Hermana

Пролог

Я смотрю на изуродованное лицо Гаспара и пытаюсь успокоить дрожь в теле. Гаспар — человек, который хотел вывезти меня из импровизированной тюрьмы моей бабушки, хотел, чтобы я и мой брат встретились и убежали подальше от её гнета.

— Мередит, от того, что ты тянешь резину, жизнь Гаспара не удлинится.

Я перевела взгляд на бабушку. Нет, на Капо Семьи.

— Ох, Мередит. Не смотри на меня так, дитя. Взгляды, пытающиеся вызвать сочувствие, еще больше раззадоривают мой гнев.

Я снова посмотрела на Гаспара. Он смиренно улыбнулся и кивнул.

— Я не против умереть, девчуля. Я знал на что шел.

Но я нет.

Моя рука с заряженным пистолетом поднялась сама по себе. Я чувствую себя ужасно: меня трясет, тошнит, моё сердце разрывается на части от перспективы убить человека, я не могу дышать. Я пытаюсь сделать парочку глубоких вдохов, но нихрена не получается.

Около пяти минут напряженного молчания прерываются недовольным криком моей бабушки.

— Ладно, перерыв.

Я падаю на колени и, низко склонив голову, начинаю плакать от облегчения. Хочу уже бросить пистолет, как меня резко хватают за волосы и поднимают голову.

— Боже, да ты раскисла! — воскликнула на итальянском и рассмеялась Капо Семьи. — Думаешь, это всё? Мы не выйдем отсюда, пока ты не будешь испачкана чужой кровью, пока этот пол не будет залит ею, ну, и другими жидкостями, — она наклонилась и прошептала мне тихо на ухо: — Может, мне привезти твоего брата, м? Может, на нем потренируешься?

Я взглянула на неё и дрожащим голосом попросила:

— Прошу тебя, дай мне кого-нибудь плохого, чтобы моя совесть не съела меня живьем. Per favore, nonna[1].

Она долго обдумывала мою просьбу, не переставая смотрела в мои глаза, а потом скривила губы, оттолкнула меня и пошла прочь.

— Уберите Гаспара и занесите реального монстра.

Я облегченно выдохнула.

— Ты молодец. Я рад, что ты смогла договориться.

Подняв голову, я увидела на противоположной стороне парня. Рассмотреть его не получалось, так как его освещало яркое солнце.

— Кто ты?

— Я следующий. Это важно.

— Следующий куда?

Он хихикнул.

— Как только ты убьешь кого-то и уйдешь, будут учить меня. Хотя я уже обучен, но их это не интересует.

— Ты уже кого-то убил?

— Ну, пятнадцать мне было давно. Одиннадцать лет назад.

— Ого, — сказала я и легла на спину, закрыв глаза.

Немного помолчав, парень спросил:

— Могу лечь рядом с тобой?

— Ты же не собираешься меня убивать?

— Я не идиот какой-то. Всё-таки Анхела Инганнаморте поблизости. Нет смысла убивать её наследие.

Я улыбнулась такому ответу и похлопала по месту рядом со мной.

— Знаешь, как переводится твоя фамилия? — прозвучал его голос рядом со мной.

— Обманувшая смерть, — ответила я.

— Все мы должны убить кого-то в пятнадцать. От этого не отвертеться.

— Знаю, — мой голос дрогнул. — Но зачем убивать, а? Зачем?

— Таков наш мир, Мередит. Это единственное объяснение, которое ты будешь получать от всех, если будешь задаваться подобным вопросом.

Тепло разлилось по моему телу, когда он произнес мое имя.

— Скажи еще раз.

— Что?

— Моё имя.

— Мередит, — нежно, любя произнес он.

Я открыла глаза и посмотрела на его лицо, а именно в его глаза.

— И еще раз.

Прекрасные зеленые глаза будто стали ярче, насыщенней.

— Мередит, — прошептал он.

***

Я вернулась домой вся в крови, слезах и сразу же легла в постель. Сегодня я впервые убила человека. Крови было не так много, но от неё меня вырвало.

Я выключила ночник и лежала в темноте. Я принадлежу ей. По крайней мере, так говорит бабушка.

Моя дверь приоткрывается.

— Мередит? — прошептал Адам. — Ты спишь?

Он перестает издавать звуки.

Через секунду приподнимается мое одеяло, и маленькое тело проскальзывает под него.

— Я слышал, как ты плакала, сестра. Когда я плачу по ночам, ты всегда засыпаешь рядом со мной и говоришь, что будешь охранять меня, — лунный свет падает на него. Легкая искренняя улыбка озаряет его лицо. Невольно я тоже начинаю улыбаться, но он этого не видит. Он даже не знает, что я не сплю. — Сегодня я буду охранять тебя и твои сны.

Адам берет мою правую руку и кладет поверх себя. Через пару минут я слышу его сопение.

Мне снова хочется плакать. Моя правая ладонь сжимается и разжимается. У меня появилось острое желание прижать его к себе и уснуть, вдыхая его аромат.

— Теперь ты мой якорь, hermanito[2], — прошептала я дрожащим голосом, поцеловала его в макушку и прикрыла глаза.

Этот момент я запомнила на всю жизнь. Адам действительно стал моим якорем. Даже когда я перестала чувствовать, мой брат заставлял меня оставаться на плаву и не убить себя. Я знала, что кто-то нуждается во мне. Я продолжала жить благодаря нему.

К сожалению, в тот день был убит человек, который по словам Капо был «с грязными руками и вонял хуже просроченных рыбных консерв». В переводе это означает, что он гадкий преступник, совершивший такое преступление, от которого даже великий Капо Семьи Инганнаморте в шоке. К счастью, в тот день я познакомилась с парнем, чье присутствие успокоило меня. Я не знала, кто он, и не интересовалась этим, не пыталась его найти. Позже, спустя два года, я узнала, что тем самым парнем был Роберто Гвидиче, будущий Капо Семьи Гвидиче.

Убийства, защита Адама, плетение интриг — стали частью моей жизни, которую я не выбирала. Это всё мне навязали Капо и Консильери. Я находилась в вечном напряжении, ведь эти двое могли убить моего брата без моего ведома, а потом выдать тогда, когда я была бы на грани срыва. Я всегда хотела быть свободной и счастливой. Свободной-то я стала, но вот счастливой…

Сегодня 13 июня 2017 года. Сегодня ровно три года назад я убила своего суженого. Отделила его голову от тела кочергой, искупалась в его крови и счастливо смеялась. Спустя три года я вернулась в Италию на его поминальную службу, а также на праздник в честь его младшего брата — Капо семьи Гвидиче — Дамиана Гвидиче.

Глава 1

Я выдохнула дым и посмотрела на полудохлое тело, лежащее передо мной. Хватило всего двух глубоких порезов для того, чтобы он вырубился. Зачем анестезия, если можно просто порезать этих идиотов?

Я закатила глаза и пнула его.

— У тебя ресницы дергаются. Вставай давай.

Он не шевельнулся. Я пожала плечами, надела новые кожаные перчатки и взяла старый добрый нож, покрытый его кровью.

— Жаль, что ты не хочешь принять участие. Очень жаль, — я села на корточки повернула его на живот. Он перестал дышать. Я разрезала его рубашку и отбросила в сторону. Как только он почувствовал мое прикосновение, он дрогнул.

Забыла вас познакомить с гостем нашей программы. Его зовут Альфред. Один из информаторов моей бабушки, которому она вручила названия и местоположения тайных лабораторий. Вот сучка, да?

Альфред уже не скрывал своего страха: дрожал всем телом, что-то мычал.

— Слушай, мне тоже не в кайф подобным заниматься, — мой голос погрустнел, — но нужно же чем-то Семью кормить.

Вдоль его позвоночника была какая-то выпуклость. Проведя по ней, я поняла, что это что-то маленькое, и сразу же вонзила нож в его спину по самую рукоять. Я вытащила нож и начала раздвигать кожу пальцами, пока не нашла то, что искала.

— Бинго, — прошептала я и вырвала приросшую к его телу флешку. Я встала, взяла пистолет со стола и, сказав «спасибо», застрелила его.

Я вышла за дверь вся в крови с флешкой и пистолетом в руках. Пройдя немного, увидела Аманду и Кордеро с другими пленниками.

— Капо, что делать с ними? — спросил Кордеро, когда я показала им флешку.

— Расстреляйте их, — просто сказала я и пошла в кабинет.

Включив свет, я начала рыться в ящиках в поисках салфеток и пакета. Найдя и то, и другое, я очистила флешку и положила в маленький пакет. Завтра я отнесу это Дилан. Она разбирается в технике лучше всех.

Как только я сажусь в кресло, в кабинет врывается Кордеро, весело улыбаясь.

— Что?

— Звонил твой брат.

Я киваю.

— Мы с ним разговаривали днем, так что…

— Он прилетел в Техас. Находится в двух часах езды от твоего дома.

— Не шути так. У меня слабое сердце, — я кладу руку на грудь.

— Я знал, что ты так скажешь. Но у меня есть видеодоказательства.

Я прищуриваюсь, выражая таким образом свое сомнение.

— Поклянись жизнью матери.

— У меня же её нет, — отвечает он и показывает мне Адама, севшего в такси в аэропорту.

Я бью себя рукой по лицу.

— И в какой дом он едет?

— В тот, в котором ты иногда ночуешь и пьешь кофе.

Я закрыла глаза и попыталась успокоиться.

— Я могу позволить грубость?

— Да.

— Дура, ты что здесь сидишь? — я вздрогнула и открыла глаза. — Твой брат в двух часах езды от тебя, а у тебя дома срач полнейший. Да, я видел его. Я понять не могу как ты там развела срач, учитывая, что ты там всего лишь спишь и пьешь.

— Это творческий беспорядок.

— Твор… Dio[1], ты действительно дура.

— Эй! — обиженно воскликнула я.

— Езжай домой! — крикнул он и вытолкал меня за дверь.

Я побежала дальше по коридору, потом спустилась по лестнице прямо к своей машине.

Пока я ехала по дороге на бешеной скорости, мне позвонила Аманда. Она, оказывается, тоже знала о том, что Адам приедет. Также она предупредила меня о встрече с другими Капо во вторник.

— Давай ты, Аманда. Ты Консильери, второй человек после меня.

— Мередит, там соберутся одни Капо. Мне там не место.

Я закатила глаза.

— Хорошо. Как дела с товаром?

— Благополучно пересек границу с Мексикой, — гордо произнесла она.

— Поняла тебя. Я уже подъехала к дому. Отключаюсь.

— Ага.

Я поставила автомобиль на ручной тормоз, выключила фары, подождала около минуты и только после этого перевела ключ из положения 2 в положение 1 и вытащила его из замка зажигания. Вставив ключ, открыла дверь дома. Включив свет, я ударила себя рукой по лицу.

— Какая же я свинья.

По всему первому этажу маленького двухэтажного дома валялись различные предметы: чертежи, оружия, использованные упаковки кофе — в раковине были грязные кружки и тарелки, в холодильнике лежали макароны двухнедельной давности, а в отсеке с овощами перец покрылся белым пухом (плесенью).

Быстро переодевшись (даже у меня в комнате был бардак), я спустилась на место ЧП и принялась убираться: свернула чертежи и отнесла к себе в комнату, оружия рассортировала по всему дому (самые большие положила в чехлы и отнесла в кладовую), пропылесосила и протерла полы и подоконники, полила цветы, положила посуду в посудомойку и заказала продукты в соседний дом.

Я никого не впускаю к себе, кроме Кордеро и Аманды. За мной слежка не ведется, но на всякий случай заказываю что-то в соседний дом, так как курьер может быть шпионом какой-то Семьи и сможет запомнить планировку дома. Также нежеланные гости остаются в том доме. Опять же в целях безопасности. Соединяет нас подземный туннель с электропроводкой и стальными стенами и потолком.

Я подхожу к шкафу в кладовой и говорю:

— Хочу домой.

Звучит сигнал, подтверждающий мой голос, и шкаф начинает отодвигаться. Система распознавания срабатывает только с паролем и моим голосом. Если будет больше шестидесяти попыток, туннель взорвётся. Точно такой же шкаф расположен в соседнем доме только уровнем ниже, то есть в подземке.

Пройдя по туннелю, я оказываюсь в диаметрально противоположном доме. Здесь уютно и мило. Как будто это дом бабушки. Не моей, а чьей-то еще. Кстати говоря о бабушке.

Я подхожу к старому, дряхлому комоду Анхелы и беру лежащую на ней фотографию.

Молодая Анхела и новорожденная я.

— Ты умела искренне улыбаться? Так почему мне так не улыбалась?

Никто и никогда не ответит на эти вопросы. В принципе Анхела не любила отвечать на вопросы. Однажды, будучи — со слов бабушки — «ущемленным подростком», я спросила:

— Почему ты меня не любишь?