Хищница для двух землян

1

Солнце пекло немилосердно, обжигало даже сквозь охлаждающую ткань костюма. Точнее, того, что от него осталось.

Я лежала эффектно. Нет, правда, если уж изображать драму, то делать это стоило красиво. Белый костюм из охлаждающей ткани облегал тело так, словно был нарисован акварельными красками на коже. Рваные края едва прикрывали грудь — вверху костюм был надрезан ровно настолько, чтобы намекнуть на пышные формы, но не вываливать все наружу. Правая нога полностью оголена и покрыта запекшейся кровью.

Пожалуй, получилось неплохо. Легко решить, что я пострадала в схватке с тварью, а не аккуратно порезала свой собственный костюм. И поцарапала нежную кожу, шипя сквозь зубы. Я не слишком-то любила боль.

Куда больше я любила наслаждение.

Рядом со мной, распластавшись, лежал «виновник» моего бедственного положения. Тварь была отвратительной — как, впрочем, почти все местные обитатели. Четыре короткие лапы заканчивались когтистыми ступнями, способными, судя по отметинам на окружающих камнях, дробить скалы. Тело, покрытое бурой, лоснящейся чешуей, было непропорционально огромным, с массивной головой, увенчанной парой закрученных, словно рога барана, отростков. Из пасти, усеянной острыми, как бритва, зубами, торчал толстый, раздвоенный язык.

С первого взгляда становилось ясно — перед тобой хищник, рожденный убивать. Я, признаться, слегка поморщилась, когда пришлось испачкать руки в его слизи, добиваясь нужного эффекта. Запах от твари исходил неприятный — металлический, с нотами прогорклого жира. Нож с мономолекулярным лезвием, которым я ее убила, все еще торчал у основания черепа.

Звук двигателей приближающегося шаттла заставил меня прикрыть глаза и наблюдать за ним сквозь полуопущенные ресницы.

Серебристый, маленький, обтекаемой формы, он напоминал крупное насекомое. Шаттл осторожно снижался, поблескивая в лучах чужого солнца и выпуская посадочные опоры. Такие корабли, как правило, использовались для первичной разведки и сбора образцов на новооткрытых планетах. Идеально!

Створки люка отворились, и на песчаную поверхность планеты ступили двое мужчин. При взгляде на них у меня дыхание перехватило.

Они были облачены в обтягивающие костюмы серо-стального цвета, прекрасно подчеркивающие их атлетичные тела. Я едва подавила желание облизнуть губы. Ох, какими сладкими будут эти фантази…

Один, коротко стриженный брюнет с квадратной челюстью и волевым подбородком, отличался военной выправкой и уверенностью в каждом жесте. Второй, блондин с волосами чуть ниже ушей и утонченными чертами лица, казался более изящным, даже аристократичным. Его движения были мягкими, но в них ощущалась скрытая сила.

Я зашевелилась, судорожно вдохнула и поднялась, дрожа. Пошатнулась, словно от слабости. Два шага назад, испуганный лепет — язык моего народа, который они, конечно, не знали. В их интеркоммуникаторах среди лингвистического архива совершенно точно не было моего языка. А потому говорить я могла абсолютно любую чушь, только с нужной интонацией.

Например, сейчас я испуганным голосом сказала: “Боги Альмары, как бы я хотела, чтобы вы оба меня трахнули”. Среди жалких остатков моего народа и близко не было таких горячих самцов.

Блондин вскинул руки, жестом показывая, что мне ничего не угрожает.

— Все хорошо, не бойся. Мы не причиним тебе вреда.

Его голос был мягким и успокаивающим. Я замерла, словно испуганная лань, и прижала руки к груди. Я отдавала себе отчет в том, что теперь, когда я стою, с одной стороны ткань моего костюма держится на честном слове. Если быть точнее, на затвердевшем соске.

И если брюнет, оглядев меня с ног до головы (а посмотреть там было на что), остался невозмутим и безучастен, то глаза блондина, стоящего в паре шагов от меня, вспыхнули неосознанным — пока еще — желанием. Уверена, он хорошо разглядел розовое полукружье соска, подчеркнутую костюмом стройную фигуру с узкой талией и оголенную почти до самого бедра ногу в лохмотьях ткани.

Конечно, блондин был слишком учтив и, может, даже благороден, чтобы мечтать о том, как неистово он будет трахать только что обнаруженную им и явно попавшую в беду инопланетянку. Но… скоро учтивость и благородство отойдут на второй план.

Уж я постараюсь.

Взглянув на тварь, лежащую рядом со мной, я вздрогнула. Закрыла лицо руками и… разрыдалась. Блондин, охнув, шагнул вперед и осторожно обнял меня. Всхлипывая, я уткнулась лицом в его плечо, чувствуя, как кровь приливает к щекам от невинных — пока еще — прикосновений. Его дыхание коснулось моего виска.

Я чувствовала силу его рук, тепло тела, и то, как бьется его сердце. Это было... приятно. Внизу живота призывно потянуло. Мне захотелось потереться о него, ощутить твердые мышцы под тканью костюма… и может быть, что-нибудь еще, не менее твердое.

С трудом, но я держала себя в руках.

Брюнет тем временем внимательно осматривал окрестности.

— Странно, — хмуро обронил он, не отрывая взгляда от скал. — По нашим данным, здесь не должно быть никаких поселений. Откуда она взялась?

Я подавила желание нахмуриться. С ним, пожалуй, будет посложнее — от него так и веет холодом и недоверчивостью. Но тем приятнее окажется тот момент, когда он потеряет бдительность… и голову тоже. Когда забудет о своей подозрительности и будет думать лишь о том, как взять меня — наверняка грубо и властно.

Проклятье, я снова заводилась.

Но это всего лишь фантазии. Я могла быть сколько угодно развратной и отличающейся не самым стандартным мышлением, но я не отдам свое тело проклятым землянам. А мой коммуникатор распознал в чужаках именно их.

Пусть физиологически мы, итрианцы, очень походили на людей с Земли, для нашего народа физическое, плотское совокупление — совершенно отвратительное, неприемлемое явление, которое роднило людей с животными. Тела итрианцев были сосудами для разума, священными храмами для души. Как можно развращать их, позволяя кому-то проникать в них?

2

Шаттл оказался тесным, но удобным. Я прикидывалась любопытной дикаркой, жадно впитывая все, что видела. К счастью, Уилл — так звали светловолосого красавчика — принимал мой интерес ко всему, что меня окружало, как должное. Наверняка понимал, что я никогда в жизни не видела ничего подобного.

Общая длина от носа до кормы составляла не более пятнадцати шагов, но, благодаря грамотной планировке, внутри было достаточно места для работы и отдыха двух членов экипажа… и одной незваной гостьи. Внутреннее пространство было организовано максимально эффективно, чтобы использовать по назначению каждый клочок.

Сразу за кабиной пилотов располагалась небольшая лаборатория, где, как я поняла, проводился первичный анализ собранных образцов. Стены были обшиты панелями из серого матового пластика, усеянными портами и разъемами для подключения различного устройства.

Часть из них была мне совершенно незнакома, другую я узнавала с первого взгляда, благодаря мириадам прочитанных книг с подробными рисунками. Третью я сканировала “Стражем”, пока не видел Уилл. Базы, собираемой моим народом и заложенной в мой коммуникатор, было достаточно, чтобы распознать самое важное оборудование.

Главным элементом лаборатории была аналитическая камера — цилиндрическая капсула из прозрачного материала, окруженная сложной системой сенсоров и сканеров. Рядом располагался голографический проектор, отображающий данные анализа в виде трехмерных графиков и диаграмм. Вдоль стен тянулись полки с контейнерами для образцов, пробирками, колбами и другим лабораторным оборудованием.

Жаль, но в лаборатории Уилл решил не задерживаться. Вероятно, думал, что мне, девушке, это не интересно. Зря.

Когда мы покидали лабораторию, в нее с образцами почвы и каких-то растений вошел напарник Уилла, которого он в очередном дружеском обмене подколами назвал Джеком. Его взгляд прошелся по моему запястью со “Стражем” и стал еще более хмурым. Того и гляди, отберет его у меня, чтобы проверить, какие тайны он скрывает.

К счастью, до этого не дошло. Пока не дошло.

Надо быстрее им заняться.

Уилл тем временем продолжал свою скромную экскурсию. Я, рисуя на лице восторг, вслед за ним заглядывала в каждую щель.

Стены обеденной зоны были обшиты мягкими панелями светло-бежевого цвета. Здесь находилась компактная кухня, оснащенная синтезатором пищи, микроволновой печью и небольшим холодильником. Обеденный стол представлял собой откидную панель, встроенную в стену, с двумя складными стульями рядом.

Уилл отвел меня в спальный модуль — один из четырех находящихся здесь. Стены, отделанные мягкой, кремовой тканью, приглушали звуки. Большую часть пространства занимала откидная кровать, в сложенном состоянии образуя подобие кресла. Рядом, в нише стены, располагался узкий шкафчик для личных вещей — несколько полок и крепежи для одежды в условиях невесомости. В стену был интегрирован душевой отсек размером с телефонную будку.

Позже я, прикрываясь скукой, все же вернулась в лабораторию. Уилл понимающе улыбнулся, а Джек, к счастью, был слишком занят, чтобы вновь тренировать на мне подозрительно-хмурые взгляды. Сидя на стуле и подпирая подбородок кулачками, я наблюдала за тем, как Уилл и Джек обрабатывают образцы. По правде говоря, даже не удивилась тому, что они работали, как хорошо отлаженный механизм.

Джек возвращался с поверхности с герметичным контейнером, в котором находился образец почвы, кусок скалы или какое-то растение и помещал его в аналитическую камеру. Уилл сканировал и анализировал образцы, записывая данные, которые отображаясь на голографическом дисплее в виде графиков, диаграмм и длинных строк текста.

После “рабочего дня” меня покормили. Еда была синтетической, безвкусной, но питательной. Я сделала вид, что ем с аппетитом, хотя меня тошнило от одного запаха. Уилл и Джек переговаривались между собой, а затем, к моей досаде, помчались в лабораторию проверять какую-то теорию.

Остаток дня я коротала за чтением. Однако на дисплей “Стража” я выводила книгу на своем родном языке, на случай, если кто-то из моих попутчиков появится внезапно. Будет лучше, если они решат, что я не знаю их язык. К тому же, мне очень не хотелось придумывать оправдания — кто я и как здесь очутилась.

Одна крохотная ложь тянет за собой большую.

Появившийся из ниоткуда Джек, к моей досаде, протянул мне сложенный комбинезон. Вероятно, запасной и куда менее эффектный, чем мой, порванный в стратегически нужных местах.

Джек жестами показал мне, как включать и настраивать душ в кабине — небольшом отсеке, отделанном матовым пластиком. В стенах располагались форсунки, распыляющие воду под давлением. Кажется, он явно намекал на то, что мне не мешало бы смыть с себя кровь. Вот же зараза… Какого черта вмешиваться в мои планы?

Впрочем… Я могу обернуть все это в свою пользу.

Взяв комбинезон, я отбросила его в сторону и начала расстегивать собственный. Джек нахмурился и отвел взгляд. Смущение пробило в его броне тонкую брешь, которой я тут же воспользовалась, чтобы проскользнуть в его мысли. Ухватила лишь самый хвостик: “Наверное, у них так принято”.

Ну конечно, другая культура, что с нее взять? Именно на такую реакцию я и рассчитывала.

Раздевалась дальше, стягивая с себя кожаные лохмотья и отдавая себе отчет в том, насколько сексуально мое тело. Ощутила вспыхнувшее в Джеке желание, которое он тут же попытался подавить. Проникая глубже в его мысли, я обнаружила, что они с Уиллом находятся в этой экспедиции уже несколько месяцев.

Мужчины, вдали от дома, без женского общества… Это чувствовалось очень остро.

Полностью обнажившись, я повернулась к Джеку спиной, зная, что сзади выгляжу не менее соблазнительно. Потом неторопливо направилась в сторону душа и включила воду.

К моему разочарованию, Джек, оставшийся в комнате, уж как-то очень быстро начал приходить в себя. Я чувствовала, как он пытается успокоиться, используя какие-то дыхательные упражнения.