечем дышать.

Больше часа мы провели в тишине и молчании, слушая лишь как шуршит карандаш по бумаге и тихо поскрипывает мольберт.

Я старалась быть осторожной, чтобы не испачкать красивую одежду, но, кажется, всё же посадила несколько небольших пятен.

— Ты устала, — Нафиз поднялся и подошёл, а у меня закружилась голова от его близости.

Слишком сильное напряжение возникло, пока я делала набросок. Организм требовал разрядки. Хоть какой-то. Хоть физической, хоть эмоциональной. И близость Нафиза ей точно не способствовала.

— Испачкалась, — улыбнулся он, а потом мягко стёр с моей щеки графитовую пыль.

Его палец задержался на моей нижней губе, а улыбка вдруг пропала. Внутри я вся тоже горела, и он не мог этого не чувствовать, не замечать.

Может, меня снова чем-то опоили? Только не усыпляющим, как тогда, а каким—нибудь афродизиаком.

Потому что пылала каждая клетка, каждый сантиметр кожи молил о прикосновениях мужских рук. Не знаю, как я устояла вообще на ногах и не рухнула перед ним на колени.

— Я приду к тебе ночью, — он склонился и прошептал на ухо, зацепив чувствительную кожу губами.

Не спрашивал, не предлагал. Поставил перед фактом. А я… не то чтобы не посмела, я просто не захотела оспорить. Не смогла. Не вышло.

И жалела об этом, когда он ушёл, оставив меня в этой красивой комнате наедине с мольбертом и красками. Я так и стояла посреди комнаты с кистями в руках и пошевелиться не решалась.

А когда за мной всё же пришла Вафия, то ей пришлось уводить меня за руку, будто я была в ступоре.

Но это был не ступор. Кажется, я совершенно точно теряла свою твёрдую решимость остаться собой и принадлежать только себе одной. Нафиз со своим восточным великолепием затягивал меня, словно зыбучие пески. Поглощал и лишал воли.

Я теряла ту Ксению, которой являлась. Ту жёсткую журналистку, способную вывести на чистую воду, способную создать такой материал, который цеплял народ. Ту, которая умела сохранять холодный рассудок, которая решала сама за себя и гордилась этим.

Мягкое, сладкое принуждение обволакивало, не давая больно биться о прутья золотой клетки, заставляло терять желание выбраться и вызывало трепет от мысли о подчинении. Приятный трепет.

И всё это было неправильно. Моё нутро восставало, но со временем всё тише. Подсознание начало понимать, что выхода нет и стало подкидывать варианты компромисса.

Но я так не хотела. Пока имела силу не хотеть.

В комнате я снова легла спать. Раньше днём себя было не заставить. жалко времени, потом весь день как чумной, если вдруг случайно получится. А тут будто в яму провалилась посреди дня.

Проснулась от того, что меня трясли за плечо.

— Сайеда, вставай, — услышала я приглушённый голос Вафии.

— Сколько времени? — я села на постели, ощущая голову тяжёлой чугунной кастрюлей.

— Почти полночь.

— Тогда зачем ты будишь меня? Оставила бы до утра.

А потом я вспомнила слова Нафиза, что он сказал мне перед уходом, и сон как рукой сняло. Сама не понимала, к чему готовиться. Сопротивляться или принимать поражение.

— Он здесь?

— Нет, сайеда, — ответила Вафия и я выдохнула. У меня появилось ещё немного времени. — Но я кое-куда хочу тебя отвести. Вставай!

Тряхнув головой и потерев глаза, я встала с кровати, едва успела поправить на себе платье, когда Вафия набросила мне на голову длинную накидку, опустившуюся волнами ткани до самых щиколоток. В ней даже прорезей для глаз не было. Точнее были, но и они закрывались чёрной сеткой.

— Вдруг нас кто-то увидит, — пояснила девушка, а я напряглась. Очевидно же, что мы собирались делать что-то запретное.

А вдруг она решила помочь мне бежать?

Я даже воодушевилась сперва, но потом сама себя осадила. Вряд ли прислужница имела такие возможности, а о том, что могло ждать её после такого финта — и представить страшно, учитывая местные нравы и обычаи.

— Куда ты меня ведёшь? — шёпотом спросила я, когда мы притормозили у угла в одном из коридоров, затаившись по знаку Вафии.

— Скоро узнаешь, — тихо ответила она, а потом ухватила меня за руку и снова потащила за собой.

Потом мы свернули за одну из колонн, и Вафия что-то нажала прямо на ней. Там приоткрылась дверь, куда мы и скользнули.

Глава 13. «Как он и сказал — сама»

Нафиз встал и медленно пошёл ко мне. Да, именно так — ко мне, а не в моём направлении. Потому что его взгляд был прикован к моему, несмотря на разделявшую нас стену.

Когда он подошёл совсем близко и вдруг упёрся лбом прямо там, где был мой лоб, я дёрнулась, но вдруг обнаружила, что в комнате нахожусь уже одна. Когда ушла Вафия, я не услышала — настолько была поглощена наблюдением.

Я чувствовала Нафиза, слышала его дыхание. Не знаю, видел ли он через стену меня, были ли такие же отверстия для подглядывания с той стороны, или просто знал, что я тут.

Он отдал приказ меня привести сюда или это была инициатива Вафии, а ему просто доложили. Второе вряд ли.

Нафиз на секунду отвернулся, хлопнул в ладоши, а потом с уважением кивнул своим товарищам. Те кивнули в ответ, встали, набросили полотенца и вышли. Женщины тоже вереницей друг за другом удалились.

Я понимала, зачем всё это. И… кажется, ждала. Не собиралась бежать обратно к себе в комнату, ноги словно приросли к полу, а под кожей стал распространяться жар.

Я сделала шаг назад. Уже не подсматривала, просто ждала.

Часть стены разъехалась как двери лифта, и я оказалась нос к носу с Нафизом.

С полуобнажённым, возбуждённым Нафизом.

Сопротивляться и отстаивать себя так сложно. Это как запретить себе есть сладкое, чтобы вырваться из его зависимости и, наконец, похудеть. Но так трудно устоять, когда перед тобой стоят самые лучшие кондитерские изыски, от которых самообладаение трещит по швам.

Он делает шаг ко мне. Молча. Только смотрит, сжигая своим чёрным взглядом, полным страсти. Под накидкой, скрывающей меня с головы до ног, становится трудно дышать. И Нафиз будто понимает это в момент, будто читает мои мысли, потому что одним движением тут же освобождает меня от удушающей ткани.

Теперь он видит мои глаза. И прекрасно читает в них то, что я больше сопротивляться не способна.

Ещё один плавный шаг и вот его ладони легли мне на лицо, нежно обхватив голову. И я успела лишь тихо застонать, прежде чем мягкие мужские губы накрыли мои.

Это как яд, который впрыскивается в кровь. Он едва прикоснулся, а у меня под кожей по всем венам и артериям стал распространяться жар желания.

Я хотела его прямо здесь и прямо сейчас. Сильно. Безумно. Без осознания последствий и того, что будет дальше. Просто желала, как желала тогда в Таиланде.

То, как он меня целовал, лишало рассудка. Как его пальцы нежно поглаживали мой затылок. Всё чего я сейчас желала — продолжения. Чтобы не останавливался.

Но, кажется, Нафиз и не собирался останавливаться. Его ладонь скользнула по моей спине, и он прижал меня к своему сильному телу.

Вовремя. Потому что мои ноги уже настолько ослабели, что уже вот—вот бы подкосились. Мне нужна была опора.

Но вдруг Нафиз отстранился и стал отступать спиной, а у меня в груди разбухало горькое разочарование.

Он остановился спиной у края бассейна, всё ещё продолжая смотреть мне в глаза, а потом сбросил полотенце на пол, являя мне всю силу и мощь своего желания, развернулся и прыгнул в воду.

Не знаю, как его, но меня это совершенно не остудило. Напротив.

Нафиз вынырнул и тряхнул волосами, снова посмотрел на меня. Приглашал взглядом. Не настаивал, не принуждал, но соблазнял так, что сопротивляться ему у меня не было сил.

«Ты сама придёшь ко мне»

Воспоминание об этом обещании должно было разозлить меня, напомнить, что я по этому всему поводу думаю и какая у меня позиция. Но, почему-то, не сработало.

Я на мгновение закрыла глаза, чтобы разрешить себе прыгнуть в пропасть, чтобы смириться с тем, что прежней уже моя жизнь не будет и что я, кажется, проиграла этому мужчине. А потом медленно пошла за ним. Да, как он и сказал — сама.

Я подошла к краю бассейна, уже прекрасно понимая, что моя похоть приняла решение за меня. Расстегнула на платье две верхние пуговицы, и оно медленно сползло вниз, распластавшись яркой лужицей вокруг у ног. Через несколько секунд туда же упало и моё бельё.

Всё это время Нафиз смотрел внимательно и жадно. В его взгляде не было ни капли превосходства и чего-то по типу “я же говорил”. Он ждал. С нетерпением в глазах, но ждал.

Я подошла к борту, села на него, проигнорировав ступени рядом. Мне хотелось быстрее оказаться в горячих мужских руках.

Коснулась воды пальцами ног. Не холодная. Аккуратно спрыгнув, я поплыла навстречу Нафизу. И едва приблизилась, он тут же обвил руками моё тело, притянув к своему. Мы снова прижимались друг к другу обнажённой кожей, как почти месяц назад, и это было так чувственно и так желанно.

— Тебе ни о чём больше не нужно волноваться, — жарко прошептал мне в губы. — Для этого у тебя теперь есть я, Хэриб. Для всего я. Это не твоя тюрьма. Я не твоя тюрьма. Я твоя свобода, ты поймёшь это.

В этот раз поцелуй инициировала уже я. Больше не смогла ждать. Приникла к его губам, всасывая верхнюю, а потом скользнула языком.

Я дала ему сейчас своё разрешение. Может, это была всего лишь формальность, и Нафиз просто позволил мне так думать. Неважно было в этот момент. Я хотела его и давала это понять.

Глава 14. «Прутья всё те же»

— Я взял тебя каких-то пять минут назад, а у меня снова жар под кожей, когда я вижу тебя. Снова хочу.

Нафиз провёл кончиками пальцев по моей коже от плеча, между грудей, будто намеренно их не касаясь, к животу. Замедлился и сделал круг вокруг пупка, заставив инстинктивно втянуть живот, потому что внутри стало щекотно. Всё было очень чувствительным после пережитого оргазма, нежным.

— Я думал, смогу не торопиться, медленно наслаждаться тобой неограниченное количество времени, — продолжил тихо рассуждать будто сам с собой. — Изучу не спеша, исследую каждый сантиметр твоего тела и души, моя Чужестранка, ведь мы больше не будем ограничены короткими днями отпуска. Но в итоге хочу тебя так нетерпеливо, всю и сразу, много.

Его слова вызывали двоякое чувство. С одной стороны больно кольнуло это отношение как к вещи, будто я игрушка, которая ему очень понравилась, но наиграться ему так и не дали. Поэтому он пошёл и отобрал её себе. С другой же стороны моё внутреннее женское естество хотело ликовать от таких сладких слов признания. Наверное, оно очень падкое на лесть и красивые слова, но именно оно сейчас подавляло мои разум и чувство собственного достоинства.

А Нафиз, пока мои мысли вели в голове сражение, времени даром не терял. Он продолжил ласкать меня. Его нежные пальцы поползли вниз, скользнули по лобку, но обминули тайное место, перейдя на бедро. Кожа покрылась мурашками, когда он погладил до колена, а потом начал путь обратно. Наслаждаясь, я запрокинула голову и сама развела перед ним бёдра — так мне хотелось ощутить его пальцы в промежности.

Сквозь полуприкрытые веки заметила, как он скрытно улыбнулся, а в глазах полыхнуло уже знакомое мне пламя. Он стал ласкать меня ближе к тому месту, где я жаждала, но не касался набухших от желания складок. Дразнил. Всё же сдерживал себя и изучал меня, о чём и говорил до этого.

— Нафиз… — не выдержала я. — Ты хочешь, чтобы я тебя умоляла?

— Ни в чём кроме секса ты умолять меня не должна, Хэриб. Но в нём — не скрою, мне было бы приятно.

Меня и саму это возбуждало. Но я решила не сдаваться так быстро.

— А что если я не стану? — прошептала провокационно.

— Станешь, — ответил уверенно Нафиз, и по его голосу я почувствовала, что вызов принят.

И он принялся исполнять угрозу. Его пальцы стали ласкать меня с двойным усердием, кружить вокруг самых чувствительных мест, но не касаться их. Гладил нежную кожу, то мягко прижимая всю ладонь, то лишь едва касаясь кончиками пальцев. Склонив голову, начал одновременно с ласками руками целовать мою грудь. Посасывать и покусывать соски, гладить языком кожу.

Я изнывала от желания, истекала соками возбуждения, но держалась, сцепив зубы, хотя понимала, что и эту битву ему проиграю.

Так и вышло. Когда ощущения стали совсем нестерпимыми, я взмолилась.

— Нафиз, прошу!

Кажется, он тоже едва сдерживался и только и ждал моей просьбы. Сам с ума сходил.

Едва он погрузил в меня свои пальцы, я растеклась в оргазме. Именно так: не взорвалась, не разбилась на кусочки, а растеклась. Это был не электрический ток, как некоторое время до этого, не яркая вспышка, это была невероятная томительная нега, в которой я утонула, словно в вязкой карамели. Растеклась, стала бесформенным облаком в вакууме, перестав чётко ощущать члены своего тела.

Нафиз вынул пальцы, полностью покрытые моей смазкой, но сейчас меня это совершенно никоим образом не смущало. И снова стал гладить меня.

— Хватит, — и вот теперь я уже не просила — я буквально взмолилась, настолько всё было взбудораженным и чувствительным.

— Ты можешь ещё.

Он был неумолим и нежными ласками через пару секунд заставил меня пережить ещё один оргазм. Уже не такой мощный и сокрушительный, но окончательно превративший меня в нечто полусознательное.

И когда после этих сладких пыток Нафиз навис надо мною и снова оказался внутри моего тела, теперь уже членом, я полностью расслабилась и позволила ему утолить свою страсть в таком темпе и ритме, в котором ему захотелось.

— Ты голодная? — спросил через какое-то время, и я бы, если меня спросили через какое, вряд ли бы ответила, потому что совершенно потерялась во времени и даже в пространстве, кажется.

— Кажется, да.

Если бы он не спросил, я бы, наверное, и не поняла бы. А так действительно ощутила сильный голод. Мне хотелось и мяса, и сладостей одновременно. А ещё жутко хотелось пить.

Нафиз громко хлопнул в ладоши, и в купальню тут же вошли две девушки с подносами, будто только и ждали этого хлопка. Да не “будто”, а так оно и было. И я даже немного смутилась, потому что слышали они не только звук хлопка, но и все остальные, что были до.

— Финики в сахаре, — Нафиз взял один с подноса в форме пальмового листа с позолоченной каймой. — Отлично утоляют голод после секса.

Он подмигнул мне и положил в рот весь финик, а потом слизнул с кончика большого пальца прилипшие сахаринки. Вроде бы простой, незамысловатый жест, а мне это показалось очень сексуальным. Я уже видела, как он ел, тогда в Таиланде. И каждый раз меня это возбуждало. Может потому, что это каждый раз происходило в постели?

— Я предпочитаю мясо, — сказала я и отломила от цыплёнка крыло.

Глава 15. «Условия»

Я сидела на краю бассейна, подобрав ноги и оперевшись подбородком на колени, и наблюдала за Нафизом. Он плыл неспеша, загребая воду размашистыми движениями вытянутых рук. Красиво. Даже чисто эстетически было приятно наблюдать, как скользит в воде его стройное сильное тело.

Он доплыл до конца бассейна, оттолкнулся от противоположного борта и двинулся обратно. Где-то посередине нырнул под воду и высунул голову уже у самой кромки с этой стороны, проскользив под водой тихой вытянутой тенью.

Вынырнув, он вдохнул и тряхнул головой, разбросав мелкие капли воды.

— Ты грустишь, — чуть прищурился, глядя на меня. — Пойдём в воду.

Нет, я не грустила. Точнее, это было не совсем верным определением. Я размышляла. Пошла рефлексия того, что между нами только что произошло. Я анализировала и в Тае, и когда домой приехала. Но то было что-то из разряда “бли-и-ин, я сумасшедшая! Настоящая Ксюша бы такого не натворила”, а потом “да и ладно! Один раз живём! Я тоже имею право оторваться и насладиться жизнью”.

Теперь же ситуация была иная. Я была в растерянности. Нафиз не взял меня силой или измором, я хотела его и получила невероятное наслаждение. Но меня не покидало горькое ощущение предательства. И предала себя я сама.

Этот раздрай, эта биполярность желаний больше всего и удручали. И где из этой ситуации искать выход — я понятия не имела.

— Ну же, — он взял меня за руку и сжал пальцы, — пойдём.

Шикарный мужчина, настоящий шейх арабской страны у моих ног — зовёт меня поплавать в его великолепном бассейне после умопомрачительного секса. Кому рассказать — не поверят. А узнают, что я ещё и выделываюсь — пальцем у виска покрутят.

Сжав его руку, я прыгнула к нему в воду. Нафиз поймал меня и прижал к себе, но уже не так жадно, а нежно и расслабленно. Он был удовлетворён и спокоен, в прекрасном настроении. Даже в игривом немного, потому что вдруг плеснул в меня водой, словно мальчишка.

Я, признаться, была шокирована. Разве шейхи играют в детские водные игры? И даже не сразу ответила, и только уже когда он плеснул ещё раз, шлёпнула по воде ладонью в ответ.

У нас завязалась настоящая битва. Это действительно меня в некотором роде отвлекло от тяжёлых мыслей. Мы брызгались водой друг в друга, смеялись и веселились, пока он не догнал меня и снова не заключил в объятия.

— Моя неземная чужестранка, — прошептал и поцеловал.

Я ответила. Мне хотелось.

— И ты невероятный, — призналась ему, глядя в глаза. — Как бы я была рада встретить тебя в своём мире.

— А чем плох мой мир? — он сдвинул брови, глядя с искренним непониманием. — Чего тебе не хватает, Хэриб? Скажи откровенно. Что мне сделать, чтобы ты чувствовала себя комфортно?

— Я хочу принадлежать сама себе, понимаешь?

Мне показалось, что именно сейчас за всё время, что я нахожусь в его дворце, мы впервые были так близки к пониманию друг друга. Я даже начала надеяться, что он услышит меня.

— А принадлежать мне совсем плохо для тебя? — кажется, он искренне пытался понять.

— В сексе — не плохо. Мне нравится. Но в жизни… Женщины нашей культуры привыкли принимать решения сами за себя.

— Тогда мне жаль ваших женщин, — сказал он честно. — Но я понимаю, о чём ты говоришь. Кажется, понимаю. Скажи, Хэриб, мы можем найти вариант, который будет устраивать нас обоих?

Внутри меня всё вздрогнуло от радости. Нет, Нафиз явно не намеревался отпустить меня прямо сейчас — посадить на самолёт и отправить в Москву. Но он, кажется, слышал меня и даже пытался пойти навстречу. И это была уже победа.

И ответить мне нужно было, подумав. Чтобы разрушить то хрупкое равновесие, что могло бы установиться.

Мы доплыли до борта, сели на него, опустив ноги в воду.

— Не знаю, Нафиз, — пожала плечами. — Свобода передвижений для начала. Меня держат в комнате взаперти.

— С этого момента никто не смеет повернуть ключ снаружи твоей комнаты, Хэриб, — кивнул он. — Продолжай.

— Не только во дворце. Он великолепен, дух захватывает, но это клетка для меня. Золотая, с бриллиантами, но клетка.

— Я приставлю к тебе охранника. Одну из прислужниц тоже обязательно нужно брать с собой.

— Хорошо, — пришла моя очередь соглашаться. Я и так выторговала себе больше, чем надеялась. — Куда я могу поехать, если захочу?

— Куда угодно. Город открыт для тебя, Хэриб.

— Спасибо, — я улыбнулась искренне и с благодарностью.

— Нафиз, я видела, что женщины твоей страны не все закрывают лица. Я тоже не хочу. Я христианка. Согласна прикрывать волосы, но не лицо.

Нафиз нахмурился, и я подумала, не перегнула ли за раз.

— Я буду ревновать, Хэриб. Другие мужчины будут смотреть на тебя. Но если для тебя это важно — пусть будет только хиджаб.

— И ещё, — я решила идти ва-банк. — Я хочу, чтобы ты доверял мне, Нафиз. И хочу иногда летать домой. Раз в полгода, к примеру. Я буду возвращаться к тебе, если ты позволишь мне это.

Я замерла в ожидании его вердикта, затаила дыхание. Если он скажет да, то я тоже попробую открыться ему. Мне нравится этот мужчина. Очень. Чего уж тут скрывать. Но я не хочу задыхаться взаперти.

Глава 16. «Моя история»

Все свои обещания Нафиз исполнил. Уже утром я обнаружила, что дверь в мою комнату не заперта, а на столике лежали мой телефон и рабочий ноутбук. Я проверила подключение интернета — всё было на месте. Смогла зайти в почту, мессенджеры и свои соцсети.

Стоило засветиться значку “онлайн” рядом с моим именем, как тут же посыпались сообщения.

“Боже, Ксю, это ты??? Ты здесь??” — прилетело от Иринки.

“Да, Ириш, привет, я здесь” — я не стала томить её в тревожном ожидании и ответила сразу.

Общение с подругой несказанно обрадовало меня и вдохновило, словно глоток свежего воздуха. Как же я всё—таки по ней соскучилась! Пусть мы и не были подружками—не—разлей—вода, но всё же общались достаточно близко и тепло.

“Ты жива? Где ты?” — снова просигналили сообщения.

“Жива-здорова, не волнуйся!”

А на вопрос где я задумалась, как ответить. Было боязно, что меня могут лишить общения, если я начну болтать языком, но с другой стороны, ничего такого о запрете Нафиз не говорил. Думаю, он бы обязательно вчера упомянул. И тем более, мне дали доступ в интернет, поэтому я сделала выводы, что моё местоположение — не секрет.

“Я в Эмиратах. Помнишь, я рассказывала о парне-арабе, с которым у меня случился курортный роман в Тае? Вот я с ним”

О том, что это не просто парень, а сам шейх одного из эмиратов, я решила умолчать. Думаю, со стороны и так всё выглядит, будто у меня случился немного ранний кризис среднего возраста, и я, словно сумасшедшая, бросила всё и уехала за случайным любовником в далёкую страну. А если я ещё и скажу, что он правитель этой страны и похитил меня, чтобы жениться, то тут даже Ирина покрутит пальцем у виска. Никто ведь не ожидал таких страстей в жизни обычной москвички Ксюши.

Сначала на меня посыпался целая куча разных смайликов, демонстрируя эмоциональное состояние подруги.

“Я же тогда так испугалась, Ксюш! Я в полицию ходила, но там на меня как на дурочку посмотрели. Сказали… ой, даже не буду писать, что сказали”

“Интересно, что же ? :)”

“Что ты подалась во все тяжкие. А потом ещё и известно стало, что ты уволилась. Мы все ещё удивились, что Главвредина тебя отпустила. Даже Мелихов глаза выкатил. Его, кстати, на твоё место и назначили. А девочки как переживали!”

Вот так новости.

Увидев знакомые имена, привычные за столько лет, у меня в душе аж защемило. Не то чтобы я скучала конкретно по своей начальнице или её подхалиму Мелихову, мелко гадившему мне на работе после того самого разоблачения, но всё это, даже эти двое, составляли мою жизнь. Прошлую уже.

Может, кто-то посторонний бы посмотрел, сравнил и назвал бы меня идиоткой. Что было там, и что я имела здесь — ведь небо и земля. Но когда выбора тебе не оставляют, когда делают его за тебя, даже не спросив, то нутро само восстаёт.

Кто знает, может если бы Нафиз встретился со мной тогда в Москве, в отеле, например. Мы бы поужинали, провели ещё одну незабываемою ночь, и утром бы он позвал меня за собой в свою волшебную страну. Возможно, тогда бы я даже и согласилась, заворожённая его магнетизмом.

Но вышло как вышло. Он меня похитил и вывез против воли. Незаконно. Выдернул из привычной жизни, а это больно.

Да и не изменить уже того, что произошло. Ни в тот вечер после саммита, ни того, что произошло между нами прошедшей ночью.

Теперь исходные данные таковы, и от них придётся отталкиваться.

“Ну ты, конечно, даёшь, Ксюха. Мы с Маришкой переживали сильно, но теперь спокойнее за тебя будем. Ты скажи, хоть прилетать планируешь? Видеться будем? Или только по видео?” — снова написала Ирина.

“Конечно, будем!” — ответила я, очень надеясь, что и этот момент, что мы обговорили с Нафизом, будет выполнен.

“Ты хоть по видео позвони, покажи, как там и что”

“Чуть позже, Ириш, мне сейчас убегать надо”

Думаю, было бы не лучшей идеей сейчас показывать через камеру Ирине дворец арабского шейха. Что ни говори, а Ира тоже журналист, кто знает, насколько ей захочется вцепиться в тему. Тем более, что до сих пор фото и видеосъёмка из дворцов арабских правителей была под запретом. Эта тема давно обсуждалась в журналистских кругах.

С Иринкой мы попрощались, и я закрыла мессенджер. Перевела глаза на экран ноутбука и вздохнула. Внутри защекотала уснувшая было жажда.

До того, как я стала заместителем главного редактора, я была хватким и жадным журналистом. Эксклюзивный материал всегда было делать нелегко. Именно по-настоящему эксклюзивный, а не копирайт чужих статей. Но я испытывала настоящий кайф от процесса.

И вот сейчас это чувство вернулось. Да, это то, чего мне не хватало. И, как я осознала прямо сейчас, один из аспектов, почему жизнь в золотой клетке Нафиза кажется мне невыносимой в перспективе.

Я хочу работать. Мне это интересно, мне это нужно. Это важная составляющая моей жизни и внутреннего мира.

Я сложила ноги по-турецки и взгромоздила ноутбук не колени. Прикоснулась к клавишам, закусив нижнюю губу.

Никто не узнает. Я буду писать «в стол». Для себя. И может быть когда-то мой материал будет опубликован. А может быть и нет. Но я буду делать это в удовольствие.

Глава 17. «Лейла»

В дверь раздался стук, и я автоматом захлопнула ноутбук.

— Войдите, — сказала громко.

В комнату вошла Вафия с подносом в руках и кивнула почтительно.

— Доброе утро, сайеда, — она улыбнулась и посмотрела хитро. — Как ты себя чувствуешь? Голодна?

Она поставила поднос с едой на небольшой столик и подкатила его к моей кровати.

— Нормально, — я пожала плечами. — А что-то должно было измениться?

— Многое, думаю, — она приняла загадочный вид. — После вчерашней ночи.

Мы с ней не были подружками, и обсуждать ночь с шейхом я с ней не собиралась. Даже почувствовала некое раздражение от её любопытства. Вспомнить только с каким рвением она сама подглядывала в щели в купели на мужчин. Но с другой стороны я понимала, что если рассорюсь с Вафией, мне тогда вообще общаться не с кем будет. Однако как-то поставить девчонку на место всё же стоило.

— Ничего необычного вчерашняя ночь мне не принесла, Вафия. Ничего такого, с чем бы я знакома не была до неё.

Девушка покраснела и опустила глаза. Она, казалось мне, как раз и не была знакома с тем, за чем так рьяно вчера подглядывала.

— Ешь пока, а я приготовлю тебе одежду на прогулку. Господин распорядился, чтобы ты присоединилась к нему через час. Или хочешь сама выбрать наряд?

На это “распорядился” вместо “пригласил” мне захотелось топнуть ногой. И отказаться. Но я себя притормозила, понимая, что просто так принято тут. И раз уж Нафиз пошёл мне навстречу, то и я со своей стороны должна принимать многое.

— У тебя замечательный вкус, Вафия, я тебе доверяю выбор, — улыбнулась я девушке, и она буквально расцвела, а потом метнулась к гардеробной.

Это был не жест, чтобы сделать ей приятно, точнее не только он. У неё действительно отличный вкус, а я в арабской моде совсем не разбиралась. Нужно поучиться у неё. А то ещё надену, что мне покажется красивым, а с меня хихикать будут и втихаря пальцем показывать. Ну или как минимум буду вызывать недоумение.

Пока Вафия выбирала мне одежду, я приняла душ и села за еду. Запечённое мясо с овощами, лепёшки из муки грубого помола, какой-то вкусный пряный соус, и я даже не взялась бы определить, на какой из знакомых он в принципе похож. Ароматный чай в небольшом чайнике и уже знакомые сладкие шарики в карамели оставили приятное ощущение.

— Смотри, сайеда, что я выбрала, — Вафия появилась из гардеробной, неся в руках одежду.

Интересно, она всё это время там была, пока я мылась и ела? Наверное, сидела и ждала, чтобы не надоедать. Но я была довольна, что смогла всё это осуществить в одиночестве.

Девушка разложила на моей кровати лёгкие тёмно-синие шаровары и такого же цвета блузку без рукавов, а рядом светло-голубую длинную тунику с золотистой оторочкой.

— Тебе очень пойдёт этот цвет, думаю, сайеда. Примерь!

Я прикоснулась к ткани с наслаждением. Что бы там ни говорили, что одежда восточных женщин очень консервативна и не даёт проявлять свою индивидуальность, я, познакомившись с ней ближе, уже бы не стала утверждать так категорично.

Она красивая. Из очень приятных и нежных тканей. Оказалось, даже закрытой одеждой можно подчеркнуть достоинства и скрыть недостатки.

И в этом я ещё раз убедилась, когда облачилась во всю эту красоту.

Брюки ниспадали по бёдрам лёгкой волной, скрывая изгибы, но очень тонко и нежно подчёркивая силуэт. Верхняя светло—голубая туника прикрывала открытые руки и доходила до колен, не имела никаких застёжек.

— Ну как тебе? — Вафия затаила дыхание в ожидании, что я похвалю её выбор.

И было за что.

— Великолепно, — я покрутилась перед зеркалом, наблюдая, как колышется ткань при движении и приятно щекочет кожу. — Мне очень нравится! Ты настоящий стилист, Вафия.

Девушка зарделась от гордости и улыбнулась.

— Господин говорил, что сайеда может выбрать любое время, чтобы съездить в центр на шопинг. В Али Фаджа есть много современных огромных торговых центров, а есть небольшие лавки с эксклюзивными нарядами. Ты обязательно себе подберёшь много красивой одежды и украшений. Если возьмёшь меня с собой, я… — она запнулась, видимо, поняв, что переступила черту.

— Конечно возьму, — пообещала я. — Вот прямо завтра и поедем.

Вафия от радости захлопала в ладоши и закружилась, но потом осеклась и одёрнула сама себя.

— Садись, сайеда, я уложу твои волосы, — указала на стул у туалетного столика.

Через десять минут у меня по плечам рассыпались мягкие блестящие волны, а у лица Вафия их подколола. Она набросила мне на голову лёгкий, почти прозрачный золотистый платок, пояснив, что во дворце могут быть ещё мужчины, кроме шейха.

Потом она повела меня через несколько открытых небу коридоров, и пришли мы на площадку у дворца. Заднюю, как я поняла. Почти одновременно с нами с другого входа вышел Нафиз.

Он был, как и всегда, великолепен. В белых штанах, лёгкой белой сорочке национального покроя. Чёрные как смоль волосы были влажными, наверное, только после душа.

Я прикусила щёку изнутри, чтобы вернуть себя сюда и не дать разыграться фантазии, которая уже начинала подбрасывать кадры обнажённого мужчины под струями воды.

Глава 18. «Брат шейха»

— Я хочу попробовать сама, — сказала я Нафизу, когда уже немного привыкла к седлу и почувствовала себя в нём более расслабленно.

— Не боишься? — он спросил прямо возле моего уха, обдав шею теплом дыхания, скользнул губами по шее и мягко прикусил мочку, отчего у меня побежали мурашки по спине.

— Боюсь, — ответила честно. — Но если всего бояться, то никогда не попробуешь нового.

Фраза прозвучала как-то двояко, и Нафиз тоже уловил это. Он вывел лошадь на середину той самой зелёной полянки и спрыгнул сам.

— Ну давай попробуем. Держись коленями крепче, узда — твой руль. Чуть потянешь правую сторону — лошадь идёт вправо, чуть в левую — влево. Если обе на себя, то она будет притормаживать или вовсе остановится, тут зависит от силы натяжения. Пятки в бок — ты даёшь ей понять, что нужно двигаться быстрее. И правильно держи ногу в стремени, чтобы не запуталась и в любой момент могла спрыгнуть.

Он объяснял, а сам гладил кобылу по морде медленными движениями. Она чуть опустила голову и стояла, не шевелясь. Наслаждалась лаской хозяина.

Я же слушала внимательно, впитывая каждое слово. Мне очень хотелось подружиться с Лейлой.

— Пробуй! — сказал Нафиз и сделал назад несколько шагов.

Я закусила губы, сжала в пальцах вожжи и прижала колени к бокам лошади. Выпрямила спину, поймав ось, и легонько стукнула пятками по бокам кобылы. Напряглась, готовясь ловить баланс в движении, но Лейла даже не шелохнулась.

Наверное, я совсем слабо пнула её, лошадь просто не поняла команды. Я попробовала ещё раз чуть сильнее. Но результат оказался прежним — Лейла лишь переступила передними ногами на месте и крутанула хвостом.

— Ты меня бойкотируешь? — спросила я, погладив её по шее.

Кобыла фыркнула сердито и снова переступила копытами.

— Ну же, Лейла, я не собираюсь обижать тебя. Давай дружить!

Я похлопала её по шее, но строптивая лошадь тряхнула меня в ответ, что даже пришлось ухватиться обеими руками за седло, чтобы удержаться.

— Давай, красотка! — предприняла я ещё одну попытку, ткнув пятками в её бока, но в снова получила ту же реакцию, что и прежде.

Обернувшись, я заметила, что Нафиз наблюдал за нами, скрестив руки на груди. Мне почему-то отчаянно захотелось, чтобы его любимая лошадь мне покорилась. Хотелось продемонстрировать, что я тоже что-то могу, что женщина — не вещь, не украшение, а вполне самостоятельная единица. Пусть и в столь незначительных вещах как верховая езда.

— Лейла! — окрикнул он жёстко, отчего я вздрогнула.

И не только я, кобыла тоже. А потом я с ужасом увидела в руке Нафиза хлыст. Он взмахнул рукоятью и расправил хлёсткую часть, а потом пружинистым шагом направился к нам.

— Ты же не станешь бить её? — поражённо спросила я, интуитивно сжав пальцы на поводьях.

— Конечно стану. Она ведь не слушается. Я отдал ей приказ.

В животе стало как-то прохладно. Я понимала, что это часть обучения и воспитания лошадей, но всё внутри меня восставало против этих методов.

— Пожалуйста, не надо, — попросила я. — Она не сделала ничего плохого. Просто она ревнует ко мне, ведь ты её любимый хозяин.

Нафиз остановился и помрачнел. Он нехотя свернул хлыст и посмотрел на меня осуждающе.

— Во всём должен быть порядок, Хэриб. Все должны знать своё место, иначе наступит хаос, и мы погрязнем в склоках и разборках. Так быть не должно.

— Это верно, брат.

Мы даже не заметили, как к нам подошёл мужчина. По голосу я его узнала — это был тот самый человек, который вошёл в купель, и от которого Нафиз приказал мне скрыть лицо. По аналогии я и сейчас прикрыла нижнюю часть лицо накидкой. Само как-то уже на автомате вышло.

И говорил он тоже сейчас по-русски, пусть и не так хорошо, как Нафиз. А это значило, что он хотел, чтобы я тоже поняла смысл его слов.

— С женщинами ведь тоже так — дай им волю, они станут ревновать, устраивать соревнования за внимание господина, вести козни и склоки. Что потом этому всему и уму—разуму не дашь. Так что да, с самого начала все должны знать своё место.

— Здравствуй, брат. Зачастил ты.

Нафиз нахмурился и повернулся к мужчине. А тот припаялся взглядом ко мне. Цепким таким, неприятным. Я вся аж сжалась внутри, напряглась. Чувство опасности засигналило так ярко, как никогда раньше.

И, наверное, я вдавила пятки в бока Лейлы, потому что она просто пошла. Тоже, видимо, почувствовала эту неприятную энергетику.

— Умница, девочка, — прошептала я ей и погладила шелковистую гриву. — Спасибо! От этого неприятного мужика у меня самой мороз по коже.

Я натянула поводья вправо и повела лошадь к конюшням. Лейла послушно выполнила манёвр и спокойным шагом пошла. Не знаю, что именно нас сплотило: то, что я защитила её от гнева Нафиза, или появление неприятного мужика, но я была рада, что мы нашли общий язык. Хотя бы по минимуму. И если Нафиз будет не против, мне бы хотелось кататься на Лейле чаще. Возможно, у нас с ней даже дружить получится. Я была бы рада.

У входа в конюшню меня встретила Вафия и какой-то мужчина-работник, который поклонился мне, не глядя в глаза, перехватил поводья, а потом подвёл лошадь к небольшому возвышению, чтобы мне было удобнее спуститься. Там уже руку мне подала Вафия.

Глава 19. «Подарок»

— Сайеда, ты уже готова? Машина ждёт. Завтракай и можем ехать.

Вафия толкнула дверь бедром и вошла с подносом с едой, а я быстро ткнула в экран телефона, поставив мелодию на паузу и смущённо повернулась к ней.

— Прошу прощения, — девушка опустила голову. — Я стучала, но ты, наверное, не услышала из-за музыки.

— Да, наверное.

Действительно могла не услышать. А всё потому что увлеклась перед зеркалом танцем. Мысли не складывались в предложения, когда я писала статью, и поэтому решила посёрфить в интернете. Мыслей было много, но хороший текст не получался. Такое бывает. Обычно помогает разгрузить мозги, чем я и занялась.

И как-то дошла до коротких видео восточных танцев. Так засмотрелась, что и самой захотелось попробовать.

Я никогда особой пластикой не отличалась. В детстве пыталась ходить и на танцы, и на художественную гимнастику, но быстро стало понятно, что это не моё. Стих рассказать выразительно со сцены — да, даже песню спеть. Но вот двигаться красиво не выходило. Не то чтобы я была совсем поленом, но и до балерины мне было далеко.

А сейчас так увлеклась видео, что захотелось самой у зеркала так бёдрами покачать. И одежда на мне была соответствующая.

И… что скрывать, мне хотелось попробовать когда-нибудь станцевать для Нафиза. Так, как делают женщины его культуры. Ну или хотя бы попробовать.

Я встала перед зеркалом, включила видео на телефоне и попыталась повторить так же раскачиваться бёдрами. Получалось больше плечами, а “восьмёрка” тазом оказалась вообще чем-то космически сложным для меня.

А тут вошла Вафия и я сильно смутилась.

Она поставила поднос на столик и быстро оценила происходящее.

— Хочешь, я тебя научу? — предложила просто и открыто.

— У меня вряд ли получится, — отмахнулась я. — Я не очень пластична.

— Или ты просто так думаешь.

Девушка подошла ко мне, взяла за руку и потянула на пару шагов назад. А потом и вовсе заставила отвернуться.

— Не смотри в зеркало, когда танцуешь, сайеда, в танце нужно расслабляться. Это как медитация.

Она включила музыку и мягко покачнулась сначала в одну сторону, потом в другую. Плавно и тягуче, словно вода. Кивнула ободряюще, предлагая и мне делать то же, что и она.

Я хотела отказаться, прервать всё это, но потом передумала. От движений Вафии исходило какое-то магнетическое волшебство, и мне очень захотелось научиться так же. Хотя бы наподобие.

И я попробовала. Двинула бёдрами раз, потом второй. Ощущала, что получается рвано и угловато.

— Расслабь рот и руки, тогда и бёдра твои станут мягкими и послушными. И закрой глаза. Слушай музыку.

Я настолько привыкла всё контролировать, что делать что-то с закрытыми глазами для меня было непонятно и страшно. Но, наверное, Вафия права. Танец — это то, что должно идти изнутри. Это как текст, только тот нельзя написать с закрытыми глазами, а танцевать ведь можно. Смотреть не в зеркало, а внутрь.

Я попыталась. Закрыла глаза, настроилась на ритм и продолжила двигаться. Без какого—либо заучивания движений. Просто как получалось.

— Отлично, сайеда! — подбодрила меня Вафия. — Ты быстро учишься. Господину понравится!

Последним замечанием она меня немного смутила, и я остановилась. Поблагодарила её за урок и напомнила, что нам пора ехать, а ещё нужно успеть поесть.

Вафию я стала приглашать завтракать вместе. Мне как-то не совсем комфортно принимать пищу, когда она рядом стоит по стойке смирно. Я понимаю, что так она обучена, но меня напрягало. Она это поняла и предложила подождать в коридоре, пока я поем. Но я отказалась. С каждым днём мне было всё интереснее общаться с ней.

Я расспрашивала об обычаях, об арабской кухне. Просила научить меня отдельным словам и фразам по-арабски. Вообще, я начала изучать язык с профессиональным преподавателем, но именно от Вафии узнавала какие—то просторечные обороты и выражения.

Мы позавтракали, она помогла мне одеться, и мы поторопились на улицу, где нас уже ждал автомобиль с водителем. Мужчина коротко поклонился мне и далее обращался исключительно к Вафии.

Я, как и обсуждали с Нафизом, лицо не закрывала. Только волосы. Водитель же подчёркнуто не смотрел на меня.

Мы быстро пересекли пустыню и добирались до города. В первый раз я рассматривала в окно автомобиля город Али Фаджа, столицу Аль-Дахи, когда меня только привезли в Эмираты. Тогда я была напугана, растеряна, зла. Сейчас, в более спокойном и уравновешенном состоянии, я могла оценить всё великолепие Али Фаджа.

Впечатляющая комбинация национальных традиционных архитектурных форм перемешивалась с ультрасовременными конструкциями из металла и стекла. Острые пики и плавные линии взаимодействовали между собой, образуя очень гармоничный, даже чем-то нереальный пейзаж.

Всюду были фонтаны и зелёные насаждения. Идеальная чистота. Люди, то спешащие по своим делам, то медленно прогуливающиеся. Туристы, то там, то тут фотографирующиеся.

И почему-то мне казалось, что этот город такой везде, а не только на тех улицах, по которым меня везли.