Хэйвуд. Запретный лес

Глава 1. ВПЕРЕДИ ОПАСНОСТЬ

Март 2001 года.
 

О своей родине Эвелин Гирд рассказала бы, используя самые душевные слова. Кроны деревьев, раскачивающиеся от дуновения ветра; журчанье реки, простирающейся по всей территории государства; фырканье оленёнка, догоняющего свою маму. Она любила всё естество, которое окружало её. Просторы родины поражали юную девушку своей бесконечной красотой. Эвелин жила в месте тысяч ярких и неповторимых природных чудес, где каждое живое существо могло быть самим собой, не боясь презрения. Любовь — вот что Эви испытывала к своей малой Родине.

Синева, украшенная ватными пушистыми облаками, плывущими к своей цели вперёд, будто с поручением от самой матери природы, тянула к себе взор. Еле уловимый переход кадра и вот, перед её голубыми глазами далёкие горы, вершины которых будто были украшены чем-то нежным и сладким, например, взбитыми сливками. Плавно опуская взор чуть ниже, можно было заметить такую же сладкую, но уже якобы из тёмного шоколада, поверхность всё той же горы, кажущейся маленькой в угоду тщеславия человека.

Затвор мгновенной фотографии щёлкнул, предвещая, что новый заголовок «СборСлив» готов и уже лежит на столе у главного редактора. На обложке газеты снимок не окажется, но Эви не переживала на этот счёт. Она понимала, что возвращение премьер министра оборонных дел магии из отставки намного больше волнует читателей газеты, нежели красота здешних мест. Юная леди вполне себе довольна своей работой, по большей мере благодаря добродушному начальнику — Фергусу Тейгу, с которым та была знакома ещё с детства.

Редакция газеты была нацелена на освещении важных событий государства и особенно в приравнении в правах сословий. Но как и у всех издательств, у «СборСлив» тоже были конкуренты. «Сенсации Сегодня» занималась пропагандой Знатных семей. В этом была нужда правительства, поэтому газета официально являлась государственной. «Сенсация» всегда яро протестовала против малодетных семей, ведь это считалось аморальным в их государстве. Аморальным для большинства населения. Графство Циоасто с самого своего существования делило магов на сословия, практически не давая шанса на выбор. На Знатных и Статных, чётко протягивая меж ними массивные нити.

Резкий контраст ослеплял взор синих глаз, не давая шанса рассмотреть то, что получилось. Яркая зелёная травка поблескивала в лучах весеннего солнца. Было довольно холодно с учётом того, что Эвелин находилась на возвышенности. Лёгкий шарф наровило сдуть холодным ветром. Погода морозила щеки и придавала румянец. Ткань, под действием ветра, ударялась о крепкие скалы. Рыжие волосы сбивало ветром, отчего пряди разлетались в разные стороны, мешая взору Гирд на чудесную красоту природы. Холод пробирал до каждой клетки её тела. Недалеко над головой леди пролетел ястреб. Засмотревшись, девушка и вовсе забыла, что нужно как можно скорее возвращаться домой, тогда она поторопилась. Вдруг резкий порыв ветра снёс с шеи шарф. Она среагировала мгновенно, но когда Эви уже думала, что всё позади, шарф ускользнул из онемевших пальцев. Выругавшись, леди как можно глубже вдохнула свежий горный воздух, после чего с хрипом прокашлялась. От ледяного воздуха, вошедшего в лёгкие, глаза покраснели и начали слезиться. Боль пронзила грудную клетку, не давая спокойно вздохнуть. Стало совсем холодно, солнце приблизилось к горизонту.

Скоро должно было начать темнеть, а здесь, у окраины Леса, опасно было находиться после полудня. У девушки зуб на зуб давно перестал попадать, а румянец больше не казался ей милым. Тем временем, ветер стал усиливаться, будто торопя убраться поскорее с опасного склона. Едва и бордовый берет мог тоже сбить ветром. Она вцепилась в него крепкой хваткой, после чего, отдышавшись начала ловко спускаться вниз. Неожиданно, опуская ногу на хилый булыжник, стопа соскользнула вниз вместе с разрушившимся каменным выступом. Сердце мгновенно задало бешеный ритм. В крови заиграл адреналин. К счастью, не успела Эвелин вскрикнуть, как вновь оказалась на твёрдой поверхности. Под ней не было воздуха. Единственное, что пострадало — её ногти, которыми девушка вцепилась в скалу, доверившись первобытным инстинктам. Ногти были сорваны, но это ничто по сравнению с жизнью. Первым делом Эвелин прикоснулась подушечками пальцев ожерелья, подаренного матерью. Она с облегчением выдохнула лишь тогда, когда ощутила под пальцами украшение.

По опасной дороге вниз, остановившись для того, чтобы набраться сил, Эвелин взглядом зацепилась за далёкую точку. Это был замок Минелиум со своей отдельной величественной башней — школа волшебниц и колдуний, из которой не так давно выпустилась сама леди. Впритык был образован ещё один похожий замок — Муилениум. Эта школа отличалась лишь тем, что выпускались оттуда волшебники и колдуны мужского пола.

Легенда гласила, что в 1319 году была основана первая в округе школа для волшебников — Абнер де Гард. Её основателями стали брат с сестрой — Муиленимум и Минелиум де Гард. Так сложились обстоятельства, что они переругались меж собой, и ссора дошла до того, что они разделили школу на Минелиум и Муилениум. Оба они были своенравны, но в отличии от своей сестры, Муил вскоре захотел прекратить вражду ради всеобщего блага, но Мина была до того зла и горда, что навсегда отреклась от своего брата. После этих далёких событий два замка не захотели присоединять, хотя возможность воссоединения была всегда. Проход был запечатан, и лишь истинный Магистр Магии мог снять печать, но этого никто не собирался делать. Возможно, дело было в том, что с тех пор, как школу разделили магическим проходом, два крыла замка враждовали из поколения в поколение. И кто бы ни становился директором в том или ином крыле школы, эти двое директоров ругались, и никак не могли прийти к единому соглашению. Поговаривали, что места директоров в школах Минелиум и Муилениум прокляты, но это были лишь деревенские слухи жителей Хэйвуда.

Это всё было из воспоминаний самой Эвелин Гирд, когда она ещё была ученицей Минелиум. 
Сразу после выпуска она отправилась странствовать по всему миру, черпая для себя новое, чтобы исполнить свою мечту — издать свою книгу о разновидностях народностей и их неведомых навыках владения магией. Таким образом, юная Гирд хотела помочь волшебникам во всем мире магии прийти к взаимодействию друг с другом ради всеобщего блага, но мечта так и осталась мечтой. Вскоре она возвратилась, не успев пройти и мили. К сожалению, трагедия в семье заставила её вернуться назад незамедлительно.

Глава 2. МЕЧ И ЩИТ

Ноябрь 2019 года
 

" Настроение : гуманность совершить, 
Добросовестно проявить малодушие.
Хочется себя погубить,
Чтобы дать жизнь, умирая от удушия..."
 

– Мисс Маврина, что это вы там делаете? Разве я просил вас писать? - Лесли положила серебряное перо на место, ощущая всю злость преподавателя на себе. – Мисс Маврина, - злобно пробурчал профессор Маралин, в очередной раз чихнув в грязную салфетку. – К сожалению, я заметил, что ваше поведение кардинально изменилось, - пробубнил он, будто находясь под водой. 
 

Его лицо выглядяло болезненно.
Складывалось ощущение, будто учитель только пробежал марафон : настолько влажным от пота было его лицо. Утратив свой прежний цвет, кожа теперь имела неприятный глазу бледно-зелёный оттенок. Казалось, что ещё пару секунд и профессор потеряет сознание. 
 

– И в плохую сторону, прошу вас заметить, - рыжеволосой девушке хотелось отфыркнуться от надоедливого преподавателя нумерологии. Она была зла и оскорблена. Ей казалось, будто никто вокруг не видел и даже не слышал о том, что случилось этой весной. Будто этого даже и не случалось; будто это было лишь её кошмаром; будто это ужасающее событие не удостоилось их внимания. Будто... Не случилось ничего, что могло бы навсегда перевернуть с ног на голову взгляд девушки на мир. 
 

Им было непонятно новое поведение леди, которая видела собственными карими глазами, как умирал её любимый. Как впервые в жизни она увидела слёзы, соскользнувшие по смуглому лицу мага. Как он в последний раз болезненно вздохнул и испустил дух. Он не хотел умирать, но ему пришлось. 
 

Все вокруг лишь потешались, не желая проявить сострадание. 
 

– Поэтому попрошу вас остаться после занятий и помочь Миссис Нури, нашей школьной уборщице... 
 

– Сожалею, сэр, но именно на этой неделе у меня образовались дополнительные занятия по рунологии, - Врать Маврина умела хорошо, но только чужим людям. Отец её всегда разоблачал, поэтому после нескольких неудачных попыток соврать ему, она больше не старалась это сделать. 
– Ах, да! И последующие тоже, - Лесли натянуто улыбнулась. Она, казалось, и не помнила какого это — улыбаться. Действительно радоваться и ликовать чему-либо. 
 

Все летние каникулы волшебница провела в унынии. Она была в трауре, не выходила на улицу, а лишь смотрела из окна на юных и прекрасных, представляя на их месте себя и Фреда. Таких счастливых и живых.
 

Потеряв близкого друга и возлюбленного в одном лице, она потеряла всё. После смерти Фреда всё в душе девушки переменилось. Казалось, будто она потеряла то единственное, что держало её дух в защите. То единственное, что заставляло её просыпаться и радоваться каждому прожитому дню. Потеряв Фреда, она начала чувствовать угрызения совести. Лесли считала, что именно она повинна в смерти Фреда Ирвинга. И каждый день леди корила себя мыслями об этом. 
 

– Но тебе никогда ещё не назначали ни единого дополнительного занятия после уроков! - неожиданно воскликнула её соседка по парте. 
 

Удостоив однокурсницу, что любила совать свой нос не в свои дела, лишь каменным оскалом, рыжеволосая девушка прошипела : 
 

– Тебе-то откуда знать? - огрызнулась она, думая, что профессор Маралин её вряд ли услышит, и точно. Профессор в который раз высмаркался. Лесли давно уже хотелось отречься от дальнейших уроков нумерологии, хоть девушке и очень нравился этот предмет, несмотря на такого же любящего совать свой нос в чужие дела, как и Лаванда, преподавателя. Всё-таки, нумерология являлась необязательным предметом для изучения, поэтому она держалась всеми силами, чтобы вытерпеть очередной год и уже в следующем учебном году отказаться от этого предмета. За столько лет, к сожалению, Лесли и профессор не нашли общего языка. Она находила Камрина подозрительным, особенно в этом учебном году, который только успел начаться. 
 

– Но так нельзя! Это неправильно! - встревожилась белобрысая. Лаванда Мерседес часто надоедала многим окружающим своими советами. Её считали слишком правильной и душной. 
 

Все считали, что сердце Лаванды каменное. Что ей не скажи, она начнёт пересказывать тот или иной акт правовых норм магической конституции, поправив пальцем круглые очки. Она была несокрушимой стеной, которая ещё ни разу не показывала своих истинных чувств перед окружающими, стыдясь их. 
 

Лаванда Мерседес была волшебницей с каменным сердцем, но это лишь казалось на первый взгляд. Никто и близко не понимал того, что творилось в глубине её души. 
 

– Извините, пожалуй, я отсяду. Солнце слепит, - И тут же опередив очередную придирку однокурсницы, на парту вмиг упал луч света. Природа была на её стороне. Рыжие волосы мерцали в лучах солнца, заставляя завидовать их владелице. 
 

Конец осени радовал лица магов и волшебников своей теплотой, даже несмотря на то, что через каких-то несколько дней вновь наступит всепоглащяющий холод севера, а следом за ней зима. Схватив с парты свои вещи, Маврина встала со своего места, не дожидаясь разрешения преподавателя. Она не увидела, но Лаванда спустив взгляд на книгу, заполненную числами и цифрами, вздохнула. В её глазах потухала надежда. Надежда на дружбу с девушкой, которой друзья были нужны не меньше, чем Мерседес. 
 

Озарив своим взором весь полный кабинет, девушка отправилась в её конец. За последней партой в гордом одиночестве сидел её однокурсник. В переполненной аудитории особо выбирать не приходилось. 
 

Чёрные волосы поблескивали в лучах палящего солнца. Рот был приоткрыт. Лесли подумала, что тот мог лечь вздремнуть. Учитывая положение вещей, а именно, общественный статус их большого семейства, молодой маг мог себе позволить такую вольность, как вздремнуть во время урока. Вглядываясь во внешность, Лесли узнала в нём Равена. Равена Сальвио. 
 

Глава 3. ВОЛЧЬИ ЧАРЫ

Март 2001 года.
 

Полное уединение с природой. Под ногами шуршала листва, шум веток, бьющихся друг об друга дополнял истинную картину благоухания природы. Лунный свет, еле пробирающийся сквозь густую листву деревьев, немного освещал путь. Томное дыхание прерывало скопившуюся тишину между двумя девушками.

– Скорее! - торопила высокая девушка со светлыми волосами свою подругу. Она ловко пробиралась через заросли диких растений, которые жадно хватали за ноги, отвергая их присутствие в Запретном Лесу.

– Анастасия, может... Всё-таки, не стоит? - жалобно проскулила Эвелин, освещая себе путь волшебной палочкой. Ей не нравилась затея гулять после полудня в Запретном Лесу. Нападений стало значительно меньше, но это не означало, что теперь Лес безопасен. Не зря Лес звался Запретным ещё с незапамятных времен. – Здесь ведь много диких и опасных существ...

– Ни одно живое существо в Хэйвуде тебя не тронет, если твоя душа чиста, ясно? 

– Откуда ты это знаешь? - сердце в груди у Эвелин сжалось. Они всё глубже пробирались в самые дебри, гущи Леса. Леса, в котором умерли не одни десятки волшебников.

– Я должна тебе это показать, Эви. Понимаешь? - с надеждой взглянула она через своё плечо на подругу. – Не бойся. Тебе понравится! - Улыбнулась девушка, отчего Эвелин стало не по себе.

– Что ты пытаешься мне показать? Объясни! - нервничала Эви. Её волосы то и дело застревали на ветках, пока короткие волосы её подруги легким порывом ветра всего лишь расскачивались у основания лебединой шеи. При лунном свете пшеничные волосы казались ещё более светлыми, чем прежде.

– Потерпи, мы почти пришли, - сделанные долгими веками тропы давно исчезли, и девушкам приходилось пробираться сквозь дикие дебри и заросли, которые то и дело наровили зацепиться им в ноги, подобно пиявкам, обитавшим в Красном Озере, и сорвать лоскутки от одежды. Заклинания отцепления от себя растительности работали всё слабее по мере приближения вглубь Леса.

Эвелин помнилось, что совсем в недавние времена, когда она ещё училась в школе и никуда ещё не уехала, ей и другим детям запрещалось находиться в близи Красного Озера, где обитали самые необыкновенные водные существа, заставляющие сердце остановиться от их небывалой красоты. Тогда Красное Озеро было намного опаснее Запретного Леса, куда раньше разрешалось гулять малым детям.

– Если с нами что-нибудь случится...

– Не случится, - отчеканила Анастасия злобно. Её уже начинало откровенно раздражать беспрерывное щебетание леди. Эвелин вдруг остановившись, задумалась. В её глазах блеснули слёзы в лунном свете.

– Если я умру, то Эверет не переживёт. Он ведь тоже умрёт! О, Норны! Эверет, мой милый, - На глаза девушки мгновенно выступили слёзы, скоропостижно скатываясь по обветренным щекам.

Вечными терзаниями Мечей и Щитов были переживания друг за друга. Никто не поступал эгоистично. Всем хотелось выжить лишь для того, чтобы спасти родственную душу.

Больше Эвелин не произносила ни единого слова, продолжая идти, ведь обратной дороги не помнила. Она слишком боялась умереть, ведь следом за ней тут же погиб бы и её жених. Норны бы на вряд ли пощадили Эверета, совершив единственную милость за всё свое существование.

Эвелин казалось, что хуже смерти нет ничего. Ведь, что это за явление смерть без наслаждения воздухом, без созерцания солнца и луны, без любви...

Жизнь. Как мало букв, но как много смысла. Жизнь главная ценность мира. Её надо беречь, а так же наслаждаться. Эвелин поступала крайне безрассудно, шествуя сквозь растительность Хэйвуда за своей знакомой в ночь полнолуния. И хоть Анастасия и была дочерью стража деревни Хэйвуд, это не означало, что у девушки имелась ума палата.

– Вот, - после долгой паузы протороторила Тодд, и повернувшись, предстала пред Эви с коварной ухмылкой на лице. Они остановились у опушки, где заросли не так настигали их пяток. Анастасия еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться самым страшным смехом во весь Лес, который ей казался родным домом. – Я привела новую жертву, - вдруг голос Тодд стал стеклянным. Её слова эхом пронеслись по опушке Леса. Звериный голос ещё долго звучал в разуме оцепеневшей Эви.

– Ч-что? Что ты несёшь? - теснее укрывая себя маминой шалью, произнесла Эви. Ответа Анастасии не последовало. – Мерлин, так и знала! - выкрикнула Эвелин, не сдержавшись. – Ты привела меня в опасный Лес в полночь, сказав, что кому-то нужна срочная помощь! И ты обманула меня, а на самом деле у тебя очередной приступ неадекватности! Правильно мальчики в деревне про тебя говорят. Зря я им не верила... - На это Тодд не нашлось, что ответить. Она всё с той же ухмылкой стояла и устрашающе смотрела на разозлённую Эвелин. Её слова Анастасия попусту не слышала, так как была сосредоточена на других звуках. – Зря я сдружилась с тобой. Если бы не ты, я бы сейчас находилась рядом со своим женихом... - мысли Эви вновь и вновь уносили к Эверету. К человеку, который для Эвелин являлся Мечом, а она же для него Щитом. Она любила его всей душой и не хотела терять из-за сумасшедшей Тодд.

Молодые люди в скором времени хотели вступить в брак, в узы любви. Они любили друг друга как и положено было истинным Мечам и Щитам. Их взгляды в общее будущее не было более альтернативнее, чем у всех остальных. Они хотели жить как и все, ничем не отличаясь. Эверет Эрнестайн собирался найти хорошую работу, как и Эви, которая уже работала фоторедактором и помощником главного редактора в газете ‹‹СборСлив››, а после нескольких лет брака они хотели переехать куда-то подальше, возможно, поближе к родителям Эверета, и только там уже родить своего первенца. Малыша Эрнестайна младшего. Золотце, которое они бы хранили как зеницу ока.

Они строили планы на своё совместное будущее. Совместное будущее, которому не было суждено сбыться.

Послышалось громкое дыхание и фырканье. Кто-то тяжело шёл позади Эви, ступая массивными лапами по сырой земле. В животе что-то неприятно завязалось, а сердце наровило упасть в пятки. Пот проскользил по спине. Ей не хотелось разворачиваться, но это было неизбежно.

Глава 4. ПОТЕРЯ МЕЧА

Ноябрь 2019 года.
 

Больно ударившись бедром о мраморный пол, Лесли быстро отползла в самый далёкий угол, подальше от зеркала, в котором увидела облик Фреда. 
Такого любимого и нужного, и больше не существующего.

Когда отползать уже было некуда, она поджала под себя колени и, уткнувшись в них, продолжила рвано рыдать, вспоминая самый ужасный день в своей жизни. Грудная клетка резко вздымалась вверх, то резко вниз. В голову девушки начинали приходить всё больше и больше старых воспоминаний, которые леди так тщательно пыталась забыть.

– Лес такой необъятный, такой тихий... - Лесли хотелось продолжать и продолжать говорить о красоте природы во всех её красках, но такая смена темы не понравилась Фреду. Всё ещё прижимая мёрзнующее тело девушки ближе к себе, Фред собирался продолжить разговор, который был нагло прерван девушкой.

– Да, наверное, - сомнительно произнёс парень. Его русые волосы, уже довольно отросшие, шевелились при лёгком дуновении холодного ветра. Могильный ветер дул из Леса, который находился не так далеко от них. – Но всё-таки, Лесли, веди себя осторожно рядом с Коллином. Я же говорил тебе из какой он семьи, - раздался девичий хохот Лесли.

Лесные существа напевали в эту томную ночь незамысловатые песни, смысл которых был понятен только для них. Лик луны освещал блекло-голубым сиянием землю. Отсюда открывался прекрасный вид на Лес и даже слегка на школу Абнер де Гард, из которой они сбежали этим вечером. Свет в школе везде был выключен, а врата заперты, но это не помешало молодым и прекрасным нарушить устав школы.

– Ох, Фреди, - Она подняла голову вверх и, встретившись взглядом с парнем, поцеловала в уголок его губ. На мгновение уста Ирвинга поднялись. – Как ты можешь ревновать меня к Коллину? - И вновь её лёгкий смех, который с тех пор больше не был произнесён из её уст. – Это нелепо! Он же... Маленький, - теперь леди, чьи огненно-рыжие волосы мешали взору мага, колыхаясь на ветру, сидела молча, наблюдая заполнойлуной, пытающейся скрыться в сумерках.

– Я вовсе не ревную, - серьёзно ответил Фред. И это было чистой воды правдой. Он знал, что девушка ему верна, ведь она его Щит, а он её Меч. Не могло быть иначе. Они доверяли друг другу, и не зря. – Это куда серьёзнее, чем ты думаешь... - Настала долгая пауза, при которой ребята увлеклись рассматриванием луны, пока та не скрылась за обширными тёмными облаками. – Не общайся с ним. Это...

– Что?! - взревела Лесли, не сдержавшись. Она была раздражена тем, что её пытаются контролировать, как марионетку. – Слишком опасно? - Она была подростком и ей, как и всем, хотелось почувствовать запах свободы, а не прикосновение к решеткам клетки.

Лесли встала с влажной земли, укутанной зелёной травой, и посмотрела сверху вниз на нахмуренного парня.

– Я вольна сама выбирать, что мне делать. Коллин — мой друг! И я буду с ним общаться, нравится тебе это или нет, - прогремела Лесли, вскипая от злости.

– Ты не понимаешь, что говоришь! - Фред был тоже далеко не спокоен. – Его мать колдунья, а отец колдун. У них своя лавка на Глэндрайке, в котором они продают всякую пакость для чёрной магии! - Он тоже вскочил на ноги и уже оказался намного выше девушки.

– Не родители определяют твоё место в волшебном мире и уж тем более не их деятельность. Ты сам мне об этом говорил! - отчеканила леди, поражаясь его узколобию. – И вообще, ты разве не слушал профессора Маландру сегодня? Она говорила, что чёрная магия может не всегда являться плохой. Иногда она во благо!

– Нашла кого слушать. Старушку Селму!

– Знаешь что... - девушка готовилась сказать что-то резкое, что-то обидное, но в последний момент успела передумать.

– Что?

– Оставайся при своём мнении, а я при своём, Фред! - и развернувшись, девушка попыталась убежать, но маг её схватил за локоть.

– Стой, мы пойдём обратно только вместе, - Губы парня построились в узкую линию.

– Я не желаю идти вместе с тем, кто считает, будто человека определяют его родители.

– Но в ситуации с Коллином так и есть! - ещё громче взревел парень. Вены, пугавшие Лесли, набухали на его шее.

– Фред, ты его не знаешь. Он хороший, в отличие от твоих друзей. Что-то я не заметила, чтобы ты хотя бы поговорил со своими друзьями. Знаешь, они всё ещё меня оскорбляют, но я ведь терплю, представь себе. Терпела до сегодняшнего дня! А ты разозлился всего-навсего из-за Принца! Он ничего тебе не сделал, но тебе ведь важно, чтобы я только с тобой везде ходила, а когда я тебе надоедала, оставлял меня и шёл к своих дружкам! - пока все эти слова градом сыпались из её уста, Фред всё сильнее и сильнее сжимал локоть Лесли, пока леди не зашипела. – Пусти, больно! - парень спустил хватку. Его желваки задвигались. Он был зол как никогда прежде.

Девушке было больно на душе. Его друзья истерзали невинную душу леди своими оскорблениями, говоря, что она недостойна Фреда. Она слишком долго терпела, не высказываясь. Лесли устала, и её усталость вместе со злостью вырывались наружу.

Он молча смотрел на лицо девушки, сам не понимая, что на такое ответить. Наконец, девушка задвигалась. Лесли побежала туда, где она могла бы спрятаться от него. Фред не успел на этот раз схватить девушку. Он побежал за ней. Они бежали по мокрому полю. Дальше был только склон и Лес. Ирвинг и Маврина зря отошли от пределов школы настолько далеко.

Благодаря своему высокому росту и длинным ногам, парень почти догнал девушку. И он бы даже поймал её, если бы Лесли споткнувшись, не упала и не прокатилась со склона вниз. Фред сбавил скорость, чтобы не налететь на неё, но Лесли ловко встала на ноги и продолжила бежать.

У окраины Запретного Леса она часто любила гулять и просто находиться в тишине, подальше от шума людской суеты. В эту же ночь она бежала со всех ног, чтобы успеть скрыться в нем от молодого мага. В эту же ночь леди впервые вошла в лес и не заметила надписи на табличке : «Берегись Запретного Леса».

Глава 5. ПОЛНОЛУНИЕ

Март 2001 года. 
 

Гирд никогда не отличалась храбрым сердцем или безрассудством, отнюдь, девушка была пуглива. Большую часть жизни Эви беззаботно резвилась по деревне, а после кончины отца она заботились о больной матери и вела хозяйство, ухаживая за овцами, пускай и не об этом всю жизнь мечтала леди. Без отца жилось трудно, но она старалась не унывать. Леди хотела стать мужественной заменой отцу.

Чтобы ей и матери всего хватало вдоводь, Эвелин ходила на работу под руководством Фергуса. Последние три года именно этим Эви и занималась, пока не встретила того самого — единственного. Того, кто скрасил всю её жизнь, разделив на «до» и «после». Она ни секунды не сомневалась, что они встретятся; что Меч её отыщет. И твёрдо веря в это, леди ждала и надеялась, и не зря.

Новоприбывший в деревню Хэйвуд — Эверет Эрнестайн, согласился остаться жить здесь, рядом с больной матерью Эвелин, чтобы девушка смогла побыть вместе с ней в её, возможно, последние годы жизни. Они прожили год, прежде чем Эви по своей глупости и наивности согласилась пойти за Анастасией Тодд в Запретный Лес.

После той ночи, когда она увидела белого волка и его блестящие глаза, Эви не могла больше думать ни о чём другом. Эверет уступил место оборотню в её сознании. Истинный разум леди был отключён. На какое-то время девушка находилась будто бы во сне.

Было бы разумно рассказать об этой истории всем жителям, чтобы помочь охотникам схватить опасное существо, которое, вероятно, убило ни одну дюжину людей и может убить ещё не меньше, но Эвелин молчала и никому не рассказывала об этом случае. А на расспросы Эверета о том, почему она в тот вечер так поздно вернулась домой ответила, что её случайно заперли в доме печати. Это удовлетворило любопытство её Меча, но с тех пор он стал более заботлив к ней.

Любой другой волшебник на её месте решил бы ни за что даже близко не подходить к Лесу, но она поступала в точности да наоборот. На протяжении долгого времени бедная девушка, подвергая свою жизнь и жизнь жениха опасности, неосознанно ходила к той опушке в надежде встретить того самого волка, но волк не выходил. Эвелин могла по несколько часов бродить по Лесу в поисках белого оборотня, но все её попытки вдребезги разбивались. Но волшебнице везло, ведь ещё ни разу она не напаролась на чудовищ Запретного Леса.

Нескольких недель ни единого намёка на пребывание в Лесу волка. Ничего. А тем временем, люди продолжали пропадать. На местном кладбище стало не хватать места, и жители начали строить новое кладбище на территории пустынного поля, чтобы было место, куда хоронить последующих.

Как никогда раньше стал популярным храм Норн. Каждый день он наполнялся людьми, которые с утра до ночи молили судьбу не забирать их родных и соседей.

Жители Хэйвуда понимали, что жертв будет ещё много, но ничего не могли поделать. Всё решал Барнэби Тодд — страж деревни Хэйвуд. Именно он запретил за месяц до первого нападения факстритизировать после полудня, а за нарушение жестоко карал, он исключал из деревни нарушителя и всё его последующее поколение навсегда. Многие считали, что именно из-за этого запрета малодушные ребята гибнули в Лесу. Если бы факстритизация была не запрещена. Если бы не было запрета, то, возможно, спаслось бы ещё много жизней.

Но тем не менее, достаточно трусливая Эви отважилась пойти в очередной раз в Запретный Лес, когда все уже спали, а полная луна величественно возвышалась над её головой. Малодушная, с чистым и не тронутым сердцем, Эвелин Гирд шла прямиком к своей смерти в когтистые лапы.

Она пришла в то самое место, где впервые увидела белого волка, чья пасть была вся заляпана кровью, а большие глаза ярко сверкали во тьме. На поляне были протоптаны дорожки. Протоптаны самой Эви, которая стала здесь частым гостем. Девушку тянуло сюда, как магнитом. Она и сама не могла понять, почему и зачем. Чары лишили её здравого смысла.

Вдруг за деревьями блеснули жёлтые глаза. Эви моментально почувствовало чьё-то присутствие. Она и раньше чувствовала, но теперь девушка ещё и увидела. Пара жёлтых глаз-фонариков засверкали в ночной тени. Послышалось шуршанье листы, и лёгким порывом ветра волосы Эви сдулись. Что-то глухо зарычало в темноте. Одновременно Эвелин почувствовала и всепоглащающий страх и воодушевлённость встрече.

– Я знаю... - глаза волшебницы бегали с одного дерева на другое, в надежде вновь встретиться со взором существа. – Ты здесь. Покажись же, - в предвкушении произнесла молодая девушка, озираясь по сторонам. Глаза её неестественно заблестели в ночном сумраке, ожидая с трепетом увидеть желанного волка. И хоть страх поселился в теле, она не могла пойти обратно. Дороги назад уже не было.

Всепоглащающая тьма озарилась шарканьем лап. При лунном свете, попадающем на поляну, благодаря удобно расположенным наверху веткам, белая шерсть замерцала. В восхищении Эвелин не могла больше промолвить ни слова. Вдруг голову девушки неприятно защипало, будто кто-то вонзил в неё много острых иголок. Наступила ужасная жгугачая боль. Она осела в разуме тяжким бременем.

– Ты зря сюда пришла, - проговорил голос в голове у Эви, эхом повторяя сказанное. – Тебе не место в этом Лесу. Уходи прочь, пока не стало слишком поздно! Уходи! - Слова давили на череп изнутри.

– Я не хочу уходить, - Она восхищённо осматривала всё, что было видно во тьме : яркие глаза оборотня и мускулистые лапы.

– Как тебя зовут? - бархатный, но твёрдый голос задал вопрос.

– Эвелин Гирд. А как зовут тебя?

– Эвелин Гирд, тебе не следует этого знать. Хватает и того, что ты уже знаешь больше, чем следовало бы. Исчезни!

– Нет. Я хочу быть тут с тобой, - редко моргая, проговорила девушка, будто находясь под гипнозом. 
– Ты, Эвелин, - волку нравилось произносить её имя. Такое сладкое и нежное имя. – Околдована волчьими чарами, - Жадно дыша, он не смел отвести взгляд от неё. Кристально-голубые глаза тянули к себе оборотня. Он еле сдерживался, чтобы не утонуть в омуте её глаз. – Сегодня полнолуние и чары спадут. Возвращайся домой, пока тебя не схватили.

Глава 6. РУБИНОВЫЕ ГЛАЗА

Декабрь 2019 года. 
 

Каких-то пять лет назад Лесли и представить себе не могла, что окажется здесь, среди волшебников, и сможет найти свою истинную родину. Абнер де Гард был для неё вторым домом, и девушке здесь нравилось больше,  чем в Мире Немагов. Лесли нравилось находиться здесь и лежать на мягко взбитой кровати, нежась от утренних лучей солнца, подобно принцессе.

В далёком для леди 2014 году, когда ещё действовал закон министра Стюарта, она оказалась зачислена в школу Абнер де Гард. И вот уже на протяжении пяти лет Маврина не могла поверить своему счастью находится здесь — в Мире Магов.

В обычной школе немагов она казалась чужой с самого первого дня учёбы. Леди так и не нашла там друзей, зато в Абнер де Гард это у неё получилось практически сразу. Теперь она не была чужой. Она была своей.

Пока ей не исполнилось десять лет, Лесли считала, что её отец самый обыкновенный человек на свете. Правда, неуклюжий. Уилиссес постоянно что-то ронял и даже ломал. Она думала, что он неловкий, но маг просто не привык справляться со всем в ручную, без магии.

Всю жизнь он старался восполнить недостающую частицу в пустоте родительского гнезда. Волшебник старался заменить Лесли мать, одновременно с этим пытаясь быть и отцом. Выходило неумело, но тем неменее, Уиллисесу получилось вырастить девушку и без материнской помощи.

Когда отец Лесли сообщил ей впервые о сказочном Мире Магов, который на самом деле существует, маленькая девочка испугалась. Испугалась, что это всего-то предлог для того, чтобы избавиться от неё, сослав далеко-далеко, ведь она так часто просила купить ей игрушек и давать побольше сладостей. Но это неожиданно оказалось удивительной правдой. Они неведомым немагам способом переместились из деревни Вульгарисвуд, который находился близ к маленькому городку Эльверум на далёком Севере, с помощью общественного кафе и его скрытого от немаговских глаз прохода, на обширную площадь Клэнфелда — прямо перед величавым зданием Министерства Магии. Волшебный барьер пропустил их в Мир Магов и Волшебников, так как знал — они оба маги. Через этот барьер могли пройти лишь настоящие волшебники. И маленькая Лесли Маврина вместе со своим отцом попали через этот барьер в Волшебный Мир, в котором они давно не были.

Мистер Маврин давно позабыл каково это находится среди людей похожих на тебя. Среди тех, пред кем не надо изображать немага. Уиллисесу вспомнилось, как он сам впервые очутился здесь вместе со своим отцом и матерью, чтобы закупиться школьной атрибутикой. Он был воодушевлён новой неизвестностью, которую ему было суждено познать и досконально изучить.

Проучившись в школе Муилениум, мистер Маврин стал отменным волшебником. В школе он нашёл много верных друзей и даже своего Меча, ведь сам являлся Щитом. Но внезапно начавшиеся митинги, а затем и Гражданская Война разделила их, и с тех самых старинных пор они больше ни разу не виделись. Уиллисес даже не имеет подсказки, где бы она могла находиться, но ему было известно одно : она жива, ведь если бы она погибла, то его сердце пронзила бы острая боль, которую было бы не посильно стерпеть даже такому сильному магу, как Уиллисесу.

Однажды, лишь единожды, Лесли спросила своего отца, где её мама и почему её нет. Уиллисес ответил кратко : «она погибла плохой смертью». Её отец не стал скрывать данного факта от маленькой леди. Он был краток и прямолинеен, и без подробностей.

Итак, попав в школу Абнер де Гард, Лесли начала познавать совсем другой, непохожий на её прежний, мир. Она жадно впитывала такую интересную историю и культуру жизни магов, пока остальные дети, выросшие в Мире Магии, распластавшись на партах, отлынивали.

Хотя и некоторые Знатные дразнили её и обижали тем, что она перешла к ним из немаговской школы, Лесли всё равно нравилось в Абнер де Гард, ведь именно там она нашла тех друзей, которые понимали бы её внутренний мир, когда в прежнем мире ей не было места и объясниться со своими ровесниками ей было сложно. Немаговские дети Лесли не понимали так, как понимали маговские.

Знатные были широко шокированы тем, что девочку из Мира Немагов приняли в их величественную школу, хоть сама она и являлась волшебницей. Министерством Магического Образования было запрещено обучение детей-волшебников выросших за пределами магического мира. Лесли стала исключением, после чего через пару лет этот запрет был отменен и вовсе. Каким-то невообразимым способом её отцу получилось договориться с Министерством, и с тех пор девочка могла обучаться в школе Абнер де Гард. Случилось ли это из-за Лесли Маврины — до сих пор остаётся загадкой.

На осенние и рождественские каникулы на первом курсе она возвращалась в школьном омнибусе с вещами обратно к площади Клэнфелда, где со сдержанной осанкой её ждал отец. На втором году обучения Уиллисес переехал вместе со своей дочерью в Хэйвуд, чтобы Лесли не было так сложно добираться до дома во время каникул.

Но с тех пор, таким детям, как Лесли было разрешено обучение, приходилось тяжко. Многие не хотели принимать их за своих. В частности Знатные. К счастью для девочки, Лесли попала к числу Статных. Именно многие Статные помогали таким детям ориентироваться в необычной школе со своими волшебными правилами.

И теперь, обучаясь на пятом курсе Статных в школе Абнер де Гард, Лесли ощущала всю нахлынувшую ностальгию. Пять лет проведённых в Мире Магии дали о себе знать. Она была рада судьбе, что попала сюда, хоть последний год ей и не казался сказочным.

* * *

– Сегодня нет изменений в расписании, надеюсь? - мимоходом услышала Маврина от Барнарды Капеллы, шедшей по коридору со свитой Знатных.

– Вроде нет, - успела договорить зажатая девушка, как Барнарда её перебила, будто и не услышав мышиного голоса сестры.

– Эй, ты! - выкрикнула девушка в спину Лесли. Рыжеволосая девушка догадывалась, что она обращается к ней, но надеясь, что это не так, игнорировала. – Я кому говорю? Маврина!

– Чего тебе, Бари? - ухмыльнулась Лесли, хоть и не было до смеха, но ей показалось, что это скроет её истинные чувства перед девушкой.

Глава 7. В СВЕТЕ ЛУНЫ

Март 2001 года. 
 

Мистер Тейгу был как никогда обеспокоен странным положением дел, относящихся к Эвелин. Он никогда не просил милую девушку работать допоздна, а после работы помогать с распечаткой утренних выпусков ‹‹СборСлив››. Милая Эви всегда сама предлагала свою помощь любимому начальнику и старому другу, который был старше девушки всего на каких-то шесть лет, но Эви всегда обращалась к мужчине на «вы» даже за пределами работы. Скорее из уважения, нежели из субардинации.

В этот вечер Эвелин Гирд впервые попросила уйти с работы пораньше без объяснения причин. Фергус даже не стал спрашивать почему. Он считал, что раз девушка впервые за все четыре года работы просила уйти чуть пораньше обычного, значит произошло что-то важное. Значит с милой и доброй Эвелин что-то случилось и ей срочно надо было отлучиться. Но раз девушка не стала просвещать своего начальника, мистера Тейгу, то мужчина решил, что так оно и надо, что девушка сама не желает делиться своими переживаниями. Значит дела не терпят огласки.

Тем не менее, решив, что миссис Гирд стало хуже, он решил навестить их семейство сразу же после работы, ведь он так давно не видел старую-добрую Мэдисон. Изредка выходившая из ума женщина - Мэдисон Гирд, нуждалась в помощи круглосуточно. После того, как около шести лет назад погиб Меч семейства, сильная волшебница выдержила удар по сердцу. Хоть она и была жива физически, но жизнь внутри неё потихоньку гасла. Разве Щит мог жить без своего Меча? Конечно же, нет. Покрайней мере, не долго.

В тот полдень, когда рабочий день давно у всех был окончен, Фергус только выходил из большой хижины в несколько этажей, которая висела боком, чуть покачиваясь на лёгком ветру. Ещё бы чуть-чуть и казалось, что эта хрупкая конструкция обрушится прямо на него, но нет. К счастью, этого до сих пор не происходило. Закрыв магией свой центр вселенной - дом печати - ‹‹СборСлив››, он двинулся по давно забытой дороге к старенькой избе, где жили Гирды.

Давно наступила весна и снег постепенно оттаял, даруя ту отвратную грязь, что была здесь веками. Фергус семенил свой взор на полную луну, что величаво возвышалась над противным человечеством. Как же Фергусу хотелось, чтобы обычные люди навсегда исчезли из этого мира. Он понимал, что так говорить нельзя, но он считал, что немаги только и умеют, что издеваться над природой, глумясь над ней всеми возможными способами. Пока Мир Магов находится вне прикосновенности с Миром Немагов, отделяющий барьером, Фергус чувствовал себя хорошо. Но после прочтения газеты ‹‹Сенсация Сегодня››, ему стало заметно хуже.

«Сенсация» сообщала, что Мир Немагов заполонили отходы самих же немагов и они уже не имеют понятия, куда всё это девать. Сенсация сообщила слухи, что премьер-министр Магии собирается помочь им с помощью магического очищения мусора. Фергус надеялся, что это действительно лишь слухи, ведь нельзя ни в коем случае вмешиваться в Мир Немагов. Стоило ему представить, что немаги их разоблачать, как будут ставить тираничнские эксперименты над ними, мужчине стало плохо. Но вера в эту историю мигом испарилась, стоило мужчине подумать о премьер-министре, который даже успел побыть даже самим министром.

Он учился вместе с Роджером Стюартом. Ему казалось, будто только вчера он сидел за партой школы Муилениум, а перед ним одиночная парта Роджера. Сколько он помнил школьные годы, Стюарт так ни с кем и не подружился. Его не обзывали и не изгоняли из общества. Отнюдь, его звали и предлагали дружбу, но он всегда отказывался. Казалось, что у Роджера имеется свой собственный мирок, в котором ему было лучше, чем с ними. Всегда задумчивый, всегда тихий. Фергус плохо знал Роджера, как и все остальные учащиеся. Мистер Тейгу смог о нём узнать больше, только когда Стюарт стал министром. Зная его методы правления (как никак более пяти лет правил Волшебным Миром), Фергус становился спокойным, ведь премьер-министр был в своём уме-разуме и ни за что бы не стал распространяться о секретах магии немагам.

Мистер Тейгу, казалось, увлёкся в чертоги разума так, что чуть не пропустил нужный дом из виду. Увидев, что в окне на первом этаже до сих пор горел свет, он вошёл через калитку. Волшебник трижды собирался постучать, но не успел он сделать и второй стук, как дверь открылась. На пороге стоял лохматый юноша моложе самого Фергуса. Эрнестайн был полной противоположностью Фергуса. Если же кожа Тейгу покрывалась маленькими морщинами, а цвет их потускнел, то у Эверета так и сверкала белоснежная кожа. Фергус тем временем убрал белоснежную прядь волос за ухо, чтобы не мешалась. Его длинные волосы теперь добрались до самых ключиц. Волосы небрежно были закреплены на затылке пучком какой-то старой коричневой заколкой, но несколько прядей всё же спадали на лицо.

В голубых глазах Эверета потухла надежда, как только он увидел, что это не тот, кого он ждал.

- Здравствуйте, вы... - юноша с аккуратными чертами лица взглянул на голубоглазого Тейгу.

- Фергус Тейгу, здравствуйте, - Оба поклонились друг другу.

- Оу, а вы, видимо, тот самый начальник Эвелин. Вы главный редактор газеты ‹‹СборСлив››, - Эв попытался улыбнуться, как мог, хоть в душе была тоска. - Проходите, - интеллигентно предложил он Фергусу.

- Неужели я попытал счастье познакомиться с вами, дорогой мой друг. Так вы ведь избранник нашей милейшей Эвелин, - обрадовался Тейгу. Его голубые глаза начали пробегаться по исхудалой избе, но так и не найдя знакомые рыжие волосы, они потухли. - Кстати, где же она?

- Я подумывал, что она ещё на работе, но, как вижу, это не так, потому даже не, где моя любимая может быть, - загоревал Эрнестайн.

- Милая Эвелин, это ты, доченька? - послышалось старческое кряхтенье, прежде чем успела бы упасть с глаз горячая слеза Эверета.

- Позвольте, - улыбаясь, попросил Фергус, чтобы пройти к Мэдисон, что всегда была в дружбе с его давно погибшими родителями. Фергус и не сомневался в том, что они с Эви лишь разминулись и стоит лишь подождать лишние пару минут, как улыбающаяся Эвелин появится на пороге дома. - Дорогая миссис Гирд, вы узнаете меня? - поднявшись на верх к Мэдисон, голубоглазый взял женщину за руку. Её руки были холодными, как лёд, а кожа покрыта морщинами. Женщина, которой не было и сорока, угасала прямо на глазах. Было ужасно осозновать что может сделать потеря родственной души с волшебником.

Глава 8. НЕТ МЕЧА ДЛЯ ТЕБЯ

Декабрь 2019 года.
 

Скрепя своей душой, после ужина Лесли поднялась к себе в спальню. Как обычно, кот-фамильяр её соседки по комнате расположился прямо на её кровати, что и вызвало кучу бранных слов из уст юной Маврины. Лавина под воздействием грома (кота) начала своё обрушение. Совсем скоро ровную дорогу засыпало щебнем. Лесли выплеснула всю  накопившуюся злобу. Вдоволь накричавшись на кота и саму хозяйку этого прелестного, но наглого создания, она с шумом выдохнула.

– Ненормальная! - в бешенстве кричала Марта.

– Заткнись, Ларкинс!

– Непр-р-ростительное хамство, мыр-р, - начиная вылизывать себя, промяукал белый кот-фамильяр.

– Нечего лежать на моей кровати! С тебя шерсть сыпится, как с профессора Сейджа песок.

В ответ она услышала кучу оскорблений, как со стороны кота, так и со стороны хозяйки. В силу своего возраста, Лесли была легко раздражимой волшебницей. Ничего не стоило взбесить эту юную особу.

Марта Ларкинс давно просила, чтобы её переселили от «придурковатой Маврины, которая зря взъелась на Армароса и высасывает из них последние соки». Марта, и ещё одна соседка Лесли, были не в ладах с девушкой, которая терпеть не могла кошек. Вторая соседка — Аманда Джейсев, молча и спокойно взирала на отнимающее много сил стычки бойкой Марты с Лесли. В этих поединках никто никогда не выигрывал. Они взаимно терпели поражения, не собираясь мириться.

Все соседки не ладили друг с другом. И даже Аманда и Марта были далеко не подругами. Они были девушками, которых окликали «в карман за словом не полезет». В принципе, таковой являлась и сама Лесли. Обе яро искали девочек, которые могли бы согласиться поменяться с ними комнатами, но никто не соглашался, зная, что придётся жить в комнате с самой Лесли Мавриной. Особенно боялись и быстрее отказывались первокурсницы, так как им врали, что попав под ноги этой девушки, она поведёт их в лес и убьёт, как и Ирвинга.

Сегодня под косые взгляды своих соседок, Лесли отправилась на поиски директорской башни, в которой она была лишь раз, но уже давно позабыла, где та находилась.

Кусок пергамента давно промок под потной ладошкой девушки. Блуждая по долгим и пустынным коридорам, где изредка можно было заметить парочку учеников и профессоров, Лесли заблудилась, но вовремя патрулирующий коридоры профессор Алексис Сейдж помог отыскать дорогу Маврине. Он указал на потрескавшуюся пустую стену, по бокам которой величаво возвышались двухметровые статуи. Стену охраняли две огромные гаргульи, в лапах каждой из которых было по мечу.

– Что добывают для целебных отваров, но хватает до синяков и оставляет царапины? - проговорила одна из гаргулий.

– Что?

– Что добывают для целебных отваров, но хватает до синяков и оставляет царапины?

– Ам, - Она растерялась. – Погодите, сейчас, - но вспомнив о промокшей бумажке, леди раскрыла её и вспомнила пароль. – «Цепкие оливки».

Гаргульи не ответили, но зато в пустой серой стене что-то зашевелилось. Посыпался песок и стена начала расходится в две стороны. Открылся проход. Чёрная винтовая лесница, перила которой украшали серебряные и золотые воробышки, вела вверх, в кабинет директора. Стены значительно отличались от школьных. Они были из чёрного кафеля, обромлённые белым контуром. Войдя туда, за леди тут же закрылся проход. Лесли боялась, ведь не понимала для чего туда шла, а неизвестность пугает. В первый и последний раз она беседовала наедине с директором только после смерти Фреда Ирвинга.

Подумать Лесли не успела. Ступеньки винтовой лестницы закончились и она уже находилась в просторной передней кабинета профессора Аластера. 
Передняя кабинета выглядела как у истинных королей и королев эдварианской эпохи. Интерьер в готическом стиле устрашал, но не саму Лесли. Маврина успела привыкнуть к мрачным тонам замка, нежели Мэлори, которая в эту ночь снова не могла заснуть из-за тягостной атмосферы и всякого шума, доносящегося где-то за окном. Это игрались духи с кладбища Хэйвуда, которые, чуя страх, любили пугать школьников в своё удовольствие. И хоть они не могли проникнуть внутрь замка, первокурсники и Мэлори боялись всё равно. Призраки развлекались до тех пор, пока призрак Минелиум или Муилениум не прогонял их, требуя тишины в замке.

Многочисленные шкафы были переполнены всякими микстурами, флаконами и книгами. Комнату приглушенно освещала люстра, вместо немаговских лампочек были навешаны вечные свечи. Стоявший в центре передней стол держал на себе многочисленное собрание книг от Энтони Дженкинсона — писателя XXI века, который смог найти и собрать информацию о новых видах заклятий, путешествуя по континенту Южный Хаммерфиль. Ввиду этого, профессор Ализон Винифред Аластер был давним другом Дженкинсона, раз тот подарил ему свои первые экземпляры в скором выходящих книг.

Надолго не останавливаясь, Лесли двинулась вперёд. Поднявшись по пяти ступенькам вверх, она попала в просторный кабинет директора. За столом, где лежала чаша полная цепких оливок, а также много пергаментов и свитков, сидел директор Аластер. Морщинистое лицо не изменилось, но перестало подрагивать. Вместо этого на потускневших губах воцарилась улыбка. Длинная серебренная борода была гладко расчёсана и с двух краёв украшена косичкой из этих же волос. На большом носу уместились зрительные очки. Калпак на голове директора свисал чуть на бок, но крепко держался и не спадал.

– Добрый вечер, Лесли. Мне жаль, что я отвлек вас от подготовки ко сну, - произнёс первый Ализон Аластер.

Вокруг были шкафы, наполненные книгами. Не было ни единого свободного места, где не было бы их. Казалось Лесли попала не в кабинет директора, а в библиотеку. Справа от профессора разместились лестница, ведущая на верхние полки к литературным произведениям.

– Добрый вечер, директор. Ничего страшного вы не сделали.

На тёмном и отпалированном столе возвышались две скульптуры. Одна была справа от профессора Аластера, а другая слева. Та, что справа, являлась фигурой оленя, топазные рога которого переливались на слабом свету. Эти же рога излучали маленькую магию, отбрасывая на пару сантиметров белое свечение. Слева была статуэтка лисы. Её глаза горели адским пламенем и страшили любого. Она величаво подняв голову к верху, сверкала глазами-рубинами.

Глава 9. БАР «СОРОК ТРИ ЧАСА»

Март 2001 года.
 

Аскольд выглядел опрятно, почти как нормальный волшебник. Это было для него несвойственно. Белокурые пряди теперь действительно являлись белокурыми, а его парадная серая рубашка оказалась на самом деле белой. Его самый верный, самый близкий, и похоже, единственный друг сразу заподозрил в этом что-то неладное. Эйнсли, используя свой дар, проник в разум мага. Он искал в его чертогах разума что-то, что могло объяснить такое поведение друга.

– Хватит копаться у меня в голове, - завязывая ленты на манжетке, сказал Аскольд. Он осматривал себя в зеркале.

– Тебе бы этим заняться тоже не помешало... Что с тобой происходит?

– Я в порядке, брат.

– По виду, не совсем. Куда намылился? - спросил Редманд, привычно смахнув каштановые пряди с глаз.

– Прогуляться вдруг захотелось.

– И с кем же? В таком-то виде...

– Я не совсем уверен, что она придёт. В любом случае, я просто хочу сходить в бар.

– Отлично, я с тобой! - вскочил с места Редманд.

– Ни в коем случае!

– Почему это?

– Иди, вон, Тодд вновь что-то придумал, ещё днём просил тебя помочь ему.

– Да к чёрту его и его мерлиновы идеи! Он сумасшедший человек. Помешанный.

– Полностью согласен. Так давай рванём куда-нибудь подальше отсюда.

– Ну уж нет, я устал постоянно бежать от чего-то. Тем более...

– Тем более что?

– Тем более здесь есть ради кого остаться, - Ухмыльнулся Эйнсли, смотря исподлобья.

– Ты про свою прелестную и милую Эйвери?

– Она как путеводная звезда для меня, - он искренне улыбнулся губами и глазами.

– Давай ты вот эти все свои сопливые фразочки прибережёшь для неё, ладно? - оскалился Бетельгейзе.

– Так куда ты идёшь и с кем, друг?

– В бар «сорок три часа» с девушкой. Но у неё есть жених, так что это просто встреча.

– Всё равно будь осторожнее. Не навреди ей..

– Я всё понимаю, Эйнсли, - Сглотнул Аскольд, вспоминая день, когда его Меч погиб из-за его ошибки.

– Я не хочу, чтобы тебе потом было больно. И тебе и ей, - Редманд хотел защитить своего единственного друга, который служил ему опорой и поддержкой на протяжении многих лет. Губа, которую он прикусил, стала алой.

– Я знаю, что подвергаю её опасности, но обещаю, что просто схожу с ней на дружескую встречу.

– Просто будь благоразумным, это всё, что я хочу тебе сказать. Боюсь, я не переживу, если ты отправишься вслед за Мэнди, - невольно он задел за кровоточащую рану. Редманд обещал никогда не вспоминать об этом ужасном дне, но он нарушил своё же обещание. Он резко замолчал, но было уже поздно. Аскольда Бетельгейзе захлестнула волна боли и обиды на себя.

Иллюзорный мирок растворился в небытие, предоставив сознанию реальный мир. Реальный и жестокий мир, созданный под покровительством Солнца и Луны. Под покровительством Норн.

– Ты как всегда прав, - сдался Бетельгейзе, перебив извинения Эйнсли. В итоге, это он был повинен в смерти сестры своего друга — Мэнди Мэй Редманд. Боль вновь проникла сквозь щели внутрь Аскольда, в самое его сердце, парализуя все клетки.

Он считал, что убил своего Меча, после чего должен был и сам умереть, но Норны словно пощадили его, вместо этого убивая его душу каждый день и заставляя чувствовать повинность в смерти Мэнди.

Он был зол. Свою злость Аскольд освобождал, изнечтожая, как считал Отец Стаи, повинных жителей Хэйвуда. Ему нравилось раздирать глотки своих жертв по велению главного. И хотя во время убийства Бетельгейзе чувствовал некое наслаждение за содеяное им преступление, но уже через мгновение волк ощущал себя ничтожеством. Часто по ночам ему снились кошмары, в которые вторгались все его жертвы. И особенно часто она. Мэнди Мэй. Аскольду снились кошмары, как и Редманду. Как и всем, кто хоть раз убивал.

Аскольд не должен был чувствовать что-либо к юной Эвелин Гирд. Она ведь не его Меч. То, что он чувствовал к ней было неправильно и во вне установленных нормах приличия. Узнав о таком, общество подсчитало бы это явление аморальным. И осудив, обоих бы отправили в темницу Carceres Tid.

– А ты всё же помоги Тодду, он ведь может и наказать, - перевёл тему волк.

– Наказать? Меня? Ха, я слишком важен ему!

– Он же сумасшедший. В один момент может и переменить все свои взгляды...

Светловолосый мужчина уже был готов выходить в путь, хоть уже и сомневался в правоте своего решения, но Редманд его приостановил :

– Аскольд?

– М?

– Извини... Конечно ты можешь встречаться с кем угодно и где угодно, - прикусив нижнюю губу, произнёс со вздохом Эйнсли. Он опирался всем своим весом о стол. – Я просто хотел, чтобы ты не забывал : мы чудовища и мы опасны, - Он похлопал его по плечу, после чего сутулясь, вышел из шатра и направился в сторону места встречи Стаи, оставив друга наедине с тягостными мыслями. Его слова не ободрили друга. Каждую ночь там намечались собрания сородичей, предвадителем которых был сам страж Хэйвуда — Барнэби Тодд, отец как странноватой Анастасии, так и Стаи.

Эвелин правильно предполагала, что в чём-то таком должен был быть замешан Барнэби, ведь именно он запретил  факстритизировать после полудня за несколько дней до первого нападения, аргументируя это тем, что волшебники не должны тревожить ночное время естества волшебством. Из-за этого жертвы подлунных не смогли при всём желании скрыться, узнав об оборотнях, которые обитают в Запретном Лесу.

С наполненной до краёв болью в душе, мужественный Бетельгейзе проходил по темнеющей улице деревни, под звуки проливного дождя. Он не торопился попасть к противоположной окраине Хэйвуда, чтобы войти в бар.

В бар, названия которого предполагаемо значило, что именно на сорок три часа возможно максимально застрять в этом заведении, но не более. Какие бы завсегдатые пивнушек, проходимцы и пьяницы не старались, но на дольшее время там никто никогда не мог остаться. Создатели этого бара даже учредили приз — тот, кто продержится дольше сорока трех часов, получит внушительную сумму, которую, конечно, никто никогда не получал.

Глава 10. СЕКРЕТ НУМЕРОЛОГА

Декабрь 2019 года.
 

Лесли Маврина выглядела ужасно, а изо рта пахло ещё отвратнее. Если даже кто-то сказал бы, что она напоминает одного из тех подлунных монстров, что обитают в Красном Озере, то этот неизвестный бы не ошибся. Её мешки под глазами стали оттенка фиалок, а когда-то слегка волнистые рыжие волосы потеряли ту природную яркость, которой завидовали все девочки. Теперь они напоминали гнездо сороки. Опухшие глаза давали понять, что прошлой ночью ей не удалось выспаться.

Так, проходя по коридору школьного корпуса, первокурсники вздрагивали при виде неё. И кто знает, может они подумали, что Лесли утащила кого-то прошлой ночью в Запретный Лес.

Всегда, когда девушке что-то не нравилось, а особенно, если леди находилась в дурном расположении духа, она злилась, хоть и помнила, что ей этого делать определённо нельзя.

Когда Лесли злилась, то портила всем остальным настроение. И уж тем более, когда всем вокруг было хорошо, а ей тягостно, то она тихо ненавидела всех подряд. Даже любимого преподавателя рунологии, Оанез Блэр, которая, только что пожелав с улыбкой доброго утра девушке, скрылась за углом, не успев услышать ответа Маврины. И как хорошо, что не услышала. У Лесли было дурное поведение, недостойное для леди, но с возрастом оно могло измениться.

В той же одежде со вчерашнего дня, девушка шла в сторону общежития, надеясь, что старосты не уличат её в прогуле занятий. Единственное, о чём она жалела —это пропущенный завтрак. По вторникам к завтраку подавали её любимые жареную яичницу на ржаном хлебе и чашку кофе. Увидев пустую и такую тихую комнату, в которой не было ни души, и даже кота Марты, девушка вдруг захотела лечь и окунуться в забвение. Но впервые за долгое время совесть брала над девушкой верх. Лениво переодевшись в похожее одеяние, Лесли вышла из спальни, кинув в последний раз печальный взгляд на такую желанную кровать в середине двух других. Пушистое одеяло с её любимым запахом из родного дома и две белые подушки, которые были взбиты так, что ляг ты на них, в секунду мог бы погрузиться в восхитительный мир Морфея, пленили, но с горем ей пришлось закрыть дверь с той стороны.

Чуть ли не плача от горя, девушка спустилась вниз, в гостиную своего факультета, даже не заметив того, что вещей её прежних соседок в спальне больше не было. Вместо них были совсем чужие вещи, далеко не Марты или же Аманды.

Неожиданно девушка встретилась со своими новоиспечёнными друзьями. Хоть Лесли пока не торопилась причислить их к таковым в виду старой травмы. В виду предательства подруги, ставшей теперь для неё врагом. Её предал родной человек, её предал близкий друг. И не один.

– Где же тебя Мерлин носил? - отдавая предпочитения жаргонным словам волшебного мира, спросила Гати. Её руки стояли по бокам и она ждала ответа на чётко поставленный вопрос. От её театральной реплики настроение Лесли стало чуть лучше. Она даже искренне улыбнулась.

– Я была в библиотеке, а Мерлина не видела, - как ни в чём не бывало, ответила леди и поспешила к выходу из гостиной. – Нам надо на урок, девочки, если вы ещё не забыли.

– Стой, - Лаванда поспешила поймать её. – Во-первых, нумерологию отменили, а куратор ещё не успел найти замену этому предмету, а во-вторых, мы в библиотеке только что были. Ты нас обманываешь.

– Я и не смела обманывать. Я вышла из библиотеки сразу, как её открыла мисс Олдридж, - невозмутимо проговорила Лесли, не шелохнувшись даже. Дурное настроение начало угасать в присутствии двух милых девушек, переживавших за Лесли, как за друга. Переживавших за неё, как настоящие друзья.

– Только не говори мне, что ты ночевала в библиотеке из-за меня, - запереживала Мерседес.

– Не неси чепуху! - воскликнула грубо Регата. – Библиотеку закрывают на ночь. Да и как бы ты смогла пройти через сторожа, о котором в страхе все первокурсники говорят, - наконец вымолвила Мэлори, найдя тему, в котором она хотя бы чуть-чуть разбиралась бы в таком для неё неизведанном мире волшебства.

Со вздохом, Маврина осознала, что ей всё-таки придётся рассказать всю правду, так как боялась, что даже эти девочки, которые первыми безвозмездно решились подружиться с той, о которой ходили страшные слухи по всей школе, могли от неё отречься, решив, что она вновь гуляла по лесу, а возможно и заманивала очередную жертву.

– Это было не из-за тебя, Лаванда. Но надеюсь, ты поспала в моей кровате, - Она скривила в жалости лицо.

– Кстати, о твоей спальне! - спохватилась Мэлори, лучезарно улыбаясь. Волшебница чуть ли не прыгала от радости.

– Регата, не потакай ей. Я сначала хочу узнать где она находилась всю ночь, - неожиданно Лаванда показала себя с суровой стороны, хоть и не желавшей ничего плохого. Лесли захотелось услышать продолжение реплики Регаты, но увидив серьёзный вид Мерседес, струсила. Лесли впервые видела Лаванду такой настойчивой и уверенной. Её настоящий темперамент был скрыт от чужих глаз. – А ты не увиливай с темы, Лесли Маврина, - зелёные глаза засверкали. Казалось, ещё немного и она пригрозит Лесли волшебной палочкой.

– Ну, ладно, - выдохнула девушка, опустив свой взор вниз. Она и вправду рассказала всё, что произошло только вчера, но ей казалось, будто это было так давно. Так неописуемо быстро текло время меж пальцев.

– А ты не думала, что... Ну, догадка директора может оказаться ложной? - предложила Регата. Все троя спускались вниз, направляясь в кабинет своего куратора, находившийся этажом ниже. Всем, особенно Мерседес, хотелось узнать, какой им урок поставят вместо нумерологии, которая таинственным образом испарилась из сегодняшнего расписания.

– Я сразу же так и сказала профессору Аластеру.

– Девушки, нас внизу ждёт куратор. Поспешите, - протороторила Бетти Кит, торопливо спускаясь с лестницы. Они последовали её примеру.

– А потом, ну, что ты сказала... Директору? - нарушила тишину Мэлори, в которой были слышны лишь цокание каблуков девушек о ступеньки.

– После этого я ушла к себе в спальню, но вскоре решила, что должна пойти в библиотеку... - Девушка, будто использовав машину времени, перенеслась во вчерашний день, чтобы вспомнить каждую мелочь детально. Она так и не узнала ничего, что могло бы утолить её жажду по поводу Мечей и Щитов. Лесли все ещё не могла поверить, что не являлась Щитом Ирвинга.

Глава 11. МЭНДИ МЭЙ

Апрель 2001 года.
 

Шествуя в оборванных ботинках по сухой дорожке деревни, мужчина шёл в сторону аккуратного силуэта. Его ноги были ему будто чужими. Так непривычно Бетельгейзе было ходить, после целой недели в волчьей шкуре. Последние дни Стая только и делала, что тренировалась в схатках и выслеживала свежую кровь. Волшебники продолжали посещать Хэйвуд. В основном нищие люди, что едва сводили концы с концами, ведь в бакалеях всё было дорого, а в лесу всё, по благоговению Норн, бесплатно.

Силуэт с хрупкими плечами, которые можно было бы приметить ещё издали, стоял неподвижно. Из аккуратно заплетенной косы рыжих волос, переливающихся глянем на солнце, выпадали пару прядей, и при лёгком дуновении ветра они волнами колыхались. Волосы блестели в лучах света, чем завораживали Аскольда.

Она, изящно выпрямившись, ждала своего нового друга.

– Эвелин, - Леди, одетая в лёгкое, но тёплое платье коричневого цвета в пол, машинально обернулась на своё имя. На её лице заиграла улыбка.

– Аскольд, доброе утро!

– Добрее не придумаешь, - Маг, заметно переставший ухаживать за собой, зевал. Отросшая щетина, впалые щёки и большое мешки под глазами заставляли невольно сжалиться над ним. – Я так рано больше никогда не встану, - потирал глаза Аскольд.

– Прости, - невинно произнесла Эви, сжав в руках корзинку для продуктов. – Пойдём же!

Этим ранним утром не успели ещё прокукарекать первые петухи, как у порога «Dulcis tabernam» оказались эти двоя. Мисс Доррис только-только открыла свою лавку, но ещё даже не успела подготовить заведение к приходу посетителей. Маленький джинги над дверью громко зазвенел, наподобие колокольчика, когда гости вошли в лавку сладостей.

Из двери в кладовую вышла встречать первых посетителей этого дня сама мисс Доррис. Чёрные волосы, чуть с проседью, были собраны в аккуратный пучок на затылке. Женщина лет сорока, одетая в розовое платье чуть ниже колен с воротничком, с улыбкой встретила гостей.

– Доброе утро. О, Эвелин, это ты. Милая, давно тебя не была здесь, - ещё больше обрадовалась Мэйблл.

– Да, давно, мисс Доррис. Решила наконец встать пораньше, чтобы наконец сходить к вам в лавку со своим другом. Он ещё здесь никогда не бывал.

– О, приятно видеть в лавке новые лица. Хорошо, что привела. Когда бы он смог попробовать кофе наивысшего сорта!

– По правде говоря, мы здесь не из-за кофе...

– Глинтвейн? Гоголь-моголь? - Она была заинтригована. Девушка рассмеялась.

– Эвелин рассказывала, что вы делаете потрясающие напитки. И особенно эгг-ног.

– А! Это тоже! Так чего же вы тогда ждёте?! Присаживайтесь скорее.

Снаружи двухэтажное здание из чёрного дерева казался ничем не примечательным, но внутри он был необыкновенным : помещение на первом этаже являлось будто бесформенным. В нём отсутствовали острые углы. Стены имели розовые оттенки. Пахло свежей древесиной. Со всех сторон на полках стояли банки, а в них сладости. Кроме разных банок с конфетами, также были рожки, внутри которых было не мороженное, а разные сладости в перемешку с ягодами и кусочками фруктов. На посетителей азартно глядели сладости, умоляя съесть их. Карамель, ирисы, шоколадные пасты, конфитюры, маршмэллоу, пишмание, лукум. Стоимость одной сладости начиналась от 1 бейла и заканчивалась 200 финами. Здесь было всё, чего хотелось бы маленькому ребёнку.

Это место являлось конечной пропиской кариеса. Ему здесь жилось замечательно.

На втором этаже продавались концелярские товары : разнообразные волшебные палочки всех расцветок, рукописные перья, цветные чернила, пергаменты и свитки. Всё, что могло помочь получить образование. Он был закрыт, так как его владельцы ещё не пришли.

Эвелин и Аскольд сели за столик с белой скатертью. Мисс Доррис быстро принесла два стакана эгг-нога. Когда она спросила, чего они ещё хотят, то леди заказала пироженные им обоим.

– Как сладко, - скорее жаловался, чем восторгался Бетельгейзе. Съев дисерт, он запил его ещё более сладким напитком. – Куда ты меня привела. Это, конечно, всё замечательно, - сказал Аскольд, скривив лицо. – Но слишком приторно.

– А мне вкусно, - Даже причмокивала Эви. – Не только же есть мы сюда пришли.

– Что ты хочешь узнать?

– Откуда ты переехал к нам? В нашей деревне с роду не было никаких Бетельгейзе. Я всех здесь знаю.

– С запада Северного Хаммерфиля.

– А поточнее? - допытывала леди. Аскольд усмехнулся, глядя на неё ехидно.

– Графство Натшимэл.

– Вау! Подожди... Это ведь там самые красивые звездопады, а ещё это единственное место, где можно увидеть ночное сияние на небосводе.

– Да, верно. Но родился я на востоке.

– Но каким ветром тебя занесло сюда?

– Долгая история, - Вздохнул Аскольд.

– Время есть, - уверенно сказала волшебница, облокотив голову на ладони. Она ожидала захватывающего рассказа от взрослого мужчины.

– Нас было много. Большая компания друзей... После трагедии в наших семьях, мы с Эйнсли и...

– Кто он?

– Мой близкий друг, теперь единственный. Мы жили с ним в одном городе.

– В городе... - допытывала Эвелин.

– Редсан. Смотрителем города был его отец. Гринольв Редманд был великим человеком, - на одном выдохе выпалил мужчина. Ему вспомнился такой родной образ отца друга, который по сути заменил ему родного. – После смерти наших родителей, мы убежали с друзьями...

– Чьи родители умерли!? Твои, его?

– У всех нас умерли родители. У всех...

– Что? Почему?!

– Об этом я, может быть, расскажу тебе потом, ладно? - Эви в ответ моргнул, но молчать ей было трудно. Аскольд усмехнулся.

Бетельгейзе восхищался юности Эвелин. Между ними была разница в восемнадцать лет, но с каждым часом, проведённым с ней, Аскольд молодел.

– Вы убежали...

– Мы долго странствовали по Северному Хаммерфилю, так и не найдя места, где бы нас приняли с теплотой. Мы никому не были нужны и мы скрывались. Не скажу почему... Просто... Людям чуждо всё то, чего они не понимают.